Алена Василевич. Чингисхан
---------------------------------------------------------------------
Книга: Елена Семеновна Василевич. "Я - внук капитана". Рассказы
Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
Издательство "Мастацкая лiтаратура", Минск, 1978
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 30 декабря 2002 года
---------------------------------------------------------------------
Для детей младшего школьного возраста.
Это моя трехлетняя соседка... Подождите-подождите, не перебивайте. Нет
никакой ошибки. Повторяю: и соседка, и Чингисхан. В коротюсеньком розовом
платьице, с белым капроновым бантом на всю голову, с озорными черными
глазенками. Они у нее то прячутся, как мышата, в раскосых узеньких щелках -
и это значит, Чингисхан смеется; то заливаются ручьями слез - и это значит,
что Чингисхан непременно хочет настоять на своем, а ей пока не удается. И
еще умеют эти глазенки хитро-хитро выслеживать свою очередную жертву:
какого-нибудь карапуза, которого Чингисхан хочет обязательно поколотить...
Вообще-то у соседки моей - Чингисхана - имя самое ласковое, самое
дружелюбное из всех, какие я только знаю: Аленка. Правда, пользуются обычно
этим именем только Аленкины мама и папа. А на улице за свои татарские
раскосые глазенки и крутой нрав Аленка прозвана Чингисханом и отзывается на
это имя очень даже охотно...
Впервые появилась она у нас во дворе нынешней зимой. Бегу я как-то с
работы домой (на улице морозище!) и около своего крыльца натыкаюсь на
круглую кадушечку, в красном пальтишке, в валенках, в пуховом платке. Чтобы
не замерзла, кадушечку еще перевязали большим шарфом.
Любопытная личность. Интересно познакомиться.
Пытаюсь заглянуть кадушечке в лицо, а у нее из-под надвинутого на самый
лоб платка лишь торчат оттопыренные губки. Такие потешные, такие
симпатичные.
- Здравствуйте вам! - здороваюсь с кадушечкой.
А она как фыркнет на меня:
- Иди!
Вот тебе и знакомство!
Тут подбежала к кадушечке мама (она стояла неподалеку с соседкой),
начала журить девочку. Хотела даже отшлепать, но я заступилась.
- Ну за что же вы ее? Она такая хорошая, такая умная девочка!
В ответ кадушечка подняла на меня хитрющие свои раскосые глаза и
надулась еще больше: вероятно, не поверила...
Правда, позже отношения у нас наладились. Теперь Аленка встречает меня
с работы решительным заявлением:
- А я пойду к вам!
И если только я не найду способа отклонить это ее заявление, она
моментально обгонит меня и сколько есть силы молотит ногами и кулачками в
нашу дверь.
Частенько я пытаюсь перехитрить Чингисхана.
- У нас еще никого дома нету.
- А вот и есть, а вот и есть! - не обращает внимания на мою дипломатию
Чингисхан и еще по дороге объявляет: - Мы будем играть в куклы.
"Мы" - это означает, что с нашей площадки Чингисхан прихватит с собой
еще свою подружку - синеглазое шелковистое, словно из мягкого льна,
существо, по имени Наташа. Своих обещаний Чингисхан на ветер не бросает. Я и
раздеться не успею, как в дверь уже стучат две пары ног и две пары кулачков.
Надо принимать гостей.
Их, конечно, можно было бы и отправить, этих гостей, пусть лучше
погуляли бы на свежем воздухе, - но у них есть заступница, моя дочь.
Она хоть и вертится уже целыми часами перед зеркалом, но отказать себе
в таком удовольствии, как игра с Чингисханом и Наташей в куклы, не может.
- Ах вы, мои обезьяны! - встречает она гостей.
- Ах ты, моя базяна! - отвечают ей гости.
Общий язык найден. Гости падают животами на тахту, дрыгают в воздухе
ногами, толкают друг дружку, пищат, хохочут. Хохочет, смеется с ними и моя
дочь. Так начинается каждая встреча.
Я безнадежно махаю рукой: тут уж ничто не поможет, никакая дипломатия.
"Базяны" - да и только.
Потом мы садимся обедать.
- Мы тоже хотим есть! - по обыкновению первая заявляет Чингисхан.
Ее не надо приглашать, она уже сидит за столом.
- Мы тоже хотим есть! - вторит Наташа.
- Разве ваши мамы до сих пор не кормили вас? - спрашиваем мы у гостей.
Не моргнув, обе смотрят на нас святыми глазами.
- Нет, не кормили.
- Ах, какие плохие ваши мамы!
- Ах, какие плохие васы мамы! - хором повторяют гости.
- Ну, тогда мыть руки!
- Я не хочу! - объявляет, усаживаясь поудобнее, Чингисхан.
- И я не хоцу! - чуточку робея, повторяет Наташа.
- Ну, тогда - марш из-за стола!
- А я не хочу! - не доставая до пола, чтобы топнуть, размахивает в
воздухе ногой Чингисхан и стучит смуглым кулачком по столу.
- И я не хоцу! - тоже повторяет Наташа и тоже шлепает по столу
незагорелой ручонкой.
- Ах вы, ослушницы! - Моя дочь берет гостей за руки и тянет в ванную
комнату.
Гости упираются, визжат, заливаются смехом, но все же идут за дочерью.
Умывшись, Чингисхан снова захватывает инициативу в свои руки.
- Мы не хотим борща!
- Мы не хотим борсца! - кричит и Наташа.
- Чего же вы хотите?
- Я хочу яйцо! - требует Чингисхан.
- И я хоцу айцо! - повторяет Наташа.
- "Айца" нет. Ешьте сырники со сметаной.
Берут вилки и начинают ковырять сырники, потом макают в сметану и
облизывают.
- Невкусно! - заявляет Чингисхан и отодвигает тарелку.
- Невкусно, - повторяет Наташа и бросает вилку.
- Ах вы, поросята! - не выдерживает моя дочь. - Вот я вам сейчас покажу
"невкусно"!
- Ты сама поросята! - не остаются в долгу озорницы и тут же требуют: -
А вот это что? Хотим этого!
- Это кисель.
- Хотим киселя! Хотим киселя! - стараясь перекричать друг дружку, не
унимаются гости.
- Дай им, пожалуйста, киселя и забирай их поскорее из-за стола, - прошу
я дочь.
После киселя начинается повторное мытье рук и щек. А потом настает пора
кукол, мишек, книжек, рисования, пения.
- "Пусть всегда буду я-а-а", - на одной ноте, почему-то всегда с конца,
затягивает Чингисхан.
- "Пусть всегда будет ма-а-а..." - вспоминает про маму Наташа.
Толкаясь и сбивая друг друга, они продолжают терзать песню:
- "Пусть всегда будет па-па-а..."
- "Пусть всегда будет бабушка-а!"
Ах, какую святую правду они поют!
Внезапно все утихает - гости принимаются за серьезные дела. Через
некоторое время захожу к ним в комнату. Господи! Чингисхан стоит с ногами на
моем письменном столе и с видом человека, занятого ответственнейшим делом,
тянется к портрету Пушкина. Ей непременно нужно снять его... и бросить на
пол. На полу уже валяются левитановский "Март", кипы журналов и газет. На
этой бумажной перине лежит, прижимая куклу, Наташа.
- Что ж это вы натворили, негодницы? - не выдерживаю я.
- Иди! Иди! - стучит ногой по столу Чингисхан.
- Иди! Иди! - машет в воздухе ногой Наташа: ей лень подняться, но и от
Чингисхана отставать не хочется.
- Дети, - пускаюсь я на хитрость, - вас зовут домой ваши мамы.
- Ай! Не хотим домой! - в один голос кричат озорницы и прячутся под
стол.
А когда на самом деле приходят мамы, перед ними открывается зрелище,
похожее на поле боя, только что оставленное бежавшим противником.
- Бож-же мой! - всплескивают руками мамы. - И как вы их только терпите?
Почему вы их пускаете к себе?
Чудачки!.. "Почему"? Ну как же ты их не пустишь, как ты их не будешь
"терпеть", этих Чингисханов...
Last-modified: Mon, 30 Dec 2002 20:01:09 GMT