ний,   а  иногда  --   если  подворачивалсЯ   случай  --   и  бюсты
преуспевающих   буржуа,  которые  желали  иметь   свое  изображение   не   в
карикатурных  модернистских  формах, а в академически приглаженных, делающих
тебЯ чуть красивей, чуть моложе и чуть умнее, чем в жизни.
     “  него была  светлаЯ, просторнаЯ мастерскаЯ, достаточно просторнаЯ длЯ
него
     и собаки -- у жены была своЯ комната. „умаю, что, если бы не  отдельнаЯ
комната,
     331

     жена давно бы оставила его,  так  как мастерскаЯ  -- во  всех углах, на
всех диванах, подушках и ковриках -- была густо усеЯна белой шерстью борзой,
аристократически  белой,  несмотрЯ   на  дымный  парижский  воздух.   ‘тоило
заговорить  или,  не  дай  бог,  чихнуть,  как  эта  шерсть  разлеталась  по
мастерской, как материализациЯ собачьей атмосферы этого дома. ‚прочем, о том
же ощутимо свидетельствовал и специфический запах, но боюсь, что такого рода
подробности низведут нас до натурализма.
     ‘кульптор не  горел  желанием работать,  и если  когда-то  он и  жаждал
блеснуть  (в чем  у менЯ есть  основаниЯ сомневатьсЯ), то это желание  давно
угасло. џ не хочу сказать, что  он  был ленив, просто он уже сделал в  жизни
все,  что ему было суждено сделать:  изготовленные  им копии  теперь без его
участиЯ отливались в какой-то мастерской и без  его участиЯ продавались, что
же касаетсЯ  заказов на бюсты,  они уже давно стали  крайне редкими.  Ћднако
доходы капали,  причем достаточно часто,  расходы же  были не бог весть  как
велики, и вообще будущее рисовалось  не  худшим, чем настоЯщее, а  настоЯщее
было спокойным и сонным, таким же неизменно сонным,  как  ежедневные рейсы в
булочную и кафе,  когда собака прогуливала своего хозЯина. € если успех, как
учат нас некоторые, это всего лишь осуществление желаний, а счастье -- всего
лишь  чувство удовлетворениЯ оттого,  что желаемое осуществилось, тогда  мой
приЯтель-скульптор обладал в достаточных дозах и успехом и счастьем.
     Ђ  вот  о скрипаче,  которому  Я тоже собиралсЯ  посвЯтить  рассказ под
временным, предварительным названием "Ћсенние скрипки", этого, пожалуй,
     сказать нельзЯ...
     * * *
     џ познакомилсЯ с ним в кафе на том шоссе, что ведет к аэропорту.  ‚ мои
служебные обЯзанности, среди прочего,  входила тогда  обЯзанность  встречать
гостей, прибывавших из разных мест и в  разное времЯ суток,  преимущественно
по вечерам.  ‚стречать вечерние рейсы было особенно  тЯгостно. Џо  неведомым
причинам расписание то и  дело менЯлось, или же просто самолеты запаздывали.
Џриедешь,  бывало,  в  аэропорт,  а  тебе  сообщают,  что  самолет  такой-то
прибудет, но
     332

     не через пЯть минут, а через два часа. „ва часа -- это значило, что и в
город не вернешьсЯ,  и в аэропорту торчать  глупо, поэтому Я  обычно  ехал в
ближайшее предместье, чтобы убить времЯ в кафе.
     Љафе, о котором  пойдет речь, было, вероЯтно,  средоточием ночной жизни
этого парижского предместьЯ,  потому  что там всегда  бывало набито  битком.
‚нутреннее его убранство отличалось старомодным стилем предвоенных  лет,  но
атмосфера  обладала одним неоценимым достоинством: помещение  оглашалось  не
хриплым воем  музыкального  автомата, а звуками  живого  оркестра.  Ћркестра
более чем скромного -- он состоЯл из скрипача и аккордеониста.
     ‚озле  крохотной  эстрады,  где размещались  музыканты,  стоЯл  столик,
предназначенный  длЯ них  во  времЯ  перерыва.  ‚первые  попав  сюда, Я этой
подробности не знал,  и поскольку это  был единственный незанЯтый столик, то
направилсЯ к нему.
     --  ќто  длЯ музыкантов...-- обронил проходивший мимо кельнер,  и  Я бы
повернул  назад,  если   бы   скрипач  не  сделал   мне   знак   головой  --
располагайтесь, мол.
     Ќе знаЯ,  чему это приписать  --  его  учтивости  или  моему  несколько
необычному   длЯ   этого   предместьЯ   виду,   Я   тем  не  менее  поспешил
воспользоватьсЯ приглашен нем.
     ‚о времЯ перерыва он подсел ко мне, а его коллега приник к стойке бара.
Џолный,  краснощекий аккордеонист всегда в перерыве торчал возле стойки, ибо
был  неутомим и в опрокидывании  кружек  пива, и в чесании  Языком с местной
алкогольной элитой, котораЯ тоже  предпочитала толпитьсЯ у стойки и выражать
свое  презрение  к сидЯщим за столиками буржуа, демонстрируЯ им  свои задние
фасады.
     ‚  отличие от  своего партнера скрипач был немолод и очень худ.  ‚  его
тонком лице с  высоким лбом, в чуть  поредевшей седой шевелюре было какое-то
благородство, подчеркиваемое черным галстуком-бабочкой и смокингом, ветхость
которого не бросалась в глаза, во всЯком случае издали.
     —тобы  хоть  как-то  отблагодарить  его за  проЯвленную  любезность,  Я
спросил, что ему заказать.
     --  ‘такан  красного  будет за  счет содержателЯ... Ќо  один  сандвич с
вашего разрешениЯ...  если  это  не  слишком  нахально  с моей  стороны...--
ответил он
     333

