Оцените этот текст:


--------------------
Ларри Нивен, Дэвид Джеррольд.
Летающие колдуны.
Larry Niven, David Gerrold.
The Flying Sorcerers (1971).
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------










     Меня разбудил Пилг  Крикун.  Он  дубасил  в  стенку  моего  гнезда  и
взволнованно кричал:
     - Лэнт! Лэнт! Это свершилось! Иди скорее!
     Я высунул голову наружу.
     - Что у тебя стряслось?
     Я втянул  голову  назад  в  гнездо  и  стал  одеваться.  Безрадостная
новость, как и все новости  принесенные  Пилгом.  Недаром  шерсть  на  мне
встала дыбом. Пилг Крикун имел привычку предсказывать катастрофы за неделю
до их начала.
     Два  раза  в  год,  в  периоды  равноденствия,  он  предрекал   любые
несчастья. По мере того, как мы уходили из-под  влияния  одного  Солнца  и
попадали под влияние другого, местные чары утрачивали  свою  стабильность.
Стоило нам приблизиться к  соединению  -  моменту,  когда  голубое  Солнце
должно было пересечь красное - Пилг с нарастающей  интенсивностью  начинал
предупреждать о катастрофе. Так было всегда. Естественно, должно  же  было
когда-то случиться  что-то.  Что-то  ужасное.  Это  ощущалось  повсюду.  А
впоследствии Пилг, тряся тяжелой головой, стонал:
     - Подождите до следующего года! Подождите до следующего  года!  Будет
еще хуже!
     Иногда  мы  подшучивали  над  ним,  предсказывая  конец  света,  если
"следующий год" Пилга когда-нибудь наступит.
     Я сбросил лестницу и спустился вниз.
     - Так в чем дело?
     - О, я предупреждал тебя, Лэнт. Предупреждал! Может  быть  теперь  ты
будешь мне верить. Я предупреждал тебя, ты не  посмеешь  сказать,  что  не
предупреждал. Там на небе я видел знамение. Какое еще доказательство  тебе
нужно?
     Он имел в виду Луны, которые уже начали сбегаться  в  одно  место,  в
определенной части  неба.  Шуга,  волшебник,  предсказал,  что  вскоре  мы
окажемся в полной темноте. Возможно даже, сегодня вечером. И Пилг усмотрел
в том еще одно предначертание катастрофы. Пока мы шли, я пытался разузнать
у Пилга, что же все-таки случилось. Река изменила свое течение? Чье-нибудь
гнездо сорвалось с дерева? Или загадочная гибель целого стада? Но  Пилг  и
сам не знал в точности, что  произошло.  Его  волновало  другое.  В  своих
предостережениях он на этот раз оказался прав!
     Похоже какой-то пастух прибежал в деревню  в  паническом  страхе.  Он
что-то при этом причал о новом волшебнике. Прежде чем я получил нормальную
информацию от Пилга,  мы  вышли  на  деревенскую  поляну,  где  испуганный
пастух, прислонившись к большому дереву, рассказывал о случившемся большой
группе мужчин. Они обступили его, донимая вопросами. Женщины и те оставили
работу, но все же с  почтительного  расстояния  наблюдали  со  страхом  за
пастухом.
     - Новый волшебник! - говорил тот, задыхаясь. - Красный  волшебник!  Я
видел его!
     Кто-то передал ему бурдюк.  Он  шумно  пил  большими  глотками  и  не
оторвался до тех пор, пока не  высосал  его  до  дна.  Затем  отдышавшись,
продолжал:
     - ...около пирамиды ветряного бога. Он  бросил  красный  огонь  через
горн.
     - Красный огонь... красный огонь, - забормотали деревенские жители. -
Если он бросает красный огонь, значит, он красный волшебник.
     И тут я услышал слово "дуэль". Женщины, кажется, тоже  услышали  его.
Они разинули рты и отпрянули от  мужчин.  Тогда  я  протиснулся  к  центру
толпы.
     - А, Лэнт, - сказал один из собравшихся. - Ты слышал? Говорят,  здесь
будет дуэль.
     - Здесь? - усомнился я. - Ты видел руны, написанные на гнезде Шуги?
     - Нет, но...
     - Тогда почему же ты решил, что здесь будет дуэль?
     - Красный волшебник! - вдруг вмешался пастух. - Красный волшебник!
     - Чепуха! Ни один красный волшебник не может иметь той силы,  которую
ты описываешь. Что же ты не подождал и не выяснил что-нибудь определенное,
прежде чем распространять глупые лживые слухи,  которые  пугают  женщин  и
детей?
     - Мы все хорошо знаем Шугу. Как только он обнаружит,  что  в  здешних
местах появился новый волшебник, он...
     - Ага! Ты хочешь сказать, что Шуга еще ничего не знает!
     Мужчина пришел в замешательство.
     Я повысил голос:
     - Кто-нибудь сообщил Шуге?
     Молчание.
     - И ни один не подумал! Ясно. Так  вот,  мой  долг  -  не  дать  Шуге
поступить опрометчиво.
     С  этими  словами  я  прошел  мимо  мужчин  и  заторопился  к  гнезду
волшебника.
     Гнездо  Шуги  вполне  отвечало  колдовским  требованиям.   Сморщенная
уродливая тыква, свисающая с дерева-великана далеко за пределами  деревни.
Гильдия  Советников  не  подпускала  волшебников   ближе,   опасаясь   его
постоянных экспериментов с новыми заклинаниями.
     Шугу я застал собирающим свой походный ранец. И  по  его  беспокойным
движениям я понял, что  он  встревожен.  И  тут  же  встревожился  сам:  я
случайно увидел, что он положил в ранец теринэль,  украшенный  резьбой  по
кости. Последний раз он применял его, когда  накладывал  заклятие  красных
зудящих нарывов на Хэмлита Неудачу, жителя  деревушки  Неуспех.  А  еще  я
заметил, что он уложил поверх теринэля. И вздрогнув сказал:
     - Я уверен, что это противоречит правилам Гильдии.
     Какой-то миг мне казалось, что сейчас он заклеймит меня заклятием.  Я
сжался от страха и инстинктивно сделал защитный жест, чтобы оградить  себя
от заклятия. Здесь мне не  мешало  бы  вспомнить,  что  защитные  амулеты,
которые я носил, изготовил для меня сам Шуга,  вероятно,  он  будет  не  в
силах преодолеть собственные барьеры по меньшей мере еще несколько дней  -
они должны были угаснуть с приходом Голубых рассветов.
     - Это ты! - резко заявил он. - Что ты знаешь о магии? Ты - называющий
себя моим другом! Даже из вежливости ты не сообщил мне о появлении  нового
колдуна!
     - Я сам узнал о его появлении всего несколько минут назад.  Возможно,
он прибыл только сегодня.
     - Прибыл сегодня?  И  сразу  начал  разбрасывать  красный  огонь?  Не
сообщив о  себе  местным  богам?  А  предварительные  местные  заклинания,
связанные с приливами и их побочные эффекты? Смешно, Лэнт, ты - глупец! Ты
- идиот из первого круга изучения магии. Почему ты надоедаешь мне?
     - Потому что ты - идиот,  не  признающий  дипломатии,  -  ответил  я,
разозлившись.  (Я  был  один  из   немногих   жителей   деревни,   которые
ощетинившись на Шугу, оставались в  живых  и  могли  потом  рассказать  об
этом).
     - Если бы позволил тебе вооружившись, идти в гору всякий  раз,  когда
ты чувствуешь себя обиженным, ты бы ввязывался в дуэли так же  часто,  как
встает голубое солнце.
     Шуга посмотрел на меня и по выражению его  лица,  я  понял,  что  мои
замечания достигли цели.
     - Я рад, что ты разглядел во мне дипломата, - сказал он, и я позволил
себе расслабиться.
     - Наши способности должны взаимно дополнять друг друга,  Шуга.  Чтобы
наши  старания  увенчались  успехом,  надо  относиться  друг  к  другу   с
уважением. Только таким образом мы сможем защитить нашу деревню.
     - Ты и твои  проклятые  речи,  -  нахмурился  он.  -  Когда-нибудь  я
соберусь  и  превращу  твой  язык  в  кислую  дыню.  Только  ради  мира  и
спокойствия.
     Я игнорировал последнее замечание. Учитывая обстоятельства, Шуга имел
право быть раздражительным. Он сердито затянул ремешки на походном ранце.
     Я спросил:
     - Ты готов? Я  пошлю  приказание  Орбуру,  чтобы  он  приготовил  два
велосипеда.
     - Ты как всегда самонадеян, - пробормотал Шуга, но я уже  понял,  что
он втайне благодарен мне за эту мысль.
     Вилвил и Орбур - мои старые друзья, старшие сыновья.  Вырезанные  ими
велосипеды считаются лучшими в районе.





     Мы нашли нового волшебника  возле  пирамиды  Макс-Вотца  -  ветряного
бога. От пирамиды к крутому каньону тянулся широкий  и  плоский,  покрытый
травой холм с небольшим склоном к югу.
     Новый волшебник захватил этот холм,  разложил  на  нем  свои  вещи  и
приспособления. Когда мы резко остановили свои  велосипеды,  он  занимался
тем, что обменивался заклинаниями с каким-то незнакомым предметом.
     Шуга и я остановились на почтительном расстоянии и наблюдали.  Ростом
незнакомец был чуть выше меня и  значительно  выше  Шуги.  Его  ножа  была
светлее нашей и не  имела  волос,  за  исключением  единственного  участка
шерсти на верхнем участке черепа.  К  тому  же  у  него  на  носу  имелись
странные устройства. Очевидно, это были линзы из кварца в костяной  рамке,
через которые незнакомец мог смотреть.
     Черты его лица были странными и тревожащими, а кости, казалось, имели
необычные пропорции. Определенно ни  одно  нормальное  существо  не  могло
обладать таким животом. Его вид вызывал у меня тошнотворное чувство,  и  я
предложил, то есть предположил, что кто-то из его предков был нечеловеком.
     По традиции волшебники носили диковинную одежду, чтобы выделить  себя
из общей массы. Костюм незнакомца представлял собой одно сплошное одеяние,
покрывающее большую часть тела.  Даже  Шуга  не  отказался  бы  от  такого
фасона: капюшон, отброшенный назад, обшлага, высоко поднятые на  рейтузах,
высокие сапоги кожаные, а над сердцем золотой значок  -  вся  одежда  была
выткана точно по форме тела, и форма эта была на удивление выпуклой.  Тело
охватывал широкий пояс, к которому были прикреплены три-четыре  колдовских
приспособления,  а  рядом   были   расставлены   крупные   механизмы.   Их
полированный металл отдавал голубовато-белым мерцанием.
     В нашей деревне было мало металла - он быстро ржавел, но  я,  человек
много путешествовавший по миру и  знаком  с  металлами,  которые  видел  в
других землях. Но все же я  ни  разу  не  встречал  металл  так  прекрасно
обработанный, как этот.
     Механизмы стояли ровно, каждый на трех ногах,  даже  там,  где  земля
была  неровной.  Незнакомец,  пока  мы  наблюдали   за   ним,   напряженно
всматривался в один из механизмов, то смотрел через  каньон  на  священную
пирамиду Макс-Вотца, бога ветров, а затем на свое устройство. Бормоча  сам
себе, он пересек поляну, и что-то подрегулировал в  приборе.  Видимо,  это
было длинное и сложное заклинание, хотя ни я, ни Шуга не могли  понять,  в
чем заключается его смысл.
     Иногда  ему  приходилось  обращаться  к  своему  гнезду,  большому  и
черному, правильной яйцеобразной формы, сидящему на краю пастбища.  Вокруг
не было деревьев, достаточно высоких, чтобы подвесить  его,  и  он  просто
посадил его, широким концом прямо на землю.  Поступил  он  конечно  глупо,
однако скорлупа гнезда выглядела достаточно  прочно,  чтобы  противостоять
мародерствующим хищникам.
     Я ни разу не встречал такого гнезда и удивлялся, как это он умудрился
построить его за одну только ночь. Его власть должна быть громадной.
     Незнакомец не замечал нас, и беспокойный Шуга вертелся от нетерпения.
Но как раз, когда Шуга  едва  не  прервал  его,  незнакомец  выпрямился  и
коснулся своего приспособления.  Устройство  откликнулось,  швырнув  через
каньон, прямо на пирамиду Макс-Вотца красный огонь.
     Я думал, Шугу охватит смертельная ярость. Прямо  сейчас  же!  Сию  же
минуту... Боги погоды достаточно упрямы, чтобы - в лучшем случае  -  уметь
их хотя бы сдерживать, и Шуга потратил три долгих лунных периода, стараясь
умилостивить Макс-Вотца в предвидении следующего сезона  ураганов.  И  вот
теперь незнакомец разрушил одно из его самых тщательных заклинаний.
     Более красный чем рубин, опаляющий  глаза,  яркий  и  узкий,  прямой,
точно горизонт в океане,  который  я  тоже  видел.  Этот  малиновый  огонь
протянулся через каньон и принялся хлестать по храму. Огонь, вытекал снова
и снова, я начал опасаться, что он никогда не прекратиться. И звук от него
шел ужасный. Высокое жужжание, неземной вой, до  боли  вонзающийся  в  мою
душу. Сквозь него мы слышали, как равномерно  потрескивала  и  пощелкивала
пирамида.
     Едкий дым поднимался от нее вверх, и я содрогнулся,  представив,  как
рассеивающаяся гарь может повредить атмосфере. Кто знает,  как  это  может
повлиять на  погоду,  сделанную  заклинаниями  Шуги.  Я  сделал  мысленную
отметку насчет того, чтобы жены укрепили пол моего гнезда. Но тут, так  же
неожиданно  как  начался,  красный  огонь  прекратился.  На   холм   снова
спустилась тишина и спокойствие. Снова голубой сумрак окутал землю.  Но  в
моих глазах сохранился ослепительно  голубоватый  отпечаток.  Но  пирамида
ветряного бога все еще продолжала потрескивать.
     Удивительно то, что пирамида продолжала стоять! Она тлела  и  шипела,
на ней виднелись безобразные шрамы  там,  где  к  ней  прикасался  красный
огонь. Но она была целой. Когда Шуга строит, он строит добротно!
     Незнакомец тем временем переналаживал свое устройство,  не  прекращая
бормотать что-то себе под нос. Я так  и  не  понял,  было  ли  это  частью
заклинания.  Словно  мать,  опекавшая  своих  детенышей,  он  двигался  от
устройства  к  устройству,  всматриваясь  в  одно,   переставляя   другое,
произнося странные звуки над третьим.
     Я бросил взгляд на Шугу, но  смог  разглядеть  лишь  сильно  поджатые
губы. Ничего странного, что даже его борода, казалось, съежилась. Я  начал
бояться, что дуэль начнется прежде, чем незнакомец успеет преподнести Шуге
подарок.
     Что-то следовало  предпринять,  чтобы  не  позволить  Шуге  совершить
опрометчивый шаг. Я храбро шагнул вперед.
     - Гм... - начал я. - Гм... Мне не хотелось бы  прерывать  ваше  столь
очевидное занятие, но эта штука посвящена Макс-Вотцу. Потребовалось  много
циклов, чтобы создать систему заклинаний, которые...
     Волшебник поднял глаза и кажется, впервые нас  заметил.  Он  сделался
необычайно  возбужденным.  Стремительно  шагнув  к  нам  он  сделал  жест:
выпрямил руки с  ладонями,  раскрытыми  нам  навстречу,  произнося  что-то
быстро и напряженно на языке, которого я никогда в жизни не слышал. Я  тут
же бросился на землю и закрыл голову руками.
     Ничего не произошло.
     Когда я поднял глаза, Шуга все еще стоял рядом с другим  велосипедом,
раскинув  руки  в  виде  фигуры  разрушающей  заклинания.  Или  заклинания
незнакомца  не  удались,  либо  Шуга  сумел  их  сблокировать,  но  только
незнакомец уже не повторял заклинаний. Вместо этого он попятился к  своему
странной формы гнезду, не сводя с нас взгляда. Он снова  заговорил  своими
непонятными словами, но теперь они были медленными и более  низкого  тона,
похожего на  тон,  каким  успокаивают  потревоженное  животное.  Потом  он
скрылся в гнезде и снова все стало способствовать спокойствию и голубизне.
     Если не считать потрескивания  остывающего  камня,  которое  все  еще
доносилось до каньона, как напоминание о том, что Макс-Вотц был осквернен.





     Я повернулся к Шуге.
     - Это может быть серьезным?
     - Лэнт, ты глупец. Это уже серьезно.
     - Сможешь ли ты справиться с этим новым волшебником?
     Шуга хмыкнул уклончиво и мне стало страшно.
     Шуга считался хорошим колдуном, и если теперь он в себе не уверен, не
уверен  в  своем  мастерстве,  значит,  вся  деревня  может  оказаться   в
опасности.
     Я уже начал было высказывать свои опасения, но тут  незнакомец  вновь
появился. Он нес какое-то устройство, сделанное из металла  и  кости.  Оно
было меньше, чем остальные, и  от  него  во  все  стороны  торчали  тонкие
прутья. Оно  напоминало  мне  одно  из  самых  неприятных  приспособлений,
виденных мной в свои мрачные годы.
     Волшебник не спускал с  нас  взгляда  все  время,  пока  устанавливал
приспособление на три тонкие ножки. Как только  он  повернул  его  в  нашу
сторону, я напрягся.
     Приспособление начало издавать жужжащий звук, похожий на звук водяной
арфы, когда струнный  смычок  протягивается  через  ее  стеклянные  трубы.
Жужжание росло на высоких тонах, пока  не  сделалось  беспокойным,  как  у
механизма красного огня.
     Я прикинул расстояние между собой  и  ближайшим  валуном.  Незнакомец
снова нетерпеливо обратился к нам на своем непонятном языке.
     - Вы невежливы, - сделал громкое замечание Шуга. - А эти  дела  могут
подождать, не так ли?
     Волшебное устройство тут же повторило:
     - Не так ли?
     Я плюхнулся позади валуна и затаился там. Шуга остался стоять.
     - Именно так, - повторил он твердо. - Вы нарушаете обычай. Находясь в
моем районе, вы должны подарить мне одно новое заклинание.
     Волшебное   устройство   снова   заговорило.   Его   интонации   были
устрашающими и нечеловеческими.
     - Новый волшебный подарок... прежде неизвестный... конечно. Будь я  в
вашем районе...
     Я понял, что сказал незнакомец. Устройство пыталось  говорить  вместо
него, но нашими словами. Шуга тоже понял это и успокоился. Устройство было
всего-навсего   говорящим   амулетом,   причем   скверным,   несмотря   на
внушительные размеры.
     Шуга, говорящий амулет и  незнакомец  стояли  на  продуваемом  ветром
холме и разговаривали друг с другом. В основном  это  был  детский  лепет.
Устройство не имело своих собственных  слов,  но  оно  могло  использовать
слова Шуги, иногда правильно, но чаще - нет.
     Настроение Шуги оставалось неизменным. Он пришел  требовать  дар  или
вызов на дуэль от вторгшегося в его владения незнакомца,  а  вместо  этого
ему приходилось обучать устройство разговаривать. А незнакомец  словно  бы
даже веселился на Шугин счет.
     Красное Солнце давно  скрылось,  а  голубое  клонилось  к  горизонту.
Неожиданно, голубое Солнце зашло за кучу фиолетовых облаков и исчезло, как
тонкая свечка, задутая ветром. Весь  горизонт  стал  темно-красной  тенью.
Луны возникали в ночи, расположившись сейчас в виде полосатой ящерицы.
     С  помощью  неопределенных  конфигураций   Шуга   делается   сильнее.
Повелитель он или только слуга полосатой ящерицы, размышлял я, в то время,
как он властно подтягивал одежды на своей коренастой фигуре. Повелитель  -
это видно из его поведения.
     Внезапно  незнакомец  повторил  свой  жест  с   открытыми   ладонями,
повернулся и пошел назад к своему гнезду. Но не вошел внутрь. Вместо этого
он коснулся края входа и там зажегся свет. Ослепительный свет! Вдвое  ярче
дневного света, он бил струей из бока гнезда. Очень страшный свет -  земля
и растения изменили свою окраску, и что-то произошло с их тенями, так  как
они сделались удивительно черными.
     Поступок нового волшебника был очевиден даже мне - тем более Шуге. Он
отпрянул  назад  от  света  с  поднятыми  для  защиты  руками.  Это   было
бесполезно. Свет последовал за ним, обрушился на него, ослепил, совершенно
затмив лунный свет.
     Незнакомец уверенно отвергал власть полосатой ящерицы над собой. Шуга
стоял трепеща -  крошечная  фигура,  приколотая  к  земле  этим  странным,
ослепляющей силы светом.
     Затем, непонятно почему, незнакомец заставил свет исчезнуть.
     - Мне кажется, свет вас беспокоит, - сказало за волшебника  говорящее
устройство. - Для меня он не имеет  значения.  Мы  можем  разговаривать  в
темноте.
     Я вздохнул с облегчением, но до конца не расслабился. Этот незнакомец
наглядно доказал, как запросто он может аннулировать эффект  любой  лунной
конфигурации. От Шугиной власти,  которую  можно  было  призвать  с  неба,
придется отказаться.
     Я смотрел как полосатая ящерица удручающе крадется  к  востоку.  Луны
чертили через небо свой путь. Молочно-белые полумесяцы с широкими красными
краями. В последующие ночи красные границы станут уже, как  только  Солнца
приблизятся одно к другому. Затем цветные края растают. А  позднее,  после
следующего восхода Солнца, должны показаться голубые  края...  И  Шуга  не
получил никакой пользы от всего этого.
     Шуга и новый волшебник все время разговаривали. Но  теперь  говорящее
устройство обладало достаточным запасом слов, так что оба  могли  довольно
вразумительно обсуждать все вопросы магии.
     -  Этическая  сторона  ситуации  очевидна,  -  говорил  Шуга.  -   Вы
занимаетесь магией в моем районе. За это вы должны заплатить. Более  того,
вы должны мне секрет.
     - Секрет... - отозвалось говорящее устройство.
     Сбросив оцепенение, я навострил уши.
     - Какую-нибудь часть магии, которой я еще не знаю, - уточнил Шуга.  -
Каков, например, секрет вашего света. Отчего он вдвое сильнее дневного?
     -  ...разница  потенциалов...  горячий  металл  внутри   холодного...
сомневаюсь, что вы сумеете  понять...  причиной  тепла  является  поток...
крошечные кусочки молнии...
     - Ваши слова лишены смысла. Мне не понятно  их  значение.  Вы  должны
раскрыть секрет, чтобы я понял его и мог использовать. Я  вижу,  что  ваша
магия очень сильна, возможно вы знаете способ, как предсказывать приливы?
     - Нет, я не могу рассказать вам, как  предсказывать  приливы.  У  вас
имеется одиннадцать Лун и два основных Солнца,  которые  растягивают  ваши
океаны  во  всех  направлениях,  воздействуя  при  этом  друг  на   друга.
Понадобятся годы, чтобы рассчитать схему приливов...
     - Несомненно ты знаешь вещи, которые мне неизвестны. Так же, как и  я
знаю секреты, о которых ты не слышал.
     - Конечно. Но я стараюсь найти то, что  тебе  пригодилось  бы  больше
всего. Это чудо, чего вы уже достигли. Даже велосипеды...
     Тут я позволил себе вмешаться:
     - Это хорошие велосипеды, - сказал я ревниво, - их сделали  два  моих
сына.
     - О! Велосипеды! - он подошел ближе.
     Я напрягся, но он всего лишь захотел осмотреть их.
     - Рамы из твердого дерева, шкивы с  ремнями  вместо  цепей,  прошитые
шкуры вместо шин. Все это чудесно. Просто изумительно! Примитивно, сделано
вручную, колеса большие, плоские, без спиц, но какое это  имеет  значение!
Это же велосипеды! И это в то время,  когда  наши  не  захотели  верить  в
развитие у вас любых форм... совсем.
     - О чем ты говоришь? - требовательно спросил Шуга.
     Я оскорбленно молчал, кипя от обиды за велосипеды Вилвила  и  Орбура.
Примитивные, как же?!
     - ...начинается с познания порядка, - ответил волшебник. - Но ваш мир
совсем не упорядочен. Вы находитесь в густом  темном  облаке,  поэтому  не
можете видеть ни один из постоянных источников света на небе. Ваше небо  -
случайный  набор  Лун  вашей  системы...   сочетание  трех  тел  облегчает
захват...  приливы, которые происходят  каждый по своему под влиянием всех
этих Лун...  Луны,  пути которых  пересекаются  постоянно  и беспорядочно,
изменяя  их...   из-за  взаимного...  -  говорящее  устройство  пропускало
половину слов  незнакомца,  превращая  остальные  в тарабарщину.  -  А еще
высокий уровень...  от голубого Солнца, дает вам новые формы каждую неделю
или около того.  Нет порядка  в наблюдаемом вами...  можно применить метод
проб и ошибок в строительстве. Нет четкой линии технологии, потому что вам
не приходится  наблюдать,  чтобы ваше  окружение воспроизвело  те же самые
линии дважды подряд... Но это... человеческий инстинкт старается управлять
природой. Вы должны рассказать мне...
     Шуга прервал болтовню незнакомца.
     - Сперва ты должен рассказать мне. Сообщи что-нибудь новое, что могло
бы удовлетворить законы Гильдии. В чем секрет, скажи мне, твоего  красного
огня?
     - О, я не могу выдать вам секрет!
     Шуга снова начал раздражаться, но вслух сказал лишь:
     - Не можете? Но почему?
     - Что касается этого устройства, то вам его не понять. Вы  не  можете
использовать его в работе.
     Шуга выпрямился в полный рост и уставился на незнакомца.
     - Не собираешься ли ты сказать,  что  я  даже  не  волшебник  второго
круга! Любой волшебник  достойный  своих  костей,  может  делать  огонь  и
швырять его.
     И тут Шуга произвел шар огня из рукава и небрежно швырнул  его  через
поляну.
     Я видел, как был поражен незнакомец. Такого он  не  ожидал.  Огненный
шар пошипел, а затем угас, оставив на земле  выжженное  место.  Незнакомец
сделал  к  нему  два  шага,  словно  намеревался  исследовать  его,  затем
повернулся к Шуге.
     - Очень впечатляюще, - произнес он, - и все-таки...
     Шуга ответил:
     - Вот видишь. Я также могу бросать огонь. Но я хотел бы  бросать  его
по прямой линии, как это делаешь ты, - вот чему я хочу научиться.
     - Это совершенно другой принцип... когерентный свет... плотный луч...
маленькие сгустки энергии... вибрация...
     Демонстрируя, он дотронулся до колдовского механизма - и оно еще  раз
выплеснуло  красный  огонь.  Обжигающее  глаза  пламя  снова  заиграло  на
пирамиде Макс-Вотца. И еще одна дымящаяся дыра.  Я  сморщился.  Незнакомец
пояснил:
     - Он заставляет кипеть камень, а цвет дыма сообщает мне  из  чего  он
сделан.
     Я  постарался  скрыть  свою  реакцию.  Любой  идиот  знает,  что  дым
голубовато-серый по цвету, так же и из чего сделан камень. Это я и сам мог
сказать ему.
     Он, однако, продолжал:
     - Поглощение света... Я не могу научить вас, как им  воспользоваться.
Ведь вы можете потом применить его в качестве оружия.
     - Можем применить как оружие! - возбужденно воскликнул Шуга. -  Тогда
может есть другая польза от заклинания бросающего красный огонь?
     - Я  же  объяснил  вам,  -  сказал  незнакомец  нетерпеливо.  -  Могу
объяснить снова, но для чего? Это для вас  слишком  сложно,  чтобы  понять
суть. - (Вот это было совершенно излишне и оскорбительно. Конечно, Шуга  -
волшебник только второго круга, но это еще не значит, что он более низкого
положения. Действительно, имелось немного секретов, которые  не  были  ему
известны. Кроме того - достижение первого круга - это  вопрос  не  столько
мастерства, сколько политики. А Шуга никогда не был дипломатом).
     Словом, мне оставалось только наблюдать, как Шуга разряжается.
     Было  самое  время  смягчить   маслом   дипломатии   жесткие   кромки
разногласий  между  этими  двумя  волшебниками.  Особенно  теперь,   когда
преодолен языковой барьер, мой долг преодолеть трения между ними.
     - Шуга, - сказал я, - разреши говорить мне. Я дипломат.
     Не дождавшись согласия и немного нервничая, я  подошел  к  говорящему
устройству...
     - Позвольте представиться. Мое имя Лэнт-ла-ли-лэйах-ноу. Возможно вам
покажется самонадеянным, что я претендую на семь слогов, но я немаловажная
личность в нашей деревне.
     Я чувствовал, что необходимо установить мой ранг с  самого  начала  и
мое право отвечать за деревню.
     Незнакомец посмотрел на меня и произнес:
     - Мне приятно познакомиться с вами. Мое имя... - говорящее устройство
запиналось, но я успел сосчитать слова в имени. Всего три. Я улыбнулся про
себя. Очевидно, мы имели дело с лицом очень низкого статута... Но вот  что
меня беспокоило,  откуда  взялся  этот  волшебник,  если  личность  такого
низкого статута могла управлять такой могучей  магией?  Я  решил  пока  не
думать об этом. Возможно он не назвал своего полного имени. В конце концов
я тоже не назвал секретные частицы моего.
     Говорящее устройство вдруг перевело три слова имени незнакомца:
     - Как цвет, оттенок пурпурно-серого.
     - Очень странно, -  тихо  сказал  Шуга.  -  Я  никогда  не  слышал  о
волшебнике, именуемом как цвет.
     - Может быть это не имена, а лишь указание какому богу он служит?
     - Чепуха, - прошептал в ответ Шуга. - Тогда  он  должен  быть  где-то
красным или где-то голубым. А он не тот, ни другой.
     - Возможно, он оба сразу, то есть Пурпурный.
     - Не говори глупостей, Лэнт.  Нельзя  служить  двум  хозяевам.  Кроме
того, он не совсем пурпурный, он пурпурно-серый. Я  никогда  не  слышал  о
сером волшебнике.
     Я повернулся к незнакомцу.
     - Это ваше полное имя? А сколько слогов в его секретной части?
     Он не мог на меня обидеться, я же не спрашивал его о самом имени.
     Он сказал:
     - Я назвал вам полное имя. Как-Тень-Пурпурно-Серого.
     - И у вас нет другого? Нет секретного имени?
     - Я не уверен, что понял. Это мое полное имя.
     Мы с Шугой переглянулись. Незнакомец был  или  невероятно  глуп,  или
очень хитер. Или он выдал нам полное  имя,  отдавая  себя  тем  самым  под
полную власть Шуги, или  строил  из  себя  дурака,  чтобы  позволить  Шуге
раскрыть себя. Возможно, имя названное  им,  было  своего  рода  волшебной
ловушкой. Определенно, оно не являлось ключом к его личности.
     Как-Тень-Пурпурно-Серого заговорил снова:
     - Откуда вы пришли?
     - Из деревни.
     Я  уже  было  собрался  показать  вниз,  под  гору,  но  воздержался.
Неразумно говорить этому странному незнакомцу, где расположена деревня.
     - Но я не видел деревни с воздуха.
     - Совершенно невероятно! - воскликнул Шуга. - С воздуха!
     - Да, когда я облетал район.
     В ответ глаза Шуги стали округлыми.
     (Облетал?  У  тебя  есть  летательное  заклинание?  Я  даже  не  смог
заставить летать что-нибудь более крупное,  чем  дыню.  В  нее  я  наловил
пузырей дурного запаха, что есть в болотах).
     Действительно, Шуга пытался улучшить заклинание  полета  и  занимался
этим все время, как  стал  волшебником.  Он  даже  заставил  моих  сыновей
Вилвила  и  Орбура  помогать  ему.  Им  нередко  приходилось   забрасывать
вырезание новых велосипедов, чтобы приниматься за работу над  каким-нибудь
новым устройством. И так был велик энтузиазм и замыслы Шуги,  что  они  не
брали, к моему раздражению, никакой платы за свой труд.
     Новый волшебник улыбнулся, когда Шуга описал свой летательный амулет.
     - Примитивно, -  сказал  он.  -  Хотя  и  способно  действовать.  Моя
собственная повозка использует более сложные  и  эффективные  сопредельные
способы.
     Он указал на свое огромное черное гнездо. Должно быть он имел в  виду
одно из своих устройств, скрытых  внутри,  или  возле  гнезда.  Кто  может
представить себе летающее гнездо? Гнездо - это  дом,  определенное  место,
символ убежища и возвращения. Философически, гнездо не может двигаться, ни
тем более летать. Вот. А что невозможно философически, то невозможно и для
магии. Этот закон сдерживает даже богов.
     -  Покажи  мне  как  оно  действует,  научи  своему   заклинанию!   -
взволнованно выкрикнул Шуга.
     Незнакомец покачал головой.
     - Я  не  могу  этого  показать  ни тебе,  ни другому.  Вы  просто  не
поймете...
     Пожалуй, это было уже слишком! Целый вечер новый волшебник  оскорблял
Шугу.  А  теперь  он  отказывается  одарить  его  секретом.   Шуга   начал
подпрыгивать от раздражения. Он вытащил свой теринэль и прежде чем я успел
его успокоить, набил духовые камеры проклятым порошком.
     - Шуга, ну потерпи, пожалуйста, - начал я его  успокаивать.  -  Давай
вернемся в деревню.  Сначала  потребуем  собрать  Гильдию  Советников.  Не
вызывай его на дуэль, пока мы не обсудим это мероприятие.
     Шуга  ответил  едва  слышным  бормотанием.   Бормотал   он   примерно
следующее.
     - Надо бы испытать этот теринэль на тебе. Сам знаешь, я  не  любитель
зря тратить хорошее проклятие.
     Но тем не менее, он опустошил зарядные устройства, завернул  теринэль
в шкуры и убрал ранец. Потом  встал,  посмотрел  на  нового  волшебника  и
сказал:
     - Мы возвращаемся в нашу деревню, чтобы  посоветоваться.  И  вернемся
сюда в начале голубых рассветов.
     Но незнакомец, кажется, не понял его.
     - Я пойду с вами, -  сказал  он.  -  Мне  хотелось  бы  увидеть  вашу
деревню.
     Шуга был бы умнее, если бы немного подумал. Но он тут же ответил:
     - Конечно, вы можете пойти с нами. С нашей стороны было бы невозможно
не пригласить вас. Но вам не  следует  так  далеко  отлучаться  от  вашего
гнезда. Ночью, когда уходят Луны, красные проклятья бродят по земле.  (Мне
не хотелось, чтобы Шуга заострял этот  вопрос,  ведь  мы  тоже  находились
далеко от дома).
     Шуга беспомощно развел руками.
     - Если бы в деревне имелись пустые гнезда... мы бы вам уступили одно,
а так с наступлением полной темноты я не рекомендую блуждать  в  отдалении
от собственного гнезда.
     - Все это правильно, - согласился незнакомец. -  В  таком  случае,  я
понесу его с собой.
     - Хм! Каким образом? Мы совершенно не намерены вам  помогать.  Да  ни
один из нас и не обладает силой, чтобы...
     Как-Тень-Пурпурно-Серого усмехнулся.
     Я уже начал уставать от его ухмылок.
     - За это не беспокойтесь, - заверил он. - Вы только идите впереди  по
дороге, а я последую за вами.
     Мы  с  Шугой  переглянулись.  М-да,  ясно,  что   этот   коротконогий
незнакомец  не  поспеет  за  нашими  велосипедами  -  особенно,  если   он
собирается  тащить  за  собой  гнездо.  Тем  не  менее  мы  из  вежливости
подождали, пока незнакомец укладывал свои вещи в гнездо.  Я  был  удивлен,
видя, как легко они складывались и как компактно хранились, и сделал в уме
заметку - при случае ознакомиться с одним из них поближе.  Любопытно  было
узнать, чем вырезана кость, и как обработан металл. Возможно,  конструкция
этих приспособлений и меня чему-нибудь  научит.  Слишком  тонкой  была  их
резьба, чтобы я мог разглядеть ее как следует в лунном свете.
     Непроизвольно я посмотрел на небо. Мы почти вплотную приближались  ко
времени полной темноты. Всего шесть Лун осталось на  небе.  Неудивительно,
что свет от них был слаб. Я был совсем  не  намерен  задерживаться  дольше
из-за этого незнакомца.
     В самое короткое время незнакомец  упаковал  все  свои  устройства  и
сложил их внутри гнезда. В его поведении была такая уверенность, словно он
знал, что делает и это вызывало у меня смутное беспокойство.
     - Все в порядке, - сказал он, - я готов. - С этими словами  он  исчез
внутри гнезда, закрыв за собой дверь.
     Когда это случилось,  мое  беспокойство  перешло  в  настоящий  ужас.
Гнездо Пурпурно-Серого  вдруг  начало  жужжать,  и  громче,  чем  все  его
говорящие и огненно-красные устройства, потом поднялось в воздух. Там  оно
повисло на высоте роста двух человек. Оно засверкало невиданным цветом, от
которого  деревья  и  камни  засверкали  подобно  ярким  галлюцинациям.  Я
подумал, как бы Шуга от удивления не свалился с велосипеда. Ведь он и днем
едва справлялся с ним, так как ездить на нем достаточно трудно.
     Путь назад в деревню был кошмарным. Шуга был настолько  не  похож  на
себя, что даже не произнес ни одного из своих защитных "кантеле".  Мы  все
время оглядывались на огромное яйцо, плывущее  за  нами  и  разбрасывающее
свет во все стороны, подобно некому  ужасному  воплощению  Элкина  -  бога
грома.
     Положение дел ухудшилось еще и тем, что очередная Луна, если смотреть
сверху, спускалась на нас, приближался период полной темноты. Один из  нас
застонал, и я не был уверен, кто это был - Шуга или я.
     Велосипеды грохотали  по  горной  тропинке.  Мне  настолько  хотелось
вернуться целым и невредимым домой в гнездо, что я не догадался  попросить
Шугу быть поосторожнее со второй машиной. Он все время посматривал  назад,
через плечо и я был уверен,  что  он  ударится  обо  что-то  по  дороге  и
расколет колесо. К счастью,  этого  не  произошло.  Не  знаю,  стал  бы  я
останавливаться, чтобы помочь ему. Только не при  этом  яйце,  сверкающем,
гонящемся за нами, пугающем, все время держащимся в воздухе.
     Нам все-таки удалось спуститься к лугам.  Несколько  женщин  вышли  в
поля собирать ночные грибы, они заметили  наше  появление,  но  когда  они
увидели огромное яйцо, летящее за нами, то они повернулись  и,  на  всякий
случай, убежали в деревню.
     Мы с Шугой даже не догадались остановить велосипеды на холме, а прямо
на них направились в деревню.  (Ничего,  позже  женщины  очистят  грязь  с
колес).
     Как только мы добрались до  деревни,  последняя  из  Лун  исчезла  на
востоке. Еле дыша мы остановились в центре  поляны.  Большое  черное  яйцо
зловеще плавало над нами, заливая  всю  деревню  своим  зловещим  сиянием.
Огромные деревья и тыквообразные гнезда, устроенные на их могучих  ветвях,
приобрели странный и пугающий оттенок...
     Сверху, громче любого естественного, загромыхал голос волшебника:
     -  ...не  удивительно,  что  я  не  увидел  ее  с  воздуха...   дома,
сконструированные в виде сфер, свисающих  с  веток  громадных  деревьев...
должны быть по меньшей мере... погодите, пока... узнают об этом...  Где  я
могу остановиться? - неожиданно спросил он.
     - Где-нибудь, - выдохнул я, тяжело дыша и сделал соответствующий жест
рукой. Потом осмотрелся по сторонам, есть  ли  у  нас  деревья  достаточно
крепкие, чтобы подвесить это гнездо. Ни одного большого дерева, ни  одного
свободного. Но если этот волшебник способен заставить свое гнездо  летать,
то он несомненно может прицепиться и к  молоденькому  деревцу.  Но  вместо
этого незнакомец опустился просто на землю.
     Точнее, не просто на землю. Гнездо пронеслось над деревней к реке,  к
гребню склона, возвышавшегося над лягушачьими прудами. Сейчас пруды стояли
сухими, подготовленными к ритуальной чистке и перенесению заговоров.





     Спал я плохо. И встал, когда дымный  ободок  красного  Солнца  только
начал появляться над горизонтом.
     Умывшись  и  расчесавшись  я  почувствовал  себя  лучше,  но  все  же
оставался измученным и усталым. Ночные приключения не прошли даром. Одного
взгляда, брошенного на гнезда  оказалось  достаточно,  чтобы  убедиться  -
незнакомый волшебник все еще здесь.
     Пилг Крикун расхаживал между деревьями  и  стонал  по  этому  поводу.
Теперь, когда новый колдун  перенес  свое  гнездо  в  деревню,  катастрофа
обрела  определенный  смысл.  Даже  отсюда  я   видел   толпу   любопытных
собравшихся вокруг гнезда, правда, державшуюся на почтительном расстоянии.
     Видел и торговца лягушками, заламывающего  руки  и  причитающего  над
своими прудами. После изгнания незнакомца ему придется очищать их  заново.
А если это случится не скоро, то он пропустит время высеивания икры.
     Мы с Шугой только направлялись посмотреть. Зато, заметив нас,  колдун
оторвался от растения, которое рассматривал и скрылся в своем  гнезде.  Но
почти сразу же вернулся, неся в вытянутой руке какой-то предмет.
     - Подарок, - сказал он, - подарок для Шуги-волшебника.
     Шуга был явно удивлен. Он никак не ожидал, что  незнакомец  предложит
требуемый в данном случае подарок. Теперь же он выполнил обязательное  для
волшебника условие и имел полное право оставаться в нашем районе. По  тому
же  условию,  Шуга  обязан  был  даже  уважать  нового  волшебника  в  его
заклинаниях... Правила Гильдии вполне определены.
     Шуга, как местный волшебник, имел право  старшинства.  Незнакомец  не
имел право делать ничего такого, что мешало бы  практической  деятельности
Шуги или его предшествующим заклинаниям, но  в  остальном  он  имел  право
делать все, что захотел бы.
     Шуга осмотрел подарок. Тот был маленький и легкий,  можно  держать  в
одной руке. С одного торца вмонтированная стеклянная линза. Незнакомец тут
же показал как он работает. Если надавить на скользившую шишку устройства,
стеклянная линза делает свет.
     Пустяковая вещь. Я почувствовал разочарование Шуги. Он был оскорблен:
незнакомец мог бы подарить  что-нибудь  позначительнее.  Шуга  и  сам  мог
показать холодный свет разными способами.  Но  сказать  ему  было  нечего.
Испытывать подаренный ему амулет  в  присутствии  всей  деревни  считалось
очень нехорошим поступком.
     Единственным  достоинством  подарка  было  то,  что  его   свет   мог
приобретать формы, какие мы никогда не видели раньше. Покручивая ободок на
торце, форму света всегда  можно  было  менять,  от  узкого  луча,  как  у
огненно-красного устройства незнакомца  -  до  широкой  полосы,  способной
осветить   половину   деревни.   Используя   скользящую   жилку,   яркость
приспособления тоже можно было регулировать, от тусклого мерцания, не ярче
чем у светящегося мха, до света такой яркости, что на него невозможно было
смотреть.
     Пурпурно-Серый посоветовал  Шуге  не  пользоваться  амулетом  слишком
долго в таком состоянии, так как его нечто (говорящее устройство не смогло
перевести этого слова) очень быстро  истощиться.  Шуга  вертел  подарок  в
руках. Сердце его тянулось с летающим заклинаниям или устройству  красного
огня. Но правила приличия вынуждали принять и этот дар с благодарностью. Я
видел, что он  хочет  спросить  еще  что-то,  но  не  имеет  понятия,  как
сформулировать вопрос и не обидеть волшебника.
     - Трудно понять, как в вашем мире возникла жизнь? Эволюционные модели
предоставляются невоспроизводимыми. А кто  бы  стал  здесь  селиться?  Мы,
естественно, жить бы здесь не смогли... С одной стороны из космоса планету
накрывают пылевые облака. С другой, вы фактически не получаете нормального
желтого света, - отдельные понятные предложения  перемешивались  вереницей
бессмысленных слов. - Хотя я предполагаю, что  красное  и  голубое  Солнце
создают комбинацию, дающую тот же самый эффект...  все  растения  выглядят
черными потому, что здесь так мало зеленого цвета, но  нечто  в  растениях
использует не зеленый цвет: так что с этим, по-моему, все в  порядке...  И
эти двойные тени, которые любого сведут с ума.
     Шуга переждал этот поток тарабарщины с  похвальным  терпением.  Слова
Пурпурно-Серого о различных цветах, казалось,  намекали  на  что-то  очень
важное, и Шуге хотелось понять на что.
     - Ты говоришь об этом мире, - сказал он, - можно предположить, что ты
знаешь и другие миры?
     Я подумал, не ловит ли Шуга незнакомца на удочку.
     - О, да! Мой мир... - новый  волшебник  посмотрел  вверх,  размышляя,
затем указал на пустое небо. - Мой мир находится в  том  направлении...  Я
думаю, за пылевыми облаками.
     Пылевые облака?
     Шуга начал пристально рассматривать небо. Я сделал то же самое и  так
же поступила толпа свидетелей.
     - Пылевые облака?
     Небо было чистым и голубым.
     Шуга посмотрел на волшебника.
     - Издеваешься над нами? Я  ничего  нигде  не  вижу.  Никаких  пылевых
облаков, никаких других миров. В небе ничего нет.
     - Есть, - заявил Пурпурно-Серый. - Но  они  слишком  малы  и  далеки,
чтобы их рассмотреть.
     Шуга шевельнул  бровью  и  опять  повернулся  в  сторону  волшебника.
Чувствовалось,  что  многие,  из  тех,  кто  к  нам  прислушивается,  едва
сдерживают смех. Молодые женщины начали потихоньку хихикать и их надо было
увести.
     - Слишком малы, - повторил Шуга. - Слишком малы...
     Терпение его иссякло. Шуга не обладал  темпераментом,  пригодным  для
общения с детьми, дураками и сумасшедшими.
     -  О,  нет...  ты  неправильно  меня  понял,   -   быстро   заговорил
Пурпурно-Серый, - они слишком малы, потому что очень-очень далеко отсюда.
     - А-а... - протянул Шуга медленно.
     Пурпурно-Серый так и не  объяснил  про  пылевые  облака,  или  об  их
отсутствии.
     - Да. На самом деле они настолько далеки, что если бы ты решил до них
добраться, скажем на велосипеде, то доехать  туда  могли  бы  только  твои
потомки.  А  ты  постареешь  и  умрешь  даже   раньше,   чем   преодолеешь
незначительную часть пути.
     - Я понял... - сказал Шуга, - но тогда, как ты добрался сюда?  Крутил
педали быстрее?
     Пурпурно-Серый рассмеялся.
     - О, нет, даже это не может помочь! Я...
     Говорящее устройство запнулось, затем сказало:
     - ...обошел вокруг.
     Шуга в смятении покачал головой. Еще несколько женщин пришлось увести
прочь. Нехорошо, когда женщины слушают  взрослого  мужчину,  корчащего  из
себя дурака. И нехорошо,  когда  они  станут  свидетелями  смущения  Шуги.
Мужчины тоже начали переговариваться.  Шуга  широким  жестом  заставил  их
замолчать - он еще не сдался.
     - Обошел кругом? Что, пылевые облака? - спросил он.
     - О,  нет.  Пылевые  облака  я прошел  насквозь.  А обошел  кругом...
путь...
     Шуга медленно повторил это предложение, чтобы проверить,  не  упустил
ли он что-нибудь. Нет, все так и было. Только... Он  повернулся  и  побрел
вверх по склону, вертя в руках дающее свет устройство.





     Несколько следующих дней Пурпурно-Серый потратил на то,  что  собирал
мелкие растения, части растений покрупнее, пригоршни грязи, воды и  почвы.
За его работой постоянно следили как  дети,  так  и  взрослые,  но  он  не
обращал на них никакого внимания.
     Его повсюду  сопровождал  летающее  трехногое  устройство  (во  время
полета ноги у него были сложены). Волшебник не обращал на  него  внимания,
пока не возникла нужда.  Каждый  раз,  когда  ему  необходимо  было  взять
образец чего-то, он устанавливал свое устройство на ножки и направлял  его
на  нужное  место.  Устройство  выглядело  достаточно  безвредным,   чтобы
рискнуть осмотреть его, но Шуга только скрежетал зубами всякий раз,  когда
оно проплывало мимо.
     Наконец  Шуга  принял  решение   раскрыть   секрет   делающего   свет
устройства. Когда я навестил его, чтобы узнать, как идут дела, он  свирепо
на меня глянул и пробормотал:
     - Проклятье этому демону с одной тенью!
     - Может быть тебе помогло, если бы ты  попытался  узнать,  какой  бог
дает силу его заклинаниям?
     Шуга поглядел на меня еще свирепее.
     - Я учу тебя, как вырезать по кости? Почему же ты  решил  учить  меня
магии? Не думаешь ли ты, что я плохо знаю свое дело? Я проверил устройство
на присутствие богов каждого из известных пантеонов и... безрезультатно.
     - Возможно, - предложил я, - оно основано на другом принципе  работы?
Пурпурный, насколько можно понять, ни к каким богам вообще не  обращается.
Может быть, что...
     - Тогда каким образом его устройства работают? - закричал Шуга.  -  С
помощью суеверия?
     - Я не знаю, но... может быть он черпает свою власть из какого-нибудь
другого источника. А может быть...
     - Лэнт, ты глупец! Почему ты упорно продолжаешь болтать о том, в  чем
нисколько не разбираешься. Если ты собираешься говорить  с  волшебником  о
магии, то постарайся хотя бы говорить достаточно разумно.
     - Но как раз поэтому я и спрашиваю...
     -  Суеверие,  Лэнт,  это  безвредная  болтовня,   которую   повторяют
настолько часто, что люди и в самом деле начинают  в  нее  верить.  И  вот
тогда она уже не безвредна. Магия, с другой стороны,  оперирует  тщательно
сконструированными уравнениями символов,  предназначенных  для  управления
определенными силами и предметами. Магия действует всегда, веришь ли ты  в
нее или же нет.
     - Понял, - ответил я. - Не думаю, что Пурпурный действует при  помощи
суеверия.
     - Я тоже так думаю, - согласился Шуга. -  Слишком  большой  силой  он
обладает.
     - Но ведь не видно, что он действует при помощи магии!
     - Не предполагаешь же ты, что устройства  Пурпурного  могут  работать
вне зависимости от богов?
     Шуга поглядел на меня так, и сказал эти  слова  таким  тоном,  словно
обращался к сумасшедшему. Меня это рассердило.
     - Такие  вещи  возможны.  Вилвил  как-то  признался  мне,  что  часто
проверяет новые велосипеды без благословения. Совсем  стал  беззаботным  и
забывчивым. Но ничего плохого с ним не случилось.
     - Вилвил и Орбур под моей защитой. Вспомни, вместо платы за помощь  в
изделии летающие заклинания.
     - Да, я помню. Но я бы предпочел, чтобы они получали что-нибудь более
существенное.
     Шуга игнорировал мое замечание.
     - Я в любом случае оберегаю твоих сыновей, так что  какая-то  поездка
Вилвила на неблагословленном велосипеде ничего не доказывает. Кроме  того,
если все остальное было выполнено как надо, то благословение велосипеду не
обязательно.
     - И все равно я скажу,  что  устройства,  не  зависящие  от  богов  -
возможны.
     Шуга посмотрел на меня.
     - Ты кажешься излишне самоуверенным.
     - Однажды в детстве  я  воспользовался  неблагословленным  рыболовным
удилищем. Я сделал его сам.
     - И что дальше?
     - Я поймал рыбу.
     Шуга фыркнул.
     - Лэнт, это ничего не доказывает. Если бы ты  благословил  удилище  и
смыл крючок как положено, ты бы поймал в десять раз больше рыбы. А так  ты
доказал только одно - что сделал удилище пригодным  для  ловли.  Что  тебе
требовалось для этого эксперимента, так это контрольный  образец  -  точно
такое же удилище, только благословленное и омытое. Тогда бы ты увидел,  на
какое из них можно было поймать больше рыбы.
     - Ты говоришь так, будто сам ставил такой эксперимент.
     - Не с рыбой. С ловушкой.
     Он заметил мое удивление и сказал:
     - Любой начинающий волшебник, будучи учеником, должен доказать самому
себе, по крайней мере однажды, что магия - огромная сила. Невозможно стать
волшебником, если в твою  душу  впало  зерно  сомнения.  Позволяя  ученику
удовлетворить свое любопытство,  мы  укрепим  в  нем  веру  в  себя.  Этот
простенький эксперимент - такой может кто угодно придумать - на самом деле
тест, который может быть повторен множество раз. И всегда результат  будет
одним и тем же.
     - Какой?
     - Получается, что в ловушку с  благословленной  приманкой  попадается
вдвое больше кроликов.
     - Да? Может быть это просто  потому,  что  приманка  для  кроликов  в
благословленной ловушке становится более соблазнительной?
     - Конечно, - ответил Шуга. - Как раз это и подразумевается. Вся  цепь
заклинания это стремление сделать приманку  пособлазнительнее.  Ловушки  -
простые устройства, Лэнт. Простые устройства не всегда нуждаются в  магии,
зато результаты ее сразу видны.  Сколько,  скажем,  частей  было  в  твоей
удочке?
     - Три. Удилище, леска и крючок.
     - Верно, всего три. Тем не  менее,  леска  может  порваться,  наживка
соскочить, крючок не зацепиться. А ведь это в простом устройстве, которому
и  не  обязательно  быть  особенно  надежным.  Подумай,  Лэнт!  Подумай  о
конструкции, в которой много движущихся частей. Необходимо, чтобы они  все
были в  полном  порядке,  прежде  чем  вся  конструкция  сможет  работать.
Подумай, например, о велосипеде.
     Я собрался было ответить, но Шуга оборвал меня.
     - Не перебивай. У велосипеда много движущихся частей: колеса,  шкивы,
руль, педали, оси. Все эти части должны быть точно  вырезаны  и  аккуратно
подогнаны  друг  к  другу,  иначе  велосипед  просто  не  поедет.   Далее,
теоретически, совершенная машина возможна... но на практике, ну, когда  ты
имеешь машину, которая обязана быть точной просто  потому,  что  иначе  не
станет функционировать, тогда влияние магии становится чрезвычайно важным.
Если неудачна только одна часть, только одна, то  бесполезна  вся  машина.
Простое  устройство  не  нуждается  в  магии,  потому  что  его   действия
усиливаются самыми простыми заклинаниями, сложному же устройству требуется
и более сложные заклинания только для того,  чтобы  оно  вообще  работало.
Слишком много может получиться не  так.  Скажи,  Лэнт,  сколько  частей  в
велосипеде?
     Я пожал плечами.
     - Никогда не считал. Очень много, я думаю.
     Шуга кивнул.
     - А сколько частей в летающем гнезде незнакомца?
     Я покачал головой.
     - Я не знаю.
     - Больше чем у велосипеда?
     - Несомненно, - ответил я.
     - Ты очень наблюдателен, Лэнт. Я  уверен,  что  там  должно  быть  по
меньшей  мере  тысяча  разных  частей.  На  основании  своих   собственных
детальных экспериментов я могу сказать, что летательный  амулет  на  самом
деле очень сложное устройство. В гнезде Пурпурно-Серого должно быть  очень
много  движущихся  частей  и  все   должны   работать   в   очень   точном
взаимодействии. Малейшая ошибка и - пуфф! Ничего не  получится.  Для  меня
вполне очевидно, что  чем  больше  у  машины  частей,  тем  больше  у  нее
возможностей сломаться. А теперь ты  стоишь  здесь  и  стараешься  убедить
меня, что чужак заставляет все эти части работать с  абсолютной  точностью
без помощи магии вообще...
     Я закивал.  Шуга  говорил  очень  убедительно.  Определенно,  он  уже
обдумал весь этот вопрос в целом  глубже,  чем  я  себе  представлял.  Но,
конечно, это и была его работа, как  волшебника.  Можно  чувствовать  себя
спокойно - выполнит он ее хорошо. Я улыбнулся ему.
     - То же самое можно сказать и о всех других его устройствах,  не  так
ли?
     - Ты начинаешь замечать очевидное, Лэнт, - кивнул он.
     - Им необходимо столько магии,  что  впору  дымиться  от  заклинаний,
верно?
     Шуга вновь кивнул.
     - Значит, ты раскрыл секрет светового устройства, Шуга! -  воскликнул
я. - Оно столь сложно, что остальное очевидно, так?
     - Не так. Оно настолько просто, что в этом-то и вся загадка.
     - Хм-м...
     - Все, что следовало сделать, это разобрать устройство и  посмотреть,
что мне это даст.
     Он махнул на верстак. На нем лежали всего четыре  предмета,  элементы
светового прибора чужака: пустая оболочка, кристаллическая линза,  плоская
пластина и внутренняя коробочка, по форме напоминающая  внешнюю  оболочку.
Шуга вертел этот предмет и так и эдак, но не мог найти места, где бы  этот
предмет открывался. Коробочка эта была твердой и сплошной, и мы  никак  не
могли догадаться, что же у нее внутри. Раскрыть ее нам никак не удавалось,
а применять силу Шуга не хотел, он боялся испортить устройство.
     - Ты так и не добился от него никаких изменений? - спросил я.
     - Не совсем так. Одного я все же добился...
     - И какого?
     - Свет. Он совсем исчез и больше не появлялся.
     - О!
     Я наблюдал как Шуга насупившись, снова  собрал  предметы  вместе.  Он
сдвинул скользящую пластинку. И ничего не случилось. Он покрутил туда-сюда
вращающуюся выпуклость. Опять ничего.
     - Я не  думал,  -  пробормотал  он.  -  Я  надеялся,  что  заклинание
восстановится, если дать ему отдохнуть, но тут, очевидно, я ошибся.
     - Тогда почему бы тебе не вернуть его Пурпурному?  -  поинтересовался
я.
     - Что? Или ты считаешь, что я сам неспособен решить эту проблему.
     - Да нет же, Шуга, - запротестовал я. - Я уверен, что ты ее решишь. Я
только подумал... ну, если Пурпурный сделал  что-то  такое,  что  отменяет
первоначальное заклинание... а ты об этом не знаешь. Возможно, он оскорбил
кого-то из богов.
     Шуга задумался.
     - Может быть ты и прав. Ты же уверен в  моем  мастерстве  волшебника,
Лэнт?
     И он пристально посмотрел на меня. Я поспешил его заверить:
     - Шуга, у меня нет никаких сомнений в уровне твоих знаний.
     Это несколько успокоило его.
     - Хорошо. Без  сомнения,  теперь  мы  можем  навестить  Пурпурного  и
узнать, почему устройство перестало работать.





     Мы нашли Пурпурного на восточном пастбище.  Он  что-то  колдовал  над
своим приспособлением. Я  огляделся,  но  устройства,  бросающего  красный
огонь, не заметил. Очевидно, он его с собой  не  взял.  Приспособление,  с
которым он возился на лугу, казалось безобидным.
     Пурпурный прохаживался по лугу, что-то довольно бормоча себе под нос,
когда  Шуга  прервал  его  занятие  и  протянул  испорченное   устройство.
Пурпурный взял устройство, несколько раз попробовал  его  включить,  затем
открыл и  проверил  внутренний  цилиндр.  Он  обратил  внимание,  что  его
поверхность стала красной.
     - Ну, конечно, он и не должен работать. Батарея сдохла.
     Шуга побледнел.
     - Батарея? Почему ты мне не сказал, что там внутри живое существо?  Я
даже не знал чем его накормить.
     - Да нет же, - рассмеялся Пурпурный. - Ты не понял.
     - Я понял все достаточно хорошо, - заявил  Шуга.  -  Ты  доверил  мне
живое существо, даже не сказав об этом.  Не  стоит  удивляться,  что  оно,
заключенное в этот крошечный ящик без воды и пищи,  умерло.  Теперь  из-за
тебя я повинен в смерти живого существа и  должен  произнести  молитвы  за
упокой его души.
     Пурпурный справился со смехом.
     - Да послушай же меня, Шуга, послушай! Батарея - не  живое  существо.
Это устройство, предмет, который хранит в себе энергию.
     - А-а, - произнес Шуга, - скрытое заклинание.
     Он оглядел механизм и спокойно спросил:
     - Какого бога мне нужно ублаготворить, чтобы восстановить ее силу?
     Пурпурный опять засмеялся.
     - Ты опять не понял. Да я это для тебя сделаю.
     Он потянулся за устройством, но Шуга воспротивился.
     - Почему ты не можешь сказать мне, как ее восстановить? -  потребовал
он. - Зачем мне устройство, если я буду постоянно обращаться к тебе,  если
его сила истощается? Каким волшебником я буду после этого? А в дальнейшем,
что будет если ты уедешь, как я это восстановлю? Если  бы  я,  по  крайней
мере, знал, какие боги...
     - Никаких богов, - заявил Пурпурный. -  Вообще  никаких  богов.  Ваши
боги не могут восстановить силу этого устройства. Дай его мне, Шуга. Я сам
все сделаю.
     Шуга отдернул руку, словно ужаленный.
     - Боги не могут восстановить силу устройства! Только  ты  это  можешь
сделать?
     - Успокойся, Шуга, - попросил Пурпурный. -  Устройство  работает  без
помощи богов, оно в них не нуждается.
     Шуга закрыл устройство рукой и заговорил медленно и осторожно:
     - Ты надо мной смеешься? Ни одно устройство  не  может  работать  без
помощи богов.
     - А это работает. Точно так же, как и остальные мои устройства.
     Тон Шуги стал немного резким.
     - Пурпурный, это ты не  понял.  Неужели  ты  можешь  отрицать  власть
богов? За такие  слова  Элкин  обрушит  молнии  на  твою  голову.  Я  тебя
предупредил...
     - Звучит вполне правдоподобно, - перебил его Пурпурный. - Особенно  в
том случае, если бы здесь присутствовал сам Элкин, или другой бог.  У  вас
этих богов столько, что я до сих пор не успел их пересчитать.  Ох  уж  эти
примитивные  суеверия,  порожденные  невежеством,   пытающиеся   объяснить
необъяснимое. Я сожалею, Шуга, но не смогу объяснить тебе всего - ты такая
же их жертва, как и хозяин.
     Тут он замолчал.
     - Это все? - спросил Шуга.
     - Да, боюсь, что так, - ответил тот.
     Шуга задумчиво посмотрел на устройство,  которое  все  еще  сжимал  в
руках.
     - Пурпурный, - начал он медленно и резко, но в голосе  его  ощущалась
сдержанность. - Если бы не твои устройства, я  бы  подумал,  что  ты  либо
дурак, либо  богохульствующий  красный  волшебник.  Но  возможности  твоих
устройств таковы, что ты не можешь быть  ни  дураком,  ни  заблуждающимся.
Следовательно, ты должен быть еще кем-то.
     Он помолчал, потом добавил:
     -  Я  хочу  знать,  кто  ты  такой.  В  наших  беседах  ты  постоянно
пользуешься понятиями, которые не имеют смысла, но  намекают  на  него.  Я
уверен, ты знаешь такие  вещи,  о  которых  я  и  понятия  не  имею.  Твои
устройства это доказывают яснее ясного. Я хочу знать эти секреты.
     Он снова замолчал, потом с трудом пересилил себя и спросил:
     - Ты меня научишь?
     Слова Шуги напугали  меня.  Никогда  раньше  я  не  видел  его  таким
смирным. Должно быть страстное желание выведать секреты  чужака  поглотило
его целиком, иначе к чему так унижаться.
     Пурпурный долго смотрел на Шугу.
     - Да, - сказал он тихо, словно бы себе. - Да... это единственный путь
- учить местных шаманов, дать им знания. Но Шуга, сперва ты должен понять,
что боги - это не боги, а атрибуты вашей веры.
     Шуга кивнул.
     - Эта теория мне знакома.
     - Отлично, - ответил Пурпурный. - Возможно, ты не так примитивен, как
я думал.
     - Это теория, - продолжал Шуга, - одна из ключевых теорий, на которых
основана вся магия - боги принимают формы, необходимые для их  функции,  и
эти функции определяются...
     - Нет, нет, -  оборвал  Пурпурный.  -  Люди  не  понимают,  как  Луны
вызывают  приливы,  поэтому  вы  придумали  Нэвила  -  бога   приливов   и
покровителя картографов. Вы не понимаете, как  под  воздействием  огромных
масс раскаленного воздуха образуется ветер, поэтому придумали Макс-Вотца -
бога ветров. Вы не понимаете связи между причиной и следствием, поэтому вы
и придумали Либа - бога магии.
     Шуга хмурился, но кивал. Он очень старался понять.
     -  Я  знаю,  как   это   происходит,   Шуга,   -   сказал   Пурпурный
снисходительно. - Неудивительно, что у вас так много богов. Вера в  одного
Бога начинается с одного Солнца. А у вас тут два Солнца и одиннадцать Лун.
Вся планетная система скрыта пылевым облаком... -  он  заметил,  что  Шуга
нахмурился еще сильнее, и быстро поправился, - нет, забудь  об  этом.  Это
только сбивает тебя с толку.
     Шуга кивнул.
     - Тогда слушай внимательно, Шуга. Есть нечто большее, чем ваши  боги,
но ты и твои соплеменники забыли, что сами  их  создали,  а  потом  начали
думать наоборот, что боги создали вас.
     Шуга поежился, но ничего не сказал.
     - Теперь я постараюсь научить тебя тому,  что  могу.  Я  был  бы  рад
этому. Чем скорее ты и твои сородичи отбросят свои примитивные суеверия  и
признают единственно правильное... - в  этом  месте  говорящее  устройство
снова запнулось, - ...магию, тем скорее вы унаследуете огни в небе.
     - Хм! - произнес Шуга. - Что еще за огни в небе? Ты имеешь в виду  те
слабые призрачные светлячки, которые изредка появляются, и на одном и  том
же месте почти никогда снова.
     Пурпурный кивнул.
     - Ты не можешь  видеть  их  такими  как  я,  но  когда-нибудь,  Шуга,
когда-нибудь твой народ построит свои собственные летающие амулеты, и...
     - Да, да, конечно,  -  произнес  Шуга  страстно.  -  Покажи  мне  эти
летающие амулеты. Какие боги?
     - Никаких богов, Шуга. Именно это я  и  стараюсь  тебе  растолковать.
Летающие устройства созданы не богами, а людьми, такими же как я.
     Шуга открыл рот, но чуть не подавился и лишь прохрипел:
     - Создано... людьми...
     Пурпурный кивнул.
     - Тогда  это  должно  быть  очень  простое  устройство,  насколько  я
представляю... ты меня научишь?
     - Я не могу, - запротестовал Пурпурный.
     - Не можешь? А сам только что говорил, что будешь меня учить.
     - Нет, нет... Я имел в виду, что  научу  тебя  своей...  -  говорящее
устройство опять не смогло перевести  это  слово,  -  магии,  но  не  могу
обучить тебя своим летающим заклинаниям.
     Шуга покачал головой, уяснив сказанное.
     - Твое летающее устройство - это не магия?
     -  Наверно.  Она...  -  говорящее  устройство  опять  замкнулось,   -
...магия.
     Я почувствовал, что терпение Шуги истощилось.
     - Так ты собираешься научить меня летать или нет?
     - Да... но это твои потомки будут летать...
     - Тогда зачем мне это?
     - Я имел в виду, что твои дети и твои внуки.
     - У меня нет детей, - отрезал Шуга.
     - Да не  об  этом  я...  Я  подразумевал,  что  дети  и  внуки  твоих
соплеменников. Летающие  устройства  настолько  сложны,  что  уйдут  годы,
прежде чем его изучат и построят.
     - Так давай начнем, - потребовал Шуга нетерпеливо.
     - Но у нас ничего не получится, - запротестовал Пурпурный, -  до  тех
пор, пока ты не изучишь основы... магии.
     - Я уже знаю основы магии! - воскликнул Шуга. -  Учи  меня  летающему
заклинанию!
     - Да не могу я! - воскликнул  в  ответ  Пурпурный.  -  Это  для  тебя
слишком сложно.
     - Тогда почему ты сказал, что будешь учить, если  уже  не  будешь?  -
завопил Шуга, раскрасневшись.
     - Я не сказал, что не буду, - громыхнул Пурпурный, - я сказал, что не
могу!
     И тут Шуга вышел из себя.
     - Пусть у тебя будет множество безобразных дочерей,  -  начал  он.  -
Пусть паразиты от десяти тысяч грязных скотов заполнят твои штаны.  -  Его
голос поднялся до пугающей  высоты.  -  Чтоб  разлетелось  твое  гнездовое
дерево! Чтоб ты никогда не получил подарок, который тебе понравится!  Чтоб
бог грома ударил тебя в коленку!
     То были только эпитеты, ничего более, но в устах Шуги  и  этого  было
достаточно, чтобы побледнел даже я, невинный храбрый зритель.  Я  подумал,
не выпадут ли у меня волосы от присутствия при демонстрации такого гнева.
     Пурпурный сохранял спокойствие.  Я  позавидовал  его  мужеству  перед
лицом такой ярости.
     - Я уже говорил тебе, Шуга, что твоей магии я не боюсь. Я выше этого.
     Шуга набрал побольше воздуха.
     - Если ты не прекратишь, я буду вынужден использовать вот это!
     И Шуга вытащил из складок своей одежды куклу. По странным  пропорциям
и раскраске, я догадался, что кукла изображает  Пурпурного.  Но  Пурпурный
даже не вздрогнул, как сделал бы  это  любой  нормальный  человек  на  его
месте.
     - Используй, - согласился он, - иди и используй. Только не мешай  мне
работать.   Балансировка   вашей   всепланетной   экологической    системы
развивалась в инертном направлении. У животных развились  очень  необычные
железы внутренней секреции для контроля функций тела. Я таких ни  разу  не
встречал.
     Пурпурный опять  обратился  к  своим  устройствам,  движением  пальца
сделал что-то с одним из них - и целый участок восточного пастбища взлетел
вверх.
     Шуга в отчаянии  нахмурился.  Пурпурный  только  что  надругался  над
красивейшим  пастбищем  деревни,  одним  из  самых  замечательных  пастбищ
Ротна-Эйна - бога овец. Кто  знает,  каким  будет  вкус  у  баранины  этой
весной?
     И тут Пурпурный принялся собирать кусочки почвы  и  складывать  их  в
маленькие контейнеры. Он собирал помет!!! Да разве можно  одному  человеку
нарушать столько основных законов магии и уцелеть!!!  Законы  магии  очень
строги! Любой глупец каждый день может видеть их в действии - даже  я  был
знаком с ними - они управляли всем  миром  и  влияние  их  было  просто  и
очевидно.
     Я не удивился, когда Шуга с мрачной решимостью положил на траву куклу
и поджег ее. Я также не удивился, когда от куклы осталась  только  горстка
белого пепла, а Пурпурный так и не обратил на это внимания.
     Шуга  смотрел  на  него  в  ужасе.  Сама   беззаботность   Пурпурного
воспринималась в  крайней  степени  оскорблением.  Когда  мы  уходили,  он
копался внутри одного из своих щелкающих ящиков. Он даже не  заметил,  что
мы покинули его.





     Шуга пристально всматривался в небо, наморщив лоб. Оба Солнца  стояли
еще высоко - крупный красный диск и голубовато-белая точка. Голубое Солнце
стояло на краю красного, готовясь начать долгий путь по его лицу.
     - Дух Элкина, - бормотал Шуга, - я не могу воспользоваться  Солнцами,
их расположение непостоянно.  Остаются  только  Луны,  но  они  образовали
конфигурацию "Грязевая Вонючка". - Он швырнул через поляну огненный шар. -
Восьмилунная Грязевая Вонючка, - он подбоченился и закричал в небо:  -  За
что ты меня, Суале! За что? Что я сделал обидного,  что  ты  проклял  меня
таким неблагоприятным расположением Лун? Разве я не  клялся  служить  тебе
всю жизнь?
     Но ответа не последовало. Я  и  не  думал,  что  Шуга  ждет  его.  Он
вернулся к своим волшебным атрибутам.
     - Ну и ладно. Раз ты подсовываешь мне Вонючку, пусть  будет  Вонючка.
На, Лэнт, подержи-ка, - и он подтолкнул ко мне большой короб.
     Шуга рылся в своем  оборудовании,  не  переставая  что-то  бормотать.
Вокруг него выстроилась странная коллекция заклинающих устройств.
     - Для чего все это? - я указал на кучу.
     Шуга, казалось, не слышал моего вопроса, продолжая что-то прикидывать
в голове, потом принялся складывать приспособления назад в короб.
     - Так для чего все это? - повторил я.
     Шуга взглянул на меня.
     - Лэнт, ты глупец! Это, - он со  значением  приподнял  свой  груз,  -
чтобы доказать чужаку, что нельзя шутить с богами полного живота.
     - Мне страшно спрашивать, но все же, что это?
     - Заклинания... Тебе остается только подождать  и  вместе  с  другими
увидеть их действие.
     И он целеустремленно зашагал к лягушачьим прудам. Я поспешил за  ним.
Удивительно, как быстро способны  нести  Шугу  его  коротенькие  тоненькие
ножки.
     На возвышении над летающим гнездом уже собралась  возбужденная  толпа
жителей деревни. Когда появился Шуга, люди взволнованно зашептались - слух
о том, какое оскорбление нанес ему Пурпурный, разнесся быстро. Собравшиеся
напряглись от ожидания.
     Шуга игнорировал их присутствие.  Он  пробился  сквозь  беспорядочную
толпу и сердито направился к гнезду Пурпурного,  не  обращая  внимания  на
грязь, чавкающую у него под ногами и забрызгавшую край его накидки.
     Он трижды, не останавливаясь, обошел вокруг гнезда, осматривая его со
всех сторон.
     Мне было неясно, то ли он уже начал  заклинания,  то  ли  еще  только
прикидывал ситуацию. Какое-то время он простоял, разглядывая нижнюю  часть
гнезда, напоминая  художника,  погрузившегося  в  размышления  над  чистой
шкурой. Затем он быстро и  сосредоточенно  шагнул  вперед  и  куском  мела
быстро и решительно нарисовал на боку гнезда Пурпурного рогатый знак.
     Заинтересованный задумчивый шепот прошел по толпе.
     - Рогатый знак... рогатый знак!..
     Это  заклинание  должно  было  относиться  к  ведению  Ротна-Бэйра  -
овечьего  бога.  Собравшиеся  стали   деловито   обсуждать   происходящее.
Ротн-Бэйр не был особенно  могущественным,  но  особенно  раздражительным.
Большинство заклинаний Ротна-Бэйра  относились  к  плодородию  и  собранию
пищи. Мало что могло разгневать овечьего  бога,  но  уж  если  Ротна-Бэйра
что-то должно было вывести из себя, то Шуга должен был  знать  заклинание.
Толпа  гудела  от  любопытства.  Каждый  прикидывал,  какую  форму  примет
законченное заклинание.
     Шуга кончил рисовать. Бездумно стряхивая мел  с  рук,  он  подошел  к
топкому берегу реки. Затем принялся расхаживать взад и вперед вдоль  него,
что-то обдумывая. Неожиданно  обнаружил  то,  что  искал  и  как  раз  над
поверхностью воды. Попытался схватить искомое, погрузив руки  в  воду  без
малейшего всплеска. Когда он выпрямился, рукава накидки были мокрые,  а  в
руке  он  сжимал  коричневого  слизняка.  Немного  погодя  я  почувствовал
омерзительный запах грязевого вонючки.
     Запах достиг остальных и по толпе пронесся  шепот  одобрения.  Вражда
между Ротн-Бэйром - овечьим богом и Нильном - богом грязевых существ, была
хорошо известна даже непосвященным.  Очевидно,  Шуга  задумал  заклинание,
построенное на взаимной антипатии двух богов.
     Моя  догадка  оказалась  верной  -  я  гордился  своим   практическим
пониманием основных заговоров и законов магии.
     Грязевый вонючка был разрезан Шугой по брюху. Потом Шуга ловко извлек
вонючую железу, поместив ее в костяную чашку. Я узнал чашку, вырезанную  и
освященную  для  него  мной  самим.  Она  была   изготовлена   из   черепа
новорожденного ягненка и посвящена Ротн-Бэйру. Сейчас же он  осквернил  ее
самой отвратительной  частью  вонючки.  И,  несомненно,  привлек  внимание
овечьего бога.
     Он отставил чашку в сторону и вернулся к вонючке, лежащей в  болотной
луже, поднял его и умело отрезал голову, даже не вознеся  молитву  за  его
душу. Этим он осквернил ее смерть. И, несомненно, привлек внимание Нильна.
     Используя мочевой пузырь слизняка вместо чашки, он начал  изготовлять
зелье из растертой  кости,  экстракты  голода,  сушеной  овечьей  крови  и
некоторых других  компонентов,  которые  я  не  мог  определить  с  такого
расстояния. Я подозревал, что все они были предназначены для  того,  чтобы
вызвать дух Нильна, хотя еще не совсем ясно, каким образом.
     Шуга осмотрел гнездо сумасшедшего волшебника со стороны, обращенной к
реке, а затем принялся широкими полосами наносить водяное зелье на  черный
бок гнезда, рисуя решетку из одиннадцати полос.
     Эта часть заклинания должна была разгневать  Нильна.  Шуга  осквернил
грязевое существо для того, чтобы прославить величие Ротн-Бэйра -  рогатый
знак, изображенный на противоположной стороне гнезда.
     Он вернулся к костяной чаше с вонючей железой слизняка  и  с  помощью
большой кости растер железу в дурно пахнущую  пасту.  Затем  смешал  ее  с
овечьей кровью, порченной водой и зеленоватым порошком из своего ранца.  Я
узнал порошок - это был экстракт  страха,  обычно  используемый  там,  где
желательно могущественное заклинание. Его получали из раздробленных  копыт
животных. Надо было пожертвовать шесть овец, чтобы получить его  небольшое
количество, которое Шуга добавил  сейчас  к  своему  зелью.  Нагнувшись  к
нижней части гнезда, Шуга начал изображать знакомый символ поверх мелового
рисунка рогатого знака. Это был знак Нильна - диагональная полоса с  двумя
пустыми кругами с каждого края.
     Толпа  оценивающе   затаила   дыхание.   Присутствовать   при   таком
оригинальном нанесении  заклинания  доставляло  истинное  наслаждение.  Не
удивительно, что его прозвали Шуга-Высокий.  Ротн-Бэйр  не  мог  позволить
долго просуществовать подобному ужасному оскорблению своих овец. И Нильн -
бог грязевых существ -  недолго  будет  благодушествовать,  если  грязевые
вонючки будут приноситься в жертву Ротн-Бэйру.
     Вражда двух богов проявлялась всякий раз, когда овец  гнали  к  воде.
Овцы неаккуратны и неуклюжи.  Когда  они  толпятся  на  берегу,  то  давят
множество лягушек, змей, ящериц,  хамелеонов  и  прочих  амфибий,  которые
живут в грязи. В то же время многие из  наиболее  опасных  живых  существ,
ядовитых и клыкастых со злобой нападают  на  овец,  раня  им  ноги,  портя
шерсть, заражая паразитами, награждая гноящимися язвами, оставляя кровавые
следы от сердитых укусов и царапин.
     Два бога ненавидели друг друга и в своих разнообразных воплощениях  -
таких как овцы и грязевые существа - не жалели сил, чтобы уничтожить  друг
друга при первой же возможности.
     Сейчас же Шуга нарисовал оскорбления обоим на одном и том же  гнезде.
Он осквернил воплощения каждого из них для того, чтобы прославить  величие
другого. Если Пурпурный немедленно не принесет возмещение,  то  пострадает
от ярости обоих богов одновременно.
     Пурпурный  заявил,  что  он  в  богов  не  верит.   Он   отрицал   их
существование. Он отрицал их власть. Он утверждал, что выше магии Шуги.
     Я  надеялся,  что  вернется  он  вовремя,  чтобы   увидеть   действие
заклинания.
     Я пошел с Шугой вниз к реке и помог ему в  ритуальном  очищении.  Ему
было необходимо очиститься от следов проступка против обоих  богов,  иначе
он пострадал бы  от  собственного  проклятия.  Боги  иногда  близоруки.  Я
окропил его  шестью  различными  маслами,  прежде  чем  позволил  хотя  бы
вступить в реку (неразумно обидеть Филфо-Мара - речного бога).
     Мы  не  успели  кончить  с  очищением,  как  услышали,  что  действие
проклятия началось. До нас донеслись слитные крики толпы  и  смутный  гул.
Шуга завернулся в накидку и поспешил на холм. Я возбужденно последовал  за
ним.





     Мы добрались до гребня холма вовремя, чтобы увидеть свирепого барана,
яростно бодающего гнездо Пурпурного. Набежало еще несколько баранов и тоже
ринулись в атаку на черный шар. Гнев их был  в  основном  сосредоточен  на
оскверненном знаке  Ротн-Бэйра.  Казалось,  их  раздражало  само  вещество
символа. Запах грязевого вонючки достаточно могуществен,  чтобы  разъярить
любого.
     Тяжело дыша, с покрасневшими глазами, бараны сталкивались,  пихались,
даже били в бешенстве друг друга лбами, только чтобы атаковать ненавистный
символ, нанесенный на боку летающего гнезда. При каждом их ударе ужасающий
гул эхом разносился по холмам.
     И каждый удар сопровождался громким весельем толпы. Я ожидал,  что  в
любой момент кто-нибудь из баранов проломится сквозь стенку этого мрачного
жилища - но нет, эти стенки оказались крепче, чем  я  предполагал.  Каждый
раз, когда баран ударял в него, гнездо,  казалось,  на  мгновение  немного
приподнималось в грязи и тут же опускалось в нее -  это  был  единственный
эффект,   который   я   мог   наблюдать.   Блея   от   бешенства,   бараны
неистовствовали, нападая на оскорбительный  рисунок  -  они  являли  собой
живое воплощение гнева Ротна-Бэйра. Снова и снова бросались они на тусклую
черную поверхность.
     Старый Харт, вожак, сбил себе оба рога (они сами  по  себе  священные
атрибуты, и я скорбел, оплакивая потерю). Несколько  других  баранов  тоже
пострадали. Их глаза налились кровью от ярости, ноздри широко раздувались,
дыхание вырывалось горячими  выхлопами  пара,  звуки  блеяния  и  фырканья
наполняли воздух. Пар поднимался от тел, копыта шлепали по грязи,  сминали
траву и грязь в сплошную жижу.
     Некоторые бараны уже хромали и, пока мы  наблюдали,  одно  из  старых
животных  поскользнулось  и  покатилось  по  грязи,  столкнулось  с  двумя
другими, свалило  их.  Все  трое  оказались  под  ничего  не  разбиравшими
копытами других баранов. К сердитому фырканью прибавилось  хрюканье  боли,
шум падения и глухой гул, который раскатывался по склону каждый раз, когда
на стенку гнезда Пурпурного падали удары.  Сила  и  выносливость  животных
превосходила все мыслимое, они продолжали карабкаться друг на друга, бодая
оскорбительное заклинание.
     При каждой новой атаке  гнездо  приподнималось  от  земли  и  грозило
соскользнуть вниз по склону,  и  каждый  раз  помедлив,  оседало  назад  и
выдавливало себе из грязи колыбель. Несколько раз оно придавливало изгибом
стенки зазевавшихся животных.
     Я чувствовал, как во мне  вздымается  волна  возбуждения  -  в  любой
момент гнездо Пурпурного должно было завалиться на бок.
     И тут  внезапно  три  барана  одновременно  ударили  в  гнездо.  Оно,
казалось, подпрыгнуло в воздух. В тот момент, когда  оно  приподнялось  из
своего углубления, в него ударил еще один  баран,  как  бы  продолжая  это
движение. С громким влажным хлюпаньем гнездо  вдруг  заскользило  вниз  по
склону. Разъяренные бараны ринулись за  ним,  бодая  всю  дорогу,  забивая
грязь копытами - через все тщательно террасированные лягушачьи садки  Лига
прошел длинный глубокий шрам. Я вопил от восторга вместе со всеми.
     Огромный черный шар врезался в реку с громким чмоканьем и брызгами, у
жителей деревни вырвался истошный крик восхищения.
     Молчал только я - ужасающее гнездо ни на сколько  не  отклонилось  от
своего правильного вертикального  положения.  Заметил  ли  это  Шуга?  Его
хмурость и озадаченность были не меньше моих.
     Но гнездо находилось в реке! Бараны, увязая  в  грязи,  скользили  по
склону, уничтожая то, что  еще  уцелело  от  лягушачьих  прудов,  настигая
противника. Чуть ли не весело, они бросились в  воду,  продолжая  наносить
удары по жилищу Пурпурного.
     Часть из них толпились на берегу,  меся  грязь.  Грязевые  вонючки  и
саламандры в панике копошились под их копытами, к кровавым пятнам на боках
обезумевших  животных  добавились  новые  оттенки.  Раздавленные  грязевые
вонючки смешивались с овечьей кровью.  Невыносимый  запах  настиг  нас  на
вершине холма вместе с истерическим блеянием и хлопками.
     Теперь черное гнездо оказалось в пределах досягаемости  Нильна.  Пока
только Ротн-Бэйр имел возможность  отомстить  за  оскорбление.  Сейчас  же
берега вскипели, точно живые, когда саламандры, ящерицы,  крабы,  ядовитые
змеи и прочие речные создания начали выбираться из грязи  и  темноты.  Они
копошились на взбаламученной поверхности и атаковали все,  что  двигалось,
но чаще - баранов.
     Бараны продолжали заниматься гнездом, безразличные к обитателям  ила,
запутавшимся в их шерсти, свисающих с боков, бьющим по ногам. Их  когда-то
округлые, а теперь изодранные и исцарапанные бока были испещрены  красными
пятнами, и широкими полосами ила  от  грязной  речной  воды.  Это  зрелище
внушало  благоговение  -  овцы  и  речные   создания,   вместе   атакующие
неподвижную черную сферу.
     Жители деревни выстроились  на  гребне  холма  и  радостными  криками
приветствовали неистовую  активность  внизу.  Один-два  пастуха  похрабрее
попытались было спуститься вниз, к реке, но щелканье клешней крабов быстро
прогнало их наверх.
     Бараны теперь двигались медленнее, но  все  же  продолжали  тесниться
вокруг жилища Пурпурного, все еще продолжая толкать его, вскарабкиваясь на
тела упавших  товарищей.  Вода  стала  розовой.  По  берегам  реки  кишели
рассерженные грязевые вонючки. Это было зрелище,  достойное  богов.  Толпа
продолжала дико веселиться и даже начала распевать хвалебные гимны в честь
Шуги. Заводилой был Пилг Крикун.
     Гнев баранов начал утихать. Некоторые уже взбирались наверх,  скользя
и шлепаясь в свою собственную  кровь,  съезжая  назад  по  илистой  почве.
Два-три барана ушли под воду и больше не показывались.
     Грязевые создания тоже начали успокаиваться  -  и  пастухи,  соблюдая
осторожность, осмелились  спуститься  вниз,  чтобы  позаботиться  о  своем
израненном стаде.
     - Красивое заклинание, Шуга, - поздравил я его. -  Красивое  и  такое
сильное.
     И действительно, по мере того, как взбаламученная  пена  реки  начала
спадать, открывая всю степень разорения, некоторые из жителей начали  даже
ворчать, что возможно, заклинание действительно было слишком сильным. Один
из членов Гильдии Советников проворчал:
     - Только поглядите на эти  разрушения!  Это  заклинание  должно  быть
запрещено!
     - Запретить и оставить нас беззащитными перед врагами? - возразил я.
     - Ну, - поправился он, - наверно надо удерживать Шугу от того,  чтобы
он использовал его против друзей. Он может  применять  это  только  против
чужаков.
     Я кивнул, соглашаясь.
     На  истоптанной  грязи  склона  лежало  мертвыми,  по  крайней  мере,
одиннадцать наших овец, грязевые существа беспорядочно  копошились  на  их
неподвижных или все еще вздымающихся боках. Четыре барана были втоптаны  в
землю, другие, подальше, лежали с повернутыми под  неестественными  углами
головами - они сломали себе шею,  бодая  гнездо  Пурпурного.  Три  тела  с
открытыми ртами лежали под водой. У уцелевшей части стада на боках и ногах
виднелись  многочисленные  следы  укусов  грязевых  вонючек.   Несомненно,
большинство из этих укусов позднее станут гноящимися ранами, и  еще  много
баранов умрет по прошествии некоторого времени.
     Обитатели ила будут злобствовать еще  несколько  дней.  Будет  опасно
купаться и, вероятно, овцы еще долго не посмеют  вернуться  к  реке  и  их
придется водить на водопой к горным  ручьям.  Лягушачьи  садки  уничтожены
полностью, их предстоит еще восстанавливать где-то в другом месте.
     Анг, обозрев свой испоганенный  склон,  сердито  стонал  и  заламывал
руки. И наконец, гнездо сумасшедшего волшебника перегородило  реку.  Вода,
встречая препятствие, перехлестывала через южный берег бурным потоком. Она
уже прокладывала себе новое русло.
     Но какое это имело  значение.  Невелика  цена  за  ущерб,  нанесенный
чужаку. Принимая во внимание грандиозность задачи, потери  были  невелики.
Мы могли гордиться Шугой. Тогда почему вдруг стало так тихо?  Я  посмотрел
налево и увидел Пурпурного, стоящего на гребне холма.





     Он стоял там, а вокруг парили  его  устройства.  Все  внимание  толпы
переключилось на него. Пурпурный стоял, уперев руки в  бедра  и  задумчиво
смотрел вниз, на свое гнездо. Как долго он уже там?
     - Очаровательно, - произнес Пурпурный и начал  быстро  спускаться  по
склону. Его устройства запорхали  следом.  Гнездо  торчало  посреди  реки,
похожее на огромное яйцо. Сильный  водяной  поток  огибал  выпуклые  бока,
гневно рассыпая брызги вверх и  на  утоптанный  берег.  Свирепые  грязевые
существа  пытались  вскарабкаться  на  его  тусклую  черную   поверхность,
решительно  добираясь  до   знаков   заклинания.   Комья   грязи,   клочья
окровавленного меха смазали его края, но магические рисунки Шуги все равно
были видны, словно  он  выгравировал  их  на  поверхности.  Гнездо  стояло
непоколебимо, надменно  нацеливаясь  носом  вертикально  вверх.  Меня  это
насторожило. Я  искал  глазами  вмятины  на  стенках  поверженного  гнезда
чужака. Они определенно должны были остаться  от  бараньих  рогов,  но  не
обнаружил ничего.
     Пурпурный зашагал по склону прямо вниз к воде. Ни  комочка  грязи  не
прилипало к его необычным сапогам, в отличие от нас с  Шугой.  Мы  были  в
грязи по бедра. Несколько грязевых вонючек напали на волшебника, когда  он
вошел в воду. Пурпурный не обратил на них внимания. А твари, казалось,  не
могли вцепиться ему в ноги. Он остановился под выпуклостью  гнезда,  и  мы
ожидали, что он сейчас разразится криками ярости.
     Но как ни в чем не  бывало,  Пурпурный  начал  коротким  инструментом
осторожно  соскабливать  кусочки  заклинания  Шуги  и  складывать   их   в
прозрачные  мешочки.  Его   безумное   говорящее   устройство   продолжало
передавать его ворчание:
     - Очаровательно... сила этих желез секреции,  контролирующая  функции
тела, такова, что я ни с чем подобным раньше  не  сталкивался.  Интересно,
возможно ли этот эффект воспроизвести искусственно?
     Дважды он принюхивался к тому, что соскребал и  дважды  ронял  слово,
которое говорящее устройства не  могло  перевести.  Когда  он  кончил,  то
окунул руки в воду, чтобы смыть их, ненароком  обидев  Филфо-Мара,  обычно
доброго речного бога.
     Пурпурный вернулся к овальной двери своего гнезда. Оно шло вровень  с
выпуклой стенкой, но было обведено оранжевой  краской,  чтобы  сделать  ее
заметной. Он надавил на квадратную выпуклость, дверь скользнула в сторону,
и он исчез внутри гнезда.
     Мы ждали. Останется ли он в своем гнезде и будет жить  посреди  нашей
реки?
     Внезапно летающее гнездо зажужжало и поднялось футов  на  двадцать  в
воздух. Я завопил вместе со всеми - бессильный крик ярости. Гнездо в  одно
мгновение  превратилось  из  черного  в  серебряное,  должно  быть   стало
невероятно скользким, так как все частицы грязи, кровавые ошметки, остатки
заклинаний Шуги начали стекать с его  поверхности  вниз,  и  комком  грязи
шлепнулись обратно в реку.
     Гнездо вновь стало черным. Оно горизонтально полетело  над  землей  и
мягко приземлилось - на несколько ярдов западнее места, на котором  стояло
час назад. Только теперь  оно  возвышалось  на  краю  участка  истоптанной
грязи,  на  которой  бараны  и  грязевые  существа  сражались,  чтобы  его
уничтожить.
     Я увидел, как Шуга сел  там  же,  где  стоял.  Я  испугался  за  свою
деревню, за нормальное психическое состояние Шуги и свое собственное. Если
уж Шуга не сумел нас защитить от сумасшедшего волшебника,  значит  все  мы
обречены.
     Жители деревни  сердито  заворчали,  когда  из  своего  гнезда  вновь
появился Пурпурный. Он нахмурился и спросил:
     - Интересно, что вас так разозлило?
     И в этот момент кто-то метнул в него копье.
     Я не в силах был обвинить парня. Дикие слова, никакие звуки не  могли
лучше ответить волшебнику.
     Юнец, озлобленный до потери рассудка, швырнул свое костяное  копье  в
спину чужаку - без благословения!
     Оно тяжело ударило Пурпурного и отскочило, не  вонзившись.  Пурпурный
опрокинулся, но не как человек,  а  на  манер  статуи.  У  меня  создалось
странное впечатление, что на какое-то неуловимое мгновение Пурпурный  стал
твердым как камень.
     Но это мгновение прошло. Волшебник тут же  вскочил  на  ноги.  Копье,
разумеется, не причинило ему никакого вреда. Никто не должен  нападать  на
волшебников  с  неблагословленным  копьем.  Теперь  мальчишке   предстояло
предстать перед Гильдией Советников. Если, разумеется, деревня доживет  до
того времени.





     Светила поднялись одновременно, голубое Солнце вырисовывалось  внутри
огромного, с лохматыми краями малинового диска.
     Я проснулся в полдень. Эвакуация уже шла своим чередом.  Мои  жены  и
дети успели упаковать уже почти  все,  хотя  боязнь  потревожить  мой  сон
сковывала  их.  Но,  хотя  под  моим  присмотром  и  при   соответствующей
дисциплине, упаковка пошла быстрее, мы  оказались  чуть  ли  не  последней
семьей, покидающей деревню.
     Диск красного Солнца уже низко повис над горами, когда  я  отстал  от
процессии своих жен, задержавшись возле гнезда Шуги.
     Шуга выглядел усталым, но,  удивительно,  глаза  его  были  живыми  и
веселыми, а пальцы двигались будто сами  по  себе,  завязывая  на  кожаном
ремешке магические узлы. Я достаточно хорошо знал его, чтобы не приставать
с разговорами, когда он был весь сосредоточен на дуэли.
     Хотя никакого официального заявления Пурпурный и  не  делал,  но  это
была уже дуэль. Возможно, Пурпурный надеялся, что если дуэль до сих пор  и
не объявлена, то Шуга так и будет мирно посиживать и позволять  ему  вести
похожие на дуэль действия.
     Но я-то хорошо  знал  Шугу.  Яростный  жар,  горящий  в  его  глазах,
подтверждал то, о чем я и остальные жители деревни уже догадывались.  Шуга
не успокоится, пока в  деревне,  без  сомнения,  не  будет  только  одного
волшебника.
     Я поспешил за женами. С таким грузом нам придется идти даже ночью.  Я
даже снял путы с женщин, чтобы они смогли двигаться побыстрее - не  стоило
недооценивать серьезность положения.
     К тому времени, когда над головой повисли Луны, мы добрались до цели.
Большинство семей разместилось на террасах,  вытянувшихся  вдоль  длинного
покатого склона, нависающего над  рекой  и  рощей  домашних  деревьев,  на
которых находилась наша деревня.
     Лагерь предоставлял собой беспорядочное сборище  навесов  и  палаток,
дымных костров и кричащих женщин, толчею мужчин и мальчишек. Навозные жуки
уже деловито копошились под  ногами:  прежде  чем  успели  выбрать  место,
многие из моих отпрысков уже растворились в темноте и суматохе.
     Хотя ночь давно настала,  спали  немногие.  Феерический  лунный  свет
создавал сумрак ни красный и не  голубой,  а  прозрачно-серый  -  странное
полуреальное время, ожидание следующего шага дуэли. Лагерь наполняло почти
что радостное оживление.
     Откуда-то из-за стойбища холостяков доносилась перебранка  игроков  в
кости и отдельные победоносные крики, когда кому-то из играющих  удавалось
выиграть кон. Чтобы удовлетворить низшие классы, многого не требуется.





     А утром нас поджидал неприятный сюрприз.
     Мы с Хинком стояли на краю лагеря, глядя со склона вниз на деревню, и
обсуждали предстоящую дуэль, когда услышали неясный далекий хлопок - точно
Элкин откашлялся.
     - Погляди, - сказал Хинк. - Шуга уже начал.
     - Нет, - покачал я головой, - думаю, он только разогревается.  Похоже
на подготовительное заклинание, или что-то в этом духе,  попытка  привлечь
внимание богов.
     - Достаточно энергичное привлечение внимания, - ответил Хинк.
     Я кивнул.
     - Дуэль будет неистовая. Я думаю, не пора ли нам двигаться дальше?
     - Если мы еще не выбрались из опасной зоны, уважаемый Лэнт, то у  нас
уже не осталось времени, чтобы уйти, - проговорил Хинк. - Даже бегом, даже
под угрозой смерти. И даже если ты и прав, нам не уговорить остальных. Они
слишком устали.
     Он, конечно, был прав, но прежде чем я успел ответить,  нас  отвлекла
толпа женщин, истерически несущихся по лагерю со всей  скоростью,  которую
позволяли им спутанные ноги. Они выкрикивали имя Пурпурного.
     Я перехватил их и ударом кулака призвал к порядку свою третью жену.
     - Что с вами случилось? - потребовал я ответа.
     - Сумасшедший волшебник! - заголосила она. - Он надумал заговорить  с
женщинами!
     - Сумасшедший волшебник здесь?!
     Она испуганно закивала.
     - Он перенес свое гнездо  к  источнику,  в  котором  мы  моемся...  и
пробовал с нами говорить. Он хотел знать, почему мы ушли.
     Может ли мужчина так не уважать себя? Заговорить с женщинами! Даже от
ненормального волшебника такого трудно было  ожидать.  Я  пробился  сквозь
нервозно кружащуюся  толпу  женщин,  мужчин,  расспрашивающих  своих  жен,
отпрысков, требующих внимания. Пока я добирался  до  ручья,  некоторые  из
мужчин разузнали  в  чем  дело  и  присоединились  ко  мне.  Они  тревожно
перешептывались. Пилг громко причитал:
     - Не убежать нам! Дуэль следует за нами. Увы! Увы!
     Все осталось так, как и  говорили  женщины.  Пурпурный  перенес  свое
гнездо на новое место,  как  раз  за  лагерем,  возле  источника,  который
женщины выбрали себе для умывания. Огромное черное яйцо  стояло  закрытым,
волшебника нигде не было видно.
     Мужчины (кроме меня и Хинка) выжидали ровно столько, чтобы убедиться,
что женщины говорили правду. Затем они развернулись и умчались в лагерь.
     Хинк  и  я  обменялись  безмолвными   взглядами.   Почему   Пурпурный
последовал за нами? Может быть он бежит от  дуэли?  Я  никогда  ни  о  чем
похожем раньше не слышал. Что ему понадобилось от жителей деревни?
     Я осторожно обошел гнездо. Оно было таким же, как  и  в  ту  страшную
ночь, когда я впервые увидел его. Я подкрался поближе. На  земле  остались
неглубокие отпечатки от странных сапог Пурпурного. Но где же он сам?
     Неожиданно раздался все тот же громыхающий голос:
     - Лэнт! Как раз ты-то мне и нужен!
     Для Хинка это было уже слишком.  Он  повернулся  и  умчался  вниз  по
склону, вслед за остальными. Я очень хотел присоединиться к остальным,  но
и очень хотел выяснить, что же замышляет волшебник.
     Дверь гнезда скользнула в сторону и показался  Пурпурный.  Чудная,  с
брюшком фигура казалась неспокойной, на голом лице -  пугающая  усмешка...
Он  направлялся  ко  мне,  словно  я  был  его  старым  другом.  Говорящее
устройство плыло следом.
     - Лэнт, - сказал он, подойдя ближе.  -  Может  быть  ты  мне  сможешь
объяснить, почему вы перенесли деревню? То место было намного приятнее.
     Я с любопытством поглядел на него. Может ли быть, чтобы он не знал  о
дуэли? Можно ли быть таким наивным? Ну  что  же,  так  даже  лучше  -  его
неведение пойдет на пользу Шуге. Я определенно не должен ничего  объяснять
ему. Какое дело обыкновенному смертному до дел волшебников. Не хочу  я  ни
во что впутываться. Поэтому я только кивнул:
     - Да, то место было лучше.
     - Тогда почему же вы там не остались?
     - Мы надеемся вскоре вернуться, - ответил я. - После соединения.
     Я указал на Солнце, где одно наложилось на другое. Голубоватая  точка
Оуэлса пристроилась у нижнего края малинового диска Вирна.
     - О, да, - согласился Пурпурный, - очень впечатляюще.
     Он обернулся и восхищенно уставился на землю позади себя.
     - И к тому же это делает такими красивыми тени!
     - Очень красивыми... - я  замолчал,  не  закончив  фразы.  Тени  были
черными и голубыми, каждая с кровавой  каймой:  постоянное  напоминание  о
времени ужаса, нависшего над ними. Или  человек  этот  бесстрашный...  или
глупый. Я промолчал.
     - Очень красиво, -  повторил  Пурпурный.  -  Прямо-таки  изумительно.
Ладно, я останусь здесь с тобой и твоими людьми. Если я  могу  чем-то  вам
помочь...
     Все внутри меня сжалось и умерло.
     - Ты... ты собираешься остаться здесь?
     - Да, думаю, что так. И вернусь в деревню, когда вы все вернетесь.  А
пока воспользуюсь случаем потратить денек-другой  на  исследование  горных
районов.
     - О! - произнес я.
     Тут он,  казалось,  потерял  ко  мне  всякий  интерес,  повернулся  и
направился  к  своему  гнезду.  Я  подождал,  чтобы  посмотреть,  как   он
заставляет дверь сдвигаться в сторону.
     Меня это озадачило с тех пор, как я впервые увидел его, проделывающим
этот фокус. Это была серия ударов по стенке гнезда.  Он  выстукивал  их  в
быстром и четком ритме.
     Я предполагал, что серия ударов является своего рода заклинанием  для
того, чтобы дверь открылась, но все происходило для меня  слишком  быстро,
чтобы запомнить последовательность.
     Пурпурный вошел внутрь, дверь закрылась, и он исчез.
     Я угнетенно поспешил обратно в лагерь, точнее в то, что еще  осталось
от лагеря.
     Жители покидали свои самодельные домики, готовясь спасаться бегством.
Мужчины поспешно паковали походные ранцы, женщины сзывали малышей. В толпе
возбужденно  сновали  дети  и  собаки,  поднимая  пыль,  сшибая  цыплят  и
жуков-мусорщиков.
     Охваченные паникой семьи уже двинулись по террасе, по склонам,  вниз,
в стороны, куда угодно, лишь  бы  подальше  от  Пурпурного,  ненормального
волшебника, который принес с собой столько несчастий. Мои собственные жены
стояли и нервничали поджидая меня.  Первая  и  вторая  пытались  успокоить
третью, которая едва владела собой.
     - Он хотел говорить со мной! Он хотел говорить со мной!
     - Это не твоя вина, - сказал я ей. - Я не стану  тебя  наказывать  за
это прегрешение. Ты правильно сделала, что убежала.
     Мои слова оказали  немедленный  успокаивающий  эффект  на  испуганную
женщину, быстрее чем все уговоры и поглаживания двух других жен,  еще  раз
доказав, что только мужчина может справиться с необычной ситуацией.
     - Поднимайте тюки, - приказал я. - Пора отправляться.
     - Уже идти? - переспросила одна из них. - Но мы ведь только пришли.
     - Нам нужно снова уходить, - заявил я. - Прежде чем это  место  будет
проклято. Скотские манеры безумного волшебника заслонили от тебя подлинную
опасность. Шуга последует за Пурпурным сюда. А теперь поднимайте тюки, или
я побью вас троих.
     Жены выполнили все, что было им приказано, но не без слабого  ропота.
Даже когда я решился  снять  с  их  путы,  чтобы  ускорить  движение,  они
продолжали слабо ворчать - и не без причин.  Пурпурный  легко  и  бездумно
перечеркнул все наши усилия всего лишь несколькими мгновениями полета.
     За какой-то час лагерь опустел. Когда  мы  спускались  с  холма,  мне
показалось, что я вижу Пурпурного, бродящего как неприкаянная  душа  среди
брошенных навесов.





     Мы оказались единственной семьей, вернувшейся в деревню. Куда убежали
остальные, я не знал. Вероятно, южнее, за пределы района. Должно быть  они
потеряли всякое желание поглядеть на дуэль, даже на расстоянии. Теперь они
старались просто спасти свою шкуру.
     В блекнувшем дневном  свете  мы  осторожно  приближались  к  деревне.
Голубое Солнце исчезло за краем мира, осталась  лишь  округлая  выпуклость
красного. От его света как бы наполнялся  огнем  туман,  поднимавшийся  от
дальних болот. Словно вся западная сторона мира воспламенилась. Я чуть  ли
не ощущал запах горелого в воздухе, запах несчастья в  вечернем  свете.  Я
оставил жен возле гнезда - гнезда, к которому, как я думал, мы  больше  не
вернемся - и направился к гнезду Шуги. Я нес с собой сверток  с  едой  для
него - пожалуй что последней  его  едой.  Идя  по  деревне  я  мог  видеть
многочисленные следы его заклинаний.  Некоторые  из  наших  величественных
домашних деревьев тут и там лежали  на  боку,  точно  вырванные  из  земли
громадной силой. Другие,  казалось,  высохли  и  умерли  прямо  на  месте.
Повсюду  на  земле  валялись  гнезда  с  расколотыми   стенками.   Исчезли
животные-мусорщики, не слышно было ночных птиц. Деревня была  пуста,  если
не считать конечно меня, моих жен и, естественно, Шуги. Деревня вымерла.
     Даже если Шуга выиграет дуэль, то в эту деревню  вернуться  никто  не
сможет, или  не  захочет.  Ее  стабильность,  надежность  оказалась  почти
уничтоженной.
     Все вокруг было безмолвным и угнетающим. Когда  я  подошел  к  гнезду
Шуги, под ногами заскрипела мертвая трава. Я осторожно постучал по стенке.
     Когда Шуга появился, я онемел от изумления и ужаса. Шуга стал серым и
изможденным, под глазами появились новые круги,  а  кожа  была  расцвечена
красными  пятнами,  словно  он  оказался  близко  от  своего  собственного
проклятия.
     Но еще больше меня испугало то, что Шуга обрил свою шерсть. Теперь он
был совершенно голым и безволосым - страшная карикатура  на  свихнувшегося
волшебника.
     Шуга приветствовал меня слабой улыбкой, благодаря за  появление.  То,
что в ночь перед дуэлью жители деревни накрывают стол для своего колдуна -
было традицией. Но все остальные разбежались, и поэтому этот долг  пал  на
меня одного.
     Я стоял молча, ждал и прислуживал ему, реагируя на  каждый  жест  или
желание. Пищи было много, все самое лучшее, что  мне  удалось  приготовить
при таких обстоятельствах.  Шуга,  казалось,  ничего  не  замечал.  Он  ел
неторопливо, смакуя каждый кусок. Выглядел он  усталым,  руки  подрагивали
при каждом движении. Но он ел добродушно.
     Когда он отложил костяную палочку для пищи, Солнце давно скрылось  на
западе. Луны еще не появлялись. Шуга двигался медленно, но было ли  в  том
повинно истощение или ситуация, определить не представлялось возможным.
     - Где остальные? - спросил он.
     - Сбежали.
     Я объяснил, что случилось. Шуга слушал внимательно, порой  выхватывая
приглянувшийся ему кусок из стоящей перед ним чаши.
     - Я не ожидал, что чужак  переедет,  -  пробормотал  он.  -  Поступок
плохой, но умный. Теперь мне придется изменить  заклинания,  чтобы  учесть
этот новый фактор. Ты сказал, что он попытался заговорить с женщинами? - И
он впился зубами во фрукт.
     Я кивнул.
     - С моей третьей женой.
     - Тьфу! - Шуга с отвращением выплюнул семена. - У человека нет вкуса.
Если мужчина падает так низко, чтобы заговорить с женщиной, он мог бы,  по
крайней мере, выбрать женщину достойного противника.
     - У тебя нет женщин, - напомнил я ему.
     - И все-таки этим он нанес мне оскорбление, - не сдавался Шуга.
     - Возможно, он знал кое-кого получше. Но  помнишь,  он  говорил,  что
обычаи его родины сильно отличаются от наших.
     - Невежество могло бы оправдать его плохие манеры, - проворчал  Шуга,
- но только безумием  можно  объяснить  его  прегрешения  против  здравого
смысла.
     - Говорят, безумец обладает силой десятерых.
     Шуга посмотрел на меня.
     - Я знаю, что так говорят. Я и сам много раз так говорил.
     Мы посидели молча. Немного погодя я спросил:
     - Как ты думаешь, что будет завтра?
     - Будет дуэль. Один победит, другой проиграет.
     - Но кто? - настаивал я.
     - Если бы можно было наверняка сказать, кто из  волшебников  победит,
не было бы необходимости в дуэлях.
     Мы опять посидели молча. Впервые Шуга упомянул  о  дуэли  с  каким-то
привкусом сомнения.  Раньше  он  всегда  высказывал  уверенность  в  своих
способностях и скептически относился к могуществу Пурпурного.  Было  ясно,
что дуэль начала оказывать свое влияние еще до того, как было  произнесено
первое проклятие.
     - Лэнт, - неожиданно произнес Шуга, - мне потребуется твоя помощь.
     Я удивленно уставился на него.
     - Моя?! Но я не ничего не смыслю в магии. Ты сам говорил мне,  что  я
глупец,  несчетное  количество  раз.  Мудро  ли  рисковать  таким   важным
начинанием из-за участия...
     - Прекрати, Лэнт! - сказал он мягко. Я замолчал. - Все, что  от  тебя
потребуется, это помочь перенести волшебное оборудование наверх, к  гнезду
Пурпурного. Нам потребуется два велосипеда, или  вьючное  животное.  Я  не
могу перенести все сам.
     Я облегченно вздохнул.
     - О, конечно, в таком случае...
     Меньше чем через час мы пустились в дорогу.





     До расположения лагеря мы  добрались  почти  на  рассвете.  Брошенные
насесты и укрытия стояли пустыми, напоминая ночью страшный город  мертвых.
Я заметил, что дрожу.
     Мы молча проехали через него и остановились на склоне, как раз  возле
источника. Было слышно, как он беззаботно журчит в темноте.
     Стараясь двигаться по возможности тихо, мы пробрались к краю холма. Я
затаил дыхание, пока мы не взобрались выше,  и  только  тогда  вздохнул  с
облегчением. Да, гнездо было на месте.
     Я подумал, что заплакал бы  горькими  слезами,  если  бы  оно  оттуда
исчезло. Я был бы уверен, что это убило бы Шугу. Потрясение от  того,  что
враг таким манером сбежал от него, от крушения его планов, было бы слишком
велико.
     Мы прокрались назад в покинутый лагерь, чтобы там дождаться рассвета.
Мне очень хотелось спать, но Шуга дал мне зелье для бодрости, чтобы ему не
было  скучно  в  одиночестве,  как  сказал  он.  После  этого   он   начал
раскладывать свое оборудование, сортируя его.
     - Если бы только я мог захватить  его  врасплох,  -  пробормотал  он,
прекратив смазывать металлический нож. - Если бы существовал  какой-нибудь
способ отвлечь его подальше от гнезда...
     - Это ни к чему, - выпалил я, - он, вероятнее всего, и сам уйдет.  Он
снова начал свои опыты. Он сам это сказал,  когда  я  с  ним  говорил.  Он
намерен исследовать гряду гор.
     - Хм, - произнес Шуга, - это удача. Надеюсь, он  намерен  исследовать
гору таким же способом, как и деревню, когда ушел из гнезда чуть ли не  на
целый день.
     - А почему бы и нет? да и что случится, если он вернется раньше,  чем
будет наложено проклятие?
     Будем надеяться, что не вернется.
     - А ты что-нибудь сделать сможешь?
     Шуга помедлил, немного подумал, потом начал шарить в своем ранце.
     Достал небольшой мешочек с порошком и пучком каких-то трав.
     - Иди и рассей эту пыль вокруг гнезда. Это  очень  мелкая  пыль,  она
будет плавать в воздухе часами.  Если  он  надышится  ею,  то  почувствует
неистребимое желание чего-нибудь добиться, и он не вернется  до  тех  пор,
пока его желание не будет удовлетворено.
     - А как же я?
     - Для этого трава и предназначена. Когда  закончишь  с  порошком,  то
возьми половину травы и жуй как следует. Когда во рту  станет  горько,  то
проглоти, но не раньше. Остальную траву принесешь сюда, чтобы я тоже  смог
пожевать. Это сделает нас обоих невосприимчивыми к воздействию порошка.
     Я кивнул, потом прокрался на холм и сделал все, что велел Шуга. Когда
я вернулся к нему, он как  раз  заканчивал  раскладывать  оборудование.  С
одним пухлым мешочком он обращался особенно осторожно.
     - Растертый волос волшебника, - объяснил он мне.
     Я не осуждал его за эту осторожность. Он слишком  много  пожертвовал,
чтобы наполнить этот мешочек. Его  сжавшееся,  выбритое  тело  дрожало  от
холода.
     Неожиданно лицо его исказилось от тревоги.
     - Я уверен, что власть Пурпурного  связана  каким-то  образом  с  его
гнездом. Я должен как-нибудь проникнуть в  него.  Это  единственная  часть
проклятия, в которой я сомневаюсь. Я должен попасть в его гнездо.
     Мое сердце подпрыгнуло.
     - В этом я могу тебе помочь, - чуть ли  не  закричал  я,  но  тут  же
спохватился и понизил голос. - Сегодня... я хочу сказать  вчера  (так  как
рассвет уже быстро приближался) я стоял достаточно близко  от  Пурпурного,
чтобы видеть, как он проделывает свое заклинание для двери.
     Шуга чуть ли не бросился на меня.
     - Лэнт, ты глупец! - но тут он сообразил, что надо говорить потише. -
Почему ты мне раньше не сказал об этом, - прошипел он.
     - Ты меня не спрашивал.
     - Ладно, а теперь я спрашиваю, как оно действует?
     Я рассказал, то что видел, про серию ударов по стенке гнезда, которые
Пурпурный отстучал в определенном порядке, про то, что дверь  после  этого
немедленно открылась.
     Шуга слушал внимательно.
     -  Очевидно,  последовательность,  с  которой  он   касался   стенки,
управляет заклинанием. Подумай, Лэнт! Какого места он касался?
     - Этого я не видел, - признался я.
     Шуга выругался.
     - Тогда зачем ты надоедаешь мне рассказами о том, как открыть  дверь,
если сам этого не знаешь. Лэнт, ты глупец!
     - Я сожалею... но это происходило так быстро. Если бы  я  только  мог
вспомнить... если бы я мог увидеть это еще раз...
     - Не исключено, -  пробормотал  Шуга.  -  Не  исключено...  Лэнт,  ты
когда-нибудь подвергался заклинанию, раскрывающему память?
     Я покачал головой.
     - Это заклинание большой силы. Его можно использовать для того, чтобы
ты мог вспомнить то, что забыл.
     - Гм, это опасно?
     - Не больше, чем любое другое заклинание.
     - Ладно, - сказал я, поднимая  велосипед.  -  Желаю  тебе  счастливой
дуэли, Шуга. Увидимся, когда она...
     - Лэнт, - ровно произнес Шуга, - если ты сделаешь  еще  один  шаг,  я
включу наряду с именем Пурпурного и твое имя...
     Я тут же опустил свой велосипед на землю. Только  этого  мне  еще  не
хватало для полного счастья!
     Мои чувства, должно быть, ясно выразились на лице,  потому  что  Шуга
сказал:
     - Да не  бойся  ты  так.  Я  сделаю  все,  чтобы  тебя  защитить.  Ты
неожиданно стал очень важной частью этой дуэли. Знания, скрытого  в  твоей
памяти, может быть как раз и не хватает для успеха.
     - Шуга, но я же глупец! Ты настолько часто говорил это,  что  это  не
может не быть правдой. Я с этим согласен. Я глупец. Ты не мог ошибиться  в
своем суждении обо мне. Какая же польза от меня может быть?
     - Лэнт, - произнес Шуга, - ты не глупец.  Поверь  мне.  Иногда  из-за
своей нетерпимости я склонен к поспешным высказываниям. Но касательно тебя
у меня всегда было самое высокое мнение. Лэнт, ты не глупец.
     - Нет, я глупец, - настаивал я.
     - Ты - нет! - возразил Шуга. - К тому, же здесь не требуется  никаких
особенных интеллектуальных качеств, чтобы вспомнить те  простые  операции,
которые ты описал. Даже такой идиот, как ты, может это сделать.
     - Ах, Шуга, думай что хочешь, а мне,  пожалуй,  позволь  вернуться  к
семье.
     - И пусть другие мужчины деревни считают, что ты трус?
     - Это не такой уж большой груз, я его вынесу...
     - Никогда! - перебил меня Шуга. - Никогда ни один из моих  друзей  не
будет заклеймен пятном  труса!  Ты  останешься  здесь,  Лэнт!  Можешь  мне
поверить, здесь, со мной! И ты будешь благодарен мне за  то,  что  я,  как
твой друг, о тебе позабочусь.
     Он  опять  склонился  над  оборудованием,  разложенным  на  земле.  Я
вздохнул, смирившись, и  присел  на  землю,  ожидая  дальнейшего  развития
событий.
     Рассвет уже забрезжил на востоке. Шуга повернулся ко мне.
     - Твое участие будет минимальным, Лэнт. Нет причин бояться...
     - Но опасность...
     Он жестом заставил меня замолчать.
     - Никакой опасности, если ты в точности будешь следовать  инструкции,
которые я тебе дам.
     - Я буду следовать твоим инструкциям.
     - Хорошо. Тогда никакой ошибки не предвидится. Даже  малейшая  ошибка
может стоить нам жизни.
     - Но ведь ты только что сам сказал, что никакой опасности не будет...
     - Конечно не будет, если ты  будешь  следовать  инструкциям.  Большая
часть тяжелой работы уже выполнена. Не забывай, чтобы составить уравнение,
мне было необходимо приготовить составные части. Я должен был  разработать
символику,  чтобы  заставить  различные  мистические  формулы  и  снадобья
действовать. Все, что предстоит тебе, это разместить их в  соответствующих
местах и в соответствующее время.
     - Я думал, что все, что я тебе должен был помочь сделать, это открыть
гнездо...
     - Конечно. Но раз ты будешь рядом, то можешь помочь и в остальном.
     - О-о! - выдохнул я.
     - И что бы ты не делал, ты не должен пытаться со мной заговорить. Это
очень важно. Как только Солнце взойдет, мы начнем, а как только мы начнем,
мне нельзя будет отвлекаться. За исключением тех моментов, когда это будет
необходимо для проклятий. А так вообще я не буду разговаривать. Ты понял?
     Я кивнул.
     - Хорошо. Теперь слушай. Есть еще одна вещь. Вещь очень  важная.  Это
не относится к проклятию, Лэнт. Но для своей же собственной  безопасности,
ты должен быть очень внимательным, чтобы не леснерить.
     - Леснерить? - переспросил я. - Что это значит - "леснерить"?
     Но вместо ответа Шуга указал на восток.  Над  холмами  густо-голубыми
сполохами  пробивался  день.  Шуга  опустился  на  колени  и   забормотал.
Проклятие началось.





     Первым шагом было самое тщательное ритуальное очищение, чтобы  мы  не
могли загрязнить проклятие каким-нибудь давно забытым заклинанием.
     Затем шло освящение, молитва о покровительстве, обращенное к Солнцам,
Оуэлсу  и  Вирну,  к  Лунам  всем  одиннадцати  -  сейчас  они  образовали
конфигурацию Экке-Человек (этот человек так хорошо служил богам,  что  сам
стал богом).
     Другие молитвы были посвящены речному богу и богам ветра, богам  силы
и магии, разума, хищным птицам, дуэлям прошлого,  настоящего  и  будущего,
небес, морей и приливов. И, конечно, Элкину - богу  грома.  Мы  произнесли
молитвы всем им и просили благословить наши старания.  Мы  просили  винить
чужака, а не нас за нанесенные им оскорбления.  После  чего  мы  произвели
очищение снова.
     Затем отобрали колдовское оборудование и начали карабкаться вверх  по
склону, туда, где поджидало нас жилище  свихнувшегося  волшебника.  Туман,
покрывший на рассвете все низины под нами, исчезал по мере того, как  выше
поднимались  оба  светила.  Массивное  красное  Солнце  придавало   туману
розоватый цвет, а крохотное  голубое  заставляло  его  быстро  испаряться.
Теперь мы могли видеть на многие мили вокруг.
     Мы  медленно  взобрались   на   возвышенность.   Немного   ниже,   на
противоположной стороне  виднелось  черное  гнездо  волшебника,  угрюмо  и
угнетающе поджидающее нас в утренней тишине. Оно стояло закрытым.  Но  вот
пустое ли оно?
     Я хотел спросить Шугу,  что  нам  делать  дальше,  но  его  последние
наставления так меня напугали, что я даже боялся  дышать  без  разрешения.
Шуга, должно быть, почувствовал мою растерянность, так как сказал:
     - Теперь мы подождем...
     Солнце поднялось еще выше в небе.  Остатки  тумана  развеялись.  Яйцо
продолжало безмолвно стоять на площадке. Единственным  звуком,  нарушавшем
утреннюю тишину, было журчание источника.
     Дверь гнезда внезапно открылась, и появился Пурпурный. Он неторопливо
потянулся, сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул. Я подумал,  плавает  ли
еще в воздухе возбуждающий порошок. Если он все еще сохранился в  воздухе,
то теперь Пурпурный до предела наполнил  им  свои  легкие.  Хотя  никакого
эффекта не  наблюдалось,  пока  он  закрывал  свое  гнездо.  Если  порошок
подействовал, то слабо.
     Мы затаили дыхание - Пурпурный начал  подниматься  по  склону  холма.
Вскоре он исчез за его вершиной, а мы остались  одни,  взирая  на  гнездо.
Шуга встал и  энергично  направился  к  нему,  и  я  тут  же,  не  мешкая,
последовал за ним, но совсем не  так  охотно.  Шуга  внимательно  осмотрел
гнездо, трижды обойдя вокруг  и,  наконец,  остановился  возле  оранжевого
овального контура, обозначавшего вход.
     Первый шаг был самым важным и критическим. Шуге  предстояло  войти  в
гнездо Пурпурного. Если он этого не сумеет, то  все  остальные  тщательные
приготовления окажутся напрасными. Он окажется не  в  состоянии  завершить
заклинания.
     Поэтому теперь все зависело от заклинания, возвращающего память...
     Шуга поместил меня на том же самом месте, на котором я  стоял,  когда
наблюдал за тем, как Пурпурный открывает  свое  гнездо.  Затем  он  достал
стеклянное устройство, поднес к моим глазам и приказал смотреть на него.
     Я подумал, что напряжение последних дней оказались  для  моего  друга
чрезмерными. Внутри стеклянного устройства я не увидел никаких ответов. Но
я сделал так как он приказывал, продолжая внимательно  пялиться  вовнутрь.
Шуга своим высоким каркающим  голосом  начал  произносить  что-то  мягкое,
медленно, нараспев. Я попытался было сосредоточиться  на  его  словах,  но
стеклянный предмет мерцал и светился перед глазами, мешая сделать это.
     Я не мог сфокусировать взгляд на устройстве. Оно, казалось,  таяло  и
исчезало, хотя Шуга продолжал держать его передо мной.  Я  попытался  было
следовать за устройством глазами, когда оно уплывало из вида, но оно  было
быстрее. Звуки голоса  сплетались  со  световыми  вспышками,  они  вместе,
казалось, вращались и сворачивались, смешивались и  распадались...  и  мир
стал...
     Неожиданно я очнулся.
     Ничего не произошло.
     Заклинание, раскрывающее память, не удалось.
     Я ничего не вспомнил. Я раскрыл было рот, чтобы сказать это, но  Шуга
остановил меня.
     - Ты сделал все замечательно, Лэнт, просто замечательно.
     Я удивился, не понимая о чем он говорит, но Шуга уже опять возился со
своим оборудованием. Движения его стали уверенными, почти что веселыми. Он
нашел, что искал - кусок мела и принялся рисовать  магическую  формулу  на
квадратной выпуклости возле двери. Не прекращая своего занятия, он сказал:
     - Ты рассказал мне почти все, что необходимо знать, Лэнт. Почти  все.
Остальное я должен понять сам.
     Я пожал плечами и присел, наблюдая.
     Шуга, скорее всего, знал, что делает. Он уселся, подогнув ноги  перед
дверью и начал заклинание, вводящее его в транс.  Шуга  сидел  неподвижно,
слышались лишь его тонкий пронзительный голос и журчание источника.
     Солнце взбиралось все выше на  небе,  Оуэлс  словно  голубовато-белый
алмаз сверкал на потускневшем краю Вирна. Так много предстояло  сделать  и
так мало времени оставалось! Долго ли еще будет  отсутствовать  Пурпурный?
Успеем ли мы закончить заклинание вовремя?
     Шуга продолжал сидеть, неподвижный  и  молчаливый.  Его  глаза  стали
тусклыми.  Время  от  времени  он  хмыкал,  но  ничего   не   говорил.   Я
почувствовал, что потею.
     Может ли Пурпурный бросаться красными огнями в человека?
     Наконец,  когда  я  начал  опасаться,  что  Шуга  так  никогда  и  не
заговорит, он поднялся, шагнул к этой выпуклости и  как-то  по  особенному
прикоснулся к ней.
     Ничего не произошло.
     Шуга повторил попытку. И опять ничего не произошло. Он пожал плечами,
вернулся на прежнее место и снова погрузился в транс. Последовало ожидание
еще более длительное. Следующий раз Шуга приближался к двери  осторожно  и
медленно. Он заново отстучал серию ударов по выпуклой поверхности  гнезда,
но в другой последовательности.
     Но снова ничего не произошло.
     Шуга вздохнул и опять принял сидячее положение. Я начал бояться,  что
так мы можем провести целый день, стараясь войти в гнездо Пурпурного, и  у
нас не останется времени для проклятий. Фактически, я уже распростился  со
всеми надеждами выполнить стоящую перед нами задачу, когда  Шуга  поднялся
снова. Он медленно подошел к гнезду, долго  глядел  на  выпуклость,  затем
начал постукивать по ней в особо тщательной и аккуратной манере.
     И дверь гнезда открылась.
     Шуга позволил себе улыбнуться, но только слегка. "Я так  и  знал",  -
говорила улыбочка.
     Предстояло еще много работы.
     Мы быстро собрали оборудование и внесли его в жилище Пурпурного.
     Стены  гнезда  светились  сами  -  странный,  как  и  сам   Пурпурный
коричнево-желтый свет. Из-за него мои глаза стали неправильно воспринимать
цвета. И только по мере того, как глаза  привыкли,  я  смог  оглядеться  и
увидел, что гнездо  обставлено  как  ни  одно  другое.  Повсюду  виднелись
крохотные светящиеся глазки, шишки и  выпуклости,  похожие  на  выпуклости
возле двери.
     В самом центре находилась зигзагообразная мягкая кушетка - подходящее
ложе для демона. Как раз напротив нее на стенке гнезда был расположен  ряд
плоских пластин, напоминающих окна, но бесконечно более прозрачных - точно
отвердевший воздух! Действительно, гнездо в целом  являло  самую  искусную
работу, которую я когда-либо видел.
     Шуга внимательно разглядывал пластины,  напоминающие  окна.  В  одних
виднелись участки местности  вокруг  гнезда.  Другие  показывали  странные
разноцветные картины, тщательно прорисованные линии и кривые  -  очевидно,
заклинания демона. Шуга указал на одно из них и спросил:
     - И ты все еще думаешь, что он не пользуется магией?
     Но тут  же  вспомнив  свое  собственное  приказание  воздержаться  от
болтовни, замолчал.
     Это предписание, очевидно, было не слишком строгим, так как сам  Шуга
не переставал бормотать все утро. Вероятно он предостерегал  от  разговора
только меня, потому, что боялся, что я стану  отвлекать  его.  Ну,  насчет
этого он мог бы и не беспокоиться. я слишком уважаю Шугу, чтобы приставать
к нему с расспросами посреди заклинания.
     Я открыл  было  рот,  собираясь  сказать  ему  это,  но  Шуга  жестом
остановил меня.
     Рядом с мягким предметом находилось растение - оно как раз  подходило
к обстановке такого гнезда. Я лично  такого  растения  никогда  не  видел.
Формой оно напоминало белую розу, но его цвет - может ли зеленый цвет быть
таким? Листья сверкали словно галлюцинация. Зеленый цвет  -  цвет  темный,
близкий к черному, а тут он казалось сверкал так же ярко, как красный  или
голубой. Я прикоснулся к растению,  ожидая,  что  оно  окажется  таким  же
нежным, как и все известные мне, но тут же отдернул руку от неожиданности.
Листья были жесткими, словно неободранная шкура. До чего  же  должно  быть
странен мир откуда пришел Пурпурный! Я подумал об этом и тут же понял, что
во многом слишком стал верить безумному волшебнику.  Это  растение  должно
быть из  тех,  которые  мне  знакомы.  Просто  Пурпурный  его  проклял.  Я
переключил внимание, начав отыскивать дверь, ведущую в помещение  наверху.
Но ничего такого не нашел. Очевидно в гнезде было только одно отделение. А
остальное  его  в  немалом  объеме,  должно   быть   занимали   магические
устройства. Шуга оказался прав во всем!
     Но  до  чего  же  тесное  это  гнездо,  едва  хватает  места,   чтобы
поместиться вдвоем.
     Шуга раскрыл свой ранец, разложил оборудование  на  полу  и  принялся
последовательно раскладывать материалы, которые ему понадобятся  в  первую
очередь. Словно ему приходилось проклинать летающие гнезда каждый день.
     Он  остановился,  поскреб  пальцем  щетину  на  подбородке  и   начал
сверяться с контрольной схемой -  куском  пергамента,  который  достал  из
ранца.
     - Да, -  произнес  он,  решившись  после  недолгой  паузы.  И  достал
металлический нож, который уже я раньше видел. - Мы начнем  с  осквернения
металла.
     Он поплевал на нож и начал вырезать им на поверхности  пола.  Точнее,
попытался это сделать, нож не втыкался. Нахмурившись, он надавил  сильнее.
Кончик ножа обломился. Затем лезвие раскололось пополам.
     Шуга без комментариев вернул остатки ножа в ранец и опять углубился в
список. На этот раз он взял мешочек с красным порошком -  пылью  ржавчины,
отсыпал немного на руку, и подул.  Бурое  облако  наполнило  помещение.  Я
закашлялся, и Шуга бросил на меня свирепый взгляд.
     Где-то возник жужжащий звук. Затем ветер пробежал по  гнезду,  шевеля
мои волосы и одежду. Я испуганно вгляделся - не поймал ли Шуга бога ветра?
Пока  я  озирался,  красноватая  пыль  исчезла  из  воздуха.  Потом  ветер
прекратился, но и пыль пропала вместе с  ним.  Не  осталось  даже  тонкого
красноватого налета на полированных стенах. Странно. Но Шуга не унывал. Он
опять уставился на свой список.
     Неожиданно Шуга выбросил шар огня из-под накидки. Потом  еще  и  еще,
швыряя их  в  стены,  потолок,  пол.  Шары  прилипали  там,  где  касались
поверхности, исходя искрами и маслянистыми дымами.
     Послышался свистящий звук, из отверстий в потолке ударили струи воды.
Они били точно по огненным сгусткам. В доли секунды превратив их в  пепел.
А затем,  когда  Шуга  швырнул  из-под  накидки  еще  один  шар,  все  они
нацелились в Шугу.
     Когда вода прекратилась, Шуга уронил  промокший  ком  на  пол.  Роняя
капли он достал подмоченный список и опять сверился с ним. Вода стекала  с
него вниз и куда-то девалась.
     Я почувствовал, как надежды мои  уменьшаются  вместе  с  водой.  Шуга
сделал  три  отдельные  попытки  и  все  они  окончились  неудачей.  Магия
ненормального волшебника  оказалась  слишком  сильной.  Мы  были  обречены
прежде чем начали.
     - Так, - проговорил Шуга, - все идет хорошо.
     Я не верил своим ушам. И я даже осмелился спросить:
     - Все идет - как?
     - Лэнт, ты невнимателен.  Это  же  очевидно.  Гнездо  снабжено  очень
активным заклинанием. Я должен был выяснить, что они  собой  представляют,
чтобы потом суметь нейтрализовать их. Ну, а теперь давай проклинать!
     И Шуга начал писать  руны  на  всех  поверхностях  гнезда:  на  полу,
стенах, потолке, на спинке странной  кушетки,  -  везде.  Он  обращался  к
Тонкой линии, богу инженеров и архитекторов, прося их взорвать это гнездо,
чтобы оно треснуло и развалилось. На  каждый  священный  знак,  нанесенный
мелом, он капал дурно пахнущей жидкостью. Она тут  же  начала  дымиться  и
шипеть.
     - Воды, огонь, горите и вскипайте, - настойчиво уговаривал Шуга  свое
зелье.
     Мы наблюдали за тем, как жидкость выедала дырки в рунах и поверхности
под  ними.  Замечательное  осквернение  -   сердцевина   самого   хорошего
проклятия.
     Теперь Шуга принялся наполнять гнездо пылью. Он,  очевидно,  надеялся
перегрузить устройство защитного ветра, так как  вздымал  огромные  облака
красной ржавчины. Жужжание послышалось немедленно, но  Шуга  не  прекратил
вздымать пыль.
     - Эй, не стой там, болван! Помоги мне!
     Я схватил пригоршню красного  порошка  и  тоже  начал  дуть.  Плотные
облака ржавчины кружились по всему помещению.
     Пыль ржавчины - символ времени. Она посвящена нескольким богам сразу:
Брейду - богу прошлого и Кренку - богу будущего, а  также  По  -  несущему
увядание всем пашням.
     Вскоре мы  покончили  с  ржавчиной  и  принялись  за  белый  порошок,
напоминающий толченую кость.
     - Это тоже для  ветровых  отверстий,  -  пояснил  Шуга,  указывая  на
квадратные окошки под потолком.
     Я раскашлялся до слез. Шуга швырнул огненный сгусток на экран, там он
и прилип. Вода ударила  короткой  струйкой,  потекла  по  экрану,  порошок
собрался вокруг водяных капель.
     Вскоре жужжание стало неровным, грозя прекратиться.
     - Прикрой нос и рот, Лэнт, я не хочу чтобы ты дышал всем этим.
     Шуга поднял туго набитый кожаный мешочек. Я  обернул  одеждой  нижнюю
половину лица, наблюдая, как он достал большую пригоршню растертого волоса
волшебника.
     Шуга  с  благоговением,  порожденным   великой   жертвой,   тщательно
прицелился и выдул в направлении ветровых окошек плотную струю.
     Через мгновение все было кончено. Жужжание стало напряженным,  ветер,
казалось, прекратился.
     И вдруг все стихло.
     - Хорошо, Лэнт. Теперь давай горшки.
     Лицо Шуги светилось триумфом. Я  поднял  свой  ранец,  лежащий  возле
стены и выставил ряд горшков с плотной крышкой на каждом.
     - Хорошо, - снова проговорил Шуга. Он осторожно расставил горшочки по
всему гнезду Пурпурного. В каждый он вкладывал шипящий  огненный  сгусток,
затем закрывал крышкой. В крышке каждого горшка были  проделаны  крошечные
отверстия. Они позволяли дышать богу огня,  но  были  слишком  маленькими,
чтобы в них могла проникнуть вода. Над горшками повисли водяные струи,  но
они не могли добраться до пламени, продолжая  хлестать  по  горшкам  и  по
всему остальному.
     Шуга заметил куда уходит вода и принялся  лить  в  сточные  отверстия
оскверненную воду и прочие вязкие субстанции. Потом сделал перерыв,  чтобы
добавить к новой порции внушительную  горсть  толченой  белой  кости.  Как
только этот порошок достиг отверстий, смесь начала угрожающе густеть.
     Сливные отверстия вскоре перестали справляться. На полу вскоре начали
собираться  лужи.  В  горячем   влажном   воздухе   отвратительный   запах
оскверненной воды сделался невыносимым. Я побоялся, что  меня  вырвет.  Но
это не имело  никакого  значения.  Гнилая  вода  определенно  должна  была
разгневать Филфо-Мара - речного бога. А потом Филфо-Мару и Нэвилу  -  богу
приливов предстояло схватиться в своей древней борьбе за воду.  Только  на
этот раз они будут растягивать не  воды  мира,  а  противоположные  стенки
черного гнезда. Чем больше воды скопится в кабине, тем  больше  станет  их
власть и тем яростнее битва.
     К тому времени, когда водяные струи прекратились,  мы  были  насквозь
мокрыми и стояли по колено в воде, но не мерзли. В гнезде было как в бане,
Шуга скинул свою накидку, и я последовал его примеру.
     Глаза слезились. Я все еще не мог откашляться от пыли,  набившейся  в
легкие. Я сказал об этом Шуге, но он только фыркнул в ответ:
     - Хватит жаловаться.  Я  никогда  не  говорил,  что  проклятия  легко
даются. То ли еще будет!
     Действительно, мы только начинали.
     Теперь Шуга  переключился  на  разнообразные  плоскости  и  пластины,
входящие в обстановку.  Они  были  усеяны  огромным  количеством  шишек  и
выпуклостей. Многие располагались в ряд по восемь  и  каждая  обозначалась
отдельным  символом.  Один  из  них  мы  узнали  -   треугольник,   символ
Экке-Человека.
     Могло ли это быть аналогичным какому-то заклинанию Шуги,  основанному
на символе Экке? А если так, то не смог бы Шуга использовать этот  факт  в
качестве  клина,  рычага,  чтобы  с  его  помощью  нарушить  и   остальные
заклинания гнезда Пурпурного?
     Шуга задумчиво пожевал губами, затем поскреб щетину на подбородке.
     -  Нажимай  на  все  выпуклости,  Лэнт.   Там,   где   увидишь   знак
треугольника. Мы приведем в действие  все  Экке-заклинания  Пурпурного,  а
потом развеем их силу.
     Мы двинулись по периметру гнезда, сверху до низу, рассматривая  шишки
и выпуклости. Шишки могли поворачиваться так, что  основание  треугольника
оказывалось наверху, а выпуклости можно было вдавливать.
     Попадались, правда, шишки без символов. Немного  поэкспериментировав,
Шуга выяснил, что их можно поворачивать  таким  образом,  чтобы  крошечные
металлические лучики, спрятанные за стеклянными пластинками, сдвигались  и
указывали на треугольники, выгравированные там.
     Происходили  странные  вещи,  но  Шуга  успокоил  меня,  приказав  не
обращать на это внимание.
     Так, к  примеру,  одна  из  плоских  зеркальных  пластин  засветилась
немыслимым светом и на ней возникли  образы  деревни,  людей,  которых  мы
знали: Хинка, Анга и Пилга. Я в ужасе уставился на них,  но  Шуга  тут  же
уничтожил заклинание, мазнув густым серым зельем, скрывшем всю картину.  А
я тут же получил выговор.
     - Сказано было тебе - не смотри!
     Мы продолжали свою деятельность. В  конце  концов  все  устройства  в
гнезде ненормального волшебника оказались настроены на знак треугольника.
     Мы перешли к следующей стадии нашего проклятия.
     Огненные горшки начали  остывать,  потому  Шуга  снова  их  наполнил.
Металл в том месте, где они стояли, стал уже слишком горячим, чтобы к нему
прикасаться, а детали отдельных устройств начали потрескивать.
     Затем Шуга принялся покрывать все подряд густой серой  мазью.  Сперва
он ликвидировал окна с картинками. Потом замазал все глазки и  выпуклости.
Теперь одни боги знали,  какие  символы  были  приведены  в  действие.  За
несколько минут внутри гнезда все стало серым. Кларс - бог небес  и  морей
должен был разозлиться. Фол, - бог порчи, наверно трясся от  смеха.  Шуга,
таким образом подтолкнул их к схватке друг с другом внутри черного яйца.
     Шуга начал рисовать новые руны  на  замазанных  поверхностях,  словно
позабыл о рунах внизу.  Там  где  верхние  и  нижние  символы  вступали  в
противоречие, боги тоже должны были оказаться вовлеченными в беспорядочную
схватку. Везде, где только можно, Шуга включал в руны имя  Элкина  -  бога
грома.
     В щель между двумя панелями и с шишками и выпуклостями  Шуга  вставил
узкое острие тесака и призвал Пулниссиня - бога дуэлей. Призывая  Хитча  -
бога птиц, он  разбил  в  три  отверстия  яйца,  которые  тут  же  сердито
зашипели, растекаясь по сторонам - так Шуга использовал яйцеобразную форму
яйца против него же. Он продолжал говорить нараспев, призывая Маск-Вотца и
Влока - бога насилия, а в одном случае он даже произнес руну, оскорбляющую
Тис-турзика - бога любви,  потому  что  любовь,  обернувшаяся  ненавистью,
сможет оказаться самой могущественной силой.
     Шуга опять сверился со списком и достал сосуд с  дремлющими  жалящими
насекомыми, с разной плесенью и пиявками. Сначала он  извлек  насекомых  с
жалами и насекомых с когтями и принялся  разбрасывать  по  сторонам.  Хотя
твари  были  вялые,  некоторые  попытались  напасть  на  нас,  поэтому  мы
постарались закинуть их туда, где они не  будут  представлять  немедленной
опасности. К тому же мы не поленились  натянуть  самые  толстые  сапоги  и
перчатки, которые не могли прокусить эти клыкастые бестии.
     Шуга большими комьями грязи залепил отверстия возле панели с  шишками
и выпуклостями, призывая одновременно Синил  -  повелителя  грязи.  Воздух
из-за жары и воды сделался почти что непригодным для  дыхания,  но  панели
были еще горячее. В некоторых  местах  серая  грязь  Шуги  потрескалась  и
почернела. Поверхность под ней светилась красным и дышала  таким  жаром  и
вонью, что никто из нас не решался туда приблизиться. Внутри  яйца  что-то
шипело и дымилось.
     И все это время Шуга не переставал взывать к  Элкину  -  богу  грома,
богу страха.
     - Элкин! О, Элкин! Сойди вниз, о великий и малый, бог грома и  молнии
и громких звуков! Сойди со своей горы, о, Элкин, сойди  со  своей  горы  и
порази этого святотатца, который осмелился осквернить священное имя  твоей
магии.
     Шуга забрался на кушетку демона и, раскинув руки, протянул их  вверх,
к небу. Торжество рисовалось на его лице, когда  он  произносил  последнее
кантало проклятия.
     Гнездо было запутано паутиной боли и разрисовано рунами отчаяния.
     Затопленная раскаленная  кабина  кишела  огненными  шарами,  колючими
крабами, морскими чудищами и пиявками. Где-то что-то  горело:  густой  дым
выбивался из-под стенок. Я задыхался от негодного воздуха,  слезы  слепили
глаза.
     Это была мастерская работа.





     Вслед за Шугой я вывалился  из  гнезда.  Сухая  трава  затрещала  под
ногами, когда я спрыгнул на землю. Мы наверно  полжизни  потеряли  в  этом
созданном Шугой аду.
     Я  удивился,  обнаружив,  что  еще  день.  Двойной   солнечный   свет
разливался над миром с ободряющей привычностью. Деревья, растения и  трава
показались мне черными, я подумал, не слишком ли долго мои глаза привыкали
к свету гнезда Пурпурного.
     Я наслаждался холодным чистым воздухом. Голова кружилась. Но несмотря
на это именно мне пришлось  помогать  Шуге  идти.  Я  только  наблюдал  за
проклятиями, Шуга же осуществлял их, и это отняло все его силы.  Неверными
шагами мы  спускались  по  склону.  Наши  тени  с  красно-голубыми  краями
раскачивались  перед  нами.  Как  кончилось  проклятие,  так  кончилось  и
соединение. Светила опять разошлись.
     Казалось чудом, что Пурпурный не помешал нам, но еще только  близился
полдень. Мы умудрились уложиться в кратчайшее время.
     Мы притаились среди кустов.  Чистый  воздух  действовал  как  крепкое
вино, и я чувствовал, что пьянею от него. Мы разлеглись  под  раскидистыми
черными листьями и дышали полной грудью.
     Немного погодя я перевернулся на бон, посмотрел на Шугу и спросил:
     - Когда это начнется?
     Он не ответил, и я решил  было,  что  Шуга  уснул.  Меня  бы  это  не
удивило. Он осунулся, напряжение последних дней измотало его. Глаза, когда
он их раскрыл, были красными и обведены кругами. Шуга медленно вздохнул:
     - Не знаю, Лэнт, не знаю. Возможно я забыл что-нибудь...
     Я сел и с беспокойством посмотрел на черное  гнездо.  Оно  оставалось
все там же, во впадине между двумя холмами.  Дверь  приглашающе  раскрыта.
Дверь!..
     - Шуга, - закричал я. - Дверь! Мы оставили ее открытой.
     Он резко поднялся, в ужасе уставившись на поляну.
     - Мы можем ее закрыть? - спросил я.
     - Для этого требуется другое заклинание, - ответил Шуга. -  А  у  нас
его нет.
     - А ты можешь?
     -  Что  "могу"?  -  поинтересовался  он.  -   Составить   заклинание,
закрывающее дверь?  Нет,  для  этого  гнезда  не  могу.  Я  сперва  должен
выяснить, что приводит в действие заклинание, открывающее дверь.
     - Но я сам видел, как ты открыл дверь...
     - Лэнт, ты глупец, - вяло возразил он.  -  Я  знаю  как  использовать
заклинание, но я не знаю почему оно так действует. Ты же видел, сколько  у
меня было возни со  световым  устройством.  Нет,  Лэнт,  если  бы  ты  еще
что-нибудь знал о том, как дверь действует... но  я-то  знал,  что  ничего
такого ты не знаешь, потому что всматриваясь в твою память, она до сих пор
открыта...
     - Но, проклятие...
     Он жестом остановил меня.
     - Я не знаю. Придется ждать. Ему еще что-то требуется, чтобы  перейти
к действию... может закрытая зверь... А без того...
     Он не договорил и пожал плечами.
     Солнца ползли на запад. Голубое  теперь  явно  опережало  красное.  Я
спокойно смотрел на холм. Долго ли  еще  придется  ждать,  пока  проклятие
сработает. И в этом нам могли помочь только  боги.  Величайшие  заклинания
Шуги шли насмарку. И, если они не сработают, не  останется  больше  богов,
которые могли бы помочь нам. Все они будут настроены против нас.
     Тени медленно удлинялись,  прохладные  сумерки  уже  растекались  над
миром, а мы с Шугой все стояли в беспомощности и смотрели. Черное  гнездо,
мрачное и угрожающее, ждало. Желтый свет освещал проем двери.
     Мир ждал, мы ждали, гнездо ждало.
     Проклятие ждало...
     А затем неожиданно, хрустящий звук шагов по склону. Мы тут же нырнули
в кусты. Немного погодя показался Пурпурный. Он поднимался на холм. Я  еще
подумал, удовлетворил ли он свое желание? С той стороны, откуда он шел, он
не мог видеть открытую дверь. Пурпурный обогнул изгиб стены и остановился.
Затем торопливо шагнул вперед, вглядываясь вовнутрь.  Впервые  мы  увидели
Пурпурного реагирующим на магию  Шуги.  Он  закричал  -  точно  охотящаяся
летучая мышь. Перевод  без  сомнения,  был  бы  более  содержательным,  но
говорящее устройство молчало. Пурпурный бросился в дверь, задел за  косяк,
и тот сшиб с его  носа  стеклянное  приспособление  (интересно,  как  Шуга
умудрился так подколдовать).
     Мы слышали, как он горланил внутри гнезда - неистовые яростные вопли,
совсем на него не похожие. Время от времени  грохочущий  голос  говорящего
устройства разносился над равниной:
     - Бог мой!... Как эти... забрались... А-а,  ужалил!  Отдай  ногу,  ты
сволочь... почему не действует убийца насекомых...
     - Жалящие насекомые причиняют ему беспокойство, - прошептал я.
     - Богом проклятые жалящие насекомые! - прервал меня громыхающий голос
Пурпурного.
     - Но жалящие насекомые не входят  в  заклинание,  Лэнт,  -  прошептал
Шуга. - Они будут жалить в любом случае, являются  они  частью  заклинания
или нет.
     Шуга был прав. Проклятие еще не вступило в действие.
     Я раздраженно рвал на себе мех. Чего ждут боги?  Может  они  намерены
ждать достаточно долго, чтобы  Пурпурный  успел  нейтрализовать  элементы,
составляющие проклятие, и обратить его против Шуги?
     Новые вопли неслись над миром:
     - Яйца... яйца...
     - Во всяком случае мы лишили его спокойствия, - прошептал я  Шуге.  -
Это уже начало.
     - Этого недостаточно. Боги должны были  сцепиться  друг  с  другом  в
стремлении  его уничтожить...  Должно  быть,  дверь  виновата...  Лэнт,  я
боюсь...
     Он зловеще замолчал. Я почувствовал, как начал леденеть позвоночник.
     - Дикари! - ревел  голос  Пурпурного,  -  примитивные  дикари!..  Это
проклятая    серая   краска...    Где   черт   возьми!    Кровосмешение...
совокупление...  совокупление кровосмесительного извращения... заболевания
от физической близости...  примитивные дети... я убью похотливых отпрысков
собак! Я испепелю этот похотливый мир!..
     Пурпурный  мог  быть  непоследовательным,   но   несомненно   говорил
искренне. Я приготовился к бегству. Я видел,  как  он  бушевал  в  гнезде,
неистово колотя по шишкам  и  выступам,  которые  мы  с  Шугой  закрасили,
Пурпурный лихорадочно крутил одну шишку за другой, пытаясь  нейтрализовать
заклинание Шуги.
     - Что же касается этой волосатой скотины Шуги...
     Тяжелая  изогнутая  дверь   закрылась,   оборвав   истеричные   вопли
Пурпурного.





     Мягкий ветерок  цеплялся  за  листья,  кусты  и  наши  накидки.  Тени
удлинялись, пока не начали теряться в темноте.
     Голубое Солнце замерцало и исчезло, оставив  одно  распухшее  красное
светило. Все погрузилось в мертвое молчание.
     Мы с Шугой  осторожно  выползли  из  своего  укрытия.  Черное  гнездо
спокойно лежало в углублении.  Дверь  была  закрыта,  и  только  оранжевый
контур отмечал ее место на гладкой невыразительной поверхности.
     Мы осторожно и опасливо подобрались поближе.
     - Уже началось! - прошептал я.
     - Заткнись, глупец! Сейчас нас, должно  быть,  слушает  весь  пантеон
богов.
     Мы  приблизились  вплотную.  Черное  гнездо  оставалось  неподвижным,
поджидая нас. Шуга приложил ухо к его поверхности и прислушался.
     Яйцо неожиданно и бесшумно взмыло вверх, отшвырнув Шугу в сторону.  Я
плашмя упал на землю и начал вымаливать прощение:
     - О, боги мира, я полагаюсь на вашу милость, я прошу вас, пожалуйста,
не гневитесь...
     - Заткнись, Лэнт! Хочешь испортить заклинание?
     Я осторожно поднял голову. Шуга  стоял  упершись  руками  в  бедра  и
глядел вверх, в красные сумерки.  Черное  гнездо  терпеливо  и  неподвижно
зависло в нескольких футах над его головой.
     Я устало поднялся на ноги. Это заклинание пока что  оборачивалось  не
проклятием, а невыносимой скучищей.
     - Что оно делает? - спросил я.
     Шуга не ответил.
     Гнездо  внезапно  превратилось  из  черного  в  серебряное  и  начало
опускаться обратно, так же плавно, как и  поднялось.  Красный  диск  цвета
крови сверкал на его поверхности.
     Мы  отступили  назад,  так  только  оно  коснулось  почвы,  и  начало
погружаться в нее, не замедляя скорости. Теперь, во всяком случае раздался
звук, скрежещущее недовольство  камней,  раздвигаемых  в  стороны.  Гнездо
погружалось неуловимо. Камни трещали под его напором.
     И мгновение спустя оно исчезло. Скрежет камней стал отдаленным, затем
затих окончательно.
     Ошеломленный, я подошел к неровному краю дыры.  Темнота  скрывала  ее
дно, но там все еще слабо ощущалось отдаленное громыхающее движение.
     Шуга встал рядом со мной.
     - Великолепно, - произнес я. - Оно ушло, Шуга. Полностью,  совершенно
исчезло. Словно его вообще никогда и не существовало.  И...  -  я  глубоко
вздохнул.
     Шуга  скромно  хмыкнул.  Потом  нагнулся,  чтобы  поднять  стеклянное
приспособление, свалившееся с носа Пурпурного и безразлично  сунул  его  в
карман.
     - Это пустяки, - произнес он.
     - Но, Шуга... никаких побочных эффектов. Я бы не поверил, что  ты  на
это способен! Почему ты нам не сказал, что именно это планируешь.  Нам  бы
не пришлось покидать деревню.
     - Лишняя безопасность не помещает, -  пробормотал  Шуга.  Он,  должно
быть и сам был ошеломлен результатами собственной победы. - Видишь  ли,  я
не уверен... почему действие заклинания приливов потянуло гнездо  вниз,  а
не... Почему склонность Экке-Человека  и...  Ладно,  все  это  было  очень
необычно... решение, можно сказать, получено опытным путем. Я...
     Весь горный массив затрясся. От толчка я упал  на  живот  и  поглядел
вниз. Двумястами футами ниже, на склоне холма изверглось черное яйцо, вопя
в агонии. Оно рванулось вверх и к югу, безобразно вскрикивая -  звук  этот
причинил нам ужасную боль. Мучительное верещание яйца  -  поднимающаяся  и
падающая нота - оставалось пронзительно громким, даже когда оно  удалилось
за горы. Какой-то великолепный побочный  эффект  обращал  в  порошок  само
вещество холма, измельчая его в мелкую  каменную  щебенку.  Склон  целиком
стронулся с места, величественно заскользив вниз, увлекая нас с собой.  Мы
были бессильны что-либо предпринять, мы ехали верхом на грохочущей лавине,
на камнепаде, вздымающем тучи пыли и песка. Черное гнездо  превратилось  в
пятнышко - ярко-красную пронзительно вопящую  точку,  несущуюся  к  южному
горизонту.
     Скольжение горы понемногу, прекратилось. из  каприза,  или  благодаря
магии Шуги она  не  погребла  нас.  Мы  оказались  счастливчиками,  смогли
удержаться на вершине затронутого участка и спуститься на нем ровно и  без
ушибов. Я обнаружил, что лежу на животе, погрузившись в жидкую грязь. Шуга
лежал несколько ярдами дальше.
     Я поднялся на колени. Черное гнездо стало точкой  на  горизонте.  Оно
поднималось и опускалось,  взлетало  вверх  и  опускалось  опять...  потом
рванулось чуть ли не вертикально в небо, и я потерял его из виду.
     Я спустился к Шуге, с каждым шагом вызывая крошечные осыпи. Помог ему
подняться на ноги и спросил:
     - Теперь все?
     Шуга пытался и без результата отряхнуть свою накидку.
     - Думаю, нет, - ответил он, пристально глядя на  юг.  -  Там  слишком
много богов, которые еще не сказали своего слова.
     Мы стояли по щиколотку в измельченной  грязи.  Двигаться  приходилось
осторожно, чтобы не вызвать нового сползания склона.
     - И долго нам ждать, пока проклятие завершит свою работу?  -  спросил
я.
     Шуга пожал плечами.
     - Даже не хочу гадать. Слишком многих  богов  мы  призвали,  Лэнт,  я
предлагаю тебе вернуться в деревню. Дети и жены ждут тебя.
     - Я останусь с тобой, пока проклятие не совершится.
     Шуга задумался и нахмурился.
     - Лэнт, черное гнездо, скорее всего, вернется, чтобы напасть на того,
кто его проклял. Я не имею права возвращаться в деревню, пока опасность не
исчезнет. Но я не хочу, чтобы ты был рядом. Когда все это начнется...
     Он положил руку мне на плечо.
     - Спасибо, Лэнт, я ценю все, что ты сделал для меня. А теперь иди.
     Я кивнул. Мне не хотелось его покидать, но я знал, что так надо.
     Шуга не говорил "прощай", он говорил "до свидания". Пока  он  не  был
уверен, что черное гнездо уничтожено, он не имел права вернуться.
     Я отвернулся и побрел вниз. Мне не хотелось, чтобы он видел  на  моих
глазах слезы.





     Деревня была такой же, как  я  ее  оставил.  Молчаливой,  опустевшей,
несущей на себе следы приготовлений Шуги.
     Мне посчастливилось найти на дороге один из своих велосипедов. Теперь
я остановил его возле моего гнезда. Каким-то чудом домашнее дерево  и  оба
велосипеда оказались неповрежденными.
     Я поднялся в гнездо. Моя  первая  жена  спала  на  полу,  свернувшись
клубком. От сотрясения она проснулась и протерла сонные глаза.
     - Где остальные? - спросил я.
     Она покачала головой.
     - Они убежали, когда этим утром в деревню пришел Пурпурный.
     - Пурпурный приходил в деревню? - спросил я в ужасе.
     Она кивнула.
     Я схватил женщину за плечи.
     - Ты должна рассказать мне, что он делал! Он проклинал  гнездо  Шуги,
не так ли?
     - Нет, ничего подобного. Он только походил немного вокруг.
     - А огненное устройство? Он использовал огненное устройство?
     - Нет. Ему хотелось чего-то другого.
     - Что ему нужно было, женщина?
     - Не знаю правильно ли я его поняла.  Но  у  него  не  было  с  собой
говорящего устройства. Нам пришлось объясняться жестами.
     - Ладно, чего он хотел?
     - Думаю, он хотел сделать то, ради чего создаются семьи.
     - И ты ему позволила...
     Женщина опустила глаза.
     - Я подумала, что может быть я помогу Шуге в дуэли, если ненормальный
волшебник на какое-то время отвлечется...
     - Но как ты могла! Он же не наш гость! Я тебя побью!
     - Я сожалею, муж мой. Я думала, это поможет.
     Женщина съежилась под моей занесенной рукой.
     - Ведь ты не побил третью жену, когда она разговаривала с Пурпурным.
     Она была права. Я опустил руку. Было бы несправедливо побить  одну  и
не побить другую.
     - Он устроен очень страшно, муж мой. Он почти что  без  волос,  кроме
как...
     - Я не желаю об этом слушать, - зашипел я. - Это все, что он сделал?
     Женщина кивнула.
     - А потом он покинул деревню?
     Она опять кивнула.
     - Он ничего не касался? Ничего не брал?
     Она опять покачала головой.
     Я вздохнул с облегчением.
     - Благодарение богам, хоть тут  пронесло.  Ситуация  могла  оказаться
очень опасной. К счастью, ты не сказала ничего лишнего.
     Довольный, я опустился на пол.  Только  теперь  я  почувствовал,  как
устал.
     - Накорми меня, - сказал я.
     Она быстро подала еду, не произнеся ни  слова.  Если  ей  понадобится
поупражнять свои челюсти, для этого всегда найдутся остатки моего ужина. Я
успел съесть два куска, когда вдруг в небе  послышался  сверхъестественный
свист.
     То был звук несчастья, бедствия, паники.  Я  вывалился  из  гнезда  и
помчался по поляне. И там  сквозь  верхушки  деревьев  увидел...  летающее
гнездо! Оно вернулось в деревню! Оно больше не было серебряным. Теперь оно
стало желтым. Оно пронеслось  над  головой,  затем  с  пронзительным  воем
повернулось и полетело обратно.
     У меня в голове мелькнули слова Шуги: "...черное гнездо, скорее всего
вернется, чтобы напасть на того, кто его проклял..." Не  могло  ли  гнездо
спутать меня с Шугой? Я торчал на центральной поляне, слишком  напряженный
и испуганный, чтобы двигаться.
     Гнездо резко остановилось в нескольких ядрах  от  верхушек  деревьев,
словно  наткнулось  на  мягкую   стену.   Дверь,   оторванная   полностью,
отсутствовала. Проем казался черным, а не сверкающе оранжевым, как  должен
был бы светиться  раскаленный  металл.  Гнездо  угрожающе  повернулось.  Я
представил себе глаза, притаившиеся в темноте за входом.
     Я ждал, когда они найдут меня.
     Гнездо повернулось еще раз, уже быстрее. И неожиданно стало вращаться
с невероятной скоростью. Все его детали смывались и исчезали.  поверхность
казалась оранжевой жидкостью. Я услышал, как  оно  жужжит,  поднимаясь,  и
закрыл глаза. Между деревьями пронесся ветер.
     Гнездо  вращалось,  увлекая  за  собой  воздух.   Сильные   вихри   с
пронзительным свистом закрутились  по  деревне,  этот  звук  отличался  от
агонизирующего крика гнезда, но пугал  не  меньше.  Зарождался  чудовищный
смерч, и гнездо было его центром. Я вцепился в ствол ближайшего  домашнего
дерева.
     Не Макс-Вотц напал ли на этого чужака? Или это нападение на  деревню?
Ветер ревел среди деревьев, срывал ветки, листья, гнезда, пытался отодрать
меня от ствола, в который я намертво вцепился. Я обхватил корень руками  и
ногами, спрятав лицо. Листья, кора, сломанные ветки сыпались и сыпались на
меня. Сыпались и сыпались...
     Немного погодя, я сообразил, что звук стал слабее. Я  поднял  голову.
Ветер утих. Ни на одном дереве в деревне не осталось листьев.  Все  гнезда
были сброшены на землю, многие раскололись от удара, другие  откатились  в
сторону с места падения. Огромное  гнездо  Пурпурного  все  еще  вращаясь,
двинулось на юг, к реке.
     Оно оказалось над ее новым руслом, над неистово мчащейся водой, когда
начало падать.  Филфо-Мар,  яростный  и  неумолимый,  тащил  гнездо  вниз,
намереваясь разрушить.
     Я должен был видеть это. Я побежал за гнездом, не думая  о  возможной
опасности. Я должен был удостовериться, что гнездо  Пурпурного  уничтожено
полностью!
     Гнездо яростно вращалось, словно намереваясь вырваться из пут речного
бога. Когда оно коснулось воды, огромное облако пара взметнулось вверх.  В
то же мгновение вода и топкие берега реки вздыбились единой стеной воды  и
земли. Небо почернело, Луна скрылась. Чернота широкой  волной  растекалась
по сторонам. Я попытался бежать. Крик сам собой вырвался из  моего  горла,
когда нахлынувшая волна понесла меня назад в деревню. Грязь  и  ил  забили
рот и нос.
     Неожиданно что-то с  чудовищной  силой  ударило  мне  в  спину,  и  я
обнаружил, что вишу, зажатый между двумя ветками дерева. Вода стекала вниз
крупными каплями, грязь - липкими комками.
     Вода начала спадать, затем мутной грязевой волной повернула  назад  в
реку, оставив за собой мешанину водорослей и обломков.
     Шуга ошибся. Гнездо вернулось не для того, чтобы атаковать его,  даже
сейчас я  видел,  что  в  деревне  ничего  не  уцелело,  только  несколько
почерневших, лишенных листьев, домашних деревьев.
     Я спустился с веток. Спина надсадно болела и я  начал  опасаться,  не
сломано ли ребро. Пересиливая боль, я захромал к реке.  Если  мне  суждено
умереть, я должен сначала узнать судьбу своего врага.
     Черная грязь хлюпала  под  ногами  при  каждом  шаге.  Грязная  слизь
стекала с деревьев. Словно весь  мир  сделался  необитаемым,  захлестнутым
дождем из земли и воды.
     Идти было трудно. В вязком болоте то и дело попадались острые обломки
и черепки. В рассеянном свете семи Лун я  начал  пересекать  старое  русло
реки. Грязь и скользкие камни задерживали меня. Возможно ими я спасал свою
жизнь. Я забыл, что еще один бог не сказал своего слова!
     Я выругался, потеряв равновесие  на  скользкой  поверхности.  Впереди
было видно  гнездо.  Вращаясь,  оно  высверлило  под  собой  дискообразную
площадку. Когда я взобрался на вал, его окружающий, то увидел, что  гнездо
опять  почернело  и  лежит  в  мелкой  серебристой  воде.   Вращение   его
прекратилось. И наконец, наконец-то оно уже не было нацелено вверх!
     Оно лежало на боку. Вода захлестывала впадину вокруг него, а  оттуда,
в дверной проем. Ослепительный свет вспыхивал в отверстии, бросая блики на
поверхность воды.
     Боковой наклон яйца был, несомненно,  работой  Тонкой  линии  -  бога
инженеров. Не исключено, что в последние свои мгновения Пурпурный  поверил
так в магию Шуги. Я начинал прикидывать, как  подобраться  поближе,  чтобы
хоть краешком глаза увидеть тело свихнувшегося волшебника.  Ничего  живого
внутри гнезда уцелеть не могло.
     Я не проделал еще и четверти  пути  вниз,  когда  вспышки  и  сполохи
внутри гнезда участились. Свет не был там устойчиво желтым, который раньше
освещал кабину. Там сыпались зловещие  шипящие  вспышки  цвета  молнии.  Я
настороженно  остановился.  До  ушей  доносились  потрескивающие  звуки  и
шипение воды, превращающейся в пар. Я начал карабкаться по склону назад.
     Голубоватые вспышки  позади  меня  становились  все  ярче.  Потом  из
зияющего провала ударила густая струя черного дыма.
     Наконец-то я добрался до периметра грязевого вала и укрылся  за  ним.
Осторожно приподнял голову. Гнездо, казалось, медлило, словно раздумывало,
что предпринять дальше.
     И - надумало!
     Оно прыгнуло вверх из выемки. Поднялось по крутой дуге, сверкая белым
пламенем, помедлило в верхней точке и рухнуло  вниз.  Оно  упало  как  раз
посреди деревни и тут же подпрыгнуло,  оставив  позади  несколько  горящих
деревьев. Горячий ветер ударил мне в лицо. Гнездо подпрыгнуло снова.
     Оно перемещалось прыжками и пугало сверкающим паром. При каждом ударе
из него вырывались огромные  искры,  и  земля  вспыхивала,  но  только  на
мгновение. Деревня стояла на  слишком  топком  месте,  чтобы  поддерживать
огонь.
     Гнездо продолжало прыгать. Оно покинуло деревню,  отмечая  свой  путь
новыми очагами пламени, и по прямой линии двинулось к горам на западе, где
ждал Шуга.
     Оно прыгнуло на холмы, заскакало по нему  словно  шарик.  Я  мог  его
видеть - сверкающее белое пятно,  беспорядочно  перемещавшееся  по  склону
горы. Наконец оно исчезло по ту сторону гребня.  Ветер  следовал  за  ним,
потрескивая от присутствия того бога, который еще не сказал своего  слова,
затем он тоже пропал на западе. Что-то вроде  тишины  снизошло  на  землю.
Остались лишь звуки воды, стекающие с веток деревьев в деревне.
     Я встал и посмотрел туда, где в центре  деревни  все  еще  поднимался
столб черного  дыма.  Смахивая  грязь,  налипшую  на  одежду,  я  подумал,
осталась ли в живых моя первая жена? Я бы очень сожалел о  ней.  Она  была
хорошей женщиной, послушной и сильной, почти как вьючное животное.
     И тут мне пришло в голову, какой из богов еще не сказал своего слова.
Я присел. Стояла мертвая тишина.  Только  хлюпала  грязь  и  шипела  вода,
пробиваясь между слипшихся камней - только эти звуки наполняли ночь. Ветер
совсем прекратился. Последняя Луна спускалась на  западе.  Вскоре  темнота
охватила всю землю. Вокруг стало небезопасно.
     Мог  ли  именно  в  этом  ошибиться  Шуга?  Он,  кроме   всего,   был
непредсказуемым богом и славился своей склонностью к чванству, а также был
известен тем, что терпел неудачу именно тогда, когда меньше всего  ожидал.
Может   быть   экспериментальная   природа   заклинания   Шуги   оказалась
недостаточной, чтобы расшевелить его...
     Позади меня восток стал вместо  черного  темно-голубым.  Я  поднялся,
проклиная жесткую и холодную тяжесть моей  одежды.  И  тут  же  обжигающая
глаза ослепительная вспышка заполнила мир...
     Глаза мои от боли зажмурились. Но мысленно я все еще продолжал видеть
огромный огненный шар, похожий на шары Шуги, но  увеличенный  до  размеров
горы. Потом я заставил глаза раскрыться и увидел  громадную,  вздымающуюся
массу  пламени  -  раскаленный  яростный  гриб-поганку  -  пылающий   дым,
поднимающийся из-за гор, скрывающий небо и все кругом...
     Меня опрокинуло  на  спину,  поволокло  по  грязи,  словно  от  удара
гигантским молотом, изготовленным из воздуха. А звук! О,  этот  звук!  Мои
уши, казалось, лопнут от боли - таким он был громким и непереносимым.
     Если я  считал,  что  голос  Макс-Вотца,  пришедший  в  деревню,  был
громким, то в сравнении с этим звуком он казался шепотом. Словно сам Суало
спустился вниз и хлопнул своими могучими ручищами.
     Но  звук   продолжался,   превратившись   в   перекатывающийся   гул,
громыхающий над холмами. Он ворчал и грохотал над миром. Отдалялся и снова
накатывался непрерывной волной. Я был уверен, что  еще  очень  долго  буду
слышать его, даже после того, как он исчезнет. Но этот  неистовый  гудящий
рев не смолкал. А с неба начали сыпаться небольшие камни.
     Элкин сказал свое слово!





     Я нашел свою жену, скорчившуюся на ветках,  под  вырванным  с  корнем
деревом.
     - С тобой все в порядке? - спросил я, помогая ей подняться на ноги.
     Она кивнула.
     - Хорошо. Тогда найди какую-нибудь тряпку и перетяни мне  ребра.  Мне
больно.
     - Да, мой муж.
     И она покорно начала стаскивать свою юбку.
     Я узнал ее - юбка была одной из ее самых любимых.  Я  остановил  руку
женщины.
     - Не надо рвать. Найди что-нибудь другое. У тебя не осталось  в  этом
мире ничего другого. Храни ее в целости.
     Женщина взглянула на меня, глаза наполнились слезами благодарности.
     - Да, мой муж...
     Она замолчала. Я понял, что она хочет сказать что-то еще, но боится.
     - Продолжай, - приказал я.
     Она, забыв о грязи, повалилась на колени и возбужденно схватила  меня
за руки.
     - О, муж мой, я так боялась за тебя!  Мое  сердце  наполнилось  такой
радостью при виде тебя, что я не могу ее  скрыть.  Я  жизни  без  тебя  не
мыслю!
     Она целовала мои руки, прижимаясь головой к моему  телу.  Я  погладил
мех на ее голове, хотя тот и  был  перепачкан.  Но  это  не  имело  сейчас
особого значения. Мы оба промокли насквозь и изрядно вывозились в грязи.
     - Все хорошо, - сказал я.
     - О, говори, говори со мной! Скажи, что опасности больше нет,  что  в
мире все снова стало хорошо.
     - Встань, женщина, - сказал я.
     Она тут же встала.
     - Я все потерял. Наше гнездо разбито, а дерево повалено. Я  не  знаю,
где мои дети, куда разбежались другие жены. У  меня  ничего  не  осталось.
Лишь та одежда, что на теле. И все же я не бедный человек...
     - Нет? - она глядела на меня.  Коричневые  ее  глаза  расширились  от
удивления.
     - У меня осталась женщина... хорошая жена. - Я посмотрел в ее  глаза,
раскрытые и светящиеся любовью. - Женщина  с  крепкой  спиной  и  желанием
работать. Я знаю это. А теперь иди и найди что-нибудь для  повязки.  Ребро
болит.
     - О, да, мой муж, да!
     Она осторожно зашлепала по грязи, покрывающей землю. Я медленно  сел.
Отдохнуть бы, поспать...





     Прежде чем оставить деревню, мы  как  следует  пошарили  по  ней.  Не
осталось ли что-нибудь  ценное  неуничтоженным.  Но  мало  чего  нашли.  Я
надеялся отыскать свой велосипед, но его раздавило упавшим деревом. Больно
было  видеть  прекрасно  изготовленную  машину  раздробленной,  вмятой   в
болотистую землю. И я в самом деле оказался прав, когда говорил, что у нас
больше ничего не осталось, кроме той одежды, что была на теле.
     Мы постояли среди развалин деревни,  печально  оглядывая  последствия
катастрофы.
     - Что будем делать, муж мой?
     - Пойдем отсюда, - сказал я. - Здесь нам нечего делать.
     Я повернулся и поглядел на далекие голубые луга.
     - Пойдем туда, - махнул я рукой, - на юг. Может  остальным  пришло  в
голову то же решение.
     Женщина кивнула, соглашаясь, кряхтя  взвалила  на  спину  тюк,  и  мы
двинулись в дорогу.
     Солнце стояло  уже  высоко  в  небе,  когда  мы  заметили  на  западе
коричневую фигурку на велосипеде, старающуюся  нас  догнать.  Было  в  ней
что-то знакомое... Нет, невероятно...
     Но так оно и оказалось.
     - Шуга! - закричал я. - Ты жив!
     Он терпеливо посмотрел на меня и слез с велосипеда.
     - Конечно я жив, Лэнт. А ты как думал?  -  он  помолчал,  разглядывая
высохшую грязь, облепившую нашу одежду.
     - Что с вами приключилось?
     - Мы были в деревне. И видели агонию гнезда  Пурпурного.  Но  умирать
оно отправилось в горы, и я подумал, что...
     - Чепуха, Лэнт. Дуэль  выиграл  я.  Погибает  только  проигравший.  Я
видел, как черное гнездо вернулось. Оно напало на  деревню,  вместо  того,
чтобы отправиться за мной в горы. А раз оно решило уничтожить  деревню,  у
меня не было причин задерживаться на холмах. К  тому  же  я  нашел  другой
велосипед.
     - Скорее всего гнездо проскочило мимо тебя.
     Шуга кивнул.
     - Я видел, как оно приближается, разворотив деревню. Оно нацеливалось
на горы. Но меня там уже не было.
     - Шуга, это прекрасно!
     Шуга скромно пожал плечами, стряхивая комочки налипшей грязи с рукава
накидки.
     - Ничего особенного. Так я и планировал.
     Говорить больше было не о чем.
     Шуга вновь  взгромоздился  на  велосипед.  Его  чувство  собственного
достоинства было удовлетворено, репутация победителя - возвеличена.
     Он покатил дальше на юг.
     Я почувствовал, что горжусь  знакомством  с  ним.  Да,  иметь  такого
друга, это вам не что-нибудь!





     Голубые сумерки кончились, и успел начаться красный  рассвет,  прежде
чем мы нашли место  для  отдыха.  Мы  остановились  на  каменистом  плато,
возвышающемся   над   грядой   округлых   холмов,   за   которыми   смутно
просматривались  силуэты  домашних  деревьев  деревни.  Море,  похожее  на
пустыню, осталось позади.
     Не было необходимости давать приказ делать  привал.  Мы  инстинктивно
знали, что проделали за день достаточный отрезок пути.  Женщины  побросали
свои тяжелые тюки и поклажу и устало опустились на землю. Дети  немедленно
погрузились в глубокий сон. Мужчины сидели, массируя натруженные ноги.
     Видок у нас был жалкий и потрепанный. Даже  самые  сильные  выглядели
неважно. Многие расстались с большой частью своего меха, и все - со  своей
упитанностью.
     Мой мех тоже свалялся  в  колтун,  таким  он  и  останется,  пока  не
выпадет. Открытые гноящиеся раны не были  редкостью  и  большинство  наших
заболеваний не поддавались лечению Шуги.
     Моя вторая жена, одна из женщин, лишившихся шерсти, разложила  передо
мной скромную пищу. При других бы обстоятельствах я устроил скандал  из-за
низкого качества еды и побил бы ее за то, что еды так мало, но  при  нашем
теперешнем положении  это  был  настоящий  пир,  состоящий  из  настоящего
дефицита. Женщины, должно быть, угробили много часов, выискивая эти  плоды
и орехи. И все-таки это было не то, к чему я привык. Я принудил себя есть,
преодолевая отвращение.
     Пока я сидел, перемалывая  зубами  жесткие  волокна,  ко  мне  кто-то
подошел. Я  узнал  почти  полностью  облысевшего  Пилга,  когда-то  нашего
деревенского крикуна, а теперь бедного бездомного бродягу, как и  мы  все.
Был он худой и бледный, и ребра безбожно выступали под кожей.
     - А, Лэнт! - воскликнул он с преувеличенной радостью. - Надеюсь, я не
помешал тебе?
     Он помешал, и он знал это. Поначалу я притворился, что не слышу его и
сосредоточился на особо жестком корне.
     Он встал прямо напротив меня. Я закрыл глаза.
     - Лэнт, - произнес он, - путешествие,  кажется,  заканчивается.  Твоя
душа этому не рада?
     Я приоткрыл один глаз. Пилг пожирал глазами мою обеденную чашку.
     - Нет, - ответил я, - не рада.
     Пилг не смутился.
     - Лэнт, тебе надо глядеть на жизнь с радостной точки зрения.
     - А она есть?
     - Конечно. Ты только подумай, как тебе повезло.  У  тебя  сохранилось
четверо детей, две жены, и все волосы, да и первая жена  ожидает  ребенка.
Намного больше, чем у меня.
     Тут  он  был  прав.  Пилг  потерял  свою  единственную  жену  и  всех
отпрысков, кроме одного, да и та - девчонка - ничего хорошего.
     Но я потерял гораздо больше, чем спас. Так что чувствовать себя лучше
было не с чего.
     - Мы потеряли всю нашу деревню,  -  напомнил  я  и  выплюнул  горький
кусочек прямо под ноги Пилгу. Он неуверенно посмотрел на него, но гордость
пересилила голод. Раз ему не предложили, есть он не будет.
     А предлагать я и не собирался. Я трижды кормил его за  три  последних
дня. И у меня не было намерения  еще  больше  приваживать  Пилга  к  своей
семье.
     - Но мы быстро добьемся  уважения  в  новой  деревне,  -  возбужденно
заговорил Пилг. - Конечно же, репутацию Шуги как волшебника здесь уже  все
должны знать. Разумеется, они будут его чествовать. Значит и нас тоже.
     - Они больше всего будут желать, чтобы мы  оказались  в  каком-нибудь
другом месте. Посмотри назад. Посмотри откуда мы пришли. Сплошные  болота.
А за ними - вода. Океан поднимается почти так же быстро, как  мы  от  него
уходим. Вот-вот наступит светлый период, Пилг. Это тяжелое время для любой
деревни. Конечно, сейчас  они  снимают  урожай,  но  пищи  окажется  ровно
столько, чтобы  как-то  самим  продержаться  болотный  сезон.  С  нами  им
поделиться будет нечем. Нет, особого счастья они не почувствуют,  если  мы
решим к ним присоединиться.
     Мое упоминание о еде заставило Пилга пустить слюни,  которые  потекли
по подбородку, но правила приличия удержали его.  Он  вновь  покосился  на
выплюнутый кусочек корня, валяющийся возле ноги.
     - Но, Лэнт... погляди на рельеф этой местности. Деревня, к которой мы
подходим,  расположена  на  склоне  возвышенности,  дальше  идет  обширная
долина. У них в запасе, по меньшей мере,  дней  двадцать-тридцать,  прежде
чем вода начнет им серьезно угрожать.
     - Разумеется, - согласился я, проглатывая кусок, который жевал.
     - Может быть им потребуется наше мастерство, и мы  сумеем  заработать
себе на пищу?
     - И какое свое умение ты им предложишь? -  хмыкнул  я.  -  Распускать
слухи!
     Пилг, казалось, обиделся. А я сразу же почувствовал себя виноватым  -
было жестоко говорить так.  Пилг  действительно  пострадал  больше  всего,
издеваться над его бедами было несправедливо.
     - Зачем так грубо, Лэнт, - сказал он. - Если ты хочешь, чтобы я ушел,
я уйду.
     - Нет, - возразил я, удивляясь самому себе.  Я  же  хотел,  чтобы  он
ушел. - Не уходи, по крайней мере, пока не поешь чего-нибудь.
     Проклятье! Снова он меня  спровоцировал!  Я  ведь  поклялся,  что  не
предложу ему еды, но он изводил меня до тех пор, пока я не  обидел  его  и
тогда, чтобы загладить обиду, мне пришлось доказывать,  что  он  нисколько
меня не раздражает.
     Я подумал, не начать ли мне питаться тайком, чтобы только  избавиться
от Пилга. Но в одном он был прав. Может быть  нам  в  самом  деле  удастся
обменять наше мастерство на пищу. Не исключено, что умение резьбы по кости
не очень распространено здесь, далеко к югу от тех  мест,  где  мы  раньше
жили.
     Но тут очень много зависело от  местного  волшебника.  Согласится  ли
Шуга принести клятву перемирия на  время  болотного  сезона?  Потерпит  ли
местный волшебник хотя бы присутствие Шуги, принимая во  внимание  размеры
его репутации. Будет ли он чувствовать себя в  безопасности,  когда  такой
могучий волшебник надумает стать  его  соседом?  А  если  этот  колдун  не
обладает знаниями и мастерством Шуги, то снизойдет ли Шуга до того,  чтобы
обращаться с ним, как с равным? Да и вообще, отыщется ли такой  волшебник,
способный    превзойти    величие    Шуги,     столь     драматично     им
продемонстрированное.
     Правда, Шуга может предложить местному волшебнику поединок  за  право
повелевать магией этого района.  Если  он,  по  несчастливой  случайности,
проиграет, то нам придется двинуться дальше, но уже без колдуна.  Если  же
выиграет, что более вероятно, то навлечет на нас множество  бед,  ведь  не
зря говорится, что волшебник должен понравиться десяти  поколениям  прежде
чем его примет племя.
     Я страшился предстоящей встречи с жителями деревни и  особенно  с  их
Гильдией  Советников.  Если  посчастливится,  то  у  нас  найдется   время
передохнуть перед ней, но скорее всего, такой возможности  не  будет.  Как
только они узнают о нашем  появлении  на  склонах  их  горы,  они  тут  же
направят к нам своих представителей.
     От нашей Гильдии почти никого не осталось, жалкая кучка  людей  -  я,
Хинк Ткач, Пилг Крикун, Кемд Три Обруча  и  еще  один-два  человека.  Ренд
Большой Глоток утонул в одном  из  своих  чанов.  Тэвид  Пастух  потерялся
вместе с большей частью стада,  а  среди  уцелевших  пастухов  не  нашлось
никого достаточно старого и опытного, чтобы заменить его в Гильдии. Другие
не выдержали длинного перехода на юг.
     И все  же  Гильдия  должна  была  встретиться  и,  если  повезет,  мы
выработаем  определенное  соглашение,  которое  нам  позволит  задержаться
здесь, пока не схлынет вода.
     А потом  нам  придется  или  подыскивать  новый  район,  или  просить
разрешение остаться. И опять же, очень  многое  здесь  будет  зависеть  от
волшебника.





     Позже, с приближением красного заката, наша жалкая горстка Советников
побрела по склону к деревне на обязательную встречу с ее жителями.
     Большую часть дня мы провели купаясь в холодном ручье, бегущем  через
пастбище, потом позволили женщинам промассажировать нас  и  умастить  кожу
благовониями и жирами.  Мы  специально  сберегли  растирания  ради  такого
случая. А так, если бы постоянно не думать о возможности такой встречи, то
давным-давно их бы съели. Мы сменили походную одежду. Не стоило показывать
себя такими бедными, какими  мы  были  на  самом  деле,  поэтому  пришлось
оставить нагишом  чуть  ли  не  все  племя,  чтобы  обеспечить  достаточно
опрятной одеждой Советников,  отправляющихся  на  это  чрезвычайно  важное
свидание.
     Шуга, погруженный в свои мысли, остался.
     Позже Кемд Три Обруча обратил наше внимание  на  прекрасное  качество
деревьев в этой области. Нам попадались тонкие и крепкие  побеги  бамбука,
трубчатые волокнистые растения, которые  можно  было  использовать  и  для
строительства, и в пищу, и в качестве закваски для браги, высокие  изящные
березы с корой, покрытой серыми и голубыми пятнами, искристая осина, белая
сосна, крепкий красный ведьмин дуб, густой темный кустарник и  даже  дикие
домашние деревья, остановившиеся в росте,  искривленные  из-за  отсутствия
благословения волшебника  и  надлежащего  ухода.  В  изобилии  встречались
ручьи. Мы брели по толстому ковру похрустывающих опавших листьев.
     Да, это был богатый лес. Лес, за которым ухаживали, но еще не  поняли
до конца скрытых в нем возможностей.  Прежде  чем  мы  проделали  половину
дороги, стало очевидно, что район великолепно годился для жилья. Лучшего и
не надо. Фру, самый старый из пастухов, издал возглас удивления  при  виде
прекрасного пастбища. Джерк, немного разбиравшийся в умении делать  брагу,
выражал восхищение качеством бамбука. Хинк Ткач задумчиво  похмыкивал  при
виде волокнистых растений, мимо которых проходил. Если  бы  нам  позволили
остаться здесь, мы бы несомненно были счастливы.
     Я раздумывал над тем, что вокруг непочатый край работы. Много больше,
чем когда-либо надеялась сделать одна деревня. Если  в  этом  году  у  них
щедрый урожай, то может оказаться хорошим и настроение.  Мы  рассчитывали,
что сможем предложить нашу помощь в обмен на пищу или  право  использовать
часть этой земли.
     Их деревня находилась сразу же за поросшим лесом склоном,  на  гребне
самого низкого из гряды холмов. Была она больше, чем наша когда-то, но  не
намного. Но самое важное  -  большая  часть  домашних  деревьев  оказались
неиспользованными, а те, что были заняты,  располагались  на  значительном
расстоянии друг от друга.  В  нашей  деревне  имелась  просторная,  хорошо
утрамбованная рыночная площадь. Здесь же все покрывал ковер черной  травы,
кое-где прорезаемый грязными тропинками. Было ясно, что они не торговали в
том количестве, к которому мы привыкли.
     Когда мы подошли ближе, то увидели советников, собравшихся на поляне,
почти на краю деревни. Мы подняли руки и сделали пальцами жест плодородия.
Они повторили его в ответ.
     Высокий мужчина, покрытый редким  коричнево-красным  мехом,  выступил
вперед.
     - Я, Гортин - Глава деревни. Это мои Советники.
     Он по очереди представил их. Советников оказалось больше  тридцати  -
торговцы, ткачи, рыбаки, пастухи, различные мастера.
     С плохо скрываемой радостью я не нашел среди них  мастера  резьбы  по
кости. Неужели в деревне не было ни одного представителя моей профессии?
     Если так - то я мог быть уверен, что  у  меня  здесь  окажется  много
работы. Или - эта мысль ужасала, они не считают мастера  резьбы  по  кости
достаточно важным, чтобы пригласить его в Гильдию Советником.
     Я отметил эту мысль. Мастер резьбы по кости так же необходим,  как  и
любой другой.
     Гортин кончил представлять последнего из Советников  и  повернулся  к
нам.
     - Кто у вас главный?
     Вопрос был трудным. Мы еще не  выбрали  никого  из  Советников  новым
главой. А старого Главу Франца похоронили всего два дня назад и  память  о
нем в наших сердцах еще не  остыла.  Начались  нерешительные  колебания  и
перешептывания, пока, наконец, Пилг не вытолкнул меня вперед.
     - Иди, Лэнт! Ты, Главный. Ты дольше всех побыл в Советниках.
     - Не могу, - прошептал я, - я никогда не  был  Главой.  У  меня  даже
символа Главы нет, мы похоронили его с Францем.
     - Мы сделаем новый. Шуга его освятит. А сейчас мы нуждаемся в Главе.
     Кое-кто согласно закивал.
     - Но они могут меня убить, если решат, что я слишком дерзкий Глава, -
прошептал я.
     Многие кивнули в знак подтверждения.
     Хинк проговорил:
     - Ты с этим справишься, Лэнт.
     А Пилг добавил:
     - Это высокая честь - умереть за нашу деревню. Я тебе завидую.
     После чего он вытолкнул меня вперед и заявил:
     - Это Лэнт, наш Глава, он слишком скромен, чтобы  самому  сказать  об
этом.
     Я проглотил комок. Мужчина должен принимать и исполнять свой долг. Но
я дрожал. И не мог избавиться от ощущения, что  сейчас,  в  любой  момент,
появится старый Франц и вздует меня за дерзость. Или, что Гортин  каким-то
образом распознает во мне самозванца и откажет в уважении, необходимом для
исполнения моего нелегкого дела.
     Но он просто кивнул мне и спросил:
     - Почему вы путешествуете?
     - Мы переселяемся, - объяснил я.  -  Мы  -  эмигранты,  ищущие  новое
пристанище.
     - Вы выбрали неправильное направление, - сказал Гортин. -  Эти  места
неподходящие для жилья.
     - Вы-то здесь живете, - возразил я.
     - Да, но мы этому не радуемся. Я вам завидую... вашему  стремлению  к
странствиям... и желаю вам счастья в пути...
     - Мне кажется, вам бы  очень  хотелось  видеть  нас  уходящими,  друг
Гортин?
     - Совсем нет, друг Лэнт... просто мне  не  очень  хочется,  чтобы  вы
оставались. Земля тут бедная. Вам совсем не  понравится,  когда  вы  здесь
застрянете на время Болотного Сезона.
     - Болотного Сезона?
     - Да, когда дни становятся жаркими, Глава Лэнт,  а  моря  поднимаются
высоко. И так большую часть года наша земля связана с материком.
     - Ваша земля... связана с материком?
     - Правильно, двигайтесь по перешейку, дальше. Это очень удобно  -  на
перешейке никто не живет. Скверное время года может  застать  любого,  так
что проход открыт для всех.
     - Но только не в Болотный Сезон, - закончил за него я.
     - Да, - Гортин криво улыбнулся. - На этот  сезон  мы  оказываемся  на
острове. Потому-то так важно, чтобы вы  поторопились.  Вы  же  не  хотите,
чтобы вас отрезало здесь?
     - И большой остров?
     - Небольшой. Четыре деревни и  немного  земли  между  ними.  И  Холмы
Юдиона. Это там, где сейчас  расположились  ваши  люди.  -  Он  подумал  и
добавил: - Никто не живет на холмах. В основном из-за того, что там ничего
не растет. Мы перебираемся туда на время Болотного Сезона, но потому лишь,
что остальную сушу океан затапливает. А  все  остальное  время  это  место
пустует.
     - Остров... - повторил я. Мысль начала  принимать  форму.  -  Да,  ты
прав, нам надо поторопиться.
     Я махнул Советникам.
     - Идемте, не  стоит  тратить  время  на  разговоры.  Гортин  дал  нам
прекрасный совет и надо поспешить, чтобы воспользоваться им.
     Я поглядел на Гортина, сделал жест плодородия, запахнулся в накидку и
покинул поляну. Мои Советники потянулись следом.
     Мы снова вошли в лес. Хинк и все остальные спешили со всех ног.
     - Скорее, Лэнт,  скорее,  -  подгоняли  они.  Я  брел  сзади,  иногда
останавливаясь,  чтобы  полюбоваться  видом  особенно  живописной   группы
деревьев.
     - Лэнт, - не успокаивался Пилг. - Да поторопись же ты!
     - Пилг, не гони так, - пробормотал я. - Куда спешить?
     Его глаза расширились.
     - Ты же сам слышал. На время сезона здесь будет остров.
     Другие тоже остановились и собрались вокруг.
     - Надо торопиться, Лэнт!
     - Зачем? - спросил я.
     - Затем, что если мы не поторопимся, то окажемся тут в ловушке.
     - Завязнем мы тут и не сможем идти дальше, - растолковывал Хинк.
     - И тогда они не смогут отказать нам в убежище, не так ли? -  ответил
я.
     Советники задумались.
     Я продолжал:
     - Конечно, мы должны поспешить отсюда убраться,  как  и  рекомендовал
Гортин. Но если мы поторопимся,  но  недостаточно  быстро,  то  у  нас  не
окажется выбора. И нам придется остаться.
     - Хм, - протянул Пилг, он начал улавливать мою мысль.
     - Ну-ну, - произнес Хинк, он уже понял.
     - Взгляните вокруг, - продолжал я. - Лес ужасный, верно. А вспомните,
что видели по дороге?
     Советники задумчиво закивали. Еще бы, они помнили, что видели.
     - Никуда не годное место для деревни, согласны?
     Они огляделись.
     - Да, место никуда не годится, -  согласился  Кемд,  -  мне  придется
плести вдвое большие по  размеру  гнезда,  чем  прежние,  так  что  работы
окажется непочатый край. Да и что станет делать мужчина  с  таким  большим
гнездом?
     - Ты прав, - согласился Джерк. - Ты только посмотри на  этот  бамбук,
такой густой и крепкий. Я подумал  о  пиве,  которое  я  мог  бы  из  него
сделать. Нет, не пойдет на  пользу  мужчине  такое  замечательное  сладкое
пиво!
     Хинк опустился на колени, ощупывая волокнистые растения.
     - Хм-м, - протянул он, - ничего хорошего не принесет человеку,  такая
прекрасная одежда. Она его испортит, не подготовит к трудностям жизни.
     - Стоит ли  привыкать  питаться  регулярно,  -  добавил  Пилг.  -  Мы
растолстеем, станем ленивыми.
     И мы все дружно вздохнули.
     - Да, кошмарное это место, чтобы здесь селиться,  -  подвел  я  итог,
растягиваясь под уютным деревом. - Идите сюда, нам надо  поскорее  решить,
как мы будем двигаться дальше.
     Хинк пристроился под соседним деревом.
     - Хорошо, Лэнт, - сказал он, - но поспешность к добру не ведет, давай
слегка прикинем, каким путем нам отсюда уйти легче всего.
     - А-а, - вздохнул  Пилг,  нашедший  себе  лужайку  с  мягкой  луговой
травкой. - Но уйти нам надо до того, как здесь нас отрежет море.
     - Ты прав, - согласился Джерк с уютной постели из мха. - Мы не должны
задерживаться здесь слишком долго.
     - Не должны, - поддержал его Кемд. - Но думаю сумерки будут темными.
     - Да, конечно, никто и не думает, что мы можем отправиться  в  дорогу
на ночь глядя, - вмешался я.
     - В таком случае, зачем женщинам снимать палатки? - спросил Пилг.
     - Это просто замечательно, следует выспаться  перед  путешествием,  -
добавил еще кто-то.
     Я зевнул.
     - Что ж, звучит заманчиво. Кажется, я уже начинаю задремывать.
     - Завтра мы должны рано встать, - напомнил Джерк.
     - Ага. Думаю в полдень или чуть позже будет нормально, -  пробормотал
я.
     - О-о, - простонал Хинк, - ведь  предстоит  еще  так  много  сделать.
Например завтрак и потом... полдник...
     - Ах, - вздохнул Пилг. - У женщин просто не  окажется  времени  снять
палатки до полдника.
     - Но и после этого у них не окажется времени, - пробормотал я  сонно.
-  Им  же  предстоит  запастись  пищей  для  путешествия,  прежде  чем  мы
отправимся в дорогу.
     - Это может занять весь день...
     - Или даже два... а то и три...
     Новые надежды... и зевки. Кто-то сонно пробормотал:
     -  Надеюсь,  не  окажется  проблемой  познакомить  Шугу   с   местным
волшебником.
     - Не знаю. Надо что-то придумать. Спроси Пилга, как он считает?
     - Пилг спит.
     - Тогда спроси Хинка.
     - Он тоже спит.
     - А Джерк?
     - Давным-давно.
     - Вот незадача. А Кемд?
     - Само собой.
     - Тогда почему вы мне спать не даете, - проворчал я.  -  Трудная  это
работа, быть Главой.





     И действительно - ужасное событие нас не избегло. Мы торопились,  как
могли, но море поднялось и отрезало нас на острове. На  это  потребовалось
одиннадцать дней.
     Нам надо было всего несколько часов, чтобы преодолеть перешеек -  все
время сужающуюся полоску суши - но  нам  как-то  не  удалось  организовать
женщин. Суматоха в лагере царила ужасная. Шесть  дней  подряд  мы  снимали
палатки. Но потом оказывалось, что было слишком поздно  и  их  приходилось
ставить обратно, чтобы лечь спать. Красное Солнце стояло  высоко  в  небе,
значит, пришла ночь.
     Гортин и его Советники пришли полюбоваться на нас на следующий  день.
Они кричали, озирались по сторонам и без конца требовали, чтобы мы быстрее
торопились.
     - Но мы и так торопимся изо всех сил. Но вы же видите,  наши  женщины
настолько глупы, что не могут удержать в голове самое большое два  приказа
сразу.
     - Удивительно, что вы так далеко ушли, - пробормотал Гортин.
     - Да, конечно, - согласился я и побежал дальше.
     Теперь Гортин приходил каждый день,  разбирался  в  наших  задержках.
Наконец, когда мы тронулись в путь, Гортин и  его  Советники  были  просто
счастливы проводить нас в качестве проводников.
     На то, чтобы пересечь остров, у нас ушло  пять  дней.  Мы  подошли  к
перешейку как раз вовремя, чтобы увидеть, как  над  ним  сомкнулось  море.
Гортин то ли вздохнул, то  ли  застонал  от  огорчения.  Я  тоже  горестно
вздохнул.
     Глава Гортин посмотрел на меня.
     - Лэнт, если бы я не  знал  наверняка,  что  вы  хотите  уйти,  я  бы
подумал, что твои люди хотят здесь остаться.
     Он помотал головой.
     - Но я не могу в это поверить. Я еще не встречал племя более глупое и
суетливое, чем твое.
     Я был вынужден согласиться с ним.
     Гортин сказал:
     - Ладно, давай возвращаться. Очевидно, вам  придется  побыть  с  нами
весь Болотный Сезон.
     Я кивнул.
     Потом, будто нехотя, отдал приказание:
     - Эй, вы, поворачивайте назад!  Поворачивайте!  Слишком  поздно  идти
через перешеек. Нам придется вернуться назад, на нашу прежнюю стоянку.
     Мы снова разбили лагерь на Холмах Юдиона еще до наступления сумерек.





     Настало время представить друг другу наших волшебников.
     Я был очень доволен собой.
     Глава Лэнт. Глава одной из лучших деревень в мире. Глава деревни Шуги
Великолепного! Я светился от гордости.
     Шуга - в пурпурно-красной накидке, способной менять цвета, как Солнце
меняет расположение на небе - производил сильное впечатление. На  шее,  на
шнурке  он  нес  линзы  ненормального   волшебника,   трофей   и   символ,
доказывающий, что он - именно тот, кто и есть.
     Нараспев, высоким голосом, он поведал им о своем искусстве и  о  том,
как он нанес поражение своему самому опытному врагу, Пурпурному, безумному
волшебнику, который заявлял, что пришел с другой стороны неба.
     При  этих  словах  слушатели  зашевелились.  Очевидно,   слава   Шуги
опередила нас. Шуга рассказывал, как он уничтожил гору  Зуб  Критика,  как
призвал гром и обратил в пустыню местность на многие мили вокруг.
     В виде доказательства, он высоко поднял квадратные линзы  Пурпурного.
И он еще нисколько не приукрашивал историю. Правда, она сама по себе  была
достаточно впечатляющей.
     Когда он закончил, начал я. Я рассказал, что  нам  пришлось  уйти  из
своей деревни из-за побочных эффектов заклинания Шуги и  двигаться  на  юг
почти четверть сезона. Наше путешествие началось при  голубом  Солнце.  Мы
проделали многие сотни миль по дну отступающего океана. Мы шли,  и  Солнца
отступали друг от друга на небе  все  дальше  и  дальше.  Красный  Вирн  и
Голубой Оуэлс все дальше  и  дальше  растягивали  дни  между  собой,  пока
темнота не пропала совсем.
     Я рассказал, как из-за множества опасностей  и  потерь  мы  пересекли
великую грязевую пустыню. Приближался  светлый  сезон,  моря  должны  были
вернуться на эту землю, последний этап нашего  путешествия  превратился  в
беспорядочное бегство от подкрадывающейся воды. Много раз мы просыпались и
обнаруживали океан, плещущийся у наших палаток.
     Я не стал говорить, что именно там мы потеряли Франца. Однажды  ночью
он захлебнулся в своей палатке. Им совсем ни к  чему  было  знать,  что  я
совсем недавно стал Главой деревни.
     Сейчас Вирн и Оуэлс были на противоположных сторонах  неба.  Световое
время началось. Как океан подползал к этим холмам,  так  и  я  неторопливо
повествовал, как мы добрались сюда, к подножию южных гор,  ища  убежища  и
места, чтобы построить новую деревню.
     Гортин улыбнулся.
     - Ваши рассказы очень впечатляющие,  особенно  у  твоего  волшебника.
Коль его магия хоть наполовину так же хороша,  как  его  рассказы,  то  он
бросает вызов самим богам.
     - У вас такой же хороший волшебник? - спокойно спросил я.
     - Лучше, - ответил на  это  Гортин.  -  Его  заклинания  не  вызывают
побочных эффектов, которые уничтожают целые деревни.
     - Заклинания нашего волшебника так сильны, что и при меньших побочных
эффектах оставляют вокруг себя пустыню.
     - Какое счастье, что он уменьшает побочные эффекты, - улыбка  Гортина
поддразнивала нас.
     Было очевидно, что он не верит в силу Шуги. Но я надеялся,  что  Шуге
не придется это демонстрировать.
     -  Наш  волшебник,  -  продолжал  Гортин,  -  пришел  к  нам   совсем
неожиданно.  Он  убил  старого  волшебника  одним  ударом,  но  ничего  не
повредил. За исключением, конечно, старого волшебника.
     Позади Гортина зашуршали кусты, словно кто-то торопливо  шел  к  нам.
Гортин отступил в сторону со словами:
     - Знайте же, наш волшебник - это Пурпурный Неубиваемый!
     Я подумал, что мое сердце остановилось. Шуга стоял дрожащий и  немой,
не в силах пошевелиться. Человек, выступивший  вперед,  действительно  был
Пурпурный в целости и сохранности, тот самый Пурпурный, которого Шуга, как
мы надеялись, убил в яростной битве, во время последнего заклинания.
     Другие  жители  нашей  деревни  отпрянули  от  Шуги,  словно  надеясь
избежать неизбежного удара молнии Пурпурного.
     Внутренне я тоже был  готов  отпрянуть.  Я  хотел  убежать,  умереть.
Видимо мое последнее желание будет удовлетворено и скоро.
     Пурпурный внимательно оглядел нас. На нем был костюм небесно-голубого
цвета, сшитого из одного куска, он облегал его как вторая кожа.  Несколько
предметов свисало с широкого пояса,  стянувшего  обширную  талию.  Капюшон
откинут назад. Взгляд его был косящим и  неуверенным,  глаза  слезились  и
бегали, перескакивая с одного на  другого.  Наконец,  ищущий  этот  взгляд
остановился на... о, боже! На мне...
     Пурпурный энергично шагнул вперед, схватил меня за плечи, вглядываясь
в лицо.
     - Лэнт, ты ли это?
     Его слова звучали странно, но произносились им самим.  Очевидно,  его
говорящее устройство было уничтожено, и ему пришлось научиться объясняться
по-человечески.
     Он выпустил меня раньше, чем я потерял сознание и осмотрелся вокруг.
     - А Шуга? Шуга здесь?
     И тут он увидел низенького волшебника. Шуга стоял на месте и дрожал.
     - Чему бывать, того не миновать, - пробормотал он, - лишь бы это было
безболезненно.
     - Шуга,  -  произнес  свихнувшийся  волшебник,  пройдя  мимо  меня  с
вытянутыми руками. - Шуга, я хочу кое о чем спросить тебя.
     Шуга издал поистине нечеловеческий крик, прыгнул вперед и вцепился  в
Пурпурного.
     Они оба покатились по земле,  большой  волшебник  и  маленький.  Шуга
издавал некрасивые хныкающие звуки. Пурпурный задыхался.
     Потребовалось девять человек, чтобы растащить их. Наши самые  молодые
и проворные советники уволокли лягающегося и  визжащего  Шугу.  Крики  его
доносились до нас из-за леса, пока не прервались всплеском в реке.
     Пока Пурпурный отряхивался, Шуга  вернулся,  сопровождаемый  с  одной
стороны Дирком-пастухом, а с другой - Орком, моим старшим сыном. Он  встал
между нами, сердито поглядывая на собравшихся.
     Сочувствующие,  заботливые  советники   обступили   Пурпурного.   Они
похлопывали его по плечам, словно взволнованную женщину. Гортин не скрывал
замешательства. Он посмотрел на меня и сказал:
     - Кажется наши волшебники уже знакомы друг с другом.





     Я перевел взгляд на Пурпурного. Голова кружилась. Я  чувствовал,  что
пропал. Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы,  выброшенной  умирать
на берег. Как эта напасть нас отыскала?
     - Ты мертв! - заявил я волшебнику. - Как ты мог... какого бога...
     Тут я замолчал, поскольку вопрос был неразумным. Пурпурный не верил в
богов, он говорил об этом множество раз. Я не  мог  спокойно  смотреть  на
него, на его тело с противным брюхом, на его выпирающую плоть, на  бледную
безволосую кожу, на лоскутья неестественного прямого черного меха. Он  был
воплощением уродства в моих глазах. Он был угрозой моей душе и рассудку.
     Гортин усмехнулся, довольный таким сюжетом. Я указал на Пурпурного  и
с трудом проговорил:
     - Откуда?
     - Это - подарок богов, - ответил Гортин. - Мы  много  лет  прожили  с
волшебником, которым не все были довольны. -  Он  сумрачно  нахмурился.  -
Дером  был  прекрасный,  сильный  волшебник,  но   некоторые   становились
несчастными из-за его заклинаний.
     - Дером! - пробормотал Шуга. - Мы учились вместе.
     Я  кивнул.  История  была  знакомой.   Иногда   волшебники   начинали
злоупотреблять своей властью. И тогда уважение к ним падало. Потому что от
этого страдали жители.
     - Это случилось во время последнего соединения, - продолжал Гортин. -
Чудо! В эту  ночь  разразилась  страшная  буря.  Поднялся  сильный  ветер,
огненный шар Элкина пронесся по небу и повернул обратно. А затем  на  краю
деревни послышался треск. Когда мы выбрались из гнезд, то  обнаружили  вот
этого волшебника, который  упал  на  старый  дом  Дерома  и  раздавил  его
всмятку. Действительно, странный волшебник!
     - Он упал с неба!
     Гортин кивнул. Другие Советники принялись объяснять,  перебивая  друг
друга:
     - Он пришел с неба!
     - Хотя на нем не было и царапинки!
     - Словно огромная падающая звезда...
     - Никто не пострадал.
     - Даже Дером. Он был убит мгновенно.
     - Было много песен и плясок...
     - Ти-хо! - проревел Гортин.
     Стало тихо. Гортин продолжал:
     - Мы отдали Пурпурному малиновые сандалии Дерома и его накидку и  тут
же сделали его волшебником. А что  нам  еще  оставалось  делать?  От  него
вообще никакого толку. Он даже по-человечески  не  говорил.  Нам  пришлось
похоронить Дерома без освящения.
     - Но как может человек упасть с неба и не быть убитым?
     - Пурпурный - не  просто  человек,  -  заявил  Гортин,  словно  этого
объяснения было достаточно.
     - Он - демон, - прорычал Шуга.
     Такого объяснения было более чем достаточно.
     - Это благодаря моему защитному костюму, - вмешался Пурпурный.
     Он выступил вперед и с силой ударил себя по животу.  Его  брюхо  было
большим и рыхлым, потому от удара он должен был бы сморщиться от боли.  Но
этого не произошло.  Мне  на  мгновение  показалось,  что  Пурпурный  стал
жестким, как камень.
     - Мой защитный костюм, - повторил он.  -  В  нормальных  условиях  он
гнется  как  обычная  одежда.  Но  при  резком  ударе  становится   единым
несокрушимым монолитом. Лэнт, помнишь, как в вашей деревне мальчишка кинул
в меня копье?
     - Помню. Тебя даже не поцарапало.
     - Этот костюм словно жесткая кожа. Вместе с капюшоном  он  прикрывает
меня всего, кроме глаз и рта. Он и спас мне жизнь.
     - Я не понял, что мое летающее яйцо движется, - продолжал  Пурпурный.
- Вы замазали густой серой грязью все кнопки и циферблаты, так  что  я  не
мог видеть как работают мои... - он запнулся, подбирая подходящее слово, -
мои устройства для заклинания.
     Он принялся объяснять жителям своей деревни:
     - Они каким-то образом умудрились проникнуть в мое летающее гнездо. Я
вам о нем уже рассказывал - и натворили в нем ужас что.
     Повернувшись в нашу сторону, он добавил:
     - Я был в ярости, Лэнт. И хотел перебить всю вашу банду.
     Я  содрогнулся.  Он  и  сейчас  может   осуществить   свое   желание.
Действительно, чего он ждет?
     - Потом я понял, - продолжал он, -  что  все  это  вы  сделали  из-за
невежества. Возможно вы подумали, что яйцо живое и опасное. Вероятно это и
послужило причиной первого нападения Шуги на меня. Я теперь хочу  знать...
для чего вы перепачкали и  переломали  все  инструменты  в  моем  летающем
гнезде?
     К несчастью я не понял, как тяжело вы повредили его. В любом летающем
гнезде предусмотрено заклинание, которое компенсирует резкие движения. Оно
же компенсирует отсутствие земли под ногами. Короче я не знал,  что  лечу.
Вы же замазали серой краской все экраны, так же как и индикаторы.
     Когда я открыл дверь, чтобы отправиться  на  ваши  поиски,  ветер  от
движения гнезда подхватил меня и швырнул наружу. Когда я понял, что падаю,
то надвинул капюшон и свернулся клубком. Мой защитный  костюм  спас  меня,
сохранив форму. Как вода в сосуде, она не  изменит  свою  форму,  если  ты
резко надавишь на него.
     - Я бы предпочел, чтобы этот сосуд разбился, - проворчал Шуга.
     - От падения я потерял сознание,  -  продолжал  Пурпурный,  -  но  не
сломал ни одной косточки. Правда, падая вниз,  я  ничего  не  запомнил  на
местности. И до сих пор не знаю, где нахожусь... А мое летающее гнездо  не
отвечает на сигналы. Уже несколько  месяцев  не  отвечает.  Я  боюсь,  что
оказался вне зоны его приема...
     - Совершенно верно, - сказал  я.  -  Заклинание  Шуги  его  полностью
уничтожило. Оно находилось под горой, называвшейся Зуб Критика,  когда  по
нему ударил молот Элкина.
     - Элкина?
     - Бог грома, маленький, но могущественный.
     - Ах, да. Я о нем слышал. Так, говоришь, он ударил в мое яйцо?
     -  Ударил  -  огромнейшей  вспышкой  и  звуком,  таким  громким,  что
содрогнулась земля и раскололось небо. И  после  этого  я  не  мог  ничего
видеть и слышать.
     Пурпурный издал странный сдавленный звук.
     - Скажи мне, Лэнт,  теперь  земля  там  светится  по  ночам  странным
голубым светом?
     - В старой деревне - да. И все  деревья  и  трава  -  умерли.  Многие
жители и животные - тоже. Взгляни, у Пилга и Анга вылезла  вся  шерсть,  а
Пилг покрылся язвами.
     Пурпурный прищурился и подошел поближе. Пилг, настоящий  храбрец,  не
сбежал от неожиданного и лихорадочного осмотра.
     Лица обоих побледнели.
     - И правда, - прошептал Пурпурный. - Получается, я потерпел крушение.
Это язвы, - тут он воспользовался словом из своего демонского языка, -  от
радиации. Язвы от радиации! - воскликнул он. - Вы взорвали мое  гнездо.  -
Пурпурный продолжал что-то непонятно и возбужденно бормотать, озираясь  по
сторонам. - Вы, волосатые недочеловеки, сокрушили мою летающую  машину.  Я
остался здесь навечно. Будьте вы прокляты, все вы...
     Мы отпрянули от него подальше, даже жители его деревни. Слишком уж он
увлекся проклятиями. Но Гортин и еще несколько Советников шагнули вперед и
принялись утешать Пурпурного.
     - Ничего, ничего, - бормотали они, похлопывая  его  по  спине,  но  с
видимой опаской.
     -  Оставьте  меня  в  покое!  -  завопил  Пурпурный,   вырываясь   из
удерживающих его рук. Он наткнулся  на  Пилга,  который  продолжал  стоять
впереди всех, выставив лысую, воспаленную грудь.
     - Ты сможешь меня вылечить? - спросил Пилг дрожащим голосом.
     Пурпурный заколебался, глядя на  перекошенное  болезнью  тело,  точно
увидел его впервые, потом заглянул в глаза Пилгу, шагнул  вперед  и  обнял
его за плечи.
     - О, мой друг, мой бедный друг, дорогой друг...
     Он выпустил дрожащего Пилга и повернулся к остальным.
     - Мои друзья, вы все...
     Мы дружно подались назад.  В  обеих  деревнях  не  нашлось  человека,
хотевшего стать другом бродячего свихнувшегося волшебника.
     - Друзья мои, теперь я  нуждаюсь  в  вас  больше  чем  когда-либо.  Я
потерял самый  сильный  источник  своего  могущества.  Мое  летающее  яйцо
уничтожено. И все те чудеса, которые я обещал для вас сотворить, когда его
найду... теперь я не могу осуществить...
     Тут Шуга немного распрямился.
     - А сделал это я, - напомнил он.
     В его голосе прозвучали нотки гордости. И он  был  единственным,  кто
улыбался.
     - А  сделал  это  ты,  -  сказал  Пурпурный  таким  тоном,  что  двое
Советников тут же двинулись вперед, готовясь схватить его за руки.
     Гортин перевел взгляд с меня на Пурпурного, потом на Шугу. Он, должно
быть, лихорадочно размышлял. Он полагал, что их волшебник лучше нашего. Но
Пурпурный только что сам признался, что дуэльные заклинания Шуги  принесли
тому  довольно  значительный  ущерб.  Очевидно,  оба  волшебника  обладали
властью, с которой придется считаться.
     Но как они ненавидят друг друга! Это не  предвещало  ничего  хорошего
любой деревне. Гортин отвел меня в сторону.
     - Думаю, самое время прекратить собрание.
     - Пока наши волшебники не сделали это за нас, - согласился я.
     - Забирайте своего в свой лагерь, а мы загоним своего в его гнездо. А
с тобой нам надо встретиться позднее, наедине, чтобы обсудить  сложившуюся
ситуацию. Чтобы наши обе деревни выжили, нам придется немало поработать.
     Я кивнул.
     Долго ли сможет Шуга держать себя в руках?
     Нам следовало как можно быстрее убраться с территории  Пурпурного.  Я
немедленно замахал руками на своих Советников.
     - Пошли, пошли!
     Все, чего я желал  -  это  увеличить  расстояние  между  свихнувшимся
волшебником и Шугой.
     Мы  торопились  вернуться  на  свой  склон.  Все  наши   мысли   были
сосредоточены  на  одном  -  мы  в  ловушке  на  острове,  рядом  с  двумя
раздраженными колдунами... О, Элкин, что мы такого сделали, что  заслужили
такую участь! Неужели мы настолько разгневали богов?





     На  то,  чтобы  дурную  новость  узнали   все,   много   времени   не
потребовалось. Волна страха прокатилась по лагерю  и  была  очень  видима.
Женщины принялись выть, сильные мужчины дрожать,  дети  недоуменно  орать.
Собаки лаять.
     Многие  начали  распутывать  веревки  палаток,  снимая  их.  Хотя   и
измученные люди были готовы продолжить свой путь - настолько был велик  их
страх перед Пурпурным.
     Невероятно - несколько вот этих  жалких  семей  совсем  недавно  были
богатой и сильной деревней. Но такими мы были до появления Пурпурного.  Мы
видели, как наша деревня выжигается дотла, видели смерть  наших  друзей  и
соседей, видели как гибла наша собственность и все это в результате вражды
Шуги и ненормального волшебника.
     А дуэль еще не кончилась. Пурпурный все еще  жив,  он  последовал  за
нами, он готовился уничтожить нас. Его принесло сюда за одну  ночь.  И  он
четверть сезона поджидал нашего появления.
     Шуга был неприступен. То, что Пурпурный был до сих пор  жив,  видимо,
само за себя говорило о его неудаче.  Он  осуществил  свое  самое  великое
заклинание - а ненормальный волшебник даже не держал на него за это зла!
     Шуга раздраженно вырвался из рук двоих сопровождающих его  советников
и потопал напрямик через поле, уже подмоченное морем. Толпа  двинулась  за
ним по краю, как  овцы  вдоль  лужи  грязной  воды.  Встревоженные  матери
загоняли детей в безопасное место.
     По всему  лагерю  уже  снимали  палатки.  Люди  готовились  спасаться
бегством. Они не знали куда идти, но лучше умереть в пути - так был  велик
их страх перед Пурпурным волшебником.
     Тут и там рыдающие женщины упаковывали свои тюки. Дети  цеплялись  за
их юбки. Многие мужчины, когда я проходил мимо, набрасывали на  своих  жен
дополнительные путы - кто знает, на что способна женщина в истерике.
     Несколько членов Гильдии Советников стояли кучкой и  спорили.  Увидев
меня, они замолчали.
     - А, Лэнт, мы только что обсуждали, что лучше: двинуться дальше на юг
или, возможно, на запад, чтобы...
     - Что за глупости ты болтаешь, Пилг?
     - В путь, в путь!.. Не можем мы здесь остаться, черт возьми, верно?
     - Мы не в силах отсюда уйти. Если только ты  не  научился  ходить  по
воде.
     - Это не единственное место на острове, Лэнт, - произнес Хинк.  -  Ты
слышал, что говорил Гортин?
     - Ты это тоже слышал, - резко прервал я его. - Остров невелик. Четыре
деревни и холмы Юдиона.
     Хинк пожал плечами.
     - Если нам придется бежать на холмы, то пусть так и будет. Мы  сможем
выбраться отсюда ночью.
     - Тогда все деревни острова будут настроены против нас.
     - У нас нет выбора. Шуга собирается начинать дуэль.
     - Это Шуга сказал?
     - Ха! Нет необходимости  говорить  с  Шугой,  чтобы  понять,  что  он
замышляет дуэль. Он поклялся убить Пурпурного, помнишь?
     - А теперь послушай, - сказал я. - И не торопись с глупыми  выводами.
Вот что мы сделаем. Первое: никакой  дуэли  сейчас  не  будет.  Второе:  я
собираюсь прогуляться в нижнюю  деревню  и  кое-что  предпринять.  Я  хочу
переговорить  с   Гортином   наедине   и   попытаться   реализовать   наши
первоначальные планы: обменять  наше  мастерство  на  пищу  и  землю.  Это
единственная возможность для нас выжить.
     - Ха! - фыркнул Хинк. - Ты считаешь, что  сможешь  удержать  Шугу  от
продолжения дуэли?
     - Теперь я - Глава, - перебил я его, - это дает мне власть.
     - Минутку, Лэнт, - улыбнулся Хинк, - мы позволили тебе  быть  Главой,
но только на переговорах с жителями нижней деревни. У  нас  нет  намерения
позволять тебе, всего  лишь  мастеру  по  кости,  принимать  на  себя  все
остальные права и привилегии Главы.
     Послышались приглушенные согласные голоса остальных.
     - Конечно, ты прав, Хинк. И в тот раз я не хотел быть Главой.  Но  вы
настаивали, и твой голос был одним из самых громких.  Теперь  же,  раз  вы
признали меня Главой в переговорах  с  другими  людьми,  то  вам  придется
признать и тот факт, что я представляю вас в переговорах с богами.
     - Хм!
     - Хорошо,  подумай  сам!  Очевидно  боги  нас  испытывают.  Эта  куча
напастей, которая на нас навалилась - всего лишь  проверка  нашей  веры  и
послушания. Боги желают убедиться, продолжаем ли мы верить в них, несмотря
на все несчастья, продолжаем ли мы молить их о милости - или вместо  этого
мы отрекаемся от них в своем отчаянии.
     - А что здесь общего с тем, что будет тебе позволено или нет отдавать
приказы? - спросил младший сводный брат Хинка, Меньшой Хинк. Отец  у  них,
конечно, был один, но матери разные.
     Я с самым сердитым видом уставился на него.
     - Но это же должно быть очевидно даже для  таких  лягушачьих  мозгов,
как у тебя! Если ты отрицаешь старые обычаи  и  традиции  -  ты  отрицаешь
самих богов. Вся наша жизнь основана на капризах богов, которым мы служим.
Только волшебник может контролировать богов - и только Глава деревни может
контролировать деревенского волшебника.  Шуга  вырезал  свое  согласие  на
символе Главы, поэтому только владелец этого символа имеет над ним власть.
     - Но у тебя нет символа, - заметил Хинк.
     - Правильно, - воскликнул Большой Хинк. - Мы тебе ничего не должны. -
Остальные послушно начали поворачиваться. - Мы  можем  выбрать  и  другого
Главу. Шуга с такой же легкостью сделает символ и для него.
     - Подождите! - крикнул я. Соображать приходилось мгновенно. -  Кое  о
чем вы забыли!
     Что-то в моем голосе заставило их остановиться!
     - Вы забыли о Гортине, Главе нижней деревни. Он не знает, с каких пор
я являюсь Главой - он думает, что я такой же опытный, как и он. Но если вы
представите в  качестве  Главы  другого  человека,  он  сразу  догадается,
насколько этот человек неопытен -  и  будет  удивляться,  что  мы  выбрали
нового Главу в такой критический момент. Все деревни  на  острове  получат
перед нами преимущество, зная, что имеют дело с начинающим Главой.
     Советники что-то забормотали, потом  отошли  в  сторону  и  принялись
горячо обсуждать вопрос.
     - Лучше совсем без Главы, чем...
     - Но эта нижняя деревня...
     - Не нужен нам еще один неподходящий Глава...
     - Но мы уже поручили...
     - И еще одно, - окликнул я их, - Шуга.
     Они замолчали и повернулись в мою сторону.
     - Как вы думаете, как он будет реагировать, когда вы придете к нему и
заявите, что его лучший друг больше не Глава? Найдется  среди  вас  такой,
кто считает, что сможет успокоить разбушевавшегося волшебника?
     Такого не оказалось. Советники осторожно переглянулись. Наконец, Хинк
закивал, соглашаясь, и остальные закивали вместе с ним.
     - Ладно, Лэнт, ты победил. В следующий раз мы  будем  осмотрительнее,
когда придется кого-то выталкивать вперед.
     - И, определенно, язык у него не будет таким шустрым,  -  пробормотал
Младший Хинк.
     - Будем надеяться, что он сможет использовать его против  Гортина,  -
пробормотал Снарг.
     - Не беспокойся, - заявил Большой Хинк, - если не сможет, мы  же  его
за это и вздернем.
     - Я более озабочен, чтобы ты потренировал его на Шуге, - сказал Пилг.
- И поскорее. Как раз в эту минуту Шуга, возможно, готовится к дуэли.
     - Чепуха! - отрезал я. - Не будет он сейчас планировать дуэль. Сейчас
светлый сезон, Лун нет.
     - О, Лэнт, ты достаточно хорошо знаешь времена года, - но  не  думаю,
что ты так хорошо знаешь Шугу!
     - Я мастер по кости, - произнес я с достоинством. -  Я  должен  иметь
достаточное   представление   о   магии,   чтобы   изготовлять   настоящие
инструменты.





     Шуга находился в одиночестве возле своего укрытия.  Я  обнаружил  его
пристально разглядывающим небо и что-то бормочущим себе под нос.
     - Козлиная почка... лягушачья икра... муравьиные перья...  ну  почему
все несчастья случаются во время светлого сезона?
     - Шуга, - поинтересовался я, - в чем дело?
     - В небе, идиот, в небе!
     - Я не идиот. Я теперь Глава.
     - Можно быть Главой и оставаться идиотом, -  резко  ответил  он.  Его
глаза покраснели и слезились от длительного разглядывания небес. - Если бы
не только это проклятое богами небо!
     - С небом что-то случилось!
     - Я не вижу Лун. - Шуга встал и всплеснул  руками.  -  Элкин!  Как  я
узнаю, какая сейчас конфигурация! Ведь я  не  могу  видеть  Луны!  Красный
день, голубой день, снова  красный  день...  а  темноты  нет  совсем...  Я
смотрел...
     Во мне начало подниматься недоброе подозрение.
     - Шуга, что ты замышляешь?
     - Пытаюсь спланировать дуэль... Да защитят нас боги, Лэнт,  но  я  не
могу хотя бы спланировать оборону, пока не узнаю конфигурацию Лун!
     - Это скверно, - согласился я. Один Вирн знает, как я мог  сдержаться
и не позволить своему голосу не задрожать. - Но быть может это и хорошо.
     - Хорошо?! - Шуга резко повернулся в мою сторону. - Что  здесь  может
быть хорошего? Как я смогу спланировать дуэль, если  все  предзнаменования
скрыты?
     - Может быть это знак, - осторожно проговорил я. - Знак, что не стоит
объявлять дуэль.
     - Не стоит объявлять дуэль?.. Да ты  с  ума  сошел,  Лэнт!  Глава!  -
произнес он, не  скрывая  иронии.  -  Один  ты  знаешь  как  истолковывать
предзнаменования.
     - Я и не собираюсь толковать предзнаменования, - твердо заявил я. - Я
хочу сказать, что тебе не всегда следует полагаться на свою магию, как  на
самое легкое решение. Вероятно, тебе иногда бы  не  мешало  и  подумать  о
более рациональном образе действий, а не торопиться накладывать заклинания
со своими опасными побочными эффектами. Не забывай, что бы ты  не  сделал,
от побочных эффектов ничто не спасет.
     - Ты собираешься учить меня магии?
     Шуга пристально глядел на меня сузившимися глазами.
     - Я? Никогда! Я  -  твой  самый  верный  сторонник!..  Но  ты  должен
признать, Шуга, что ты порой берешься за свою  магию  в  ситуациях,  когда
немного  дипломатии  принесет   больше   пользы.   Ты   слишком   поспешно
разбрасываешься заклинаниями, не успев выяснить, как они действуют.
     - А как мне еще узнать, как они подействуют? - упрямо спросил Шуга.
     Я решил проигнорировать вопрос.
     - Ты должен признать, Шуга, что словесное мое мастерство выше  твоего
словесного мастерства.
     - Да, - согласился он. - Ты им чаще, чем я,  пользуешься.  Поэтому  у
тебя лучше и получается.
     - Тогда пусть все останется так, как и есть, если ты не  знаешь,  как
расположены Луны, если ты не можешь использовать никаких зависимых от  Лун
заклинаний, то тебе придется положиться на меня, как  на  Главу,  чтобы  я
постарался избежать ситуации, при которой потребуется твоя магия.
     - Слишком поздно, Лэнт.  Мы  уже  оказались  в  ситуации,  в  которой
настолько требуется моя магия, что другого выхода нет. Я  обязан  защитить
нас от Пурпурного. А он, несомненно, постарается убить и меня... и тебя...
и всех остальных жителей деревни, лишь бы только вернуть их себе. -  И  он
помахал в воздухе трофеем, который подобрал во время  уничтожения  черного
яйца: кварцевыми линзами Пурпурного. Их черная костяная оправа  заблестела
в голубом свете.
     - Чепуха! - резко возразил я, сам удивляясь собственной  дерзости.  Я
уже начал ощущать себя Главой. - Очевидно ты хуже меня знаешь  Пурпурного.
Я не припомню,  чтобы  он  хоть  раз  применил  против  тебя  насилие  или
попытался применить заклинание. Пурпурный даже не ответил ни  на  одну  из
твоих атак.
     - Тем более надо быть осторожным. Мы сейчас в его деревне, и когда он
ответит, то Луны посыплются, Лэнт.
     - Еще одна чепуха! Пурпурный больше говорит, чем делает.
     - Моя магия необходима, чтобы защитить нас, Лэнт!
     - Огромное спасибо, что ты намерен нас защищать, но  это  не  значит,
что ты должен нападать на Пурпурного немедленно...
     - Нападение - самая хорошая форма защиты.
     - И Луны будут падать с неба нам  на  головы?  Почему  ты  не  хочешь
подождать и выяснить, что он замышляет? Ты забыл, что у тебя есть над  ним
власть, Шуга, - его линзы. Он захочет их  вернуть.  Ради  них  он  на  все
пойдет, только бы заполучить их обратно.  Возможно,  он  даже  согласиться
произнести клятву перемирия.
     - Перемирия! - проревел Шуга. - Перемирия! Ну, Лэнт, у тебя  рассудок
помутился. Между волшебниками перемирия не бывает. Пора бы и знать!
     - А у тебя характер осла, - раздраженно ответил я. - Если бы не я, ты
бы давно себя угробил, пытаясь швыряться огромными шарами в Элкина.
     Это на мгновение остановило его. Шуга немо уставился на  меня.  Потом
сказал на удивление спокойно:
     - Лэнт,  ты  меня  удивляешь.  Я  и  не  предполагал,  что  ты  такой
агрессивный.
     - Путешествие было долгим и трудным, Шуга. Я устал.  И  больше  всего
устал от скверного характера  волшебника.  А  теперь  попытайся  хоть  раз
воспользоваться своим разумом... Или, если его у  тебя  нет,  позволь  мне
воспользоваться своим, вместо твоего...
     - Что ты предлагаешь? - выдохнул он.
     - Ждать - и ничего более.  Ждать.  Принести  клятву  перемирия,  если
потребуется. Слишком рано сейчас для дуэли с Пурпурным, слишком рано. Если
ты затеешь с ним сражение на его земле, то ты заранее обречен на проигрыш.
Подожди, пока ты не окажешься в равных, по крайней мере, условиях.
     Шуга ничего не ответил. Он задумчиво разглядывал свои ногти  и  чесал
короткий мех, который начал уже отрастать.
     - Ну?.. - спросил я.
     Шуга молчал, продолжая почесываться.
     - И еще об одном ты забыл, Шуга. Пурпурный всегда  заявлял,  что  его
магия не зависит ни от богов, ни от конфигурации Лун. А ты всегда  считал,
что он лжет. Но, допустим, он  говорит  правду  -  тогда  непрекращающийся
солнечный свет не помешает.
     Шуга не ответил, но, по крайней мере, перестал чесаться.
     - Ну? Ты согласен подождать или  ничего  не  предпринимать,  пока  не
посоветуешься со мной?
     Он поглядел на меня.
     -  Я  поставлю  тебя  в  известность,  прежде  чем   начну   что-либо
предпринимать в отношении Пурпурного. А до этого ничего такого  делать  не
буду.
     - Прекрасно.
     Когда я его покидал, он начал понемногу раскладывать по  местам  свои
колдовские приспособления.





     Разрешив эту проблему, я вернулся к Хинку и прочим, сказав им, что мы
можем  не  бояться  немедленной  дуэли.  Шуга  с   места   не   сдвинется,
предварительно не посоветовавшись со мной. Еще я сказал, что мы  останемся
здесь.
     Опять последовало ворчание, но им пришлось с этим смириться - если не
перед моей властью Главы, то перед властью наступившего моря. Ясное  дело,
они и не ожидали, что я так быстро договорюсь с Шугой, так что  им  ничего
другого и на оставалось, как утвердить меня в должности. Словно сами  боги
помогали мне!
     Когда они разошлись по своим палаткам, я вызвал своих сыновей Вилвила
и Орбура.
     Вилвил поинтересовался:
     - Почему тебе так хочется остаться здесь? Все в этом  районе  обещает
неприятности. То, что Пурпурный до  сих  пор  жив,  не  сулит  нам  ничего
хорошего.
     - Ну, думаю, что с этой ситуацией можно справиться. А преимущества от
проживания здесь намного пересиливают любые страхи.
     - Преимущества? -  недоверчиво  переспросил  Орбур.  Он  был  угрюмее
Вилвила.
     - Конечно... Но вы,  строители  велосипедов...  Вы  должны  были  уже
отметить качественные и подходящие образцы деревьев в  округе.  Прекрасный
стройный бамбук, сосна, искристая осина, дуб. И еще волокнистые  растения,
прямые и однородные. С таким материалом  в  руках  любой  может  построить
замечательный велосипед. Да с таким материалом кто угодно сможет построить
что угодно. Разве вы не заметили, что в нижней деревне нет ни велосипедов,
ни велосипедных мастерских? Заказы у вас будут всегда.
     Вилвил энергично закивал.
     - Орбур, наш отец прав. Работы здесь непочатый край.
     -  Ты  правильно  думаешь,  Вилвил.  Начни  с  контакта  с  соседними
деревнями. Узнай для меня ближайшие залежи кости. Любой. У них  здесь  нет
хорошего мастера резьбы по кости.





     Теперь я направился в нижнюю деревню на встречу с Гортином.
     На этот раз нас будет только  двое  без  надоедливых  Советников,  от
которых  одна  помеха.  Надо  будет  побыстрее  покончить  с   формальными
приветствиями и перейти сразу к сути дела. Конечно,  выбора  тут  быть  не
могло. Жителям всей деревни придется тут задержаться  на  время  Болотного
сезона.
     Нам с Гортином придется прийти  к  какому-то  соглашению,  на  основе
которого две деревни смогут дотянуть до следующего совпадения.
     Честно говоря, я беспокоился. Мне  впервые  приходилось  быть  Главой
деревни и принимать решение за всех. Одно дело  внушать  уважение  к  себе
одному из твоих соплеменников и для его пользы, совсем другое - попытаться
это же сделать с совсем незнакомым человеком.
     Я нес на себе символ счастья, вместо нового  символа  Главы,  который
Шуга даже не начал для меня изготовлять. Он никак не  мог  найти  один  из
самых важных ингредиентов - камень весом маленького ребенка. На самом деле
мы даже не выбрали еще ребенка, чей вес послужит эталоном для символа.
     Без соответствующего символа Главы я  чувствовал  себя  неуверенно  и
опасался, что не смогу все проделать как надо.
     - Символ, символ, - бормотал я. - Разве благо моей деревни  не  может
заменить символ?
     И я заковылял вниз по склону, полный решимости и без символа  сделать
все наилучшим образом.
     Позади меня раздался крик. Я остановился. Моя первая жена  сбегала  с
холма, юбка развевалась, груди подпрыгивали, путы заставляли передвигаться
коротенькими шажками.
     - Лэнт, о, храбрый Лэнт, подожди!  Ты  забыл  свой  амулет  искусного
торговца.
     - Я ни в чем не нуждаюсь, женщина.  Я  иду  на  переговоры.  Со  мной
символ хорошо подвешенного языка и символ счастья. Зачем  мне  еще  символ
торговца?
     Она удрученно покорилась.
     - Я сожалею, мой отважный муж.  Ты  прав.  Я  только  хотела  сделать
что-нибудь, чтобы тебе помочь... я хотела дать тебе что-нибудь такое,  что
бы помогло твоим переговорам, но все, что  смогла  придумать,  это  амулет
торговца. И  я  решила  может  он  сможет  тебе  помочь...  хоть  немного,
как-нибудь...
     - Как же он сможет мне помочь? - с иронией спросил я. - Я иду туда не
в качестве торговца, а как Глава.
     - Ты прав, мой мудрый муж, - она принялась  ласкать  и  целовать  мои
ноги. - Я не знаю чем занимается Глава, но  я  подумала,  что  это  что-то
вроде торговца, потому что я... я сожалею, что отняла у тебя время.  Пойду
и отстегаю себя.
     Она выглядела такой подавленной и несчастной: волосы местами выпали и
утратили былую горделивую ухоженность,  фигура  из-за  беременности  стала
грузной. Я почувствовал прилив жалости.
     - Ладно, женщина, погоди. Давай амулет. Он не повредит. Он и не может
помочь, конечно, но я его возьму, раз ты считаешь, что это так важно.
     Пустые, разумеется, слова, которые мне нетрудно было  произнести,  но
как же благотворно они на нее подействовали. Она благодарно  улыбнулась  и
почтительно бросилась к моим ногам.
     - Ладно,  ладно,  хватит  целовать.  Ты  хочешь,  чтобы  вторая  жена
подумала, что я уделяю тебе намного больше внимания?
     Я взял амулет, приказал ей встать и отослал обратно в лагерь.
     Затем продолжил свой путь к нижней деревне. Широкая река обегала холм
и текла к морю.  Большие  черные  домашние  деревья  вытянулись  вдоль  ее
берегов. Там было много лягушачьих прудов и  садков,  а  у  самого  берега
террасами шли мелкие лужи, пригодные для выращивания риса.
     На одной стороне, достаточно далеко за деревней виднелось  уединенное
дерево настолько неправильной формы, что ни один человек не  стал  бы  там
жить. Ясно, что там находилось гнездо Пурпурного.
     Но не оно было  моей  целью.  Еще  рано.  Сперва  надо  поговорить  с
Гортином.
     Когда я вошел непосредственно  в  деревню,  за  мной  увязался  хвост
любопытных жителей и детей. Некоторые из отпрысков  начали  было  дразнить
меня, но взрослые  останавливали  их.  Я  невозмутимо  шел  между  темными
стволами, а все тащились за мной. Скрипела черная трава под ногами.
     Я не мог не  восхищаться  размерами  деревьев  и  искусным  плетением
гнезд, висящих на них. Все говорило  о  процветании.  Требуется  множество
забот, чтобы дерево выросло достаточно большим, чтобы выдержать  дом.  То,
что в деревне было их так много, говорило о богатстве обитателей.
     Поляна Главы представляла собой тенистый закуток, обсаженный буком  и
желтой осиной. За этот круг не дозволялось заходить ни женщинам, ни детям,
ни другим обитателям деревни.
     Мой  ранг  позволял  мне  находиться  там,  но   из   дипломатических
соображений я вежливо предоставил Главе возможность официально  пригласить
меня. Он выдвинулся вперед и разрешил мне войти, но все же сперва разогнал
уже довольно значительную по размерам толпу зевак. Появление наших  людей,
скорее всего, явилось самым волнующим событием за последнее время.
     Гортин  и  я  устроились   на   поляне   и   обменялись   ритуальными
приветствиями. Мы пожевали корень рабы и поговорили о богах и  погоде.  Мы
обменялись  каждый  двумя  слогами  наших  торжественных  имен  скорее  из
необходимости намечавшегося взаимного доверия, чем в знак уважения.
     После этого мы обменялись  биографиями.  Я  не  особенно  вдавался  в
подробности, рассказывая о себе -  просто  сообщил,  что  был  единогласно
избран  Главой  жителей  моей  деревни  из-за  присущих  мне  храбрости  и
мужества. На Гортина это произвело соответствующее впечатление.
     Он рассказал, как стал Главой деревни, как  неоднократно  боролся  за
эту честь и как терпел поражения, как в его деревне один за другим правило
несколько ужасных вождей, но одного убили за дерзость, другого  опозорили,
а третьего сместили - только когда кроткие деревенские жители поняли,  что
Гортин больше всех подходит на это место и выбрали его.
     Это была впечатляющая история, клянусь. Я верил ему не больше, чем он
мне, но искусство Гортина как Главы произвело на меня впечатление.
     - Не секрет, - заявил он потом, - что ваше племя нуждается  в  месте,
где можно было бы остановиться на совсем.
     Я кивнул.
     - Ты прав, это не секрет. Каждый может устать от странствий.
     -  Мне  трудно  в   это   поверить.   Расстаться   с   впечатлениями,
приключениями...
     - Да, - согласился я. - Нам нравилось сидеть и  говорить  о  них.  Мы
оказались смелыми людьми и  не  побоялись  тягот  такого  переселения.  Но
позади нас таились опасности, которые помогли нам быть храбрыми.
     И я тут же сменил тему.
     - У вас здесь богатый район.
     - Ну уж нет! - запротестовал  Гортин.  -  Если  разобраться,  так  мы
совсем нищие. Совсем-совсем бедные. И большую часть неплодородного  сезона
голодаем.
     - Значит вы неправильно возделываете землю, - заметил я. - Наши  люди
смогли бы здесь вырастить достаточно пищи, чтобы прокормить обе деревни.
     - Ну-ну, ты сильно  преувеличиваешь.  Мы  обеспокоены,  как  бы  себя
прокормить. Места для хорошего урожая не хватает. Мы еле выбрали  участок,
чтобы посадить скромную рощицу домашних деревьев.
     - Но по твоей деревне этого не скажешь. У вас деревьев  даже  больше,
чем надо. Многие пустуют. Да еще домашние деревья выше по склону,  которые
вообще не используются. Там нашлось бы место и для нас, не так ли?
     -  Это  наша  запасная  территория.  Она  понадобится  позже,   когда
поднимется вода.
     - И все же этот район достаточно обширен. И домашних  деревьев  целая
поляна.
     - Совсем немного, - покачал головой Гортин. - Нам самим едва хватает.
Да и состояние у них плохое.
     - Чепуха. Наши за несколько дней смогут привести их в норму, а неделю
спустя повесить достаточно гнезд на каждом.
     - Думаю, в это трудно поверить.
     - Можем продемонстрировать.  Я  уже  вижу,  что  среди  вас  нет  тех
умельцев, которые имеются у нас, иначе бы вы жили несравненно лучше.
     - Мы живем как умеем.
     - Среди вас имеется приличный мастер по кости?
     - Работа по кости культивируется на севере. У нас она не в почете.
     - Жалко мне вас - многое теряете из того, что сделало бы  вашу  жизнь
легче. Мы владеем многими профессиями, о которых вы и понятия не имеете.
     - Допустим, мы можем дать вам продемонстрировать ваши  многочисленные
дарования. Что вы потребуете взамен?
     - Право поселиться. Ну, скажем, на том участке, за лесом.
     Гортин медленно покачал головой.
     - Эта земля непригодна для жилья. Она не приспособлена для жизни.
     - Она не подходит для вас,  ты  хочешь  сказать.  Но  мы  не  торгуем
урожаем, как вы. Нам  нет  необходимости  жить  возле  рек  и  каждый  год
переселяться, когда поднимается вода. Мы - народ гордый. Мы живем за  счет
овец, коз, пастбищ. Мы не ходим голодными во время неплодородного сезона.
     - Хм, Лэнт, я может и сомневаюсь во многих твоих словах - ваша одежда
груба, по крайней мере плохо сшита. А качество отделки шкур  не  указывает
на то мастерство, которым вы, якобы, обладаете.  Высокообразованным  людям
нет необходимости облачаться в шкуры.
     - Для твоей деревни это справедливо, - признал я, - но только потому,
что вы - ткачи. А мы - нет. Мы ремесленники. Есть у вас, к примеру, мастер
по велосипедам?
     - Велосипедам?
     - Ага, нет. Это - машина с колесами, которая может  перенести  своего
наездника на огромное расстояние за один день.
     - Полагаю, вы используете собак либо свиней,  чтобы  тянуть  повозку,
наподобие восточных варваров.
     -  О,  Гортин,  ты  лишь  продемонстрировал  свое   невежество.   Для
велосипеда вовсе не требуются животные, он движется одной магией.
     - Одной магией? - Гортин не скрывал недоверия.
     - Совершенно верно, - ответил я не без нотки превосходства в  голосе.
Если эти люди не  знают  даже  велосипедов,  они,  несомненно,  отстают  в
развитии. - Человек садится прямо на  велосипед,  молится  и  нажимает  на
педали. -  Чем  сильнее  он  молится,  тем  быстрее  едет.  Конечно,  тебе
приходится много молиться, поднимаясь на холм, но зато в машине запасается
столько магии, что тебе почти не приходится молиться на всем пути вниз.
     - Хотел бы я посмотреть на одно из этих сказочных устройств.
     - У Шуги один сохранился. Уцелел со времени битвы с Пурпурным.
     Он был мой, но я не осмелился попросить Шугу вернуть его обратно. Это
было бы оскорблением.  Но  это  не  имеет  значения.  Мои  сыновья  смогут
изготовить и другие.
     - И для меня?
     - Вполне возможно.
     - И только у меня одного будет такое устройство, верно?
     - Ты здесь Глава, - ответил я. -  Если  ты  почувствуешь,  что  магия
велосипеда слишком опасна для жителей  твоей  деревни,  твое  слово  будет
законом.
     Глаза его хитренько прищурились.
     - Думаешь, я смогу с ним управиться?
     Я  неохотно  кивнул.  Было  ясно,  чего   добивается   Гортин.   Быть
единственным владельцем велосипеда, значит сильно укрепить свое влияние. Я
не хотел бы допустить этого, а также значительного сокращения рынка  сбыта
для продукции моих сыновей. Но если это было все, что я мог предложить ему
взамен права остаться, то выбора у меня не осталось. За Гортином  все  еще
остается право потребовать, чтобы мы ушли, когда Болотный сезон  кончится.
Я вздохнул и еще раз кивнул.
     Гортин просиял.
     - Тогда решено, Лэнт. Ты и  твоя  деревня  даете  мне  велосипед,  за
который мы вам  позволим  продемонстрировать  якобы  ваше  высокое  умение
делать дела, а также расширить и привести в порядок нашу запасную землю.
     - О, Гортин, друг мой, - ответил я.  -  Манеры  вежливы,  но  условия
соглашения изложены неправильно. Мы даем на время велосипед лично тебе.  А
взамен ты благодаришь вашей запасной землей нас. Мы же в знак нашей доброй
воли обещаем научить твоих людей всем умениям, которые  необходимы,  чтобы
прожить в неплодородный сезон.
     - О, Лэнт, мой верный друг, мой товарищ на всю жизнь. Это ты  неверно
изложил соглашение. Ты забыл  о  подаренных  десяти  баранах,  которые  ты
предложил для великого пира в честь этого.
     - О, Гортин, мой преданный брат, мой великодушный наперсник, я о  них
не забыл, -  на  самом  деле  я  просто  о  них  не  думал.  -  Такой  пир
устраивается в честь тех богов, которые совершали небывалые чудеса.
     - Лэнт, спутник моих детских лет, неужели я не заслужил такой чести?
     - Ах, Гортин, мы не просто товарищи, мы вскормлены одной грудью. Я ни
в чем не могу отказать тебе. Только  попроси  -  и  это  твое.  И  я  тебе
предлагаю из-за безграничного влечения к тебе  моего  сердца  шесть  овец,
которых твои люди могли бы пасти, как своих собственных.
     - Но, Лэнт, прославленный мой Советник, мои люди не пастухи. Животные
погибнут.
     - Гортин, Гортин, мудрость твоя не преувеличение. Конечно же,  мы  не
можем доверить овец неопытным пастухам. Ты выделишь троих молодых  мужчин,
чтобы те присматривали за ними. Мы  будем  держать  твоих  овец  вместе  с
нашими и учить твоих людей пастушьему  мастерству.  А  Шуга  просветит  их
насчет нужных заклинаний.
     - У меня нет лишних людей.
     - Тогда - мальчишек. Мальчишки любят животных.  Наши  пастухи  научат
любых твоих трех мальчишек как правильно ухаживать за овцами и не пасти их
долго на одном месте.
     - В костях овец много магии. Не оттуда  ли  так  много  могущества  у
твоего волшебника? Не от овец ли?
     - Я не знаю источника могущества Шуги, - ответил я. - Но ты  прав,  в
овцах много магии.
     - Тогда какую гарантию мы будем иметь, что  вы  не  имеете  намерения
использовать эту магию против нас?
     - Твоя деревня тоже не лишена могущества.  Какую  гарантию  мы  будем
иметь, что вы не обратите против нас свою магию?
     - У тебя есть свой волшебник, - возразил Гортин.
     - У тебя есть тоже, - напомнил я.
     - Да, это так, - согласился он.
     На какое-то время наступило молчание.
     - Надо решать, что с ними делать, пока они сами не решили,  -  сказал
я. - Вражда между ними не предвещает ничего хорошего ни одной из деревень.
     - Да, - кивнул он. - Обе деревни могут погибнуть.
     - И большая часть окружающей местности тоже, - добавил я.
     Гортин испуганно посмотрел на меня.
     - Я уже говорил с Шугой, - заговорил я быстро. - Я знаю,  что  теперь
он не замышляет нападение на Пурпурного. Правда, не обошлось без уговоров.
Но я убедил Шугу, что для нас это достаточно важно, а для того, чтобы  нам
здесь поселиться, ему необходимо принести клятву  перемирия  с  Пурпурным.
Важно конечно, что он, да и все мы хотели бы получить какие-то гарантии от
Пурпурного.
     - Хорошо, - согласился Гортин, - но говорить за Пурпурного я не могу.
Никто не может говорить за  Пурпурного.  Это  право  прежде  всего  самого
Пурпурного. Честно говоря, мне совершенно не нравится, если  по  соседству
окажутся два враждующих между собой волшебника. Даже наличие одного такого
волшебника, как этот, мне не нравится. Говоря между  нами,  между  мной  и
Пурпурным любви мало. Мы с Деромом были  хорошими  друзьями.  Сила  Дерома
поддерживала меня, как Главу, но с тех пор, как его сменил  Пурпурный,  он
ничего для меня не сделал.
     - Хм-м, - задумчиво протянул я. - Разве не говорится,  что  там,  где
появилось двое волшебников, очень скоро остается один.
     Гортин кивнул.
     - В нашем районе не так уж много  магии.  Для  одного  волшебника  ее
достаточно, но для двоих... И один из них неизбежно должен умереть.
     - Я знаю Шугу. Он давно думает об этом.
     - И я тоже. Даже если  наши  волшебники  принесут  клятву  перемирия,
положение все равно останется очень непрочным. Долго это не продлится.
     Я кивнул. Тут он, конечно, был прав.
     - Но, может быть, это даст  нам  возможность  продержаться  некоторое
время, до тех пор, пока океан не уйдет.
     А тогда что? Тебе нужно  постоянное  место  для  деревни.  Мне  нужен
постоянный волшебник.
     - Пурпурный намерен вас покинуть?
     - Он говорит об этом с  самого  начала.  С  того  самого  дня,  когда
свалился на нас с неба. Пока  что  волею  обстоятельств  он  был  вынужден
оставаться - как и вы. Но если подвернется случай, многие в нашей  деревне
только были бы рады ускорить его уход.
     - Можно подумать, ты был бы доволен, если бы Пурпурного не стало?
     - Конечно. Мне не следовало говорить об этом, - согласился Гортин.  -
Глава деревни не должен вмешиваться в дела  своего  волшебника.  Но,  если
между нашими двумя волшебниками все же состоится дуэль, я не буду особенно
разочарован, если Пурпурный ее проиграет.
     - Но ты говорил. что не хочешь дуэли?
     - Конечно же, не хочу.. Я, если совершенно  честно,  Лэнт,  предпочел
бы, чтобы он ушел совсем,  по  собственной  воле.  И  по  возможности  без
эксцессов. Но, если понадобится, я  не  буду  против  насильственного  его
выдворения.
     - Я тебя понимаю, - сказал я.
     Пурпурный не  помогал  Гортину,  как  это  должен  был  делать  любой
волшебник. Гортину хотелось, чтобы тот ушел. Лучше совсем без  волшебника,
чем плохой волшебник. Это было мне понятно.
     - Знаешь, Гортин, если найдется какой-нибудь способ выжить Пурпурного
из деревни, то мы тебе в этом поможем.
     - И замените его Шугой?
     - Ну... - осторожно произнес я. - Тебе бы этого хотелось?
     Мне, например, вовсе не улыбалось отдать Шугу в другую деревню.
     - Определенно нет, - ответил он.
     - Ну и прекрасно. Тогда Шуга останется у нас.
     - Но, Лэнт, - напомнил Гортин. - Я, конечно  же  хочу  избавиться  от
Пурпурного. Но не ценой разорения  этой  земли.  Мне  вовсе  не  улыбается
становиться переселенцем, вроде тебя.
     - Хм-м, - пробормотал я задумчиво. - Это делает проблему  значительно
более сложной. Но давай все по порядку.  Для  начала  обезопасим  себя  от
наших волшебников клятвой перемирия. Это даст Шуге возможность освоиться с
местными заклинаниями.
     -  Это  будет  не  сложно,  -  согласился  Гортин.  -  Большая  часть
магических устройств погибла тогда же, когда умер Дером. Уцелело  немного,
а Пурпурный ни одного из них не восстановил.
     - Шуга сможет это сделать, - энергично заявил я. - Он знает  все  сто
одиннадцать деревенских заклинаний.
     - Это хорошо. Нам может быть от них  большая  польза.  Ты,  например,
заметил, что многие деревья пустуют. Часть  наших  жителей  убежала  после
появления  Пурпурного.  Они  боятся  жить   в   деревне   с   ненормальным
волшебником.
     - Я их понимаю, - сказал я.
     - Конечно, конечно,  деревенский  Глава  всегда  сочувствует  людским
бедам.
     - Тогда ты должен считаться одним из лучших.
     - И ты тоже, Лэнт. Ты подлинный светоч веры.
     - О, Гортин, я лишь тень на фоне твоей яркости.
     - Ах, зачем сравнивать одно Солнце с другим.
     - Нет, конечно, нет. Здесь и не может быть сравнения. Одно яркое,  но
маленькое, другое - огромное, но тусклое. Хотя оба освещают мир  одинаково
хорошо.
     - Оба нужны и оба прекрасны, - подытожил Гортин.
     - Как и мы, - добавил я.
     - Конечно, конечно. Это настоящее счастье, что мы почти во всем  друг
с другом согласны,  Лэнт.  Будет  нетрудно  составить  договор,  одинаково
справедливый для обеих наших деревень.
     - Как же это может быть трудно, когда каждый из нас больше  думает  о
других, чем о себе!
     - О, Лэнт, какой же ты все же словесный искусник,  какой  мастер!  Но
вот насчет тех овец - шестерых будет достаточно...
     - Их более чем достаточно, мой Гортин. Если  ты  планируешь  прислать
только трех мальчиков...
     На том мы и договорились.





     Мы сделали передышку и  почти  до  самого  голубого  рассвета  жевали
корень рабы. Предстояло много чего обсудить и много корня  сжевать.  Когда
мы расправились с тем, что было у нас, то уже немного  накачались.  Корень
оказался что надо. Хороший корень.  Джерк  смог  бы  приготовить  из  него
отличное пиво.
     - Пурпурный, - заявил Гортин. -  У  него  должен  быть  корень  рабы.
Пурпурный его жует, когда у него плохое настроение. А в последнее время  у
него всегда плохое настроение.
     - Вот и хорошо. Давай его навестим. А раз мы  уж  там  будем,  заодно
сообщим о нашем договоре.
     - Опять ты о делах, Лэнт! Я просто поражен твоим трудолюбием.
     Мы нашли Пурпурного ухаживающим за своим небольшим огородиком трав  и
растений. Корень  рабы  оказался  не  единственным  сближающим  средством.
Нашлись и другие. О некоторых я знал - о большей же части не имел понятия.
Джерк будет обрадован этими новостями.
     - Эгей, Пурпурный! - окликнули мы его.
     Он скосил глаза в нашу сторону.
     - Кажется - мой старый друг, Лэнт, - произнес он.
     Друг... Я содрогнулся. Скрипнул зубами и сказал:
     - Да, это я, Лэнт. Мы с Гортином пришли поговорить с тобой.
     Я постарался проговорить это со всей возможной строгостью.
     - А-а... - Пурпурный заколебался. Казалось, что-то смущает его. - Как
ты живешь, Лэнт? Как твоя семья, твои жены?
     Ну и странные вопросы. Чего ради он интересуется моими женами? Но что
поделаешь, Пурпурный всегда отличался странностями.
     - С моими женами все хорошо, - ответил я. - Моя  первая  жена  вскоре
ожидает ребенка. Шуга сказал, что это будет дочь.  Но  поскольку  она  уже
принесла мне двоих сыновей, я не могу быть на нее за это в претензии.
     - Ожидает ребенка?
     Пурпурный словно был напуган этим.  Он  принялся  что-то  лихорадочно
подсчитывать на пальцах.
     - Получается почти девять... - он поглядел на меня. - И через сколько
ожидает?
     - Через три руки дней.
     Он снова углубился в подсчеты.
     - Три раза по пятью пять... семьдесят пять.  Голубых  дней,  конечно.
Теперь посмотрим, что получится, если перевести их в обычные... Ага, через
четыре с половиной месяца... Уф! А я было подумал...
     - Что подумал?
     - Не имеет значения. Я просто радуюсь, что у вас не  случается  таких
вещей, как период недомогания в тринадцать с половиной месяцев...
     Он опять нес какую-то чушь - беременности больше  двухсот  пятидесяти
голубых дней не бывает. Сколько это будет месяцев я  и  понятия  не  имел,
хотя он применял этот термин примерно в том же значении, что и руку  дней.
Вероятно, это был его способ подсчета числа дней. Пурпурный  упоминал  еще
раньше, что его дни - "стандартные дни", как он их  называл  -  наполовину
длиннее чем наши.
     Наши дни, ясное дело, измеряются прохождением голубого  светила,  вне
зависимости от положения красного. Гортин рассказал  мне,  как  растерялся
Пурпурный, он не мог поверить, что уже середина ночи, а  все  потому,  что
красное Солнце все еще стояло  высоко  в  небе.  Странное  дело  -  почему
периоды света и темноты должны соответствовать периодам дня и ночи?  Такое
бывает только во время соединения.
     В  любом  случае  я  не  мог  понять  его  озабоченности  в  связи  с
предстоящим рождением ребенка. Я спросил:
     - Пурпурный, почему ты так беспокоишься?
     - Хм... Хм...
     - Не потому ли, что ты сделал кое-что с моей женой в день  последнего
соединения?
     Пурпурный побледнел.
     - Я... Лэнт, прости меня...
     - Простить тебя? Почему я должен тебя прощать?
     Пурпурный испуганно подался назад, выставив руку, словно защищаясь от
меня.
     Я сказал:
     - Шуга рассеял возле твоего гнезда пыль желания. Ты бы не смог вообще
совладать с собой.
     - Ты думаешь... ты хочешь сказать... я это сделал из-за заклинания?
     - Разумеется, это было заклинание. Оно явилось частью дуэли.
     Теперь он вроде бы успокоился. На его лицо вернулась краска.
     - Тогда я напрасно беспокоился. Мне вообще не стоит волноваться из-за
ребенка.
     - А почему тебе следует беспокоиться? Шуга знает, когда  ребенок  был
зачат и когда он будет рожден.
     Пурпурный кивнул.
     - Да, Шуга, вероятно, хорошо разбирается в таких вещах.
     - Да, - подтвердил я. - Ребенок - твоя дочь, все правильно.
     Он опять побледнел. На этот раз я подумал, что он упадет  в  обморок.
Кровь приливала и отливала от его головы, так что он еле стоял.
     Я продолжал:
     - Когда мы поняли, что ребенок твой, я чуть было не убил свою жену...
     - О, нет, Лэнт, нет... потому что я...
     Я посмотрел на него с недоумением.
     - Пурпурный, я же тебе сказал, что ты и не мог бы с собой справиться.
А она - только женщина. Женщина не  умеет  отказывать  в  ласке.  Нет,  мы
должны были побить ее потому, что она вынашивает ребенка демона,  но  Шуга
запретил. Ребенок должен быть выношен и рожден, как и любой другой. Только
тогда мы сможем определить, добрым демоном  он  является  или  злым.  Шуга
считает, что девочка будет обладать большой  магией  и  если  так,  то  он
полагает, что сможет контролировать ее.
     Гортин фыркнул.
     - Ну и ну, значит так, словно Шуга собрался соперничать с легендой  о
бедном ребенке и демоне. Демон потребовал исполнения трех желаний...
     Я пожал плечами.
     - Меня это мало касается. Если  ребенок  -  демон,  Шуга  обязан  мне
уплатить за право его уничтожения или  контроля.  Если  нет  -  то  я,  по
крайней мере, получу свадебную цену. Почему это женщинам позволено  рожать
без разбора? Еще один сын - это всегда гордость и сила! Дочка -  в  лучшем
случае - цена выпивки. Любой,  согласно  обычаю,  может  предложить  жену.
гостю. А теперь,  когда  наши  деревни  собрались  жить  вместе  и  мирно,
рождение ребенка  вообще  не  будет  иметь  никакого  значения.  Будем  же
считать, что я предоставил тебе привилегию гостя,  чтобы  укрепить  добрые
отношения между деревнями. То, что она дочь волшебника, прибавит ей  цену,
когда я ее продам на седьмой год-день. Но девчонка - это  девчонка,  и  не
стоит тратить воздух на обсуждения.
     - М-м, да-а, -  пробормотал  Пурпурный.  Видно  было,  что  он  чемто
смущен. - Еще один вопрос. У всех ваших  женщин  срок  беременности  такой
длинный?
     - Что значит такой длинный? Двести пятьдесят  дней  самый  правильный
срок беременности.
     - Двести пятьдесят... - Пурпурный опять принялся подсчитывать.
     - Тринадцать с половиной месяцев, - сказал он. - Ого!
     И он продолжал бормотать про себя.
     - Ладно, я догадываюсь,  что  это  необходимо...  Вероятно  четыре  с
половиной месяца нужны потому, что здесь такие нестабильные  условия.  Это
позволит нарождающемуся младенцу  дополнительно  окрепнуть  и  быть  более
подготовленным к злому негостеприимному миру.  Да,  да...  Теперь  понятно
почему...
     Мы с Гортином переглянулись. Я сказал:
     - Вижу, он до сих пор городит чепуху сам с собой.
     - Не так часто, как ты думаешь, - возразил Гортин. - Теперь он  редко
пользуется демонским языком.
     - Что ж, это хорошо. Можно ли считать человека  цивилизованным,  если
он не говорит на цивилизованном языке?
     Я обратился к Пурпурному.
     - Но мы пришли поговорить с тобой на более важную тему.
     - Верно, - вмешался Гортин. - У тебя есть созревший корень рабы?
     Я снова убедился, что этот Глава не из тех, кто даром  тратит  слова.
Он сразу переходит к делу.
     Пурпурный поскреб свой безволосый подбородок, кажущийся  серым  из-за
множества крохотных черных точек. Еще одна странность. Потом он произнес:
     - Думаю, могу немного поделиться.
     Он пошарил по своим грядкам, затем решил по-другому и исчез  в  своем
гнезде.
     Он вернулся почти сразу же с корзиной клубней.
     - Вот уже очищенные. Берите сколько надо.
     Гортин взял и повесил корзину на руку.
     - Спасибо, Пурпурный. Этого будет в самый раз.
     Пурпурный посмотрел немного косо, но спорить не стал. Я удивился  про
себя: что это за волшебник, если с ним обращаются немногим  лучше,  чем  с
торговцем зерном. Не наделен ли Гортин своего рода властью над  Пурпурным?
Нет, это представляется невозможным... Или быть может Гортин  уверен,  что
Пурпурный не использует против него свою силу? Но откуда эта уверенность?
     Возможно, - промелькнуло у меня  в  голове,  -  Пурпурному  позволено
здесь оставаться по одной-единственной причине: его  невозможно  убить.  А
если бы могли - с ним за одну минуту разделались бы.
     Ничего странного,  что  Гортин  с  такой  охотой  принял  предложение
отделаться от Пурпурного. Волшебник он был хуже,  чем  неумеха  -  он  был
опасным глупцом. И они пытались с ним бороться, точно так  же,  как  и  мы
четверть цикла назад.
     Неудивительно, что Гортин так невежливо с ним обходится. Он  надеялся
оттолкнуть Пурпурного своей грубостью.
     - С Шугой он так бы обращаться не посмел, - подумал я. - Шуга проклял
бы его сразу же, и глазом не моргнул.
     Гортин протянул мне корень рабы, и я принялся нетерпеливо жевать его,
смакуя его горькую густую горечь. О, корень  оказался  замечательным!  Его
острый запах заполнил поляну и пропитал воздух. Мне в моей  одежде  теперь
несколько дней не избавиться от этого запаха.
     Мы уже направлялись назад к деревне,  когда  я  вспомнил.  Я  схватил
Гортина за руку и потянул его в обратную сторону.
     - Эй, Пурпурный, - окликнул я.
     Он посмотрел на меня.
     - Да? Что еще, Лэнт?
     - Я чуть не  забыл  тебе  сказать.  Наше  племя  получило  разрешение
поселиться в этом районе. Но мы не сможем этого сделать, если вы  с  Шугой
затеете дуэль.
     Пурпурный выглядел озадаченным.
     - У меня нет намерения начинать дуэль с Шугой.
     - Это точно?
     - Конечно. Дуэли никогда ничего не решали.
     Я покосился на Гортина.
     - Теперь ты видишь, почему мы нашли его сумасшедшим.
     Гортин хмыкнул.
     - Думаешь, ты указал нам на то, чего мы сами не заметили?
     Я опять обратился к Пурпурному.
     - Очень рад это слышать. Шуга тоже будет доволен.
     Пурпурный задумчиво кивнул. Потом спросил:
     - Лэнт, мне показалось, что я видел  свои  приспособления  для  глаз,
висевшие у Шуги на шнурке на шее, когда он приходил на поляну.
     - Это трофей дуэли, - объяснил я. - Хотя... при известных условиях...
     - Я бы принес клятву мира, Лэнт, в обмен на это устройство.  Оно  мне
необходимо для того, чтобы видеть.
     - Ну-ну, - протянул я. - Я не знаю. Шуга считает  этот  трофей  очень
ценным.
     - Не будет линз, Лэнт, не будет и клятвы о мире.
     - Ладно, я передам ему твои условия, и думаю, он будет удовлетворен.
     - А я еще более, - произнес Пурпурный.
     Великолепно! Дельце оказалось легче, чем я думал. Я был очень рад. От
волнения я даже протянул  Пурпурному  кусок  корня  рабю,  чтобы  скрепить
сделку.
     - Это очень разумное предложение.
     Пурпурный с полным ртом согласно закивал.
     - И я так думаю, - заявил Гортин. - Тебе стоило бы запросить больше.
     Я нахмурился.
     - Но,  здесь,  фактически,  ничего  больше  нет,  что  мне  могло  бы
понадобиться, - ответил Пурпурный. - За исключением разве что...
     - За исключением чего?
     - Нет, ничего. Вы не сможете мне помочь.
     - Но если бы мы по крайней  мере  знали,  мы  могли  бы  хоть  что-то
предположить...
     Он посмотрел на нас как на детей.
     - Не говорите глупостей, - попросил он. Вы никак не можете помочь мне
вернуться домой.
     - А-а!
     Мы с Гортином переглянулись. Надо же, он хочет того же, что и мы оба.
Я и Гортин чуть не пихали друг друга от страстного желания ответить.
     - Мы сделаем все, чтобы помочь тебе,  Пурпурный!  Все,  что  в  наших
силах! И мы хотим того же, что и ты - чтобы ты смог вернуться домой и  как
можно скорее!
     Пурпурный вздохнул.
     - Это очень великодушно с вашей стороны, но боюсь, такой  возможности
нет. Мое летающее яйцо уничтожено. Я не могу подняться в небо. - Он  снова
вздохнул и потрогал одно из своих  устройств  на  поясе.  -  У  меня  есть
средство вызвать большое яйцо, но отсюда сигнал не дойдет.
     - Большое яйцо? - я чуть не подавился корнем.
     - Да. Яйцо, которое Шуга... погубил, это только маленькая повозка для
детального исследования мира. А моя большая повозка осталась на небе.
     Я нервно посмотрел вверх.
     Пурпурный засмеялся.
     - Нет, не нужно бояться, Лэнт.  Оно  не  спустится,  пока  я  его  не
позову. Но я оказался слишком далеко к югу, чтобы  это  сделать.  Если  бы
нашелся какой-нибудь способ, чтобы я смог вернуться на север...
     - Ты хочешь сказать, что тогда бы ты покинул нас? - удивился Гортин.
     Пурпурный понял его неправильно.
     - О, Гортин, друг мой, я знаю, что тебе будет больно, но, пожалуйста,
постарайся меня понять, - я очень хочу вернуться домой на  небо,  чудесное
небо,  хочу  беседовать   там,   обсуждать   свои   дела   с   такими   же
братьями-колдунами.
     Гортин изобразил на лице горе.
     Пурпурный продолжал:
     - Но, увы, пути туда нет. Я не могу отправиться туда  пешком,  потому
что там уже все покрыло море. И не могу отправиться  туда  на  лодке.  Мне
говорили, что ваше море полно водоворотов и неведомых опасных  рифов.  Так
что мне не выбраться отсюда ни по суше, ни по морю. Я - на острове.
     Пурпурный еще раз вздохнул и опустился на землю.
     Я вздохнул вместе с ним.
     - Вот если бы дорога по воздуху... но по воздуху  ничего  не  летает,
кроме птиц и яиц...
     - Если бы ты захотел научить  Шугу  своему  летающему  заклинанию,  -
укорил я его, - то сейчас, возможно, не оказался  бы  в  таком  незавидном
положении.
     - Летающее  заклинание!  -  простонал  Пурпурный.  Его  лицо  приняло
странное выражение.
     Гортин посмотрел на меня удивленно - на Пурпурного - опять  на  меня,
потом снова перевел взгляд на Пурпурного.
     - О чем вы это?
     Сумасшедший волшебник растерянно беседовал сам с собой:
     - Нет.. нет... абсурдная идея... Ничего не получится... да, вот  если
бы... - и он продолжал на своем демонском  языке,  мотал  головой,  словно
пытаясь отогнать пришедшую мысль. Но мысль не уходила -  и  этот  страшный
свет в его глазах не исчезал. Он яростно спорил  сам  с  собой,  пользуясь
словами, неизвестными людям.
     Неожиданно Пурпурный вскочил на ноги.
     - Да,  но  ведь  можно  попытаться!  -  воскликнул  он.  -  И  должно
получиться. Это единственный путь!
     Он рванулся но мне, я отскочил  назад,  но  успел  ухватить  меня  за
штанину.
     - Лэнт, Шуга еще не расхотел летать?
     - Разве небо перестало быть голубым и красным? - спросил я в ответ. -
Так и Шуга все еще хочет летать.
     Пурпурный остался доволен.
     - О, да... да... до чего же чудесная идея...
     Он принялся скакать вокруг своего домашнего дерева.
     - Иди,  иди...  расскажи  ему,  расскажи...  я  собрался  домой...  и
собрался лететь!
     - Расскажи ему, - не понял я. - Что ему рассказать?
     - Скажи Шуге, что я собираюсь построить летающую  машину...  нет,  мы
собираемся построить летающую машину... А потом я  собираюсь  полететь  на
север, за зимой!
     Тут он истерически рассмеялся.
     Гортин и я обменялись взглядами и печально покачали головами. Я и  не
знал, кого мне больше жаль - Пурпурного, который сошел с ума, или Гортина,
который был Главой его деревни.





     Выслушав  новости,  Шуга  не  рассердился,  но  не  высказал  особого
удовлетворения. Он был просто удивлен.
     - Значит, теперь он надумал построить летающую машину? Раньше  он  не
мог мне рассказать, как это делается. Из-за этого и вышла  наша  дуэль.  А
теперь видите, захотел.
     Он покачал головой.
     - Не нравится мне это, Лэнт. Сильно не нравится.
     - Но, Шуга, неужели ты не  видишь,  что  это  значит?  Выходит  -  ты
победил, ведь ты боролся с ним только  потому,  что  он  не  захотел  тебе
объяснить, как летать. Ты, правда, не убедил его, но поставил в положение,
когда он должен тебе все показать, или  же  он  сам  не  сможет  вернуться
домой.
     Шуга оставался спокойным.
     - Ну и что? Почему я должен ему помогать строить летающую машину?  Он
на ней улетит, а летающего заклинания у меня так и не будет.
     - Но ведь он не заберет ее с собой, - напомнил я. - Он только слетает
в северную страну.
     - Он живет в северной стране? Я думал, что он  живет  по  ту  сторону
неба.
     - Нет, он должен сперва добраться до северной страны,  а  уже  оттуда
попасть на другую сторону неба.
     - Лэнт, ты что-то путаешь. Северная страна - это  не  другая  сторона
неба. Она к ней даже ничуть не  ближе.  Я  это  знаю.  Мы  с  Деромом  там
учились.
     - Но он должен добраться туда, чтобы вызвать большое яйцо.
     - Большое яйцо? Ты хочешь сказать, что у него есть еще одно яйцо?
     - Очевидно, есть... По крайней мере, он так говорит.
     - Хм! - пробурчал Шуга. Он в это не поверил.
     - Он показал мне волшебное устройство. Оно прикрепляется к его поясу.
Это талисман для вызова. Но он не мог его  использовать,  потому  что  его
большое яйцо находится не по эту сторону неба. Оно  -  на  северном  небе.
Поэтому  он  и  должен   отправиться   в   северную   страну,   чтобы   им
воспользоваться. А для этого ему нужна летающая машина.
     - Хм, - произнес Шуга. - А что будет с машиной потом?
     - Когда потом?
     - После того, как она станет не нужна ему?
     Я пожал плечами.
     - Не знаю. Думаю, он оставит ее в северной стране. Ведь  после  того,
как он вызовет вниз большое яйцо, она ему станет больше не нужна.
     - Хм, - пробурчал Шуга.
     - Ты, вероятно, сможешь забрать ее себе, - предположил я.
     - Ха! Ты не подумал, Лэнт! Если я захочу  ее  забрать,  мне  придется
отправиться на север, или полететь туда вместе с Пурпурным. Нет, эта  идея
мне сразу не понравилась.
     -  Но  если  он  будет  строить  летающую  машину,  ему,  несомненно,
понадобится помощь. Ты, Вилвил и Орбур можете ему помочь. Если вы  сможете
построить одну летающую машину для него, то, ясное  дело,  сможете  и  еще
одну - для себя.
     - Хм! - пробормотал Шуга в очередной раз. Глаза его  загорелись,  как
только он прикинул возможности. Действительно,  его  лицо  приняло  то  же
самое особое выражение, что появилось и у Пурпурного,  когда  он  думал  о
летающей машине.
     - Значит договорились? - спросил я.
     Шуга потрогал линзы, висящие на шнурке на шее.
     - Для того, чтобы работать вместе, надо сначала заключить  перемирие,
так?
     Я кивнул.
     - А это значит - отдать ему мой трофей, так?
     Я снова кивнул.
     - М-м-м, - протянул он, продолжая вертеть линзы.
     - Но летающая машина, Шуга! - мягко напомнил я. -  Подумай  об  этом.
Летающая машина!
     - М-м-м, - ответил он.
     - А когда Пурпурный уедет, в  этом  районе  не  останется  ни  одного
волшебника, -  прошептал  я,  -  который  мог  бы  сравниться  с  тобой...
определенно. Тебе не будет равных - ты  сможешь  стать  волшебником  обеих
деревень.
     - М-м-м, - ответил Шуга.
     - И еще подумай, - вкрадчиво продолжал я. - Всего этого ты достигнешь
без дуэли.
     - Нет, Лэнт, на это я не могу пойти.
     - Но почему?
     - Мне нельзя без дуэли. Если я хочу заработать здесь авторитет, то  я
должен продемонстрировать, что я могучее чем Пурпурный. Я обязан  победить
его на дуэли.
     - Ну ладно, ну...
     Я в глубине души уже перестал мечтать о мирном исходе.
     Шуга непоколебимо мотнул головой.
     - Я сожалею, Лэнт, но ты сам знаешь - это  неизбежно.  Если  в  одном
районе  оказываются  два  волшебника,  то  дуэль  между  ними  не   только
необходимость, но и соблюдение приличий.
     - Ну, Шуга, - быстро вмешался я. - Ты уже превзошел его в дуэли.
     - Нет, я только поставил его в невыгодное  положение,  уничтожив  его
гнездо. Сама дуэль еще предстоит.
     - Но ты обещал, что не станешь вызывать его на дуэль прямо сейчас...
     - Нет, не так. Я обещал, что не  стану  вызывать  его  на  дуэль,  не
переговорив сначала с тобой. Нет, о дуэли я сейчас с тобой и говорю.
     Я почувствовал себя подавленным.
     - Но летающая машина...
     - Дуэль, - стоял на своем Шуга.
     - Но... но... - беспомощно  бормотал  я,  хотя  и  понимал,  что  все
напрасно.  Если  Шуга  что-то  взял  себе  в  голову,  его  упрямство   не
перешибить.
     - Ладно, Шуга, я знаю, когда надо уступить. Раз такое дело, я пойду и
предупрежу жителей деревни.
     - Сделай это, Лэнт, но скажи, чтобы не слишком тревожились.
     - Почему? - спросил я с горечью. - Ты планируешь  уменьшить  побочные
эффекты?
     - Нет, - ответил он. - Но ведь нет  причин,  чтобы  дуэль  состоялась
прямо сегодня. Я просто собирался позволить ему показать мне, как строится
летающая машина.
     Мое сердце подпрыгнуло.
     - Значит ты согласен сотрудничать с Пурпурным?
     - Конечно нет. Я просто собираюсь осторожно  позволить  ему  показать
мне как строится летающая машина - если, конечно, он это умеет, -  ответил
Шуга.
     Я расслабился.
     - А потом, - добавил он, - когда дело будет сделано - я его убью.





     Голубое Солнце находилось на  одной  стороне  неба  -  красное  -  на
другой. Мир купался в красном  и  голубом  свете.  Тени  тянулись  в  двух
направлениях. Мы ждали на лугу под горой. Все были спокойны.
     Предстояла первая встреча двух волшебников. Окажутся ли они  способны
жить в мире?
     Пурпурный,  полненький,  с  брюшком,  уже   ковылял   по   склону   в
сопровождении  Гортина  и  его  советников.  Бросающаяся  в  глаза  фигура
Пурпурного,  из-за  своего  странного  наряда  остановилась,  и  Пурпурный
подозрительно глядел на холм.
     Я поглядел туда же. Шуга величественно шествовал к нам, внушительный,
несмотря на свой маленький рост.
     Затем  Шуга  заметил  Пурпурного  и   остановился.   Оба   волшебника
разглядывали друг друга. Один, стоя на холме, другой - внизу.
     На какое-то мгновение все было спокойно и тихо. Я  затаил  дыхание  и
начал молиться. Затем Шуга  сделал  один  шаг  вперед,  другой.  Пурпурный
поступил так же.  Я  громко  и  с  облегчением  вздохнул.  Оба  волшебника
сближались осторожно. Остановились  напротив  друг  друга,  один  за  моей
спиной, другой за спиной Гортина.  Мы  оказались  между  двумя  колдунами.
Являясь Главами обеих деревень, мы решили стать именно так,  чтобы  суметь
остановить волшебников, если они вздумают напасть друг на друга.  Если  же
не сумеем... Что ж, тогда мне об этом не придется беспокоиться.
     Шуга и Пурпурный настороженно разглядывали друг друга.
     - Клятва... - подсказал я.
     - Он первый, - одновременно выпалили оба, указывая друг на друга.
     - Оба вместе! - выкрикнули Гортин и я.
     Шуга и Пурпурный нехотя сошлись, протянули друг  другу  правые  руки,
затем коснулись левыми руками. Теперь ни один не  мог  извлечь  колдовские
приспособления,  не  позволив  противнику  сделать  то  же  самое.  Поверх
соединившихся рук они впились глазами друг в друга.
     Я посмотрел на Гортина и кивнул. Он кивнул в ответ.  Мы  одновременно
повернулись, каждый к своему волшебнику,  срезали  прядь  его  волос,  два
кусочка ногтя, взяли по капле крови и немного слизи из носа.
     Волшебники наблюдали, как мы смешивали эти  компоненты  в  помещенную
между  ними  чашу,  затем  делим  содержимое  на   две   половины,   затем
раскладываем это по мешочкам: один для Шуги, другой для Пурпурного.
     - Вот так, теперь ни один из вас  не  сможет  проклясть  другого,  не
повредив себе. Любая неприятность, случившаяся с одним, неизбежно повлечет
за собой такую же неприятность и для другого. Так что вам лучше следить за
благополучием друг друга.
     Волшебники продолжали хмуриться.
     - Повторяйте за мной, - сказал я. - Повторяйте в унисон,  чтобы  ваши
клятвы звучали, как одна: я... назовите свое полное имя, включая секретные
слоги... торжественно клянусь...
     - Торжественно клянусь...
     - Любить, почитать, лелеять...
     - Любить, почитать, лелеять...
     - Моего брата-волшебника, как себя самого...
     - Моего брата-волшебника, как себя самого...
     Я повернулся к Шуге.
     - Согласен ли ты, Шуга, выполнять условия клятвы?
     Его глаза полыхали от ярости.
     Немного погодя я повторил:
     - Согласен ли ты, Шуга, выполнять условия этой клятвы?
     Он пробормотал что-то.
     - Громче, - потребовал я и лягнул его по ноге.
     - Да, - резко ответил Шуга.
     Гортин нагнулся и надел кольцо на третий палец левой руки Шуги.
     Я повернулся к Пурпурному.
     - Согласен ли ты, Пурпурный, выполнять условия этой клятвы?
     Он проворчал:
     - Согласен.
     - Прекрасно, - и я надел кольцо на его  палец.  -  Пока  вы  на  этом
острове, кольцо на пальце будет напоминать об обязательствах  перед  твоим
братом-волшебником. Постарайтесь  выполнять  их  хорошо.  Теперь  властью,
данной мне, как Главе верхней деревни, властью, которую признал каждый  из
вас самих, удостоверяя ее фактом  своего  присутствия  здесь,  и  властью,
которую мне доверил Гортин, позволив провести эту  церемонию,  я  объявляю
обоих волшебников заключившими перемирие.
     После этого они одновременно отпустили руки друг друга и отпрыгнули в
сторону,  сердито  поблескивая  глазами.  Я  нахмурился  и  ждал.  Но   не
послышалось ни взрывов, ни шипения. Я открыл глаза.
     Они все еще стояли на прежних местах, поглядывая друг на друга.
     - Благоприятный  знак,  -  пробормотал  Гортин.  -  Они  не  пытаются
разделаться друг с другом.
     - М-м, - ответил я.
     Пурпурный напрягся и сделал шаг вперед.
     - Мое устройство для глаз, - сказал он и протянул руку вперед.
     Шуга снял шнурок с линзами и неохотно отдал.
     Пурпурный принял их бережно и с благоговением. Подрагивающими  руками
протер их мягкой тряпочкой и водрузил на нос. Потом поднял на нас глаза.
     - Лэнт, Шуга, Гортин... до чего же здорово вас видеть! Я хочу сказать
по-настоящему вас видеть!
     Он непроизвольно шагнул вперед и вцепился в правую руку Шуги.
     - Шуга, благодарю тебя. Я благодарю  тебя  за  заботу  о  них!  -  Он
улыбался - он на самом деле так думал.
     Шуга не мог справиться с удивлением.
     Он пробормотал:
     - Пожалуйста, - даже не  сознавая  своих  слов.  -  Теперь  мы  можем
строить летающую машину?
     - Да, - засмеялся Пурпурный, - теперь мы сможем построить машину!
     Гортин и я переглянулись. Начало было положено. Лишь  бы  только  они
отказались от попыток убить друг друга.





     Я начинал  понимать,  что  подразумевал  старый  Франц,  когда  любил
приговаривать:
     - Мужчина не может стать Главой, пока не  проведет  стадо  коз  через
джунгли.
     И, действительно, я начал подозревать, что пасти  коз  занятие  более
легкое.
     Например,  оказалось,  что   это   именно   я   должен   организовать
строительство  летающей  лодки.  И  назначил  Орбура  и   Вилвила   своими
официальными помощниками и проинструктировал  их,  чтобы  они  никогда  не
оставляли Шугу и Пурпурного вместе одних - ни на какое время, ни под каким
предлогом. Мальчишки  уныло  закивали.  Они  прекрасно  все  понимали,  но
все-таки согласились - им очень хотелось  построить  летающую  лодку.  Вот
если бы и другие мужчины деревни согласились признать мое старшинство! Я с
горечью улыбнулся при этой мысли.
     Вот  если  бы все  моря  были  из пива,  то мы  все время  бы  ходили
пьяные... С таким же успехом я мог пожелать, чтобы с неба свалилась Луна и
разом покончила со всеми проблемами. Ну, а если море превратится в пиво, я
всегда мог бы найти надувной пузырь и ухватиться за него...
     Хинк и прочие решили остаться, затем они все же задумали переселение.
Потом опять решили остаться - после чего обнаружили, что остаться,  значит
расчищать верхний склон, привести в порядок домашние деревья, построить  к
тому же гнезда, да и вообще сделать участок пригодным для  жилья  -  и  им
сразу же захотелось отправиться  куда-нибудь  подальше.  Они  готовы  были
заниматься чем угодно, но только не работать.
     Если говорить честно, то лес  тут  был  запущенный,  деревья  увивали
дикие красные лианы, подходы к ним  заросли  колючим  черным  кустарником.
Повсюду висели иссохшие обломанные ветки  и  гнезда  жалящих  пчел.  Серая
паутина  оплела  все  вокруг,  а  однажды  мы  наткнулись   на   дупло   с
коршуном-вампиром.
     По всей округе деревья казались ухоженными и  выглядели  приятно,  но
здесь, именно  в  этом  месте,  где  мы  предполагали  поселиться,  словно
сконцентрировалась вся дикость леса.
     Правда, может быть мы всего этого не замечали, пока не  принялись  за
работу. Все страдали от  укусов  и  уколов.  Женщины  постоянно  выглядели
изможденными. Мы мужчины, питались плохо -  порой  хуже,  чем  во  времена
переселения, а жили в запущенном хаосе. То, что работа предстоит тяжелая -
секретом не было. Даже женщины принимались порой роптать.
     Дети же то помогали, то мешали - в  зависимости  от  капризов,  но  в
целом это было прекрасное время.
     Шуга появлялся каждое утро и благословив начало рабочего дня, исчезал
в своем гнезде и спал до полудня.
     Пастухи между тем нашли несколько прекрасных пастбищ для овец. Я  был
обрадован сначала рабочей силой, присланной из  нижней  деревни.  Один  из
парней оказался находкой - работу делал  за  двоих.  В  результате  у  нас
появилось четверо новичков-пастухов,  способных  вытаскивать  репейники  и
расчесывать овцам шерсть.  Это,  конечно,  высвободило  несколько  опытных
мужчин для работы вместе с нами в лесу. Но они этого совсем не оценили.
     И все же постепенно жизнь в лесу становилась более удобной, чем жизнь
в скитаниях и бродяжничестве.
     Когда у нас появилось  достаточное  количество  домашних  деревьев  и
гнезд, Хинк  начал  опять  поговаривать  о  ткачестве  и  решил  проверить
пригодность здешних волокнистых деревьев и растений. Джерка изо дня в день
видели экспериментирующего с разными видами экзотических корней и трав  на
предмет пригодности их для варки пива. Анг, по причине отсутствия лягушек,
изменил своему призванию и наставил рыболовных прутьев вдоль потока...
     А я...
     Теперь, когда я устроил дела двух  деревень  и  двух  волшебников,  я
почувствовал себя готовым вернуться к профессии мастера резьбы по кости.





     Дром Медный Кузнец был торговцем металлом и членом Гильдии Советников
нижней деревни. Этакий широкоплечий здоровяк,  хмурый  и  неразговорчивый.
Голова его поросла жесткими коричневыми волосами. Мне показалось, что  мои
изделия он рассматривает с неодобрением. Я не мог понять его враждебности.
В самом начале нашего путешествия я набрал на месте нашей  деревни  только
самые ценные куски окаменевшей кости. Потом во время странствий я увеличил
свой запас, натыкаясь на скелеты, сухие от старости и твердые, как камень.
На Дрома это должно было произвести впечатление, но не произвело.
     - В чем дело? - спросил я прямо. - Боишься конкуренции?
     - Ха! -  грубовато  ответил  он.  -  Кость  не  может  соперничать  с
металлом. Она недостаточно прочна. Медный молоток не  сломается  там,  где
костяной разлетится вдребезги.
     -  У  кости  есть  другие  области  применения.   Я   могу   вырезать
церемониальные чаши и ритуальные орнаменты.
     - Верно, - согласился кузнец. - Но почему бы тебе  не  обсудить  этот
вопрос с Белисом-горшечником, у него наверняка найдется,  что  сказать  по
этому поводу.
     Белис-горшечник. Что такое горшечник? Я узнал это,  наблюдая  за  его
работой. Он доставал глину со дна реки и придавал  ей  форму  чаши.  Когда
глина подсыхала, то становилась твердой, как кость, хотя и  намного  более
хрупкой.
     Белис проделывал  это  с  большим  искусством.  Он  обжигал  глиняные
изделия на солнцепеке до тех пор, пока они не переставали  течь  -  теперь
они могли использоваться для переноски воды или пищи. Белис  также  изучил
способы укреплять чаши огнем, раскрашивать их и украшать. Из  глины  можно
было изготавливать и другие предметы. Белис считался  в  районе  одним  из
лучших мастеров в своей области. Действительно, он мог делать из глины то,
чего я не мог изготовить из кости.
     - Но, - предположил я, - не можешь же ты  делать  принадлежности  для
ритуалов и празднеств? Боги, без сомнения, будут оскорблены использованием
чаши или украшений без души. Только кость обладает душой.
     Белис, коренастый мужчина,  высокий  и  сутулый,  посмотрел  на  меня
мудрыми глазами.
     - Мой отец использовал глиняные чаши для освящения всех своих детей и
моя семья использует глиняные чаши для всех нужд. Если  бы  нашлись  боги,
которые сочли бы это за оскорбление, мы давно бы от них это услышали.
     - Может быть твоя согнутая фигура и является свидетельством этого,  -
подумал я. Но у меня не было желания ссориться с  ним.  Поэтому  я  только
напомнил:
     - Но глина не имеет души.
     - Тем более ее нужно  использовать.  Ты  можешь  делать  с  ней,  что
захочешь, не испрашивая на то разрешения у силы, в ней заключенной.
     Как и торговцы костью в моем районе, Белис понимал, по крайней  мере,
самую  элементарную  магию  в  достаточной  степени,  чтобы  обсуждать  ее
требования с волшебником.
     - Твоя профессия устарела, Глава Лэнт. Скоро ты  поймешь,  что  здесь
небольшой спрос на кость.
     - Ну, насчет спроса я могу не волноваться, - ответил я. - Шуга не так
легко отвыкает от  старых  обычаев.  Он  всегда  будет  нуждаться  в  моем
ремесле.
     - Да, - сказал Белис. - Видишь вон ту кучу чашек  и  горшков?  Видишь
вот этот - все это для Шуги. Сделать глиняную чашу несравненно легче,  чем
вырезать ее из кости. К тому же Шуга может сразу использовать их. В них не
таится скрытых влияний, которые сперва требуется нейтрализовать.
     Я почувствовал себя  преданным.  Конечно  же,  Белис  был  прав.  Для
волшебника, по крайней мере, преимущество глины над костью было  огромным.
И для  обычного  человека  -  тоже.  Ему  не  придется  возносить  молитву
состраданий, если он ненароком разобьет чашку. Он просто выбросит  черепки
вот и все.
     Я уже инстинктивно понял - спроса на кость здесь не  предвидится.  И,
вероятно,  его  здесь  никогда  не  было.  Лучшей  костью  является  кость
окаменевшая, но здесь кость не могла окаменеть.  Слишком  влажный  климат.
Мне следовало догадаться раньше.
     Теперь я мог понять,  почему  Хинку  и  прочим  приспичило  двигаться
дальше. Хинк был ткачом. Но здесь ткачи были несравненно лучше. Джерк  был
специалистом по пиву,  но  здесь  имелось  такое  количество  сбраживающих
растений, что любой мог сварить себе пиво сам или пожевать корень рабы.  Я
же был мастером по кости, но костяных изделий здесь никто не использовал.
     Но, хотя мы и передумали здесь оставаться и собирались  идти  дальше,
сделать этого мы не могли, пока моря не спадут, а до этого было еще  очень
далеко. И я  сомневаюсь,  что  тогда  кому-нибудь  захочется  пуститься  в
путешествие, учитывая тот  факт,  что  уже  сейчас  многие  заявляли,  что
довольны своими новыми домами.
     Гортин говорил мне, что на время сухого сезона этот остров становится
полуостровом, частью огромного южного континента. Его  массив  можно  было
видеть по ту сторону вздувшегося пролива, примерно в двадцати милях. Но за
пределами нашего мира.
     Нечего странного, что я не встретил  здесь  торговцев  костью  -  они
вымерли с голоду. Когда местные жители хотели  подчеркнуть  тщетность  или
бесполезность чьих-либо усилий, они говорили: "Шел бы ты  лучше  по  кости
вырезать"!
     В хорошее же время я это обнаружил, - подумал я с горечью.
     Ладно, раз я оказался без профессии, то придется  сосредоточиться  на
управлении своей деревней. Я прикидывал, не осмелиться ли  мне  предложить
своим людям выплачивать мне незначительную долю за выполнение обязанностей
Главы. Я слышал о деревнях, в которых Глава берет дань с каждого взрослого
мужчины. Но я чувствовал, что мое  племя  начнет  активно  возражать.  Мой
авторитет был  еще  слишком  слаб,  чтобы  рискнуть  подвергнуться  такому
испытанию.
     Значит, меня будут  содержать  Вилвил  и  Орбур.  Ничего  другого  не
оставалось. Но увы - сыновья работают сейчас в нижней деревне  на  Шугу  и
Пурпурного. Значит, за их содержание несут сейчас ответственность колдуны.
Хм... если  они  заботятся  о  сыновьях,  то  с  таким  же  успехом  могут
позаботиться и об остальной моей семье, включая меня. К тому же волшебника
содержит деревня, если они будут содержать и  меня,  то  тем  самым  будут
выплачивать свою долю даже не зная об этом. Гортину можно сказать,  что  я
решил на время отказаться от своей профессии, пока все дела,  связанные  с
Пурпурным и Шугой  не  будут  завершены.  Мое  дипломатическое  мастерство
необходимо, чтобы обеспечить их совместную работу и ускорить окончательный
отъезд Пурпурного.
     Гортин должен согласиться с этим. И  я  отправился  поставить  его  в
известность о своем решении.





     Я застал шугу и Пурпурного спорящих возле шкуры для письма,  покрытой
непонятными рисунками. Вилвил сидел на камне,  плача  от  бессилия.  Орбур
похлопывал его по спине. Источник волнения был налицо.  Пурпурный  пытался
убедить Шугу, что линии на рисунке соответствует летающей машине. Шуга  не
мог этого понять. Я тоже.
     - Послушай, дурья башка,  -  втолковывал  он.  -  Шкуры  животных  не
летают. Чтобы шкуры животных, по крайней мере,  двигались,  в  них  должно
быть животное.
     - Шкура не должна летать, - вопил Пурпурный. - Она  нужна  для  того,
чтобы нарисовать на ней линии летающей машины.
     - О-о! Значит, летают линии?
     - Нет, эти линии не летают. Они изображают  летающую  машину.  Это...
они... - Он запнулся, подбирая нужное слово. - Они - копия.
     - Чепуха, - отрезал Шуга. - Будь это копия, она сама была бы летающей
машиной. Как же она может быть копией и не быть летающей машиной?
     - Это не работающая копия, - настаивал Пурпурный.
     - Не глупи. Твои слова противоречат сами себе.  Это  все  равно,  что
сказать - неработающее заклинание.
     Пурпурный забормотал что-то на своем демонском языке.
     - Это - как кукла, Шуга. Это...
     - Это я и имел в виду, - отрезал Шуга,  -  кукла  означает  личность,
личность, воплощенную в кукле. Чего тут еще непонятного?
     - Кукла - не личность! Кукла... это кукла! - резко ответил Пурпурный.
     - А ты - лягушачья морда! - парировал Шуга.
     - Ха! Чтобы овца помолилась тебе,  опорожнив  на  тебя  свой  мочевой
пузырь!
     - А ты - сам этот пузырь!
     И  они  закатали  рукава,  готовясь  швыряться  проклятиями.   Я   не
раздумывая встал между ними. А если  бы  подумал,  что  делаю,  то  теперь
двигался бы прямо в противоположном направлении.
     - Прекратите-ка!.. Вы, оба!.. Хотите уничтожить еще одну деревню!
     - Стоило бы сделать это, если это помогло бы убрать с моих  глаз  вон
того пожирателя плесени!
     - Тварь вроде тебя только и достойна жить, что в моих испражнениях.
     - И что дальше? - поинтересовался  я.  -  Мы  можем  подождать,  пока
спадет вода, а  вам  не  терпится.  Погубите  весь  остров,  а  сами  куда
денетесь?
     Они заколебались.
     Прежде чем их ярость могла разгореться с новой силой, я добавил:
     - Кроме того, вы оба давали клятву перемирия. Так что ни  вражды,  ни
дуэлей быть не должно. Со всеми разногласиями обращайтесь ко мне! Итак,  в
чем проблема?
     Оба заговорили одновременно, как дети:
     - Этот навозный жук даже не знает, как делать самые простые...
     - Стоп! Прекратите! - я повернулся к Орбуру.
     - Ты понял, из-за чего весь этот сыр-бор разгорелся?
     Он кивнул.
     - Оба они пустоголовые.
     Волшебники   уставились   на   него,   готовые   разразиться   новыми
проклятиями, но на сей раз уже в его адрес.  Но  Орбур  не  испугался.  Он
невозмутимо продолжал:
     - Мы с  Вилвилом  поняли,  чего  хочет  Пурпурный.  Если  он  немного
помолчит, то мы практически уже можем рискнуть приступить  к  изготовлению
рамы для машины. Но мы ничего не сможем сделать, если будем торчать здесь,
пялиться на рисунки Пурпурного и пытаться что-либо втолковать Шуге.
     - Но рисунки, - не сдавался Пурпурный. - Они необходимы вам для того,
чтобы построить летающую машину.
     - Прекрасно, - ответил Вилвил, -  рисуй  их  на  здоровье,  когда  мы
кончим. Тогда машина будет  у  тебя  в  качестве  образца,  который  можно
срисовать.
     - Но... так не годится! - завопил Пурпурный.
     Я поглядел на Шугу. Линии казались черными на коричневом  фоне.  Даже
со своим устройством для глаз, зрение  Пурпурного  оказалось  не  особенно
хорошим.
     - Я не вижу, почему они так важны, - заметил я.
     - Но это... Понимаешь, мы вначале рисуем машину, а потом ее строим.
     - Значит, это часть заклинания? - спросил я.
     - Да, конечно, можно понимать и так.
     - Ладно. Тогда почему ты не сказал этого раньше? - спросил Шуга.
     - Я... я не знал.
     Я посмотрел на обоих.
     - Ясно. Будем считать происшедшее недоразумением, верно?
     - Верно, - согласился Пурпурный, все еще выглядевший смущенным.
     Шуга тоже кивнул.
     - Прекрасно. Тогда вот что мы сделаем. Орбур и Вилвил начнут  строить
раму машины. Пурпурный пусть делает свои  рисунки,  а  Шуга...  Шуга  тоже
пусть  чем-нибудь  займется.  А  я  останусь  здесь  и  помогу   вам   все
организовать.
     Они все уставились на меня.
     - Ты? Организовать?
     -  Кто-то  должен   распределить   среди   вас   работу,   обеспечить
материалами.
     Они поняли мудрость моего предложения и закивали.
     - Кроме того, - добавил я. - Всегда  надо,  чтобы  был  кто-то  вроде
меня, чтобы разрешить все ваши разногласия. Значит  так...  Вилвил  и  ты,
Орбур, можете начинать сооружать здесь свою раму и что там еще надо?
     - Нет, отец. Мы думаем строить раму на Скале Юдиони.
     - Почему там?  Вам  ведь  придется  поднимать  туда  все  необходимые
материалы.
     - Зато это высокое место. Хорошее место для запуска летающей  машины.
И море не поднимается так высоко. Мы сможем работать  на  всем  протяжении
болотного сезона, если понадобится.
     - Хм-м. Предложение дельное. Тогда ты и Орбур можете начинать строить
раму на скале Юдиони, а Пурпурный останется здесь рисовать свои рисунки...
А Шуга... Шуга пусть читает руны доброго счастья.
     Шуга, казалось, был не  особенно  польщен  своим  поручением,  как  и
Пурпурный. Они попытались возражать, но я не стал их слушать.  Я  подгонял
Орбура и Вилвила, чтобы они поскорее начали перетаскивать свои инструменты
на скалу.
     - Теперь так,  -  заявил  я  Пурпурному.  -  Если  я  уже  взялся  за
организацию этого проекта, то мне нужно знать, что я организовываю.  Какие
материалы нам еще потребуются?
     Пурпурный начал:
     - То, что мы строим, представляет собой гигантскую лодку, размером  в
пять, а может и шесть человеческих ростов длиной. Мы прикрепляем...
     - Погоди, погоди! Лодка? Я полагал, что ты намерен лететь?
     - Ну, да. Я все обдумал. Можно было бы использовать корзину, но  если
мне придется опуститься на воду, то пусть уж я лучше окажусь в лодке,  чем
в корзине.
     - В этом есть смысл, - согласился я. Даже Шуга кивнул.
     - Далее... как твоя лодка будет летать?
     - Мы изготовим большие мешки, в которые  запрем  газ,  который  легче
воздуха. Мы прикрепим их к лодке. Они поднимут ее,  и  лодка  поплывет  по
воздуху.
     Шуга призадумался.
     -  Газ,  который  легче  воздуха?  Он  не  похож  на  те   пузыри   с
отвратительным запахом, которые поднимаются из болот?
     - Ты пытался использовать  болотный  газ,  чтобы  построить  летающую
машину?
     Шуга энергично закивал.
     - Это гораздо разумнее, чем все, что я от  тебя  ожидал,  Шуга...  Ты
более развит, чем я предполагал. Да, именно это мы и собираемся сделать. В
принципе, это будет представлять собой... Мы  не  будем  собирать  газ  из
болот.
     - Газ? - переспросил Шуга. - Ты используешь это слово...
     - Да, газ, - ответил  Пурпурный,  возбужденно  размахивая  руками.  -
Воздух - это множество газов, смешанных  вместе.  Газ,  который  мы  будем
использовать, мы получим из воды. А теперь видите  вот  это?  -  Пурпурный
показал на нарисованный на шкуре круг. - Это большой мешок. Мы наполним...
     -  Но  это  не  большой  мешок!  -  не  выдержал  Шуга,  закричав   с
негодованием.
     Но тут я оттащил Пурпурного в сторону и порекомендовал ему  лучше  не
использовать рисунки, чтобы что-нибудь объяснять  Шуге.  Ему  не  нравятся
заклинания в форме рисунков, потому что он их не понимает.
     Пурпурный пожал плечами и вернулся на прежнее место.
     - Ладно, Шуга, забудем о рисунках. Ты прав. Это не  большой  мешок  -
это рисунок. Но мы используем большие мешки, чтобы поднять в воздух лодку.
Мы наполним их нутро газом легче воздуха.
     Тут он повернулся ко мне.
     - Вот что мне потребуется: первое - корпус лодки. Местные мастера  не
знают как строить такие большие лодки, как у вас на севере.  Но  Вилвил  и
Орбур в этом разберутся. Они  смогут  обучить  местных  строителей  лодок.
Второе: нам необходима ткань, хорошая ткань, из которой мы сошьем мешки. К
счастью - ткачи здесь лучшие  в  районе.  Третье:  нам  нужен  газ,  чтобы
наполнить им мешки. Газ я беру на себя.
     - Тогда все решено, - сказал я. - Мы легко сможем построить  летающую
машину.
     - Вот и нет, - возразил Пурпурный. - К сожалению, твои сыновья до сих
пор не могут подобрать подходящего материала для корпуса лодки.
     - Да? Не понял, что ты только что сказал...
     - Они знают как  строить  лодки  из  тяжелого  дерева.  И  только,  -
объяснил Пурпурный, - а эта лодка должна быть легкой  и  вместе  с  тем  -
прочной. Она должна быть  изготовлена  из  самого  легкого  дерева.  Да  и
качество местной ткани все же непригодно для мешка. Она слишком грубая. Мы
собираемся научить изготовлять ткачей более тонкий материал.
     - А как насчет газа? - спросил Шуга.  -  Есть  какая-нибудь  причина,
мешающая нам получить его?
     Пурпурный покачал головой.
     - Нет, это несложная задача - разделить воду. Я могу  воспользоваться
своей батареей или Дром Медный Кузнец построит мне искровое колесо.
     - Разделить воду? Батарея? Искровое колесо?
     - Вода -  это  два  газа.  Мы  разделим  их  и  один  используем  для
наполнения мешков.
     Шуга при этих словах замотал головой, но Пурпурный видимо  знал,  что
говорит.
     Осталось лишь подождать и посмотреть.
     Я дал Шуге задание: получить образцы ткани у всех ткачей в районе. Он
начал было протестовать, но я  отвел  его  в  сторону  и  растолковал  всю
важность получения волшебного материала нужного сорта. Но Шуга опять начал
выражать  недовольство  и  пришлось  указать  ему,  что  он  может   иметь
преимущество лишь познакомившись с местными  заклинаниями  в  процессе  их
действия. Тут он понял важность своего задания  и  согласившись  со  мной,
ушел.





     Вилвил и Орбур уже начали размечать контуры будущей лодки колышками и
бечевой. Она выглядела, как большая плоскодонная баржа.
     - Нет, нет! - закричал Пурпурный, ознакомившись с их деятельностью. -
Она должна быть уже и у нее должен быть киль, как вот здесь показано.
     - Убери свои рисунки, - сказал я, - мы в них не нуждаемся.
     Потребовалось какое-то время, чтобы его  успокоить,  а  потом  ребята
начали все сначала. Вилвил и Орбур безропотно передвинули колышки,  сделав
долгожданную лодку более узкой. Но при этом скептически пожали  плечами  и
покачали головами.
     - Лодка ведь перевернется. Как быть с уравновешиванием?
     -  Выдвижные  снасти.  Мы  поставим  выдвижные  снасти,  -   принялся
объяснять Пурпурный. - У лодки будут узкие поплавки,  вынесенные  с  обеих
сторон.
     - Но что заставит лодку держаться ровно, когда  она  будет  висеть  в
воздухе?
     - Киль, конечно, - тяжелая деревянная доска в днище корпуса.
     - Но, если она будет тяжелой, не будет ли лодка много весить?
     Пурпурный призадумался.
     - Может вы и правы. Если так, мы сможем  добавить  еще  один  газовый
мешок.
     Сказать по правде, я мало что понимал в этой дискуссии.  Для  меня  в
ней было слишком много технических  сложностей.  Но  Вилвил  и  Орбур  как
только понимали ход мыслей  Пурпурного,  тут  же  принимались  возбужденно
спорить.
     И все трое вопили друг на друга... Вилвил и Орбур то и  дело  кивали,
начинали жестикулировать при каждой новой идее. Вскоре они начали рисовать
чертежи на грязи для того, чтобы  проще  понимать  друг  друга.  Пурпурный
попытался снова обратиться к своим рисункам, но они были  отвергнуты.  Для
постройки машины требовались рисунки именно на грязи. Кажется мои  сыновья
начинали понимать, что нужно строить и  как  именно  это  сделать.  Иногда
смысл работы ускользал от них, но Пурпурный охотно пускался в  объяснения.
Несколько раз мальчики предлагали другие  варианты  и  иные  способы,  как
прикреплять газовые пузыри к раме лодки.
     - А почему бы не сшить  один  очень  большой  мешок,  заменяющий  все
остальные? - спросил Орбур.
     Пурпурный двумя руками растянул край своей накидки  и  резко  рванул.
Ткань не лопнула, но разошлась. Теперь она напоминала сито.
     - Если у меня будет только один мешок и такое случится, - сказал  он,
- то я упаду в море, причем с большой высоты. Если же у меня  будет  много
мешков и такое случится, я просто потеряю один из них.
     Орбур возбужденно закивал:
     - Да-да, я понял, понял!
     И они опять вернулись  к  проблеме  оснащения  лодки  большим  числом
газовых мешков.





     Через два дня Шуга вернулся и принес  с  собой  две  охапки  образцов
ткани.
     - Я побывал у каждого ткача на острове, - пропыхтел он. -  Все  хотят
нам помочь. Вот образцы их самой лучшей ткани.
     В тот же вечер состоялся совет всех ткачей верхней и нижней  деревень
с  обязательным  участием   представителей   от   трех   других   деревень
полуострова-острова. Мы впятером присутствовали тоже, обсуждая возможности
применения каждого сорта ткани.
     Единственно диссонирующую ноту вносил Хинк. Он потребовал  объяснить,
с какой стати тут присутствую я, простой мастер по кости. Я  ответил  ему,
что нахожусь здесь в качестве Главы,  а  также  как  организатор  проекта.
Потерпев в этом неудачу, он прицепился к моим сыновьям.
     - А они  почему  здесь?  Я  думал,  что  что  будет  совет  ткачей  и
волшебников.
     - Так и есть. Но они помогают  строить  летающую  машину.  Они  имеют
такие же права участвовать в этом  совещании,  как  и  ты,  возможно  даже
больше.
     Ворча, он сел.
     Все образцы ткани Пурпурный подверг двум простым способам  испытания.
Для начала он просто с силой растягивал кусок, чтобы  проверить  насколько
легко ткань  расползается.  Больше  половины  образцов  этой  проверки  не
выдержали. Пурпурный заявил ткачам, их изготовившим, что если они не могут
делать ткань лучше, то им  нет  смысла  тут  оставаться.  Некоторые  ушли,
только радуясь, что им не придется работать на ненормального волшебника.
     Второе испытание оказалось таким  же  простым.  Пурпурный  сворачивал
образец кульком и лил туда воду. Затем медленно считал с  какой  скоростью
вода проходит сквозь ткань. Было ясно, что он  выявляет  наиболее  плотную
ткань, которая бы держала воду дольше других.
     - Если ткань не будет пропускать воду, -  объяснял  он,  -  ее  можно
сделать такой, что она не будет пропускать  и  воздух.  Но  если  ни  один
образец не подойдет, нам придется искать дальше.  Не  исключено,  что  нам
придется изготавливать ткань самим.
     Мы проверили лучшую продукцию в районе, но Пурпурный каждый раз качал
головой и печально говорил, что ткань слишком грубая. Ни один  образец  не
держал воду дольше минуты. Естественно, ткачи ощетинились.  Еще  несколько
человек ушло в раздражении.
     Если бы перед ними не находились два величайших  в  мире  волшебника,
они, несомненно вызвали бы нас на битву не на жизнь, а на  смерть  еще  до
наступления голубого рассвета.
     - Гм, - произнес старый седой Леста. - Почему ты хочешь носить воду в
мешке из ткани?  Почему  бы  тебе  не  воспользоваться  горшком,  как  все
нормальные люди?
     - Для заклинания необходим  мешок,  ясно  тебе,  бородавка!  -  резко
оборвал его Шуга.
     Леста закипел от обиды, но ничего больше не сказал.
     Пурпурный вообще не обращал внимания на эту перепалку. Он  отложил  в
сторону последний образец свернутой в кулек ткани и сказал:
     - Этого я и боялся. Все они слишком грубые для наших целей.  А  лучше
вы сделать не можете?
     - Это - наши самые лучшие ткани. А поскольку они самые лучшие из тех,
которые мы делаем, то ты не найдешь нигде никого, кто  бы  мог  изготовить
такие же, не говоря уже о том, чтобы превзойти их.
     Пурпурный расстегнул свой так называемый "защитный костюм"  и  стащил
его с тела. Потом снял нижнюю рубашку, обнажив (о,  защитите  нас,  боги!)
бледную безволосую грудь. Я уже знал об этом от своей первой жены, но люди
из других деревень перестали дышать от изумления. Вид толстенького  брюшка
Пурпурного довел их чуть ли не до шокового  столбняка.  Пурпурный  тем  не
менее полностью игнорировал их реакцию. Он встряхнул рубашку и сунул ее  в
руки мужчине, который только что говорил.
     - Вот материал получше, - заявил он.
     Ткач осторожно взял ее, повертел в руках, поглядел  на  обе  стороны,
затем потер между пальцами.
     - Вот вам доказательство того, что можно сделать ткань и  получше,  -
сказал Пурпурный.
     Другие ткачи подались вперед.  Рубашка  быстро  пошла  по  кругу.  Ее
обнюхивали и проверяли на вкус, щупали и что-то бормотали. Ткачи не  могли
поверить, что такое качество возможно.
     Наконец, она добралась до старого Лесты. Тот принялся разглядывать ее
на свет. Потом рванул и опять поглядел на свет. Пропустил между  пальцами,
понюхал, хмыкнул и лизнул. Опять  хмыкнул,  свернул  кульком  и  шагнул  к
центру поляны. Один из ткачей, поняв  его  намерения,  подхватил  глиняный
кувшин и налил в кулек воду. Ткань воду держала.
     Леста начал медленно считать, но только несколько капель  просочилось
наружу. С такой  скоростью  пришлось  бы  ждать  целый  день,  пока  кулек
опустеет.
     - Гм, - буркнул Леста и выплеснул воду на землю. - Ты прав, - сообщил
он. - Ткань замечательная. Так почему бы тебе ее и не использовать?
     - Потому что это все, что у меня есть, - ответил  Пурпурный,  забирая
рубашку назад. Он  начал  отжимать  из  нее  воду.  -  Я  хочу,  чтобы  вы
изготовили такую.
     - А чего ради я должен стараться, -  проворчал  Леста.  -  Если  тебе
нужна такая ткань, иди туда, где ты взял этот кусок.
     - Я и хочу это сделать! -  взорвался  Пурпурный.  -  Я  хочу  попасть
домой. Я - один в этой незнакомой стране! Я домой хочу!
     Я пожалел его.  Но  ничем  не  мог  помочь.  Мы  тоже  были  одни  на
незнакомой земле. И хотя вина  за  это  целиком  лежала  на  Пурпурном,  я
пожалел его.
     Пурпурный отвернулся от ткачей и принялся натягивать на себя все  еще
влажную рубашку. Было видно, что он смущен  своей  вспышкой.  Я  подождал,
пока он не покроет свое противоестественное розовое тело. Потом повернулся
к Лесте.
     - Вы не можете делать такого качества ткань, верно?
     Леста невнятно пробубнил что-то.
     - Что?
     - Нет, - ответил он. - Нет, не могу. И никто не может. Это  демонская
ткань.
     - Но если вы узнаете, как такую ткань делать, -  предложил  я,  -  то
станете величайшими ткачами в мире. Верно?
     - Я и без того лучший ткач в мире! - закричал старик.
     - Ага, - ответил я. - Но что с тобой будет, если умение делать  такую
ткань приобретет кто-то другой?
     Леста замер.
     - ...а ты не сможешь.
     Он ничего не ответил. Посмотрел на меня, на Пурпурного,  потом  опять
на меня. Но все же быстро овладел собой и сказал самонадеянно:
     - Чепуха! Это сделать невозможно!
     - Рубашка  Пурпурного  доказывает,  что  это  вполне  возможно.  Если
потребуется, Пурпурный может показать, как это делается. Если будет нужно,
он обучит других ткачей этому мастерству.
     Леста ощетинился. Начал было поворачиваться, чтобы уйти,  но  тут  же
отменил свое намерение. Открыл было  рот,  намереваясь  что-то  сказать  и
снова закрыл его. Глаза его сверкали.
     - Это невозможно сделать! - повторил он. - Но если все  же  возможно,
то я это сделаю. Если кто-то и сможет  сделать,  то  этим  человеком  буду
только я!
     При этих словах Пурпурный повернулся к нам, застегивая свой  защитный
костюм.
     - Вот и хорошо, Леста, - сказал он. - Я принимаю твое предложение.
     Леста растерялся.
     - И я помогу тебе его выполнить.
     Леста понял, что  отступать  некуда.  У  него  не  оставалось  теперь
выбора. В любом другом случае он терял свое лицо и реноме главного ткача.





     Мы отправились на ревизию  ткацких  станков.  Предложение  Пурпурного
научить  лучшему  качеству  тканья  было   принято,   но   его   намерение
ознакомиться со станками встретило некоторое сопротивление.
     - Но как я могу вас чему-то научить, если не  знаю  оборудования,  на
котором вы работаете.
     Леста пожал плечами.
     - Тебе придется учить нас здесь.
     - Но я не могу, - возразил Пурпурный.  -  Я  должен  вначале  увидеть
станки.
     - Тогда никакой новой ткани вам не будет.  Я  не  могу  показать  вам
станок.
     - Хорошо. Я найду ткача, который согласится показать мне свой станок.
     Тут старому  Лесте  пришлось  смириться.  И  он  повел  нас  на  свою
секретную поляну. Входить на нее позволялось только ткачам. То, что  Леста
решился нарушить древнюю традицию показывало, насколько важной он  считает
ткань Пурпурного.
     Когда мы подошли ближе, то услышали звуки огромной скрипящей  машины,
содрогающейся и протестующей. Звуки сменялись  криками  и  командами.  Все
вместе образовывало стабильный цикл - крик и содрогание, команда и крик.
     Мы вышли на поляну, и я впервые в жизни увидел  ткацкие  станки.  Они
представляли  из  себя  тяжелые  деревянные   конструкции   -   гигантские
движущиеся рамы, установленные под странными  углами  друг  к  другу.  При
каждой команде они качались взад-вперед. При этом  ткань,  казалось,  сама
появлялась между ними. На некоторых станках виднелась  паутина  нитей,  на
других куски неокрашенной материи.
     Начальник группы увидел нас, и команда застряла у него в горле.  Рамы
замедлили свое движение и остановились. А мелькающие нити тоже  застыли  в
неподвижности. Ученики и рабочие повернулись и уставились на нас.
     - Нет, нет, - произнес Пурпурный, - распорядись, чтобы они продолжали
работать.
     Леста принялся отдавать команды. Ткачи недоуменно  глядели  на  него.
Ткани ткать? Когда здесь чужие?
     Леста угрожающе зарычал, и я понял, почему он  стал  Главным  ткачом.
Подмастерья нервозно вернулись на свои места. Начальник группы  откашлялся
и принялся отдавать команды дальше. Станки опять начали скрипеть.
     Молодые мужчины блестели от пота, толкая тяжелые рамы взад и  вперед,
а мальчишки тем временем играли во что-то наподобие  "кидай-лови",  бросая
клубок ткани между рамами.
     Я никогда не видел ткачества прежде и был зачарован процессом.
     Леста объяснил технологию:
     - Берется два вертикальных ряда нитей,  каждая  на  своей  раме.  Они
независимы друг от друга, но подвешены таким образом, что  могут  меняться
местами. Горизонтальные  нити  кладутся  по  одной,  затем  рамы  меняются
местами и процесс повторяется.
     Пурпурный  медленно  кивал,  точно  это  ему  все  было  давно  ясно.
Возможно, так оно и было. Он осмотрел образец только что полученной  ткани
и спросил:
     - Лучше этой ткани вы сделать не можете?
     - В принципе я мог бы, но где я возьму зубья для  станка,  достаточно
тонкие, чтобы натягивать нить, и где я возьму нить, чтобы  ее  можно  было
использовать с такими зубьями.
     Пурпурный провел пальцем по материи.
     - Откуда они берутся, ваши нити?
     - От волокнистых растений. Иногда мы используем овечью  шерсть.  Если
удастся ее выменять. Она обычно очень груба или ее очень мало.
     - И лучшей нити у вас нет?
     Леста покачал головой.
     Пурпурный пробормотал что-то на своем языке.
     - Даже основной производственный комплекс слишком примитивен...
     Никто ничего не понял, но ткачи обозлились. Тон Пурпурного был ясен -
волшебник недоволен их работой. Возможно даже проклинает ее.
     Пурпурный посмотрел на них.
     - И другого способа изготовлять ткань не знаете, не так ли?
     - Если бы он был, мы бы им пользовались, - небрежно ответил Леста.
     Пурпурный повернулся ко мне и Шуге.
     - Знает ли кто-нибудь из вас о таком дереве, которое дает липкий сок?
     Мы покачали головами.
     - Есть одно сладкое растение, -  припомнил  Шуга.  -  У  него  липкие
выделения.
     - Да? - оживился Пурпурный.
     - Дети любят сосать их.
     - Нет, - вздохнул волшебник. - Это мне ни к чему. Мне  нужно  клейкое
вещество, которое застывает липкими комками.
     Мы глядели друг на друга, и каждый желал, чтобы у него нашелся ответ.
     - Ладно, - опять вздохнул Пурпурный. - Я знал, что придется  нелегко.
Поймите,  мне  нужен  особого  рода  материал,  который  можно  нагреть  и
расплавить в жидкость, и который высохнет потом пластинами или слоями.
     Мы все снова покачали головами.
     Пока Шуга продолжал описывать  свое  загадочное  липкое  вещество,  я
придвинулся поближе к станкам, чтобы осмотреть их. Ткачи косились на  меня
с плохо скрываемой враждебностью, но я решил не обращать на это внимания.
     Зубья станков были вырезаны  из  ветвей  твердого  дерева.  Каждый  -
длиной с ладонь и вставлен в прорезь на верхушке рамы.
     - Это лучшие зубья, которые у вас есть? - спросил я.
     - Нет, у нас есть еще  комплект  более  тонких,  -  дрожащим  голосом
ответил подмастерье, к которому я обратился. -  Но  мы  почти  никогда  не
используем их, потому что они хрупкие и быстро  ломаются.  Нам  приходится
работать очень медленно, когда мы ими пользуемся.
     - Хм, - произнес я. - А почему бы вам не использовать зубья из кости?
     - Из кости?
     - Зубья из кости будут не только намного крепче, но их можно  сделать
и намного тоньше. На том же участке вы сможете  разместить  их  в  два-три
раза больше.
     Подмастерье пожал плечами.
     - Я в этом ничего не понимаю. Я еще раз осмотрел раму, даже взобрался
для этого на платформу.
     Я хотел рассмотреть прорези, чтобы понять, каким  образом  закреплены
зубья. Да, их вполне можно было вырезать из кости. Я вытянул измерительную
нить и начал завязывать на ней мерные узелки.
     Только тут Леста увидел, чем я занимаюсь и отскочил от Пурпурного.
     - Эй, ты там! Воруешь наши секреты?
     - Нет, на что они мне! - запротестовал я. - Хочешь более тонкие зубья
для своего станка? Ну так я смогу снабдить ими тебя через пару дней, а  то
и скорее.
     Леста посмотрел на меня. Сзади подошли Пурпурный и Шуга.
     - Как? - спросил ткач. - Разве более тонкие и крепкие зубья возможны?
     - Я вырежу их из кости.
     - Из кости! - ужаснулся старик. -  Ты  собираешься  осквернить  ткань
душой животного?! Ткань  происходит  от  деревьев,  волокнистых  деревьев,
растений. Ты должен использовать зубья из дерева, но не зубья животных.
     - Но я могу вырезать зубья в четыре-пять раз более тонкие, чем эти.
     Услышав это, Пурпурный поднял голову.
     - Можешь, Лэнт? Это же отлично!  Получится  почти  такая  ткань,  как
нужно.
     - Ха! - сказал Леста. - Я могу сделать такую ткань хоть сейчас.  Если
захочу.
     - Каким образом? - спросил я.
     - Уплотнить ткань - вот и все.
     - Уплотнить ткань? - переспросил Пурпурный.
     Леста кивнул.
     - Это простая операция. Мы используем  то  же  количество  нитей,  но
сдвигаем их внутрь, чтобы они занимали  меньшую  ширину.  Видите  вон  тот
станок?
     Мы  посмотрели  в  указанную  сторону.  На  раме   висел   наполовину
законченный кусок материи. Он был небольшой, меньше чем в половину станка,
но от его краев нити тянулись к каждому зубу станка.
     - Вот, - сказал Леста, - эта ткань уплотнена. Вот таким образом мы ее
получаем!
     Пурпурный подошел поближе, чтобы получше рассмотреть  материю.  Леста
последовал за ним. Я спрыгнул с платформы и нагнал их.
     Леста говорил:
     - Конечно, если мы уплотним ткань, она  не  получится  такой  ширины,
как...
     - Ширина для меня не важна, - ответил Пурпурный. - Если  понадобится,
можно соткать больше ткани. Меня интересует только плотность.
     Леста пожал плечами.
     - Как угодно.
     Пурпурный поглядел на него.
     - Если Лэнт вырежет новые зубья из кости, ты сможешь уплотнить и  эту
ткань тоже?
     -  Конечно,  можно  уплотнить  любую  ткань,  какую  ты  захочешь,  -
согласился Леста. Но кость на моих станках использоваться не будет.
     - Но ведь это единственный способ...
     - Костяных зубьев на моих станках не будет, - упрямо отрезал Леста.
     Шуга, стоящий позади него, прошипел:
     - А не хочешь ли ты,  чтобы  я  на  тебя  костяную  и  термитную  тлю
напустил?
     Старик побледнел и покосился на Шугу.
     - Ты этого не сделаешь!
     Волшебник принялся закатывать рукава.
     - Хочешь, чтобы я попробовал...
     - Но... - Леста беспомощно посмотрел на него.
     Ясное дело, он этого не хотел. Ткач сделал назад шаг, другой,  третий
и... наткнулся на Пурпурного. Леста отпрыгнул в сторону, посмотрел на нас,
на свой станок и еще более нервно с трудом произнес:
     - Хорошо, я полагаю, не следует отставать от последних  достижений  в
этой области, верно?
     - Мудрое решение, старина! - прогремел Пурпурный и хлопнул  ткача  по
спине. - Я рад, что все решилось. Лэнт, немедленно начинай вырезать  новые
зубья.
     Я  был  в  восторге.  Есть  возможность  избавиться  от   большинства
подобранных по дороге скелетов. Какое счастье! На зубья уйдут все  плоские
кости, так что останется  побеспокоиться  только  о  ста  двадцати  восьми
ребрах.
     -  Так,  давай-ка  подумаем.  Некоторые  куски,  возможно,   придется
отшлифовать песком, чтобы получить плоские пластины. Затем прорезать щели.
Для разрезания лучше всего использовать нить, чтобы щели получились  очень
узкие. Хм, похоже на изготовление костяного гребня уйдет  меньше  времени,
потому что делать глубокие щели необязательно. Можно использовать  раму  с
нитями и прорезать все щели за один раз. Если  я  буду  делать  достаточно
тщательно, то каждая секция окажется точно такой же, как остальные.  Точно
такая же, как  и  любая  другая.  Это  была  интересная  мысль.  Если  она
сломается, ее можно будет  немедленно  заменить,  без  малейшей  задержки.
Достаточно держать пару запасных секций под рукой. Мне это  представлялось
практичным. Хм-м...
     Я прикинул, что зубья удалось бы сделать даже быстрее, если бы  можно
было найти какого-нибудь подмастерья. Но - увы! В обеих деревнях свободных
рук не хватало. В избытке имелись  только  женщины,  но  от  них  никакого
толку, если не сказать хуже.
     Мы обговорили еще несколько  деталей.  Пока,  наконец,  Пурпурный  не
закинул руки за голову и не уставился на небо.
     - А-ах, - зевнул он, - продолжим на следующий день.
     - Хорошая идея, - поддержал я. - Мои жены уже готовят пишу.. Я  хотел
бы получить ее до того, как наступит темнота.
     Мы  направились  в  верхнюю  деревню.  До  промежутка  между  голубым
рассветом и красным закатом оставалось еще довольно  много  времени.  Шуга
даже мог мельком видеть лужи.
     - Думаю, мы все заслужили отдых, - сказал я.
     - Я в этом уверен, - буркнул Шуга. - Но у меня на рассвете  церемония
освящения домашнего дерева.
     - Почему бы тебе не прийти, - импульсивно предложил я  Пурпурному.  -
Тебя это развлечет.
     - Могу и прийти, - ответил тот.
     Когда  мы  вошли  в   деревню,   то   увидели   Демпа   Три   Обруча,
подготавливающего дикое дерево к церемонии.
     Дикое домашнее дерево представляет собой толстый, но гибкий  ствол  с
крупными ветвями, ствол должен быть обвязан и укреплен, прежде чем  сможет
держать дом. Нижние ветки необходимо наклонить к земле и обработать, чтобы
они пустили корни. Верхние - связать попарно, чтобы образовалась рама  для
гнезда. Через несколько дней изготовитель  гнезд  может  браться  за  свою
работу.
     По настоянию Вилвила и Орбура, Пурпурный отужинал вместе  со  мной  и
моей семьей. Обычно, я никогда даже  близко  не  подпускал  его  к  своему
гнезду, но тут альтернативой был публичный отказ - а это  могло  оскорбить
людей из нижней деревни.
     Опасения  мои  были  напрасными.  Пурпурный,  Орбур  и  Вилвил   были
настолько увлечены своим проектом, что ни о чем  другом  весь  ужин  и  не
говорили, и это тогда, когда у нас были свежие морские пиявки!
     Вся троица только и спорила о способах  постройки,  о  принципах,  на
которых машина должна работать. Я пытался вникнуть в их дискуссию по  мере
своих способностей, но большинство оказалось мне не по  зубам...  в  конце
концов  я  махнул  на  них  рукой  и  переключил  свое  внимание  на  моих
нервничающих жен,  которых  пришлось  успокаивать.  Все  эти  разговоры  о
летающих машинах и воздушных  мешках  пугали  их  до  чрезвычайности.  Они
истерически вздрагивали в стороне  и  отказывались  подходить,  кроме  как
только после самого сурового  приказания.  В  конце  концов  мне  пришлось
пригрозить побить их и не оставить остатков со стола.
     Шуга тоже был приглашен к нам, но уклонился  от  этой  чести.  Вместо
этого он все двадцать  минут  темноты  провел  на  скале  Юдиони,  пытаясь
рассмотреть Луны. Голубой рассвет был очень ярок. Показалась  только  одна
из самых больших Лун, да и то на секунду между облаками. Шуга не смог даже
определить, какая это была Луна. Ну и хорошо! Я знал, что он хочет от неба
и был только рад, что ничего в нем не нашел!





     Пурпурный никогда прежде  не  видел  освящений.  Теперь  он  стоял  и
наблюдал, как Шуга производил семнадцать благословений пивом, одолженным в
нижней деревне. Шуга был на удивление спокоен. Я  не  видел  его  таким  с
последнего момента встречи с Пурпурным. Хорошо, что он выбросил из  головы
все свои сложности и неясности с летающей машиной.  Освящение  -  один  из
самых простых обрядов, что даже появление Лун на него никак не влияет.
     Шуга, в своей ярко  раскрашенной  накидке,  тяжелом  головном  уборе,
молитвенной  шали,  украшенной  бусами,  произносил   необходимые   слова.
Пурпурный вежливо наблюдал.
     Когда Шуга  начал  брызгать  пивом  на  основание  дерева,  Пурпурный
пробормотал что-то насчет  обрядов  оплодотворения.  Снова  его  демонские
слова.
     Но, наконец, мы добрались до самой моей любимой части церемонии.  Все
женщины и дети скинули  одежды,  и  начали  танцевать  вокруг  освящаемого
дерева, распевая и рисуя яркой краской полосы вокруг ствола.
     Интерес Пурпурного немедленно подскочил.
     - Что это за заклинание? - спросил он.
     - Ты о чем? - Я не понял вопроса.
     - Какая цель этого заклинания? Может они пытаются  отпугнуть  красные
лианы, или термитную тлю, или...
     - Нет, Пурпурный. Они делают это для веселья.
     - Для веселья?
     Лысое лицо Пурпурного порозовело.  Он  наблюдал  еще  немного,  затем
постепенно  утратил  интерес  к  церемонии.  Пурпурный  мрачно  о   чем-то
размышлял. И только тогда, когда Шуга начал выпускать сок из  дерева,  его
интерес возобновился. Когда Демп Три Обруча начал стучать по всему дереву,
а Шуга снова распевать, он поднял голову.
     - А что теперь они делают?
     - Выпускают сок из дерева, - насмешливо прокричал кто-то из детей.
     Что это за волшебник, если он не знает даже такой  простой  церемонии
обработки дерева?
     Мы терпеливо наблюдали, как Шуга благословил кровь дерева и смазал ею
связанные ветки.  Более  высокие  ветки,  связанные  вместе,  должны  были
вырасти в крепкую круглую раму гнезда.
     Церемония  была  близка  к  завершению,  когда  неожиданно  Пурпурный
вмешался в нее. Он проскочил  сквозь  круг  распевающих  женщин  и  провел
пальцем по струйке стекающей крови дерева. Пение мгновенно оборвалось.  Мы
стояли  растерянные,  не  понимая,  почему  Пурпурный   вздумал   нарушать
заклинание.
     Разъяренный Шуга потянулся к мешочку на поясе.
     Пурпурный же задумчиво произнес:
     - Может быть нам удастся использовать этот сок?
     Он повернулся к Шуге с протянутыми липкими пальцами. Шуга  замер.  Он
колебался, скорее всего даже забыв про мешочек на поясе.  Но,  несомненно,
вспомнил о клятве. Голос его был полон ярости, когда он зарычал:
     - И только ради этого ты разорвал нежную паутину моей магии?
     - Шуга, ты не прав, ты не понял! - Пурпурный  потер  ставшие  липкими
пальцы. - Может быть мне удастся использовать это вещество  для  воздушных
мешков.
     - Кровь домашнего дерева для тяжелой летающей машины?
     - Конечно! - воскликнул Пурпурный. - А почему бы и нет?
     Недовольный ропот окружающих должен  был  бы  подсказать  Пурпурному,
почему нет, но он, конечно, не понял этого. Я  быстро  протиснулся  сквозь
толпу, взял Пурпурного за руку и поволок прочь. Он спотыкался, поспевая за
мной, не переставая бормотать на своем демонском языке. За  его  спиной  я
подал знак Шуге начать церемонию снова, а сам пошел за Пурпурным,  пытаясь
уловить хоть искру смысла в его словах.
     - Это похоже на естественную  резину,  Лэнт.  Конечно,  я  должен  ее
проверить, но не исключена возможность, что это как раз то,  что  позволит
мне удержать газ в мешках.
     - Забудь об этом,  Пурпурный.  Тебе  не  удастся  использовать  кровь
домашнего дерева. Домашние деревья священны.
     - Будь она проклята эта святость! Мне необходимы воздухонепроницаемые
контейнеры. Да прекрати ты скакать вокруг меня!
     - Тогда ты прекрати свои ужасные проклятия!
     - Какие проклятия? - Пурпурный даже растерялся.  -  А-а,  не  обращай
внимания.
     И он снова принялся изучать сок на своих пальцах.
     - Слушай, а тебе не удастся ли использовать что-нибудь другое,  кроме
сока  домашнего  дерева?   Кровь  младенцев,  например...  я  уверен,  нам
удастся...
     - Нет! - он даже задохнулся. - Определенно нет. Никакой  человеческой
крови. Это не сможет помочь!
     - Ты сказал, если ткань будет водонепроницаемая  -  то  она  будет  и
воздухонепроницаемой. А как насчет горшков? Не удастся  ли  тебе  удержать
свой газ в больших глиняных горшках?
     -  Нет,  нет,  они  слишком  тяжелые...  Мы  должны  попробовать  сок
домашнего дерева. Это единственный способ. Видишь ли, ткань, которая у нас
есть, недостаточно плотна, но если нам удастся  изготовить  более  плотную
ткань и пропитать ее соком домашнего дерева, а затем высушить.  То  тогда,
вполне возможно, все получится.  Разумеется,  нам  придется  перепробовать
разные варианты...
     - Да, да!... - бессвязно бормотал я. Должен же существовать  какой-то
выход из этого лабиринта. Пурпурный страстно желает улететь, но  ни  Шуга,
ни жители деревни ни  за  какие  коврижки  не  позволят  осквернить  кровь
домашнего дерева. И дуэль! Она ведь пока только отложена.
     И тут странная мысль пришла мне в голову. Я должен был бы, даже из-за
моего обывательского отношения к магии,  прогнать  ее.  Но  Пурпурный  был
таким необычным существом...
     Я сказал:
     - Есть шанс! Ты только не смейся, Пурпурный, но может быть ты сможешь
использовать сок диких домашних деревьев для своего летающего заклинания?
     - Да, конечно! А почему бы и нет?!
     - Как? - я не в силах был поверить. - Ты хочешь сказать, что сможешь?
     - Конечно! - на  лице  Пурпурного  появилось  странное  выражение.  -
Конечно. Сок есть сок.
     - Но ты же знаешь, он...
     Пурпурный не слушал.
     - Лэнт, мне  необходимо  это  проверить.  Мне  нужно  дикое  домашнее
дерево, несколько горшков, немного ткани и...
     - Видишь Вилвила и Орбура. Они могут достать все, что потребуется.  А
как выглядит дикое домашнее дерево, ты ведь знаешь, да?
     - Конечно. Корни и ветви не должны быть согнуты.
     И он ушел.
     Ответ, конечно, был правильным, но я не  переставал  удивляться.  Да,
необычности в Пурпурном хватало!

Last-modified: Thu, 12 Aug 1999 21:33:26 GMT

Оцените этот текст: