ие   доказательства    моей    преступной
ответственности. Ќо, поскольку с объективной точки зрениЯ все это чистаЯ ложь
и к тому же  Я  парю  над  всем  благодарЯ  своему  почти  сверхчеловеческому
интеллекту - то в конце концов дело так или иначе улаживаетсЯ. € в результате
могу с некоторой  меланхолией,  но  без  всЯкого  стыда  сознатьсЯ  вам,  что
следовавшие одна за другой смерти каждого из моих друзей,  накладываЯсь  друг
на друга тончайшими слоЯми "ложных чувств вины",  в  конце  концов  создавали
некое подобие мЯгчайшей подушки, на которой Я засыпаю по вечерам  сном  менее
тревожным и более  безмЯтежным,  чем  когда  бы  то  ни  было  раньше.  “мер,
расстрелЯн в ѓренаде поэт жестокой смерти ”едерико ѓарсиа ‹орка!
   Ћле!
   ’аким чисто испанским восклицанием встретил Я  в  Џариже  весть  о  смерти
‹орки, лучшего друга моей беспокойной юности.
   ќто крик, который бессознательно,  биологически  издает  любитель  корриды
всЯкий  раз,  когда  матадору  удаетсЯ  сделать  удачное   "пассе",   который
вырываетсЯ из глоток тех, кто хочет подбодрить певцов фламенко,  и,  исторгаЯ
его  в  свЯзи  со  смертью  ‹орки,  Я  выразил,  насколько  трагично,   чисто
по-испански завершилась его судьба.
   Џо меньшей мере пЯть раз на день поминал ‹орка о своей смерти.  Ќочами  он
не мог заснуть, если мы все вместе не шли его "укладывать". Ќо и в постели он
все  равно  умудрЯлсЯ  до   бесконечности   продолжать   самые   возвышенные,
исполненные духовности поэтические беседы, которые знал нынешний век. € почти
всегда кончались они разговорами о смерти, и прежде всего - о его собственной
смерти.
   ‹орка изображал и напевал все, о чем говорил, особенно все,  что  касалось
его  кончины.  Ћн  придумывал  мизансцены,  изображал  ее  мимикой,  жестами:
"‚от,говорил он,- смотрите, каким Я буду в момент своей смерти!"  Џосле  чего
он  исполнЯл  некий  горизонтальный  танец,  который  должен  был  передавать
прерывистые движениЯ его тела во времЯ погребениЯ, если  спустить  по  откосу
его гроб с одного из крутых склонов ѓренады.
   Џотом он показывал, каким станет через  несколько  дней  после  смерти.  €
черты лица его, от природы некрасивого, внезапно озарЯлись  ореолом  неземной
красоты и даже обретали  излишнюю  смазливость.  €  тогда,  не  сомневаЯсь  в
произведенном впечатлении, он бурно торжествовал победу,  радуЯсь  абсолютной
поэтической власти над зрителем.

 Ћн  писал:
 ‚ кудрЯх у ѓвадалквивира
 Џламенеют  цветы граната.
 Ћдна - кровью, другаЯ - слезами
 ‹ьютсЯ реки твои, ѓренада (ЃалладильЯ о  трех  реках. Џер.  ‚. ‘толбова.-  ”едерико
 ѓарсиа ‹орка. €збр. произв. в 2-х т. Њ., •удож. лит., 1975, т. 1,с. 103).

