ќти волосы придают царевне особую привлекательность.</P>
<P>‡апрет стричь волосы не упоминаетсЯ и в описаниЯх заключениЯ царей, царских детей и жрецов, хотЯ он вполне возможен. ‡ато запрет стричь волосы известен в совершенно иной свЯзи, а именно в обычае изолЯции менструирующих девушек. —то менструирующих девушек подвергали заточению, это достаточно известно. ”рэзер указывал также, что таким девушкам запрещалось стричь и расчесывать волосы.</P>
<P>Њежду обычаем изолировать царей и царских детей и обычаем изолировать девушек имеетсЯ несомненнаЯ свЯзь. Ћба обычаЯ основаны на одинаковых представлениЯх, на одинаковых страхах. ‘казка отражает как ту, так и другую форму изолЯции. Ћбраз девушки, подвергавшейсЯ заключению в сказке, уже сопоставлен с изолЯцией девушек, производившейсЯ когда-то во времЯ</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>137</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>месЯчных очищений. „лЯ подтверждениЯ этой мысли ”рэзер приводит миф о „анае (”рэзер 563). ќту же мысль высказывает фон-дер-‹ейен в своей книге о сказке, и она же повторена в издании афанасьевских сказок под редакцией Ђзадовского, Ђндреева и ‘околова. „ействительно, ђапунцель подвергаетсЯ заключению при исполнении ей 12 лет, т. е. при наступлении половой зрелости; она заключена в лесу. €менно в лес уводились девушки. Џри этом они иногда носили шлемы и скрывали свое лицо. ‡десь вспоминаетсЯ царевна, носЯщаЯ маску. …сть еще одно соображение в пользу этого сопоставлениЯ:</P>
<P>вслед за заключением девушки обычно следует брак ее, как мы это видим в сказке. —асто божество или змей не похищает девушку, а навещает ее в темнице. ’ак дело происходит в мифе о „анае, так оно иногда происходит и в русской сказке. ‡десь девушка беременеет от ветра. "Ћн побаивалсЯ, чтоб не забаловалась. € посадил ю в высоку башню. € дверь каменщики заложили. ‚ одном месте между кирпичей была дырка. ™ель, одним словом. € стала раз та царевна навколо той щели, и надул ей ветер брюхо" (‘ев. 42). ‘иденье в башне Явно подготовлЯет к браку, притом к браку не с обычным существом, а с существом божественного порЯдка, от которого рождаетсЯ божественный же сын, в русской сказке -- €ван-‚етер, а в греческом мифе -- Џерсей. —аще, однако, заключена не будущаЯ мать героЯ, а будущаЯ жена героЯ. Ќо в целом аналогиЯ между обычаем и сказкой здесь гораздо слабее, чем аналогиЯ мотива заключениЯ царей и царских детей. ‚ сказке совершенно одинаковому заключению подвергаютсЯ как девушки, так и мальчики, и братьЯ с сестрами вместе.</P>
<P>‘опоставлЯЯ эти факты, мы должны спросить себЯ, в какой свЯзи стоЯт эти две формы заключениЯ между собой и со сказкой. ‡аключение девушек древнее, чем заключение царей. Ћно имеетсЯ уже у наиболее примитивных, наиболее первобытных народов, например у австралийцев. ‘казка сохранЯет оба вида. ќти две формы вытекают одна из другой, наслаиваютсЯ друг на друга и ассимилируютсЯ друг с другом, причем изолЯциЯ девушек сохранилась в более бледных формах и сильнее выветрилась. €золЯциЯ царских наследников -- более позднего происхождениЯ; здесь сохранилсЯ целый рЯд исторически засвидетельствованных деталей.</P>
<B><I><P>6. Њотивировка заключениЯ.</P></B>
</I><P>Ќаше рассмотрение было бы неполным, если бы мы не остановились еще на одной детали, а именно на вопросе о том, чем это заключение вызываетсЯ, как оно мотивируетсЯ. ‡аключение царей в исторической действительности мотивировалось тем, что "царь или жрец наделен сверхъестественными способностЯми или ЯвлЯетсЯ воплощением божества, и в соответствии с этим верованием предполагаетсЯ,</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>138</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>что ход природных Явлений в большей или меньшей мере находитсЯ под его контролем. Ќа него возлагают ответственность за плохую погоду, плохой урожай и другие стихийные бедствиЯ" (165). €менно это приводило к особой заботливости о нем, приводило к обереганию его от опасности. ”рэзер принимает этот факт, но не пытаетсЯ объЯснить, почему влиЯние света или глаза или соприкосновение с землей гибельны.</P>
<P>‘казка не сохранила нам мотивировок подобного характера. †изнь окружающего народа в сказке не зависит от заключенных. ’олько в одном случае мы видим, что от нарушениЯ запрета "здорово болел народ" (3‚ 105). ‚ сказке дело идет только о личной безопасности царевича или царевны. Ќо забота о сохранении царЯ сама основана на более древнем и не разработанном ”рэзером представлении, что воздух начинен опасностЯми, силами, которые в любой момент могут разразитьсЯ над человеком. Њы не будем здесь разрабатывать это положение. Ќа него указывал уже Ќильссон: все наполнено неизвестным, внушающим страх. ’абу возникает из страха, что от соприкосновениЯ произойдет нечто вроде короткого замыканиЯ (Nilsson 7). "„лЯ майЯ, -- говорит Ѓринтон, -- леса, воздух и темнота наполнены таинственными существами, которые всегда готовы навредить ему или услужить, но обычно -- навредить, так что преобладающее количество этих созданий его фантазии -- злокозненные существа" (Brinton 251).</P>
<P>Њожно с уверенностью сказать, что этнографы вроде Ѓринтона и Ќильссона ошибаютсЯ только в одном: силы, духи, окружающие человека, "неизвестными" представлЯютсЯ только этнографам, а не самим народам -- эти хорошо их знают и представлЯют их себе совершенно конкретно и называют их имена. ‚ сказке страх, правда, часто бывает неопределен, но столь же часто он определен и точен: боЯтсЯ существ, которые могут похитить царских детей.</P>
<P>ќтот религиозный страх в преломлении сказки создает заботу о царских детЯх и выливаетсЯ в художественную мотивировку беды, наступающей за нарушением запрета. „остаточно царевне выйти из своего заключениЯ погулЯть в сад, подышать свежим воздухом, чтобы "откуда ни возьмись" поЯвилсЯ змей и унес ее. Љороче, детей оберегают от похищениЯ. ’акаЯ мотивировка поЯвлЯетсЯ уже довольно рано: так, в зулусской сказке мы читаем:</P>
<P>"Ћни жили, не выходЯ наружу, их мать воспретила, говорЯ, что если они выйдут наружу, они будут уведены воронами и убить!" (‘казки зулу 91). ’о же, стадиальною гораздо позднее, в египетской сказке-мифе. уходЯ, Ѓата говорит своей жене: "’ы не выходи наружу (из дома), чтобы не увлекло тебЯ море" (‚икентьев 39; ‘труве 55). € еще позднее в сказке: "–арь отдал приказ</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>139</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>нЯнькам, чтобы они царевну берегли, на улицу не отпускали, чтобы не унес ‚орон ‚ороневич" (‘м. 323).</P>
<P>€з всех видов запретов, которыми пытались защитить себЯ от демонов, ЯвлЯющихсЯ в сказке в форме змеев, воронов, козлов, чертей, духов, вихрЯ, кощеЯ, Яги, и похищающих женщин, девушек и детей -- из всех этих видов запрета лучше всего в сказке отражен запрет покидать дом. Ћстальные виды катартики (пост, темнота, запрет взглЯдов и прикосновений и пр.) отражены слабее. Ќо все-таки здесь не все еще Ясно. ’ак, по некоторым косвенным признакам можно судить, что пребывание под землей или в темноте или на башне способствовало накоплению магических сил не в силу запретов, а просто как таковое. ’ак, в</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>сказании племени зуньи (‘ев. Ђмерика) "отец, будучи великим жрецом, посвЯтил свою дочь свЯщенному служению (to sacred things) и потому всегда держал ее в доме в стороне от взглЯдов всех мужчин и всех подраставших". Ќо в ее помещение попадает солнечный свет, рождаетсЯ ребенок. ќтого ребенка тайно отправлЯют из дому в лес, где он воспитываетсЯ оленем (Cushing 132). ’акие случаи необходимо иметь в виду исследователЯм мифа о „анае. Њы знаем, что в древнем Џеру держали взаперти "солнечных дев". ‹юди их никогда не видели. Ћни считались женами солнца, фактически служа женами заместителЯ бога-солнца, т. е. инки (Karstens). ‘олнце вообще поЯвлЯетсЯ поздно, оно в этих случаЯх, как мы увидим ниже, отражает земледельческие представлениЯ. ‘казка, как уже указано, солнца</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>в этой роли почти не знает: она более архаична, чем эти случаи.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P>7. </FONT><I><FONT SIZE=2>€тоги.</I></FONT><FONT SIZE=2> </P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>‚се изложенные здесь материалы дают нам право на следующее заключение: древнейшим религиозным субстратом нашего мотива ЯвлЯетсЯ страх перед невидимыми силами, окружающими человека. Џричины этого ЯвлениЯ еще недостаточно разработаны историками-этнографами и не входЯт в компетенцию фольклориста. ќтот страх приводит к тому, что менструирующих девушек подвергают заключению, чтобы оградить их от этих опасностей. ‚ сказке это Явление отражено в образе девушки, заключенной в лесу, причем у нее вырастают длинные волосы. ‘ поЯвлением власти вождЯ-царЯ или жреца эти заботы в тех же формах поЯвлЯютсЯ в отношении царЯ и всей его семьи. Џодробности заключениЯ царей и сопровождающие это заключение</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>запреты в точности соответствуют подробностЯм, имеющимсЯ в сказке. ‚ частности, сказка отразила запрет света, запреты, свЯзанные с едой и пищей, запрет показывать лицо, запрет прикасатьсЯ к земле. ‘казка содержит только единичные следы представлениЯ, что благо заключенного царЯ свЯзано с благом народа. ‚ сказке имеетсЯ стремление к личной безопасности царских детей. ‘казка пользуетсЯ мотивом заключениЯ и нарушениЯ его в качестве художественной подготовки и мотивировки</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>140</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>похищениЯ царских детей змеЯми и другими внезапно и неизвестно откуда поЯвлЯющимисЯ существами. ‘амо же заключение в сказке никогда не мотивируетсЯ. Њотивировка его гневом отца (ѓримм 198) и т. п. всегда единична, не типична длЯ сказки, создает переход в новеллистический жанр. „анный мотив</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>перешел и в новеллистическую литературу, и в народную книгу, и в агиографическую литературу, но здесь он часто завуалирован и деформирован. ‚ сказках новеллистического содержаниЯ муж после свадьбы "выстроил жене дворец и сделал в этом дворце одно только окно" и т. д. (Њинаев 82). ‚ дальнейшем оказываетсЯ, что это сделано, чтобы испытать женскую верность. €ногда такое заключение есть средство преследованиЯ жен: "€ бабу бедную, безвинную, беспричинную посадили. Џомешшик у себЯ же на дворе выклал ей башню -- из кирпичей столб -- и запер ее в етот столб... Ћставили ей маленькое окошечко: сухарь и воду подают ей исть туды" (Ђз. 5). Њотив заключенных девушек и женщин широко использован в новеллистической литературе. ќтим приемом пользуютсЯ ревнивые мужьЯ. ‘ другой стороны, заключенные женщины представлЯютсЯ свЯтыми страдалицами, и данный мотив перешел и в агиографическую литературу (‚еселовский 1878; 1913, 70).</P>
</FONT><B><FONT COLOR="#0000ff"><P>II. Ѓеда и противодействие</P>
</FONT><I><FONT SIZE=2><P>8. Ѓеда.</I></FONT><FONT SIZE=2> </P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>Њы можем следить дальше за развитием событий в сказке.</P>
<P>‡апрет "не покидать высока терема" неизменно нарушаетсЯ. Ќикакие замки, никакие запоры, ни башни, ни подвалы -- ничто не помогает. Ќемедленно после этого наступает беда. Ќадо только добавить, что посажение детей в столб -- элемент не обЯзательный, и что беда наступает иногда с самого начала сказки.</P>
<P>ЉакаЯ-либо беда -- основнаЯ форма завЯзки. €з беды и противодействиЯ создаетсЯ сюжет. ”ормы этой беды чрезвычайно разнообразны, настолько разнообразны, что они не могут быть рассмотрены вместе. ‚ этой главе никакого объЯснениЯ форм этой беды дано быть не может. ‚след за посажением в столб или темницу обычно следует похищение. —тобы изучить это похищение, мы должны будем изучить фигуру похитителЯ. Ћсновной, главнейший похититель девушек -- змей. Ќо змей выступает в сказке два раза. Ћн поЯвлЯетсЯ молниеносно, уносит девушку и исчезает. ѓерой за ним отправлЯетсЯ, встречает его, и между ними происходит бой. •арактер змеЯ может быть выЯснен только из анализа змееборства. ’ут только можно получить Ясную картину змеЯ и объЯснить похищение девушек. „ругими словами: длЯ наивного слушателЯ ход действиЯ и конец есть производное от начала действиЯ. „лЯ исследователЯ дело может обстоЯть наоборот: начало есть производное от середины или конца. ‚ то времЯ как начало сказки разнообразно, середина и конец гораздо</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>141</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>более единообразны и постоЯнны. Џоэтому начало часто может быть объЯснено только из середины или даже из конца. ’о же относитсЯ и к другим видам сказочных начал. ‘казка, например, иногда начинаетсЯ с того, что из дому изгонЯютсЯ неугодные дети. ќто -- сказки типа "Њорозко", "Ѓаба-Яга" и другие. —то это за изгнание, мы сможем установить только тогда, когда будет изучена обстановка, в которую изгнанные дети попадают. „ругой вид сказочного начала не содержит беды. ‘казка начинаетсЯ с того, что</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>царь объЯвлЯет всенародный клич, обещаЯ руку своей дочери тому, кто на летучем коне допрыгнет до ее окна. ќто -- один из видов трудных задач. „аннаЯ задача может быть объЯснена только в свЯзи с изучением волшебного помощника и фигурой старого царЯ, а помощник обычно добываетсЯ в середине сказки. ’аким образом и здесь середина сказки объЯснит нам начало ее.</P>
<P>Ђнализ серединных элементов позволит осветить и вопрос, почему сказка так часто начинаетсЯ именно с беды, и что это за беда. Ћбычно к концу сказки беда обращаетсЯ в благо. ЏохищеннаЯ царевна благополучно возвращаетсЯ с женихом, изгнаннаЯ падчерица возвращаетсЯ с богатыми дарами и часто также вслед за тем вступает в брак. €сследование форм этого брака покажет, каков жених и с чего брак начинаетсЯ.</P><DIR>

<P>’аким образом, мы в нашем исследовании вынуждены перескочить через один момент хода действиЯ и начать наше рассмотрение с середины.</P></DIR>

<P>Ќо уже сейчас мы можем поставить вопрос о том, не кроетсЯ ли за этим многообразием какое-то единство. ‘ерединные элементы сказки устойчивы. Џохищена ли царевна, изгнана ли падчерица, отправлЯетсЯ ли герой за молодильными Яблоками -- он во всех случаЯх попадает к Яге. ќто единообразие серединных элементов вызывает предположение, что и начальные элементы при всем их многообразии объединены</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>каким-то единообразием. ’ак это или нет, мы увидим ниже.</P>
<B><I><P>9. ‘нарЯжение героЯ в путь.</I></FONT><FONT SIZE=2> </P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>‚ предыдущем разделе мы рассмотрели некоторые виды сказочных начал. Ћни объединены одной общей чертой: происходит какаЯ-нибудь беда. •од действиЯ требует, чтобы герой как-нибудь узнал об этой беде. „ействительно, этот момент в сказке имеетсЯ в очень разнообразных формах: тут и всенародный клич царЯ, и рассказ матери или случайных встречных и т. д. Ќа этом моменте мы останавливатьсЯ не будем. Љак герой узнает о беде, это длЯ нас несущественно. „остаточно установить, что он об этой беде узнал и что он отправлЯетсЯ в путь.</P>
<P>Ћтправка в путь на первый взглЯд не содержит в себе ничего сколько-нибудь интересного. "Џошел стрелок в путь-дорогу", "‘ын сел на конЯ, отправилсЯ в далекие царства", "‘трелец-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>142</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>молодец сел на своего богатырского конЯ и поехал за тридевЯть земель", -- вот обычнаЯ формула этой отправки. „ействительно, слова эти не содержат в себе как будто ничего проблематического. ‚ажны, однако, не слова, а важен факт отправки героЯ в путь. „ругими словами, композициЯ сказки строитсЯ на пространственном перемещении героЯ. ќта композициЯ свойственна не только волшебной сказке, но и эпопее (ЋдиссеЯ) и романам; так построен, например, „он-Љихот. Ќа этом пути героЯ могут ждать самые разнообразные приключениЯ. „ействительно, приключениЯ „он-Љихота очень разнообразны и многочисленны, так же как и приключениЯ героев других, более ранних рыцарских полуфольклорных романов ("‚игалуа" и др.). Ќо в отличие от этих литературных или полуфольклорных романов, подлиннаЯ фольклорнаЯ сказка не знает такого разнообразиЯ. ЏриключениЯ могли бы быть очень разнообразны, но они всегда одинаковы, они подчинены какой-то очень строгой закономерности. ќто -- первое наблюдение.</P>
<P>‚торое наблюдение: сказка перескакивает через момент движениЯ. „вижение никогда не обрисовано подробно, оно всегда упоминаетсЯ только двумЯ-тремЯ словами. Џервый этап пути от родного дома до лесной избушки выражаетсЯ такими словами:</P>
<P>"…хал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли". ќта формула содержит отказ от описаниЯ пути. Џуть есть только в композиции, но его нет в фактуре. ‚торой этап пути -- от лесной избушки в иное царство. Ћно отделено огромным пространством, но это пространство беретсЯ мигом. ѓерой через него перелетает. ‘летевшаЯ с головы шапка уже оказываетсЯ за тысЯчи верст, когда он хочет за нее хватитьсЯ. ЋпЯть мы имеем, по существу, отказ от эпической разработки этого мотива.</P>
<P>Ћтсюда видно, что пространство в сказке играет двойственную роль. ‘ одной стороны, оно в сказке есть. Ћно -- совершенно необходимый композиционный элемент. ‘ другой стороны, его как бы совсем нет. ‚се развитие идет по остановкам, и эти остановки разработаны очень детально.</P>
<P>„лЯ нас нет никакого сомнениЯ, что, например, ЋдиссеЯ более позднее Явление, чем сказка. ’ам путь и пространство разработаны эпически. Ћтсюда вывод, что статистические, остановочные элементы сказки древнее, чем ее пространственнаЯ композициЯ. Џространство вторглось во что-то, что существовало уже раньше. Ћсновные элементы создались до поЯвлениЯ пространственных представлений. Њы увидим это более детально ниже. ‚се элементы остановок существовали уже как обрЯд. Џространственные представлениЯ разделЯют на далекие расстоЯниЯ то, что в обрЯде было фазисами.</P>
<P>Људа же отправлЯетсЯ герой? Џрисмотревшись ближе, мы ви-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>143</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>дим, что герои иногда не просто отправлЯетсЯ, а что он до отправки просит снабдить его чем-либо, и этот момент требует некоторого рассмотрениЯ. Џредметы, которыми снабжаетсЯ герой, очень разнообразны: тут и сухари, и деньги, и корабль с пьЯной командой, и палатка, и конь. ‚се эти вещи обычно оказываютсЯ ненужными и выпрашиваютсЯ только длЯ отвода глаз. €зучение покажет, что, например, конь, взЯтый из отцовского дома, не годитсЯ и обмениваетсЯ на другого. Ќо среди этих предметов</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>есть один, на который стоит обратить особое внимание. ќто -- палица. Џалица эта железнаЯ, она обычно требуетсЯ до отправки героЯ в путь: "‘куйте-ка мне, добрые молодцы, палицу в двадцать пудов" (Ђф. 177). —то это за палица? —тобы испытать ее, герой бросает</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ее в воздух (до трех раз). €з этого можно бы заключить, что это -- дубина, оружие. Ћднако это не так. ‚о-первых, герой никогда не пользуетсЯ этой взЯтой из дома палицей как дубиной. ‘казочник о ней в дальнейшем просто забывает. ‚о-вторых, из сличений видно</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> что герой берет с собой железную палицу вместе с железной просфорой и железными сапогами. "€ванушка сходил к кузнецу, сковал три костылЯ, испек три просвиры и пошел разыскивать Њашеньку" (‘м. 35). “летающий ”инист говорит девушке: "…сли вздумаешь искать менЯ, то ищи за тридевЯть земель, в тридесЯтом царстве. Џрежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных изгложешь, чем найдешь менЯ" (Ђф. 234). ’о же говорит жена-лЯгушка: "Ќу, €ван-царевич, ищи менЯ в седьмом царстве, железные сапоги износи и три железных просвиры сгложи" (268).</P>
<P>€з соединениЯ посох+хле6+сапоги легко выпадает одно или даже два звена. —асто мы имеем один только хлеб ("€спеки ему хлеба три пуда". †. ст. 275), или одну только обувь ("‚ели ему тридевЯть пар сшить разных башмак". ‘ад. 60), или, наконец, один только посох. •леб часто рационализируетсЯ в сухари, подорожники и др., а посох -- в палочку или палицу, котораЯ переосмыслЯетсЯ в оружие, но никогда не играет роли оружиЯ. ќто легко установить</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>по таким, например, случаЯм: "Ћбутки от песку протираютсЯ, шлЯпка от дождЯ пробиваетсЯ, клюка под рукой утонЯетсЯ" (‘ев. 14). ‡десь клюка не служит оружием, сохранЯЯ исконную функцию. €ли: "Љоли хочет, пусть скует три шлЯпы медных, тогда и поди. Љогда истычет копьЯ и износит шлЯпы, тогды и менЯ найдет" (‘м. 130). ‡десь посох превращаетсЯ в копье, но в копье, которым упираютсЯ при ходьбе, а не пользуютсЯ в виде оружиЯ. €нтересно установить, что этот тройной элемент лучше всего сохранилсЯ в женских сказках (”инист и др.). ќто потому, что образ женщины не свЯзываетсЯ</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>144</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>с оружием, и здесь посох стабильно сохранен в своем первоначальном виде.</P>
<P>Њожно установить, что обувь, посох и хлеб были те предметы, которыми некогда снабжали умерших длЯ странствий по пути в иной мир. †елезными они стали позже, символизируЯ долготу пути.</P>
<P>•арузин говорит: "‚ зависимости от представлениЯ о пути в загробный мир... находЯтсЯ и предметы, опускаемые в могилу или сожигаемые с умершим. ‚полне естественно, что если мертвецу придетсЯ переплывать водное пространство длЯ достижениЯ мира теней, ему положат в могилу ладью. …сли ему предстоит далекий путь пешком, ему наденут более крепкую обувь" (•арузин 1905, 260).</P>
<P>ќто представление имеетсЯ уже у индейцев ‘ев. Ђмерики. ‚ сказании, записанном Ѓоасом, герой хочет найти свою умершую жену. "Ћн попросил у своего отца пЯть медвежьих шкур и вырезал себе из них сто пар башмаков" (Boas 1895, 41). €так, чтобы отправитьсЯ в царство мертвых, надо иметь крепкую обувь. ‚ Љалифорнии индейцев непременно хоронили в мокасинах (Negelein 1901в, 151). "’уземцы Љалифорнии дают своим покойникам обувь, потому что путь к местам вечной охоты далек и труден" (•арузин 1905, 260). ‚ Ѓенгалии мертвецов "снабжают так, как будто бы им предстоит долгий путь" (Negelein 1901в, </FONT><FONT SIZE=2>1</FONT><FONT SIZE=2>51). “ египтЯн умершему дают крепкий посох и сандалии (Reitzenstein 1905, 178). ѓлава 125-Я "Љниги мертвых" в одном из вариантов озаглавлена так: "ќта глава должна быть сказана (умершим) после того, как он был очищен и мыт, и когда он одет в одежду и обут</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>в белые кожаные сандалии..." ‚ иератическом папирусе об Ђстарте говоритсЯ (Ђстарта находитсЯ в преисподней): "Људа ты идешь, дочь Џтаха, богинЯ ЯростнаЯ и страшнаЯ? ђазве не износились сандалии, которые на твоих ногах? ђазве не разорвались одеЯниЯ, которые на тебе, при твоем уходе и приходе, которые ты совершила по небу и земле?" (‘труве 51). ќти реальные, хотЯ и прочные сандалии постепенно сменЯютсЯ символическими. ‚ погребениЯх древней ѓреции находили глинЯную обувь, иногда -- две пары обуви (Samter 206).</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ќто представление живет дальше и в средние века и доживает до современности. ‚ алеманских могилах найдены свечи, плоды, посохи и обувь (Negelein 1901, II, 151). ‚ некоторых местах ‹отарингии на покойника натЯгивают сапоги и дают ему в руки палку длЯ предстоЯщего путешествиЯ в загробный мир (тернберг 1936, 330). ‚ ‘кандинавии "мертвому клали особый вид обуви при погребении; при помощи ее покойник мог свободно проходить по каменистой и покрытой колючими растениЯми тропе, ведущей в загробный мир&gt; (•арузин 19</FONT><FONT SIZE=2>05, 260).</P>
<P>145</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>"‚ том случае, когда путь идет туда по суше, ЯвлЯетсЯ забота облегчить его прохождение умершему обуванием его в сапоги, положением с ним палки и пр.", -- говорит Ђнучин (Ђнучин 179).</P>
<P>ќтих материалов достаточно, чтобы установить, что сто пар башмаков, две пары, глинЯнаЯ обувь, особаЯ обувь, фигурирующие в наших материалах, равно как и особый посох, в сказке превратились в железную обувь и железный костыль, а при непонимании значениЯ этого мотива посох превращаетсЯ в палицу-оружие.</P>
<P>„анные материалы (их особенно много собрано у ‡амтера) позволЯют утверждать, что железнаЯ обувь есть признак отправлениЯ героЯ в иной мир.</P>
<P>„ругой вопрос, могущий возникнуть в этой свЯзи, это вопрос о характере героЯ. Љто он -- живой ли, отправлЯющийсЯ в царство мертвых, или он -- мертвец, отражающий представление о странствованиЯх души? ‚ первом случае героЯ можно было сопоставить с шаманом, отправлЯющимсЯ вслед за душой умершего или больного. Љогда герой изгонЯет злого духа, вселившегосЯ в царевну, он действует в точности</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> как шаман. ‚ этом случае композициЯ была бы Ясна: царевна унесена змеем, царь призывает могучего шамана, волшебника, мага, предка, и он отправлЯетсЯ вслед за ней. Ћднако хотЯ в этом утверждении есть долЯ истины, дальнейшее рассмотрение покажет, что оно слишком упрощено и что здесь имеютсЯ еще другие, более сложные представлениЯ.</P><DIR>

<P>’аким образом, разрешение одного вопроса влечет за собой поЯвление других вопросов. €х разрешениЯ мы ждем от рассмотрениЯ следующих, серединных моментов сказки. Џрежде всего мы должны узнать, куда герой попадает на своем пути.</P></DIR>

</FONT><B><FONT COLOR="#ff0000"><P><A NAME="III">ѓлава III. ’аинственный лес</P>
</FONT><I><FONT SIZE=2><P></A>1. „альнейшаЯ композициЯ сказки.</I></FONT><FONT SIZE=2> </FONT><I><FONT SIZE=2>Џолучение волшебного средства.</P></B>
</I><P>“же выше указывалось, что сказочнаЯ завЯзка обычно содержит какую-нибудь беду и отправку героЯ из дома, €ногда само удаление из дома уже есть беда -- что мы имеем, например, когда из дома изгонЯетсЯ падчерица. ќту беду нужно избыть, и обыкновенно это происходит так, что в руки героЯ попадает какое-нибудь волшебное средство. ќтим, собственно, предопределЯетсЯ исход.</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ќто, однако, только бледнаЯ, сухаЯ схема, котораЯ в сказке облечена в богатый нарЯд всЯких чрезвычайно красочных деталей и аксессуаров. Ѓогатство сказки не в композиции. Ѓогатство в том, как разнообразно осуществлЯетсЯ один и тот же композиционный элемент</FONT><FONT SIZE=2>.</FONT><FONT SIZE=2> ‚ частности,</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>146</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>например, здесь придетсЯ поставить вопрос: как в руки героЯ попадает волшебное средство?</P>
<P>‚ репертуаре сказки очень много способов доставить герою это средство. Љак правило, длЯ этого вводитсЯ новый персонаж, и этим ход действиЯ вступает в новый этап. ќтот персонаж -- даритель.</P>
<P>„аритель -- определеннаЯ категориЯ сказочного канона. ЉлассическаЯ форма дарителЯ -- Яга. ’ут необходимо оговорить, что исследователь не всегда имеет право доверЯть номенклатуре сказки.</P>
<P>—асто Ягой названы персонажи совсем иных категорий -- например мачеха. ‘ другой стороны, типичнаЯ Яга названа просто старушкой, бабушкой-задворенкой и т. д. €ногда в роли Яги выступают животные (медведь) или старик и т. д.</P>
<B><I><P>2. ’ипы Яги.</P></B>
</I><P>џга -- очень трудный длЯ анализа персонаж. …е образ слагаетсЯ из рЯда деталей. ќти детали, сложенные вместе из разных сказок, иногда не соответствуют друг другу, не совмещаютсЯ, не сливаютсЯ в единый образ. ‚ основном сказка знает три разные формы Яги. Ћна знает, например, Ягу-дарительницу, к которой приходит</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>герой. Ћна его выспрашивает, от нее он (или героинЯ) получает конЯ, богатые дары и т. д. €ной тип -- Яга-похитительница. Ћна похищает детей и пытаетсЯ их изжарить, после чего следует бегство и спасение. Ќаконец, сказка знает еще Ягу-воительницу. Ћна прилетает к героЯм в избушку, вырезает у них из спины ремень и пр. Љаждый из этих типов имеет свои специфические черты, но кроме того есть черты, общие длЯ всех типов. ‚се это чрезвычайно затруднЯет исследование.</P>
<P>€сход мы видим не в том, чтобы подробно описать все три типа. €сход здесь возможен иной: весь ход развитиЯ сказки и в особенности начало (отправка в страну мертвых) показывает, что Яга может иметь какую-то свЯзь с царством мертвых. ‚ыделим сперва те черты ее, которые в свете исторических материалов подтверждают это предположение. ‡десь необходимо предупредить, что этим освещаетсЯ только одна сторона в образе Яги, но сторона, котораЯ непременно должна быть рассмотрена: к этому приводит и художественнаЯ логика сказки и исторические материалы.</P>
<B><I><P>3. ЋбрЯд посвЯщениЯ.</B></I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>‚опрос, к которому приводЯт наши материалы, может, следовательно, быть сформулирован так: какова свЯзь образа Яги с представлением о смерти? Ќо вопрос в такой форме не исчерпывает нашего материала. Њы увидим ниже, что Яга действительно тесно свЯзана с подобного рода представлениЯми. Џредположим, что свЯзь эта будет досказана. ’ут немедленно возникает другой вопрос: почему герой попадает к вратам смерти? Џравда, по ходу действиЯ это мотивировано. ‚едь начало сказки предстало перед нами, как возникшее</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>на ос-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>147</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>нове представлений о смерти. Ќо этим вопрос не решаетсЯ, а только переноситсЯ: почему сказка отражает в основном представлениЯ о смерти, а не какие-нибудь другие? Џочему именно эти представлениЯ оказались такими живучими и способными к художественной обработке?</P>
<P>Ћтвет на этот вопрос мы получим из рассмотрениЯ одного ЯвлениЯ уже не только в области мировоззрениЯ, но и в области конкретной социальной жизни. ‘казка сохранила не только следы представлений о смерти, но и следы некогда широко распространенного обрЯда, тесно свЯзанного с этими представлениЯми, а именно обрЯда посвЯщениЯ юношества при наступлении половой зрелости (initiation, rites de passage, Pubertatsweihe, Reifez-eremonien).</P>
<P>ќтот обрЯд настолько тесно свЯзан с представлениЯми о смерти, что одно без другого не может быть рассмотрено. Њы должны будем, следовательно, сравнивать сказку не только с материалом верований, но и с соответствующими социальными институтами.</P>
<P>ќтим затрагиваетсЯ новый и чрезвычайно важный вопрос. •арактеристику обрЯда мы дадим ниже, пока же, ввиду чрезвычайной важности этого вопроса необходимо коснутьсЯ истории его изучениЯ.</P>
<P>—то сказка отражает обрЯды посвЯщениЯ, уже замечено, но систематически этот вопрос никогда не исследовалсЯ. ”рэзер ставит его в "‡олотой ветви". Ћднако сказка как таковаЯ ”рэзера не интересовала. Ћн пользуетсЯ ею только как аргументом в пользу своей теории, согласно которой во времЯ посвЯщениЯ из посвЯщаемого вынималась душа и передавалась тотемному животному. Ќо так как из этнографических материалов такое утверждение не Явствует, ”рэзер ссылаетсЯ на сказочного ЉощеЯ. „ействительно, душа ЉощеЯ хранитсЯ вне его, но свЯзь с обрЯдами посвЯщениЯ ”рэзером не доказана.</P>
<P>€наче подходит к делу французский исследователь ‘ентив (Saintyves). Ћн исходит из самой сказки. Џо его мнению, некоторые сказки ("Њальчик с пальчик", "‘инЯЯ Ѓорода", "Љот в сапогах", "ђикэ с хохолком") восходЯт к обрЯду посвЯщениЯ. Ќо как это доказываетсЯ? Џо каждому из названных типов пересказываетсЯ рЯд вариантов, а затем читателю сообщаетсЯ, что даннаЯ сказка восходит к обрЯду посвЯщениЯ. ’ак, пересказав на с. 235-275 своего труда несколько европейских и несколько внеевропейских сказок типа "Њальчик с пальчик", автор говорит: "‡амечательно, что эта форма нашей сказки вызывает мысль о посвЯщении. ’рудные задачи совершенно естественно объЯснЯютсЯ испытанием при посвЯщении". Ќикаких доказательств этой мысли не даетсЯ, есть только утверждение, что это так. ’аким же способом разработаны другие типы.</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>148</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>Ќесколько подробнее разработана только "‘инЯЯ Ѓорода", но и здесь этнографический материал приводитсЯ крайне скупо и часто неудачно. ’акой способ не может быть назван исследовательским, и книга ‘ентива интересна только тем, что вопрос в ней поставлен.</P>
<P>‚ советской науке эта мысль также высказывалась. ’ак, Ѓ. ‚. Љазанский заканчивает свою работу о "’ристане и €сольде" указанием на то, что комплекс "’ристана и €сольды" восходит к обрЯдам "посвЯщениЯ в половую зрелость" (Љазанский 135). ќта мысль доказываетсЯ схематической характеристикой обрЯдов посвЯщениЯ, но свЯзь с "’ристаном" опЯть не разработана, а только указана. Њы видим, что исследователи ходЯт вокруг вопроса, интуитивно ощущаЯ здесь какую-то свЯзь, но не могут или не хотЯт войти в глубь материала и установить эту свЯзь по существу.</P>
<P>ќтот упрек в меньшей мере относитсЯ к работе ‘. џ. ‹урье "„ом в лесу" (‹урье). Ђвтор базируетсЯ преимущественно на урце -- это не может быть признано достаточным. ’ем не менее рЯд Явлений сказки объЯснен совершенно бесспорно и притом независимо от других исследователей. ‚первые здесь проложен путь не в форме догадок или поверхностных аналогий, а в форме исследованиЯ по существу. Љ сожалению, однако, автор исходит из традиционных предпосылок о сказочных типах. ‚зЯто всего два-три типа (главным образом "‘пЯщаЯ красавица</FONT><FONT SIZE=2>"</FONT><FONT SIZE=2> и гриммовские "„венадцать братьев"), а весь остальной материал оставлен в стороне. ‚следствие этого всЯ широта этого ЯвлениЯ осталась автору неЯсной. ‘вЯзь гораздо шире и глубже, чем это показано в названной работе.</P>
<P>‚се названные работы рассматривают изучаемое Явление чисто описательно, безотносительно к тому общественному строю, на основе которого оно создалось.</P>
<P>Њы видим, что вопрос достаточно нов и неЯсен. ‡десь мы не можем ограничитьсЯ беглой характеристикой, а должны присмотретьсЯ к делу несколько ближе.</P>
<P>Њы должны сравнить материал сказки с материалом обрЯда инициации, и длЯ этого мы должны прежде всего охарактеризовать этот обрЯд.</P>
<P>‡десь мы наталкиваемсЯ на большую трудность. Њы должны были бы дать не просто описание этого обрЯда, мы должны были бы дать его историю, однако сделать это мы сейчас не можем. ќто ~ проблема чисто этнографическаЯ, и в этнографии этот вопрос всегда излагаетсЯ только описательно. Њы имеем много отдельных показаний, наблюдений, записей. Њы имеем несколько исследований, где эти показаниЯ систематизированы и приведены к некоторому искусственному арифметическому</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>149</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>среднему (Schurtz 1902; Webster 1908; Loeb 1929; Gennep 1909). Њы имеем монографии в пределах территориальных границ (Boas 1897; Frobenius 1898; Nevermann 1933). Ќо все это не может удовлетворить фольклориста. Ќе ставитсЯ самаЯ проблема этого обрЯда, не освещаютсЯ чрезвычайно важные длЯ фольклориста детали. Љаждый исследователь выдвигает одну сторону в ущерб другим. ‚следствие этого и мы вынуждены на первых порах ограничитьсЯ схематическим представлением об этом обрЯде. €сторические перспективы, проблематика и частности вскроютсЯ постепенно.</P>
<P>—то такое посвЯщение? ќто -- один из институтов, свойственных родовому строю. ЋбрЯд этот совершалсЯ при наступлении половой зрелости. ќтим обрЯдом юноша вводилсЯ в родовое объединение, становилсЯ полноправным членом его и приобретал право вступлениЯ в брак. ’акова социальнаЯ функциЯ этого обрЯда. ”ормы его различны, и на них мы еще остановимсЯ в свЯзи с материалом сказки. ”ормы эти определЯютсЯ мыслительной основой обрЯда. Џредполагалось, что мальчик во времЯ обрЯда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. ќто -- так называемаЯ временнаЯ смерть. ‘мерть и воскресение вызывались действиЯми, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным. Ћн как бы проглатывалсЯ этим животным и, пробыв некоторое времЯ в желудке чудовища, возвращалсЯ, т. е. выхаркивалсЯ или извергалсЯ. „лЯ совершениЯ этого обрЯда иногда выстраивались специальные дома или шалаши, имеющие форму животного, причем дверь представлЯла собой пасть. ’ут же производилось обрезание. ЋбрЯд всегда совершалсЯ в глубине леса или кустарника, в строгой тайне. ЋбрЯд сопровождалсЯ телесными истЯзаниЯми и повреждениЯми (отрубанием пальца, выбиванием некоторых зубов и др.). „ругаЯ форма временной смерти выражалась в том, что мальчика символически сжигали, варили, жарили, изрубали на куски и вновь воскрешали. ‚оскресший получал новое имЯ, на кожу наносились клеима и другие знаки пройденного обрЯда. Њальчик проходил более или менее длительную и строгую школу. …го обучали приемам охоты, ему сообщались тайны религиозного характера, исторические сведениЯ, правила и требованиЯ быта и т. д. Ћн проходил школу охотника и члена общества, школу плЯсок, песен, и всего, что казалось необходимым в жизни.</P>
<P>’аковы в схематическом изложении основные черты обрЯда. Џодробности постепенно раскроютсЯ перед нами. Ћбратим только особое внимание на то, что посвЯщаемый Якобы шел на смерть и был вполне убежден, что он умер и воскрес. ‘ изучением подробностей нам постепенно раскроетсЯ и смысл этого обычаЯ, откроетсЯ цель, котораЯ при этом преследовалась. Њы</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>150</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>увидим, что он вызван производственными интересами.</P>
<P>‚ернемсЯ теперь к сказке. „о сих пор мы всегда исходили из сказки и приводили исторический материал вслед за изложением сказочного материала. ‡десь, в целЯх более удобного и легкого изложениЯ, мы иногда будем поступать наоборот. ‘пособ аргументации не менЯетсЯ, менЯетсЯ иногда последовательность изложениЯ.</P>
<P>€дЯ "куда глаза глЯдЯт", герой или героинЯ попадает в темный, дремучий лес. ‹ес -- постоЯнный аксессуар Яги. Њало того, даже в тех сказках, где нет Яги (например в сказке "Љосоручка"), герой или героинЯ все же непременно попадают в лес. ѓерой сказки, будь то царевич или изгнаннаЯ падчерица, или</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>беглый солдат, неизменно оказываетсЯ в лесу. €менно здесь начинаютсЯ его приключениЯ. ќтот лес никогда ближе не описываетсЯ. Ћн дремучий, темный, таинственный, несколько условный, не вполне правдоподобный.</P>
<P>‡десь перед исследователем открываетсЯ целый океан материалов, свЯзанных с представлениЯми о лесе и его обитателЯх. —тобы здесь не заблудитьсЯ, необходимо строго придерживатьсЯ только тех представлений, которые свЯзаны со сказкой. ’ак, сказкой почти не отражены лешие и русалки. ђусалка во всем афанасьевском сборнике встречаетсЯ всего один раз, и то в присказке. ‹еший всегда есть не что иное, как переименованнаЯ Яга. ’ем теснее свЯзь сказочного леса с тем лесом, который фигурирует в обрЯдах инициации. ЋбрЯд посвЯщениЯ производилсЯ всегда именно в лесу. ќто</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>-- постоЯннаЯ, непременнаЯ черта его по всему миру. ’ам, где нет леса, детей уводЯт хотЯ бы в кустарник.</P>
<P>‘вЯзь обрЯда посвЯщениЯ с лесом настолько прочна и постоЯнна, что она верна и в обратном порЯдке. ‚сЯкое попадание героЯ в лес вызывает-вопрос о свЯзи данного сюжета с циклом Явлений посвЯщениЯ. Љогда мы в современной сказке читаем: "Ћтец его отвез в леса, в особенную избушку, и он богу молилсЯ 12 лет" (‡Џ 16) или "Џойдем в лес, там есь длЯ нас дом" (‡Џ 41) и т. д., то свЯзь здесь еще достаточно прозрачна и легко может быть разработана. Ќо, все же надо сказать, что непосредственно в самой сказке пока не видно никаких других признаков леса, позволЯющих сделать это сближение. Ќо дело менЯетсЯ, когда мы рассмотрим функциональную роль этого леса. ‹ес в сказке</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>вообще играет роль задерживающей преграды. ‹ес, в который попадает герой, непроницаем. ќто своего рода сеть, улавливающаЯ пришельцев. ’акаЯ функциЯ сказочного леса Ясна в другом мотиве -- в бросании гребешка, который превращаетсЯ в лес и задерживает преследователЯ. ‡десь же лес задерживает не преследователЯ, а пришельца, чужака. ‘квозь него не пройти. Њы увидим, что герой получает от Яги конЯ, на котором он пе-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>151</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>релетает через лес. Љонь летит "выше лесу стоЯчего".</P>
<P>‡десь мы наталкиваемсЯ на недостаточность изученности вопроса в этнографии. Џочему во всем мире, везде, где этот обрЯд производилсЯ, он непременно всегда производилсЯ в лесу или в кустарнике? ѓадать об этом можно сколько угодно, например -- утверждать, что лес давал возможность производить обрЯд тайно. Ћн скрывал мистерию. Џравильнее будет придерживатьсЯ материалов; а материалы показывают, что лес окружает иное царство, что дорога в иной мир ведет сквозь лес. ‚ американских мифах есть сюжет о человеке, отправлЯющемсЯ искать свою умершую жену. Ћн попадает в лес и обнаруживает, что он в стране мертвецов (Dorsey 1904, 74). ‚ мифах Њикронезии за лесом находитсЯ страна солнца (Frobenius 1898, 203). Ѓолее поздние материалы, когда обрЯд уже давно вымер вместе с создавшим его строем, показывают, что лес окружает иное царство, что дорога в иной мир ведет сквозь лес.</P>
<P>ќто Ясно еще в античности, и на это давно обращено внимание. "Ѓольшей частью входы в подземный мир были окружены непроницаемым девственным лесом. ќтот лес был постоЯнным элементом в идеальном представлении о входе в Ђид" (Roscher); об этом же говорит Ћвидий в "Њетаморфозах" (IV, 432, VII, 402). ‚ 6-й книге ќнеиды описываетсЯ нисхождение в Ђид ќнеЯ.</P>
<P>"‘вод был высокий пещеры, зевом широким безмерной, Љаменной, озером черным и сумерком леса хранимой"</P>
<P>(‚ергилий VI, 237-238).</P>
<P>Љак Ћвидий, так и ‚ергилий, дают литературное отражение представлений, но по этим отражениЯм видно, что представлениЯ эти были.</P>
<P>ќти материалы позволЯют сделать следующее пока чисто предварительное заключение: сказочный лес, с одной стороны, отражает воспоминание о лесе как о месте, где производилсЯ обрЯд,