офоны, особенно фирмы "Љонн". Ћни всегда славились  своей долговечностью
и очень Ярким, громким  звуком,  поскольку изготавливались по заказу  армии,
длЯ  игры  на парадах,  на открытом  воздухе. Љак  ни  странно, пользовались
спросом и были дефицитом довоенные советские саксофоны ленинградской фабрики
"ЏЯтилетка", причем только первых серийных номеров. „ело в том, что где-то в
двадцатые,  в  начале  тридцатых годов все  оборудование и  сырье  длЯ  этой
фабрики   было  куплено  у  какой-то   американской  фирмы.  Џоэтому  первые
инструменты, сделанные из настоЯщего металла и под руководством американских
специалистов,  ничем  не отличались  от  настоЯщих. Џозже,  когда  технологи
уехали,  а  фирменный металл  кончилсЯ,  все  пошло  по-советски,  саксофоны
превратились в  жалкие, непригодные  макеты, которые мы называли "тазиками".
Ђккордеоны  были  тоже  запрещенными   после  войны  инструментами  и  очень
ценились.  Ћсобой  популЯрностью  пользовались  немецкие  "‚ельтмайстеры"  и
итальЯнские "‘кандалли", в основном трофейные, вывезенные с фронта.
     ’аким  образом, биржа была  и  подпольным магазином,  и  мастерской,  и
школой по  передаче ремесленных навыков. Љроме того, длЯ  менЯ, и длЯ многих
начинавших тогда  музыкантов  "биржа"  Явилась  в  каком-то  смысле и школой
жизни, и тот, кто прошел ее,  чувствовал себЯ в дальнейшем  более  уверенно.
€менно там Я научилсЯ основам мелкого ремонта саксофона, и обычно не доверЯл
свой  инструмент никому. …сли надо было заменить сгнившую подушечку клапана,
подклеить новые  пробковые пластинки,  регулирующие  зазоры  между  деталЯми
инструмента, закрепить постоЯнно отвинчивающиесЯ шурупчики, винтики и оси, Я
делал это  сам.  Џоэтому,  выезжаЯ  на гастроли,  Я  брал  с собой небольшой
ремонтный   набор,   состоЯвший  из   маленьких  отверток  и   плоскогубцев,
специального  клеЯ, запасных  подушечек, пробковых  и суконных  прокладок  и
многого другого. €сключение составлЯли те случаи, когда мой саксофон попадал
в  крупную  аварию,  как например в  Љазани, где Я, перед выходом  на сцену,
поскользнувшись  на  ступеньках  за  кулисами,  грохнулсЯ  вместе  с  ним  с
лестницы.  ЏадаЯ,  Я не стал, вопреки инстинкту  самосохранениЯ, подставлЯть
руки  под себЯ. ‘работал новый  инстинкт, согласно которому Я вытЯнул руку с
саксофоном  вверх,  пытаЯсь во времЯ падениЯ спасти  инструмент от удара. Ќо
ничего не вышло.  џ и сам получил ушибы, и саксофон, которому много не надо,
деформировалсЯ  от  удара  и  перестал  издавать  звуки.  ’огда  уж пришлось
отдавать его,  уже по  приезде  в  Њоскву, в  капитальный ремонт, настоЯщему
мастеру. Ђ концерт в Љазани пришлось отыграть тогда на чужом инструменте.
     -- -- -- -- -- -- -- -
     Њое первое знакомство с  абсолютно новым  саксофоном состоЯлось в  1958
году,  в период, когда  Я  только начинал играть и был завсегдатаем "биржи".
’огда Я училсЯ в Њосковском Ђрхитектурном институте  и был там руководителем
небольшого  студенческого  оркестра. € вдруг, впервые в истории, в  магазине
музыкальных  инструментов  на  Ќеглинной  улице,  прЯмо  рЯдом  с  "биржей",
поступили  в  продажу иностранные саксофоны.  џ не знаю, может быть до войны
такое  и  бывало,  но  в  послевоенные  годы,  когда саксофон  был  объЯвлен
вражеским  инструментом, он из официальной продажи был изъЯт. Ђ здесь еще  и
заграничный, правда, из  ѓ„ђ, фирмы "Weltklang", но зато <I>новый</I>. џ бросилсЯ в
магазин  и,  действительно, увидел на  витрине  отдела  духовых инструментов
красавец-саксофон,  лежащий   в  новом  футлЯре.  Џравда,  там  были  только
тенор-саксы, а  Я до этого играл на альте, хотЯ мечтал о баритоне. €х было в
продаже  всего  несколько штук  и  Я понимал,  что через  несколько дней  их
разберут, а следующего завоза  может никогда  и  не быть.  ‘тоил он довольно
дорого  по  студенческим меркам. ’аких денег  у  менЯ не было.  Њне пришла в
голову  мысль - обратитьсЯ  в  профком института, чтобы они, по безналичному
расчету,  приобрели  саксофон  длЯ  самодеЯтельности, которой  Я  руководил.
Ћбычно  в парткомах и профкомах сидели люди,  жившие по указаниЯм сверху,  и
поступавшие согласно тому, что печаталось в центральных газетах. Ћтношение к
саксофону, как к орудию вражеской идеологии, вбитое в сознание простых людей
еще в сталинские времена, в принципе пока не изменилось, хотЯ ”естиваль 1957
года  сделал свое дело,  многие начали все понимать и стали  притворЯтьсЯ. ‚
расчете  на  это Я и обратилсЯ в профком с такой крамольной просьбой. Љак ни
странно,  особого  сопротивлениЯ   Я  не  встретил,  и  решение  купить  длЯ
институтского  оркестра саксофон было  принЯто. Џри этом  все понимали,  что
покупают его лично мне. € вот наступил  момент, когда  Я вошел в  магазин  с
гарантийным письмом  от  института, выбрал  инструмент  и выписал  счет  длЯ
безналичной  оплаты. ‚се происходило как  в счастливом сне,  запах от нового
футлЯра,  блеск  от  девственно чистых поверхностей.  Џравда,  окончательное
счастье наступило  не  сразу.  Њундштук, прилагавшийсЯ  к  инструменту,  был
абсолютно  непригоден и пришлось срочно искать на "бирже" самодельную  копию
какой-нибудь  фирменной  модели,  типа"Berg Larsen", а также покупать трости
длЯ тенор-сакса у  известного подпольного мастера ’елЯтникова. Џервое  времЯ
вместо  удовольствиЯ  Я испытывал  сплошные  трудности,  поскольку  пришлось
переучиватьсЯ с альта на тенор. ‘ам инструмент оказалсЯ значительно больше и
тЯжелее  привычного  альта,  но главное,  - понадобилось  перестраивать  все
дыхание,  ведь  в  тенор-сакс  необходимо  вдувать гораздо больше воздуха. Ђ
поскольку  Я  тогда ничего не знал о том, как  правильно дышать при игре  на
саксофоне, экономЯ  воздух,  и не дуЯ, что есть мочи, то первое времЯ у менЯ
даже кружилась голова от избытка кислорода  в легких. ‚дыхал  Я воздух ртом,
прЯмо  в легкие, вместо того, чтобы использовать брюшную  полость, вдыхаЯ по
возможности через нос. Џомню, как первые годы, играЯ на саксофоне, Я надувал
щеки как лЯгушка, задыхалсЯ, становилсЯ красным как рак, пока  интуитивно не
понЯл,  что не прав. ‚ дальнейшем мое дыхание изменилось коренным  образом и
при  игре на саксофоне, и  в жизни. ‚  этом  мне очень  помогли самиздатские
книги,  посвЯщенные  древней  науке индийских йогов  о пранайЯме, правильном
дыхании. …ще  позднее  Я получил подтверждение своим  дыхательным приемам из
теории нашего ученого Ѓутейко.
     Ќу, а  тогда, в самом начале своей саксофонной  практики Я рьЯно взЯлсЯ
заниматьсЯ на новом  саксофоне, знаЯ, что теперь отступать некуда, ссылатьсЯ
на плохой инструмент, чтобы  оправдать отсутствие  хорошего звука, больше не
на что. ‡десь  Я хотел бы сделать чисто профессиональную врезку относительно
того, чем ЯвлЯетсЯ звук длЯ исполнителЯ на  духовом  инструменте.  ‡вучание,
хороший тембр саксофона, трубы  или  тромбона - это основа профессионального
мастерства. …сли у исполнителЯ <I>нет звука</I>, то все остальные качества - умение
быстро играть пассажи, знание гармонии,  умение  читать с  листа ноты  любой
сложности  - все это  никому не нужно, потому что не производит впечатление,
не звучит. Џоэтому  прежде  всего  необходимо выработать у  себЯ устойчивый,
профессиональный,  красивый  звук. ‘уществует  большаЯ  разница в  том,  как
приходит звук к исполнителЯм на разных видах  духовых инструментов. ‘аксофон
характерен  тем, что начинающему исполнителю довольно легко,  почти с первой
попытки,  извлечь  подобие нот и,  перебираЯ клапаны,  даже сыграть  простую
мелодию.  ќта кажущаЯсЯ простота нередко  вводит  в  заблуждение начинающего
саксофониста, который, не добившись хорошего звука, забрасывает упражнениЯ и
переходит к  исполнительской практике,  стремЯсь  играть  какую-то музыку, в
каком-нибудь составе. ’аким образом плохой, не поставленный звук фиксируетсЯ
и остаетсЯ надолго, если не навсегда. €збавитьсЯ от него, улучшить его после
того, как долго  играл с  неверным звукоизвлечением,  крайне  трудно. Ќо  не
менее  трудно начинающему  музыканту сдерживать  себЯ и  не  играть  никакой
музыки  до  тех  пор,  пока  не  поЯвитсЯ  правильный  звук.  Ќа  трубе  все
по-другому.   ’ам  длЯ  извлечениЯ  первого  звука  нужны  гораздо   большие
физические  усилиЯ. Ѓез помощи педагога, который  должен кое-что показать, и
не  натренировав мышцы  губ,  невозможно перейти к  исполнению даже  простых
гамм. ‘ама специфика  трубы  или  тромбона заставлЯет исполнителей  на  этих
инструментах сперва  овладевать  звуком, а  это процесс очень  трудоемкий  и
продолжительный  Џоэтому   среди  саксофонистов   гораздо  больше   людей  с
некачественным звуком, чем среди трубачей или тромбонистов.
     ‚се саксофонисты моего поколениЯ, начинавшие играть в послевоенные годы
были самоучками, поскольку класс саксофона просто отсутствовал в музыкальных
учебных   заведениЯх   любого   уровнЯ.   €  у   большинства   отечественных
саксофонистов того времени,  игравших  в  ресторанах, на  танцплощадках и  в
эстрадных   оркестрах,  был  специфический,  "нефирменный"  звук,  с  мелкой
вибрацией, квакающими подъездами к каждой ноте, неустойчивый и некрасивый по
тембру,  "тухлый",  как мы  говорили. „лЯ менЯ, как и длЯ  небольшой, группы
саксофонистов, нацеленных  только на "фирменное" звучание, образцом был звук
—арли  Џаркера на  альте,  ‘онни  ђоллинза  на  теноре, „жерри  Њаллигана на
баритоне. Џозднее длЯ менЯ образцом альтового звука стал „жуллиан Љэннонболл
ќддерли, а тлЯ тенористов - „жон  Љолтрейн.  Ќо, просто слушаЯ,  и  подражаЯ
своему  кумиру,  получить хороший звук  не  удавалось.  Ћн как  был,  так  и
оставалсЯ тухлым. „лЯ менЯ  это было мучительной проблемой многие  годы, тем
более,  что  Я с самого начала, впервые  взЯв  в  руки инструмент,  пошел по
неверному пути, и начал играть  по "халтурам", многого не умеЯ. Љогда ко мне
попал тот  самый новенький "Weltklang", Я  уже  имел почти годовую  практику
игры  на альт-саксофоне, закрепив  все  возможные пороки,  свойственные  длЯ
самоучки  -  неправильное  звукоизвлечение,  неправильную  постановку рук на
клапанах, неверное представление  об аппликатуре. •орошо, что Я хоть вовремЯ
понЯл это и не считал себЯ мастером, как это нередко происходит с новичками.
Ќо лень, нежелание тратить времЯ на скучные упражнениЯ, к джазу отношениЯ не
имеющие, принесли свои плоды - ничего  "фирменного" не  получалось.  Џолучив
новый инструмент, Я решил начать заниматьсЯ звуком  и техникой. “ нас дома в
библиотеке  моей  мамы  Я нашел  довольно много  классических  нот  учебного
характера,  пособий  по сольфеджио,  упражнений  длЯ фортепиано типа  этюдов
ѓедике, инвенций Ѓаха и  тому подобного. •отЯ они не были предназначены  длЯ
саксофона, Я  использовал их в своих целЯх, чтобы научитьсЯ играть не только
музыку из головы, но и по нотам.  ќто были первые попытки приобрести обычный
академический профессионализм самостоЯтельно.  Ќо играЯ все  эти  далекие от
джаза упражнениЯ, Я чувствовал,  что  как  джазмену мне  это дает не так  уж
много.  € тем более  не  способствует улучшению тембра моего саксофона. ‹ишь
позднее, когда у  менЯ поЯвилсЯ  магнитофон "џуза  5" с тремЯ  скоростЯми, Я
стал применЯть методику, при которой  импровизации —арли Џаркера, записанные
на  пленку,  воспроизводились  в два раза  медленнее и списывались в  нотную
тетрадь.   Њедленное  воспроизведение  позволЯло  расшифровать  молниеносные
пассажи великого мастера, которые вначале казались просто  недосЯгаемыми. €з
этих списанных нот и делались упражнениЯ, которые игрались сперва  медленно,
а потом доводились  до  настоЯщего темпа.  ’акие  занЯтиЯ имели колоссальное
значение. ‚месте  с пассажами —арли Џаркера  подсознательно усваивалсЯ тембр
его саксофона, акцентировка фраз, ритмические  особенности исполнениЯ и даже
дыхание.  Ќо  это  пришло позже,  в  60-е  годы.  Ђ  пока Я  был  начинающим
саксофонистом,  студентом архитектурного института и менЯ ждала  поездка  на
–елину, в Љазахстан.


        –…‹€ЌЂ
     ‹етом  1958 года всех  студентов второго  курса нашего ‚“‡а отправили в
обЯзательном порЯдке на  –елину. Ћтлынивание  было равносильно отчислению из
института.  Ќе  поехали  лишь  те,  у  кого были  на  то  веские  основаниЯ,
подкрепленные справками, или  "блатные", то  есть  дети каких-нибудь  особых
родителей.  ’ак Я стал одним  из  первых  целинников, проведЯ около  четырех
месЯцев  в Џавловском  зерносовхозе, занимавшем  площадь  чуть  ли  не  трех
Ѓельгий. ‚се происходило так, как можно увидеть сейчас в кадрах кинохроники.
’олпы комсомольцев-добровольцев  на вокзале, счастливые лица, песни, музыка,
энтузиазм, неподдельнаЯ  вера в  светлое будущее, вагоны-теплушки. ‚месте со
студентами в поезде отправлЯлись туда и настоЯщие целинники, то есть те, кто
собиралсЯ  остатьсЯ  там  на  всю  жизнь. Њне,  городскому  пижону  это было
непонЯтно, но  на короткий срок Я решил поехать  со  всеми и даже не пыталсЯ
"сачкануть" при  помощи какой-нибудь справки,  тем более, что Я брал с собой
свой новый саксофон, чтобы заниматьсЯ. Џребывание на –елине дало мне многое.
џ  увидел там  истинный  трудовой порыв тех, кто  собирал гигантский  урожай
зерна - трактористов, комбайнеров, шоферов. џ видел этот урожай, лежавший  в
виде  бесконечных буртов  зерна  на  земле. Њы  пытались спасать  это бурты,
перелопачиваЯ их с  места  на место, чтобы они не "сгорели"  под собственным
весом. Њы  понЯли,  покидаЯ –елину в  октЯбре месЯце, когда там уже началась
зима,  что весь этот урожай, о котором зерносовхоз очевидно уже отрапортовал
стране, полностью пропадет, так как хранить его пока негде. €менно на –елине
Я  еще   раз  получил  веские  подтверждениЯ   моей  неприЯзни  к  советской
пропаганде, ко всей этой лживой помпезности. Ђ изумлЯтьсЯ тогда было отчего.
‚едь  мы своими глазами видели  масштабы  этих потерь,  потерь человеческого
труда, энтузиазма, веры, зерна.  Џомимо работы с зерном мы пытались поначалу
что-то строить  там, какое-то зернохранилище, коровник. ‚се это было брошено
недостроенным и  пропало.  „аже  у самых  инфантильных  и  равнодушных ребЯт
пребывание на –елине оставило чувство какой-то нелепости.
     Ђ  если  говорить  о  положительных  последствиЯх этой поездки, то  все
трудности,   с  которыми  нам  пришлось  там  столкнутьсЯ,  дали  богатейший
жизненный опыт, неоценимый длЯ жителЯ города.  ‘амо ощущение оторванности от
цивилизации,  нахождение в черноземной пустыне  без деревьев или кустиков на
сотни километров вокруг сильно обогатило гамму  доступных  нам  переживаний.
‘перва непереносимаЯ жара,  позднее - морозы, подкреплЯемые постоЯнно дующим
в одном направлении и  с  одной  силой ветром. Ќе прекращавшийсЯ свист ветра
навевал  непреодолимое   чувство   тревоги,   от  которого  невозможно  было
избавитьсЯ  волевым  усилием,   когда  ты  разумом  прекрасно  понимал,  что
оснований  длЯ тревоги нет никаких.  ЏостоЯнное  ощущение голода, счастье от
банки сгущенки,  завезенной  в  местную  лавку, отсутствие  кроватей  и даже
матрацев,  спанье  на  земле  под   общим  одеЯлом,  вынужденное   безделье,
сменЯющеесЯ авралом, проЯвление  истинных человеческих  качеств тех, кто был
рЯдом. <a href="photo/101.jpg">”ото 1</a> <a href="photo/103.jpg">”ото 2</a>
<a href="photo/054.jpg">”ото 1</a>.
     ‘аксофон был длЯ менЯ просто спасением  в этих условиЯх. ‘ наступлением
темноты,  а  она в  тех местах просто абсолютнаЯ, делать в мазанке без света
было нечего. ’огда Я уходил и начинал заниматьсЯ.  Њест  длЯ  занЯтий у менЯ
было  два.  Ћдно, поблизости  от нашего домика,  представлЯло  собой  пустую
брошенную  цистерну, неизвестно как попавшую сюда. ‘ большим трудом и не без
помощи     кого-нибудь    из     друзей,    Я    забиралсЯ    внутрь,
<a href="photo/107.jpg">садилсЯ там  на  Ящик и начинал играть</a>. Џри этом  Я
испытывал колоссальное  удовольствие  от  своего звука,  который  приобретал
идеальные свойства в цистерне, благодарЯ отражению от массы металла. ќто был
небольшой самообман, но он стимулировал мой энтузиазм. џ мог, если позволЯло
времЯ,   сидеть   и   играть   там   часами.   “   менЯ   был   там   и
<a href="photo/104.jpg">помощник,    студент</a>    с    нашего    курса
<a href="photo/106.jpg">†енЯ  Љулага</a>. “знав, что Я беру на –елину саксофон,
он взЯл  с  собой малый  барабан и тарелку, чтобы аккомпанировать мне. Ћн не
был барабанщиком, и даже не играл в самодеЯтельном институтском ансамбле, но
страстно  любил музыку и хотел научитьсЯ играть.  Љогда  Я заканчивал играть
свои упражнениЯ,  сидЯ в цистерне, он  залезал ко мне  со  своим барабаном и
тарелкой.  Џосле этого мы начинали играть джаз вдвоем. Ћн держал ритм, играЯ
по  тарелке,  а  отдельные  сбивки исполнЯл  на  малом  барабане.  ЏолучалсЯ
небольшой концерт длЯ всех желающих,  которые  располагались снаружи, вокруг
цистерны и слушали.  ’ак как других развлечений, не считаЯ карт, шахмат  или
разсказываниЯ анекдотов, там не было, то большинство "целинников" собирались
и слушали нашу игру в независимости от степени любви к джазу.
     ‡атем Я нашел еще одно место длЯ занЯтий. ќто  было громадное помещение
недостроенного  зернохранилища  с   высокими   бетонными  стенами,  но   без
перекрытий.  Ћно находилось  на приличном  расстоЯнии от  нашего домика. ќто
менЯ и  устраивало,  так  как  иногда  необходимо  было  играть  то,  что не
предназначено  длЯ  постороннего  уха,  то  есть  скучные пассажи,  которые,
вдобавок,  еще и не выигрываютсЯ, не получаютсЯ. ‚ светлое времЯ  суток  или
при полной луне Я удалЯлсЯ к  этому зернохранилищу и играл там, уединившись,
стоЯ между  бетонных стен, которые  тоже  здорово резонировали,  значительно
улучшаЯ мой звук. Ќа –елине  Я настолько привык к этому своему  искусственно
улучшенному звучанию, что был неприЯтно удивлен, обнаружив уже в Њоскве, что
далек от идеала, что  на  самом  деле  звук  мой так и осталсЯ "ватным", что
фирменной  жесткости  в нем  особенно не прибавилось. Љак выЯснилось гораздо
позднее, на саксофонах фирмы "Weltklang" получить настоЯщий звук практически
невозможно,  поскольку  они сделаны  из  очень  плохого  металла.  Ќе  даром
саксофоны  этой  фирмы  получили  среди  профессионалов  прозвище  "тазики".
Џоэтому, поиграв на своем "тазике"  года два, Я сдал его  обратно в профком,
вернее,  передал  одному  из  участников  самодеЯтельного  оркестра,  а  сам
вернулсЯ  обратно  на   альт-саксофон,  купив  себе   на  "бирже"  довоенную
развалину, но профессиональной модели.
     Ќас  задержали на  –елине до глубокой осени.  ‚ Њоскве шли дожди, а там
уже наступила  настоЯщаЯ  зима,  выпал  снег,  ночами  были  сильные морозы.
Џоскольку никто из нас не взЯл с  собой теплой одежды, думаЯ, что нас вернут
обратно  к  началу  учебного  года, возникли проблемы.  Ќа месте нам  выдали
ватники  и резиновые сапоги, но этого было недостаточно.  ’огда наш институт
прислал большое количество  старых  байковых одеЯл,  которые предназначались
длЯ  укрываниЯ  по  ночам.  Ќо  мы использовали  их иначе. „евочки,  умевшие
обращатьсЯ с  ножницами  и  иголкой с  ниткой,  скроили нам из одеЯл  нечто,
напоминавшее мексиканские пончо, накидки с дыркой длЯ головы. Љроме того, мы
смастерили себе теплые головные уборы  из обрезков  одеЯл, очень смахивавшие
на  шапочки  длЯ  заключенных.  ‚  таком  виде  мы  и  ходили  по бескрайней
заснеженной пустыне, иногда не знаЯ,  чем себЯ занЯть. Ћдному  из  студентов
бабушка  умудрилась  прислать из Њосквы посылкой ватное одеЯло невообразимых
размеров.  Џод  ним  умещалось несколько  человек, в  том числе  и Я.  ‘пали
одетыми во  все, что было.  “тром  вылезать из-под  одеЯла было мужественным
поступком. ‘наружи стоЯла бочка с водой, котораЯ за  ночь покрывалась коркой
льда, так что первый, кто вставал, пробивал маленькую прорубь, чтобы умытьсЯ
и почистить зубы. …сли работы в этот день не было, то некоторые из нас так и
не вставали  подолгу,  продолжаЯ лежать в оборудованной берлоге,  не приводЯ
себЯ в порЯдок. ќтот короткий жесткий опыт пребываниЯ в трудных условиЯх дал
мне  очень много. џ на себе прочувствовал, каково было тем, кто воевал,  кто
мотал срок  в  ѓ“‹Ђѓе.  Џозднее,  в  60-е  годы,  когда  Я работал  во  ‚Ќ€€
’ехнической эстетики, мне  пришлось  общатьсЯ  с  представителЯми  советской
интеллигенции, отсидевшими в сталинских лагерЯх. Ќекоторые из них  старались
никогда  не вспоминать  о  том, что им пришлось пережить. Ќо были такие, кто
постоЯнно,  при  любом  случае переходил  к воспоминаниЯм о ѓ“‹Ђѓе.  џ помню
человека по фамилии ’ойтельбаум, который был до войны одним из руководителей
крупнейших  строек  металлургической промышленности, типа  Њагнитки, и попал
под  репрессии  как враг  народа,  просидев  шестнадцать  лет.  ’о,  что  он
рассказывал мне  о  происходившем  в  этом аду, не  укладываетсЯ в  сознании
человека, никогда не  переносившего хоть что-либо подобное. Ћдна  из простых
истин, которую Я узнал из таких рассказов, сводилась  к тому, что в условиЯх
бараков,  холода и голода,  не говорЯ об  издевательствах и пытках, там, где
люди  умирали как мухи,  выживали те, кто  не прекращал чистить зубы  каждое
утро, несмотрЯ на  кажущуюсЯ  бессмысленность такого занЯтиЯ. € еще выживали
те, кто работал в похоронных командах. ‚споминаЯ свой короткий опыт жизни на
–елине,  Я  смог, как  мне кажетсЯ, оценить  ту пропасть,  котораЯ разделЯет
жизненный опыт обычных людей, живущих на свободе, и тех, кто побывал в зоне,
особенно - в сталинские  времена. Ќа блатном Языке  эту разницу очень просто
выразить  двумЯ  противоположными  понЯтиЯми  -  "зэки"  и "фраера". ‡эк  по
сравнению  с  фраером  - это  человек,  обладающий  дополнительным жизненным
опытом, особой  приспособлЯемостью, позволЯющей  выживать и  существовать  в
сложных  условиЯх. Џо сравнению с ним  фраер - это  изнеженное  и не  всегда
приспособленное  к жизни существо, вызывающее, в лучшем  случае,  сожаление.
‘транно,  но  люди,  долгое времЯ  прожившие в зоне, попадаЯ на  волю, в мир
фраеров, не могут вписатьсЯ в их ритм и правила жизни и интуитивно стремЯтсЯ
обратно. ’аков  парадоксальный опыт. џ не зрЯ коснулсЯ этой темы,  поскольку
событиЯ после  перестроечных  лет навели  менЯ на  некоторые  сопоставлениЯ.
Љогда  в  конце  80-х  у  менЯ,  как  и  у  всех  советских людей  поЯвилась
возможность беспрепЯтственного  выезда за границу и более трезвого сравнениЯ
жизни нашего общества и  западного, мне пришло  в голову, что  мы, советские
люди,  прожившие  всю жизнь  в  условиЯх дефицита еды и  товаров, отсутствиЯ
информации, свободы  слова и передвижениЯ, свободы вероисповеданиЯ и многого
другого, и жившие,  как  нам  казалось, неплохо,  то есть прожившие жизнь не
зрЯ, - мы уподобились зэкам. „лЯ нас население стран с западной демократией,
с экономической и политической свободой и прочими радостЯми -  это настоЯщие
фраера.  џ  понЯл,  насколько  легче  во  многих  отношениЯх  жилось  всегда
гражданам тех  же  ‘оединенных  татов  Ђмерики  по  сравнению  с советскими
людьми. ЃываЯ в  Ђмерике  и приглЯдываЯсь  к людЯм,  которых встречал там, к
нормальным, честным и трудолюбивым гражданам,  доброжелательным, верующим  и
слегка ограниченным в смысле  круга  интересов, Я мысленно спрашивал себЯ, а
смогли  бы они достичь своего благополучиЯ, живЯ в наших условиЯх где-нибудь
в 60-е или 70-е годы ( не  говорЯ про конец 30-х ),  где  ничего нельзЯ, где
лучше ничего не делать и ничего не иметь? ЃываЯ на ‡ападе, Я нередко  ощущал
себЯ типичным зэком по сравнению с местными фраерами. €  еще Я почувствовал,
что мне  из родной "зоны"  никуда  не  хочетсЯ,  здесь мне  все  известно  и
привычно.  Ђналогично, Я прекрасно  понимаю  всех  этик стариков  и  старух,
выходЯщих  с плакатами ‹енина  и  ‘талина  на демонстрации, требуЯ  возврата
старого режима. ќти люди слишком долго прожили в зоне. Ќовый  строй, другие,
фраерские законы  им не нужны. ‚ новом мире надо  отвечать  за себЯ  самому,
надо зарабатывать на  хлеб своим  трудом, а не  надеЯтьсЯ на гарантированную
пайку. €  еще  не надо  забывать, что  в  зоне  есть  не  только  зэки.  ’ам
приспособилась  жить  громаднаЯ  армиЯ  тех,  кто  этих зэков  охранЯет, кто
властвует над ними, в чьих руках находЯтсЯ  их  судьбы. ќто ‚Ћ•ђа во всех ее
проЯвлениЯх,   категориЯ    людей,   развращеннаЯ   сталинскими    правилами
столкновениЯ уголовников с политическими, беспредельной властью. ‘ крушением
режима  эта  армиЯ  работников  ѓ“‹Ђѓа потерЯли  былую  власть,  котораЯ  не
сравнима ни с каким материальным благополучием, да его у них и не  было, они
и сами жили  не намного лучше зэков.  Ќо зато при шаге влево или шаге вправо
могли  безнаказанно  стрелЯть.  ‘юда же  Я  отношу  еще одну  армию граждан,
прилепившихсЯ  к мелкой партийно-бюрократической  власти,  дававшей какие-то
привилегии в виде пайков, загранпоездок, разных талонов и купонов и такой же
мелкой  власти  над  другими. ‚  отличие от  узкой  верхушки,  сохранившей и
начальственный статус  и материальные  блага,  эти  потерЯли  все.  Џоэтому,
вместе со своими зэками они тоже хотели бы вновь оказатьсЯ в зоне, то есть в
нашем   социалистическом  прошлом.   …сли  масса  желающих  этого   окажетсЯ
достаточной, чтобы, играЯ по новым демократическим правилам, обнаружить свои
преобладающие  предпочтениЯ,  то  Я  не  исключаю,  что  ђоссиЯ  вернетсЯ  к
привычной прежней формации, но на этот раз уже не надолго, в форме фарса.
     Ћднако, всему приходит конец. Ќас, студентов Њосковского архитектурного
института вместе  со  студентами  других ‚“‡ов  страны  отправили  по домам,
продолжать  учитьсЯ. Џеред отъездом  местное целинное  начальство приехало с
мешком  медалей "‡а освоение целины",  которые  раздали всем без исключениЯ.
’ак Я стал орденоносцем первый и последний раз в жизни. Ћбратно  мы ехали  в
нормальных купированных  вагонах, с  матрацами и бельем, которое  показалась
роскошью, настолько  мы одичали. ‚ дороге Я впервые столкнулсЯ тогда с таким
видом предпринимательства, как торговлЯ всЯкими запрещенными вещами, котораЯ
осуществлЯлась  людьми,  прикидывавшимисЯ  глухонемыми.  ’акой  концентрации
глухонемых  Я  не  мог себе представить.  ‡а  двое с  лишним  суток пути они
постоЯнно  ходили  по  вагонам,  предлагаЯ  различную  фото- и  типографскую
продукцию. Ћни входили в купе, оставлЯли  на столе пачки  с фотографиЯми или
текстами и уходили,  даваЯ возможность  ознакомитьсЯ с материалом.  —его там
только не было - и  открытки лирического содержаниЯ,  и  сонники, и гаданиЯ.
Џорнографии  тогда  еще не  предлагали,  она поЯвилась гораздо позднее.  €дЯ
обратно по вагону, "глухонемые" собирали товар или  деньги. џ не удержалсЯ и
купил несколько замечательных образцов фото-китча на любовные темы. ’ам были
задумчивые  девицы  с дореволюционной внешностью и обЯзательнаЯ  надпись  от
руки  типа: "Ћдно  сердце  Я  имею,  и  то  дарю  его  тебе". €ли парочка  -
красавица-дэвушка  и красавец-грузин,  и надпись с ошибками "Ћткин  мой друг
минутную  печал,  люби  менЯ  с  той  же  старой  силой".  Ќекоторые  детали
фотографий были  подкрашены  анилиновыми  красками. џ был  крайне  счастлив,
приобретЯ эти  раритеты. Љогда Я  слышу  высокопарные рассуждениЯ о том, что
такое интеллигенциЯ, часть ли это народа или это то, что не входит в понЯтие
"народ", тем более - "простой народ", то  Я знаю точно, что те, кто покупает
такие  открытки на юморе - это интеллигенциЯ, а те,  кто на полном серьезе -
это  народ. Љ  счастью,  Я сохранил  некоторые образцы  этого китча  50-х  и
привожу их здесь в качестве  иллюстраций. <a href="photo/127.jpg">”ото 1</a>
<a  href="photo/128.jpg">”ото  2</a> <a href="photo/129.jpg">”ото  3</a>
<a href="photo/130.jpg">”ото 4</a>.
     –елина дала  мне очень много  и  по части уважениЯ к физическому труду.
€з-за нелепости организации нашей трудовой деЯтельности там, а нас постоЯнно
кидали с  одной  работы на  другую, мне  пришлось ознакомитьсЯ с несколькими
профессиЯми. Њы сами делали саман - сырой кирпич из местной глины, смешанной
со всЯким мусором. Њы научились класть из него  стены длЯ коровника. Ћсвоили
примитивные плотницкие приемы  при постройке того  же коровника. Ћднажды нас
попросили помочь местным  пастухам обработать огромное  стадо коров и быков.
Љаждой скотине надо было сделать какую-то прививку и поставить клеймо. ‘тадо
загнали  в  коровник  и   выгонЯли  животных  по  одному  через  специальный
пропускник  типа  маленькой  клетки, где деватьсЯ было  некуда.  Њы  зашли в
коровник  вместе со стадом  и должны  были  подтаскивать животных к  выходу.
Љоровы,  с  которыми проделывали  эту  болезненную  процедуру,  естественно,
издавали тревожные вопли, так что в стаде  началась паника и чтобы подтащить
следующее животное к выходу,  надо  было гонЯтьсЯ за ним по коровнику вдвоем
или  втроем,  пытаЯсь  ухватитьсЯ  за рога  и  за хвост. ’олько  так скотина
поддавалась. ‘перва  Я даже пожалел,  что ввЯзалсЯ в эту авантюру, поскольку
стадо состоЯло не только из коров и телок. ’ам были и быки разного возраста.
‚  других  условиЯх, где-нибудь  в  деревне Я обычно  обходил этих  животных
стороной - как бы не пырнуло рогом. Ђ здесь мы сами начали  набрасыватьсЯ на
бедных животных, хватать за рога, крутить хвосты и тащить к выходу. „овольно
скоро стало Ясно, что в  условиЯх паники даже у быков пропала агрессивность,
осталсЯ  только страх.  Ђ иначе бы нас  там  моментально изуродовали.  Љогда
коровник опустел, мы почувствовали колоссальную гордость.  Њне было приЯтно,
что  Я,  откровенный  московский  интеллигент  смог проделать эту  непростую
работу.
     …сли уж вспоминать  студенческие  годы, проведенные в  двух  московских
вузах,  Њ€‘€  и  Ђрхитектурном,  то  за  времЯ  ежегодных летних  "практик",
входивших  в  учебное расписание,  мне пришлось  поработать  и  грузчиком на
силикатном  заводе, и сварщиком, и кровельщиком, и каменщиком, и прорабом на
строительстве  нового  корпуса  газеты  "Џравда" у ‘авеловского вокзала. „лЯ
менЯ это было действительно практикой, но не только в прЯмом смысле освоениЯ
разных  профессий. ѓораздо  важнее  были  психологические  последствиЯ  этих
летних  хождений  в совершенно  другую  жизнь,  в жизнь тех  людей,  которые
ЯвлЯлись  моими  классовыми  антиподами, с которыми приходилось сталкиватьсЯ
лишь     в      транспорте     и      на     улице,     которые     казались
агрессивно-недоброжелательными к пижонам и интеллигентам вроде менЯ. ђаботаЯ
вместе  с простыми трудЯгами, не имевшими  ни малейшего понЯтиЯ о культурных
ценностЯх людей моего круга, Я научилсЯ  не злитьсЯ на  них, Я постаралсЯ не
презирать  малообразованных  людей.  Ђ ведь такое  отчуждение  и  составлЯет
основу классового антагонизма. џ не могу утверждать, что полностью избавилсЯ
от  этих неприЯтных  переживаний. €  по сей  день,  когда  Я  сталкиваюсь  с
агрессивным жлобом, внутри  поднимаетсЯ классоваЯ  гордость интеллигента, но
ее  можно  подавить  сознательно  и  выйти  из  неприЯтной  ситуации  массой
способов, чаще всего - на юморе.


     <B>ЊесЯц в деревне
     ‹етом  следующего  1959 года  Я  решил отправитьсЯ  отдыхать  в  глухую
русскую  деревню,  чтобы  побыть  на  природе,  а  заодно   позаниматьсЯ  на
саксофоне. ЏоЯвилась у менЯ в те годы непреодолимаЯ тЯга  к русской деревне,
желание  пожить среди простых людей,  поесть  простой  пищи, попить  парного
молока. ‚ этом было  какое-то  противоречие,  поскольку с детства  Я  рос  с
сознанием  городского  мальчика,  да  еще  и интеллигента.  „аже  в  простой
дворовой среде отношение к колхозникам и работЯгам было  Явно отрицательным.
…сли надо  было обидеть кого-то,  то часто употреблЯлась  фраза: "Ќу  ты,  -
колхоз  !", в ходу были шутки  типа - "’ормози лаптЁй, дЯрЁвнЯ  близко!".  Љ
рабочему классу  презрение шло  не столько от дворовых умников,  сколько  от
блатных, не собиравшихсЯ  "ишачить"  никогда. Ќо  когда  Я  стал  студентом,
большим пижоном и снобом,  во мне  неожиданно проЯвились какие-то врожденные
инстинкты, оставшиесЯ от  предков,  особенно по  линии отца.  ђешив провести
часть каникул в деревне, Я сел на междугородней станции в  автобус "Њосква -
Ќовгород"  и  ранним утром,  не  доезжаЯ  километров  двадцать  до  ‚еликого
Ќовгорода, вышел из него в одной из приглЯнувшихсЯ мне деревушек. ЏопросилсЯ
в первый попавшийсЯ дом и  поселилсЯ там со  своим саксофоном. џ  оказалсЯ в
деревне, где не было электричества и радио,  где советскаЯ  власть почти  не
чувствовалась,  там  просто  жили.  †ивЯ  в  этой  деревне,  Я  узнал  от ее
обитателей массу  неожиданных вещей, которые тогда в моем сознании просто не
укладывались.  ‚  частности, о том, что  во времЯ войны там стоЯли  немецкие
войска,  но  военных действий  там  практически  не  было. Џоэтому  немецкие
солдаты  страшно боЯлись провинитьсЯ, так  как за  нарушениЯ  дисциплины  их
отсылали на действующие фронты. ‘ населением деревни у оккупантов были самые
мирные  отношениЯ.  ‚ каждом  доме  жили солдаты,  которые даже помогали  по
хозЯйству. …сли  приставали  к  бабам  или  мародерничали,  то,  как это  ни
странно, можно было пожаловатьсЯ, и виновный оказывалсЯ  на  фронте. ‚ лесах
были  партизаны  из  тех,  кто  не мог  оставатьсЯ в  деревне,  коммунистов,
колхозных  активистов.  Ќо в  этой  местности,  согласно  рассказам  жителей
деревни, они ничего против немцев не предпринимали,  поскольку в этом случае
были бы  расправы  с мирным населением.  Ћни  приходили  в деревню  к  своим
родственникам  тайно, по  ночам,  за продуктами.  €м  все давали, но умолЯли
ничего не делать. Ќемцев,  с другой стороны, тоже устраивала такаЯ спокойнаЯ
жизнь и они особенно  на партизан не охотились. ЊенЯ тогда страшно  поразили
эти рассказы, настолько они не соответствовали сложившемусЯ образу фашистов,
да и всей, известной нам, истории партизанской войны. џ удивилсЯ еще и тому,
как смело, не боЯсь попасть в лагерЯ, рассказывали мне обо всем этом простые
бабы и мужики. ‚  общем, деревнЯ оказалась  глухой, что и надо было. џ начал
регулЯрно ходить  в лес, правда с  опаской, поскольку менЯ предупредили, что
здесь  такие  дремучие  леса  и так легко  заблудитьсЯ, что  лучше далеко не
забредать.  Ћдин  раз Я действительно потерЯл дорогу  и, если  бы не солнце,
обратно бы не  вышел. Ќо главное, Я мог спокойно заниматьсЯ  на саксофоне. ‚
Њоскве  такой возможности у  менЯ почти не было,  Я обЯзательно  кому-нибудь
мешал. ‡десь же до менЯ не  было дела никому. Њестные мужики однажды сказали
в шутку, что этой штуковиной неплохо бы на охоте приманивать уток, на том их
реакциЯ  на  саксофон и ограничилась. ‘о временем, познакомившись поближе  с
небольшим  населением  деревни,  Я  стал даже  принимать участие в  вечерних
компаниЯх  с  выпивкой   самогона,  белесой  мутной  жидкости,  без   запаха
спиртного,  но с  каким-то странным неприЯтным вкусом. ‘амогон  пилсЯ  очень
легко и  на голову не действовал, но  зато  встать из-за  стола и пройти два
шага   оказывалось   невозможным,   ноги  становились  абсолютно  ватными  и
бесчувственными. ‘идЯ с деревенскими мужиками за выпивкой, беседуЯ на разные
темы,  Я  пыталсЯ  понЯть этих людей, чтобы  изжить  в себе  это  неприЯтное
чувство  превосходства.  Њне стало  Ясно одно - между мной и ними пропасть в
смысле  знаний, образованности. Ћни живут  в другом информационном поле или,
как  говорЯт  ученые,  континууме.  Ќо  это  ничего  не  менЯет. ‚  их среде
человеческие качества остаютсЯ  неизменными.  ‡десь Я  встречал хитроватых и
вороватых    мужичков   с   плебейскими    наклонностЯми,    завистливых   и
недоброжелательных.  ‡десь   же  мне  посчастливилось  наблюдать   крестьЯн,
особенно  среди пожилых, обладавших  врожденным благородством души,  которое
приписываетсЯ   исключительно   потомственным  аристократам.  ’аких  цельных
характеров,  таких  положительных  во  всех отношениЯх  личностей в условиЯх
большого города отыскать сейчас гораздо труднее.
     ‚ этой деревне со мной  произошло событие, вновь  всколыхнувшее  во мне
патриотизм. Љилометрах в  полутора  от  моей деревни,  на шоссе  Ќовгород  -
Њосква, находилась автозаправочнаЯ станциЯ вместе с магазинчиком и  кафе. …е
построили  недавно,  в  соответствии с  организацией  в ‘‘‘ђ  международного
автотуризма.  Џосле  фестивалЯ 1957  года в  железном  занавесе приоткрылись
какие-то  дверки, главным  образом  - с той  стороны.  —ерез финскую границу
иностранцы на машинах попадали в ‹енинград, затем ехали в Ќовгород, в Њоскву
и еще дальше. Ќо об этом тогда мало кто знал. џ частенько ездил на хозЯйском
велосипеде  в магазинчик при авто заправке  за пивом.  Ќо  однажды,  приехав
туда, Я увидел, что рЯдом с магазинчиком стоит красный "жучок" "Volkswagen",
а  в кафе сидЯт за стойкой молодаЯ  пара иностранцев. Њне страшно захотелось
устроить хэпенинг.  „ело  в  том, что  Я, находЯсь в  деревне, носил одежду,
взЯтую у хозЯина дома - ватник, кепку  и резиновые  сапоги. Ѓез всего  этого
было бы просто невозможно ходить по болотам и лесам. џ был  тогда достаточно
щуплым,  а  в  этом  облачении выглЯдел  простым  деревенским  мальчиком.  Љ
сожалению, английским  Языком  Я  владел  плохо, но не настолько,  чтобы  не
начать разговор с иностранцами. Љогда Я обратилсЯ к ним  с вопросом, кто они
и откуда, выЯснилось,  что  девушка - американка, а ее boyfriend -  немец из
”ђѓ, что они нанЯли машину и путешествуют  с  целью увидать  ‘оветский ‘оюз.
Ћни  очень вежливо и доброжелательно пошли на  контакт, принЯв менЯ за юного
аборигена. ’огда Я спросил,  любЯт ли они джаз, Ђмериканка, опешив, сказала,
что конечно да,  а немец,  как Я понЯл не очень то его знает, но,  как и все
современные  люди, конечно любит. Џосле этого  Я начал  свой психологический
эксперимент   с   американкой.   ЏомнитсЯ,   Я   сходу   задал   ей   сугубо
квалифицированный  вопрос  по поводу того,  как она соотносит  гармонические
нововведениЯ ’елониуса Њонка и •ораса ‘ильвера. Ћна  не поверила своим ушам.
„лЯ нее  началсЯ простой сюрреализм. “слышать такой вопрос из уст аборигена,
в лесной глуши, в дикой стране,  какой тогда представлЯлась советскаЯ ђоссиЯ
жителЯм ‡апада, было чем-то нереальным.  “же понЯв  все заранее, Я продолжал
сыпать вопросами,  знаЯ, что американка  гораздо меньший специалист в джазе,
чем Я. Ћни оба так были удивлены всем этим, что Я решил сжалитьсЯ над ними и
раскрыл  карты,  объЯснив,  что  Я  не  деревенский  мальчик,  а  московский
студент-архитектор, джазмен, и здесь - на отдыхе. ’ем не менее, их изумлению
не было  предела. Љогда  Я стал  расспрашивать американку  о  своем  любимом
„жерри Њаллигане, выЯснилось, что ничего особенного  она о нем рассказать не
может, хотЯ ей  известно  это  имЯ  и  она  однажды была  на его концерте  в
Ќью-‰орке.   Џосле  этого  Я  начал  их  тихо  презирать.  ђешив  добить  их
окончательно, Я назначил им встречу в Њоскве в удобное длЯ всех времЯ. ’огда
на  Ќеглинке,  за Њалым  театром,  еще  был  ресторан "Ђрарат"  с прекрасной
восточной кухней. ‚от туда-то Я  и пригласил своих  новых знакомых  с  одной
только  целью  -  продемонстрировать  широту  русской души.  Њне  захотелось
накормить  их  так, как они  еще не ели  в  своей жизни,  чтобы  потом долго
вспоминали Њоскву. ’ак оно и вышло. џ думаю, что эти поедатели гамбургеров и
хот-догов никогда раньше не ели столько икры, не  пробовали  теплого лаваша,
армЯнской бастурмы и суджука, цицмата, цыплЯт табака, шашлыков, коньЯка "Љ‚"
и много другого. ЌаблюдаЯ за тем, какое  удовольствие получают  мои гости от
всего великолепиЯ кавказско-московской кухни, Я почувствовал, что мне ничего
от  этих  иностранцев  не надо.  џ  понЯл,  что  если  попрошу  у  них  хоть
что-нибудь,  подарить  или продать, то  испорчу все впечатление  от  данного
момента,  если не  от страны. џ почувствовал себЯ  патриотом,  а главное,  Я
понЯл, что отнюдь не  все иностранцы умнее и культурнее нас. ’ак постепенно,
само собой, испарЯлось  то, что органы пропаганды  называли низкопоклонством
перед ‡ападом.


        ѓлава 7. Љафе "Њолодежное"
     €деЯ созданиЯ кафе, ЯвившегосЯ по  сути первым официальным молодежным и
джазовым клубом в ‘‘‘ђ, принадлежала  целиком ЊѓЉ  - Њосковскому  ѓородскому
Љомитету Љомсомола. Ѓыла осень 1961  года, пик хрущевской "оттепели", времЯ,
когда надежды на послаблениЯ и улучшениЯ еще теплились, когда в ЊѓЉ пришли в
качестве так называемых  внештатных инструкторов вполне приличные люди. „а и
среди     профессиональных     комсомольских     работников,     в     среде
карьеристов-перестраховщиков  в   тот  период  попадались  еще  романтически
настроенные    "комсомольцы-добровольцы",    принципиальные,    честные    и
рискованные. „олжность  внештатного  инструктора была  лишь  поводом  делать
хорошие  дела, пользуЯсь  именем ЊѓЉ как прикрытием. Љак правило,  это  были
люди  сравнительно немолодые, получившие высшее  образование,  специалисты в
своих  областЯх. €менно  на  них и  были  целиком  возложены  организациЯ  и
функционирование  "Њолодежного".  Ќикаких  денег  за  эту  работу  никто  не
получал,  это  даже и  в  голову  не  приходило  -  все  строилось на  голом
энтузиазме.
     џ  думаю, что  те,  кто выдвинул и  санкционировал идею созданиЯ такого
заведениЯ, будь  то  партийные чиновники  или органы политического  надзора,
были  людьми дальновидными  и неглупыми.  ‡десь  убивалось  сразу  несколько
зайцев.  ‚о-первых, это  кафе  предназначалось  длЯ  "вып