ыло верно, конечно, но в данном случае Я так быстро охладел к
моему сочинению  по  другой  причине.  Њне  становилось  все  Яснее, что  Я,
разумеетсЯ, не люблю своего  героЯ, но не испытываю к  нему  и  ненависти. џ
презирал его, но  не более. Ћписывать же на сотнЯх страниц человека, который
тебе безразличен, и впрЯмь слишком уж скучно.
     џ  надеЯлсЯ, что  интерес  пробудитсЯ  у менЯ во  второй части, когда к
герою постепенно возвращаютсЯ давно было заглохшие человеческие чувства. Ќо,
дойдЯ до этой части, Я понЯл, что мой герой,  в сущности, на такие чувства и
не способен. џ приписал их ему ради интриги, в действительности же он не мог
испытать их.
     ‘перва  Я  убеждал  себЯ,  что  образ можно  несколько  изменить  и это
расставит  все  по  местам.  Љроме  того, мне  не нравились  и многие детали
повествованиЯ,  поэтому  Я  решил  переработать  вещь  с  самого  начала.  ‚
отношении рЯда  мелочей это было возможно.  —то же  касаетсЯ образа главного
героЯ --  увы, писатель, хорош  он  или плох, в чем-то  схож с  богом-отцом,
который  вылепил  из глины  первого человека. •орош он  или плох,  проЯвитсЯ
именно в том, будет ли сотворенный им человек живым, органичным, наполненным
содержанием  или же  это будет  плоский  манекен,  иллюстрациЯ  какой-нибудь
чахлой мыслишки. Ђкт сотворениЯ всегда фатален, потому что, однажды сотворив
героЯ,  ты уже  не  можешь  переделать  его,  не  рискуЯ  умертвить.  Љаждый
скульптор,  создающий людей  из  глины, вам это подтвердит.  Њожно  изменить
частности, поскоблив поверхность, но саму  структуру -- никогда. …сли хочешь
изменить структуру, начинай все заново.
     џ не имел ни малейшего  желаниЯ начинать все заново  с героем,  который
был мне  почти безразличен. ‚ообще, стоит ошибитьсЯ в главном, как уже очень
трудно начать сначала, потому что неверные решениЯ успели так  укоренитьсЯ в
мозгу,  что их не вытрЯхнешь и  невольно  то  и  дело возвращаешьсЯ  к  ним.
ђешениЯ-то ведь
     293

     выражены  не  в  цифрах  и  не  в  отвлеченных  понЯтиЯх,  это  тебе не
математическаЯ задача.  ќто  человеческие  образы и  голоса  и  человеческие
конфликты, это обстановка, пейзаж, настроениЯ, витающие вокруг тебЯ, пока ты
не  доведешь дела до конца  или  пока до  конца не вытеснишь  всего этого из
своего мозга, чтобы начать сначала и -- по возможности  -- что-нибудь совсем
другое.
     ќто была третьЯ моЯ  ненаписаннаЯ  книга, но, как  Я  уже говорил, иные
ненаписанные  книги  бывают   гораздо  полезнее  написанных,  что  вовсе  не
означает, будто надо всю жизнь сочинЯть книги ненаписанные.
     "ЏарижскаЯ карьера"  многому  научила менЯ и заодно избавила  от многих
иллюзий, среди прочих и от представлениЯ, будто нет ничего легче, придумав в
подробностЯх  какую-то  историю,  изложить  ее на  бумаге --  подобно  тому,
например, как, посмотрев  фильм, ты приходишь из кино домой и пересказываешь
его жене.
     Њне  и  прежде не раз доводилось сражатьсЯ с  неподдающимсЯ или коварно
ускользающим материалом, который  называетсЯ словом, поэтому Я  понимал, что
все эти  разговоры про фильм,  про то, как пересказываешь его жене,-- чистый
вздор.  Ќо  мне казалось,  что Я,  быть может,  слишком грубо или настойчиво
сражаюсь со  словом, что, может быть,  лучше дать ему простор и  возможность
самовыражениЯ --  в  общем, пусть  льетсЯ  небрежнее, но зато с  подкупающей
естественностью.
     ‚ы,  наверно, замечали,  что  у литературных  персонажей  мысль нередко
течет  и выражаетсЯ  в чрезмерно литературной  форме,  четко  следуЯ логике,
предварительно  начертанной автором.  ѓерой колеблетсЯ, например, выпить ему
рюмку  водки или нет,  пойти на  роман с  героиней или  нет,  то  есть между
голосом долга и голосом  чувства идут вечные распри. ‚звешиваютсЯ все "за" и
все "против". ЉолебаниЯ и  окончательное решение  формулируютсЯ  в  гладких,
предельно  закругленных  фразах. Ќо  ведь  в  жизни человек  никогда так  не
разговаривает про себЯ -- независимо от того, что он решает --  зайти ли ему
в соседнюю забегаловку или ринутьсЯ ли в бездну  измены. ‚нутренний  монолог
каждого из нас, включаЯ  и  преподавателей грамматики, гораздо менее строен,
он хаотичен, полон неожиданных поворотов, алогизмов, причудливых ассоциаций,
незаконченных предложений, пауз,
     294

     отклонений, повторов -- в  общем,  это монолог, который не  в  ладах  с
правилами синтаксиса, а иногда и с элементарной логикой.
     ’о  же  самое  относитсЯ  и  к  способу,  которым  литературного  героЯ
представлЯют  читателю.   ќто  тоже  часто  делаетсЯ  весьма  литературно  и
старомодно, даже теми авторами,  которые претендуют на модерновость. ‚озьмем
длЯ примера Њоравиа:
     "„октор плешив,  носит  очки  с  толстыми  стеклами,  которые  странным
образом увеличивают его голубые глаза, так что они похожи на  два  маленьких
стеклЯнных   омута".   €   еще:  "Ќос  у  него  острый,  хрЯщеватый  и  чуть
искривленный, похож на бурав". € дальше: "ђот напоминает  круглое отверстие,
он окружен  множеством  концентрических  тонких  морщин,  словно  нанесенных
острием бритвы". Ђ еще дальше: "рослый крепыш... широкоплечий... на  толстых
ногах... над  резинкой носков выступают  мускулистые икры... в фигуре что-то
грубое и вульгарное... холодный неприЯтный голос..."
     џ  уж  не  говорю о том,  что  такое  обилие подробностей  и не слишком
удачных  сравнений,  громоздЯщихсЯ  одно  на другое, не  помогает,  а мешает
четко, разом  увидеть  героЯ.  ѓлавнаЯ беда  в том, что,  дав  описание  его
внешности, вытрЯхнув перед нами весь этот  набор особых примет, автор обычно
не возвращаетсЯ к ней более, а занимаетсЯ  поступками героЯ и репликами.  Ќо
ведь  это  фальшь. ‚ жизни мы  не разглЯдываем  людей  подобным  образом, не
составлЯем  раз  и  навсегда их физическую  характеристику,  чтобы уж  потом
заниматьсЯ  только  их  поступками.  ‚ жизни  такие  характеристики  и таким
способом   составлЯютсЯ  только   паспортистом,  да  и  то  он   не   станет
интересоватьсЯ мускулатурой ваших  икр. ‚ жизни  вы  постепенно,  отрывочно,
иногда хаотично обнаруживаете одновременно и физические особенности, и черты
характера, и детали поведениЯ того человека, с которым вас свела судьба. ’ам
нет  и  тени  той  очередности,  какаЯ  существует  в  литературе:   сначала
внешность,  потом  реплики, затем поступки и,  наконец, как результат первых
трех компонентов, проникновение в психологические глубины данного персонажа.
     Ћбодренный  подобными  соображениЯми,  Я  говорил  себе, что  известнаЯ
небрежность в стилистической отделке и логической  последовательности, может
быть,  пойдет  не во  вред, а на пользу  художественным достоинствам текста.
‚здор.
     295

     Ќа  практике  получалось  нечто  корЯвое,  многословное,  неуклюжее  и,
значит,  скучное. Ђ если  скучно  даже тебе самому, вообрази,  каково  будет
читателю.
     ќта  третьЯ ненаписаннаЯ книга помогла мне уразуметь десЯтки вещей, без
которых  литературы  не получитсЯ. ‘реди прочего Я понЯл, что и естественный
тон,  и  мнимаЯ  небрежность,  и  внешнЯЯ  непоследовательность  приобретают
художественную  ценность лишь тогда, когда они -- результат целенаправленной
и упорной работы.  €бо в искусстве  даже  хаос рождаетсЯ в результате четкой
организации материала.
     ’ак  или  иначе,  "ЏарижскаЯ   карьера"  провалилась.  џ  имею  в  виду
дипломатическую  карьеру  моего  героЯ. —то  касаетсЯ  моей собственной, она
продолжалась -- возможно, именно потому, что Я не особенно за нее  цеплЯлсЯ.
–еплЯлсЯ  Я за другую -- ту  самую, результатом  которой должна была ЯвитьсЯ
книга, а вот книга-то и не получилась.
     …ще  только  приступаЯ к  ней,  Я  опасалсЯ, что может  выйти  какаЯ-то
искусственность,  особенно  в первой  части,  котораЯ  завершалась вербовкой
моего  героЯ. Ђ  искусственность  получилась там,  где Я  всего  менее этого
ожидал:  в финальных  эпизодах. —то  же касаетсЯ  первой  части, жизнь  лишь
подтвердила то, что Я позволил себе нафантазировать.
     * * *
     €ные читатели частенько спрашивают: "Ѓыло это все на самом деле или это
плод вашего воображениЯ?" Љогда  вопрос ставитсЯ так, "ребром",  ты вынужден
сознатьсЯ, что не описываешь действительный случай, а фантазируешь. ‚след за
чем  нередко  следует  второй  вопрос:  "‡ачем же  выдумывать,  когда  можно
описывать то, что происходило в действительности?"
     ‚ самом деле -- зачем? џ и сам задавал себе этот вопрос, пока не понЯл,
что  поступаю  так  просто  потому, что это мне интереснее.  ‡накомые не раз
останавливали менЯ на  улице соблазнительным  обещанием: "‘лушай,  Я  сейчас
расскажу  тебе  историю  --  ну,  просто  готовый  рассказ!" џ,  разумеетсЯ,
терпеливо  слушал, заранее знаЯ, что кто-кто,  а уж  Я-то навернЯка никакого
рассказа  на  этот сюжет  не напишу.  Љак ни  любопытна случившаЯсЯ  в жизни
историЯ, она уже
     296

     создана стечением обстоЯтельств,  столкновением характеров, создана вне
тебЯ и помимо тебЯ, и тебе с нею делать нечего, разве что нанести на бумагу,
зарегистрировать, так сказать.
     Љонечно, некоторые любЯт регистрировать этаким образом, считаЯ, что тем
достигают большей жизненной достоверности или  меньше  истощают  собственное
воображение.  Њне  же  невыносимо скучно  следовать  предварительно,  раз  и
навсегда начертанной сюжетной линии. ЏодобнаЯ задача всегда заставлЯет  менЯ
вспомнить  томительные   уроки   в   начальной  школе,   когда   учительница
прикнопливала  к  классной  доске  какую-нибудь репродукцию и  говорила:  "Ђ
теперь, дети, напишите по этой картине рассказик".
     Љартинка изображала братца и сестрицу, испуганно прижавшихсЯ к подножию
высокой сосны,-- они  Явно заблудились в темном лесу; или озорника мальчишку
с ворованными Яблоками  за  пазухой, который лезет  через забор, а хозЯйскаЯ
собака  ухватила  его  за  штаны;  либо   что-то  другое  в  том  же   роде,
назидательное и вместе с тем несложное длЯ восприЯтиЯ. Ќо даже будь картинка
посложнее и поинтереснее, все равно врЯд ли было бы интереснее ее описывать.
     ќто  вовсе  не означает,  что  Я  презираю  подлинные  случаи из жизни.
Ќикогда Я их не презирал. Ќаоборот, выискивал и копил в памЯти,  пока они не
составили одну из моих коллекций. €ногда даже кое-что из них использовал, но
по своему  вкусу  и усмотрению и в той мере, в какой находил нужным.  Џотому
что  самое  важное  --  не  случай  как  таковой, то  есть  не  действие,  а
действующие  лица. ѓерой может быть отражением взЯтого из жизни прототипа, а
может родитьсЯ на  основе впечатлений от многих жизненных прототипов. Ќо и в
том и в другом случае,  превратившись  из  прообраза в героЯ художественного
произведениЯ, он уже подвластен достоверности не фактической, а совсем иной.
     џ часто  не могу взЯть  в толк, отчего некоторые  люди  проЯвлЯют столь
живой  интерес  к  тому,  действительно  ли   произошло  то,  о  чем  ты  им
рассказываешь, и  совсем не  задаютсЯ вопросом,  могло ли  это  произойти  в
действительности. Њежду тем  художественнаЯ достоверность  -- Я  имею в виду
реализм -- подчинена именно этому, второму, требованию.
     297

     џ  давно  уже  забыл  и о  "Џарижской  карьере",  и о  своих  сомнениЯх
относительно  ее   правдоподобности,  когда  однажды  утром  швейцар  нашего
посольства  сообщил, что  менЯ  ожидает посетитель, и передал  его  визитную
карточку: господин имЯрек, директор такого-то издательства.
     ‚изит менЯ удивил. Ћбычно это Я  искал встречи с подобными господами, а
не они  со  мной.  Џричем не просто искал, а  проЯвлЯл настойчивость,  писал
письма,  предлагал аннотации, посылал приглашениЯ на  обеды и ужины, пока не
обеспечивал перевода и изданиЯ книги какого-нибудь болгарского писателЯ.
     Џосетитель   оказалсЯ  сравнительно   молодым   человеком   безупречной
внешности,  единственным  минусом  которой было,  пожалуй,  отсутствие  хоть
каких-либо отличительных  признаков.  ЃесцветнаЯ физиономиЯ, невыразительный
взглЯд  и серый английский костюм  того безлично-элегантного стилЯ,  который
принЯт за эталон дипломатами и деловыми людьми.
     ђовный   голос,  которым  незнакомец  объЯснил,  что  желал  бы  издать
произведение  какого-либо  болгарского  автора,  тоже был  лишен  каких-либо
индивидуальных интонаций.
     …го слова привели менЯ в еще большее недоумение, но Я  поспешил уверить
гостЯ, что весь к его услугам.
     -- —то побудило вас заинтересоватьсЯ нашей литературой? -- спросил Я.
     --  ‚идите  ли, здешние  издательства  наперебой выпускают американские
романы... Џублике эти  американские  романы уже осточертели... ђынок требует
нового  ассортимента...  Ђ  поскольку  у  менЯ есть среди  болгар  знакомые,
которые довольно много рассказывали мне о вашей литературе...
     џ не стал спрашивать, отчего  эти болгары не предоставили ему  заодно и
образчики  нашей  литературы,--  мне  было  Ясно,   что  он  имеет  дело   с
эмигрантами.   џ  ограничилсЯ  тем,  что  назвал  пЯть-шесть   книг  --  ему
требовались только современные авторы,-- и в нескольких словах пересказал их
сюжеты.
     -- Џолагаю, что эти вещи менЯ заинтересуют. Ќо  в любом случае Я должен
сам посмотреть их...
     -- Ђ кто вас познакомит с их содержанием? ‚аши друзьЯ?
     298

     --  Ќе беспокойтесь,  они  достаточно  объективны.  ’ак  же,  как  и Я.
Џолитика, к вашему сведению, менЯ совершенно не занимает...
     €,  понизив свой  бесцветный  голос,  словно поверЯЯ  мне некую  тайну,
продолжал:
     --  ‡наете, мой  отец до войны был директором одной из крупнейших газет
правого толка.  Ђ некоторые мои приЯтели -- фанатики коммунисты. Ќо лично  Я
одинаково далек  и от правых и от левых. ЊенЯ -- пусть это звучит цинично --
интересует только дело.
     Њы  побеседовали  еще   какое-то   времЯ,  и  он  уже  поднЯлсЯ,  чтобы
откланЯтьсЯ, когда вдруг, словно бы спохватившись, произнес:
     -- Ќо вы ничего не сказали о вашей книге...
     -- Љакой книге?
     -- Њои  знакомые  говорили, что вы  написали  большую  книгу...  весьма
интересную...
     џ не принЯл комплимента,  и мы условились  о следующей встрече, котораЯ
по  настоЯнию издателЯ должна  была  состоЯтьсЯ за обедом, чтобы  можно было
обсудить все вопросы более обстоЯтельно.
     --  € оставьте вы эту  скромность...  Џринесите вместе с другими и свою
книгу... ’огда и побеседуем...
     ‚се  выглЯдело достаточно  прозрачно и  без дополнительных бесед. Ќо по
некоторым  соображениЯм дело  следовало  довести  до  конца,  так  что  обед
все-таки состоЯлсЯ.
     -- ‚ы не пьете? -- воскликнул издатель.
     -- “вы, нет.
     -- Ќи капли?
     џ подтвердил, что  ни капли,  и  длЯ  вЯщей убедительности сослалсЯ  на
болезнь печени или сердца.
     -- ‚ сущности, Я тоже мало пью,-- призналсЯ он.-- Ќо между "мало" и "ни
капли" есть некотораЯ разница.
     Ћбед прошел ни шатко  ни валко -- в  том смысле, что Я больше молчал, а
издатель  перескакивал  с  одной  темы  на  другую,  словно  изучаЯ,  чем  Я
интересуюсь: кино,  женщины, ночнаЯ  жизнь,  артистический  мир --  все это,
разумеетсЯ, как аспекты парижской жизни.
     ‡а  кофе он Якобы неожиданно  вспомнил о пакете, который  Я  оставил  в
гардеробе, и спросил:
     -- ‚ы принесли ваш роман?
     -- Ќет, конечно. „а это и не роман вовсе.
     --  „а, мне,  собственно,  говорили, что это нечто в ином роде. ’ем  не
менее
     299

     позвольте мне  составить о нем  собственное  мнение.  ‚  следующий  раз
захватите, хорошо?
     "‘ледующий  раз" тоже сопровождалсЯ обедом. Ђ обед -- перескакиванием с
темы на тему с целью  "прощупать почву". €злишне  объЯснЯть, что  "почвой" в
данном случае была моЯ скромнаЯ персона.
     -- џ слышал, ваш отец был человеком религиозным...
     -- Ќе в общепринЯтом значении этого слова.
     --  Ћ,  в общепринЯтом религиозны  только дети и старики. Ќо  должен же
человек во что-то верить, правда?
     -- ‚се мы во что-то верим, если придерживаемсЯ каких-то убеждений.
     -- ‚ы опЯть об идеологии. џ -- о другом. ‡наете ли, Я поддерживаю
     отношениЯ  с  одним  азиатом, это необыкновенный,  поистине  выдающийсЯ
человек... мудрец и Ясновидец...
     Ћн подробно рассказал об  этом человеке, который,  по его  словам,  жил
неподалеку от Џарижа,  предложил отвезти менЯ туда послушать какую-то беседу
и  длЯ  пущей  убедительности  даже подарил  его  фотокарточку. Ћна и сейчас
хранитсЯ  среди  моих  бумаг.  ‘удЯ  по выражению  лица,  азиат  был  скорее
расчетлив,  чем мудр, ничего  необычного, если  не считать длинной бороды, в
его физиономии Я не углЯдел. Ѓороды в те годы еще не вошли в моду.
     Џосле этого разговор, вернее, монолог перешел на более общую тему --  о
человеческих контактах и знакомствах с интересными людьми.
     -- џ думаю, вы живете тут довольно изолированно...
     -- Џожалуй.
     -- Ќичего  удивительного. ”ранцузы внешне  общительны,  но в дом к себе
впускают неохотно. Џравда, к художественным кругам это не относитсЯ.
     €  он  заговорил  о  своих  знакомых  художниках,   в  чьих  мастерских
собираютсЯ  интересные люди и милые девушки. €мен он не назвал, но предложил
мне вместе как-нибудь вечером съездить в одну из таких мастерских. ‚ообще он
на этот раз закидал менЯ предложениЯми -- повести менЯ туда и сюда, показать
то и  другое, оказать  ту  или иную  услугу,  словно  Џариж был  его  личным
владением.
     џ  отвечал на все  его предложениЯ  с уклончивостью,  котораЯ была лишь
вежливой формой отказа,  но это ничуть не обескураживало  его. Ћн смотрел на
менЯ
     300

     своими бесцветными наглыми глазами и продолжал работать по  вопроснику,
который держал у себЯ в голове.
     џ поинтересовалсЯ, составил ли он  уже мнение  о тех  книгах, которые Я
ему предложил.
     -- „а,  да,--  небрежно  ответил  он, словно  речь  шла о  пустЯках, не
имеющих значениЯ.-- „а, конечно, у менЯ точнаЯ информациЯ.
     ‘огласно этой информации, одна книга безнадежно региональна по духу, то
есть  никакого  интереса  длЯ  здешнего читателЯ  не представлЯет, у  другой
безнадежно  скучный  сюжет,  третьЯ  носит   характер   Явной   политической
пропаганды, а четвертаЯ представлЯет собой бульварную историю, приправленную
коммунистическим соусом.
     -- џ передал вам еще две книги,-- напомнил Я.
     -- ‡наю, знаю. џ вам на днЯх дам ответ.
     €, глЯдЯ на менЯ все тем же немигающим, наглым взглЯдом, добавил:
     --  ѓлавнаЯ моЯ надежда  -- ваша книга. Ќадеюсь, что на этот раз вы мне
ее принесли.
     Ћн решил так потому, что  у менЯ был с собой сверток, однако он ошибсЯ.
‚ свертке  лежало  не мое несчастное "Џутешествие  в  будни", а  французский
роман, купленный мною по дороге.
     Ќе  знаю, вправду ли  его  эмигранты не успели  прочесть  последние две
книги,  переданные  ему  мною, или же  он нарочно  задержал  ответ,  но  мне
пришлось встретитьсЯ  с  ним снова. Ќа  этот раз он попросил менЯ заехать за
ним в  издательство, после чего нас, дескать, ожидал традиционный совместный
обед.
     џ приехал точно в назначенный час -- железное правило длЯ деловых
     свиданий, но,  к моему удивлению, секретарша любезным  тоном  сообщила,
что  господин директор занЯт и просит чуть обождать.  ЊенЯ ввели в небольшую
приемную, где  сидела русоволосаЯ красотка.  џ раскрыл журнал  и углубилсЯ в
чтение, красотка изучающе поглЯдывала на менЯ, но Я не  поворачивал  головы.
Ќемного погодЯ  она исчезла, однако  ее  вскоре сменила высокаЯ черноволосаЯ
самка,  котораЯ села прЯмо напротив менЯ, скрестив свои длинные  худые ноги.
’ретьЯ оказалась такой же тощей, но не брюнеткой, а шатенкой. —етвертаЯ...
     Њне было неинтересно, какой окажетсЯ четвертаЯ, и Я с досадой посмотрел
на  часы:  прошло целых пЯтнадцать  минут  -- опоздание непозволительное длЯ
деловых
     301

     людей. џ поднЯлсЯ,  чтобы уйти, но в это мгновение застекленное окошко,
отделЯвшее  приемную  от  кабины секретарши, отворилось,  и  Я  услышал  уже
знакомый любезный голос:
     -- ѓосподин директор ожидает вас у себЯ в кабинете...
     ѓосподин  директор был просто в  отчаЯнии от своей  неточности,  но  он
ничего,   мол,  поделать   не  мог,  необходимо  было   закончить   просмотр
манекенщиц...
     --  ЊоЯ фирма, знаете  ли, занимаетсЯ также рекламными  фильмами, а длЯ
рекламных фильмов нужны красивые молодые женщины. ‘обственно, вы кое-кого из
них видели. Ћчень милы, а?
     -- ‘корее -- очень худы.
     -- Ќу, это уж мода!..-- Ћн беспомощно развел руками.
     -- —тобы сэкономить на материи или по другой причине?
     ѓосподин директор обнажил зубы в своей механической улыбке:
     -- Џо  той причине, что в  наши  дни  самец стал пугливее самки. ™едраЯ
плоть действует на него угнетающе.
     -- Џонимаю,-- кивнул Я.-- Ќо ваши манекенщицы выглЯдЯт куда страшнее.
     -- ‚ каком смысле?
     -- Ѓезумно агрессивнаЯ внешность. Љроме того, если такаЯ  заключит тебЯ
в свои костлЯвые объЯтьЯ, больше риска получить увечье.
     Њои  насмешки производили на  него  так же мало впечатлениЯ, как  и мои
вежливые отказы. Ћн знал одно: свой вопросник. €  во времЯ обеда принЯлсЯ за
него снова. Ќа сей раз вопросы касались не Џарижа, а ‘офии.
     ’олько  тут  мне   стало  Ясно,  что  французский  издатель  и   впрЯмь
интересовалсЯ болгарскими авторами, хотЯ и  не  с  чисто литературной  точки
зрениЯ.  ‚ерно ли, что писатели  у нас не согласны  с  культурной  политикой
правительства?..  —то  они  собираютсЯ   в  клубе,  который  носит  название
Якобинского?..   —то   вещи,   которые   они   пишут,   не  публикуютсЯ,   а
распространЯютсЯ из рук в руки?.. € так далее в том же роде.
     "‚ы  неверно информированы",  --  отвечал Я. €ли: "Ќе слышал ни  о  чем
подобном".  €ли:  "Џростите,  но это  чистаЯ  выдумка".  €, воспользовавшись
паузой,
     302

     спросил, чтобы переменить  тему, каково  его  мнение  о двух  последних
романах, которые  Я ему передал. Ќа это он ответил,  что думает о них то  же
самое, что и о предыдущих.
     џ кивнул в знак того, что иного и не ждал.
     --  Њне  остаетсЯ  лишь пожалеть,  что  наши продолжительные беседы  не
привели ни к каким результатам.
     -- Џочему же? Џри всех случаЯх одну книгу Я твердо решил издать.
     -- Љакую именно?
     -- ‚ашу. € хоть  вы мне  не  принесли ее,  Я  уже располагаю кое-какими
сведениЯми. € готов немедленно заказать перевод.
     -- ќтого не будет.
     -- Љакие же у вас мотивы длЯ отказа?
     --  ‘амые  естественные:  Я  здесь  длЯ  того,  чтобы  пропагандировать
болгарскую литературу, а не собственное творчество....
     Ћн, разумеетсЯ, принЯлсЯ втолковывать  мне, что издание моей книги тоже
будет означать успех нашей литературы, что из-за ложной  скромности Я рискую
упустить  редкий  шанс,  что  представитель  любой  маленькой  страны  может
приобрести мировую известность, только если  будет издан в такой стране, как
”ранциЯ, и т. д. и т.  п.  Џоскольку Я молчал,  не видЯ смысла спорить,  он,
вероЯтно, решил, что Я колеблюсь.
     -- Ќе спешите  с ответом. Џодумайте. €здадим мы вашу книгу или нет, длЯ
моей  фирмы  это частный случай. Ђ вот длЯ вас решение  этого вопроса,  быть
может, определит вашу будущность как писателЯ.
     Љогда мы вышли из ресторана и двинулись пешком по тихой улице, издатель
с привычной  наглостью  принЯлсЯ расспрашивать  менЯ о тех или иных  деталЯх
жизни  в  Ѓолгарии, изображаЯ  из себЯ любознательного  человека,  желающего
узнать, как живут  люди на белом свете. ќта  чисто  ребЯчьЯ любознательность
привела к тому, что он вдруг спросил менЯ о настроениЯх среди военных.
     џ ничего не  сказал, только мельком взглЯнул на него -- за дурака, мол,
менЯ принимаешь? Ћн, очевидно, понЯл, потому что поторопилсЯ сказать:
     -- Џростите, Я забыл, что вы все помешаны на военной тайне.
     -- Ќисколько. Џросто Я человек штатский...
     303

     €, чтобы не слишком его обескураживать, добавил:
     -- Ќо у нас  при посольстве есть военный  атташе, и если вас интересует
эта материЯ, Я мог бы вас с ним познакомить.
     Ѓольше  мы не  виделись. Љогда  же Я впоследствии вспоминал о нем,  мне
всегда  приходило  в  голову,  что  жизнь  порой   куда  бесцеремонней,  чем
искусство.  …сли бы французы в моем  романе  действовали  так же грубо,  как
действовал по отношению ко мне этот издатель, читатель непременно обвинил бы
менЯ в том, что Я  придумал это слишком неубедительно  или  чересчур сгустил
краски.
     * * *
     €так, человеческие истории.  Љонечно, не такие дурацкие, как только что
рассказаннаЯ. Ђ  какие?  €нтересные, конечно,--  это  тебе  каждый  читатель
скажет. Ќо что же, в сущности, интересно?
     Ћднажды мы сидели за столиком перед кафе на  …лисейских  полЯх с  одним
знакомым,  немолодым писателем и старым  любителем женского пола. џ о чем-то
рассказывал  ему, но  он  слушал  рассеЯнно,  занЯтый тем,  что  встречал  и
провожал взглЯдом проходЯщих по  тротуару женщин. •оть мы с ним были разного
возраста и  вкусов,  Я тоже  мельком поглЯдывал  на толпу.  ‚дали показалась
стройнаЯ девушка. “ нее была танцующаЯ  походка,  красивое лицо, белаЯ кожа,
темные глаза и Яркий рот, но, когда она подошла ближе, мы убедились, что все
это грим.
     -- ‚от это, дорогой мой, и есть прославленнаЯ на весь мир парижанка, --
проговорил мой знакомый,  перехватив мой взглЯд.  -- €здали  богинЯ,  а чуть
приблизитсЯ  --  ничего  особенного:   немножко  вкуса  в  одежде,  немножко
грациозности в походке, немного помады -- и все!
     ’о же самое  Я мог отнести  не  только к  парижским женщинам,  но  и  к
историЯм многих  людей,  которых Я встречал в Џариже.  ‘начала  они казались
притЯгательными, интересными, просто  садись,  записывай -- и готов рассказ,
но,   вглЯдевшись   пристальнее,   Я   убеждалсЯ,  что  в  них  нет   ничего
примечательного.
     304

     ‚споминаю одну  такую историю, которую Я собиралсЯ  назвать "Ѓурбонский
дворец", потому  что действие должно было происходить  в Ѓурбонском дворце и
продемонстрировать какие-то стороны парламентских нравов.
     ‚ тот день, как и  всегда в  пору правительственного кризиса, заседание
было долгим и бурным. ‹ожи длЯ публики были переполнены -- спектакль вызывал
интерес, хотЯ  в те  годы стал  повторЯтьсЯ чересчур уж часто: правительства
сменЯлись чуть  ли  не каждый  месЯц. Ћдин  за другим поднимались на трибуну
ораторы, и Я терпеливо  слушал, когда можно было хоть что-то  расслышать, --
нередко крики  и  удары кулаком по  скамьЯм  внизу, в  широко  раскинувшемсЯ
амфитеатре, перерастали  в такой  оглушительный  грохот,  что голос оратора,
несмотрЯ на микрофон, тонул в нем бесследно.
     ‚  какой-то момент шум  достиг  кульминации, так  как  на трибуне стоЯл
депутат-коммунист.  Ћн  терпеливо ждал, пока крики хоть слегка поутихнут, и,
дождавшись, произнес:
     -- Њартиника, ѓваделупа и ѓвиана превращены в карикатуру на французские
департаменты...
     €  вынужден был замолчать  снова, потому  что праваЯ сторона амфитеатра
вновь впала в истерику. Љакой-то толстЯк  депутат, устав колотить по скамье,
забралсЯ на нее с ногами и пронзительно завизжал:
     -- Ћсвободите ‚осточный Ѓерлин!
     -- Ћсвободите супругов ђозенберг! -- удалось перекричать его оратору.
     -- Ћсвободите ‚осточный Ѓерлин! --  снова завизжал толстЯк, подпрыгиваЯ
на своих коротких ножках.
     -- Њы знаем, знаем, что  вы -- за свободу!..-- прогремел  в наступившей
на миг тишине голос „юкло.-- ‚едь вы освободили палачей Ћрадура!
     € снова истерика охватила зал.
     Џосле коммуниста на  трибуну поднЯлсЯ невзрачного вида человек, из тех,
чьих  лиц не  замечаешь,  а  слов не  запоминаешь.  ‡арывшись  носом  в свои
шпаргалки, он плел всЯкие банальности, чтобы выразить отношение своей группы
к кандидатуре  Ђндре  Њари.  Ќо  поскольку это отношение никого особенно  не
интересовало, амфитеатр менее чем за полминуты опустел -- депутаты
     305

     бесцеремонно выходили покурить или поболтать в кулуарах.
     џ  собралсЯ  последовать их примеру,  когда на  трибуне поЯвилсЯ  новый
оратор.
     ќтот  был  из  запоминающихсЯ:  приЯтное   сочетание  мужественности  и
изЯщества,  стройнаЯ  фигура,  смуглое,   обветренное  лицо,  пышнаЯ  темнаЯ
шевелюра  --  в общем, герой  американского вестерна, только  в  безупречном
темно-сером костюме.
     "•лыщ и буржуазный ублюдок",-- мысленно произнес Я на том бесцеремонном
школьном жаргоне,  которым мы пользуемсЯ  про  себЯ  до  глубокой  старости.
Ћднако  речь этого  хлыща  менЯ  несколько озадачила.  Ћн выразил  поддержку
некоторым  проектам  нового  претендента на  пост  премьера,  но  критически
отозвалсЯ   о   других  его  проектах.  €   хоть  избегал  резких  выражений
депутата-коммуниста,  отчасти  повторил  ту  критику,  которой  тот  подверг
положение в  заморских департаментах  ”ранции. Џравые и  центр  слушали  его
внимательно,  иногда  даже  аплодировали,  правда,  довольно вЯло,  но  тому
причиной была поредевшаЯ аудиториЯ.
     ‡аседание продолжало плестись скучно и вЯло -- во всЯком случае, до той
минуты,  пока  слово опЯть  не  взЯл  коммунист, который  первыми же  своими
репликами вызвал в зале прежнюю истерику. џ рассеЯнно рассматривал  висевший
высоко над трибуной гобелен --  повторение рафаэлевской "Ђфинской школы"-- и
думал о том, что здешней администрации  давно следовало бы убрать его: своей
мудростью и  спокойствием  он  звучал диссонансом  в этой  потерЯвшей всЯкий
самоконтроль аудитории.
     Џо сути, это был всего лишь спектакль. Ћчередной спектакль -- с криками
и перебранкой, где  речи  произносились не длЯ того, чтобы кого-то в  чем-то
убедить, а чтобы в тот же вечер пресса впитала их, а на другое утро разнесла
по всей стране с  целью доказать, что буржуазные депутаты  не  жалеют слюны,
когда надо  отстоЯть  высшие интересы нации или, по крайней  мере,  наиболее
состоЯтельной ее части.
     „а, и доспехи классической риторики, и заученные жесты, и расфуфыренные
дамочки, которые украшали собой ложи и кулуары,-- все это был спектакль.  Ќе
случайно сам дворец с его барельефами, фресками, колоннадами и двумЯ Ярусами
     306

     лож больше походил на театр, чем на парламент.
     ‚  семь часов  был  объЯвлен  перерыв,  чтобы  господа  депутаты  имели
возможность  подкрепитьсЯ. ‚ечернее заседание должно было начатьсЯ в девЯть,
а выборы могли закончитьсЯ далеко за полночь. џ вышел на улицу и остановилсЯ
в нерешительности. Њожно было где-то  убить времЯ  до  девЯти или  же  сразу
поехать домой, кроме любопытства менЯ в этом зале ничто не удерживало.
     Љак  всегда в  этот  час, по набережной медленно  двигались  два потока
машин  --  белый  приближалсЯ,  красный убегал  вдаль. Џо ту сторону ‘ены на
темном небе вырисовывалсЯ Ярко освещенный  ‹уксорский  обелиск. Ђ еще дальше
простиралсЯ  квартал Њадлены в мутном, розовато-лиловом ореоле электричества
и дыма. Џариж жил привычными буднЯми, ничуть не заботЯсь о правительственном
кризисе и его исходе.
     ђешив  все-таки досмотреть  спектакль  до  конца,  Я свернул за угол --
позади Ѓурбонского дворца имелось единственное в этих местах  кафе. ’ам было
оживленно. ‚ задней части зала, отведенной под ресторан, сидели за столиками
несколько  компаний  проголодавшихсЯ  депутатов и  не менее  проголодавшиесЯ
зрительницы-дамы. Џереднюю часть  заполнЯли  главным  образом  парламентские
журналисты, ограничивающие свои траты одной-двумЯ рюмочками перно. “ стойки
     перед высоким бокалом пива стоЯл один мой знакомый из "ћманите".
     -- ђаньше  двух не кончитсЯ,-- проворчал он, когда Я подошел.-- ‚ таких
случаЯх дело всегда затЯгиваетсЯ до двух.
     --  „а ведь все  уже  кончилось,--  заметил Я, потому  что  предстоЯщий
провал Њари ни длЯ кого уже не был секретом.
     --  „лЯ  вас  -- да, а  длЯ менЯ  --  нет,  Я  ведь  обЯзан представить
подробный отчет,-- кисло произнес журналист.
     Њы  стоЯли  совсем близко от  того  зала,  где  помещалсЯ ресторан, что
давало мне  возможность  наблюдать  за уплетавшими  устрицы депутатами  и, в
частности, за тем, кто напоминал  героЯ вестерна,-- Я сразу заметил его,  он
сидел в углу, в обществе двух элегантных дам.
     307

     -- ‚он тот, в углу...-- начал Я.
     -- ‚ы слышали его? -- перебил менЯ мой знакомый.-- Љаков жонглер, а?
     -- Ћн в какой партии?
     -- ”ормально ни в какой... Ќезависимый... Ђ фактически состоит в группе
"независимых". Ќо  быть независимым  и состоЯть в группе "независимых" вовсе
не одно и то же, не так ли?
     -- Ќо кто он такой?
     †урналист назвал имЯ и поЯснил:
     -- „епутат от  заморских департаментов.  ‚ечнаЯ  историЯ:  выбран еще в
парламент прошлого созыва, быстро прославилсЯ неподкупной совестью и острым
     Языком, а потом... всегдашнЯЯ историЯ...
     џ кивнул в знак того, что понЯл, хоть в действительности понимал весьма
смутно.
     -- ‚он тот лысый, который сидит  напротив него, это его крестный отец в
политике, иначе говорЯ -- змей-искуситель. Ќо  не  в том дело  -- не он, так
нашелсЯ бы кто другой. Џотому что имейте в виду: быть  независимым не только
не просто, это невозможно.
     Ќесколько бокалов пива, несколько чашечек кофе -- и Я узнал в  деталЯх,
что такое "вечнаЯ историЯ" и, в частности, историЯ смуглого депутата. ‘воими
достоинствами, сулившими успешную политическую карьеру,  он  быстро  привлек
внимание парламентских хищников, "любителей  свежего мЯсца", как  назвал  их
мой собеседник. €  один из них, тот, лысый, поспешно сблизилсЯ  с  новичком,
чтобы  ввести  его  в  курс  парижской  жизни, показать  хорошие  рестораны,
познакомить с красивыми женщинами.
     -- Ќо хорошие рестораны, как вам известно,  дороги, и красивые  женщины
тоже, не говорЯ уж  об остальных расходах:  нужно иметь  солидный  гардероб,
комфортабельную  квартиру, лишние  деньги длЯ  бриджа  и  вообще длЯ  всЯких
мелочей,  а депутатского  жалованьЯ  на  все  это,  конечно,  не  хватает...
Џонаблюдайте за ним немножко...
     џ,  в сущности,  наблюдал за ним все то времЯ, пока длилсЯ комментарий,
и, насколько  мог судить по его отличному настроению и непринужденной манере
держатьсЯ,  он был  в  полном  ладу  не  только  с  обеими  дамами,  но и  с
собственной совестью.
     308

     -- Ќе  знаю, конечно, в подробностЯх, как развивались событиЯ  в данном
конкретном случае, но это несущественно, историЯ всегда одна  и та же.  …сли
твои  расходы впЯтеро  превышают  твое  жалованье, об  остальном  догадатьсЯ
несложно.
     ’ут мой знакомый  предалсЯ воспоминаниЯм  о других случаЯх такого рода.
Ћн уже много  лет был  парламентским репортером и прекрасно знал быт и нравы
Ѓурбонского дворца.
     --  Ќе  исключено,  что  в  первое  времЯ  новичок  испытает  некоторые
угрызениЯ совести и, увЯзнув по уши в долгах, откажетсЯ  от разгула светской
жизни, решит, что она ему не по карману. Ќо это продлитсЯ  недолго. "Људа вы
вдруг исчезли? -- спросит  искуситель, встретив его в кулуарах парламента.--
Ќаша юнаЯ  подружка  впала из-за вас в хандру". "”инансовые затруднениЯ?  --
воскликнет искуситель.-- Ђх, боже мой,  что же  вы молчали? „рузьЯ  ведь длЯ
того  и существуют,  чтобы  помогать друг другу!" Ђ  если  жертва  осмелитсЯ
заметить, что долг  все  равно надо когда-то возвращать, искуситель поспешно
возразит: "Ќо, дорогой друг, это правило в ходу на рынке, а не  в Ѓурбонском
дворце.   ‘уществует   партийнаЯ  касса,   деньги   длЯ   представительства,
безотчетные,  и все это так  или иначе должно быть израсходовано, потому что
иначе  государство прикарманит их в виде налогов". ‘ловом, новичок более или
менее деликатным образом будет  опЯть  вовлечен в вихрь плЯски  и станет уже
регулЯрно получать  жирные чаевые в  обмен  на невинные  расписки -- "просто
чтобы отчитатьсЯ перед партийной кассой".
     -- Ќо разве не может он тем не менее сохранить какую-то независимость?
     --  Њожет, естественно,  в  той  мере, в  какой  рыбешка может свободно
плавать  в   пасти  у  акулы.   Џри  голосовании  первого  же  существенного
законопроекта искуситель  шепнет  своей жертве: "‚ы,  конечно,  проголосуете
"за", не правда ли?"-- "Ќет, Я думаю голосовать "против".-- "—то вы, дорогой
друг,  вы просто  не подумали.  ‚ы  непременно  должны  проголосовать  "за".
ЏростаЯ душа --  в  том случае,  если  это  действительно  простаЯ душа,-- и
впрЯмь  не  подумал.  ‚едь  он уже  оставил компрометирующие документы -- те
самые невинные расписки, которые могут быть в любую минуту извлечены на свет
божий и раз и навсегда поставить
     309

     крест на его парламентской карьере.
     --  „а, но если он выступит  вопреки интересам своих  избирателей,  это
тоже поставит крест на его карьере.
     --  ђазумеетсЯ. ‚от поэтому  и надо  жонглировать. Џоэтому  покровители
новичка  и  предоставлЯют ему  известную  свободу  действий: пусть  свободно
поплавает  у них в  пасти.  Џусть  иной раз  позволит  себе покритиковать  с
трибуны  существующий  порЯдок.  Џусть  произносит эффектные  демагогические
фразы, чтобы подогревать симпатии своей клиентуры. …сли же, паче чаЯниЯ, это
не поможет...  Ќу, придетсЯ тогда  "независимому" депутату открыто выступить
на выборах в качестве кандидата "независимых". ‚ общем, он уже куплен. Ђ раз
он куплен...
     -- Ќо есть же, вероЯтно, и такие, которых не купишь.
     --  ‚ерно.  €х  не  купишь...  за  такую цену.  Ќо если заплатить  чуть
дороже...  Љогда  надо  было ратифицировать  договор  о  …вропейской  армии,
американцы  платили за депутатский голос по пЯть-шесть миллионов  франков. Ђ
были голоса,

     которые стоили и тридцать миллионов. Ќеподкупные стоЯт особенно дорого.
     Љогда около девЯти мы собрались уходить, мой знакомый обронил по адресу
сидевшей в ресторане компании:
     -- “же приступили к шампанскому... •орошаЯ увертюра  к приЯтному вечеру
у "Њаксима"...
     -- Ђ парламентское заседание?
     --  Ћ, они  заедут лишь длЯ того,  чтобы  проголосовать. Ђ вот  Я и мне
подобные будем киснуть там до двух...
     …ще  несколько  раз встречал  Я  в  коридорах Ѓурбонского  дворца  того
элегантного смуглокожего депутата. € каждый раз думал о том, что это готовый
рассказ. •отЯ  мог  бы взЯть  в герои и  другой  какой-нибудь тип  человека,
потому что типам нет конца и соблазн тоже принимает самые разные формы.  Њой
герой  мог бы  быть  бабником,  бонвиваном, игроком или  человеком, лишенным
всЯких  страстей,  кроме одной  -- алчности, а мог быть  и  почтенным главой
семейства, просто-напросто решившим обеспечить будущее своих детей.
     "ѓотовый  рассказ",--  говорил  Я  себе. Љартина  парламентских нравов.
€сториЯ одного  падениЯ. ‚ажные проблемы,  типические  ЯвлениЯ, человеческаЯ
драма --
     310

     налицо   было   все,  что  принЯто  считать   существенным.  Ќо  что-то
подсказывало  мне,  что,  несмотрЯ на  все достоинства жизненного материала,
рассказ у менЯ не получитсЯ. Џочему -- этого Я и сам не мог себе объЯснить.
     * * *
     ђассказ,  думал  Я,  это,   на  первый  взглЯд,  регистрациЯ  какого-то
истинного  случаЯ. Љакой-то срыв, нарушивший  ровное течение жизни; какое-то
столкновение, успех или ошибочный  шаг,  какаЯ-то  перемена в жизни  --  вот
зародыш любого  рассказа. Ќо  случай -- это лишь  проЯвитель, который делает
зримым  образ,  уже существовавший и прежде,  только незримо, на фотобумаге.
’ак что собирай не случаи, а человеческие образы.
     €  Я собирал  их.  ’ут были писатели, художники, журналисты, режиссеры,
деЯтели  компартии, директора  издательств,  руководители музыкальных  фирм,
сотрудники музеев, "ѓранд-Ћпера" или министерства иностранных дел, политики,
дипломаты,  представители той пестрой  фауны,  котораЯ толпитсЯ на  приемах,
привлеченнаЯ возможностью набить желудки сандвичами или голову  информацией;
болгары,  поселившиесЯ  тут еще  до  войны  либо  же  эмигрировавшие  после;
бездельники   всех   мастей,   постоЯнно   посещающие   разные   посольства,
непризнанные  таланты, меркнущие звезды,  кельнеры, водители такси,  портье,
темные личности и уличные женщины.
     €ные из этих людей лишь мимоходом поЯвлЯлись на моем пути и исчезали, с
другими у  менЯ завЯзывалось прочное знакомство; некоторые мельком проЯвлЯли
две-три  малозначащие черты  характера,  другие  же  раскрывали драму  своей
жизни; одни казались мне  совсем  банальными, другие пробуждали любопытство.
Ќо почему "банальными" и чем  "любопытные"? -- этот проклЯтый вопрос вставал
передо мной снова и снова.
     …ще и сейчас, бывает, вспоминаю Я увиденные тогда типы  или  вступаю  с
ними в спор, когда в очередное утро героических  решений принимаюсь рытьсЯ в
груде старых записей. Њногие  из этих людей лишь бегло очерчены, зато другие
фигурируют уже в роли героев  подробно разработанного рассказа, нередко даже
имеющего название.  ‘овсем  готового рассказа, только ненаписанного. ’ак же,
как и
     311

     "Ѓурбонский дворец".
     "ђождение  писателЯ". ’о  была историЯ одного прогрессивного журналиста
--  не  того,  парламентского,  а  его коллеги.  Ћн  опубликовал  объемистый
репортаж о сегоднЯшнем Џариже, трудовом Џариже с его бедностью и проблемами.
’уристские  достопримечательности  были  тут  обойдены  молчанием,   зато  в
изобилии представлены человеческие трагедии. Ћн жаловалсЯ мне,  что работа в
газете отнимает у него все времЯ и он просто не в состоЯнии закончить роман,
который пишет  сейчас. ‚ конце концов он все же закончил его,  и один  сезон
книга пользовалась  успехом.  Љрупное буржуазное издательство предложило ему
выгодный договор на  десЯть следу