зывают  смерть,  или  которые  периодически встречаютсЯ у здоровых людей1?
Ќеобходимо также сравнивать мертвых субъектов  и  больных,  учитываЯ  старый
принцип,    формулировавшийсЯ    уже   в   <i>Sepulchretum:</i>   поражениЯ,
свойственные любому телу, определЯют если не причину, то, по  крайней  мере,
местоположение  болезни  и,  возможно,  ее  природу; те же, что при аутопсии
отличаютсЯ друг от  друга,  принадлежат  порЯдку  следствиЯ,  симпатического
отношениЯ  или осложнениЯ2. Ќаконец, противоречие между тем, что наблюдают в
пораженном органе и  тем,  что  знают  о  его  нормальном  функционировании:
необхо-
     _____________
     1   Morgani,  Recherches  anatomiques  (ed.  de  <i>l'Encyclopedie  des
Sciences medicales,</i> 7 section, t. VII), p. 17.
     2 Th. Bonet, <i>Sepulchretum</i> (Preface); этот принцип  был  напомнен
Morgagni <i>(ibid.,</i> p. 18).
     206

     димо  постоЯнно  "сравнивать  эти  точные и подлинные феномены здоровой
жизни каждого органа с расстройствами, которые каждый из  них  демонстрирует
при его поражении"1.
     Ќо свойство клинико-анатомического опыта состоит в том, чтобы применЯть
диакритический  принцип к измерению куда более сложному и проблематичному --
тому, где начинают артикулироватьсЯ опознаваемые формы истории  патологии  и
видимые  элементы,  которым  она  позволЯет проЯвитьсЯ в однажды законченном
виде. Љорвизар мечтает заменить старый трактат 1760 года текстом, базовой  и
абсолютной  книгой  по патологической анатомии, котораЯ будет называтьсЯ: De
<i>sedibus et causis morborum per  signa  diagnostica  invesfigatis  et  per
anatomen confirmatis</i>2<i>.</i> ќту клинико-анатомическую согласованность,
которую  Љорвизар  воспринимает  в смысле подтверждениЯ нозологии аутопсией,
‹аеннек определЯет в противоположном  направлении  --  в  виде  согласованиЯ
поражениЯ  с симптомами, которые оно вызывает: "ЏатологическаЯ анатомиЯ есть
наука, имеющаЯ целью познание видимых поражений, которые  состоЯние  болезни
производит  в  органах  человеческого  тела.  ‚скрытие  трупов есть средство
достижениЯ этого знаниЯ, но  чтобы  достичь  прЯмой  пользы...  следует  его
соединить  с  наблюдением  симптомов  или  нарушений  функций, совпадающих с
каждым  типом  поражениЯ  органов"3.  Ќеобходимо,   таким   образом,   чтобы
медицинский взглЯд следовал пути, который до сих пор длЯ него не был открыт:
вертикальному пути,
     _____________
     1  Corvisart,  <i>Essai  sur les maladies et les lesions organiques, du
caeur et des gros vaisseaux</i> (Paris,  1818),  Discours  pieliminaire,  p.
XII.
     2  "Ћ  местонахождении  и  причинах  болезней,  по  внешним проЯвлениЯм
обнаруженных и анатомически подтвержденных"(лат. --<i>Џримеч. перев.) --</i>
Corvisart, <i>lос</i>. <i>cit.,</i> p. V.
     3  Laennec,  article  "Anatomie  pathologique",   <i>Dictionnaire   des
Sciences medicales,</i> t. II, p. 47.
     207

     идущему  от  поверхности симптомов к тканевой поверхности, пути вглубь,
который ведет от того, что проЯвлЯетсЯ, к тому, что  скрыто,  пути,  который
нужно  пройти  в двух смыслах и, если угодно, непрерывно от одной границы до
другой,  определить  сплетение  существенных   необходимостей.   Њедицинский
взглЯд,  который мы видели устремленным на плоскости двух измерений тканей и
симптомов,  будет  должен,  чтобы  соединить  их,  сам  переместитьсЯ  вдоль
третьего  измерениЯ.  ’аким  образом  будет  определен клинико-анатомический
объем.
     ‚зглЯд углублЯетсЯ  в  пространство,  которое  ему  презентируетсЯ  длЯ
задачи  осмотра.  Љлинический разбор в своей первичной форме содержит в себе
внешнего дешифрующего субъекта, который вначале и за  гранью  того,  что  он
разбирает,  упорЯдочивает  и  определЯет  сродство.  ‚ клинико-анатомическом
опыте медицинский  глаз  должен  видеть  болезнь,  выставленную  напоказ  и,
выставленную перед ним в той мере, в какой он продвигаетсЯ среди ее объемов,
обрисовываЯ  их,  или среди масс, которые он приподнимает или погружает в их
глубину. Ѓолезнь более не пучок характеристик, разбросанных то здесь, то там
на поверхности  тела  и  свЯзанных  между  собой  статистически  наблюдаемым
совпадением  или последовательностью; она есть совокупность форм, искажений,
образов,  событий,  смещенных,   разрушенных   или   измененных   элементов,
объединенных  один  с  другим  в  соответствии  с  географией, которую можно
проследить  шаг  за  шагом.  ќто  более  не   патологическое   пространство,
заключенное  в  теле там, где это было возможно, это само тело, становЯщеесЯ
больным.
     ‚ первом приближении можно было бы подумать, что здесь речь идет только
о сокращении дистанции между познающим субъектом  и  объектом  познаниЯ.  Ќе
оставалсЯ  ли врач XVII € XVIII веков "на расстоЯнии" от своего больного? Ќе
рассмат-
     208

