вижные плечи, тот же прижатый к кожаной спинке затылок.


        VIII

     ђивьер   вышел  на  улицу.  …му  хотелось  немного  пройтись,  хотелось
заглушить ту тревогу, котораЯ  снова овладела  им. Ћн, чьЯ жизнь всегда была
посвЯщена  только   действию,   действию,  проникнутому  драматизмом,  он  с
удивлением ощутил,  как эта драма уступает  место какой-то  иной, его личной
драме. Ћн  подумал, что  жизнь обывателей в маленьких городишках, на  первый
взглЯд тихаЯ, скользЯщаЯ вокруг музыкальных павильонов,  -- подчас тоже таит
в себе  тЯжкие драмы: болезнь,  любовь, смерть и, может быть...  ‘обственнаЯ
болезнь многому его научила. "Ѓудто открылись какие-то новые окна", -- думал
он.
     Џозже,  часам  к  одиннадцати вечера, почувствовав себЯ  лучше,  ђивьер
зашагал  обратно,   к   конторе.  Ќеторопливо  пробиралсЯ  он  среди  людей,
толпившихсЯ у  входа  в  кинотеатры.  Ћн  поднЯл  глаза  к звездам,  которые
сверкали над  узкой улицей и, отступаЯ  перед огнЯми  реклам, таЯли в  небе.
"‘егоднЯ в  полете -- два почтовых. ‘егоднЯ вечером Я  отвечаю  за все небо.
„алекаЯ звезда подает мне знак. Ћна ищет  менЯ в толпе.  Ћна нашла менЯ. ‚от
почему Я чувствую себЯ каким-то чужим, одиноким."
     ‚спомнилась  музыкальнаЯ  фраза  -- несколько нот  из  сонаты,  которую
слушал он вчера в кругу приЯтелей. ЏриЯтели не понЯли музыки.
     -- ’акое искусство наводит скуку. € на вас тоже, только  вы не хотите в
этом признатьсЯ.
     -- ‚озможно, -- ответил он.
     Љак и теперь, он тогда почувствовал себЯ одиноким, но тут же понЯл, как
обогащает его такое одиночество. Њузыка несла ему некую весть -- ему  одному
среди  всех  этих  недалеких людей. ‡адушевно поверЯла  она свою  тайну, как
знак, что подает  ему звезда. —ерез головы стольких людей она говорила с ним
на Языке, понЯтном ему одному.
     Ќа  тротуарах ђивьера толкали. Ћн думал:  "‘тоит  ли раздражатьсЯ? џ --
как человек,  у которого  болен ребенок;  медленно идет он в толпе и несет в
душе великое безмолвие своего дома".
     ђивьер смотрел на людей.  Ћн пыталсЯ распознать тех, кто бережно хранит
в душе свое открытие или свою любовь. Ћн думал о том, как одиноки смотрители
маЯков.
     ђивьеру была приЯтна тишина конторы. Њедленно шел он по комнатам, и его
шаги  одиноко отдавались в пустом здании. Џишущие машинки спали под чехлами.
‡а сомкнувшимисЯ  дверцами  огромных шкафов лежали ровные  рЯды канцелЯрских
папок.  „есЯть лет опыта и труда!  …му  представилось: он  ходит по подвалам
банка, вокруг громоздЯтсЯ несметные богатства. Ћн думал о том, что каждаЯ из
его  ведомостей  накопила  в себе  нечто более ценное, чем золото, --  живую
силу, хотЯ и заснувшую, как золото в банковских кладовых.
     ‚ одной из комнат он встретит сейчас единственного бодрствующего  здесь
человека  --  дежурного секретарЯ.  ’от работает, чтобы продолжалась  жизнь,
чтобы  продолжались усилиЯ  человеческой воли,  чтобы  никогда  и  нигде, от
’улузы до Ѓуэнос-Ђйреса, не обрывалась цепь.
     <i><i>"</i></i>€ человек этот даже не догадываетсЯ о собственном величии."
     ѓде-то  ведут сейчас  борьбу  почтовые  самолеты.  Ќочной полет тЯнетсЯ
долго, словно болезнь. ‚озле самолета надо дежурить, как у постели больного.
Ќеобходимо помогать людЯм, которые руками, коленЯми, грудью встречают ночной
мрак, бьютсЯ с ним лицом к лицу и длЯ которых не существует  -- во всем мире
не существует ничего, кроме зыбких  невидимых стихий. ‘илой собственных рук,
вслепую, должны  они вырвать себЯ из этих стихий, точно из  морской  пучины.
Љак страшно может прозвучать  иногда признание: "—тоб разглЯдеть  свои руки,
мне пришлось их  осветить..."  ‚ красном свете выступает  лишь  бархат  рук,
словно  брошенных  в  ванночку  с  проЯвителем.  ќто  все,  что остаетсЯ  от
вселенной, и это необходимо спасти.
     ђивьер толкнул дверь, ведущую в  отдел эксплуатации.  ЋтбрасываЯ в угол
светлое  пЯтно, в комнате горела  единственнаЯ лампочка. ‘трекотанье пишущей
машинки придавало тишине какой-то особый смысл, но не нарушало  ее. ‚ремЯ от
времени трепетал  в воздухе телефонный звонок; дежурный секретарь вставал со
своего места и шел навстречу этому зову, настойчивому и грустному. Ћн снимал
трубку, и неЯснаЯ  тревога исчезала; в затканном тенью углу  начиналсЯ тихий
разговор. Џотом человек бесстрастно возвращалсЯ к столу; выражение сонливого
одиночества, застывшее  на его лице, скрывало неведомую тайну. ‚ часы, когда
два почтовых  находЯтсЯ в полете, каждый призыв, идущий оттуда,  снаружи, из
ночи, несет в  себе угрозу. ђивьер  подумал о  телеграмме,  котораЯ внезапно
обрушиваетсЯ на  сидЯщую  вокруг лампы  семью,  когда в  течение  нескольких
бесконечно долгих секунд лицо отца,  прочитавшего телеграмму, еще  не выдает
своей  страшной  тайны.  ‹ишь  пробегает  по  лицу  легкаЯ  волна  --  такаЯ
спокойнаЯ, не  похожаЯ  на  крик  о помощи...  € каждый раз  в  приглушенном
телефонном звонке  ђивьеру  слышалось  глухое  эхо этого  крика. Ћдиночество
замедлЯло   движение  дежурного,  делало  его  похожим  на  пловца,  который
барахтаетсЯ в волнах.  Љогда он возвращалсЯ  из темного угла к своей  лампе,
казалось,  что пловец вынырнул из глубин, и  каждый раз в движениЯх человека
ђивьеру чудилась давЯщаЯ тЯжесть тайны.
     -- ‘идите. џ подойду.
     ђивьер снЯл трубку и услышал гуденье ночного мира.
     -- ѓоворит ђивьер.
     ‘лабый шум, потом голос:
     -- ‘оединЯю вас с радиостанцией.
     ‘нова шум, треск переключаемых контактов; потом другой голос:
     -- ѓоворит  радиостанциЯ. Џередаем  телеграммы. ђивьер записывал, киваЯ
головой:
     -- ’ак... так...
     Ќичего  существенного.  Ћбычные  служебные  сводки.  €з  ђио-де-†анейро
требовали разъЯснений, Њонтевидео говорил о погоде, а Њендоса о  техническом
оборудовании. Џривычные домашние звуки.
     -- Ђ самолеты?
     -- ѓроза. ‘амолетов не слышим.
     -- ЏонЯтно.
     "‡десь ЯснаЯ, звезднаЯ ночь, -- думал ђивьер, -- а радисты уже  уловили
в ней дыханье далеких гроз".
     -- „о свиданиЯ.
     ђивьер поднЯлсЯ. Љ нему подошел секретарь.
     -- Ѓумаги на подпись, господин директор...
     -- •орошо.
     ђивьер вдруг ощутил прилив дружелюбиЯ к товарищу по работе, на которого
тоже  взвален груз этой ночи. "Њы вместе ведем бой, -- думал ђивьер. -- Ђ он
так никогда и не узнает, как крепко свЯзывает нас это ночное бдение".


        IX

     ‚ойдЯ с пачкой бумаг в свой кабинет, ђивьер почувствовал ту острую боль
в правом боку, котораЯ вот уже несколько недель не давала ему покоЯ.
     "Џлохо дело."
     Ќа секунду прислонилсЯ к стене.
     "ќкаЯ нелепость!"
     „обралсЯ до кресла.
     € снова --  в  который раз  -- он, старый лев, ощутил на  себе  путы, и
глубокаЯ печаль охватила его.
     "‘только трудов -- и  прийти к такому итогу! Њне  за пЯтьдесЯт. Џолвека
наполнЯл Я  свою жизнь до краев, создавал самого себЯ, боролсЯ,  изменЯл ход
событий, -- и вот  что занимает менЯ теперь, вот что наполнЯет менЯ, вот что
вытеснЯет весь остальной мир. ЉакаЯ нелепость!"
     Ћн отер пот, подождал, пока боль отпустит его, и принЯлсЯ за работу.
     Њедленно перелистывал он бумаги.
     "‚ ходе  разборки мотора  301  в  Ѓуэнос-Ђйресе замечено... Ќаложить на
виновного строгое взыскание."
     Ћн подписал.
     "Ќа посадочной площадке ”лорианополиса вопреки инструкциЯм..."
     Ћн подписал.
     "‚   дисциплинарном  порЯдке  заменить  начальника   аэродрома  ђишара,
который..."
     Ћн подписал.
     Ѓоль  в боку затаилась,  но не уходила; она жила  в  ђивьере  как нечто
новое, придаваЯ жизни новый смысл, и заставлЯла ђивьера думать о себе  самом
-- думать с горечью:
     "‘праведлив  Я  или несправедлив?  Ќе знаю.  џ караю -- и  число аварий
сокращаетсЯ.  Ћтветственность за аварии лежит не на человеке,  а на какой-то
безликой силе, и овладеть этой силой можно лишь тогда, когда держишь людей в
руках. Ѓудь Я всегда справедлив, каждый ночной  полет превращалсЯ бы  в игру
со смертью".
     ђивьера  вдруг  охватила  усталость;  большого  труда  стоило  ему  так
неумолимо стоЯть  на  своем.  Ћн подумал:  "Ђ как хорошо  было  бы  пожалеть
людей..."
     Џогруженный в свои мысли, он по-прежнему перелистывал бумаги.
     "...что до ђобле, то с сегоднЯшнего днЯ он не числитсЯ больше в составе
нашего   персонала."  ђивьер  вспомнил  старика  ђобле,  вспомнил  вчерашний
разговор:
     -- “рок. ќто будет хороший урок длЯ остальных.
     -- Ќо, мсье!.. ‚зглЯните, мсье!..
     Џотрепанный  бумажник, в  нем -- старый  газетный лист:  молодой  ђобле
сфотографирован рЯдом с самолетом.
     ђивьер видит, как дрожит в старческих руках наивное свидетельство былой
славы...
     -- ќто было в девЯтьсот десЯтом,  мсье...  ‚едь это Я  собрал первый  в
Ђргентине самолет! џ в авиации -- с девЯтьсот десЯтого года... „вадцать лет,
мсье!  € как вы  только можете говорить...  Ђ молодые!..  Ћни будут смеЯтьсЯ
надо мной в цеху... Ћх, как они будут смеЯтьсЯ!
     -- ќто не относитсЯ к делу.
     -- Ђ мои дети, мсье! “ менЯ дети!..
     -- џ вам уже сказал: вы получите место подсобного рабочего.
     -- Ќо мое достоинство, мсье, мое достоинство! Џодумайте, мсье, двадцать
лет в авиации, старый рабочий -- и вдруг...
     -- Њесто подсобного рабочего.
     -- џ отказываюсь, мсье, отказываюсь!
     ‘тарческие  руки   дрожат,  и  ђивьер  стараетсЯ  не  смотреть  на  эти
морщинистые, загрубевшие, такие прекрасные руки.
     -- Њесто подсобного рабочего.
     -- Ќет, мсье, нет... џ хочу вам сказать...
     -- Њожете идти.
     "џ прогнал с такой  жестокостью не его, -- думает  ђивьер. -- џ прогнал
зло, за которое он, быть может, и не отвечает, но орудием которого он стал.
     €бо  обстоЯтельствами  надо  управлЯть  --  и  они  повинуютсЯ,  и   ты
созидаешь. „а и людей созидаешь. €ли устранЯешь, если они -- орудие зла".
     "џ хочу вам сказать..."
     —то хотел сказать  ему несчастный старик? —то  у него  на старости  лет
отнимают единственную  радость? —то ему  дорог самый  стук  инструментов  по
металлу  самолета? —то  его жизнь  лишаетсЯ великой  поэзии? € потом...  что
нужно как-то жить?
     "џ  очень устал, -- думал  ђивьер. ‚  нем поднималсЯ  какой-то ласковый
жар.  Ћн постучал  по бумаге, подумал:  -- џ  так  любил  лицо этого старого
товарища..."  €  снова увидел  руки  старика, снова вспомнил,  как они слабо
вздрогнули,  словно  их  пальцы  хотели  крепко сплестись.  „остаточно  было
сказать: "Ќу ладно,  ладно,  оставайтесь", -- и по старым рукам пробежала бы
волна радости, грезил ђивьер,  и эта радость, о которой сказало бы не  лицо,
сказали бы старые  рабочие руки,  -- эта  радость была бы длЯ ђивьера  самой
прекрасной  радостью  в  мире.  "ђазорвать  бумагу?.."  ‘емьЯ  старика,  его
возвращение вечером домой -- и скромнаЯ гордость:
     -- ’ак, значит, тебЯ оставлЯют?
     -- …ще бы! …ще бы! ‚едь это Я собрал первый в Ђргентине самолет!
     € молодежь в цеху  не  будет  больше смеЯтьсЯ, и к старику опЯть  будут
относитьсЯ с уважением...
     "ђазорвать?"
     Џозвонил телефон. ђивьер взЯл трубку.
     „олгое  молчание.  Џотом  отголоски,  гулкаЯ  глубина, которую  придают
человеческим голосам пространство и ветер. Ќаконец из трубки послышалось:
     -- ѓоворит аэродром. Љто у аппарата?
     -- ђивьер.
     -- ѓосподин директор, шестьсот пЯтидесЯтому дано отправление.
     -- •орошо.
     -- Ќаконец  все в  исправности. Ќо пришлось в  последний  момент чинить
проводку: оказались поврежденными контакты.
     -- •орошо. Љто монтировал цепь?
     -- Њы проверим. …сли  разрешите, применим  строгие меры:  неисправность
освещениЯ на борту -- вещь очень опаснаЯ!
     -- ђазумеетсЯ.
     ђивьер думал: "…сли не  вырывать с  корнем зло, не  вырывать его всЯкий
раз,  как с ним сталкиваешьсЯ,  тогда  во времЯ  полета погаснет свет. ‡нать
орудиЯ зла и не боротьсЯ со злом -- преступление. Ќет, ђобле должен уйти".
     ‘екретарь ничего не видел, он по-прежнему стучал на машинке.
     -- —то вы печатаете?
     -- „вухнедельный отчет.
     -- Џочему он до сих пор не готов?
     -- џ...
     -- ЏридетсЯ проверить.
     "‘транно   видеть,  как   берут  верх   случайные  обстоЯтельства,  как
проступает наружу  огромнаЯ  темнаЯ сила, та самаЯ, что  приводит в смЯтение
бескрайние девственные леса,  та самаЯ,  что растет, ширитсЯ, неистово  бьет
ключом повсюду, где только затеваетсЯ большое  дело."  ђивьеру подумалось --
под натиском тонких лиан рушатсЯ гигантские храмы.
     "Ѓольшое дело..."
     ђивьер пыталсЯ убедить самого себЯ:
     "ќти  люди... џ люблю  их. џ  борюсь не  с ними, а с тем злом,  которое
действует через них..."
     …го сердце билось коротко, часто, больно.
     "џ  не  знаю,  хорошо  ли  то,  что  Я  делаю. Ќе  знаю точно  цены  ни
человеческой жизни, ни справедливости,  ни горю. Ќе знаю толком, чего  стоит
радость человека1 Ќе знаю, чего стоит дрожащаЯ рука. € какова цена жалости и
ласке..."
     Ћн грезил наЯву:
     "†изнь полна противоречий... Љаждый выпутываетсЯ  из  них, как может...
Ќо  завоевать  право  на вечность,  но  творить -- в  обмен на  свою бренную
плоть..."
     Џосле краткого раздумьЯ ђивьер позвонил.
     -- Џередайте пилоту европейского почтового:  пусть зайдет ко  мне перед
вылетом.
     € подумал:
     "ЌельзЯ  допустить,  чтобы этот  почтовый опЯть делал крюк.  …сли  Я не
встрЯхну  как следует  моих людей, они никогда не избавЯтсЯ от страха  перед
ночью".


        •

     †ена  пилота,  разбуженнаЯ  телефонным  звонком,  посмотрела  на  мужа,
подумала:
     "Џусть еще немного поспит".
     Ћна любовалась его могучей  обнаженной  грудью; он был  словно красавец
корабль.
     Ћн  спал  в  своей  мирной  постели,  как  в гавани, и, чтобы  ничто не
тревожило его сон,  она расправлЯла  пальцем  складки, словно прогонЯЯ тени,
словно  разглаживаЯ  легкую  зыбь и  успокаиваЯ постель;  так  прикосновение
божества смирЯет море.
     Ћна встала, распахнула окно, подставила лицо ветру. €з окна  открывалсЯ
весь Ѓуэнос-Ђйрес. ‚ соседнем доме танцевали;  ветер доносил обрывки мелодий
--  был час  развлечений и отдыха. ѓород  запрЯтал  людей  в свои сто  тысЯч
крепостей;  кругом  все  дышало  спокойствием  и  уверенностью;  но  женщине
казалось, что вот-вот раздастсЯ призыв:
     "Љ оружию!" -- и  на этот клич отзоветсЯ один-единственный  человек, ее
муж. Ћн еще спал, но  то  был тревожный сон военных резервов,  которые скоро
будут брошены  в  бой. „ремлющий  город  не защищал его;  жалкими  покажутсЯ
летчику городские  огни,  когда он, молодой  бог, взлетит над их пылью. †ена
посмотрела  на сильные  ладони,  которым  через  час  будет  вручена  судьба
европейского  почтового, ответственность за что-то большое, подобное  судьбе
целого  города.  € в  сердце закралась тревога.  ќтот человек --  один среди
миллионов -- был предназначен  длЯ  необычного  жертвоприношениЯ.  …й  стало
тоскливо.  Ћн  уйдет, ускользнет  от  ее  нежности.  Ћна  лелеЯла,  ласкала,
охранЯла его не длЯ себЯ,  а длЯ сегоднЯшней ночи, и эта ночь сейчас возьмет
его  -- длЯ битв, длЯ тревог, длЯ побед, о которых она никогда не узнает. …й
удалось на краткий  срок  приручить  эти ласковые  руки, но она лишь  смутно
представлЯла себе их истинное назначение. Ћна знала  улыбку  этого человека,
знала чуткость влюбленного; но она не знала, как божественно  гневен  бывает
он,  оказавшись  в  сердце  грозы.  Ћна обвивала  его нежными путами  любви,
музыки, цветов; но в час отлета он неизменно  сбрасывал эти путы  и, видимо,
ничуть об этом не сожалел.
     Ћн открыл глаза:
     -- Љоторый час?
     -- Џолночь.
     -- ЉакаЯ погода?
     -- Ќе знаю...
     Ћн поднЯлсЯ. ЏотЯгиваЯсь, медленно подошел к окну.
     -- ‘егоднЯ Я, пожалуй, не замерзну. Ђ какое направление ветра?
     -- ’ы так спрашиваешь, словно Я в этом что-нибудь смыслю...
     Ћн выглЯнул в окно.
     -- ћжный. Џрекрасно! ’акой ветер удержитсЯ по меньшей мере до Ѓразилии.
     Ћн увидел луну и почувствовал себЯ совсем богатым. Џотом перевел взглЯд
вниз, на город.
     ѓород не был сейчас длЯ него ни желанным, ни светлым, ни теплым. Ћн уже
видел, как развеиваетсЯ по ветру бесполезнаЯ пыль огней большого города.
     -- Ћ чем ты думаешь?
     Ћн думал о том, что возле Џорто-Ђллегре возможен туман.
     --  “ менЯ своЯ тактика. џ  знаю, как его обойти.  Ћн все  еще смотрел,
наклонившись, в окно и глубоко дышал, словно обнаженный пловец перед прыжком
в море.
     -- ’ы как будто не очень грустишь... Ќа сколько дней ты улетаешь?
     -- „ней на восемь, на десЯть.
     Ћн точно не знает. € отчего ему грустить?.. ђавнины, горы, города -- он
отправлЯетсЯ их покорЯть. Ћн -- вольнаЯ птица. Ќе пройдет и часа -- он будет
держать в руках весь Ѓуэнос-Ђйрес, а потом отбросит его назад.
     Ћн улыбнулсЯ.
     -- ќтот город... ‘коро Я буду далеко! •орошо улетать ночью! Џовернешь к
югу,  дашь газ,  и  через десЯть  секунд  весь  ландшафт уже опрокинут, и ты
летишь на север. € город под тобой -- как морское дно.
     Ћна подумала: "Ћт многого должен отказатьсЯ завоеватель..."
     -- ’ы не любишь свой дом?
     -- ‹юблю...
     Ќо жена знала: он  уже далеко от нее. …го широкие  плечи уже раздвигают
небосвод. Ћна показала ему на небо.
     -- ‘мотри, что за погода! ’воЯ дорога вымощена звездами. Ћн рассмеЯлсЯ.
     -- „а.
     Џоложив  руку  ему на плечо, она с волнением почувствовала прохладу его
кожи. € этому телу угрожает опасность!..
     -- џ знаю, ты сильный. Ќо будь благоразумен...
     -- Ќу конечно, Я благоразумен...
     € опЯть рассмеЯлсЯ.
     Ћн начал одеватьсЯ. ЋтправлЯЯсь на свой  праздник, он нарЯжалсЯ в самые
грубые  ткани, в самую  тЯжелую  кожу;  он одевалсЯ,  как крестьЯнин. €  чем
тЯжелее он становилсЯ,  тем  больше она любовалась  им.  Џомогла  застегнуть
прЯжку поЯса, натЯнуть сапоги.
     -- ќти сапоги жмут.
     -- ‚от другие.
     -- Ћтыщи-ка шнур, чтобы привЯзать запасной фонарик.
     Ћна оглЯдела мужа,  в последний раз проверила его доспехи. ‚се пригнано
как следует.
     -- Љакой ты красивый!
     Ћн тщательно причесывалсЯ.
     -- ќто длЯ звезд?
     -- ќто -- чтоб не чувствовать себЯ стариком.
     -- џ ревную...
     Ћн снова рассмеЯлсЯ,  обнЯл  ее,  прижал к своей тЯжелой  одежде. Џотом
взЯл ее,  как маленькую. -- на руки и --  все с тем же смехом  -- положил на
кровать:
     -- ‘пи!
     ‡акрыв за собой дверь, он вышел  на улицу и среди  преображенной мраком
толпы сделал свой первый шаг к завоеванию ночи.
     Ћна осталась одна. Џечально смотрела она  на цветы, на книги  -- на все
то нежное, мЯгкое, что длЯ него было лишь дном морским.


        XI

     …го принимает ђивьер.
     -- ‚  последнем рейсе  вы  выкинули номер. Џошли в обход. Ђ метеосводки
были прекрасные, вы свободно могли пройти напрЯмик. €спугались?
     ‡ахваченный  врасплох,  пилот  молчит,  медленно   трет  ладони.  Џотом
поднимает голову и смотрит ђивьеру прЯмо в глаза:
     -- „а.
     ‚  глубине души  ђивьеру жаль этого смелого парнЯ, который вдруг ощутил
страх. Џилот оправдываетсЯ:
     --  џ  больше ничего не видел. Љонечно, радио  сообщало,  это  верно...
Њожет быть,  дальше...  Ќо  бортовой  огонь  почти исчез, Я  даже  не  видел
собственных рук. •отел включить головную фару, чтобы хоть  крыло разглЯдеть,
--  все такаЯ же  тьма.  Џоказалось, что Я на дне огромной Ямы и  из  нее не
выбратьсЯ. Ђ тут еще мотор стал барахлить...
     -- Ќет.
     -- Ќет?
     --  Ќет.  Њы его  потом  осмотрели. Њотор  в полном  порЯдке. Ќо  стоит
испугатьсЯ -- и сразу кажетсЯ, что мотор барахлит.
     -- „а как  тут было не  испугатьсЯ! Ќа менЯ давили горы. •отел  набрать
высоту -- попал  в  завихрение. ‚ы сами  знаете: когда ничего не видишь -- и
еще  завихрениЯ... ‚место того  чтобы поднЯтьсЯ, Я потерЯл сто метров. € уже
не видел ни гироскопа, ни приборов. € стало казатьсЯ, что мотор не  тЯнет, и
что  он  перегрелсЯ, что давление  масла...  €  все это  -- в  темноте.  Љак
болезнь... Ќу и обрадовалсЯ Я, когда увидел освещенный город!
     -- “ вас слишком богатаЯ фантазиЯ. €дите. € пилот выходит.
     ђивьер поглубже усаживаетсЯ в кресло, проводит рукой по седым волосам.
     "ќто самый отважный из моих людей. Ћн вел себЯ в тот вечер превосходно.
Ќо Я спасаю его от страха. ."
     € снова, как минутнаЯ слабость, возник соблазн.
     "—тобы тебЯ любили, достаточно пожалеть людей. џ никого не жалею -- или
скрываю свою жалость. Ђ хорошо бы окружить себЯ дружбой, теплотой! ‚рачу это
доступно. Ђ Я направлЯю ход  событий. џ должен выковывать людей, чтобы и они
направлЯли ход  событий.  ‚ечером, в кабинете,  перед пачкой  путевых листов
особенно  остро   ощущаешь  этот  неписаный  закон.  ‘тоит  только  ослабить
внимание,  позволить  твердо упорЯдоченным событиЯм снова поплыть по течению
-- и тотчас, как по волшебству, начинаютсЯ аварии. ‘ловно моЯ волЯ -- только
она  одна  --  не дает самолету разбитьсЯ, не дает ураганам задержать его  в
пути. Џорою сам поражаешьсЯ своей власти".
     Ћн продолжает размышлЯть.
     "€ тут  нет,  пожалуй, ничего странного.  ’ак  садовник  изо днЯ в день
ведет  борьбу  на  своем газоне...  €звечно  вынашивает  в себе землЯ дикий,
первозданный  лес; но тЯжесть простой человеческой руки ввергает его обратно
в землю".
     Ћн думает о пилоте:
     "џ спасаю его от страха. џ  нападаю не на него, а на то темное, цепкое,
что  парализует людей,  столкнувшихсЯ  с  неведомым. Ќачни  Я  его  слушать,
жалеть, принимать всерьез его страхи -- и он поверит, что и впрЯмь побывал в
некоей загадочной стране; а  ведь именно тайны -- только  ее -- он и боитсЯ;
нужно, чтобы не осталось никакой  тайны. Ќужно, чтобы люди опускались в этот
мрачный колодец, потом выбирались из него и  говорили, что не встретили  там
ничего загадочного. Ќужно, чтобы вот  этот человек проник в самое  сердце, в
самую  таинственную глубь ночи,  в ее толщу, не имеЯ даже  своей  шахтерской
лампочки,  котораЯ освещает  только  руки или крыло,  --  и  чтобы он своими
широкими плечами отодвинул прочь Ќеведомое".
     Ќо даже  в этой  борьбе ђивьера  и  его  пилотов  свЯзывало  молчаливое
братство.  Ћни были людьми одной закалки, ими владела та же жажда  победы Ќо
ђивьер помнил и о других  битвах, которые приходилось ему вести за покорение
ночи.
     ‚ официальных кругах  на мрачные  владениЯ ночи смотрели с опаской, как
на  неизведанные лесные  дебри. ‡аставить  экипаж  устремитьсЯ со  скоростью
двухсот километров в  час навстречу  бурЯм, туманам и  всем тем угрозам, что
таит в себе ночь, казалось  рискованной авантюрой, допустимой лишь в военной
авиации: вылетаешь  с аэродрома  в безоблачную ночь, проводишь бомбежку -- и
той же  ночью возвращаешьсЯ на тот же  аэродром. Ќо регулЯрные  ночные рейсы
обречены на неудачу.
     "Ќочные полеты -- это длЯ нас вопрос жизни и смерти, -- отвечал ђивьер.
--  Љаждую ночь мы  терЯем  полученный за день выигрыш во времени  -- терЯем
наше преимущество перед железной дорогой и пароходом".
     ‘ досадой и  скукой слушал ђивьер все эти разговоры: финансоваЯ сторона
дела,  безопасность,  общественное  мнение...  "Ћбщественным  мнением  нужно
управлЯть", -- возражал он. Ћн думал: "‘колько времени пропадает напрасно! €
все же есть  в жизни нечто такое, что всегда побеждает! †ивое должно жить, и
длЯ того чтобы жить, оно сметает с пути все помехи. „лЯ того чтобы жить, оно
создает  свои  собственные  законы.  Ћно  неодолимо". ђивьер не знал,  когда
гражданскаЯ авиациЯ  овладеет ночными полетами,  не знал, какими путЯми  она
это  совершит,  но он знал, что это неизбежно и что готовитьсЯ к этому нужно
уже сейчас.
     …му  вспоминаютсЯ  зеленые скатерти,  за которыми  он  сидел,  подперев
кулаком  подбородок  и  слушаЯ  со  странным   сознанием  собственной   силы
бесконечные возражениЯ. ќти возражениЯ казались ему бесцельными, осужденными
на гибель самой жизнью. € он чувствовал, как растет, наливаЯсь тЯжестью, его
сила.  "Њои доводы неопровержимы; победа останетсЯ за мной, -- думал ђивьер.
-- Љ этому ведет естественный ход событий".
     Љогда  от   него   требовали  каких-то   гарантий,   каких-то  решений,
устранЯющих всЯкий риск, он отвечал:
     -- ‡аконы  выводЯтсЯ на основании опыта;  познание законов  никогда  не
предшествует опыту.
     Џосле  долгого года борьбы  ђивьер добилсЯ своего.  "„обилсЯ  благодарЯ
своей убежденности", -- говорили одни. "ЃлагодарЯ своему упорству, медвежьей
силе, котораЯ крушит все на пути", -- заЯвлЯли другие. "Џросто потому, что Я
избрал верное направление", -- думал сам ђивьер.
     Ќо  сколько  предосторожностей  пришлось  принимать  вначале!  ‘амолеты
вылетали с  аэродрома  лишь за час  до  рассвета и приземлЯлись не позже чем
через час после захода  солнца.  €, только накопив  некоторый  опыт,  ђивьер
решилсЯ послать почтовые самолеты в ночные глубины.
     Џочти лишенный  последователей, осуждаемый чуть ли не всеми, он боролсЯ
теперь в одиночестве.
     ђивьер  звонит,  чтобы  узнать,  каковы  последние  сообщениЯ  с  борта
самолетов.


        XII

     ’ем  временем патагонский  почтовый вплотную подошел к буре,  и  ”абьен
отказалсЯ от мысли обойти ее стороной.  Ћн понЯл, что гроза охватила слишком
большое  пространство:  линиЯ молний  уходила далеко вглубь, озарЯЯ бастионы
туч. € он решил: "Џопытаюсь  пройти под грозой,  нырнуть под нее, ну,  а  уж
если не удастсЯ -- лЯгу на обратный курс".
     Ћн посмотрел на высотомер. ’ысЯча  семьсот метров.  „ал ручку  от себЯ,
чтобы  начать снижение. Њотор  сразу  стал сильно трЯсти,  самолет задрожал.
”абьен на глаз выправил угол  планированиЯ, потом проверил  по  карте высоту
холмов: пЯтьсот  метров.  —тобы сохранить  разрыв  между собой и холмами, он
решил идти на высоте семисот.
     ”абьен жертвовал высотой; так игрок ставит на банк все свое состоЯние.
     ‘амолет попал  в  завихрение, провалилсЯ вниз и задрожал  еще  сильнее.
”абьен почувствовал, что ему  угрожает невидимый обвал. …му представилось --
машина поворачивает  назад и возвращаетсЯ в мир ста тысЯч звезд... Ќо ”абьен
не менЯет курса ни на один градус.
     Џилот  взвешивает... ‚озможно, гроза  носит лишь местный характер. ‚едь
’рилью -- ближайший аэропорт  -- сообщил, что  небо закрыто на три четверти.
‡начит, в этой черной, плотной, как бетон, массе ему предстоит прожить всего
каких-нибудь двадцать минут. €  все же  пилот в тревоге. Ќаклонившись влево,
навстречу упругому ветру, он пытаетсЯ найти  те  смутные проблески,  которые
обычно  пробивают  даже самую непроглЯдную ночную  темь.  Ќо сейчас нет даже
проблесков  --  лишь едва заметно менЯетсЯ плотность мрака. Ѓыть  может; его
просто обманывает утомленное зрение.
     Ћн развертывает записку радиста:
     "ѓде мы?"
     „орого  дал бы ”абьен  за то, чтобы  это знать.  Ћн отвечает: "Ќе знаю.
€дем по компасу сквозь грозу".
     Ћн опЯть наклонЯетсЯ. …го беспокоит пучок  выхлопного пламени, повисший
на моторе, как  огненный букет;  пламЯ  так бледно, что  поЯвись  луна,  оно
тотчас растворилось бы в лунном свете; но в этом мраке небытиЯ оно вбирает в
себЯ  весь  зримый  мир. Џилот видит, как ветер  туго  сплетает  Языки огнЯ,
похожие на пылающие факелы.
     Љаждые  тридцать  секунд ”абьен нагибаетсЯ к приборам, чтобы  проверить
гироскоп  и компас.  Ћн  не  рискует больше  включать  красные лампочки: они
надолго ослеплЯют его;  но  от приборов  со светЯщимисЯ циферблатами  льетсЯ
бледное  звездное  сиЯние.  ‡десь, среди  стрелок  и цифр, пилот  испытывает
обманчивое чувство безопасности; подобное ощущение бывает у человека в каюте
кораблЯ,  когда  волны перекатываютсЯ  через  палубу. ‘ такой  же  ужасающей
неумолимостью  на  самолет катитсЯ ночь и с  нею все, что несет она  в своем
мраке: скалы, обломки, холмы...
     "ѓде мы?" -- снова спрашивает радист.
     ”абьен опЯть наклонЯетсЯ влево  и  возобновлЯет свое угрюмое бдение. Ћн
уже  не  знает,  сколько  времени,  сколько  усилий  понадобитсЯ ему,  чтобы
сбросить эти  мрачные узы. Ѓыть может, он вообще  никогда не освободитсЯ  от
них; он поставил свою жизнь на карту -- на эту грЯзную и скомканную бумажку,
которую он разворачивает и читает  в тысЯчный раз, стремЯсь почерпнуть в ней
надежду. "’ри-лью:  небо закрыто на три четверти,  ветер  западный, слабый."
…сли ’рилью закрыт на три четверти, то в разрывах туч можно будет разглЯдеть
его огни. …сли только...
     ќта  слабаЯ надежда побуждает ”абьена лететь  вперед,  но  сомнениЯ  не
оставлЯют его;  он  кое-как царапает записку: "Ќе знаю, смогу  ли пробитьсЯ.
‘просите, по-прежнему ли Ясно позади нас".
     Ћтвет удручающий:
     "Љомодоро передает: вернутьсЯ сюда невозможно. ЃурЯ".
     ”абьен начинает догадыватьсЯ: невиданнаЯ бурЯ, бушующаЯ  над Ђндийскими
Љордильерами, переменила фронт и двинулась к морю. Џрежде чем ”абьен  сможет
добратьсЯ до городов, на них обрушитсЯ циклон.
     "“знайте погоду в ‘ан-Ђнтонио."
     "‘ан-Ђнтонио отвечает: поднимаетсЯ  западный  ветер; на западе -- бурЯ.
Ќебо  закрыто полностью. ‚ ‘ан-Ђнтонио  плохаЯ  слышимость:  помехи.  џ тоже
слышу  плохо.  „умаю, скоро  придетсЯ убрать антенну  --  мешают разрЯды. Ќе
собираетесь ли повернуть? Љаковы ваши планы?"
     "Ћставьте менЯ в покое. ‡апросите погоду в ‚айЯ-Ѓланке."
     "‚айЯ-Ѓланка  отвечает:  меньше  чем  через  двадцать  минут  с  запада
обрушитсЯ на ‚айЯ-Ѓланку сильнаЯ гроза."
     "‡апросите ’рилью о погоде."
     "’рилью  отвечает: с запада  идет  ураган скоростью  тридцать метров  в
секунду. квалы дождЯ."
     "Џередайте  в  Ѓуэнос-Ђйрес:  заперты  со   всех  сторон;  фронт   бури
развертываетсЯ  на  тысЯчу  километров;  полнаЯ  потерЯ  видимости.  —то нам
делать?"
     „лЯ  пилота эта ночь была безбрежной.  Ћна не вела  ни к порту (все они
казались недоступными),  ни  к рассвету -- через  час сорок минут должен был
кончитьсЯ  бензин.  ђано или  поздно,  так  ничего и  не видЯ, они рухнут  в
бездну.
     ’олько б дождатьсЯ рассвета...
     “треннЯЯ   зарЯ  представлЯлась  ”абьену  золотым  песчаным  плЯжем,  к
которому  их  могло  прибить  после  испытаний  страшной  ночи.  Џод  крылом
попавшего в  беду самолета  возникли бы  спасительные берега равнин.  ЊирнаЯ
землЯ несла  бы свои спЯщие фермы, стада, холмы. ‚се  те неведомые предметы,
что  перекатываютсЯ сейчас  во мраке, вмиг приобрели бы  безобидный  вид. Ћ,
если б только было можно -- как устремилсЯ бы он навстречу дню!..
     Ћн подумал: "Љольцо замкнулось". ’ак или  иначе -- все должно  решитьсЯ
еще до рассвета, в плотной массе тьмы.
     ’олько так... Ђ бывало, первые часы рассвета приносили ему исцеление...
     Ќо теперь  незачем  смотреть на восток, туда,  где живет  солнце: между
самолетом и солнцем пролегли бездонные глубины ночи; из них -- не выбратьсЯ.


        XIII

     -- Ђсунсьонский  почтовый идет хорошо.  Љ  двум  часам будет  здесь. Ќо
ожидаетсЯ серьезное опоздание почтового патагонского; видимо, ему приходитсЯ
нелегко.
     -- ’ак, господин ђивьер.
     -- ‚есьма  возможно,  мы  отправим европейский  самолет,  не  дожидаЯсь
прибытиЯ  патагонского.  ‚ы  получите  распорЯжениЯ,  как   только  прибудет
асунсьонский. Ѓудьте наготове.
     ’еперь ђивьер перечитывал телеграммы, принЯтые от  северных аэропортов.
Ћни  расстилали  перед европейским  почтовым  лунную дорожку:  "Ќебо чистое,
полнаЯ луна, ветра нет". ѓоры Ѓразилии, четко выделЯЯсь  на светЯщемсЯ небе,
окунали в  серебристые воды морЯ свои поросшие черным лесом вершины. Ќа этот
лес, не скрашиваЯ его, лились непрестанным дождем  лунные лучи. € острова --
тоже черные, как обломки кораблекрушениЯ в морских волнах. € эта неистощимаЯ
луна на всем пути -- брызжущий светом фонтан...
     …сли ђивьер разрешит отправление, экипаж европейского почтового вступит
в  прочный  мир  мЯгкого,  струЯщегосЯ  сиЯниЯ. ‚ мир, где  ничто  не грозит
нарушить равновесие между массами  мрака и света.  ‚  мир, куда не проникают
даже ласковые прикосновениЯ тех легких ветерков, которые -- стоит им  слегка
покрепчать -- могут в несколько часов забить все небо гнилыми облаками.
     € все же, глЯдЯ на это сиЯние, ђивьер колебалсЯ, точно золотоискатель у
границы запретного  участка.  ’о,  что  творилось  сейчас  на  юге,  звучало
обвинительным  приговором ђивьеру, единственному  защитнику ночных  полетов.
Љатастрофа  в  Џатагонии может настолько  укрепить позиции его  противников,
что,  быть  может,  его убежденность  окажетсЯ  перед  ними  бессильной.  Ќо
убежденность  ђивьера  осталась  прежней; возможно, эта  драма --  следствие
какого-то просчета, и она свидетельствовала только об этом частном просчете,
больше  ни о чем. "Ѓыть может,  следует установить  наблюдательные пункты на
западе... Ќужно будет об  этом подумать... Љак бы то ни было, у менЯ все  те
же веские  основаниЯ стоЯть на своем;  теперь вероЯтность несчастных случаев
уменьшитсЯ:  одна  из  причин  стала  Ясна."  Ќеудачи  закалЯют  сильных.  Љ
сожалению, с людьми  приходитсЯ вести игру, в которой почти не принимаетсЯ в
расчет истинный смысл вещей. ‚ыигрыш  или проигрыш зависит от каких-то чисто
внешних причин. € обманчиваЯ видимость проигрыша свЯзывает  тебЯ  по рукам и
ногам.
     ђивьер позвонил.
     -- Ћт ‚айЯ-Ѓланки по-прежнему нет радиограмм?
     -- Ќет.
     -- ‚ызовите ее по телефону.
     ЏЯть минут спустЯ он спрашивал:
     -- Џочему от вас нет сообщений?
     -- Њы не слышим самолета.
     -- Њолчит?
     --  Ќеизвестно. Љругом  грозы.  „аже  если он что-то  передает,  мы  не
слышим.
     -- Ђ ’рилью его слышит?
     -- Њы сами не слышим ’рилью.
     -- Џозвоните туда по телефону.
     -- Џытались. ‹иниЯ повреждена.
     -- ЉакаЯ у вас погода?
     -- “грожающаЯ. Њолнии на западе и юге. Ћчень душно.
     -- Љакой ветер?
     -- Џока слабый. Ќо это не больше  чем  на  десЯть минут.  Њолнии быстро
приближаютсЯ. Њолчание.
     --  ЃайЯ-Ѓланка!  ‚ы менЯ слышите? •орошо.  Џозвоните  мне через десЯть
минут.
     € ђивьер стал перелистывать  телеграммы южных аэропортов.  ‚се сообщали
одно  и  то  же:  самолет молчит.  Ќекоторые  аэродромы  больше  не отвечали
Ѓуэнос-Ђйресу,  и  на  карте  расплывалось  пЯтно  немых  районов,  где  над
маленькими городками  уже  разразилсЯ  циклон,  где плотно заперты  двери  и
каждый дом  на темных улицах, подобно  кораблю, отрезан от  мира и затерЯн в
ночи. ’олько рассвет принесет им освобождение.
     Ќо, склонившись над картой,  ђивьер все еще не терЯл надежды обнаружить
где-нибудь благословенный кусок  чистого неба; он обратилсЯ по  телеграфу  к
полиции трех десЯтков  провинциальных городов, запрашиваЯ о погоде, и ответы
уже начинали поступать. ЉаждаЯ из радиостанций, расположенных на линии в две
тысЯчи километров, получила приказ: поймав позывные самолета,  немедленно, в
течение  тридцати секунд, уведомить об этом  Ѓуэнос-Ђйрес,  который  в ответ
сообщит ей длЯ передачи ”абьену, куда он может укрытьсЯ.
     Љомнаты  опЯть заполнились  служащими,  которых к  часу ночи вызвали  в
контору.  Љакими-то  таинственными  путЯми узнали  они,  что  ночные полеты,
возможно,  будут  прекращены  и что  даже европейский  почтовый будет отныне
вылетать лишь с  рассветом. Џонизив голос, они говорили о ”абьене, о циклоне
-- и особенно  о ђивьере. Ћни угадывали его присутствие, чувствовали, что он
сидит  здесь, совсем рЯдом,  подавленный ураганом -- этим враждебным выпадом
самой природы.
     ‚друг голоса смолкли:  на пороге поЯвилсЯ ђивьер -- в  пальто, в шлЯпе,
неизменно надвинутой на глаза, -- вечный путешественник. Ћн спокойно подошел
к заведующему бюро:
     --  “же   десЯть   минут   второго.  „окументы  европейского  почтового
оформлены?
     -- џ... Я думал...
     -- ‚ам следует не думать, а исполнЯть.
     Ћн  повернулсЯ и, заложив руки за  спину, медленно  пошел  к  открытому
окну.
     Џодбежал служащий:
     -- ѓосподин директор, получено очень мало ответов.
     ‘ообщают, что во  внутренних районах  уже разрушены многие  телеграфные
линии...
     -- •орошо.
     Ќеподвижно застыв, ђивьер смотрел в ночь.
     €так, каждаЯ новаЯ весть несла  в  себе угрозы самолету.  Љаждый город,
если  линии свЯзи  еще не  были  разрушены и  он  имел возможность  ответить
Ѓуэнос-Ђйресу, сообщал  о  неумолимом движении  циклона, словно о  вторжении
вражеских армий. "ЃурЯ идет из глубины материка, с Љордильер. Ћна движетсЯ к
морю, сметаЯ все на пути..."
     ‡везды  казались  ђивьеру  чересчур Яркими, воздух --  слишком влажным.
‘траннаЯ ночь! Ћна  внезапно начинала подгнивать  --  подгнивать слоЯми, как
мЯкоть роскошного с виду плода. Ќад Ѓуэнос-Ђйресом еще царили в полном своем
составе звезды; но то был лишь оазис, притом, недолговечный. Љ тому же  этот
порт был недосЯгаем .длЯ экипажа. ѓрознаЯ ночь,  гниющаЯ под прикосновениЯми
ветра. Ќочь, которую нелегко .победить.
     ѓде-то в  ее глубинах затерЯлсЯ самолет, и на его борту -- беспомощные,
охваченные тревогой люди.


        XIV

     †ена ”абьена позвонила по телефону.
     ‚ те ночи, когда он должен был вернутьсЯ, она всегда высчитывала  времЯ
продвижениЯ патагонского  почтового. "‘ейчас  он  вылетает  из ’рилью..."  €
опЯть засыпала. Ќемного позже: "Ћн приближаетсЯ теперь к ‘ан-Ђнтонио; он уже
видит огни..." ’огда она вставала, раздвигала шторы и осматривала небо. "ќти
облака мешают ему..." €ногда между  тучами, как  пастух, расхаживала луна. €
молодаЯ  женщина  возвращалась в постель, успокоеннаЯ луной и  звездами:  их
тысЯчи,  они,  как  живые существа, окружают ее мужа.  Ћколо часа  ночи  она
обычно чувствовала, что он уже близко. "„олжно быть,  он недалеко...  Ћн уже
видит Ѓуэнос-Ђйрес..." € снова вставала, готовила длЯ него еду, варила кофе:
"’ам, наверху, холодно..." Љаждый  раз она встречала ”абьена так, словно тот
спустилсЯ со снежных вершин: "’ы  не замерз?" --  "„а нет же!" -- "‚се равно
согрейсЯ немного..." Љ четверти второго у нее все  бывало готово. ’огда  она
звонила.
     ‚ эту ночь она спросила, как всегда:
     -- ”абьен уже приземлилсЯ?
     ‘екретарь, взЯвший трубку, замЯлсЯ:
     -- Љто говорит?
     -- ‘имона ”абьен.
     -- Ћдну минуту...
     Ќе  осмеливаЯсь ничего сказать,  секретарь передал  трубку  заведующему
бюро.
     -- Љто у телефона?
     -- ‘имона ”абьен.
     -- Ђ!.. ‘лушаю вас, сударынЯ.
     -- Њой муж приземлилсЯ?
     Џоследовало  молчание,  показавшеесЯ  ей  необъЯснимым. ‡атем  короткий
ответ:
     -- Ќет.
     -- Ћн опаздывает?
     -- „а...
     ‘нова молчание.
     -- „а... опаздывает.
     -- Ћ!..
     ќто был  вздох раненой плоти.  Ћпоздание -- пустЯк... пустЯк... Ќо если
оно затЯгиваетсЯ...
     -- Ћ!.. ‚ котором часу он должен прибыть?
     -- ‚ котором часу он должен прибыть?.. Њы... мы не знаем.
     ’еперь перед ней была стена. Ћна слышала лишь эхо своих вопросов.
     -- “молЯю, ответьте мне! ѓде он сейчас?..
     -- ѓде он сейчас? Џодождите...
     Њедлительность этих  людей причинЯла  ей боль.  ’ам, за  стеной, что-то
происходило.
     Ќаконец они решились:
     -- Ћн вылетел из Љомодоро в девЯтнадцать тридцать.
     -- € с тех пор?..
     --  ‘  тех  пор...  сильно опаздывает... сильно опаздывает из-за плохой
погоды...
     -- Ћ! €з-за плохой погоды...
     ЉакаЯ несправедливость!  €  какое вероломство -- в этой  луне,  праздно
повисшей над  Ѓуэнос-Ђйресом!..  ЊолодаЯ  женщина  вспомнила  вдруг, что  от
Љомодоро до ’рилью каких-нибудь два часа полета, не больше.
     --  €  целых  шесть  часов он  летит до ’рилью?! Ќо посылает  же он вам
радиограммы... —то он говорит?
     --   Ћн  говорит?  Ќо  в  такую  погоду...  ‚ы  сами  понимаете...  его
радиограммы до нас не доходЯт.
     -- ‚ такую погоду!..
     --  €так,  решено,  сударынЯ: мы позвоним  вам,  как только  что-нибудь
узнаем.
     -- Ћ, вы ничего не знаете...
     -- „о свиданиЯ, сударынЯ.
     -- Ќет! Ќет! џ хочу говорить с директором!
     -- ѓосподин директор очень занЯт, сударынЯ, он на совещании.
     -- Њне это безразлично! ‘овершенно безразлично! џ хочу с ним говорить!
     ‡аведующий бюро вытер капли пота со лба:
     -- Ћдну минуточку...
     Ћн открыл дверь ђивьера.
     -- ‘ вами хочет говорить госпожа ”абьен.
     "‚от  оно,  -- подумал ђивьер, -- вот начинаетсЯ то, чего Я боЯлсЯ". Ќа
первый   план  драмы  выступают  чувства...  ‚начале  ђивьеру  хотелось   их
отвергнуть: матерей и жен не допускают в операционную. € на корабле в минуту
опасности чувства должны молчать. Ћни не помогают спасать людей... Ћднако он
решилсЯ:
     -- ‘оедините ее со мной.
     Ћн услышал далекий  голос, слабый,  дрожащий, и тотчас  понЯл,  что  не
сможет  сказать ей правду. ‘ойтись сейчас в поединке -- разве хоть одному из
них это принесло бы какую-нибудь пользу?
     -- Џрошу вас, успокойтесь, сударынЯ! ‚ нашем деле так часто  приходитсЯ
подолгу ждать вестей.
     Ћн приблизилсЯ к той грани, за которой вставала уже не беда отдельного,
частного  человека  --  возникала проблема  действиЯ  как  такового. ђивьеру
противостоЯла не жена ”абьена, а совершенно иное понимание жизни. ђивьер мог
только  слушать  и сочувствовать  этому  слабому  голосу,  этой песне, такой
грустной и  такой  враждебной. €бо  ни действие, ни личное счастье  не могут
ничем  поступитьсЯ, они враги.  ќта женщина  тоже выступала от имени некоего
мира, имевшего свою абсолютную ценность, свое понимание долга  и свои права.
Ћт имени мира, где горит лампа над  столом,  где плоть взывает к  плоти, где
живут  надежды, ласки  и  воспоминаниЯ.  Ћна  требовала вернуть  то, что  ей
принадлежало, и она  была права. Ћн, ђивьер,  тоже был прав; но  он  не  мог