     мЯгким и неожиданно низким длЯ такого худого человека голосом.
     --  —то  вы,  такой пустЯк...-- возразил Я,  жестом подзываЯ  кельнера,
который и без того направлЯлсЯ к нам с уже упомЯнутым стаканом вина.
     --  „авно  вы играете  в  этом бедламе?  --  спросил Я,  намекаЯ  на то
странное  обстоЯтельство, что во  времЯ исполнениЯ музыкальных номеров шум в
зале не только не стихал, но усиливалсЯ.
     -- “вы, вот уже три года.
     Џотом,  после неизбежной  паузы,  часто прерывающей  беседу  незнакомых
людей, добавил:
     -- ‘обственно, мне следовало сказать не "увы", а "к счастью".
     -- ‚ам лучше знать.
     -- Ќет,  правда, "к счастью". Џотому что  этот "џкорь" (так  называлось
кафе) -- последнее мое прибежище. Ђ за ним -- бездна...
     -- Ќу, таких "Якорей" в Џариже, наверно, сколько хочешь.
     -- Ћшибаетесь. €х нет. ’еперь все вытеснено музыкальными автоматами или
джазами  с их ударниками  и  воплЯми. Њузыка стала простейшим занЯтием: один
футболист  с сильными  конечностЯми за барабаном, один эпилептик за роЯлем и
один заика у микрофона -- вот вам и вокально-инструментальный ансамбль.
     Љельнер  поставил  перед нами  тарелку  с  сандвичем -- длинным  тонким
батоном с ветчиной (хлеба  много, ветчины мало). ‘крипач взЯл сандвич, хотел
было  откусить, но положил назад, на тарелку, и задумчиво посмотрел на менЯ,
словно прикидываЯ, стою Я или нет серьезного разговора.
     -- ‘лушаЯ, как  Я тут  играю  разные там "Ћ  соле  мио"  и прочее, вам,
наверно,
     трудно поверить, что Я когда-то играл ‘арасате и Џаганини.
     -- Ќет, отчего же? џ верю.
     ‚идимо, это успокоило его, и он принЯлсЯ за сандвич. †евал он медленно,
стараЯсь  контролировать  движениЯ   своих  не   слишком  устойчивых  зубных
протезов, и  рассеЯнно  смотрел куда-то поверх  голов  сидЯщих в зале людей.
Џосетители  вели   себЯ  тихо   --   вероЯтно,  потому,  что  не  надо  было
перекрикивать оркестр.
     334

     -- Џочему  же вы играете "Ћ соле мио" и тому подобное?  ‚ам это, должно
быть, страшно надоело.
     -- Џотому, что наш богатырь-аккордеонист ничего другого  не знает. ‚есь
его  репертуар --  два десЯтка песен,  из  которых половила  сентиментальные
итальЯнские романсы, а втораЯ половина -- "мюзетт" -- простецкие французские
танцы.  €тальЯнские  пускаютсЯ  в  ход, когда  надо  растрогать  публику,  а
"мюзетт" --  длЯ пущего весельЯ. “чить его чему-то еще  -- бессмысленно, все
равно он будет исполнЯть это либо на манер итальЯнской песни, либо  на манер
"мюзетт".
     Љраснощекий толстЯк аккордеонист оказалсЯ легок на помине. Ћн подошел к
нам в наилучшем расположении духа и сказал:
     -- ‡а работу! •озЯин говорит, что мы слишком долго прохлаждаемсЯ.
     Њой  собеседник  так  и  не  доел  сандвич,  педантично  вытер бумажной
салфеткой  свои  длинные худые пальцы  и,  слегка  кивнув  мне, поднЯлсЯ  на
эстраду.  Џока  он  играл,  Я не спускал с него глаз, пораженный  контрастом
между необычайной подвижностью рук и странной неподвижностью лица. Љазалось,
он предоставил  пальцам извлекать из скрипки звуки, тогда как  сам находилсЯ
далеко-далеко от этого  прокуренного зала,  не только где-то в другом месте,
но,  может,  и в  ином времени, том самом,  когда он  еще играл  ‘арасате  и
Џаганини.
     џ  не  слишком  большой знаток  музыки и не  мог  оценить  степень  его
виртуозности,  но даже непосвЯщенному  было Ясно,  что  это  музыкант  более
высокого класса, чем обычный скрипач в забегаловках.
     -- Љак  вы оказались  в этом "џкоре"? -- спросил Я его  в другой вечер,
когда снова заехал сюда, чтобы убить времЯ в ожидании самолета.
     --  Љак  человек  оказываетсЯ  на  последней  остановке?  --  он  пожал
плечами.--
     Џосле того как проделает  весь обычный  маршрут,  верно?  Ќачинаешь  от
центра, с  зала  "ѓаво"  или  "Џлейель",  пока  не  докатишьсЯ  до  окраины,
какого-нибудь "џкорЯ" или "‡олотого петуха".
     Ћн  замолчал, задумавшись, словно мысленно повторЯл  весь  этот  долгий
путь от центра города до окраины.
     --  џ  играл  в  составе  известного  квартета.  €звестного,  но  плохо
оплачиваемого,  и  поэтому  двое  моих  коллег  перешли солистами  в большой
оркестр.
     335

     џ тоже перешел, хотЯ и не на положение солиста. Џотом началась война, и
наш оркестр распалсЯ. Џосле войны мне уже не удалось  устроитьсЯ в серьезный
ансамбль. "Џостарел",-- говорили мне. €ли же: "‘тиль у тебЯ устаревший". € Я
был вынужден проехать остановку -- поступить в мюзик-холльный  оркестр "”оли
бержер". Џотом  остановкой дальше --  в ресторан на Ѓольших  бульварах, а уж
после Ѓольших бульваров -- остановка за остановкой, пока не очутилсЯ здесь.
     Ћн снова замолчал  и  оглЯнулсЯ  по сторонам, словно решаЯ,  не пора ли
поднЯтьсЯ на  эстраду.  Ќо аккордеонист беззаботно торчал у стойки, выставив
на обозрение публики свой внушительный зад, и с увлечением беседовал с двумЯ
представителЯми местной алкогольной гильдии. ‚се было в порЯдке.
     -- Ћстановки -- это еще  не самое  тЯжкое.  Љ  ним привыкаешь. ‚ремени,
чтобы  привыкнуть, предостаточно. Људа хуже  -- промежутки между ними. Љогда
торчишь на бирже длЯ безработных музыкантов. Ќеделю за неделей. “низительные
прослушиваниЯ  и   унизительные  суждениЯ  всЯческих   импресарио,  которые,
возможно, кое-что смыслЯт в голых ножках, но о скрипке и понЯтиЯ не имеют...
Ћтказы... “вольнениЯ...
     Ћн отодвинул пустой стакан и наклонилсЯ ко мне ближе.
     -- Ќесколько лет назад у одного моего коллеги парализовало правую руку.
ЏредставлЯете,  что  это  такое  длЯ  скрипача?  Ќо  именно  тогда Я впервые
подумал, что чужаЯ беда трогает  нас, только когда  она слишком уж очевидна.
…го парализовала болезнь. Ќо разве Я и  великое множество других, что торчат
на бирже труда, разве мы тоже не парализованы, хотЯ и не болезнью? ђазве это
не  паралич,  когда  ты   годами  не  можешь   исполнить  что-то...   что-то
настоЯщее... …сли же сказать об этом кому-нибудь, тебе ответЯт: "Ђ почему не
можешь? €грай! Љто тебе мешает? ’ебЯ что -- паралич хватил?"
     -- ‚ы, наверно, все же играете длЯ себЯ.
     -- €ногда. ‚прочем, это было очень давно. „о  того,  как Я  продал свою
скрипку, настоЯщую скрипку. Ќе видите разве, что Я играю сейчас  на какой-то
жалкой доске... ‘амому противно слушать. „а Я стараюсь и не слушать...
     336

     --  ‡а  работу!  --  прозвучал  в  эту минуту  ленивый  голос  толстЯка
аккордеониста.-- •озЯин говорит, мы совсем распустились...
     --  ‡акажите  себе что-нибудь,-- предложил  Я  скрипачу, когда  подошло
времЯ следующего перерыва.
     --  —то заказать? ‘такан  вина  ставит  хозЯин...  Ќо  если  позволите,
сандвич... Ћдин сандвич вполне заменЯет ужин.
     Ћн  был малоежка, либо же неизменный  сандвич,  где  было много хлеба и
мало  ветчины,  осточертел  ему, но  ел  он так,  словно  выполнЯл тЯгостную
повинность. ‘овершенно так же, как исполнЯл неизменный репертуар заведениЯ.
     -- џ не жалуюсь,-- сказал он мне  однажды.-- џ бы  даже чувствовал себЯ
довольным, если бы впереди не зиЯла чернаЯ дыра, котораЯ называетсЯ будущим.
     -- —ернаЯ дыра зиЯет перед каждым из нас...
     -- ‚ы не  понЯли, Я имею в виду другое:  безработицу, нужду, ту минуту,
когда домохозЯин  выставит менЯ с ветхой мансарды, которую Я сейчас снимаю в
двух шагах отсюда за половину своего жалованьЯ.
     -- ‡ачем заранее изводить себЯ? ‚едь этого может и не случитьсЯ.
     -- Ќепременно случитсЯ. ‘крипки теперь уже не в ходу...
     €здалека
     ‹ьетсЯ тоска
     ‘крипки осенней...--
     это уже "не звучит". ќтой осенью или следующей  владелец кафе установит
в углу музыкальный автомат, и все будет кончено...
     ‚скоре Я  уехал в командировку, потом  в ‘офию,  и лишь месЯца  два-три
спустЯ случай вновь привел менЯ в "џкорь".
     ‚ кафе громыхал хриплый рок. Џредчувствие не обмануло скрипача. ќстраду
убрали,  а на  ее месте  сверкал  никелем и стеклом  новехонький музыкальный
Ящик. Ћднако  за  маленьким столиком,  как и прежде,  сидел худой  человек в
черном смокинге.
     -- Ђ, вы еще здесь! -- подсев к нему, произнес Я с ободрЯющей улыбкой.
     -- „а, но уже как посетитель. Џросто зашел съесть сандвич. џ же говорил
вам: "€здалека льетсЯ тоска скрипки осенней"--  уже  не в ходу. —уть  раньше
или чуть
     337

     позже, но...
     Ћн  медленно,  молча  доел  свой  сандвич,   аккуратно  вытер  бумажной
салфеткой руки,  потом  задумчиво  уставилсЯ  на  них, словно  это  были два
ненужных предмета, с которыми он не знал, что делать.
     -- Њне пора,-- пробормотал Я, взглЯнув на часы.
     -- џ тоже иду.
     Ѓыла уже осень, как в  стихах ‚ерлена,  моросил дождь. ‡еленаЯ неоноваЯ
вывеска  светилась  тоскливым,  болезненным  светом,  будто  тут  помещалась
аптека, а не увеселительное заведение.
     -- Ќеужели нет никакого выхода? --  спросил Я  просто  потому, что надо
было что-то сказать.
     --  …сть. Џока человек  дышит, всегда есть  какой-то выход,--  спокойно
произнес он своим мЯгким, низким голосом.-- ЏоследнЯЯ возможность...
     Ћн посмотрел на мигающий желтый глаз светофора и добавил:
     -- џ  подумывал даже встать на этом углу,  тут достаточно многолюдно, а
полициЯ проезжает редко... Ќо неловко как-то, в квартале менЯ знают... Џоищу
перекресток  подальше...   “личный  музыкант   уж   на   сандвич-то   всегда
заработает...  Ќужно только  иметь старую шлЯпу...  ‘тарую шлЯпу и  немножко
мужества...
     * * *
     Ќеудачники попадались мне в этом городе так часто, что тоже составили в
моих записЯх целый раздел. €ные из них,  как мой скрипач, находились в конце
пути,  другие лишь вступали на него. Ћднако  угадать, начало это или  конец,
бывало  довольно  трудно  --  так  же,  как  в сумрачный зимний день  трудно
угадать, который час.
     ‘ художником-фотографом Я познакомилсЯ однажды зимним вечером в кафе на
‘ен-†ермен. Џосетители  были  большей  частью студенты, и  уличный фотограф,
вертевшийсЯ среди  них с  предложением  услуг, неизменно получал  отказ. Џод
конец,
     как Я и ожидал, он причалил к моему столику.
     -- Ћдин снимочек?
     Ђппарат был уже наставлен на менЯ, палец лежал на кнопке.
     338

     -- Ќет, не нужно,-- ответил Я и поспешил повернутьсЯ к нему спиной.
     -- Ћтчего же? -- в его голосе звучала почти мольба.
     -- Ќе люблю сниматьсЯ.
     -- Ћбидно. “  менЯ осталось всего  два кадра, Я мог бы отдать  пленки и
получить комиссионные.
     ќтот тихий, робкий голос, нотки примиренности...
     -- …сли дело в этих двух кадрах, снимите менЯ со спины.  ‚о сколько мне
обойдетсЯ удовольствие увековечить мою спину?
     -- Ќет, спину  нельзЯ,-- он сокрушенно покачал головой.-- Џодумают, что
это брак, и вычтут из комиссионных.
     -- •орошо, тогда Я вам заплачу, а снимать не надо. “страивает вас это?
     --  Ѓоюсь, что  нет...--  по-прежнему  сокрушенно  ответил  фотограф.--
‘лишком  уж  смахивает на  подаЯние.  Ќо если вы  предложите мне  что-нибудь
согревающее...
     ‚скоре  он  с  наслаждением  прихлебывал  горЯчий  грог.  …го  длинный,
порЯдком  простуженный  нос и  такое  же  длинное,  усталое лицо  достаточно
красноречиво говорили о том, что ему необходимо согретьсЯ.
     -- ‚идимо, фотографиЯ сейчас не очень котируетсЯ...-- начал Я.
     -- „а. ’ак ей и надо, Я очень рад.
     -- Ќо вы сами фотограф...
     --  Џротив воли. Џо профессии  Я художник. €  ненавижу фотографию.  Ћна
убила искусство...
     -- Ќу, это громко сказано...
     --    Ќичуть.   ЃлагодарЯ   фотографии    родилсЯ   абстракционизм.   Ђ
абстракционизм убил искусство.
     -- ‘офизм. “ нас есть фотографы, а вот абстракционизма нет.
     -- ѓде это "у вас"? -- без особого интереса спросил он.
     џ ответил.
     --  Ђ-а,  коммунистический  мир... ‡наете  ли,  политика  менЯ не очень
волнует. Ќо вот у менЯ есть приЯтель....
     …го не волновала политика, менЯ -- его приЯтель, поэтому Я спросил:
     -- Ђ вы сами что пишете?
     -- ’о, что вижу. ’о, что писали все художники: мир божий...
     339

     Ћн уже допил свой грог, Я газированную воду и от этой воды еще  сильнее
почувствовал голод -- Я весь день ничего не ел. Њой взглЯд невольно все чаще
устремлЯлсЯ  к  тому  залу,  где  подавали  горЯчие  блюда  и   который  был
соблазнительно безлюден: студенты ведь чаще всего ограничиваютсЯ сандвичами.
     -- ‚ы не обидитесь, если Я предложу вам закусить?
     --  Ћ, нисколько! --  фотограф оживилсЯ.--  Ќо это  такаЯ любезность  с
вашей стороны, такой  жест, что Я просто... просто не смею отказатьсЯ... ’ем
более что с утра не ел, хотЯ мне необходимо соблюдать режим...
     Ћт радости он вовсе запуталсЯ в своей благодарственной тираде, и, чтобы
вызволить его, Я спросил:
     -- ‚ы нездоровы?
     --  Ћ,  ничего  серьезного...  ’уберкулез  в  легкой  форме...  Ќо  это
совершенно не страшно.  ‚ наши дни,  знаете, туберкулез вылечиваетсЯ  легче,
чем простуда.
     ’олько  мы встали, чтобы перейти в ресторан, как к нам подошел еще один
незнакомец.
     -- Ђ, Џьер! -- воскликнул фотограф. €, обернувшись ко мне, поЯснил:
     -- ќто  мой приЯтель, о котором Я  говорил вам. Џозвольте  представить:
месье Џьер, студент.
     ‘тудент был в таком возрасте,  что скорее мог сойти за профессора, если
бы не  внешность, несколько необычнаЯ длЯ  научного работника. Ќесколько лет
спустЯ  подобный вид  вошел  в моду  и широко распространилсЯ, но  тогда еще
казалсЯ  диковатым,  в особенности посреди  зимы.  Њесье Џьер  втиснул  свои
нижние конечности  в потертые джинсы, которые спускались чуть ниже  колен, а
верхнЯЯ  половина туловища была защищена от житейских бурь и капризов погоды
всего лишь тонким свитером в полинЯвших от стирки коричневых и белых пЯтнах,
что  -- в сочетании  с высоким  ростом -- внушало  мысль  о  его родственной
близости к любимцам  детворы --  африканским жирафам. Њысль об этой близости
подкреплЯлась  еще  и  своего  рода  копытами  на  ногах  месье  Џьера  -- в
действительности  же это были  летние плетеные  туфли на толстой  деревЯнной
подошве, залЯпанные грЯзью так,  что и вправду было не понЯть, обувь это или
копыта.
     ’ем не менее  месье  Џьер ничуть не стеснЯлсЯ своей внешности, а если и
задумывалсЯ над ней, то, несомненно, с тайной гордостью. ‘воим независимым
     340

     видом,  острым  взглЯдом и всклокоченной  черной  бородой он  напоминал
библейского пророка, что разносит по земле скрижали мудрости.
     „елать  нечего, пришлось пригласить  поужинать и студента.  Ћн  вошел в
ресторан впереди нас, словно это мы были его гостЯми, вольготно расположилсЯ
за столиком в  самой середине зала и, непринужденно  вытЯнув свои залЯпанные
грЯзью ноги, крикнул дремавшему у двери кельнеру:
     -- ѓарсон, три бифштекса!
     ѓарсон остановил на нем сонный взглЯд и лениво обронил:
     -- „еньги вперед.
     -- ‘ каких пор у вас  такие  порЯдки?  -- чуть ли не прокурорским тоном
осведомилсЯ студент.
     Љельнер все так же лениво объЯснил,  что такие порЯдки введены сразу же
вслед за тем, как месье Џьер побывал здесь в последний раз.
     --  Ћставьте,--  примирительно сказал  Я.-- Џринесите три  бифштекса  и
что-нибудь выпить. ќти господа -- мои гости.
     -- ’огда другое дело,-- проговорил кельнер.-- Љакие напитки прикажете?
     --  Ѓезалкогольные,--  решительно  произнес  месье Џьер.--  ”ранцузский
народ уже достаточно деградировал из-за алкоголЯ.
     -- џ все же выпил бы  стакан грога...--  робко заметил фотограф.-- Ћдин
стакан, просто чтобы согретьсЯ.
     --  ѓосподи!  --  вздохнул  кельнер,  молитвенно  вздымаЯ  очи  горе.--
Ѓифштекс и грог!.. —то еще суждено мне увидеть на этом свете?
     -- Џопрошу без комментариев! ќто дело прессы,-- оборвал его студент.
     “жин  прошел  по большей  части  в  молчании,  так  как  все трое  были
одинаково голодны. ‹ишь убедившись  в том, что тарелка перед ним уже  пуста,
месье Џьер
     догадалсЯ спросить:
     -- Ђ кто наш гость?
     -- Ѓолгарин. Љоммунистический мир,-- объЯснил вместо менЯ фотограф.
     -- “ коммунистического  мира великаЯ  историческаЯ  миссиЯ,--  произнес
студент, наставительно поднЯв указательный палец, увенчанный траурной
     341

     каймой.--  Ќо  он  не  способен  ее  выполнить. Џоэтому  занЯтьсЯ  этим
придетсЯ опЯть-таки нам!
     -- Љаким образом? -- отважилсЯ Я спросить.
     -- …динственно  возможным. Љолумб  своим знаменитым Яйцом  доказал, что
самые великие решениЯ одновременно и самые  простые. Ќо это вовсе не значит,
что снести подобное Яичко так  просто,  как  вы воображаете. €  тем не менее
должен вам заЯвить, что Я это Яичко уже снес.
     Ћн  машинально  потЯнулсЯ  к  моим  сигаретам,  но,  заметив,  что  они
американские, отдернул руку.
     -- ‚ы курите эту мерзость?.. Њожно, Я исправлю вашу ошибку?
     -- Џожалуйста.
     --  ѓарсон,  пачку  "ѓолуаз".  …динственное,  в  чем  французы  еще  не
деградировали, это табак.
     Ќеторопливо  распечатав   принесенную  пачку,  месье  Џьер  неторопливо
затЯнулсЯ и столь же неторопливо возвестил:
     -- ђеволюцию,  дорогой  месье,  нельзЯ  совершить частично.  Љак нельзЯ
частично вывести насекомых из своей кровати. ‚ы можете подумать, что Я хотел
бы разжечь пожар на всей планете. Ќичуть, хотЯ если  бы потребовалось,  Я бы
спалил ее всю. Љ счастью, кровать можно продезинфицировать и не сжигаЯ ее.
     -- Љаким образом? -- осмелилсЯ Я повторить свой вопрос.
     --  Ќаипростейшим.  ‚  определенный день мы  уничтожим  все реакционные
правительства, начинаЯ  от господ в Ѓелом доме  и кончаЯ этими мошенниками в
€зраиле.
     -- €деЯ недурна,-- кивнул Я.-- Ќо на их место придут другие.
     -- Ђ мы уничтожим и тех. ‚ообще  предупредим Ясно и категорически,  что
такаЯ же  участь  постигнет всех продолжателей  существующей ныне  политики.
”антастика, а?
     Ћн вперил в менЯ торжествующий взглЯд.
     -- —истаЯ фантастика,-- ответил Я.-- Љ сожалению, не слишком научнаЯ.
     --  Ћставьте,-- фотограф тронул менЯ за плечо, опасаЯсь, вероЯтно,  что
вспыхнет спор.-- ќто у него навЯзчиваЯ идеЯ.
     342

     -- ‚еликие идеи всегда навЯзчивые,-- кивком подтвердил студент.
     ђазговор продолжалсЯ, но спор  не разгорелсЯ. џ предоставил месье Џьеру
развивать  его  концепции,  пока  он не  выдохнетсЯ, что  в  конце концов  и
произошло, несмотрЯ на чашечки кофе, которыми он себЯ взбадривал. Ћднако  он
не умолк, а лишь переменил тему:
     -- Ќадеюсь, ты показал месье свои картины,-- обратилсЯ он к фотографу.
     -- џ думал показать нынче вечером,-- ответил тот.
     -- €меет смысл взглЯнуть,-- на этот раз студент  обратилсЯ ко мне.--  ‚
них  что-то есть.  Ќе могу  сказать, что именно, но есть. •отЯ, по сути, все
это
     неправильно...
     -- Ћ, Џьер...-- с упреком произнес художник.
     --  „а,  неправильно!  џ  тебе  говорил  это  тысЯчу  раз.  ‘перва надо
переделать  мир,   а   уж  потом  изображать  его.   Љогда   ты  собираешьсЯ
фотографировать даже самую распоследнюю дуру в каком-нибудь из здешних кафе,
она кричит "Њинутку!" и спешит привести в порЯдок свою идиотскую физиономию.
Ђ  ты берешьсЯ запечатлевать  этот мир прежде, чем  он приведен  в  порЯдок.
Џоэтому у тебЯ все картины такие мрачные.
     Љогда  мы наконец  вышли из  ресторана,  бульвар  был  еще  освещен, но
безлюден и скован холодом.
     --  џ живу совсем рЯдом...  …сли  вы согласитесь оказать мне честь...--
предложил фотограф.
     -- ЉакаЯ "честь",  что за  глупости, перестань  ты раболепствовать!  --
оборвал его студент.-- ќто длЯ месье честь посмотреть твои работы.
     -- „а, конечно,-- согласилсЯ Я.
     Ѓыло  далеко за полночь.  Ќо именно поэтому  лишний  час-другой  уже не
играл роли.
     Њы  двинулись  по  пустынному  бульвару,  студент  бодро  топал  своими
копытами,  вызывающе  выставив  навстречу  холодной   ночи  грудь  в  тонком
пЯтнистом  свитере.  Ћн  Явно  прилагал  все  усилиЯ,  чтобы не  дрожать  от
холода,-- это было бы ниже его достоинства. Ђ вот фотограф откровенно мерз в
своей легкой короткой куртке, но длЯ бодрости продолжал уверЯть:
     -- ќто здесь, здесь... ‘овсем рЯдом...
     Њы свернули в одну узкую улочку, потом в другую,  еще уже первой, потом
стали взбиратьсЯ по скрипЯщей, рекордно узкой лестнице, где не разминутьсЯ и
     343

     двоим,  и в конце концов оказались на верхушке  башни -- менЯ все времЯ
не покидало чувство,  что это  прогнившаЯ, готоваЯ вот-вот рухнуть башнЯ. Ќе
успели мы  нажать  на кнопку  звонка,  как чердачнаЯ дверь распахнулась и на
пороге показалась миловиднаЯ женщина -- вернее, полуженщина, полудевочка.
     -- Љак ты менЯ напугал! џ уж думала, тебЯ принесут на руках!
     --  „о  этого  не дошло. Ћн  выпил всего два стакана грога,--  объЯснил
студент.
     -- „а, но у него две каверны,-- напомнила женщина.
     -- Џерестань, милочка, не устраивай  трагедии!  -- художник похлопал ее
по  плечу.-- ’уберкулез теперь  вылечивают  легче, чем  простуду. Џросто  мы
немного заболтались с этим господином. ‡наешь, он издалека, из Ѓолгарии...
     …го  жене Явно  не было  дела,  из  Ѓолгарии  Я  или  откуда  еще,  но,
успокоеннаЯ  тем,  что муж наконец дома, цел и невредим,  она пригласила нас
войти.
     ќто  была  жалкаЯ  комнатушка  метров  двенадцати,  где стоЯла кровать,
газоваЯ  плита,  этажерка  с   потрепанными   книгами,   втораЯ  этажерка  с
облупленной  посудой,  несколько   стульев,  стол   и  не  помню  что   еще.
…динственное, чего Я не увидел, были картины.
     -- ‘юда,  пожалуйста, сюда,  здесь вам  будет удобнее  и лучше видно,--
говорил  хозЯин  дома,  подталкиваЯ менЯ  к  узкому  проходу  между столом и
кроватью.
     џ смело опустилсЯ на указанное мне место и чуть не расшиб подбородок об
     стол, потому что, когда Я сел, кровать прогнулась подо мной чуть не  до
полу. •озЯйка склонилась  над  плитой,  готовЯ  неизменный кофе, а  художник
извлек из угла огромных размеров папку.
     --  ЊоЯ  маленькаЯ  выставка,--  сказал  он,  нежно  погладив  папку.--
‘оставлена
     всЯ из весьма скромных вещей...
     --  Ќе слушайте вы его,--  произнесла у  менЯ  за спиной его жена.-- Ћн
настоЯщий  художник!  Ќо  скажите  сами,  когда и  где  настоЯщие  художники
получали признание?
     -- Ќикогда и нигде, милое дитЯ, но это не повод изрекать банальности,--
ответил ей студент.
     --  Ќе  обращайте  вниманиЯ, они  вечно  препираютсЯ,--  снисходительно
заметил художник.-- ѓоворЯ, что вещи у менЯ скромные, Я хотел сказать совсем
     344

     другое: что Я не только черпаю темы в кварталах бедноты, но и пользуюсь
по  возможности самыми бедными материалами. Ќачалось  это  просто так, из-за
безденежьЯ, а потом Я  понЯл, что благодарЯ этому у менЯ выработалсЯ  особый
стиль.  Њы думаем,  что стиль достигаетсЯ тем  легче,  чем  богаче средства,
которыми пользуешьсЯ, но можно достичь собственного  стилЯ и противоположным
путем -- как можно больше себЯ ограничиваЯ.
     Ќе прерываЯ  объЯснений,  он  вынул  из папки большой  пейзаж,  вид  на
какую-то безымЯнную некрасивую улицу -- дощатые заборы, прокопченные фасады,
низко нависшее серое небо.
     -- ‚идите, Я использую  оберточную бумагу и  только  несколько землЯных
красок.  „ешевле оберточной  бумаги и землЯных красок Я ничего придумать  не
мог. Ђ потом понЯл, что ничего лучшего и не придумаешь. —то может быть более
подходЯщим   длЯ   этой   нищенской   жизни,   чем   серое,   коричневое   и
землисто-красное...
     --  ѓрустные  у  тебЯ опусы, друг...--  мрачно  изрек студент, глЯдЯ на
картины, которые, одну за другой, показывал нам художник.
     -- Ђ что в этом мире не грустно? -- вмешалась жена художника.
     Љартины навевали  грусть, но в них и впрЯмь "что-то было", как  изволил
выразитьсЯ месье Џьер. € это "что-то" заключалось не только в пепельно-сером
фоне  бумаги  и в скудной  гамме  красок, экономии  ради обильно разведенных
олифой. Ћно заключалось и в экспрессии изобразительных средств, которые были
именно изобразительными  средствами,  а не просто манерой  и  придавали этим
образам нищеты и заброшенности осЯзаемость и эмоциональность.
     --  ЌельзЯ  такие  прекрасные  вещи писать на  такой  ужасной бумаге,--
сказал Я.-- „ело не в дешевизне, а в том, что она слишком недолговечна.
     -- Ђ мы разве долговечнее? -- снова не сдержалась хозЯйка.-- “ него две
каверны, а вы толкуете о долговечности.
     ‚ тот момент  Я не догадалсЯ, а на другой день мне пришло в голову, что
художник,  быть  может, пригласил  менЯ в надежде, что Я  куплю  одну из его
работ.
     345

     Ћн не позволил себе ни  одного намека,  но как  знать  --  возможно, он
рассчитывал на это?
     "Ќадо будет заехать,  купить  у  него что-нибудь",--  сказал Я себе.  Ђ
потом забыл.  €ной раз вспоминал  снова, но либо бывал занЯт, либо находилсЯ
далеко от тех мест, где он жил, и опЯть забывал. Џрошел, наверно,  год, если
не больше, когда Я случайно опЯть очутилсЯ на той невообразимо узкой улочке,
и в памЯти всплыла зимнЯЯ ночь, проведеннаЯ в обществе художника, его жены и
месье Џьера.
     „олго и тщетно искал Я  дом  -- вероЯтно, оттого,  что  у менЯ осталось
впечатление о старой, расшатанной временем башне. Љогда же Я в конце  концов
отыскал  его, оказалось, что  никакаЯ это не  башнЯ,  а  самаЯ  прозаическаЯ
четырехэтажнаЯ развалюха, но в  тот  раз  мы подымались по черной  лестнице,
некогда предназначавшейсЯ длЯ прислуги.
     Љвартира на  чердаке оказалась запертой. ‡вонок не работал, но Я стучал
так громко, что этажом ниже отозвалсЯ женский голос:
     -- Љто там? ‚ам кого?
     -- џ ищу фотографа.
     -- Љакого фотографа? ’ам никто не живет.
     ‘пустившись  вниз,  Я увидал молодую  женщину в  грЯзноватом халате,  с
обмотанной полотенцем головой.
     -- Ђ куда он переехал?
     -- ЏонЯтиЯ не имею. Њы тут совсем недавно. Џостойте-ка...
     €, нагнувшись над узким колодцем лестницы, пронзительно крикнула:
     -- Њадам †акли-и-ин!
     -- ‚ чем дело? -- отозвалсЯ нижний этаж  тоже  женским голосом, но чуть
более сиплым.
     -- џ  ищу  фотографа,  который  жил  тут,  в  мансарде,--  объЯснил  Я,
спустившись на несколько пролетов.
     †енщина с нижнего  этажа  была  тоже  в грЯзном  халате, но  на  голове
закручены бигуди, а не  полотенце. ‚о рту  дымилась сигарета, глаза смотрели
на менЯ с нескрываемой подозрительностью.
     -- Ђ на что он вам?
     -- ’ак, кое-что узнать...
     --  Ќу что  ж... ’олько опоздали малость... “мер он...  ‘ полгода,  как
умер...
     346

     -- Ђ жена?
     --  †ена?  -- Ћна развела толстые  руки,  показываЯ, что затруднЯетсЯ с
ответом.-- Љто это может знать? —ерез эту мансарду столько прошло жильцов...
ЏоЯвлЯютсЯ  и исчезают бог  весть куда... ќто Џариж,  молодой человек, а  не
папашина деревнЯ...
     ‚от так же и в моей памЯти одни поЯвлЯлись и исчезали бог весть куда, а
другие оставались и неотступно следовали за мной. "‡ачем пристал ко мне этот
человек?-- думал  Я.-- Ћтчего не  занимаетсЯ своим делом?.." Ћднако ответить
на этот вопрос тоже было нелегко.
     €ногда Я пробовал навести какой-то порЯдок в ворохе моих воспоминаний и
записей -- подобно  тому, как месье ‹абери в очередное утро благих намерений
пыталсЯ привести в порЯдок свои коллекции. џ  сортировал их и раскладывал по
различным   признакам:  тЯжкий  и  нудный  проторенный  путь  и  трагическаЯ
безысходность;  мелкие  неудачи  и  крупные катастрофы;  банальный  успех  и
редкостное везение; мучительное продвижение вперед и неприметнаЯ деградациЯ;
бунт и примирение.
     Ќо  эта  классификациЯ  была   делом  нелегким,  скучным  и   абсолютно
бесполезным. ‚ общем, дни благих намерений продолжались недолго.
     Џосле  того как прочтешь изрЯдное количество книг и  многое  повидаешь,
приходишь  к выводу, что  легче ответить на  крупные вопросы, которые ставит
перед тобой  жизнь, чем на  мелкие. Џотому  что крупные  можно перечесть  по
пальцам, человечество занималось ими много веков, и гениальные  умы завещали
нам  свои  решениЯ. ‡ато мелких --  сотни,  и никто не желает тратить времЯ,
чтобы найти на них ответ, поэтому каждый  решает как придетсЯ, как подскажет
случай.
     Њежду тем мелкие вопросы --  лишь тонкие  ответвлениЯ более крупных,  а
более  крупные  --  узловых,  все  друг  с   другом  свЯзано  и  так  плотно
переплелось, что походит на огромное,  хаотически разветвленное корневище. €
Я полз, как букашка, по этому чудовищному корневищу, порой мне казалось, что
впереди  наконец  проглЯнул выход,  но  на поверку оказывалось, что  это  не
выход, а  лишь переход в новые  дебри; только, бывало, подумаешь:  вот  оно,
наконец-то, самое  важное, самое основное,  а ухватишьсЯ обеими  руками -- и
вновь убеждаешьсЯ, что ничего в руках не осталось, пусто.
     347

     Ѓывали  ночи,  когда,  вымотанный работой  и  отравленный никотином,  Я
размышлЯл  о  том, что все эти истории, которые Я так старательно записываю,
не стоЯт ломаного гроша, что все это давно  известно  если  не  буквально  в
таком, то  в каком-то ином варианте. ‚от если бы мне добратьсЯ до совершенно
нового материала,  неведомого, экзотического, тогда дело пошло бы иначе,  из
необычного материала родилась бы и необычнаЯ книга. ‚ такую ночь усталости и
досады мне пришло в голову отправитьсЯ в Ђлжир.
     ‚ те годы  поездка в  Ђлжир была свЯзана  с такими сложностЯми, что без
известной  дозы упорства шансы  остатьсЯ при благом намерении были  довольно
велики.
     ЌеобъЯвленнаЯ,  но беспощаднаЯ война между французской администрацией и
местным  населением  уже входила в  свою  критическую  фазу, под  Ћраном шли
сражениЯ с партизанами, карательные  отрЯды  применЯли в каменистых  районах
Ћреса тактику "выжженной земли" и массовых расстрелов.
     ‘ледовало  придумать как  можно более благовидный предлог и долго ждать
того днЯ,  когда  власти  выдадут разрешение.  €  в  конце концов этот  день
настал.
     * * *
     •мурое дождливое небо еще  не  сбросило  с себЯ  мутный покров ночи,  а
улицы,  прилегающие к  марсельскому порту, уже кишели народом.  Њимо баров и
кафе проходили группами докеры с еще сонными лицами, неуклюже шагали матросы
в  коротких,  широких  сапогах  и темно-синих кепи  или  беретах,  крадучись
скользили арабы  в грЯзных парусиновых робах.  Џеред питейными  заведениЯ-ми
уже вертелись,  поджидаЯ жертвы, всЯкие жулики  и шулеры  в черных и зеленых
плащах с  поднЯтыми воротниками.  “лицы гудели  от грохота  грузовиков,  воЯ
музыкальных автоматов в барах, от нестройного гомона человеческих голосов.
     џ вышел  на причал.  ‡десь  еще  стоЯла тишина. Ќад бетонными  молами и
подъемными кранами дымилось серым туманом небо. Ќиже, над самым горизонтом,
     оно становилось темным и плотным. ќто уже было море.
     џ  нашел  крытый  причал,  откуда  должен был отплыть теплоход в Ђлжир.
‡анЯл место в очереди, ожидавшей  таможенного досмотра -- чисто формального,
во
     348

     всЯком случае длЯ пассажиров-европейцев. ’аможенник произносил себе под
нос один из обычных вопросов и, не дожидаЯсь ответа, помечал мелом очередной
чемодан.  Ђ вот дешевым, потрепанным чемоданишкам, которые робко предъЯвлЯли
к досмотру  алжирцы, приходилось туго:  недоверчивые руки долго и  брезгливо
перетрЯхивали убогое белье, старые пиджачишки, куски колбасы и соленую рыбу.
‘валенное в кучу, все  это  потом  небрежным жестом  пододвигалось к  арабу:
забирай, мол, чего смотришь?
     "‚иль   д'Ђльже"   был  красивым  суденышком,   но  великое   множество
спасательных  поЯсов,  аварийных сигналов  и  табличек  с инструкциЯми,  что
делать  в случае кораблекрушениЯ, создавали впечатление,  что ты  ступил  на
борт не длЯ того, чтобы путешествовать, а чтобы пойти ко дну.
     Њы  отчалили около  полуднЯ. ЏросторнаЯ,  комфортабельнаЯ кают-компаниЯ
тут  же заполнилась пассажирами. Џитание  входило в стоимость билета,  и все
настроились хорошенько поесть. Ќо не тут-то было.
     …два мы вышли в открытое море, как наше суденышко подскочило высоко над
горизонтом,  а затем рухнуло в бездну. ќто  было лишь начало. "‚иль д'Ђльже"
круто  ложилсЯ  то на правый, то на  левый борт,  глубоко  зарывалсЯ носом в
пенистые гребни волн  или  стремительно  запрокидывалсЯ назад.  Џобледневшие
пассажиры один за другим вставали и, судорожно хватаЯсь за любой  устойчивый
предмет, пытались добратьсЯ до своих кают.
     џ попробовал не сдаватьсЯ. –ена билета  того  заслуживала.  ‚ыЯснилось,
что  это мнение  разделЯет и мой визави, молодой француз безукоризненной, не
слишком кричащей внешности банковского служащего или агента по рекламе.
     --  Ќадо есть,--  подбодрил  менЯ он.-- Ќадо есть, даже  если потом нам
станет худо. џ слышал,  что  чем больше ешь, тем  легче справитьсЯ с морской
болезнью.
     Ћн  действительно  держалсЯ  стоически  и до  конца.  ‘о страдальческим
выражением лица одолел обильную закуску, с отвращением съел жаркое и с видом
великомученика проглотил два банана. Ќо когда подали кофе, он сдалсЯ.
     349

     -- Ћставлю персоналу...-- пробормотал он и с восковым лицом выскочил на
палубу.
     Џосле   бесконечной   ночи,   на   протЯжении  которой   мое   сознание
раздваивалось  между  нелепыми  сновидениЯми  и стараниЯми не соскользнуть с
вечно  накренЯющейсЯ койки,  Я почувствовал, что мы вышли из шторма.  Ђ  час
спустЯ  уже смотрел с  продуваемой  ветром  палубы, как  в утренних сумерках
перед нами вырастает город Ђлжир.
     ’о  ли из-за  сумеречной мглы,  или  же под влиЯнием всего читанного  и
слышанного,  город в первую  минуту  показалсЯ  мне  восточной  сказкой:  по
сиреневым  холмам  длинными   полосами  тЯнулись  иссинЯ-белые  зданиЯ,  над
плоскими  кровлЯми  покачивались темно-зеленые  пальмы  с  развевающимисЯ на
ветру широкими листьЯми, а на побледневшем предрассветном небе, в складках
     голубоватых облаков, плыла огромнаЯ лимонно-желтаЯ луна.
     € мне пришел  на памЯть другой похожий рассвет и другой  похожий город,
тоже  всплывший вот  так, из утренней  синевы морЯ, и еще более, быть может,
чарующий, потому что открылсЯ мне во времЯ первого моего путешествиЯ. •айфа.
     Џотом совсем рассвело,  началсЯ таможенный досмотр, и сказка кончилась.
Ќад самыми причалами  возвышалось  массивное, грозное  здание полиции.  „оки
были забиты военными машинами.  Џо  набережной ходили вооруженные автоматами
патрули.
     пик, которого местные  власти любезно  приставили ко мне, увЯзалсЯ  за
мной  уже на набережной.  Ћн  учтиво  проводил менЯ до  гостиницы, терпеливо
дождалсЯ на улице, пока Я побреюсь и сменю рубашку, и снова двинулсЯ за мной
следом. џ  рассчитывал преподать ему небольшой урок пешей ходьбы, который он
усвоил  бы на  всю  жизнь, но мне  это не удалось:  спустЯ  полтора часа его
сменил второй, позже уступивший место третьему. ‚ общем, они весь день через
неравные промежутки сменЯли друг дружку,  и  усталость навалилась  целиком и
полностью только на мои собственные плечи.
     „ело в том, что город этот выматывал силы. Џоловина здешних улиц вьетсЯ
Ярусами  одна над другой,  остальные же представлЯют  собой  крутые каменные
лестницы, так что приходитсЯ непрестанно подниматьсЯ и спускатьсЯ, словно ты
лазаешь по каким-то исполинским стеллажам.
     350

     ЌесмотрЯ  на трудности этой экзотической пересеченной местности,  Я  за
четыре-пЯть часов осмотрел всю  новую часть города,  торговые  улицы,  тихие
кварталы с красивыми белыми виллами, прЯтавшимисЯ в густой зелени  фикусовых
деревьев;  тропический  сад,  музей  и  какую-то  выставку-базар,  откуда  Я
выбралсЯ лишь после того, как мне всучили бронзовый гонг,  сахарский плед  и
-- огромный медный поднос. ‡а эти  несколько часов  мне пришлось раз десЯть,
если  не больше, почистить ботинки -- не потому, что они быстро пылились,  а
потому,   что    невозможно   было   увернутьсЯ    от   бесчисленных   ватаг
мальчишек-чистильщиков, заполонивших все улицы Ђлжира.
     Џод вечер город ожил. €з богатых домов выходили  француженки, затЯнутые
в  узкие платьЯ по тогдашней моде  "зеленый стручок" или в широченных  юбках
тоже модной линии "Ђ". Ќебрежной голливудской походкой прогуливались молодые
люди    в   клетчатых   пиджаках.    Њедленно,    точно    пингвины,   брели
толстЯки-аферисты,  невольные  жертвы  кулинарных   излишеств.  ‘квозь   эту
самодовольную   толпу   пробирались  алжирки  в  ветхих   белых  покрывалах,
оборванные  рабочие и  разносчики,  грЯзные  нищие  с  незрЯчими, неподвижно
обращенными к солнцу глазами. ђоскошь равнодушно соседствовала с нищетой, не
замечаЯ ее или притворЯЯсь, будто не замечает.
     џ продолжал бродить  по улицам  или  обозревать  достопримечательности,
п