Нина Беттгер. Выбери себе Sucht --------------------------------------------------------------- © Copyright Нина Беттгер Email: nina1@germany.ru Date: 03 Jan 2002 --------------------------------------------------------------- Дорогой читатель! В моей повести ты будешь спотыкаться о немецкие слова. Я объясню тебе, почему не смогла без них обойтись. Итак - Зухт (Sucht, suchtig nach...). К сожалению, в русском языке нет подобного слова. Есть - зависимость, равноценное по значению немецкому Abhangigkeit. И только. Но зависимым может быть и подчиненный от начальника и собака от хозяина. Зухт - более сильное, емкое понятие. Произносится слово и - сразу ясно, о чем идет речь. Иногда встречается такая словесная конструкция - наркологическая зависимость. Но как же сложно использовать ее для описания какого-либо другого зухта, кроме наркомании. Kaufsucht - навязчивая потребность покупать вещи, переросшая в наркологическую зависимость? Magersucht - страстное желание похудеть, приобретшее характер наркологической зависимости и ведущее к истощению? Длин-н-о-ва-а-а-то... Так недолго тебя, читатель, и замучить. С немецким словом Зухт легко выстраиваются сложные комбинации. В сносках приводится перевод первой части немецкого обозначения каждого зухта, встречающегося в тексте. Не всегда это общепринятые названия. Вот так бывает - нет специального слова, но.... зухты, увы, есть. Возможно, со временем русская лексика и обогатится каким-либо новым понятием, которое будет означать то же самое, что Sucht на немецком или Craving на английском. Итак, герои повести, прихватив в компанию автора, принимаются за дело - вперед, сквозь дебри малопознанного, к своей собственной истине... _______________________________ Она закрыла глаза. Замелькали разноцветные пятна, поплыли овальные острова. Сначала медленно, наконец, все быстрее - спотыкаясь, сталкиваясь. Вынырнули размытые треугольники, их сменили замысловатые спирали. Вдруг фонтаном ворвался мощный фиолетовый цвет, резко отшвырнул медлительный синий и заполнил все пространство своей фиолетовостью. Еще, еще! Тело требовало повторения и только это было важным. Пятнадцать только что принятых на работу сотрудников вошли в просторный кабинет с табличкой "Стоп! Где твоя идея?", задвигали легкими прозрачными стульями. "Настоящий мебельный стриптиз... хочу из дерева" - донесся чей-то комментарий. Раздался смех, шум. Наконец, все устроились за бледно-желтым столом овальной формы, места оказалось достаточно. Никто никого не знал, все с интересом стали поглядывать друг на друга. Рядом с Даной оказался сверхпородистый мужской экземпляр - узкие зеленые глаза, слегка вьющиеся русые волосы, красивый крупный рот, гордый собой нос. - Я - Дана, а тебя зовут ... Юлием, Генрихом? - Правильно, Юлием Цезарем, - засмеялся он, - но ты можешь звать меня Тимом. Они разговорились. Через короткое время Дана уже не сомневалась, что таким - готовеньким незамутненным оптимистом, прекрасно владеющим собой, - зеленоглазый и вынырнул на свет. Не ощущалось ни малейших следов от дрессировки силой воли и теорией позитивного мышления. К коллеге Дана сразу почувствовала симпатию, но не революционно настроенную, врывающуюся предчуствием и ожиданием, а просто симпатию к человеку без пола. Женщин в группе было семь. Напротив Даны сидела красавица с выразительными серо-голубыми глазами и полным набором правильных черт лица и изгибов тела. Она заметила внимательный Данин взгляд и улыбнулась. - Меня зовут Дуня. А тебя? Приятный голос, - зарегистрировала Дана. Настоящих красавиц она не любила и знала почему. На подсознательном уровне срабатывала защитная реакция: в состоянии увести самца, держаться подальше. - Дана. Мне кажется, я видела тебя на прошлой неделе по телевизору - демонстрация моды из столицы. Не ошиблась? - Подозреваю, за кого меня принимаешь. Знаешь, я никогда в жизни по помосту не передвигалась. До сегодняшнего дня работала в научно-исследовательском институте. Но ты не первая делаешь из меня манекенщицу. Кстати, не догадываешься, чем мы будем заниматься? - Станем разрабатывать "Кодекс поведения людей, желающих выжить" или программу для начинающих... ах, это все так, несерьезно... что гадать - скоро узнаем. Дана послала красавице милую улыбку. Ни к чему не обязывающий короткий разговор закончился. Как просто - продемонстрируй приветливость и... форма соблюдена, контакт установлен, стороны довольны. На Дунином открытом, высоком и - да, да, умном! - лбу Дана усмотрела розовый прыщик, довольный своим быстрым созреванием. И, забыв про самоконтроль, с удовольствием позлорадствовала. За бледно-желтым овальным столом быстро установилась полуприятельская атмосфера - с близостью всех ко всем и необходимым дистанцированием. Сотрудники, свободные от комплексов и неразрешимых проблем, излучали непрошибаемую уверенность в успехе пока неведомого им дела. Шеф - среднего роста и возраста, уютный, живот без проблем умещался в обтянутых джинсах - сидел на неказистом потертом стуле, никогда не бывшем прозрачным и без намека на антикварность. Поигрывал то авторучкой, то карандашом, иногда стаскивал с носа очки и начинал крутить их, задевая при этом свои объемные уши. Но не забывал и про главное занятие - молча наблюдать. Сотрудники уходили и снова появлялись, ели, пили, делали все, что взбредало в их головы, не понимавшие всей взаимосвязи шефовых действий. Предложенная программа ничегонеделания не обсуждалась, никто не выказывал удивления. Быть готовым ко всему, раскованно реагировать на неожиданные повороты - эта способность проверялась при отборе кандидатов в рабочую группу. В два часа шеф поднялся со своего неказистого потертого стула и впервые нарушил обет молчания: - Все должны будут собраться за овальным столом для совместного кофе-чаепития - в три, просьба без опозданий. Народ оживленно среагировал на лаконичное заявление шефа. Тут же родилась новая тема для разговора - кто с чем, как часто и в какое время пьет перечисленные напитки. Ровно к назначенному времени стол оказался заставленным тортами трех сортов, конфетами, печеньем и прочей всячиной. Усевшись на удобном стуле - прозрачность уже не смущала - Дана начала с удовольствием рассматривать сладости. Взыгрался аппетит, захотелось перепробовать хотя бы половину всей этой вкуснятины. Но вдруг раскованное состояние стало улетучиваться, подступил страх - а если молчаще-наблюдающий шеф подумает, что она не в силах контролировать себя? Дана решила понаблюдать за другими. Ноль эмоций, все прекрасно владеют собой, ничто не бросилось в глаза. Куклы, компьютерные придатки, отключенные батареи, вываренные в компоте изюмины, - в этот момент она была готова поделиться с коллегами своим мнением о них. Но тут ее взгляд остановился на Дуне - та внимательно рассматривала накрытый стол. В больших серо-голубых глазах красавицы Дана усмотрела то ли неуверенность, то ли запрятанное неконтролируемое желание или... Вдруг она отвернулась от сладостей и тоже принялась наблюдать за коллегами. Налево... взгляд задержался на Тиме. Долго, слишком долго, отметила Дана. Напротив... теперь уже Дуня перехватила инициативу, карие и серо-голубые глаза встретились. Заметив взаимное внимание, обе нейтрально и непринужденно разулыбались друг другу. - Что предпочитает к кофе уважаемый Юлий Цезарь? - Дана переключилась на Тима. - Все, что выглядит как шоколад, пахнет им и пачкает коричневым лицо, рубашку тоже, - спарировал он и потянулся к трехслойному шоколадному торту. Дана положила себе на тарелку кусок любимого клубничного, начала медленно жевать. Настроение было не блестящим. Когда дело делаешь, то и отвлекающие ненужные мысли испаряются, а тут... пустая болтовня ни о чем, всем улыбайся, думай о самоконтроле, да как бы тортами не объесться. - А я ничего выгляжу? - вдруг ошарашила она Тима.. - Ну, как сказать, - произнес он, дожевывая второй кусок шоколадного торта, - ничего, этакая маленькая рыжая ведьмочка, в самый раз для нашего коллектива, красота здесь не требуется. Обижаться Дане не хотелось. Поддевания Тима нисколько не раздражали. Наоборот - ей вдруг захотелось поделиться с ним подкопившимися проблемами, хотя раньше в кругу коллег такого себе никогда не позволяла. - Ты бы съехался со своей подругой через полгода знакомства? - Нет, я бы никогда не съехался со своей подругой, даже и через пять лет. - Все ясно - женоненавистник. Правильно? А, может быть, ты гомосексуалист? - В точку попала, - Тим ничуть не смутился при ответе, - живу в одной квартире с другом, второй год пошел. Не говори об этом остальным, хорошо? Я ничего не боюсь, просто не хочу, чтоб знали. Серьезный ответ Тима явился неожиданностью - надо ж, и он поделился с ней своей тайной. Обрадовавшись этому, Дана тут же приступила к выплескиванию на него других актуальных проблем. Рассказала о трудностях в воспитании сына, который совершенно расхотел воспитываться. О том, что ей практически всегда удается помочь советом чужим людям, а вот с решением своих трудностей забредает порой в тупик. Повесила на Тима требуемую развязки задачу съезжаться-не съезжаться-с-Алексом. - Эй, - вмешалась вдруг Дуня, - вы так увлеченно говорите. О чем, если не секрет? - Шеф поручил нам подготовить доклад вместо себя, будем выступать через час, тему сказать не могу, запрещено, - улыбка расползлась по Тимову породистому лицу. - Не буду мешать, - кокетливо-разочарованно протянула красавица, отпивая кофе, и провела свободной рукой по лбу с немного подросшим розовым прыщом. Дана обрадовалась, что Тим отшил, наверняка, и так без меры избалованную вниманием Дуню. Может, она еще и влюбиться в него собирается? Они продолжили разговор. На серьезной волне Тим вернулся к теме как-я-выгляжу и перечислил Дане ее достоинства: красивые золотисто-рыжие волосы, чуткие карие глаза, фигура о'кей и еще - та самая изюминка, которая важней красоты, да и коллега она что надо. Дана же, сама не зная почему, призналась, что волосы такие не от природы, а благодаря качественной и недешевой краске, выразительность же карих глаз обязана цветным линзам. Овальный бледно-желтый стол объединил всех. Перезнакомившиеся сотрудники болтали, смеялись, предлагали друг другу разные сладости, разложенные так, что дотянуться до всех них каждому было невозможно. Рождались контакты, поверхностные и с будущим. И только шеф молчал. Пил кофе, излучал хорошеее настроение и наблюдал за всеми, настигая своим внимательным взглядом то одного, то другого. Постепенно Дана стала ощущать себя подопытным кроликом. Конечно, с одной стороны шефа можно было бы и понять. Предстояла ответственная совместная работа, ориентированная на успех, ожидались здоровый климат, социальная компетенция. Шеф желал ближе познакомиться с подчиненными - что ж, это нормально. Но почему для достижения цели он выбрал такой странный способ? Откуда ей знать, как шефовы мозги, к примеру, переработают тот факт, что наибольшее внимание она уделила Тиму? Или - то, что она съела два куска клубничного торта и ни одного шоколадного? Дана склонилась к Тиму и нашептала ему все, что думала в этот момент о начальнике. - Зря ты так, - возразил он, - ну и что, что мы все тестирование на способность к эффективной работе в группе проходили? Сейчас - особый эксперимент, я так думаю. Слушай, ты слишком эмоциональна. Наверно, у тебя по другим пунктам были высшие оценки, иначе б не взяли на работу. Успокойся и перестань чувствовать себя кроликом, ну или там крольчихой. О'кей? Дана компромиссно среагировала на слова рассудительного Тима и решила на время уйти от темы, точно зная, что когда-нибудь снова к ней вернется, но уже в другом месте и набравшись новой энергии. После кофе-чаепития сотрудникам были предложены игры: "Человек, подумай хорошенько!", "Оставь немного и другому", "Стоп, принимай решение!" и "Выбери себе зухт". Настроение у Даны тут же улучшилось, появилось чувство азарта, желание побеждать и радоваться увлекательному процессу. Об игре "Выбери себе зухт" она раньше никогда не слышала. Участвовать могли одновременно пятнадцать человек, как раз подходяще для их коллектива. Процесс погружения в зухты и выхода из них сопровождался множеством веселых и жутких приключений, попаданием к психотерапевтам, в клиники, на страницы газет, в тюрьму, на театральную сцену, олимпийские игры и в вытрезвитель. Перед зоной Internetsucht'а Дана неожиданно для себя ощутила непонятное волнение и чуть дольше удержала фишку в руке, не решаясь сделать шаг. Впрочем, ее подсознание лишь зафиксировало момент сомнения, до анализа происшедшего дело не дошло. В общей сложности Дана попала в зоны пяти зухтов, остальные тридцать успешно проскочила. Победителем в игре стал Тим, подцепивший лишь один зухт. В восемь часов вечера на овальный бледно-желтый стол водрузилась пицца диаметром в семьдесят сантиметров. Во время игр, потребовавших сверхконцентрации, сотрудники порастрясли свои энергетические ресурсы и теперь с удовольствием занялись совместным поеданием. После ужина шеф, наконец, заговорил: - Вы знаете уже, что наша исследовательская группа будет выполнять необычное задание. Подробности задуманного, однако, вам не известны. Все прошли строгий отбор, но многие, наверно, так и не поняли, что же являлось при этом главным критерием. Из трехсот пятидесяти кандидатур я выбрал с помощью компьютерных тестов и собеседования пятнадцать человек с независимым мышлением, отрицающих догмы, не подверженных каким-либо угрожающим зухтам, образованных, социально интеллигентных, с крепкими нервами. Психологам, учителям, психотерапевтам, воспитателям, пасторам отказывал сразу. Они уже обучены влиянию на людей - так, как принято на данный момент в современном обществе, в регламентированных рамках. А это как раз и не устраивает. Наша задача - посмотреть на проблему с непривычной стороны, глазами независимых аналитиков-непрофессионалов. Проблема, которую наша группа будет исследовать, - зухт. Да, зухт во всех его проявлениях. - А я думал, мы будем готовиться к встрече с инопланетянами, - протянул Тим. Все засмеялись, а красавица Дуня нежно съязвила: - Могу представить, какой бы переполох Тим произвел среди инопланетянок. С зухтами, думаю, такого не произойдет. Дана усмехнулась. Она-то знает тайну, а вот бедная девушка напрасно старается. Не подозревает, что друг дороже ему всяких красавиц, так что не заполучить ей зеленоглазого богатыря, сколько ни трудись. После крохотной паузы, вызванной к жизни Тимом, шеф продолжил: - Финансироваться будут одновременно два специальных проекта - наш и по линии совета ученых с привлечением профессионалов. Идея этой совместной программы принадлежит министру здравоохранения и социального устройства господину Харсу Шелке. Проблема борьбы с зухтами благодаря его энергичной позиции признана государственной. По приблизительным оценкам семьдесят девять процентов населения страдают двумя и более серьезными зухтами. Тенденция угрожающая и, возможно, что уже через пятьдесят лет не останется ни одного жителя, свободного от более или менее опасного зухта. Последствия этого явления непредсказуемы. Возможности современного лечения, к сожалению, ограничены. Ну а вылечившиеся от одного зухта через какое-то время нередко становятся владельцами другого. Новый же зухт может оказаться разрушительнее того, от которого пациента лечили. Процесс этот неуправляем. Работа психотерапевтов нередко приводит к нулевым результатам или лишь временным улучшениям. Лечатся чаще всего симптомы, а зухты остаются или видоизменяются. Консультативная психологическая помощь в сложных жизненных ситуациях сама по себе хороша, но для решения глобальной проблемы этого просто-напросто недостаточно. Постоянно выявляются все новые формы. Получается заколдованный круг, из которого на сегодняшний день не видно выхода. Теперь вы понимаете, какая ответственная задача стоит перед нами? Через год, если дело пойдет успешно, получим дополнительное финансирование от европейского сообщества, увеличим штат. В результатах будут заинтересованы, уверен в этом, все развитые страны. Созрели вопросы? - Что конкретно будем делать мы? - задал вопрос Джон, симпатичный мужчина лет шестидесяти с совершенно седой головой. - К этому я и хотел подойти. Основные задачи - беседы с обладателями зухтов, обработка полученных результатов собеседования, участие в "мозговых атаках". В течение первого месяца - интенсивное обучение, погружение в тему. Одновременно с этим - пропагандисткая работа среди населения с помощью средств массовой информации, люди должны найти к нам дорогу. Ваш арсенал - личные встречи, контакт с помощью всех современных средств информации, выделяются даже видеотелефоны. Ах, да, предупреждаю - в посетителей не влюбляться, стопроцентный запрет. Расслабленные заключительными словами шефа, сотрудники оживились и стали забрасывать его - кто серьезными, кто не очень - вопросами. Первый рабочий день закончился лишь в десять вечера. Придя домой, Дана сразу же, не снимая куртку, направилась к комнате Яна. Ну, конечно, дверь как всегда закрыта и ее белобрысый двенадцатилетний сынок, наверняка, играет в какую-нибудь компьютерную игру. - Привет, ты поел? Звонки были? Нет или не брал? Ну ладно, послушаю автоответчик. Скоро спать, давай без напоминаний. Хорошо? - Ну, и так ясно, знаю сам, - пробубнил упрямец, даже не обернувшись. Раздался выстрел, второй, третий. Сверху, с круглого крутящегося потолка из нарисованных на нем звезд посыпались одетые в полупрозрачные робы человечки в треугольных масках. Желтый вихрь подхватил их, скрыв на мгновение от преследователей. Вдруг беспомощно закрутился, оказавшись перед входом в туннель. Зеленое облако, напичканное морскими мутированными микроорганизмами, приняло сигнал и поспешило на помощь. Стрелявшие приближались... - И тебе все это так интересно? А уроки сделал? - Да, да, ну, еще ми-ну-у-то-чку, еще нет полодиннадцати, - жалобно-угрожающе протянул Ян. Дана сняла куртку, туфли, прошла на кухню - есть после дня обжорства не хотелось. Разложила разбросанное сыном по надлежащим местам, выпила стакан холодного слена. Потом повисела на телефоне, поболтала с мамой. У них там на юге прошли страшные дожди и главной темой разговора, конечно же, стал бедный несчастный садик, обихаживать который родители готовы были сутками. Отправила сына спать и плюхнулась в постель сама. Наконец-то началась у нее настоящая жизнь - интересная работа, отличный коллектив, зарплата что надо, глобальные задачи, которые ей, конечно же, по плечу. Раньше, пока Ян был маленьким, приходилось довольствоваться эпизодическим зарабатыванием переводами и зависеть от алиментов бывшего мужа. А теперь - глаза слипались, Дана повернулась на левый бок, так крепче спалось - будет все по другому. Только вот в новой жизни важно как следует высыпаться. _____________________________ Дана глотнула кофе из именного бокала, подаренного шефом, все сотрудники такие получили, зевнула во весь рот, хрустнув челюстями. Опять не выспалась, и все из-за Алекса, ее безвредного милого Алекса - умного, серьезного, ах, да, занудного тоже иногда. Правая бровь выше левой, серые глаза справа и слева от носа, рот как рот, никаких волос на груди, фигура - фитнесс-центр-два-раза-в-неделю. День без него - нормально, а вот три - уже много, слишком много. Отдельное от Алекса существование все больше отравляло жизнь. Оставаться на ночь у него она не могла из-за сына - один тот ночами только бы и сидел за играми или в интернете, а потом отсыпался бы на уроках. Если же друг к ней с ночевкой выбирался, спальное время сокращалось наполовину, ну а это никак не совмещалось с ее новой ответственной работой. Чего бояться? Дана напрягла фантазию и начала раскрашивать позитивными цветами будущую картину совместной жизни. Первое - они непременно находят время друг для друга. Иногда ссорятся, но не злокачественно, потом обязательно мирятся, да так, что чувства от этого крепнут еще больше. Готовят то его, то ее любимые блюда. Секс - вдоволь, по настроению и не обязательно только ночью. Днем тоже - когда сын гуляет (редко!) или торчит у компьтера (надежнее). И потом, почему только на кровати? Можно и под душем, у телевизора, под столом, на балконе, наконец. Так, еще один штрих - Алекс помогает сыну с уроками и тот с удовольствием принимает помощь старшего друга. Прекрасно! За положительными полезли негативные мысли. А что, если быстро надоедят друг другу, станут раздражаться? Она может достать Алекса своими умными речами и нетерпеливым характером, а он - приступами занудности, удлинись они по времени. И что с Яном? Привыкнет или нет? Сейчас он в сложной фазе, поведение портится. А, может, все-таки попробовать да рискнуть? Любят же они друг друга, точно любят, какие еще сомнения... ах, кто знает, что лучше... или подождать или..? Дана встряхнула обмякшей, дернувшейся было книзу головой. Надо ж, начала по настоящему засыпать. А если б шеф увидел? Она влила в себя остаток холодного кофе без молока - все, работать! Нажала кнопку с правой стороны стола, включила диктофон. Энергию - в мозги и тело, поехали! Зашла пятнадцатилетняя девчонка-милашка с круглыми голубыми глазками и красивой грудью. - Здравствуйте, - сказала чуть вызывающе, поигрывая при этом подвеской- дельфином. Талисман послушно акробатился между пальцами с длинными темно-зелеными ногтями. - Проходи, садись. - Дана улыбнулась и указала на неуклюжее оранжевое кресло. Это кресло из множества разноцветных, разной формы сидений она выбрала сама. Шеф предоставил сотрудникам свободу в оборудовании кабинетов - разрешил ориентироваться на себя, на свой стиль работы с посетителями. Дане понравилось кресло сразу и ее расчет на реакцию приходящих оказался точным. Ничего от перфекционизма - он съеживает человека, мгновенно к чему-то обязывает, дисциплинирует, подчиняет. Ну а ее громоздкое оражевое вызывало улыбку и доверие, подпитывало посетителя уверенностью. Девчонка села, тут же постаралась запихать крепкие, хорошей формы ноги под кресло как можно дальше. Тело застыло неестественным изгибом. Потребность выглядеть стройнее и независемее демонстрировалась черным одеянием - расклешенными брючками, тонким свитерком и туфлями на огромной "платформе". - Ты знаешь, что нужно рассказать всю правду? Пожалуйста, никакой фантазии, предположений, только правду. Я не собираюсь тебя воспитывать или учить жить. Все сказанное будет фиксироваться, но анонимно, не под твоим именем, - Дана произнесла это мягко, как бы между прочим, и тут же предложила на выбор кока-колу, фанту и слен. - Меня предупредили. А у вас ничего тут. Надо ж, и плакат с моей любимой музыкальной группой висит. Этот слева, Том, оказывается, гомосексуалист. Только вчера узнала. Как он мог, ужас просто. Столько девчонок сохнут по нему, он и поет ведь для нас, а не для парней. Слава богу, что мой Крис нет. Вон тот, тоже слева, второй, с короткой стрижкой, глаза обалденные. А двигается... голос тоже ничего. Слен мне налей, лимонный. Могу на ты, да? - Конечно, - Дана обрадовалась, что девчонка разговорилась. Расслабленный посетитель - это было главным условием успеха. Разговорить, завоевать полное доверие мог не каждый обученный. Но Дане, видно, от природы достался талант к раздеванию душ, к быстрому раздеванию. Улыбнется, посмотрит внимательно в глаза, попросит открыть дверь, шагнет в ответ на приглашение и - останется. Чтоб почувствовать открывшего как себя и суметь допрочитать невысказанные мысли. Контакт удавался практически всегда, шеф хвалил за это. - А апельсиновый не любишь? Смотри-ка, лимонный оказывается тоже есть, - Дана достала из холодильника слен, подала. - Твой Крис, по моему, самый симпатичный из всех, и прическа что надо. А глаза... я тебя прекрасно понимаю. Хороший вкус, очень даже. Девчонка засияла, тут же забыла про свои запиханные под кресло ноги, расставила их как попало, без расчета на посторонние взгляды. Подвинулась чуть ближе к Дане: - Ну чего, рассказывать, да? Меня предупредили, что времени на каждого не так много. - Давай! - Знаешь, как я живу? Прихожу со школы, ем, а потом часами торчу у зеркала. Подруги зовут гулять, почти не хожу. Правда, у меня их только две. У Инки вон - змея настоящая - так у нее, наверно, четверть класса в приятелях. Ну, иногда, правда, вылезаю прошвырнуться. Да нет, редко, конечно. Маски всякие на лицо нашлепываю, прыщи давлю, талию меряю, взвешиваюсь по десять раз на дню. Тело свое ненавижу. Эти толстые ляжки, торчащие уши, противные волосы. Посмотри - а щеки... щеки на что похожи? Чистый хомяк. Хорошенькая, крепенькая, говорят многие. Какое там... Уродка я, настоящая уродка. Кое-что мне в себе, правда, нравится - ну, брови ничего, ногти длинные и не ломаются, как у Ани. И все! Этого мало, понимаешь? Мрак. - Хочешь еще слен? - Дана подала девчонке бутылку. - Ну, наливай. А туалет где? А... там, куда мой смотрит... Представляю, если к нему такая за автографом бы потащилась, с окороками по бокам, поросенком настоящим... глянул бы он на меня, как же. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты толстая? Ну, знакомые там или родственники? - Не, в общем-то нет. Да какое это имеет значение? Я ж сама все вижу. В какой журнал ни посмотришь - все худющие и глядится на них все классно. Да и по телевидению тоже. Везде, в общем. А на мне все сидит как на корове. Знаешь, если б я вдруг проснулась стройной девчонкой ростом метр семьдесят, во мне-то, представляешь, всего метр шестьдесят с хвостиком - вот было б счастье. Или нет, не счастье. Ну, я просто почувствовала б себя нормальной. Знаешь, диеты ведь уже всякие перепробовала. Ни черта не получается. Три дня не ем, а потом такой аппетит страшный наваливается. Раз попробовала вырвать, что съела. Противно стало, больше не смогла. Но другие-то делают, а у меня и это не получается. Надо еще попробовать. - Можешь отличить, когда у тебя настоящее чувство голода, а когда просто тянет запихнуть что-нибудь в рот, потому что в проблемах тонешь? - Чего там отличать, не задумываюсь об этом. Только знаю - если настроение плохое, хватаюсь сразу за еду. Сладости - это мне в первую очередь надо. Иногда мама попрячет все от меня, не покупает ничего, да еще и карманных денег не додаст. А...ничего не помогает. Когда без сладостей оказываюсь, начинаю жрать все подряд. Ночью, родители ведь спят, встаю и ем. Полбанки мармелада могу опустошить, другие запасы - огурцы там маринованные или мясо консервированное. А хлеб вообще могу постоянно жевать. Мама, как такое заметит, начинает снова карманные деньги выдавать и сладости покупать. Дан, ну почему мне так тяжело жить? Вообще-то я бы на жизнь особо и не жаловалась, только мне бы похудеть и подрасти. Не знаешь, может, есть какие гормоны там или другое что, чтоб сантиметров десять добавить? Счастливые они, длинные и худые. Ну почему не я, почему? Эта змея Инка - вот она стройная. Нет, чтоб на нее килограмм двадцать навесить. Ну и родители еще - все время тыкают мне, что их расстраиваю, учат, как надо питаться, книжки по здоровью подпихивают. Не понимают, почему фигурой не довольна. В общем, достали меня. И у самих покоя нет и меня задергали своим воспитанием. - Посещаешь психотерапевта? - Конечно, мама меня давно отвела. Троих уже поменяли. Теперешняя, молодая, - ничего так. Ну, пока ничем не помогла, но и вреда нет. Прошлые хуже были, я из-за них еще больше жрать-голодать стала. Да, не веришь? Ой, я щас приду. - Верю, - Дана улыбнулась девчонке.( История ее не была особенной, таких приходило немало, - типичный Schlankheitssucht1 . Хорошенькая, как будто не из-за чего и страдать, но... страдает, зациклена на главной цели-проблеме. Балансирует между Ess-Brech-Sucht2'ом и Magersucht3'ом. Второй, правда, - в этом Дана была почти уверена - ей не грозил, требует силы воли и дисциплины. До настоящей депрессии дело пока не дошло и в клинике курс не проходила. Еще не все потеряно, есть время. А вот у другой посетительницы его уже не было. Два дня назад привела к Дане мать свою восемьнадцатилетнюю дочку за руку - Magersucht в продвинутой стадии. Врачи заявили, что больше ничего не могут сделать, шанс выжить небольшой. Когда больная опустилась в огромное кресло, на нем не появилось почти ни одной вмятинки. Дана даже растерялась в первый момент - окруженные нелепой смешной оранжевостью, на нее уставились коленные и локтевые суставы, лодыжки, скулы, обтянутые сероватой кожей. Изголодавшееся существо начало слабым голосом рассказывать о новой запланированной диете. Мать плакала, просила помочь, а что могла Дана? Только одно - занести ее имя в рубрику особо угрожающих случаев и разослать информацию по нужным, в том числе и интернациональным, каналам, а потом надеяться на чудо. Впрочем, слова надежда, чудо наполнялись смыслом только для матери, дочь же дисциплинированно шла к финалу по избранному ее подсознанием жизненному пути. На беседу с одним посетителем отводилось сорок минут. К концу разговора девчонка в черном поведала Дане, что сохнет по Максу из соседнего класса. Он ходит с врагиней Инкой, а с ней только флиртует. Сказал, что если похудеет до Инкиных пропорций, пригласит в дискотеку. Потом, правда, добавил, что пошутил. А к чему относится шутка - к похудению или приглашению - она так и не поняла. Не знает вообще, что дальше делать. Послать подальше или не обращать внимания - нет, не может. Как он глянет на нее- тут же умирает от любви. Девчонке Дана дала свой телефон. Сотрудникам разрешалось поддерживать контакт с посетителями, правда, не чаще одного раза в месяц и только с подростками. Целью было - наблюдение за развитием зухтов. В угрожающих случаях информировались специальные клиники, письма с просьбой о помощи отправлялись от имени министерства. На всех все равно бы не хватило времени и потому шеф остановил выбор на подрастающем поколении. "У нашего разрушительного будущего, - смеялся он, - надо разрушить главный потенциал - разрушительный." Как только девчонка в черном вышла, Дана тут же схватилась за телефон - между визитами полагались десятиминутные паузы. - Ян, ты поел? А овощи? Вкусные же... А что с уроками? Сыночек на другом конце телефона пробубнил, что позвонила в неподходящий момент - сгружает программу из интернета, которую долго искал. Из гимназии пришел рано, два урока выпали из-за болезни учителя, теперь вот пользуется свободой. Данины мысли скачком преодолели расстояние от темы зухты-на-работе до актуальной домашней - кошмар-сын-в-пубертете. Нет, надо все-таки быть построже с ним, ограничить сидение за компьютером, чаще контролировать уроки, а то оценки ухудшились, больше беседовать. Ах, все надо, надо... Так, еще есть время Алексу звякнуть... - Скуча-а-ю, очень-очень, - пропела Дана вместо приветствия, - правда, только в паузах. Закрой глаза, чувствуешь - я целу-у-у-ю тебя. Любишь? Она тут же представила, как при ответе "Конечно, ты же знаешь..." его правая бровь ползет еще выше, оставив далеко позади левую, свободная рука отбрасывает волосы со лба, губы растягиваются в небудничной улыбке, глаза сияют. Так он всегда выражал свои чувства - короткими фразами и прилагавшейся к ним неизменной мимикой. После обмена телефонными чувствами пошло обсуждение Алексовых дел. Наконец, он спросил: - Как сегодня, тяжело? - Да нет, с утра были относительно безобидные зухты. Вот после паузы первым будет Gewaltsucht4 , потом Spielsucht.5 Шустрая компания, да? Позвоню еще через пару часиков, чтоб расслабиться, всю паузу отдам тебе, не возражаешь? Дана положила трубку, нажала кнопку с правой стороны стола. Дверь открылась - в комнату вошел ухоженный мужчина лет тридцати пяти, с дипломатом в руке. _____________________________ Первые полгода необычной занятости пролетели быстро. Дана исповедывала домашних хозяек и школьников, студентов и пенсионеров, проституток, специалистов всех направлений и политиков. Встречавшиеся зухты удивляли общностью, непохожестью и неиссякаемым разнообразием. Она описывала их характерные признаки, выделяла редко встречавшиеся особенности. Собранный материал поступал к шефу. При помощи специальной компьютерной программы он обрабатывал итоговые данные и... что происходило дальше, никому не было известно. Привлекал, правда, к работе и помощников из числа сотрудников, но менял их он каждую неделю и потому никто не представлял силуэта общей картины. Когда-нибудь узнаем, - думало большинство. К шефу у Даны со временем родилась бескомпромиссная симпатия. С ним было приятно флиртовать - совсем чуть-чуть, для поддержания формы, без страха перед неожиданными осложнениями. Оба знали, что ничего друг от друга не ожидают. Просто каждый полуосознанно занес своего коллегу в компанию мужчин и женщин, обитающих на одной и той же с ними биологической волне. Кроме нее, на шефову гостеприимную волну угодили еще три сотрудницы, в том числе, конечно, и Дуня. Но Дана не ревновала - помогала привычка не поддаваться разрушительным инстинктивным порывам, приобретенная с помощью многолетней дрессировки. Шеф оказался ко всему еще умным и справедливым мужиком. Общаться с ним было в удовольствие - не показывал своего превосходства, умел молчать и слушать. Никто из коллег не представлял даже, какие недостатки-вывихи характера могли быть погребенными в глубинах его подсознания. Или их вовсе не было? Как и другие, Дана быстро привыкла к манере руководителя обрушивать на них всяческие загадки, навешивать неожиданные задания. Рассматривать сюрпризы, какими бы они не были, как мотивацию к самосовершенствованию, - стало золотым правилом сотрудников. О последней своей идее шеф сообщил перед выходным. Каждый теперь должен будет периодически погружаться на неделю в атмосферу одного определенного зухта - чтоб лучше понять, вжиться, прочувствовать. Зеленоглазый Тим получил первое задание на работу с алкоголиками и нейтрально среагировал на это, из него вылетело лишь лаконичное: "Работа есть работа." Красавица Дуня должна была окунуться в Magersucht. Прочитав задание, она перегнулась через стол и прошептала Тиму: - Прекрасно. От малоежек узнаю о самых разных диетах и перепробую их или... мне и без диет можно жить? Что скажешь? - Конечно, испробуй их все, станешь тогда невесомым прозрачным трупиком, который мы будем с удовольствием исследовать - такого еще в программе не было. Первая жертва нашумевшего на всю Европу проекта - наша Дуня... большая честь, кстати. Шефа пересадят в другое кресло, а нас... - Можешь дальше не продолжать, - в Дуниных серо-голубых глазах скопились грозовые тучи. Дана с удовлетворением наблюдала за сценой. Конечно, красавица ожидала ответ типа "Что ты, у тебя идеальная фигура, такую редко встретишь...", но не получила его и теперь разочарованно замолкла. Седовласому коллеге Джону достался Vermullungssucht.6 - Самое правильное для меня, - прокомментировал он, - вот бы немножко заразиться... Обладатели этого зухта тонут в беспорядке, захламляются, не могут ничего выбросить у себя дома, а я наоборот - выкидываю все уж слишком быстро, малейший хаос выводит меня равновесия. Дане выпала неделя погружения в Selbstverletzungssucht.7 Хорошее начало, подумала она, могло бы что-нибудь и попривлекательнее оказаться - Spa?sucht,8 например. А с другой стороны, не все ли равно, что первое? Неделя началась и потянулись чередой девочки-подростки с начинавшими отрастать грудками, зрелые женщины, редкие представители мужского пола. Каждый на свой манер демонстрировал Дане болячки-ушибы-царапины. Самыми страшными экспонатами оказались незаживающие раны на изрезанных бритвами разных марок руках и ногах. Тотальное погружение в зухт захватило Дану, аналитической функции головного мозга без конца подкидывалась работа. В какой-то момент она обнаружила, что экстремальные формы зухтов ее больше не удивляют. Они не оставались незамеченными и воспринимались как болезнь. Общество суетилось вокруг их носителей в меру своих возможностей и убежденности, психотерапевты сбивались с ног в поисках козлов отпущения. Все шло своим чередом. Зухты же малого калибра встречались много чаще, чем принято думать. Их обладатели реже обращались за психотерапевтической помощью, порой страдали и скрывали свои проблемы от чужих глаз, ну а иногда мирно уживались со своими властителями. Первым посетителем оказался банковский сотрудник - на вид солидный, уверенный. Устроившись в громоздком оранжевом кресле, он начал рассказывать. - Вечером люблю у телевизора посидеть, на софе. Новости - это закон, ну и другие передачи тоже. Когда документальные программы заинтересуют, иногда и детективы, смотря по настроению. Ну вот, сижу, порой и прилягу, и расцарапываю себе подошву правой ноги, иногда и левую, каждый раз до крови. От своего мелкого зухта банковский работник страдал. Иногда появлялись проблемы во время ходьбы - результат постоянной травматизации. Пятна крови на носках - тоже было делом не очень приятным. Жена не хотела понимать его проблему, пилила поначалу, а потом настояла на втором телевизоре, теперь проводят вечера в разных комнатах. Второй зашла девушка - нормальная внешность, все на месте. Оказалось, выдавливает несуществующие прыщики, каждый день. Потом умело накладывает грим. - Ты пробовала бороться с зухтом? - спросила Дана. - Конечно. Сколько раз пыталась себя обмануть. Даже такое пробовала. Я ковыряю обычно перед зеркальцем небольшим, на подставке, у меня на столе всегда стоит. Как-то подумала, а что если его спрятать? Отдала матери, велела убрать подальше. И, знаешь, так радовалась, перестала лицо повреждать - гладким таким стало и грима даже не надо. - Сколько продержалась? - Три дня, а потом у зеркала в ванной так наковырялась, что замазать не могла, в школу не пошла даже. У матери снова взяла свое зеркальце. Следующие визиты все больше расцвечивали разнообразием зухт самоповреждения. Умная, самостоятельная, честолюбивая женщина постоянно ковыряла нижнюю губу, уже образовалась почти незаживающая ранка.Чуть оправившись, язвочка из последних сил покрывала себя тонюсенькой коркой, при выходе в люди спасала губная помада. Пенсионерка старательно расцарапывала кровоточащие болячки на голове. Девочка выдергивала украшение лица - длинные загнутые ресницы. Подросток и шеф компьютерной фирмы с одинаковым усердием обцарапывали и обгрызали ногти. Домохозяйка не могла перестать ковырять свои несчастные уши самодельным, сляпанным из шпильки устройством. Результат постоянной очистки от накопившейся серы - ее становилось все больше. Учащались и визиты к оталарингологу. Профессор засовывал указательный палец в нос каждый раз, когда никто не видел и извлекал оттуда то засохшие желтоватые корки, то влажные окровавленные с налипшей поврежденной слизистой. Объяснять эти действия только стресс