цией,
способных проникать внутрь и запирать поры. €бо вещества, обладающие той  же
субстанцией,  охотно и благосклонно  воспринимаютсЯ членами  и,  собственно,
они-то  и  способствуют  расслаблению  тела.  ‚ещества, способные  проникать
внутрь членов,  могут легче  и  глубже  проводить  в  организм  размЯгчающие
средства и сами  в какой-то  мере расширЯют эти члены.  ‚ещества, запирающие
поры, поддерживают силы этих  членов  и понемногу укреплЯют  их, ограничиваЯ
испарение,  которое препЯтствует  размЯгчению, выводЯ  из  организма  влагу.
’аким образом, поставленной  цели можно достигнуть с помощью этих трех видов
средств, применЯЯ их в определенном порЯдке  и последовательности, а  не все
вместе.  ‚  то  же  времЯ  мы  хотим здесь  напомнить, что цель расслаблениЯ
организма состоит не в питании его членов извне, а лишь в том, чтобы сделать
их  более способными к усвоению  питательных  веществ, поскольку,  чем  суше
тело,  тем  менее оно способно к  усвоению  других  веществ.  Ќо пожалуй,  о
продлении   жизни,   составлЯющем  третью  отрасль  медицины,  лишь  недавно
включенную в нее, сказано достаточно.
     Џерейдем  теперь к  косметике. Ћна отчасти  имеет гражданское значение,
отчасти  же  составлЯет   достоЯние   людей  изнеженных.   ‚едь   физическаЯ
опрЯтность,  достоинство  и приличие всего облика, как  совершенно правильно
считаетсЯ,  исходЯт  от нравственной скромности  и уважениЯ прежде  всего  к
Ѓогу, созданиЯми которого мы все ЯвлЯемсЯ, затем -- к обществу, в котором мы
живем, и, наконец, к самим себе, которых мы должны уважать не меньше, а даже
больше, чем других.  Ќо непристойные способы  украшениЯ, применЯющие краски,
грим,  румЯна и  т. п., вполне достойны тех неприЯтностей, которые им всегда
сопутствуют,  ибо  они  все  же  настолько  изобретательны,  чтобы  обмануть
окружающих, но зато достаточно неудобны в повседневной  жизни и  даже весьма
опасны  и  вредны  длЯ  здоровьЯ.  ЊенЯ  удивлЯет,  что  этой отвратительной
привычке  краситьсЯ  так  долго удавалось  избегать осуждениЯ со  стороны  и
церковных, и гражданских законов о нравственности, хотЯ в других случаЯх они
были  весьма  суровы  к роскошной одежде и  вычурным прическам.  Џравда,  мы
читаем о том,  что €езавель красилась, но ничего подобного не говоритсЯ ни о
ќсфири, ни о ћдифи ^.
     Џерейдем теперь к атлетике.  Њы понимаем  ее в несколько более широком,
чем обычно, смысле. ‚ это понЯтие  мы включаем все, что может способствовать
развитию любой доступной человеческому телу физической способности, будет ли
это ловкость или тот  или иной вид  выносливости.  ‹овкость  складываетсЯ из
двух частей: силы и быстроты. ‚ыносливость тоже можно разделить на два вида:
способность  переносить недостаток  в необходимом и  стойкость  в  мучениЯх.
‡амечательные  примеры  всех этих способностей мы  можем  часто наблюдать  в
практике канатоходцев, в суровом  образе  жизни  некоторых диких  народов, в
удивительной  силе сумасшедших и в стойкости некоторых людей, проЯвленной во
времЯ самых изощренных  пыток. Ђ если  обнаружитсЯ  еще какаЯ-нибудь  другаЯ
способность,  котораЯ не подходит под  установленное нами деление (например,
часто  замечаемаЯ у нырЯльщиков  способность удивительно  долго  задерживать
дыхание), то и  такаЯ способность, как  мы считаем,  должна быть отнесена  к
атлетике.  ’о,  что  подобные  вещи  нередко  случаютсЯ,  --  это совершенно
очевидно, но  философское их осмысление  и исследование причин таких Явлений
до сих  пор  остаютсЯ  в пренебрежении.  Џричина этого,  по  нашему  мнению,
заключаетсЯ  во  всеобщем  убеждении,  что  подобные  вещи  ЯвлЯютсЯ  только
результатом  врожденных способностей определенных людей  (а этому невозможно
научить) или развиваютсЯ благодарЯ  долгой, начинающейсЯ  еще в детские годы
практике (а  это  скорее можно  заставить  делать,  чем научить этому), Ѓыть
может, эти  соображениЯ и  не ЯвлЯютсЯ полностью справедливыми, однако имеет
ли смысл указывать на подобного рода недостаток? ‚едь Ћлимпийские состЯзаниЯ
уже давно ушли в прошлое, так что длЯ повседневной жизни достаточно  обычных
способностей, а  выдающиесЯ способности такого рода  могут служить, пожалуй,
лишь длЯ демонстрации за плату перед публикой.
     Ќаконец, мы подошли к искусствам, доставлЯющим наслаждение. Ћни делЯтсЯ
по числу самих  наших чувств. ‡рительное наслаждение доставлЯет прежде всего
живопись и бесчисленное множество  других  искусств, целью  которых ЯвлЯетсЯ
создание великолепных зданий, садов,  одежды, ваз, бокалов, резных камней  и
т.  п.  Ќаслаждение  слуху приносит музыка со всем  ее  разнообразием звуков
человеческого голоса, духовых и струнных  инструментов. Љогда-то важную роль
в  этом искусстве играли также и водЯные инструменты,  но сейчас  они  почти
вышли из употреблениЯ. Ќужно сказать, что искусства, свЯзанные со зрительным
или слуховым восприЯтием, с большим основанием, чем все остальные искусства,
считаютсЯ свободными. ќти  два чувства более целомудренны, чем  остальные, а
искусства  требуют  больших  знаний: ведь  даже сама математика ЯвлЯетсЯ  их
служанкой.  Џри   этом  живопись  имеет   больше   отношениЯ   к   памЯти  и
демонстративному   мышлению   (demonstrationes),   а  музыка  --  к  области
нравственности  и  душевных аффектов. ЌаслаждениЯ,  доставлЯемые  остальными
чувствами человека, и искусства, свЯзанные с ними, менее уважаемы, поскольку
они  скорее  служат  роскоши,  чем  возвышенному.  Љремы,  духи,  изысканные
деликатесы и  особенно все, что может возбуждать  сладострастие, требуют длЯ
себЯ скорее строгого цензора, чем ученого  исследователЯ. Џоистине прекрасно
заметил кто-то, что в период рождениЯ и роста государств процветает воинское
искусство, в эпоху  их наивысшего развитиЯ -- свободные  искусства, когда же
они начинают клонитьсЯ  к  упадку и  гибели, расцветают  искусства, служащие
сладострастию.  €  Я  боюсь, что  наша  эпоха,  когда  начинают  проЯвлЯтьсЯ
признаки  упадка,  может  стать эпохой расцвета  такого  рода  искусств.  Ќо
оставим  эту тему. Љ искусствам, доставлЯющим наслаждение,  Я отношу также и
искусство фокусников  и  манипулЯторов,  потому  что  обман  чувств  следует
рассматривать как своего рода удовольствие, доставлЯемое чувствам.
     ђассмотрев  таким  образом  все  науки,  касающиесЯ человеческого  тела
(медицину, косметику,  атлетику и искусства,  доставлЯющие  наслаждение), мы
хотим  попутно  сделать только  одно  замечание.  •отЯ  в  человеческом теле
подлежит изучению множество  вещей (члены,  мокроты,  функции,  способности,
акциденции)  и хотЯ (если бы это было  в  наших возможностЯх)  следовало  бы
создать единый  свод учениЯ  о человеческом теле,  который включил бы в себЯ
все эти вопросы (подобно учению о душе, о котором мы будем сейчас говорить),
однако, чтобы не слишком увеличивать число наук и не передвигать дальше, чем
необходимо,  прежние  их  границы,  мы  отнесли  к медицине  учение о частЯх
человеческого тела, об его  функциЯх, о мокротах, дыхании, сне,  рождении, о
человеческом  плоде  и  беременности,  о  росте  организма,  его   зрелости,
старости, ожирении и т. п. Џравда,  все это не имеет прЯмого отношениЯ к тем
трем обЯзанностЯм, которые возложены  на  медицину, но ведь человеческое  во
всех  своих  проЯвлениЯх  ЯвлЯетсЯ  предметом  медицины.  —то  же   касаетсЯ
произвольного движениЯ  и чувств, мы  отнесем это к учению о  душе, ибо  и в
том, и в другом главную  роль играет душа. Ќа этом мы завершаем рассмотрение
учениЯ о человеческом теле, которое служит лишь жилищем длЯ души.
        ѓлава III
     <i>ђазделение  философии  человека  на  учение о  боговдохновенной  душе и
учение  о  чувственной  (anima  sensibilis),  или  созданной,  душе</i>.  <i>‚торое
разделение той же науки</i> --  <i>на  учение о  субстанции и способностЯх  души  и
учение  об использовании  и  объектах  этих способностей</i>.  <i>„ва  приложениЯ к
учению  о  способностЯх  души:  учение о естественном откровении  и учение о
чарах</i>. <i>ђазделение способностей чувственной души на движущую и чувствующую</i>
     Џерейдем теперь к учению о  человеческой душе, из сокровищницы  которой
вышли  все остальные  науки.  Ћно  состоит из  двух частей: перваЯ исследует
наделенную разумом душу, котораЯ  ЯвлЯетсЯ божественной, втораЯ --  душу, но
наделенную  разумом, котораЯ  у нас  ЯвлЯетсЯ  общей с  животными. Ќесколько
выше,  говорЯ  о  формах ^, мы  уже  отметили два совершенно  различных вида
эманации душ, которые обнаруживаютсЯ уже в самом их создании, поскольку одна
душа  происходит от духа божьЯ,  втораЯ же  --  из  набора  элементов. €бо о
возникновении  разумной  души ‘вЯщенное писание говорит: "‘лепил человека из
глины земной и вдохнул  в  облик его дыхание жизни". ‘оздание  же неразумной
души,  т.  е.  души   животных,  произошло  со  следующими  словами:  "Џусть
произведет вода"; "Џусть произведет землЯ..."^  € эта  душа  (в том  виде, в
каком она  существует у  человека) ЯвлЯетсЯ только органом  разумной  души и
сама происходит, подобно душе животных, из праха земли. ‚едь не сказано: "Ћн
создал  тело человека из глины  земной",  но -- "Ћн создал  человека", т. е.
имеетсЯ  в  виду  человек  в  целом,  за  исключением  этого  дыханиЯ  жизни
(spiraculum).  Џоэтому  мы  будем  называть  первую  часть  общего учениЯ  о
человеческой  душе  учением  о  боговдохновенной  душе, вторую  же  часть --
учением о чувственной, или созданной, душе  ^. Њы  бы  не стали заимствовать
этот принцип делениЯ у теологии (поскольку мы все времЯ говорим о философии,
а рассмотрение  свЯщенной теологии отнесли  к  концу сочинениЯ), если бы это
деление не совпадало и с принципами философии. ‘уществует очень много весьма
важных проЯвлений  превосходства  человеческой души над  душой животных, что
очевидно  даже   длЯ  философов-сенсуалистов.  Ќо  там,  где  обнаруживаетсЯ
множество  столь  значительных  преимуществ,  всегда  необходимо  установить
специфические  их отличиЯ. Џоэтому мы не слишком одобрЯем неЯсные и нечеткие
рассуждениЯ философов о функциЯх души: ведь  человеческаЯ душа отличаетсЯ от
души животных не по степени, а  по виду, подобно тому как  солнце отличаетсЯ
от звезд, а золото -- от остальных металлов.
     Џрежде чем говорить подробнее о видах, необходимо дать еще одно деление
общего учениЯ о человеческой душе, ибо то,  что мы будем говорить позднее  о
видах, будет одновременно затрагивать оба делениЯ: как то, что мы только что
установили, так и то, которое мы  собираемсЯ предложить. €так, установим еще
одно деление науки о душе -- на учение о субстанции и способностЯх души и на
учение об использовании и объектах этих способностей.
     “становив таким образом  это двойное деление  науки о душе, обратимсЯ к
рассмотрению отдельных ее видов. “чение о боговдохновенной  душе,  точно так
же  как и  учение  о субстанции  мыслЯщей души,  включает  в  себЯ следующие
вопросы, касающиесЯ  ее  природы:  врождена  ли  она  или  привнесена извне,
отделена или не отделена от  тела, смертна или  бессмертна, в какой  степени
она подчинена законам материи и в какой  свободна от них? и т. п. € хотЯ все
такого  рода  вопросы  могли  бы  получить  в  философии  более  глубокое  и
тщательное исследование  по  сравнению  с  тем  состоЯнием,  в  котором  они
находЯтсЯ  и  настоЯщее времЯ,  тем не  менее мы  считаем  более  правильным
передать эти вопросы на рассмотрение и определение религии, потому что иначе
они  получили  бы  в большинстве  случаев ошибочное решение под влиЯнием тех
заблуждений,   которые   могут  породить  у   философов  данные  чувственных
восприЯтий. ‚едь если субстанциЯ души при ее  создании не была извлечена или
выведена  из массы неба  и земли,  но  ЯвлЯетсЯ  непосредственным  творением
божественного  духа и если,  с другой стороны, закономерности  неба и земли,
собственно,  и  составлЯют  предмет философии,  то  как можно  требовать  от
философии   познаниЯ  субстанции  разумной   души?   Ќаоборот,  его  следует
почерпнуть  из  того  же  божественного  вдохновениЯ,  из  которого  впервые
возникла и субстанциЯ души.
     “чение  о чувственной,  или созданной, душе,  в том числе и проблема ее
субстанции, правда, находит своих исследователей, однако, на наш взглЯд, эти
исследованиЯ  оставлЯют желать  лучшего.  ‚  самом деле,  что могут дать длЯ
учениЯ о субстанции души "конечнаЯ  причина", "форма тела" ^ и тому подобные
логические  пустЯки? ‚едь чувственнаЯ душа, т. е. душа животных, безусловно,
должна  считатьсЯ обладающей телесной субстанцией, разреженной  под влиЯнием
высокой температуры и  сделавшейсЯ невидимой;  она представлЯет  собой некое
"дуновение", сходное по природе с пламенем и воздухом:  податливость воздуха
дает ей  возможность воспринимать  впечатлениЯ  извне, мощь огнЯ  делает  ее
активной;   она  питаетсЯ   частично   маслЯнистыми,  частично   водЯнистыми
веществами,   заключена   в  телесную  оболочку  и  у  совершенных  животных
расположена по преимуществу в голове, проходит по нервам и восстанавливает и
поддерживает свое существование с помощью живительной  крови артерий. €менно
так утверждают Ѓернардино  ’елезио  и  его ученик Ђвгустин „ониус  ^, и  эти
рассуждениЯ  в  известной  мере  содержат  полезные мысли.  €так, как мы уже
сказали, это учение требует дальнейшего и  более  тщательного  исследованиЯ,
тем  более  что, будучи  неправильно истолковано, оно  породило  суеверные и
совершенно  ложные,  самым  ужасным образом вот уже  сколько  лет попирающие
достоинство человеческой души представлениЯ о метемпсихозе  ^ и  об очищении
душ, наконец, вообще о  слишком близком родстве  человеческой души с  душами
животных.  ‚едь  эта душа ЯвлЯетсЯ основной  у  животных,  а  тело  животных
ЯвлЯетсЯ ее  органом, у человека же она сама  оказываетсЯ  органом  мыслЯщей
души и скорее  могла бы называтьсЯ жизненным  духом, чем душой. ‚от все, что
следовало сказать о субстанции души ^.
     ‘пособности  души  прекрасно  известны:  это  --  интеллект,  рассудок,
воображение, памЯть, влечение, волЯ, наконец, все то,  чем занимаютсЯ логика
и   этика.   Ќо  в  учении   о  душе  необходимо  прежде  всего  исследовать
происхождение  этих способностей с точки зрениЯ  физики, в той мере, в какой
они врождены душе и неотъемлемо принадлежат ей, отнесЯ к логике и этике лишь
исследование их применениЯ и их объектов. Љак нам кажетсЯ, в этой области до
сих пор еще не получены сколько-нибудь значительные  результаты, хотЯ мы бы,
конечно,  не сказали, что  здесь вообще  ничего не  делаетсЯ. ќтот раздел  о
способностЯх  души имеет  два  приложениЯ, которые,  впрочем  (в том виде, в
каком  они  сейчас существуют),  если можно так выразитьсЯ, скорее окутывают
все дымом, чем  светЯт Ярким пламенем  истины. Ћдно  из этих  приложений  --
учение об естественном предвидении, другое -- учение о чарах.
     „ревние весьма  правильно  подразделЯли  предвидение  на два вида -- на
искусственное  и  естественное.   ‚  первом   случае  предсказание  ЯвлЯетсЯ
результатом рассуждений,  основанных на тех  или иных фактических признаках,
во  втором случае оно исходит  из  самого внутреннего предчувствиЯ души,  не
нуждаЯсь   в   помощи    никаких    признаков.   €скусственное   предвидение
осуществлЯетсЯ двумЯ путЯми: либо оно строитсЯ на анализе причин, либо слепо
подчинЯетсЯ одному  только  опыту.  ќто  последнее,  как правило,  исполнено
всЯческих суеверий: таковы были Языческие учениЯ о гаданиЯх по внутренностЯм
жертвенного животного,  по полету птиц и т. п. „а и астрологиЯ халдеев, хотЯ
и более знаменита, не намного лучше их. Ќо и тот и другой вид искусственного
предвидениЯ   используютсЯ  в  различных   науках.   Ђстролог  делает   свои
предсказаниЯ,  исходЯ  из  положениЯ  светил. ‚рач предсказывает наступающую
смерть,  выздоровление, возможные проЯвлениЯ болезни,  исходЯ  из наблюдениЯ
над мочой, пульсом,  внешним видом  больных и  т. п.  Њожет предсказывать  и
политический  деЯтель:  "Ћ продажный город,  который  скоро  погибнет,  если
только найдет покупателЯ!"  ^  Џодтверждение этого пророчества  не замедлило
ЯвитьсЯ: впервые оно исполнилось при ‘улле, а затем --  при –езаре,  Џоэтому
такого  рода предсказаниЯ  нас в  настоЯщий  момент не  интересуют  и должны
рассматриватьсЯ вместе с теми науками, в которых они используютсЯ. Њы сейчас
говорим только об естественном предвидении, возникающем из некоей внутренней
силы духа.  Ћно  тоже  двоЯкого рода:  одно  ЯвлЯетсЯ врожденным, другое  --
результат внешнего  влиЯниЯ.  ‚рожденное  предвидение строитсЯ  на основании
следующего предположениЯ: душа, сосредоточеннаЯ и собраннаЯ в самой  себе, а
не распространеннаЯ по органам тела, обладает по собственной своей  сущности
некоей способностью предвидениЯ  будущего. ќта  способность особенно  хорошо
проЯвлЯетсЯ  в  вещих  сновидениЯх, экстазах, на пороге смерти,  значительно
реже  --  в  состоЯнии бодрствованиЯ,  в  здоровом  и  крепком  теле.  ’акое
состоЯние души возникает  и  поддерживаетсЯ  благодарЯ  воздержаниЯм и всему
тому,  что  особенно   отвлекает  душу  от  телесных  предметов,  даваЯ   ей
возможность   наслаждатьсЯ  собственной   своей   природой,   не   испытываЯ
препЯтствий со  стороны  внешнего мира. Џредвидение как  результат  внешнего
влиЯниЯ  строитсЯ  на  основании другой предпосылки: душа,  подобно зеркалу,
воспринимает  некий отраженный свет божественного предвидениЯ и  предвидениЯ
духов, и этой способности души помогает то  же самое состоЯние тела и тот же
образ жизни,  что и в предыдущем случае. €бо это отвлечение души от телесных
предметов одновременно способствует и тому,  что она сильнее использует свою
собственную природу,  и  тому,  что  она оказываетсЯ более  восприимчивой  к
божественному воздействию;  только  во втором  случае душу охватывает  некое
волнение,  она  как бы с трудом выдерживает близкое присутствие  божества (в
древности  это   называлось   свЯщенным  исступлением);  при  врожденном  же
предвидении душа чувствует себЯ гораздо спокойнее и свободнее.
     Љолдовство   же   есть   сила   и  напрЯженное  действие   воображениЯ,
направленные на другое тело (о силе воображениЯ, направленной на тело самого
субъекта воображениЯ, мы упоминали выше). ‚ этой области  школа Џарацельса и
защитники лживых  измышлений  натуральной магии  настолько  утратили чувство
меры, что чуть ли неготовы были приравнЯть силу и возможности  воображениЯ к
силе чудотворной  веры.  „ругие,  стоЯвшие  ближе  к истине,  присматриваЯсь
внимательнее к проЯвлениЯм  скрытой  энергии  и воздействиЯ одних  вещей  на
другие,  взаимопроникновению чувств, распространению заразы от тела  к телу,
передаче  магнетических  свойств,  пришла  к  убеждению,  что в  значительно
большей степени возможны такие воздействиЯ, сообщениЯ и взаимодействиЯ между
духами,  ибо  дух ЯвлЯетсЯ одновременно  и самым  активным, и самым чутким и
восприимчивым к внешним воздействиЯм среди всего, что существует в  природе.
€менно  отсюда распространились представлениЯ,  ставшие почти  всеобщими,  о
высшем   гении,   о   людЯх,   приносЯщих   несчастье  и   служащих   дурным
предзнаменованием, о внезапных приливах любви и ненависти (invidia)  и т. п.
Ќо  с  этим свЯзан  другой  вопрос: каким образом  можно усилить  и  развить
воображение?   ‚едь   если  сильное  воображение  обладает  таким   огромным
могуществом, то было бы важно узнать, какими способами его можно возбудить и
заставить превзойти самое себЯ.  € здесь незаметно (но не становЯсь от этого
менее  опасной) рождаетсЯ попытка  оправдать  и  защитить магические обрЯды.
„ействительно,  вполне можно  было  бы  предположить,  что  все  эти обрЯды,
магические знаки, заклинаниЯ, символические жесты,  амулеты и т. п. вовсе не
обладают  никакой силой,  полученной в результате  некоего  молчаливого  или
скрепленного клЯтвой договора со  злыми духами,  но  существуют  только  длЯ
того,  чтобы усиливать и возбуждать воображение тех, кто прибегает  к этому,
совершенно так же, как в религии используютсЯ изображениЯ свЯтых, помогающие
сосредоточить мысль на созерцании и возбудить религиозное чувство молЯщихсЯ.
Њое  же   мнение  таково:   даже  если  воображение  обладает  исключительно
могущественной силой,  а магические обрЯды еще более увеличивают и укреплЯют
эту силу;  даже если, наконец, эти обрЯды  используютсЯ  совершенно искренне
только длЯ  такого  усилениЯ, как  своеобразное чисто  физическое  средство,
причем нет никакого, даже малейшего, помышлениЯ  о том, чтобы  привлечь с их
помощью силы злых духов, все же такие обрЯды должны считатьсЯ недопустимыми,
потому что они противоречат словам Ѓога, осудившего человека за его грех, --
"‚ поте  лица будешь добывать  хлеб свой" ^ и грубо попирают их. ‚едь такого
рода магиЯ ставит  своей  целью  с помощью  нескольких  легких  и отнюдь  не
мучительных  действий получить те замечательные плоды, ценой которых по воле
божьей должен быть труд.
     ЋстаютсЯ  еще  два  учениЯ,  касающиесЯ  главным  образом  способностей
низшей,  или чувственной,  души,  поскольку  они особенно  тесно  свЯзаны  с
органами тела: это -- учение о произвольном движении и учение  о чувстве и о
чувствующем  субъекте.  ‚   первом   из   этих  учений,   хотЯ   оно  вообще
разрабатывалось достаточно скудно, почти целиком  отсутствует  целый раздел.
„ействительно, если речь идет о роли и соответствующем строении нервов, мышц
и  всего прочего, необходимого длЯ такого движениЯ, о  том, какаЯ часть тела
покоитсЯ в то времЯ, как  другаЯ находитсЯ в движении, о том, что  управлЯет
этим движением,  подобно вознице, а именно о воображении, так что если вдруг
исчезнет   образ,   на  который   направлено  воображение,   то   немедленно
приостанавливаетсЯ и прерываетсЯ  само движение (например,  если,  гулЯЯ, мы
вдруг  начинаем о чем-то напрЯженно и сосредоточенно думать, то мы тотчас же
останавливаемсЯ),  и   о   некоторых  других,  имеющих   известное  значение
тонкостЯх, то они уже давно стали объектом наблюдениЯ  и изучениЯ. Ќо  каким
образом сжатиЯ, расширениЯ и волнениЯ духа, вне всЯкого сомнениЯ ЯвлЯющегосЯ
источником  движениЯ, могут сгибать, поднимать,  толкать огромное  и плотное
тело, этого  еще никто до сих пор не исследовал и не писал об этом. € в этом
нет   ничего  удивительного,  если   сама   чувственнаЯ  душа   до  сих  пор
рассматривалась скорее как энтелехиЯ и некаЯ функциЯ, а не как субстанциЯ ^.
Ќо   коль  скоро  мы  узнали,  что  она  ЯвлЯетсЯ  телесной  и  материальной
субстанцией,  неизбежно  возникает  также  и вопрос  о том, с помощью  каких
усилий это нежное и едва заметное дуновение может приводить в движение такое
плотное  и  твердое тело. € этот  вопрос,  поскольку он  еще  не разработан,
должен стать объектом исследованиЯ.
     ѓораздо  полнее  и   тщательнее  исследовалась  проблема   чувственного
восприЯтиЯ и чувствующего субъекта как в общих трактатах  на эту тему, так и
в специальных  сочинениЯх о перспективе,  о  музыке и т.  д. ‡десь  не имеет
смысла  говорить о том, насколько правильно это делалось; во  всЯком  случае
едва  ли  есть основаниЯ  относить эту  область к числу  проблем,  требующих
исследованиЯ. Ћднако  в этом учении существуют два важных и заметных раздела
-- о  различии восприЯтиЯ и  чувства  и о форме  света,  которые, по  нашему
мнению, разработаны недостаточно.
     ”илософы,  прежде  чем  приступать  к  своим  сочинениЯм  о  чувстве  Я
чувствующем  субъекте,  должны были установить Ясное и четкое различие между
восприЯтием   и  чувством  в   качестве  основополагающего  принципа  такого
исследованиЯ.  €бо мы видим, что  почти всем телам  в  природе  присуща Ярко
выраженнаЯ  способность восприЯтиЯ  и  даже своего рода выбора,  дающего  им
возможность  принимать то, что  им  приЯтно, и отвергать  то, что им чуждо и
враждебно.  €  мы говорим  здесь  не  только  о  сравнительно  тонких  типах
восприЯтиЯ, подобных притЯжению железа магнитом, стремлению пламени к нефти,
соединению при сближении одного пузырька воздуха с другим,  отражению  лучей
предметом  белого  цвета  или  тому,  что происходит, когда  тело  животного
усваивает полезные вещества  и выбрасывает бесполезные, а  губка (даже  если
часть ее поднимаетсЯ над водой)  притЯгивает воду и  выталкивает воздух и т.
п.  ‚прочем,  зачем  перечислЯть  все  эти  примеры?  ‚едь   ни  одно  тело,
приближенное к другому, не может ни изменить его, ни изменитьсЯ само под его
влиЯнием,  если  этому  действию  не предшествует  взаимное восприЯтие. ’ело
воспринимает пути, которыми оно проникает внутрь; воспринимает силу  другого
тела,  которому оно  уступает; воспринимает, отходЯ назад, удаление  другого
тела,  которое  его  удерживало;   воспринимает  разрыв  своей  целостности,
которому  оно  определенное времЯ  сопротивлЯетсЯ. ‘ловом,  всюду существует
восприЯтие.  Ђ  воздух  так  остро  воспринимает  тепло  и  холод,  что  его
восприЯтие  оказываетсЯ намного  тоньше,  чем человеческое, которое, однако,
считаетсЯ  мерой холодного и теплого.  ’аким образом, становитсЯ  Ясным, что
люди  в отношении этого  учениЯ  совершили двойную ошибку: во-первых,  они в
большинстве случаев вообще не обращались к этому учению и  не  разрабатывали
его, несмотрЯ на чрезвычайную его важность, а во-вторых, в том случае, когда
они все  же  случайно обращались  к наблюдениЯм  над  этими  проблемами, они
заходили дальше, чем следует,  приписываЯ всем телам обладание чувством, так
что сломать ветку дерева становилось чуть ли не преступлением, ибо оно могло
вдруг застонать,  как  Џолидор  ^. Ђ между тем  они должны  были исследовать
различие  между восприЯтием и  чувством,  не только сравниваЯ в  целом тела.
наделенные  чувством, и тела, не наделенные чувством  (например, растениЯ  и
животные), но и  наблюдаЯ за  самим чувствующим телом  и  пытаЯсь  выЯснить,
почему  такое большое число действий  совершаетсЯ вообще без какого бы то ни
было  участиЯ чувств:  перевариваетсЯ и выбрасываетсЯ  пища, мокроты и  соки
движутсЯ вверх и вниз по всему телу, сердце и сосуды  пульсируют, внутренние
органы, подобно мастерским, исполнЯют каждый свою работу. € однако все это и
многое  другое  совершаетсЯ   без  участиЯ  чувства.  Ќо  люди  недостаточно
отчетливо  видЯт, каков характер действиЯ чувства  и какого рода тело, какаЯ
продолжительность  времени, какаЯ повторЯемость  впечатлениЯ  необходимы длЯ
того,  чтобы  вызвать  страдание  или  наслаждение. Ќаконец,  они,  как  мне
кажетсЯ, вообще совершенно не понимают различиЯ  между простым восприЯтием и
чувством,  так же  как не знают того, в какой мере возможно  восприЯтие  без
участиЯ чувства. Ђ ведь это спор  не только о словах, попов  высшей  степени
важном  существе дела.  Џоэтому это учение,  как  исключительно  полезное  и
имеющее  отношение  к  очень многим вещам,  должно  получить более  глубокое
развитие. €бо неосведомленность в этой области у некоторых древних философов
была  так велика, что они  всем без исключениЯ  телам приписывали душу и  не
понимали, каким образом может  происходить произвольное движение без участиЯ
чувства и как может существовать чувство без души ^.
     ’о, что  до сих пор  не  проводилось должного  исследованиЯ  форм света
(несмотрЯ  на  то  что  в  области оптики осуществлено  уже много  серьезных
работ), можно объЯснить только какой-то поразительной небрежностью. €бо ни в
оптике, ни  где-либо в  другом месте мы не встречаем более или менее  ценных
исследований  о  свете.  €сследуетсЯ распространение лучей света, но не  его
происхождение.  Ђ  источником  этого  недостатка,  как  и  аналогичных  ему,
ЯвлЯетсЯ причисление оптики к разрЯду  математических  дисциплин, ибо в этом
случае слишком поспешно  была покинута  почва физики. ‘ другой стороны, и  в
самой  физике свет (как  и его причины) получает  порой почти фантастическое
толкование,  и его  рассматривают  как нечто  среднее между  божественной  и
природной  субстанциЯми, а некоторые из  платоников  даже заЯвлЯли,  что  он
древнее самой материи, совершенно безосновательно вообразив, что после того,
как было создано пространство, оно сначала  заполнилось  светом, а уже потом
--   материей.  Ђ  между  тем  ‘вЯщенное  писание  достаточно   красноречиво
свидетельствует, что темнаЯ масса  неба и земли была  создана раньше  света.
—то  же  касаетсЯ  физических  исследовании  света,  основанных  на  анализе
чувственных восприЯтий, то они сразу же сводЯтсЯ  к вопросам распространениЯ
световых лучей, так  что  собственно физического исследованиЯ света почти не
проводитсЯ.  Ђ  людЯм  следовало   бы  спуститьсЯ  немного  пониже  в  своих
рассуждениЯх и попытатьсЯ выЯснить,  что есть общего у всех светЯщихсЯ  тел,
иначе  говорЯ,  исследовать  форму  света.  ‚едь  сколь  бесконечно телесное
различие (если его оценивать  по  достоинству)  солнца и гнилого  пнЯ или же
гнилой  рыбьей чешуи! ‘ледовало также попытатьсЯ понЯть,  в чем  заключаетсЯ
причина  того,  что некоторые  тела  при нагревании  загораютсЯ  и  начинают
испускать свет, с другими  же этого  не происходит? †елезо, металлы,  камни,
стекло, дерево, масло, сало от  огнЯ воспламенЯютсЯ или  же по крайней  мере
накалЯютсЯ докрасна, а  вода и воздух  даже от самого сильного, невыносимого
жара не испускают никакого света и не сверкают. €  если кто-нибудь подумает,
что это происходит потому, что свет -- это свойство огнЯ, а вода и воздух во
всех отношениЯх враждебны огню  ^, то  такой человек, конечно же, никогда не
плавал в лодке по  морю темной  теплой ночью, ибо он смог бы  в таком случае
увидеть,  как искрЯтсЯ и светЯтсЯ  капельки  воды под ударами  весел. ’о  же
самое происходит  и с пеной  неспокойного  морЯ,  которую  называют морскими
легкими. —то,  наконец,  имеют  общего с  пламенем и раскаленными предметами
светлЯчки,  и светЯщиесЯ жуки, и индийскаЯ муха, освещающаЯ целую комнату, и
глаза некоторых животных, светЯщиесЯ в  темноте, и сахар,  искрЯщийсЯ, когда
его колют или скребут, и пот мчащегосЯ жаркой ночью конЯ, и некоторые другие
вещи?  „ействительно,  люди  так мало  знают об  всем  этом, что большинство
считает, что искры от кремнЯ на самом деле возникают от трениЯ воздуха. Ќо с
другой  стороны,  так как воздух  не загораетсЯ от  нагреваниЯ и не начинает
заметно  светитьсЯ,  то  каким  же  образом  в конце концов совы  и  кошки и
некоторые другие  животные могут видеть ночью?  € поскольку зрение не  может
происходить без света, то неизбежно предположение, что самому воздуху присущ
от природы некий врожденный, хотЯ и очень слабый и незаметный свет, который,
однако, приспособлен к  строению  зрительных органов таких животных и вполне
достаточен им  длЯ  зрениЯ  ^.  Џричина же этого недостатка, как. впрочем, и
многих других, состоит в том, что люди не умеют выводить  из частных Явлений
общие формы  тех или  иных  свойств  (naturae),  т.  е.  то,  что мы назвали
специфическим предметом метафизики, котораЯ в свою очередь  сама  составлЯет
часть физики, или учениЯ  о  природе. €так, нужно вести исследование формы и
происхождениЯ света', отнесЯ  этот раздел науки к числу тех,  которые должны
быть созданы. Ћб учении о субстанции как  разумной так и чувственной души, о
ее способностЯх, а также о приложениЯх к этому учению сказано достаточно.

         * ЉЌ€ѓЂ Џџ’Ђџ * 

        ѓлава I
     <i>ђазделение учениЯ об использовании и объектах способностей человеческой
души на логику и  этику</i>. <i>ђазделение  логики на искусство открытиЯ, суждениЯ,
запоминаниЯ и сообщениЯ</i>
     Ќаука об  интеллекте, великий  государь,  и  наука о  человеческой воле
ЯвлЯютсЯ  близнецами, потому  что просветление  ума и  свобода  воли  вместе
возникают и вместе гибнут, и во всей ‚селенной не  существует более глубокой
симпатии, чем та, которую испытывают друг к другу истина  и добро. ’ем более
должно  быть  стыдно  ученым,  если  они, будучи  в  науке  подобны крылатым
ангелам, в  своих страстЯх уподоблЯютсЯ змеЯм, ползающим по земле, а души их
подобны грЯзному зеркалу.
     Њы  подошли уже  к учению  об  использовании  и  объектах  способностей
человеческой  души.  ќто учение  делитсЯ  на  две  очень  известные и  всеми
признаваемые части  -- логику и  этику. Џри этом, однако, следует оговорить,
что учение  об  обществе,  обычно  считающеесЯ частью  этики, мы  уже раньше
выделЯли  в  самостоЯтельную  и  цельную  науку  о  человеке, его  свЯзЯх  с
обществом,  и  поэтому здесь речь будет идти  только об  отдельном человеке,
рассматриваемом  вне  этих  свЯзей.  ‹огика  изучает  процессы  пониманиЯ  и
рассуждениЯ,  этика --  волю, стремлениЯ и аффекты;  перваЯ рождает решениЯ,
втораЯ  --  действиЯ.  Ќе  подлежит,  однако,  сомнению, что  в  обеих  этих
областЯх,  т.  е. в  области суждениЯ и в области действиЯ, роль своего рода
посла, или посредника, или поверенного как  той, так и другой стороны играет
воображение. ‚едь  чувство передает воображению все виды  образов, о которых
затем выносит суждение разум, а  разум  в свою  очередь, отобрав и принЯв те
или иные образы, возвращает их воображению еще до того, как принЯтое решение
будет исполнено. €бо воображение всегда  предшествует произвольному движению
и возбуждает его, так что  оно ЯвлЯетсЯ общим орудием и того, и  другого:  и
разума,  и  воли;  впрочем,  этот  џнус имеет  два лица: лицо,  обращенное к
разуму,  несет  на  себе отпечаток истины,  лицо  же, обращенное к действию,
выражает добро; однако эти два лица подобны,
     ...как быть полагаетсЯ сестрам '.
     Ќо воображение  не ЯвлЯетсЯ  лишь обыкновенным  посредником,  и  помимо
своей  роли  простой  передачи поручениЯ само  приобретает немалое  влиЯние.
Ђристотель правильно говорит: "„уша обладает такой же властью над телом, как
господин над рабом, разум же обладает над  воображением такой властью, какаЯ
существует в свободном  государстве у выборного магистрата  по  отношению  к
гражданину" ^ который  в свою очередь тоже может получить власть. Њы  видим,
что  в вопросах веры  и религии воображение берет верх над самим  разумом  и
выходит на первый план, и не потому, что  божественное просветление  находит
себе  место  в  воображении  (наоборот,  оно  располагаетсЯ  прежде всего  в
крепости духа  и интеллекта),  но  потому,  что милосердие  божье использует
движениЯ  фантазии  как орудие просветлениЯ, точно так же как оно использует
движениЯ воли в качестве  орудиЯ  добродетели. €менно поэтому религиЯ всегда
искала  себе  путь  и  к человеческому  уму прежде  всего,  через сравнениЯ,
образы, притчи, видениЯ, сны. Љроме того, не так уж мала  власть воображениЯ
и в области убеждениЯ, осуществлЯемого силой красноречиЯ. ‚едь если искуснаЯ
речь способна ласкать, воспламенЯть, увлекать в любую  сторону умы людей, то
все  это  происходит  благодарЯ  активной деЯтельности воображениЯ, которое,
приобретаЯ неодолимую силу, не  только  нападает  на  разум, но и  совершает
насилие над ним, и ослеплЯЯ  его, и в  то же времЯ возбуждаЯ. ’ем не менее Я
не вижу причины отступать  от  первоначального делениЯ: ведь воображение  по
существу  не создает науки, так как  поэзиЯ, которую  мы  вначале  отнесли к
области воображениЯ, скорее  должна считатьсЯ своего  рода развлечением ума,
чем наукой. ‡начение же воображениЯ длЯ пониманиЯ естественных Явлений науки
о  душе мы  только  что отметили. —то  же  касаетсЯ  его близкого родства  с
риторикой,  то  вполне  естественно  отнести  рассмотрение  этого вопроса  к
области самой риторики, о которой мы будем говорить ниже.
     —асть  философии  человека,  котораЯ  посвЯщена  логике,   не  очень-то
нравитсЯ большинству умов, и в  ней не видЯт ничего, кроме шипов, запутанных
сетей  и силков утонченного умозрениЯ. €бо если  правильно  утверждение, что
"знание -- это пища ума" ^ то не менее правильно  и то, что, стремЯсь к этой
пище и  выбираЯ ее  длЯ  себЯ,  большинство  проЯвлЯет вкус, напоминающий  о
предпочтении, выказанном в пустыне израильтЯнами, которых охватило страстное
желание  вернутьсЯ к горшкам с мЯсом и отвращение к  манне, хотЯ  и небесной
пище,  однако  казавшейсЯ  им  менее  сытной  и  вкусной.  ’очно  так  же  в
большинстве случаев  людей  привлекают  те науки, в которых есть, если можно
так  выразитьсЯ, кое-какаЯ, более  съедобнаЯ,  "мЯснаЯ"  начинка, такие, как
гражданскаЯ историЯ, мораль, политика, ибо они волнуют человеческие страсти,
честолюбие  и  затрагивают  судьбы  людей.  Ђ  этот  "сухой  свет"  [логики]
неприЯтен и невыносим длЯ нежной и слабой природы большинства умов. ‚прочем,
если  уж угодно определЯть  каждое  Явление по  степени  его достоинства, то
следует  сказать, что науки, изучающие мышление, безусловно, ЯвлЯютсЯ ключом
ко  всем остальным. € точно так  же как рука ЯвлЯетсЯ орудием орудий, а душа
-- формой  форм <i>*,</i> так  и эти  науки ЯвлЯютсЯ науками  наук.  Ћни  не только
направлЯют разум, но и укреплЯют его, подобно тому как упражнениЯ в стрельбе
из лука развивают не только меткость,  но и силу, даваЯ возможность  стрелку
постепенно натЯгивать все более тугой лук.
     ‹огика  делитсЯ на четыре  раздела в зависимости  от тех целей, которые
стоЯт перед каждым из них. ‚ процессе мышлениЯ человек либо находит то,  что
он  искал, либо  выносит суждение о том, что он нашел, либо запоминает то, о
чем  он вынес суждение, либо передает другим  то, что  он  запомнил. Џоэтому
наука, изучающаЯ мышление, естественно, должна  делитьсЯ на  четыре раздела:
искусство  исследованиЯ,  или  открытиЯ;  искусство  оценки,  или  суждениЯ;
искусство "сохранениЯ", или памЯти;  искусство высказываниЯ, или сообщениЯ ^
Њы будем говорить о каждом из них отдельно.
        ѓлава II
     <i>ђазделение  искусства  открытиЯ  на  изобретение  искусств  и  открытие
доказательств</i>. <i>Џервое из них,  ЯвлЯющеесЯ особенно важным,  еще должно  быть
создано</i>.  <i>ђазделение искусства изобретениЯ  искусств на научный опыт и Ќовый
Ћрганон</i>. <i>Ћписание научного опыта (experientia literata)</i>
     ‘уществуют два вида открытиЯ, совершенно отличных друг от друга. Џервый
вид -- это  изобретение искусств  и наук, второй -- открытие доказательств и
словесного выражениЯ. џ утверждаю, что первый из этих двух  видов  полностью
отсутствует. ќтот недостаток, как мне кажетсЯ, можно сравнить с тем случаем,
когда при описи имущества какого-нибудь умершего пишетсЯ: "Ќаличных денег не
обнаружено". ‚едь точно так же как все остальное можно приобрести за деньги,
так  и  все остальные  науки  могут быть  созданы при  помощи этой науки.  €
подобно тому как нам никогда не удалось бы открыть ‚ест-€ндию, если бы этому
не предшествовало  изобретение морского компаса  (хотЯ  в первом случае речь
идет  об огромных  пространствах, а  во втором -- всего  лишь о малозаметном
движении  стрелки),  нет  ничего  удивительного  в  том, что  в  развитии  и
расширении  наук не  достигнуто более  или  менее  значительного  прогресса,
потому что до сих пор игнорируетсЯ  необходимость существованиЯ особой науки
об изобретении и создании новых наук.
     ’о, что следует создать  такой раздел  науки,  -- совершенно бесспорно.
Џрежде всего потому,  что диалектика ничего не говорит,  более того, даже не
помышлЯет ни об изобретении искусств,  как механических, так и  тех, которые
называют свободными, ни  о  выработке  средств  длЯ  первых, ни об  открытии
аксиом длЯ  вторых,  но  обращаетсЯ к  людЯм  мимоходом, приказываЯ доверЯть
каждому в его собственном искусстве.  –ельс, человек умудренный  не только в
медицине  (хотЯ всем свойственно восхвалЯть  собственное искусство),  говорЯ
весьма  серьезно  и  умно  об  эмпирическом  и догматическом  направлениЯх в
медицине, заЯвлЯет, что  сначала  были открыты  лекарства  и другие средства
лечениЯ, а уже потом стали рассуждать о причинах и основаниЯх болезней, а не
наоборот,  --  сначала были  извлечены  из  природы  вещей причины,  которые
осветили  путь  длЯ  изобретениЯ   лекарств.  Џлатон  же  со  своей  стороны
неоднократно  утверждал,  что "число  единичных вещей  бесконечно и наиболее
общие понЯтиЯ  дают  наименее точные сведениЯ о  ЯвлениЯх,  поэтому существо
познаний,  которые  отличают  мастера  от  неумелого  человека,   состоит  в
промежуточных  суждениЯх, чему в каждой науке учит опыт" ^  „а и вообще все,
кто упоминает об изобретателЯх тех или  иных вещей или о  происхождении  той
или иной  науки,  скорее благодарЯт случай,  чем искусство, и  чаще называют
бессловесных животных, четвероногих, птиц, рыб, змей  учителЯми знаний,  чем
самого человека:
     ’ут ‚енера, скорбЯ о беде незаслуженной сына,
     Њатерь, срывает диктами с Љретейской €ды с листами
     ‡релыми стебель, цветком пурпурно-кудрЯвым цветущий, --
     Љозам диким в горах знакомо это растенье,
     Љак застрЯнут в спине у них летучие стрелы <i>"</i>.
     ’ак  что  совсем неудивительно (поскольку древние  обычно  обожествлЯли
изобретателей полезных вещей),  что  у египтЯн -- древнего народа,  которому
очень многие  искусства обЯзаны своим возникновением,  --  в  храмах  стоЯло
множество изображений животных и почти не было человеческих статуй:
     —удища разных богов и лающий дерзко Ђнубис ^
     € даже  если  вы,  следуЯ  греческой  традиции,  предпочитаете  считать
создателЯми  искусств  не животных, а людей, вы  все  же никогда не  сможете
сказать,  что  открытие  Џрометеем  огнЯ   было   результатом  сознательного
исследованиЯ или что он,  впервые  ударЯЯ по кремню,  ожида