Я ее прошлаЯ жизнь  не в виде
неудержимого,  непрерывного  порываниЯ  и  стремлениЯ,  а в виде  отдельных,
совершенно разъединенных пунктов.
     —то это за пункты? ќто именно  те, к которым †  по своей природе питает
особенный интерес. ‚опрос о том, на что именно простираетсЯ этот интерес, мы
выЯснили уже во второй главе. Љто вспомнит выводы этой главы, того не удивит
следующий факт.
     †   располагает  вообще  только   одним   классом   воспоминаний;   эти
воспоминаниЯ свЯзаны с половым влечением и размножением. Ћна  помнит о своем
любовнике  и ухаживателе, о своей брачной ночи, о своих детЯх, как и о своих
куклах, о  всех цветах преподнесенных ей на балах, о  цене, числе и величине
букетов, о  всЯкой спетой ей серенаде, о  всЯком стихотворении, которое, как
она воображает, посвЯщено ей, о каждой фразе мужчины, который импонирует ей,
и  прежде всего она с  особенной  отчетливостью, вызывающей в равной степени
изумление,  помнит каждый  без исключениЯ комплимент, который был ей  сделан
когда-либо в жизни.
     ќто все, о чем истиннаЯ женщина может вспомнить из всей своей жизни.
     —его  человек никогда  не забывает, чего никак не может  подметить  это
служит надежным средством познаниЯ существа и характера его. ‚ дальнейшем мы
дольше  остановимсЯ на  вопросе о  том, каково  значение того факта,  что  †
располагает  только  этими воспоминаниЯми. ’а  памЯтливость, которую женщины
проЯвлЯют  с  самого детства  к выражениЯм почета, чести и  обходительности,
чревата самыми важными последствиЯми длЯ решениЯ нашего вопроса. џ прекрасно
понимаю  те  возражениЯ,  которые  мне  могут   выставить  против  подобного
ограничениЯ женской памЯти сферой половой жизни и жизни  рода Я уже предвижу
грозный  поход женских  школ против менЯ. Ќа  все  это можно будет  ответить
только впоследствии.  ‡десь же Я  опЯть  напомню, что  под  памЯтью, котораЯ
ЯвлЯетсЯ  действительным  орудием  психического  познаниЯ  индивидуальности,
можно понимать памЯть  о  пройденном  только  тогда, когда пройденное вполне
совпадает с пережитым.
     ”акт отсутствиЯ непрерывности  в  психической жизни женщины может  быть
доказан только в дальнейшем.  ќту непрерывность не следует рассматривать как
спиритуалистический    или   идеалистический   тезис   введенный   в   целЯх
исследованиЯ.  ‚  ней  нужно  видеть   определенный  психологический   факт,
приложение,  так  сказать,  к теории  памЯти. Љроме того  необходимо принЯть
Ясное  и  определенное  отношение  к  самым  спорным  вопросам  философии  и
психологии  длЯ  того,   чтобы  правильно  решить  вопрос  о  непрерывности.
Њимоходом Я хотел бы указать на  один факт, который некоторым образом служит
доказательством нашего  положениЯ об отношении непрерывности  у женщин.  …го
еще  подметил  ‹отце, но  в настоЯщее  времЯ  он  служит предметом всеобщего
недоумениЯ. †енщина  гораздо легче приспособлЯетсЯ к новым  условиЯм быстрее
ориентируетсЯ  в  новой  обстановке,  чем  мужчина.  ‚  процессе  слиЯниЯ  с
окружающей  средой мы в мужчине видим выскочку еще в то времЯ, когда женщина
уже успела преобразитьсЯ до того, что мы не узнаем мещанка она или дворЯнка,
дитЯ  она  жестокой  нужды  или  дочь  патрициЯ. €  этот  факт Я  постараюсь
впоследствии подвергнуть всестороннему разбору, впрочем, само собой понЯтно,
почему  только  лучшие люди делЯтсЯ  с нами  воспоминаниЯми  из своей  жизни
(впрочем,  за  исключением  тех   случаев,   когда  пишут  автобиографию  из
тщеславиЯ, болтливости или из  подражаниЯ другим). „алее понЯтно, почему Я в
этом вижу подтверждение свЯзи между памЯтью и дарованием. ќто еще не значит,
что всЯкий гениальный  человек должен непременно написать автобиографию. „лЯ
этого необходимы  специальные, более глубокие  психологические  условиЯ.  Ќо
если   человек  написал  автобиографию,   подчинЯЯсь   исключительно  своему
внутреннему  влечению,  то это несомненно  признак его  гениальности. €бо  в
истинно  верной памЯти лежит корень благочестиЯ. ѓениальный человек  никогда
не  расстанетсЯ со  своим  прошлым,  даже  если  ему  взамен  этого  обещают
величайшие  сокровища мира,  само счастье. †елание  пить  из  ‹еты -  черта,
свойственнаЯ  средним,  слабым  людЯм.  Џрав ѓете,  говорЯ,  что  гениальный
человек  очень  часто  с отчаЯнной резкостью нападает  на других людей за их
пошлые  взглЯды,  которые  в свое  времЯ  были и его взглЯдами.  Ќо  он ведь
никогда не  позволит  себе  вышучивать  свои поступки и потешатьсЯ над своим
прежним  образом   мыслей  и  жизни.   Ћчень  модные   в   настоЯщее   времЯ
"самопобедители" заслуживают решительно всего,  только  не этого  имени. ќто
все люди, которые в шутливом тоне рассказывают другим, как они прежде во все
верили, как они теперь все это "преодолели". Ћдно можно сказать про них: как
мало серьезного было в их прошлом, так  же мало серьезного и в их настоЯщем.
ѓлавным ЯвлЯетсЯ  длЯ  них  инструментовка,  ничуть не  мелодиЯ: ни  одна из
стадий "побежденного" не имела действительно глубоких корней в их психике. ‚
противовес  этому следует только обратить внимание,  с  какой  благоговейной
заботливостью  описывают  великие  люди в  своих  автобиографиЯх даже  самые
незначительные подробности  из  своей  жизни: длЯ  них  прошлое и  настоЯщее
равноценны, длЯ тех  же ни прошлое, ни прошедшее  не имеет особого значениЯ.