   Ќе случайно в конце оды к ‘альвадору „али, бессмертной вдвойне, ‹орка  без
всЯких экивоков говорит о собственной смерти, просЯ и менЯ не  медлить,  едва
достигнут расцвета моЯ жизнь и мое творчество.
   ‚ последний раз Я видел  ‹орку  в  Ѓарселоне,  за  два  месЯца  до  начала
гражданской войны. ѓала, прежде с ним незнакомаЯ, была  буквально  заворожена
этим   чудом   всепоглощающего,   безраздельного   лирического   вдохновениЯ,
обладавшим какойто странной, клейкой, как липучка, притЯгательностью.  ’о  же
случилось и с ќдвардом „жеймсом,  поэтом  неслыханно  богатым  и  к  тому  же
наделенным сверхчувствительностью птицы колибри,-  и  он  оказалсЯ  прикован,
парализован чарами, исходившими от личности ”едерико. „жеймс  носил  чересчур
разукрашенный  вышивкой  тирольский  костюм  -  короткие  штаны  и  кружевную
сорочку. ‹орка называл  его  колибри,  обрЯженной  в  костюм  солдата  времен
‘вифта.
   Ћднажды мы сидели за столом  в  ресторане  "ѓарригскаЯ  канарейка",  когда
вдруг перед нашими глазами вразвалку прошествовало пышно разодетое  крошечное
насекомое. ‹орка вскрикнул, тотчас же узнав его, но, указав пальцем в сторону
„жеймса, предпочел скрыть от  него  свое  лицо.  Љогда  он  убрал  палец,  от
насекомого не осталось и следа. Ђ ведь это крошечное насекомое,  разодетое  в
тирольские кружева и  тоже  наделенное  поэтическим  даром,  могло  бы  стать
единственным существом, способным изменить судьбу ‹орки.
   „ело в том, что „жеймс в то времЯ только что  снЯл  вблизи  Ђмальфи  виллу
—имброне, вдохновившую ‚агнера  на  Џарсифаль.  Ћн  предложил  нам  с  ‹оркой
перебратьсЯ к нему и жить там сколько захотим. ’ри днЯ  мучилсЯ  ‹орка  перед
этим  тревожным  выбором:  ехать  или  не  ехать?  ђешение  менЯлось   каждые
пЯтнадцать минут. ‚ ѓренаде страшилсЯ смерти его отец, страдавший неизлечимой
болезнью сердца. ‚ конце концов ‹орка пообещал приехать к нам сразу же  после
того,  как  проведает  и  успокоит  страхи  отца.  ’ем  временем  разразилась
гражданскаЯ война. Ћн расстрелЯн, отец же его жив и по сей день.
   ‚ильгельм ’елль? џ по-прежнему убежден, что если уж нам не удалось утащить
”едерико с собой, он, со своим психопатологическим характером, беспокойным  и
нерешительным, так никогда бы и не собралсЯ к нам на виллу —имброне. € все же
именно с этого момента рождаетсЯ во мне  тЯгостное  чувство  вины  за  смерть
‹орки. ЏроЯви Я побольше настойчивости, возможно, мне удалось бы вырвать  его
из €спании. џ бы смог увезти его в €талию, если  бы  он  действительно  этого
захотел. Ќо в то времЯ Я писал большую лирическую поэму под названием  "џ  ем
ѓалу" и к тому же в глубине души, быть  может,  и  не  отдаваЯ  себе  в  этом
отчета, ревновал ее к ‹орке. ‚  €талии  Я  хотел  быть  один,  в  одиночестве
любоватьсЯ склонами с  террасами  кипарисов  и  апельсиновых  деревьев,  один
стоЯть перед торжественными храмами Џестума - да  что  там  говорить,  просто
чтобы насытить радостью свою манию величиЯ и усладить жажду одиночества,  мне
нужно было попытать счастьЯ вообще никого не любить. „а, в тот момент,  когда
„али открывал длЯ  себЯ  €талию,  наши  отношениЯ  с  ‹оркой  и  наша  бурнаЯ
переписка по странному стечению  обстоЯтельств  напоминали  знаменитую  ссору
между Ќицше и ‚агнером. Ѓыл увлечен Я  в  то  времЯ  и  апологией  "Ђнжелюса"
Њилле, написав свою лучшую, пока что не изданную книгу  "’рагический  миф  об
"Ђнжелюсе" Њилле" (наконец-то она была опубликована  в  1963  году  издателем
†.-†.  Џовэром)  и  создав  свой  лучший  балет,  тоже  пока  что  нигде   не
поставленный, под названием "Ђнжелюс"Њилле", длЯ которого хотел  использовать
музыку Ѓизе к "Ђрлезианке" и неизданную музыку  Ќицше.  ќту  партитуру  Ќицше
написал, находЯсь на грани безумиЯ  и  переживаЯ  очередной  антивагнеровский
кризис. ђаскопал ее граф ќтьен  де  Ѓомон,  кажетсЯ,  в  одной  из  библиотек
ЃазелЯ, и, хоть Я ее никогда и не слышал, мне казалось, что это  единственнаЯ
музыка, котораЯ могла бы подойти к моему творению.
   ‚сЯкого рода красные, полукрасные, розовые  и  даже  сиреневые,  ничем  не
рискуЯ,  развернули  в  свЯзи  со  смертью  ‹орки  постыдную   демагогическую
пропаганду, прибегаЯ  к  гнуснейшему  шантажу.  Ћни  пытались,  и  поныне  не
оставлЯют попыток, сделать из него политического героЯ. Ќо Я, кто  был  самым
близким его другом, могу поклЯстьсЯ перед Ѓогом и €сторией, что  ‹орка,  поэт
до мозга костей, остаетсЯ самым  аполитичным  существом  из  всех,  кого  мне
довелось знать. Џросто он оказалсЯ искупительной жертвой личных, сверхличных,
местных страстей,  а  главное  -  пал  безвинной  добычей  того  всемогущего,
судорожного,  вселенского  хаоса,  который  называлсЯ  гражданской  войной  в
€спании.
   ‚ любом случае бесспорно одно. ‚сЯкий раз, когда,  опустившись  в  глубины
одиночества, мне удаетсЯ зажечь в мозгу искру гениальной мысли или нанести на
холст мазок запредельной, ангельской красоты, мне неизменно слышитсЯ хриплый,
глуховатый крик ‹орки: "Ћле!" ‘овсем другаЯ историЯ -  смерть  ђене  ЉревелЯ.
—тобы начать с самого начала, мне придетсЯ вкратце рассказать о  создании  Ђ.
ђ.   Џ.   X.,   что   означает   ЂссоциациЯ   революционных    писателей    и
художников,словосочетание, главное достоинство которого сводитсЯ к тому,  что
оно ровным счетом ничего  не  означает.  ‘облазненные  благородством  идеи  и
сбитые с толку двусмысленным названием, сюрреалисты скопом туда записались  и
оказались в большинстве в этой ассоциации, где заправлЯли  бюрократы  средней
руки. Џервейшей заботой ЂђЏ•, как и  всЯкой  ассоциации  подобного  рода,  со
временем обреченной погрузитьсЯ во  мрак  забвениЯ  и  изначально  страдавшей
полной  никчемностью,  было  поскорей   созвать   какой-нибудь   "ѓрандиозный
‚семирный Љонгресс". € хотЯ цель его было предвидеть совсем не трудно, Я  был
единственным, кто разоблачил ее заранее. „ело шло к тому, чтобы перво-наперво
ликвидировать всех писателей и всех художников, которые хоть что-то  из  себЯ
представлЯли, а главное  -  тех  из  них,  кто  был  способен  выдвинуть  или
поддержать какую-то хоть мало-мальски крамольную, подрывную, а следовательно,
революционную идею. Љонгрессы, эти странные чудища, всегда прикрыты кулисами,
куда проскальзывают только люди особого  психологического  склада,  а  именно
скользкие и сговорчивые. Ѓретона же можно  называть  кем  угодно,  но  прежде
всего это человек порЯдочный и негибкий, как Ђндреевский крест. €  за  любыми
кулисами, а особенно за кулисами конгресса, он весьма скоро становитсЯ  самой
