Александр Исаев. Белка - дочь Стрелки
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Исаев
Email: olis(a)mail.primorye.ru
Date: 25 Jan 2005
---------------------------------------------------------------
Александр Исаев
Киносценарий
Пролог.
"Жила-была девочка. Не было у нее ни матери, ни отца. Пока жива была
тетка - сестра матери, девочка жила с ней. Когда тетка умерла, пришли
незнакомые люди из ЖЭКа, унесли куда-то всю мебель, а девочку отдали в
детдом. Воспитатели девочку невзлюбили. Девочка была какая-то странная, все
время что-нибудь выдумывала. То у нее мать - разведчица, а отец - первый
(засекреченный) космонавт, бесследно пропавший в космосе. То он у нее - уже
кубинец, друг Че Геварры, погибший за свободу и независимость всех народов
Латинской Америки... Как с ней все намучились! И на ночь в кладовке
запирали, и без обеда оставляли... Пока не подсказала одна женщина
попробовать лечить ее электричеством. В смысле, электрошоком! Только это и
помогло. Но девочка оказалась хитрюгой. Она как выдумывала все раньше, так и
продолжала выдумывать. А вот рассказывать об этом перестала..."
Школа-интернат для умственно отсталых детей.
На сцене школы-интерната шла генеральная репетиция. Ставили "Горе от
ума". Чацкого играл даун Сережа. Он стоял посреди сцены в черном цилиндре.
- Пойду искать по свету, - по слогам декламировал он, - где
оскорбленному есть чувство...
Сережа запнулся.
- Есть чувство...
К директору школы-интерната, наблюдавшей за ходом репетиции, на
цыпочках подошла завуч.
- К вам корреспондент из "комсомолки", - тихо сказала она.
- Был сигнал? - насторожилась директриса.
- Да, нет! Ей нужен материал по соцадаптации. Где наши выпускники
работают, чем занимаются...
- Понятно, - не без облегчения вздохнула директриса. - Ну-ну,
вспоминай, дружок, вспоминай!..
Кабинет директора школы-интерната больше походил на оранжерею.
- Контингент у нас, сами понимаете, специфический, - говорила
директриса, поливая цветы из лейки. - В основном, это дети алкоголиков,
наркоманов, проституток. Дети отбросов общества. В лучшем случае, тут можно
рассчитывать на законопослушных пациентов психушек. Гены, они, знаете, и в
Африке - гены!..
- А в худшем? - спросила девушка в черных очках, перебиравшая
картотеку.
- В худшем? Ну, это тюрьма. Подворотня. Вендиспансер, наконец. Да, мало
ли!
Поставив лейку, директриса подошла к столу.
- Ну, что тут у нас? - она взяла три карточки, которые отложила
корреспондент. - Ба! Знакомые все лица. Гарфункель, Ипатова, Тупицына.
Святая троица! Как вы их удачно отсортировали... Луиза Тупицына! Умереть и
не встать... Можно еще раз ваше удостоверение, - неожиданно попросила
директриса.
Девушка протянула ей синюю корочку.
Директриса раскрыла удостоверение, жестом попросила приподнять очки.
- Похожа? - улыбнулась девушка.
- Не-а, - возвращая удостоверение, покачала головой директриса.
В коридоре послышались торопливые шаги, в кабинет заглянула завуч:
- Я извиняюсь!
Она подошла к директрисе и шепнула ей на ухо:
- Сереже стало плохо!
- Хорошо, я сейчас подойду, - недовольно кивнула директриса.
Сережа лежал прямо на сцене. Вокруг него суетились воспитательницы.
Одна из них, приподняв его голову, пыталась нахлобучить на него цилиндр.
- Ну, что случилось? - наклонившись к Сереже, спросила директриса.-
Тебе плохо? Тебе стало плохо?
- Тебе стало плохо, - послушно повторил Сережа.
- А теперь лучше?
- А теперь лучше.
Из-за кулис показалась завуч.
- Ты что? Оставила ее одну? - удивилась директриса.
Завуч растерянно развела руками.
- С ума сошла!
... Директриса быстро шла по коридору. Завуч едва поспевала за ней...
Вот, наконец, ее кабинет...
Директриса распахнула дверь...
Так и есть!
Девчонки в кабинете уже не было.
- Где картотека? - вне себя от ярости закричала директриса. - Сука!
Убью!
Гарфунель, Ипатова, Тупицына и девушка в черных очках сидели в беседке
на территории детского сада. Игровая площадка была пуста. У детей был
"мертвый час".
- Семьдесят седьмой год стал для наших спецслужб, без преувеличения,
роковым, - рассказывала девушка в черных очках. - Брежнев дряхлел прямо на
глазах. Последние годы он держался только благодаря электронным таблеткам...
(Ипатова и Тупицына слушали ее, затаив дыхание.)
Наши секретные ученые создали их специально для членов Политбюро.
Попадая в организм человека, они дают электрический разряд и тем самым
активизируют нервные окончания... Запад знал об этом! Всю свою финансовую
мощь бросил он на то, чтобы помешать руководству Советского Союза заменить
Брежнева достойным преемником. Цель была одна - Андропов! Самый умный, самый
неподкупный и самый осведомленный руководитель нашего государства. Долгие
годы возглавляя КГБ СССР, Андропов собрал компромат на всех высших
должностных лиц страны. Как никто другой он знал о том, что представляет из
себя переродившаяся партноменклатура. И понимал, что ставку надо делать на
молодых. У Андропова был план. Придя к власти, он хотел за одну ночь
заменить всех руководителей в государстве. Начиная с министров и кончая
председателями колхозов. Для этого ему нужны были свои кадры: экономисты,
военные, юристы, работники культуры и искусства. Ученые подсчитали, что
только одна смена руководства позволила бы увеличить валовой внутренний
продукт страны, как минимум, в три раза. Что позволило бы нам уже в
двухтысячном году превзойти по этому показателю Соединенные Штаты Америки...
(При этих словах Гарфункель недоверчиво поморщился.)
Но и Запад не дремал. К тому времени ЦРУ удалось завербовать трех
членов Центрального Комитета, двое из которых впоследствии вошли в состав
Политбюро. Подобно раковой опухоли поражали они армию, прокуратуру, КГБ. И
если раньше им приходилось действовать исподтишка, то теперь они орудовали
почти в открытую... За один только семьдесят седьмой год Андропов потерял
почти всех своих "птенцов". Тех, с кем он связывал свои надежды. Самых
честных, самых работоспособных, самых исполнительных. И когда в восемьдесят
втором Андропов все же пришел к власти, начинать ему пришлось практически с
нуля.
Девушка в очках закурила.
- Воистину разведчиками от Бога, - продолжила она, - считали в Главном
Управлении КГБ членов группы старшего лейтенанта Стрелковой. "Стрелки". Моей
матери. Вера Тупицына, украинка. Дина Ипатова, татарка. Абрам Гарфункель,
немец. Ваши родители. Им поручали самые сложные, самые ответственные
задания. И счет смертям они открыли первые... Мне сейчас трудно говорить об
этом. Но я дала себе клятву продолжить дело матери и ее друзей. Чего бы мне
это ни стоило!
- А почему вас зовут "Белкой"? - спросила Тупицына.
- Мать назвала меня в честь своей подруги - Лизы Белкиной, погибшей в
гостинице "Интурист" при выполнении особо важного задания. Еще вопросы
будут?
- Брежнев, Андропов, таблетки, - покачал головой Гарфункель. - Бред
какой-то!
- Встать! - приказала Белка.
Гарфункель поднялся.
- Руки по швам!
Гарфункель опустил руки...
И в этот момент Белка, двумя ладонями сразу, резко ударила его по ушам.
Гарфункель схватился за голову...
- Так учили драться в НКВД!- пояснила Белка подругам.
Она взглянула на часы.
- В два часа у меня важная встреча. У вас будет возможность убедиться в
достоверности моих слов.
Шурочка Свистальская - пышногрудая блондинка - работала официанткой в
летнем кафе-мороженом.
- Белку и Стрелку знал весь город, - рассказывала она. - Это сейчас
проституток как грязи! А тогда тех, кто работал по "фронцам", с
иностранцами, по-другому, по пальцам можно было сосчитать... "Кот" у них,
сутенер, другими словами, был такой "Отто Скорцени". Со шрамом!..
- Тот самый? - вырвалось у Тупицыной.
- Не скажу, рыбка! Врать не буду. Не скажу! Может, и тот самый...
Пидарюга был жуткий! Я тогда в "Пассаже" работала. Они там каждый вечер
тусовались. Такого понагляделась, не приведи господь!
- Куда же милиция смотрела? - возмутилась Ипатова.
- Так милиция сама там паслась. И милиция, и прокуратура, и КГБ.
Поговаривали, - Шурочка перешла на шепот, - КГБ их само и ликвидировало.
Видать, слишком много чего знали.
- Шурка! - окликнула ее другая официантка. - Клиента иди рассчитай.
Упарился весь!
- Господи, как ты меня напугала! - схватилась за сердце Шурочка. - А
"Скорцени" этот тоже вскоре куда-то исчез. Видать, и он слишком много чего
знал...
Переваливаясь на ухабах почти деревенской улицы, такси остановилось у
старого дома с верандой. Из машины выбралась Белка и, оглядевшись по
сторонам, вошла в калитку.
Все четверо сидели за столом на веранде.
- Как я и предполагала, - говорила Белка, - Куратором группы был "Отто
Скорцени". В его обязанности входила связь группы с Центром, контразведка,
первичный анализ собранной информации, а также вербовка новых сотрудников.
Но был еще один человек. Контролер! Глаза и уши Главного Управления. И хотя
никто не знал его в лицо, любые - я подчеркиваю: любые! - приказы Контролера
были обязательны для всех членов группы и подлежали беспрекословному
исполнению.
Белка поднялась из-за стола.
- Я часто задаю себе вопрос. Как могло случиться, что горстке
предателей так легко удалось захватить власть в стране? Почему молчит армия,
прокуратура, КГБ? Ответ здесь только один! Оборотни сумели внедриться в
секретную сеть сбора информации и, заняв в ней ключевые посты, парализовать
деятельность спецслужб.
Белка закурила.
- В разведшколе нас учили найти в цепи фактов главное звено и,
ухватившись за него, размотать уже всю цепь до конца. Восстановив разведсеть
и заменив дефектные звенья своими людьми, мы сможем собрать все силы в один
грозный кулак и в назначенный час обрушить его на Москву.
- Эй, есть кто на палубе? - донеслось с улицы.
У калитки стояла женщина в домашнем халате.
- Кто это? - спросила Белка.
- Соседка. Тетя Зина, - пояснил Гарфункель. - Мы у нее молоко берем. Он
сбежал с веранды и подошел к калитке.
- Давеча вас не было, почтальонка приходила, - сказала тетя Зина. -
Телеграмму оставила. "Стрелковой Б." Есть такая?
- Есть, - забирая телеграмму, кивнул Гарфункель.
- Плохая телеграмма, - предупредила тетя Зина.
Прочитав телеграмму, Белка закрыла глаза рукой.
- Я знала, что рано или поздно это должно было случиться. Прочтите!
Тупицына взяла телеграмму.
- В Буэнос-Айресе убит Рэм. Подпись: Г.Г.,- прочитала она. - А кто
такой "Г.Г."?
- Генерал Громов, - держась рукой за сердце, пояснила Белка.
- Может "скорую" вызвать? - предложила Ипатова.
- Не надо. - Белка заставила себя улыбнуться. - Сейчас все пройдет.
- "Скорую" вызывать? - почти синхронно поинтересовалась тетя Зина.
- Не надо! - крикнул Гарфункель.
- Ну, слава Богу! - Тетя Зина перекрестилась и, пропустив мотоцикл с
коляской, перебежала через дорогу.
Тупицына слушала Белку, приоткрыв рот.
- Он был для меня как отец. Больше, чем отец. Он научил меня стрелять,
прыгать с парашютом. С ним я постигала искусство рукопашного боя. Долгими
зимними вечерами, сидя у камина, он рассказывал мне о матери. Он любил
Стрелку и не считал нужным скрывать это. Иногда мне кажется, окажись он
рядом с ними в те роковые дни, и все было бы иначе...
Белка вздохнула.
- Рэм был той последней ниточкой, которая связывала меня с Центром.
Теперь я осталась совсем одна.
- А мы? - подала голос Ипатова.
Белка улыбнулась.
- Вы славные ребята. Но этого - увы! - мало. Разведка не терпит
дилетантов. И жестоко мстит им.
Директор школы-интерната принимала ванну.
Внезапно стукнула входная дверь.
- Кто там? - испуганно воскликнула директриса.
В ванную вошел мужчина.
- О, господи! Как ты меня напугал!
Мужчина остановился перед зеркалом.
- Ты все еще сердишься на меня? - спросила директриса. - И совершенно
напрасно. Поверь, эта негодяйка совсем не то, что ты думаешь. Это бандиты.
Самые заурядные бандиты. Картотека им нужна, чтобы узнать, где живут наши
дебилы. Потом их похищают и продают на органы. Такие случаи уже были. Все!
Поцелуй меня. Ну! Иначе я обижусь.
Мужчина присел на край ванны. Тыльной стороной ладони погладил
директрису по щеке...
Она закрыла глаза...
Схватив директрису за горло, он сунул ее голову в воду...
- Итак, перед нами стоит задача, - говорила Белка. - Восстановить
агентурную сеть Андропова.
Друзья внимательно слушали ее.
- В каком направлении будем двигаться? С чего начнем? Ну-ну, смелее!
Ваши предложения.
- Можно дать обявление в газету, - предложил Гарфункель.
- "Юные андроповцы ищут друзей", - съязвила Ипатова.
- Так, еще.
- Можно устроить вечер встречи ветеранов спецслужб, - не сдавался Гар-
функель.
- И тут же оказаться под колпаком спецслужб предателей, - в тон ему
добавила Белка. - Какие еще варианты? Помните: парадоксальное мышление -
главное оружие разведчика.
- Может сделать значок? - робко предложила Тупицына.
- Как ты сказала? - переспросила Белка.
- Ну, значок такой сделать. С фотографией Андропова. Ну, и походить с
ним везде.
- Так-так...
- А еще лучше - наколку! - загорелась Ипатова.
- Слушайте! - воскликнул Гарфункель. - Я такую наколку уже видел. В
бане. Нет, в натуре!
Они сидели за столиком летнего кафе и слушали рассказ человека с
наколкой.
- С Ингой мы учились в одном классе. Я был старше ее на целых десять
лет. Как сейчас помню нашу первую встречу. Я, спортивный, уверенный в себе,
вхожу в новый класс... И буквально сталкиваюсь с ней. Однажды наш класс
отправился на прогулку в горы. Мы с Ингой поднимались первые. Внезапно
снежная лавина сошла с гор и отрезала нас от одноклассников. Темнело.
Начиналась пурга. Выбиваясь из последних сил, мы набрели на заброшенную
сторожку. Я быстро развел огонь в печи и предложил Инге раздеться. Так мы
стали мужем и женой. Там же - на высоте три тысячи метров - мы поклялись
друг другу в вечной любви.
Белка и Ипатова не сводили с него завороженного взгляда.
- В тот день мне не здоровилось. И меня отпустили со службы раньше
обычного. Открыв своим ключом входную дверь, я очутился в прихожей. Из-за
неплотно прикрытой портьеры до меня доносился голос Инги, заглушаемый
звуками музыки. Резким движением руки я откинул портьеру... И остолбенел!
Инга, моя Инга, совершенно нагая, танцевала в объятьях штурмана дальнего
плавания. И хо-хотала! О, как она хохотала! Красная пелена закрыла мне
глаза. Позабыв обо всем на свете, я ударил ее. Вилкой! За это мне дали
четыре года. По одному году за каждую дырочку.
Гарфункель покосился на Белку.
- Долгими зимними вечерами, лежа на нарах, я спрашивал себя, за что
судьба так жестоко обошлась со мной? И не находил ответа. Я возненавидел
весь белый свет. Я стал стукачом! Однажды меня вызвали к начальнику лагеря.
Кроме него в кабинете сидели еще двое незнакомых мне мужчин. Они предложили
мне сотрудничать с КГБ. Я дал согласие. Дальнейшее вам уже известно.
- Эти двое были людьми Андропова? - спросила Белка.
- Да, они утверждали, что входят в тайную структуру, которая замыкалась
непосредственно на председателя КГБ.
- А начальник лагеря? Что с ним? Он жив?
- Начальника не стало через день после этой встречи. Во время обхода
лесопильного цеха он поскользнулся на банановой кожуре, и циркулярной пилой
его перерезало пополам.
- В какой мере мы можем рассчитывать на вас? - спросила Белка.
- В какой мере? - усмехнулся человек с наколкой. - Поймите, у меня
никого нет. Я совершенно одинок. Единственное, что у меня осталось в жизни,
- это моя страна. Мой народ! Ради них я готов на все. Понимаете? На все!
- Хорошо, я подумаю, как использовать вас с максимальной пользой для
нашего общего дела, - сказала Белка и встала из-за стола.
Ночью, при свете керосиновой лампы, Белка читала вслух секретный доклад
Даллеса.
- "Окончится война, и мы бросим все, что имеем, на оболванивание
советских людей. Посеяв хаос в умах, мы подменим их ценности на фальшивые.
Причем, помощников мы найдем в самой России. Литература, театр, кино будут
прославлять самые низкие человеческие чувства. Мы будем насаждать культ
секса, насилия, предательства. В управлении государством мы будем создавать
неразбериху. Бюрократизм и волокита будут возводиться в ранг добродетели. Мы
будем культивировать хамство, пьянство, ложь и обман. Особую ставку мы будем
делать на молодых людей. Мы превратим их в циников и космополитов. И лишь
немногие будут понимать, что происходит с Россией! Таких людей мы превратим
в посмешище. Мы сделаем их отбросами общества". Аллен Даллес. "Тайная война
против СССР".
Белка закрыла книгу.
- Пора спать. У нас завтра будет трудный день.
Солнечным июньским днем Шурочка Свистальская развешивала
свежевыстиранное белье на крыше пятиэтажного дома.
Она уже заканчивала: оставался один пододеяльник и две наволочки.
Сзади что-то хрустнуло.
Шурочка оглянулась...
И в это мгновение сильный толчок в спину сначала оторвал ее ноги от
крыши, а затем неумолимо стал приближать к ней тротуар...
Все четверо сидели на веранде. На этот раз докладывала Ипатова.
- Дежурство, осуществленное сотрудниками Гарфункелем и Тупицыной в
районе автовокзала, в период с четырнадцатого по двадцатое июня, показало.
Значки с фотографией Андропова у населения интереса не вызывают. Поводом для
контактов не являются.
- Сколько всего было отмечено контактов? - спросила Белка.
- Четыре. Дважды у сотрудника Гарфункеля интересовались
местонахождением автобусных касс. И два раза неизвестные мужчины предлагали
сотруднику Тупицыной удовлетворить страсть противоестественным образом.
- Понятно, - повертев в руках значок с фотографией Андропова, Белка
положила его на стол. - У тебя все?
- Да, вроде все.
- Хорошо, садись.
- А может андроповцев вообще уже не осталось? - подал голос Гарфункель.
- Это исключено, - покачала головой Белка. - Этого не может быть
потому, что не может быть никогда! Просто мы не там ищем. Кстати, какой у
нас сегодня день?
- Среда.
Белка подошла к расписанию на неделю, пришпиленному к стене.
- Что у нас сегодня по расписанию? "Политучеба", - прочитала она. - Кто
делает доклад?
Ипатова красноречиво посмотрела на Гарфункеля.
Гарфункель молча встал.
- Тема доклада? - поинтересовалась Белка.
- "Сучья война", - набрав полные легкие воздуха, выдохнул Гарфункель.
- Ну, что же. Пусть будет "война", - кивнула Белка. - Начинай.
- Ну, короче. Раньше были воры и были "суки", - начал Гарфункель. - У
воров были свои законы. Вор должен был не пить, не курить. Помогать другим
ворам. Манать всю власть и "мочить" тех, кто вершит беспредел. А "суки" все
эти законы имели в виду. Короче, между ними началась война. "Суки" входили в
барак и спрашивали: "Кто тут вор?" По закону воровской чести вор должен был
встать и сказать: "Я - вор!" Ну, и его тут сразу начинали "мочить"!
- Все?
- Все.
- Ну, и какой вывод? - спросила Белка.
- А какой тут вывод? - пожал плечами Гарфункель. - Всех нормальных
людей "замочили", одни суки остались.
Стояла глубокая ночь.
- Смерть Брежнева и приход к власти Андропова,- рассказывала Белка,-
совпали с Большим парадом планет. Последний раз его наблюдали пятьсот лет
назад. Новый парад планет означал для Советского Союза упадок и полный
развал. Андропов знал об этом и делал все возможное, чтобы переломить ход
истории. План Андропова был гениально прост. Он знал, с каким вожделением
Запад смотрит на наши природные богатства, и принял решение
использовать их в сложной многоходовой игре.
Кодовым названием операции была "Перестройка". Андропов хотел провести
ее в три этапа. Первый этап предусматривал КАК БЫ начавшуюся демократизацию
общества. Выборы депутатов. Гласность. Так называемую экономическую
реформу... На этом этапе нам должен был сильно помочь американский миллионер
Джордж Сорос, большой друг Советского Союза, неутомимый пропагандист
"открытого общества".
Затем следовало внедрение наших спецслужб в мировую финансовую систему.
Заложив наши полезные ископаемые, через подставные фирмы КГБ получал доступ
к многомиллиардным кредитам, которые, в свою очередь, шли на скупку полезных
ископаемых других стран.
Скупив таким образом все ископаемые, в "Час Икс" КГБ должен был
объявить о повышении цен на сырье ровно в десять раз, что вело к неминуемому
разорению большинства промышленных предприятий Запада. А затем за бесценок
скупить их.
Возглавить "Перестройку" Андропов поручил Горбачеву. Более удачной
кандидатуры найти было трудно. В свое время он вел непримиримую войну с
погрязшим в коррупции Медуновым, любимцем Брежнева, и после смерти Андропова
стал его достойным преемником.
Как и Андропов, Горбачев был для западных спецслужб, без преувеличения,
"костью в горле". Искренний и неподкупный, он не оставлял Западу ни
малейшего шанса склонить его на свою сторону.
И тогда Запад решился на последний шаг.
В середине восьмидесятых, в Главном военно-морском госпитале США, в
обстановке глубочайшей секретности был подготовлен двойник Горбачева. К
слову сказать, проблемой создания двойников ЦРУ занималось не один десяток
лет и, надо отдать ему должное, добилось тут не малых успехов.
Теперь перед западными спецслужбами стоял один вопрос. Как незаметно
осуществить эту подмену?
Главным препятствием на их пути была Раиса Максимовна. Чуткая и
образованная женщина, доцент кафедры философии, она нежно любила Михаила
Сергеевича. И подмену заметила бы первой!
ЦРУ не оставалось ничего другого как готовить двойника еще и для нее.
Дальнейшее было уже, как говорится, делом техники. Воспользовавшись
приездом Горбачева за границу, ночью, когда все уснули, ЦРУ осуществило свой
план.
- А Ельцин? - спросила Тупицына.
Белка улыбнулась:
- О Ельцине я вам расскажу в другой раз.
Ночью, когда все уснули, Гарфункель тихо позвал Ипатову:
- Танька, ты спишь?
- Сплю.
- Вот, скажи мне, что у нас за страна такая? Оборотни, двойники,
предатели... А еще говорят: Родина! Я как понимаю, Родина - это твой дом.
Это, как одна большая семья. Ты идешь по улице, а тебе все радуются. Просто
так! Просто потому, что ты есть... Сильные помогают слабым, богатые -
бедным... А у нас все друг друга ненавидят. Меня недавно менты на остановке
били. Причем ни за что! Ни один не вступился.
- Родину не выбирают, - вздохнув, сказала Ипатова. - Спи. У нас завтра
будет трудный день.
В туалет захудалого ресторана вошел человек с наколкой. Остановился
перед зеркалом. Долго изучал себя, затем направился к одной из кабинок...
Официант в лоснящемся сюртуке, держась двумя руками за живот, шмыгнул в
туалет. Чудом добрался до кабинки, распахнул дверцу...
И в ужасе отпрянул назад...
На четвереньках, опустив голову в унитаз, стоял человек с наколкой.
Весь унитаз был забрызган кровью.
- Мы не продвинемся в своих поисках ни на шаг, - говорила Белка, - пока
их логика не станет нашей логикой. Их образ мыслей - нашим образом мыслей.
Их идеалы - нашими идеалами... Давайте, попробуем еще раз. Я прошу полной
концентрации внимания. Итак, представим себе. На фоне так называемых
демократических преобразований грядет широкомасштабное разграбление
общенародной собственности. К власти приходят "денежные мешки". Отныне все
продается и все покупается. Активно насаждается идеология престижного
потребления. Ставленники олигархии приходят в руководство КГБ и делают его
стены прозрачными для западных спецслужб. Однако и в этих условиях остаются
те опорные точки, внедрившись в которые, можно оказывать влияние на
процессы, происходящие в обществе. Прежде всего, это...
- Банки! - сказал Гарфункель.
- Правильно, банки. Записывай! - кивнула Белка Тупицыной. - Еще...
- Прокуратура.
- Согласна. Еще...
- Таможня, - сказала Ипатова.
- Верно, таможня...
- А таможня тут при чем? - удивился Гарфункель.
- Через таможню на Запад уходят наши полезные ископаемые, - пояснила
Белка.
- Тогда: налоговая инспекция.
- Отлично! Налоговая инспекция... Но должна быть еще одна структура,
контролирующая уже перечисленные, собирающая всю информацию о их
деятельности...
Внезапно Белка остановилась и сделала круглые глаза:
- Кажется, я знаю, где его искать!
- Родные мои! - кочегар долго тискал их в объятьях. - Как же вы меня
нашли?
Он усадил их за грубо сколоченный стол, стоявший посреди котельной.
- Можно еще раз ваше удостоверение, - попросил он Белку.
Белка протянула ему краснокожую корочку с золотым тиснением "КГБ СССР".
Кочегар несколько раз страстно поцеловал удостоверение. С явным
огорчением вернул его Белке.
- Я ж тут как крот! - Кочегар все еще не мог прийти в себя от радости.
- Ну, ничего! Теперь мы им дадим! Мы их закопаем!
Кочегар поперхнулся от кашля.
- Сколько людей в вашей группе? - спросила Белка.
- В какой группе? - не понял кочегар.
- Ну, в вашей?
- А, никакой группы у меня нет, - слегка растерялся кочегар.
- Вы хотите сказать, что все эти годы работали один?
- Ну, да! Один.
- Странно, - задумалась Белка. - Кто вас завербовал?
- Ну, этот! Как его? - вконец растерялся кочегар. - Со шрамом!
- "Отто Скорцени"?
- Вот-вот: Отто Карлович! Он и еще один. Анкету, личный листок - все
как положено! - заполнял сам Карлович. А тот - другой - стоял там у двери. Я
его, по правде сказать, тогда так как следует и не разглядел.
Белка взглянула на Ипатову.
- В каком году, вы говорите, это было?
- В семьдесят шестом. Ой, нет, вру! В семьдесят седьмом. Точно! В
семьдесят седьмом.
- Понятно.
- Вы что, мне не верите? - воскликнул кочегар. - А ну, глядите!
Он подскочил к стене и откинул черную шторку, за которой скрывался
портрет Андропова.
- Ну?
Так же неистово кочегар осыпал Андропова поцелуями.
- Да, я хоть сейчас с гранатой под танк!
Он сунул пучок зеленого лука в солонку и энергично стал ворочать
челюстями.
- Если бы мы сомневались в вашей преданности, то никогда бы не пришли
сюда, - заверила его Белка. - Какое у вас было задание?
- Сбор информации. Смотрите сюда! - Кочегар раскинул потрепанную карту.
- Центр города. Банк. Налоговая инспекция. Таможня. Штаб флота. А моя
котельная - одна!
- Ну, и какая связь? - не понял Гарфункель.
Кочегар покачал головой.
- Внимательно следите за моими руками. Машинистка берет листик и
вставляет его, правильно, в пишущую машинку. Так?
- Ну, так.
- Напечатала. Все?
- Все.
- А черновики?
- ?
- Черновики привозят мне на растопку!- Кочегар радостно захохотал. "Ах,
вы ручки, мои ручки, ш-шаловливые!..."
- Гениально! - только и смогла сказать Ипатова.
- Они же у меня все, как на ладони. - И прокуратура, и Штаб флота, и
КГБ. Вот, глядите! - Кочегар схватил пухлый гроссбух. - "Совершенно
секретно. Распоряжение командующего флотом. В связи с реализацией новой
военной доктрины, разрешить продажу шестидесяти надводных кораблей на
металлолом". Подписал адмирал Желторотов. Все! Высшая мера наказания!
- Выходит, они на двадцать лет все просчитали, - задумчиво сказала
Белка.
- Да, Андропов просчитал все на двести лет вперед! - воскликнул
кочегар. - Все идет по плану! Что такое реформа? Реформа - это, как ведро с
водой. Надо сначала, чтобы все дерьмо всплыло наверх, а затем ак-куратненько
его слить... Да, совсем забыл!
Кочегар подбежал к котлу и, опустившись на четвереньки, сунул руку под
обшивку...
- Вот, Отто Карлович оставил, - протягивая Белке морской кортик, сказал
он. - Велел сохранить.
Белка взяла кортик.
- "Курсанту Желторотову, - прочитала она надпись на клинке, - в день
посвящения в лейтенанты". Опять Желторотов! Тут есть какая-то тайна...
Музей военно-морского флота.
- Собирать экспонаты для музея военнно-морского флота - дело
архитрудное, - рассказывал директор музея. - Морские офицеры - это особое
сословие. Каста! Причем, абсолютно закрытая для посторонних. Со своими
законами, понятиями о чести, долге. Со своими, если хотите, тайнами! И
секреты свои они раскрывают весьма неохотно... В музее я почти четверть
века, но даже сейчас не могу похвастать, что пользуюсь их полным доверием.
Белка и Ипатова слушали его, рассматривая огромный фотоальбом.
В кабинет, с подносом в руках, неслышно вошла секретарь директора.
Она поставила поднос на стол и также бесшумно скрылась за дверью.
- Угощайтесь,- предложил директор и первым потянулся за чашкой с чаем.
Белка и Ипатова последовали его примеру.
- Особую роль в воспитании морского офицера, в формировании его
мировозрения играет его форма. Да-да, не удивляйтесь! Именно: форма! Кстати,
знаете, что означает якорь, обвитый корабельной цепью? "Связанные цепями
морского братства, вместе уйдем на дно !"
- А кортик? - спросила Белка.
- Кортик? Ну, это особый разговор. Кортик - это душа морского офицера.
Символ его чести и достоинства. Становясь офицером, курсант как бы
сростается со стальным клинком и приносит клятву не расставаться с ним
никогда. Открою вам один секрет. По закону офицерской чести, даже в постели
с любимой морской офицер не должен расставаться с кортиком.
- А что, если он потеряет его? Или, скажем, его украли?
Директор музея покачал головой.
- Это абсолютно исключено. Потеря кортика для морского офицера
равносильна потере чести. Офицер, потерявший кортик, перестает быть таковым.
Не взирая на обстоятельства! По неписаным законам, офицер, потерявший
кортик, должен совершить самоубийство. Только это позволит ему сохранить
лицо. Лицо морского офицера.
- Неужели никто из морских офицеров никогда не терял кортик? - не
унималась Белка.
- Никто и никогда. Хотя, один случай все же был. Кавторанг Попов
утверждал, что кортик у него был похищен во время припадка эпилепсии. По
этому поводу дважды заседал Суд офицерской чести. Но к окончательному
выводу, насколько мне известно, тогда так и не пришли...
Дверь в котельную была незаперта.
- Дядя Миша!- громко позвал Гарфункель.
Кочегар не отозвался.
Внимание Гарфункеля привлекло что-то черное, торчащее из топки.
Гарфункель заглянул в топку...
Это были ноги дяди Миши.
Поздно вечером Белка и Гарфункель выясняли отношения.
- Три трупа за одну неделю! - почти кричал Гарфункель. - Неслабо!
Ипатова и Тупицына сидели, потупив глаза.
- Я плохо улавливаю суть претензий, - спокойно парировала Белка.
- Претензий? Это уже не претензии...
- Обвинения? Ну-ну, смелей!
- Да, обвинения!
- И в чем ты обвиняешь меня? Если не секрет?
- Как руководитель группы ты должна... ты обязана была все
предусмотреть и просчитать на сто шагов вперед!
- К сожалению, все предусмотреть нельзя, - сказала Белка. - В "Теории
вероятности" есть раздел "Случайность, или Роковое стечение обстоятельств".
- Случайность - это непознанная закономерность! - отчеканил Гарфункель.
- Кстати, не могла бы ты показать свое удостоверение?
- У меня много удостоверений, - невозмутимо парировала Белка. - Какое
из них тебя интересует?
- Ты знаешь, о чем идет речь!
Белка достала из сумочки красную корочку с буквами "КГБ.СССР" и сунула
ее под нос вмиг присмиревшему Гарфункелю.
- Ну? Что тебе еще показать? Я спрашиваю: что тебе еще показать?..
- Не ссорьтесь, ребятки! - неожиданно донесся из темноты голос тети
Зины.
Тетя Зина вышла на свет и опустилась на колени:
- Во всем виновата я!
... Тетя Зина рассказывала:
- С Желторотовым судьба свела меня еще в семьдесят седьмом. Я тогда в
Доме офицеров работала. Буфетчицей. А он - шифровальщиком в Штабе флота.
Картежник был страшный! Я бывало уходить собираюсь, мне свет тушить надо, а
он все с собутыльниками в преферанс дуется. Особенно клеился к нему один со
шрамом...
(При этих словах Белка и Ипатова переглянулись).
- Не из наших. Из гражданских. Однажды сел с ним "Желторотик" играть,
ну, и проиграл все подчистую. Ну, а отыграться-то хочется! "А слабо тебе, -
говорит этот со шрамом, - на кортик поставить?" Ему бы, дурачку, отказаться!
Видит же, что масть не идет. А он взял да и согласился. Ну, и проигрался
вконец! Сидит. Закрыл лицо рукой. Плачет. Слезы между пальцами текут...
Потом поднялся и вышел. Я - за ним. Чтоб руки на себя не наложил! Когда
гляжу, лежит на полу кавторанг Попов в беспамятстве, пена на губах. А
"Желторотик" его кортик из ножен достал и в свои уже сует. Увидел меня, как
закричит: "Пикни только! Я тогда всем расскажу, как ты у себя в буфете
"химичишь"! Видел, подлец, как я конъяк портвейном разводила. "За это по
головке не погладят!" А мне же двоих поднимать! Без отца росли. Время было
трудное. Послевоенное. Вот, я и смолчала. А Желторотов после этого как попер
по службе, как попер! До адмирала дорос. Господи, скажи мне кто тогда, что
он половину наших кораблей за бесценок продаст, ей богу, вот этими бы руками
задушила!
- Значит наши уже тогда знали, что у Желторотова чужой кортик, -
задумалась Белка. - И тем не менее, продолжали продвигать его по службе.
Зачем?
- Вот, и я говорю: зачем! - подхватила тетя Зина.
- Погодите, погодите... Как вы сказали? Если бы знали, то задушили бы
своими руками?
- Ей богу! Задушила бы!
- Кажется, в этом разгадка и кроется. Желторотова должны убить мы.
Когда у нас День военно-морского флота?
- В следующее воскресенье, - подсказала Ипатова.
- Значит, в нашем распоряжении десять, нет, уже девять суток...
Музей военно-морского флота.
Секретарь, с подносом в руках, вошла в кабинет директора...
И, потеряв сознание, рухнула на пол.
Под потолком, повешенный за шею, висел директор музея.
- Военный парад начинается в девять часов утра, - докладывала Ипатова.
- В восемь ноль-ноль машина командующего начинает движение от Штаба флота.
На небольшой скорости она проезжает по центральной улице, а затем
сворачивает на Корабельную набережную. По традиции на этом участке пути
командующий останавливается у Дворца пионеров и принимает поздравления от
молодежи города. Вместо Дворца пионеров там сейчас казино. Но традиция
осталась. Я думаю, это самое удачное место.
- Пожалуй, - согласилась Белка. - Что у нас с оружием?
Ипатова вопросительно взглянула на тетю Зину.
Тетя Зина раскрыла сумочку и достала из нее гранату "лимонку".
Гарфункель невольно присвистнул.
- Теть Зин, откуда?
- Нашла, - съехидничала тетя Зина.
- Сценарий такой, - сказала Белка. - Ипатова и Тупицына стоят в
оцеплении. Вы, тетя Зина, обязательно в чем-то очень ярком, с большим
букетом цветом, занимаете место в первом ряду. Когда машина с командующим
остановится, вы вручите ему цветы и скажите... Я подумаю, что вы должны
будете сказать... Затем вы падаете на землю, а Гарфункель взрывает себя
вмесите с Желторотовым. Тут главное все правильно рассчитать и вовремя
выдернуть кольцо.
- Слушайте, у меня есть другой план! - воскликнул Гарфункель. - Ночью я
пробираюсь на эсминец, поднимаю там восстание и объявляю себя командующим
флотом!
- Это исключено! - сказала Белка.- Сигналом для восстания должно стать
убийство Желторотова. В противном случае тебя сочтут провокатором и
уничтожат на месте.
- А где гарантия, что они поднимут восстание?
- Ты плохо знаешь военных моряков. В годы войны фашисты называли их
"полосатой смертью". В глубине души они ненавидят предателей. И ждут
условного сигнала.
- А почему я? Почему именно я должен быть каким-то сигналом?
- Но ведь кто-то должен сделать это. Ты же советский человек! Надеюсь,
слова "Родина" для тебя не пустой звук?
- Родина? - Гарфункель "ухватился за соломинку". - А что такое Родина?
- Родина? - Белка улыбнулась. - Это ты, я, весь наш народ. Наша земля,
луга, озера, реки. Наши полезные ископаемые!
- Я за полезные ископаемые жизнь отдавать не собираюсь, - твердо сказал
Гарфункель.
Белка покачала головой.
- Удостоверение.
- Что?
- Сдай свое удостоверение!
- Нет проблем! - Гарфункель выгреб из кармана удостоверение и бросил
его на стол.
Белка взяла удостоверение. Чиркнула зажигалкой. Языки пламени охватили
фотографию Гарфункеля.
- Вот и еще одного человека не стало!
Оторвав взгляд от огня, Гарфункель устремился к выходу.
- Кальсоны свои не забудь! - вдогонку ему крикнула Ипатова.
Стало тихо.
- Нет, ребятки, - сказала тетя Зина. - "Желторотика" должна убить я.
День военно-морского флота.
Тетя Зина стояла перед зеркалом в новом платье и примеряла шляпу с
вуалью.
- Смотрите, не спутайте,- наставляла ее Белка.- Левой рукой
протягиваете цветы, а правой - выдергиваете кольцо из гранаты...
- А слова? - спохватилась тетя Зина. - Я же должна сказать еще слова!
- Слова? - Белка задумалась. - Скажите просто: "Флоту от молодежи"! И
еще. Постарайтесь умереть с улыбкой на губах.
- Я постараюсь! Ну, что? Посидим на дорожку?
Опустившись на табурет, тетя Зина немного помолчала, затем, чувствуя,
что вот-вот расплачется, поднялась...
- Тетя Зина! - вырвалось у Тупицыной.
Тетя Зина махнула рукой и побежала к калитке...
По радио, под звуки бравурного марша, шла прямая трансляция с
Корабельной набережной.
- Дорогие радиослушатели! - доносилось из радиопремника. - Мы ведем
свой репортаж прямо с Корабельной набережной. Сегодня тут особенно
многолюдно. Вся набережная украшена разноцветными флажками. Звучит музыка.
Отовсюду доносится веселый детский смех. С минуты на минуту здесь ожидается
появление кортежа командующего флотом...
Внезапно в радиоприемнике что-то хрюкнуло, и уже другой - женский голос
торжественно объявил:
- Внимание! Передаем экстренное сообщение!
При этих словах все трое молча переглянулись.
- Полчаса назад, - сказала диктор, - на командующего флотом адмирала
Желторотова было совершено покушение. Воспользовавшись доверчивостью
адмирала, неизвестная террористка нанесла ему два удара по голове учебной
гранатой. Нападавшая задержана. В настоящее время правоохранительные органы
устанавливают личность задержанной и мотивы преступления. Что же касается
самого командующего, то сам он доставлен в Главный военно-морской госпиталь,
где ему оказывается первая медицинская помощь. Как заверил нас главврач
госпиталя капитан первого ранга Коновалов, жизнь адмирала вне опасности.
Все трое сразу приуныли.
- Вместе со мной в студии находится заместитель начальника ВЧ 15/33 по
воспитательной работе капитан-лейтенант Соплюха. Мы попросили его
прокомментировать случившееся. Прошу вас.
- Уже не первый раз, - откашлявшись, начал Соплюха, - отдельные
деструктивные силы пытаются втянуть нас в политические разборки. От имени
офицеров флота заявляю. Мы вне политики! Военно-морские силы верны
воинской присяге. Террор не пройдет! Мы требуем раздавить гадину! Честь
имеем.
- Спасибо! - поблагодарила его диктор. - И еще одна новость.
Неизвестная террористка, личность которой так и не удалось установить,
буквально несколько секунд назад покончила жизнь самоубийством. Ну, что же,
как говорится, каждому свое!
Белка выключила радиоприемник.
- Выходит, Гарфункель был прав, - тихо сказала Ипатова.
- Предатель не может быть прав, - сказала Белка. - Просто мы совершили
ошибку. Еще одну ошибку! Чего-то мы не учли...
- Слушайте! Я фильм один видела - мексиканский, - вспомнила Тупицына. -
Так там одного генерала должны были убить золотой пулей. Может, и
Желторотова надо было убивать чем-то другим?
- Боже мой! - простонала Белка. - Кортик! Конечно же, кортик!
Желторотова надо было убить кортиком. Как же я раньше не догадалась!
И было раннее утро. На железнодорожном полустанке Белка прощалась с
Ипатовой и Тупицыной.
- Езжайте, - говорила она, - но помните. Вы должны быть кроткие, как
змеи, и мудрые, как голуби. Ибо восстанет народ на народ, и царство на
царство. И будет голод, мор и землетрясения по местам. И соблазнятся многие,
и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга. И восстанут многие
лжепророки, и прельстят многих. Истинно говорю вам! Не верьте никому. Ни
красным, ни белым. По делам узнаете их.
Белка обняла подруг и, не дожидаясь того, как вагон тронется, быстро
пошла прочь.
Открыв скрипучую дверь, Белка вошла в котельную. Подойдя к котлу, она
присела на корточки и просунула руку под серебристую обшивку...
- Кортик ищешь? - неожиданно раздалось сзади.
Белка оглянулась...
У входа в котельную, с пистолетом в руке, стоял директор музея.
- Вы живы? - вырвалось у Белки.
- Как видишь! - усмехнулся директор музея. - Руки!
Он подошел к Белке и свободной рукой обыскал ее.
- К столу! - приказал он.
Белка подошла к столу и опустилась на стул.
- Бери бумагу. Карандаш...
Белка взяла карандаш.
- Пиши! Явки, пароли, номера воинских частей. Ключи к шифрам.
- Я ничего не буду писать, - тихо сказала Белка. - Я ничего не знаю. А
если бы и знала, то все равно бы не сказала. Даже под самыми страшными
пытками!
- Ты только Тамару Макарову из себя не изображай! - прикрикнул на нее
директор музея. - Понасмотрелись всякой херни, "молодогвардейцы" сраные!
Директор музея взял сумочку Белки и высыпал ее содержимое на стол.
Внимание директора привлекла красная корочка...
- "КГБ СССР,- прочитал он. - Стрелкова Белка. Старший уполномоченный".
Бред какой-то!
Директор взял другую корочку. Теперь уже синюю.
Белка опустила глаза...
- "Стрелкова Б. Корреспондент "Комсомольской правды". М-да! Слушай,
"Стрелкова Б.", ты, случайно, на учете,- директор повертел пальцем у виска,
- не стоишь?
Внезапно его осенило.
- Погоди-погоди! Стрелкова? Уж не хочешь ли ты сказать, что ты... Бог
ты мой, как же я раньше не допер? Почти одно лицо! Да... Ну, что молчишь?
Спрашивай! Ты же хотела все знать?
- Вы - "Отто Скорцени"? - тихо спросила Белка.
- Нет, - рассмеялся директор. - Кличка "Отто Скорцени" была у майора
Гарфункеля - куратора группы. А я был Контролером! Усекла?
- Я так и думала. Вы мне сразу не понравились.
- Я, милочка, не червонец, чтобы всем нравиться! Хочешь, я расскажу,
как погибла твоя мать, старший лейтенант Стрелкова? Как ты уже догадалась,
не без моего участия.
Белка подняла глаза...
- Нет-нет, к услугам циркулярной пилы я на этот раз не прибегал. Просто
она приставила пистолет к виску и нажала на курок. Зачем? Во исполнение
приказа. Моего приказа! Видишь ли, как Контролер Главного разведуправления я
имел неограниченную власть над членами группы. И любые - я подчеркиваю:
любые мои приказы! - подлежали неукоснительному исполнению. Одним из таких
приказов был приказ о самоликвидации группы. В связи со сложной
международной обстановкой.
Белка снова опустила голову.
- Теперь тебя, вероятно, интересует, как мне удалось внедриться в
разведсеть? Поверь, это было совсем не трудно. Дело в том, что идеальных
Систем в природе не существует. Любая Система рано или поздно дает сбой. Как
говорится, и на старуху бывает проруха! Что же касается вашей Системы, то
она уже изначально была обречена на саморазрушение. Вспомни, кого вы сжирали
в первую очередь? А кто остался? То-то и оно! Так что продвигаться у вас по
службе было не трудно. Главное: не говори то, что думаешь, и думай то, что
говоришь. Карьера Желторотова, кстати, лучшее тому доказательство.
- Ничего. Все равно победа будет за нами!
- Тю-тю-тю! Милочка, ты носик свой давно в зеркале видела? Плебейский
носик, между прочим. "Победа будет за нами"! Нет, дорогая, покуролесили
семьдесят лет - хватит. Вас к власти пусти - еще пять поколений кровавыми
слезами плакать будут. Нет уж, дудки! Я готов кому угодно задницу лизать -
немцам, американцам, японцам, чтобы только ваши поганые мужицкие хари не
видеть. Думаешь, убьешь ты этого мерзавца, и что-то изменится? Черта с два!
Ты - одна! Понимаешь? Одна!
- Я не одна. У меня есть Родина.
- Родина? Твоей Родины давно уже нет. Свою Родину вы пропили, просрали,
проворовали! И главное, что ты это знаешь лучше меня!
- Врешь, гадина! - крикнула Белка и плюнула Куратору в лицо.
Носовым платком Куратор вытер плевок.
- Меня трудно удивить хамством, - сказал он и нажал на курок.
Было ясное летнее утро. Вдоль берега моря, волоча ноги по песку, брел
Гарфункель.
У пионерского лагеря его внимание привлекла группа людей. Судя по
всему, снимали кино.
Командовала всеми дама в кепке с длинным козырьком.
Увидев Гарфункеля, дама подозвала его.
- Артист? - ткнув пальцем в грудь, спросила она.
- Артист! - с радостью согласился Гарфункель.
- Будешь играть у нас начальника гестапо. Ирина, обслужи клиента!
К Гарфункелю подошла длинноногая девица и подала ему эсэсовский мундир.
Совершенно обалдевший, Гарфункель стал натягивать на себя немецкую
форму.
- А как ваш фильм называется? - спросил он у дамы в кепке.
- "Мерседес" уходит от погони".
- Так был уже один "Мерседес", - заискивающе заметил Гарфункель.
- Ну, ничего страшного. Будет еще один. "Мерседес" уходит от погони-
2".
Она подошла к двум молодым актрисам, приглашенным на роль радисток, и,
критически оглядев их прически, повела актрис к столику, за которым сидел
сам Мастер.
Весь стол Мастера был уставлен бутылками с выпивкой и тарелками с
закуской. Все руки мэтра были синими от наколок.
- Вот, наши радистки! - представила актрис дама в кепке. - Юля и
Наташа.
- Пострашнее найти не могла? - скривился Мастер.
- А что? По-моему, неплохие девчонки. Я бы даже сказала: симпатичные!
Мэтр отвернулся, давая понять, что дискуссия закончена.
Дама в кепке догнала актрис.
- Девчонки, вы что, обиделись? Да, не обращайте внимания! Ну, выпил
мужик. С кем не бывает.
- Это что, ваш режиссер? - спросила одна из актрис.
- Бери выше: продюсер!
- Уголовник какой-то!
- Он что у вас "сидел"?
- Да, "сидел"! Между прочим, по сфабрикованному делу. Зато теперь
вышел. Разбогател! И хочет снять кино про немцев. Имеет право!
Дама в кепке вернулась к столику. Села. Наполнила рюмку водкой.
- За восходящую "звезду" нашего кинематографа! - подняла она тост.
И залпом осушила рюмку.
Предоставленный самому себе, Гарфункель бродил по съемочной площадке.
Остановившись у черного допотопного "мерседеса" - главного персонажа
картины, Гарфункель потянул на себя переднюю дверцу. Дверца подалась.
Гарфункель забрался на место водителя и стал изображать из себя начальника
гестапо, уходящего от погони.
И тут он увидел ключ, оставленный в замке зажигания.
Словно во сне, Гарфункель завел автомобиль, затем плавно, как учила его
Белка, отпустил педаль сцепления и нажал на газ...
По пустынной проселочной дороге на бешеной скорости мчался черный
"мерседес". За рулем, в эсэсовском мундире, сидел Гарфункель... Втянув
голову в плечи, то и дело поглядывая назад, он уходил от погони...
(C) Александр Исаев
Сведения об авторе: Александр ИСАЕВ, писатель и кинорежиссер. Автор
сценариев фильмов "ПУТАНА", "СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО", "ШОУ-БОЙ"
(в соавторстве с В.Портновым и В.Волковым). Режиссер-
постановщик фильмов "ПУТАНА" (Одесская киностудия и
кинокомпания "ДАЛЬВЕНТ"), "СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО" (кино-
компания "ДАЛЬВЕНТ").
Last-modified: Tue, 25 Jan 2005 18:46:54 GMT