Потребовались немалое время и затрата очень большого труда, пока командиры и разведчики овладели искусством выявления, засечки и точного нанесения на карты огневых средств противника. С такой же тщательностью прорабатывались с командирами всех уровней и другие вопросы организации боя. Все это, в конечном счете, и обеспечило успех Белорусской операции.
Жуков, как и командующие фронтами постоянно уделял внимание взаимодействию с партизанами. Белорусская операция началась 22 июля 1944 г., на несколько дней раньше, чем намечалось первоначально. Это было вызвано необходимостью оказать срочную помощь белорусским партизанам, оказавшимся к этому времени в очень тяжелом положении. Дело в том, что, не ожидая в ближайшее время крупного наступления советских войск в Белоруссии, но понимая, что со временем оно состоится, гитлеровское командование решило бросить все охранные соединения и резервы для полного блокирования и уничтожения партизанских соединений и частей, чтобы покончить с ними и упрочить свой тыл до начала наступления советских войск. И когда такое наступление действительно началось, некоторые германские резервные соединения оказались неготовыми к своевременному нанесению контратак и контрударов. Это обстоятельство также способствовало успешному прорыву обороны противника и развитию наступления. Кстати, для помощи партизанам было заранее подготовлено несколько колонн по 50--60 машин с продуктами и медикаментами, которые начали движение в районы базирования партизан вслед за передовыми частями сразу после прорыва обороны противника. Автору этих строк пришлось возглавлять одну из таких колонн, направлявшуюся в район озера Палик.
Учитывая, что при проведении наступательных операций Западным фронтом зимой 1944 г. под Витебском, Оршей, Бобруйском, противник не раз перед атакой наших войск отводил свои передовые подразделения в глубину, и наша артподготовка нередко проводилась по "пустому" месту, за день до начала Белорусской операции в полосах дивизий первого эшелона была проведена разведка боем передовыми батальонами, которая позволила точнее установить подлинное начертание переднего края и систему огня противника. В результате тщательно подготовленного артиллерийского и авиационного наступления значительно повысилась эффективность огневого поражения. Кроме того, по показаниям плененного генерал-лейтенанта Хиттера, германское командование приняло разведку боем за очередное неудавшееся наступление наших войск, и вследствие этого начавшееся наступление главных советских сил на следующий день оказалось для него еще более неожиданным. В ходе наступательной операции Рокоссовский, Захаров, Черняховский, Баграмян, командующие армиями, командиры соединений широко маневрировали силами и средствами, оперативно наращивая мощь наступления на направлениях, где намечался наибольший успех. Осуществлялось также стремительное фронтальное и параллельное преследование отходящего противника. Это позволило впервые в таком большом масштабе окружить крупную группировку противника не в исходном положении для наступления, как это происходило в районе Витебска и Бобруйска, но и в оперативной глубине в ходе развития наступательной операции. Причем практически одновременно осуществлялись окружение и уничтожение противника.
Все это и определило грандиозный успех Белорусской операции. В ходе операции на первом этапе (с 22 июня по 4 июля) Жуков координировал действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов, которые разгромили Бобруйскую, Могилевскую группировки противника, совместно с войсками 3-го Белорусского фронта окружили и уничтожили восточнее Минска основные силы 4-й и 9-й немецких армий и с 18 июля по 2 августа провели Люблин-Брестскую наступательную операцию с выходом на западную границу СССР.
В результате Белорусской операции были разгромлены основные силы группы армий "Центр" и нанесено серьезное поражение части сил группы армий "Север" и "Северная Украина".
Были освобождены Белоруссия, часть территории Польши, Литвы и Латвии. Наступление развивалось в полосе более 1100 км, войска продвинулись на глубину до 500--600 км.
В августе 1944 г. с подключением к общему наступлению 1-го Украинского фронта Жуков начал координировать действия этого фронта и 1-го Белорусского фронта при проведении Львовско-Сандомирской операции. В целом и эта операция была успешно завершена. Однако сам Жуков, отмечая эти успехи, вместе с тем, ради извлечения уроков, критически оценивал и допущенные недостатки. Причем не сваливал их на Конева или других подчиненных, а брал их главным образом на себя.
"В ходе войны, -- писал он, -- мы совершили немало ошибок, и об этих ошибках нам надо писать в своих мемуарах. Я, во всяком случае, пишу. В частности, пишу о тех ошибках, которые были у меня, как у координатора действий двух фронтов во Львовско-Сандомирской операции, когда мы, имея более чем достаточные для выполнения задачи силы, топтались перед Львовом, а я, как координатор действий двух фронтов, не использовал эти силы там, где было необходимо, не сманеврировал ими своевременно для успеха более быстрого и решительного, чем тот, который был достигнут".
Несмотря на отдельные шероховатости, в целом в операциях 1944 г. методы работы командующих, командиров и штабов, способы ведения наступательных операций были доведены до высочайшего совершенства. Упорная и кропотливая работа Жукова, Василевского, Рокоссовского, Конева, Говорова, Малиновского, Толбухина, Баграмяна, Черняховского, Ватутина, Мерецкова, Петрова, Еременко, Воронова и других более опытных военачальников по обучению командующих армиями, командиров соединений и частей при подготовке и ведению многочисленных операций на протяжении всей войны не пропали даром и дали замечательные результаты. Ценой многих ошибок и неудач, новых творческих свершений и побед военное искусство нашей армии, как и полководцев, командиров достигло высочайшего уровня.
Был огромен размах проводимых ими операций. Стратегические и фронтовые операции проводились на фронте от 400 до 1100 км и на глубину до 500--600 км. При этом достигались более решительные результаты не только по глубине продвижения, но и по разгрому более крупных группировок противника. Например, в контрнаступлении под Сталинградом было разгромлено 50, в Белорусской операции -- 68 дивизий. Если даже успешно проведенные фронтовые операции 1941--1942 гг. развивались на глубину не более 100--150 км, в 1943 г. -- 200--250 км, то глубина Ясско-Кишиневской операции 2-го Украинского фронта в 1944 г. -- 250 км, а Белорусских фронтов летом 1944 г. -- 500--600 км.
По настоянию Жукова достижению высокой результативности наступательных операций способствовало более широкое и умелое применение таких смелых форм оперативного маневра и решительных способов ведения операций, как окружение и уничтожение крупных группировок войск противника. За первые два года войны окружение и уничтожение противника было достигнуто лишь под Сталинградом. А в 1944 г., как правило, большинство наступательных операций сопровождалось окружением и уничтожением основных вражеских сил. Причем, в отличие от Сталинградского сражения, в последующих наступательных операциях окружение и уничтожение противника планировалось и осуществлялось как единый неразрывный процесс, когда одновременно создавались как активно действующий внутренний, так и внешний фронты окружения. Это позволило добиваться уничтожения окруженных группировок в более короткие сроки. При этом, в отличие от методов, применявшихся германским командованием, операции советских войск на окружение и уничтожение противника не превращались в самоцель. И этот весьма эффективный способ разгрома противника не сводился к шаблону, годному для любых условий обстановки. Выбор конкретных способов разгрома противника осуществлялся с учетом целей операции, расположения группировок и характера обороны противника, местности и других условий обстановки.
Для советского военного искусства в целом и для полководческого искусства Жукова в 1944 г. особенно характерна более смелая и решительная концентрация сил и средств на направлениях главных ударов. На этих направлениях, составлявших примерно 1/3 общей протяженности фронта, обычно сосредоточивалось до 50% личного состава, 60--65% артиллерии и танков, основная часть авиации с учетом возросшей глубины и прочности обороны противника. Создавались высокие плотности сил и средств. Скрытное массирование сил и средств в третьем периоде войны обеспечивало огромную мощь первого удара и быстрое развитие успеха в глубину и в стороны флангов.
Совершенствовались оперативное построение и боевые порядки войск. Следует сказать, что требования приказа НКО No 306 и боевого устава 1942 г. (БУП-42) об одноэшелонном построении боевых порядков подразделений, частей и дивизий в целом не оправдали себя.
Жуков еще после Сталинграда отказался от этой практики. Уже начиная с 1943 г. и в полной мере в 1944-1945 гг., когда увеличилась глубина и мощь оборонительных рубежей противника и возросли возможности наших войск, стало применяться двух-, а порой и трех-эшелонное построение войск в частях, соединениях и объединениях (например, 57-я армия в Ясско-Кишиневской операции).
В операциях 1944 г. дальнейшее развитие получили формы проведения стратегических операций. Если в ходе первой мировой и гражданской войн стратегические наступательные операции проводились силами отдельных фронтов, то во время Великой Отечественной войны основной формой проведения стратегических наступательных операций стали операции групп фронтов. В принятии решений по всем этим операциям активное участие принимал Жуков, в большей части из них он координировал действия двух-трех фронтов. К их проведению привлекались от двух до пяти фронтовых объединений, соединения авиации дальнего действия войск ПВО страны, а на приморских направлениях -- и силы флотов. Проведение операций нескольких фронтов под руководством Ставки ВГК позволяло более согласованно использовать и объединять их усилия для решения крупных стратегических задач, более рационально применять имеющиеся силы и средства, своевременно привлекая на главные направления войска и авиацию с других участков советско-германского фронта.
Управление войсками в стратегических операциях осуществляла непосредственно Ставка ВГК через Генштаб, своих представителей на фронтах и командующих войсками фронтов. Жуков в течение всего 1944 г. непрерывно находился на фронтах.
Он добивался как в оперативном, так и в тактическом звеньях максимального приближения пунктов управления к впереди действующим подразделениям. При подготовке наступательных операций он наиболее тщательно отрабатывал вопросы прорыва обороны. Войска овладели искусством более быстрого прорыва обороны противника, что было весьма мучительным процессом в операциях 1941--1942 гг. В операциях 1944 г. нередко уже в первый день наступления удавалось прорвать главную полосу обороны, а иногда и всю ее тактическую зону. Решающую роль в развитии тактического успеха и стремительном развитии наступления играли танковые корпуса и армии.
Полководческие заслуги и личное мужество Жукова в Белорусской операции были отмечены награждением второй медалью "Золотая Звезда" Героя Советского Союза.
Говоря об операциях 1944 г., невозможно не остановиться еще на одном вопросе, связанном с Варшавским восстанием 1944 г. Ибо до сих пор раздаются голоса о виновности Красной Армии, которая якобы могла, но не пришла на помощь восставшим. Это используется как еще один повод для обвинений Жукова и Рокоссовского. Один из польских коллег на военно-исторической конференции в Москве в 1995 г. так и заявил: "Это Жуков воспрепятствовал оказанию помощи восставшим варшавянам".
Но реальные события того времени, новые документы, ставшие известными после войны, опровергают такие наговоры.
Если без дипломатических уловок взглянуть правде в глаза, то совершенно ясно вырисовываются главные глубинные истоки и причины не только поражения Варшавского восстания, но и всей трагедии польского народа во время второй мировой войны.
Еще в 30-е г. для предотвращения войны и нападения фашистской Германии на Советский Союз особенно большое значение имело сохранение польского государства. Учитывая это, СССР наверное мог бы предпринять более настойчивые усилия по завоеванию доверия Польши, чтобы выступить на ее защиту совместно с Францией и Англией. Ведь во время переговоров с западными странами Советский Союз даже не попытался пригласить на эти переговоры Польшу, хотя и было ясно, что она откажется от участия в них. Английский посол в Москве У. Сидс в своем донесении в МИД Англии приводит высказывание К.Е. Ворошилова: "В течение всего периода переговоров (имеются в виду англо-франко-советские переговоры -- М.Г.) польская пресса и общественность заявляли, что они не хотят помощи от Советов, что же, мы должны были завоевывать Польшу, чтобы предложить нашу помощь или нам надо было на коленях умолять эту помощь принять". Действительно, в условиях, когда правители Польши предпочитали скорее погубить свое государство, чем "связываться" с Советским Союзом, оказать какую-либо помощь Польше было трудно.
Уже в ходе Великой Отечественной войны, когда польский народ пожинал плоды предательства своих лидеров, 14 октября 1943 г. Бур-Коморовский на заседании КРП (польского политического представительства) при рассмотрении вопроса о возможности польского восстания на оккупированной территории цинично заявил: "Мы не можем допустить до восстания в то время, когда Германия все еще держит Восточный фронт и защищает нас с той стороны. В данном случае ослабление Германии как раз не в наших интересах. Кроме того, я вижу угрозу в лице России... Чем дальше находится русская армия, тем лучше для нас. Из этого вытекает логическое заключение, что мы не можем вызвать восстание против Германии до тех пор, пока она держит русский фронт и тем самым и русских вдали от нас". Руководители буржуазной Польши были готовы продолжать сколько угодно держать свой народ под фашистской оккупацией только ради того, чтобы не поступиться своими узкоклассовыми интересами.
Если для некоторых лидеров, несмотря на трагическую гибель 6 млн поляков, и фашизм не фашизм (как-никак он пришел с Запада), то кому и как можно было помогать в том же 1944 г.?
Во-первых, правительство в Лондоне и Бур-Коморовский никак не хотели ни сотрудничества, ни помощи со стороны Советской Армии. Мне пришлось участвовать в боях за освобождение Вильнюса в составе 45-го неманского стрелкового корпуса, которым командовал один из самых талантливых наших командиров польского происхождения -- С.Г. Поплавский. Мы видели, какие он предпринимал усилия и самые честные, искренние намерения с целью установления связей и сотрудничества с польским подпольем при освобождении Вильнюса и других районов Литвы, где проживало много поляков. Еще при подходе наших частей к этим районам он выслал в тыл к немцам несколько групп офицеров для того, чтобы связаться с литовскими и польскими патриотами. Многие рядовые подпольщики охотно шли на это. Но руководители, связанные с Бур-Коморовским и другими лидерами Армии Крайовой всячески темнили и, по существу, не хотели сотрудничать. С. Поплавский просил их ударить с тыла по немцам с подходом частей корпуса к Вильнюсу, а они предприняли попытку взять Вильнюс 7 июля и их 5-тысячный отряд был разбит германскими частями. 45-й корпус и другие соединения 5-й армии овладели Вильнюсом 13 июля уже без должного содействия польских патриотов. Пишу об этом потому, что сам все это видел, выполнял ряд заданий генерала Поплавского по этим вопросам и знаю, как все происходило на самом деле.
Примерно то же самое было 23 июля во Львове, но в еще большем масштабе случилось под Варшавой.
1 августа по указанию лондонского эмигрантского правительства в Варшаве было предпринято вооруженное восстание. О нем не были поставлены в известность ни Ставка ВГК в Москве, ни командующий 1-м Белорусским фронтом К.К.Рокоссовский. По заданию Верховного Рокоссовским были посланы к генералу Бур-Коморовскому два офицера-парашютиста для связи и согласования действий, но он не пожелал их принять, а судьба этих офицеров так и осталась неизвестной. До этого генерал Коморовский принимал гитлеровских парламентеров, а тут не захотел принять представителя союзной армии. Политическая цель восстания была понятна: захватить Варшаву и объявить, что у Польши есть там правительство. Ради этого лондонские польские лидеры бросили тысячи плохо вооруженных варшавян против немецко-фашистских войск в период, когда советские войска еще не подошли к Варшаве.
Как сообщалось в польских газетах, недавно в польских архивах удалось обнаружить скрываемый на протяжении десятилетий документ, позволяющий понять, как готовилось восстание, и убедиться в том, что героическая акция варшавян была изначально обречена на провал.
Этот документ подтверждает, что в середине июня 1944 г. вблизи Юзефова (пригорода Варшавы) состоялась тайная встреча старшего офицера немецкой службы безопасности Пауля Фухса и командующего Армией Крайовой Тадеуша Бур-Коморовского. На переговорах присутствовал немецкий офицер-переводчик, впоследствии завербованный польской службой безопасности и представивший детальный отчет об их ходе. В этом документе 50-летней давности воспроизводится запись хода переговоров.
"ФУХС. Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. Не считаете ли вы, что такое решение повлечет за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?
КОМОРОВСКИЙ. Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Мое личное мнение не имеет здесь значения, я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.
ФУХС. Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идет о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете всю информацию о ней передать в Лондон.
КОМОРОВСКИЙ. Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск...
Я знаю, что вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации. На мое место придут другие, если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнется".
Удивляет жестокость польских эмигрантских деятелей. Бросают на верную и бессмысленную гибель тысячи своих сограждан в условиях, когда гитлеровское командование все заранее знало и готовилось к подавлению восстания. Заслуживает внимания и такая деталь: немецкая служба безопасности, по признанию Коморовского, знает каждую минуту, где он находится и не считает нужным его схватить. Значит он был зачем-то нужен немцам. Не случайно и то, что после подавления восстания Коморовский не нашел возможным перейти на сторону советских войск (такая возможность была) и продолжить борьбу за освобождение Польши, а предпочел сдаться германским спецслужбам. Таким образом, все было сделано для того, чтобы затруднить, а в ряде случаев сделать невозможным оказание помощи со стороны Советского Союза.
Во-вторых, несмотря на всю враждебность и авантюризм лондонских польских правителей и во имя уважения к польскому народу, советское командование, в том числе Жуков и Рокоссовский, в создавшихся условиях делали все возможное, чтобы оказать помощь восставшим варшавянам. Некоторые историки и журналисты ставят вопрос таким образом, что войскам 1-го Белорусского фронта надо было продолжить наступление, идти навстречу восставшим и овладевать Варшавой. Но при этом не учитывают, что войска фронта завершили грандиозную Белорусскую наступательную операцию и, продвинувшись с непрерывными боями до 500--600 км, не имели необходимых сил, боеприпасов для того,чтобы продолжать наступление.
И при сложившейся неблагоприятной обстановке в десятых числах августа войска 1-го Белорусского фронта предприняли ряд настойчивых попыток пробиться к Варшаве. Но высокий левый берег Вислы давал большие преимущества обороняющимся и затруднял наступление. Немцы отчаянно контратаковали на флангах и против захваченных плацдармов на западном берегу реки. Тогда Жуков и Рокоссовский выработали план освобождения Варшавы путем охвата города с севера и юга. Предполагалось, что в город должна вступить 1-я армия Войска Польского. В это время Ставка направила Жукова в Болгарию. Вернувшись, он застал продолжающиеся тяжелые, изнурительные бои на подступах к Варшаве. В то время, когда тысячи советских солдат и подлинных польских патриотов погибли в боях, в Лондоне и вообще на Западе подняли шум по поводу того, что Красная Армия не хочет помогать восставшим. Американская и английская авиация с больших высот демонстративно сбрасывала грузы в районе Варшавы, но лишь немногое попадало к восставшим.
Более действенной была помощь со стороны советского командования. С 13 сентября по 20 октября авиация 1-го Белорусского фронта совершила 4821 самолетный вылет для оказания помощи восставшим, из них с грузами боеприпасов, продовольствия, медикаментов -- 2535; причем наши ночные самолеты ПО-2 сбрасывали грузы с малых высот и поэтому грузы, как правило, попадали по назначению.
Только 11 сентября войска 1-го Белорусского фронта, отбив многочисленные контрудары и контратаки немецко-фашистских войск, смогли перейти в новое наступление.
"К 14 сентября, -- писал Рокоссовский, -- они разгромили противника и овладели Прагой... Вот когда было наиболее подходящее время для восстания в польской столице! Если бы осуществить совместный удар войск фронта с востока, а повстанцев -- из самой Варшавы (с захватом мостов), то можно было бы в этот момент рассчитывать на освобождение Варшавы и удержание ее. На большее, пожалуй, даже при самых благоприятных обстоятельствах войска фронта не были способны. Очистив от противника Прагу, наши армии подошли к восточному берегу Вислы. Все мосты, соединявшие предместье с Варшавой, оказались взорванными".
Как рассказывал Рокоссовский, десантные подразделения польской армии высаживались на участках берега, которые должны были быть в руках повстанческих отрядов. И вдруг оказалось, что на этих участках -- гитлеровцы. Вскоре стало известно, что по распоряжению Бур-Коморовского и Монтера части и отряды Армии Крайовой к началу высадки десанта были отозваны с прибрежных окраин в глубь города. Их место заняли немецко-фашистские войска.
Итак, идея Бур-Коморовского, высказанная еще в 1943 г. о том, что ему выгоднее, чтобы фашистские войска как можно дольше удерживали фронт против советских войск, настойчиво проводилась в жизнь. А всякие байки о том, что советские войска не хотели помочь Варшавскому восстанию -- это все неуклюжие сказки, рассчитанные на неосведомленных людей. Вот так при соприкосновении с действительными историческими фактами лопается и еще одна сплетня о Жукове и Рокоссовском.
Можно было бы не занимать так много внимания читателя этими вопросами, если бы они не сохраняли своей актуальности для нашего времени, особенно в связи с расчетами некоторых польских кругов найти свое спасение и счастье только в НАТО.
Остается надеяться, что польский народ все же извлечет уроки из своей истории и не будет считать, что только бур-коморовские правильно отражали его национальные интересы.
Как фронтовик, участвовавший в освобождении Польши, смею заверить, что, несмотря на все наши многие взаимные ошибки и несправедливости, Жуков и Рокоссовский, Поплавский, Берлинг и Сверчевский, 600 тыс. советских солдат и многие тысячи поляков, отдавших жизни за освобождение Польши, искренне хотели ей добра, надеялись на взаимопонимание между нашими народами.
Вселяет надежду то, что наиболее дальновидные политики Польши понимают значение отношений с Россией. "Неправы те политики в Польше, -- говорит Президент Польши Александр Квасьневский, -- особенно правой ориентации, которые утверждают, что чем хуже будут наши отношения с Россией, тем быстрее мы окажемся в структурах европейской безопасности. Сегодня, как и прежде, никто на Западе не будет "умирать за Гданьск".
Возвращаясь к деятельности Жукова, подчеркнем, что попытки советских войск вести наступление, в том числе и с целью оказания помощи Варшавскому восстанию, продолжались до начала октября 1944 г., т.е. до тех пор, пока восставшие сражались (восставшие капитулировали 2 октября).
В конце сентября 1944 г. по поручению Ставки Г.К. Жуков прибыл в район Варшавы в полосу действий 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Он сразу побывал в 47-й и 70-й армиях, которые вели тяжелые бои по удержанию и расширению плацдармов на р. Нарев. Войска успеха не имели и несли большие потери. Только 2-я танковая армия потеряла 500 танков и самоходных орудий. Представитель Ставки пришел к выводу о необходимости прекращения этих бесплодных атак, закрепления на достигнутых рубежах и подготовки новой наступательной операции. С этим был согласен и К. Рокоссовский, но по требованию Ставки он был вынужден продолжать попытки наступать. Во время войны именно в ходе таких атак войска несли наибольшие потери. Сталин не согласился с доводами Жукова и вызвал его вместе с командующим войсками фронта в Москву. В ходе заседания Ставки Сталин и Молотов продолжали оказывать сильнейший нажим на двух маршалов, требуя от них продолжения наступления и обещая при этом усиление авиацией, артиллерией и танками. Но маршалы стояли на своем. Видимо, на Сталина больше всего подействовал аргумент Жукова о том, что плацдармы северо-западнее Варшавы в оперативном отношении не очень то и нужны, так как в последующем брать Варшаву придется с юго-запада. После долгих препирательств Верховный, наконец, принял предложение своего заместителя о целесообразности перехода войск к обороне.
Продолжая бесплодные атаки войсками, утратившими свои наступательные возможности, еще долгое время невозможно было бы освободить Варшаву, всю Польшу и другие страны из-под власти фашизма. Нужна была новая, хорошо подготовленная наступательная операция. И она через некоторое время состоялась.
Как бы кто к Жукову ни относился, но есть исторический факт: Жуков стоял во главе советских и польских войск, освободивших Варшаву и основную часть польских земель.
Кстати, это еще один замечательный хрестоматийный пример для военной истории. Нередко так и бывает на войне. Командование приковывает свое внимание к полосе действий того или иного объединения, соединения, выполняющего трудную, ранее казавшуюся важной задачу, и продолжает смотреть на нее прежними глазами в рамках интересов завершающейся операции. Затягивание с выполнением задачи (в данном случае с расширением плацдармов р. Нарев) обычно вызывает раздражение высокого начальства и оно, ослепленное только этим фактом, этой задачей, упорно добивается ее выполнения, растрачивая напрасно время, силы и средства. Но оказывается, стоит посмотреть на все это с точки зрения перспектив развития стратегической обстановки, новых задач, которые придется решать в последующей операции и становится ясным, что прежнюю задачу, над которой упорно бьемся, уже и не нужно решать или решать ее следует совсем по-другому. Вот эта способность Жукова воспринимать обстановку в широком диапазоне, в ее непрестанном динамическом развитии, сверять решаемые задачи с тем, что ждет впереди -- всегда была одной из замечательных черт его стратегической одаренности.
Если бы критики, разлагольствующие о полководческой посредственности Жукова, могли знать, или в состоянии были понять, как редко и нелегко приходят подобные озарения военной мысли, им, мягко говоря, было бы очень неловко.
В конце 1944 г. Жуков своевременно увидел возможность наступления на другом направлении. В результате успешного развития Белорусской операции в июле сложилась благоприятная обстановка для того, чтобы войскам 3-го и 2-го Белорусских фронтов с ходу ворваться в Восточную Пруссию, которую германскому командованию в то время было нечем оборонять. По приказу Гитлера для этой цели начали только формироваться 15 "гренадерских дивизий". Учитывая это, Жуков предложил Сталину взять с 1-го Украинского фронта часть сил, в том числе одну танковую армию, и направить на Восточно-Прусское направление. Однако убедить в этом Сталина не удалось. Эта была большая стратегическая ошибка, которая потребовала в последующем проведения тяжелейшей и самой длительной в истории войны (около 3 месяцев) Восточно-Прусской наступательной операции. А нависающее положение германской группировки войск в Восточной Пруссии создало большие затруднения в проведении Висло-Одерской и Берлинской операции.
Как уже говорилось, 22 августа Сталин вызвал Жукова в Москву и поставил задачу вместе с С.К. Тимошенко оказать помощь командованию 3-го Украинского фронта (командующий маршал Ф.И. Толбухин) в подготовке к вводу советских войск на территорию Болгарии. И эту военно-политическую задачу он выполнил со свойственным ему творчеством и основательностью. Человеку, не знающему высшие сферы того времени, может показаться, конечно, странным, что в 3-м Украинском фронте уже находились представитель Ставки ВГК маршал Тимошенко, болгарский руководитель Г. Димитров и еще туда направился Г. Жуков. У Тимошенко это протеста не вызвало, хотя в душе, видимо, скребло. И это не впервые. При прорыве блокады Ленинграда назначены представители Ставки: К. Ворошилов -- на Ленинградский фронт, Г. Жуков -- на Волховский. Однако последнему поручается организация взаимодействия между двумя фронтами. Во время Курской битвы при Воронежском фронте находится начальник Генштаба А.М. Василевский, но с возникновением угрозы прорыва танковых группировок противника в районе Прохоровки Верховный срочно направляет туда еще и Жукова. Все это, с одной стороны, говорит о том, что Сталин особой деликатностью не отличался. С другой -- о том, что последний, несмотря на крайне ревнивое отношение к Георгию Константиновичу, все же был вынужден считаться с его авторитетом, незаурядными способностями и знал, что в особо сложные кризисные моменты именно он может, лучше чем кто-либо другой, выправить положение или посылал его (как например на 3-й Украинский фронт), когда хотел застраховать себя от всяких случайностей и решить задачу наверняка. Вместе с тем эта вынужденность всякий раз в трудную минуту обращаться к Жукову постепенно накапливала и заряд раздражения, недоброжелательности к нему, который разрядился у Сталина после войны.
Но все это еще впереди. А пока наступает завершающий период войны, и Жукова ждут новые дела и испытания.
7. На Варшавско-Берлинском направленииВ печати не раз говорилось, в частности, в статье Д. Ортенберга, о снятии, смещении К. Рокоссовского с должности командующего 1-го Белорусского фронта. Но в данном случае речь шла о действительной оперативно-стратегической целесообразности, интересах дела. Когда под Сталинградом с целью улучшения управления войсками, занятыми уничтожением окруженной группировки противника, объединяли Сталинградский и Донской фронты, у генерала А. Еременко, с самого начала сражавшегося под Сталинградом, было больше моральных оснований для того, чтобы остаться во главе объединенного фронта. но с точки зрения интересов дела назначение К. Рокоссовского было более предпочтительным. Да и Жукова не раз перемещали с одного фронта на другой: с Резервного (по названию, но по существу воюющего) и действовавшего на главном Московском направлении, -- на Ленинградский, а затем на Западный фронт, в последующем на 1-й Украинский фронт и т.д. Такие перемещения неправомерно квалифицировать как отрешение от должности.
В конце 1944 -- начале 1945 г. война вступала в свою завершающую стадию. В ноябре 1944 г. Сталин вызвал к себе Жукова и объявил ему о назначении командующим войсками 1-го Белорусского фронта вместо К.К. Рокоссовского, который назначался командующим войсками 2-го Белорусского фронта.
Георгий Константинович поступил благородно: ответив, что готов командовать любым фронтом, вместе с тем счел нужным заметить, что перемещение Рокоссовского на менее важный фронт может обидеть его. Верховный, по словам Жукова, сказал: "У вас больше опыта, вы и впредь останетесь моим заместителем. Что касается обиды, то мы не красные девицы. Я сейчас поговорю с Рокоссовским". В ходе тут происшедшего разговора по телефону Константин Константинович, конечно, просил оставить его на 1-м Белорусском фронте. На что Сталин ответил: "Этого сделать нельзя. На главное направление решено поставить Жукова, а вам принять 2-й Белорусский фронт".
После войны по этому поводу ходили разные версии. Сам Рокоссовский, будучи в Польше, признавался, что ему очень хотелось быть во главе фронта, освобождающего Варшаву и Польшу. Но Сталин, скорее всего, кроме сложности предстоящих задач, необходимости большого опыта, учитывал и то обстоятельство, что с учетом предстоящей капитуляции Германии в Берлин должен прийти наиболее авторитетный военачальник, заместитель Верховного Главнокомандующего, человек, стоявший во главе обороны Москвы, по вполне понятным причинам -- не в последнюю очередь русский человек.
Сталин на заседании Ставки предложил, чтобы в завершающих операциях руководство всеми фронтами было передано непосредственно в руки Ставки без назначения представителей на важнейших направлениях -- здесь можно провести аналогию с Александром I, который в 1813 г. отстранил Кутузова от главнокомандования и вступил в Париж во главе русских войск.
16 ноября 1944 г. Жуков вступил в должность командующего войсками 1-го Белорусского фронта, преисполненный чувством ответственности и решимостью достойно завершить войну и довести ее до победного конца.
Замысел завершающей кампании войны разрабатывался Генштабом. Несмотря на то, что в этой кампании тесное взаимодействие фронтов имело особенно большое значение, Сталин почему-то решил рассмотрение замысла стратегической операции на западном направлении провести путем вызова каждого из командующих отдельно, не собирая их вместе, как это было раньше при подготовке, например, Белорусской операции.
Г.К. Жуков, ознакомившись с замыслом предстоящих операций на 1945 г., не согласился с идеей прямого лобового удара на Варшавско-Берлинском направлении. К началу 1945 г. противник на этом направлении подготовил глубокоэшелонированную оборону до 500 км, последовательное преодоление которых могло бы замедлить наступление и привести к излишним потерям. Поэтому он предложил наносить главный удар в направлении Лодзи и Познани, что обеспечивало большую свободу маневра и позволяло обходить наиболее укрепленные районы вражеской обороны. В конечном счете Ставка согласилась с соображениями заместителя Верховного Главнокомандующего и в планы операций 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов были внесены соответствующие уточнения.
С точки зрения развития военного искусства и полководческого почерка Г.К. Жукова и И.С. Конева, Висло-Одерская операция является наиболее характерной. Она была проведена в январе -- начале февраля 1945 г. силами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.
По размаху, уровню военного искусства и достигнутым военно-политическим результатам Висло-Одерская операция стала одной из выдающихся операций Великой Отечественной и второй мировой войны в целом. В ней приняли участие 16 общевойсковых, 4 танковые и две воздушные армии -- всего 2,3 млн человек; 7 тыс. танков и САУ, 33,5 тыс. орудий и минометов, 5 тыс. самолетов. Боевые действия в ходе операции развернулись в полосе более 500 км. В стремительном наступлении войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов разгромили основные силы фашистской группы армий "А" и продвинулись на глубину до 500 км. Была освобождена значительная часть Польши, и военные действия перенесены на территорию фашистской Германии. Советские войска достигли рубежа, находившегося в нескольких десятках километров от Берлина.
В Висло-Одерской операции совместно с советскими войсками доблестно сражались соединения Войска Польского. Как известно, создание Войска Польского началось весной 1943 г. на территории СССР с формирования 1-й польской пехотной дивизии имени Т. Костюшко, получившей боевое крещение в октябре 1943 г. в Белоруссии. С помощью Советского Союза были созданы и вооружены в марте 1944 г. 1-я армия, а во второй половине года и 2-я армия Войска Польского, которые совместно с советскими войсками приняли активное участие в заключительных операциях войны, завершивших разгром гитлеровского фашизма.
Висло-Одерская операция явилась одним из примеров выполнения союзнического долга советскими вооруженными силами. По планам Верховного Главнокомандования Висло-Одерская операция должна была начаться 20 января 1945 г. Однако немецкое командование внезапным переходом в наступление на западном фронте в Арденнах поставило англо-американские войска в крайне трудное положение. По просьбе правительства Англии наше Верховное Главнокомандование приняло решение начать наступление 12 января, то есть на 8 дней раньше намеченного срока, и тем самым вынудило фашистское командование снимать войска с Западного и перебрасывать на Восточный фронт. В ходе проведения операции советское командование принимало все меры к постоянному наращиванию усилий, развитию стремительного наступления с тем, чтобы совместно с союзными войсками на западе в кратчайшие сроки завершить разгром врага и избавить народы Европы от фашистского ига.
Возросшие возможности советских вооруженных сил позволяли уже проводить одновременно не одну-две стратегические операции, как это было в предыдущих периодах войны, а целый ряд увязанных единым замыслом стратегических операций на всем советско-германском фронте.
В соответствии с военно-политическими целями и необходимостью в кратчайшие сроки завершить разгром врага было избрано направление сосредоточения сил и средств для проведения операций на всех важнейших стратегических направлениях. Жуков, как заместитель ВГК внес предложение по уточнению плана действий не только 1-го Белорусского, но и других фронтов. По своей инициативе согласовал ряд вопросов взаимодействия с командующими соседних фронтов К.К.Рокоссовским и И.С. Коневым. В частности, свертывание обороны противника на север и северо-восток силами 2-го Белорусского фронта, на юг и юго-запад силами 1-го Украинского фронта создавало благоприятные условия для действий 1-го Белорусского фронта на Варшавско-Познаньском направлении. Для преодоления возникших впоследствии в ходе операции 1-го Белорусского фронта сложностей с обеспечением флангов было предусмотрено создание достаточных резервов не только в начале, но и в ходе и к концу операции. Жуков и другие командующие фронтами еще на стадии планирования операции глубоко проанализировали возможные действия противника и с учетом этого определили различные варианты действий наших войск. В ходе операции, умело осуществляя разведку противника, советское командование гибко реагировало на все изменения обстановки и своевременно уточняло ранее принятые решения.
В системе Висло-Одерской