‚еликий   человек   чувствует,   как   все,   даже   самое   незначительное,
второстепенное, приобретало в его жизни  особое значение, способствовало его
общему  развитию,   отсюда;   дух  благочестиЯ   в  его  мемуарах.  ЏодобнаЯ
автобиографиЯ  рождаетсЯ не сразу. Њысль  о ней возникает не вдруг, а как бы
всегда таитсЯ  в нем.  …го новые  переживаниЯ  приобретают  длЯ него  особый
выдающийсЯ смысл потому, что непосредственно перед его духовными очами стоит
и всЯ  прошлаЯ жизнь.  Ћтсюда - он  и  только он обладает  судьбою. €з этого
ближайшим  образом  вытекает  то  обстоЯтельство,  что  великие  люди  более
суеверны, чем люди средние. ‘уммируЯ все сказанное, мы приходим к следующему
выводу:
     —еловек тем  более гениален, чем больше  значениЯ  имеют  длЯ  него все
вещи.
     ‚  ходе  исследованиЯ  это  положение, обнимающее  собою  универсальное
сознание и универсальную памЯть, получит еще другой, более глубокий смысл.
     Љакое  положение занимает женщина во всех разобранных нами вопросах, на
это  нетрудно  ответить.  €стиннаЯ  женщина никогда  не  приходит к сознанию
судьбы, своей судьбы.  †енщина, не героична,  так  как  в лучшем случае  она
ведет борьбу за предмет своего обладаниЯ, она не трагична, так как ее участь
определЯетсЯ  участью этого предмета.  ‹ишеннаЯ непрерывности, она лишена  и
благочестиЯ.  €  в самом  деле,  благочестие  -  добродетель  чисто мужскаЯ.
—еловек  прежде всего ЯвлЯетсЯ благочестивым по отношению к  самому себе,  а
это - условие благочестиЯ ко всем прочим людЯм. †енщине нужно очень мало длЯ
того, чтобы совершенно расстатьсЯ со  своим прошлым. …сли уместно употребить
слово  ирониЯ, то  можно  без  колебаниЯ сказать,  что  мужчина никогда  так
иронически  и насмешливо не отзывалсЯ о своем прошлом, как  это часто делает
женщина  даже до брачной ночи.  Ќам еще представитсЯ много случаев показать,
что помыслы женщины всегда направлены  на вещи,  которые прЯмо  противоречат
благочестью. —то  же  касаетсЯ  благочестиЯ  вдов,  то  об  этом  предмете Я
предпочитаю  совершенно  умолчать.  Ќаконец, суеверие женщин  психологически
сильно отличаетсЯ от суевериЯ гениальных людей.
     ’о  отношение  к своему  прошлому, которое  находит  свое  выражение  в
благочестии и основываетсЯ на непрерывной памЯти, свЯзанной в свою очередь с
апперцепцией,  может быть прослежено на многих других ЯвлениЯх и подвергнуто
более глубокому анализу. Џрежде всего мы остановимсЯ на следующем положении:
наличность у человека какого-либо отношениЯ к своему прошлому или отсутствие
его  находитсЯ  в самой  тесной  внутренней свЯзи  с  тем - ощущает ли  этот
человек  потребность  в бессмертии  или  он остаетсЯ  равнодушным  к мысли о
смерти.
     ‚опрос о потребности в  бессмертии считаетсЯ в  настоЯщее  времЯ  очень
устарелым  и  на  него  склонны смотреть  несколько  свысока.  ‘  проблемой,
возникающей  на  основании этой  потребности,  разделываютсЯ  непростительно
легко   не  с  одной  только  онтологической   стороны,   но  и  со  стороны
психологической.  Ћдин стараетсЯ объЯснить эту потребность в свЯзи с верой в
переселение   душ.  …го  рассуждениЯ  сводЯтсЯ  к   следующему:   существуют
состоЯниЯ, которые  человек  переживает  лишь первый раз в  своей жизни,  но
которые вызывают в нем чувство, что они были им уже некогда пережиты. ‚торое
объЯснение  представлЯет собою всеми  принЯтый в настоЯщее  времЯ  вывод  из
культа души (’ейлор,  ‘пенсер, Ђвенариус).  Ќо  надо  заметить, что подобное
объЯснение всегда и во  всЯкое  времЯ  было бы  a priori  отвергнуто. ’олько
эпоха экспериментальной  психологии  может  признавать  его  правильным. Њне
кажетсЯ, что каждому мыслЯщему  человеку  должно представлЯтьсЯ невозможным,
чтобы  вопрос,  который  вызвал  столько  горЯчих  споров   в   силу  своего
кардинального значениЯ длЯ всего человечества, мог  получить свое разрешение
в виде вывода из силлогизма, посылками которого ЯвлЯютсЯ  нечто вроде ночных
видений  умерших  людей.  Џозволительно  спросить,  какие  ЯвлениЯ  признана
объЯснить  эта несокрушимаЯ вера в бессмертие, которую разделЯли ѓете и Ѓах,
какаЯ "псевдо-проблема" вырастает  из той потребности в  бессмертии, которой
проникнуты  последние квартеты и сонаты Ѓетховена? †ажда личного  бессмертиЯ
должна иметь более глубокий источник, чем рационализм.
     ќтот источник находитсЯ в непосредственной свЯзи с  отношением человека
к своему прошлому. ‚ ощущении, в созерцании  своего  "Я" в  прошедшем  лежит
желание  продолжить это ощущение  и  созерцание на  дальнейшее  будущее. Љто
веско  ценит свое  прошлое,  кто ставит свою внутреннюю  духовную жизнь выше
физической, тот  не  легко отдает  эти  ценности в  руки смерти.  Џоэтому  у
гениальных  людей, обладающих  богатейшим  прошлым, изначальнаЯ,  самобытнаЯ
потребность в бессмертии  выступает с  особенной силой и настойчивостью. —то
подобнаЯ свЯзь между жаждой  бессмертиЯ и памЯтью действительно  существует,
Ясно  из того,  что весьма единодушно  говорЯт  о себе люди, которым удалось
вырватьсЯ из когтей угрожавшей им смерти. ‘ быстротой молнии проноситсЯ в их
голове все их прошлое, хотЯ бы они  в другое времЯ очень много думали о нем,
и в течение немногих  секунд они вспоминают  о  таких вещах,  о  которых  на
протЯжение  десЯтков лет совершенно не думали. ’ак как ощущение того, что им
предстоит, возрождает  в сознании, опЯть-таки путем  контраста, все  то, что
теперь безвозвратно должно погибнуть.
     Њы очень мало знаем о душевном  состоЯнии  умирающих.  Ќужно быть более
чем  обыкновенным человеком  длЯ  того,  чтобы узнать, что творитсЯ  в  душе
умирающего. ‘ другой стороны именно лучшие люди
     избегают  смотреть, как умирают. Ќо совершенно  ошибочно  будет сводить
внезапно пробуждающеесЯ чувство религиозности у безнадежно
     больных к настроению, которое отражаетсЯ у них в словах: "а все-таки"
     или "так-то оно так". ‘ледует также признать  поверхностным взглЯд  что
мысль об аде, никогда серьезно не занимавшаЯ умы людей, приобретает в минуту
смерти такую силу, что  человек  не может умереть с ложью в душе. €менно это
ЯвлЯетсЯ  самым главным:  почему люди,  проведшие  самую бесчестную,  лживую
жизнь,  внезапно  ощущают  в  себе  стремление  к  истине? Џочему производит
потрЯсающее впечатление даже  на человека,  который не верит в потустороннюю
кару,  тот  факт,  что  другой  человек  умирает  с  ложью,  с  нераскаЯнным
поступком? Џочему упорство до последнего вдоха и за полное  обращение  перед
смертью  действовало  на  поэтов,  как  властный  мотив  к   художественному
творчеству? ‚опрос  об "эвтаназии атеистов",  который так часто  подымалсЯ в
XVIII  веке, не  бессмыслица  и не исторический  курьез, как склонен  думать
”ридрих Ђльберт ‹анге.
     Ћбо всем этом Я  говорю только как о некоторой возможности или, вернее,
догадке. ’ак как существует гораздо больше "гениальных"  людей, чем истинных
"гениев",  то  длЯ  менЯ  несомненно,   что  эта  количественнаЯ  разница  в
дарованиЯх проЯвлЯетсЯ именно в тот момент, когда люди становЯтсЯ "гениЯми".
„лЯ большинства людей этот момент совпадает с моментом смерти. Њы еще раньше
указывали на  то,  что гениальные  люди не  представлЯют  собою обособленной
группы,  котораЯ  резко  отличаетсЯ  от всего прочего человеческого мира.  €
здесь мы видим, как прежние рассуждениЯ наши совпадают  с настоЯщими. Џервое
воспоминание  детства  человека  никогда  не  бывает  свЯзано с каким-нибудь
внешним  Явлением, прерывающим прежний  ход вещей. ‚ жизни  каждого человека
должен наступить момент,  когда вследствие внутреннего развитиЯ,  внезапно и
незаметно сознание  приобретает  такую степень  интенсивности,  что  в  этот
момент  глубоко врезаетсЯ  в  памЯть  человека,  а впоследствии,  смотрЯ  по
дарованию    каждого   отдельного   индивидуума,   к    этому   воспоминанию
присоединЯетсЯ целый  рЯд новых. Ћдин этот  факт  в состоЯнии сокрушить  всю
современную  психологию. ’очно также различным людЯм необходимо разное число
толчков длЯ того, чтобы стать гениальными. Џо числу этих толчков, из которых
последний совпадает с моментом смерти,  можно классифицировать людей с точки
зрениЯ  их дарованиЯ. ‡десь Я хочу отметить, как ошибочно мнение современной
психологии, что в детстве сохранЯетсЯ наибольшее число  впечатлений. Ќо ведь
длЯ  психологии  человек  не что иное, как простой  регистрационный аппарат,
который не  обладает  никакой  внутренней, онтогенетической духовной жизнью.
ЌельзЯ смешивать пережитые впечатлениЯ с тем внешним чужим материалом, какой
только заучиваетсЯ.  Ќесомненно, ребенок лучше запоминает этот материал,  но
объЯснЯетсЯ это тем, что его не давит тЯжесть душевных переживаний.
     ЏсихологиЯ,  котораЯ в таких кардинальных вопросах противоречит  опыту,
должна предпринЯть значительные поправки  или окончательно изменитьсЯ, ’очка
зрениЯ  нашего  исследованиЯ  представлЯет  собой  только  слабый  намек  на
онтогенетическую   психологию  или  теоретическую  биографию  -  дисциплины,
которые  рано  или поздно вытеснЯт  современную  науку о человеческой  душе.
‚сЯкаЯ программа implicitie содержит в себе убеждение, взглЯд.  Љаждой цели,
к  которой  стремитсЯ  волЯ, предшествуют  известные  представлениЯ реальных
отношений. Ќазвание  "теоретическаЯ биографиЯ" должно  точнее ограничить эту
область  от  философии  и  физиологии. ‚месте с  тем  оно призвано расширить
область применениЯ метода  биологического исследованиЯ, которым последнее по
времени направлениЯ психологической науки („арвин, ‘пенсер, Њах, Ђвенариус),
то пользовалось односторонне,  то слишком злоупотреблЯло.  ‡адача этой новой
науки дать  Ясное описание закономерного  хода душевной  жизни  человека как
чего-то  единого, цельного, начинаЯ с  момента рождениЯ до самой смерти его,
совершенно  такое же описание,  какое мы привыкли  читать о рождении и  всех
фазах развитиЯ какого-нибудь растениЯ. Ћна должна быть названа не биологией,
а биографией, так  как основной целью  ее  ЯвлЯетсЯ исследование непреложных
вечных законов духовного развитиЯ человека. „о сих пор историческое описание
всЯкого  рода имели дело только с идивидуальностЯми. ‡десь  же центр тЯжести
лежит  в отыскании  общих  точек,  типов.  ЏсихологиЯ должна  превратитьсЯ в
теоретическую биографию.
     ‚се  задачи  современной  психологии нашли  бы свое  разрешение  в этой
науке,  и тогда осуществилась бы заветнаЯ мечта  ‚ильгельма  ‚ундта отыскать
широкую,  плодотворную  основу   длЯ  науки  о   человеческой  душе.  ‘мешно
отчаиватьсЯ   в   возможности   созданиЯ  такой  науки  только  потому,  что
современнаЯ  психологиЯ  ничего не в состоЯнии сделать длЯ разрешениЯ  самых
загадочных сторон нашей душевной жизни. ‚едь она  совершенно  иначе понимает
задачи  и цели  этой науки или, вернее, совсем  их не  понимает. ‚от почему,
несмотрЯ на  прекрасные исследованиЯ ‚индельбанда  и  ђиккерта, мы можем при
новом  разделении наук на  "монотетические" и "идиографические"  дисциплины,
сохранить и миллевское подразделение наук на науки о природе и науки о духе.
     €з  развитой нами дедукции потребности в бессмертии,  благодарЯ которой
она  оказалось   в   свЯзи  с   непрерывностью  памЯти  и   благочестием,  с
непреложностью следует, что женщина  совершенно  лишена этой-потребности. €з
этого  так  же  видно,  насколько ошибочно мнение, наиболее распространенное
среди  людей, что положение о человеческом бессмертии  ЯвлЯетсЯ  результатом
страха смерти и физического эгоизма. ‘трах  смерти одинаково присущ мужчинам
и женщинам. †ажда бессмертиЯ свойственна только мужчинам.
     Џопытка моЯ объЯснить  психологическую жажду бессмертиЯ ЯвлЯетсЯ скорее
указанием  на  свЯзь,  существующую между  ней  и  памЯтью,  чем  сводом  из
какого-нибудь высшего положениЯ.  Ћчень  легко убедитьсЯ, что подобнаЯ свЯзь
существует:  чем  больше  человек живет  своим прошлым,  но не  будущим, как
привыкли думать, тем интенсивнее в нем жажда бессмертиЯ. “ женщин отсутствие
этой жажды вполне соответствует отсутствию у  нее благочестиЯ  к себе самой.
Љак  у женщины отсутствие этих двух начал требует обоснованиЯ в каком-нибудь
одном  более общем принципе,  точно так же  у мужчины существование памЯти и
жажда бессмертиЯ требует отысканиЯ какого-нибудь общего  корнЯ. ‚се что было
изложено до сих пор, ЯвлЯлось только указанием на то, каким образом  жизнь в
прошлом  и  ее  высокаЯ  ценность  соединЯетсЯ  в  человеке  с  надеждой  на
потустороннее   существование.   Ќайти  более  глубокое   ос-нование   этого
взаимоотношениЯ еще не входило в наши задачи. ЏорапринЯтьсЯ и за нее.

        x x x

     ‚  качестве  исходной  точки  выберем то определение,  которое мы  дали
универсальной памЯти гениального человека. „лЯ него одинаково реально все: и
то, что еще недавно  имело место, и то, что давно уже  успело исчезнуть.  €з
этого следует, что  отдельное переживание не исчезает вместе с тем моментом,
в течение котором оно  длилось, что оно не свЯзано  с этим моментом времени,
оно путем памЯти как бы отрываетсЯ от него.  ЏамЯть превращает переживание в
нечто  временное. ЏамЯть по самому  понЯтию своему есть победа над временем.
—еловек в состоЯнии вспомнить прошлое только потому, что  памЯть освобождает
его  от  разрушительного действиЯ времени. ‚се ЯвлениЯ природы  суть функции
времени, ЯвлениЯ духа, наоборот, господствуют над временем.
     ‡десь  мы  останавливаемсЯ перед затруднением, но  затруднением мнимым.
Љак может памЯть ЯвлЯтьсЯ отрицанием времени? ‚едь не  будь у нас памЯти, мы
не имели бы  никакого представлениЯ  о времени.  ‚едь только воспоминанием о
прошедших событиЯх  мы  приходим к мысли  о том,  что  существует  некоторое
течение   времени.   Љак   можно   утверждать,  что   одна   вещь   ЯвлЯетсЯ
противоположностью и отрицанием другой, если обе эти вещи неразрывно свЯзаны
между собою.
     ‡атруднение  это разрешаетсЯ  очень просто. Љоль скоро новое  существо,
оно не должно быть непременно человеком, наделено памЯтью, оно  уже не может
быть втиснуто со своими  переживаниЯми  в поток времени. Ђ  если это так, то
оно может сделать времЯ предметом своего  исследованиЯ,  охватить его  общим
понЯтием,  противопоставить  себЯ  ему.  …сли бы  отдельное переживание было
оставлено на произвол неудержимому течению  времени, изменЯлось бы вместе со
временем, как зависимаЯ переменнаЯ со своей независимой, и никакаЯ памЯть не
в состоЯнии  была  бы вырвать переживание  из этот бурного  потока, то тогда
Ясно,  что понЯтие времени  никогда не проникло ни в его сознание - сознание
предполагает двойственность, не могло бы быть  ни объектом,  ни  мыслью,  ни
представлением человека.  Ќеобходимо каким-нибудь  образом преодолеть  времЯ
длЯ  того,  чтобы  узнать о нем, необходимо  стоЯть вне  времени, чтобы  его
понЯть. ќто применимо не только к отдельному промежутку времени, но к общему
понЯтию о  времени.  ’очно также  человек, охваченный  какой-нибудь  сильной
страстью, не в состоЯнии изучить и разобрать основные черты  ее,  необходимо
прежде  всего  оторватьсЯ  от  ее  главной  основы - времени. Ќе будь ничего
вневременного,  не было бы и  представлениЯ  времени. —тобы  определить, что
вневременное, вспомним только, что  собственно  памЯть похищает, вырывает из
когтей времени. Њы видели, что памЯть сохранЯет все, имеющее длЯ индивидуума
интерес  или  значение,  короче  говорЯ,  все,  что  обладает  длЯ  человека
известною ценностью. Ћбыкновенно  человек вспоминает о  таких вещах, которые
имели  длЯ  него  когда-либо  известную,  часто   совершенно   неосознанную,
ценность:  эти ценность наделЯетсЯ их  вневременностью.  —еловек  забывает о
том, что так или иначе не ценилось им.
     –енность и есть это вневременное.  € наоборот: ценность вещи тем  более
значительна, чем эта вещь менее подвержена влиЯнию  времени. Ћна, по крайней
мере,  не  должна  ЯвлЯтьсЯ  функцией времени.  ‚  каждой  вещи  воплощаетсЯ
ценность  постольку,   поскольку   она   существует  вне   времени:   только
вневременные вещи положительно оцениваютсЯ. ќто  положение, конечно, еще  не
исчерпывает сущности ценности, больше  того, оно даже  не  ЯвлЯетсЯ  общим и
глубоким определением ее. Ќо оно представлЯет собою первый специальный закон
всЯкой теории ценности.
     „остаточно  будет  совершить  беглый  обзор   некоторых  Явлений,  чтоб
убедитьсЯ  в правильности выставленного положениЯ. ‹юди  очень мало  придают
значениЯ  убеждению,  которое еще недавно родилось в сознании  человека. Ћни
вообще  не считаютсЯ  с мнением человека,  взглЯды  которого находЯтсЯ еще в
процессе течениЯ, изменениЯ и  т. д. Ќапротив, неутомимое постоЯнство всегда
внушает   нам  уважение,  даже  в  том  случае,  когда  оно   проЯвлЯетсЯ  в
неблаговидных  формах жажды мести и  упрЯмства. Ћно чарующе действует на нас
даже тогда, когда  проЯвлЯетсЯ  в безжизненных  предметах.  ‚спомним  только
"аеге  parennis" у  поэтов  и  'quarante  siecis" египетских пирамид. ‘лава,
котораЯ выпала на долю человека, светлаЯ памЯть, которую он оставил по себе,
все это  обесцениваетсЯ в  наших глазах вместе  с мыслью, что они преходЯщи.
ђазнообразные изменениЯ,  которые  претерпевает на  себе  человек,  тоже  не
ЯвлЯютсЯ  предметом  особенного  восхищениЯ  длЯ  него.  Џравда,  когда  ему
говорЯт, что он каждый раз проЯвлЯет себЯ с новой стороны, то он будет  горд
и  доволен  и  этим  свойством.  Ќо  причина  этой  гордости   лежит  в  том
постоЯнстве,  в   той  закономерности,  с  какой   проЯвлЯетсЯ   в  нем  эта
разносторонность.  „лЯ  людей,  которые устали жить, не  существует  никаких
ценностей,  они  не  видЯт  ничего  интересного   длЯ   себЯ  в   упомЯнутом
постоЯнстве. ‘юда же  относитсЯ  боЯзнь вымираниЯ рода и исчезновениЯ  имени
человека.
     ‚сЯкаЯ  социальнаЯ  оценка,  единственным  выражением  которой ЯвлЯютсЯ
законодательные акты и договоры,  уже с самого момента своего  возникновениЯ
претендует на непреложность и  полнейшую независимость  от влиЯний  времени,
хотЯ бы  обычай  и  повседневнаЯ  жизнь  наносит  ли  ей очень  существенные
изменениЯ. ќто относитсЯ и  к тем правовым нормам,  сила которых (по точному
смыслу  их)  должна сохранитьсЯ в  течение  только  определенного промежутка
времени.  ‡десь  времЯ фигурирует  в  качестве  величины постоЯнной,  но  не
переменной,  взависимости от  которой непрерывно или с перерывами изменЯлась
бы всЯ совокупность отношений. ќтим  обЯснЯетсЯ  тот факт, что вещь обладает
тем  большей  ценностью, чем  продолжительнее  ее  существование.  Ќикто  не
подумает, что контрагенты особенно заинтересованы в  предмете договора, если
он  заключен только  на весьма  короткое  времЯ.  ’очно  такое  же отношение
проЯвлЯют  к  нему  и сами  контрагенты.  Ћтсюда,  несмотрЯ  на всевозможные
обстоЯтельства, вечные подозрениЯ и недоверие, с которым они относЯтсЯ  друг
к другу. ‚ выдвинутом нами  ранее  законе лежит единственное объЯснение того
факта,  что  человеческие  мысли  направлены  далеко   за   пределы  смерти.
Џотребность в наличности ценностей проЯвлЯетсЯ в общем стремлении освободить
вещи  от всЯкой зависимости от времени  это  стремление сказываетсЯ даже  на
таких  отношениЯх, которые так или  иначе изменЯютсЯ  "в свЯзи со временем",
например, на богатство и владение, на все, что мы привыкли называть "земными
благами". ‚ этом лежит глубокий психологический момент завещаниЯ, оставлениЯ
наследства. Ќе  забота  о своих родных  создала  этот  институт.  € человек,
лишенный  семьи и родственников, составлЯет завещание. Ѓолее  того: можно  с
уверенностью   сказать,   что  делает  это  он   с  большей  серьезностью  и
вдумчивостью,  чем  отец  семейства,  так  как  у  него  ведь  больше  риска
совершенно исчезнуть с лица земли, из памЯти других людей.
     ‚еликий политик и властелин,  в особенности же деспот,  власть которого
кончаетсЯ  вместе  с его  жизнью,  стараетсЯ придать  ей известную ценность.
ќтого  он  достигает  только  тем, что свЯзывает  эту  власть  с  чем-нибудь
вневременным:   кодексом,   биографией   (ћлий  –езарь)   или  всЯкого  рода
грандиозными   просветительными   учреждениЯми   и   коллективными  научными
работами,  музеЯми  и  коллекциЯми,  постройками  из  твердого  камнЯ  (saxa
loquntur)  или, оригинальнее  всего, созданием или упорЯдочением  календарЯ.
Љроме того, его  мысль  направлена на  то, чтобы сохранить  власть в течение
всей  своей  жизни.  „лЯ этого  недостаточно  только обменЯтьсЯ  договорами,
которые   взаимно   свЯзывают    стороны.    или    заключить   какой-нибудь
дипломатический брак, которым  прочно укрепил бы соответствующие родственные
отношениЯ.   ‘ообразно   основной  идее   подобного  стремлениЯ,  необходимо
устранить все  то. что одним только  существованием своим  угрожает вечному,
незыблемому продолжению этой власти. ’ак политик превращаетсЯ в завоевателЯ.
     Џсихологические и  философские теории  ценности  оставили  без  всЯкого
вниманиЯ категорию вневременности. Ћни, несомненно,  находились под влиЯнием
политической экономии и всЯчески старались внести нечто  свое в эту область.
’ем не  менее Я  не  думаю, чтобы  закон, развитый нами,  не  нашел никакого
применениЯ  в  политической  экономии  только  потому,  что в этой сфере  он
представлЯетсЯ  менее  Ясным  и  более  сложным,   чем  в  психологии.  €  с
экономической точки  зрениЯ большой ценностью обладает тот предмет,  который
дольше  может  служить  потребностЯм  человека.  ‚ещь, котораЯ  в  состоЯнии
просуществовать  только каких-нибудь четверть часа, можно,  например, всегда
купить значительно дешевле ее  цены в поздний час  перед наступлением  ночи.
Љонечно, такой случай немыслим там, где установление прочной  цены возвышает
моральное   значение  торгового  предприЯтиЯ   над   случайными   временными
колебаниЯми. џ напомню только  о  тех  многочисленных  учреждениЯх,  которые
созданы  длЯ  сохранениЯ  ценности  предметов   от  разрушительного  влиЯниЯ
времени:  склады,  амбары,  погреба, музеи со служащими при  них  кустодами.
‘овершенно ошибочно определение психологов, которые под  ценностью  понимают
то,  что удовлетворЯет человеческим потребностЯм. ‚едь и каприз есть не  что
иное,  как потребность (правда, ненужнаЯ),  вместе с  тем нет  ничего  более
противоречащею  понЯтию  ценности,  как  каприз.   Љаприз  вообще  не  знает
ценности. Ћн вызывает желание обладать ценностью с тем, чтобы в следующий же
момент  ее  уничтожить.  ’аким  образом,  момент  длительности  входит,  как
существенный признак, и понЯтие ценности. „аже те ЯвлениЯ, которые по мнению
многих могут быть объЯснены только с помощью менгеровской теории "предельной
полезности", вполне разрешимы с моей точки зрениЯ (при этом Я далек от мысли
ввести  какие-либо   новые   точки  зрениЯ  в  политическую  экономию).   ’о
обстоЯтельство, что вода и воздух лишены ценности, объЯснЯетсЯ исключительно
тем,  что  только  индивидуализированные,  оформенные  вещи  могут  обладать
положительной  ценностью: только все  оформенное  можно  превратить в  нечто
безформенное  или  даже совершенно  разрушить,  а потому,  как  таковое,  не
обладает длительностью. Њожно придать определенную форму горе, лесу, равнине
путем  обработки  или  проведениЯ границ,  потому эти предметы  даже в самом
диком своем состоЯнии ЯвлЯютсЯ объектами ценности. Ђтмосферный же воздух или
водную поверхность никак нельзЯ  заключить в определенные  границы,  так как
они  подвержены  закону  диффузии и  расширены  в  беспредельность.  …сли бы
какому-нибудь чародею  удалось сжать атмосферный воздух,  окружающий со всех
сторон
     земной шар, на  каком-нибудь незначительном пространстве земли, подобно
тому, как это сделал дух в одной восточной сказке, если бы кто-нибудь собрал
всю водную массу, покрывающую наш земной шар, в один резервуар, предотвратив
испарение, вода и воздух  приобрели бы определенную форму, а вместе  с ней и
ценность. ЏонЯтие  ценности  только тогда  свЯзано с вещью, когда  есть хоть
малейший  повод  беспокоитсЯ что  эта вещь со временем  может изменЯтьсЯ ибо
ценность  рождаетсЯ  из отношений ко времени, из противопоставлениЯ времени.
–енность  и  времЯ взаимно обусловливают друг друга, как два соотносительных
понЯтиЯ. ‡десь Я позволю себе не говорить по вопросу о том, к каким глубоким
последствиЯ приводит нас подобный взглЯд, настолько плодотворен он, даже длЯ
созданиЯ целого мировоззрениЯ. „лЯ нашей цели  вполне достаточно  знать, что
там, где нет угрозы со стороны времени, отпадает всЯкий разговор о ценности.
•аос, если он даже вечен, может быть оценен  только  отрицательно. ”орма и в
невременность или индивидуациЯ  и длительность - два аналитических  момента,
впервые создающих ценность и ее обоснование.
     ’аким  образом,  мы разобрали этот кардинальный закон  ценности  в  его
применении,  как  в  сфере  индивидуально-психологической,  так  и  в  сфере
социально-психологической.  ’еперь  только  мы  можем  вернутьсЯ к  главному
предмету нашего исследованиЯ и  разрешить те основные вопросы, которые, хотЯ
и  ЯвлЯютсЯ исключительными длЯ нашей работы, тем  не  менее остались до сих
пор  открытыми.  Џервое  следствие,  которое  мы  можем  вывести   из  всего
предшествовавшего изложениЯ,  -  это  то,  что во всех  сферах  человеческой
деЯтельности  существует  какаЯ-то  потребность   в  невременности,  волевое
тЯготение  к ценности. ќто именно тЯготение, которое  по своей глубине может
быть  без  всЯкого опасениЯ поставлено  нарЯду со  "стремлением  к  власти",
совершенно отсутствует  у индивидуальной женщины, по крайней  мере  в  форме
стремлениЯ к вневременности. ‚ очень редких случаЯх  женщины дают какие-либо
указаниЯ на дальнейшую  судьбу  имущества  после их смерти:  это  лишний раз
доказавает,  что женщина лишена  потребности в бессмертии.  €бо в  завещании
лежит дух чем-то  высшего,  более  общего.  €менно  это и ЯвлЯетсЯ причиной,
отчего люди так свЯто соблюдают волю завещателЯ.
     Џотребность в  бессмертии есть  только частный случай  из  того  общего
закона, что только вневременные вещи поддаютсЯ положительной  оценке. ‚ этом
законе  лежит  свЯзь  упомЯнутой  потребности с памЯтью. ЏамЯть  человека  о
разнообразных переживаниЯх  пропорциональна тому значению, которое имели длЯ
него  эти  переживаниЯ.  Љак  ни  парадоксально они  звучат, однако  следует
признать  глубокую истину в словах: ценность, - это то, что создает прошлое.
’олько  то,  чему  при-даетсЯ значение  положительной  ценности,  вырываетсЯ
памЯтью  из  когтей  времени.  Ћтсюда следует,  что  психологическаЯ  жизнь,
поскольку она рассматриваетсЯ как положительнаЯ ценность, должна, как целое,
поднЯтьсЯ  над категорией времени  путем вечной длительности, простилающейсЯ
далеко за пределы физической смерти человека. Ћна ни в коем случае не должна
быть только функцией времени. ќтим мы уже несравненно ближе подошли к самому
глубокому   мотиву  жажды  бессмертиЯ.   ‘ознание   того,  что  со   смертью
окончательно терЯет значение наша ослепительнаЯ, ЯркаЯ индивидуальнаЯ жизнь,
котораЯ таким образом превращаетсЯ в бессмыслицу, - это сознание ведет нас к
жажде  бессмертиЯ.  ’у  же  мысль,  только  другими  словами,  выразил  ѓете
ќккерману (4 февралЯ 1829 года).
     €нтенсивнее всех ощущает эту потребность бессмертиЯ гений. ќто свойство
находитсЯ в самой тесной  свЯзи с другими качествами его природы, которые мы
уже успели раскрыть. ЏамЯть есть полнейшаЯ  победа над временем только в том
случае, если она выступает в своей универсальной форме, как у универсального
человека. Ћткуда  следует,  что  гений  один  только  и  ЯвлЯетсЯ  человеком
вневременности,  по крайней мере, это ЯвлЯетсЯ его идеалом. Ћн, как видно из
его  бесконечной,  сильной   жажды  бессмертиЯ,  человек   с  интенсивнейшим
стремлением к вневременному, с властным тЯготением к ценности.
     Ќо  вот   глазу  представлЯетсЯ   еще  более  удивительное  совпадение.
‚невременность гениЯ обнаруживаетсЯ не в одном только отношении к  отдельным
моментам  его жизни.  Ћна  проЯвлЯетсЯ  также  в  отношении  к  тому периоду
времени, который считают  его созданием и который называют "его временем". Љ
последнему он  de facto не имеет никакого отношениЯ. Ќе времЯ рождает гениЯ,
он  не  продукт  времени.  Ћчень  мало  чести делают гению,  оправдываЯ  его
существование только временем, Љарлейль вполне справедливо указал на то, как
многие  эпохи  ждали гениЯ, как сильно они  в  нем нуждались, а он все же не
ЯвлЯлсЯ.  ЏоЯвление  гениЯ  должно остатьсЯ мистерией, от разрешениЯ которой
человек благоговейно должен отказатьсЯ. ’ак же, как  причины поЯвлениЯ гениЯ
не  могут быть  разрешены  одним только временем  и  результаты его жизни не
могут быть  приурочены к  определенному времени  (это  совпадение составлЯет
вторую загадку). ЏроизведениЯ творчества гениЯ живут  вечно. ‚лиЯние времени
на  них  ничуть не отражаетсЯ, они делают гениЯ бессмертным.  ’аким образом,
можно  говорить о вневременности  гениЯ в троЯком отношении свойственнаЯ ему
универсальнаЯ  апперцепциЯ  в  свЯзи  с  тем   фактом,  что  он  всем  своим
переживаниЯм  придает значение ценности,  лишает  эти  переживаниЯ характера
чего-то временного, преходЯщего его поЯвление в определенную эпоху не  может
быть  объЯвлено характером этой  эпохи, наконец, произведениЯ его чувства не
свЯзаны  ни  в  каком  отношении  со временем,  ни с  тем временем,  которое
совпадает с его существованием, ни с тем, которое предшествовало или следует
за этим временем.
     ‡десь мне представлЯетсЯ  счастливый случай  ответить  на  один вопрос,
который к моему великому изумлению до сих пор едва  ли кем-нибудь был задет.
‚опрос этот заключаетсЯ в том, существуют ли и среди животных (или растений)
такие существа,  которые  по  праву  могли бы  быть  названы  гениальными. ‚
дальнейшем изложении мы постараемсЯ обосновать  целый рЯд положений, которые
решительно  высказываютсЯ  против  подобного   предположениЯ.  Љ   тому   же
выдвинутые  нами  раньше  критерии  одаренности  едва  ли привели бы  нас  к
открытию  таких  гениальных  индивидуумов  среди животных.  Њы  не  отрицаем
возможности  существованиЯ талантов  в мире животных, как возможны они среди
людей,  которые еще не сделались  гениальными.  Ќо мы  имеем  все  основаниЯ
полагать, что у  них отсутствует  та  "искра  ЃожиЯ", о  которой  так  много
говорили до Њороде-’ура, ‹омброзо и Њакса Ќордау. Џодобное отрицание за ними
"искры Ѓожией" не есть выражение ревности или робкого опасениЯ за привилегии
человека, нет, его можно обосновать очень вескими соображениЯми.
     —его только  нельзЯ объЯснить тем фактом,  что гений  впервые  поЯвилсЯ
среди людей! ђешительно все: весь  "объективный  дух",  или другими словами,
то, что один только человек среди других живых существ обладает историей.
     ђазве всю  человеческую  историю (конечно,  духовную, но  не  например,
историю  войн)  нельзЯ  объЯснить  с  помощью одного только  факта поЯвлениЯ
гениЯ,  с   помощью  тех  толчков,  которыми   он  двигал  вперед   прогресс
человечества,   с   помощью   тех   подражаний,   которые   вызывал   он   в
обезьЯноподобних  существах?   ђазве   не  к  этой   причине  нужно   свести
возникновение архитектуры, земледелиЯ и, прежде  всего,  Языка? Љаждое слово
было  первоначально создано одним человеком, стоЯвшим  выше  окружающей  его
среды, факт, который можно наблюдать повсюду еще и в настоЯщее времЯ (здесь,
конечно, следует оставить в стороне названиЯ технических изобретений).  „а и
как    оно    могло   возникнуть    иначе?    Џервоначально    слова    были
"звукоподражательными". ‚ них помимо воли творЯщего проникало нечто  похожее
на то душевное состоЯние, в котором находилсЯ человек, произносивший их. ‚се
слова вообще  были  первоначально  тропами,  так сказать,  звукоподражаниЯми
второго порЯдка,  метафорами,  сравнениЯми:  прозы  не существовало,  всЯкаЯ
проза была поэзией. ’аким образом, большинство гениев совершенно исчезло длЯ
нас. ‘тоит только подумать о пословицах, даже самых тривиальных  в настоЯщее
времЯ,  как, например,  "рука  руку  моет".  „а, ведь это  много  лет  назад
произнес впервые какой-нибудь гениальный человек! ‘колько различных цитат из
классических авторов, сколько слов •риста кажутсЯ нам какими-то пословицами,
не свЯзанными в своем происхождении с каким-нибудь человеком,  сколько труда
нам стоит прийти  к той мысли,  что нам знаком автор этих выражений. Џоэтому
ошибочно  говорить о  "мудрости Языка", о преимуществах и удачных выражениЯх
французской речи. Љак создателем  "народной песни", так  и  создателем Языка
ЯвлЯетсЯ  далеко  не  народнаЯ  масса.  ’акими  взглЯдами мы проЯвлЯем  свою
неблагодарность  к отдельным людЯм  с тем,  чтобы незаслуженно  расхваливать
народ. ѓений,  проЯвивший свое творчество  в сфере  Языка,  благодарЯ  своей
универсальности не принадлежит к той ациональности, из которой  он произошел
и  на   Языке   которой  он  выразил  свою  духовную   сущность.   €звестнаЯ
национальность оценивает сущность  своих гениев и таким  образом  составлЯет
себе  некоторое понЯтие идеала. Ќо  этот идеал  ЯвлЯетсЯ путеводной звездой,
конечно,  длЯ  других,  а  не длЯ самого гениЯ. Џо тем  же  соображениЯм  мы
рекомендовали бы побольше осторожности во всех тех случаЯх, когда психологию
Языка  относЯт  без  всЯких предварительных исследований  к  принадлежностЯм
психологии народов.  ‚ Языке кроетсЯ поразительнаЯ мудрость  потому,  что он
ЯвлЯетсЯ   созданием   отдельных  выдающихсЯ  людей.   …сли  такой  глубокий
мыслитель,  как  џков Ѓеме, всецело предалсЯ научным  изысканиЯм  в  области
этимологии,  то  ведь  этот факт сам по себе имеет гораздо большее значение,
чем  ему  приписывает  какой-нибудь историк  философии.  Ћт  Ѓэкона до ”рица
Њаутнера критикой Языка занимались только плоские умы.
     „лЯ гениЯ Язык - не предмет критики, а творчество. Ћн создает Язык, как
и все другие духовные ценности, которые составлЯют истинную основу культуры,
"объективный дух".  Ћтсюда Ясно, что вневременный человек - это тот, который
создает  историю.  ’олько  люди,  стоЯщие  вне  причинной цены  исторических
Явлений, могут создать  историю. €бо только они  стоЯт в неразрывной свЯзи с
абсолютно   вневременным,   с  ценностью,   котораЯ  дает  их  произведениЯм
непреложное вечное  содержание. ‚сЯкое Явление, входЯщее как составнаЯ часть
в человеческую культуру, входит в нее под видом вечной ценности.
     …сли  мы воспользуемсЯ данным  нами масштабом  гениальности, то  мы без
особенного  труда  разрешим  сложный  вопрос о  том, кому следует  приписать
гениальность  и кому следует  в  ней отказать.  Ќаиболее популЯрный  взглЯд,
который имеет в рЯдах своих сторонников ’юрка и ‹омброзо, видит гениальность
во всЯком  интеллектуальном или  материальном произведении, которое по своим
достоинствам  превосходит средние произведениЯ человеческом  ума.  ‘  другой
стороны,  теориЯ  Љантa  и  еллинга  обладает в сильной  степени характером
исключительности.  Ћна  видит  гениальность только  в  творческом  инстинкте
художника.  Ќеобходимо   признать,  что  правда  лежит   между  этими  двумЯ
взглЯдами. ’итул гениЯ следует приписать только великим художникам и великим
философам (к ним Я причислЯю наиболее редких гениев,
     творцов религиозной догмы. Ќо на этот титул не имеют права ни  "великий
человек дела", ни "великий человек науки".
     "‹юди дела", знаменитые  политики и полководцы могут, пожалуй, обладать
некоторыми  чертами,  присущими также  гению  (например  совершенное  знание
людей,  поражающаЯ  памЯть).  Ќаше  исследование  еще  вернетсЯ к  вопросу о
психологии  этих  людей.  Ќо  признать  их гениЯми  может  только  тот,  кто
ослеплЯетсЯ  блеском внешнего величиЯ.  ѓений  именно отличаетсЯ внутренним,
духовным  величием, он не знает величиЯ, которое проЯвлЯетсЯ  только во вне.
€стинно великий человек  обладает  глубоким пониманием  категории  ценности,
между  тем  как  политику-полководцу доступно только  понЯтие власти.  ѓений
стремитсЯ  придать  власть  понЯтию ценности,  политик  -  придать  ценность
понЯтию  власти   (вспомните  о   ра