Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Максим Шатуров
     Email: mshaturov@yandex.ru
     WWW: http://www.livejournal.com/users/pih_pih/90190.html
     Date: 18 May 2005
---------------------------------------------------------------




     Давно  обещался  написать что-нить  о  воспоминаниях детства из раздела
грузино-абхазкой войны. И вот приступаю...


             (Посвящается памяти моего дедушки, Попова Анатолия Федотьевича)


     Не хочется сейчас лезть в политические передрязги, разъяснять ситуацию,
в которой  началась война, из-за  чего она началась - на  эту тему  написано
много  чего, в  том  числе и мною. Просто напишу то, что  я видел (любителей
острых  ощущений  сразу  предупрежу  -  крови  будет  мало),  ну  и  детские
переживания,  может,   постараюсь   передать.  Кого  интересуют   детали   -
спрашивайте - поделюсь.
     Жаркий август. В городе надрываются цикады. мы с другом Ильей собрались
к нам на дачу - 25-30 километров от города. Но - в горы. А это - уже далеко.
     Звоню в дрверь: "Илья дома?"
     - Ой Максим, боюсь отпускать Илюшку - мать Ильи волнуется.
     - А чего так?
     - А вдруг война?
     - Да вы что?! Какая война? Откуда войне-то взяться?
     И вот мы с Ильей трясемся в автобусе по разбитой горной дороге.
     Два  дня рысканий по  лесу, купаний  в  студеной  речке.  Блин,  как же
здорово  вдали от цивилизации! Мы купаемся в водопадах, скатываясь по воде с
террасы  на террасу в "ущелье  водопадов", как я сам  назвал  открытое  мною
место, в  котором штук  7 водопадов террасами переходили друг в  друга, а на
каждой терраске было озерцо.
     Огромный сад, залитый солнцем  - там  мы объедались яблоками. А на ночь
строили шалаш в ольховой роще, которая была на участке.
     Мы сделали  два самых  настоящих  лука и  рогатки  и  охотились в  лесу
(правда  безрезультатно).  По  утрам,  застветло, бежали  на реку снимать  с
переметов усачей  и  красноперок.  Иногда,  кстати, попадалась и  форель.  В
общем, как всегда, лето шло по плану. И тут..
     - Тетя Лена! - соседский мальчик звал мою бабушку.
     - Что, Христо?
     - На Шеварнадзе покушались сегодня. Дядя Карло сказал -он от дяди Ивана
слышал,  а тот - от Гали  - у нее есть радио. (У нас не было света - сгорела
трансформаторная будка).
     - И что?
     - Да не убили - его вертолеты спасли!
     - Какие вертолеты, Христо? Что ты мелешь?!
     - Да нет, тетя Лена! Спасли!
     Утро стояло  солнечное. Только со стороны города доносился  гром. Прада
над городом туч не было видно,  но они вполгне  могли быть  скрыты горами...
Странный гром. Частый-частый...
     К  обеду низко-низко  пронесся  военный  вертолет с грузинским  флагом,
нарисованный на пузе.
     К вечеру пошли все вместе к  дяде  Косте помогать собирать  алычу. Тама
Митя подбежал: "Вы знаете, в городе вертолеты людей косят!"
     - Как косят?
     - Ну приделали косы к винтам  и летают над пляжами  -  косят! (Одним из
эпизодов операции "Меч",  в  ходе которой вооруженный  силы  Грузии вошли  с
боями на территорию Абхазии был  обстрел  ветролетами  ВВС  Грузии пляжей  с
отдыхающими.)
     - Да ладно, что ты мелешь?!
     Мы с Ильей полезли на дерево,  а бабушка  пошла в дом.  Через несколько
секунд она подозвала нас: "Мальчики, война  началась!" Я тогда еще не  знал,
что с этой секунды моя жизнь перевернулась. Все, к чему я привык, что любил,
чем рос  -  все  потихоньку  стало  изчезать с  тем, что бы  уже никогда  не
вернуться...


     - Оба-на! В Cухуми, наверное, все  улицы автоматами засыпаны! -  у меня
загорелись глаза - я всю жизнь мечтал о каком-нибудь огнестреле.
     Бабушка  отреагировала  по странному  строго:  "Замолчи!  Горе  у  нас!
Замолчи!"  -  тогда я еще не  понимал, что случилось что-то крайне  ужасное.
Война  мне  виделась, в худшем случае, аналогом  событий  1989  года,  когда
националистическая  истерия  части  грузинского  населения  вылилась в сотню
раненых, несколько убитых и слухи о горах трупов,  которые "вот только вчера
лежали вдоль дороги".
     Когда зашло солнце почти все  население Развилки сидело  в доме у  дяди
Кости. Все обсуждали, что делать дальше.
     - Абхазы долго не продержатся! - уверял крестный моей мамы, дядя Коля -
Да  и  по радио тут рассказали о  том, сколько они преступлений  совершили -
даже лучше, если их всех перебьют! - у дяди Коли был приемник на батарейках,
которым он ловил "истинно честный" "Голос Америки".
     Через 2 недели дядя Коля,  так поддерживавший  сначала  грузин, откопал
припрятанный  обрез  и  ушел воевать за абхазов. Насколько я знаю,  он  стал
Героем Абхазии посмертно - при освобождении Гагр его взвод первым ворвался в
город и выбил грузин из опорных пунктов. Сам Николай в том бою погиб.
     Дом дяди Кости был на горе. Отсюда отчетливо слышался все усиливающийся
грохот. Когда  стемнело в  соседнем  селе Шрома  начали раздаваться  длинные
пулеметные  очереди. Потом небо  начали  озарять  полыхи  пламени  и  грохот
взрывов. Судя по звукам, оборонявшиеся  начали уходить из села в лес. Но еще
несколько дней неизвестный пулеметчик выводил по 3-4 раза в день свои трели.
     Село Шрома было преимущественно мегрельским. Кстати, из него родом было
много знаменитых воров в законе.
     Когда  в Грузии  случился  первый  путч и к  власти  пришел Шеварнадзе,
большинство  жителей  Шромы  не  признали  его в  качестве Президента.  Село
превратилось в один из опорных пунктов будущего восстания.  Я сам видел, как
до войны  туда приезжали  грузовики с оружием, которое  укрывалось  в  лесу.
Власти Абхазии закрывали на  это глаза - они знали, что лучше иметь у себя в
тылу хоть и враждебно настроенную, но контролируемую силу с тем что  бы хоть
как-то на нее опереться, чем лишиться и этой эфемерной поддержки.
     И  вот население  Шромы  раскололось.  Одни отказались признать  власть
Шеварнадзе и начали сопротивление, другие влились в ряды грузинской армии.

     Утром мы с Ильей начали  подготовку  к побегу.  Бабушка в город нас  не
пустила -  неизвестно, что там творилось, а Илья боялся за родителей. И  вот
мы решили  так.  Дорогу  простреливает  пулеметчик.  Это под  Шромой. А  что
делается  на  ней ближе к городу  - неизвестно. Зато на реке Гумисте, вроде,
все спокойно. Значит  можно построить плот и  сплавиться на нем до города, а
там уж - пешком.
     Но сколько по времени придется  сплавляться  -  неизвестно. Поэтому  мы
решили  запастись  провизией,  в  частности  орехами,  так как  они наиболее
сытные.
     К вечеру решили строить плот. Спустились к реке.
     У  моста  раздался  какой-то  шум.  Я  выглянул  из  кустов.  На  мосту
остановился "ЗИЛ". На его борту мелом был нарисован  крест. Однако  это,  по
всей видимости, не помешало кому-то пройтись по его капоту из автомата.
     Из кабины выпрыгнул пожилой мужчина в военной форме. Он  крикнул что-то
по-абхазски под тент кузова и оттуда показалось несколько человек. Они  были
в  бинтах, исцарапанные,  оборванные.  Все одному  из  них  мужчина закричал
по-русски: "А  ты куда?  Еле  стоишь! А  ну обратно лезай!  Что  б не  думал
вставать! Еде не хватало, что бы помер!" - и затолкал обратно в кузов.
     Потом  мужчины  начали  что-то обсуждать, бурно жестикулируя,  но из-за
шума реки ничего не было слышно.
     Мы  с  Ильей   сидели  в  кустах  в   нескольких  метрах  от  машины  и
перешептывались.
     - Абхазы?
     -  Черт их знает. Лучше не  высовываться... - не знаю почему, но внутри
нас уже сидел страх перед грузинами.
     Мужчины навалились и  принялись  толкать грузовик. А тот, попав колесом
между бетонными плитами моста, никак не хотел сдвигаться с места.
     - Может поможем - шепнул я Илье.
     - Да сиди ты - вдруг это грузины переодетые!  Или испугаются, что мы их
выдадим и убьют - знаешь, как партизаны делали. - Илья был осторожнее меня.
     По   ущелью   раскатился  стрекот  приближающегося  вертолета.  Мужчины
засуетились, начали выгружать раненых  из кузова - многие были лежачими. Тот
раненый, которого затолкали незадолго до этого  в кузов,  запрыгнул в кабину
и, судя по всему, принялся пытаться завести заглохший двигатель.
     - Смываться надо - шепнул я Илье  - видишь, как  вертолета испугались -
значит стрелять он по ним будет.  А вертолеты сейчас ракетами стреляют. А мы
тут в пяти метрах от грузовика - нас и взорвут вместе с ним.
     - Надо - согласился Илья - только как?
     В  этот  момент  грузовик  выкатился  из   ямы  и  взревел  двигателем.
Окружавшие его люди быстро попрыгали в  кузов и машина быстро  покатилась по
направлению к лесу.  Через несколько  секунд  она скрылась  под спасительным
пологом зелени. Вертолет вылетел из-за поворота ущелья, но было уже поздно -
летчики  так  и  не увидели абхазской машины. Мы  же,  сами не  зная почему,
рванули с места и побежали по направлению к дому.
     Следующие два дня прошли у  нас в сборах  к "побегу", но после случая с
вертолетом желание сплавляться по  реке  начало пропадать. Тем более, что на
следующий день в ущелье, где текла река, прогремело два взрыва. Жители Шубар
- села, откуда можно было разглядеть ту часть ущелья - сказали, что вертолет
сбросил в реку две бомбы. По всей видимости, вертолетчики "для профилактики"
скинули что-то взрывающе6ся и самодельное.
     Ночью  следующего  после  инцидента с  вертолетом дня нас разбудил  рев
двигателей.  Что-то  ехало по  дороге в сторону СухумГЭСа.  Потом  раздались
длинные пулеметные очереди. Собаки подняли страшный лай...
     Сутра, поднимаясь  к дяде Косте, мы увидели БМП с грузинским флагом  на
антенне, несущийся в сторону города по сухумгэсовской дороге. Видно это  она
разбудила нас ночным ревом.
     Все,  что  творилось  кругом,  начинало  мне  нравиться  все  меньше  и
меньше...

     - Тихо, мальчики! Чарлик, фу, замолчи! - прошептала испуганно бабушка.
     Сначала раздалась стрельба наверху, где-то в стороне дома дяди Кости  -
около автобусной остановки. А теперь кто-то шел по дороге около нашего дома.
В ночной тишине четко были слышны шаги, грузинский говор, бряцание оружия.
     Тра-та-та-та-та! Тах! Пах-пах!  - раздались выстрелы недалеко от  нашей
калитки. Потом  громкий смех - гогот. Шаги  начали удаляться -  ночные гости
двинулись вдоль границы нашего участка к дальнему входу.
     Бах-бах! Тра-та-та-та!  Раздалось  оттуда  и над крышей  нашего дома  в
ночное небо понеслись трассеры. Ребята  явно развлекались  - тогда они  были
уверены в  своей  безопасности.  До  конца  войны  они  не  дожили  - взвод,
оборонявший Развилку весь погиб в первых боях за Шрому. Говорят, видели, как
у грузинских бойцов сдали нервы и они бросились бежать. А чеченцы, у которых
просто кончились  патроны,  догоняли  их  и  резали  или  убивали  из ихнего
собственного оружия...
     Утром на Развилке я застал озадаченного Одиссея - внука дяди Кости. Тот
протаскивал травинку  через  пулевое  отверстие в  телеграфном столбе  и  не
переставал удивляться, как такая маленькая пуля  прошла сквозь такой толстый
столб.
     Мы  шли в гости  к  тете Лене.  У  этой  женщины  погиб муж  и она одна
воспитывала 5 детей, самому младшему из которых было чуть больше 2 лет.
     Тетя Лена отвела мою бабушку в сторону и начала о чем-то расспрашивать.
Ее  разговор  прервал  грузинский  солдат, выросший будто  из  ниоткуда.  Он
объявил,  что  на  днях  на  развилке  будет расквартирован  взвод,  задачей
которого будет "не дать абхазским шакалам пройти здесь". А так же он заявил,
что вчера в эту сторону ушли двое раненых "сепаратистов". И предупредил, что
за укрытие раненых полагался расстрел.
     Потом  я  узнал,  о  чем тетя  Лена  просила  бабушку.  Ее старший  сын
наткнулся в лесу на раненых абхазцев. Вернее, один из раненых был русский, а
второй  абхаз. Мито привел  их домой и тетя  Лена укрыла  их. Но у  русского
началось воспаление и нужны были антибиотики.




     Я  с  детства увлекался  зоологией.  И  потому,  начитавшись Дж.Дарелла
(кстати,  кто не  читал -  очень рекомендую - только перевод хороший  ищите,
равно как  и  Т. Хейердала),  завел себе  "полевую сумку", в которой  хранил
линзы,  коробочки  для насекомых,  пинцеты  и прочее.  Была  в этой  сумке и
маленькая   аптечка,  в  которую  входили   зеленка,   бинты,   фурацилин  и
фуразалидол. Кроме того,  в  доме у нас было что-то.  Все это бабушка отдала
тете Лене, не задавая лишних вопросов.
     В ту же ночь абхаз, немного  прейдя в себя, ушел  за помощью к своим. И
следующей ночью пришедшие  с  ним абхазские ополченцы унесли и  русского.  В
благодарность  они  оставили тете  Лене муки, сахара  и конфет для детей. На
этом потом она и "прокололась".
     По вечерам мы часто собирались в  доме дяди Кости. Пили кофе, если была
зима, лущили кукурузу,  которую тут же его  супруга молола  в  муку и  пекла
вкусные лепешки. Во время войны эти посиделки какое-то время продолжались...
     Когда  я  уже улетел в  Россию, на Развилке начались репрессии... И вот
тогда...
     Жил  на Развилке немой мужик. Ему  неудачно удалили  гланды и повредили
голосовые  связки.  На одни  из  "посиделок" тетя Лена принесла  сахар. Дядя
Костя, было, стал требовать, что бы она убрала гостинец. А немой  докопался,
издавая звуки и показывая на пальцах, откуда, мол, сахар?
     Тетя  Лена,  уверенная что кругом свои, по  секрету  и  рассказала, как
спасла абхаза и русского. А тут еще бабушка моя в дом разведчиков  абхазских
на дневку пускала... Ну и  про это тетя  Лена обмолвилась... Проболталась, в
общем, по крупному.
     Грузинская  армия была довольно разношерстна.  В ней  были и  настоящие
боеспособные подразделения, и обыкновенные бандиты. Боеспособные  части  все
были   на   фронтах.   А   в   тылах   мародерствовали   наркоманы,  убийцы,
амнистированные за участие в войне, разного рода шваль и искатели удачи.
     Когда в городах  грабить стало уже нечего, вся эта мразь устремилась  в
села. И в то время как одни грузинские бойцы, молодые ребята, которым бы еще
жить  да  жить,  ложились  костьми за  эфемерную  "целостность  и этническую
чистоту Грузии",  эти гады насиловали,  убивали, грабили местных  жителей. В
итоге взвыли  даже  грузины,  кидавшие  вчера  еще  цветы  на  броню  танков
Национальной Гвардии (ох и любят же они пафосно обставлять подобные вещи!).
     В общем, взвод грабителей сообразил, что на Развилке живут, в основном,
греки.  А  раз  греки, значит  дети  в  Греции. Ну и,  следовательно, значит
доллары у них куры не клюют.
     Поклонение перед зеленой бумажкой у "освободителей Абхазии"  было столь
сильным, что они за 1 доллар придушить могли. А тут...
     Пыток  типа "тепленького  стула"  тогда  еще они не придумали.  Поэтому
поступали просто.
     Сначала пришли к дяде  Косте. Стали требовать деньги. Дядя Костя, было,
стал объяснять - неоткуда деньгам взяться. Сын в Грецию за 2 месяца до войны
уехал -  ничего  не заработал еще, ничего  не  прислал.  (К  тому  же, греки
доллары не  слали - высылали в рублях через доверенных лиц - менять  доллары
до войны  было негде,  так  что сама  по себе эта  бумажка  была  не  ценнее
туалетной подтиралки.)
     В общем, не  поверили.  Вывели  дядю  Костю  и тетю Маргариту  на склон
(Одиссей, по-моему, уже уехал тогда в Грецию) и начали стрелять над головами
и под ноги из автоматов. Потом  завели в дом и  приказали  молиться. У  тети
Маргариты случился приступ. Тогда, видно поняв, что неудачно зашли, мародеры
заявили: "Сейчас вскрываем пол. Если там ничего нет, то 24 часа вам на сборы
и валите, куда хотите. Если вы нас обманули - расстреляем!"
     Вскрыли пол. Там,  естественно, ничего  не  было. Пьяный  бандит ударил
дядю  Костю прикладом и мародеры  ушли. Несмотря  на то,  что крестный  моей
бабушки уехал оттудова через месяц после этого случая, никто к нему больше с
обысками не приходил.
     Потом раздосадованные грабители пошли к немому.  Поставили его к стенке
и говорят: "Если долларов не дашь - расстреляем!"
     А тот даже  и  не грек  вовсе.  У него вообще ничего  не  было.  Он, со
страху,  пишет грузинам, мол, не  стреляйте - нет у меня ничего! Я вам скажу
кто абхазов прячет, только не стреляйте!
     Ну и заложил тетю Лену. Только не долго это  его дни  продлило - другие
мародеры его продырявили.  Решили, что он притворяется немым, ну  и прошлись
по нему из автомата, да бросили помирать. А на другой день дом сожгли.
     Ну, значит, грузины - к Лене. Построили ее и детей вдоль стены дома. Но
тут прибежали ребята, которые Развилку обороняли. Мол, не стреляйте! Вы что,
озверели, детей в расход пускать?!
     Тогда решили расстрелять  одну Лену. И отправили гонца еще в  наш дом -
за бабушкой моей.  Только она в  городе была. Правда  не без последствий это
для нас обошлось, но это потом.
     В  общем, детей в дом загнали... Но и тут  тете  Лене  повезло. Один из
мародеров вступился: "Убьете ее, малыша  двухлетнего погубите. Хрен  с  ней,
отпустите. Пускай убирается отсюда!"
     Так  и отпустили. Дали 5 минут на сборы и выгнали из дому. Дом  поджечь
хотели,  но  в нищей  хибаре, сложенной из камней, даже гореть  особо нечему
оказалось...  Тетя  Лена потом говорила:  "Вот, среди последних  гадов  люди
встречаются!"  И  молилась  за  тех,  кто  заступился  за нее. Только плохо,
видать,  молилась. Не знаю  как  мародер,  который  над  малышом  двухлетним
сжалился, а вот заступник из взвода обороны Развилки  точно погиб.  Все  они
там остались. Окопы их  до сих пор там. Даже  земля не  осыпалась.  И гильзы
ржавые в траве...
     В  общем,  тетя Лена - в Сухум  -  а  куда идти-то еще? Хотела, было, к
абхазам, но  поняла, что фронт  не  перейдет - убьют. Решила тогда в Сухум и
катера там греческого ждать.
     В  Сухуме  сначала у нас остановилась.  Но  потом  повстречала  у нас в
районе одного из тех, кто расстрелять  ее хотел. Он  ее не  узнал. А, может,
просто возиться  не  имел желания. В общем,  тетя  Лена решила в Новый район
уйти -  там  до линии фронта  рукой подать было -  пули  от крупнокалиберных
пулеметов, по  слухам, в  окна  влетали -  там  мародеры  тогда уже  боялись
появляться. Там, в основном, боевые части стояли.
     В общем, собрала она детей, да ушла в Новый район. А там старший сын ее
пропал.  Ходил слух, сто Мито  решил  отомстить грузинам за  изгнание,  ну и
пошел ночью на абхазскую  сторону -  оружие  просить - воевать, мстить... Не
знаю,  дошел, или  нет... Если дошел, то, можно сказать, в рубахе родился. А
так, скорее  всего,  или мину  свою нашел, или  снайпера.  Только российские
военные, в основном ВДВшники могли  через фронт кого-то провести. Абхазцы  в
них союзников видели, а грузины боялись их...
     Что дальше было с тетей Леной, сказать достоверно тяжело. Бабушка связь
с ней  потом потеряла, а люди говорили, что пока она Мито искала, пропустила
катер.  Потом  заболел  ее   младший  ребенок   и   умер.  А  она  все  Мито
разыскивала...
     Потом от абхазцев передали весточку, что нет его больше - при  переходе
фронта,  вроде   как,  подорвался.   Тогда  только  тетя   Лена  согласилась
эвакуироваться на греческом катере... Но вот в  достоверности этого я уже не
могу ручаться.