     ривал ли он его издалека, наблюдаЯ лишь поверхностные и непосредственно
видимые признаки, выслеживаЯ  феномены  без  контакта,  без  пальпации,  без
аускультации,  угадываЯ внутреннее лишь с помощью внешних меток? Ќе зависело
ли изменение в медицинском познании в конце XVIII века в сущности  от  того,
что  врач  приблизилсЯ  к больному, что он протЯнул руку и приложил ухо, что
таким образом  изменЯЯ  масштаб,  он  стал  замечать  то,  что  существовало
непосредственно   за   видимой   поверхностью,  и  что,  таким  образом,  он
мало-помалу приходил к "проходу с другой стороны" и  обнаруживал  болезнь  в
тайной глубине тела?
     ‡десь речь идет о минимальной интерпретации изменениЯ. Ќо теоретическаЯ
сдержанность не должна обманывать. Ћна приносит с собой некоторое количество
требований или отношений, которые остаютсЯ довольно плохо проработанными:
     прогресс  наблюдениЯ, забота о развитии и расширении опыта, все более и
более значительнаЯ верность тому, что могут обнаружить  чувственные  данные,
отход от теории систем к выгоде реального научного эмпиризма. € за всем этим
предполагалось, что субъект и объект познаниЯ остаютсЯ тем, что они есть: их
большаЯ   близость  и  лучшее  соответствие  единственно  позволЯют  объекту
раскрытьсЯ с большей Ясностью или в присущих ему скрытых деталЯх и тому, что
субъект разоблачает иллюзии, мешающие истине.  Ѓудучи  установленными  разом
длЯ всего и окончательно поставленные друг перед другом, они могут в течение
какой-либо   исторической  трансформации  лишь  сблизитьсЯ,  сократить  свою
дистанцию,  уничтожив  препЯтствиЯ,  которые  их  разделЯют,  обретЯ   форму
взаимного соответствиЯ.
     Ќо  именно  в  этом,  без  сомнениЯ,  состоЯл проект, касающийсЯ старой
теории познаниЯ, достоинства и недостатки ко-
     209

     торой  были  давно  известны.  —уть  уточненный   исторический   анализ
обнаруживает  по ту сторону этого соответствиЯ другой принцип трансформации:
он солидарно  направлен  на  тип  познаваемого  объекта;  на  сеть,  котораЯ
заставлЯет  его  поЯвлЯтьсЯ,  изолирует  его и вырезает элементы, подлежащие
возможному познанию; на позицию, которую субъект  должен  занЯть,  чтобы  их
определить; на инструментальное опосредствование, позволЯющее их уловить, на
модальности  регистрации и памЯть, которую он должен привести в действие; на
формы  концептуализации,  которые   он   должен   использовать   и   которые
квалифицируют  его  как субъекта легитимного знаниЯ. ’о, что модифицировано,
предоставлЯЯ место клинико-анатомической медицине, это,  таким  образом,  не
простой   поверхностный   контакт  между  познающим  субъектом  и  познанным
объектом, это более общаЯ диспозициЯ знаниЯ, определЯющаЯ взаимное положение
и  взаимное  действие  того,  кто  должен  познавать  и  того,  что   должно
познаватьсЯ.  Џродвижение медицинского знаниЯ внутрь больного есть не просто
продолжение движениЯ приближениЯ, которое должно было бы  развиватьсЯ  более
или  менее  регулЯрно, 'начинаЯ с того днЯ, когда едва умелый взглЯд первого
врача издали переместилсЯ на тело своего  первого  пациента.  ќто  результат
коренного   преобразованиЯ  на  уровне  самого  познаниЯ,  а  не  на  уровне
накопленных, утонченных, углубленных и точных знаний.
     „оказательство того, что речь идет  о  событии,  задевающем  диспозицию
познаниЯ,  обнаруживаетсЯ  в  том  факте,  что знаниЯ, принадлежащие порЯдку
клинико-анатомической медицины, не формируютсЯ тем же образом и  следуЯ  тем
же  правилам,  что  в чистой и простой клинике. ђечь идет не о той же самой,
чуть более улучшенной игре, но о другой игре. ‚от некоторые  из  этих  новых
правил.
     210

     ЉлиническаЯ  анатомиЯ  заменЯет метод симптоматических идентичностей на
анализ, который  можно  было  бы  назвать  шахматным  или  послойным.  џвные
проЯвлениЯ  всегда оставлЯют запутанными болезненные формы, различие которых
может показать лишь  патологическаЯ  анатомиЯ.  Ћщущение  удушьЯ,  внезапное
сердцебиение,   особенно   после   нагрузки,  короткое  стесненное  дыхание,
внезапные пробуждениЯ, кахетическаЯ бледность, чувство давлениЯ и  сжатиЯ  в
перикардиальной  области,  тЯжесть  и  онемение  в  левой  руке -- Явственно
означают болезни сердца, в которых одна анатомиЯ может различить  перикардит
(поражающий   мембранные   оболочки),   аневризму   (затрагивающую  мышечную
субстанцию),  сужение  или  уплотнение  (когда  сердце  поражено   в   своих
сухожильных  или  фиброзных  отделах)1.  ‘овпадение  или,  по  крайней мере,
регулЯрнаЯ последовательность катара и туберкулеза не  доказывает,  несмотрЯ
на  нозографов,  их  идентичности,  потому  что  аутопсиЯ показывает в одном
случае поражение слизистой мембраны, а  в  другом  --  поражение  паренхимы,
которое  может  достигать  изъЯзвлениЯ2.  Ќапротив,  следует  объединить как
принадлежащие одной  локальной  Ячейке  туберкулез  и  кровохаркание,  между
которыми  такаЯ  симптоматологиЯ  как  у  ‘оважа не обнаруживала достаточной
частотной  свЯзи,  чтобы  их  объединить.  ‘очетание,   которое   определЯет
патологическую идентичность, обретет значение лишь длЯ локально разделенного
восприЯтиЯ.
     ќто свидетельствует, что медицинский опыт вскоре заменит <i>регистрацию
частотности  локализацией  фиксированных точек.</i> ‘имптоматическое течение
легочной  лихорадки  представлЯют   кашель,   трудности   дыханиЯ,   упадок,
истощающаЯ лихорадка и, иногда, гнойнаЯ мокрота. Ќо никакой из
     _____________
     1 Corvisart, <i>loc. cit.</i>
     2  G.-L.  Bayle,  <i>Recherches  sur  la phtisie pulmonaire</i> (Paris,
1810).
     211

     этих видимых вариантов не ЯвлЯетсЯ  абсолютно  необходимым  (существуют
больные  туберкулезом,  которые не кашлЯют), а их порЯдок поЯвлениЯ на сцене
не строг (лихорадка может поЯвитьсЯ поздно или  развернутьсЯ  лишь  в  самом
конце  развитиЯ). …динственный постоЯнный феномен, необходимое и достаточное
условие,  чтобы  в  этом  случае  был  туберкулез  --  повреждение  легочной
паренхимы,  котораЯ  при аутопсии "оказываетсЯ в большей или меньшей степени
усыпанной Язвенными очагами. ‚ некоторых случаЯх  они  столь  многочисленны,
что   легкое  кажетсЯ  состоЯщей  из  них  альвеолЯрной  тканью.  ќти  очаги
пересекаютсЯ большим количеством рубцов: в соседних  отделах  обнаруживаютсЯ
более  или  менее  обширные  уплотнениЯ"1.  Џоверх  этих фиксированных точек
симптомы  скользЯт  и  исчезают.  ‚ероЯтности,  которые  клиника   длЯ   них
использовала,   уступают   дорогу   единственной   необходимой   импликации,
принадлежащей  не  порЯдку  временной  частотности,  но  порЯдку  локального
постоЯнства:  "‘ледует  рассматривать  как  чахоточных лиц, у которых нет ни
лихорадки, ни похуданиЯ, ни гнойной мокроты.  „овольно  того,  чтобы  легкие
были  задеты поражением, которое направлено к их деструкции или изъЯзвлению:
чахотка и есть само это поражение"2.
     ‘вЯзаннаЯ с  этой  фиксированной  точкой  <i>хронологическаЯ  сериЯ</i>
симптомов   приводитсЯ   в   соответствие   форме   вторичных   феноменов  с
<i>разветвлением  пораженного  пространства</i>  и   со   свойственной   ему
неизбежностью.   €зучаЯ   "странное   и   необъЯснимое"  развитие  некоторых
лихорадок, Џети систематически сопоставлЯет таблицы наблюдений,  относЯщиесЯ
к течению болезни, и результаты аутопсий: последовательность кишечных,
     _____________
     1  X.  Bichat,  <i>Anatomie  pathologique,</i>  p.  174. 2 <I>G.-L.</I>
Bayle, <i>loc</i>. <i>cit.,</i> p. 8--9.
     212

     желудочных, лихорадочных, железистых и  самих  мозговых  знаков  должна
быть  первично  свЯзана в своей целостности с достаточно сходным "поражением
кишечной  трубки".  ђечь  всегда  идет  об  области  клапана  червеобразного
отростка.  Ћн  покрыт  венозными  пЯтнами, раздут во внутреннем направлении,
соответствующие ему железы брыжеечного  сегмента  увеличены,  темно-красного
или  синеватого  цвета, глубоко налиты кровью и забиты. …сли болезнь длилась
долго, можно допустить присутствие тлетворного действиЯ  на  пищеварительный
канал,  функции  которого  поражаютсЯ  первыми. Ћтсюда до "общности системы"
этот агент "передаетсЯ через абсорбцию в железах  брыжейки  и  лимфатической
системе"   (в  свЯзи  с  чем  возникают  вегетативные  расстройства)  и,  "в
особенности, к мозговым или нервным элементам"  --  это  то,  что  объЯснЯет
сонливость,  притупление  сенсорных  функций,  делирий  и  фазы  коматозного
состоЯниЯ1. Џоследовательность форм и симптомов поЯвлЯлась,  таким  образом,
как    просто    хронологический    образ    более    сложного    сплетениЯ:
пространственно-временного разветвлениЯ  от  первичного  поражениЯ  ко  всей
органической жизни.
     Ђнализ  клинико-анатомического  восприЯтиЯ выЯвлЯет, таким образом, три
отсылки (к локализации, очагу и первичности),  которые  модифицируют  сугубо
временной  клинический разбор. ЋрганическаЯ разметка, позволЯющаЯ установить
фиксированные, но древовидные  точки,  не  отменЯет  глубины  патологической
истории   к   выгоде   чистой  анатомической  поверхности.  Ћна  вводитсЯ  в
размеченный  объем  тела,   впервые   заставлЯЯ   в   медицинском   мышлении
сосуществовать  патологическое  времЯ и осЯзаемый обзор органических масс. ‚
таком, и только таком случае, патологическаЯ анатомиЯ
     _____________
     1 M.-A.Petit, <i>Traite  de  lafievre  entero-mesenterique</i>  (Paris,
1813), в особенности р. 132--141.
     213

     вновь  обнаруживает  идеи  Њоргани,  и,  с  другой  стороны,  --  Ѓоне:
самостоЯтельное органическое пространство со своими  изменениЯми,  путЯми  и
собственной  артикулЯцией  начинает  дублировать  натуральное  или  знаковое
пространство нозологии и требует, чтобы оно ему в основном  соответствовало.
ђожденное  благодарЯ  заботе клиники определить <i>структуру патологического
сродства</i> (см. <i>’рактат о мембранах),</i> новое медицинское  восприЯтие
обращаетсЯ  наконец  к  задачам  установлениЯ  <i>типов локализации</i> (см.
исследованиЯ Љорвизара и †. ‹. ЃайлЯ). ЏонЯтие  местоположениЯ  окончательно
заменЯет  понЯтие  класса:  "—то  есть наблюдение, -- спрашивал уже Ѓиша, --
если игнорируетсЯ локализациЯ болезни?"1. € Ѓуйо должен был отвечать:  "если
и  существует в медицине аксиома, то это точно предположение, что совершенно
не существует  болезней  без  локализации.  …сли  допустить  противоположное
мнение,  то  следует  допустить,  что  существуют  функции  без  органа, что
ЯвлЯетсЯ очевидной нелепицей. Ћпределение  местоположениЯ  болезней  или  их
локализации   есть   одно   из  наиболее  блестЯщих  завоеваний  современной
медицины"2. ’каневый анализ, исходный  смысл  которого  был  родовым,  очень
скоро обретает значение правила локализации.
     Љ  Њоргани,  тем  не  менее,  вернулись  без  серьезных модификаций. Ћн
ассоциировал понЯтие местоположениЯ с понЯтием  причины:  De  <i>sedibus  et
causis..</i>3  ‚ новой патологической анатомии определение местоположениЯ не
устанавливало  причинности:  обнаружить  в  случае  адинамических  лихорадок
поражение червеобразного отростка -- не значит назвать его
     ________________
     1 X. Bichat, <i>Anatomie generale,</i> 1.1, p. XCIX.
     2 Bouillaud, <i>Philosophie medicale,</i> p. 259.
     3 Ћ местонахождении и причинах... (лат. --<i>Џримеч. перев</i>.).
     214

     определЯющей  причиной.  Џти  будет  думать  об  "смертоносном агенте",
Ѓруссе -- о "раздражении". Ќе столь важно:
     локализовать -- лишь фиксировать исходную временную и  пространственную
точку.  „лЯ  Њоргани  местоположение  --  это точка прикреплениЯ в организме
причинной  сети,  оно  определЯет  ее  решающее  звено.  „лЯ  Ѓиша   и   его
последователей  понЯтие местоположениЯ освобождено от причинной проблематики
(и в этом смысле они следуют клиницистам), оно обращено  скорее  к  будущему
болезни,  чем  к  ее  прошлому.  Њестоположение -- это точка, откуда исходит
патологическаЯ организациЯ, не последнЯЯ <i>причина, но первичный  очаг.</i>
€менно  в  этом  смысле фиксациЯ на трупе сегмента неподвижного пространства
может разрешить проблему, поставленную временным развитием событий.
     ‚ медицинском мышлении  XVIII  века  смерть  одновременно  выступала  и
абсолютным  фактом,  и  наиболее  последовательным  из  феноменов.  Ћна была
пределом  жизни  и,  в  равной  степени,  болезнью,  если  ее  природа  была
фатальной,  начинаЯ  с нее предел был достигнут, истина свершена и тем самым
пересечена. ‚  смерти  болезнь,  достигнувшаЯ  конца  течениЯ,  замолкала  и
становилась  объектом  памЯти. Ќо если достигнуть следов болезни, отмеченных
на трупе, то в таком случае никакаЯ очевидность не может абсолютно различить
то,  что  принадлежит  ей,  а  что  смерти:  их  знаки   перекрещиваютсЯ   в
нерасшифровываемом  беспорЯдке. ’ак что смерть есть факт, начинаЯ с которого
более не существует ни жизни, ни болезни, но ее нарушениЯ принадлежат той же
самой  природе,  что  и  болезненные  феномены.  Љлинический  опыт  в  своей
первичной форме не ставит под сомнение эту двусмысленную концепцию смерти.
     215

     ’ехника  трупа,  патологическаЯ  анатомиЯ  должны придать этому понЯтию
более строгий, то есть более инструментальный статус. ‚начале концептуальное
господство смерти было приобретено на самом элементарном  уровне  с  помощью
организации  клиник. ‚озможность непосредственно вскрывать тела, максимально
сокращаЯ латентное времЯ между кончиной и  аутопсией  позволила,  или  почти
позволила,  совместить  последний момент патологии с первым моментом смерти.
‘ледствиЯ органического разложениЯ почти уничтожены, по меньшей  мере  в  их
наиболее  Явных  и наиболее разрушительных формах, так что мгновение кончины
может  играть  роль  ориентира   без   глубины,   которую   вновь   обретает
нозографическое  времЯ,  как скальпель --- органическое пространство. ‘мерть
-- только вертикальнаЯ и  абсолютно  тонкаЯ  линиЯ,  котораЯ  разделЯет,  но
позволЯет соотнести друг с другом серию симптомов и серию поражений.
     ‘  другой стороны, Ѓиша, критикуЯ различные указаниЯ •антера, стараетсЯ
различить  два  порЯдка  феноменов,  которые  анатомиЯ  Њоргани   смешивала:
проЯвлениЯ,  одновременные  болезни, и те, что предшествуют смерти. Ќа самом
деле нет необходимости, чтобы одно поражение соотносилось и с болезнью  и  с
патологической  структурой.  Ћно может отсылать к разным процессам, частично
автономным, частично зависимым, которые предвещают движение  к  смерти.  ’ак
мышечнаЯ  дрЯблость  составлЯет  часть  семиологии некоторых церебральных по
происхождению параличей или такого витального заболеваниЯ  как  органическаЯ
лихорадка;  но  ее  можно встретить при любой хронической болезни или даже в
остром эпизоде, если только то или другое  достаточно  долго  длитсЯ;  можно
видеть  тому  примеры  в  воспалениЯх  паутинной  оболочки  или на последних
стадиЯх чахотки. ”еномен, кото-
     216

     рый бы не имел места вне болезни, не  ЯвлЯетсЯ,  тем  не  менее,  самой
болезнью:  она  удваивает  свое  течение  в  эволюции,  котораЯ  не означает
патологической фигуры, но -- близость смерти;
     она обрисовывает в болезненном процессе  феномены  ассоциированные,  но
отличающиесЯ от "омертвлениЯ".
     ќти   феномены   без   сомнениЯ  обладают  содержательной  аналогией  с
фатальными или благоприЯтными "знаками", столь часто анализируемыми, начинаЯ
с ѓиппократа. Ћднако по своим функциЯм и семантическому значению они  весьма
различны:  знак  отсылал к результату, предвосхищал его во времени, указывал
либо на  сущностную  опасность  болезни,  либо  на  ее  случайную  опасность
(котораЯ  может  быть  следствием  осложнений  или  терапевтической ошибки).
”еномены  смерти  частично  или  прогрессивно  не  предусматривают  никакого
будущего:  они  демонстрируют  процесс  в  его  завершении. Џосле апоплексии
большинство животных функций естественно  приостановлено  и,  следовательно,
смерть  начинаетсЯ  уже  с  них,  тогда  как органические функции продолжают
собственную жизнь1. Ѓолее того, ступени этой движущейсЯ  смерти  следуют  не
столько  нозологическим  формам,  но  скорее линиЯм, свойственным организму:
лишь побочным образом эти процессы  указывают  на  смертельную  обреченность
болезни.  ’о, о чем она говорит -- это проницаемость жизни длЯ смерти: когда
патологическое   состоЯние   продолжаетсЯ,   первые   ткани,    поврежденные
омертвлением, это всегда те, где питание наиболее активно (слизистые), затем
следует паренхима органов и, в последней фазе, сухожилиЯ и апоневрозы2.
     ____________
     1  X.  Bichat,  <i>Recherches  phislologlques sur la vie et la mart</i>
(ed. Magendie), p. 251. 2 X. Bichat, <i>Anatomie pathologique,</i> p. 7.
     217

     €так, смерть множественна и распределена во времени. ќто не  абсолютнаЯ
и  привилегированнаЯ  точка,  начинаЯ с которой времЯ останавливаетсЯ, чтобы
повернуть  вспЯть;   она,   как   сама   болезнь,   обладает   множественным
присутствием,  которое  анализ может распределить во времени и пространстве.
Њало-помалу, здесь и там, каждый из узлов начинает разъединЯтьсЯ  вплоть  до
того, что прекращаетсЯ органическаЯ жизнь, по крайней мере в главных формах,
так  как  еще долго после смерти человека мелкие и частичные смерти придут в
свой черед расщепить  упорствующие  потоки  жизни1.  ‚  естественной  смерти
первой поражаетсЯ животнаЯ жизнь: сначала затухание ощущений, забытье мозга,
ослабление движений, ригидность мышц, уменьшение их способности сокращатьсЯ,
квазипаралич   кишечника   и,   наконец,   иммобилизациЯ   сердца2.  Љ  этой
хронологической   таблице   последовательных   смертей   следует    добавить
пространственную -- -взаимодействий, которые разворачиваютсЯ от. одной точки
организма  к  другой  в  виде  цепной смерти. ‘уществуют три основных этапа:
сердце, легкие, мозг. Њожно установить, что смерть сердца  влечет  за  собой
смерть  мозга  не  через нервный путь, но через артериальную сеть (остановка
кроветока, поддерживающего жизньмозга), либо через венозную сеть  (остановка
кроветока,  либо,  напротив,  заброс  венозной крови, котораЯ угнетает мозг,
подавлЯет его, мешает его работе). Њожно показать также, как смерть  легкого
влечет  за собой смерть сердца: либо потому, что кровь обнаруживает в легком
механическое препЯтствие  циркулЯции,  либо  потому,  что  легкое  перестает
действовать,  химические  реакции не имеют более питаниЯ и сокращениЯ сердца
прекращаютсЯ3.
     ____________
     1 X. Bichat, <i>Recherches phisiologiques,</i> p. 242.  2  <i>Ibid</i>,
р. 234, 238. 3 <i>Ibid,</i> p. 253, 538.
     218

     Џроцессы  смерти,  не  идентифицируЯсь  ни  с  процессами  жизни,  ни с
процессами болезни, обладают, тем не  менее,  природой,  способной  осветить
органические  феномены  и  их  нарушениЯ.  ЊедленнаЯ  и  естественнаЯ смерть
старика €меет смысл, обратный развитию жизни ребенка, эмбриона,  может  быть
даже  растениЯ:  "‘остоЯние  животного, которого естественное умирание скоро
уничтожит, сближаетсЯ с тем, когда он находилсЯ в утробе матери, либо даже с
растительным состоЯнием, то есть живущим  лишь  изнутри,  длЯ  которого  всЯ
природа  молчалива"1.  Џоследовательные  оболочки жизни естественным образом
отделЯютсЯ, объЯвлЯЯ свою автономию и свою истину в том,  что  их  отрицает.
‘истема   функциональных   зависимостей   и  нормальных  или  патологических
взаимодействий также  освещаетсЯ  детальным  анализом  этих  смертей:  можно
установить,  что  если  существует прЯмое действие легкого на сердце, то оно
подвержено   лишь   косвенному   влиЯнию   мозга:   апоплексиЯ,   эпилепсиЯ,
наркотизациЯ,  сотрЯсение  мозга  не  вызывают  никакого непосредственного и
корреспондирующего изменениЯ со стороны сердца;  из-за  мышечного  паралича,
прерываниЯ  дыханиЯ  или  нарушениЯ  кровообращениЯ  могут  происходить лишь
вторичные эффекты2. ’ак смерть, фиксированнаЯ в свойственных ей  механизмах,
со  своей органической сетью, не может быть смешана с болезнью и ее следами.
Ќапротив,  она  может  служить  точкой  зрениЯ  на  патологию  и   позволить
фиксировать в ней ее формы или этапы. €зучаЯ причины чахотки, ѓ.-‹. Ѓайль не
рассматривает   более  смерть  как  экран  (функциональный  или  временной),
отделЯющий от болезни, но как спонтанную экспериментальную ситуацию, котораЯ
открывает путь к истине самой болезни и ее различным хронологическим  фазам.
Ќа
     _____________
     1 <i>Ibid.,</i> p. 538.
     2 <i>Ibid.,</i> p. 480, 500.
     219

     самом  деле,  смерть может произойти на всем протЯжении патологического
развитиЯ либо в результате самой болезни, либо  по  причине  дополнительного
поражениЯ,  либо,  наконец,  на  основе  случайности.  Ћднажды  познанные  и
освоенные инвариантные феномены и изменчивые  проЯвлениЯ  смерти  позволЯют,
благодарЯ   этой   открытости   во  времени,  воспроизвести  эволюцию  любой
патологической серии. „лЯ чахотки -- это прежде всего закрытые,  однородные,
беловатые  туберкулы;  затем  образованиЯ  более мЯгкие, содержащие в центре
Ядро из нагнаивающегосЯ вещества, которое менЯет  цвет;  наконец,  состоЯние
нагноениЯ,   которое   провоцирует  Язву,  деструкцию  легочной  паренхимы'.
‘истематизируЯ тот же  метод,  ‹аеннек  смог  показать  в  противоположность
самому  Ѓайлю,  что  меланоз  образует  не  отдельный патологический тип, но
возможную фазу развитиЯ. ‚ремЯ  смерти  может  скользить  вдоль  болезненной
эволюции,  и  так  как  смерть  утратила  свой  непрозрачный  характер,  она
парадоксальным образом, благодарЯ своему результату  временного  прерываниЯ,
становитсЯ   инструментом,   позволЯющим  интегрировать  течение  болезни  в
неподвижном пространстве вскрытого тела.
     †изнь, болезнь и смерть теперь образуют  техническую  и  концептуальную
троицу.  „ревнЯЯ  непрерывность  тысЯчелетних навЯзчивых идей, размещавших в
жизни угрозу болезни, а в болезни -- приближающеесЯ  присутствие  смерти  --
прервана:  вместо  нее  артикулируетсЯ  треугольнаЯ  фигура, вершина которой
определЯетсЯ смертью. €менно с высоты смерти можно  видеть  и  анализировать
органические  зависимости  и патологические последовательности. ‚место того,
чтобы быть тем, чем она оставалась столь долго -- тьмой, где исчезает жизнь,
где запутываетсЯ сама болезнь, она отныне одарена
     __________________
     1 G.- L.  Bayle,  <i>Recherches  sur  la  phthisie  pulmonaire,  p.</i>
21--24.
     220

     этой  великой  возможностью освещениЯ, котораЯ властвует и делает Явным
одновременно и пространство организма,  и  времЯ  болезни...  ЏривилегиЯ  ее
вечности,  без  сомнениЯ  столь  же древнЯЯ, как сознание ее неизбежности, в
первый раз обращаетсЯ в технический  инструмент,  обеспечивающий  достижение
истины  жизни  и природы болезни. ‘мерть есть великий аналитик, показывающий
свЯзи,  разворачиваЯ  их  и  заставлЯЯ  проЯвлЯть  чудеса  происхождениЯ   в
строгости  разложениЯ: и следует дать слову <i>разложение</i> оступитьсЯ под
тЯжестью своего смысла. Ђнализ,  философиЯ  элементов  и  их  закономерности
обретают  в смерти то, что напрасно искали в математике, химии, самом Языке:
непреходЯщую модель, предписанную природой; на этом великом  примере  отныне
будет  основыватьсЯ  медицинский взглЯд. Ћн не более, чем взглЯд живого ока,
но ока, видевшего смерть. ‚еликое белое око, распутывающее жизнь.
     Њного будет сказано о "витализме" Ѓиша. ‚ерно, что  пытаЯсь  определить
особый  характер  природы  живого,  Ѓиша соединЯет с его специфичностью риск
болезни: простое физическое тело не может отклонЯтьсЯ от  своего  природного
типа'.  Ќо это не мешает тому, чтобы анализ болезни мог производитьсЯ только
с  точки  зрениЯ  смерти  --  той  смерти,  которой  жизнь  по   определению
сопротивлЯетсЯ.  Ѓиша  сделал  концепцию  смерти относительной, заставлЯЯ ее
лишитьсЯ  той  абсолютности,  в  которой  она  поЯвлЯлась   как   неделимое,
окончательное и неповторимое Явление: он возгонЯл ее и распределЯл в жизни в
формах  смерти  отдельной,  смерти парциальной, нарастающей и столь медленно
свершающейсЯ по другую сторону самой смерти. Ќо этим он формировал  основную
структуру    ее    медицинского    восприЯтиЯ   и   осмыслениЯ.   ’о,   чему
<i>противостоит</i> жизнь, и то, чему она <i>подвергаетсЯ,</i> есть  смерть,
по отношению к кото-
     _____________
     1 Cf. G. Canguilhem, <i>La connaissance de la vie</i> (Paris, 1952), p.
195.
     221

     рой  <i>жизнь,</i> таким образом, есть живаЯ <i>оппозициЯ,</i> а то, по
отношению к чему она подвергаетсЯ анализу, -- <i>истина.</i> Њежанди,  а  до
него   еще  Ѓюиссон  достигали  Ядра  проблемы,  но  когда  они  критиковали
определение жизни, которым открываютсЯ <i>”изиологические  исследованиЯ,</i>
они выступали как биологи: "‹ожнаЯ идеЯ, ибо умирать означает на всех Языках
прекращать, и с тех пор мнимое определение сводитсЯ к этому порочному кругу:
     жизнь  есть  совокупность  функций,  котораЯ  сопротивлЯетсЯ отсутствию
жизни"1. Ќо это был первый патоанатомический опыт, с которого начинал  Ѓиша,
тот,   что   он  ставил  сам:  опыт,  в  котором  смерть  была  единственной
возможностью  придать  жизни  позитивную  истину.  Ќевыводимость  живого  из
механики  или химии была лишь вторичной по отношению к фундаментальной свЯзи
жизни и смерти. ‚итализм поЯвлЯлсЯ в глубине этого "мортализма".
     ЌеобъЯтный путь, пройденный с того,  впрочем  близкого  момента,  когда
Љабанис  определил  длЯ  знаниЯ о жизни тот же источник и то же обоснование,
что и длЯ самой жизни:
     "Џрирода желала, чтобы источник наших знаний был тем же самым, что и  у
жизни.  —тобы  жить, нужно получать впечатлениЯ, чтобы знать, нужно получать
впечатлениЯ: и так как необходимость познаниЯ всегда  прЯмо  пропорциональна
его  действию  на  нас,  из этого следует, что наши средства обучениЯ всегда
пропорциональны нашим потребностЯм"2. „лЯ Љабаниса, как и  длЯ  всего  XVIII
века, или любой традиции, котораЯ уже была обиходной в эпоху ‚озрождениЯ,
     _________________
     1  F.-R.  Buisson,  <i>De  la division la plus naturelle des phenomenes
physiologiques</i> (Paris, 1802), p. 57. Cf. aussi Magendie, n. 1 de la p. 2
de son edition des <i>Recherches physiologiqes.</i>
     2 Cabanis, <i>Du degre de certitude de la medicine</i>  (Paris,  1819),
p. 76--77.
     222

     познание  жизни  по  полному  праву  основываетсЯ  на  сущности живого,
поскольку оно есть лишь его  проЯвление.  ‚от  почему  никогда  не  пытались
мыслить  болезнь иначе, как исходЯ из живого и его модели (механической) или
образующих ее элементов (жидкостных, химических). ‚итализм и антивитализм, и
тот и другой рождаютсЯ из этого фундаментального первенства  жизни  в  опыте
болезни.  ЌачинаЯ  с  Ѓиша,  познание жизни обретает свой исток в разрушении
жизни  и  своей  крайней  противоположности.  €менно  там  болезнь  и  жизнь
высказывают  свою  истину:  истину, специфическую, несводимую, защищенную от
любого поглощениЯ в неорганическое кругом смерти,  котораЯ  обрисовывает  их
так,  как  они есть. Љабанис, который завЯзал жизнь в такой глубине истоков,
был, совершенно естественно, большим механицистом, чем Ѓиша, который  мыслил
ее  лишь  в  свЯзи со смертью. ‘ раннего ‚озрождениЯ и вплоть до конца XVIII
века знание о жизни было заключено в круг жизни, котораЯ отражалась от  себЯ
самой и рассматривала себЯ; начинаЯ с Ѓиша, оно отрывалось от свЯзи с жизнью
и отделЯлось от нее через непреодолимый предел смерти, в зеркале которой оно
ее разглЯдывало.
     Ѓез сомнениЯ, произвести подобное превращение ЯвлЯетсЯ длЯ клинического
взглЯда  трудной  и  парадоксальной  задачей.  „ревнЯЯ  склонность, столь же
стараЯ как  человеческий  страх,  обращавший  глаза  врачей  к  исчезновению
болезни,  к  выздоровлению,  к жизни: речь могла идти лишь о восстановлении.
‘мерть оставалась на изнанке медицины  мрачной  угрозой,  где  стираетсЯ  ее
знание  и  умение. Ћна была рискованной не только длЯ жизни или длЯ болезни,
но и длЯ знаниЯ, которое их проверЯло. ‘ Ѓиша медицинский  взглЯд  вращаетсЯ
вокруг нее
     223

     самой  и  требует  у  смерти  отчета  о  жизни  и  болезни,  у  смерти,
определЯющей в своей неподвижности их времЯ и их  движение.  Ќе  требовалось
ли,  чтобы медицина отступила от своей самой древней заботы, чтобы прочитать
в том, что свидетельствовало о ее неудаче, то, что должно было обосновать ее
истину?
     Ќо Ѓиша сделал больше, чем просто освободил медицину от страха  смерти.
Ћн  интегрировал  смерть  в  технический  и концептуальный ансамбль, где она
обрела свои специфические характеристики и фундаментальную  ценность  опыта.
’ак  что  великий  перелом  в  истории  западной  медицины  точно датируетсЯ
моментом,  когда  клинический  опыт  стал  клинико-анатомическим   взглЯдом.
<i>ЉлиническаЯ  медицина</i>  ЏинелЯ  датируетсЯ  1802 годом, <i>Њедицинские
революции</i> вышли в 1804 году;
     правила   анализа,   кажетсЯ,   торжествуют   в    чистой    дешифровке
симптоматических  совокупностей.  Ќо  годом  ранее  Ѓиша  уже отодвинул их в
историю: "‚ы делали бы  в  течение  20  лет  с  утра  до  вечера  заметки  о
поражениЯх  сердца, легких, внутренностЯх желудка, что оставалось бы длЯ вас
лишь  смешением  симптомов,  которые,  совершенно   не   соединЯЯсь,   будут
демонстрировать последовательность несвЯзанных феноменов. ‚скройте несколько
трупов:  вы  сразу  же  увидите, как исчезнет темнота, рассеЯннаЯ лишь одним
наблюдением"1. †ивой мрак рассеиваетсЯ в свете смерти.
     __________________
     1 X. Bichat, <i>Anatomie generale,</i> avant-propos, p. XCIX.


        ѓлава IX Ќевидимое видимое

     ‚виду  смерти  болезнь   обладает   своей   территорией,   определенным
отечеством,  скрытым,  но  надежным местом, где свЯзываютсЯ ее сродство и ее
последствиЯ; местные значениЯ определЯют свои формы. ЋриентируЯсь  на  труп,
ее  парадоксально  воспринимают живой, воспринимают жизнью, котораЯ более не
ЯвлЯетсЯ ни жизнью старых симпатических отношений, ни  жизнью  комбинаторных
законов  осложнений,  но  жизнью,  котораЯ  имеет свое обличье и собственные
законы.
     <b><i>1. Џринцип тканевой коммуникации</i></b>
     “же ђедерер и ‚аглер определили <i>morbus mucosus</i>  как  воспаление,
способное  поражать внешние и внутренние поверхности пищеварительного канала
на всем его протЯжении1; наблюдение, обобщенное Ѓиша: патологический феномен
следует  в  организме  привилегированному   пути,   предписанному   тканевой
идентичностью.  Љаждый тип мембраны обладает свойственной ему патологической
модальностью: "Џоскольку болезни есть лишь поражение  витальных  свойств,  а
каждаЯ  ткань  отличаетсЯ  от  других  своими  свойствами, очевидно, что она
должна отличатьсЯ от них и своими болезнЯми"2. ЏаутиннаЯ оболочка может быть
повреждена теми же  формами  водЯнки,  что  и  плевра  легких  или  брюшина,
поскольку  и здесь и там речь идет о серозных мембранах. ‘импатическаЯ сеть,
зафиксированнаЯ лишь
     ____________________
     1 Roederer et Wagler,  <i>Tractatus  de  morbo  mucoso</i>  (Gottingen,
1783). 2 X. Bichat, <i>Anatomie generate,</i> avant-propos, t.I, p. LXXXV.
     225

     на  основании  бессистемного  сходства,  эмпирических  констатации  или
гадательных предположений о нервной  системе,  сейчас  покоитсЯ  на  строгой
аналогии структуры: когда мозговые оболочки воспалены, слуховаЯ и зрительнаЯ
чувствительность  глаза  и  уха  усиливаютсЯ;  при  операции водЯнки Яичка с
помощью инъекции раздражение оболочки Яичка провоцирует  боли  в  поЯсничной
области; воспаление кишечной плевры может вызвать по закону "симпатикотонии"
заболевание   мозга1.   Џатологическое   развитие   теперь  обладает  своими
неизбежными путЯми.
     <b><i>2. Џринцип тканевой непроницаемости</i></b>
     ќто коррелЯциЯ с предыдущим. ђаспространЯЯсь  по  большой  поверхности,
патологические  процессы  следуют  по ткани горизонтально, без вертикального
проникновениЯ в другие  ткани.  ‘импатическое  излиЯние  касаетсЯ  фиброзных
тканей и не относитсЯ к слизистым оболочкам желудка; заболеваниЯ надкостницы
не  имеют  отношениЯ к кости, при катаре бронхов плевра остаетсЯ нетронутой.
”ункционального единства органа недостаточно  длЯ  передачи  патологического
фактора   одной  ткани  к  другой.  Џри  водЯнке  Яичка  тестикула  остаетсЯ
неповрежденной в воспаленной среде окружающей ее оболочки2;
     хотЯ  поражениЯ  церебральной  пульпы  редки,   повреждениЯ   паутинной
оболочки  часты  и  их  тип  очень  отличен  от  тех, что, с другой стороны,
затрагивают мЯгкую мозговую оболочку.  Љаждый  тканевый  слой  удерживает  и
сохранЯет  свои индивидуальные патологические характеристики. ЏатологическаЯ
диффузиЯ -- это дело изоморфных поверхностей, а не соседства или наложениЯ.
     ______________
     1 X. Bichat, <i>Traile des membranes</i> (ed. Magendie), p. 122--123. 2
<i>Ibid.,</i> p. 101.
     226

     <b><i>3. Џринцип пробуравливающего проникновениЯ</i></b>
     ќтот принцип ограничивает два предыдущих, не подвергаЯ их сомнению.  Ћн
компенсирует  правило  гомологии с помощью правил местного влиЯниЯ и правила
непроницаемости, допускаЯ формы проникновениЯ через слои.  Њожет  случитьсЯ,
что поражение достаточно сильно длЯ проникновениЯ в нижележащие или соседние
ткани:  именно  это  происходит при хронических болезнЯх, таких как рак, где
все ткани органа последовательно повреждены и заканчивают "смешением в общую
массу"1. ЏроисходЯт также не столь легко  определЯемые  переходы:  не  путем
проникновениЯ  или контакта, но удвоенным развитием от одной ткани к другой,
и от структуры  к  функционированию;  поражение  одной  мембраны  может,  не
затрагиваЯ соседнюю, более или менее полным образом помешать в выполнении ее
функций:   секрециЯ   слизистой   оболочки  желудка  может  быть  затруднена
воспалением фиброзных тканей; интеллектуальным функциЯм могут препЯтствовать
повреждениЯ паутинной оболочки2. ”ормы межтканевого проникновениЯ могут быть
еще более сложны:
     перикардит,   достигаЯ   мембранных   оболочек   сердца,    провоцирует
расстройство  функционированиЯ,  влекущее за собой гипертрофию органа и, как
следствие,  видоизменение  его  мышечной  субстанции3.  Џлеврит,  по   своей
природе,  затрагивает  лишь  плевру  легких, но под воздействием болезни она
выделЯет белковую жидкость, котораЯ в  случаЯх  хронификации  покрывает  все
легкое;  оно атрофируетсЯ, его активность уменьшаетсЯ вплоть до почти полной
остановки деЯтельности, и
     ______________
     1 X. Bichat, <i>Anatomie generate,</i> avant-propos, t.I p. XCI.
     2 <i>Ibid.,</i> p. XCII.
     3 Corvisart, <i>Essai sur les maladies et  les  lesions  organiques  du
caeur et des gros vaisseaux.</i>
     227

     тогда   оно   так   уменьшаетсЯ  в  поверхности  и  объеме,  что  можно
предположить разрушение большей части тканей1.
     <b><i>4. Џринцип специфичности способа поражениЯ ткаии</i></b>
     ЏовреждениЯ,  чьЯ  траекториЯ  и  работа  детерминированы   предыдущими
принципами,  обнаруживают  типологию,  котораЯ  зависит  не только от места,
которое поражаетсЯ, но и от свойственной ему  природы.  Ѓиша  был  не  очень
далек  от  описаниЯ  этих  разных  способов, поскольку различал воспалениЯ и
скирры. ‹аеннек, как мы видели2, попыталсЯ создать общую типологию поражений
(по  текстуре,  форме,  питанию,   положению   и,   наконец,   обусловленную
присутствием   инородного  тела).  Ќо  даже  понЯтиЯ  повреждениЯ  структуры
недостаточно длЯ описаниЯ различных  способов,  которыми  ткань  может  быть
поражена  в  своем  внутреннем  формировании. „юпюитрен предлагает различать
трансформации одной ткани в  другую  и  порождение  новых  тканей.  ‚  одном
случае,  организм  порождает  ткань,  котораЯ  обычно существует, но котораЯ
обыкновенно обнаруживаетсЯ при другой локализации: например,  неестественное
окостенение;  можно  перечислить  клеточные,  жировые,  фиброзные, хрЯщевые,
костные, серозные, синовиальные, слизистые образованиЯ; здесь речь  идет  об
<i>искажении</i>    законов   жизни,   но   не   о   <i>повреждении.</i>   ‚
противоположном случае, где новаЯ  ткань  создана,  фундаментально  нарушены
именно  законы  организации;  пораженнаЯ  ткань  отличаетсЯ  от всех тканей,
существующих в природе: как, например, воспаление, туберкулы,  скирры,  рак.
Ќаконец, излагаЯ эту типологию на принципах тканевой
     ______________
     1  G.-L. Bayle, <i>Recherches sur la phtisie pulmonaire,</i> p. 13--14.
2 Cf. supra, p. 134.
     228

     локализации, „юпюитрен отмечает, что каждаЯ мембрана имеет  особый  тип
поражениЯ:  например,  полипы  длЯ  слизистых и отеки