обременительной и неуживчивой фигурой  из  всех  попавших  туда  "посторонних
тел". Ћн не умеет ни неслышно скользить, ни прижиматьсЯ к стенкам.  €менно  в
этом-то и  заключаетсЯ  одна  из  основных  причин,  почему  крестовый  поход
сюрреалистов не пустили даже  на  порог  конгресса  Ђссоциации  революционных
писателей и художников - что Я, не  прилагаЯ  ни  малейших  мозговых  усилий,
весьма мудро предвидел с самого начала.
   …динственным членом группы, верившим в эффективность участиЯ  сюрреалистов
в работе Њеждународного конгресса ЂђЏ•, был  ђене  Љревель.  ЏоразительнаЯ  и
весьма знаменательнаЯ деталь, что этот последний не выбрал себе  какое-нибудь
расхожее имЯ типа ЏолЯ или Ђндре и даже не дерзнул назватьсЯ ‘альвадором, как
Я. ’ак же как ѓауди (архитектор, изобретатель средиземноморской готики, автор
неоконченной церкви ‘аграда ”амилиЯ в Ѓарселоне, публичного парка и множества
жилых зданий, принадлежащих частным лицам).  и  „али  по-каталонски  означают
"наслаждатьсЯ" и "желать", Љревель носил имЯ ђене, что, очевидно,  происходит
от  причастиЯ  прошедшего  времени  глагола   "renaitre"   -   "возрождатьсЯ,
воскрешать" - и означает  ‚оскресший.  ”амилиЯ  же  "Љревель"  Явно  созвучна
глаголу "crever" - "выдыхатьсЯ, загибатьсЯ, умирать" -  то,  что  философы  с
филологическим уклоном именуют "естественным стремлением к  самоуничтожению".
ђене был единственным, кто верил в ЂђЏ•, сделав себе из нее взлетную площадку
и став самым Яростным ее сторонником. “ него была  морфологиЯ  эмбриона  или,
точнее сказать, скрученного, свернувшегосЯ зародыша папоротниковой ветки, го-
тового вот-вот  распрЯмитьсЯ,  разогнув  тонкие,  как  усики,  листочки.  ‚ы,
вероЯтно, заметили, какое у него лицо,  по-бетховенски  глухое,  насупленное,
как у падшего ангела - ни дать ни  взЯть  завиток  папоротника!  …сли  нет  -
приглЯдитесь повнимательней, и вы поймете, что вам  напоминает  все  какое-то
выпирающее наружу, выпЯченное, словно у  дефективного  ребенка,  лицо  нашего
дражайшего ђене ЉревелЯ. ‚ те времена он служил длЯ  менЯ  живейшим,  ходЯчим
символом эмбриологии - правда, потом он малость  полинЯл  и  превратилсЯ  длЯ
менЯ  в  идеальный  пример,  относЯщийсЯ  к   новой   науке   под   названием
фениксологиЯ, о которой Я как  раз  собираюсь  рассказать  тем,  кому  выпало
счастье читать эту книгу. ‚полне вероЯтно, что  вы  пока  еще,  к  несчастью,
пребываете в полнейшем неведении об этом предмете. ’ак вот, фениксологиЯ учит
нас, живых, тому, как использовать заложенные в нас удивительные  возможности
и стать бессмертными уже в этой нашей земной жизни. Ђ  добитьсЯ  этого  можно
благодарЯ  имеющимсЯ  у  всех  нас   тайным   способностЯм   возвращатьсЯ   в
эмбриональное состоЯние, что без труда позволит нам на самом деле  непрерывно
возрождатьсЯ из своего же собственного пепла  -  совсем  как  та  мистическаЯ
птица ”еникс, чьим именем окрестили эту  совершенно  новую  науку,  по  праву
претендующую на то, чтобы считатьсЯ самой необычайной из всех диковинных наук
нашего времени.
   џ не знаю другого человека, который бы так часто доводил  себЯ  до  точки,
загибалсЯ, почти "умирал" и потом снова "воскресал", как это случалось с ђене
Љревелем, “миравшим и ‚оскресавшим. Ћн то и дело исчезал в сумасшедшем доме и
так и сновал взадвперед всю свою жизнь. Ћн  отправлЯлсЯ  туда,  когда  совсем
доходил, почти "умирал", выходил же "воскресшим"  -  бодрый,  цветущий,  весь
блестЯ как новенький и в состоЯнии чисто детской эйфории. Ћднако продолжалось
это, как правило, весьма  недолго.  ‚скоре  им  снова  овладевала  страсть  к
саморазрушению, он становилсЯ тревожным, начинал  курить  опиум,  битьсЯ  над
неразрешимыми  проблемами  идеологического,  морального,  эстетического   или
сентиментального порЯдка, сверх  всЯкой  меры  злоупотреблЯть  бессонницей  и
рыдать до полного изнеможениЯ. ’ут он, словно одержимый, начинал глЯдетьсЯ во
все зеркала,  словно  специально  длЯ  таких  импульсивных  маньЯков  повсюду
развешенные в депрессивно-прустовском Џариже тех времен, всЯкий  раз  твердЯ:
"џ совершенно дошел, Я загибаюсь",  пока  в  конце  концов  действительно  не
доходил до точки и тогда, уже еле держась на ногах,  не  признавалсЯ  близким
друзьЯм: "Ќет, лучше уж издохнуть, чем прожить еще  один  такой  денек".  …го
отправлЯли в санаторий, где он проходил курс  дезинтоксикации,  и  вот  после
месЯцев заботливого ухода перед нами вновь представал возрожденный  ђене.  Њы
видели его воскресшим на улицах Џарижа, жизнь так и била в нем ключом, как  в
веселом ребенке, он одевалсЯ как первоклассный жиголо,  весь  в  блестках,  с
замысловатыми  кудрЯми,  вот-вот  готовый  лопнуть  от   избытка   оптимизма,
толкавшего  его  на  самые  безудержные  революционные  благодеЯниЯ.   Џотом,
постепенно, но неотвратимо, он снова принималсЯ  курить  опиум  и  заниматьсЯ
самоистЯзанием, весь както съеживалсЯ, сморщивалсЯ и превращалсЯ в совершенно
нежизнеспособный, загибающийсЯ завиток папоротника!
   ‘амые трудные периоды эйфории и восстановлениЯ сил после очередных попыток
"загнутьсЯ" ђене проводил у нас в Џорт-‹ьигате - этом месте, достойном самого
ѓомера, который принадлежит лишь ѓала и мне. ќто, как он  сам  признавалсЯ  в
своих письмах, были самые прекрасные месЯцы  его  жизни.  Џребывание  у  нас,
насколько возможно, Џродлило ему жизнь. Њой аскетизм производил на него такое
сильное  впечатление,  что  все  времЯ,  проведенное  в  Џорт‹ьигате,  он,  в
подражание мне, прожил совершенным анахоретом. Ћн вставал раньше менЯ, еще до
солнца, и все дни  с  утра  до  вечера  проводил  в  оливковой  роще,  голый,
обративши лицо к небу - самому  суровому  и  самому  лапислазурному  на  всем
‘редиземноморье,   самому   по-средиземноморски   экстремистскому   во   всей
смертельно экстремистской €спании. ЊенЯ он любил больше, чем кого  бы  то  ни
было другого, но предпочитал все-таки ѓалу, которую, как и Я, называл оливою,
то и дело повторЯЯ, что если не найдет свою ѓалу, свою оливу,  то  жизнь  его
непременно кончитсЯ трагически. €менно в Џорт-‹ьигате написал ђене свои "Ќоги
на стол", "Љлавесин и „идро" и "„али и  обскурантизм".  Ќе  так  давно  ѓала,
вспоминаЯ о нем и сравниваЯ его с некоторыми из наших молодых  современников,
задумчиво воскликнула: "„а, таких парней теперь уже больше не делают!"
   €так, в некотором царстве, в некотором государстве  родилась  такаЯ  штука
под названием ЂђЏ•. ‚ид у ЉревелЯ с каждым днем становилсЯ все хуже и хуже, и
это  внушало  тревогу.  Љазалось,  в   этом   самом   пресловутом   конгрессе
революционных писателей и художников  он  нашел  длЯ  себЯ  идеальный  способ
целиком   отдатьсЯ    изнурительным,    возбуждающим    похоть    излишествам
идеологических споров и страстей. Ѓудучи  сюрреалистом,  он  вполне  искренне
верил, будто мы сможем, не идЯ ни на какие уступки,  дружно  шагать  рука  об
руку с коммунистами. Њежду тем, еще задолго до открытиЯ  конгресса,  они,  не
останавливаЯсь перед гнуснейшими интригами  и  подлыми  доносами,  стремились
просто-напросто заблаговременно  полностью  ликвидировать  ту  идеологическую
платформу, на которой стоЯла наша группа. Љревель  как  челнок  сновал  между
коммунистами и сюрреалистами, предпринимаЯ утомительные и безнадежные попытки
добитьсЯ примирениЯ, то совсем загибаЯсь, то снова возрождаЯсь. Љаждый  вечер
приносил ему новую драму и новую надежду. ‘амой трагической из его  драм  был
бесповоротный разрыв с Ѓретоном. Љогда Љревель пришел рассказать мне об этом,
он плакал как ребенок. џ менее всего склонен был  подталкивать  его  на  одну
дорожку с коммунистами. ‘овсем  напротив,  следуЯ  своей  обычной  далианской
тактике,  Я  в  любой  ситуации  стараюсь  спровоцировать  как  можно  больше
неразрешимых противоречий, дабы, воспользовавшись случаем,  выжать  из  всего
этого максимум иррационального сока. Љак раз в тот момент у менЯ  наваждение,
порожденное темами "‚ильгельм ’елль - фортепиано - ‹енин",  сменЯлось  манией
"великого аппетитного параноика",  Я  хочу  сказать  -  Ђдольфа  ѓитлера.  Ќа
рыданиЯ ЉревелЯ Я возразил, что единственно возможный практический  результат
конгресса ЂђЏ• вижу лишь в том, что они в конце концов дружно проголосуют  за
резолюцию, где прославЯт исполненные  неотразимого  поэтического  вдохновениЯ
пухлую спинку и томный взглЯд ѓитлера, что ничуть  не  помешает  им  боротьсЯ
против него в плане  политическом,  скорее,  даже  наоборот.  Ћдновременно  Я
поделилсЯ  с  Љревелем  своими  сомнениЯми  относительно   канона   Џоликлета
(греческий скульптор V  в.  до  н.э.),  в  заключение  выразив  почти  полную
уверенность, что Џоликлет был фашистом. ђене ушел удрученным. ‚едь он  жил  у
нас в Џорт‹ьигате и, имеЯ возможность каждодневно видеть тому  подтверждениЯ,
был, как никто из моих друзей, непоколебимо уверен, что в глубине даже  самых
мрачных и дерзких моих чудачеств всегда,  как  говорил  ђэмю,  живет  частица
истины. Џрошла неделЯ,  и  мною  овладело  острое  чувство  вины.  Ќадо  было
немедленно позвонить Љревелю, иначе он, чего доброго, мог подумать,  будто  Я
солидарен  с  позицией  Ѓретона,  тем  более  что  у  этого  последнего   мои
гитлеровские вдохновениЯ вызывали ничуть не  меньший  протест,  чем  всЯ  эта
историЯ с конгрессом. Џосле недели закулисных интриг вокруг конгресса Ѓретону
в конце концов объЯвили, что он не сможет даже зачитать на нем доклад  группы
сюрреалистов. ‚место этого Џолю ќлюару  поручили  представить  некий  вариант
подготовленного доклада - весьма, впрочем, подслащенный  и  урезанный.  Џосле
всех этих событий бедный  Љревель,  должно  быть,  ежеминутно  разрывалсЯ  на
части,  пытаЯсь  выполнить  свои  партийные  обЯзанности  и  в  то  же  времЯ
удовлетворить требованиЯ, выдвигаемые сюрреалистами. Љогда Я наконец  решилсЯ
ему  позвонить,  на  другом  конце  провода  совершенно  незнакомый  голос  с
олимпийским презрением ответил: "…сли вы действительно считаете  себЯ  другом
ЉревелЯ, немедленно берите такси и приезжайте. Ћн умирает. Ћн решил покончить
с собой".
   џ тут же вскочил в такси, но,  едва  добравшись  до  улицы,  где  он  жил,
поразилсЯ собравшейсЯ там  толпе.  ЏрЯмо  перед  его  домом  стоЯла  пожарнаЯ
машина.  џ  не  сразу  смог  понЯть,  какаЯ  могла  быть  свЯзь  между  этими
пожарниками  и  его  самоубийством,  и  поначалу,  ища   типично   далианские
ассоциации, подумал было, что пожар и самоубийство произошли в одном и том же
доме в силу простого совпадениЯ. џ проник в комнату ЉревелЯ, она  была  полна
пожарников. ђене с младенческой жадностью сосал кислород. Ќикогда  еще  Я  не
видел человека, который бы так отчаЯнно цеплЯлсЯ за жизнь.  ЋтравлЯЯсь  газом
Џарижа, он пыталсЯ возродитьсЯ с помощью кислорода Џорт-‹ьигата.  Џрежде  чем
покончить с собой, он прикрепил на левом запЯстье кусочек картона, где  четко
вывел прописными буквами: ђ е н е Љ р е в е л ь. Џоскольку в те времена Я еще
недостаточно привык пользоватьсЯ телефоном, Я бросилсЯ к виконту и виконтессе
де Ќоэль, близким друзьЯм ЉревелЯ, откуда мог с максимальным тактом  и  более
адекватно сообщить весть, которой суждено было потрЯсти Џариж и  которую  мне
довелось узнать первому. ‚  сверкающем  золоченой  бронзой  салоне,  на  фоне
черно-оливковых полотен ѓойи ЊариЯ-‹ора произнесла  о  Љревеле  преувеличенно
вдохновенные слова, которые тут же были забыты.  †ан-Њишель  ”ранк,  которому
вскоре тоже суждено было  покончить  жизнь  самоубийством,  был  больше  всех
потрЯсен  этой  смертью  и  в  последующие  дни  перенес  несколько   нервных
припадков. ‚ вечер смерти ЉревелЯ мы, наугад бродЯ по  бульварам,  посмотрели
один из фильмов  о  ”ранкенштейне.  Љак  и  все  фильмы,  которые  Я  смотрю,
подчинЯЯсь своей  параноиднокритической  системе,  он  вплоть  до  мельчайших
некрофильских подробностей проиллюстрировал манию смерти, которой был одержим
Љревель. ”ранкенштейн напоминал его даже внешне. ‚есь  сценарий  фильма  был,
впрочем, основан на идее смерти и возрождениЯ, словно каким-то  псевдонаучным
образом предвкушаЯ рождение нашей новейшей фениксологии.
   Њеханическим реальностЯм войны суждено было смести идеологические  бури  и
страсти всех  мастей.  Љревель  был  из  тех  скрученных,  свернутых  ростков
папоротника, которые способны  раскрыватьсЯ  только  вблизи  тех  прозрачных,
по-леонардовски завораживающих ключей, которые всегда бьют  в  идеологических
садках. Џосле ЉревелЯ уже никто не мог всерьез говорить ни  о  диалектическом
материализме, ни о механическом материализме - ни вообще о  каких  бы  то  ни
было "измах". Ќо „али предвещает, что скоро, очень скоро  разум  человеческий
вновь вернетсЯ к своим филигранным праздничным облачениЯм, и опЯть всколыхнут
мир великие слова "ЊонархиЯ", "Њистика", "ЊорфологиЯ", "џдернаЯ морфологиЯ".
   ђене Љревель, ђене “миравший, ђене “мерший, ты слышишь, Я зову  тебЯ,  где
ты. ‚оскресший Љревель? € ты на испанский манер отвечаешь мне по-кастильски:
   - ‡десь!
   €так, в некотором царстве,  в  некотором  государстве  жила-была  когда-то
штука под названием ЂђЏ•!


         * 1953-й год * 


        ЊЂ‰


        Џорт-‹ьигат, 1-е

   ‡иму, как обычно, Я провел в Ќью-‰орке, где достиг  наивысших  успехов  во
всем, за что бы ни бралсЯ. ‚от уже месЯц, как  мы  снова  в  Џорт-‹ьигате,  и
сегоднЯ, по  примеру  прошлого  года,  Я  решил  опЯть  взЯтьсЯ  за  дневник.
„алианское первое маЯ Я торжественно праздную исступленным трудом, на который
подвигает менЯ сладостное творческое томление. “сы мои еще  никогда  не  были
так длинны. ‚се тело заперто в одеждах. ’орчат одни усы.


        2-е

   „умаю, самаЯ пленительнаЯ свобода, о которой только может мечтать  человек
на земле, в том, чтобы жить, если он того  пожелает,  не  имеЯ  необходимости
работать.
   ’рудЯсь сегоднЯ с восхода солнца  и  до  самой  ночи,  Я  нарисовал  шесть
ангельских ликов, они исполнены такой математической точности, такой взрывной
силы и такой неземной красоты, что Я от них совершенно  обессилен  и  разбит.
‹ожась спать, вспомнил о ‹еонардо, он сравнивал смерть после полной  жизни  с
наступлением сна после долгого трудового днЯ.


        3-е

   Џока работал, все  времЯ  размышлЯл  о  фениксологии.  “же  в  третий  раз
переживал свое возрождение, когда услышал по радио об изобретении,  сделанном
на конкурсе ‹епина. Ќадо было найти средство менЯть цвет волос, не  подвергаЯ
себЯ  обычному  риску,  свЯзанному  с  использованием  красителей.  Ѓудто  бы
мельчайший,    микроскопический    порошок,     зарЯженный     электричеством
противоположного с волосами знака, вызывает изменение их цвета. ’ак что, если
потребуетсЯ, Я смогу, не дожидаЯсь,  пока  исполнЯтсЯ  мои  фениксологические
утопии, сохранить несравненный черный цвет своих волос. Ћт этой уверенности Я
испытал живейшую детскую радость, особенно свойственную мне весной,  когда  Я
чувствую себЯ во всех отношениЯх помолодевшим.


        4-е

   ѓала нашла при въезде в Љадакес  одну  овчарню.  Ћна  хочет  купить  ее  и
перестроить, и даже уже договорилась об этом с пастухом.


        5-е

   ‚ начале своей  книги  о  ремеслах  (‘альвадор  „али.  ЏЯтьдесЯт  секретов
магического ремесла 3 (50 secrets of magic craHmanship, The dial  press.  New
York, 1948). Я писал: ‚ан ѓог отрезал себе ухо. Џрочти эту книгу, прежде  чем
последовать его примеру. Џрочти этот дневник.


        6-е

   ‚се на свете можно сделать лучше или хуже. ‚ключаЯ даже и мою живопись.


        7-е

   ‡найте, что с помощью кисти можно изобразить самую удивительную мечту,  на
которую только способен ваш мозг,- но длЯ  этого  надо  обладать  талантом  к
ремеслу ‹еонардо или ‚ермеера.


        8-е

   •удожник, ты не оратор! ’ак что помолчи и займиська лучше делом.


        9-е

   …сли вы отказываетесь изучать анатомию, искусство рисунка  и  перспективы,
математические законы эстетики и колористику, то позвольте вам заметить,  что
это скорее признак лени, чем гениальности.


        10-е

   “вольте менЯ от ленивых шедевров!


        11-е

   „лЯ начала научитесь рисовать и писать как  старые  мастера,  а  уж  потом
действуйте по своему усмотрению - и вас всегда будут уважать.


        12-е

   ‡ависть прочих художников всегда служила мне термометром успеха.


        13-е

   •удожник, лучше быть богатым, чем бедным. Ђ потому следуй моим советам.


        14-е

   Ќет, честно,- не надо писать бесчестно! 15-е

   ѓенри Њур - вот уж Ђнгличанин с большой буквы!


        16-е

   ‘ Ѓраком у менЯ - как у ‚ольтера с ѓосподом Ѓогом - кланЯемсЯ, но бесед не
ведем!


        17-е

   Њатисс: торжество буржуазного вкуса и панибратства.


        18-е

   Џьеро делла ”ранческа: торжество абсолютной монархии и целомудриЯ.


        19-е

   Ѓретон: столько лезть на рожон - и отделатьсЯ лишь легким испугом!


        20-е

   Ђрагон: с этаким-то карьеризмом - и такаЯ ничтожнаЯ карьера!


        21-е

   ќлюар: столько метатьсЯ, чтобы остатьсЯ таким правоверным.


        22-е

   ђене  Љревель:  со  всеми  этими  троцкистско-бонапартистскими   замашками
ренекревели еще не раз умрут и воскреснут.


        23-е

   Љандинский? ѓоворю вам раз и навсегда: нет и не может  быть  там  никакого
русского художника. Љандинский мог бы прекрасно мастерить  из  перегородчатой
эмали дивные набалдашники длЯ тростей - вроде того, что ношу Я с тех пор, как
получил его на ђождество в подарок отѓалы.


        24-е

   Џоллок: "певец марсельезы" в абстрактном искусстве. ќто романтик галантных
празднеств  и  красочных  фейерверков,  как  и  первый   сенсуальный   ташист
Њонтичелли. Ћн не так  вреден,  как  ’ёрнер.  Џотому  что  он  вообще  полное
ничтожество.


        25-е

   Џопытки осовременить африканское, лапландское, бретонское  или  латышское,
майоркское или критское искусство -  все  это  не  более  чем  одна  из  форм
современного кретинизма! Ќет искусства, кроме китайского, а уж, видит Ѓог,  Я
ли не люблю китайского!


        26-е

   …ще с самого нежнейшего возраста у менЯ обнаружилась  порочнаЯ  склонность
считать себЯ не таким, как все прочие простые  смертные.  €  посмотрите,  как
блестЯще мне это удаетсЯ.


        27-е

   ‘амое главное на свете - это ѓала и „али.  Џотом  идет  один  „али.  Ђ  на
третьем месте - все остальные, разумеетсЯ, снова включаЯ и нас двоих.


        28-е, 29-е, 30-е

   „лЯ Њесонье все худшее уже позади.


        €ћЌњ

        1-е

   ‚от уже неделЯ, как Я понЯл,  что  во  всех  своих  жизненных  начинаниЯх,
включаЯ сюда и кино, запаздываю примерно на двенадцать лет.  Љак  раз  минуло
одиннадцать лет с тех пор, как  у  менЯ  возник  замысел  сделать  целиком  и
полностью, стопроцентно далианский фильм. € по моим подсчетам  не  исключено,
что в будущем году этот фильм наконец-то будет снЯт.
   џ представлЯю собою полную противоположность герою басни ‹афонтена "Џастух
и волк". ‚ своей жизни, начинаЯ еще с ранней юности, мне пришлось  произвести
столько сенсаций, что теперь, что бы Я ни придумал - пусть даже это будет моЯ
литургическаЯ коррида с танцующими перед носом у быка отважными свЯщенниками,
которых по окончании представлениЯ должен унести в небо  вертолет,все,  кроме
менЯ, сразу же начинают в это верить, и, что самое  поразительное,  рано  или
поздно неотвратимо наступает день, когда мой замысел действительно становитсЯ
реальностью.
   Љогда мне было двадцать семь лет, Я, чтобы иметь  возможность  приехать  в
Џариж, сделал вместе с ‹уисом Ѓунюэлем два  фильма,  которым  суждено  навеки
войти в историю, это - "Ђндалузский пес" и "‡олотой век". ‘ тех пор  Ѓунюэль,
работаЯ в одиночку, снЯл и другие фильмы, чем оказал мне  неоценимую  услугу,
ибо убедительно продемонстрировал публике, от  кого  в  "Ђндалузском  псе"  и
"‡олотом веке" исходило  все  гениальное  и  от  кого  -  все  примитивное  и
банальное.
   …сли уж Я возьмусь за  постановку  этого  фильма,  то  хочу  быть  заранее
уверен, что это будет от начала и до конца сплошнаЯ цепь чудес и откровений -
стоит ли зрЯ утруждать публику, приглашаЯ ее  на  зрелища,  которые  даже  не
назовешь сенсацией. Ђ ведь чем больше у менЯ будет зрителей, тем больше денег
принесет фильм своему автору - тому, кого так удачно окрестили "„еньголюбом".
Ќо  чтобы  зритель  действительно  нашел  фильм  чудесным,  надо   непременно
добитьсЯ, чтобы он до конца поверил во  все  те  чудеса,  которые  перед  ним
разворачивают. …динственный же путь к этому - это прежде всего раз и навсегда
покончить с укоренившимсЯ в современном кинематографе омерзительно  суетливым
темпом,  с  этой  пошлейшей,  наводЯщей  скуку  манерой  в  погоне  за  пущей
занимательностью непрерывно двигать и повсюду  совать  свою  камеру.  Ќу  как
можно хоть на секунду поверить даже в банальнейшую из мелодрам, когда  убийцу
повсюду неотступно преследует  камера,  не  оставлЯЯ  его  без  надзора  и  в
уборной, куда он заглЯнул смыть с рук пЯтна крови? ‚от почему ‘альвадор „али,
даже прежде чем приступить к съемкам своего фильма, перво-наперво позаботитсЯ
о том, чтобы обеспечить полнейшую неподвижность своей камеры - он прибьет  ее
к земле гвоздЯми, как некогда прибивали к кресту €исуса •риста. …сли действие
выйдет  за  кадр  -  тем  лучше!  Џусть-ка   зритель   немного   поволнуетсЯ,
потревожитсЯ, помучитсЯ от беспокойства, потрепещет от  нетерпениЯ,  наконец,
потопочет ногами от восторга или, еще лучше, от  скуки  в  ожидании  момента,
когда действие фильма вновь вернетсЯ в  кадр  объектива.  ‚  крайнем  случае,
чтобы хоть как-то скрасить зрителю затЯнувшеесЯ ожидание, можно развлечь  его
какими-нибудь прелестными и совсем никак не свЯзанными с  основным  действием
фильма  образами  -  пусть  они  себе  на  здоровье  дефилируют  перед   оком
недвижимой, сверхстатичной, свЯзанной по рукам  и  ногам  далианской  камеры,
наконец-то обретшей свое истинное призвание, став  рабыней  моей  чудотворной
фантазии. Њой следующий  фильм  будет  полной  противоположностью  всем  этим
экспериментальным авангардистским фильмам,  в  особенности  же  тем  из  них,
которые принЯто нынче именовать "творческими" - пустые слова, за которыми  не
стоит  ничего,  кроме   раболепного   низкопоклонства   перед   банальностЯми
современного искусства. џ хочу рассказать подлинную  историю  одной  женщины,
страдающей паранойей, котораЯ влюблена в  тачку,  постепенно  обретающую  все
атрибуты некогда любимого ею человека, чей труп везли на этой самой тачке.  ‚
конце концов тачка обретает плоть и кровь и превращаетсЯ  в  живое  существо.
‚от почему свой фильм Я назову "’ачка во плоти". Ќи один зритель,  от  самого
рафинированного до совсем уж среднего, не сможет остатьсЯ  равнодушным  и  не
сопереживать мое маниакальное фетишистское наваждение - ведь  речь  пойдет  о
совершенно достоверной истории, и к тому же  воспроизведенной  так  правдиво,
как не сможет ни один документалист.  •отЯ  Я  категорически  настаиваю,  что
фильм будет абсолютно реалистическим, не обойдетсЯ в нем и без сцен  поистине
чудотворных. Ќе могу удержатьсЯ от соблазна поделитьсЯ с читателем  коекакими
своими замыслами, хотЯ бы длЯ того, чтобы у него уже заранее потекли  слюнки.
’ак вот, перед зрителЯми предстанут пЯть белых лебедей, которые тут  же  один
за другим взорвутсЯ прЯмо у них на глазах, ЯвлЯЯ их взорам серию замедленных,
тщательно проработанных изображений, разворачивающихсЯ с  четкой,  прЯмо-таки
архангельской гармонией. ‹ебеди  будут  заранее  начинены  самыми  настоЯщими
гранатами, снабженными такими специальными  взрывными  устройствами,  которые
позволЯт с предельной Ясностью увидеть, как будут разлетатьсЯ клочьЯ  птичьих
потрохов и веером расходитьсЯ следы, прочерченные осколками гранат.  ‚резаЯсь
в облако лебединых перьев, эти осколки воссоздадут в  точности  ту  же  самую
картину, котораЯ нам видитсЯ - или,  вернее,  грезитсЯ,-  когда  мы  пытаемсЯ
представить себе столкновение корпускул света, и, насколько Я могу судить  по
собственному опыту, осколки будут выглЯдеть не менее реально, чем на полотнах
Њантеньи, а перьЯ  мЯгкостью  очертаний  сравнЯтсЯ  разве  что  с  окутанными
туманом образами, прославившими  художника  ќжена  Љаррьера  (как  утверждает
энциклопедический словарь "‹Ярусс", это был французский художник и  литограф,
рожденный в  ѓурнэ  (18491906).  Џерсонажи  его  картин  выделЯлись  на  фоне
тумана).
   ‚ моем фильме можно будет увидеть и сцену  у  римского  фонтана  ’реви.  ‚
домах, выходЯщих на площадь, внезапно откроютсЯ окна, и из них прЯмо в фонтан
один за другие выпадут шесть носорогов. ‚сЯкий раз, когда  в  воду  плюхнетсЯ
очередной носорог, над ним сразу же раскроетсЯ  вынырнувший  со  дна  фонтана
черный зонтик.
   ‚ другом эпизоде вы увидите рассвет на парижской площади  ‘огласиЯ,  через
которую во всевозможных направлениЯх будут медленно проезжать на  велосипедах
две тысЯчи католических свЯщенников, у каждого в руке  по  плакату  с  весьма
потертым, но вполне различимым изображением ѓеоргиЯ Њаленкова.  Џотом  Я  при
случае покажу еще сотню испанских цыган,  которые  будут  на  одной  из  улиц
Њадрида убивать и расчленЯть слона. ‚ конце концов от него  останетсЯ  только
один голый, лишенный всЯкой плоти скелет; так Я воссоздам на экране сценку из
африканской жизни, вычитанную как-то в  одной  книге.  ‚  тот  момент,  когда
из-под плоти толстокожего гиганта начнут проглЯдывать ребра, двое цыган,  при
всем своем диком исступлении ни на минуту не перестающих  напевать  фламенко,
стремЯсь  завладеть  самыми  лакомыми  потрохами,  сердцем,  почками  и  тому
подобным, залезут внутрь костЯка животного. Џотом эти  двое  ссорЯтсЯ,  между
ними начинаетсЯ  поножовщина,  тем  временем  оставшиесЯ  снаружи  продолжают
расчленЯть слона, то и дело наносЯ раны  дерущимсЯ  внутри,  и  те  наполнЯют
каким-то буйным, леденЯщим душу весельем  утробу  животного,  превращенную  в
огромную кровоточащую клетку.
   „а, не забыть бы еще о сцене песнопениЯ,  где  Ќицше,  ”рейд,  ‹юдовик  11
Ѓаварский и Љарл Њаркс, по очереди отвечаЯ на вопросы, будут с непередаваемой
виртуозностью распевать на музыку Ѓизе свои доктрины.  ‚сЯ  эта  сцена  будет
происходить на берегу озера ‚илабертран, в самом центре  которого,  дрожа  от
холода и по поЯс в воде, будет стоЯть  женщина  очень  преклонного  возраста,
одета она будет как самый настоЯщий тореадор, а наголо обритую голову  вместо
шлЯпы украсит с трудом удерживаемый в равновесии омлет с душистыми  травками.
‚сЯкий раз, когда омлет будет сползать и  падать  в  воду,  некий  Џортугалец
будет заменЯть его на новый.
   Љ концу фильма зритель увидит стеклЯнную лампочку,  которую  используют  в
канделЯбрах, она будет то становитьсЯ совсем тонкой, то вновь утолщатьсЯ,  то
меркнуть, то опЯть расцветать светом,  то  расплыватьсЯ,  то  снова  обретать
четкие очертаниЯ, и так далее. ‚от уже год, как  Я  размышлЯю  о  том,  чтобы
резюмировать всю политическую историю охваченного материализмом человечества,
символически  представив  ее  в  виде  морфологических  превращений   некоего
круглого, как тыковка, предмета, простого и легко узнаваемого в привычном нам
силуэте электрической лампочки. ќто исследование, столь кропотливое  и  столь
пространное, в моем фильме займет всего одну минуту и покажет то,  что  видит
человек, утомленный  солнечным  светом,  когда  он,  закрыв  глаза,  до  боли
надавливает на них ладонЯми.
   ‘делать все это по плечу только мне одному, а всЯкаЯ подделка здесь, Ясное
дело, совершенно исключена, ведь Я вместе с ѓалой ЯвлЯюсь  единственным,  кто
владеет секретом,  позволЯющим  снЯть  задуманный  мною  фильм,  ни  разу  не
прибегаЯ к тому, чтобы резать или монтировать отдельные сцены. “же один  этот
секрет способен вызвать бесконечные очереди у дверей кинотеатров,  где  будет
демонстрироватьсЯ мое творение. ‚едь что бы там ни  говорили  всЯкие  наивные
простаки, но моЯ "’ачка во плоти" будет не просто гениальной, это к  тому  же
будет самый коммерческий фильм нашей эпохи, и весь мир единодушно воскликнет,
покоренный главным его достоинством: это настоЯщее чудо!


        Ђ‚ѓ“‘’


        1-е

   џ  посадил  себе  на  колени  “родство  и  почти  тотчас  же  почувствовал
усталость.


        2-е

   Њы все истосковались, изголодались по  конкретным  образам.  €  здесь  нам
поможет абстракционизм: он вернет фигуративному искусству строгость девствен-
ности.


        3-е

   џ мечтаю найти способ исцелЯть от всех болезней, ведь все они, в сущности,
идут от психологии.


        6-е

   ‹ето проскальзывает, обтрепываЯсь о мои плотно сжатые зубы, будто  челюсти
мне  свел  какой-то  столбнЯк.  “же  шестое  августа.  џ  так   боюсь   вновь
прикоснутьсЯ кистью  к  своему  "Corpus  hypercubicus"  ("ђаспЯтый  •ристос",
представленный —естером „ейлзом в нью-йоркском музее "Њетрополитен"), слишком
уж он совершенен, что приходитсЯ прибегнуть к чисто  далианской  уловке.  Њой
страх идет от недостатка тестикул. ‘ другой стороны, чего у менЯ с  избытком,
так это сжатых зубов. € вот после полуднЯ Я набрасываюсь на две совершенно не
похожие и в то же  времЯ  тесно  свЯзанные  между  собой  вещи:  одна  -  это
тестикулы на торсе ”идиЯ, а другаЯ - пупок на том же самом торсе ”идиЯ. € вот
вам результат - Я почти совсем избавилсЯ от страха. Ѓраво, браво. „али!


        7-е

   „ень прибытиЯ "ѓавиоты", Яхты Ђртуро ‹опеса, на которой он приплыл ко  мне
с Ђлексисом и друзьЯми. џ встал поздно и долго купалсЯ в  море,  трепетавшем,
как оливковаЯ роща.  ‡акрыв  глаза,  Я  представлЯю  себе,  будто  купаюсь  в
какой-то жидкости из оливковых листочков. Ќочью, в ожидании Яхты, Я грезил  о
море, покрытом пЯтнами  акварели  всевозможной  формы  и  окраски.  ЃлагодарЯ
радару моего собственного изобретениЯ Я смог так расположить эти  пЯтна,  что
хоть  сейчас  пиши  прекраснейшую  картину,  прЯмо  "по  радару".  џ  глубоко
наслаждалсЯ каждым мгновением этого днЯ, основнаЯ тема которого  сводилась  к
следующему: Я то же самое существо, что и застенчивый подросток,  который  от
смущениЯ боЯлсЯ не  то  что  перейти  улицу,  но  даже  пройтись  по  террасе
родительского дома. џ так отчаЯнно краснел перед всЯкими господами и  дамами,
казавшимисЯ мне верхом элегантности, что  порой  на  менЯ  находили  приступы
совершенной глухоты и  Я  вот-вот  был  готов  лишитьсЯ  чувств.  ‘егоднЯ  мы
фотографировались  в  супермаскарадных  костюмах.  Ђртуро  был  в  персидском
нарЯде, а на шее красовалось колье из огромных  бриллиантов  с  эмблемой  его
Яхты. џ же оделсЯ  как  ультраревизионист,  на  мне  были  турецкие  шаровары
бирюзового цвета и архиепископскаЯ митра. џ получил в  подарок  эти  турецкие
шаровары и еще вдобавок кресло, копиЯ  саней  ‹юдовика  XIV,  со  спинкой  из
панцирЯ черепахи, сверху украшенной  золотым  полумесЯцем.  ‚сему  виною  тот
восточный дух, который, благодарЯ пронизанной ожившими  сказаниЯми  тысЯчи  и
одной ночи галианской биологии, царит в  нашем  доме  -  с  его  каталонскими
цветами, двумЯ нашими кроватЯми, мебелью из Ћлота (городок  вблизи  фигераса,
где ѓала купила мебель весьма изысканного стилЯ, котораЯ теперь украшает  дом
в Џорт-‹ьигате). и редчайшим самоваром. ’риумф похода  каталонцев  на  ‚осток
торжествует в этом доме, который  скрасил  нам  своим  посещением  светлейший
король по имени Ђртуро ‹опес. Њы позавтракали в самом центре порта (это место
со скрупулезной точностью  определено  радаром),  среди  серьезнейших  сортов
шампанского, редчайших бриллиантов и золотых  украшений  с  эмалью.  Џерстень
барона де ђеде просто заглЯденье, сделан по рисункам Ђртуро. ЏомнитсЯ, Я  уже
как-то видел его в одном из своих исполненных мании величиЯ снов.
   ‚ течение получаса после  отъезда  Ђртуро  скалы  Љадакеса  были  освещены
светом в стиле ‚ермеера. Џосле всего  этого  мне  подумалось,  что,  пожалуй,
каталонцам следовало бы вернутьсЯ на ‚осток. Џоэтому  Я  предложил  совершить
путешествие в ђоссию на "ѓавиоте". ЃлагодарЯ последним политическим  событиЯм
(имеетсЯ в виду  смерть  ‘талина)  встречать  менЯ  выйдут  восемьдесЯт  юных
девушек. џ немного поломаюсь. Ћни будут упрашивать. ‚ конце концов Я  уступлю
и сойду на берег под огл