     Но  я, кстати, всего этого не видел - это я уже узнал  со слов тех, кто
прошел ту войну.
     Для   меня   те   трагические   события   запомнились   гораздо   менее
драматическими.  Помню  только  лето. Жаркое лето. И даже в ноябре,  когда я
вылетел  в Москву, в  Сухуми стояла  теплая погода.  Я перед вылетом даже на
море ухитрился искупаться...

     Утро выдалось  солнечное.  Шум боя в стороне Шромы затих.  По дороге на
СухумГЭС туда-сюда сновала военная техника. У нас же все было спокойно.
     - Лена! - раздался голос моего дедушки.
     Мы с Ильей выбежали за калитку и увидели отца Ильи и моего деда, идущих
к дому. Бабушка бросилась к ним на встречу, чуть не плача.  В жизни я только
два раза видел, как бабушка до слез переживала за деда. В первый раз - в тот
день. Второй раз - когда дедушку хоронили...
     - Как там, в городе?
     - Да так себе...
     Дедушка рассказал, что грузины уже вошли в  Сухум. В нашем районе  боев
почти не было - постреляли чуть - чуть, а потом абхазцы отступили к Красному
Мосту.
     Воевать абхазцам нечем - в 89 году оружие  у  населения изъяли, а когда
возвращали,  большинству не грузин отдать "забыли". И  теперь абхазцы бьются
чем  попало  -  начиная  от  милицейских автоматов,  заканчивая  прутьями от
заборов, бутылками с бензином и музейными ППШ.
     Зато  у Красного Моста,  где очень удобная  позиция к  обороне  грузины
получили отпор и абхазцы захватили у них танк и много автоматов.
     Потом, по словам  деда, Ельцин убедил абхазцев и грузин разойтись на 15
километров от  линии фронта. Абхазцы отошли.  А грузины марш-броском  заняли
город и вышли к Гумисте. Там и встали пока.
     Слушая это, мы с Ильей думали, что как хорошо,  что не поплыли по реке.
Потому как в  районе Сухума  оказались бы аккурат  промеж двух огней.  И  не
писал бы тогда я сейчас мемуаров этих...
     Еще дедушка  рассказал, что  грузины уверяют,  что взяли Гагру. Но как,
дед не поймет (мы тогда еще  не знали, что в Гагре грузины десант высадили и
он занял  город и создал  плацдарм для открытия, впрочем ненадолго, третьего
фронта  - второй был в блокированном Ткуарчале -  будет  время, расскажу про
него).
     В  общем,  грузины уверяют, что  война  закончилась, абхазы  перебиты и
скоро Шеварнадзе назначит новое правительство. А абхазский язык упразднят за
ненадобностью.  Но,  тем  не менее, пока дед  и отец Ильи шли из  города, их
несколько раз обгоняли танки и БМП  и стреляли куда-то по горам. А раз  так,
значит грузины пока боятся чего-то.
     Бабушка  тогда  одну  вещь  сказала:  "Плохо  бандит этот  (Шеварнадзе)
абхазов знает. Они пока все костьми не лягут, биться будут. А за них еще все
русские,  армяне,  Северный Кавказ, казаки пойдут.  Как бы  потом до Тбилиси
драпать воякам  его  не пришлось!" - бабушка  выросла  в семье военного  и с
первых же  дней войны  критиковала  грузинскую армию: "Этот  сброд  не может
воевать! За хождение  и пальбу ночью в лесу мой отец  на гауптвахту запер бы
на полгода, а  у  этих  такое  в  порядке  вещей! А  танки  их  по горам как
разъезжают?  Вот  увидишь -  обращалась  она ко  мне  - среди  абхазов  есть
советские  офицеры  -  они сообразят и  даже не подобьют  - поотнимают танки
эти!" -  слова эти оказались, так сказать, не в бровь,  а в глаз - "Эх, жаль
твой прадед это не видит - он бы, уж точно, не сидел бы, сложа руки!" -  мой
прадед умудрился поучаствовать,  наверное,  во всех войнах СССР до 45 года -
начал воевать  в 16 лет в Гражданскую, а  умер от ран, полученных  в Великую
Отечественную и при вытуривании японцев.
     В городе, по словам деда, сначала было все спокойно. Грузины развернули
полевые кухни, начали раздачу  продуктов.  Но через два дня авангард ушел на
фронт и в город вошли части резерва, тылов.
     Началась  раздача  оружия  грузинскому  населению. Одновременно начался
разбой.  Первым  делом  были  ограблены  все  медицинские склады  и  частные
магазинчики. На складах сброд, называвший себя участниками  войны, а на деле
пороху не нюхавший, искал морфий. Из магазинов тянули "Сникерсы", выпивку...
При этом постоянно стращали мирное население, что за мародерство - расстрел.
     Потом, когда я уехал из Абхазии, этот сброд начал дележ территорий, так
как  грабить  стало нечего. Начались перестрелки, разборки, подрывы машин  и
прочие атрибуты криминального передела. Пока абхазы всех не погнали.
     В  общем,  в городе было несладко. Мародеры искали зажиточных  жителей,
вламывались в квартиры и грабили. Сначала грузин не трогали. Но потом начали
грабить и грузин.
     У нас  в районе  в  полиции  оказались  все  местные,  свои.  Они  пока
сдерживали  мародеров  и в Синопе пока грабежей не  было. Но это было только
начало...
     В городе был объявлен  комендантский час  (в принципе, его объявили еще
до  войны, но грузины ввели свой). Но  за его выполнением  никто  не следил.
Зато на каждом шагу проверялись документы. Из паспортов вырывались абхазские
страницы. А абхазов задерживали и куда-то уводили.
     Впрочем,  дедушка  и илюшкин отец  вышли из  дома  в 4 утра,  что бы до
наступления жары пройти основную часть пути.  Прошли полгорода, прошли  мимо
расположений  нескольких  грузинских частей, но их никто даже не окликнул  -
всем было плевать.
     Илюшкин отец хотел забрать Илью. Бабушка предлагала ему пока остаться у
нас - тогда на Развилке было намного безопаснее,  чем в городе. Но отец Ильи
отказался. И в тот  же день мы  все вместе двинулись в сторону Сухума. Пошли
я, бабушка, дядя Коля,  Одиссей, дядя Саша -  бывший "афганец" - тоже  потом
ушел к абхазам и я не знаю,  что  с ним сталось. Ну и Илья  с отцом. Дедушка
остался дома - он уже стар был для таких марш-бросков.
     Илья и его отец пошли в Сухум. Все же остальные пошли в Шрому за хлебом
-  там  была  пекарня,  в  которой  выпекался  вкуснейший  хлеб  - каравай и
обалденный лаваш.
     Я сразу же  поразился  метаморфозе, произошедшей со  Шромами. По улицам
села ходили вооруженные люди. Часть  из них была  в военной форме, а часть -
просто бородатые дядьки, разношерстно одетые с автоматами в руках.
     Поразило еще то, что пропали  надписи на русском  языке (на абхазском в
Шромах  не было  ни одной надписи).  Даже  автобус, подъехавший к остановке,
имел грузинскую табличку. Автобус, кстати, был полноразмерный "Икарус", хотя
до войны в Шромы ничего крупнее "ПАЗ"иков обычно не приезжало...
     В воздухе висело  немое напряжение.  Мы  были немного в  растерянности.
Тогда  бабушка предложила  зайти к  бабе Кате, которая  жила в красивом доме
около пекарни.
     Баба Катя была русской. Где-то в России жили ее дети. По-моему, они  ее
забрали потом  туда.  Но тогда  старушечка еще была в Шромах  и  бабушка  ей
иногда помогала.
     -  Лена! Лена! -  запричитала баба  Катя  -  Что  тут творится!  Немцев
пережила, а тут опять война!
     Эмоции захлестывали женщину. Она  рассказала, какие бои были, как часть
шромцев выступила на стороне абхазов, как  чуть не подбили грузинский  танк,
как грузины врывались в ее дом, но за нее вступился сосед - мингрел...
     В общем, мы только радовались, что в момент боев были достаточно далеко
от этого места.
     Купили хлеб. Побрели обратно...
     На  перекрестке  сидел пацаненок лет 12-13 с АК-74 в руках. Он картинно
передернул затвор и навел ствол на нас:
     -  Ха, русские, вот помните, как  вы Сакартвело  душили?  Помните,  как
саперными лопатками  нас рубили? (Будто бы  этот выпендрыш был  в Тбилиси во
время  разгона памятной демонстрации  и лично получил  лопаткой промеж глаз)
Вот теперь  абхазы за вас не вступятся. Драпали от  нас ваши  абхазы. Сцаные
они! Теперь мы вам покажем! Вы теперь  будете нам обувь чистить! А ну бегом!
- прикрикнул он.
     Блин, как же хотелось придушить на месте того выпендрыша! Ткнуть мордой
с  пыльные придорожные  камни  и спросить, кто теперь будет ботинки чистить.
Но, увы,  у  него был  весомый  аргумент. Автомат. Ну, плюс,  повсюду  рядом
вооруженные до зубов люди,  которые явно  искали повод применить  против нас
свое оружие.
     Думаю,  это отлично понимали  и мои  попутчики,  поэтому  мы  поспешили
удалиться.
     К реке  спустились молча.  И вдруг в  небе раздался  стрекот винтов. Со
стороны Гагр показался вертолет. Я жадно всматривался в его профиль,  взгляд
цеплял каждую деталь - мне так  хотелось, что бы  это была абхазская машина!
Но  нет,  на  пузе  его  был нарисован  красно-коричнево  -  черно  -  белый
грузинский флаг (совсем не тот, который приняли при приходе к власти Саа). И
все  равно  на Развилке я сказал всем, что видел абхазский вертолет.  Я  сам
почти верил в это.
     -  Все,  хана абхазам  -  объявил  по  дороге дядя Коля  -  всех, видно
перебили.
     - Ты абхазов плохо знаешь! - возразила бабушка.
     - Да  нет - им воевать нечем.  Видели, сколько  в  Шроме танков? И  чем
абхазы  против них  воевать будут?  Аманалом? Да под него трехлитровую банку
аманала кинь  - ничего  ему не будет. Спросит: "Кто тут  пукнул?" - и поедет
дальше.
     - Я хотел в Краснодарский край, а теперь к абхазам уйду - мрачно сказал
дядя Саша - Уйду. Ненавижу душманов...
     - Да нет больше абхазов! - не унимался дядя Коля.
     -  Есть. Даже если побережье занято, в горах партизанят. Там, где  танк
не пройдет. И если  они  танк  пока не захватили,  я их научу! - не унимался
афганец.
     На тот момент абхазцы уже по крайней мере один танк захватили.
     Так и дошли до дома...
     Знал бы  я тогда, что дни, когда я общаюсь с этими людьми, сочтены... Я
бы гораздо жаднее впитывал каждую секунду, каждое слово...
     Дядю  Колю  уже, точно,  не вернешь.  А  вот о Саше я ничего не слышал.
Очень надеюсь, что он жив. Он многому меня научил. Принимал меня всегда, как
своего  сына. Замечательный  был  человек  с тяжелой судьбой.  Прошел Афган.
Служил  на  флоте. Потом  ушел  в горы  и  стал пастухом  в  колхозе.  После
упразднения  колхоза  стал  работать  у  нового владельца  фермы. Работал за
копейки,  постоянно нуждался, но всегда делился последним. О нем нельзя было
сказать:  "Равнодушный". Он не жил  -  горел.  Он  любил жизнь, любил людей,
любил красоту этого  мира...  Впрочем, все жители тех мест были  такими. Вот
говорят: "В деревнях пьют." А  я  там ни разу не  видел никого пьяным. Может
подвыпившим раз-два и встречал, но пьяным -  никогда.  И это при том,  что в
каждом доме была чача, у многих -  запасы вина, медовухи. Люди  умели ценить
жизнь, умели радоваться и праздновать без водки. Я, к сожалению, не умею...




     После похода  в  Шромы  наша семья решила  какое-то время переждать  на
Развилке и в городе не появляться. Однако  дедушка, узнав о том, что от Шром
до города  ходит автобус, засобирался  назад.  На  все доводы  и просьбы  он
отвечал: "Мне надо работать. У нас эксперимент запланирован." В конце концов
бабушка отпустила его.
     Договорились,  что через неделю  дедушка вернется с продуктами. Я, если
честно, не помню,  что в  итоге случилось, но  через неделю вышло так, что я
остался на даче один  - бабушка зачем-то  тоже ушла  в  город.  Но это  было
потом.
     А  сейчас все решали,  что  делать  дальше. Дядя Саша, в  тот  же день,
по-моему, принялся снаряжать патроны и  готовить  ружья -  он решил  идти  к
абхазам, хотя в разговорах уверял всех, что уходит в Краснодарский край.

     Жаркий  день.  Мы  с Одиссеем сидим  у  реки. Греемся  на солнце  после
студеной воды.
     - Эй, пацаны! - раздался чей-то голос.
     В нашу сторону шел мужчина лет 40. Он в этом году арендовал заброшенное
кукурузное поле у реки и выращивал там арбузы и дыни.
     - Пацаны, хотите арбузов?
     Мы с Одиссеем переглянулись, не зная что ответить.
     -  Да  не бойтесь  -  идите ко мне  на бахчу и рвите, сколько хотите. И
другим скажите, что бы рвали! Обязательно скажите всем! Ничего этим фашистам
не оставляйте!
     Крестьянин рассказал нам, что ночью к  нему на  бахчу  приехал  "УАЗ" с
грузинскими  гвардейцами.  Они стали  требовать денег. Денег  не  оказалось.
Тогда  грузины  начали пальбу.  Попортили, сколько  смогли, арбузов.  Избили
хозяина бахчи, подожгли шалаш, в  котором он ночевал. Потом нагрузили полный
багажник арбузов и еще не спелых дынь и уехали.
     В  общем, с того  дня началось  у нас с Одиссеем раздолье арбузное.  Я,
по-моему, кроме арбузов не ел ничего. С утра спускался  к реке за переметами
- срывал арбуз. Шел купаться на реку - срывал 1-2 арбуза. Шел с реки домой -
прихватывал  арбузик -  по пути  поесть - благо,  дорога занимала  минут 40.
(Река,  вроде,  под домом текла. Да  только метрах в  200  ниже.)  Места там
нелюдимые,  поэтому по поводу известного  побочного эффекта  арбузной  диеты
(аналогичного пивному) заморачиваться не приходилось.
     Через 2 дня к нам заехал Юрка.
     У нас в окрестных селах жило 2 Юрок. Один учил  меня работать с пчелами
(я их тогда,  как  сейчас  это  не  удивительно, не боялся). Сейчас этот Юра
где-то в Подмосковье. Я поддерживаю связь с его  братом Леней - тоже золотым
человеком  - ну  о них я немного позже  расскажу, если руки  дойдут.  А  вот
второй Юрка был парень лет 15-16. Он тоже очень дружил с Юрой и Леней.
     А  Юра  и Леня были  мастерами  - самоучками.  Их  мать  "ударилась"  в
ортодоксальную религию, ушла  от мужа и уехала  с  детьми  в горы.  Здесь, в
горах, построила в чаще дом на  дереве  (кстати, так добротно построила, что
он только недавно рухнул, и то не полностью) и ушла с головою в молитвы.
     Постепенно  ее дети  начали вести  самостоятельную жизнь. Юра в  13 лет
построил дом,  познакомился  с монахом-отшельником,  который  научил братьев
вести пасеку.  Потом познакомились браться с пройдохой -  охотником, который
то ли подарил им мопед, то ли  пообещал - я не  помню уже  точно. Но с этого
дня увлеклись братья техникой.
     Они  приезжали  в  город,  искали   детали  и   из  них  конструировали
необходимое  для себя: мотоблоки для огорода,  дизель - подстанцию для  дома
(Леня  даже  мини-ГЭС делал на ручье,  но ее  смыло потоком во время ливня),
различные станки и, главное, мотороллеры.
     Потом  Юра пошел  в армию. Ситуация была  смешна до идиотизма.  Сначала
Леня,  как  старший,  пошел  в военкомат.  Его  оттудова  выпроводили -  без
паспорта,  из  леса,  без  образования...  Кстати,  отсутствие  официального
образования не мешает братьям давать фору многим людям с "вышкой"  - они всю
жизнь стремились к знаниям и очень неплохо разбираются во многих науках.
     В общем, из-за отсутствия  аттестата Лене в армию  дорогу закрыли. Зато
силами военкома, если я не  ошибаюсь,  дали паспорт. Не  помню, прорвался ли
потом Леня в армию, или  плюнул на это дело, но Юрке сосед - турок шептал на
ухо: "Иди  в армию!  Из тебя  там человека сделают!"  И Юрка уперся: "Хочу в
армию! Хочу!"
     В  итоге ему  задним  числом  дали аттестат и призвали. И этот  шанс он
использовал сполна. В армии Юрка получил аттестат то ли механика - водителя,
то ли еще кого.  Не помню что, но какую-то "корочку" "технаря"  ему дали.  И
разряд присвоили.
     И сейчас  он  где-то в Подмосковье работает  в автоклубе. Леня говорит,
что  очень неплохо живет. Но ездит, все равно,  на самоделках. Сейчас у него
машина, по внешнему виду похожая на "Волгу",  но изнутри - полностью Юркиной
разработки. Вплоть до кресел и педалей...
     Ну это не важно, в общем. Тут другая история.
     Младший  Юрка водил дружбу  с  Юрой и Леней.  Я,  если  честно, даже не
помню,  кто были  его родители, но он,  как  и я,  большую  часть свободного
времени проводил в доме у Лени.
     Братья научили его общаться  с техникой  и помогли то ли собрать, то ли
купить мотороллер. Или сами ему собрали - я не помню уже.
     И он  разъезжал  между селениями на  нем.  Дальше  Шром, в принципе, не
выбирался - у него прав не было. А вот гаишники, которые, порою, дежурили на
перекрестке дорог в Каманах - селе ниже Шром (Шромы были на горе, а Каманы -
под горой), знали Юрку и закрывали на его "бесправие" глаза.
     Вот Юрка  этот звал меня помогать  мед качать.  На пасеках всегда нужны
помощники,  а  так  как Леня,  Юра и  грузин-сосед,  профессор  из какого-то
института пчеловодства,  дядя Вано (славный  мужик тоже  был) - научили меня
немного  обращаться с  пчелами, то я регулярно "подрабатывал"  свои  n-дцать
литров меда, помогая на качках.
     В этот раз в соседнем селе Шубары кто-то собрался качать мед.  Я уже не
помню, как  звали того мужика. Я  бы, в принципе, и  качку-то ту не запомнил
бы, если бы  не  заболел (перегрелся на  солнце), не обнаружил гору гильз во
дворе у него и если бы у него не было радио.
     В общем, пасека у мужика была большая и качать  мы собирались несколько
дней. Поэтому я "подосвиданькался" с бабушкой, запрыгнул к Юрке в мотороллер
и мы покатились под горку к реке.
     Через  несколько  месяцев мне  сказали,  что  Юрки  не  стало. Мародеры
попытались  отнять  у него  мотороллер,  а  он парень  лихой был  -  не стал
уступать. Его и застрелили. Но очень хочется верить,  что это не так. Потому
как был у нас случай "воскрешения".
     Произошел  он позже с Юрой  и Леней. По слухам, они  помогали  абхазам:
разведку вели, проводили отряды в тыл к грузинам, раненых  укрывали  у себя,
ДРГ на дневки устраивали.
     Грузины узнали про это и решили  убить их. Долго охотились,  но  братья
каждый раз уходили у оккупантов из-под носа.
     И вот  пришло  мне  письмо  из Сухума, что  Юра и  Леня погибли.  Потом
бабушка  выбралась в  Россию и привезла номер грузинской  газеты, в  котором
были напечатаны фото братьев и описывалось, как "доблестные грузинские бойцы
захватили  в  плен  двух  особо опасных пособников сепаратистов..." Прямо на
месте, мол, был  проведен трибунал, приговоривший врагов  к смерти. Приговор
был  приведен  в  исполнение, но  грузинские  бойцы под воздействием  эмоций
затащили тела в дом Лени и сожгли.
     А  потом, после войны, в письме от дедушки я прочел фразу, от которой у
меня челюсть по полу скребанула: "Вчера ко мне зашел Леня..."
     История с братьями вышла просто фантастическая.
     На самом  деле,  командир  грузинской ПДГ  получил  приказ любой  ценой
захватить или убить братьев. Учитывая то,  что в  грузинской армии  тех  лет
звание генерала раздавалось напра-налево,  приказ, наверное, звучал примерно
так: "За неделю не поймаешь - до конца месяца генерала не дадим!"
     В общем,  погонявшись  за братьями, грузин  решил, что  при имеющемся у
него  в  подчинении л/с  это бес толку.  Но, предполагаю,  досрочное  звание
генерала сразу после лейтенанта, манило. И тогда мужик сообразил, как  выйти
из ситуации.
     Он разузнал,  где жил  Леня, вломился в его  дом,  нашел там фотографии
братьев (для  того, что  бы было что в  газете публиковать) и в расположении
части заявил, что расстрелял абхазских проводников и сжег их вместе с домом.
     А может и не искал он дом - нашел фото у кого-то, этим и ограничился.
     В  общем,  братьев  сильно  позабавил некролог  на них  самих. Один  из
экземпляров  этой газеты,  по-моему,  дедушка  отыскал  потом  и Лене  хотел
подарить. Но Леня не стал брать.
     А дом Лени и вправду  сгорел. Но потом, ближе к концу войны. По слухам,
в нем  грузинские разведчики, шедшие  из  абхазского  тыла, остановились,  а
охранение не выставили.
     И как раз в  это время  из  грузинского тыла  абхазцы шли. Шли  по всем
правилам: с  парным  дозором, группой  прикрытия  и  т.д.  Поэтому-то абхазы
первыми обнаружили грузин в месте своей дневки.
     Окружили дом. Предложили сдаться.  Но то ли гордые грузины попались, то
ли на  помощь надеялись,  то ли перепугались -  дабы предотвратить  массовую
сдачу в плен, грузинское  командование распространяло  страшилки о  том, как
абхазы головами пленных в футбол играют.
     В   общем,   заняли  грузины   оборону.   Думали,  долго   продержатся.
Отстреливаться стали.  А  абхазы трассерами по дому прошлись, а потом только
выпрыгивавших из огня бойцов добивали. Половину перебили, а другая  половина
все-таки сдалась. А дом сгорел.

     В общем,  приехали  мы с Юркой  на пасеку. Юрка сам  с пчелами не особо
ладил, поэтому быстренько  смылся. Меня же хозяин пасеки накормил и занялись
мы медокачкой.
     День качали мед. С вечера пасечник пошел топить воск, а я начал рыскать
по его огороду.
     Пасечник дал мне пневматическую винтовку и я развлекался тем, что пулял
из нее по всему, что ни попадалось под руку.
     Вышел на  склон, ограничивающий с одной стороны его участок. Под ногами
что-то  блеснуло. Нагнулся  -  в  листве  лежал развороченный  баллон из-под
сифона. Я сам развлекался такими вещами  - заполнял баллончики  порохом  или
серой, а затем подрывал их при помощи самодельного фитиля.
     Прошел еще немного. В кустах обнаружился кусок огнепроводного  шнура. Я
тогда уже достаточно хорошо был знаком со всей этой "кухней" (только АК-74 с
подствольником АДМС  называл  - как нить потом расскажу, с какого перепугу).
Поэтому ценная находка была сразу же укрыта в кармане.
     Еще минута рысканий, и в листве обнаруживаются  горы 7,62 миллиметровых
гильз от пистолетных и промежуточных патронов.
     Гильзы тогда  тоже были  ценной находкой. Я же  не  думал о том, что  в
городе  из нынче  -  горы.  До  войны  на гильзу  можно было выменять  пачку
вкладышей  от жвачек  - основной  детской валюты. Поэтому  найденные  гильзы
перекочевали ко мне в карманы.
     В  общем, вечером я  проболтался о  своей находке пасечнику.  Он  не на
шутку  разволновался и стал  убеждать  меня: "Да выкини ты эти железки! Они,
наверное, с Великой Отечественной остались!"
     Оружие  в  тех  местах было  у  многих.  Ситуевина с  ним  была  вообще
интересная. Во  время событий  89  года у  населения  отобрали все легальное
оружие.  Но  в  дали  от  города,   в   горах,  там,  куда  редко  приезжали
представители городской власти, а участковый был свой "в доску" парень, там,
где воров  не сажали,  а  били им морды и клеймили  позором,  там, где люди,
жившие за 5 км друг  от друга  назывались близкими соседями -  там  на руках
было полно нелегального оружия. И чем дальше в горы, тем его было больше.
     Это  оружие  никогда  не  фигурировало в  криминальных  сводках.  О его
существовании все знали, но местная  милиция закрывала на это глаза, а народ
особо  не  афишировал владение "стволами".  Потом, когда на  помощь абхазам,
бившимся у моря, спустились  горцы, именно это оружие  и стало  той толикой,
которая остановила грузин.
     Местные к  оружию относились  с особенным почтением. Лишний раз за него
не хватались - хотя и не  было таких  поводов, если честно - народ жил очень
мирно. Сам  факт  владения огнестрелом был  честью,  что  ли.  И этого  было
достаточно.
     До войны я успел пострелять  из  револьвера  5,6  мм калибром  (такого,
кстати,  как показан в "Брате", только блестящего - он был у мужика, который
нам  дом продал),  из "трехлинейки" мосинской  и карабина  на ее  основе, из
самодельного однозарядного  пистолета  под  7,62  миллиметровый револьверный
патрон, 5,6  миллиметровой винтовки, которые  у  нас  все почему-то называли
"Гекко" и очень плохо запомнившегося мне револьвера,  похожего  на  "Кольт",
который,  впрочем,  выстрелил с 3  попытки - первые  2 закончились осечками.
Удалось подержать в руках СКС, немецкий карабин,  МП -  40, нечто непонятное
(похожее  на   архаичный   пистолет-пулемет,   в   котором   черты   "Стена"
угадывались), "дамский"  пистолетик,  изображения подобных которому занимают
десятки  страниц энциклопедии  Жука, ПМ,  "Вальтер" П-38 и Парабеллум.  А уж
сколько ружей гладкоствольных попробовал -  не вспомнить. Да и у самого меня
имелся самодельный "поджиг" - о нем я ниже расскажу.
     В  общем, я  начал  убеждать  мужика  не  париться  на эти  темы  и  не
волноваться, что я  кому-то  его  "заложу".  И в обмен на  то, что  я выкину
гильзы, он пообещал показать, из чего были отстреляны их патроны.
     Я ссыпал  гильзы в пакет. Пасечник  задернул шторы и вышел с пакетом на
улицу.  А когда вернулся, в руках  у него были АК-47 и настоящий ППШ!  Моему
восторгу не  было предела. Правда ППШ почему-то владелец  мне не  доверил, а
вот  АК разрешил разобрать - собрать - я тогда уже имел представление о том,
как это делается.
     В общем, тот вечер у меня удался...
     А на следующий день, когда мы  уже  заканчивали качку, у  меня скакнула
температура. Как раз  в  те годы я  начал  "схватывать" перегревы, которые и
сейчас, бывает,  выводят меня летом  из строя. В  итоге пришлось остаться на
пасеке еще на день.
     Весь  этот  день  я  пролежал в  комнате,  слушая  радио. Приемник  был
настроен на  "Голос Америки", по которому  спецкор -  грузин вещал  о взятии
Дома  Правительства  Абхазии.  Так  как  Сухум  уже  несколько  дней  был  в
грузинских руках, скорее всего  крутили запись. Хотя  не удивлюсь,  если это
был "прямой эфир" - как потом я узнал (да, в  принципе, и так догадаться мог
исходя  из рассказа дедушки о  разведении  войск), с действительностью слова
корреспондента имели мало общего.
     "Сепаратисты  оказывают  отчаянное  сопротивление.  Они превратили  Дом
Правительства в неприступную крепость. Но наши доблестные бойцы ни на шаг не
отступают. Еще рывок. Еще!
     Вот  замолкают  пулеметы  бандитов.  Они  пока  огрызаются  автоматными
очередьми, но их огонь все слабее и слабее...
     О! Что это?  Они бегут! Они бегут, пытаясь прорвать  наше кольцо! Но ни
один бандит не уйдет!
     И вот оно! Гордое знамя свободной  Грузии вновь  гордо реет над зданием
Правительства!
     Зеленая  тряпка  флага  сепаратистов сброшена на землю. Жители вышли из
своих домов и несут бойцам армии Грузии цветы!" Ну и дальше в таком духе...
     Пасечник вошел в  дом и  радостным  голосом объявил:  "Все, закончилась
война! Абхазов  до Леселидзе  погнали!" -  Леселидзе назывался поселок,  или
село - я не знаю, что там - на реке Псоу - границе с Россией.




     Тогда я еще не знал, каково положение на фронтах. А дела тогда обстояли
следующим образом.
     Когда  Б.Н.Ельцин подарил  Э.А.Шеварнадзе  танковую  бригаду,  если  не
ошибаюсь, тот решил  использовать  ее  для  смены  правительства в  Абхазии,
требовавшей большей автономии.
     Кстати,  переговоры  о  статусе  Абхазии  на  тот   момент  закончились
подписанием  договоренностей,  насколько  я   знаю.  Напряженная  обстановка
разрядилась.  Казалось, абхазы  и  грузины  нашли  общий язык.  И входила бы
сейчас Абхазия в состав Грузии, если бы...
     Шеварнадзе, видимо, был не очень удовлетворен результатами переговоров.
К тому же в наследство от Гамсахурдиа  ему досталось население,  настроенное
крайне националистически, ненавидящее русских и  поддерживавших их абхазцев.
Гамсахурдиа умел играть на национальных нотках и разжигать ненависть.
     В  общем,  не  знаю  уже,  какой  петух клюнул  Шеви, но он  разработал
операцию по усмирению вольной республики. Решил показать, так сказать, кто в
доме хозяин.
     Была разработана операция под кодовым названием "Меч". В соответствии с
ее планами, ночью  по  железной  дороге в Абхазию должны  были быть  введены
вооруженные отряды Грузии.  Кроме  того, в самой  Абхазии было полно военных
баз грузин, где стояли, в основном, части Национальной Гвардии.
     Вошедшие по  железной дороге подразделения  должны  были соединиться  с
гвардейцами,  арестовать   глав   администраций  и   членов   Правительства,
разоружить полк  внутренних  войск и милицию  Абхазии -  единственные на тот
момент   абхазские   вооруженные   формирования  (в  милиции,   кроме  того,
большинство   были  грузины,   открыто   поддерживавшие   Шеви)   и   занять
правительственные учреждения. Утром Абхазия проснулась бы  при новой власти.
Тихо. Мирно. Без крови.
     Но незадолго  до часа Ч в  Западной Грузии сторонники  З.Гамсахурдиа...
разобрали несколько сотен  метров железнодорожного  полотна!  Да-да, и такое
бывает!
     Шеви,  было,  хотел отложить  операцию.  Но  тут разразился  скандал  с
Министром  Внутренних Дел Абхазии, которого абхазы  поймали на  бандитизме и
турнули без согласия Тбилиси. Конфликт, вроде  как, был улажен, но Президент
Грузии простить такое, по всей видимости, не смог.
     Дальнейший  расчет был прост. У грузин  - танки,  самолеты, вертолеты и
другая  техника. У абхазцев - батальон пацанов с ПМами, АКС-74У и 1  БРДМом.
Кто кого?
     Поэтому  планы  "Меча" были пересмотрены.  Было  решено, что  танки при
поддержке  авиации войдут  в Абхазию  своим  ходом  через  грузино-абхазскую
границу,  а  в  это время  в Гаграх  будет  высажен  десант.  Десант создаст
плацдарм  для открытия второго  фронта  и займется сменой  власти на  западе
Абхазии. А танкисты  и пехота поддержки "наведут порядок" на востоке. На все
- про все отводились сутки - трое.
     Но тут тоже пошли  неувязки. С первых же метров на абхазской территории
грузины  встретили яростное  сопротивление.  Что бы  прорваться к Сухуму, им
пришлось сровнять с землей несколько блок - постов абхазцев.
     На борьбу с армией Шеви поднялась большая часть населения. Даже грузины
стали вступать в ряды абхазского ополчения.
     Десант в Гаграх  тоже  не удался.  Сначала высадка его  задержалась  на
несколько суток, а потом  морпех грузин встретило местное ополчение, которое
охотничьими  ружьями,  самодельными  "поджигами"  и  бутылками  с  бензином,
несколько раз  скидывало атакующих  в  море, а потом, после  подхода  второй
баржи с десантом, еще сутки держало оборону.
     В общем, грузины кое-как доползли до Сухума, где на Красном  мосту были
остановлены. В это время у них в тылу остался оплот партизан - блокированный
Ткварчели.  Город  хотели  сдать без  боя, но когда парламентеры из  него  в
Очамчире столкнулись с мародерами, даже  грузины из городской  администрации
выступили за то, что бы держать оборону. Так армия Шеварнадзе сама создала у
себя в тылу целый фронт, который постоянно потом перерубал ее напополам.
     В общем, после боя  на Красном мосту вмешался Б.Н.Ельцин. Не знаю, чего
он  хотел  добиться,  но  он  усадил  стороны  за стол  переговоров.  Первой
договоренностью было разведение сил. Ну что было потом, я писал выше.
     В  общем,  когда  на востоке, вернее  на  Сухумском  фронте  (Восточным
называли  Ткуарчальский)  грузины  вышли  к  Гумисте, на  Западном, Гагрском
направлении началось расширение плацдарма. Но ополчение к этому моменту свою
задачу  уже  перевыполнило -  командование  ВС  Абхазии  приняло  решение не
разрывать силы, а пока сдать Гагры.  За сутки, которые ополчение  сдерживало
десант,  дорога   на  Сухум  была  сделана  непроходимой  для  танков,  были
оборудованы опорные  пункты, пулеметные гнезда - пулеметов  у абхазов еще не
было, но они уже знали, что скоро появятся.
     В общем,  десант разрезал отступающее ополчение  на две  части и  начал
стремительно  расширять  плацдарм. В сторону Псоу  это удалось  сделать -  с
ружьем  против  танка  не  повоюешь. А  вот в  сторону Сухума,  там, где все
танкопроходимые  участки  были завалены "ежами",  бетонными блоками, утыканы
вбитыми в землю трубами, где местность простреливалась с окрестных гор, там,
где были готовы к  обороне - там грузины застряли. Застряли серьезно. И надо
было  тогда  еще  Эдуарду  Амвросиевичу  задуматься  о   моральном  духе   и
боеспособности совей армии. А так же о перспективах абхазской аферы.
     Но кажущаяся  легкость  первых побед  затмила собою важность поражений.
Шеварнадзе проигнорировал  то, что  все абхазские подразделения, по большому
счету, задачи-то свои выполнили.  Гагрскому десанту дорогу на Сухум закрыли.
В  Сухуме  первый и  единственный  на  то время  серьезный бой, когда танкам
противостояли  не   2-3   ВВшника   с  блокпоста,   а  более-менее   крупное
подразделение, грузины, фактически, проиграли, потеряв  танк. Кроме  того, в
тылу у грузин остался не занятый город. А это было огромным упущением.
     Но тогда грузины ликовали.  Абхазы были,  казалось, полностью окружены,
безоружны, загнаны в тиски.
     Не  знаю,  почему  после выхода  к Гумисте грузины  сразу же не  начали
прорыв  к Гаграм. Возможно тогда абхазов, действительно, не осталось бы.  Но
вышло иначе.
     Грузины,  заняв марш - броском Сухум,  остановились в западных окраинах
города.  Абхазы  встали за рекой и начали  готовить  линию  обороны. Грузины
спокойно  наблюдали  за  этим, видимо  даже  не  помечая места  оборудования
опорных  пунктов,  огневых  точек.  И  чем  глубже  абхазы  зарывались,  тем
самоувереннее становились  грузины. Сами они даже траншеи на своем берегу не
рыли - за что потом чуть не поплатились.
     Абхазы же  собирали силы. Из горных селений тайными тропами  шли  новые
бойцы для ополчения. Через перевалы из России тянулись добровольцы: казаки -
будущая  ударная сила,  чеченцы,  осетины, ингуши, дагестанцы - весь  Кавказ
пошел на помощь к абхазцам. Вообще люди ехали отовсюду: из Москвы, Питера, с
Дальнего  Востока.  Из  Турции  начали  приплывать  представители  абхазской
диаспоры. Российские  военные, сочувствовавшие  абхазцам,  закрывали  на это
глаза, да и сами помогали, втихую подкидывая оружие.
     В  это  же время  абхазцы  начали  готовить  флот. Прогулочные  катера,
моторки, траулеры,  баржи  - все это переоборудовалось для военных целей. На
суда  ставились  снятые  с   памятников  и  самодельные   орудия,  установки
реактивного огня. Несколько барж переоборудовалось под "авианосцы"  -  с них
впоследствии  взлетали  мотодельтапланы с  гранатами  в качестве бомб. Начал
создаваться и авиапарк - за счет строительства тех самых мотодельтапланов.
     В Ткуарчале тоже не сидели без дела. Была заминирована дорога к городу,
населению со склада МВД было выдано оружие, составлены списки ополченцев. На
заводах развернули производство револьверов.
     В общем,  абхазцы быстро отошли  от первого  удара  и  были  уже готовы
драться. Грузины же начали копить силы для решающего удара.
     Первым делом началось  наращивание гагрской и сухумской  группировок. В
Гаграх  началась  разгрузка оружия,  техники. Абхазы  ничем этому не мешали.
Забегая вперед,  скажу,  что  грузинская армия при этом фактически  готовила
оружие для передачи абхазцам.
     В Сухуми же началась выдача  оружия грузинскому населению. Новая власть
приступила к мобилизации местных жителей призывного  возраста. И опять часть
людей  побежала  прятаться  в  горы,  часть пошла в полицию, а часть пошла к
абхазцам - в то  время фронт еще не  был  "глухим"  и  переход  на абхазскую
сторону был решаемой  задачей. Более  того, позже целый  батальон грузинской
армии, сформированный из местных, перешел на сторону абхазцев.
     В общем, грузины несколько дней собирали силы. Затем начался прорыв.
     Я не помню  на 100%, был ли поддержан прорыв сухумской группировкой  со
стороны Гагр. Если не изменяет память, поддержка была, но на том направлении
грузинам ничего сделать не удалось.
     На  Сухумском   направлении  дела   обстояли  иначе.   Сначала   прошла
массированная  артподготовка, затем  абхазские  позиции  проутюжила авиация,
бороться с которой абхазское  ополчение еще  не  умело. Затем  по выжженной,
казалось, земле пошли танки и пехота.
     Но  абхазцы  не зря "зарывались".  Ополчение было  укрыто в  блиндажах,
окопах,  траншеях.  И  когда  на  поверхности,  казалось,  живого  места  не
осталось, ополчение понесло минимальные потери. И вот схлестнулись...
     Грузины  врубились  в  ряды  абхазской   армии,  и  началась  настоящая
мясорубка. Артиллерия и вертолеты не  могли  поддержать атакующих, а абхазцы
держали оборону до последнего. Люди  кидались, обвязав себя взрывчаткой, под
танки, карабкались  на  боевые машины  и  накрывали их смотровые щели  (наши
военные перед  передачей техники благоразумно  сняли с нее всю "навигацию").
Повсюду вспыхивали рукопашные бои...
     Надо  отдать  должное  грузинским  бойцам.  По  воспоминаниям  выживших
участников,  они  дрались отчаянно,  вгрызаясь  в  каждый  сантиметр  земли.
Заканчивались  патроны и грузины  хватали  охотничьи  ружья убитых абхазских
бойцов. Абхазы не успевали заряжать ружья, бросали их и с ножами кидались  в
контратаки.
     Метр за метром, метр за метром... Теряя бойцов, технику,  силы  грузины
пробивались вглубь обороны абхазцев. Прорубились уже  то ли на 3, то ли на 5
километров. Абхазцы готовили уже  последние резервы...  И  тут  в грузинском
стане  кто-то  дрогнул. Побежал. За ним -  второй, третий, десятый...  Армия
побежала.  Волна  атакующих  покатилась  назад, сметая собою идущее  из тыла
подкрепление.
     Бежали,  бросая  оружие,  технику.  Экипажи вылезали  из танков,  БМП и
бросались в бегство. Абхазские бойцы хватали брошенное оружие  и гнались  за
бегущими.
     Вот грузины бегом преодолели Гумисту. За ними на другой берег врываются
абхазцы...
     Но, видно, кто-то в среди грузин сумел собрать волю в кулак, остановить
бегущих. По абхазам ударили пулеметы,  артиллерия, авиация -  все, что  было
под  рукой. Тут силы были не равны. Не  понеси абхазцы  такие тяжелые потери
при  обороне,  возможно,  вошли бы в Сухум.  Благо,  теперь  в  распоряжении
абхазского ополчения было автоматическое оружие, танки,  БМП  и даже "Град",
по-моему,  не  знаю,  с  какого  перепугу  там   оказавшийся.  Но  абхазское
командование дало приказ отойти на исходные  позиции - слишком мало  уж было
атакующих. На  том  фронт  и замер. На  левом  берегу грузины.  На правом  -
абхазцы.  Мирные  жители из  тех мест  ушли.  Потому  как несколько  попыток
наступлений, как с  той,  так и с  другой  стороны (грузины, кстати,  больше
таких масштабных атак  не  предпринимали)  и  постоянный взаимный артобстрел
некоторые дома просто сровняли с землей.
     Зато моральный дух абхазской армии был на высоте. Еще бы. Это ведь была
первая явная победа! Бойцы видели, что не все потеряно, что враг  бежит, что
танки и  вертолеты оказались  не столь  непобедимы, как казалось изначально.
Это был огромный успех.  Успех, давший,  помимо прочего,  оружие и  технику.
Теперь абхазская армия могла начинать диктовать свои правила игры.
     Позже брошенное грузинами в долине Гумисты оружие послужит освобождению
Гагр...
     Что бы больше не возвращаться к теме Западных фронтов, вкратце расскажу
о гагрской операции.
     Грузины  были  уверены в непобедимости гагрской  группировки. Она  была
насыщена оружием и техникой, имела достаточно личного состава.
     Поражение на  Гумисте стало  забываться и в  грузинской армии  бытовало
мнение: "Ну куда они (бойцы абхазской армии) с ружьями на танки попрут?!"
     У  абхазцев  в  то  же  время  начло  складываться  опасное  положение.
Приближалась  зима.  Зимой  перевалы,  через которые шла помощь  из  России,
засыпает снегом.  На  море начинаются  зимние  штормы, делающие  невозможным
разгрузку судов.  Армия была  окружена  и  отрезана  от России. Зиму абхазцы
могли просто не пережить.
     Как мышь нельзя загонять в угол, иначе она подороже  свою жизнь отдаст,
так и абхазцы решили во что бы то ни  стало  пробиться к российской границе.
Иначе все. Неизбежный конец.
     И  опять генералы  армии Шеварнадзе  занялись самоуспокоением. Гагрская
группировка  была  достаточно   мощной.   По   крайней   мере   возможностей
противостоять  ополчению было  более чем  достаточно.  Но  грузины  все  еще
ожидали  боя против  мужиков  с "ИЖ"ами,  "ТОЗ"ками,  ПМами  и  милицейскими
"малышами".  А в  абхазской армии после  провала  грузинского  гумистинского
наступления  уже  имелось боевое  оружие. Кроме того,  по слухам, российские
военные кое-что подкинули. "Украденные"  со складов АК-74,  списанные  АКМы,
патроны, "мухи", выслужившие  срок или дослуживающие последние дни. Правда с
ГСМ  была  проблема. Поэтому  решили брать  Гагру без  поддержки  техники  -
использовать местные ресурсы, так сказать грузинские машины.
     Грузины,  чувствуя,   что  абхазам   скоро  волей-неволей  нужно  будет
пробиваться к российской границе,  начали  потихоньку готовить  оборону.  Но
самообман расслаблял. К тому же все ждали, что абхазцы пойдут по шоссе.  Его
и перерезали линией обороны. Ну плюс создали еще несколько опорных пунктов -
"крепостей" в глубине обороны. Так. На всякий пожарный.
     А  абхазы,  не связанные техникой, ударили  с  фланга. Широким  фронтом
спустились  с  гор.  Там, где по мнению грузинского командования пройти было
невозможно.
     Но не все так просто,  как кажется. Грузины сумели перегруппироваться и
дать отпор. Инициатива несколько  раз переходила из рук в руки. Я уже писал,
что в том бою пал крестный моей мамы, дядя Коля.
     Потом  грузины  побежали.  Но  недалеко.  Перегруппировавшись,  нанесли
контрудар. Неудачно. Начали с боями отходить к Псоу.
     В   это  время   самодельный  абхазский  флот  всячески  мешал  высадке
подкрепления. И хотя Шеви обещал помощь обороняющимся, она так и не пришла.
     По дороге к российской границе грузины несколько раз пытались перейти к
обороне.  Но каждый раз с  тяжелыми потерями  откатывались. В итоге когда до
реки-границы оставалось  несколько  километров,  абхазское  командования  во
избежание  кровопролития  предложило  прекратить преследование  в  обмен  на
оставление территорий.
     Грузины,  было,  рванули  в Россию.  Но  после  пары  предупредительных
очередей   со  стороны   наших  погранцов  решили  сдаться   русским.  Потом
неудавшихся  покорителей  Абхазии  внеплановыми  авиарейсами  отправляли  из
Адлера  в  Тбилиси.  А  заборы  вдоль российской  границы падали  под  весом
повешенного на них  оружия. Абхазцы  сдержали слово и дали грузинам спокойно
перейти в Россию. Только наши погранцы заявили: "Хотите в Россию -  оставьте
в Абхазии оружие."
     Гагрская группировка большая была. Так что  абхазская армия  неплохо за
ее счет вооружилась.
     Кстати,  я  читал, что генерал,  командовавший  гагрской  группировкой,
потом несколько месяцев в  лесу прятался. Пока его, замученного и голодного,
абхазцы не подобрали.  Гордый был,  не хотел  сдаваться. Но  деваться некуда
было...
     Потом  абхазцы с  этим оружием сразу же на  Сухум пошли. Но и  сил мало
было,  и  оборону грузины  наладили. Потеряли  гору  народа,  а  наступление
захлебнулось.
     Вообще абхазцы несколько раз пытались в  районе  маяка через Гумисту  в
Сухум войти. Даже до вокзала доходили. Но каждый раз захлебывались. Один раз
казаки прорвались, но грузины второй эшелон наступления из "Градов" выкосили
- говорят головы, как мячики над полем летали. И казаки в кольце оказались.
     Но в городе паника была:  "Абхазы роботов пустили! Мы в них стреляем, а
они не падают!" Население кинулось вещи собирать...
     Но казаков окружили. И бились они несколько дней. И кидали абхазы им на
помощь резервы, но каждый  раз  откатывались под  "Градами" назад. Так все и
погибли  ДШБшники.  Кончились  патроны и  пошли в рукопашную...  В  тот день
грузины в обмен на своих пленных выдали абхазцам еще теплые тела.  Некоторые
были изуродованные - видно живыми пленены были. Замучили их до смерти.
     А  город абхазы с другого  направления  взяли. Ходили  слухи,  что  сам
Лебедь  ту успешную операцию  для  них разработал.  И  прорвались абхазцы  к
Сухуму через  Шромы... А  в  это  время  Ткуарчальская  группировка  к  морю
прорвалась и Сухум от тылов отрезала. А с моря флот начал долбать самолеты с
подмогой, заходившие на посадку. Грузинские СМИ  тогда завопили, что  абхазы
самолеты  с  мирными жителями сбивают. Ага, в объятый пламенем  город мирные
жители косяками потянулись.  Шоу  последних дней войны посмотреть, наверное.
Да автоматами запаслись. Так. Для профилактики. Но это все было потом...
     Но и абхазцам то  наступление не просто так далось. В эти последние дни
войны  погиб  отец  моего крестника, Анатолий  Пхазария. Герой  Абхазии.  Он
сначала в  ДШБ был. Потом ранило  его  -  пуля глаз выбила. Комисовали. А он
попросился  опять на  фронт. Тогда  посадили в  БМП  командиром. И во  время
последнего наступления  он  был  в отвлекающей группе,  которая должна  была
сымитировать  атаку абхазов на побережъе. Уже все, прорвались. И тут его БМП
на  мину наехала. Взрывом  выкинуло Домееного отца метров на 50. И когда его
несли, переломанного к машине, он шептал в бреду: "Только жене не  говорите,
что я погиб! Только жене не говорите!"
     А  вообще   не  менее  важной,   нежели  "огненная"  война  была  война
информационная. Не  могу  ничего по  этому поводу про  абхазцев сказать,  но
грузины врали в эфире. Часто врали. Хотя за это упрекать не стоит - на войне
все средства  хороши... Абхазцы, наверняка, тоже  подвирали, недоговаривали.
Только их точку зрения обычно лишь в ночных выпусках новостей услышать можно
было. Но можно. И за это нашим СМИ спасибо. Искренне.




     Но  обо  всем  этом  я узнал намного  позже.  А тогда  я  сидел  в доме
пасечника, и в душе кипела обида,  злость, досада до боли, до бешенства. Как
так? Почему  абхазцы проиграли?  Это же не  справедливо! Меня  же с детского
сада учили, что побеждает тот, кто прав. А тут...
     Владелец пасеки  занялся своими  обычными делами. На мое негодование он
спокойно возразил: "А  нам-то какая разница, кто выиграл? Мы не абхазцы. Для
нас главное то, что война закончилась".
     Это был один из тех людей, которые, будь дисциплина в грузинской армии,
остался  бы нейтральным до конца  войны. Но  после того как  мародеры пришли
грабить его, замучили до смерти его  соседа, он взял свои АК и  ППШ и ушел в
лес. Там, видимо, и погиб...
     На следующий  день я,  прихватив  честно  заработанный баллон  с медом,
отправился  домой. По  пути встретил дядю Ивана. Его называли Усатый Иван за
огромные красивые седые усы. Он был соседом пасечника.
     Дядя Ваня перехватил у меня бидон  и  вызвался проводить до дома, видя,
что тяжело  мне  одному тащить  3  литра  меда  -  путь-то  был неблизкий  -
километра 2 до реки, а затем вверх по дороге минут 40.
     Речь  зашла  о  войне.  Усатый  Иван  искренне  возмущался  жестокостью
грузинских вояк. Мы тогда еще не много знали о том, что творится на  занятой
грузинами территории,  а Иван  как-то поддерживал связь  с находившимися там
людьми.
     Собеседник  мой все жаловался, что по состоянию здоровья не может пойти
на фронт. Взывал к справедливости. Не верил в то, что абхазы разбиты.
     Я же  про себя думал, куда  на фронт ему-то?! Усатый Иван был добрейший
человек. Он  даже курицу зарубить не мог - ему жалко было. И  рыбу не ловил.
Жалел.
     В спорах  на  эту тему он говорил: "Вот ты один  раз живешь. За  каждую
секунду  цепляешься. И ему  тоже  жить хочется. Я понимаю, что куру за тем и
ращу, что бы съесть. Но жаль мне ее".
     Человек  он был мягкий,  отзывчивый, честный  - любимец  всех окрестных
жителей...
     Убили его. Замучили. Мародеры решили, что у него  есть  деньги. Сначала
устроили "теплый  стул"  -  привязали  к металлическому стулу без дна  и под
стулом разожгли  костер. А  потом  стали  пытать током, втыкая электрические
провода в уши и нос. Так и убили. Не было у него денег. А что  ценного было,
все предыдущие бандиты забрали...
     В общем,  дальше  дни покатились, как камень под горку. Где-то в районе
Шром иногда постреливали. С СухумГЭСа приходили противоречивые сведения - то
ли  заняли его грузины, то  ли абхазы  пока  держат.  На развилке  появилось
несколько человек с автоматами - первое отделение взвода обороны. Эти ребята
по очереди дежурили в будке остановки, и коротали  время стреляя по банкам и
бутылкам.
     А в  Шромах  и Ахалшени  - селе, которое было  выше в горах -  началась
раздача оружия населению.  Давали, в основном, грузинам.  Но многие набирали
по несколько  автоматов  и потом  делились с соседями. Бывали случаи,  когда
грузины передавали часть полученных "стволов" абхазам.
     Как-то  к нам на участок пришел  парень. Бабушка его,  видимо, знала. Я
плохо  помню,  кто  это  был.  Помню разговор.  Парень  говорил, что грузины
проводят мобилизацию. Всех, кто может  держать оружие,  отправляют на фронт.
"А у  меня друг абхаз. И  сосед абхаз. И  брат  мужа  племянницы армянин  за
абхазов  воевать  пошел.  Я  что,  стрелять  в  них  буду?  Да  я лучше  сам
застрелюсь!"
     - Прячься, Зурик, прячься! - говорила ему бабушка - К абхазам беги. Они
в Новом Афоне сейчас.
     - Ага. Тогда  придется в своих, в  грузин,  стрелять! Что же этот зверь
Шеварнадзе наделал!
     - А ты объясни, так и так. Сам я грузин. Убивать не могу своих. И пусть
тебя мед братом возьмут.
     Не знаю, послушался ли Зурик бабушку мою.  По крайней мере больше я его
не видел.
     Стали все  чаще  заходить к нам в дом люди с  оружием.  Разговаривали о
чем-то  с бабушкой, шарили по комнатам. Если честно, то я  очень боялся этих
людей. Особенно  после того, как один  из них заявил: "Не бойся, мальчик, мы
тебя от абхазского зверья и их приспешников защитим!" Я  понял, что эти люди
искренне верят в  то, что ведут  справедливую войну. Они понятия не  имеют о
том, кто и как до их прихода жил на этой земле, что здесь происходило. Они -
плод пропаганды. Они  не могут понять, что тут не их дом.  Боже мой, как все
перемешалось в этом мире!
     Потом бабушка ушла зачем-то в город. Я на два дня остался один.
     Я и раньше оставался один  на даче.  Если  в  доме  становилось слишком
страшно, шел ночевать к соседям. А так, в общем-то, привычный уже был.
     День после ухода  бабушки потратил на военные  приготовления. Извлек из
подвала баллончики от сифона, коих там отыскалась целая корзина, и  принялся
набивать  их порохом  и серой от спичек. Набрал пустых стержней от шариковых
ручек. Сделал из них фитили.
     Достал заныканный "Сокол". Зарядил "поджиг".
     Я тогда фанател от оружия (впрочем, как и сейчас) и мы с другом сделали
2 поджига.  Он взял  изогнутый  в  виде  пистолетной  рукоятки  кусок  трубы
высокого давления, вложил внутрь стальную трубку миллиметров 12 в диаметре и
залил между  ними  пространство  свинцом.  Получилось нечто  вроде  длинного
пистолета. Убойная вещь. И смотрелось круто - из запальной камеры - рукоятки
торчал длиннющий ствол метра в полтора, наверное.
     Я же сделал проще. Более длинный  прямой кусок  такой же трубы  кое-как
заплющил с одной  стороны  (ох  и  замучился!). Внутрь вложил кусочек медной
трубки  такого  же, как  и  у Власа,  калибра. Между  трубками все  заполнил
свинцом. Внутренняя трубка выступала  из внешнего кожуха миллиметров на 30 и
поэтому конструкция напоминала пулемет или "Стен".
     Потом у Юрки  - старшего я взял "трехлинейку", срисовал с нее приклад и
из  ореха  вырезал  себе  такой  же, только  потолще.  Леня  помог  мне  его
зашлифовать  и  выточить в нем канавку для ствола.  В это ложе и  был вложен
ствол. Братьям я сказал,  что делаю себе  игрушку.  (Хотя позже "ствол"  они
видели и даже использовали для посадки роя.)
     Вещь  получилась отменная.  На  испытаниях,  которые  я втайне от  всех
устроил в  лесу,  "пушка"  пулей, вырезанной из дерева, продырявила  навылет
довольно толстую ольху.
     И вот  в отсутствии бабушки  я  начал  готовиться к войне.  Вырезал  из
дерева заготовку пули, воткнул ее  в глину. Затем в получившеюся дырку залил
свинец. Полученную "пулю" отшлифовал наждачкой.
     В  общем,  наделал  пуль.  Отличные  пули  получились.  Только в  ствол
свободно проходили. Но я эту проблему пыжами из ваты до и после пули решил.
     Решил испытать.
     Во  дворе у нас на месте старого сарая  валялся давно вышедший из строя
холодильник. Решено было палить по нему.
     Бабах! Отдача дай Бог - я в первый раз стрелял  с рук - до этого только
от  фитиля решался запаливать. Если  бы "пушка"  полегче была  бы -  унесло,
наверное, меня.  А так,  свинец в  стволе  сделал ее  по весу  близкой к ДШК
какому-нибудь (утрирую, конечно). Ну и отдачу эта масса гасила как-никак.
     Подхожу к холодильнику. Сквозная дырка. Я доволен донельзя...
     В  тот  вечер решил идти ночевать  к дяде  Косте. Как стало смеркаться,
собрал "гранаты" из баллончиков, да поджиг. И выдвинулся, так сказать.
     Недалеко от  нашего  дома  дорога  на  СухумГЭС проходила  выше  вершин
деревьев. Вернее,  метрах в 200 над рекой,  которая протекала в пропасти под
ней (хотя чего  это я  в прошлом времени пишу  - и сейчас так есть). Там  на
ветвях то ли кузов  "копейки" висел, то ли сама машина - не помню. Вернее не
знаю - я особо никогда не  всматривался. Судя  по дороге,  вполне вероятно и
то, что автомобиль вылетел с нее когда-то, да застрял в вервях.
     В общем, начал я подниматься от дома нашего в сторону дяди Кости. И тут
началось шоу.
     Бумс-с-с-с - по  ущелью раскатился грохот взрыва.  Бумс-с-с-с - второй.
Потом раздались  очереди и  еще несколько взрывов. Затем  хлопок, похожий на
разрыв  гранаты,  раскатился  эхом  между  горами.   Потом  еще.  Еще.  Было
впечатление, будто кто-то ведет бой у поворота на СухумГЭС, кидая  гранаты в
пропасть.
     Потом все стихло. В повисшей тишине раздался рев гусеничного  трактора.
Я как раз вышел в то место, где тропинка в сторону дома дяди Кости примыкала
к дороге на  СухумГЭС. Их там разделял небольшой гребень из камней и  густые
кусты вперемежку с зарослями папоротника.
     Шум  трактора  приближался.  Я  остановился.  Что-то  пугающее  было  в
догоняющей  меня  машине.  Я  присел за  кусты  и  прижался к валуну.  Через
пространство между ветвями я  увидел,  что из-за поворота выехал трактор. За
ним  на  прицепе  тащился  вагончик.  На  крыше  вагончика  сидел  грузин  с
пулеметом. Он  то и дело  перегибался, держась  за  край  и,  весело смеясь,
что-то кричал в окно.
     Вдруг он картинно встал, схватил ПК наперевес и принялся палить куда-то
в кусты  за моей  спиною.  Прежде  чем  я успел  что-то  сообразить, из окна
высунулось два автоматных ствола, в ту же секунду разразившихся огнем.
     Я припал к камню,  вжался в землю...  Над головой  с неприятным свистом
проносились  очереди. Я не  понял, что  стреляют-то ради удовольствия, не по
мне. Что стоит дать знак и стрельбу прекратят (а  может и нет?), но я только
сильнее  вжимался  в землю. Огонь  велся  всего секунд  30-40 - пока трактор
тащил  вагон  по открытому участку,  но  эти  секунды  казались  вечными.  Я
оглянулся и видел, как  пули  срубают ветки,  как  трассеры  рикошетируют от
стволов, ветвей,  листвы, круто меняя  свою  траекторию,  как  раскалываются
камни  и  из  них  вырываются фонтанчики  пыли и искр.  Видел, как осыпается
сбитая пулями  листва.  Тогда  казалось,  что в  зелени склона  в этом месте
появится дырка. Хотя  на другой день  я с трудом нашел то место,  в  которое
стреляли.
     Припав к самой земле, боясь пошевелиться, я дождался пока трактор уедет
на "верхнюю" дорогу,  от которой до тропы, где мне  предстояло идти,  метров
400.  И лишь потом,  схватив  двумя  руками  тяжеленный  поджиг, я опрометью
бросился  к дому дяди  Кости.  Трясущимися руками  схватил  кружку с  водой,
сделал несколько глотков  и  лишь потом рассказал, что случилось. Дядя Костя
тогда не поверил, по-моему...
     На следующий день я отправился в Шубары.  Только спустившись  до  места
вчерашнего приключения я решил осмотреть заросли, по которым стреляли. Тогда
я еще подумал, что это  чудо,  что за мною не пошел наш  пес  Чарли и другие
дачные собаки...
     Зашел  на  наш участок.  Оставил поджиг  в  подвале.  Вышел  на отрезок
дороги, ведущий вдоль реки и постепенно снижающийся к ней. Метров 200 отошел
от  поворота. Достал из кармана один  баллончик и, представляя  будто  кидаю
гранату в стрелявших вчера  грузин, чиркнул фитилем по коробку и, убедившись
что он занялся,  швырнул  "гранату" в обрыв.  Бах!  Х-х-х-х-х!  Эхо  вторило
взрыву... Бумс! Отозвался взрыв в Шубарах.  Я оторопел... Потом побежал вниз
по дороге.
     Аккуратно выглянул из кустов около подвесного моста. У реки сидело двое
мужчин в военной форме. Я нерешительно вышел из тени самшитовых зарослей  на
мост.
     - Не бойся, мальчик! - крикнул мне один  из них. Он еще что-то говорил,
но шум реки глушил его голос.
     Я  перебежал  через  реку  по  раскачивающемуся  мостику  и  подошел  к
мужчинам.
     -  Эх, наши вчера повеселились.  Мы - с СухумГЭСа.  Охраняем его. Тут у
вас машина на ветвях висела. Наши  ее вчера  взорвали. Мы поспорили, взорвут
они  ее, или  нет - с  нее гранаты скатывались - мы пробовали. А они,  гады,
взорвали. Но я думаю, что  нечестно. Или из подствольников стреляли, или РГО
или РГД достали. А "лимонкой" не могли - я  пробовал - скатывается "лимонка"
- жаловался мне один из бойцов.
     Я тогда  промолчал, что  кроме подрыва машины их товарищи меня  чуть до
инфаркта не довели.
     Но грузины были настроены  очень благодушно. Судя по всему, они были из
местных,  так как  один из  них  жаловался,  что если  абхазы  в наступление
пойдут, он на их сторону перейдет - у него много друзей среди абхазцев.
     Потом они достали гранаты.
     - Хочешь взорвать?
     - Конечно хочу!
     Странно. Ф-1 я потом  много  раз видел и держал в  руках. Думаю, многие
знают эту  гранату размером примерно со средний кулак. А те гранаты, по виду
не  отличающиеся от Ф-1, только блестящие, были  не больше крупного куриного
яйца. Или они просто запомнились мне такими.  В памяти  всплывает  еще  один
эпизод,  когда я  видел вперемежку блестящие и окрашенные в зеленое гранаты,
запомнившиеся  мне такими же маленькими. Но это было позже, когда  я вылетал
из Сухума.
     Не знаю, может просто время стерло, извратило, уменьшило образы. Но вот
те гранаты именно такими мне запомнились...
     Естественно, я согласился швырнуть гранату.
     - Вот эти  усики  отгибаешь. Потом  вот так, этим  на руку,  берешь ее,
потом вытаскиваешь за  кольцо эту шпильку  и  кидаешь. Она  немного по рукам
стукнет, но  ты не бойся -  инструктировал меня боец - только  не  забудь за
этот камень спрятаться - от нее на 200 метров осколки летят.
     Мне вручили гранату...
     Потом  мне  часто приходилось взрывать гранаты. Позже я  даже  начал их
бояться. Я осознал их разрушительную силу. Но тогда взрыв сильно разочаровал
меня. Я был уверен, что "лимонка" как все называли "Ф-ку" должна разразиться
огнем  и  пламенем, что  ее, как показывали в американских  боевиках, должно
быть достаточно для  разрушения целого  здания. А тут...  Пук! Бз-з-з-з-з  -
зазвенело в ушах от эха. И... И все. Страшное разочарование.
     - Эх,  надо было в реку кидать! - принялся  сокрушаться грузин - Сейчас
бы рыбу собрали! Зря гранату истратил!
     Поболтали ни о чем. Побрел дальше к Лене...
     Леня  занимался, как всегда, своим мотороллером. Я присел  рядом. Вдруг
он оглянулся и заговорщицки спросил: "Никому не скажешь?"
     - Нет - ответил я.
     -  Вчера  абхазы  у  реки  останавливались.  Каску  оставили.  Юрка  ее
подобрал.  Представляешь, крепкая какая -  из пистолета в нее  стреляли - не
пробили!
     Меня почему-то это поразило. Из пистолета не  пробили. Значит, надежная
вещь...




     В  те  годы у  меня  существовало вообще особенное  мнение об оружии. Я
почему-то был уверен, что "современный советский пистолет" может прострелить
чуть  ли  не  танк.  А  то,  что  пуля, выпущенная из "трехлинейки" обладает
большей пробивной способностью,  нежели  пуля  из АК,  было для меня  вообще
неприятным  сюрпризом.  Мне  казалось, что то оружие  лучше, чья  пуля может
большую преграду пробить.
     К тем же временам относится и еще одно  удивительное для меня открытие.
Оказалось, что пуля из автомата, пройдя  в  воде метр-два, сильно утрачивает
свою пробивную способность.
     А свернутый ватный матрас может послужить бронежилетом. И вообще, когда
на улице бой, можно заложить матрасами, одеялами и подушками окна а рядом на
изготовке  швабру держать.  Тогда  шальная  пуля в  квартиру  через  окно не
залетит,  а  если  тряпки  в  окне  затлеют  от  трассера,  их можно  быстро
вытолкнуть на улицу шваброй.
     Я узнал,  что окна бумагой крест-накрест заклеивают, как в кино, что бы
повысить устойчивость  стекол  к ударной  волне и избежать  осыпания  внутрь
квартиры крупных осколков.
     Как раз тогда я увидел в первый раз  подствольный гранатомет. По-моему,
АК-74 с "подствольником" я в первый раз увидал в Шромах.
     Незадолго  до  этого  у  нас  в  доме   появилась  кассета  с  записями
"афганских" песен. Там была одна, в которой пелось:
     "Только пыль встает над нами,
     Да клубится под ногами,
     Да родной АКМС наперевес..."
     Но из-за низкого качества записи и "глюков" самого "мафона" вместо АКМС
слышалось  АДМС. К тому времени в ребячьей среде начало бытовать мнение, что
""Калашник" устарел уже.  Сейчас вместо него на вооружении другой автомат. И
вообще пулями никто не стреляет уже - ракетами стреляют."
     Ну раз "калаш" устарел, значит АДМС и есть ему замена. Логично? Еще бы!
О том, что "калаш" - понятие о-о-о-о-очень растяжимое, характеризующее целую
линейку оружия, никто из пацанов с нашего двора еще не знал.
     И вот  в  Шромах, когда в  очередной  раз туда зачем-то попал,  я  стал
свидетелем  картины.  Я  стоял  рядом  с  сельмагом  недалеко  от  памятника
защитникам  Кавказа  от  фашистов. Тогда над  стелой  его поглумиться еще не
успели  и  все  повреждения  сводились  к  выщерблинам от пуль,  попавших  в
монумент  во время  боев. Вдруг где-то на  горе раздалось:  Тра-та-та-та-та.
Очереди стихли так же неожиданно, как о начались. Но ко мне подбежал молодой
парень - грузин с АК-74 с подствольником. Он  схватил меня за руку и оттащил
к памятнику.
     - Тихо, не высовывайся!  Опасно! - шепнул  он мне, а  сам, пригнувшись,
выбежал  на  дорогу,  упер  автомат прикладом  в  землю  и... Пух-х-х-з-з  -
граната, оставя небольшой дымный след  улетела в  лес.  Через секунду оттуда
донесся тихий звук взрыва.
     Боец вскочил и побежал дальше. Я вышел из-за памятника и увидел, как он
еще  раз  пускает гранату.  Как  гранатомет  заряжался, я не видел,  поэтому
решил,  что где-то  у него  спрятан  магазин  с ракетами  (я думал, что  это
маленькие  ракеты  вылетают  из  "примочки"  под  стволом).  А  раз стреляет
ракетами, как описывали, значит это и есть тот самый загадочный АДМС.
     Через несколько секунд из магазина появилась бабушка.
     - Максим, стреляли, что ли?
     - Ага. На горе кто-то стрелял...
     О том, что я видел "настоящий АДМС" я промолчал...
     В общем, тогда началась  для меня  полоса открытий.  Порою бесполезных,
порою нужных. Но неизменно интересных.

     Бабушка вернулась из города. Рассказала о своем походе.
     В городе - мародерства. На дороге в Шромы - то же самое.
     Пока шла  из города, увязались  двое  пацанов  с автоматами  и нарочито
громко начали обсуждать, что вот если бы  не  была такой старой, то ее бы...
Короче, противно и страшно.
     За  порядком никто не  следит. Грузины по телевидению  нахваливают свою
полицию, но она на вызовы не приезжает.
     В городе грабежи. С оружием  - все, кто знает грузинский  язык. Даже 15
летним  пацанам оно  перепадает.  И те  развлекаются,  отстреливая  длинными
очередями летящих голубей. (До войны над Сухумом кружили  огромные голубиные
стаи. После войны их не осталось. Всех или постреляли, или съели. До сих пор
в городе голуби достаточно редки. Как, впрочем, и чайки с нырками.)
     В  городе  началась раздача гуманитарки.  В первые дни  ее давали всем.
Потом - только грузинам. А затем, когда бабушка была в городе, ответственные
за распределение помощи стали просто  укрывать  ее в своих подвалах  и потом
торговать на рынке.
     По телевидению  объявили,  что  рубль  прекращает хождение  и  вводятся
купоны  (или уже лари были - не помню). Но на  это все  плюют и единственной
валютой признается рубль.
     Объявилась  в  Сухуме  и  журналистка  -  грузинка.  Ходит по  улицам и
нарочито  издевательски  берет  интервью. Типа как вам  сейчас  живется, при
новой власти? Как хорошо  к  вам грузины  относятся?  "Правильные"  интервью
потом  показывают  в  эфире.  Тех  же,  кто "не  угадал", сопровождающие  ее
гвардейцы избивают, а то и вообще стреляют.
     Грузины организовали на базе СухумПрибора цех по ремонту ВВТ. Абхазы же
раздобыли  где-то машину со  снарядами  для  "Града" и  грозятся СухумПрибор
обстреливать.  Так  же  абхазцы  построили несколько  самодельных  пусковых,
переоборудовали  под наземные  установки пару пусковых от авиационных НУРСов
и,  по  слухам, начали  производство  реактивных  снарядов...  Правда  потом
выяснилось,  что сами абхазцы аббревиатуру НУРС  относительно своих ракет  в
шутку расшифровывали как "Неизвестно как Улетающий Ревущий  Снаряд", намекая
на то, что ракеты пускались через одну, летели куда им самим вздумается ну и
т.п. Кстати,  о  столь популярном в  Нагорном Карабахе  переоборудовании под
боевой вариант градобойной установки "Алазань" я почти ничего не слышал...
     Короче, в городе творился беспредел...

     Дня через три меня настигло еще одно событие, отпечатавшееся в памяти.
     Недалеко от дома  дяди Кости наша семья и  семья  тети  Лены арендовали
маленький участок колхозного  поля.  Там  посеяли  мы кукурузу.  Не помню, с
прополки я шел, или откуда...
     С горки увидел ленин мотороллер. Машина стояла около фермы.  Дяди  Саши
тогда на ферме уже не было - он то ли скот в Россию погнал, то ли к абхазцам
уже  ушел.  Из  кузова  мотороллера  выгружались  какие-то  люди.  Они  явно
собирались заночевать на ферме.
     Я подошел.
     - Леня? А кого ты привез?
     - Ой, Максим! - из пастушьего дома вышла моя одноклассница Инга.
     Надо  сказать, что  моя бабушка работала  учительницей  в той школе,  в
которой  учился я.  И,  более  того, по настоянию  директора  она  оказалась
классной руководительницей в том классе,  в котором я учился. Ладно это. Моя
бабушка, насколько я понял, когда-то учила мать Инги!
     В общем, гости  погрузили пожитки обратно в мотороллер и мы всей толпой
поехали к нам.
     Я смутно помню, о чем рассказывал отец Инги. Говорил что-то про то, что
в из районе мародеры грабят, насилуют. Говорил, что хочет увести семью через
перевалы в Россию, в Краснодарский край. В общем, впечатление о положении  в
городе у меня сложилось отвратнейшее.
     Поздно вечером пошли спать. Женщины - в дом. Мужики - на чердак. Благо,
там было запасено  сено и еще от старых хозяев оставались огромные ароматные
вязанки табака.
     Ночью нас опять  разбудила стрельба у калитки.  Отец Инги  схватился за
нож,  который у него был с собою.  Дядька, по-моему - я не помню, кто  там с
ними был еще - за топор. Я же, на волне боевого такого подъема, пожалел, что
мой поджиг в подвале...
     Но стрельба прекратилась. С утра ингина семья собрала  вещи и двинулась
дальше в путь... Им повезло.  Они выжили.  Даже в  Абхазию  потом вернулись.
Потом другие приключения у них были. Но другого плана.

     Вот и все. Через несколько дней я был отправлен в город. Пришел дедушка
и сказал, что семья Ильи отправляет  сына катером в Россию. И они могут меня
взять с собою. И мы пошли в Сухум...
     Шромы, усеянные гильзами. Поворот на Цугуровку. Вертолеты в небе. Танки
и  БМП, снующие по дороге. Пыль. Палящее солнце. Осознание того,  что вскоре
мне суждено покинуть эти края...
     По  дороге нагнал нас  автобус.  К дедушкиному удивлению,  остановился.
Посадил.
     В   салоне   полно  вооруженных   людей.  Переговариваются   о   чем-то
по-грузински. На нас не обращают внимания. Но все равно неуютно.
     Так и доехали до города. До рынка.
     В Синоп пришлось идти пешком. Вернее, не в  Синоп, а до центра - оттуда
уже можно было доехать на городском транспорте.
     Город... Город не мой. Не Сухуми. Мертвый город.
     На  улицах - только грузины.  Машин мало. Только  дорогие машины. Опять
же, только  с грузинскими вояками. Постоянно то  тут,  то  там раздается рев
двигателей и из-за поворота  выкатывается или танк,  или БМП,  или  БТР.  На
броне  -  никого.  Боятся.  Ходили  слухи,  будто абхазы,  отходя,  оставили
снайперов.  И грузины их жестоко боялись. Хотя, если  честно, может на  весь
город 1-2 оставили. Больше абхазам просто нереально  было снайперов оставить
- оружия у них не было. Так что,  если и оставили кого, то с трофейными СВД,
что  тогда  маловероятно  было,  или  в  "трехлинейками"  и СКС,  на которые
поставили охотничью оптику.
     Пешком прошли через город. Ближе к центру, вернее, за центром - ближе к
Красному мосту везде следы боев. Гильзы по обочинам. В стенах домов  круглые
пробоины от снарядов. Некоторые квартиры выгорели...
     Сели в автобус. Подъехали к Красному Мосту. Сразу бросилось в глаза то,
что  сгорел  кинотеатр, не  стало  ресторана "Москва",  превратился  в руины
дворец спорта "Спартак", в который я ходил на новогодние елки...
     Даже  в зданиях  российских  военных  санаториев -  следы от  попаданий
снарядов. Ближе  к  Синопу - под эстакадой - сгоревший абхазский БРДМ - весь
экипаж погиб.  Говорили, что машина горела,  а  они  продолжали огонь вести,
прикрывая отход своих. Асфальт, кое-где был оплавлен, закопчен.
     В  автобусных окнах маленькие аккуратные дырочки от  пуль.  Это, думаю,
только  в  кино  пуля,  попадая  с достаточно  близкого расстояния в  секло,
разбивает его вдребезги. Я же  видел в оконных стеклах небольшие кругленькие
дырочки, от которых иногда шли прямые трещины. А в автомобильных  стеклах, в
зависимости, видно, от угла попадания, получается  или кругленькая  дырочка,
или дырочка с сеточкой трещинок.
     Проехали под  эстакадой. На  ней, на перилах, шедших вдоль путей, висел
жестяной плакат,  гласивший, что  "Мы  за мир!". Аккурат в закруглении буквы
"р"  было отверстие от попадания гранаты, а в  стороны от него, как  лучи от
Солнца на детских рисунках, расходились рваные борозды от осколков.
     Асфальт вокруг тоже  был весь посечен и  поломан. С некоторых деревьев,
росших вдоль дороги, осколками была сорвана  кора,  некоторые, самые тонкие,
были срезаны и сломаны.
     Метрах в 20 от эстакады, там, где раньше была остановка  по требованию,
автобус остановил  патруль. По двое солдат встало в дверях. Еще трое вошли в
салон. Началась проверка документов.
     - Где паспорт? - спросил у меня грузин.
     - Какой паспорт?
     - Это мой внук. Ему 13 только - вступился за меня дед.
     - Национальность?
     - Русский.
     - Где свидетельство о рождении?
     - Да ты что, издеваешься? Какое свидетельство? Внук это мой!
     - Внуки должны  или с родителями ездить,  или свидетельство иметь! - не
отставал грузин.
     Вдруг  из салона  раздалось: "Абхаз! Ах ты сволочь! Попался!" - а затем
что-то по-грузински. Допекавший нас солдат явно утратил к нам всякий интерес
и  принялся быстро перемещаться в  середину  салона. Через несколько  секунд
патрульные вытолкали прикладами из салона  пожилого мужчину. Один из солдат,
крича  что-то  по-грузински, ударил ему пощечину, а  второй заехал по  спине
прикладом, от чего мужчина аж присел. Затем один из солдат заорал в переднюю
дверь  водителю:  "Чего стоишь? Езжай! Езжай!" Автобус взревел и тронулся  с
места.
     Зашел к Илье. Узнал, что на  днях он уезжает. Уезжать никому страшно не
хотелось,  поэтому  решили,  что мы убежим  в лес,  а  пацаны  будут нам еду
носить. Мы тогда не понимали, что уехать все равно придется.




     День отъезда  был неизвестен. Знали только, что будем уплывать катером.
Но все, кто  провожал родных на катер,  рассказывали, что  попасть  на  него
тяжело. Грузины  от и  до проверяют документы, пропускают на борт,  в первую
очередь, грузин. Иногда начинают пальбу -  лишь что-то не  понравится. Часто
за пропуск на катер приходится платить. Ходили разговоры, что  несколько раз
грузины обстреливали сам катер, инсценируя нападение абхазов.
     А народ разъезжался. Армяне прислали  за  своими  автобус. Греки начали
регулярно присылать  корабль.  Однажды  у  дома  Яника  Агреста  увидели  мы
автобус,  в  который  грузилась  его  семья -  какая-то  израильская  миссия
вывозила своих братьев по крови. Все государства кое-как вывозили из Абхазии
соотечественников. И только Борис Николаевич считал, что за пределами России
русских нет. Но  зря поклеп наводить на  Россию тоже не дело.  Морпеховцы по
морю,  ВДВшники по  суше -  как могли,  вывозили людей. После  взятия  Гагр,
правда, полегче стало - ВДВшники перевозили людей  через Гумисту к абхазцам,
а  те уже сами отправляли беженцев дальше, в  Россию. И все...  Дальше можно
было, пройдя  горы бюрократических препонов, получить статус беженца. Но все
равно  в  России  деваться  многим  было  некуда.  Фактически  без  паспорта
(половина  страниц  вырвана - какой это документ?), без  жилья,  без  денег.
Хорошо  если находились  родственники  или знакомые.  А иначе люди или самую
дешовейшую крышу искали и самую черную работу, что бы  выжить, или в Абхазию
возвращались.  Правда  казачество,  молодцы,  стали  организовывать  помощь.
Выделяли на Кубани и  Дону землю, помогали строить дом  - много народу там и
осело.  Но  все равно,  как  ни крути, немногие об  этом знали, да и с  нуля
земельное хозяйство подымать, согласитесь, далеко не всем по силам.
     Вот так и выбирались из Абхазии.
     Еще,  правда,  миссии "Красного  Креста" и  ООН  помогали. На самолетах
вывозили людей. Одним таким самолетом и я позже вылетел.
     Родители Ильи несколько раз  ездили на причал.  Узнавали, как  посадить
сына на катер. А  потом, неожиданно для всех  Илюха  пропал. Захожу я за ним
сутра. Как раз договорились подняться на горку, дабы продолжить оборудование
землянки для укрытия от отправки. А мне отец его, по-моему, и говорит: "Все.
Уехал Илья. Извини, что  за тобой не  зашли - на катере место было  - в порт
торопились..."
     Странно. Тогда  от  осознания неизбежности отъезда такая  тоска  в душе
была!  Не хотелось уезжать. Но с другой  стороны, казалось, что уеду,  и все
закончится.  Не  будет  горечи  прощания, ностальгии по  Сухуму,  по  годам,
которые не вернуть...
     К  стрельбе  уже  все привыкли. Она слышалась  постоянно.  То  в воздух
кто-то палил, то в пьяной драке "освободители" хватались за автоматы.
     Я  уже не  обходил  стороной вооруженных мужчин.  Перестал с  интересом
разглядывать подстреляных голубей. Перестал пялиться на дорогу, заслышав рев
двигателей БМП или танка. Стал различать, когда стреляют гаубицы недалеко от
дома, а когда где-то ложатся снаряды. Ухо  начало улавливать шум залпов там,
вдали, на абхазской стороне. Но их снаряды к нам пока не летели.
     Стали  появляться  у  нас, пацанов, патроны,  порох. Рядом  с  домом, в
коттеджном   поселке  поляков,  грузины  разместили  артиллеристскую  часть.
Окопались  хорошенько.  Замаскировались...  Никак  не  забуду,  как  комично
выглядели  горы зеленых ветвей и  зеленые масксети,  укрывавшие гаубицы,  на
фоне песка.
     Мы бегали в эту часть собирать  порох,  выпрашивать патроны. Надо  было
только  знать,  кто  в  карауле. Потому  как если одна  смена  могла одарить
боеприпасами, другая - поругать и погнать от греха подальше, то попадались и
такие, кто и пальнуть мог.
     В здании  ДОСААФ нашли ящик 7,62 револьверных патронов и 3-4 ящика, все
более ржавых  уже, патронов 5,6 мм. Началось  веселье. Здесь же, неподалеку,
разводили костер, кидали туда патроны...
     Поначалу  от  "мелкашечных" пуль  прятались  в деревянную будку.  Потом
плюнули на это дело.
     В здание ДОСААФ лазили постоянно. Но в один прекрасный день  обнаружили
на двери записку:  "Что вы  здесь лазите? Тут давно  ничего нет! Все  до вас
утащили!  Если будете лазить, поймаем и будем судить по всем строгим законам
военного  времени!"  В  тот  же  день ящики  с  патронами из  здания  ДОСААФ
перекочевали  в  парк.  Может  до  сих пор там  что-то  лежит  -  ящики были
тяжеленные  (не  стандартные  упаковки,  а  огромные  деревянные  и жестяные
короба). Поэтому перетаскивали и прятали их  содержимое  по частям. А  потом
многие банально забыли, какую часть где  схоронили.  Я,  например,  штук 700
патронов в кусты какие-то заныкал, а потом эту коробку не нашел.
     В  то время у  меня  все  пальцы болели  от  пороха. Мы ведь по-разному
развлекались.  Например,  брали  5,6  мм патрон, высыпали  порох,  вставляли
гвоздь  и  ударяли  камнем. Капсюль  с сухим  треском  громко  взрывался,  а
частички пороха, оставшиеся в гильзе, вылетали и больно ударяли по пальцам.
     Еще  ломали  несколько  патронов,  ссыпали из них  порох  в  один,  или
вставляли в патрон "макаронину" артиллеристского пороха, поджигали...
     В общем, 5,6  мм  патроны были  самыми дешевыми у нас -  дешевле, порой
валявшихся, буквально, под ногами 5,45 автоматных.
     Пару  раз  "отмачивал"  я   "фишки".  В   первый  раз   решил  истолочь
"макаронину"  артиллеристского   пороха.   Положил  на  подоконник   полоску
стальную.  На нее  -  порошину. Ну  и давай  молотком  долбить.  Додолбился.
Порошина, громко щелкнув, аж уши заложило, вспыхнула  в руках.  Насилу успел
выкинуть за окно.
     Второй раз  точно так же  стукнул  по  осколку из непонятной коричневой
субстанции. Бабахнуло так, что молоток из рук вылетел, а  пальцы, как камнем
ударило.  Но  ничего.  Без  синяков  даже обошлось. Только  в  ушах  недолго
позвенело, да на подоконнике темное пятно осталось, которое потом истерлось.
     Вот так и развлекались...

     В  это  время  к  грузинам  уже  вовсю  начало прибывать  подкрепление.
Снайперши из Прибалтики. Какие-то то "черные", то "белые" колготки,  которые
занимались вольной  охотой на людей на абхазском берегу. Их регулярно там то
ловили, то отстреливали, что вызывало в грузинском стане волны возмущения.
     Не остались без участия и украинские националисты из УНА-УНСО. Они, как
и  Прибалтики,  были  уверены,  что  в  лице  абхазцев выступают  "имперские
амбиции" России  -  в общем,  все тот  же  бред,  который можно  слышать  от
подобной мрази и поныне.
     Вскоре вся эта  разношерстная армия присоединилась к всеобщему грабежу.
Не отстали и сваны, спустившиеся с гор.
     В общем, было весело. Даже слишком.
     Начали  все  чаще  слышаться  рассказы  о   том,   как   "там   того-то
расстреляли", а "тут ребятишек убили,  обвинив в мародерстве".  Как-то ночью
под железнодорожным  мостом  у  речки  слышалась долгая  стрельба.  А потом,
поутру,  мы  с ребятней  видели, как грузины погнали под  мост двух  мужчин.
Заглянули  туда.  Под  мостом  лежало  нечто  вроде  говяжьей  туши,  только
перемолотой. Только  не  туша  это была, а то,  что когда-то было человеком.
Месиво из мяса, костей, крови.
     Мужчины  положили  тело  в черный  пластиковый пакет  и унесли.  Мы же,
спустившись под мост, обнаружили не меньше сотни гильз, если не около тысячи
- все камни, весь бережок речушки был усыпан ими.

     Мы же придумывали для себя все новые  и  новые развлечения. Правда один
раз "нарвались".
     Пошли за патронами  в артиллеристскую часть. Вроде  как кто-то из наших
должен был знать кого-то из смены.
     Подходим. И тут окрик: "Стой! Кто идет?!"
     - Мы за патронами...
     - Какими, на...х патронами?
     Тра-та-та-та-та! -  застрочил  пулемет и  над  головой мерзко зажужжали
пули. Мы бросились бежать к обрывчику у ручья, текшего неподалеку.
     - Бегом! Бегом! - кричали нам в след - Что бы больше вас тут не видели!
     Стреляли не в нас - пугали. Но запомнилось надолго.

     А  так...  Запомнилось  ощущение  от  патронов   в  руках.   Маленькие,
тяжеленькие. Помню, трудно из них пулю было вытащить. Для этого мы вставляли
пулю  в отверстие под шуруп  на  ручках скамеек  и  аккуратно, только  бы не
просыпать  порох,  на  излом переламывали  патрон.  (Это  мы  с  автоматными
патронами  проделывали.  "Мелкашку"  запросто  ломали  зубами, а,  порою,  и
руками.) Помню как-то решили капсюль гильзы  5,45 взорвать, как мы это с 5,6
проделывали.  Насыпали  в гильзу  пороха. Подожгли.  Ни фига! Ноль  эффекта!
(Тогда никто не обратил внимание на "стаканчик" в дне гильзы.)
     Попробовали еще раз - то же самое.
     Насыпали   полную  гильзу  пороха.  Немного   притромбовали.   Положили
аккуратно на бок и с внешней стороны насыпали пороха. Подожгли.
     - Чпок! - гильза с громким щелчком взорвалась.
     Подбежали. Капсюля нет. Вылетел. Мелочь, а запомнилась.

     Вообще, основным развлечением у  нас стал  подрыв  чего-либо.  Основной
валютой - патроны. Самые дорогие - снаряды от "Шилки" и 14 мм. Потом - 12 мм
от ДШК.  Потом  по ценности 9 мм от ПМ.  Дальше шли  7,62  винтовочный, 7,62
промежуточный, 7,62 от ТТ. Наиболее доступными были 5,45. 5,6 за "валюту" не
считались...
     Пару раз подфартило с гранатами.
     В первый раз грузинский  танк, не  помню уже  почему,  встал в кедровой
роще  недалеко  от  моего  дома.  У  меня  в памяти запечатлелось, будто  он
перевернулся на откосе, хотя я сам перевернутым его не видел.
     Помню,  подъехал   к   танкистам  УАЗ,   в   багажнике   которого  было
свежекраденное шампанское. Поэтому можно предположить, что на  пьянку просто
в рощу  вояки съехались.  Ящик,  наверное. Нас, ребятню, погнали. А когда мы
через пару  часов вернулись,  застали  участников попойки  уже  в  "хорошем"
состоянии.
     В общем,  с  опаской  подошли  к  бойцам.  Они  были  настроены  весьма
благодушно. Патронами одарили. Мне  презентовали  гильзу 12,7  мм, что  тоже
было ценностью.
     Вернулись  мы  во  двор,  а  кто-то  из наших  -  не помню, кто  уже  -
показывает подсумок с гранатами.
     - Где взял?
     - Да там, у  танка,  на  траве валялся.  Я думал,  там магазины, а  тут
только гранаты...
     Среди  гранат были РГД, Ф-1 и еще что-то - смутно помню, что. Возможно,
и абхазская самодельная.
     Пошли на море взрывать. Как - никто  кроме меня не знал.  Знали только,
что надо за кольцо дергать. Я же почему-то отстал - не помню почему.
     В общем, догоняю друзей. А у них разочарование на лицах.
     - Что такое?
     - Холостые гранаты.
     Как так?
     - А мы в море кинули одну, а она не взорвалась.
     - Кольцо дергали?
     - Да.
     - А до конца чеку вытянули?
     - ???
     Я долго смеялся. Тот, кто кидал,  просто  подергал за кольцо и  швырнул
гранату в воду.
     В  общем,  вторая  попытка  оказалась  удачной.  Бумз-з-з -  над  водой
появился  небольшой  бугорок,  и   звук  подводного  удара   прокатился  над
поверхностью.
     Не эффектно. Надо еще взрывать.
     Только не  подумали, что звук подводного взрыва, хоть и глухой,  далеко
слышен.
     Берем РГД. Кидаем ближе к берегу...
     - Бумс! ... Бумс! - через 3 секунды после взрыва, видно, рванула вторая
граната,  которая  с не вынутой чекою  была - видно капсюль от динамического
удара сработал. Нас обдало облаком брызг от первого разрыва.
     - Эй! Все ко мне! - раздалось где-то справа.
     Мы оглянулись. Метрах в 50 в нашу сторону по берегу бежал патруль.
     -  Стоять! Стрелять буду!  -  один  из  патрульных  поднял  вверх ствол
автомата и выпустил в воздух длинную очередь.
     Но нас было уже  не остановить. Мы бросились  врассыпную, унося с собою
гранаты.  Добежав  до  железной дороги, каждый  бросился в  свою сторону. За
спиной  слышались автоматные  очереди. Патрульные стреляли,  скорее всего, в
воздух, но мы здорово напугались. Помню, я долго бежал по кустам, спрыгнул в
речушку, пробежав по руслу, влез на дамбу  и  потом притаился в нашей будке.
Даже если кто и гнался за  мною, он, наверняка, давно отстал и плюнул на эту
погоню -  я, лично,  сейчас не смогу  пробежать тем маршрутом  - элементарно
дыхалки не  хватит. Но тогда мне казалось, что  за мною гонятся  патрульные,
что вот-вот меня схватят...

     Рядом с  моим домом  начинается ущелье, в котором жили армяне. Армяне -
очень трудолюбивый народ. У них вообще,  на мой  взгляд, две эпостасии. Либо
армянин  жулик, бездельник, пройдоха и вор, который  кого  хочешь  проведет.
Либо  -  трудяга,  который  пашет  по  24  часа  в  сутки,   но  и  живет  в
соответствующем достатке.
     Порою, если пройтись по армянской деревне или улице, то можно подумать,
что ее население  сплошь отдыхает. Но  это впечатление обманчиво.  Люди дают
себе право  на отдых, но только  в том  случае, если вся  необходимая работа
выполнена. В противном  случае, они пашут,  как трактора. С малых лет.  Даже
армяне  -  срочники,  служащие  в  абхазской  армии  и призванные  из семей,
занимающихся  сельским хозяйством,  стараются  брать отпуск во время страды,
дабы не впустую потратить его, а помочь семье в поле.
     Зато  и  доход  у  армян,  как  правило,  соответствующий.  И  достаток
приличный. Современные "кулаки", так сказать.
     Как  правило,  у   большинства  из  них  еще  в  советское   время  был
автотранспорт. Дома и квартиры обставлены дорогой мебелью, красиво украшены.
Всегда "на черный день" были счета в Сбербанке и "в чулке".
     И вот грузины "просекли" эту фишку.
     У  самого входа в  ущелье был дом  одной из учительниц из нашей  школы.
Грабежи начались с него.
     Утром  мы были  разбужены автоматными очередями. Потом крики. Кто-то из
мужчин  из  нашего  дома  побежал  в  ущелье.  Но  через несколько минут  он
вернулся, и стало известно, что около дома учительницы стоит черная "Волга".
Около нее - вооруженные люди. В самом доме слышны стрельба и ругань.
     Все сразу же бросились звонить в полицию.
     -  Там  нападающие  вооружены?  -  последовал вопрос на сообщение  моей
бабушки о грабеже.
     - Да.
     - Стреляют?
     - Да! Помогите! Они же убьют там всех!
     - Когда  стрельба прекратится  и все  уедут,  перезвоните.  Если  будут
раненые, попробуйте вызвать скорую. Кто в доме проживает? Национальность?
     - Армяне...
     -  Хм...  Скорая  может  не приехать  - самим  везти  придется.  Ладно,
перезвоните, когда все закончится.
     Вот такая приятная беседа.
     Это  ладно.  Когда все закончилось (слава  Богу,  грабители  никого  не
ранили), приехала машина с полицией. И... опять раздались очереди!
     Полицейские сказали, что раз грабителей нет, значит вызов ложный. А раз
так, надо платить штраф. А раз все отобрали, значит пусть отдают натурой. Не
в смысле секса, нет - мебелью там, посудой.
     Но мебель  оказалась  вся попростреляна  грабителями,  а дорогая посуда
похищена. Тогда  полиция, дабы взять свое, побила  в доме стекла, постреляла
и, забрав с собою несколько кур, уехала.
     Больше полицию никто не вызывал...

     Мы  сидели на  лавочке рядом  с домом. Болтали ни о  чем. Компания наша
была разношерстной...
     Вообще,  во дворе  была  интересная градация. Еще до  войны вся ребятня
была  разделена  на две мало  контачащие  группы.  "Истинные  грузины"  -  в
основном, мингрелы, кстати, и  "все остальные":  русские,  абхазцы, грузины,
евреи,  армяне и  т.п. Хотя, если признаться,  "все остальные"  редко  когда
задумывались о том, кто какой национальности...
     Были в  нашей  компании два брата. Ираклий и  Тимур Ткебучава, если  не
ошибаюсь. Их отец служил в милиции, а потом в полиции.
     И вот зашел разговор о войне.
     - Эх, абхазцы засцали!  - начал Тимур - Наши на  них  наступают, а  они
сидят у пулеметов и трясутся: "Не  могу  в людей  стрелять!" -  какие же они
вояки?
     - А ты бы смог? - если не ошибаюсь, Левка спросил.
     - А что? Смог бы!
     - А если бы я абхаз был, ты бы выстрелил в меня?
     - В тебя - нет. Ты же мне друг.
     - А в меня? - вмешался я.
     - Конечно, нет!
     -  А  в  Хвичу  -  Хвича  было  прозвище Астамура  -  паренька-абхазца,
погибшего уже после войны - тогда он был где-то в абхазском ополчении.
     - Хвичу... Конечно, нет!
     - А те люди чем хуже?
     - Блин, отстань! Все равно абхазы сцаные, а мы  победим! Блин, что этот
Ардзинба наделал!
     Кто-то из ребят негромко спросил: "Ардзинба ли?"
     Тимур потупил взгляд, помолчал, а потом голосом, будто сам себя убедить
пытался, горяче воскликнул: "Ардзинба! Ардзинба! Это наша  земля!  Абхазы ее
отнять  хотят!"  А   потом  резко  оборвал:  "Давайте   не  будем  про   это
разговаривать!"




     Вообще,  слова "это  наша  земля" звучали рефреном в  речах  грузин. По
телевидению, в выступлениях  с трибун, в газетах - везде война оправдывалась
этими словами.  "Наша земля" - под этим,  в корне неверным, кстати, лозунгом
творились  все  беззаконья,  убийства,   грабежи.   Эти  слова   оправдывали
развязывание бойни, сожжение деревень,  горе людей. Грузинская  агитационная
машина не  была  способна  выдать более  веское  и правдоподобное оправдание
бесчинствам. И поэтому политики, историки, военные на все возражения, словно
заговоренные, твердили: "Наша земля! Это наша земля!"
     По телевидению регулярно выступал какой-то "историк".  Он  рассказывал,
как хорошо  в  этих  местах  жили  древние  цивилизованные грузины,  как они
отражали набеги монголо-татар. А потом то ли из Турции приплыли, то ли с гор
спустились  дикие  абхазские  племена в  тигровых  шкурах  и с  дубинами.  И
погубили всех  цивилизованных грузин. Как им это  дубинами  сделать удалось,
"историк" скромно умалчивал...
     Впрочем, телевизор становился все более и  более  ненужным  предметом в
доме. Потому как то у нас света не было, то телецентр не работал.
     Однажды телецентр прекратил ретрансляцию и вещание очень надолго. Пошел
слух, будто  бы его взорвали. Я тогда не знал, что "телецентр" и "телевышка"
- суть разные вещи. Да и ни кто из  ребятни  во дворе не знал этого. Поэтому
мы, сидя на  берегу моря,  всматривались  в контуры  вышки,  ожидая, что она
вот-вот упадет. Вышка не падала. Но после длительного всматривания мы пришли
к  выводу,  что взорвана  только  одна ее опора и она постепенно кренится. И
даже крен этот углядели.
     А вечером телевизор заработал вновь...

     Тем временем грузины  продолжали наведываться в армянское ущелье. Из-за
этого рядом с нашим домом чуть было не вспыхнули бои.
     Сначала в  ущелье приехал УАЗ с гвардейцами.  Солдаты построили большую
часть  жителей  и  потребовали,  что  бы  те  уплатили "налог". Что-то около
миллиона рублей - по тем временам еще огромная сумма.
     Местные сказали: "Хорошо. Соберем до послезавтра."
     Грузины,  довольные, уехали.  Но когда вернулись,  обнаружили у входа в
ущелье  шлагбаум   и  вооруженных  ружьями,  обрезами,  карабином  и   двумя
винтовками мужчин подле него.
     После небольшой словесной  перепалки  УАЗ  уехал.  Но  через  два  часа
приехал автобус с солдатами.  Они начали  стрелять,  армяне  не  струсили  и
ответили огнем на огонь. Грузины попрыгали обратно в автобус и укатили.
     Но это был далеко не конец.
     Рядом с нашим домом протекает  ручей.  Он заключен в канаву, отделанную
бетоном.  По краям  канавы проходит  низенький, но очень  широкий, массивный
бордюр. Высота его сантиметров 5 (в том месте, про которое дальше расскажу -
кое-где он повыше), зато ширина около  полуметра.  Может  немного  поменьше.
(Кстати, при желании  по этой канаве грузины легко могли  в  тыл  к  армянам
зайти. Побрезгали, видно, по канавам ползать.)
     Стою я с  друзьями на  перекрестке. Вдруг с ревом и лязгом  вылетает на
него БМП. Разворачивается, корректируя движение...
     Машина  даже  не вздрогнула. Кусок  бордюра...  Нет,  не вывернуло. 5 -
сантиметровый слой бетона,  возвышавшийся над  дорогой, словно как срезало и
вышвырнуло на  противоположный берег канавы.  Тогда я поразился мощи  боевой
машины...
     БМП  ехала "в  гости" к  армянам. Те  даже  стрелять по ней  не  стали,
осознавая бесполезность.
     Машина, не снижая хода, снесла  шлагбаум,  ворвалась в ущелье  и встала
посреди улицы в самой населенной его части.
     Дальше, со слов очевидцев, из БМП показался офицер, но тут же на горе в
лесу раздался  выстрел и  пуля  чиркнула по  броне.  Тогда офицер скрылся  в
десантном отсеке и через один из люков просунулся мегафон.
     Через мегафон грузины объявили, что  в случае продолжения сопротивления
они сровняют все дома в ущелье с землей. И для острастки "зарядили" из пушки
по ближайшему дому.
     Аргумент был веский. Армяне выслали парламентера.
     Переговоры мало что  дали. Армяне просили  снизить "налог" до  разумных
пределов. Грузины утверждали, что "вы сказали "Да"  -  значит выполняйте! За
язык  мы вас  не тянули..." - ну  и  дальше в таком же духе... При этом сами
грузины из БМП уже не высовывались...
     Ну а  потом, как говорится,  понеслась душа в  рай...  Пошел грабеж  по
полной  программе. Машины, дорогую  мебель,  деньги, украшения, вина  -  все
экспроприировалось и отправлялось в "фонд помощи грузинской армии".
     После этого случая большая часть молодого мужского населения  из ущелья
ушла  к абхазцам. А кто  остался, занялись оборудованием обороны. Положили у
входа в ущелье поперек дороги огромную  трубу, врыли  ее в  землю,  укрепили
стальными опорами. За ней под углом вбили две рельсы.
     Грузины приехали через несколько  дней.  Но на БМП проехать  не смогли.
Сделали выстрел, но труба была врыта  в таком месте, что открыт для обстрела
был лишь 1 дом,  хозяева которого уехали уже  в Россию. Поэтому грузины,  не
знавшие,  что в обход трубы  есть  еще одна,  хоть  очень  длинная,  дорога,
убрались ни с чем.
     Зато  на следующий  день подогнали танк.  Но труба была врыта на гребне
подъема. Тараном танк ее сбить не смог, а из пушки только в упор попасть мог
бы. А вылизать из-под  брони и  закладывать под трубу  взрывчатку  мародерам
было слабо. Поэтому, справедливо рассудив, что все, что можно было  вывезти,
уже вывезено, они оставили мысли о дальнейшем грабеже ущелья и убрались.
     Впоследствии в ущелье грузины  появлялись редко.  И совсем не для того,
что бы грабить.

     Вообще, если пристально посмотреть,  грабежи и разложение  армии  часто
провоцировало  само грузинское командование. Случай был. Выходит старушка из
дома.  А   перед   калиткой   двое   грузинских   солдат.   Опрятно   одеты.
Интеллигентного вида.  Видимо, из  соответствующих  семей. Смотрят на яблоню
голодными взглядами.
     Старушка спрашивает: "Чего вам, ребята?"
     - Извините, бабушка. Можно яблоко у Вас попросить?
     - Да, конечно. Рвите, не жалко!
     - Спасибо! А то  вот  три  дня, как  сюда  нас привезли, а ни  разу  не
кормили. Деньги только  в  конце месяца обещали.  К командиру подходим, а он
смеется. Мол,  дали вам  автоматы, что, прокормиться  не можете?  Вон,  ваши
сослуживцы в ресторанах обедают! А мы так не можем. Не так воспитаны...
     Вот так и перемешалось все там. Плохое и хорошее.  Дружба и  ненависть.
Воспитание и дикость...  Эта война была сродни самой страшной - гражданской.
Потому что друг стрелял в друга. Сосед убивал соседа. Брат предавал брата. И
никому не дано было уже  разобраться в  этой мешанине. Движение было дано. И
его  было  не остановить. Война  переходила  в  месть.  В способ  выплеснуть
ярость. И окончание  ее  полным  разгромом одной  из сторон  было  логичным,
естественным...

     Сейчас  вспоминаю те дни. Кажутся  жутко  однообразными.  А тогда  было
интересно. Весело.
     Был у нас водный  велосипед. Незадолго до войны его прибило откуда-то к
берегу. Мы с ребятней его отремонтировали и катались на нем.
     В том месте, где речушка впадает в море, постоянно плавали стаи кефали.
И один раз мы застали такую картину.
     Утром вышли мы на берег купаться. И обнаружили, что наш велосипед тащат
к воде трое вооруженных гвардейцев. Солдаты поставили его на воду, двое сели
на кресла, а один встал у них за спиной, держась за спинки.
     Велосипед поплыл к устью. Тот, кто стоял на корме, вскинул РПК и  начал
строчить по  воде. Глубина в том  месте была маленькой и пули, ударяясь  под
водой о камни, вызывали бурление и массу брызг.
     На поверхности  появилась рыба.  Немного. Но  всплыла. Солдат прекратил
стрельбу и его напарники принялись собирать добычу.
     Затем,  спустя  время,  когда  рыба  успокоилась,  все  повторилось.  А
потом... Потом  произошло  то, смысл  чего  я не  могу  до  сих пор  понять.
Гвардейцы  причалили к берегу, сгрузились с катамарана, развернули его носом
в море... Оттолкнули... Потом, дождавшись, когда плавсредство отойдет метров
на 5 от берега, вскинули оружие и принялись расстреливать наш, не их, водный
велосипед. Стреляли  по поплавкам. Поэтому наше судно быстро начало  идти ко
дну...
     Катамаран мы потом кое-как достали. Пробоины, по  возможности, заделали
и залили гудроном. Но он уже никогда не плавал, как раньше и в  итоге в один
прекрасный  день  затонул  на  такой  глубине, откуда  мы его  уже не смогли
поднять.

     Взрывать патроны  надоело.  Поэтому перешли  к изготовлению самодельных
бомб. Гранаты все же были слишком ценны для того, что бы ими разбрасываться.
     Начали с самых простых -  гильз с фитилями, заполненных порохом. Вскоре
процесс их "производства" максимально  упростился,  так как кто-то с  нашего
двора  нашел  сумку  с нарезанным огнепроводным  шнуром. Благодаря этому при
"выпуске" наших  взрывных  устройств  больше не нужно  было тратить время на
самую долгую и трудоемкую операцию - изготовление фитиля.
     Потом  достали  аманал,  тротил, детонаторы.  Как-то кто-то  динамитную
шашку принес.
     "Выколоченный" из снарядов тротил и аманал мы помещали в  гильзы. Шашки
взрывали прямо так.
     Обычно взрывчатку тратили, глуша рыбу в речушке рядом с домом. Там даже
не речушка, а так, ручей. И взрывом, порою, его полностью расплескивало.
     Иногда  взрывали наши самоделки и  просто  так. Обычно  подрывали таким
образом  всякую  мелочь.  Например,  полностью зажатые  гильзы,  наполненные
порохом. Их мы подрывали, положив на кусочки оргстекла и подпалив последнее.
Правда часто  вместо  взрыва гильза в  местах обжима  разворачивалась  и  со
свистом и шипением выпускала из себя струю дыма или пламени.
     Начали и фейерверки устраивать. Например, заворачивали "макаронину" или
несколько  полосочек  орудийного пороха в  фольгу,  поджигали, потом сбивали
пламя так,  что бы порошина тлела, испуская  струю белого дыма и подкидывали
всю  систему  в  верх.  Через  секунду  внутри  фольги  будто  бы  двигатель
срабатывал и сверток, оставляя за собою белый дымный хвост, уносился прочь.
     Были "изделия" и поэффектней. Например, брали мяч для большого тенниса.
Проделывали   в  нем   небольшое   отверстие.  Внутрь   засыпали   "бочонки"
артиллеристского пороха вперемежку с  порохом из патронов от ДШК, автоматных
патронов   и  патронов  "мелкашки".  Потом  в  качестве   фитиля   вставляли
какую-нибудь  длинную  порошину.  А  дальше  -  дело  вкуса.  Одни,  запалив
"фитиль", подкидывали  устройство, другие - клали на землю. В  любом случае,
мячик начинал  крутиться волчком, раскидывая  в стороны струи огня и фонтаны
разноцветных искр. При удачном  соотношении  массы пороха и  диаметра дырки,
бывало,  мячик даже  подлетал с  земли  в  воздух,  дико вращаясь  на  лету.
Выглядело все это очень красиво...
     Правда попадали мы со взрывчаткой  в переплеты. Несколько раз "изделия"
наши взрывались  подле  проезжавших  машин  с грузинскими  солдатами. И нам,
вместо любования результатами взрывов, приходилось уносить ноги.
     Один  раз  снаряд от "Шилки"  неудачно взорвали. Около железной дороги.
Когда  там  дрезина  с ДШК  проезжала. В  ответ  и над  нами  "пошутили". Мы
купались  тогда. Взрывать "Шилку" пошли, наплававшись. До сих пор  не пойму,
какого  черта нас, в одних плавках,  метров за 70 понесло взрывать. В общем,
из ДШК солдаты в ответную шутку по нашим шмоткам прошлись. Здорово некоторым
попортили  особенно  тем,  кто,  в  отличии  от  меня,  аккуратненько   вещи
складывал.
     Разок патруль  на  БМП напугал нас  до полусмерти. Купались на пляже, а
машина  по  берегу  неслась. Сначала проехала совсем  рядом с нашими вещами.
Потом развернулась  и начала кружить  подле них. Мы,  не  помню уже  почему,
повыскакивали  из воды,  схватили шмотки  и бросились бежать. А БМП носилась
вокруг нас кругами,  то  перерезая дорогу, то догоняя... Это было ни разу не
смешно. Для нас это было страшно.
     Что  творилось  на  фронте, было для нас  загадкою. Ходили слухи, будто
абхазцы удачно провели какую-то операцию. Но от грузин, естественно, об этом
ничего узнать было нельзя.
     Начались и недобрые шутки. Особенно со стороны старших пацанов.
     Однажды мы сидели у костра  и, как всегда,  взрывали патроны.  Вдруг со
стороны девятиэтажек появились  люди в окровавленной форме. Они двигались  в
нашу сторону. Издалека не было видно, кто это такие, поэтому мы, как всегда,
юркнули в нашу будку.
     А дальше...
     За  стенами  будки  раздался  какой-то  знакомый голос:  "Гранатой  их,
гранатой!" И в  окно  влетела "Ф-ка". А увидел, как она со стуком брякнулась
на пол, слышал, как  шипел запал... Секунда, другая... Ноги, как вата. Мышцы
не успевают  сокращаться, что  бы  вытолкнуть  тело...  В один  узкий  проем
"ломятся" несколько  человек... Бамс!  -  все. Конец. Сейчас  меня настигнут
осколки...
     Но  вместо  этого  слышу  хохот...  Оборачиваю  покрытое холодным потом
лицо...  Около  будки  стоят старшие пацаны о  покатываются со  смеху... Они
раздобыли  окровавленную  форму  и  учебную  гранату с  запалами...  Им было
весело...
     Вот так и развлекались. Порой, выкроив время, когда  на пляже никого не
было, взрывали  там  гранаты, которые оставляли  за собою в песке  небольшие
вороночки с разметанными во все стороны следами осколков.
     Иногда, правда,  подобные  развлечения заканчивались  плачевно. Правда,
слава Богу, не среди нашей ребятни.  Но вообще, то тут, то там, подрывались.
На Каштаке на берегу моря как-то раз застал ребят, отпиливающих взрыватель у
снаряда.
     - Что делаете?
     - Приржавел.
     - А если взорвется?
     - Нет, мы аккуратно...
     Через 20 минут аккуратность закончилась взрывом.
     На Маяке ребятня нашла  зажигательный  снаряд.  Стали разбирать. Заодно
случайно подожгли... 3 трупа в оплавленном песке.
     В общем, до хорошего  эти игры  довести не могли. У нас в районе позже,
ближе к  концу и после  окончания  войны,  тоже  несколько подрывов было. Но
Господь уберег - без  жертв. Зато  страдали балконы, квартиры, окна  домов и
даже железнодорожная платформа...
     Так вот, под грохот взрывов, проходили дни...  День  за днем. Неделя за
неделею...
     Один раз решили мы в костер около будки кинуть патрон от ДШК. Закинули.
Побежали прятаться в будку...
     Бамс! - раздалось в костре.
     Хрум! Сломались доски в стене, противоположной костру... Пуля проломила
доски   ближней   стены,   пролетела   через   всю   будку   и   застряла  в
противоположной...
     Так же  чуть было плачевно не закончились эксперименты с пулями легкого
оружия.
     Мы развлекались, ставя небольшую пластмассовую машинку, кладя перед ней
патрон 5,6 мм, посыпая его капсюль порохом и поджигая.
     Патрон  выстреливал, и пуля  отбрасывала  машинку. Повреждений при этом
она не причиняла.
     И вот один из наших, Кунда, по-моему, начал "гнуть пальцы". Мол, я пулю
так рукой поймаю.
     Ну что ж, рукой, так рукой. Лови, коли не шутишь...





     Кто-то кинул в костер горсть "мелкашечных" патронов. Тра-та-та-та! Бах!
Бах! Дрададам! - над костром взметнулись небольшие фонтанчики искр и горящих
углей.
     Кунда полез  в  карман,  но вместо 5,6 миллиметрового  патрона,  извлек
автоматный 5,45.
     Под треск  рвущихся  в  костре  боеприпасов,  "наломали"  "мелкашечных"
патронов. Ссыпали порох. Гильзы горстью швырнули в пламя костра...
     Кунда  положил автоматный патрон на бетонную плиту  дамбы. Мы присыпали
его  дно порохом.  Парнишка поставил напротив патрона  раскрытую ладонь... Я
чувствовал, что народ  начинает волноваться и среди  ребятни  растет желание
отговорить Кунду...
     Подожгли порох. Он  вспыхнул с едва слышным  шипением и почти сразу  же
прогорел... Выстрела не последовало.
     - Давайте еще! - Кунда не унимался.
     "Наломали"  еще  патронов.  Побольше.  Подожгли...  Опять  выстрела  не
последовало.
     И тут Крол  не  выдержал:  "Давай  машинку поставим. Если ничего  ей не
будет, я тебе дам новый патрон."
     Тут  и  остальные подключились. Давай, мол,  прекращай фигней  маяться.
Стрельни по машинке, а потом, если нормально все будет, руку подставишь...
     Поставили машинку. На это раз на порох не поскупились. Насыпали из него
площадку, положили патрон, сверху полностью засыпали порохом. Подожгли...
     Выстрел. Машинка отлетела в сторону. Кидаемся ее искать в траве.
     - Нашел! - Влас, по-моему, поднял из-под желтой  листвы  синий предмет.
Смотрим.  В  пластмассе  неаккуратная  дырка.  Кунда  от  идеи  ловли   пули
отказался...
     Начали попадаться нам  трассирующие пули. Они очень красиво  горели. Мы
выламывали  их из патронов, клали на асфальт, присыпали порохом и поджигали.
Пуля вспыхивала ярким светом и иногда начинала крутиться по асфальту.
     Еще можно было такую пулю перевернуть, отсыпать из гильзы от ее патрона
часть  пороха, пулю  обратной  стороной  затолкать  внутрь гильзы,  засыпать
порохом  сверху  и  поджечь.  Полученный  "агрегат",  громко  шипя,  начинал
разбрасывать  разноцветные искры,  вертеться  волчком  и  иногда  подлетал в
воздух.   Часто   его  горение  заканчивалось  громким  щелчком  взрываемого
капсюля...

     Подошла  пора  уборки урожая.  В  городе  с продуктами становилось  все
тяжелее и  тяжелее. Денег никому  не платили  и наша семья тратила довоенные
сбережения.  Бабушка потихоньку начала ездить на рынок и  обменивать  разные
вещи  на еду, или продавать их.  Иногда  удавалось выбраться в порт. Там  по
дешевке покупали хамсу  и потом солили  ее.  Изредка  моим бабушке и дедушке
удавалось разжиться  "гуманитаркой". Иногда родители бабушкиных учеников или
бывшие ученики что-то дарили.
     В принципе, летом в еде мы не нуждались. Но близилась зима, и пора было
делать запасы.
     Решено  было нам  с дедушкой  подняться  на дачу.  Там  мы должны  были
забрать приготовленные с лета сухофрукты  и  пастилу, я, по возможности, мед
из моего улья и еще мы должны были отрясти яблони и груши зимних сортов.

     Наверх поехали  на  автобусе...  За  время моего  отсутствия все  опять
успело  измениться. Вдоль дорог - массы вооруженных людей. Техника.  Повсюду
шлагбаумы блокпостов.
     Проезжаем между опорами недостроенного моста объездной сухумской дороги
(что-то  типа МКАД по горам  перед войной  строили).  На отдельной опоре, на
огромнейшей  высоте  над  землей  -  грузинский  флаг. Как он  туда попал  -
непонятно. Разве что с вертолета поставили как-то.
     Зато здесь, в отличии от города, в небе не видно самолетов - они делали
облет лесов дальше, над нашей дачей.
     В  городе самолеты часто проносились  в небе. Летали по несколько штук.
Ходили слухи, будто пилотируют их русские  наемники. Машины, порою казалось,
проносились над  самыми  верхушками  деревьев,  оглушая  окрестности  низким
свистом своих двигателей.
     Летали,  в основном, СУ-25,  но мне,  почему-то,  они  запомнились  как
МИГ-29  и СУ-27. Хотя этих машин у грузин или очень мало было, или вообще не
было  - достоверно  сейчас  не  могу  сказать. Но  впечатление они оставляли
неизгладимое.
     Приехали  в Шромы.  Здесь вооруженных людей  и  техники стало поменьше.
Зато возросло количество гильз вдоль дороги.
     У  реки,  на  развилке  дороги, появился  блокпост.  Правда  он не  был
оборудован бетонными укрытиями. Я даже мешков с песком  на нем не помню. Но,
тем не менее, грузины на нем дежурили.
     От Шром  до Развилки  пошли  пешком. Всю дорогу  казалось,  что  кто-то
выскочит из чащи,  окружающей  дорогу,  и примется  стрелять.  Но  все  было
спокойно. Даже пулеметчик, выводивший трели в начале войны куда-то пропал.
     Пришли на Развилку. В  будке  остановки уже  дежурили солдаты, которые,
впрочем, не обратили на нас никакого внимания. Вниз по дороге,  там, где мыл
дом  дяди  Коли,  виднелись  свежие  окопы,  которые  несколько  грузин  при
"добровольной"   поддержке   местных,  укрывали  ветвями  росшей  здесь   же
растительности.
     Спустились к ферме. Там было  тихо. Я осторожно заглянул в хлев. Пусто.
Только противоположная  дверь  скрипит, покачиваясь на  ветру. Как  какой-то
мертвый город из вестерна...
     Подошли к  дому. Собаки встретили радостным лаем...  Вернее, одна тогда
уже собака. Пес Чарли.
     - Дедушка, а давай Чарлика в город возьмем?
     - Самим скоро есть нечего будет. А тут он хоть мышей себе наловит...
     Чарлик был моим любимым  псом. Когда-то, когда у нас еще не было собак,
бабушка ночевала одна в  доме.  И вдруг ночью ее  разбудил шум  подъехавшего
грузовика.  Бабушка вышла за  калитку.  Недалеко от дома  стоял грузовик.  В
кузове слышалась ругань. Потом  что-то темное вылетело оттуда и шлепнулось о
камни. Машина уехала.
     Бабушка подошла к предмету  и увидела,  что это  пес. Она подняла его и
унесла на крыльцо.
     Утром пес  немного пришел в себя, но  был очень слаб, что бы подняться.
Бабушка оставила ему еды и пошла в город.
     Когда вернулась, обнаружила, что пес сидит у калитки и рычит, не пуская
в дом. Ласковыми словами и угощеньем новый сторож был задобрен.
     Пса  нарекли Чарли.  Зверь оказался  крайне преданный. Правда для того,
что  бы получить право входить в  дом и вообще приближаться к  бабушке,  нам
пришлось  по  очереди  задабривать  его. Зато  потом  он стал  необыкновенно
послушен и страшно нас полюбил.
     Сначала он  жил на  даче.  Летом  мы его кормили. Зимой когда привозили
еду, когда у соседей оставляли  передачи  для него, что бы те подкармливали.
Когда же не было еды, пес сам ловил мышей, змей, рыбу...
     Были у  нас и другие  собаки потом. Пес  Рыцарь. Он пропал незадолго до
войны. Мы  уезжали а он побежал  за автобусом.  Где-то после Шром отстал. Мы
думали, что вернется в дом, но он не вернулся.
     Были Лиска еще.  Ее мы  позже отдали дяде Косте, а у  него ее  мародеры
застрелили по-моему.
     Были  еще  какие-то  приблудшие  собаки.  Но  они, как правило, немного
откормившись, уходили. На начало войны у нас, помимо Чарли и Лиски, было еще
2 или 3 пса. Но к моему отъезду они разбежались.
     А вот Чарли... Он охранял дом, как мог. Правда однажды пропал...
     Каждый раз, когда  мы уезжали в город, он шел за нами, сколько  хватало
сил. И ничто не в силах было прогнать его.
     И вот как-то раз приезжает с дачи дедушка.
     - Чарлик пропал!
     - Как пропал?
     - Я приехал, а его нет.
     Я,  помню, страшно расстроился - Чарли был мне, можно  сказать, другом.
Когда я  бродил  по лесу, он неустанно следовал за мною,  а когда я  однажды
заблудился немного, умный пес вывел меня к дому.
     А  на  другой день...  Открываю  дверь квартиры, а он сидит на пороге и
смотрит грустными умными глазами!
     В тот год он прожил у  нас часть осени и всю зиму. Весной опять отвезли
его на дачу.
     Сразу обнаружилось,  что в дом  наш  кто-то  наведывался. Чарли заметно
хромал, в доме были открыты все шкафчики - ящики, да и окно было распахнуто.
     На участке у нас была  невысокая скала. На ней я поставил свой улей.  В
этот раз я  не услышал привычного жужжания  пчел. Заподозрив неладное, полез
за курятник. На скале улья  не было.  Глянул вниз.  В зелени  травы  углядел
груду досок и обломков рамок. Кто-то скинул улей с трехметровой высоты.
     Немного позже зашел дядя Костя. Он рассказал, что  к нам в дом заходили
грузины. Один из  непрошеных гостей полез  в  улей за медом. Но осенью пчелы
злые - к зиме берегут запасы. И потому мародера покусали. А он, рассвирепев,
спихнул улей со скалы...
     И вот рюкзаки наполнены фруктами. Пора двигаться домой.
     Я  сделал несколько снимков фотоаппаратом  (потом эту  пленку так и  не
проявил - потерялась где-то в Сарове)...
     Подошел Чарли. Я присел и обнял его за шею.
     - До свидания, Чарличек! - слезы сами катились у меня по лицу.
     Пес  поднял на  меня  взгляд.  Казалось,  он  понимает,  что происходит
кругом. Он тоже как будто плакал.
     Я поцеловал его  холодный нос  и мы двинулись в город. В  первый  раз в
жизни Чарли нас не провожал. Он сидел у калитки и молча смотрел нам в след.
     Потом  я  долго  надеялся  на  чудо, убеждал  себя, будто  Чарли  может
прибежать туда, куда  я уехал из Сухума.  Писал  бабушке, что бы переправили
пса ко мне... Но чудес не бывает...
     Грузины,  узнав  что в нашем  доме  абхазцы останавливаются  на  отдых,
заминировали все  тропинки подле него, а  потом  еще разрушили дом  то ли из
минометов, то ли из танковых орудий. Тогда Чарли и погиб...
     Я узнал об этом. Но все равно, когда в первый раз после  войны оказался
в тех местах, подошел к самой границе заросшего колючками и ольхой участка и
закричал в сумрак некогда светлого сада: "Чарли! Чарли! Я вернулся!" Ответом
мне было только эхо...

     Вернулись в город.  Опять, как под  горку,  покатились дни. И только от
осознания того, что скоро уезжать, становилось все больнее  и больнее. Я все
чаще спрашивал  у бабушки  и  дедушки,  когда  же меня  отправят  в  Россию,
надеясь, что это прекратит мою тоску.
     Лето уже сгорело и над городом опустилась теплая южная осень. Дни стали
коротки.  Ночи, полные  падающих звезд,  прохладны.  Все северные лиственные
растения  давно   пожелтели  и  сбросили  листву  и   только  тропическая  и
субтропическая растительность продолжала зеленеть.
     На пляж ходили мы  все реже. Теперь, в основном, купались днем. Сутра и
вечером было слишком прохладно. Иногда, прейдя на берег, ни разу не ныряли в
воду. Особенно, если к берегу подходило холодное течение.
     Все чаще ходили купаться на  причал около турбазы XV съезда. Той самой,
на которой была расположена база национальной гвардии.
     Гвардейцы нарисовали  углем  на причале  голую женщину и  развлекались,
стреляя ей в лицо, по грудям и по причинному месту.  Смысл этого развлечения
я не мог понять.
     Еще был  у них там  камень.  Еще до войны гвардейцы облюбовали огромный
валун  на  берегу,  по  которому  начали   устраивать  стрельбу.  За   время
бесконечных стрельб валун истерся донельзя и из огромной глыбы превратился в
изъеденный пулями камень довольно скромных размеров.
     Все  чаще  грузинская  армия  начинала  переходить,   так  сказать,  на
подножный корм. Нырков уже, все больше, не для удовольствия стреляли,  а что
бы  съесть.  Начали солдаты и рыбу  глушить, но ближе к середине  осени  это
стало  проблематично  - в  это время кроме иглы, которая довольно  далеко от
берега   держится,  да  ставридки,   поймать   что-либо  трудно.  Разве  что
несъедобных собак и сорных бычков...
     В городе, явно, заканчивались продукты. Это пока не было особо заметно,
но,  судя  по тому, какой  ажиотаж  начинала  вызывать выдача гуманитарки  и
сколько  ее  появлялось  на рынке,  была  опасность  голода  среди городских
жителей, не имевших огородов.
     Поэтому все принялись что-то  сажать. Благо, зима в тех местах теплая и
при должном старании и зимой можно что-нибудь вырастить.
     Все свободные участки начали заниматься под огороды. В городе появились
куры, свиньи... Отголоски тех времен  в виде бесчисленного множества, иногда
заброшенных огородиков и курятников во дворах можно наблюдать до сих пор.
     Бойцы грузинской армии, правда, не особо стеснялись пользоваться правом
победителя,  часто экспроприируя выращенное. Но народ кое как  приспособился
и, вроде бы, хватало "и вашим, и нашим".
     Придумали мы игру новую. Отыскали  где-то ствольную коробку со  стволом
от АК-74. Рядом с нашим домом была разбитая взрывом кафешка. Около нее росли
3 платана и стояла доска почета. Все это образовывало некую  композицию, что
ли, в которой можно было, не сходя на землю, перелезать с дерева  на дерево,
с  них - на  кафе и доску  почета. В общем, отличное место  для разного рода
игр.
     И  вот придумали мы игру  в терминатора. Один игрок, которому вручалась
ствольная  коробка,  был терминатором.  Он мог  ловить  и "убивать"  других.
Другие же в него могли стрелять, но  убить не  могли. Зато когда  стреляли в
него, он должен был на 3 секунды останавливаться и не шевелиться.
     Правила  сложились  как-то  сами.  И никто  не  следил  за  их  жестким
соблюдением. Единственное,  это все как-то старались подыгрывать друг другу,
что бы было интересно и весело.
     А интересно и впрямь было. Когда "терминатор" возникал в дверном проеме
кафе,  издавая  звуки, наподобие скрипа  и  лязга  механизмов, и  принимался
"стрелять" по находившимся в помещении, аж дух захватывало...
     Вот  однажды  "доигрались".  В  азарте  игры  один  из  парней выхватил
гранату, рванул  кольцо... Ну  и, как и следовало  ожидать в  таком  случае,
выронил чеку в траву...
     - Ребзя, я не играю! Я кольцо потерял!
     - Какое  кольцо? -  мы еще не  видели гранаты  в  руках  у подрывника -
неудачника.
     - Гранаты... Ребзя, бегите, я ее кину!
     Игра сразу же прервалась. Все увидели в руках парнишки "лимонку".
     -  Ты что, с ума сошел?  От  нее же на 200 метров осколки летят! Тут же
людей полно!
     Все кинулись  в  высокую траву искать чеку. Но это, судя по всему, было
бесполезное занятие.
     А парень сжал гранату до белых ногтей. У него начиналась паника...
     В общем,  всей  толпой,  по  очереди обжимая  своими  ладонями  кулак с
гранатою, пошли на берег моря. Там,  наверное,  попыток 5 было кинуть ее, но
парнишка боялся разжать руку. Потом все-таки кинул...
     Мы не подумали,  что проще было бы зайти на причал,  а там поднять руку
над водой и, собравшись с силами, просто разжать пальцы...
     Ну да ладно. Все хорошо, что хорошо кончается...

     Мы сидели около нашей будки. Готовились кинуть в огонь очередную порцию
патронов.  И тут  на  мосту я увидел  бабушку и дедушку,  возвращавшихся  из
центра города...
     Вечером я спросил у дедушки: "А куда вы ходили сегодня?"
     - В Красный крест. Они тебя на днях вывезут...
     К  горлу подступил  комок...  Пора...  Еще  несколько  дней.  Несколько
последних дней и все.





     За  время,  оставшееся  до  моего  отъезда,  ребятня  из  нашего  двора
разжилась  гранатами от "подствольника". Но мне они запомнились  только тем,
что  две из них мы взорвали в костре.  Ребятня постарше что-то делала сними,
потом укладывали гранаты в полиэтиленовые  пакеты, перевязывали их так,  что
бы получались длинные хвосты из полиэтилена и из укрытия кидали их в воздух.
Гранаты, падая на асфальт, громко взрывались.
     Мы тоже пробовали.  Но у нас только одна броска с третьего разорвалась.
Зато эти гранаты хорошо рванули после разогрева в костре.
     Ребятня начала делать брелки  из патронов. В  гильзу  вклеивали пулю  и
проделывали или в пуле, или дне гильзы, отверстия для веревочек.  В  связи с
этим  начали сильно цениться  гильзы, капсюль  которых  выгорел,  но не имел
следов накола.
     По-моему, у меня  тоже несколько таких брелков было -  не помню. Помню,
сделал я себе патрон - открывалку...
     И еще у каждого из нас  было по "серебряному" патрону. Это были обычные
автоматные патроны, отчищенные от зеленой краски и отполированные до блеска.
     А еще помню, что пули, деформированные после выстрела или выдергивания,
либо не помещались в отверстие гильзы, либо проваливались в него. А я не мог
понять, почему это  так  происходит и думал, что в разных  партиях  патронов
немного разный калибр...
     Вообще, не деформированную пулю  найти было сложновато. К тому же среди
грузин  пошла мода портить  боеприпасы,  надрезая  оголовки  пуль  всяческим
образом.
     Тогда же я увидел и еще одно изголение на тему "я - Рембо" - автоматные
магазины,  сложенные "вольтом"  и связанные  изолентой.  Типа, если в  одном
заканчиваются патроны, достаточно перевернуть магазин кверху ногами  и можно
продолжать вести  огонь. Любой военный, принимавший участие  в боях, скажет,
что после переворота магазина шансы  продолжить огонь без задержки, особенно
в  бою, когда приходится много  перемещаться по земле, невелики. Грязь-то  в
открытый магазин неизбежно забьется.
     И вот пришел день...
     - Собирай вещи, Максимка, завтра уезжаешь - сказал мне дедушка...
     Начал  сборы. Первым делом  положил  в  сумку фотоальбом  с  коллекцией
вкладышей.  Потом  вытряхнул из пулеметной  ленты  от  РПД  патроны,  собрал
большую часть взрывчато  -  стрелятельных  предметов  и  пошел  раздавать  и
менять.  Пакет патронов 5,45  и 7,62,  2 патрона 12,7 и еще что-то (не помню
уже что) поменял на игрушечные БТР и пушку.
     Потом  сложил  вещи.  На  дно  сумки запрятал крупнокалиберные  гильзы.
Внутрь засыпал патроны.
     Впоследствии эти патроны экспроприировал  у меня отец.  Первое,  что он
сделал  по моему  приезду, это проверил  все  вещи на предмет провоза всяких
взрывоопасностей.
     Я вот, правда, не помню. То  ли 3  патрона  я  от него утаил, то ли это
были 3 брелка без пороха -  запамятовал уже. Но все  равно их я не сохранил.
Раздал в честь знакомства в школе...
     На следующий день сутра пошел на море.
     Яркое солнце. Тихий шелест еще теплых волн...
     Искупался. Потом зашел к друзьям. Попрощались.
     Когда  пришел  домой, меня уже  ждали  трое мужчин.  Один по-русски  не
разговаривал.  Только  по-английски.  Второй  - по-английски  и  на ломанном
русском.  Ну  а  третий  -  кто-то  из  местных  -   англо-русско-грузинский
переводчик.
     Надел майку,  к  которой дедушка  пришил  потайной  карман  для  денег.
Бабушка укрыла в  одной из  сумок часть золотых  украшений: "Будет трудно  -
продашь".
     Потом дед вложил в потаенный карман деньги.
     В последний раз сверили  адреса и  телефоны родственников и  знакомых в
Москве.
     - Если никого не разыщешь,  обращайся в милицию. - напутствовал дедушка
- Если появится возможность, сообщи, как добрался.
     Присели на дорожку...
     Вот, в общем, и все. Почти все.
     Я, в сопровождении иностранцев сел в джип с эмблемами Красного  креста.
Поехали в аэропорт.
     Там  один   из  краснокрестовцев  в  сопровождении  переводчика-грузина
подошли к кассе.  Грузин  о чем-то долго спорил, иногда переходя на русский:
"Как  билетов  нет? Вы  что,  международного скандала хотите?  А  чем  пацан
виноват, что у вас кто-то не выехал?!"
     Потом  краснокрестовец,  как  сейчас помню, отсчитал 500 рублей - очень
много по тем  временам  - и отдал из в кассу. Я  потом  предложил отдать эти
деньги,  но представители  миссии только  руками  возмущенно  замахали: "Как
отдать? Как можно?! И не думай!"
     Поставил сумки на рентген.  Заглянул через плече сонному  полицейскому.
На экране - мутные пятна.
     Полицейский  ткнул  в два вытянутых предмета на дне  сумки  - гильзы  о
крупного калибра: "Что это такое?"
     - Молоко - ляпнул я первое, что пришло в голову.
     - Он с нами! - подоспели иностранцы.
     Женщина  - полицейская, сидевшая рядом  в струе воздуха от вентилятора,
абсолютно безразличным голосом произнесла: "Проходи".
     Пошел  через металлоискатель. Под майкой у меня была укрыта лента  (без
патронов), в карманах - гильзы и пули. Рамка даже не пикнула.
     Пошли к самолету. Своим ходом.
     На  полосе  - массы  вооруженных людей.  По большему счету  - с ручными
пулеметами: РПК и  РПД. Все  "на пальцах".  В  столь  редком тогда цветастом
камуфляже. Некоторые  в спецназовских сферах. С "лифчиками" - "разгрузками".
В бронежилетах.
     Мне запомнилось, будто  бы у некоторых были самодельные бронежилеты  из
навесной пассивной и активной брони. Вообще, если быть  искренним, пассивной
навесной  брони  я  не видел  никогда.  Только  слышал, что  была такая.  Из
керамических плит.
     Что касается активной брони, то делать из  нее броник я бы,  лично,  не
решился  бы. Хоть  от  пуль  она  не взрывается,  но  все  же  на  то  она и
активная...  Поэтому до  сих  пор предполагаю,  что на бойцах была та  самая
пассивная навесная защита.
     Сели в самолет. Народу - море. Не протолкнуться.
     Начали  выруливать  на  полосу.  Самолет  взвыл  двигателями, но  через
несколько секунд шум затих.
     Вновь подали трап. В салон, продвигаясь между сидящими  друг у друга на
коленях людьми, протиснулся солдат.
     - Приготовьте документы!
     - А что случилось - кто-то в салоне забеспокоился.
     - Контрольная проверка. И самолет перегружен.
     Началась проверка документов. Солдат, обвешанный оружием, протискивался
между  сумок и людей.  А на  поясе у него,  подвешенные за кольца, болтались
гранаты. Такие, какие  я  взрывал  когда-то  на  берегу Гумисты. Как  "Ф-1",
только блестящие  и, как мне  запомнилось,  меньше по  размеру.  Хотя, может
статься,  это  были  те же  "Ф-ки",  отполированные  на манер  "серебренных"
патронов. Сдирать краску с патронов-то мы тоже у грузин научились.
     Солдат посмотрел мое свидетельство о рождении.
     - На вход!
     Я,  было,  обрадовался в  душе - отъезд, вроде,  откладывался.  Схватил
сумки  и чемоданы (в  багаж  никто ничего не сдавал)  и начал  пробираться к
выходу.
     Но у  трапа уже стояли мои провожатые. Грузин что-то очень эмоционально
начал выговаривать  солдату. Потом опять  последовала фраза: "Международного
скандала хочешь? Он под защитой Красного креста!"
     После этих слов солдат перехватил у меня  сумки  и проводил обратно  на
мое место. За меня высадили кого-то другого, наверное.

     Потом  самолет  вдруг  был  зацеплен  тягаем  и отвезен  в  ангар.  Нам
объявили,  что на абхазской  стороне  сделан залп "Градом" и есть  опасность
обстрела аэропорта. Хотя, так думаю, "Град"  вряд  ли добьет от  Гумисты  до
аэропорта, от осознания  того, что у самолета полны  баки и  ни  дай Бог что
случится, все пассажиры больше не жильцы,  стало  непосебе.  Хотя, наверное,
солдат с болтающимися на поясе гранатами был куда опаснее.
     И  вот,  наконец-то,  нас  вывезли  из  ангара.  Разгон...  Под  крылом
промелькнул родной берег... Все. Прощай дом!

     Первая посадка - в Батуми.
     Большая часть пассажиров  высадилась там. Дозаправились.  И тут налетел
шторм.
     Самолет на взлетной полосе покачивался под порывами ветра. Я выглянул в
иллюминатор. Над  взлетным полем  висела птица.  Она  упорно пыталась лететь
против  ветра, но ее каждый раз  сносило назад. Так и висела почти на месте,
маша крыльями.
     Вот  и я  тогда подумал,  что, видно, как этой птице, всю  жизнь теперь
суждено лететь  к родному гнезду против ветра. И вновь и вновь будет уносить
меня  от  цели. И вновь  и вновь буду пытаться я вернуться. А когда удастся,
если когда-то настанет такой момент, увижу я, что гнездо совсем не то, каким
я его оставил...

     Москва.
     Самолет замер на полосе. Все пошли к выходу...
     Ступил на  трап. В  лицо ударили струи снега  с дождем. Сразу же начала
бить дрожь. Шорты и футболка - явно одежда не для позднеосеннего сезона.
     Автобуса не стал  дожидаться -  пешком, волоча на себе сумки, кинулся к
зданию аэропорта.
     Отыскал таксофон. Тогда еще с них можно было звонить  за мелкие медяки.
Дедушка, собирая в дорогу, специально на такие случаи, насыпал мне горсть.
     Набрал первый же номер. Дозвонился.
     - Алло?
     - Тетя Света? Это Максим, Елены Ефимовны внук!
     - Ой, Максимчик, ты где?
     - В аэропорту - ответил  я, и тут сообразил,  что в Москве-то несколько
аэропортов. Сразу же кинулся выспрашивать у прохожих, где я нахожусь.
     Прохожие, видя  13-летнего  паренька, одетого поздней осенью в  шорты и
футболку, да еще  спрашивающего,  куда он прилетел,  шарахались  в  стороны.
Наконец кто-то назвал аэропорт. Я сейчас уже и забыл, куда сел самолет.
     - Максим, ты с бабушкой, или дедушкой?
     - Один.
     - Как один? Стой на месте. Я через два-три часа приеду...
     - Тетя  Света, я в  шортах и футболке. А теплые вещи  на дне сумок  - в
аэропорту не достать.
     - Все. Поняла. Сейчас будем!

     Чуть  больше,  чем через  год  после  начала,  грузино-абхазская  война
закончилась.  Закончилась полным  разгромом и  бегством  грузинской армии  с
территории Абхазии и созданием независимой республики Абхазия.
     Война  эта  унесла,  по  некоторым  оценкам,  несколько десятков  тысяч
жизней, что для такого крохотного региона огромное количество.
     В  результате боев исчезли с  лица  земли ряд сел и населенных пунктов.
Например, села Шрома, Ахалшени, Развилка, Шубары. Да и от Каман остался один
побитый осколками монастырь.
     Во время войны и  после нее, в результате  последствий боевых действий,
погибло очень много наших знакомых и родных.
     В  результате  войны  было  практически полностью  уничтожена экономика
Абхазии. А  в последствии немалый урон ей нанесла полуофициальная блокада со
стороны России и Грузии.
     И все же победа  было  за правыми.  И что бы ни говорили, теперь я знаю
твердо, как говорил Данила Багров, "у кого правда, тот и сильнее".

     P.S.  По  оценкам  большинства экспертов,  грузино-абхазская война была
самой кровавой (после чеченской) на территории бывшего СССР и одним из самых
кровопролитных и жестоких этнических конфликтов в мире за вторую половину XX
века. Погиб каждый  тридцатый  житель республики.  Сколько  погибло военных,
прибывших  из других  регионов,  неизвестно.  Официальные оценки  количества
жертв войны сильно разнятся. Абхазцы называют цифру приблизительно 3  тысячи
человек (считая только  жителей республики), грузины - в 20  тысяч (учитывая
погибших волонтеров и  умерших не только непосредственно в результате боевых
действия, но и вследствии их).
     Конец.
     Шатуров М.С.
     Апрель - май 2005 года.

Last-modified: Wed, 18 May 2005 17:16:20 GMT

Оцените этот текст: