Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Скромный гений".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 8 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------

   Полувероятная история






   В  этот  июньский  день  Ю.Лесовалов  стоял  под  придорожной   сосной,
укрываясь от ливня и поджидая загородный  автобус.  Шоссе  здесь  шло  под
уклон, и по асфальту бежал плоский поток, густо неся лесной сор  -  мелкие
веточки, чешуйки шишек, желтые двойные иглы. Казалось, все шоссе движется,
как конвейерная лента. А наверху шло деловое новоселье  лета.  Там  спешно
мыли стекла, проливая на землю потоки воды;  там  с  грохотом  передвигали
невидимую людям мебель; там стопудовым молотом вбивали  в  незримую  стену
незримые  гвозди;  там,  завершая  строительные   недоделки,   сверхурочно
работали небесные электросварщики. Небо ходило ходуном, гремело, полыхало.
   Во время грозы стоять под деревьями опасно, но Ю.Лесовалов не думал  об
этом. Он размышлял  о  том,  как  бы  получше  написать  очерк  и  как  бы
поинтереснее его озаглавить: "Так поступают честные люди" или:  "Иначе  он
поступить не  мог".  А  если  так:  "Благородный  возвращатель"?  Это  уже
неплохо!
   Дело в  том,  что  недавно  в  редакцию  пришло  письмо,  где  довольно
бессвязно сообщалось,  что  ночной  сторож  одного  ленинградского  клуба,
обходя помещение, обнаружил забытый  портфель,  в  котором  находилось  10
тысяч рублей. Деньги, как выяснилось в дальнейшем, были забыты в  кинозале
кассиром Перичко Д.М.  Кассир  спохватился  только  на  следующее  утро  и
кинулся в клуб, где застал  сторожа  Н.Лесовалова,  сообщившего  ему,  что
обнаруженная находка сдана им в ближайшее отделение Госбанка в  целости  и
сохранности.  Письмо   было   написано   и   подписано   Бакшеевой   М.И.,
делопроизводителем клуба.
   Завотделом Савейков решил послать  на  место  происшествия  начинающего
журналиста Ю.Лесовалова, чтобы тот дал материал о честном ночном  стороже.
"Тем более он ваш однофамилец, - добавил Савейков. - Это  даже  интересно:
Лесовалов о Лесовалове".
   - Только  не  Лесовалов  о  Лесовалове,  а  Анаконда  о  Лесовалове,  -
решительно поправил его Юрий. Ему не очень нравилась  его  фамилия,  и  он
избрал себе творческий псевдоним.  Впрочем,  статей  и  заметок  под  этой
экзотической подписью в газете еще не появлялось: все  материалы,  которые
сдавал Юрий, были слабоваты. Подозревали, что у него нет  таланта.  И  это
задание было решающим. Если очерк будет так же  плох,  как  и  предыдущие,
Ю.Лесовалова отчислят.
   На следующий день Анаконда (будем иногда  называть  его  так,  раз  ему
этого хочется) направился в клуб. Здесь он  собрал  некоторые  сведения  о
Н.И.Лесовалове. Оказывается, за сторожем водились грешки. Выпивает. Иногда
даже грубит начальству. Что касается найденного портфеля, то это  да,  это
было. Но ведь это, так сказать, входит в его обязанности. В  прошлом  году
он же, Лесовалов, нашел в зале дамскую сумочку с 58 рублями и тоже  вернул
по принадлежности.
   Самого сторожа Анаконда в клубе не  застал  и  не  только  потому,  что
явился туда в  дневное  время,  но  и  потому,  что  сторож,  оказывается,
третьего дня уехал в деревню Гнездово, в тридцати километрах от города:  у
него начался отпуск.  Узнав  точный  адрес  Н.Лесовалова,  Юрий  сразу  же
отправился на автобусный вокзал и вскоре прибыл в Гнездово.
   Сторож Н.Лесовалов поселился у родственников, в дощатой пристройке.  На
стук открыла его жена, пожилая женщина  в  поношенном  и  не  по  возрасту
пестром платье. Она  попросила  Юрия  немного  обождать  -  муж  ее  спал.
Оказывается, вчера у него был гость.  Кассир  Перичко,  получив  утерянный
портфель и раздав зарплату, вскоре  приехал  благодарить  Н.Лесовалова  за
возвращение находки. Торт "Север" привез и три  пачки  кофе  натурального.
"Ну мой-то, понятно, обиделся - ему не того надо.  А  тот  моему  говорит:
"Сам после этого рокового случая водки в  рот  не  возьму  и  других  буду
против нее настраивать". Дошло до сознания, видать", - закончила она  свою
речь и пошла будить мужа.
   Наконец из пристройки вышел высокий старик. Он был мрачен - то ли из-за
торта, то ли вообще по характеру. Известие о том, что Юрий хочет писать  о
нем, старик принял без должной радости.
   - А звать-то вас как? - хмуро спросил он.
   - Юрий Лесовалов... Но вообще-то я Анаконда.
   - Что? - угрюмо переспросил старик. - Почему она конда?
   - Анаконда - змея такая. Обитает в бассейне  реки  Амазонки,  отдельные
экземпляры достигают пятнадцати метров длины.
   - Зачем же змеей себя прозывать? - бестактно поинтересовался сторож.
   - Это мой творческий псевдоним, он звучит мужественно и  романтично,  -
терпеливо  пояснил  Юрий,  раскрывая  блокнот.  -  Расскажите  мне  своими
словами, что натолкнуло вас на благородный поступок.
   - А ничего не толкало, - равнодушно ответил старик.
   - Но тогда вы, может быть, расскажете, как было дело?
   - Ночью, значит,  сижу  в  вестибюле.  Вдруг  почудилось,  будто  дымом
потянуло. Ну решил в кинозал зайти. Уборщица  Людка  ленивая,  она  должна
после последнего сеанса убирать, а она ушла  рано,  сказала,  что  с  утра
уберет. А там в заднем ряду ребята иногда курят - известно, шпана.  Думаю,
не заронили ли окурка. Ну вошел в зал - все вроде  в  порядке.  Потом  иду
проходом - вижу, в последнем ряду из-под  кресла  блестит  что-то.  Ну,  я
туда. А  там  поллитровка  стоит,  на  дне  еще  граммов  пятьдесят  водки
осталось, а то и шестьдесят. Потом разгляделся -  вижу  рядом  этот  самый
портфель лежит. Ну я, понятно, эти  пятьдесят  или  там  шестьдесят  грамм
допил, не пропадать же добру. Ну а бутылку - в карман.  Двенадцать  копеек
тоже на улице не валяются...
   - А портфель, портфель?
   - Ну, портфель я, значит, открыл. Вижу - деньги там и бумаги  какие-то,
накладные. Пошел в вестибюль, оттуда в милицию позвонил.  А  там  дежурный
говорит: "Раз есть документы  при  деньгах,  вы  лучше  отнесите  утром  в
отделение Госбанка". Ну, утром отнес, сдал под расписку.
   -  А  какие  мысли  проносились  в  этот  момент  в  вашем  сознании  и
подсознании?
   - Ничего не проносилось, я спать сильно хотел.
   Немного удалось выкачать из старика. И теперь Анаконда стоял и думал  о
том, как из того немногого, что он узнал,  составить  яркий,  полнокровный
очерк.
   Гроза кончилась.  Так  как  автобус  все  не  показывался,  Юрий  решил
пройтись пешком до следующей остановки. Асфальт был еще влажен,  но  поток
воды  уже  схлынул  с  него.  Дышалось  легко.  Мир  был  заново  вымыт  и
провентилирован. В уме Юрия, в такт шагам, уже начал  складываться  костяк
будущего  очерка.  Смущали  только  моральные  изъяны  старика:  мрачность
характера, недостаточная  интеллектуальность,  мелочность  ("...двенадцать
копеек на  земле  не  валяются"),  невнимание  к  представителю  прессы...
Придется  многое  домыслить  и  творчески  переосмыслить,  чтобы   создать
полновесный образ благородного возвращателя.
   Вдруг Анаконда остановился.
   В двух шагах от  обочины  лежал  коричневый  портфель.  Это  был  новый
портфель    среднего    качества.     Такой     мог     принадлежать     и
школьнику-старшекласснику, и студенту,  и  даже  инженеру.  Набит  он  был
неплотно и выглядел бы совсем плоским,  если  бы  не  выпуклость  в  левом
нижнем углу: там, по-видимому,  находился  какой-то  предмет.  Поверхность
портфеля была сухая. Кто-то уронил его совсем недавно,  уже  после  ливня,
хотя никто вроде бы за это время по шоссе не проходил и не проезжал.
   Оглянувшись по  сторонам,  Анаконда  нагнулся  и  поднял  портфель.  Он
оказался удивительно тяжелым. "А вдруг там золото?" - мелькнуло у Юрия.
   Он еще раз оглянулся по сторонам и, торопливо покинув дорогу,  вошел  в
лес. Сырой мох чвякал под ногами. Горошины  влаги,  наколотые  на  кончики
сосновых игл, будто подмигивали. Казалось, лес во  все  глаза  смотрит  на
Юрия. Птицы, молчавшие во время грозы, теперь пели пугающе громко.
   Наконец он нашел пень, окруженный со всех  сторон  молодыми  сосенками.
Сел. Открыл замочек. В портфеле было два отделения. В одном лежал  большой
зеленоватый конверт,  в  другом  -  темный  шар,  размером  чуть  побольше
бильярдного. Юрий взял  шар  и  сразу  же  положил  его  обратно.  Он  был
удивительно холодный и тяжелый. Потом вынул конверт. В верхней  его  части
был  оттиснут  гриф  какого-то  учреждения  с  длинным  и   трудночитаемым
названием, ниже шел мелкий печатный текст.  Посредине  конверта  крупно  и
небрежно было написано карандашом: "10000 р.". Неужели  там  действительно
деньги?
   Анаконда  надорвал  конверт  сбоку.  На  руку  его   вывалилась   пачка
десятирублевок в полосатой  банковской  упаковке  -  10х100.  Потом  пачка
пятидесятирублевок (50х100). Потом  опять  пачка  десятирублевок...  Всего
денег оказалось 10 тысяч, как и было написано. Юрий застыл в  раздумье.  В
нем совместились две абсолютно противоположные и  абсолютно  одновременные
мысли:
   "Эти деньги надо обязательно отнести (совсем не обязательно относить) в
банк".
   Он закурил сигарету, затянулся и тихо сказал  молодой  сосенке,  росшей
возле пня: "Другой бы нашел и тоже, может быть, еще подумал бы: возвращать
или нет?"
   После  грозы  наступило  безветрие,  сосенка  стояла  не   шевелясь   и
помалкивала. Дым запутался в ветке, наклоненной над конвертом, иглы словно
помутнели, расплылись. Несколько капелек тихо упали на зеленоватую бумагу.
С шоссе донесся негромкий шум -  шла  легковая  машина.  Может,  с  нее  и
обронили, а теперь ищут. Но машина прошла, с дороги  больше  ни  звука  не
доносилось. Мысли Юрия текли торопливо и сбивчиво:
   "_Старику легко сдавать деньги_... Это  будет  гвоздевой  материал.  _У
него  нет  никаких  культурных  запросов_...  только  подумать,  как   все
удивятся... _Старику ничего не стоило сдать деньги в  банк_...  это  будет
сенсация: молодой журналист, только  что  взявший  интервью  на  такую  же
тему... _А мне эти деньги действительно нужны_... тоже находит портфель  с
деньгами и честно относит... _Они послужат мне  материальной  базой_...  в
банк, нет, прежде в редакцию, и все поздра... _Но о  деньгах  знаю  только
я_... вляют с удачей и творческим успе... _Я могу думать сам для  себя:  я
эти деньги выиграл_..."
   Он запихал пачки обратно в конверт и  положил  его  на  колени  тыльной
стороной вверх, чтобы не прочесть случайно грифа с  названием  учреждения.
("Если прочту - буду знать, чьи деньги, и, значит, это будет как бы кража;
если не прочту -  не  буду  знать,  откуда  деньги,  и  это  будет  просто
безымянная находка".) Потом снова закурил, бросил  недокуренную  сигарету,
опять вытащил деньги из конверта, поглядел на них. Потом встал и  принялся
рассовывать пачки по карманам. Пиджак сразу стал теснее, он теперь плотно,
как резиновая надувная спасательная  куртка,  прилегал  к  телу.  Анаконда
сложил конверт и сунул его в задний карман брюк. Теперь надо избавиться от
портфеля, забросить его куда-нибудь, где бы никто никогда его  не  увидел.
На шоссе лучше не возвращаться, надо выйти лесом на другую дорогу.
   - Но я не навсегда беру эти десять тысяч! - решительно  сказал  он  сам
себе. - Я беру их в долг у судьбы. Когда-нибудь я буду хорошо зарабатывать
и тогда прочту то, что  написано  на  конверте,  узнаю,  кому  эти  деньги
принадлежат, и верну их. Я снесу их в Госбанк и скажу: "Примите  сумму  от
неизвестного..."
   Он стал углубляться в лес, стараясь идти по прямой. Но вскоре  пришлось
свернуть:  помешала  колючая  проволока.  Темная,  словно   разбухшая   от
ржавчины, она висела на полусгнивших кольях, спиралями  вилась  по  земле.
Юрий свернул направо и вышел к траншее. На бруствере ее росли  осинки.  На
дне, поросшем длинной травой, стояла холодная прозрачная вода. "Вот сюда и
зашвырну этот портфель", - подумал Анаконда. Но не  зашвырнул,  передумал:
"Другое место найду. Как-то нехорошо бросать его сюда..."
   Он торопливо пошел дальше, все ускоряя  шаг.  Начались  низина,  кочки,
хилые болотные березки. Показалось маленькое озерцо  с  рыжей  торфянистой
водой. Он пошел вдоль топкого болота. "Портфель сразу потонет из-за  этого
тяжеленного шара, что в нем лежит, - размышлял он. - Хоть какая-то  польза
от этого дурацкого шара".
   Он раскачал портфель и бросил  его  в  озерко.  Тот,  описав  параболу,
тяжело ударился о воду и ушел в глубину. По озерцу побежали круги, всплыли
со дна пузыри и полопались, потом все  успокоилось.  Теперь  никто  ничего
никогда не узнает.





   Изрядно  проплутав  по  топкой  низине,  Юрий  наконец  отыскал  хорошо
утоптанную лесную дорожку. Она, видно, вела к проезжей дороге. Юрий  шагал
торопливо.
   Уже вечерело. Ему было холодно, на болоте  он  промочил  ноги.  Ботинки
теперь никуда не годились. "Не беда, - размышлял он,  -  завтра  же  куплю
новые и вообще приступлю  к  серьезным  покупкам.  Обязательно  -  хороший
костюм, потом - магнитофон, потом..." Тут он услыхал за своей спиной шорох
и оглянулся на ходу.
   По дорожке за ним катился  шар.  Темный  шар,  размером  чуть  побольше
бильярдного.
   Анаконда остановился. И шар тоже остановился  шагах  в  трех  от  него.
Анаконде стало не по себе. "Тот я забросил в озерцо  вместе  с  портфелем,
тот утонул по всем законам  физики",  -  сказал  он  и,  подойдя  к  шару,
нагнулся и взял в руку.  Шар  был  тот  же  самый!  Очень  тяжелый,  очень
холодный... Юрий вспомнил, как  спортсмены  толкают  ядро,  изо  всех  сил
метнул его в мох и быстро зашагал дальше.
   Впереди был овражек с мостиком через ручей. "Надо скорей  перейти  этот
мостик", - сказал себе Юрий и оглянулся.
   Шар двигался за ним по дорожке. "Какой упрямый! - мелькнуло у  Юрия.  -
Прямо Константин!" (Константин - это был такой один мальчишка с их  двора.
Все ребята его дразнили: "Костя, Костя, Константин,  играть  с  Костей  не
хотим!" -  а  он  бегал  за  ними  -  бритый,  круглоголовый,  неотвязный,
удивительно неутомимый. Теперь он боксер в весе пера.)
   Да, шар катился за Юрием по дорожке.
   - Ну так дело не пойдет! - крикнул Анаконда и бросился к шару.  Схватив
его, он добежал до мостика - двух бревен, перекинутых  через  ручей,  -  и
кинул в воду, в темный омуток. Шар скрылся в глубине. - Там тебе и место!
   Юрий сделал два шага, оглянулся и увидел: шар всплыл и катится  к  нему
по поверхности воды, против теченья.
   Тогда Юрий бросился со всех ног. Взбегая вверх по  откосу  овражка,  он
опять  оглянулся.  Константин  (будем  так   иногда   называть   шар   для
разнообразия, чтобы не утомлять читателя частым повторением  слова  "шар")
без усилий вкатывался за ним по наклонной плоскости.  Анаконда  кинулся  в
лес и стал петлять между стволами, чтобы сбить шар  со  следа.  Но  вскоре
обнаружил, что тот теперь движется  по  воздуху,  на  уровне  его  головы.
Константин перемещался в пространстве, выбирая в просветах  между  стволов
кратчайшие прямые. Движения его не походили на  полет:  это  были  как  бы
беззвучные броски по горизонтали. Порой он менял  направление  под  прямым
углом, действуя вне закона инерции. Он ни разу не задел ни одной  ветки  у
живых деревьев, но когда на его пути  встала  сухостойная  сосна,  он,  не
замедляя ходу, беззвучно прошел сквозь ее ствол, и там осталось правильное
круглое отверстие.
   Анаконда выбежал на полянку, где догорал костер. Очевидно, недавно, уже
после ливня, здесь отдыхали городские  охотники,  эти  отважные  борцы  со
всеми живыми беззащитными тварями. Юрий сел на  пенек,  чтобы  отдышаться.
Константин застыл в воздухе в трех шагах от  него:  он  висел  над  землей
неподвижно, будто покоясь на незримом хрустальном столбе.
   У Анаконды возникла одна идея. Он пошел в лес собирать  валежник.  Шар,
не снижаясь, последовал за  ним.  Набрав  большое  беремя  хвороста,  Юрий
бросил его в костер, и тот  разгорелся,  взметнул  высокое  пламя.  Тогда,
подойдя к висящему в воздухе шару. Анаконда нажал  на  него  рукой,  чтобы
подтолкнуть к огню. Но Константин не поддался. Анаконда жал  на  него  изо
всех сил, но шар висел, будто накрепко впаянный  в  пространство.  Юрий  в
изнеможении сел на пенек, огорченно уставился в землю. И вдруг шар,  будто
угадав, чего от него хотят, снизился и добровольно вкатился  в  костер,  в
самую сердцевину, под горящие сучья.
   - Туда тебе и дорога! - с облегчением сказал Анаконда.
   Закурив, он протянул ноги к огню. От сырых  ботинок  пошел  пар,  ногам
стало тепло. В мире стояла тишина,  птицы  уже  улеглись  спать.  Вечерняя
синева тянулась из лесу на поляну и смешивалась  с  дымом  костра.  Костер
горел ярко и дымно. "У шара, верно, все механизмы от жара уже  полопались,
скоро можно и идти, - размышлял Юрий. - Но до  чего  нынче  у  нас  всякая
техника дошла, такой шар сконструировать! Умные какие-то головы думали, да
чего-то не додумали: сам, дурак, в  огонь  вкатился...  Ну,  теперь  можно
идти. Надо бы только костер загасить. Сейчас наломаю веток и собью огонь".
   Анаконда  встал,  сделал  два  шага.  Вдруг  горящие  ветви  в   костре
зашевелились, и Константин всплыл из огня, повис над  красными  лохмотьями
пламени. Юрий, поплевав на пальцы, коснулся шара... Такой же холодный, как
до костра! "Может, я с ума сошел? - подумал Анаконда. - Но только какие  к
тому предпосылки? Ведь я ни о каких шарах никогда не задумывался. И вообще
ничем круглым никогда не интересовался,  даже  за  круглыми  пятерками  не
гнался. Когда глобус проходили - географ мне двойку влепил. И в  футбол  я
не играю, и в баскетбол не играю. А что шариковой ручкой пользуюсь, такими
все теперь пишут..."
   Прервав его размышления, из шара,  как  струя  воды  из  брандспойта  -
только совсем беззвучно - ударил круглый, лимонно-желтый  луч  света.  Шар
направил его на костер - и тот сразу погас, почернел, ни единого  красного
уголька не осталось. В тот же миг  погас  и  лимонно-желтый  луч.  И  хоть
стояла пора белых ночей, но здесь, в лесу, сразу стало темновато. Анаконда
растерянно стоял среди поляны, не зная, в какую сторону ему идти.
   Внезапно шар метнулся в воздухе туда-сюда, будто желая привлечь к  себе
внимание. Из него устремился вниз конус синеватого света. Потом он  плавно
двинулся вперед, и Юрий пошел за ним. Трава и мох, которых  коснулся  луч,
не сразу исчезали в темноте;  они  продолжали  светиться  некоторое  время
после того, как пар уже миновал их. Анаконда  шел  как  бы  по  светящейся
тропинке. Она неспешно гасла за его спиной. "Шар меня преследует, но он же
и помогает мне, - размышлял Юрий на ходу. - Он вроде бы взял шефство  надо
мной... Но, может быть, в этом-то и есть самое плохое?"
   Константин вывел его на шоссе и сразу погас. Справа  за  дюнами  шумело
море, впереди виднелась бетонная будочка - автобусная остановка. Возле нее
стояло несколько человек.
   "Раз от него никак нельзя избавиться, то надо обязательно спрятать его,
чтобы люди не видели", - подумал Юрий. Сняв  берет,  он  подошел  к  шару,
чтобы взять его. Тот спокойно улегся в берет. Но  нести  было  трудновато,
это был очень тяжелый шар.
   А спросят: "Чего это у тебя там?" - скажу:  "Это  я  камень  интересный
нашел..."
   А если попросят показать?..
   Но никто из пассажиров ничего не спросил.





   Уже за полночь поднялся  Анаконда  на  свой  шестой  этаж.  По  причине
позднего часа дверь квартиры была закрыта на  цепочку,  пришлось  звонить.
Открыл Вавилон Викторович,  самый  поздно  ложащийся  жилец  квартиры.  На
Вавике (так заглазно звали его  соседи)  голубела  пляжная  пижама,  грудь
украшал большой морской бинокль, висящий на лакированном ремешке.
   - А это что? - торопливо спросил он Юрия,  взглянув  на  берет.  -  Ежа
отловили?
   - Нет, это не еж... Так, ерунда... - смущенно пробормотал Юрий.
   Но Вавик уже забыл, о чем спрашивал. Он  поспешно  направился  к  двери
своей комнаты, которая находилась рядом с комнатой Юрия.
   - Анжелика прическу новую сделала, - озабоченно бросил он  на  ходу.  -
Может, зайдете, Юра? Одолжу цейс на три минуты.
   - Вавилон Викторович! Я считаю аморальным подглядывать за девушками!  -
привычно-негодующим тоном заявил Анаконда, возясь с ключом.
   - Я же их не трогаю! - уже из-за двери произнес Вавик. - Не мешайте мне
жить в мире прекрасного!
   Анаконда вошел в свою комнату и положил берет с шаром  на  стул.  Потом
включил свет и закрыл дверь на задвижку.  Надо  куда-то  спрятать  деньги.
Обстановка  десятиметровой  комнатки  не  изобиловала  тайниками.  Имелась
кровать металлическая, старинная этажерка, желтый крашеный шкаф, два стула
и модерновый письменный стол. Все, кроме письменного стола, досталось Юрию
в наследство от тетки, которая воспитывала его. Она умерла  в  позапрошлом
году. Родителей Юрий не помнил.
   "Пока спрячу деньги под  изголовье,  -  решил  Анаконда  и,  пересчитав
пачки, положил их на панцирную сетку, приподняв матрас. - Только подумать,
какой я теперь богатый человек!.. И главное, никто не знает..."
   Услыхав негромкое паденье чего-то, он  оглянулся.  Это  берет  упал  со
стула. Шар висел в воздухе в трех шагах от Юрия, на уровне его глаз.
   "Деньги деньгами, а вот  это  бесплатное  приложение  мне  не  очень-то
нравится, - промелькнула мысль. - Но, если  здраво  рассуждать,  вреда  от
него нет. Надо только, чтобы никто, кроме меня, его не видел".
   Шар безмолвно висел среди комнаты. В квартире все спали.  Только  из-за
стены слышен был голос Вавика:

   Шимми папуасы танцевали,
   Шимми неприличным называли,
   А теперь танцует шимми целый мир!

   В часы хорошего настроения он часто напевал эту песенку.
   Вавилон Викторович был начинающий пенсионер, ему шел шестьдесят  второй
год. В квартиру он въехал в результате обмена полтора года тому назад.  Он
не пил, не играл в домино, но у него  было  странное  хобби.  По  вечерам,
выключив свет в своей комнате, часами просиживал он  с  биноклем  у  окна.
Перед домом находился большой квадратный сквер, а за ним,  уже  на  другой
улице, высокое семиэтажное здание. В двух верхних (по четырнадцати окон  в
каждом)  этажах  этого  здания  жили  студентки   санитарно-экономического
техникума.  Уверенные  в  своей  визуальной  недосягаемости,   они   редко
задергивали  занавески,  и  Вавилон  Викторович  с  помощью  оптики   имел
возможность вникать в их быт. Всех девушек он давно знал  в  лицо,  и  для
каждой придумал звучное имя. Там,  в  скромных  четырехкоечных  комнатках,
жили Одетты, Хабанеры, Травиаты, Аиды.  Соседи  по  коммунальной  квартире
догадывались  о  вечерних  наблюдениях   Вавика   и   относились   к   ним
отрицательно. Но дело это труднодоказуемое  и  почти  ненаказуемое.  Когда
Вавилону Викторовичу намекали на то, что поступает он не совсем хорошо, он
отвечал:
   - У меня нет средств на покупку телевизора. Это  общежитие  напротив  -
мой телевизор в двадцать восемь экранов.  Девушкам  я  ничего  плохого  не
делаю! Я не смотрю на них, когда они в дезабилье, я честно отвертываюсь! Я
люблю их отечески, оптически и платонически!


