Феликс Кривин. Сказки с моралью ----------------------------------------------------------------------- Авт.сб. "Полусказки". Изд. "Карпаты", Ужгород, 1964. OCR & spellcheck by HarryFan, 16 January 2001 ----------------------------------------------------------------------- - Эге, отстаешь, отстаешь! - подгоняет Большая Стрелка Маленькую. - Я уже вон сколько прошла, а ты все топчешься на месте! Плохо же ты служишь нашему времени! Топчется Маленькая Стрелка, не успевает. Где ей за Большой Стрелкой поспеть! Но ведь показывает она часы, а не минуты. ДВА КАМНЯ У самого берега лежали два камня - два неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта. Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашел себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень в конце концов почувствовал себя героем. Шли годы... Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей - комьев глины. Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких еще не видали в этих краях. - Здравствуй, дружище! - крикнул он Растрескавшемуся Камню. Старый Камень был удивлен. - Извините, я вас впервые вижу. - Эх, ты! Впервые вижу! Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море? И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как все-таки там было здорово интересно. - Пошли со мной! - предложил Кремень. - Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури. Но его друг. Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове "бури" готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал: - Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен. - Что ж, как знаешь! - Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море. ...Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал: - Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью? Где же правда? Где справедливость? И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет. ИГОЛКА В ДОЛГ Не дают Ежу покоя. Только он свернется, уляжется в своей норе, чтобы соснуть месяц-другой, пока холода отойдут, а тут стук. - Разрешите войти? Выглянет Еж за порог, а там - Хомяк-скорняк, шубный мастер. - Простите, что побеспокоил, - извиняется Хомяк. - Не одолжите ли иголочку? Что ему ответишь? Мнется Еж - и дать жалко, и отказать совестно. - Я бы рад, - говорит, - я бы с удовольствием. Да у меня самого их маловато. - Мне только на вечер, - просит Хомяк. - Шубу заказчику кончить нужно, а иголка сломалась. С болью вытаскивает ему Еж иголку: - Только прошу вас: кончите работу - сразу верните. - Конечно, а как же! - заверяет Хомяк и, взяв иголку, торопится заканчивать шубу заказчику. Еж возвращается в норку, укладывается. Но едва начинает дремать, снова стук. - Здравствуйте, вы еще не спите? На этот раз явилась Лиска-модистка. - Одолжите иголочку, - просит. - Где-то моя затерялась. Искала-искала, никак не найду. Еж и так и сяк - ничего не получается. Приходится и Лисе одолжить иголочку. После этого Ежу наконец удается заснуть. Лежит он, смотрит свои сны, а в это время Хомяк уже шубу кончил и спешит к Ежу, несет ему иголку. Подошел Хомяк к норке Ежа, постучал раз, другой, а потом и внутрь заглянул. Видит: Еж спит, посапывает. "Не стану его будить, - думает Хомяк. - Воткну ему иголку на место, чтоб зря не беспокоить, а поблагодарю в другой раз, при случае". Нашел на ежовой спине место посвободнее и сунул туда иглу. А Еж как подскочит! Не разобрался, конечно, со сна. - Спасите! - кричит. - Убили, зарезали! - Не беспокойтесь, - вежливо говорит Хомяк. - Это я вам иголку вернул. Большое спасибо. Долго ворочался Еж, не мог уснуть от боли. Но все-таки уснул и, забыв о Хомяке, снова за свои сны принялся. Как вдруг... - Ай! - завопил Еж. - Спасите, помогите! Пришел немного в себя, смотрит - возле него Лиска-модистка стоит, улыбается. - Я вас, кажется, немного испугала. Это я иголочку принесла. Уж так спешила, так спешила, чтобы вы не беспокоились. Свернулся Еж клубком, брюзжит себе потихоньку. А чего брюзжать-то? С болью давал, с болью и назад получает. "ИСТОРИЯ КАПЛИ", - написал я и посадил на бумаге кляксу. - Вот хорошо, что ты решил обо мне написать! - сказала Клякса. - Я так тебе благодарна! - Ты ошибаешься, - ответил я. - Я хочу написать о капле. - Но ведь я тоже капля! - настаивала Клякса. - Только чернильная. - Чернильные капли разные бывают, - сказал я. - Одни пишут письма, упражнения по русскому языку и арифметике, вот такие истории, как эта. А другие, вроде тебя, только место занимают на бумаге. Ну что я могу написать о тебе хорошего? Клякса задумывается. В это время возле нее появляется маленький Лучик. Листья деревьев за окном пытаются не пустить его в комнату. Они шуршат ему вслед: - Не смей водиться с этой неряхой! Ты испачкаешься! Но Лучик не боится испачкаться. Ему очень хочется помочь чернильной капле, которая так неудачно села на бумагу. Я спрашиваю у Кляксы: - Ты действительно хочешь, чтобы я о тебе написал? - Очень хочу, - признается она. - Тогда ты должна это заслужить. Доверься Лучику. Он заберет тебя, освободит от чернил, и ты станешь чистой, прозрачной каплей. Для тебя найдется дело, только смотри не отказывайся ни от какой работы. - Хорошо, - соглашается Капля. Теперь ее уже можно так называть. Я стою у окна и смотрю на тучи, которые уплывают вдаль. Где-то там, среди них, и моя Капля. И я машу ей рукой: - До свидания, Капля! Счастливого пути! А далеко-далеко, в знойной степи, качается на ветру Колос. Он знает, что должен вырасти большим и что для этого ему нужна влага. Он знает, что без дождя высохнет на солнце и ничем не отблагодарит людей, которые так заботливо за ним ухаживают. Об одном только не знает Колос: о нашем уговоре с Каплей. А Капля летит ему на помощь, и спешит, и подгоняет ветер: - Скорее, скорее, мы можем не успеть! Какая это была радость, когда она Наконец прибыла на место! Капля даже не подумала, что может разбиться, падая с такой высоты. Она сразу устремилась вниз, к своему Колосу. - Ну, как дела? Еще держишься? - спрашивает она, приземляясь. И мужественный Колос отвечает: - Держусь, как видишь. Все в порядке. Но Капля видит, что не все в порядке. Она с большим трудом прогрызает черствую землю и доходит до самого корня Колоса. Потом она принимается его кормить. Колос оживает, распрямляется, чувствует себя значительно бодрее. - Спасибо, Капля, - говорит он. - Ты мне очень помогла. - Пустяки! - отвечает Капля. - Я рада, что была тебе полезна. А теперь - прощай. Меня ждут в других местах. В каких местах ее ждут, Капля не говорит. Попробуй теперь ее найти, - сколько на земле рек, озер, морей и океанов, и, можете себе представить, сколько в них капель! Но свою-то Каплю я должен найти! Ведь я сам отправил ее в далекий путь, да еще пообещал о ней написать. Паровоз, тяжело дыша, останавливается на узловой станции. Здесь ему нужно отдохнуть, запастись водой и горючим, чтобы с новыми силами двинуться дальше. Журчит вода, наполняя его котлы. И - смотрите: в струе воды показалось что-то знакомое. Ну да, конечно же, это наша Капля! Трудно Капле в паровозном котле! Жаркая здесь работа! Капля не только упарилась, но совсем превратилась в пар. И все же она неплохо справляется со своим делом. Другие капли даже начинают прислушиваться к ее мнению по различным вопросам, обращаются к ней за советом, а она, собрав вокруг себя товарищей, командует: - Раз, два - взяли! Ну-ка, еще поднажми! Капли нажимают еще, и паровоз мчится, оставляя позади одну станцию за другой. А потом Капля прощается со своими товарищами: кончилась ее смена. Паровоз выпускает пары, и она покидает котел, а ее товарищи кричат ей вслед: - Не забывай нас. Капля! Может, еще встретимся! Стоит суровая зима, земля мерзнет и никак не может согреться. А ей нельзя мерзнуть. Ей нужно сохранить свое тепло, чтобы отдать его весной деревьям, травам, цветам. Кто защитит землю, кто прикроет ее и сам не побоится холода? Конечно, Капля. Правда, теперь ее трудно узнать: от холода Капля превратилась в Снежинку. И вот она медленно опускается на землю, прикрывает ее собой. Охватить Снежинка может очень небольшое пространство, но у нее много товарищей, и всем вместе им удается уберечь землю от холода. Снежинка лежит, тесно прижавшись к земле, как боец в белом халате. Злобно трещит Мороз, он хочет добраться до земли, чтобы ее заморозить, но его не пускает отважная Снежинка. - Погоди же! - грозится Мороз. - Ты у меня запляшешь! Он посылает на нее сильный Ветер, и Снежинка действительно начинает плясать в воздухе. Ведь она очень легка, и Ветру с ней справиться нетрудно. Но только Мороз, торжествуя победу, отпускает Ветер, как Снежинка опять опускается на землю, припадает к ней, не дает Морозу отобрать у земли тепло. А потом ей на помощь приходит Весна. Она ласково согревает Снежинку и говорит: - Ну вот, спасибо тебе, уберегла ты мою землю от Мороза. Очень приятно, когда тебя хвалят. Снежинка буквально тает от этой похвалы и, снова превратясь в Каплю, бежит со своими товарищами в шумном весеннем потоке. - Вот досада! Опять я кляксу посадил на бумагу! Ну скажи, чему ты улыбаешься. Клякса? - Теперь-то ты напишешь обо мне, как обещал? - Ах, это опять ты! Но я ведь предупреждал тебя, что ты должна заняться полезным делом. А ты, как была, так и осталась Кляксой. - Ну, нет! Теперь я - настоящая Капля. И я занималась полезным делом. - Почему же ты опять стала Кляксой? Клякса хитро подмигивает мне: - Иначе ты бы меня не узнал и не стал бы писать обо мне. На этот раз я подмигиваю Кляксе: - А ведь я написал о тебе. Так что ты зря волновалась. Вот послушай. И я читаю Кляксе эту историю. - Ну как, все правильно? - Правильно, - с удовольствием соглашается Клякса. Но больше ничего не успевает добавить: появляется наш общий знакомый Лучик и начинает ее тормошить: - Пойдем, Капля! Нечего здесь рассиживаться на бумаге! И они улетают. А я опять стою у окна и смотрю на тучи, уплывающие вдаль. Где-то там, в этих тучах, и моя Капля. И я машу ей рукой: - До свидания, Капля! Счастливого пути! ШКОЛА Пошел Гусь в огород посмотреть, все ли там в порядке. Глядь - на капусте кто-то сидит. - Ты кто? - спрашивает Гусь. - Гусеница. - Гусеница? А я - Гусь, - удивился Гусь и загоготал. - Вот здорово - Гусь и Гусеница! Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал. - А ты почему не хлопаешь? - спросил он почти обиженно. - У меня нечем, - объяснила Гусеница. - Посмотри: видишь - ничего нет. - У тебя нет крыльев! - догадался Гусь. - Как же ты летаешь в таком случае? - А я не летаю, - призналась Гусеница. - Я только ползаю. - Ага, - припомнил Гусь, - рожденный ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы... Они помолчали. Потом Гусь сказал: - Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься. Гусеница охотно согласилась. Занятия начались на следующий день. - Вот это земля, а это - небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь... Так говорил Гусь. Он был силен в теории. Из-под капусты высунулась чья-то голова: - Можно и мне? Я буду сидеть тихо. - Ты что - тоже Гусеница? - Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... - Червяк замялся и добавил, немного смутившись: - Это у меня такая мечта с детства. - Ладно, - согласился Гусь. - Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе... Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку. - Так у нас дело не пойдет, - делал ей замечание Гусь. - Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит - за него я спокоен. Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятерки. И вот однажды, придя на занятия. Гусь застал одного Червяка. - А где Гусеница? - спросил Гусь. - Она что - больна? - Она улетела, - сказал Червяк. - Вон, посмотрите. Видите? Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это - Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей. - Ну, ладно, - вздохнул Гусь, - продолжим занятия. Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать. - Итак, - сказал Гусь, - о чем мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?.. СКАЗКА ПРО КОЗЛИКА Жил-был у бабушки серенький козлик. Пошел он однажды в лес погулять - зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему - волки. - Привет, старик! - говорят. - Куда топаешь? Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости. - Здравствуйте, ребята! - сказал он, по примеру волков клацнув зубами. - Вот вышел немного проветриться. - Прошвырнемся? - спрашивают волки. Козлик не знал, что такое "Прошвырнемся", ни догадался, что волки приглашают его в компанию. - Это можно! - тряхнул он едва пробивающейся бородкой. - Тогда подожди здесь, - говорят волки. - Тут одно дело есть. Мы - мигом. Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или на завтра оставить? - Вот что, мальчики, - говорит один. - Жрать его нет смысла. Каждому на зуб - и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения. Вернулись волки к козлику. - Слушай, старик, нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из приятелей. Пошел козлик, привел двух баранов. - Вот, знакомьтесь, - говорит, - это мои приятели. Стали волки с баранами знакомиться - только шерсть с баранов полетела. Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что скажут: "Эх ты, бабушкин козлик!", и не остановил, а только сердито боднул баранью тушу. - Ишь ты, какой кровожадный! - с уважением заметили волки и этим окончательно покорили козлика. - Подумаешь - два барана! - сказал он. - Я могу еще больше привести, если надо. - Молодец, старик! - похвалили его волки. - Давай, веди еще! Побежал козлик. Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел, как он баранов в лес уводил. Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и - в колхозное правление. - Отпустите его, - просит, - он еще маленький, несовершеннолетний. - Да он двух баранов загубил, твой козлик, - отвечают бабке в правлении. Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать - отдали ей козлика. А козлик, не успел еще на порог дома ступить - снова в лес. Волки его уже ждали. - Ну что, где твои бараны? - спрашивают. Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала. - Я сейчас, - говорит он волкам. - Вы только подождите. Я их приведу, вот увидите. Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему. Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом: - Тоже, герой нашелся! Сказано - бабушкин козлик! Обидно козлику, а что делать - не знает. - Ты нас к бабке своей сведи, - предлагают волки. - Может, она нас хоть капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы. - И верно! - обрадовался козлик. - Бабка у меня хорошая, она вам понравится. - Конечно, - соглашаются волки. - Еще как понравится! - И капуста понравится, - обещает козлик. - Ну, это тебе видней, - уклончиво отвечают волки. Привел их козлик домой. - Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву. - Валяй, - говорят волки. - Мы здесь сами найдем дорогу. Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело - пусти козла в огород! Когда принес капусту, волков уже не было. Не дождались они - ушли. Не было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал - да где там! Остались от бабушки рожки да ножки. ХИТРАЯ КОШКА Бежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка глаза, глядь - Кошка. От Кошки добра не жди, и решила Мышка сделать вид, будто она не узнала Кошку. - Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку? Кошка прищурилась: - А вам что - нужна Кошка? - Д-да, - пискнула Мышка. "Что-то тут не то, - подумала Кошка. - Но всякий случай правды говорить не следует". - Кошка сидит в кабинете, - схитрила Кошка. - Она там всегда сидит... У нее там работа. - Может, мне ее там поискать? - предложила Мышка, не совсем уверенная, что ее отпустят. - Что ж, поищите, - разрешила Кошка, а про себя подумала: "Беги, беги, так ты ее и найдешь. Вот так дураков учат!" Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: "Ай да я, ай да Кошка! Хорошо Мышку за хвост провела!" А потом спохватилась: "Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!" И в другой раз попалась Мышка. - Ну как, нашли вы тогда Кошку? - спросила Кошка, зло радуясь. - Да, да, не беспокойтесь, - заторопилась Мышка, а сама так и смотрит, куда бы улизнуть. "Ну, погоди, - решила Кошка. - Сейчас я тебя поймаю!" - Значит, Кошка в кабинете сидит? - В кабинете. - И вы можете ее привести? - М-могу... - Ну-ка приведите. Побежала Мышка. Час прошел, и два, и три - нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести, когда Кошка - вот она! - здесь сидит. Хорошо Кошка Мышку обхитрила! ХВОСТ Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост. Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели Зайца лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают друг дружку: - Чего дают? - Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит. - Ты, гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтобы всем хватило! - Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик, - только не жмите так, пожалуйста! Жмут лисицы, мнут друг дружке бока, каждая боится, что ей не достанется. - Трудно нынче с хвостами, - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело - за хвост две морковки! - Нет, не слыхано, - соглашается Заяц. - Просто этот хвост мне дорог как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!.. Но его уже никто не слушал. Покупатели сбились в кучу, каждый норовил вцепиться в хвост. А когда куча рассеялась. Заяц куда-то делся и на земле остался только его хвостик. Только хвостик - и никакой возле него очереди. ПОЛУПРАВДА Купил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и - пошел. Но легко сказать - пошел! С Правдой-то ходить - не так просто. Кто пробовал, тот знает. Большая она. Правда, тяжелая. Поехать на ней - не поедешь, а на себе нести - далеко ли унесешь? Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как-никак, за нее заплачено. Добрался домой еле жив. - Ты где, Дурак, пропадал? - набросилась на него жена. Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться. Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой держат совет - как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве. Крутили и так и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то негде. Что ты будешь делать - некуда Правды деть! - Иди, - говорит жена Дураку, - продай свою Правду. Много не спрашивай - сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого. Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит: - Правда! Правда! Кому Правду - налетай! Но никто на него не налетает. - Эй, народ! - кричит Дурак. - Бери Правду - дешево отдам! - Да нет, - отвечает народ. - Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя Правда, не купленная. Но вот к Дураку один Торгаш подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает: - Что, парень. Правду продаешь? А много ли просишь? - Немного, совсем немного, - обрадовался Дурак. - Отдам за спасибо. - За спасибо? - стал прикидывать Торгаш. - Нет, это для меня дороговато. Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться. Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись. Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды - просто загляденье. Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по их примеру, стали себе полуправды мастерить. Режут торгаши правду, полуправдой запасаются. Теперь им куда легче разговаривать между собой. Там, где надо бы сказать: "Вы подлец!" - можно сказать: "У вас трудный характер". Нахала можно назвать шалуном, обманщика - фантазером. И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет. О дураке скажут: "Человек, по-своему мыслящий". Вот как режут Правду! СОСЕДКИ Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива. Спесь - мрачна и неразговорчива. Но - ладят. Прибегает однажды Глупость к Спеси: - Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась. - М-да, - соглашается Спесь. - Бывает... - Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только кого позвать - посоветуй. - Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови. А то, гляди, подумают, что ты бедная! - Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать, все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву... - Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают. Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами. - Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь? - А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар-то они все сбегутся. Так и сделала Спесь: подожгла свою хату. Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают. Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь. Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда - пошла к Глупости: - Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде. - Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось. - Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не показывай! С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость - там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость. ЯЩИК Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном Ящике, который долгое время был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами, настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность главного кладовщика. Работа, как говорят, не пыльная. Правда, если приглядеться поближе, пыли в кладовке всегда хватало, но зато у Ящика здесь, даже при полной темноте, было настолько видное положение, что он сразу оказался в центре внимания. На полках, на окне, на столе и на табуретках - всюду у Ящика появились приятели. - Вы столько изъездили! - дребезжали приятели. - Расскажите, пожалуйста, где вы побывали. И Ящик зачитывал им все адреса, которые были написаны у него на крышках. Постепенно беседа оживлялась, и вот уже Ящик, совершенно освоившись в новой компании, затянул свою любимую песню: Когда я на почте служил ящикОм... Все давно перешли на ты, и ничего особенного, конечно, в том не было, что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески: - Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика? Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете. - Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну. - Не беспокойся, мы сами вытянем... - Сами? Зачем сами? Для друзей я... Ящик тужился, пытаясь вытащить из себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться. Когда я на почте... - пел Ящик, развалясь посреди чулана. Он потерял половину гвоздей, но еще неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы. - Ты, брат, молодец! - сказали Плоскогубцы и добавили как бы между прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков? Еще бы! Чтобы молодец - да не сообразил! Ящик сделал широкий жест, и Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди. - Ай да Ящик! Ну и друг! - восхищались чуланные приятели. И вдруг спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого Ящика здесь нет. Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры. - Здорово он нас провел! - сказали Клещи. - Выдавал себя за Ящик, а мы и уши развесили... - И помните? - съязвили Плоскогубцы. - "Когда я на почте служил ящиком!.." Ручаемся, что это служил не он, да и не на почте, да и не ящиком, да и вообще нет такой песни. Последние слова Плоскогубцев прозвучали особенно убедительно. - Нет такой песни! - подхватили обитатели чулана. - Нет такой песни и никогда не было! МЕМУАРЫ Жили на письменном столе два приятеля-карандаша - Тупой и Острый. Острый Карандаш трудился с утра до вечера: его и строгали, и ломали, и в работе не щадили. А к Тупому Карандашу и вовсе не притрагивались: раз попробовали его вовлечь, да сердце у него оказалось твердое. А от твердого сердца ни в каком деле толку не жди. Смотрит Тупой Карандаш, как его товарищ трудится, и говорит: - И чего ты маешься? Разве тебе больше всех надо? - Да нет, совсем не больше, - отвечает Острый Карандаш. - Просто самому интересно. - Интересно-то интересно, да здоровье дороже, - урезонивает его Тупой Карандаш. - Ты погляди, на кого ты похож: от тебя почти ничего не осталось. - Не беда! - весело отвечает его товарищ. - Меня еще не на одну тетрадь хватит! Но проходит время, и от Острого Карандаша действительно ничего не остается. Его заменяют другие острые карандаши, и они с большой любовью отзываются о своем предшественнике. - Я его лично знал! - гордо заявляет Тупой Карандаш. - Это был мой лучший друг, можете мне поверить! - Вы с ним дружили? - удивляются острые карандаши. - Может быть, вы напишете мемуары? И Тупой Карандаш пишет мемуары. Конечно, пишет он их не сам - для этого он слишком тупой. Острые карандаши задают ему наводящие вопросы и записывают события с его слов, Это очень трудно: Тупой Карандаш многое забыл, многое перепутал, а многого просто передать не умеет. Приходится острым карандашам самим разбираться - подправлять, добавлять, переиначивать. Тупой Карандаш пишет мемуары... ПОТЕРЯННЫЙ ДЕНЬ Для Календаря наступила осень... Вообще-то осень у него - всю жизнь, потому что круглый год с него опадают листки, но когда листков остается так мало, как сейчас, то это уже настоящая осень. Календарь шлепал по лужам, глядя в них - много ли на небе туч. У него уже не хватало сил поднять голову. Вот тут-то ему и повстречалась теплая компания. Тридцать Первое Ноября, Восьмой День Недели и Двадцать Пятый Час Суток сидели вне времени и пространства и говорили об осенних делах. - Эге, папаша, неважно ты выглядишь! - крикнули они Календарю. - Смотри, доконает тебя эта осень. - Доконает, - вздохнул Календарь. - Да ты присаживайся, чего стоишь? - Надо идти, - сказал Календарь, - нет времени. - Это у тебя-то нет времени? - рассмеялся Восьмой День Недели. - А что же нам тогда говорить? На нашу долю и вообще времени не досталось. - Да, - проворчал Двадцать Пятый Час, - ночей не спишь, все стараешься попасть в ногу с временем - никак не удается. Дождешься двадцати четырех часов, только попробуешь приткнуться - глядь - уже час ночи. - Или первое декабря, - вставило Тридцать Первое Ноября. - Сразу после тридцатого. - А я уж как извелся с этими воскресеньями и понедельниками! Так держатся друг за дружку, как будто их кто-то связал. - Восьмой День Недели с укором посмотрел на Календарь. - А все ты, папаша, виноват. Нет у тебя порядка. - Как это нет порядка? - обиделся Календарь. - Я за порядком сам слежу, у меня каждый день на учете. - А толку-то от этих дней! - воскликнуло Тридцать Первое Ноября. - Каждый из них отбирает у тебя день жизни. - Отбирает, это правда... - Слышь, папаша, ты бы плюнул на них, а? Взял бы лучше нас - мы бы у тебя ни минутки не тронули. - Вас? - с сомнением посмотрел на них Календарь. - Ну конечно, нас! - сказал Восьмой День Недели. - У нас бы время никуда не двигалось, на месте стояло. Ни четвергов, ни пятниц, ни суббот - живи, ни о чем не думай. - И все время ночь, - подхватил Двадцать Пятый Час. - Спи себе, знай, похрапывай! - Это бы ничего, - улыбнулся Календарь. - И все листки целы? - Все до одного! Если время стоит - куда им деваться? Календарь сел, аккуратно подобрав листки. - Я бы тогда в библиотеку поступил, - мечтательно произнес он. - Там с книгами хорошо обращаются. Взял, почитал, на место поставил... Вот жизнь! - Выдана книга тридцать первого ноября... - В восьмой день недели... - В двадцать пять ноль-ноль... - Вернуть книгу тридцать первого ноября... - В восьмой день недели... - В двадцать пять ноль-ноль... - Постойте, постойте, - забеспокоился Календарь. - Это как же? Одну книгу читать целый год? - А что - разве много? Если время стоит - чего там его экономить? Это сказало Тридцать Первое Ноября. А Восьмой День Недели добавил: - Да и читать-то никто не будет. Время стоит - значит, все стоит, разве не понимаешь? - Все стоит? И жизнь, и все остальное? - Стоит, папаша, стоит! И тебе - прямая дорога на пенсию. Наработал свое, довольно! - А как же библиотека? - На кой она тебе? Плюнь, не думай! Календарь встал, расправил свои листки. - Ну, вот что, нечего мне тут с вами время терять. Поговорили и хватит! - А осень, папаша? Она же не пощадит! - напомнил Двадцать Пятый Час. - Ну и ладно! - Ох, смотри, доведут тебя твои дни! - Вы мои дни не судите, - рассердился Календарь. - Не вам их судить! Они у меня все при деле. А вы что? Так, в стороне? Значит, вы вроде и не существуете. Календарь оторвал от себя листок. - Вот, потерял с вами целый день. Возьмите себе - на память о потерянном времени. И он зашагал по лужам. Но теперь уже в них не глядел. Календарь смотрел высоко и далеко - туда, где кончается его жизнь и начинается жизнь других календарей, которые сейчас выходят из печати. ХУДОЖНИК Жил на свете Художник. Однажды, еще в детстве, он нарисовал портрет старика. Старика этого он выдумал, но на портрете старик получился совсем как живой. Маленький Художник никак не мог расстаться со своей работой: он все что-то добавлял, подмалевывал и так увлекся, что старику это надоело. Он сошел с портрета и сердито сказал: - Довольно! Ты меня совсем замучаешь! Маленький Художник растерялся: ему не приходилось прежде иметь дело со стариками, которые сходят со своих портретов. - Кто вы такой? - спросил он. - Может быть, колдун? - Нет, не то! - Фокусник? - Не то! - Ага, теперь я понимаю, - догадался мальчик. - Вас, вероятно, зовут Нето. Только я, признаться, никогда не слыхал такого имени. - На этот раз ты угадал, - сказал старик. - Меня действительно так зовут. И знаешь почему? Все, кто имеет со мной дело, считают, что я - это совсем не то, что им нужно. - А какие у вас дела? - спросил мальчик. - Ну, - важно ответил старик, - работы у меня достаточно. Все лучшее, что создано на земле человеком, - создано при моем участии. Когда-нибудь ты это поймешь. И старик удалился на свой холст. Маленький Художник теперь уже не осмеливался прикасаться к нему. Он спрятал портрет старика и вскоре о нем забыл. Шли годы. Маленький Художник вырос и стал настоящим Художником. Его искусство признали и полюбили, его картины украшали залы лучших картинных галерей. Многие завидовали Художнику - его славе, его успеху, считали Художника счастливым человеком. А на самом деле это было не так. Художник был недоволен своими картинами. Они доставляли ему радость лишь тогда, когда он над ними работал. А кончалась работа - и возникали сомнения. Каждая новая картина казалась ему неудачей. Однажды, вернувшись домой с очередной выставки своих картин, он долго не мог уснуть. Он перебирал в уме картины, и ему было досадно за людей, которые ими восхищались. - Не то, все не то! - воскликнул Художник. И вдруг перед ним появился старик. Это был тот старик, которого Художник нарисовал в детстве. - Здравствуй, - сказал старик, - ты меня, кажется, звал? - Кто вы такой? - удивился Художник. - Ты, видно, меня не узнал, - огорчился старик. - Вспомни портрет, который ты когда-то нарисовал. - Не говорите мне о моих работах, - попросил Художник - Ничего у меня с ними не получается, сколько ни бьюсь. И почему только всем нравятся мои картины? - Как это всем? - возразил старик. - Мне, например, не особенно нравятся. - Вам не нравятся мои картины? - А что ж тут такого? Ведь тебе они тоже не нравятся. Очень расстроил Художника этот разговор. Правда, он и раньше критически относился к своим работам, но его утешало то, что он в этих суждениях одинок и, может быть, ошибается. Никогда еще Художник не работал так напряженно. Новые картины принесли ему еще большую славу и окончательно развеяли все сомнения. "Если бы старик увидел эти картины, - думал он, - они бы, наверно, ему понравились". Но старик больше не появлялся. Прошло еще много лет. И вот однажды Художник, уже больной и старый, роясь в своих архивах, нашел портрет старика. "Что это за рисунок? - подумал он. - Я его совсем не помню". - Ты меня опять не узнал, - сказал старик, сходя со своего портрета. - Я все ждал, что ты меня позовешь, но ты так и не позвал. Ты, видно, вполне доволен своей работой и поэтому забыл про старика Нето, который один может помочь создать что-нибудь путное. Вот перед тобой твои картины - посмотри на них моими глазами. И вдруг все картины словно преобразились. Художник смотрел на них и не верил, что это им он посвятил всю свою жизнь. - Что это! - крикнул он. - Разве это мои картины? Нет, это не то! Не то. Не то, не то, не то! - Ты зовешь меня, - грустно сказал старик. - Но теперь уже поздно. К сожалению, поздно. РАССКАЗ О ЛЕСОРУБЕ, КОТОРОМУ ДО ВСЕГО БЫЛО ДЕЛО В старину в одном городе люди потеряли улыбку... Уверяю вас, что это очень страшно, гораздо страшнее, чем кажется на первый взгляд. Никто не знал, откуда взялась эта загадочная болезнь, и местные светила науки изо дня в день изучали причины ее возникновения. - Очевидно, это что-то желудочное, - говорил доктор Касторка. - Нет. Нет, нет... Скорее это явление простудного характера, - возражал ему доктор Стрептоцид. - Чепуха! - категорически заявлял профессор Пенициллин. (Злые языки утверждали, что именно это магическое слово принесло ему профессорство.) Между тем болезнь с каждым днем принимала все более угрожающий характер. Люди забыли о весне, о солнце, о друзьях, и на улицах вместо приветливых и дружелюбных слов только и слышалось: - Не твое дело! Не суй свой нос! Иди своей дорогой! И как раз в это трудное время с гор спустился молодой Лесоруб. Подходя к городу, он увидел человека, который барахтался в реке, силясь выбраться на берег. - Тонешь? - спросил Лесоруб, собираясь броситься на помощь. - Не твое дело, - мрачно ответил утопающий и ушел под воду. Лесоруб больше не стал тратить время на разговоры, а бросился в реку и вытащил человека на берег. - Ты что же это сопротивляешься, когда тебя спасать хотят? Смотри, чудак, так и утонуть недолго. - Да кто ж тебя знал, что ты всерьез спасать надумал? У нас это не принято. Пожал плечами Лесоруб и отправился в город. На одной из улиц дорогу ему преградила огромная толпа народа. В центре толпы маленький старичок трудился над опрокинутой телегой и никак не мог поставить ее на колеса. - Давай-ка, дед, вместе! - сказал Лесоруб. - Одному-то тебе не под силу. - Не твое дело, - буркнул старик, не поднимая головы. - Ишь ты, гордый какой, - засмеялся Лесоруб. - У меня-то сил побольше твоего. А вдвоем не справимся - люди подсобят: вон их сколько собралось тебе на подмогу. При этих словах толпа начала расходиться. Задним уйти было легко, а передним - труднее, и они волей-неволей взялись помогать старику. Вскоре в городе только и разговоров было что о молодом Лесорубе. Говорили, что он во все вмешивается, о каждом хлопочет, что ему до всего дело. Сначала к этому отнеслись с улыбкой (это была первая улыбка, появившаяся в городе за время эпидемии), а потом многие захотели составить Лесорубу компанию, потому что он был веселый парень и делал интересное дело. Однажды утром профессор Пенициллин выглянул в окно, и слово "чепуха" застряло у него в горле: на улице он увидел сотни улыбающихся лиц. Однако борьба с эпидемией была в плане работы больницы на весь следующий год, поэтому профессор решил закрыть глаза на факты. Он уже открыл рот, чтобы сказать: "Не мое дело", но его перебил Лесоруб, который как раз в это время входил в Зал заседаний: - Пожалуйста, профессор, не произносите этой фразы: ведь она и есть причина заболевания, которую вы так долго искали. Так кончилась эпидемия. Лишь только у жителей города исчезла из употребления фраза "Не твое дело", к ним тотчас вернулась улыбка, они стали веселыми и счастливыми. А Лесоруб ушел в горы - у него там было много работы. ЧУДЕСНЫЙ КАМЕНЬ Маленький жучок Солдатик возвращался на родину. Служба его кончилась, и теперь он спешил домой, к своей Солдатке. Это очень веселое дело - возвращаться домой, поэтому настроение у Солдатика было великолепное. Он шел строевым шагом, которому его обучили во время службы, и сам себе командовал: - Раз, два, три, четыре, пять, шесть! Левой передней, правой передней! Левой задней, правой задней! Левой средней!.. - словом, ни одна нога не была забыта. Красная спинка с черными пятнышками то пропадала в высокой траве, то снова появлялась на дороге. Она привыкла и к знойным лучам, и к холодным дождям, она очень много испытала, очень много вынесла, эта натруженная солдатская спинка. - Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Следуя