овном нацистов.
     ‹ютц повернулсЯ к гостЯм и  широко улыбнулсЯ. …сли  в его улыбке и было
что-то наигранное, никто этого не заметил. Ќо улыбка-то была  фальшиваЯ. Ћн,
еврей,  родилсЯ  в  Њангейме,  но  в  1933  году  эмигрировал  в  Џалестину,
двенадцатилетним мальчишкой.  ’огда его звали ‡е'ев,  потом  он  получил чин
рав-серена (майора)  в  израильской  армии.  Ћдновременно он  был  одним  из
главных  агентов израильской  разведки в …гипте.  28  февралЯ 1965 года  при
обыске у него в  ванной, в весах, обнаружили передатчик и ‡е'ева арестовали.
26 июнЯ 1965 года его осудили  на пожизненные каторжные работы. ‚ конце 1967
года  его вместе  с другими шпионами обменЯли на несколько тысЯч  египетских
военнопленных,  и  он  с женой  ступил  на  родную  землю  в  аэропорту  ђод
четвертого февралЯ 1968 года.
     Ќо в ночь  смерти Љеннеди ничего еще не было: ни ареста,  ни  пыток, ни
группового изнасилованиЯ жены. ‹ютцу улыбались четверо мужчин.
     —естно говорЯ,  он не  мог  дождатьсЯ, когда гости уйдут, потому что за
обедом  один  из них сказал нечто очень важное длЯ его родины, и он отчаЯнно
хотел  остатьсЯ один, войти в ванную, вынуть из весов передатчик и отправить
шифровку в ’ель-Ђвив. Ќо ‹ютц заставлЯл себЯ улыбатьсЯ.
     - ‘мерть жидолюбам, - воскликнул он. - ‡иг хайль!

        x x x

     Џетер  Њиллер проснулсЯ  около  девЯти,  понежилсЯ на роскошной пуховой
перине, покрывавшей двуспальную кровать. …ще в  полусне он ощутил тепло тела
спЯщей  ‡иги,  привычно подвинулсЯ поближе  к  ней.  ‡иги,  проспавшаЯ всего
четыре часа, недовольно застонала и отодвинулась на край постели.
     - Ћтстань, - пробормотала она сквозь сон.
     Њиллер   вздохнул,  перевернулсЯ   на  спину  и   посмотрел  на   часы,
прищурившись  в  полутьме. Џотом выскользнул  из-под одеЯла,  натЯнул банный
халат  и зашлепал в гостиную,  раздвинул шторы. ‘тальной  ноЯбрьский рассвет
проник  в комнату, заставил Џетера зажмуритьсЯ. Њиллер  выглЯнул  в  окно. ‚
субботу  утром  на черном мокром асфальте  внизу машин почти  не было. Џетер
зевнул и  пошел  кухню варить первую из бесчисленных  чашек кофе. €  мать, и
‡иги упрекали его в том, что он живет исключительно на кофе и сигаретах.
     ‡апиваЯ черным напитком первую затЯжку, он  прикинул, есть ли у него на
сегоднЯ важные  дела,  и решил,  что  нет. ‚о-первых,  все газеты и  журналы
недели две будут писать только  о президенте Љеннеди.  Ђ во-вторых,  у  него
самого не было на примете ничего достойного его пера. Љ тому же  в субботу и
воскресенье людей на работе не застанешь, а дома их тревожить не стоит - они
этого   не   любЯт.   Ќедавно  он  закончил  серию  статей  о  проникновении
австрийских, французских и итальЯнских  гангстеров к золотому дну ђеепербана
- улицы ночных клубов, притонов и разврата  длиной в полмили, - но деньги за
них не получил. ‘о временем ему  заплатЯт, а на сегоднЯ  он обеспечен. ‚едь,
согласно пришедшему  из банка три днЯ назад отчету,  у  Њиллера  пЯть  тысЯч
марок, а этого пока хватит.
     -  ‹енив  ты, братец,  - сказал  Џетер своему отражению  в  одной из до
блеска отполированных ‡иги сковородок,  споласкиваЯ с  помощью указательного
пальца чашку, - вот в чем твоЯ беда.
     „есЯть  лет назад, в  конце армейской службы, офицер, увольнЯвший его в
запас, спросил, кем он хочет быть. "Ѓогатым бездельником", - ответил Њиллер.
‚ двадцать девЯть лет он им не стал и врЯд ли когда-нибудь станет,  но такое
желание все еще казалось ему вполне разумным.
     Џетер унес приемник в ванную  и закрыл  дверь, чтобы не разбудить ‡иги.
"ѓвоздем"  радиопередачи  был  арест убийцы  президента.  Љак и  предполагал
Њиллер, ни о чем, кроме покушениЯ на Љеннеди, в мире не говорили.
     Џетер обтерсЯ, вернулсЯ в кухню и приготовил еще кофе, на этот  раз две
чашки.  Џеренес их в спальню, поставил на ночной столик, скинул банный халат
и сел  на  одеЯло  рЯдом с ‡иги,  чьи пушистые светлые волосы рассыпались по
подушке.
     …й  было  двадцать  два года, в школе  она занималась гимнастикой и, по
собственным словам, могла бы стать олимпийской чемпионкой,  если бы ее  бюст
не разроссЯ  так, что не держалсЯ ни в одном спортивном костюме. Џосле школы
она устроилась учительницей физкультуры в женской гимназии. —ерез  год  ‡иги
стала  стриптизершей  в   ѓамбурге  по   одной   простой  причине:  так  она
зарабатывала впЯтеро больше, чем в гимназии.
     ЌесмотрЯ на то, что ‡иги каждый вечер раздевалась на виду всего кабаре,
она очень стеснЯлась любого пошлого слова о ее теле.
     -  „ело в том, - откровенно призналась она однажды изумленному Њиллеру,
- что на сцене Я ничего не  вижу из-за света прожекторов, вот и не смущаюсь.
…сли бы Я увидела всех, кто на менЯ смотрит, то тут же убежала бы за кулисы.
     Ћднако  это  не  мешало  ей, одевшись,  садитьсЯ за  столик и ждать, не
пригласит ли  ее  кто-нибудь  из завсегдатаев на  стаканчик вина,  ‚  кабаре
разрешалось только шампанское в пол-литровых, а чаще в литровых бутылках. Ќа
нем  ‡иги  зарабатывала пЯтнадцать  процентов  комиссионных.  Џочти  все без
исключениЯ посетители, приглашавшие ее на шампанское, рассчитывали не только
зачарованно поглазеть на глубокое ущелье между ее грудЯми, но  - увы! - ‡иги
была  приветлива  и  отзывчива, к  волокитам  из ночного  клуба  относилась,
скорее,  сочувственно,  без   презрительного   высокомериЯ,  которое  другие
танцовщицы прЯтали за наклеенными улыбками.
     - ЃеднЯжки,  -  как-то сказала она  Њиллеру,  -  им  не хватает  только
хорошей жены и домашнего очага.
     - —то  значит -  беднЯжки?!  -  вспылил Њиллер.  - Ћни  старые  грЯзные
мерзавцы, у которых денег куры не клюют.
     -  Ќу, они были бы другими,  если бы  о  них  кто-нибудь  заботилсЯ,  -
парировала ‡иги с непробиваемой женской логикой.
     Њиллер встретил  ее случайно в  баре "Њадам  Љокетт", что рЯдом  с кафе
"Љнезе" на  ђеепербане. Ћн заглЯнул  туда поболтать и  выпить  с владельцем,
старым  другом. ‡иги - рослаЯ (выше 170 сантиметров), с  подходЯщей фигурой,
котораЯ  девушку пониже  только  обезобразила  бы,  - раздевалась под музыку
привычно,  Якобы  чувственно,  с  подобающим  "постельным" выражением  лица.
Њиллер видел подобное не раз, поэтому потЯгивал пиво совершенно равнодушно.
     Ќо когда она снЯла бюстгальтер, обалдел даже он, стакан застыл у него в
руках на полпути ко рту. ‚ладелец кабаре насмешливо оглЯдел Џетера.
     - Ќичего фигурка, а? - спросил он.
     Њиллеру  пришлось признатьсЯ,  что  по сравнению с  ней лучшие  девушки
месЯца из  журнала "Џлейбой"  казались  досками.  Ђ  мышцы ‡иги  были  такие
крепкие, что ее бюст выпирал вперед и вверх без всЯкой поддержки.
     ‚  конце  номера,  когда  зал  зааплодировал,  девушка  сбросила  маску
профессиональной   танцовщицы,  застенчиво  и  даже   стыдливо   поклонилась
зрителЯм, подарила им широкую, простоватую улыбку, стала похожа на не совсем
выдрессированную  собачку,  котораЯ вопреки  ожиданиЯм только  что  принесла
сбитую куропатку.
     €  Њиллера подкупили  не  танец и  не фигура, а  именно эта  улыбка. Ћн
попросил узнать,  не хочет ли ‡иги выпить с ним,  и за  ней послали.  Њиллер
сидел за одним столиком  с хозЯином, поэтому ‡иги отказалась от шампанского,
попросила джин с тоником. Љ удивлению Њиллера,  с ней оказалось  очень легко
беседовать, и он вызвалсЯ отвезти ее домой после закрытиЯ клуба.
     Ћна  согласилась, но с очевидными оговорками.  Њиллер решил действовать
хладнокровно и  не домогалсЯ ее в тот вечер.  „ело было  ранней весной, ‡иги
вышла из кабаре в самом заурЯдном байковом пальто.  Њиллер подумал, что  она
надела его нарочно.
     Ћни  поговорили  за чашкой кофе,  ‡иги оттаЯла и весело  болтала. Џетер
узнал, что ей нравитсЯ поп-музыка, искусство, она любит гулЯть по набережной
Ђльстера,  содержать дом  и возитьсЯ  с  детьми. Џотом,  раз  в неделю, в ее
выходной, они  стали встречатьсЯ,  ходили  в кино или ресторан, но вместе не
спали.
     —ерез три  месЯца Њиллер все-таки положил  ее к себе в постель, а потом
предложил переехать к  нему.  ‡иги, котораЯ  серьезно  относилась  к  важным
событиЯм своей жизни, уже решила,  что любит Џетера и выйдет  за него замуж,
оставалось решить  только одно: как добитьсЯ Њиллера  -  тем, что не спать с
ним,  или  наоборот.  ‡аметив,  что  ему, если  захочетсЯ,  ничего не  стоит
положить  на  вторую половину  матраса  любую  другую  девушку,  ‡иги решила
переехать к Џетеру и облегчить ему жизнь настолько,  чтобы он захотел на ней
женитьсЯ. Љ концу ноЯбрЯ они уже полгода жили вместе.
     „аже  почти  не привыкший к дому Њиллер вынужден был признать, что  она
хорошо управлЯетсЯ с хозЯйством и занимаетсЯ любовью со здоровым, энергичным
наслаждением.  ‡иги никогда не говорила о замужестве прЯмо,  но частенько на
него намекала.  Њиллер  притворЯлсЯ,  будто  не  замечает.  ЏрогуливаЯсь под
солнцем  по  берегу  озера  Ђльстер,  она вдруг заговаривала  с каким-нибудь
малышом под благосклонными взглЯдами мам.
     - Џетер, посмотри, какаЯ прелесть, - вздыхала она.
     - Ђга, очаровательно, - бормотал Њиллер.
     Џосле этого она по целому часу не разговаривала с ним, потому что он не
пожелал  понЯть  намек.  Ќо  вместе  они  были счастливы,  особенно  Њиллер,
которого все преимущества жизни с женщиной, все очарование любви  без брака,
устраивали как нельзЯ лучше.
     ‚ыпив  полчашки  кофе, он  скользнул  под  одеЯло и обнЯл  ‡иги  сзади,
прошелсЯ рукой по  ее телу,  знаЯ, что от этого  она  проснетсЯ. —ерез  пару
минут ‡иги застонала от удовольствиЯ и перевернулась на спину. Њиллер нагнул
голову и поцеловал  ‡иги  в грудь. ‚се еще не пробуждаЯсь, она несколько раз
вздохнула  и  обвила  его  руками.   —ерез   десЯть  минут   они,  дрожа  от
удовольствиЯ, занЯлись любовью.
     - Ќичего себе способ менЯ разбудить, - проворчала она потом.
     - Ѓывает и хуже, - ответил Њиллер.
     - Љоторый час?
     - Џочти  двенадцать, - солгал Њиллер, понимаЯ, что ‡иги запустит в него
чем-нибудь, если узнает, что сейчас только десЯть  и проспала она всего пЯть
часов. - Ќо если хочешь спать - спи.
     - Њ-м-м-м-м. ‘пасибо, дорогой, ты так добр, - ответила ‡иги и заснула.
     Љогда зазвонил телефон, Њиллер уже выпил кофе и стоЯл на пороге ванной.
Ћн унес аппарат и снЯл трубку.
     - Џетер?
     - „а, кто это?
     - Љарл, - в голосе звучало нетерпение. - Љарл Ѓрандт. —то с тобой?  …ще
не проснулсЯ?
     ‚ голове у Њиллера проЯснилось.
     - „а, да. Љонечно, Љарл. Џрости, Я только что встал. ‚ чем дело?
     - Џослушай,  Я звоню насчет  того евреЯ-самоубийцы.  Њне  бы хотелось с
тобой поговорить.
     - Љакого самоубийцы? - спросил сбитый с толку Њиллер.
     - Љоторый вчера ночью отравилсЯ газом в Ђльтоне. ‚спомнил или нет?
     - „а, конечно, вспомнил, - ответил Њиллер. - џ и не знал, что он еврей.
—то там такое?
     - џ бы хотел с тобой поговорить, - повторил полицейский инспектор. - Ќо
не по телефону. Њы сможем встретитьсЯ?
     ђепортерский нюх  Њиллера проснулсЯ  мгновенно. ’от,  кто хочет  что-то
рассказать, но не решаетсЯ говорить об этом по телефону, должен считать свои
сведениЯ важными.  Ђ Ѓрандт,  Њиллер был  уверен, не станет осторожничать по
пустЯкам.
     - „оговорились, - сказал он в трубку. - Љ обеду освободишьсЯ?
     - Ћсвобожусь, - согласилсЯ Ѓрандт.
     - •орошо. џ угощаю,  если принесешь что-нибудь стоЯщее. - Њиллер назвал
небольшой ресторанчик на ѓусином рынке, условилсЯ встретитьсЯ  с Ѓрандтом  в
час днЯ и повесил трубку. Ћн все еще недоумевал, потому что  ничего стоЯщего
в самоубийстве старика, евреЯ или нет, из трущоб Ђльтоны не находил.
     ‡а обедом молодой инспектор поначалу, казалось, избегал говорить о том,
зачем пригласил  Њиллера, но, когда подали  кофе, сказал:  "’ак вот  об этом
старике".
     - „а, - откликнулсЯ Њиллер, - что ты хотел мне сказать?
     - ’ы, конечно, как и все мы, слышал, что творили  с евреЯми  нацисты во
времЯ войны и даже до нее?
     - Љонечно. Ќам в школе об этом все уши прожужжали, верно?
     Њиллер был смущен и озадачен. …му, как и большинству  молодых немцев, с
восьми или девЯти лет  втолковывали  в школе,  что он и  все его  сограждане
повинны  в ужасных военных преступлениЯх.  ’огда он  впитывал эти  слова, не
понимаЯ даже, о чем шла речь.
     „а  и трудно  было  выЯснить,  что  же имели  в виду учителЯ  в  первые
послевоенные годы. Ќекого было спросить, никто и говорить об этом не хотел -
ни учителЯ, ни родители. ’олько повзрослев, Њиллер сумел прочитать немного о
происшедшем, и, хотЯ прочитанное вызвало у него омерзение, виноватым себЯ он
не почувствовал. ’о было другое времЯ, и времЯ это ушло. Љакой-то внутренний
голос убеждал Њиллера, что война не имеет к нему никакого отношениЯ, поэтому
он не пыталсЯ  узнать имена, даты, подробности.  € теперь  недоумевал, зачем
Ѓрандт заговорил об этом. Љарл тоже смутилсЯ,  помешивал  кофе, не знаЯ, как
начать.
     -  ’от  старик, -  продолжил он наконец, -  был немецкий  еврей.  “зник
концлагерЯ.
     Њиллер вспомнил лицо мертвеца на носилках. …го  разобрало  любопытство.
‡начит, старика освободили союзники восемнадцать лет назад. Ђ ведь он мог бы
еще жить.
     ‚первые  Џетер  столкнулсЯ  с  узником  концлагерЯ. Ќе  встречал  он  и
эсэсовских  убийц,  он был  в  этом уверен. Њиллер узнал  бы  в них  военных
преступников. ’акие люди должны отличатьсЯ от других.
     ‚ голове журналиста всплыли подробности суда над ќйхманом, проходившего
два года назад в €ерусалиме. ‘ообщениЯ о нем  неделЯми не сходили  с  первых
полос  газет.  Ћн восстановил в памЯти лицо за стеклом будки,  вспомнил, что
больше  всего  его   поразила   заурЯдность  этого   лица,   его  удручающаЯ
обыденность. ’олько прочитав материалы суда, Џетер узнал  немного о том, чем
занимались войска ‘‘ и  как им удалось избежать наказаниЯ. Ќо в отчетах речь
шла только о Џольше, ‘‘‘ђ,  ‚енгрии, —ехословакии -  делах далеких и давних.
Ћн не чувствовал себЯ к ним причастным.
     Њиллер мысленно вернулсЯ в настоЯщее, и ему опЯть стало неловко от слов
Ѓрандта.
     - ђассказывай, - попросил он инспектора.
     ‚место ответа  Ѓрандт  вынул из "дипломата" пакет в коричневой бумаге и
передал его журналисту.
     - “ старика осталсЯ дневник. ‘обственно, самоубийца был не так уж стар.
ЏЯтьдесЯт четыре года.  Џо-видимому,  он начал записи еще в  войну, хранил в
портЯнках, а потом перепечатал. ’ак и получилсЯ дневник.
     Њиллер оглЯдел пакет почти равнодушно.
     - ѓде ты его нашел?
     - Ћн лежал рЯдом с телом. џ взЯл его с собой. ‚чера вечером прочел.
     Њиллер вопросительно посмотрел на школьного друга:
     - ‘тарику было плохо там, в концлагере?
     - “жасно.  џ и  представить  себе не  мог,  что над  людьми  могли  так
издеватьсЯ.
     - ‡ачем ты принес дневник мне?
     Ѓрандт смутилсЯ окончательно. Џожал плечами и сказал:
     - „умал, ты захочешь об этом написать.
     - Љому теперь принадлежит дневник?
     - Џо закону - наследникам ’аубера. Ќо нам их никогда не найти. ’ак  что
теперь им владеет полицейское управление. Ќо там его подошьют к делу, и все.
…сли хочешь - забирай его. ’олько не  говори, что дневник тебе отдал Я.  Њне
бы не хотелось неприЯтностей на службе.
     Њиллер расплатилсЯ, они вышли на улицу.
     - •орошо,  Я его  прочитаю.  Ќо  ничего  не  обещаю. ‚озможно, из  него
получитсЯ статьЯ длЯ журнала.
     Ѓрандт повернулсЯ к Џетеру, улыбаЯсь лишь уголками рта, и сказал:
     - ’ы бессовестный циник.
     -  Ќет,  - ответил Њиллер.  - Џросто  менЯ,  как  и большинство  людей,
заботит  насущное... Ђ  Я-то  думал,  десЯтилетнЯЯ  служба  в  полиции  тебЯ
закалила. ‡начит, дневник тебЯ взволновал, так?
     Ѓрандт посерьезнел, взглЯнул на пакет под мышкой  у Њиллера и  печально
кивнул.
     - „а,  взволновал. Ќикогда не думал, что такой кошмар мог быть на самом
деле. Љстати, там не только прошлое. ќта историЯ закончилась в ѓамбурге лишь
вчера. Џрощай, Џетер.
     €нспектор повернулсЯ и  ушел, не подозреваЯ, что встретитсЯ с  Њиллером
очень скоро.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 2

     „омой Џетер  вернулсЯ в начале  четвертого. Ћн бросил  пакет  на стол в
гостиной  и  перед  тем, как  взЯтьсЯ за  него, пошел в кухню  сварить кофе.
Ќаконец уселсЯ в любимое кресло с сигаретой и чашкой кофе под рукой.
     „невник оказалсЯ черной папкой из искусственной  кожи  с держателЯми  у
корешка, чтобы можно было легко вынимать и вставлЯть страницы.
     ‚  папке  было сто пЯтьдесЯт страниц, отпечатанных,  видимо, на  старой
машинке: буквы в  строчках плЯсали,  некоторые пробивались  криво  или очень
слабо.  Ѓольшую  часть  дневника старик написал давно - множество страниц, в
общем, чистых  Я нерастрепанных, пожелтело  от времени. Ќо  в начале и конце
лежали свежие листы, отпечатанные, вероЯтно, совсем недавно. €з них состоЯло
предисловие и нечто вроде эпилога. Џроверив даты, Њиллер  обнаружил, что они
написаны двадцать первого ноЯбрЯ, то есть два днЯ назад.
     Њиллер  пробежал  взглЯдом  по  первым  абзацам  дневника.  …го  удивил
грамотный Язык, слог культурного, образованного человека.
     Ќа обложку старик  наклеил квадрат из белой бумаги,  крупными печатными
буквами вывел на нем "„невник ‘аломона ’аубера", чтобы надпись не затерлась,
накрыл ее большим куском целлофана.
     Џетер забралсЯ в кресло поглубже и начал читать...

        „Ќ…‚Ќ€Љ ‘Ђ‹ЋЊЋЌЂ ’Ђ“Ѓ…ђЂ

     Џредисловие

     Њое имЯ  ‘аломон ’аубер.  џ  еврей.  € скоро  умру. џ решил покончить с
собой, потому  что нет больше смысла жить.  „ело, которому Я  посвЯтил себЯ,
так и не сделано, все усилиЯ оказались тщетны. ‡ло, с которым Я в свое времЯ
столкнулсЯ, выжило  и благоденствует, а добро лежит в пыли  и насмешках. ‚се
мои друзьЯ  - мученики и жертвы - погибли, вокруг одни лишь мучители. „нем Я
вижу их на улицах, а по ночам ко мне приходит давно умершаЯ ќстер.
     џ  прожил столько потому,  что хотел сделать, увидеть лишь одно  -  то,
что, как Я понЯл, мне уже не удастсЯ.
     ‚о  мне  нет ни ненависти, ни  презрениЯ  к немцам, ведь они -  хорошие
люди. ‡ло заложено не в народе, оно - в  отдельных людЯх. Ђнглийский философ
Ѓерк был прав, когда сказал: "џ не знаю случаЯ, когда можно  обвинить  целую
нацию". Ћбщей вины нет. „аже в  Ѓиблии, когда  Ѓог решил  разрушить  ‘одом и
ѓоморру  за зло,  таившеесЯ во всех  жителЯх этих городов, он разыскал среди
них  одного праведника и спас его. Ђ  потому вина,  как  и спасение, -  дело
личное.
     џ  прошел  концлагерЯ  в  ђиге  и  тутгофе,  пережил  марш  ‘мерти  до
Њагдебурга, и,  когда в апреле 1945 года  британские  солдаты освободили мое
тело, оставив душу в оковах, Я ненавидел все -  и людей, и деревьЯ, и камни.
Ђ больше  всего - немцев. "Џочему, -  думал Я,  -  Ѓог не покарал их всех до
единого, не стер с  лица земли их города?" Ђ потом стал  ненавидеть за это и
самого  Ѓога,  посчитав, что  Ћн оставил менЯ и  мой народ, который когда-то
называл своим избранником. џ заЯвлЯл даже, что Ѓога нет вовсе.
     Ќо прошли годы, и Я вновь  научилсЯ любить - камни и деревьЯ; небо  над
головой и реку, что течет прочь из города; травинки меж булыжников мостовой;
детей, которые шарахались от менЯ на улице, потому что  Я такой безобразный.
Ћни  не  виноваты.  …сть  французскаЯ  пословица:  "Љто  все поймет, тот все
простит".  Љогда  познаешь  людей,  их доверчивость и страхи, их алчность  и
стремление к власти,  их  невежество и  покорность тому,  кто кричит  громче
всех, начинаешь прощать. „а, все можно простить. ЌельзЯ только забыть.
     Ќо  есть люди, чьи преступлениЯ перешли границу  пониманиЯ, а значит, и
прощениЯ. ‚от здесь-то и кроетсЯ  настоЯщаЯ  несправедливость. ‚едь  они все
еще среди нас - ходЯт по  земле, работают в конторах, обедают  в ресторанах,
смеютсЯ, жмут  руки  честным людЯм и  называют  их  товарищами. Ћни  будут и
дальше  жить  не  как  изгнанники, а  как  уважаемые граждане и  своим  злом
навсегда втопчут в грЯзь целый народ. ‚от в чем главнаЯ несправедливость.
     Џрошло времЯ, и наконец Я вновь возлюбил Ѓога и прошу его простить менЯ
за все сделанное мной вопреки его воле, а это немало.

        x x x

     Ќа  первых двадцати  страницах  ’аубер  описывал  свое детство.  Ћтца -
рабочего,  ветерана  первой мировой  войны,  смерть родителей  вскоре  после
прихода ѓитлера к власти.
     ‚ 1938  году ’аубер женилсЯ на девушке по имени ќстер. „о сорок первого
года  благодарЯ вмешательству  начальника ‘аломона  не трогали.  Ќо в  конце
концов его взЯли  в Ѓерлине,  куда  он  поехал  по делам.  Џосле лагерЯ  длЯ
перемещенных  лиц  ’аубера  вместе  с  другими  евреЯми  запихнули  в  вагон
товарного поезда, шедшего на восток.

        x x x

     џ  не могу точно вспомнить, когда поезд остановилсЯ. ЉажетсЯ, мы  ехали
шесть дней и семь ночей. Џоезд вдруг стал, полоски света из щелей подсказали
мне, что на воле день.  ѓолова кружилась от усталости и вони. ‘наружи кто-то
закричал,  лЯзгнули  засовы,  двери вагона  отворились. •орошо, что  Я,  еще
недавно одетый в белую рубашку и отглаженные  брюки,  не  мог  видеть самого
себЯ. „остаточно было взглЯнуть на других.
     џркий  солнечный  свет  хлынул в  вагон.  ‹юди  закрыли  глаза руками и
закричали  от  боли.  Џод  напором  сзади  на  станцию  высыпало полвагона -
смердЯщаЯ  толпа спотыкавшихсЯ  людей. џ  стоЯл сбоку от  двери,  потому  не
вывалилсЯ наружу, спустилсЯ одним из последних, по-человечески.
     „вери   вагона   открыли   охранники   из   ‘‘.  ‡лые,   жестокие,  они
переговаривались   и  кричали  на  непонЯтном  Языке  или  стоЯли   поодаль,
презрительно смотрели  на  нас.  ‚ вагоне на  полу  осталось  лежать человек
тридцать -  побитых, затоптанных. Ћстальные, голодные, полуослепшие, потные,
в вонючих лохмотьЯх, кое-как держались на ногах. Ћт жажды мой Язык  присох к
небу, опух и почернел, губы запеклись и потрескались.
     Ќа платформе  разгружались  еще сорок  таких  же  вагонов  из Ѓерлина и
восемнадцать - из ‚ены. Ћколо  половины "груза" составлЯли женщины  и  дети.
Ћхранники бегали по  платформе, дубинками строили вывезенных в некие подобиЯ
колонн,  чтобы отвести в город.  Ќо в какой?  € на каком Языке они говорили?
Џотом  Я узнал, что  город  называетсЯ  ђига,  а эсэсовские  охранники  были
набраны из местных подонков.
     Џозади них стоЯла горстка людей в потертых рубахах и штанах с  большими
буквами J (от немецкого JUDE -  еврей) на  груди  и  спине. ќто была  особаЯ
команда из  гетто,  ее  привезли  вынести  из  вагонов  трупы  и  похоронить
мертвецов  за  городом.  Љоманду  охранЯли десЯтка  полтора человек  тоже  с
буквами J на груди и спине, но подпоЯсанных армейскими ремнЯми, с  дубинками
в  руках.  Ђ  назывались они еврейскими "капо", их  кормили лучше  остальных
заключенных.
     Џод вокзальным  навесом, в тени стоЯли и офицеры ‘‘. Ћдин  самодовольно
возвышалсЯ  на  каком-то  Ящике  и  с  презрительной  ухмылкой  рассматривал
несколько тысЯч ходЯчих скелетов, заполнЯвших перрон. ќсэсовец постукивал по
сапогу  хлыстом из  плетеной  кожи. ‡еленаЯ  форма с серебрЯными  сдвоенными
молниЯми на правой  петлице сидела на нем как влитаЯ. Ќа левой был обозначен
его чин. Љапитан.
     Ћн  был высок  и  строен,  со  светлыми  волосами  и  блеклыми голубыми
глазами. Џотом Я узнал, что он отъЯвленный садист, уже известный под именем,
которым  его  впоследствии  станут называть союзники: ђижский мЯсник.  ’ак Я
повстречалсЯ  с капитаном ‘‘ ќдуардом ђошманном <‚ четыре часа утра двадцать
второго   июнЯ  1941   года  три  армейские  группировки   из  ста  тридцати
гитлеровских дивизий перешли границу ‘‘‘ђ. ‡а каждой группой армий двигались
полчища карательных  отрЯдов  ‘‘. ѓитлер,  ѓиммлер  и  ѓейдрих  приказали им
уничтожать коммунистов, комиссаров и все еврейские поселениЯ на  пути армии,
перегонЯть  евреев  в  гетто,  созданные  при  каждом  городе  длЯ  "особого
обращениЯ" с ними.
     ђигу немцы взЯли первого июлЯ 1941 года, а в середине месЯца туда вошли
‘‘. Џервые части отделов ‘„ и ‘Ђ обосновались в ђиге  к августу и приступили
к выполнению  плана, согласно которому ЋстлЯндиЯ (так были  названы все  три
Џрибалтийские республики) должна была стать "свободной" от евреев.
     Џотом в Ѓерлине  решили превратить ђигу в лагерь смерти длЯ немецких  и
австрийских  евреев. ‚ 1938 году в ѓермании их жило триста двадцать тысЯч, в
Ђвстрии - сто восемьдесЯт, то  есть, в общей  сложности, полмиллиона. Љ июлю
1941  года  с  десЯтками  тысЯч  из  них  уже  расправились,  в  основном  в
‡аксенхаузене,  Њауткаузене,  ђавенсбрюке,  „ахау, Ѓухенвальде,  Ѓельзене  и
’ерезинштадте (в Ѓогемии). Ќо мест  там  уже не хватало, и  длЯ  уничтожениЯ
остальных евреев выбрали далекие восточные земли. Ќачали  расширЯть старые и
строить новые концлагерЯ - в Ђушвице, ’реблинке, Ѓельзене, Њайданеке. Ћднако
пока их не  построили, нужно было найти,  где истребить одних  и "сохранить"
других. ‚ыбрали ђигу.
     Њежду первым августа 1941 года и  четырнадцатым октЯбрЯ 1944  года сюда
переправили почти двести тысЯч исключительно немецких и австрийских  евреев.
‚осемьдесЯт тысЯч там и  погибло, сто двадцать развезли по шести концлагерЯм
в южной Џольше,  откуда живыми вышли  только четыреста человек.  Џоловина их
потом погибла в тутгофе или во времЯ марша ‘мерти в Њагдебург. ’аубер попал
в ђигу на первом поезде  из фашистской  ѓермании, прибывшем туда  в 3.45 днЯ
восемнадцатого августа 1941 года.>.
     ђижское гетто располагалось прЯмо в городе. ђаньше там  было  еврейское
поселение.  Љогда привезли нас, коренных евреев там осталось всего несколько
сотен:  меньше чем за три недели ђошманн и его заместитель Љраузе уничтожили
их почти полностью.
     ѓетто находилось на  северной окраине ђиги, за ним начиналсЯ пустырь. ‘
юга концлагерь  окружала стена, а остальные три стороны были забраны колючей
проволокой. …динственные ворота  стоЯли на северной  стороне, а около  них -
две сторожевые башни с эсэсовцами из латышей. Ћт ворот прЯмо к середке гетто
шла  "Њасе калну иела", или ЊаленькаЯ  холмистаЯ улица.  ‘права от нее (если
смотреть с севера на юг, встав  лицом к воротам) лежала "Ѓлех плЯц", то есть
ЋловЯннаЯ  площадь,   где   заключенным   объЯвлЯли   наказаниЯ,   проводили
переклички,  выбирали,  кого послать  на тЯжелые  работы,  а  кого повесить.
Џосреди  площади стоЯла виселица  о восьми стальных крюках.  Ћна никогда  не
пустовала. Љаждый вечер  вешали по меньшей мере шестерых, но часто крюков не
хватало, и людей  казнили  в  несколько  заходов, пока ђошманн  не оставалсЯ
доволен своей работой.
     ѓетто занимало  не больше трех квадратных  километров.  ђаньше  в  этом
районе жили двенадцать - пЯтнадцать тысЯч  человек, поэтому длЯ нашей партии
в  пЯть тысЯч места было  предостаточно. Ќо после нас эшелоны с людьми стали
приходить  ежедневно, пока население гетто  не  увеличилось до  тридцати или
сорока  тысЯч,  и с прибытием каждого нового поезда  кого-то из  заключенных
уничтожали, чтобы освободить  место длЯ новичков, иначе скученность стала бы
угрожать жизни всех, а этого ђошманн допустить не мог.
     ‘  наступлением осени, потом зимы жизнь в  гетто  становилась все хуже.
Љаждое  утро обитателей лагерЯ, а это были  в  основном  мужчины  - женщин и
детей  убивали  гораздо  чаще,  -  собирали  на  ЋловЯнной  площади  тычками
прикладов  в   спину.   Ќачиналась  перекличка.  €мен  не  называли,  просто
пересчитывали и делили на рабочие группы. €зо  днЯ в день почти всех мужчин,
женщин  и детей строили  и  гнали  в  построенные  неподалеку  мастерские на
двенадцать часов подневольного труда.
     …ще вначале Я сказал,  что  раньше работал  плотником.  џ  солгал,  но,
будучи архитектором, видел, как  работают  они,  и справилсЯ бы. џ рассчитал
верно: плотники нужны везде, и менЯ отправили на ближайшую лесопилку, где из
местных сосен делали сборные блиндажи длЯ солдат.
     ђаботали  мы  до изнеможениЯ.  ‘лучалось,  падали даже  самые крепкие -
лесопилка стоЯла в низине, на холодном сыром ветру, дующем с побережьЯ.
     “тром до марша на работу  нам  давали пол-литра так называемого супа  -
воды, в которой изредка попадались картофелины,  - и еще  пол-литра его же с
куском черного хлеба по вечерам, когда мы возвращались в гетто.
     …сли кто-то приносил в лагерь еду, его на вечерней перекличке вешали на
глазах  у  всех. €  все-таки  выжить можно было,  только  подкармливаЯсь  на
стороне.
     Љогда по  вечерам заключенные возвращались  в лагерь, ђошманн и кое-кто
из его холуев вставали у входа и  обыскивали некоторых.  Ћни наугад вызывали
мужчину,  женщину  или ребенка,  заставлЯли  его раздетьсЯ у  ворот. …сли  у
несчастного находилась картофелина  или ломоть хлеба,  его оставлЯли там  же
ждать, когда остальные дойдут до ЋловЯнной площади. Џосле подходил ђошманн с
охранниками и обреченными. Њужчины взбирались на эшафот и с веревками на шее
ждали  конца переклички. Џотом  ђошманн проходил мимо  виселицы  и, улыбаЯсь
каждому  смертнику,  вышибал у него из-под  ног  табуретку. €ногда он только
притворЯлсЯ: в последний миг останавливал ногу и раскатисто хохотал, увидев,
как трепещет, ощутив под собой опору,  осужденный, которому казалось, что он
уже болтаетсЯ в петле.
     €ногда приговоренный  к смерти  молилсЯ,  иногда просил пощады. ђошманн
любил послушать такого. Ћн притворЯлсЯ, что глуховат, склонЯл голову поближе
и просил: "ѓоворите погромче. —то вы сказали?"
     Ђ выбив из-под него табуретку - вообще-то она больше напоминала Ящик, -
он  поворачивалсЯ к  своим  холуЯм  и говорил: "—ерт  возьми, мне,  пожалуй,
придетсЯ купить слуховой аппарат..."
     —ерез несколько  месЯцев  ђошманн  стал длЯ заключенных сущим дьЯволом.
…го изуверским выдумкам не было конца.
     Љогда  обнаруживалось,  что пищу  в лагерь принесла женщина, ее сначала
заставлЯли смотреть, как вешают  мужчин, особенно если среди  них был ее муж
или брат.  Џотом  ђошманн  приказывал  ей  стать на колени перед  нами, и ее
налысо остригал  лагерный парикмахер. Џосле  переклички  несчастную  вели за
ворота, заставлЯли копать неглубокую могилу. ‡атем она становилась перед ней
на колени, и ђошманн  или кто-то другой стрелЯл ей прЯмо в затылок. ‘мотреть
на эти  казни запрещалось,  но охранники-латыши поговаривали, будто  ђошманн
часто  стрелЯл  над   ухом,  чтобы  оглушеннаЯ   женщина  падала  в  могилу,
карабкалась наверх и вновь становилась на колени. ‚ другой раз он стрелЯл из
незарЯженного  пистолета,  так что  женщина,  уже  приготовившаЯсЯ  умирать,
слышала   только   щелчок    затвора.    ‘ловом,   ђошманн   изумлЯл    даже
подонков-охранников...
     †ила в ђиге одна девушка, на  свой страх и риск помогавшаЯ заключенным.
…е  звали  Ћлли  Ђдлер, привезли,  по-моему, из Њюнхена. Ћна была необычайно
красива  и понравилась ђошманну.  Ћн сделал  ее  любовницей - официально она
именовалась   домоправительницей,  потому  что   свЯзи  между  эсэсовцами  и
еврейками  запрещались. Љогда ей разрешали приходить в лагерь, она приносила
лекарства,  украденные со  складов ‘‘. ‚  последний раз Я видел ее в рижском
порту, когда нас сажали на корабль...
     Љ  концу зимы Я  понЯл, что долго  не  протЯну. ѓолод, холод, каторжный
труд  и ежедневные  зверства  превратили мое  некогда сильное тело  в  мешок
костей.  €з осколка зеркала на  менЯ смотрел изможденный, небритый  старик с
воспаленными глазами и впалыми щеками. Ќедавно мне исполнилось тридцать три,
но выглЯдел Я вдвое старше. Љак и все остальные.
     џ видел,  как полегли в  могилы десЯтки тысЯч людей, как сотнЯми узники
умирали  от холода и непосильной  работы,  как их расстреливали, пороли  или
избивали до смерти.  ЏротЯнуть даже пЯть месЯцев, что удалось мне, считалось
чудом.  †ажда жизни, вначале одолевавшаЯ менЯ, постепенно исчезла,  осталась
лишь привычка к существованию, которое рано или поздно оборветсЯ. Ќо в марте
произошел случай, давший мне силы прожить еще год.
     џ прекрасно помню тот день. ќто  случилось третьего марта  1942 года, в
день  второй  отправки  в  „юнамюнде.  ЊесЯц  назад  мы  впервые увидели тот
необычный  фургон.  ђазмером он не уступал большому автобусу,  но  без окон,
выкрашен  был  в стальной цвет. Ћн  остановилсЯ у самых  ворот гетто,  а  на
утренней  перекличке  ђошманн  объЯвил,  что  в  „юнамюнде,  в  восьмидесЯти
километрах от  ђиги,  открылсЯ  рыбоконсервный завод.  ђаботать  там  легко,
сказал он, кормЯт  хорошо  и  вообще живетсЯ вольготно.  ђабота  не тЯжелаЯ,
посему поедут туда только старики, женщины, больные, слабые и дети.
     …стественно, отведать такой жизни  захотелось многим. ђошманн шел  мимо
строЯ, выбирал тех. кто поедет,  и на сей  раз старые и слабые не хоронились
за спинами сильных,  не кричали и не  сопротивлЯлись,  как  бывало, когда их
тащили на экзекуцию, а, наоборот,  всЯчески старались себЯ показать. ‚ конце
концов набралось больше ста человек, их посадили в  фургон. Љогда его  двери
закрылись, мы заметили, как плотно они прилегали к кузову. ”ургон поехал, но
выхлопных газов не  было. Џотом  мы все-таки узнали,  что это за машина.  Ќе
было  в „юнамюнде никакого завода. ’от фургон  был  душегубкой. €  с тех пор
"отправка в „юнамюнде" стала означать верную смерть.
     ’ретьего  марта по  лагерю  прошел слух,  что ожидаетсЯ  еще один такой
рейс, и точно, на утренней перекличке ђошманн объЯвил о нем. Ќо теперь никто
уже не рвалсЯ  вперед,  потому  ђошманн, широко  улыбаЯсь,  сам пошел  вдоль
строЯ, толкаЯ рукоЯтью  плети в грудь того, кого назначал ехать. ‚нимательно
разглЯдывал  он  последние  рЯды,  где  обычно  стоЯли   слабые,  старые   и
неспособные работать.
     Ћдна  старушка предугадала  это и стала в  первый рЯд. …й было не менее
шестидесЯти пЯти, но, чтобы выглЯдеть  моложе, она напЯлила туфли на высоких
каблуках,  черные  шелковые  чулки,   юбку  выше  колен  и  игривую  шлЯпку,
нарумЯнила щеки, напудрила лицо, накрасила губы.
     „ойдЯ до нее,  ђошманн остановилсЯ,  приглЯделсЯ.  Џотом  лицо эсэсовца
расплылось в довольной улыбке.
     - ‚от  это  да! - воскликнул он и,  плетью  указав на  старуху, привлек
внимание своих  приспешников, охранЯвших тех, кого уже приговорили к смерти.
- Ќе хотите ли вы, юнаЯ леди, прокатитьсЯ в „юнамюнде?
     - Ќет, господин офицер, - задрожав от страха, ответила старуха.
     -  €  сколько же вам лет? - громко спросил  ђошманн  под  смешки  своих
холуев. - ‘емнадцать, двадцать?
     - „а, господин офицер, - пролепетала старуха.
     - Ћчаровательно,  - вскричал ђошманн. - Ќу  что ж, мне всегда нравились
красивые  девушки.  ‚ыйди,  выйди, чтобы  мы  все  могли полюбоватьсЯ  твоей
молодостью.
     ‘казав это,  он  схватил  ее за руку  и  выволок на  середину ЋловЯнной
площади. Џоставил на виду у всех и сказал: "Ќу-с, юнаЯ леди, не станцуете ли
вы нам, раз уж вы такаЯ молодаЯ и красиваЯ?"
     ‘таруха стоЯла на площади, ежилась  от  холода, дрожала от  страха. Ћна
что-то прошептала.
     - Љак?! -  закричал  ђошманн. - Ќе хочешь?  Ќеужели такаЯ юнаЯ милашка,
как ты, не умеет танцевать?
     …го дружки из ‘‘ надрывались от смеха. ‘таруха покачала головой. “лыбка
исчезла с лица ђошманна.
     - ЏлЯши, - зарычал он.
     Ћна  сделала  несколько  суетливых  движений  и  остановилась.  ђошманн
вытащил  "люгер" и  выстрелил в песок у самых ног  старухи.  Ћт  страха  она
подскочила почти на полметра.
     - ЏлЯши... плЯши... плЯши, стараЯ жидовка! - заорал он и стал всаживать
в песок у ног старухи пулю за пулей, приговариваЯ: "ЏлЯши!"
     ђасстрелЯв одну за  другой три обоймы, ђошманн заставил старуху скакать
целых  полчаса.  Ќаконец  она в изнеможении упала наземь, лежала  не в силах
поднЯтьсЯ даже под страхом смерти. ђошманн выпустил три последние пули около
лица  старухи,  запорошив  ей  глаза  песком.  Џосле  каждого  выстрела  она
всхлипывала на всю площадь.
     Љогда  патроны кончились,  ђошманн  вновь заорал:  "ЏлЯши!"  -  и  пнул
старуху  сапогом  в  живот.  Њы  молчали.  Ќо  вдруг мой сосед  начал  вслух
молитьсЯ. Ћн принадлежал к секте хасидов, был невысок, с бородкой, в длинном
черном пальто,  свисавшем  лохмотьЯми.  ЌесмотрЯ на холод, заставлЯвший  нас
опускать уши на  шапках,  он носил широкополую шлЯпу  своей  секты. € вот он
начал  декламировать  из свЯщенной книги  ема, все громче повторЯл дрожащим
голосом  бессмертные  строки.  ‡наЯ, что ђошманн рассвирепел окончательно, Я
тоже  стал  молитьсЯ,  но молча,  просил Ѓога  заставить старика  замолчать.
"‘лушай, о €зраиль..." - пел он.
     - ‡аткнись, - прошипел Я, не поворачиваЯ головы.
     "Ђдонай елохену (Ѓог нам господь)..."
     - ‡амолчи же. ‚сех погубишь.
     "Ђдонай еха-а-ад (ѓосподь единственный)", - вытЯнул он  последний слог,
как принЯто у иудейских канторов, не  обращаЯ на менЯ вниманиЯ. ‚  тот самый
миг ђошманн перестал кричать на старуху. Ћн поднЯл голову и, словно зверь на
запах, повернулсЯ к нам. џ был  выше соседа на целую голову, поэтому ђошманн
поглЯдел на менЯ.
     -  Љто  это говорил? -  заорал он,  вышагиваЯ ко  мне  по  песку. - ’ы?
‚ыходи. - ‘омнений не было,  он указывал на менЯ. "‚от и конец, - подумал Я.
- Ќу  и  что?  ђано или  поздно  это должно  было  случитьсЯ". Љогда ђошманн
оказалсЯ передо мной, Я вышел из строЯ.
     ќсэсовец молчал,  но лицо у него дергалось, словно в  припадке. Ќаконец
он овладел собой и улыбнулсЯ той спокойной волчьей улыбкой,  котораЯ вселЯла
ужас во всех обитателей гетто, вплоть до охранников.
     …го  рука  двинулась так стремительно, что  никто ничего не заметил.  џ
почувствовал лишь, как что-то негромко шлепнуло по моей левой щеке, и тут же
менЯ  оглушило,  словно  над  ухом взорвалась  бомба. Џотом  Я отчетливо, но
как-то отрешенно ощутил, что  щека разошлась от виска до губы, словно гнилаЯ
трЯпка. …ще не успела выступить на ней кровь, как ђошманн ударил менЯ вновь.
Ќа сей  раз плеть располосовала правую щеку.  ќто был полуметровый арапник с
гибкой стальной рукоЯтью и усеЯнным  кожаными шипами наконечником, способным
разрезать кожу, как бумагу.
     Џо моей робе  и за  шиворот потекла кровь. ђошманн  поглЯдел в сторону,
потом снова на  менЯ, указал  на  старуху,  котораЯ  все  еще лежала посреди
улицы, обливаЯсь слезами.
     - ‚озьми эту старую каргу и посади в фургон, - рЯвкнул он.
     €  вот,  обливаЯсь  кровью,  Я поднЯл  старуху  и  понес  по  Њаленькой
холмистой  улице.  џ опустил  ее на пол фургона  и уже собралсЯ уходить, как
вдруг  она  лихорадочно  вцепилась мне в руку.  ‘таруха уселась на корточки,
притЯнула менЯ к себе и видавшим виды батистовым платочком вытерла мне кровь
с  лица. Ћбратив ко мне заплаканное,  запорошенное  песком лицо  с подтеками
туши и  румЯн,  на  котором глаза блистали  словно звезды,  она  прошептала:
"‘ынок мой, ты  должен  жить. ЏоклЯнись что выживешь. —то вырвешьсЯ отсюда и
расскажешь им, тем, кто на свободе, что случилось с нами. Ћбещай мне  именем
ѓоспода".
     €  Я поклЯлсЯ выжить во  что бы то ни стало. џ  поплелсЯ в гетто, но на
полпути лишилсЯ чувств...
     ‚скоре после  возвращениЯ к  работе Я  решил,  во-первых тайно  завести
дневник, по ночам  выкалывать имена и даты  на коже  ног, чтобы когда-нибудь
можно было восстановить все, происшедшее в ђиге, и выдвинуть против изуверов
точные обвинениЯ; во-вторых, стать "капо", охранником.
     ђешитьсЯ на  такое было  нелегко - "капо" гнали заключенных на работу и
обратно,  а нередко и на  казнь. Њало того,  они  были вооружены дубинками и
зачастую на виду  у  эсэсовцев  били своих  же бывших  товарищей,  чтобы  те
работали еще усерднее. € все же первого  апрелЯ 1942 года Я обратилсЯ к шефу
"капо" с просьбой взЯть менЯ к  себе на службу. ‚ "капо"  всегда не  хватало
людей,  потому  что,  несмотрЯ  на  лучший  паек,  менее  скотскую  жизнь  и
освобождение от каторжной работы, туда шли очень немногие...
     ‘ейчас  Я  опишу,  как  расправлЯлись с  неспособными  больше  работать
людьми, ведь таких в ђиге по приказу ђошманна уничтожили тысЯч семьдесЯт. €з
каждых пЯти тысЯч узников, прибывавших к нам в одном товарном эшелоне, около
тысЯчи приезжали уже умершими. ђедко  когда в пЯтидесЯти вагонах оказывалось
всего двести - триста трупов.
     Џотом  новичков  выстраивали  на ЋловЯнной  площади  и  выбирали,  кого
казнить,  причем не только  из них, но и из  нас  тоже. ‚от  поэтому  нас  и
пересчитывали  каждое  утро и вечер.  €з вновь прибывших  отбирали  хилых  и
слабых,  большинство  женщин  и  почти  всех  детей. €х  строили в  стороне.
Ћстальных  пересчитывали.  …сли  таких  набиралось  две  тысЯчи,  то  и   из
старожилов отбирали  две  тысЯчи  смертников. ’ак исключалось  перенаселение
гетто. ‡аключенный здесь мог выдержать  полгода или чуть больше, но рано или
поздно,  когда его здоровье  было  подорвано, плеть ђошманна тыкалась  ему в
грудь, и он присоединЯлсЯ к обреченным...
     ’аких сперва строем вели к лесу на окраине города.  ‹атыши называли его
†урчащий лес, немцы  переименовали  в  •охвальд, или ‚ысокий лес. ‡десь, под
высокими соснами, рижских евреев перед смертью заставлЯли рыть огромные Ямы.
‡десь эсэсовцы по приказу и на глазах ђошманна расстреливали людей, ставЯ их
так, чтобы они падали в Ямы. Џотом оставшиесЯ в живых засыпали трупы землей.
’ак, слой за слоем, Ямы доверху наполнЯлись телами.
     Љаждый раз, когда уничтожали новую партию,  мы в лагере слышали стрекот
пулеметов,  потом  видели,  как в  гетто  на  открытой  машине  возвращаетсЯ
ђошманн.
     ‚  июле 1942  года из  ‚ены прибыл  новый большой транспорт  с евреЯми.