Во время Великой Отечественной войны суровая практика боевой деятельности заставила резко поднять роль штабов в общей системе управления Вооруженными Силами. Военная практика жестоко наказывала тех, кто игнорировал эту объективную закономерность, проявлявшуюся в процессах управления войсками. Не случайно к концу Великой Отечественной войны начальники штабов во всех инстанциях стали первыми заместителями командующих, командиров: только они были наделены правами отдавать от имени последних распоряжения войскам и лицам, непосредственно подчиненным командующим и командирам. Такое положение в системе управления войсками штабы и начальники штабов не только заслужили по праву, но и, можно сказать, выстрадали во время войны вместе со своими командующими и командирами.
Обобщая все сказанное о характерных чертах полководческого искусства Жукова, можно было бы сослаться на А.М. Василевского: "Г.К. Жуков, отличавшийся довольно решительным и жестким характером, решал вопросы смело, брал на себя полностью ответственность за ведение боевых действий; разумеется, он держал связь со Ставкой и нередко подсказывал ей целесообразное решение. К разработке операций подходил творчески, оригинально определяя способы действий войск. Думаю, не ошибусь, если скажу, что Г.К. Жуков -- одна из наиболее ярких фигур среди полководцев Великой Отечественной войны".
"Из всех молниеносно выросших в предвоенные годы крупных военачальников, -- писал И.Х. Баграмян, -- Жуков был, безусловно самой яркой и одаренной личностью. Хорошо зная его способности, я не удивлялся его поразительной, даже для тех лет, военной карьере. Г.К. Жуков обладал не только военным дарованием, без которого в годы военных испытаний не может получиться полководца, но и жестким характером, беспощадностью к недобросовестным людям... И еще одна черта характера Жукова мне бросалась в глаза. Если он чего-нибудь добивался, то не любил идти к цели, как говорится "медленным шагом, робким зигзагом". В таких случаях он шел напрямую".
Все эти авторитетные высказывания о Жукове (возможно иному читателю они покажутся слишком пространными) нахожу нужным привести потому, что это свидетельства очевидцев, видевших полководца в деле, которые были опубликованы 20--30 лет назад и мало известны новому поколению читателей. Из них можно видеть, как далеки от действительности всякого рода сплетни и слухи о Георгии Константиновиче, распространяемые в последние годы.
Во время второй мировой войны Г.К. Жуков внимательно следил за деятельностью полководцев союзных армий. Особенно высоко он отзывался о крупнейшей в истории Нормандской десантной операции, проведенной под командованием генерала Д. Эйзенхауэра. В послевоенные годы он внимательно изучал опыт операций, проведенных англо-американскими войсками в Африке, в зоне Тихого океана и в Европе.
Если сравнить с военачальниками союзных нам стран, то на Западе непревзойденным организатором строительства и стратегического применения вооруженных сил считался генерал Д.К. Маршалл, бывший во время второй мировой войны председателем объединенного комитета начальников штабов США. Генерал Д. Эйзенхауэр, не имевший по существу до войны почти никакого командного опыта, но имевший большой опыт штабной службы, оказался на месте во главе союзных войск и сыграл выдающуюся роль в завершающих операциях второй мировой войны. Не побывав в бою даже во главе взвода, в Нормандской операции в 1944 г. он сразу повел в сражение почти 3-х миллионную группировку войск, сил авиации и флота. Его полководческая деятельность -- это замечательный пример сочетания в одном лице политика, дипломата и стратега. Он был большим мастером планирования стратегических операций, в том числе крупных комбинированных десантных операций. Его планы подкреплялись добротными, всесторонними расчетами. Эйзенхауэр был особенно находчивым в сложных условиях военно-политической обстановки.
Важнейшая особенность полководческого искусства Эйзенхауэра -- тщательная, всесторонняя и скрытная подготовка операций, их материально-техническое обеспечение; его методы планирования и подготовки войск были рассчитаны на проведение операций наверняка. Он предоставлял большую инициативу подчиненным. Умение, несмотря ни на что, проводить общесоюзническую и американскую стратегическую линию и добиться высадки союзных войск в Нормандии вопреки особой позиции Черчилля, строптивого Монтгомери, которых все время тянуло в Африку и на Балканы, совладать со своими не менее строптивыми генералами Паттоном или Брэдли -- все это уже о многом говорит. В целом он показал себя выдающимся стратегом коалиционной войны.
В современных условиях, когда основные офицеры штабов занимаются не только планированием, но и организаторской работой по подготовке операций, боевым обеспечением, управлением войсками, их служба охватывает ряд элементов командирской деятельности. И формально даже не будучи на командирских должностях (лучше, конечно, когда происходит сочетание командирской и штабной службы), они в определенной степени приобретают и командный опыт. Этим отчасти (наряду с личными способностями) объясняется уверенная и успешная полководческая деятельность Д. Эйзенхауэра, А. Василевского, Н. Ватутина и других военачальников, пришедших во время войны со штабной службы на большие командные должности.
Большим мастером вождения войск был генерал Бернард Лоу Монтгомери. Его отличала не меньшая, чем у Жукова, стойкость перед политиками и удивительная способность добиваться наиболее полного учета военной стороны вопроса. Когда премьер-министр Черчилль предлагает ему немедленно вылететь в Африку, принять командование 8-й армией и начать операции против Роммеля, он твердо ответил, что примет решение только разобравшись с положением дел. В последующем премьер-министр забрасывает его телеграммами с требованием более решительных действий. Но Монтгомери не сдвинулся с места, пока не подготовил операцию наверняка. Он был также искуснейшим тактиком, перехитрил в ряде случаев генерала Роммеля, который считался непревзойденным в этом отношении.
Ряд блестящих операций проведен в тихоокеанской зоне под руководством генерала Макартура, который среди всех полководцев второй мировой войны имеет наибольший опыт организации взаимодействия и проведения совместных операций военно-морскими, военно-воздушными силами и сухопутными войсками.
Особо следует сказать о генерале де Голле, который сумел сплотить силы сопротивления Франции и вместе с союзными армиями привести их к победе.
В составе Войска Польского вместе с советскими войсками воевали такие талантливые генералы как С.Г. Поплавский, З.Берлинг, К. Сверчевский, В. Корчиц и другие. Пройдя школу войны под их руководством, в послевоенные годы выросли такие выдающиеся военачальники, как генерал В. Ярузельский и многие другие. Чехословацкий корпус возглавлял легендарный и храбрейший генерал Л. Свобода. Освободительную борьбу югославского народа возглавлял маршал Тито. Героически сражался китайский народ. В борьбе против японских агрессоров его наиболее надежную вооруженную силу составляла народно-освободительная армия Китая, которую возглавляли такие выдающиеся полководцы как Чжу-Дэ, Лю-Бо Чень, Пэн Де Хуэй и др.
В союзных армиях было немало и других способных военачальников, в том числе прошедших фронтовые дороги под руководством маршала Жукова.
Все они в той или иной степени добивались максимального соответствия своих решений и способов действий конкретным условиям обстановки, и деятельность каждого из них проходила в своеобразных условиях своего времени.
В чем своеобразие условий, в которых действовал Жуков, чем отличается он от своих выдающихся предшественников и соратников по второй мировой войне? Во-первых, ограниченностью возможностей по окончательному принятию стратегических решений. Петр I или Наполеон соединяли в одном лице высшую государственную и военную власть, что давало им возможность обеспечить наиболее полную согласованность политической и военно-стратегической линий. Этого были лишены Суворов и Жуков.
Генералы Эйзенхауэр, Монтгомери или Макартур, будучи связанными определенными политическими решениями, не испытывали на себе произвола и довлеющего политического диктата. Даже немецкие генералы, находясь под прессом фашистского руководства, могли довольно часто подавать в отставку и, за редким исключением, без особых последствий. Им не требовалось оказывать чрезмерного давления на войска, ибо они ставились обычно в сравнительно выгодные условия и, как правило, не попадали в чрезвычайные условия, за исключением мая-июня 1940 г. или Арденнского сражения в декабре 1944 г.
Имели свои преимущества по сравнению с западными союзниками и наши военачальники. Нашим политическим руководством были обеспечены мобилизация всех сил народа на отпор фашистской агрессии, оснащение вооруженных сил первоклассным вооружением, всенародная их поддержка.
Несмотря на все перипетии, сложилась антигитлеровская коалиция СССР и западных стран, это имело огромное значение для исхода войны. Начиная с 1943 г., на должном уровне были военно-политическое и стратегическое руководство вооруженными силами и поэтому они могли действовать в более благоприятных условиях. С точки зрения военно-политической и стратегической, в наиболее выгодные условия были поставлены наши вооруженные силы в Маньчжурской операции. В этой операции они оказались примерно в таком же положении, как союзные армии на протяжении всей войны.
Жуков и другие наши военачальники и командиры имели самоотверженного и отважного солдата, которого не было ни в одной армии мира. Если бы Жуков, Конев и Рокоссовский оказались во главе англо-американских войск, которые были бы поставлены в условия, сложившиеся в 1941--1942 гг., вряд ли они успешно завершили бы войну. Думаю, что и нашими войсками невозможно было бы управлять методами генерала Эйзенхауэра. Каждому свое... Но все же наша армия, и все полководцы, особенно в 1941--1942 гг., ставились в военно-политическом отношении в крайне невыгодное, а в ряде случаев в катастрофическое положение.
И во второй половине войны военно-политическое руководство слишком жестко регламентировало деятельность Генштаба и командующих фронтов. Некомпетентное вмешательство в стратегические и оперативно-политические вопросы затрудняло проведение в жизнь наиболее целесообразных решений и способов действий, вынуждало наших военачальников тратить огромные усилия на преодоление искусственно создаваемых кризисных ситуаций и трудностей, затрудняло полную реализацию их полководческих способностей. За излишнюю настойчивость и стратегическую инициативу Жуков уже в июле 1941 г. и вовсе лишился должности начальника Генштаба. Поэтому, как справедливо пишет Уильям Спар, "... не всегда гениальные озарения Жукова востребовались политическим руководством".
Во-вторых, из-за просчетов и произвола военно-политического руководства, особой непримиримости военно-политических целей и ожесточенности вооруженной борьбы, обстановка на советско-германском фронте диктовала весьма жесткие рамки, в условиях которых приходилось строить полководческую деятельность и осуществлять управление войсками. Никому из прежних полководцев и союзных армий не приходилось действовать в таких необычайно сложных, чрезвычайных условиях, как Жукову и другим нашим военачальникам.
Например, в январе 1942 г. разгромленные японской армией на Малайском полуострове английские войска под командованием генерала Персивала отступили к Сингапуру через пролив Джохар, и взорвали дамбу. Но как только передовые японские части, восстановив дамбу, проникли вглубь острова и захватили водоемы, генерал Персивал, имея более 60 тыс. войск, решил капитулировать. А Брест, Одесса, Севастополь, Ленинград и другие наши города до последней возможности продолжали сражаться. И многие наши города оказывались у противника, но противник овладевал ими, как правило, после ожесточенных сражений и понеся существенные потери.
У. Черчилль охарактеризовал капитуляцию британских войск на Сингапуре крупнейшим бедствием в истории Англии.
Некоторые наши "гуманистически" настроенные соотечественники ставят англичан в пример, считая, что так надо было поступать и нам под Москвой, Сталинградом и в других местах. Тогда мол и потерь было бы меньше, но при этом "забывают" о том, какие бедствия и неизмеримо бу льшие потери ожидали наши народы в случае победы фашистов.
Даже при самых эгоистичных соображениях британского гарнизона так воевать, как он "воевал" в Сингапуре можно лишь зная, что кроме английских солдат есть еще советские, они-то при любых условиях будут продолжать сражаться и победа будет одержана. Но если бы Жуков и наши солдаты под Москвой, Ленинградом во имя "гуманизма" при первой неудаче складывали оружие, то фашисты достигли бы своей цели и весь мир сегодня жил бы совсем другой жизнью.
Исходя из всего этого, нетрудно предположить, что Жуков, видимо, действовал бы в подобной обстановке "несколько" иначе, чем генерал Персивал.
Поэтому в широком историческом плане жуковский подход в конечном счете оказался более гуманным.
В-третьих, решения и способы действий Жукова не только в наибольшей степени учитывали конкретные условия сложившейся обстановки, те необычно сложные своеобразные условия, о которых уже говорилось. Из самой бездны даже неблагоприятной обстановки он умел извлечь такие выгоды для себя, так повернуть сложившиеся обстоятельства во вред противнику, изыскать такие способы действий, с такой неукротимой волей и организаторской хваткой проводить свои решения в жизнь, которые позволяли наиболее эффективно решать стратегические, оперативно-тактические задачи и одерживать победы там, где другие военачальники терпели поражения или даже не пытались их решать.
Наш выдающийся ученый-оборонщик С.П. Непобедимый в 1990 г. рассказал о том, что назвал "русской работой", и, рассуждая о судьбах отчизны, заметил: "Я немного отвлекусь в сторону военной истории. Один из ярчайших полководцев ХХ века -- Георгий Константинович Жуков. Он не был утонченным интеллигентом с изысканными манерами -- он был русским солдатом с маршальскими погонами на плечах, но превзошел всех немецких фельдмаршалов-аристократов с богатой рыцарской родословной, разбил их тевтонские армады. Когда в Г.К. Жукове пытаются выискивать какие-то недостатки и пытаются принизить его величие, я сразу вспоминаю чье-то меткое выражение: а попробовали бы его соперники повоевать под командованием Джугашвили! И как в конце концов обошлись с народным героем?..
Вспомнил я о маршале Жукове вот почему. Люди, добивающиеся выдающихся результатов в условиях наибольшего неблагоприятствования, несомненно, талантливее тех, кто работает в парниковых условиях, ни в чем не нуждаясь".
Можно что-то из сказанного принимать или не принимать, но судить о Жукове или других наших полководцах без учета всего этого нельзя.
Глава пятаяПОЛКОВОДЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ЖУКОВА И СОВРЕМЕННОСТЬ
1. СУДЬБА И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОЛКОВОДЦА
В послевоенные годы полководческое наследие Жукова складывалось в основном из обобщения и освоения богатейшего опыта Великой Отечественной войны с учетом перспектив дальнейшего развития военного искусства.
За время войны действующей армией во взаимодействии с флотами было проведено 51 стратегических, более 250 фронтовых и около 1000 армейских операций, несчетное количество сражений и боев на земле, в воздухе и на море.
Все эти операции, сражения и бои проведены под руководством Ставки ВГК во главе с И.В. Сталиным, наших военачальников и командиров.
Жуков со всей нашей доблестной армией приобрел огромный боевой опыт, осуществляя не только стратегическое руководство в роли представителя Ставки, но и командующего войсками фронта. Всего за время войны он прокомандовал различными фронтами около двух лет (22 месяца), для такой войны -- это большой срок.
В завершающем периоде войны каждая из проведенных Жуковым операций отличалась своей оригинальностью, новизной применяемых способов действий и поэтому, как правило, оказывалась неожиданной для противника. Его решения и способы действий в каждой операции были неповторимы, не всегда схожи с предыдущими. Постоянными были в них только выдающиеся победы и все новые и новые достижения военного искусства. Были и принципиально важные, общие для них аспекты, которые выражали сущность советского военного искусства в пору его наибольшего расцвета, сохраняющие свое значение и для современных условий.
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков на военно-теоретической конференции в 1945 г. следующим образом охарактеризовал основные положения военного искусства, которых он придерживался.
Первое -- отличное знание противника, правильная оценка его замыслов, сил и средств; умение учесть, на что он способен и на что не способен, на чем можно его поймать. Это достигается непрерывной и глубокой разведкой.
Второе -- знание своих войск, их тщательная подготовка к бою. Необходима всесторонняя подготовка командования и штабов, заблаговременная отработка всех вариантов предстоящих действий войск.
Третье -- оперативная и тактическая внезапность. Это достигается тем, что враг вводится в заблуждение о наших истинных намерениях. Надо действовать настолько быстро, чтобы неприятель везде и всюду опаздывал и тем самым попадал в тяжелое положение.
Четвертое -- точный расчет сил и средств в зависимости от поставленной задачи. Войскам нельзя ставить непосильные задачи. Ничего, кроме потерь и подрыва боевого духа, это не даст. Лучше реже проводить наступательные операции, а копить силы и средства для решительных ударов.
Пятое -- материальное обеспечение операций. Ни при каких обстоятельствах неподготовленную в материальном отношении операцию проводить не следует. Общая обстановка может толкать Главное Командование на быстрейшее осуществление операции. Но начинать ее можно только после тщательной подготовки и всестороннего обеспечения.
Важным условием развития наступательной операции Г.К. Жуков считал умелое применение артиллерии, смелый маневр с целью окружения и уничтожения противника. Фронтальный удар он рассматривал только как важный этап к достижению цели. Прорыв не ради прорыва, а для получения свободы маневра, что дает возможность поразить врага с самого невыгодного для него направления. Полководец считал, что в любой войне большое значение будет иметь создание и умелое использование резервов. При обороне Ленинграда или Москвы он ухитрялся создавать минимально необходимые резервы даже в условиях острого недостатка сил и средств в первой линии войск. Если Кутузов считал, что полководец, сохранивший резерв, не побежден, то Наполеон говорил, что полководец, который слишком держится за резервы, непременно будет разбит. Жуков завещал сочетать то и другое, постоянно заботясь о восстановлении резервов.
Жуков еще в ходе войны, и особенно настоятельно после войны, постоянно думал о том, как опыт и мудрость, добытые такой дорогой ценой, использовать рационально для решения задач военного строительства. Но ему не дали возможности в полной мере осуществить его замыслы. Согласно принятой тогда сталинской системе за ним, как и за другими военачальниками, постоянно следили. "Грехов" для того, чтобы расправиться с ним, было собрано уже вполне достаточно. Но Сталин видел, что пока идет война, без Жукова не обойтись. Поэтому до поры до времени терпел его славу, авторитет и крайне раздражавшие его самостоятельность и принципиальность Жукова. Но, как это не раз бывало в истории, как только кончилась война, военачальники такого масштаба, как Жуков, были уже не нужны. По замыслу Сталина и Берия для него была уготована самая страшная участь. Только огромный авторитет в народе, армии и за рубежом спасли его. Диктатору хотелось быть "лучом света в темном царстве" и всю славу, все заслуги за победу присвоить себе. Как всегда, в мирное время нужны были более удобные люди. Так вышли на первый план Н.А. Булганин и В.Д. Соколовский, отстраненные от должности в 1944 г. за полную неспособность готовить и проводить наступательные операции и это в условиях, когда вся Советская Армия уже мастерски воевала. Однако Жуков не сломался и продолжал самоотверженно трудиться на всех постах, которые ему поручались.
В послевоенные годы Жуков, будучи главнокомандующим группой советских оккупационных войск в Германии, главнокомандующим сухопутными войсками, командующим войсками Одесского и Уральского военных округов, первым заместителем министра и министром обороны СССР, большое внимание уделял осмысливанию, обобщению и внедрению в практику боевой и оперативной подготовки органов управления и войск (сил) опыта Великой Отечественной войны. Обращаясь к этой богатейшей сокровищнице боевого опыта и полководческой деятельности Г.К. Жукова, мы и сегодня находим все более ценные крупицы нового, которые рождают глубокие мысли и приводят к выводам большого теоретического и практического значения.
Жуков, придавая большое значение прошлому опыту, вместе с тем правильно уловил основные направления научно-технического прогресса и развития вооружений. С появлением ядерного оружия особенно важно было определить, что является основным средством его доставки: стратегическая авиация или ракеты. Американцы долгое время основную ставку делали на стратегическую авиацию. Наше руководство ориентировалось в основном на ракеты, в том числе на создание ракетных войск стратегического назначения, и это дало возможность нашей стране сделать огромный рывок вперед и получить существенные преимущества по достижению стратегического паритета.
Мысли маршала Жукова все больше обращались к будущему. Он отчетливо представлял себе то огромное влияние, которое окажет на дальнейшее развитие военного искусства появление ядерного оружия и других новых средств вооруженной борьбы. Вместе с тем, как всегда, он подходил ко всем этим новациям весьма взвешенно и мудро, не поддаваясь крайним точкам зрения. С одной стороны раздавались голоса, что стратегические задачи на войне будут решаться с помощью ядерного оружия, которое позволяет ставить неограниченные политические и стратегические цели.
С другой стороны, было ясно, что новое оружие ставит определенные пределы для политических и стратегических устремлений. Но последнее не всегда учитывалось в полной мере, и представлялось, что мировая война неизбежно будет ядерной. Возникла теория ядерной войны, которая основательно исследовала боевые свойства ракетно-ядерного оружия, способы возможного его применения, меры защиты войск и населения от оружия массового поражения.
Некоторые теоретики явно преувеличивали возможные последствия даже ограниченного применения ядерного оружия. Так, некоторые ученые писали, что в результате применения по плану "Дропшот" 180 атомных бомб по СССР, произойдет сильное заражение радиоактивными осадками в виде радионуклидов не только территории СССР, но и США, в итого обе страны могут погибнуть. Однако реально за послевоенные годы произведено более 2 тыс. ядерных взрывов и только в атмосфере 512 взрывов и последствия их известны. Другие, наоборот, недооценивали последствия применения ядерного оружия.
В теории ядерной войны предполагались совершенно нереальные меры, например, возможность после обмена массированными ядерными ударами восстановления боеспособности войск, сил флотов в короткие сроки и продолжения боевых действий, наступления с темпами до 100 км в сутки. В ходе боевой подготовки эта сложнейшая проблема нередко самым несерьезным образом упрощалась.
Следует сказать, что в период, когда противостоящие стороны имели сравнительно ограниченное количество ядерного оружия и разрабатывались первые планы ядерной войны ("Дропшот", первоначальные варианты "СИОП" и советские планы применения стратегических ядерных сил), можно было допустить, что и в условиях применения ядерного оружия возможны организованные военные действия, хотя и с большими потерями и тяжелыми последствиями.
Это подтверждали и опытные учения с применением атомного оружия в США и СССР.
Так, в 1955 г. в армии США в штате Невада было проведено учение "Дезерт рок VI", где был произведен наземный взрыв ядерного устройства мощностью 30 килотонн. Учитывая высокий уровень радиоактивного заражения, участвовавшие на учении войска (смешанная бронетанковая группа) располагались в 3 км от эпицентра взрыва и затем, обозначая наступление, приблизились к нему на 900 м.
В Советском Союзе в сентябре 1954 г. было проведено учение в районе Тоцкое, где была брошена атомная бомба с самолета и произведен воздушный взрыв мощностью 20 килотонн на высоте 350 м. Войска до начала взрыва располагались в укрытиях не ближе 5--7 км. Руководящий состав Министерства обороны СССР, министры обороны ряда союзных стран, командующие войсками округов располагались для наблюдения открыто (имея лишь защитные очки) в 11 км от эпицентра взрыва. Передовые части наступающих войск выдвинулись к району взрыва через 2,5 часа.
Атакующие подразделения в средствах защиты прошли в 500--600 м от эпицентра, получив дозу облучения 0,02--0,03 рентгена, а в танках в 4--5 раз меньше. Но впоследствии выявились более тяжелые последствия радиационного облучения и радиоактивного заражения местности, отчего пострадало местное население.
Вообще долгосрочные факторы влияния радиоактивного заражения на организм человека долгое время недооценивались. Вместе с тем из-за неоправданной закрытости информации по поводу этого учения ходит много недостоверных слухов. Так, В.В.Карпов пишет: "Тридцатилетние, недавно могучие мужчины превращались в дряхлые развалины. Наверное, уже все участники этих учений вымерли... Это, наверное, самый черный день в жизни и службе маршала Жукова, как руководителя учения...".
Владимир Васильевич, видимо, почерпнул такие сведения из газет "перестроечного" периода. А тогда что только ни придумывали. Во-первых, учение проводилось по Постановлению правительства СССР. Его проведение было возложено на Министерство обороны. Н.А. Булганин поручил проведение учения Г.К. Жукову, его заместителем по учению был генерал армии И.Е. Петров.
Во-вторых, работая в штабе Белорусского военного округа, я тоже был участником этого учения (на наступающей стороне действовали войска БВО, 128 стрелковый корпус из Бреста). Так вот, я, слава Богу, пока жив и знаю десятки офицеров, которые были на этом учении, были в районе взрыва дольше, чем И.Е.Петров, и поныне здравствуют.
А что касается "немногих оставшихся в живых", то, как писал генерал-полковник Б.П. Иванов (тоже участник этого учения), людей нашего возраста -- фронтовиков и среди тех, кто не участвовал на Тоцком учении, осталось, к сожалению, не более трех-четырех из ста.
Да, это учение имело более тяжелые последствия, чем вначале предполагалось. К сожалению, были и тяжело пострадавшие и умершие, и эту горькую правду надо обязательно говорить, в том числе и о Жукове, но не придумывать того, чего не было. Но в данном случае и правительство и Министерство обороны, полагались на ученых-физиков, которые должны были лучше предвидеть последствия испытания атомного оружия. Кстати, мягко скажем, не очень корректны суждения автора в этой же книге о чернобыльской трагедии, где он пишет "только выброс, а не взрыв причинил столько бед". Но если бы это был взрыв (не дай Бог, конечно), а не выброс, то последствия радиоактивного заражения в районе Чернобыля были бы значительно меньшими.
По опыту этих учений и ряду других испытаний без привлечения личного состава в армиях НАТО, а затем Варшавского Договора были разработаны специальные наставления по ведению боевых действий с применением ядерного оружия. Затем эти вопросы нашли отражение и в боевых уставах многих стран.
После вмешательства Китая в корейскую войну, американское руководство было готово начать ядерную войну, и только вмешательство премьер-министра Великобритании К.Этли смогло удержать президента Г. Трумэна от применения ядерной бомбы в Корее. И позже не раз возникала угроза применения ядерного оружия.
Например, Г. Кан доказывая приемлемость термоядерной войны как средства политики, утверждал, что "война ужасна, но ужасен и мир, что человечество переживет третью мировую войну с применением ракетно-ядерного оружия, что колоссальные разрушения и жертвы не исключат нормальную жизнь для выживших и их потомков". Еще более определенно в этом духе высказывался Б. Голдуотер, призывая не бояться ядерной войны. "Мы, -- писал он, -- сильны, мы победим, не нужно страшиться жертв и развалин, главное -- победить коммунизм". Однако после появления ядерного оружия у Советского Союза, увеличения количества этого оружия, настроения на Западе стали меняться. Официальные заявления советских политических и военных деятелей сводились к тому, что СССР располагает вооруженной силой такой колоссальной мощности, которая сокрушит любого агрессора.
Следует сказать, что в Советской Армии появление первых наставлений по ведению боевых действий в условиях применения ядерного оружия, наспех переписанных из американских наставлений, были встречены некоторыми военачальниками и многими офицерами со скрытым, а кое-где и открытым противодействием. Командующий войсками Белорусского военного округа маршал С.К.Тимошенко вообще приказал эти наставления никому не показывать. И только после настоятельных требований министра обороны, эти наставления были отправлены в войска округа. Маршал Тимошенко не верил, что ядерное оружие можно применить, выражал уверенность в том, что его постигнет та же участь, что и химическое оружие во второй мировой войне. Больше всего офицеров, имевших боевой опыт, беспокоило то обстоятельство, что расчеты на возможность решения всех основных боевых задач с помощью ядерного оружия, приведут к деградации военного искусства. Этих офицеров тогда нещадно критиковали как консерваторов. Но у опытных людей даже при недостаточно широкой образованности бывает какое-то особое чутье, которое в жизни нередко подтверждается.
Во время крупного войскового учения в Белорусском военном округе в 1955 г. С.К. Тимошенко поделился своими соображениями по этому вопросу с Г.К. Жуковым. Министр обороны на разборе учения подчеркнул необходимость освоения способов ведения боевых действий с применением оружия массового поражения. Вместе с тем он потребовал не полагаться только на него, а тщательно отрабатывать применение обычного оружия.
Некоторые военные теоретики до сих пор сокрушаются по поводу того, что военное искусство недостаточно учитывает влияние применения ядерного оружия на способы вооруженной борьбы. Но нет никакого смысла приспосабливать военное искусство только к оружию, которое невозможно применить.
Однако, несмотря на продолжавшееся бряцание ядерным оружием, по мере накопления тысяч ядерных боеприпасов и средств их доставки становилось все более очевидным (хотя и не всеми сразу осознавалось), что война с массовым применением ядерного оружия невозможна и победителей в ней не будет.
Как бы там ни было, но и после того, как высшие политические и военные руководители приходили к выводу о невозможности достижения победы в ядерной войне, это оружие, занесенное над человечеством как дамоклов меч, продолжало оказывать огромное влияние на политику и военную стратегию, придавая им определенную уверенность и одновременно сдерживая страх.
Например, если бы не угроза применения ядерного оружия, то Карибский кризис в 1962 г., может быть, не удалось бы решить путем переговоров. Опасный характер современной войны сдерживает в определенной степени применение не только ядерного, но и обычного оружия. Например, согласно докладу Бруклинского института "Использование вооруженных сил США в качестве инструмента внешней политики в 1946--1975 гг." США (кроме войн в Корее и Вьетнаме использовали свои вооруженные силы для защиты своих национальных интересов в 215 случаях. И только в 18 инцидентах (причем вне пределов противостояния Восток -- Запад!) открывали огонь. В остальных случаях использование военной силы выражалось лишь в военном присутствии или демонстрации силы.
Это, разумеется, не означало отказа от самих политических и стратегических целей, но изыскивались новые пути их достижения.
Во-первых, некоторые ведущие государства разрабатывали методы политического и экономического давления на другие государства, мешающие осуществлению их государственных интересов, подрыва их изнутри, позволяющего добиться политических целей и без применения военной силы.
Во-вторых, методом ведения локальных войн. И действительно, в период "холодной войны" НАТО и Варшавский блок, возглавлявшие их две сверхдержавы стремились теснить друг друга и расширять сферы влияния методом ведения локальных войн (войны в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке, Афганистане и др.).
Еще с начала 60-х гг., когда у СССР появилась возможность нанесения ракетных ударов по территории не только Западной Европы, но и США, многие политические деятели и военные теоретики стали поднимать вопрос о необходимости отказа от концепции тотальной войны и переходу к ограниченным локальным войнам.
В конечном счете США и страны НАТО приняли "стратегию гибкого реагирования", которая ориентировалась не только на мировую ядерную войну, но и предусматривала широкий диапазон войн и военных конфликтов без применения ядерного оружия. В связи с этим был взят курс на значительное увеличение сил общего назначения, и в период с 1961 по 1968 гг. общая численность вооруженных сил США увеличилась с 2,5 до 3,5 млн чел., количество дивизий сухопутных войск и морской пехоты -- с 14 до 24. Да и в других ядерных державах обычные вооружения составляли около 80% всех военных расходов, в них были задействованы не менее 90% численности личного состава вооруженных сил. Постепенно ядерное оружие стало средством стратегического сдерживания, а не оружием поля боя. Так что взвешенность и осторожность Жукова и в этом вопросе оправдались. В 1972 г. он окончательно сформулировал свой вывод: будущая ядерная война просто невозможна.
В.В. Карпов в своей книге о Жукове пишет, что "ход событий показывает, как это ни прискорбно, наши стратеги, и Жуков в их числе, не уловили, не поняли новые замыслы противника", направленные на подрыв СССР изнутри, в том числе путем навязывания гонки вооружения. Этот вопрос значительно сложнее, чем представляется упомянутому автору и требует отдельного рассмотрения. Здесь есть смысл кратко сказать об этом лишь в той степени, в какой это касается Г.К.Жукова.
Владимир Васильевич приводит слова генерала Монтгомери, который, выступая на одной из конференций в 1956 г., сказал следующее: "мы можем, конечно, создать вооруженные силы и разгромить Восток в войне. Но что хорошего принесет эта победа, если на Западе восторжествует коммунизм? Борьба между Востоком и Западом -- это борьба за умы и сердца людей... Этот вопрос больше политический, чем военный." (Курсив мой -- М.Г.). Но все дело в том, что наши тогдашние противники занимались не только подрывными действиями, они наращивали гонку вооружений и всерьез готовились к войне. В докладе начальника штаба армии США генерала М. Тейлора было сказано: "Безопасность страны может быть достигнута путем создания сил устрашения, предусмотренных национальной военной программой, которая предусматривает... поддержание военной мощи, способной устрашить любого противника в воздухе, на земле и на море. Эта мощь должна быть настолько гибкой и многосторонней, чтобы ее можно было успешно применить в любом военном конфликте". Стратегия "устрашения" означала прежде всего наличие мощных ядерных сил и обычных средств вооружения. Следовательно, руководству СССР противостоять планам США можно было действуя по двум направлениям: первое по линии политической, экономической и идеологической; второе -- иметь свои соответствующие силы устрашения. Не могла же наша страна оставаться безоружной в условиях, когда американцы форсированно создавали свое ракетно-ядерное оружие и усиленно совершенствовали обычные виды вооружения. И планы "Дропшот", "Сиоп" и другие разрабатывались не для военной игры, а для реального осуществления. И это могло бы случиться, если бы Советскому Союзу нечего было противопоставить ядерному шантажу. Хотя теперь уже стало очевидно, что не во всем нам надо было залезать в диктуемое нам русло (гонки вооружений), ошибок из-за недальновидности военного руководства и вследствие того, что ВПК превратился в государство в государстве, было немало. Но главное состоит в том, что на том направлении, за которое отвечали Жуков и его преемники (вместе с политиками) -- стратегический паритет и "устрашение" были достигнуты. И маршал Н.В. Огарков имел все основания сказать В. Карпову: "Мы одержали крупнейшую стратегическую победу -- спасли свою страну и весь мир от ядерной катастрофы". На направлении же, за которое отвечали только политики, получилось хуже некуда. И если уж говорить на эту тему серьезно, что должен был и мог сделать Жуков? Предположим, он разгадал и правильно оценил планы Запада по подрыву СССР изнутри. Что делать? Первое. Можно и нужно было сокращать до определенного предела вооруженные силы, военные расходы, что в те годы отчасти делалось. Именно с 1956--1957 гг., когда он был министром обороны, началась новая 5--6-летняя полоса сокращения численности армии и флота. В 1955--1958 гг. их численность была сокращена с 5763 тыс. до 3623 тыс. человек, т.е. на 2140 тыс. человек. Делалось это, разумеется по решению политического руководства, но исполнителем был Жуков. По его же решению в 1955 г. было упразднено корпусное звено управления и некоторые другие излишествующие звенья, позволившие сократить численность управленческого аппарата. Вместе с сокращением численности повышались качественные параметры строительства и подготовки вооруженных сил. В этом отношении делалось и многое другое.
Второе. Для успешного противостояния новым политическим и стратегическим планам США требовалось повышать эффективность экономики. Однако нельзя не учитывать, что в те годы, когда Жуков был еще у власти, советская экономика функционировала совсем неплохо. За короткий срок было восстановлено разрушенное войной народное хозяйство, и оно развивалось довольно динамично. Наша страна вступила в эпоху атома, сверхзвуковых скоростей, ракетостроения и космических полетов. Правда, намечалось уже технологическое отставание. В последующие, так называемые "застойные" годы и других успехов становилось все меньше. Наши лидеры, будучи не способными приобрести новые лавры, все больше довольствовались и украшали себя лаврами победы в минувшей войне. По-прежнему плохо жили наши люди-победители. Георгий Константинович, побывав после войны в своей деревне Стрелковке, пришел в ужас от запущенности и бедности. Он спросил земляков:
-- Что же так плохо живете, как нищие.
Ему отвечали:
-- Мы и есть нищие. После войны еще не обустроились -- не избы, а чуланы. Огороды порезали, коров отняли.
Все, что им мог сказать Жуков:
-- Возьмите мой дом, пользуйтесь.
Рассказал он об этом председателю президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилову и попросил его рассказать Хрущеву, до чего дошла деревня. "А он мне, -- рассказывает Жуков, -- н