   Юрий вдруг почувствовал, что  очень  голоден.  Еще  бы,  столько  часов
провел в лесу и ничего не ел! Взяв с подоконника чайник, он направился  на
кухню. Шар поплыл сзади. Пришлось пропустить его в дверь. Юрий тихо прошел
коридором, вошел в  кухню,  зажег  газ.  Шар  был  тут,  он  не  отставал.
Сопровождаемый им, Анаконда сходил в  ванную,  умылся,  потом  вернулся  к
плите. Чайник уже шумел.
   Вдруг из коридора послышались, тихие, шаги. Видно,  Вавилон  Викторович
покинул свой наблюдательный пост и решил перекусить. Сейчас он войдет сюда
и увидит Константина!.. Что делать?! Юрий открыл дверцу  газовой  плиты  и
втолкнул шар в холодную духовку. И как раз вовремя. Вошел Вавик.
   - Тоже чайком решили побаловаться? - спросил он, зажигая конфорку. -  А
булки не успели  небось  купить...  Идемте  ко  мне,  я  вам  одолжу,  как
ассистент  ассистенту,  -  это  выражение  означало   в   устах   Вавилона
Викторовича наивысшую и наиблагороднейшую форму человеческих отношений.
   Он вышел из кухни. Юрий пошел за ним. В  комнате  Вавилона  Викторовича
пахло трубочным табаком и хорошим  туалетным  мылом.  Окно  было  открыто.
Внизу, в сквере, поблескивая молодой листвой, тихо стояли деревья.  Вдали,
над деревьями, через сквер виднелись окна общежития. Почти  все  они  были
уже темны.
   - Вот, берите булку, - сказал Вавик. - Со мной не  пропадете...  А  это
что такое? Вот так-так! Это ваш?
   Константин висел в воздухе в трех шагах от Юрия.
   - Да, это мой...
   Вавилон Викторович взял шар в руку. Тот дался без сопротивления.  Потом
Вавик отпустил его, и шар повис в прежнем положении.
   - Какой тяжелый и холодный! - сказал Вавик. - И притом не падает... Как
умопомрачительно прогрессирует прогресс! Электрички, синтетические  ткани,
размножение атома, транзисторы...  Шарик  этот  вы  не  в  Гостином  дворе
приобрели?
   - Нет... Мне его подарили... Я прошу вас...
   Но Вавилон Викторович уже не  слушал.  Заметив,  что  одно  из  окон  в
общежитии зажглось, он метнулся к торшеру, выключил свет и теперь, вскинув
бинокль, стоял у своего окна, зорко  вглядываясь  вдаль,  как  капитан  на
мостике корабля.
   - Аделаида домой наконец явилась, - объявил он. -  Видно,  со  свиданий
только что пришла, в такую позднь. Трудно мне с вами, девушки, болею душой
за ваш моральный уровень!.. А Леонковалла все у окна сидит, читает...
   - Это композитор был такой, Леонковалло,  -  несмело  уточнил  Юрий.  -
Женского имени нет такого.
   - А вот есть! В мире прекрасного свои законы, - отпарировал Вавик. - Вы
поглядите, поглядите на нее! - Он сунул цейс в руки Юрию.
   Анаконда, боясь рассердить Вавилона Викторовича, ибо теперь кое  в  чем
зависел от него, поднес к глазам бинокль. Там, очень  далеко  и  в  то  же
время очень близко, за столиком возле  окна  сидела  белокурая  девушка  в
голубой кофточке. Окуляры обвели ее лицо тончайшей радужной каймой, как бы
нимбом. Девушка что-то читала. Лицо ее было задумчиво.
   - Славная девушка, - сказал Анаконда. - Очень симпатичная.
   - Я же говорю: чистая Леонковалла,  -  подтвердил  Вавик.  -  Жемчужина
общежития! И притом безупречного поведения. Другие по танцулькам  шастают,
а она все книги читает. Маленькие такие книжечки.
   - Может, стихи?
   - Не  знаю.  Текста  бинокль  не  берет.  Давно  уж  надо  мне  технику
посильнее... Тут  один  человек  подзорную  трубу  продает.  Трофейная,  с
немецкой субмарины. Да вот с материальными средствами  у  меня  туго...  А
чайник-то, наверно, вскипел уже!
   - Вавилон Викторович, у меня  к  вам  просьбочка,  -  торопливо  сказал
Анаконда. - Очень прошу вас никому не говорить об этом шаре.
   - О шаре!.. Буду нем как рыба или даже как могила.  Но  и  вы  сделайте
одно  благородное  дело.  Одолжите  мне  на  эту  самую  подзорную  трубу.
Требуется восемьдесят пять дублонов, как говорили древние греки.
   - Хорошо, - ответил Юрий. - Я вам одолжу.
   Вавилон  Викторович  пошел  к  двери,   за   ним   двинулся   Анаконда,
сопровождаемый Константином. Вдруг Вавик сказал удивленно:
   -  А  это  что  такое?  Дыра  в  двери!  Хотел  бы  я  знать,  чье  это
самоуправство!
   Действительно, в филенке виднелась дыра, абсолютно круглая,  с  ровными
краями. Никаких опилок. Никаких отходов производства на полу не валялось.
   - Это шар дыру проделал, - дрожащим голосом объяснил Юрий. -  Когда  мы
вошли сюда, то сразу же закрыли дверь за собой, а он всюду за мной летает.
   - Ладно, я завтра рано утром  эту  дыру  фанеркой  залатаю.  Все  будет
шито-крыто... А пиастры, как их называли древние римляне, вы  сегодня  мне
сможете дать?
   - Да.
   В кухне обнаружилась еще одна проделка Константина.  В  дверце  духовки
зияла круглая дыра. Константин без труда прошел сквозь два железных листа,
из которых она была склепана. Края дыры - абсолютно ровные, без заусениц и
наплавов.
   - Ловко ваш шарик действует, - сказал Вавилон Викторович. - Ну  ничего,
у меня один знакомый есть,  он  эту  дверцу  заменит...  Кстати,  у  этого
человека имеется продажное зубоврачебное кресло, давно я о таком мечтал. И
просит он за него всего шестьдесят пять...
   - Но зачем вам оно? - удивился Анаконда. - Вы ведь не зубной врач.
   - Конечно, я не зубной врач, - охотно согласился Вавик. - Но  у  кресла
подлокотники очень удобные, и притом  наклон  головы  можно  регулировать,
чтобы шея не уставала. Из такого кресла наблюдать очень уютно,  и  я  буду
меньше выходить  из  комнаты,  и,  значит,  меньше  шансов  будет,  что  я
кому-нибудь случайно проговорюсь насчет шарика.





   Когда наконец Юрий  улегся  в  постель,  он  мгновенно  стал  подданным
автономного  государства  снов,  где  не  было  никаких  денег  и  никаких
Константинов. Проснулся он после полудня - так намаялся за вчерашний день.
В трех шагах от его изголовья, на уровне глаз, висел в воздухе темный шар.
   "А деньги?! - встрепенулся Юрий. - Вдруг  они  только  почудились?  Шар
есть, а денег нет?!" Он вскочил с кровати, приподнял матрас. Пачки  лежали
как миленькие. Одна была чуть потоньше других - из нее  он  вчера  вытащил
пятнадцать десяток для Вавика.
   Перед тем как идти в булочную, он обернул шар газетой  и  сунул  его  в
продуктовую сеточку. Константин не оказал никакого сопротивления. "Не  так
уж плохо дело, - подумал Юрий. - Константину нужно  находиться  все  время
около меня, но в каком положении и в какой упаковке - это ему  все  равно.
Он совсем не стремится к саморекламе. Что ж, ночью буду выпускать  его,  а
днем носить с собой, только и всего.  Правда,  тяжеловат  он,  но  тут  уж
ничего не поделаешь".
   Проходя  мимо  двери  Вавика,  Юрий  с  удовлетворением  отметил,   что
отверстие аккуратно  заделано  фанеркой,  и  фанерка  закрашена  цинковыми
белилами. А когда пришел на  кухню,  то  сразу  бросил  взгляд  на  дверцу
газовой плиты. Она была новая, без всякой дыры. Вавилон Викторович сдержал
свое слово. "Все-таки совесть у него есть, - подумал Анаконда.  -  Правда,
совесть дорогая, она мне обошлась в 150 р. 00 к., но лучше уж  такая,  чем
никакой".
   Наконец, позавтракав и тщательно  заперев  дверь  своей  комнаты,  Юрий
отправился в Гостиный двор делать покупки. Когда он подъезжал к универмагу
на такси, у него мелькнула мысль, что хорошо бы, расплатившись с  шофером,
быстро захлопнуть за собой дверцу машины, а  шар  в  сеточке  оставить  на
сиденье. Но он быстро отсеял это искушение. С  Константином  шутки  плохи:
возьмет да и пробьет собой дверцу "Волги", будет скандал. Лучше уж  с  ним
не ссориться.
   Войдя в Гостиный двор, Анаконда  первым  делом  купил  сумку  -  помесь
рюкзака с авоськой; такую можно носить и в  руках  и  за  спиной.  Положив
сеточку с Константином в эту удобную сумку, Юрий  приступил  к  дальнейшим
приобретениям. Больших денег у него никогда не водилось до этого случая, и
поэтому он решил вначале потренироваться на легких мелких тратах, а  потом
уже покупать дорогие  вещи.  Для  разгона  купил  подстаканник,  портсигар
металлический  с  изображением  Петропавловского   шпиля,   пластмассового
пингвина, носки, рожок для  надевания  ботинок,  сахарницу  из  оргстекла,
электрический фонарик, зажигалку с газовым баллончиком, вечный  календарь,
фарфоровую лисицу и настольный термометр. Потом пошел  по  второму  кругу:
купил хорошие ботинки за 35 р., четыре рубашки, джемпер в подарок Кире (45
р.), джемпер себе за 37 р., костюм за  178  р.,  фотоаппарат  "Киев".  "На
сегодня хватит, - решил он. - Завтра  продолжу  это  приятное  занятие,  а
сейчас перекушу где-нибудь на Невском, а затем поеду домой".
   Обремененный покупками, вышел Анаконда из универмага. Вскоре,  сидя  за
столиком, он с удовольствием ел бутерброд с копченой колбасой, запивая его
кофе. Вдруг кто-то пропитым, но громким голосом  произнес  над  самым  его
ухом:

   Живи, дитя природы,
   Будь весел и здоров,
   И кушан бутерброды
   На грани двух миров.

   Юрий вздрогнул и поднял  глаза.  Перед  ним  стоял  молодой  человек  с
припухлым лицом. В руке он держал сеточку, набитую пустой винной посудой.
   -  Зазнался,  Юрка,  не  узнаешь  школьного  товарища!   -   воскликнул
незнакомец и снова перешел на стихи:

   Я верховный сдаватель бутылок
   И несбывшийся юный поэт.
   Положи мне ладонь на затылок
   И почувствуй горячий привет!

   Ладонь на затылок ему Анаконда класть не стал. Он распознал  в  молодом
человеке своего одноклассника Толика Древесного. Толик,  будучи  в  школе,
слыл начинающим поэтом. Он непрерывно помещал  свои  стихи  в  стенгазете,
участвовал в поэтических турнирах и вернисажах; на него возлагали  большие
надежды. После выпускного вечера Анаконда не встречал его ни лично, ни  на
страницах  печати.  Теперь  Древесный  выпрыгнул  из   небытия   в   самом
неожиданном виде и в самый неподходящий момент.
   - Приветствую тебя. Толя! - сказал Юрий, сделав заинтересованное  лицо.
- Как дела? Где трудишься?
   Древесный громогласно ответил стихами:

   В управлении винтреста
   Я работал день за днем,
   Но отчислен я от места,
   И душа горит огнем.

   Из-за соседних столиков на них начали поглядывать. "Не вляпаться  бы  в
историю, - обеспокоился Юрий. - Заметут в милицию, а там обнаружат шар".
   - Сейчас мы зайдем в гастроном, а оттуда ко мне. Я  тебя  познакомлю  с
Тусей, - заявил Древесный и опять перешел на стихи:

   Небесный ангел симпатичный
   Имелся в небе голубом,
   Имел оценку на "отлично"
   В моральном смысле и любом.

   Он стал объектом материальным,
   Женой мне стал. О, счастлив я...

   - Идем скорее! - сказал Анаконда, поспешно беря сумку с Константином  и
свертки с покупками. Древесный пошагал за ним.





   На другой день Анаконда проснулся с каменной головой. Мутило.  На  полу
валялись помятые, рваные пакеты с покупками. Шар висел в  воздухе  в  трех
шагах от кровати. Юрий повернулся на другой бок, попробовал снова  уснуть,
но такая тоска напала, что сон не шел.  Жизнь  стала  казаться  нелепой  и
напрасной. Юрий  вспомнил,  что  до  сих  пор  не  выполнил  редакционного
задания.  Он  чувствовал   полное   отсутствие   творческих   сил.   Потом
припомнилась дурацкая вчерашняя  пьянка  и  как  его  выгнал  этот  трепач
Древесный. А в каменной голове  стучали  пневматические  молотки,  визжали
дисковые пилы, грохотали ящики с пустой винной посудой.
   - Хорошо бы уснуть и не проснуться, - с тоской подумал Анаконда. - Чтоб
не было ни головной боли, ни  шара,  ни  даже  меня  лично...  И  зачем  я
польстился на эти деньги!..
   Комната осветилась на миг розоватым светом.  Константин  приблизился  к
Анаконде,  застыл  сантиметрах  в  восьмидесяти  от  его  лица.  На   шаре
образовался  небольшой  нарост.  Нарост   протянулся   в   сторону   Юрия,
превращаясь  в  тугую  спиральку.  На  конце  спиральки  возникла  плоская
площадочка. На площадочке выросла маленькая прозрачная мензурка.  Мензурка
наполнилась жидкостью с голубоватым отливом.
   - Отравить меня хочешь! - сказал Анаконда. - Ну и  отравляй,  так  мне,
негодяю, и надо!
   Взяв мензурку, он залпом выпил горьковатую жидкость и отшвырнул  сосуд.
Площадочка метнулась на спиральке, поймала мензурку,  и  все  втянулось  в
шар. Он опять был гладким, без  единой  выпуклости.  Юрий  же  стал  ждать
печального конца.
   Но жидкость оказала иное действие. Головная боль пошла на убыль,  тоска
отхлынула. Анаконда уснул. Проснулся через час бодрым  и  здоровым.  Решил
сразу же взяться за дело. Сел за стол. Принялся писать очерк. Вскоре очерк
был написан. Начинался он так:


   БЛАГОРОДНЫЙ ВОЗВРАЩАЛЕЦ

   С лукавинкой, с бодрым юморком и смешинкой  встретил  меня  благородный
возвращалец Н.И.Лесовалов в своем скромном, но уютном  загородном  жилище.
Весь высокий настрой жизни благородного  возвратителя  располагает  его  к
широкой  возвращальческой  деятельности.  Когда  я   посетил   его,   этот
выдающийся возвращалец пил желудевый кофе на веранде.  Из  радиолы  лилась
мелодичная  скрипичная  рапсодия.  Из  магнитофона  струилась  раздумчивая
рояльная мелодия.
   - Люблю этот полезный  напиток,  -  с  ласковым  прищуром  поведал  мне
маститый возвращатель. - В особенности приятно его пить под задушевную,  с
грустинкой музыку Баха, Римского-Корсакова и др. выдающихся  композиторов.
С босоногого детства у меня наличествовало два  хобби:  музыка  и  возврат
находок.  Я  любил  вручать  людям  утерянные  ими  монеты,   предметы   и
пищепродукты...

   Очерк занял одиннадцать страниц от руки. "Значит, на машинке  получится
страниц девять, как раз на подвал. На днях приобрету машинку, благо деньги
есть. Но хорошо бы сегодня же материал  перепечатать..."  -  Юрий  шутливо
обратился к шару:
   - Хоть бы ты, Константин, мне помог. А то  висишь  тут  в  воздухе  без
дела.
   Константин мигнул лиловатым  светом.  Из  шара  выдвинулось  два  витых
отростка  и  несколько  штырей.  Они  опустились  на  стол,  стали  расти,
переплетаться, образуя сложную рабочую систему. Через четырнадцать  секунд
один из отростков  уже  держал  в  темных  пластинчатых  зажимах  страницу
рукописи. По строчкам, считывая текст, скользил тонкий синеватый лучик. По
чистому листу, зажатому в комплекс каких-то  реек  и  пружинок,  беззвучно
двигался маленький цилиндр, оставляя за собой четкий машинописный текст.
   Через три минуты сорок семь секунд рукопись была  перепечатана  в  трех
экземплярах. Затем рабочая система начала расплываться, уменьшаться.  Шар,
втянув в себя штыри и отростки, опять  стал  гладким.  Анаконда  тщательно
сверил свой текст  с  машинописным.  Ни  одной  опечатки.  В  двух  местах
Константин даже исправил описки.  Эта  способность  шара  к  корректировке
неприятно поразила Юрия.


   На следующее утро Анаконда поехал в редакцию. Увы, очерк  был  встречен
холодно. Савейков сказал:
   - Много фальши и ложных красивостей. Не ладится у вас дело. И старик не
получился. Он теплый, но бледный. Попробуйте его охладить и оживить. Я там
кое-что подчеркнул.
   Взяв исчирканную  Савенковым  рукопись,  Юрий  угрюмо  побрел  домой  -
оживлять старика. Но как это сделать - он  не  знал.  Он  чувствовал,  что
лучше написать не может. С горя пошел во Фрунзенский универмаг, купил себе
пару нейлоновых  рубах,  потом  подумал,  подумал  и  приобрел  таллинский
подсвечник и фарфорового баяниста. Так как покупки были  малогабаритные  и
уместились в сумке, он решил на этот раз не брать  такси,  а  ехать  домой
троллейбусом. Народу в троллейбусе оказалось  немного,  и  Юрию  досталось
место у  окна.  Но  не  проехал  он  и  двух  остановок,  как  из  рюкзака
послышалось жалобное мяуканье. "Что за черт!  -  удивился  он.  -  Никакая
кошка попасть туда не могла. Это не иначе проделки Константина".
   Между тем мяуканье становилось все громче и жалобнее.
   - Безобразие какое! - сказала, обратясь к Юрию, женщина, сидящая  через
проход. - Если завели кошку, то незачем ее мучить. Вы затиснули ее  своими
покупками! Она задыхается в вашей сумке.
   - Извините, гражданочка, никакой кошки у меня нет, -  вежливо  возразил
Анаконда.
   - Мы глухие, что ли! Врет и  не  краснеет!  -  послышались  возмущенные
голоса.
   - Он украл где-то ценного кота, вот и прячет. Я по  голосу  слышу:  это
ангорский кот, - высказался пожилой гражданин-котовед.
   - В милицию бы надо свести! - сказал кто-то. -  Там  выяснят,  где  тут
собака зарыта!
   Анаконда схватил рюкзак и спешно направился к выходу. Он сошел за  пять
остановок от дома. Едва ступил на асфальт, как мяуканье  прекратилось.  Но
ехать уже не хотелось,  пошел  пешком.  Он  шел  и  размышлял  о  причудах
Константина.
   Подходя к своей  улице,  он  увидел  толпу.  Она  уже  начинала  таять,
насытясь созерцанием происшествия. Троллейбус, тот самый -  Юрий  запомнил
номер на кузове, -  стоял  сильно  накренясь.  В  правом  борту  виднелась
большая вмятина. Окно было вдрызг разбито.  Это  было  то  самое  окно,  у
которого недавно сидел Юрий.
   - Грузовик проскочить хотел, - пояснила Анаконде какая-то гражданка.  -
Пассажиры все живы, отделались ушибами и испугами. Хорошо, что вон у  того
окна никто не сидел - не поздоровилось бы!
   До Юрия дошло, что  Константин  его  спас.  Но  когда  отхлынула  волна
радости, на душе стало муторно: раз может спасти, может и погубить.





   Дома Юрия ждала телеграмма: "Прилетела Крыма  жду  завтра  даче  Кира".
Текст и  обрадовал  и  встревожил.  В  предыдущее  свое  возвращение  Кира
прислала телеграмму с юга, чтобы Юрий  встречал  ее  на  аэродроме.  Может
быть, на этот раз кто-то сопровождал ее в самолете?
   С Кирой Анаконда познакомился два года назад на студенческой вечеринке.
Девушка ему очень понравилась. Они стали вместе ходить в кино, в театры  и
на пляжи. Но о любви  еще  ни  слова  не  было  сказано.  Кира  -  девушка
самостоятельная и с гонором, к  ней  не  так-то  легко  подступиться.  Она
недавно  окончила  университет  и  теперь  работала  лаборанткой  в  одном
биологическом институте. Отец ее был видным  профессором  гальванотерапии,
имелись дача и машина. К чести Юрия надо сказать, что он, когда знакомился
с Кирой, Не знал ни о звании ее отца, ни о "Волге", ни о  даче.  Наоборот,
он был смущен, узнав о высоком материальном уровне девушки. Отчасти  из-за
этого  он  не  пошел  после  окончания   института   работать   по   своей
специальности, а  устроился  в  редакцию.  Ему  хотелось  стать  известным
журналистом и тем самым доказать Кире, что  и  он  не  лыком  шит.  Но,  к
сожалению, с журналистикой не  ладится.  Уже  три  месяца  он  числится  в
редакции, но все его материалы бракуют.  Теперь  единственная  надежда  на
очерк о благородном возвратителе.
   Юрий заставил себя усесться за стол и  принялся  перерабатывать  очерк.
Однако  дело  не  клеилось.  Константин  висел   рядом,   но   работе   не
содействовал. Видно, не желал вмешиваться в творческий  процесс.  Анаконде
очень  захотелось  спать.  Перед  сном  он  проверил  пачки,  лежащие  под
матрасом. Все в порядке! Много еще денег!
   Проснулся он рано. Торопливо умывшись и попив чаю, засунул  Константина
в рюкзак, выше положил джемпер - подарок Кире - и отправился на вокзал. По
дороге купил букет южных роз.
   Сойдя с электрички, Юрий за десять минут дошел до  Кириной  дачи.  Кира
сидела на веранде в солнечно-желтом платье, которое ей очень шло. Шел ей и
загар. Встретила она Анаконду не то чтобы враждебно, но как-то  прохладно.
Юрию сразу же показалось, что Кира не очень рада ему. Цветы она  милостиво
приняла, но от джемпера отказалась.
   - Юра, никаких вещественных подарков мне не надо. Ты  уж  не  обижайся.
Что, тебя наконец-то напечатали, кажется?
   - Аванс под очеркишко получил, - небрежно бросил  Анаконда.  -  Написал
неплохой подвал о благородном возвращателе.
   - Такого слова в русском языке нет, - ровным голосом  сказала  Кира.  -
Между прочим, на пляже в  Феодосии  я  познакомилась  с  одним  интересным
человеком. Он тоже ленинградский журналист, но он...
   - Меня не интересуют твои пляжные знакомства, - недовольно  прервал  ее
Анаконда.
   - Не будем ссориться,  -  спокойно  ответила  Кира.  -  Хочешь,  пойдем
купаться?
   - А ты не боишься простудиться после юга? - дипломатично спросил  Юрий.
Ему не хотелось  идти  на  реку.  Он  знал,  что  "Константин"  непременно
увяжется за ним в воду.
   - Простудиться я не боюсь, - с улыбкой ответила Кира. - Я боюсь, что ты
стал очень ленивым. Возьми-ка вон там, у гаража, лопату и выкопай  в  саду
ямку для заборного столба. Это мы  всех  гостей  теперь  будем  заставлять
работать... А я пока пойду помогать маме обед готовить.
   Анаконда снял пиджак, автоматическим движением схватил сумку с шаром  и
направился за лопатой.
   - А рюкзак-то зачем? - засмеялась Кира. - Ты  что,  жить  без  него  не
можешь?
   - Просто ужасно привык к нему. Без него как без  рук,  -  с  наигранной
беспечностью произнес Юрий и, захватив лопату, пошел в дальний конец сада.
   Старая  изгородь  была  повалена,  и  по  границе  участка,  на  равном
расстоянии одна от другой, виднелись квадратные ямы для  столбов  будущего
нового забора. Некоторые ямы не были выкопаны, был только снят  дерн  там,
где их предстоит копать. Анаконда, положив рюкзак  возле  себя,  не  спеша
принялся за работу. И вдруг  у  него  мелькнула  одна  мысль.  Перейдя  за
территорию участка, он торопливо срезал лопатой  квадрат  дерна  и  быстро
начал копать новую яму. Теперь он работал во всю силу, земля так и летела.
Когда яма глубиной сантиметров в восемьдесят была готова.  Юрий,  воровато
оглянувшись по сторонам, вынул из рюкзака шар и бросил  его  на  дно.  Шар
тяжело и покорно лег на  влажный  грунт.  Анаконда  стал  забрасывать  его
землей.
   "Кажется, на этот раз я перехитрил тебя, - подумал он. - Спи  спокойно,
дорогой Константин! Да будем пухом тебе земля!"
   Забросав могилу Константина, Юрий принялся утрамбовывать землю  ногами.
Потом отошел на два шага в сторону полюбоваться на дело рук и  ног  своих.
Как светло и просторно стало в мире без шара! Как легко  пели  птицы!  Как
весело дышалось!..
   Анаконда поднял полегчавший рюкзак и сделал  шаг  в  сторону  дачи.  На
прощанье он оглянулся - и сразу померк день. Утоптанная земля  вспучилась,
потом показался Константин. Он не спеша всплыл сквозь землю - и вот  опять
занял свое место в воздухе в трех шагах от Юрия. Ни одной песчинки к  нему
не прилипло. Он был такой же, как до своих похорон.
   В довершение всего совсем близко послышались шаги Киры и ее  удивленный
возглас:
   - Юра, что это? Почему он не падает?
   - Это шар... Шар как шар, - испуганно и невпопад  ответил  Анаконда.  -
Можешь взять его в руку.
   Кира осторожно взяла шар и сразу же отпустила.
   - Тяжеленный какой! И холодный как лягушка. Откуда это у тебя?
   - Кира, я тебе  все  расскажу,  но  поклянись,  что  никому  ничего  не
расскажешь. - С этими словами  Юрий  повел  девушку  к  садовой  скамье  и
поведал ей всю правду. Кира слушала не перебивая, потом сказала:
   - Конечно, я никому ничего не скажу. Это очень некрасивая история.  Да,
я давно уже начала разочаровываться в тебе и, по-видимому,  была  права...
Ты уж не обижайся, но у меня к тебе  такая  просьба:  пока  с  тобой  этот
ужасный шар - не приходи ко мне.
   - Кира, а вдруг этот шар никогда от меня не отвяжется? - с отчаянием  в
голосе спросил Анаконда.
   - Тогда не приходи ко мне никогда.





   В глубоком удручении вернулся домой Анаконда. С тех пор как  он  подпал
под власть шара, ему чертовски не  везло.  Как  вернуть  жизнь  в  прежнее
русло? Как избавиться от Константина?
   Вспомнив о конверте, обнаруженном в портфеле, он  схватился  за  задний
карман брюк. Но там ничего не было,  карман  был  пуст.  Анаконду  оторопь
взяла. Потерял... И вдруг до него дошло, что на нем давно новый костюм,  а
старый валяется в шкафу. Он бросился к шкафу, вытащил оттуда старые брюки.
От них пахло хвоей, несколько сосновых иголочек упало на пол, когда  Юрий,
ощупав задний карман, извлек из него конверт.
   На конверте было напечатано:

   "ПЛАНЕТА ИКС" (название разглашению не подлежит)
   ИНСТИТУТ ИЗУЧЕНИЯ ДАЛЬНИХ ПЛАНЕТ
   ПОДОТДЕЛ ИССЛЕДОВАНИЯ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ
   ГРУППА ПСИХОЛОГИИ И ЭТИКИ

   Уважаемый Нашедший!
   Поступи с  этими  деньгами  так,  как  считаешь  нужным.  Возможно,  ты
прочтешь эти строки, когда часть  денег  будет  уже  израсходована  тобой,
однако продолжай их тратить (или хранить) по своему усмотрению.

   Текст этот, в сущности, ничего не прояснил, а, наоборот,  внес  в  душу
Анаконды еще большее смятение. И тогда он  вдруг  вспомнил,  что  на  днях
прочел в газете об учреждении нового  Научно-Исследовательского  Института
Необъясненных Явлений Природы  (НИИНЯП).  Он  решил  отправиться  туда  на
следующий же день. А вдруг там ему помогут?
   Юрия  безо  всякой  волокиты  сразу  же  провели  в  кабинет   научного
руководителя НИИНЯПа Рассветова. Когда Юрий показал ему свой журналистский
билет, Рассветов сказал:
   - Писать  об  институте  рановато.  У  нас  еще  мало  фактов,  товарищ
Лесовалов.
   - Вообще-то я Анаконда, - сразу же уточнил Юрий. - Знаете, такая  змея.
Обитает в верховьях Амазонки, отдельные экземпляры достигают  четырнадцати
метров.
   - Десяти с половиной метров, - уточнил Рассветов. - И давно это с  вами
случилось?
   - Что случилось?
   - Ну, что вы стали считать себя змеей.
   - Я вовсе не считаю себя змеей, -  обиделся  Юрий.  -  Просто  это  мой
творческий псевдоним.
   - Ах вот оно что! А то, видите ли,  к  нам  вчера  приходил  гражданин,
который считает себя пингвином. Это не по нашей части.
   - Ну, я не из таких. Я по делу... Хочу поведать вам одну тайну.  Но  вы
действительно исследуете необъяснимые явления?
   - Необъясненные, - поправил Рассветов.  -  Да,  исследуем.  К  нам  уже
начали поступать отдельные... ну, как бы  вам  сказать...  странные  вещи.
Население  охотно  идет  нам  навстречу.  Третьего  дня,  например,   один
мальчишка-юннат принес нам интересный объект. Поймал его на улице.
   С этими словами Рассветов отворил дверь. Из соседней  комнаты  выбежала
такса и улеглась на ковре возле стола.
   - Какой же это объект? Это собака! - сердито сказал Юрий. - Я к вам как
человек к человеку, а вы мне каких-то собак!
   - Это не собака,  а  биоэлектронное  устройство,  выполненное  в  форме
собаки и заброшенное на Землю для сбора информации, - не  повышая  голоса,
молвил Рассветов. - Вы посмотрите внимательнее.
   - Господи,  да  у  нее  шесть  ног!  Что  ж  вы  сразу  не  сказали?  -
всколыхнулся Анаконда. - Зачем ей шесть ног?!
   - Перестраховщики с Венеры, -  бросил  Рассветов.  -  Это  их  работка.
Сконструировали  недурное,  в  общем,  устройство,  но,  чтобы   увеличить
коэффициент  прочности,  добавили  пару  ног...  Так  что  вы  хотели  мне
сообщить?..  Не  стесняйтесь,  мы  у  этой  "таксы"  сразу  же   вывинтили
передающую систему, так что на Венере ничего не узнают.
   - Я хочу, чтобы и на Земле ничего  не  узнали,  -  заявил  Анаконда.  -
Сейчас я вам тоже одно устройство покажу. Но прежде прочтите, что вот  тут
написано. - И он сунул в руки Рассветову таинственный конверт.
   Рассветов прочел написанное на конверте, покачал головой  и  ничего  не
сказал.
   Тогда Юрий вынул из сумки  шар,  и  тот  немедленно  повис  в  воздухе.
Биоэлектронная собака при виде Константина  вскочила  с  ковра  и,  поджав
хвост, с жалобным воплем кинулась в соседнюю комнату.
   -  Очень  странный  шар,  -  задумчиво  проговорил  Рассветов.   -   Не
агрессивен?
   - Нет, можете взять в руку. Не кусается. Уж лучше бы кусался.
   Рассветов подержал шар в руке, потом отпустил. Константин занял прежнюю
позицию в воздухе.
   - Шар очень странный, -  повторил  Рассветов.  -  Аналогов  в  истории,
насколько мне помнится, нет. Удельный вес, кажется,  выше  чем  у  свинца.
Скажите, температура его часто меняется?
   - Совсем не меняется. Даже если в огонь  бросить  -  он  все  такой  же
холодный.
   - Странный объект! - в третий раз повторил Рассветов. - Расскажите, как
и когда вы вступили в контакт. Что предшествовало тому моменту,  когда  он
сконтактовался с вами? Говорите мне все без утайки, как врачу.
   - Я вам всю правду расскажу, - заявил Юрий, - но  вы  должны  дать  мне
обещание, что никто за стенами вашего института ничего не узнает о шаре.
   - Охотно даю вам такое обещание, -  ответил  Рассветов.  -  Но  если  в
процессе исследования шара выяснится, что сохранение  тайны  поставит  под
угрозу жизнь и здоровье других людей, а также создаст  возможность  утечки
информации с Земли на  другую  планету,  я  буду  вынужден  отменить  свое
обещание.
   - Я вас понимаю, - сказал Анаконда. - Конечно, если шар может  принести
вред другим, тут уж придется пожертвовать тайной... А теперь слушайте.
   Рассказ Юрия длился долго. Рассветов внимательно  слушал.  Потом  повел
Анаконду в лабораторию, где шар стали подвергать различным испытаниям.  Из
института Юрий с шаром ушел под вечер и в течение недели  ходил  в  НИИНЯП
как на  службу.  Чего  только  не  делали  с  Константином!  Его  клали  в
термостат, опускали в крепчайшие кислоты  и  щелочи,  подвергали  действию
электрического  тока,  били  по  нему  кувалдой,  замуровывали  в  цемент,
заваливали стальными плитами  и  свинцовыми  пластинами.  К  концу  недели
Рассветов составил карточку исследований, копию которой вручил Юрию.


   НИИНЯП
   Учетная карточка N 19/ш

   Условное наименование исследуемого объекта: ШВЭНС  (шар  всепроникающий
экстерриториальный неземной самоуправляемый)
   Аналоги по картотеке необъясненных явлений: аналогов нет
   Внешний вид объекта в состоянии покоя:  шар  правильной  формы  темного
цвета
   Степень опасности по 12-балльной системе Каргера при агрессивности:  12
баллов по Каргеру

   А. Физико-химические характеристики:
   1. Диаметр: 77,631 мм
   2. Атомный вес: 265,24
   3. Уд. теплоемкость: отсутствует
   4. Температура плавления: не выяснена
   5. Реакция на кислоты: не реагирует
   6. Реакция на щелочи: не реагирует
   7. Радиоактивность: отсутствует
   8. Электропроводимость: отсутствует

   Б. Психологические характеристики:
   1. Разумен
   2. Не эмоционален
   3. Не агрессивен (см. п. 1 "Особых примечаний")
   4. Способен предвидеть еще не свершившиеся события
   5. Способен нести многосторонние охранительные функции по  отношению  к
существу, с которым вошел в контакт

   В. Механико-функциональные особенности и аномалии
   1. Имея уд. вес тяжелее воды и атм. воздуха, тем  не  менее  плавает  и
парит в воздухе
   2. Свободно преодолевает любую среду
   3. Способен к  многосторонним  физическим,  химическим  и  механическим
действиям
   4. Универсален
   5. Автономен
   6. Неразрушим земными средствами

   Особые примечания:
   1. На разрушение живой ткани или  не  программирован,  или  сам  принял
решение не причинять вреда белковым соединениям
   2. Физически экстерриториален
   3. Источник энергопитания неизвестен
   4. Место возникновения не выяснено.


   Анаконда внимательно прочел карточку.
   -  А  как  это  понять  "физически  экстерриториален"?  -  спросил   он
Рассветова.
   - Исследуя ШВЭНС,  мы  были  вынуждены  ввести  этот  условный  научный
термин. ШВЭНС экстерриториален в  том  смысле,  что,  находясь  на  Земле,
подчиняется не земным физическим законам, а законам той звездной  системы,
откуда прибыл.
   - От всего этого мне мало радости, - заявил Юрий. - Тут в  карточке  ни
слова не сказано, как мне избавиться от шара. Думаете, легко мне  его  все
время таскать! Все жилы вытянул! А психически - уж и говорить нечего.
   - Никаких практических рекомендаций дать вам,  к  сожалению,  не  могу.
Случай слишком необычный. Боюсь, что  наилучший  для  вас  вариант  -  это
сохранять статус-кво и утешать себя мыслью, что вы - единственный  человек
на Земле, вступивший в контакт со столь необычным инопланетным объектом.
   - Провались они, такие межпланетные контакты! - воскликнул Анаконда.  -
И почему он именно ко мне прицепился?
   - Быть может, ШВЭНС высмотрел вас заранее.  Ему  нужен  был  для  опыта
человек определенного характера... Ну, скажем, порядочный в  душе,  но  не
вполне стойкий перед соблазном. Контакт сработал в тот  момент,  когда  вы
решили  воспользоваться  деньгами.  С  той  минуты  ШВЭНС  взял  вас   под
наблюдение и охрану. Пока существует контакт,  ШВЭНС  не  даст  волоску  с
вашей головы упасть. Он настолько  всесилен,  что  сохранит  вас  целым  и
невредимым, даже если вы очутились в эпицентре взрыва атомной бомбы.
   - Не надо мне такой целости и невредимости, товарищ Рассветов!  Мне  бы
пожить нормально, а потом нормально помереть... А если мне в суд  на  себя
подать, товарищ Рассветов? Так, мол, и так, присвоил десять тысяч, осудите
и дайте срок. Может, в тюрьме шар от меня отвяжется?
   - Суд земной вам не грозит, - ответил Рассветов. - С юридической  точки
зрения вы не  совершили  ни  кражи,  ни  даже  присвоения  находки.  ШВЭНС
фактически подсунул вам, или, если хотите, предложил эти деньги. Поскольку
ШВЭНС вполне материален и является существом мыслящим и разумным,  то  его
вполне можно считать юридическим лицом и предыдущим владельцем денег.  Так
что вы де-юре и де-факто получили десять тысяч в дар от юридического  лица
- ШВЭНСа. Следовательно, ни перед законом, ни перед людьми преступления вы
не совершили. Вы  совершили  преступление  перед  самим  собой,  а  вернее
сказать - над собой.
   - Постойте, товарищ Рассветов,  но  ведь  шар  не  мог  честным  трудом
заработать эти деньги. Он их или спер где-то, или подделал.  И  значит,  я
имею право быть осужденным как соучастник преступления.
   - За неделю общения со ШВЭНСом я пришел к выводу,  что  хоть  он  и  не
подчинен  земным  физическим  законам,  но  к   человеческим   законам   и
установлениям относится с должным пиететом.  Он  слишком  умен  и  слишком
всесилен, чтобы вносить излишний хаос в земной мир.  Конечно,  он  мог  бы
ограбить все банки мира или напечатать миллиарды фальшивых  денег,  но  не
думаю, чтобы он пошел по этому пути...
   - Уважаемый ШВЭНС, скажите, пожалуйста, как вы добыли десять  тысяч?  -
обратился Рассветов к шару.
   Константин полыхнул зеленым светом,  и  на  стене  появилась  световая,
медленно гаснущая надпись: 1=0; 0=1
   - Ну теперь все ясно, - сказал Рассветов. - Просто  он  восстанавливает
денежные знаки. Ежедневно и ежечасно происходит физическая убыль  денежных
знаков; они сгорают при пожарах, гибнут при кораблекрушениях,  выпадая  из
обращения. Вот эти дензнаки ШВЭНС и восстанавливает... Проведем  маленький
опыт.
   С этими словами Рассветов вынул из кармана  трешку  и  спички.  Записав
номер и серию трешки,  он  поджег  зеленую  бумажку.  Когда  они  сгорела,
Рассветов попросил Константина: "Восстановите, пожалуйста!"
   Шар засветился на миг голубым светом, потом из него выдвинулась рейка с
квадратной площадочкой на конце. С площадочки на стол  упала  трехрублевая
бумажка. Шар вобрал в себя рейку.
   - Те же самые три рубля, номер в номер  и  серия  в  серию,  -  объявил
Рассветов. - Большое вам спасибо, уважаемый ШВЭНС! Буду хранить эту трешку
до скончания дней... А может, все-таки скажете, откуда вы к нам прибыли  и
зачем?
   Темный шар неподвижно и безответно висел в  воздухе  в  трех  шагах  от
Анаконды.
   - Вот так и торчит около меня, и ничего с ним  не  поделать,  -  сказал
Юрий. - Неужели никакого выхода нет, товарищ Рассветов?
   - Я  не  вправе  давать  вам  никаких  программ  поведения,  -  ответил
Рассветов. - Но мне кажется, что поскольку дело началось с  денег,  то  от
этого факта и надо вести рассуждения. Итак, ШВЭНС вручил вам десять  тысяч
рублей. Его интересует поведение ваше при наличии у вас денег. Пока у  вас
останется хоть копейка из врученной вам  суммы,  отношение  к  вам  ШВЭНСа
будет неизменным, то есть таким, как сейчас. Вы  будете  жить  под  эгидой
ШВЭНСа; он будет вести наблюдение за вами и в то же время защищать вас  от
всех физических опасностей и, возможно, оказывать вам медицинскую  помощь.
То есть пока у вас есть деньги ШВЭНСа, практически вы бессмертны.  Но  это
довольно грустное бессмертие.
   Теперь представим себе другой вариант вашего  поведения.  Вы  ускоренно
тратите все врученные вам ШВЭНСом  деньги,  и  ШВЭНС  покидает  вас,  ибо,
логически рассуждая, его миссия закончена, эксперимент проведен. Однако  в
данном случае в действиях  ШВЭНСа  возможны  вариации.  Вариант  А:  ШВЭНС
покидает вас без всяких для вас последствий;  вариант  Б:  ШВЭНС  покидает
вас, предварительно проведя против вас летальную акцию, дабы не  оставлять
на Земле ненужного свидетеля. Ведь, перестав быть его подопечным или,  что
несколько точнее, подопытным, вы...
   - Так что ж это получается! Он, выходит, и укокать меня может?!
   -  Да.  Не  забывайте,  что  при  всем   своем   разуме   ШВЭНС   лишен
эмоциональности, он чистый прагматик. Если он сочтет целесообразным...
   - Ну, вляпался я в историю!.. - сказал Анаконда, беря рюкзак с шаром. -
Что ж, товарищ Рассветов,  спасибо  за  собеседование...  Но  вы  сдержите
слово? Я надеюсь, что в печати о моем контакте с шаром шума не будет?
   - Нет, не будет. Поднимать шум стоило бы только в том случае,  если  бы
люди имели какие-то способы  воздействия  на  ШВЭНС.  Но  ШВЭНС  всесилен,
всепроникающ и неразрушим. Появление в печати сведений о  нем  вызвало  бы
только всемирную панику... В заключение я обращусь к вам с одной просьбой.
ШВЭНС отлично  знает  материальный  мир  и  умеет  его  преобразовывать  и
подчинять себе. Но психический  мир  человека  он  знает  не  вполне  и  в
какой-то мере изучает его на вас. Быть может, вы для него эталон.  А  если
это  так,  то  по  этому  эталону  он  может  вынести  суждение  обо  всем
человечестве. Поэтому ведите себя со ШВЭНСом по возможности тактично, или,
как говорилось в старину, толерантно.





   Вернувшись  домой,  Анаконда  выпустил  Константина  из  сумки,  и  тот
привычно повис в воздухе. Юрий предался размышлениям. Как быть:  ускоренно
тратить деньги и ждать возможного освобождения или погибели или  экономить
деньги и печально влачить жизнь под властью Константина? На что решиться?
   До ночи сидел он в глубоком раздумье. Потом встал, подошел к  окну.  Он
загадал: если в сквере мимо вот той скамейки пройдет мужчина -  надо  жить
экономно; если женщина - надо  бесстрашно  тратить  деньги.  И  вот  через
мгновение из аллеи вышла девушка в голубом и легкой походкой  прошла  мимо
скамьи. Сквозь прозрачные сумерки белой ночи  что-то  знакомое  почудилось
Юрию в ее лицо. Да ведь  это  Леонковалла!  Это  та  симпатичная  девушка,
которую он однажды видел в бинокль!..
   - Буду тратить деньги вовсю, -  вынес  Анаконда  постановление.  -  Или
помру, или снова стану человеком.
   Едва успел он это подумать, как раздался тактичный стук в стену,  и  из
соседней комнаты донесся голос Вавика:
   - Юра, не можете ли заглянуть ко мне на минутку?
   Анаконда направился к дорогому соседу. Константин поплыл за ним.
   Свет в комнате был  выключен.  Хозяин  сидел  у  окна  в  зубоврачебном
кресле, накрепко принайтовленном болтами  к  паркету.  Голова  наблюдателя
удобно покоилась на откидной кожаной подушечке. Подзорная труба висела  на
продуманной системе блоков и растяжек.
   - Вот так и живу, погруженный в мир прекрасного,  -  растроганно  начал
Вавик. - Но, увы, девушки разъезжаются на  каникулы.  Знаю,  они  вернутся
осенью, вернутся загоревшие, похорошевшие, неся  с  собой  аромат  полевых
маргариток, запах лесных ландышей...
   - Вавилон Викторович, запаха ведь в подзорную трубу не видно, - прервал
его Юрий.
   - Ах, не подстригайте крылья у моей мечты! - томно  возразил  Вавик.  И
уже другим тоном: - Вы, конечно, с  шариком  пришли?  Вижу,  вижу,  жив  и
здоров наш милый шарик... Давненько  мы  с  вами,  Юра,  не  говорили  как
ассистент с ассистентом.
   - Опять денег хотите? - задал Анаконда лобовой вопрос.
   - Мой молодой друг, зачем так грубо, так узкоколейно!..  Не  денег  мне
надо, мне надо  усилить  оптику.  Понимаете,  один  мой  знакомый  продает
небольшой портативный  телескоп.  Просит  он  за  него  всего-навсего  сто
восемьдесят луидоров...
   - Я даю вам эти луидоры, - спокойно сказал Юрий. - Мне теперь  луидоров
не жаль.





   На другой день, взяв сумку с Константином, Юрий направился в  агентство
Аэрофлота. Он решил лететь в Сочи.  Бархатный  сезон  еще  не  начался,  и
Анаконда без труда  купил  себе  билет  на  "ТУ-104".  Затем  он  пошел  в
универмаг, где приобрел неплохой чемодан.
   - Путешествовать собираетесь? - спросил Вавик, увидев в прихожей Юрия с
чемоданом.
   - Да, завтра лечу на Черное море.
   -  Рад  за  вас,  Юра...  На  юге  так  много  прекрасного,  достойного
наблюдения. Ах, солнце, море, загорелые девушки на пляже, праздник бытия и
сознанья!.. Как жаль, что вы купили только один билет! Не  подумали  вы  о
Вавилоне Викторовиче, не подумали о человеке, который свято  хранит  чужие
тайны!..
   - Ладно, Вавилон Викторович, берите мой билет.  И  вот  вам  деньги  на
обратный путь и на курортные расходы. Я раздумал лететь, -  твердо  сказал
Анаконда. Он понял, что лучший способ хоть на время избавиться от Вавика -
это послать его на юг, а самому остаться в городе. К  тому  же  Константин
будет очень осложнять курортную жизнь.
   - Спасибо, Юра! - взволнованно произнес Вавик  и  поспешно  отвернулся,
чтобы скрыть слезы умиления.
   На следующее утро, уложив в позаимствованный  у  Юрия  чемодан  пляжные
принадлежности и подзорную трубу, Вавилон Викторович отбыл на  аэродром  и
поднялся в воздух. Внизу в легкой дымке, как  бы  в  тончайшей  нейлоновой
сорочке, дремала зеленая равнина. Вскоре справа  под  крыльями  показалась
прозелень моря; слева лежали смуглые горы в бюстгальтерах вечных снегов.
   В тот же день Анаконда  приступил  к  усиленным  тратам.  Но  если  еще
недавно  он  покупал  вещи,  имеющие   практический   смысл,   то   теперь
расходование шло по иным каналам. Придя на рынок, он стал скупать цветы  и
затем, выйдя на улицу, начал раздавать эти  цветы  идущим  мимо  девушкам.
Вечером, придя в шашлычную, он громогласно объявил,  что  сегодня  у  него
день рождения и поэтому он платит за всех  едящих  и  пьющих.  Большинство
обиженно отказались от такой единовременной ссуды,  но  нашлись  и  такие,
которые  были  весьма  довольны.  Юрий  немедленно   оброс   льстецами   и
прихлебателями. С этого дня деньги стали таять, как сахар в кипятке.
   Через неделю Анаконда обнаружил,  что  у  него  осталось  сто  тридцать
рублей. А еще через два дня, проснувшись с тяжелой головой после попойки с
новоявленными приятелями, Юрий нашел в  пиджачном  кармане  одну  десятку.
Порывшись по остальным  карманам,  он  присоединил  к  десятке  два  рубля
шестьдесят копеек. И он  понял,  что  настал  решающий  день.  Сегодня  он
истратит эти последние деньги - и шар или улетит  от  него,  освободив  от
своего ига, или... Будь что будет!
   Захватив  сумку  с  Константином,  Анаконда  направился   в   ближайший
ресторан. Плотно пообедав там, он пошел бродить  по  улицам  и  бродил  до
вечера. Белые ночи уже кончились, теплая темнота опускалась  на  город.  В
Неве отражались горящие на мостах  фонари.  Неоновые  рекламы  на  Невском
полыхали веселым светом. По тротуарам шли счастливые  пары,  шли  красивые
девушки.  "Все  это  я  вижу,  может  быть,  в   последний   раз",   -   с
предрасставальной грустью подумал Юрий, шагая домой.
   В гастрономе на углу Анаконда купил бутылку коньяка - уж погибать так с
коньяком! Еще купил пачку сигарет "Опал" и коробку  спичек.  В  наличии  у
него остался один пятачок. Теперь  только  этот  пятачок  связывал  его  с
Константином, а может быть, и с жизнью.
   Придя домой, он выпустил шар из сумки,  и  тот,  как  всегда,  повис  в
воздухе в трех шагах от него. Затем, налив полный  стакан,  он  выпил  его
залпом и, не закусывая, закурил сигарету. Потом выпил второй. Пьяное тепло
пошло по телу, мир стал пульсировать.  Стены  комнаты  то  разбегались  по
сторонам, то сжимались, будто хотели раздавить  Юрия.  Наконец,  вынув  из
кармана заветный пятачок, он подошел к окну.
   Дома  за  окном  качались,  городские  огни  вспыхивали   и   погасали,
вспыхивали и погасали,  словно  световые  сигналы  бедствия.  В  общежитии
напротив  светилось  только  одно  окно,  четвертое   с   краю.   Анаконде
почудилось, что на подоконнике сидит  девушка  в  голубом  -  Леонковалла.
Вдруг окно метнулось куда-то вверх и погасло. Юрий бросил пятачок.  Тот  с
тихим звоном упал на диабаз мостовой. Все кончено...
   ...Он оглянулся. Константин, как всегда, висел в воздухе в  трех  шагах
от него. Научное предсказание Рассветова  не  сбылось.  Шар  избрал  свой,
неожиданный, вариант: решил навсегда остаться с Юрием. "А что, если  вдруг
взять да повеситься, - мелькнула у  Анаконды  нездоровая  мысль.  -  Пусть
потеряю жизнь, но только так я могу избавиться от Константина..."
   Шатаясь, он подошел к кровати, нагнулся и вытащил из-под  нее  веревку.
Когда-то он состоял в кружке начинающих альпинистов, и эта веревка входила
в оборудование группы. Юрий стал пробовать ее на разрыв - куда там,  очень
прочная. Он начал думать, где бы ее укрепить, но думать долго не пришлось:
над дверью торчали два толстых железных крюка, на которых когда-то  висели
портьеры. Выбирай любой.
   Шар за спиной Юрия беззвучно полыхнул печально-синеватым светом.  В  то
же мгновение веревка превратилась в сероватую труху, распалась волокнистой
пылью. Крюки исчезли. Там, где они были  вбиты,  в  стене  теперь  темнели
небольшие отверстия.
   -  И  повеситься  нормально  человеку  не  дашь!  -  крикнул  Анаконда,
замахнувшись кулаком на Константина. - Но я перехитрю тебя!
   Он кинулся к открытому  окну,  вскочил  на  подоконник  и,  схватившись
руками за голову, сиганул вниз. Безлюдная улица,  темные  деревья  сквера,
черные копья ограды - все  метнулось  ему  навстречу.  Но  в  тот  же  миг
какая-то пружинящая сила задержала его падение.  Он  повис  над  улицей  в
гамаке, сплетенном из тонких леденяще-холодных пружин, - и шар  висел  над
ним. Потом Константин поднял его к подоконнику и, мягко  подобрав  стропы,
втянул в комнату.
   Анаконда в слезах кинулся на кровать.





   Юрий проснулся в полдень. Голова тупо  болела.  Поташнивало.  Шар,  как
всегда, висел в воздухе в  трех  шагах  от  постели.  Вспомнив  вчерашнее,
Анаконда даже застонал. Что теперь делать? И Константин с ним навсегда,  и
денег ни копейки, и жизнь разбита, и даже Смерти ему нет... Что делать?
   Он нехотя встал, вяло оделся, подошел  к  столу,  посмотрел  на  пустую
бутылку.  За  время  ускоренной  траты  денег  он  уже  привык  по   утрам
опохмеляться, но ведь теперь денег ни гроша. Правда, у  него  есть  всякие
вещи  -  магнитофон,  фотоаппарат,  из  одежды  кое-что.  Можно  снести  в
комиссионный. Но в комиссионном сразу денег не получишь, надо ждать,  пока
продастся вещь. А что он будет есть, ожидая денег?  Из  редакции  его  уже
отчислили, идти туда просить - стыдно. Что делать?
   Шар осветил  комнату  голубым  светом.  Из  него  выдвинулась  рейка  с
квадратной площадочкой на конце. С площадочки на стол упали  два  потертых
бумажных рубля.
   - Значит, решил взять меня на иждивение, - криво усмехнулся Анаконда. -
Не очень-то ты щедр, Константин. Но и на том спасибо... Что ж,  полезай  в
сумку, пойдем покупать питье и пищу.
   Первым делом  Юрий  купил  четвертинку  "Московской"  и  пачку  сигарет
"Памир", потом триста граммов ливерной колбасы  третьего  сорта  и  хлеба.
Придя домой, он извлек из сумки покупки и Константина, поставил  водку  на
стол. Выпив первую  стопку,  он  закусил  колбасой  и,  закурив  сигарету,
подумал про себя: "И не так уж плохо. С водкой можно жить. И  главное,  от
водки можно помереть, и тут ты, друг мой Константин, ничем мне не  сможешь
помешать. Буду пить  систематически,  сопьюсь  и  помру,  и  кончится  эта
обидная жизнь".
   Шар засветился зеленоватым светом. Узкий пучок лучей метнулся от него к
бутылке и погас.  Чуя  недоброе,  Анаконда  дрожащей  рукой  налил  вторую
стопку, поднес ее к губам - и тотчас с отвращением выплеснул  жидкость  на
пол. Водки не стало, водка превратилась в пресную воду.


   Для  Юрия  началась  безалкогольная,  безаварийная,   бездеятельная   и
беспросветная жизнь. Каждое утро, получив от  Константина  два  рубля,  он
клал шар в рюкзак и отправлялся за едой. Вернувшись,  он  съедал  скромный
завтрак и, взяв сумку с Константином, шел бродить по городу. Не  глядя  по
сторонам, упершись глазами в асфальт, шагал он,  сам  не  зная  куда,  без
всякой цели - лишь бы не быть дома. В комнате совсем  уж  тоскливо,  да  и
нельзя сидеть в ней  все  время:  соседи  уже  начали  коситься  на  него,
удивляясь, что он не ходит на работу. И вот он бродил по улицам. Рюкзак  с
Константином он теперь носил за спиной. Он уже почти привык  к  нему,  как
горбатый привыкает к своему горбу.
   До одури набродившись по городу.  Анаконда  возвращался  домой,  нехотя
приготовлял себе несложный обед, нехотя съедал его - и снова шел  бродить.
Он  опустился,  перестал  бриться;  новый  дорогой  костюм   запылился   и
залоснился, но он его не чистил. Он ни на что уже не надеялся и ни к  чему
не стремился и все больше дичился людей. Потребности его свелись  к  одной
только еде, да и то ему было все равно, что есть.  Тех  двух  рублей,  что
выдавал Константин, ему хватало на  жизнь.  Конечно,  у  него  есть  вещи,
которые можно продать, но лень нести их в комиссионный магазин.  Да  и  на
что ему теперь лишние деньги? Вернувшись вечером домой, он пил чай, заедая
его хлебом, валился на постель и сразу же засыпал. Ему ничего не  снилось.
Казалось, шар отнял у него даже сновидения.





   Была середина августа. Вдоволь нашлявшись по городу и почувствовав, что
пора обедать, Юрий с рюкзаком за плечами шел к своему дому через сквер. Он
не спешил. В этот день ему очень не хотелось возвращаться под сень  кровли
своей. Дело в том, что вчера днем прилетел с юга  Вавик,  в  связи  с  чем
произошла неприятная сцена.
   Вавик вернулся отощавшим, левое веко у него  нервически  подергивалось.
Он был очень недоволен тем, что Анаконда послал его в Сочи; никогда больше
ни за какие  коврижки  не  полетит  он  туда.  Оказывается,  одна  женщина
обнаружила Вавика, когда он в пижаме и с  подзорной  трубой  по-снайперски
залег на скале, находившейся недалеко от медицинского женского пляжа.  Эта
женщина подняла крик, сбежались другие женщины. Они визжали, щипали Вавика
и даже били его подзорной трубой по голове. В результате  подзорная  труба
сильно повреждена, ей требуется ремонт.
   - Но  у  вас,  Вавилон  Викторович,  есть  еще  бинокль  и  портативный
телескоп, - заметил Юрий.
   - Не спорю.  Но  ведь  каждому  человеку  хочется  иметь  полный  набор
оптических инструментов. Кроме того, я сильно поиздержался на юге, куда вы
же меня и послали...
   - Вавилон Викторович, мое материальное положение очень покачнулось. Вот
хотите - возьмите магнитофон. Вы можете его продать. И  вот  вам  джемпер.
Правда, он женский, но и его вы можете продать.
   - Вы радуете меня, мой юный друг. Но  не  могли  бы  вы  мне  помочь  и
наличными?
   - Вавилон Викторович, у меня нет наличных. Шар выдает мне два  рубля  в
день.
   - Юра, если вы ежедневно будете давать мне четверть получаемой вами  от
шарика суммы, то это пойдет вам только на пользу.
   - Вавилон Викторович, ну что вам мои полтинники?..
   - Ах, Юра, я не корыстолюбив. Но оптика требует жертв. Я  решил  копить
деньги на стереотелескоп. Благодаря ему я смогу наблюдать мир  прекрасного
в объемном виде.
   Анаконда не стал спорить, ему было все равно. Он вынул из  кармана  две
монетки по пятнадцать копеек и один  двугривенный.  Вавик  протянул  руку.
Константин окутался на миг опалово-прозрачным облачком.
   - Спасибо вам, Юра! - сказал Вавик, беря деньги, и вдруг с криком  боли
бросил их на пол  и  стал  дуть  на  пальцы.  -  Этого  я  вам  не  прощу!
Подсовывать раскаленные деньги! Безобразие такое!
   - Это шар... Он хочет сохранить мой прожиточный уровень, - сказал  Юрий
и кинулся подбирать монеты. Они вовсе не были горячими.
   - Безобразие! - повторил Вавик. - Вас с вашим темным шаром  давно  надо
разоблачить  перед  населением!  Завтра  же  подаю  на  вас  заявление   в
домохозяйство! - Схватив магнитофон и джемпер, когда-то  предназначавшийся
Кире, он выбежал из комнаты, гневно хлопнув дверью.
   ...Да, сегодня Юрию совсем не хотелось возвращаться  в  свою  квартиру.
Вполне возможно, что там его ждут новые неприятности. И вот, сняв  с  плеч
рюкзак, он сел на скамейку в сквере и закурил сигарету. Стараясь  оттянуть
момент возвращения, он курил медленно, с чувством, с толком, и размышлял о
том, что хоть курить-то ему  еще  можно,  этого  дела  Константин  еще  не
запретил.
   Вот так он и сидел на скамье один, с краю, поблизости от гипсовой  урны
для окурков. На противоположной  стороне  аллеи,  на  такой  же  скамейке,
дремали два пенсионера. Сквер был  почти  безлюден;  в  августе  Ленинград
всегда  пустеет:  многие  взрослые  в  отпуске,  все  дети  на  даче  и  в
пионерлагерях. Было тихо. С неба, с  высоты,  подернутой  легкой  облачной
дымкой, исходил ровный неслепящий свет.
   Слева  послышались  негромкие  шаги.  Юрий  оглянулся.  По  аллее   шла
Леонковалла. Он сразу ее узнал,  хоть  на  этот  раз  на  ней  было  яркое
ситцевое  платье.  В  руках  девушка  держала  небольшую  сумку,  где   на
глянцево-белом фоне изображены были танцующие лягушки. "Если она сядет  на
скамейку, значит, не все еще в  моей  жизни  потеряно,  значит,  есть  еще
надежда избавиться от шара", - загадал Юрий. У  него  вдруг  так  забилось
сердце, будто он не то падал в пропасть, не то взлетал на  небо,  прямо  к
солнцу.
   Она легким шагом миновала скамейку и  вдруг,  словно  вспомнив  что-то,
остановилась, сделала шаг назад и села на самый ее краешек, положив  рядом
свою сумку.
   - Спасибо, Леонковалла! - вырвалось у Юрия.
   Девушка с удивлением, но без всякого недоброжелательства посмотрела  на
него. Потом на лице ее  появилось  тревожное  выражение.  Она  подвинулась
ближе к Юрию.
   - Вам плохо? - мягко и простосердечно спросила она.  -  Почему  вы  так
побледнели? Хотите, сбегаю за водой?
   - Нет-нет, ничего... Просто я много ходил... Ходил... Ходил... Не  надо
вам беспокоиться... - Юрий так давно не говорил с людьми  (за  исключением
Вавика), что с трудом подбирал слова.
   - Да, теперь вам, кажется, легче, - сказала девушка. - Вы уже не  такой
бледный... Но почему это я вдруг Леонковалло? Это  ведь  композитор  такой
был. Меня зовут Таня. А вас как?
   - Вообще-то я был Анакондой. Ну, знаете, такая змея. Обитает в  верхнем
течении Амазонки. Отдельные экземпляры достигают десяти с половиной метров
длины... Но Анаконды из меня не получилось.
   - Это был ваш псевдоним? - догадалась Таня.
   - Вот именно. Я  хотел  стать  журналистом,  но  у  меня  не  оказалось
таланта. Поэтому считайте, что я просто Юрий. Я живу вон в том доме.
   - Мне нравится, что вы так прямо о себе  говорите.  Я  думаю,  что  вы,
наверно, хороший человек.
   - Это вы ошибаетесь. Я совершил одно нехорошее дело, так что хорошим  я
быть не могу. Очень мучит меня это дело...
   - Нет, вы не кажетесь мне плохим. Но  у  вас  действительно  измученный
вид... Знаете, я несколько раз видела вас на улице. Вы всегда идете  и  ни
на кого не смотрите.
   - Ваше лицо мне тоже знакомо. Я видел вас...
   - Я же в общежитии живу, вон в том ломе. Вы меня тоже не раз,  наверно,
встречали на улице...
   - Да-да... А почему это вы летом здесь?  Почему  никуда  не  уехали  на
каникулы?
   - Мне некуда уехать. У меня нет родных. Вернее, есть в Пскове тетя,  но
она в апреле вышла замуж, а домик у нее маленький... Но летом в Ленинграде
не так уж плохо. Вчера я опять была  в  Эрмитаже,  а  завтра  собираюсь  в
Русский музей.
   - Одна?
   - Одна. А что? Хотите, пойдем вместе.
   - Завтра я очень занят, никак не могу, - соврал Юрий.
   Ему очень хотелось принять  это  приглашение,  но  он  понимал,  что  с
рюкзаком ни в какую картинную галерею его не пустят.
   - А я вот послезавтра на станцию Мохово за грибами  собирался  поехать.
Не хотите со мной? - Эта мысль о лесе и грибах возникла у него  совершенно
внезапно.
   - Да, - ответила Таня. - Я очень  люблю  ходить  по  грибы.  А  где  мы
встретимся?
   - Давайте вот здесь в семь утра.


   Не воспользовавшись лифтом и  не  чувствуя  тяжести  шара,  лежащего  в
рюкзаке, взбежал он на свой шестой этаж. И хоть встреча с Таней предстояла
еще через день, Юрию захотелось немедленно привести  себя  в  человеческий
вид.  Он  старательно  побрился,  затем  почистил  ботинки.  Потом,   взяв
неизбежную сумку с Константином, направился в ванную, чтобы выстирать  там
нейлоновую рубашку, а заодно и носки. В  коридоре  ему  попался  навстречу
Вавик.
   - Юра, я вчера, кажется, погорячился, - тихо сказал он. - Говорю вам от
всей своей благородной души: заявления писать на вас  я  не  стану.  Но  я
надеюсь, что и вы не будете излишне  распространяться  о  моих  оптических
путешествиях в мир прекрасного.
   - Не буду, - кратко ответил Юрий.
   И Вавик направился в свою комнату, напевая:

   Раньше это знали лишь верблюды -
   Шимми танцевали ботакуды,
   А теперь танцует шимми целый мир!

   На следующий день, встав возле комиссионного магазина, Юрий по дешевке,
с рук, сбыл свой фотоаппарат, чтобы не на пустой карман ехать за город.





   Настало утро встречи, светлое и тихое. Когда Юрий вошел в  сквер,  Таня
уже ждала его там. Она сидела на скамье и при виде Юрия сразу же встала  и
пошла навстречу. На ней было простое серое  платье,  в  руке  она  держала
сумку, куда положила плащ на случай дождя.
   - Ну, в эту вашу авоську немного грибов поместится, - сказал Юрий.
   - Зато у вас большой мешок, - с улыбкой ответила Таня. - Что в мешке? -
Она слегка приподняла рюкзак, висящий за плечами у Юрия. - Ой,  почему  он
такой тяжелый?
   - Там болонья: вдруг погода испортится. И еще там у меня шар. Он  очень
тяжелый. Я его ношу нарочно, для тренировки, чтобы потом  не  уставать  от
ноши в туристских походах, - находчиво ответил  Юрий.  Но  настроение  его
сразу же испортилось, и всю дорогу - когда они ехали в трамвае, а затем  в
электричке, он невпопад отвечал на Танины вопросы.  Мысли  о  безграничной
власти Константина над ним не давали ему покоя.
   А еще больше помрачнел Юрий,  когда  они  сошли  на  станции  Мохово  и
углубились в лес. Этот лес напомнил ему тот, другой. Здесь  тоже  в  одном
месте пролегла на пути  заросшая  осинником  траншея,  и  на  полусгнивших
кольях тоже висела ржавая колючая проволока. И  тоже  сперва  были  сосны,
небольшая возвышенность, а потом началась низина. А потом и гроза пришла -
как тогда. На этот раз в небе столкнулись  крупные  боевые  силы.  Вначале
удары были короткие и негромкие. Но вот в дело вступила  тяжелая  небесная
артиллерия - орудия БМ из  Резерва  Главного  Командования.  Шло  решающее
сражение. Небо гремело и полыхало. Доставалось и земле.  Осколки  свистели
между ветвей, били по листьям. Откуда-то потянуло торфяной гарью.  Юрий  и
Таня, накинув плащи, стояли под березой, укрываясь от града.
   - Не повезло вам со мной, - хмуро сказал Юрий.  -  И  грибов  пока  что
никаких не набрали, и в грозу опять попали. Вам не страшно?
   - Чуть-чуть страшно, но и весело, - ответила девушка. -  Но  почему  вы
сказали "опять"?
   - Это я оговорился. Для вас это не опять, а для меня - опять. С  грозой
у меня связано одно плохое воспоминание.
   - Вы вообще очень грустный. Точно что-то все время давит на вас.
   - Хотите, я расскажу, что  на  меня  давит?  Конечно,  после  этого  вы
запрезираете меня и отошьете навсегда - и правильно сделаете... Но у  меня
никого нет на свете, кто бы меня  выслушал...  Пожалуйста,  выслушайте.  А
потом я провожу вас до города, и там мы навсегда расстанемся.  -  С  этими
словами Юрий вынул Константина  из  рюкзака.  Тот,  как  всегда,  повис  в
воздухе.
   - Вот он, видите? Как, по-вашему, хороший или плохой этот шар?
   - Вижу, - сказала Таня. - По-моему, он  не  хороший  и  не  плохой.  Он
страшно чужой.
   - Еще бы не чужой! Это  ШВЭНС.  Шар  всепроникающий  экстерриториальный
неземной самоуправляемый. Я его прозвал Константином. Сейчас  я  расскажу,
как я влип...
   В это мгновение раздался  оглушающе-близкий  удар  грома.  Вершина  ели
метрах в ста оттого места, где стояли Таня и Юрий,  задымилась  и  рухнула
вниз. Порывом ветра донесло смолистый запах  дыма.  Константин  засветился
розоватым светом, потом опять потемнел. От  него  отделилось  ярко-зеленое
световое кольцо и, расширяясь, устремилось в высоту. В тот же миг в темных
тучах возникла круглая голубая промоина сечением примерно в  полкилометра.
Показалось солнце. Небесное сражение продолжалось, но над  Юрием  и  Таней
образовалась безгрозовая нейтральная зона.
   - Это Константин охраняет нас от  молний,  -  пояснил  Юрий.  -  Вернее
сказать, он охраняет только меня, больше ни до  кого  ему  дела  нет...  А
теперь слушайте... - И он  без  утайки  поведал  Тане  о  том,  при  каких
обстоятельствах привязался к нему шар и как ему, Юрию, живется под властью
шара.
   Рассказ  длился  долго.  Когда  Юрий  кончил  печальное  повествование,
небесная битва уже шла к концу. Одна воюющая  сторона  одолела  другую,  и
настал мир на всем небе. В лесу стало тихо, и слышно было, как поют птицы.
Юрий поднял глаза на Таню и увидел, что по ее лицу текут слезы.
   - Чего вы плачете? - спросил он. - Это мне надо плакать.
   - Мне вас очень жалко, вот я и плачу, - ответила девушка. - Надо что-то
предпринимать, так человеку жить нельзя.
   - Чего ж тут предпринимать, - грустно возразил Юрий.
   Он упрятал шар в рюкзак, туда же положил плащ и побрел через редколесье
в сторону дороги. Таня пошла следом за ним, и вот что она сказала:
   - Очень даже ясно, что надо предпринять. Надо честным трудом заработать
десять тысяч и вернуть их шару. Положить их в такой же портфель и  отнести
на то самое место у дороги, где вы их нашли. Тогда шар отвяжется.
   - Таня, я с самого  начала  считал,  что  взял  эти  деньги  в  долг  у
судьбы... Но как мне теперь вернуть этот долг?
   - Конечно,  столько  денег  накопить,  наверно,  нелегко,  -  задумчиво
произнесла девушка. - Но я вам помогу. Через год я окончу техникум и  буду
неплохо зарабатывать.
   - Спасибо, Таня... Но я-то как буду зарабатывать? Журналиста из меня не
вышло. По специальности я педагог, но на преподавательскую работу идти  не
могу: как я посмею учить людей,  если  совесть  у  меня  нечиста!..  А  на
производство пойти тоже не могу: что я там  буду  делать  с  Константином?
Остановят в проходной, спросят: "Покажи-ка, что у тебя в рюкзаке..."
   - Юра, вам надо поступить на такую работу, где нет проходной.
   - Да, я так и сделаю... Таня, вы не  устали?  Давайте,  я  понесу  вашу
сумку.
   - Что вы, она совсем легкая... Ну, хотите - понесите. А  вы  дайте  мне
ваш рюкзак.
   - Но он ведь тяжелый... Ну, попробуйте для забавы. Только  не  отходите
от меня больше чем на три шага. А не то Константин вырвется из рюкзака.
   Таня взвалила  на  плечи  мешок  и  пошла  рядом  с  Юрием.  Вдруг  она
закричала:
   - Ой, я вижу гриб! Наконец-то! Настоящий подосиновик! - И она торопливо
направилась к грибу. До него было шагов восемь.
   - Осторожно, Таня! - крикнул ей Юрий. - Шар сейчас...
   Но шар оставался в рюкзаке. Девушка прошла пять, шесть, восемь шагов  -
шар оставался в рюкзаке.
   - Таня, вы приручили его!  -  воскликнул  Юрий.  -  Он  не  вырвался!..
Давайте проделаем еще один опыт. Снимите рюкзак, положите его на  землю  и
шагайте ко мне.
   Она положила мешок на мох и пошла налегке. Но  едва  сделала  четвертый
шаг, как шар вырвался из рюкзака и очутился в воздухе возле нее,  а  потом
метнулся к Юрию. Тот огорченно вздохнул.
   - Не печальтесь, - сказала Таня. - Когда  приедем  в  город,  я  сделаю
заплатку на вашем рюкзаке, а пока понесем шар в моей сумке.
   - Я огорчен другим. Я вдруг понадеялся,  что  Константина  можно  будет
оставить тут, в лесу, что  я  отделаюсь  наконец  от  него.  А  получилось
гораздо хуже: не только я  не  отделался  от  него,  а  он  еще  и  к  вам
привязался. Выходит, что теперь для Константина мы с вами два сапога пара.
   - Ну что ж, теперь вам будет полегче, - спокойно ответила Таня.
   - Но вам-то будет потяжелее. Вы не боитесь?
   - Нет. Я рада помочь вам... И знаете, ведь пока что я живу в  общежитии
одна. Я могу взять к  себе  шар  на  пару  дней,  чтобы  вы  хоть  немного
отдохнули от него. Никто ничего не узнает.
   - Спасибо, Таня... Только вот какой вам совет: пожалуйста,  по  вечерам
задергивайте занавеску на окне. А то  в  нашем  доме  есть  один  любитель
смотреть в чужие окна. У него и оптика всякая имеется.
   -  Спасибо,  Юра,  что  сказали...  Вот  уж  не  думала,   что   кто-то
подглядывает... Но занавески у нас кисейные; только  одна  видимость,  что
они дают невидимость... Между прочим, наше общежитие  скоро  переезжает  в
новое здание. А этот дом передают тресту "Севзаппогрузтранс". В нем  будет
мужское общежитие.


   Возвратившись с Таней в  город,  проводив  ее  до  дверей  общежития  и
вернувшись в свое жилье, Юрий  впервые  за  много  дней  уснул  без  шара,
висящего у изголовья. Но уснул не сразу. Хоть Константина и не было здесь,
но сознание, что он существует в реальности и находится в данный момент  у
Тани, не очень-то радовало. "Зря я взвалил  на  нее  эту  неприятность,  -
думал Юрий. - Завтра отберу шар".
   Утром послышался вежливый стук в дверь. Вошел Вавик.
   - А где шарик? - ласково спросил он. - Я безумно соскучился  по  нашему
общему круглому другу... Юра, не могли бы вы мне хоть  немножко  помочь  в
ускорении приобретения мною того оптического прибора, о котором...
   - Вавилон Викторович, девушки скоро переедут в  новое  помещение.  А  в
этом будет общежитие экскаваторщиков и слесарей-ремонтников.
   - Какая ужасная весть!.. Рушится мир прекрасного!.. - И бедный старик с
поникшей головой и слезами на глазах вышел из комнаты.
   Вскоре раздался робкий звонок. Юрий открыл наружную дверь, и в прихожую
вошла Таня. В руке она держала тяжелую сумку с шаром.
   - Юра, вы удивлены, что я пришла к вам?
   - Я обрадован, - тихо ответил он.
   Войдя в комнату, Таня тотчас вынула шар, и тот занял привычную  позицию
в трех шагах от Юрия.
   - Давайте сюда ваш рюкзак, я его залатаю, - сказала девушка.  -  И  вот
вам два рубля. Их мне выдал шар десять минут тому назад. А потом он  сразу
же направил на стену голубой луч и написал на стене ваше имя и  адрес.  Не
успела надпись потускнеть, как я собралась к вам.
   - Спасибо, милая Таня! Хорошо, что вы пришли, и хорошо, что вы принесли
Константина. Все-таки он  должен  быть  со  мной,  ведь  на  десять  тысяч
позарился я, а не вы.
   - Юра, но когда вам необходимо отсутствие  шара,  вы  будете  на  время
сдавать его мне. Обещаете?
   - Обещаю.


   В тот же день Юрий записался на краткосрочные курсы кочегаров  парового
отопления, где  полагалась  стипендия,  и  Константин  сразу  же  перестал
выдавать ему ежедневные  два  рубля.  Этот  переход  на  хозрасчет  только
обрадовал и Юрия и Таню. Окончив курсы, Юрий  стал  работать  в  котельной
домохозяйства. А в свободное  от  дежурства  время  он  ездил  на  станцию
Ленинград-Навалочная,  где  трудился  на  погрузке  товарных  вагонов.   В
котельной он всегда дежурил с рюкзаком за плечами и всем говорил, что этот
тяжелый рюкзак носит  для  тренировки,  готовясь  к  дальнему  туристскому
походу.  Отправляясь  же  на  погрузочные  работы,  он  нередко   оставлял
Константина на попечение Тани. Или, вернее, Таня сидела дома под  надзором
Константина.
   Через  полгода  после  достопамятной  поездки  в  Мохово  молодые  люди
расписались в загсе, и Таня переехала к Юрию. Свадьбу справили скромно,  с
пирожными, но без вина. Гостей званых не было. Только неизменный  незваный
гость - Константин присутствовал на этом безалкогольном брачном пире.





   Со дня свадьбы прошел год и несколько месяцев. Юрий и Таня  жили  очень
дружно, но нельзя сказать, что очень счастливо, ибо постоянное присутствие
Константина тяжело давило на их психику. Шар был  все  такой  же:  темный,
холодный, всемогущий и всезнающий. Привыкнуть  к  нему  нельзя  было,  как
нельзя привыкнуть жить в одной комнате с атомной бомбой.
   Хоть супруги зарабатывали совсем  неплохо  (теперь,  окончив  техникум,
работала и Таня), но жили крайне скромно, отказывая себе во всем. Товарищи
по работе и соседи по квартире считали их  сквалыгами,  придя  к  твердому
выводу, что они жадные от природы. А Юрий и Таня никак не могли рассказать
посторонним людям, почему они оба живут столь экономно. Ведь это  была  их
тайна. Они копили деньги, чтобы вернуть Константину  десять  тысяч  и  тем
самым избавиться от его настырного присутствия.
   Товарищи по работе считали двух молодых людей не только крохоборами, но
и несимпатичными, скрытными, необщительными  существами,  замкнувшимися  в
своем тесном мирке. И немудрено: ведь молодожены никого  не  приглашали  к
себе домой, и сами тоже ни к кому не ходили  в  гости,  не  участвовали  в
туристских походах и вообще держались в стороне от людей. Люди не знали  и
знать не могли, что необщительность Тани и Юрия объясняется  вовсе  не  их
плохими душевными свойствами, а желанием сохранить в  тайне  существование
Константина. Люди не знали, что Юрий и  Таня  сами  очень  страдают  из-за
своей вынужденной отстраненности от всеобщей жизни. В  особенности  тяжело
переносила эту оторванность  от  людей  Таня,  веселая  и  общительная  по
натуре. Но она несла бремя этой тайны ради Юрия,  которого  любила.  Тайна
продолжала оставаться тайной.


   Это произошло двенадцатого января.
   Юрий шел домой после ночной смены. Невеселые мысли  владели  им  в  это
зимнее утро. Он думал о том, что до  сих  пор  они  с  Таней  положили  на
сберкнижку только тысячу сто пятьдесят. Сумма, конечно, не  маленькая,  но
чтобы откупиться от Константина, они должны накопить десять тысяч. Сколько
же лет им еще предстоит  прожить,  во  всем  себе  отказывая?  Правда,  со
временем накопление пойдет быстрее, так как  у  него  и  у  Тани  зарплата
станет больше, но все-таки... Себя Юрий не слишком  жалел,  но  ему  очень
жалко было Таню. Она ходит в  поношенных  платьях,  голубая  ее  шерстяная
кофточка совсем вылиняла и протерлась на локтях,  пальто  давно  вышло  из
моды. В кино за все время совместной жизни были только три раза, о  театре
и разговора нет. Правда, Таня ни на что не жалуется,  но  он-то  понимает,
что ей не сладко. Ведь так вот и молодость пройдет...
   Шагая к дому наискосок через заснеженный сквер,  Юрий  поднял  глаза  и
увидал в своем окошке свет. Это его  встревожило.  Таня  к  этому  времени
должна уже уйти на работу. Не заболела ли? Он ускорил шаг, потом  побежал.
Вот и парадная. Вот лифт. Как медленно он поднимается!
   Когда он вошел в комнату, Таня, понурившись, сидела у  стола.  Глаза  у
нее были заплаканные. Перед ней лежало какое-то письмо.  Юрий  машинальным
движением снял со спины рюкзак и выпустил Константина. Тот привычно  повис
в воздухе.
   - Таня, что с тобой? Ты не захворала?
   - Нет. Но я ждала тебя. Вот прочти. Это от тети Вари, из Пскова, -  она
протянула Юрию листок почтовой бумаги, исписанный крупным почерком.
   - Ты, Таня, сама скажи мне, в чем дело.
   - У тети Вари сгорел ее дом и все имущество. Она  уже  неделю  живет  у
соседей, в какой-то проходной каморке... А муж ее сразу же ушел к  прежней
жене... Тетя теперь совсем одна. Мне ее очень жаль, ведь она растила меня,
ничего не жалела... Понимаешь, она просит у меня тысячу в долг. Но я знаю,
что отдать-то она не сможет.
   - Но неужели ей на работе не помогут?
   - Конечно, помогут. Ей уже дали ссуду. Но ведь у нее все-все сгорело, и
домик, и все-все... И застраховано у нее ничего не было.
   Юрий закурил "Памир" и стал шагать по комнате  -  от  окна  к  двери  и
обратно. Шар  следовал  за  ним.  Потом  Юрий  сел  на  кровать  и,  жадно
затягиваясь, минуты две смотрел на Константина, висящего от  него  в  трех
метрах на уровне глаз. Потом перевел взгляд на Таню; она все так же сидела
у стола в своей потертой, когда-то голубой,  а  теперь  бог  весть  какого
цвета кофточке. Потом встал, закурил вторую сигарету, оказал:
   - Таня, ты иди  на  работу,  а  то  зачтут  прогул.  А  я  вздремну  до
одиннадцати.
   - Почему до одиннадцати? - каким-то растерянным голосом спросила Таня.
   - Так ведь сберкасса открывается только в одиннадцать. А потом я  схожу
на почту. Каким переводом послать: почтовым или телеграфным?
   - Телеграфным... Спасибо, Юра. Я ничего другого и не ждала  от  тебя...
Но теперь нам придется копить деньги заново. Ты выдержишь?
   - С тобой - да!
   В это мгновение вокруг Константина возникло неяркое,  тихо  вращающееся
кольцо. Из кольца выделился  голубой  луч  и  начал  двигаться  по  стене,
оставляя на ней четкие, постепенно гаснущие слова:

   Отбываю ЗПТ убедившись в  ценных  душевных  качествах  рядового  жителя
данной планеты ТЧК Отныне Земля  будет  внесена  в  реестр  планет  ЗПТ  с
которыми возможен дружественный контакт ТЧК Благодарю за внимание

   Затем шар поднялся выше, приблизился  к  окну,  выдвинул  из  себя  две
черные рейки. Те потянулись к форточке, и через мгновение  шар,  вобрав  в
себя рейки, очутился за окном. Затем сперва очень медленно,  а  потом  все
быстрее и быстрее ШВЭНС стал удаляться от окна,  от  дома,  от  улицы,  от
города, от Земли. Некоторое время еще виден был светящийся след, пролегший
над сквером, над дальними крышами и косо уходящий в небо, к звездам.
   Потом и след растаял.

Last-modified: Tue, 12 Sep 2000 08:32:54 GMT

Оцените этот текст: