восемьдесят восемь с девяти выстрелов, да и то только потому, что на девятом выстреле пистолет намертво заклинило. Стрелять заново Баграт не стал, бросил ненадежную технику на стол и ушел. А стрельбу из иглометов распорядитель-сибиряк попросту отменил. - Генрих, - негромко спросили сзади по-европейски. - Мы можем поговорить? Говорил Юрий, эрдель, тот, что постарше. Генрих обернулся, насколько позволяло кресло, и забросил руку на тонкую штангу, к которой крепились ремни безопасности. - Поговорить? О чем? - О сложившейся ситуации. Как европейцы с европейцем. Балтия - это ведь Европа, не так ли? - Россия, - заметил Генрих, - тоже Европа. Самая настоящая. - А Сибирь, - с непонятной злостью вставил дог, - нет. Генрих покосился на водителя. - А ведь он наверняка понимает по-европейски, - сказал Генрих. - Конечно, понимаю, - тоже по-европейски отозвался водитель. - У нас все прилично говорят по-европейски и по-английски. Да и с балтийским у меня неплохо. - Вот видите! - Генрих приподнял ладони, словно собирался кому-то сдаваться. - Не страшно, - заверил его Юрий. - Все равно ничего особенного мы обсуждать сейчас не собираемся. Генрих насторожился. - А потом, надо полагать, собираетесь? - Потом - собираемся, - Юрий даже подался вперед. - Но только не думай, что мы затеваем какую-нибудь рискованную игру за спиной у Сибири. Нет. Нам приказали сдаться, а значит, мы станем играть честно. Просто нам интересно понимание ситуации европейцем. Очень интересно. Если... кое-какие наши догадки подтвердятся, выиграют все, и Сибирь в том числе. - Что ж, - вздохнул Генрих. - В таком случае, я вас внимательно слушаю. Юрий завозился, устраиваясь поудобнее. И начал: - Европа верит в удачное завершение операции "Карусель"? Генрих усмехнулся: - Я вам не скажу за всю Европу. Вся Европа слишком велика. По-европейски это звучало не так складно, как по-русски про Одессу. Но вышло очень узнаваемо, потому что и прибалты, и водитель от души захохотали. Генрих тоже рассмеялся, не выдержал, и вдруг почувствовал себя много свободнее. Словно пропал некий барьер, разделяющий его и ребят-балтийцев. - А если серьезно - не знаю я, братцы, что и сказать. Запутался я. И все мы здесь запутались. У меня вообще сложилось впечатление, что в Берлине я имел дело с одними волками, первые дни в Алзамае - с другими, а под конец - и вовсе с третьими. Загадочная это история, слишком много в ней дыр, нелогичностей и нестыковок. - В Берлине? А ты и там имел дело с волками? - удивленно спросил Рихард. Генрих немного удивился. - Ну, да! С теми, что убивали людей из записной книжки Леонида Дегтярева. С первыми обнаруженными волками, теми что бросались под грузовик или с крыши небоскреба. - А что, этим разве занималась внешняя разведка? Генрих фыркнул: - Этим кто только ни занимался! Я как-то на одной из операций мельком видел паренька из охраны Зайара ин Хасманди. Прибалты загадочно переглянулись. - Ну и? - Вот я и говорю. Такое впечатление, что там орудовали совсем другие волки. Фанатики какие-то. А в Алзамае чем дальше, тем больше их действия приобретали налет оперативного профессионализма. Ну, вы ведь понимаете, о чем я? - Да мало ли, - небрежно сказал Рихард. - У волков тоже могут быть и гражданские, и обычная недалекая полиция, и спецназ. Когда не справлялись одни, вызывали других, покруче, вот и все. Генрих задумался. А ведь верно, черт побери! Очень даже верно подмечено. Скажем, пустили по следу знакомых бедняги-Дегтярева первых, кто подвернулся под руку. А они не справились. Тогда послали более опытных. И эти подкачали. И тогда уж бросили затыкать дыры настоящих асов, с парализаторами и чудо-камуфляжем. Волчий спецназ. Элиту. И вот эти провели захват ашгабатцев и отшили сибиряков блестяще, без единого прокола. Кстати, а зачем им ашгабатцы? Тоже непраздный вопрос... Но всего этого Генрих Штраубе вслух говорить не стал. Решил приберечь до лучших времен. - Одно я знаю точно, - продолжал Рихард. - Волчий центр будут охранять те, с камуфляжем. Не думаю, что мы с ними справимся. - С таким настроением на дело идти, - встрял водила, - лучше уж сразу оружие побросать, ручки вгору, и стройными шеренгами в волчью неволю... - Ты бы молчал, - огрызнулся Рихард. - Умник. На приступ не тебе лезть. Поэтому и рассуждаешь. Сибиряк только вздохнул в ответ, и покрепче ухватился за пестики. - На что надеется Золотых, вот в чем вопрос, - сказал Юрий. - Я тут прикинул - в принципе он все время действует верно и каждая из его операций в Алзамае была блестяще задумана и неплохо исполнена, просто в какой-то момент волки словно прыгали ступенькой выше и начинали действовать на новом уровне. Только поэтому и случались срывы. И мне кажется, что Золотых эту тенденцию схватил. - Думаешь, он станет действовать как бы с упреждением? - протянул Генрих. Откровенно говоря, сомнительно, чтоб можно было предугадать новый волчий сюрприз. - Он что-то задумал веселенькое, точно вам говорю, - Юрий слегка подался вперед. - Чую. Не сумею объяснить, но чую. Не может быть, чтоб не существовало способа перехитрить волков - даже этих, крутых, невидимых. Силой их не взять, это понятно. А Золотых демонстративно испек план силовой акции. Но будь я проклят, если он ничего не прячет в рукаве! Наверняка ведь припас какой-нибудь финт, и даже скорее всего не один. - Возможно, - согласился Генрих. - Но нам-то что с того? Мы ведь в передовой группе. Как это именовалось в древности? Пушечное мясо, так? - Не так, - возразил Рихард-дог. - Пушечным мясом именовали безмозглую и чаще всего плохо вооруженную толпу, которую отсылали вперед, на штыки. У нас другой случай. Фактически, мы лучшее, что есть у Золотых в распоряжении. - И что? - спросил с подозрением Генрих. - Он сразу сунет нас вперед, на верную смерть? Чтобы лишиться своих лучших сил? Не верится мне что-то. - Вот об этом я и говорю, - Юрий щелкнул пальцами. - Глупо это, сразу совать нас в прорыв. Золотых хитрит. Он уже начал обманывать волков и для начала пытается обмануть нас. Тут все покосились на сибиряка-водилу. Наверняка, после первой же остановки содержание их разговора станет известно Золотых. "Ну и пусть, - подумал Генрих. - Пусть знает, что мы не похожи на его болванов. Пусть будет готов, что мы постараемся не сдохнуть, как наши прапрапрадеды в бесконечных войнах, а выжить и победить. В конце концов, выжить и победить - важнее, чем послушно сдохнуть во имя поражения." - Отважные вы ребята, как я посмотрю, - неожиданно сказал водила. - А о Золотых вы правильно подумали. Хитер он, как старый лисовин. А уж на выдумки горазд... Не сомневайтесь, найдется у него чего-нибудь и в рукаве, и в другом, и в сапоге, и за пазухой. Я его двадцать лет знаю. Колонна как раз проходила очередную промежуточную точку. Водила, на секунду бросив правый пестик, разбудил рацию и натянул на голову гарнитуру. Серая шишечка микрофона на тонком отростке застыла напротив его губ. - Фагот, я Нельма-четырнадцать. Продолжаем движение. Он стянул с головы гарнитуру и пошевелил затекшей шеей. - Вы бы поспали, ребятки, - посоветовал он. - Утром будет передышка, я-то посплю, а вам не дадут. Генрих вздохнул, слегка откинул спинку кресла и расслабился. Ночь мчалась навстречу, обтекая лобовое стекло и шарахаясь от слепящего света фар. x x x Проснулся Арчи от того, что экипаж внезапно прекратил мерно покачиваться и остановился. Он открыл глаза - подголовник водительского кресла находился в нескольких сантиметрах от кончика носа. Арчи приподнял голову, чтоб увидеть лобовое стекло. За стеклом виднелся рыже-зеленый капот и кусочек дороги. Водила - Пожарков - чуть не по пояс высунулся в окно. Арчи потянулся, и слез со спального места за сидениями, похожего на полку в купе поезда. Сержанта-ротвейлера в кабине не было, как ушел в начале ночи спать в кунг, так, видимо, и пребывал там. Пожарков все глядел куда-то наружу; потом ожила рация: - Циркуляр, рупор-один всем-всем-всем. Учебное разворачивание; место подбирать начальникам подразделений. После разворачивания - общее построение, кроме водителей. Водителям в разворачивании не участвовать, после установки экипажей на точки разворачивания - всем водителям команда "отбой" до особого сигнала. Подтвердить прием. Эфир пронзили беспорядочные шорохи, потом там сгустился чей-то низкий гнусавый голос: - Рупор-два, прием подтверждаем. Другой голос: - Рупор-три, подтверждаем. - Рупор-четыре... - Рупор-пять... Когда дошла очередь до "лаборатории", в эфире родился голос лейтенанта: - Рупор-девять, рупор-десять, прием подтверждаем... Арчи тоже выглянул в окно - колонна, казавшаяся бесконечной, убегала вперед по шоссе и исчезала из видимости за близким поворотом. Вокруг тихонько шумела на легком ветерке безмятежная тайга. Слева от шоссе тайга отступала далеко в сторону, а чуть впереди поблескивала на солнце излучина небольшой речушки. Командно-штабной "Изюбр" съехал с асфальта и неторопливо полз по траве, удаляясь от трассы. На обочине собралось несколько офицеров, в том числе и лейтенант Данильчук. Офицеры колдовали над картой. Минут пять колдовали. Потом разом разбежались каждый к своему экипажу. - Давай, к "Изюбру", - крикнул лейтенант Пожаркову, махнул рукой в сторону реки и сел в кабину лаборатории. Лаборатория тронулась, забирая влево, и тоже съехала с шоссе. Пожарков подал вперед такелаг, пристраиваясь лаборатории в хвост. Минут десять экипажи нещадно мяли буйную траву; потом лаборатория мигнула стоп-сигналом и встала. Пожарков протянул чуть в сторону, по размашистой дуге подрулил к лаборатории и пристроился рядом, но кабиной в противоположную сторону, "валетом". Из кунгов дружно полезли пограничники. Арчи, оставив длинноствольный игломет в кабине (со своим личным он, понятно, не расставался), тоже выпрыгнул наружу. - Так! - звонко сказал лейтенант вертя головой и осматриваясь. - Водилам - отбой. Залегайте в кабинах, ясное дело. Арчи догадался почему - раз лабораторию будут разворачивать, значит в кунгах будут шнырять люди. Какой уж тут отдых? - Похил, ищи место под мачту. Коммутатор вон, южнее. Карпо, сымай силовик. Потом взгляд лейтенанта остановился на Арчи. - Пасечный, трам-тарарам, где игломет? Расслабился, что ли, в госпитале? - В кабине оставил, господин лейтенант! - весело ответил Арчи. - Все равно ж разворачиваемся! - Ну и хрен ли? Построение - с оружием. Марш за иглометом! Арчи послушно сбегал в кабину и спустя полминуты уже стоял в строю вооруженный, с иглометом за правым плечом. - Так-то! - удовлетворенно пробурчал лейтенант. - Начали! Первым делом все отнесли иглометы в кунг лаборатории и оставили там. Арчи в душе повеселился, но ничего никому не сказал. - Пошли, - потянул его за рукав аморф Карпо. - Ты ж начальник биосиловых, как-никак... С тыльной стороны кунга лаборатории имелся крохотный отсек со своей автономной дверцей. Карпо разблокировал запор, влез в этот отсек и поманил Арчи пальцем. Арчи тоже влез - насилу втиснулся. - Гляди. Это - биосиловой полиморф породы "Алтай". Служит для обеспечения энергией любой радиоселектуры или линейной селектуры, а также для питания механических приборов. Выходная мощность - около полутора киловатт. Жрет универсальный корм. При разворачивании его надлежит сгрузить на землю, установить, подключить, и накормить до отвала. Поскольку разворачивание учебное, до отвала кормить не станем, просто отгрузим ему в брюхо дневную дозу и все. Сгружается он следующим образом... Гляди. Вот тут лебедочка приспособлена. Снимаешь стопор, травишь тросик, заводишь под станину... давай, заводи... нет, левее опоры. Ага, вот так. Внатяг. Теперь приподнимаешь его чуток и начинаешь лебедку помалу разворачивать. Прыгай, с земли посмотришь, а то сейчас сбросит. Вот, разворачиваешь... Тяжеленный полиморф на ороговевшей прямоугольной станине дрогнул, и стал величаво выплывать из кормового отсека. Носик лебедки поворачивался, пока не уперся в металлический ограничитель. - И теперь травишь лебедку, пока не станет на землю! - довершил объяснения Карпо. - Только разверни его рожей от экипажа. Ага, вот так. Все, лебедку - в отсек, трос отцепляй... Трос Карпо закинул в отсек; взамен он вытянул оттуда толстый комбинированный кабель, селектурно-электрический. - Разъем вот здесь, - сказал Карпо и откинул на боку силовика маленькую дверцу-надкрылок. Под дверцей обнаружился комбинированный же разъем, наполовину контактно-механический, наполовину живой, с жадно отверзнутым устьем. Арчи без всякого труда подключил кабель к разъемам. - Теперь кормежка... Карпо подбросил в руке пакет с универсальным кормом. - Ну, тут вообще ничего сложного нет. Жрут они все одинаково. Содержимое пакета мигом перекочевало в пищевод силовика. Тотчас ожили и еле заметно завибрировали его чешуйчатые выпуклые бока и затеплились фасетчатые бельма, которые назвать глазами язык почему-то не поворачивался. Силовик был, скорее всего, совершенно слепым полиморфом, глаза у него оставались только потому, что никому не мешали. - Отлично! - крякнул Карпо. - Пошли Коту с Рожновским поможем. Остальные, пока Карпо и Арчи возились с силовиком, метрах в тридцати от экипажей составили из отдельных колен L-образную мачту, и сейчас занимались с тем, что проводили от двух заколоченных в землю колов к будущей верхушке мачты сложную систему растяжек. Потом, уже с помощью Арчи, прикрепили к мачте решетчатую релейную антенну и навесили несколько промежуточных концентраторов на толстый чешуйчатый фидер. Фидер был особенно похож на гигантскую змею. - Все, поднимаем! - скомандовал сержант и Гоша с Карповым вручную перевели короткую часть мачты в вертикаль. Остальные схватились за растяжку, потянули, и длинная часть мачты медленно встала, вздыбилась, нацеливаясь в зенит, а короткая опять припала к земле. - Переноси! Часть растяжек прикрепили к третьему вбитому колу; теперь тринадцатиметровая мачта стояла вполне самостоятельно и надежно. На самом верху красовалась четырехметровая плоскость релейной антенны. Глядела она на юг, где метрах в двухстах виднелась точно такая же плоская антенна на телескопической ноге. - Готово! - удовлетворенно крякнул сержант. - Рожновский, включайся, я пойду доложусь. Кот сбегал к лейтенанту, который уже минут двадцать как пребывал в командно-штабном экипаже, и вернулся. Рожнов тем временем затащил Арчи в лабораторию. Первым делом он отключил вражеского жука и просканировал кунг на предмет посторонней селектуры. Щуп у него был новейший, даже Арчи такими еще ни разу не пользовался. Исправно отследив пассивного жука, щуп доложил, что больше инородных организмов и аппаратуры в пределах охраняемого объема нет. Рожнов самодовольно ухмыльнулся. - Славненько. Значит, так, Арчи. Гляди. Вот это - релейка, четыреста девятая порода... - Я знаю. Рожнов оживился: - А обращаться умеешь? - Умею. - Ну-ка! Тогда включайся. Общее питалово на кунг во-он, на пульте. Арчи щелкнул указанным тумблером; тотчас вспыхнул светодиод, сигнализирующий, что запитана электросеть, и стал еле-заметно тлеть фасетчатый глаз биоиндикатора. Организм релейки подключился к богатому питательными веществами пищевому кругу биосиловика, Арчи чуть ли не кожей почувствовал, как поток ионов и транспортных кислот устремился по биоселектурной части кабеля от силовика к голодной релейке. Он разблокировал пищевой круг. Релейка довольно заурчала, насыщаясь. Подмонтировал антенный модуль; контрольное отражение составило почти восемьдесят процентов. Уменьшив излучение, Арчи сказал: - Антенну покрутить надо. Рожновский тотчас крикнул в открытую дверь: - Гоша! Помалу. Питбуль Гоша заранее встал к мачте. По сигналу он принялся вращать сухожилие точной настройки. - Горизонталь, по часовой... еще чуть-чуть. Еще. Стоп! - командовал Арчи. - Теперь наклон. От себя... Гоша манипулировал сухожилием. - Стоп! Хорошо. Контрольное... Теперь отраженный сигнал составил девяносто восемь процентов. - Выставлять на абсолют, или хватит? - поинтересовался Арчи. Рожновский покачал головой: - Да зачем, разворачивание все равно учебное. К тому же, при полной нагрузке вполне хватает девяноста процентов. Молодец, Арчи! Я не думал, что ты так здорово подготовлен. Он дружелюбно ткнул нюфа в плечо. - Ну, а теперь эта, с позволения сказать, секретная селектура. Мы ее ориентируем на ближайшую область положительного отражения, и радостно ловим в коридоре собственный луч. Короче, он кодируется да посинения, после чего мы его отправляем через коммутатор выезда на адрес-пустышку. Вот и вся недолга. - Так просто? - удивился Арчи. - М-да. Действительно. Но ведь и не подкопаешься ни с какой стороны! Пограничник-курцхаар снова ухмыльнулся: - На том стоим! Ладно, полезли. Рядом с кунгом стоял и курил лейтенант. Сержант возился у мачты, что-то поправляя, а Гоша присыпал землицей протянутые кабеля. - Лаборатория оттестирована! - бодро доложил Рожнов. - Сетку натягивать будем? - Нет, - лейтенант выплюнул сигарету. - На месте - натянем, а тут - нет. Он снял с ремня рацию. - Блик, я Призма. Финиш, повторяю, финиш. - Понял, Призма. Сигнал есть? - Полный. Полный сигнал. - Профессия, вы их видите? - Видим, господин капитан. - Понял, Призма, ожидайте команды на общее построение. Личному составу можно отдыхать, только часового выставьте. - Есть. Лейтенант снова водрузил рацию на пояс. - Агупов! - крикнул он Гоше. - Ты выспался? - Так точно, господин лейтенант. - Закончишь - бери игломет и патрулируй. Дальше полста метров от экипажей не уходи. К завтраку тебя подменит Карпов. - Есть... Лейтенант стащил с головы кепку, почесал макушку, прищурившись поглядел на солнце, и вполголоса скомандовал: - Ну, что, орлы? По пять капель перед завтраком, пока начальства не набежало? Рожнов немедленно запрыгнул в кунг и загремел откидным столиком. Кот закончил колдовать у мачты и, докуривая на ходу, шел присоединяться. "М-да, - подумал Арчи без особого, впрочем, сожаления. - Не погранцы, а партия любителей выпить, прямо. Только почему это у меня настроение улучшается, интересно?.." x x x - Ну, что же, - сказал Расмус, предводитель волков. - Достаточно смелый план. Мы его обсудили и сочли вполне работоспособным. Вероятность успешного исхода нас устроила. Что нужно для его осуществления? - Задействовать одно мое средство связи. - Биоинженерное? - Да. - Нас очень интересуют ваши биоинженерные решения. В области связи - в особенности. - Полагаю, мы сможем предоставить вам обширную информацию в этой области. Насколько я понял, ваш взгляд на мир исключительно техногенный. Вы строите вещи, а не выращиваете их. Так ведь? - Так. - Значит, наша заинтересованность взаимная. Построенные на Земле машины пока не очень совершенны. - Вы непростой человек, Варга, - сказал Расмус после некоторой паузы. - Очень непростой. Несколько секунд волк и человек пристально глядели друг другу в глаза. - Ладно, - Расмус принял более расслабленную позу. - Чувствую, что у вас масса вопросов ко мне. Я готов некоторое время уделить ответам на них. Спрашивайте. Варга давно ждал этой минуты. Минуты, когда ему позволят спрашивать. Ему надоело пробираться вперед вслепую, надоело ожидание нелепой ошибки, которую можно допустить просто по незнанию, от недостатка информации. Итак, с чего же начать? - Кто вы? Выходцы из иного мира? - Нет, - невозмутимо ответил Расмус. - Все мы родились на Земле около четырехсот лет назад. Варга беспомощно поглядел на Сулима. Тот оставался бесстрастным, словно памятник любому из вождей, установленный в любом из городов. Вожди любят быть бесстрастными. Варга тоже любил быть бесстрастным, но иногда мир преподносил ему слишком уж неожиданные сюрпризы. Впрочем, он умел быстро брать себя в руки. - Ваш линейный и ваш биологический возраст различаются? Расмус еле заметно усмехнулся. - Конечно. Не думаете же вы, что нам по четыреста абсолютных лет? Мне, к примеру, семьдесят четыре. Для столь почтенного по земным меркам возраста Расмус выглядел невероятно хорошо. На вид ему пошел бы полтинник - полновесный полтинник бывшего спортсмена, когда тело еще крепко, а жизненный опыт достигает некоего критического предела, позволяющего сворачивать горы и почти всего добиваться исключительно словами. Силой убеждения. - Все мы солдаты, любезный Варга. Наемники. Четыреста лет назад нас похитили... ну, скажем так: инопланетные агенты-вербовщики. Двенадцать лет нас готовили, растили из нас солдат, способных вступить в войну на стороне... Ну, в общем, способных воевать за одну из сторон. И мы воевали. Но теперь война закончилась, и мы решили вернуться. Домой, на Землю. - Сколько вас? - Около двух сотен. Половина от первоначального числа. Варга ненадолго задумался. - Э-э-э... Расмус... Я понимаю, что вопрос праздный. Но все же не могу удержаться, чтобы не задать его. Он взглянул на вожака волков, но прочесть в его темных глазах ничего не смог. Совсем ничего. - Инопланетяне... Какие они? - Разные, любезный Варга. Очень разные с виду. И очень похожие на нас в целом. Просто, большинство чужих рас, с которыми нам довелось столкнуться за полвека, гораздо старше землян, и поэтому они сумели взобраться по лестнице прогресса на невообразимую для вас - да и для нас тоже - высоту. Возможно, и Земля когда-нибудь станет столь же искусной в науках и технологиях. Варга готов был спрашивать о чужаках еще и еще, но что-то его удержало. Что-то разом сбросило его жгучее любопытство с небес на Землю. И он вернулся к сиюминутным проблемам. - Значит, нам предстоит разместить у себя две сотни людей... - Волков, любезный Варга, - поправил его Расмус. - Волков. Мы вовсе не возражаем против этого... - гм! - наименования. К сожалению, за время нашего отсутствия люди превратились в нечто такое, что не может у нас вызвать ничего кроме недоумения и легкой брезгливости. И только благодаря факту, что хоть кто-то на всей планете пытается вновь сделать людей людьми, а не слюнявыми овечками, наш разговор и стал возможным. Меня совершенно не радуют родственники, падающие в обморок при виде крови. Что, в конце концов, произойдет, если чужие вздумают завоевать Землю? Даже бойни не получится. Получится плодотворная прогулка грабителя и насильника по детской площадке. - А что, - с легким холодком в груди спросил Варга. - Есть вероятность, что Землю попытаются завоевать? - Вряд ли, - Расмус пожал плечами. - Какой смысл тогда нам здесь оседать? Земля не может заинтересовать ведущие расы - как не может заинтересовать шефа "Чирс" Саймона Варгу муравейник на соседнем с базой поле. Наткнуться на прогулке и разворошить подвернувшейся под руку палкой - это еще возможно. Но - если начистоту - часто ли шеф "Чирс" гуляет по окрестным полям? Варга немного смутился. - Нет... По правде говоря - ни разу не гулял за все годы. - Вот видите. Земля не нужна чужим. Единственное, что как-то может заинтересовать некоторые расы - это ваша биоинженерия. Но все то, что делаете со своим живым материалом вы, доступно и чужим. Все то же, и еще много того, что Земле только предстоит научиться в ближайшие тысячелетия. Есть две причины, по которым чужие могут посетить Землю. Это скука и это любопытство. - Скажите, Расмус, - вкрадчиво поинтересовался Варга, - а войну чужие вели от скуки или же от любопытства? Все трое волков дружно расхохотались; причем Варга сразу понял, что смеются они не оттого, что вопрос глуп или неуместен. Вовсе нет. Варге скорее всего удалось взглянуть на приевшуюся им проблему с совершенно неожиданной точки зрения. Как иногда удается детям поразить взрослых неожиданной мыслью или неожиданным вопросом. Варга тотчас вспомнил, как лет десять назад в Тирасполе по давно уже забывшейся причине угодил на конкурс детского рисунка - малышня рисовала мелками на асфальте всякую маловразумительную лабуду. Но один рисунок Варгу просто потряс. На асфальте был изображен желто-оранжевый зверь, которого юный художник назвал "Жераф". Зверь имел совершенно нормальных размеров шею и очень длинное туловище. Тогда Варга еще подумал, что если зверь назван "жерафом", а не "жирафом" умышленно, то кусок асфальта с рисунком можно смело вырубать и прятать, а лет через пятьдесят продавать за баснословные деньги. Всплыл бы сейчас детский рисунок Сальвадора Дали - то-то всколыхнулся бы мировой бомонд! Воспоминание это молнией промелькнуло у Варги в голове, а сам он, не отрываясь, глядел Расмусу в глаза. Расмус продолжал смеяться. А когда отсмеялся, ответил странно: - Я не могу ответить на ваш вопрос, любезный Варга. На него просто нет ответа. Но если бы я задал такой вопрос чужим, меня либо убили бы на месте, либо осыпали бы почестями. И я не берусь судить, что более вероятно. x x x Утренняя стоянка затянулась на шесть с половиной часов. Пограничники снялись уже за полдень. Юркие легковые экипажи сибирских безопасников и передовой группы долго мчались по левой полосе, обходя нескончаемую колонну пятнистых грузовиков, лениво косящих глазами на обгоняющую мелочь. Из-под выгоревших на солнце тентов выглядывали скуластые стриженные лица. Цицаркин вдруг подумал, что этих юнцов, вчера еще тискавших на лавочках одноклассниц и гонявших по траве саморощенные мячи, посылают в самую настоящую мясорубку. А ведь это трудно, посылать юнцов в мясорубку. Цицаркин не чувствовал в себе сил на подобное. И он в который раз подумал, что ноша полковника Золотых в этом необычном деле - самая тяжелая. Юрий Цицаркин, агент внешней разведки Балтии, неизбежно привык к промытым психологами мозгам. Чужая смерть давно уже его не ужасала, да и своя много лет не казалась абстрактным понятием. Она стала понятием вполне конкретным, некоей сущностью, непрерывно маячившей в поле зрения, и на многих операциях Цицаркину приходилось прилагать массу усилий, чтобы эта костлявая старуха в ветхом рубище не вздумала приблизиться хотя бы на шаг. Тем не менее, старуха иногда оказывалась совсем рядом, но ухватить его или хотя бы коснуться ей пока не удавалось. Но вот эти вот ребята... Юнцы, в неполные двадцать получившие в руки казенные иглометы, оторванные от дома и каждую ночь вынужденные ловить проныр-контрабандистов на японокитайской границе. Чем для них является смерть? Без разницы, своя ли, чужая ли? Как уберечь их непрочное "я", если им придется убивать? И как оправдать, если костлявая старуха сграбастает их в объятия, от которых уже не освободиться? Сколько их в каждом грузовике, и сколько грузовиков на каждом километре сибирской трассы? И как, черт возьми, люди жили до коррекции? Жили и умирали? Шли на смерть сами и отсылали других? Что они чувствовали при этом? Ведь не может же быть, чтобы ничего? Не может. Точно не может. И поди теперь разберись, что есть биокоррекция - благо или зло? Что важнее - сохраненные жизни тысяч людей, не вцепившихся друг другу в глотки за последние двести лет, или неумение человечества дать толковый отпор невесть откуда вынырнувшей горстке волков? Как сравнить, как сопоставить, и как оценить одно и другое? Как, наверное, трудно было людям, от которых зависело - проводить биокоррекцию или нет. Впрочем, тем, кто выбирает не только за себя, но и за других, всегда бывает трудно. Но ведь тогда, в тысяча семьсот восемьдесят четвертом, кому-то пришлось выбирать за всех. За всех, живших тогда, и за всех живущих ныне, и за всех, кто еще только будет жить. И еще - за тех, кто умрет завтра. За этих скуластых мальчишек, которым, возможно, не суждено увидеть очередную осень. Которые навечно останутся в сибирском лете с пулей в сердце и непониманием в стекленеющих глазах. Ты ведь не любишь, когда выбирают за тебя, Юрий Цицаркин. Хотя и подчиняешься приказам. Но все же - не любишь. Как странно, что прогресс и цивилизация предполагают бесконечную цепочку ситуаций, в каждой из которых ты выбираешь за других, а кто-то - за тебя, и крайне редко человеку дается выбор, способный изменить исключительно собственную судьбу. И как странно понимать, что нынешний порядок вещей - тоже чей-то нелегкий выбор. Выбор за тебя. И выбор за всех. x x x После учебного разворачивания погранцы совершили еще два трехсоткилометровых броска. И все. Грузовики полевых частей оторвались, и ушли дальше по шоссе, а связистам и прочим тыловикам велели разворачиваться, причем по полной программе. Второй раз было уже легче - Арчи знал что делать и кому помогать. Мачта с релейкой послушно вознеслась ближе к пушистым тучкам, что торопились куда-то вперед, вслед за основной пограничной колонной. Ожил сонный биосиловик, без капризов, впрочем, сожравший четырехдневный усиленный паек. Над экипажами, снова поставленными "валетом", растянули буро-зеленую маскировочную сеть. Водилы мигом затащили на крыши кунгов полосатые пограничные матрацы - Арчи заглянул под сетку и впечатленно покачал головой. Ну, прям, беседка где-нибудь на море, ни дать, ни взять. Вокруг оживал выезд - поднимались мачты с антеннами, озабоченные линейщики бегали с тяжелыми катушками кабелей, костяные срезы лопат вспарывали годами слежавшуюся таежную почву. Спать водилам на этот раз не позволили: всех моментально назначили в патруль, пока операторы налаживали связь. В центральном лагере, где сгрудилась основная масса командно-штабных машин, рябило от звезд на погонах. Хорошо еще, что и погоны, и звезды были полевые, маскировочных оттенков. Хватало и штатских - Арчи не сомневался, что это сибирские безопасники и наблюдатели от командных структур. Показался ненадолго долговязый капитан, видимо - тот самый пресловутый особист. Он о чем-то недолго пошептался с лейтенантом Данильчуком, оставил ему небольшой брезентовый подсумок вроде противогазного, и убрался назад, к центру выезда. Данильчук полез в подсумок, извлек оттуда какую-то документацию и некоторое время внимательно ее изучал, причем для этого специально перебазировался из-под навесика перед входом в лабораторию аж в кабину экипажа, где никто не смог бы его разглядеть из-за сетки. Никто, кроме Арчи, разумеется. А минут через пять лейтенант самолично отыскал Арчи. - Эй, Пасечный! - сказал он. - Пойдем-ка, подсобишь. Арчи послушно отлепился от мачты, которую уже с минуту подпирал спиной, и вид при этом имел такой, будто проторчал тут по меньшей мере минут десять. Лейтенант без колебаний направился к лаборатории. Подсумок болтался у него на боку, и даже ниже, потому что капитан был терьером-чернышом, а распущенный почти до отказа ремень низкорослый бульдог подтягивать почему-то не стал. В кунге Данильчук сразу стащил подсумок с плеча и поставил его на столик, да не на откидной, а в самый угол, между двумя ЗаСС-аппаратами. - Знаешь, что это такое? - спросил он, вскрывая опечатанную панель и отпуская слепую крышку. Под крышкой обнаружился стандартный монитор. Стандартный из хороших, с высоким разрешением. Больше двух тысяч пикселов по горизонтали, и около полутора - по вертикали. В общем, профессиональный селектоид, Арчи такие только в конторе видел. - Знаю, - ответил Арчи. - Прекрасно, - лейтенант вытащил из подсумка продолговатый, похожий на термос прибор. Прибор, не селектоид. С прилепленным сбоку грибом-согласователем. Тонкое жало видеовхода лейтенант умело подживил к согласователю. Теперь экран монитора засветился, но на нем развернулся пустой растр. Понятно, сигнал на прибор нужно подать откуда-то снаружи. - Слушай сюда, Арчи, - лейтенант понизил голос до шепота, и при этом в руках вертел такой же индикатор чужих жуков, как и у Рожновского. Индикатор сигнализировал, что все на контроле: выявленный жук спит, а прочих в очерченном объеме нетути. - Через соседний коммутатор будут транслировать картинку с места событий самому высокому начальству. До коммутатора - по воздуху, релейками. А дальше - по кабелю, и кабель этот только что закопали в полусотне метров от нас. И когда лейтенант показал ему тонюсенький шнур с иглой на конце, Арчи все понял. Команда Коршуновича позаботилась и о том, чтобы он все увидел, причем из сравнительно безопасного места. Что ж... Разумно. Но все равно глупо. Можно сделать хитрее... И надежнее. - Я могу тут пошариться по ЗИПам? - спросил Арчи. - Можешь, - без разговоров позволил лейтенант. - И если ты что-нибудь придумал, делай это немедленно, потому что трансляция может начаться в любую секунду. И он, круто развернувшись, шагнул к выходу и выпрыгнул наружу. Где висят ключи от ящиков, Арчи уже знал. То, что ему хотелось найти, нашлось только в четвертом ящике. Портативный видеоплейер, понятно - пишущий. И четыре чистых кристалла, ни разу еще не пользованных. А это больше двенадцати часов непрерывного кино... И пульт - как водится, маленький и очень дальнобойный. Ну, очень. Осталось найти только батарею. Нашлась и нужная батарея вместе с пакетиком специального корма - видику ввиду портативности обычный не годился. Эти лопали высококалорийный, от которого обычный селектоид осоловел бы мгновенно и надолго. Остальное было делом навыка. Сначала Арчи отыскал нужный кабель от коммутатора, подкопался, вонзил иглу, проложил ниточку до самого экипажа и присыпал это ровным слоем сухой рыжей хвои. Потом провел еще одну паутинку к ближайшему дереву. Замаскировал все как следует. Влез на дерево, продолжая разматывать паутинку за собой. Надежно закрепил жука-передатчика, разбудил его и вогнал в нужный режим. На обратном пути закрепил и паутинку, в нескольких местах. Жуку могли угрожать только люди - птиц, хищных насекомых и даже млекопитающих он отпугивал генетически. Арчи все время внимательно глядел по сторонам - но псевдолаборатория стояла чуть особняком, Доктор и Лысый охраняли подходы, а на дереве Арчи установил еще и микрорефлектор, который все равно должен понадобиться для поиска областей с положительным отражением. Разглядеть же тянущуюся вдоль ствола паутинку... Для этого нужно присматриваться. Но кто станет присматриваться? Арчи надеялся, что никому это в голову не взбредет. Второго жука-радиоблизнеца он подживил к видику, видик зарядил парой кристаллов и запитал от батареи, но оставил в режиме полудремы. Проверил сигнал на приборе, который принес капитан-особист - новый растр на мониторе раскрылся сразу, но он тоже был еще пустым. На коммутатор просто еще не передали картинку с оконечных датчиков. Как только штабистам передадут картинку, она появится и на мониторе в лаборатории. Прибор передаст ее жуку-передатчику, тот - жуку-приемнику, а с приемника картинка тут же начнет писаться на видик. А видик останется у Арчи в кармане; в крайнем случае - под соседним кустом. Просто... и запись под рукой. Когда (и если) фокус Арчи отследят, кристаллы все равно останутся. А сидеть у лаборатории он, если честно, не собирался. Данильчуку Арчи явился пред ясны очи спустя полчаса, и вид при этом имел совершенно ангельский. - Все сделал? - тихо поинтересовался лейтенант. - Все. И как пойдет сигнал, монитор лучше вообще отключить. От греха. Лучше никому это не видеть. Да и сигнал у штабистов не так искажаться будет. - Писать будешь? - догадался лейтенант. - Да. - Значит, - констатировал тот, - сидеть тут ты не намерен... Арчи промолчал. - Пойдем, - сказал лейтенант-бульдог и ловко поднырнул под сетку. С ростом Арчи проделать то же самое оказалось вовсе нетрудно, но сетку пришлось все же придержать рукой. Лейтенант присел у экипажа, словно собирался подлезть под него. Потом откинул какой-то зажим... И вытащил из-под экипажа мопед-малютку. Одноглазенький, не слишком скоростной, но зато компактный и трудолюбивый, как муравьишка, селектоид. Такой и по тайге пройдет, и даже по болоту, если не совсем топь. В самом деле - не пешком же Арчи тащиться к передовым позициям погранцов? К волчьему логову? - А документов заодно никаких нет? - Арчи готов был поверить и в такое чудо. - Чтоб часовые только честь отдавали? - Документов - нет, но жетон вестового особист наш обещал достать. Стемнеет - стартуй. Операция начнется ночью. А пока район оцепили и осторожненько прочесывают окрестности. Арчи сдержанно кивнул. - За деревом приглядывайте, - попросил он лейтенанта. - Чтоб никакая сука паутинку не сорвала. Лейтенант кивнул - с самым серьезным видом. x x x - Эта ваша плотина - она что, не охраняется? - подозрительно спросил один из помощников Расмуса, кажется Лоренцо. - Только с берегов, - сказал Сулим. Сулим был все еще недовольным - шеф спрятал в рукав подобного туза без его ведома, а значит, он Сулиму не доверял. Это было очень неприятно. Внешне Сулим, конечно же, ничего не показал. Да и Варга уже не раз доказывал, что его решения в конечном итоге всегда оказываются безошибочно верными. Раз не открылся своему верховному разведчику и охраннику - выходит есть в этом некий неявный резон. - Какой смысл охранять плотину на воде? Туда все равно невозможно пробраться, - сухо пояснил Сулим. Они глядели на обмелевшую Ангару. Чуть выше по течению, перегородив всю реку, вздымалось на семидесятиметровую высоту роговое тело плотины. Оно тускло поблескивало в лучах закатного солнца, а через верхнюю кромку валился серебристый водопад, валился прямо в пенную круговерть, в кипящий котел у подножия плотины, и мерный гул падающей воды глушил все звуки в округе, даже надрывное пение истребителей, что звеньями носились в вечернем небе. Сулим взглянул ввысь. - Ишь, разлетались, - проворчал он. Лоренцо лениво взглянул на небо. - Гробы, - сказал он, презрительно опуская нижнюю губу. - Я бы в такой ни за что не сел. - Этот гроб, между прочим, - заметил Сулим с обидой в голосе, - в состоянии выжечь сотню гектаров тайги. Со всеми, кто в тайге прячется. Лоренцо с иронией поглядел на него. - Надо же, - хмыкнул волк. - А говорили, что у вас нет средств массового поражения. В газетах клялись, с трибун и телеэкранов... Убивать вы может и разучились, господа потомки. Зато научились лгать. Так научились, что вас снова можно зауважать. Сулим вздохнул. Что верно, то верно. Он и сам это подозревал, всю жизнь. Поэтому его гораздо больше задел отзыв Лоренцо о новейших истребителях, как о гробах. К тому же, люди замечательно умели лгать и до биокоррекции. - Ладно, - проворчал Лоренцо. - Где этот ваш шлюз расположен? - У подножия плотины. Ближе к противоположному берегу. Его не видно из-за водопада. - И что, им так ни разу и не пользовались? - А кто о его существовании знает? Боюсь, что никто. Кроме, разумеется, селекционеров, Варги и нас. - Даже правительство Сибири? - Даже правительство. Плотины-то почти во всей Евразии выращивали туркмены. Это старый национальный секрет. Американцы, правда, тоже научились лет пятьдесят назад - но их плотины хуже. Хранить воду умеет только тот, кто знает ей истинную цену. - То есть, обитатели пустынь? Почему же тогда в Сахаре или в Аравии не научились возводить такие же? - А там есть крупные реки? Вроде Амударьи или Сырдарьи? - Нил. -