жно будет. ’ы  не
пугайсЯ... Ђ главное - не вникай... —итай и не вникай в эту умственность.
     ЊердЯев завернул книгу в бумагу и сел писать. Ќо  не  писалось  ему  на
этот раз. ђуки у него дрожали и  глаза  косили  в  разные  стороны:  один  в
потолок,  другой  в  чернильницу.  Ќа  другой  день  пришел  он  на   службу
заплаканный.
     - —етыре раза уж начинал, -  сказал  он,  -  но  ничего  не  разберу...
Љакие-то иностранцы...
     —ерез пЯть дней ‘емипалатов,  проходЯ  мимо  столов  остановилсЯ  перед
ЊердЯевым и спросил:
     - Ќу, что? —итали книгу?
     - —итал, ваше превосходительство.
     - Ћ чем же вы читали, любезнейший? Ђ ну-ка, расскажите!
     ЊердЯев поднЯл вверх голову и зашевелил губами.
     - ‡абыл, ваше превосходительство... - сказал он через минуту.
     -  ‡начит,  вы  не  читали,   или,   э-э-э...   невнимательно   читали!
Ђвто-мма-тически!  ’ак  нельзЯ!  ‚ы  еще  раз  прочтите!  ‚ообще,   господа,
рекомендую. €звольте читать! ‚се читайте! Ѓерите там у менЯ на окне книги  и
читайте. Џарамонов, подите возьмите себе книгу! Џодходцев,  ступайте  и  вы,
любезнейший! ‘мирнов - и вы! ‚се, господа! Џрошу!
     ‚се пошли и взЯли себе по книге. Ћдин только Ѓудылда осмелилсЯ выразить
протест. Ћн развел руками, покачал головой и сказал:
     - Ђ уж менЯ извините, ваше превосходительство... ‘корей в отставку... џ
знаю, что от этих самых критик и сочинений бывает. “  менЯ  от  них  старший
внук родную мать в глаза дурой зовет и весь пост молоко хлещет. €звините-с!
     - ‚ы ничего не понимаете, - сказал ‘емипалатов,  прощавший  обыкновенно
старику все его грубости.
     Ќо ‘емипалатов ошибалсЯ: старик все понимал. —ерез неделю же мы увидели
плоды этого чтениЯ. Џодходцев, читавший второй том  "‚ечного  жида",  назвал
Ѓудылду "иезуитом"; ‘мирнов стал ЯвлЯтьсЯ на службу в нетрезвом виде. Ќо  ни
на кого не подействовало так чтение, как на ЊердЯева. Ћн похудел,  осунулсЯ,
стал пить.
     - Џрохор ‘еменыч! - умолЯл он Ѓудылду.  ‡аставьте  вечно  бога  молить!
Џопросите вы его превосходительство, чтобы они менЯ извинили...  Ќе  могу  Я
читать. —итаю день и ночь, не сплю, не  ем...  †ена  всЯ  измучилась,  вслух
читавши, но, побей бог, ничего не понимаю! ‘делайте божескую милость!
     Ѓудылда несколько раз  осмеливалсЯ  докладывать  ‘емипалатову,  но  тот
только руками  махал  и,  расхаживаЯ  по  правлению  вместе  с  ѓаламидовым,
попрекал всех невежеством. Џрошло этак  два  месЯца,  и  кончилась  всЯ  эта
историЯ ужаснейшим образом.
     Ћднажды ЊердЯев, придЯ на службу, вместо того чтобы садитьсЯ  за  стол,
стал среди присутствиЯ на колени, заплакал и сказал:
     - Џростите менЯ, православные, за то, что Я фальшивые бумажки делаю!
     ‡атем он вошел в кабинет и, став перед ‘емипалатовым на колени, сказал:
     - Џростите менЯ, ваше превосходительство: вчера Я ребеночка  в  колодец
бросил!
     ‘тукнулсЯ лбом об пол и зарыдал...
     - —то это значит?! - удивилсЯ ‘емипалатов.
     - Ђ это то значит, ваше превосходительство, - сказал Ѓудылда со слезами
на глазах, выступаЯ вперед, - что он ума решилсЯ! “ него ум за разум  зашел!
‚от  что  ваш  ѓаламидка  сочинениЯми   наделал!   Ѓог   все   видит,   ваше
превосходительство. Ђ ежели вам мои слова не нравЯтсЯ, то  позвольте  мне  в
отставку. ‹учше с голоду помереть, чем этакое на старости лет видеть!
     ‘емипалатов побледнел и прошелсЯ из угла в угол.
     - Ќе принимать ѓаламидова! - сказал он глухим голосом. - Ђ вы, господа,
успокойтесь. џ теперь вижу свою ошибку. Ѓлагодарю, старик!
     € с этой поры у нас больше ничего не было. ЊердЯев  выздоровел,  но  не
совсем. € до сих пор при виде книги он дрожит и отворачиваетсЯ.
   
                                                                     1884 г.   
   
   
        ^T„. Ќ. ЊЂЊ€Ќ-‘€Ѓ€ђџЉ - Ћ ЉЌ€ѓ…^U   
   
        ЉЌ€†ЉЂ ‘ ЉЂђ’€ЌЉЂЊ€    
   
     Habent sim fata libeli
   
     {€ книги имеют свою судьбу (лат.)}
   
                                  <> 1 <>   
   
     ‚ снах, как принЯто думать, нет никакой логики; но,  как  мне  кажетсЯ,
это ошибочно, - логика должна быть, но только мы ее не  знаем.  Њожет  быть,
это логика какого-нибудь иного, высшего порЯдка.
     ‘ны не только существуют, но и сильно действуют на нашу  душу.  Ћбласть
нашей воли здесь кончаетсЯ, и  мы  смутно  предчувствуем  границы  какого-то
иного, неведомого нам мира.
     Ќа менЯ, например, самое сильное впечатление производЯт сны, в  которых
поднимаетсЯ  далекое  детство,  и  в  неЯсном  тумане  встают   уже   сейчас
несуществующие лица, тем более дорогие, как все безвозвратно  утраченное.  џ
долго не могу проснутьсЯ от такого сна и долго вижу живыми  тех,  кто  давно
уже в могиле. € какие все милые, дорогие лица!  ЉажетсЯ,  чего  бы  ни  дал,
чтобы хоть издали взглЯнуть на них, услышать знакомый голос, пожать их  руки
и еще раз вернутьсЯ к далекому-далекому прошлому. Њне начинает казатьсЯ, что
эти молчаливые тени чего-то требуют от менЯ.  ‚едь  Я  столько  обЯзан  этим
бесконечно дорогим длЯ менЯ людЯм.
     Ќо в радужной перспективе детских воспоминании живыми ЯвлЯютсЯ не  одни
люди, а и те неодушевленные предметы, которые так или иначе были  свЯзаны  с
маленькой жизнью начинающего маленького человека. € сейчас Я  думаю  о  них,
как о живых существах,  снова  переживаЯ  впечатлениЯ  и  ощущениЯ  далекого
детства.
     ‚ этих немых участниках детской жизни на первом плане,  конечно,  стоит
детскаЯ книжка с картинками.. ќто была та живаЯ нить,  котораЯ  выводила  из
детской комнаты и соединЯла с остальным миром. „лЯ менЯ до  сих  пор  каждаЯ
детскаЯ книжка ЯвлЯетсЯ чем-то живым потому что она пробуждает детскую душу,
направлЯет детские мысли по определенному руслу и заставлЯет битьсЯ  детское
сердце вместе с миллионами  других  детских  сердец.  „етскаЯ  книга  -  это
весенний солнечный  луч,  который  заставлЯет  пробуждатьсЯ  дремлющие  силы
детской души и вызывает рост брошенных на эту благодарную почву семЯн.  „ети
благодарЯ именно этой книжке сливаютсЯ  в  одну  громадную  духовную  семью,
котораЯ не знает этнографических и географических границ.
     ‡десь мне приходитсЯ сделать небольшое отступление  именно,  по  поводу
современных детей, у которых приходитсЯ  сплошь  и  рЯдом  наблюдать  полное
неуважение к книге. ђастрепанные переплеты, следы грЯзных пальцев,  загнутые
углы листов, всевозможные каракули на полЯх, - одним  словом,  в  результате
получаетсЯ книга-калека. Њожет быть, здесь виноваты большие, которые  подают
живой пример своим детЯм. ‘просите  каждого  библиотекарЯ,  как  его  сердце
обливаетсЯ  кровью,  когда  у  него  на  глазах   совершенно   новаЯ   книга
превращаетсЯ в грЯзную трЯпку. Љто пишет на полЯх нелепые замечаниЯ?  Љто  и
длЯ какой цели вырывает  из  середины  целые  страницы?  ‚ообще  кому  нужно
увечить книгу и безобразить  ее?  Ћсобенно,  конечно,  страдают  рисунки.  ‚
лучшем случае, их вырывают "с мЯсом", а в худшем - портЯт пером,  карандашом
и красками. ’ут даже не простое  неуважение  к  книге,  а  какое-то  злобное
отношение к ней. ’рудно понЯть причины всего этого, и можно допустить только
одно  объЯснение,  именно,  что  нынче  выходит  слишком  много  книг,   они
значительно дешевле  и  как  будто  потерЯли  настоЯщую  цену  среди  других
предметов домашнего обихода. “  нашего  поколениЯ,  которое  помнит  дорогую
книгу, сохранилось особенное уважение к ней как к предмету высшего духовного
порЯдка, несущему в себе Яркую печать таланта и свЯтого труда.
   
                                  <> 2 <>   
   
     Љак сейчас вижу старый  деревЯнный  дом,  глЯдевший  на  площадь  пЯтью
большими окнами. Ћн был замечателен тем, что с одной стороны окна выходили в
…вропу, а с другой - в Ђзию. ‚одораздел  “ральских  гор  находилсЯ  всего  в
четырнадцати верстах.
     -  ‚он  те  горы  уже  в  Ђзии,  -  объЯснЯл  мне  отец,  показываЯ  на
громоздившиесЯ к  горизонту  силуэты  далеких  гор.  -  Њы  живем  на  самой
границе...
     ‚ этой "границе" заключалось длЯ  менЯ  что-то  особенно  таинственное,
разделЯвшее два совершенно несоизмеримых мира. Ќа востоке горы были  выше  и
красивее, но Я любил больше запад, который совершенно прозаически заслонЯлсЯ
невысокой горкой Љокурниковой. ‚ детстве Я любил подолгу  сидеть  у  окна  и
смотреть на эту  гору.  Њне  казалось  иногда,  что  она  точно  сознательно
загораживала собою все те чудеса, которые мерещились детскому воображению на
таинственном, далеком западе. ‚едь все  шло  оттуда,  с  запада,  начинаЯ  с
первой детской книжки с картинками... ‚осток не давал ничего,  и  в  детской
душе просыпалась, росла и  назревала  таинственнаЯ  тЯга  именно  на  запад.
Љстати, наша угловаЯ комната, носившаЯ название чайной, хотЯ в ней и не пили
чаЯ, выходила окном на запад и заключала в себе заветный ключ к этому западу
и Я даже сейчас думаю о ней, как думают о живом человеке, с которым  свЯзаны
дорогие воспоминаниЯ.
     „ушой этой чайной, если можно так выразитьсЯ ЯвлЯлсЯ  книжный  шкаф.  ‚
нем, как в электрической батарее, сосредоточилась неиссЯкаемаЯ, таинственнаЯ
могучаЯ сила, вызвавшаЯ первое брожение  детских  мыслей  €  этот  шкаф  мне
кажетсЯ тоже живым существом. …го поЯвление у нас составлЯло целое событие.
     Њой  отец,  небогатый  заводский  свЯщенник,  страстно  любил  книги  и
затрачивал на них последние гроши. Ќо ведь длЯ книг нужен шкаф, а  это  вещь
слишком дорогаЯ да, кроме того, в нашем маленьком заводе не  было  и  такого
столЯра, который сумел бы его сделать. Џришлось  шкаф  заказать  в  соседнем
’агильском заводе, составлЯвшем главный центр  округа  „емидовских  заводов.
Љогда шкаф был сделан, его нужно было привезти, а это  тоже  дело  нелегкое.
Џомню, как мы ждали несколько недель,  прежде  чем  подвернулась  подходЯщаЯ
оказиЯ. …го привезли зимой, вечером, в порожнем угольном  коробе.  ќто  было
уже настоЯщее торжество. ‚ детстве Я не знал  другой  вещи  более  красивой.
Џредставьте себе две тумбы, на них письменный стол,  на  нем  две  маленькие
тумбы, а на них уже самый шкаф с стеклЯнными дверками.  ‚ыкрашен  он  был  в
коричневую краску и покрыт лаком, который, к общему нашему огорчению,  скоро
растрескалсЯ и облупилсЯ благодарЯ плутовству мастера, пожалевшего масла  на
краску. Ќо этот недостаток ни сколько не мешал нашему  книжному  шкафу  быть
самой  значительной  вещью  в  свете  -  особенно,  когда  на   его   полках
разместились переплетенные томики сочинений  ѓоголЯ,  Љарамзина,  Ќекрасова,
Љольцова, Џушкина и многих других авторов.
     - ќто наши лучшие друзьЯ, - любил повторЯть отец, указываЯ на книги.  -
€ какие дорогие друзьЯ... Ќужно только подумать, сколько нужно ума,  таланта
и знаний, чтобы написать книгу. Џотом ее  нужно  издать,  потом  она  должна
сделать далекий-далекий путь, пока попадет к  нам,  на  “рал.  ЉаждаЯ  книга
пройдет через тысЯчи рук, прежде чем встанет на полочку нашего шкафа.
     ‚се это происходило в самом конце пЯтидесЯтых годов, когда в  уральской
глуши не было еще  и  помину  о  железных  дорогах  и  телеграфах,  а  почта
приходила с оказией. Ќе было тогда самых простых удобств, которых мы  сейчас
даже не замечаем, как, например, самаЯ обыкновеннаЯ  керосиноваЯ  лампа.  Џо
вечерам сидели с сальными свечами, которые нужно было  постоЯнно  "снимать",
то есть снимать нагар со светильни. ‘чет шел еще на ассигнации,  и  тридцать
копеек  считались  за  рубль  пЯть  копеек.  ‘амовары  и  ситцы   составлЯли
привилегию   только   богатых   людей.   ѓазеты   назывались    ведомостЯми,
иллюстрированные изданиЯ почти отсутствовали, за исключением двух-трех, да и
то с такими алЯповатыми картинками, каких  не  решатсЯ  сейчас  поместить  в
самых дешевых книжонках. Ћдним словом, книга еще не представлЯла необходимой
части ежедневного обихода, а некоторую редкость и известную роскошь.
   
                                  <> 3 <>   
   
     Љак  все  это  было  давно  и  вместе  с  тем  точно  все  было  вчера.
Љаких-нибудь сорок лет - и все кругом изменилось. ‚ какую  глушь  сейчас  не
проходЯт великолепные иллюстрированные изданиЯ необыкновенной дешевизны? ѓде
вы не встретите иллюстрированный журнал, иллюстрированную детскую книжку или
детский журнал?
     Ќаша библиотека была составлена из классиков, и в ней - увы! - не  было
ни одной детской книжки... ‚ своем раннем детстве  Я  даже  не  видал  такой
книжки. Љниги добывались длинным путем выписываниЯ из  столиц  или  случайно
попадали при посредстве офеней-книгонош. Њне пришлось начать чтение прЯмо  с
классиков, как дедушка Љрылов, ѓоголь,  Џушкин,  ѓончаров  и  т.  д.  Џервую
детскую книжку с картинками Я увидел только лет десЯти, когда к нам на завод
поступил  новый  заводский  управитель  из  артиллерийских  офицеров,  очень
образованный человек. Љак теперь помню эту первую детскую  книжку,  название
которой Я, к сожалению, позабыл.  ‡ато  отчетливо  помню  помещенные  в  ней
рисунки, особенно живой мост из обезьЯн и картины тропической природы. ‹учше
этой книжки потом Я, конечно, не встречал.
     ‚  нашей  библиотеке  первой  детской  книжкой  ЯвилсЯ  "„етский   мир"
“шинского. ќту книгу пришлось выписывать из Џетербурга, и мы ждали ее каждый
день в течение чуть не трех месЯцев. Ќаконец, она Явилась и была, конечно, с
жадностью прочитана от доски до доски. ‘ этой книги началась новаЯ  эра.  ‡а
ней Явились рассказы ђазина, —истЯкова и другие детские книги. Њоей  любимой
книжкой сделались рассказы о завоевании Љамчатки. џ прочитал ее десЯть раз и
знал почти наизусть. Ќехитрые иллюстрации дополнЯлись воображением. Њысленно
Я проделывал все геройские подвиги  казаков-завоевателей,  плавал  в  легких
алеутских байдарках, питалсЯ гнилой рыбой у чукчей, собирал гагачий  пух  по
скалам и умирал от голода, когда умирали алеуты, чукчи и камчадалы.  ‘  этой
книжки путешествиЯ сделались моим любимым чтением,  и  любимые  классики  на
времЯ были забыты.  Љ  этому  времени  относитсЯ  чтение  "фрегата  Џаллады"
ѓончарова. џ с нетерпением дожидалсЯ  вечера,  когда  мать  кончала  дневную
работу и усаживалась к  столу  с  заветной  книгой.  Њы  путешествовали  уже
вдвоем, делЯ поровну опасности и последствиЯ кругосветного путешествиЯ.  ѓде
мы ни были, чего ни испытали, и плыли все вперед и вперед, окрыленные жаждой
видеть новые страны, новых людей и неизвестные нам формы жизни. ‚стречалось,
конечно, много неизвестных мест и непонЯтных слов; но  эти  подводные  камни
обходились  при  помощи  словарЯ   иностранных   слов   и   распространенных
толкований.
   
        ЉЌ€†ЉЂ   
   
                                  <> 1 <>   
   
     ‹ет до восьми моЯ жизнь с братом, который был старше менЯ года на  два,
не выходила зимой из границ комнаты, а летом - двора,  небольшого  садика  и
огорода. "“лица" длЯ нас еще не существовала, и мы видели ее только из  окна
или проходили по ней под конвоем нЯни. ЃлагодарЯ  комнатному  воспитанию  мы
росли бледненькими и слабенькими  господскими  детками,  которые  отличались
послушанием и боЯлись всего, что выходило за пределы нашего дома.
     ’оварищество, впрочем,  нахлынуло  разом,  когда  мы  начали  ходить  в
заводскую школу. Њы как-то сразу получили полную детскую свободу и сразу  же
перестали боЯтьсЯ. ‘мелости и предприимчивости оказалсЯ даже излишний запас,
выражаЯсь в школьных драках и соответствующих возрасту шалостЯх. џ два  раза
тонул, приходил домой с синЯками, подвергалсЯ разным опасностЯм  уже  совсем
не по возрасту. ќтот боевой период раннего детства совпадает с воспоминанием
о  первом  друге.  ќто  был  сын  заводского   служащего,   бледнолицый,   с
зеленоватыми глазами и вечной улыбкой на  губах.  …го  звали  Љостей.  џ  не
помню, чтобы этот мой первый друг хотЯ бы  когда-нибудь  рассердилсЯ,  -  он
вечно был весел и всегда улыбалсЯ. Њилый ЉостЯ! …го давно нет на свете, и  Я
вспоминаю о нем с особенной любовью, как о родном и таком близком  человеке,
которого не можешь отделить от самого себЯ.
     ‚ детской дружбе заложена какаЯ-то таинственнаЯ сила, котораЯ  проходит
через всю остальную жизнь.  ’е  кого  мы  любили  в  детстве,  служат  точно
путеводными маЯками длЯ остального жизненного пути.  ЊоЯ  встреча  с  Љостей
окрасила не только мое детство, но и юность дорогими впечатлениЯми и  первым
дорогим опытом. ‘ ним вместе мы  начали  самостоЯтельную  жизнь,  именно  ту
жизнь, котораЯ начиналась за  пределами  детской  комнаты,  захватывала  все
родное селение и потом увела на зеленый простор родных гор. ‚месте с  Љостей
же Явилась и новаЯ книга.
     - “  менЯ  отец  все  романы  читает,  -  рассказывал  ЉостЯ,  коверкаЯ
ударение. - € чем страшнее, тем лучше длЯ  него.  •очешь,  почитаем  вместе?
…сть  "—ерный   Ящик",   "’аинственный   монах",   "апка   юродивого,   или
’рилиственник".
     џ, конечно, согласилсЯ  с  величайшим  удовольствием  Ћтец  Љости  имел
привычку перечитывать свои любимые "романы" по нескольку раз, и книги  имели
очень подержанный вид. Ђ некоторые листки были точно изжеваны  теленком.  €з
всей  этой  библиотеки  на  менЯ  произвел  самое  сильное  и   неизгладимое
впечатление знаменитый "ћрий Њилославский" ‡агоскина. „лЯ него  Я  на  времЯ
забыл даже ѓоголЯ и других классиков. “вы! ’аких романов нынешние авторы уже
не пишут...
     - ‹юблю почитать романы, - говорил отец Љости.  -  ’олько  Я  по-своему
читаю... ЊенЯ, брат, никакой сочинитель не проведет. џ сперва прочитаю конец
романа, если все благополучно кончилось, ну, тогда  Я  уж  сначала  за  него
примусь. “чен Я довольно... Џрежде,  бывало,  читаешь-читаешь,  а  до  конца
дочитал, - глЯдь, либо кого убили, либо кто умер. Ќет, покорно  благодарю!..
џ и без сочинителЯ знаю отлично, что все мы помрем. Њало ли горЯ  кругом,  а
тут еще в книге его вычитывай...
     …го звали ђоманом ђодионычем.  ќто  был  человек  маленького  роста,  с
большой кудрЯвой головой. Ћн тоже вечно улыбалсЯ, как и ЉостЯ,  -  это  была
фамильнаЯ черта. ‚ообще  окружавшие  мое  детство  люди  отличались  великим
добродушием,  и  Я  не  помню  ни  одного  злого  человека,  за  исключением
нескольких старух раскольниц, злившихсЯ, так сказать, по обЯзанности,  чтобы
не проЯвить по отношению к нам, ребЯтам, преступной бабьей  слабости.  ђоман
ђодионыч всегда находилсЯ в прекрасном расположении духа, а когда  впадал  в
отличное, то декламировал удивительнейшие стихи:
   
                              ‹юдвиг, говорЯт,   
                              ‚ один миг, говорЯт,   
                              ‚се постиг, говорЯт,   
                              Џить хотел, говорЯт,   
                              Ќе умел, говорЯт,   
                              € пропал, говорЯт ..   
   
     Ћткуда такие стихи и какой сочинитель  их  сочинил,  -  покрыто  мраком
неизвестности.
     ђоман ђодионыч, как Я уже сказал,  был  заводский  служащий  и  занимал
должность запасчика, то есть заведовал амбарами с хлебом,  овсом  и  разными
другими материалами, как сальные свечи, веревки, кожи и проч. Ќаш завод хотЯ
и был небольшой, но служащих было достаточно. Ћни все были из  крепостных  и
образование получили в заводской школе. „альнейшее  образование  шло  "своим
умом" и почерпалось главным образом из случайно попадавшихсЯ под руки книг.
     Њы сейчас слишком привыкли к книге, чтобы хотЯ  приблизительно  оценить
ту громадную силу, которую она представлЯет. ‚ажнее всего то, что эта  сила,
в форме странствующей книги в коробке офени, сама приходила уже в то далекое
времЯ к читателю и, мало того, приводила за  собой  другие  книги,  -  книги
странствуют по свету семьЯми, и между ними сохранЯетсЯ своЯ родоваЯ свЯзь. џ
сравнил бы эти странствующие книги с перелетными птицами, которые приносЯт с
собой духовную весну. Њожно подумать, что какаЯ-то невидимаЯ рука  какого-то
невидимого гениЯ разносила эту книгу по необъЯтному простору ђуси, неустанно
сеЯ  "разумное,  доброе,  вечное".  „а,  сейчас  легко   устроить   домашнюю
библиотеку из лучших авторов, особенно благодарЯ иллюстрированным  изданиЯм;
но книга уже пробила себе дорогу в самую глухую пору, в доброе старое  времЯ
ассигнаций, сальных свечей и всЯкого движениЯ родным "гужом".  ‡десь  нельзЯ
не помЯнуть добрым словом старинного  офеню-книгоношу,  который,  как  вода,
проникал в каждую скважину. „лЯ нас, детей, его поЯвление  в  доме  ЯвлЯлось
настоЯщим праздником. Ћн же руководил и  выбором  книг  и  давал,  в  случае
нужды, необходимые объЯснениЯ.
     Џомню, как один старичок офенЯ разрешил вопрос об ударении  над  словом
роман.
     - ђомЂн - это имЯ, а рЋман - книга.
     -  ‚от-вот,  это  самое,  -  почему-то  торжествовал  добрейший   ђоман
ђодионыч. - ’огда и не различить бы, который  роман  -  человек,  а  который
роман - книга. € менЯ бы с книгой стали смешивать...
     Ћдин из таких офеней лично мне невольно доставил большое огорчение. Љак
все дети, Я очень любил рисовать, а у него в коробе  среди  других  сокровищ
оказалсЯ атлас длЯ самообучениЯ рисованию. ‚сЯ беда была в том, что он стоил
целых два рублЯ - сумма, по тогдашнему счету и по нашему бюджету,  громаднаЯ
- целых шесть рублей, если считать на ассигнации.
     - Ќет, не могу, - заЯвил отец. - …сли  рубль,  то  еще  можно,  а  двух
рублей нет.
     џ отлично понимал, что значит слово "нет", и не настаивал. ’ак атлас  и
ушел в коробе офени к другому, более счастливому покупателю, а мне его  жаль
даже сейчас. “ж очень хотелось учитьсЯ рисовать, а учитьсЯ было не по  чему.
Њы с Љостей принЯлись копировать плохие гравюры из "†ивописного  обозрениЯ",
возмущаЯсь их алЯповатостью.
   
                                  <> 2 <>   
   
     Ќужно сказать, что библиотека ђомана ђодионыча была очень маленькаЯ,  и
книги сошлись в ней совершенно случайно,  как  встречаютсЯ  незнакомые  люди
где-нибудь в вагоне. €счерпав этот запас,  мы  с  Љостей  начали  отыскивать
книги в других домах. Љонечно, у  управителЯ  книг  было  много,  но  мы  не
решались быть назойливыми. Ћказалось, что рЯдом  с  нашим  домом  находилось
целое книгохранилище.
     ‚ раннем детстве всей медициной у  нас  заведовал  худенький  старичок,
заводский фельдшер ‹еонтий …фимыч. ‘ этим именем у менЯ свЯзаны воспоминаниЯ
о первом знакомстве с разными порошками от  кашлЯ,  детскими  "микстурками",
припарками и целой коллекцией всевозможных мазей. Ќе было такой бохезни,  от
которой у ‹еонтиЯ …фимыча не нашлась бы соответствующаЯ ей "микстурка", мазь
или  припарки.  €,  право,  дело  шло  совсем  недурно,  а  главное,  как-то
добродушно. “же одно поЯвление в  доме  ‹еонтиЯ  …фимыча  вносило  известное
успокоение, точно он ЯвлЯлсЯ живым олицетворением всех целебных сил.
     - ѓорлышко болит? Љашелек легкий? - ласково спрашивал он, щупаЯ  пульс.
- Ђ ну-ка, покажи Язык... ’ак так, легонький жарок.. Ђ мы его микстуркой
 прогоним да малинки выпить на ночь, да маслицем грудку растереть.   
     ‚ чайной или гостиной в это времЯ поЯвлЯлась уже домашнЯЯ  "закусочка".
‹еонтий …фимыч выпивал "рюмочку  водочки",  закусывал  "ломтиком  колбаски",
принЯвшей от  времени  окаменелый  вид  (знаменитаЯ  углицкаЯ  колбаса,  или
по-сибирски "сапажу"), потирал руки, улыбалсЯ и повторЯл:
     - Ќичего, ничего.. Ђ мы микстуркой да маслицем,  о  то  можно  будет  и
горчичничек. „а, мы шутить не любим...
     “  менЯ  осталось  относительно  заводских  фельдшеров   самое   теплое
воспоминание. Џраво, они лечили недурно а  главное  -  не  запугивали  и  не
говорили страшных ученых слов. ‘уществование бактерий тогда,  конечно  никто
еще  и  не  подозревал,  но  кипЯченаЯ  вода  прописывалась   при   малейшем
заболевании немедленно, как это делаетсЯ и сейчас. џ в эту пору  детства  не
видел ни одного доктора, и только слышал, что есть какой-то доктор в ’агиле,
который спит на сене и питаетсЯ исключительно одними пирогами с морковью.
         
     „обродушного ‹еонтиЯ …фимовича сменил  не  менее  добродушный  фельдшер
Ђлександр Џетрович, походивший наружностью на доброго  старого  немца:  лицо
всегда гладкое, выбритое, на висках  аккуратно  завитые  букольки,  в  руках
табакерка. ‘воим поЯвлением  на  заводе  Ђлександр  Џетрович  произвел  даже
известную сенсацию.
     - Ђлександр Џетрович был в Џетербурге, - объЯснил нам  с  Љостей  ђоман
ђодионыч. - „а. …го голой рукой не бери.
     "—еловек, который  был  в  Џетербурге",  длЯ  менЯ  ЯвлЯлсЯ  окруженным
известным ореолом, и Я долго  не  мог  привыкнуть  к  этой  мысли.  Њне  все
казалось, что Ђлександр Џетрович непременно сделает что-нибудь  такое,  чего
никогда не могут сделать люди, не бывавшие в Џетербурге, или по крайней мере
он должен думать что-нибудь такое, о чем не снилось  всем  нам.  „альше  мне
казалось, что он даже и свою немецкую наружность тоже  вывез  из  Џетербурга
как вывозЯт оттуда всевозможные чудеса и редкости. ‚прочем, метод лечениЯ  у
Ђлександра Џетровича был таким же, как и у не бывавшего никогда в Џетербурге
‹еонтиЯ …фимыча, с той разницей, что когда Ђлександр Џетрович входил в  нашу
детскую,  то  с  ним  вместе  поЯвлЯлась  какаЯ-то  специальнаЯ   атмосфера,
пропитаннаЯ анисовым маслом и еще какими-то мудреными аптекарскими специЯми.
Њоему детскому воображению казалось, что это именно настоЯщий ученый  запах,
и Я проникалсЯ еще большим уважением к "человеку, который был в Џетербурге".
     ‚от у этого  Ђлександра  Џетровича  мы  и  открыли  целый  склад  книг,
вместилищем длЯ которых служил громадный старинный комод с медными скобками.
Њы с Љостей накинулись на это сокровище, как мыши на крупу, и на  первых  же
шагах выкопали из праха забвениЯ самого Ђммалат-Ѓека.
     ‚ течение нескольких месЯцев  мы  просто  бредили  этой  книгой  и  при
встречах здоровались горской песней
   
                              Ђллага-аллагу!   
                              ‘лава нам, -   
                              ‘мерть врагу!   
   
     Ќами овладел особенный воинственный азарт и жажда славных подвигов.  Њы
сделали деревЯнные шашки и кинжалы, оклеили их цветной бумагой и делали друг
перед другом свирепые лица, стараЯсь перещеголЯть друг  друга  в  жестокости
настоЯщих лезгин, чеченцев и кабардинцев. Ќе довольствуЯсь  декламацией,  мы
распевали  хором  предсмертную  песню  горцев,  так  что  нашим   увлечением
заразилсЯ даже ђоман ђодионыч и раз заЯвил самым решительным образом:
     - ќх, если бы не жена да не ребЯтишки - ушел бы  на  Љавказ  воевать  с
амилем. …й-богу, ушел бы... ‚интовку бы купил, кинжал, шашку и сделалсЯ  бы
абреком.
     - „а ведь амиль давно взЯт в плен,  а  абреками  называютсЯ  горцы,  -
объЯснЯли мы.
     - ќ, все равно! Ќичего вы не понимаете. Ћдин стихотворец, - только  вот
фамилию забыл, - так он так сказал:
   
                         ѓирей сидел, потупив взор,   
                         џнтарь в устах его дымилсЯ.   
   
     ‚от оно как... да! Ћдного амилЯ взЯли,  ну,  другой  осталсЯ.  Љак  же
Љавказ и без амилЯ?.. „удки!.. ‘кажи-ка вот это своими  словами,  и  выйдет
чепуха: ѓирей покурил табачку. Ѓез амилЯ нельзЯ!..
     "‘очинители" и "стихотворцы" составлЯли длЯ нас  неразрешимую  загадку.
Љто они такие, где живут, как пишут свои книги? Њне почему-то казалось,  что
этот таинственный, сочинЯющий книги человек должен быть непременно  сердитым
и гордым. ќта мысль менЯ огорчала, и Я начинал чувствовать  себЯ  безнадежно
глупым
     - ‚се книги генералы  сочинЯют,  -  уверЯл  ђоман  ђодионыч.  -  Њеньше
генеральского чина не бывает, а то всЯкий будет писать!
     Ћн ссылалсЯ в доказательство своих слов на портреты Љарамзина и Љрылова
- оба сочинителЯ были в звездах.
     Њы  с  Љостей  все-таки  усомнились  в  сочинительском  генеральстве  и
обратились за разрешением вопроса к Ђлександру Џетровичу, который должен был
знать все.
     - Ѓывают и генералы, - ответил он довольно равнодушно,  поправлЯЯ  свои
букольки. - Ћтчего же не быть генералам?
     - ‚се генералы?..
     - Ќу, где же всем быть... …сть и совсем простые, так вроде нас.
     - Џростые совсем, и сочинЯют?
     - € сочинЯют, потому что кушать хотЯт. ‡айдешь в Џетербурге  в  книжный
магазин, так глаза разбегутсЯ. „о потолка все  книги  навалены,  как  у  нас
дрова. …жели бы все генералы писали, так от них на улице  и  проходу  бы  не
было. ‘овсем есть простые сочинители, и даже частенько голодом сидЯт...
     Џоследнее уже совсем  не  вЯзалось  с  составившимсЯ  в  наших  головах
представлением о сочинителе. ‚ыходило даже как будто и стыдно: мы вот читаем
его книжку, а сочинитель где-то там в Џетербурге голодает. ‚едь он  длЯ  нас
стараетсЯ и сочинЯет, - и мы начинали чувствовать себЯ немного виноватыми.
     - Ќе может этого быть, - решил ЉостЯ. - Ќаверно,  тоже  свое  жалованье
получают...
     …ще  более   неразрешимым   вопросом   ЯвлЯлось   то,   где   в   книге
действительность и где сочинительский вымысел. ђоман ђодионыч даже впадал по
этому поводу в уныние.
     - џ недавно даже прослезилсЯ над романом, а если сочинитель-то  наврал?
Њожет, этого и в помине не было, а Я над его враньем  реву...  џ  бы  такого
вралЯ взЯл бы и растерзал. Ќе обманывай публику, не плутуй...  …жели  всЯкий
будет врать, так тогда и на свете нельзЯ будет жить.
     Њы с Љостей твердо верили, что в книге не может быть враньЯ, а  описано
все, как было в действительности. ‚едь это было бы ужасно, если  бы  и  ћрий
Њилославский и наш любимый  герой  Љирша,  и  Ђммалат-Ѓек  оказались  только
сочинительской фантазией, нет, этого не может быть... „аже в учебниках, и  в
тех все правда. Ќашими любимыми учебниками были географиЯ ЉорнелЯ и всеобщаЯ
историЯ ‹Ямо-”лери. џ и сейчас вспоминаю об этих милых друзьЯх с  величайшей
благодарностью.
     “ себЯ в кладовой и в комоде Ђлександра Џетровича мы  разыскали,  между
прочим, много книг, совершение недоступных длЯ  нашего  детского  пониманиЯ.
ќто  быль  все  старинные  книги,  печатанные  на  толстой  синей  бумаге  с
таинственными  водЯными  знаками  и  переплетенные  в  кожу.  Ћт  них  веЯло
несокрушимой силой, как от хорошо сохранившихсЯ стариков. “ менЯ  с  детства
проЯвилась  любовь  к  такой  старинной  книге,   и   воображение   рисовало
таинственного человека, который сто иль  двести  лет  назад  написал  книгу,
чтобы Я ее прочитал теперь. ќтот загробный голос приводил менЯ в умиление  а
дальше фантазиЯ уже рисовала самостоЯтельный рЯд картин: ведь  этот  древний
сочинитель был в свое времЯ ребенком, играл и шалил,  как  и  мы  с  Љостей,
читал книжки сочинителей, которые жили задолго до него, и т.  д.  Џочему  же
именно вот этот мальчик сделалсЯ сочинителем и через сотни  лет  говорит  со
мной, как бы говорил живой, а сотни, тысЯчи и миллионы других  детей  так  и
остались в неизвестности, забыты, и никто не интересуетсЯ, что  они  думали,
чувствовали и делали.
     - ќто от бога, - объЯснил ђоман ђодионыч.
     - Џочему же одному дано от бога, а другим не дано?
     - ЋтвЯжитесь... € птица перо в перо не родитсЯ.
     ‚ числе таинственных старых книг были  такие,  самое  название  которых
трудно было понЯть: "Љлюч к таинствам науки", "’еатр судоведениЯ",  "Љраткий
и легчайший способ молитьсЯ, творение г-жи ѓион",  "’оржествующий  •амелеон,
или €зображение анекдотов  и  свойств  графа  Њирабо",  "’ри  первоначальных
человеческих  свойства,  или  €зображение  хладного,  горЯчего  и  теплого",
"Ќравственные письма к ‹иде о любви душ благородных", "€ртыш, превращающийсЯ
в €покрену" (разрозненные книжки первого сибирского  журнала)  и  т.  д.  Њы
пробовали читать эти мудреные таинственные книги и погибали самым  постыдным
образом на первых страницах. ќто убеждало нас только в том, что  именно  эти
старинные книги и есть самые умные, потому  что  их  могут  понимать  только
образованные люди, как наш заводский управитель.
     Ќа этих старинных таинственных книгах были  неизвестной  рукой  сделаны
предостерегающие надписи, вроде того, что "кто сию книгу возьмет без спросу-
останетсЯ без носу", а на творении г-жи ѓион красовалась целаЯ  "сентенциЯ":
"’олъко прошу —итать ‘о вниманием и табак не курить, и если кто  покурит,  у
’ого  глаза  уйдут  в  нос,  в  чем  и  подписуюсь  своеручно  Ђверкий,  сын
—емоданов".
     естидесЯтые годы были отмечены даже в самой глухой провинции громадным
наплывом новой, популЯрно-научной книги. ќто  было  Яркое  знамение  времени
"Ќатуральные знаниЯ" находились даже не в зачаточном состоЯнии, а  прЯмо  их
не существовало. Ќевежество доходило до смешного.  Њилейший  ђоман  ђодионыч
любил производить нам с Љостей маленький экзамен.
     - Љоська, из чего делают стекло?
     Њы уже знали ответ и в один голос отвечали:
     - €з соломы, ђоман ђодионыч.
     - €шь, выучил у менЯ. Ќу, а какой зверь хвостом пьет?
     - Ѓобер, ђоман ђодионыч.
     € мы и наш экзаменатор верили, что бобр пьет хвостом, и нам не казалось
это странным, да и другим тоже. Љурьезов в  этом  роде  было  достаточно,  и
кругом относительно  "натуры"  царило  самое  наивное  невежество.  Љниг  по
естествознанию не существовало, а обрывки знаний переходили от  поколениЯ  к
поколению устным преданием.
     Њне было лет пЯтнадцать, когда Я встретилсЯ с новой книгой.  Ћт  нашего
завода верстах в десЯти были  знаменитые  платиновые  прииски.  “правителем,
или, по  заводски,  доверенным,  поступил  туда  бывший  студент  Љазанского
университета Ќиколай ”едорыч. Њы с Љостей уже бродили с ружьЯми по  соседним
горам, бывали на прииске, познакомились с новыми  людьми  и  нашли  здесь  и
новую книгу, и микроскоп, и совершенно новые разговоры. ‚ приисковой конторе
жил  еще  другой  бывший  студент  Ђлександр  Ђлексеевич,  который,  главным
образом,  и  посвЯтил  нас  в  новую  веру.  ‚  конторе  на  полочке  стоЯли
неизвестные нам книги даже по  названию.  ’ут  были  и  ботанические  беседы
лейдена, и Њолешот, и ”огт, и ‹Яйель, и много других знаменитых европейских
имен. Џеред нашими глазами раскрывалсЯ совершенно новый  мир,  необъЯтный  и
неудержимо манивший к себе светом настоЯщего знаниЯ и  настоЯщей  науки.  Њы
были просто ошеломлены и не знали, за что взЯтьсЯ, а главное, - как  взЯтьсЯ
"с самого начала", чтобы не вышло потом ошибки и не пришлось возвращатьсЯ  к
прежнему.
     ќто была наивнаЯ и счастливаЯ вера в  ту  науку,  котораЯ  должна  была
объЯснить все и всему научить, а сама наука заключалась в тех новых  книгах,
которые стоЯли на полочке в приисковой конторе. €мена прежних любимцев,  как
‡агоскин, Њарлинский,  ‹ажечников  и  др.,  сразу  померкли  и  стушевались.
‚ыступали вперед другие требованиЯ, интересы и стремлениЯ.
     ђоман ђодионыч не признавал  этих  новых  книг,  которые  казались  ему
подозрительными.
     - Њолешот... что такое Њолешот? € имЯ-то какое-то собачье.  Ќет,  брат,
нас не обманешь... ‘туденты, конечно,  очень  образованные  и  обходительные
люди, а все-таки занимаютсЯ сущими  пустЯками.  ’ы  мне  подавай  настоЯщее,
самую суть, а не мошек да букашек.
     € сейчас, когда Я случайно встречаю где-нибудь у букиниста какую-нибудь
книгу изданиЯ шестидесЯтых годов, у менЯ ЯвлЯетсЯ радостное  чувство,  точно
отыщешь хорошего старого знакомого.
     „а, у книг своЯ судьба, как и у людей. "—то ни времЯ, - сказал ѓейне, -
то и птицы; что ни птицы - то и песни"...
   
                                                                     1898 г.   
   
   
        ^T‚. ѓ. ЉЋђЋ‹…ЌЉЋ - ЊЋ… Џ…ђ‚Ћ… ‡ЌЂЉЋЊ‘’‚Ћ ‘ „€ЉЉ…Ќ‘ЋЊ^U   
   
     Џ ерваЯ книга, которую Я начал читать по складам, а  дочитал  до  конца
уже  довольно  бегло,  был  роман   польского   писателЯ   Љорженевского   -
произведение талантливое и написанное в  хорошем  литературном  тоне.  Ќикто
после этого не руководил выбором моего чтениЯ,  и  одно  времЯ  оно  принЯло
пестрый, случайный, можно даже сказать, авантюристский характер.
     џ следовал в этом за моим старшим братом.
     Ћн был года на 2 l/2 старше менЯ. ‚ детстве эта разница значительнаЯ, а
брат был в этом отношении  честолюбив.  ‘тремЯсь  отгородитьсЯ  всЯчески  от
"детей", он присвоил себе разные привилегии. ‚о-первых, завел  тросточку,  с
которой  расхаживал  по  улицам,  размахиваЯ  ею  особенным   образом.   ќта
привилегиЯ была за ним признана. ‘таршие смеЯлись, но тросточки не отнимали.
Ѓыло несколько хуже, что он запассЯ также табаком и стал  приучатьсЯ  курить
тайком от родителей, но при нас,  младших.  €з  этого,  положим,  ничего  не
вышло: его тошнило, и табак он хранил больше из  тщеславиЯ.  Ќо  когда  отец
как-то узнал об этом, то сначала очень рассердилсЯ, а  потом  решил:  "Џусть
малый лучше читает книги". Ѓрат получил "два злотых" (30 коп.) и  подписалсЯ
на месЯц  в  библиотеке  пана  Ѓуткевича,  торговавшего  на  Љиевской  улице
бумагой, картинками, нотами, учебниками, тетрадЯми,  а  также  дававшего  за
плату книги длЯ чтениЯ. Љниг было не очень много и больше все товар по  тому
времени ходкий: „юма, …вгений ‘ю, Љупер, ’айны разных дворов и, кажетсЯ, уже
тогда знаменитый ђокамболь...
     Ѓрат и этому своему новому праву придал характер  привилегии.  Љогда  Я
однажды попыталсЯ заглЯнуть в книгу, оставленную им на столе, он вырвал ее у
менЯ из рук и сказал:
     - Џошел! ’ебе еще рано читать романы.
     Џосле этого Я лишь  тайком,  в  его  отсутствие,  брал  книги  и,  весь
настороже, глотал страницу за страницей.
     ќто было странное, пестрое и очень прЯное чтение. Ќекогда  было  читать
сплошь, приходилось  знакомитьсЯ  с  завЯзкой  и  потом  следить  за  нею  в
разбивку. € теперь многое из прочитанного тогда  представлЯетсЯ  мне,  точно
пейзаж  под  плывущими  туманами.  ЏоЯвлЯютсЯ,  точно  в  прогалинах,   Ярко
светЯщиесЯ островки  и  исчезают...  „'ЂртаньЯн,  выезжающий  из  маленького
городка на смешной клЯче, фигуры его друзей  мушкетеров,  убийство  королевы
Њарго, некоторые злодейства иезуитов из ‘ю... ‚се эти  образы  поЯвлЯлись  и
исчезали, вспугнутые шагами брата, чтобы затем возникнуть уже в другом месте
(в следующем томе), без свЯзи, в действии,  без  определившихсЯ  характеров.
Џоединки, нападениЯ, засады, любовные интриги, злодейства  и  неизбежное  их
наказание. Џорой мне приходилось расставатьсЯ с героем в  самый  критический
момент, когда его насквозь пронзали шпагой, а между тем  роман  еще  не  был
кончен и, значит, оставалось место длЯ самых мучительных  предположений.  Ќа
мои робкие вопросы - ожил ли герой и что сталось с  его  возлюбленной  в  то
времЯ, когда он влачил жалкое  существование  со  шпагой  в  груди,  -  брат
отвечал с суровой важностью:
     - Ќе трогай моих книг! ’ебе еще рано читать романы.
     € прЯтал книги в другое место.
     —ерез некоторое времЯ, однако, ему надоело бегать н  библиотеку,  и  он
воспользовалсЯ еще одной привилегией своего  возраста:  стал  посылать  менЯ
менЯть ему книги...
     џ был этому очень рад. Ѓиблиотека была довольно далеко от нашего  дома,
и книга была в моем распорЯжении на всем этом пространстве. џ стал читать на
ходу..
     ќта манера придавала самому процессу чтениЯ  характер  своеобразный  и,
так сказать, азартный. ‘начала Я не умел применитьсЯ как следует к  уличному
движению рисковал попасть под извозчиков, натыкалсЯ на прохожих. „о сих  пор
помню солидную фигуру какого-то  полЯка  с  седыми  подстриженными  усами  и
широким лицом, который, когда Я ткнулсЯ в него, взЯл менЯ за  воротник  и  с
насмешливым любопытством рассматривал некоторое времЯ, а  потом  отпустил  с
какой-то подходЯщей сентенцией. Ќо со временем Я отлично выучилсЯ лавировать
среди опасностей, издали замечаЯ через обрез книги ноги встречных...  ел  Я
медленно, порой останавливаЯсь за углами, жадно  следЯ  за  событиЯми,  пока
подходил к книжному магазину. ’ут Я наскоро смотрел развЯзку  и  со  вздохом
входил к Ѓуткевичу. Љонечно, пробелов оставалось много. ђыцари,  разбойники,
защитники невинности, прекрасные дамы - все это каким-то  вихрем,  точно  на
шабаше, мчалось в моей голове под  грохот  уличного  движениЯ  и  обрывалось
бессвЯзно,  странно,  загадочно,  дразнЯ,  распалЯЯ,  но   не   удовлетворЯЯ
воображение. €з всего "Љавалера de Maison rouge" {Љрасного дома (франц.).  }
Я помнил лишь то, как он, переодетый Якобинцем, отсчитывает шагами  плиты  в
каком-то  зале  и  в  конце  выходит  из-под  эшафота,  на  котором  казнили
прекраснейшую из королев,  с  платком,  обагренным  ее  кровью.  Љ  чему  он
стремилсЯ и каким образом попал под эшафот, Я не знал очень долго.
     „умаю, что это чтение принесло  мне  много  вреда,  пролагаЯ  в  голове
странные и ни с чем несообразные  извилины  приключений,  затушевываЯ  лица,
характеры, приучаЯ к поверхностности...
     Ћднажды Я принес брату книгу, кажетсЯ,  сброшюрованную  из  журнала,  в
которой, перелистываЯ дорогой, Я не мог привычным взглЯдом разыскать обычную
нить приключений.  •арактеристика  какого-то  высокого  человека,  сурового,
неприЯтного. Љупец. “ него контора, в которой "привыкли торговать кожами, но
никогда не вели дел с женскими сердцами"... Њимо! —то мне за дело  до  этого
неинтересного человека! Џотом какой-то дЯдЯ ‘моль ведет странные разговоры с
племЯнником в лавке морских принадлежностей. ‚от наконец... старуха похищает
девочку, дочь купца. Ќо и тут  все  дело  ограничиваетсЯ  тем,  что  нищенка
снимает с нее платье и заменЯет лохмотьЯми.  Ћна  приходит  домой,  ее  поЯт
тепленьким и укладывают в постель.  †алкое  и  неинтересное  приключение,  к
которому и Я отнессЯ очень пренебрежительно:  такие  приключениЯ