смехнулся самым уголком рта. - Я к этому и веду. Никакие это не пришельцы. Наши эксперты просто перебдели. Впрочем, пусть, перебдеть лучше, чем недобдеть. - А не может быть, что нам просто голову морочат? - спросил психоинженер. - Кормят дезой? - Кто? - с иронией в голосе осведомился сибиряк. - Наши собственные пограничники? - Ну... Европейцы, например. - Не станут они этого делать. У них и так больше всего жертв. Им бы прекратить это все побыстрей, а не дезой заниматься. - Кстати, - вставил Коршунович. - А вот заокеанская братия вполне может затеять игру. Легко. Причем, вряд ли это Панама и латиносы. И вряд ли Аляска. А вот Америка или одна из Канад - вполне. - Господа! - сибиряк выразительно поднял обе руки и развернул ладонями к собеседникам. - Давайте не будет заниматься вещами, которыми мы заниматься не должны. Анализ вариантов на международном уровне проведут и без нас. Наша задача - должным образом подготовить агента совместной операции. Чем мы и займемся. Итак, господин... - Шпаковский, - с готовностью отозвался психоинженер. - Господин Шпаковский. Вашим людям предстоит откорректировать психоматрицу, которая накладывается на Шерифа. С учетом базовых реакций на... хм... возможное внеземное происхождение волков. Но! Подчеркиваю, поскольку это очень важно! Ни в коем случае не вводить эти реакции в первоочередной рефлекторный ряд! Шериф просто должен подсознательно учитывать подобную возможность. Но вовсе не ориентироваться на нее. Вы меня понимаете? - Да, господин Золотых. В общем-то, это очевидно. - Я рад, что в России работают настоящие профессионалы! - дипломатично закруглился сибиряк. - Приступайте. Психоинженер подхватил со стола контейнер с ментоморфом и обратился к Арчи: - Мы будем готовы начать через час. Постарайтесь поспать это время. Арчи вопросительно взглянул на Коршуновича. - Иди, Шериф. У тебя еще тридцать семь часов до начала операции. Арчи кивнул и вышел. В коридоре маячил рослый тип со смутно знакомой физиономией. Он дружелюбно взглянул на Арчи и негромко сказал: - Если чего надо, ты скажи. Водички, там, или пожевать. А то отцы о самом главном редко думают и часто забывают. - Спасибо, друг, - сказал Арчи совершенно искренне. Он почти никогда не говорил этого. Почти никогда. В купе он повалился на полку и практически сразу же уснул. x x x Сулим выслушал донесение с каменным лицом. Потом коротким скупым жестом отпустил связиста. "А ведь это многое объясняет... - подумал он, навалившись локтями на столешницу и задумчиво глядя на портрет Бжезинского, что одиноко расположился на противоположной стене. - Не может быть, чтобы столько лет они варились сами в себе, а потом вдруг засветились. И от коррекции ускользнуть не так-то просто было, что бы там Гном о "гантелях" ни пел." Он взял трубку внутреннего телефона. Варга откликнулся через пяток секунд: - Что там, Сулим? - Информация. Из первого ряда. - Зайди, - велел Варга. Это Сулим одобрил. Телефоны телефонами, а разговор с глазу на глаз все равно продуктивнее. Хватит и того, что на "Чирс" эта информация поступила по радио, пусть и по насмерть закодированному протоколу. Что один человек намудрил, другой рано или поздно разгадает. И меняй ты код хоть каждые десять минут... Он поднялся к шефу. В приемной нос к носу столкнулся с Ицхаком Шадули. Точнее, не нос к носу, а грудь к носу, потому что Шадули был на добрую голову ниже Сулима. - Доброе утро, профессор, - поздоровался Сулим. Шадули вальяжно кивнул и скрипучим тенорком осведомился: - Материал мне еще не наловили, а господин спецназ? - Наловим, профессор! - пообещал Сулим, хоть обещать было не в его правилах. - Дайте только срок. - Ну-ну... Шадули и его долговязый референт-дог направились к лифту. "Вот, валенок старый, - сердито подумал Сулим. - Два дня всего как начали, а ему уже материал подавай!" Гном вылетел в Иркутск вчера; Шарадниковы и Испанец - еще позавчера рванули в Красноярск. Лэснер - тоже в Красноярск, но вчера. Шарадниковы уже должны были добраться до Алзамая, Испанец, выждав некоторое время в Красноярске, тоже мог выйти на финишную прямую. Лэснер по плану должен приехать на место завтра к утру. Гном - по обстоятельствам. Но не позже завтрашнего вечера. А Бизона от операции пришлось отстранить - нашлось дело второстепенной важности в Пасифиде. - Входи, Сулим! - донесся голос из кабинета. Сулим очнулся - оказалось, что он задумался и застыл на пороге. "Тьфу! - подумал он. - Чертов яйцеголовый, все памерки мне забил..." - Что стряслось? Стол шефа был по обыкновению завален газетами. - Окно в сибирской спецслужбе выдало информацию. Только предупреждаю, шеф, она недостоверна, скорее всего. - Это что? Небось отчет о необычайно высокой концентрации летающих тарелочек в треугольнике Братск-Канск-Нежнеудинск? Так это давно уже не секрет. Сулим впечатлился: - Хм! Откуда вы знаете, шеф? Варга только плечами пожал - он и не думал рисоваться перед подчиненными. Тем более перед Сулимом, которого практически невозможно было удивить или вывести из равновесия. Просто руководитель "Чирс" всегда интересовался самыми неожиданными вещами. - Неважно откуда. Лучше скажи, что это, по-твоему, меняет? Сулим оглянулся, пододвинул любимое кресло Ицхака Шадули и сел. Он был одним из немногих на базе, кто мог это делать без спроса. - Если предположить, что тарелочки и волки связаны... - Изволь выражаться конкретнее, - попросил Варга. - И не бойся слова "инопланетяне". Мне кажется, что даже самые нелепые варианты стоит рассмотреть. Сулим послушно кивнул. Вообще-то он и не боялся этого слова. Просто он не верил в инопланетян. Но в его обязанности входило работать на благо "Чирс" даже если из соседнего ущелья выползет настоящий дракон, или если черти гурьбой полезут из подвала. И никакого значения не имеет, что Сулим не верит ни в драконов, ни в чертей. - Если предположить, что волки вовсе не сидели все эти годы незаметно в окрестностях Алзамая (а мне это всегда казалось маловероятным), то одной натяжкой у нас становится меньше. В самом деле, почему двести лет о них никто слыхом не слыхал, а потом они вдруг расползлись по Европе, как тараканы, за какую-то неделю? Предположим, что чужие, - Сулим поморщился. Не нравилось ему это слово. Но слово "инопланетяне" нравилось еще меньше. - Допустим, что чужие добрались-таки до Земли. Что они предпримут в первую очередь? Скорее всего, заложат базу где-нибудь в глухой местности... - Это если у них долговременные интересы на Земле, - заметил Варга. - А если нет? - А если нет - они не стали бы убивать столько народу. Сели бы в свою тарелочку и убрались в заоблачные выси. Что им какой-то инженер-эколог, которому ни один здравомыслящий человек не поверит? Даже если он их и видел, чужих, на самом деле? - Резонно, - согласился Варга. - Итак, будем плясать от того, что интересы у них тут долговременные и прочные. Дальше? - Закладывают они базу, - продолжал рассуждать Сулим. - И начинают потихонечку осматриваться. Тут на их голову падает этот самый злополучный эколог, и, вероятно, раскалывает их. Потом все, как мы и думали - звонок, записная книжка, чехарда со знакомыми эколога. И тут выясняется, что нашем мире не убивают. Ну, почти не убивают. Чужие выясняют, что облажались, и замирают. Так? - Так, - подтвердил Варга. - За последние сутки не случилось ни одного покушения на людей из книжки. Дальше? - А дальше вот что. Веселая кампания агентов со всего света выныривает в Алзамае и начинает лихорадочно искать их следы. Допустим, даже находят. Допустим, что это будет Гном. Я думаю, у него немного шансов столковаться с волками. Если бы это была гонимая и озлобленная группа - тогда дело другое. Тогда бы они с радостью ухватились за наше предложение. А так - наши шансы здорово падают. - Гнома надо соответственно проинструктировать, - задумчиво протянул Сулим. - На этот дурацкий и невероятный случай. Кстати, из всех возможных вариантов правдой оказывается почти всегда почему-то самый дурацкий. Ты не замечал? - Шеф, - сказал Сулим, игнорируя последний вопрос. Он был одним не немногих на "Чирс", кто мог себе позволить и это тоже. - А ведь если они не с Земли, говорить с ними нужно отнюдь не Гному. Варга в упор уставился на него. - Что ты хочешь этим сказать? - Вам нужно немедленно выезжать в Алзамай. Да и мне тоже, наверное. Варга задумался. Надолго. - Черт побери! Ты прав. И, наверное, даже обычным рейсом из Ашгабата. Дабы не привлекать. А? Сулим только вздохнул. - А вот, Сулим, - спросил вдруг Варга, самолично вытаскивая из сети расписание рейсов ашгабатского аэропорта, - ты можешь допустить, что инопланетяне генетически сходны с нами? Сулим неопределенно пожал плечами. - Не знаю, я не специалист. Но возникли же на Земле сходные виды человекообразных? Почему бы им не возникнуть еще где-нибудь? К тому же, эти волки вполне могут оказаться и не самими инопланетянами, а, скажем, захваченной ранее группой землян. Или потомками захваченной ранее группы - еще до коррекции захваченной. Сулим, увлекшись, даже привстал в кресле. - А что? - сказал он с воодушевлением. - Захватили чужие когда-то сотню-другую людей. А теперь решили вернуть. Высадили под Алзамаем, дурень-эколог это подсмотрел... И пошло. - Но какой резон им убивать? - бросил Варга через плечо. - Мало ли... - Сулим снова пожал плечами. Варга хмыкнул. - А ты романтик, как я погляжу, - сказал он. - Не ожидал. Впрочем, на тебе это до сих пор не отражалось. Он щелкнул клавишами. - Так. Ты, я, Родион, кто еще нам понадобится? Пару твоих ребят в охрану, наверное? Варга заказывал билеты на вечерний рейс "Ашгабат-Красноярск-Якутск". 01 : Область значения. Они поселились в гостинице "Привокзальная". Два брата-близнеца, как и большинство близнецов - мало похожие друг на друга. Николай Шарадников и Валентин Шарадников. На российские паспорта никто не косился, номер дали без малейшего скрипа, хотя, как выяснили братья, гостиниц в городе было всего шесть, а число приезжих за последнее время несколько возросло. Что и неудивительно. В полдень вся гостиничная обслуга сменялась, и к этому времени из файла учета посетителей явствовало, что братья Шарадниковы проживают в гостинице уже вторую неделю. Алзамай оказался обычным сибирским городком; народу в нем обитало тысяч семьдесят. Извилистые улицы; в центре - дома старого выроста, низкие и приземистые, с потемневшей от времени корой; ближе к окраинам - где посовременней, повыше, с более изощренной специализацией и со сложным метаболизмом, а где целыми кварталами сплошные одноэтажки. И все это - прямо в тайге, посреди сосен и лиственниц. Единственный вокзал, причем в одном здании - и басо, и ральсодорожный. Теперь нужно было каким-то образом выяснить - откуда приехали в Алзамай люди-волки, впоследствии наделавшие столько шуму в Берлине? И братья неторопливо, но и без затяжек, стали раскручивать этот неподатливый с виду клубок. Впрочем, на самом деле их назначение заключалось в другом. Приехавший несколько позже Шарадниковых Испанец, держался в стороне и наблюдал: заинтересуется кто-нибудь деятельностью Шарадниковых, или нет. И если конкуренты возникнут, Испанец должен был их нейтрализовать. Оказалось, что через Алзамай в каждую сторону проходит полтора десятка транзитных поездов в сутки. В среднем с одного поезда ссаживается человек десять. Столько же уезжает. С сегодняшнего дня все приезжие попадали под пристальное внимание Шарадниковых и Испанца; некоторые вскоре отсеивались, как заведомо безобидные. Некоторых Испанец брал на карандаш. Некоторые сразу же брали на карандаш Шарадниковых, и их Испанец тоже брал на карандаш. Иностранцы притворялись сибиряками. Сибиряки-безопасники притворялись простыми местными жителями. А маленький город дышал ежедневными заботами, не подозревая, что событийный центр мира ненадолго переместился сюда. В Алзамай. x x x Генрих Штраубе, независимый агент вэ-эр Европейского Союза, сошел не в Алзамае, а раньше, в Тайшете. Всю дорогу он пытался выглядеть беззаботным, и это ему вполне удавалось. Проиграл в карты местным шестоперам, совсем немного, чтобы расстраиваться. Выпил водки с попутчиками, и тут же незаметно принял нейтрализатор. Изобразил вежливое внимание к девушке-овчарке, ехавшей в соседнем купе, некоторое время поболтал с ней о том-о сем. Когда ходил в ресторан, дважды замечал Франсуа; тот ехал через вагон от Генриха. Франсуа тоже вышел в Тайшете, но к Генриху даже не пытался приблизиться, а сразу же направился на басовокзал. Взял такси, благо таксеры-перехватчики, опережая друг друга, выбежали аж на перрон, и укатил без промедления. Генрих же не торопился: с ленцой вынес сумки из поезда, так же неторопливо прошел по перрону. В маленьком и уютном здании вокзала поглазел на скромные витрины дорожных киосков, выпил байкальской минеральной воды, купил пару местных газет и внимательно их просмотрел. Едва поезд отошел от перрона, вокзал сразу же погрузился в полудрему: словно по волшебству исчезли назойливые таксисты, исчезли бабульки с горячей картошкой и жареными окорочками, растворились среди вокзального люда глухонемые торговцы дешевыми книгами и журналами. Из газет Генрих не сумел почерпнуть ничего путного. События в Европе упоминались вскользь, хоть и на первых страницах. Никаких привязок к местным проблемам он не обнаружил, зато узнал, что рабочие на лесозаготовках бастуют, потому что им мало платят и возят просроченные продукты, а городская футбольная команда в гостях разгромила артемовский "Кедр". Минут через тридцать Генрих взялся за сумки. Газеты он оставил на лавочке. Перед зданием вокзала скучало несколько таксистов: собравшись в круг они лениво побрякивали ключами и лениво переговаривались. Человек с сумками, показавшийся из дверей вокзала, мгновенно привлек их внимание: головы дружно повернулись к Генриху, словно флюгеры по ветру. - Ехать надо? Тентасы, Слободка, Чуризовка? А? Недорого? - Недорого? - весьма артистично засомневался Генрих. - А до басовокзала сколько? - Двадцатка! - слегка оттопырив губу сказал таксист, дебелый дядька с рожей красной, как сибирский червонец. - Поехали? - А за пятнарик? - Да брось ты, как раз двадцатка и выходит! - вещал дядька. - Или охота с сумками по жаре в биобусе трястись? А он еще когда придет! - Семнадцать, - не сдавался Генрих. - Восемнадцать, - выдавил таксист с видом благодетеля. Генрих заколебался, дядька с плохо скрываемой надеждой глядел на него, всем телом подавшись к экипажу, полосатой "Белке", что дремала у обочины. - Ладно, поехали! - Генрих дернул сумкой, изобразив бесшабашный взмах рукой. Таксист экстренно бросился открывать багажник. Разбуженная ключом "Белка" тихонько фыркнула и приподнялась. Дядька взялся за пестики и тронул; вокзал величаво проплыл мимо. "Проеду немного, - решил Генрих. - Потом договорюсь. Пусть остальные думают, что я на басовокзал поехал." На дороге мелькали встречные экипажи, в основном местного, сибирского выроста. Сибирь всегда была краем плохих дорог, поэтому выращенные в Европе экипажи здесь не приживались. Мерзли, болели, повреждали ходовую. Даже всепогодные джипы биомобильного центра "Ганновер" чувствовали себя здесь неуютно. А неприхотливым сибирским селектоидам нипочем были ни морозы, ни снежные завалы, ни гнус на бесконечных междугородних трассах, ни летняя жара, ни пыль... Генрих подумал, что эта страна во много раз больше Европы по территории и совершенно отлична по образу мышления, и философски вздохнул. - Издалека? - деликатно поинтересовался таксист. - Из Минска, - соврал Генрих согласно легенде. - По делам? - Ага. На лесозаготовки. Таксист промычал что-то неразборчивое. - Слушай, - начал Генрих, когда отъехали достаточно далеко. - А, может, ты меня прямо в Алзамай отвезешь? - В Алзамай? - водитель оживился. - А-а-а... А сколько платишь? - Ну... - Генрих изобразил борьбу бережливости и вежливости. - Ну, сотку. - Две, - отрезал водила. - Один корм сколько стоит! - Да тут ехать-то полста километров! - почти искренне возмутился Генрих. - Не полста, а шестьдесят пять. Да еще назад - вдруг я там клиента не найду? - Ну, давай хоть сто пятьдесят! - Э! - протянул дядька. - Биобусы, кстати, на Алзамай сегодня уже не пойдут. Учти. - Ну скинь, хоть сколько, - попросил Генрих. - Скинь, а? Очень надо. - Ладно, - буркнул водила. - Сто восемьдесят платишь? - Плачу, - горестно вздохнул Генрих. "Белка" тут же свернула направо, на широкую проспектообразную улицу-просеку. Между домами-башнями шумела заботливо вычищенная городская тайга. - А чего ж ты на поезде до Алзамая не доехал? - поинтересовался водила. - Да... Это... - Генрих изобразил смущение. - Вчера, понимаешь, выпили малость. С утра, понятно, опохмелились... Пивком. Я подремать прилег. Кто-то сдуру ляпнул, что уже Алзамай. Ну, я и выскочил спросонья. Пока горло промочил, поезд тю-тю. А потом на вывеску гляжу - Тайшет. И поездов больше нифига нету до самой ночи. А мне сегодня отметиться надо... Я там кассиру чуть окошко не расколошматил. - М-да, - сочувственно протянул водила. - Что ж вы так, граждане минчане... Один хоть ехал? - Один. Командировка... - Генрих очень натурально подпустил уныния в слова. Вскоре дома посреди деревьев вдоль дороги исчезли. Пошла обычная трасса - разбитый асфальтовый шлейф безо всякой разметки. И тайга, тайга кругом... Дикий край, страна медведей, лосей... и волков. Таксист гнал под девяносто, и, похоже, знал тут каждую выбоину. Рассказывал зачем-то где, кто и когда гробанулся, словно пытался Генриха напугать. Генрих рассеянно кивал. Спустя какой-нибудь час впереди над кронами сосен замаячили башенки многоэтажек и чешуйчатый шпиль телевышки. - На окраине меня высадишь, - попросил Генрих. - А куда тебе? Может, подброшу, раз уж довез. Не бойся, доплаты не потребую. - Ну... Тогда на улицу Шадченко, можно? - Шадченко? - переспросил таксист с сомнением. - Так это она и есть! Генрих ухмыльнулся: - То-то я вижу - вроде что-то знакомое... - Слушай, а зачем тебе Шадченко? Леспромхоз дальше, на Зеленой. - Да баба у меня здесь, - признался Генрих. - Сумки брошу и пойду, чего с ними таскаться? Теперь таксист поглядел на Генриха с некоторым подозрением, но смолчал. - Так где на Шадченко? - уточнил он немного погодя. Генрих покосился в окно, повертел головой, словно ориентировался. - А-а-а... Еще метров триста вперед... Кажется... Ага, точно! Во-он там! У того домика. Таксист притормозил, где надо. Расплатившись, Генрих попросил: - Слушай, друг... Только ты обо мне никому не рассказывай, ладно? Тут, говорят, новости расползаются быстро, не то что у нас. Неровен час, начальство узнает, или наши пронюхают... Засмеют ведь. И штраф, неровен час, вляпают. - Как знаешь, - неопределенно буркнул водила. - Твои деньги... - Спасибо. Генрих вытащил сумки из багажника и принялся неторопливо прикуривать, ожидая пока таксист уберется. Тот еще раз подозрительно взглянул на Генриха, хлопнул дверцей, и умчался куда-то в сторону центра. x x x Махолет из Братска тянул над самыми верхушками деревьев. Рихард поглядывал на колышущиеся маковки сосен и лениво жевал резинку. Юра Цицаркин безмятежно посапывал на рюкзаках. Потом махолет вдруг стал рыскать в поисках полянки, хотя Рихард никаких различий впереди не усмотрел - все те же зеленые кроны. Он пихнул напарника. - Эй, Юра! Прибыли. Цицаркин открыл глаза; Рихард уже отвернулся и снова, подставив лицо ветру, глядел наружу. Потом он как-то сразу разглядел далеко впереди упирающуюся в небо телевышку. Махолет завис на высоте двух с небольшим метров; трава на крошечной полянке струилась, прижатая к земле тугими порывами ветра. Казалось, что крылья вот-вот заденут за ветви крайних деревьев и бедняга-махолет беспомощно свалится, ломая плоскости и закрылки. Цицаркин торопливо спускал рюкзаки на длинном шнуре с крюком. Рихард сделал пилотам ручкой, уцепился за край кабины, повис рядом с задней опорной лапой, а потом отпустил руки (махолет сразу подбросило) и мягко плюхнулся в траву. Даже не верилось, что такой высокий и нескладный дог способен на подобный прыжок, исполненный подлинно кошачьей грации. Цицаркину на грацию было плевать, как и любому твердоголовому терьеру. Он просто перевалился через край и шмякнулся на рюкзаки; а затем без всякой паузы встал. Махолет вторично подбросило на добрых полметра. Рихард дал контрольную отмашку; махолет тотчас завалил правое крыло и косо ушел вверх-в сторону. За деревья. - С почином, - пробурчал Цицаркин, крепкий пшеничный эрдель, упрямый даже с виду. Рихард не ответил, он как раз взваливал на плечи свой рюкзак. - Сколько до города? - спросил он, прыгая на месте, чтобы груз утрясся и сел как положено. - Километров двадцать. Или меньше. - Лучше бы "или меньше". - Да так и есть, скорее всего. - Слушай, - усомнился Рихард. - А ты откуда знаешь? Ты ж спал. - Я сверху глянул, - Цицаркин тоже взвалил рюкзак на плечи. - Что у меня, глаз, что ли, нету? Рихард без тени улыбки уставился в лицо напарнику. - Вроде есть, - сообщил он. - Два. Цицаркин сделал страшное лицо, и даже губу закусил: - Как!? Только два?! Рихард виновато развел руками: - Два, Юра. Один, второй. И все. - И все? Ну, тогда пошли, - безмятежно сказал Цицаркин и, задрав голову, поглядел на небо. - Ага, туда. И они пошли. Туда. К Алзамаю. Точнее, к пригородной деревушке Шумилово. Два эколога, целый месяц проведшие в тайге, на дальних делянках. Кому какое дело, что они вовсе не экологи, а разведчики Балтии, и что в тайге они всего несколько минут, только с тех пор, как прыгнули с махолета? Экологи они. Экологи. И точка. x x x Одинокий хипарь-биостопщик торчал на обочине, словно некрашеный механический шлагбаум. Рука воздета, а сам в книжку уткнулся. Какая-нибудь очередная мантра-йога, небось. Шурик притормозил; хипарь выглядел вполне безобидным. Одежда у него была драная, но чистая, шевелюра длинная и нечесаная, но опять же отмытая и пушистая. Ухоженный хипарь. Ну и к лучшему. Шурик совсем остановился. Громадный "Енисей" утробно заурчал, замирая на обочине в нескольких метрах от хипаря. Шурик дотянулся и толкнул правую дверцу-надкрылок. Хипарь, наконец оторвался от книжки и уставился на грузовик. Сначала на выпуклое лобовое стекло, потом на громадный фасетчатый глаз под фарой. И только после этого соблаговолил подойти к распахнутой дверце. - Куда? - спросил Шурик в меру приветливо. - Вперед, - хипарь пожал плечами. - Я только до Алзамая, - предупредил Шурик. - Дальше не пойду. - Годится. - Ну, тогда садись... Хипарь подхватил с обочины пыльный рюкзачок-шмотник и проворно вскарабкался по лесенке. - Ну и монстр! - пробормотал он уважительно, осматривая кабину "Енисея". - Сколько ж он жрет? - Да уж побольше легковушки, - благодушно хмыкнул Шурик. Он любил этого здоровенного полиморфа, его покладистый нрав, его силу и уверенность в себе и водителе. Хипарь завозился, устраиваясь поудобнее. - Дверь закрой... Посильнее, - попросил Шурик. Надкрылок с хлопком встал на место и втянулся в маршевый паз. "Енисей" вновь заурчал, набирая скорость. - Откуда бредешь? - поинтересовался Шурик. - Из Питера... - Ого! И все биостопом? - Ага! - горделиво сказал хипарь. - Второй месяц. - Я - Шурик, - сказал Шурик. - А я - Макс. Шурик отнял руку от правого пестика и сжал сухую и мозолистую ладонь хипаря. Хватка у того оказалась на удивление сильной. Эдакие тиски, приживленные к человеку... - Как там Питер? - спросил Шурик. - Стоит, - Макс пожал плечами. - Что ему сделается? - А я там не бывал ни разу, - пожаловался Шурик. - И в Москве не бывал. Да и вообще из Сибири ни разу не выезжал. Хипарь снисходительно покосился на него. - Ничего! Теперь это просто. Не то что при Самойлове... - Самойлов - это ваше, - Шурик пожал плечами. - При чем здесь Самойлов? У нас и в те времена, вроде, просто было выехать. - Я не о "выехать", - пояснил хипарь. - Я о "въехать". Въехал? - А-а-а! - дошло наконец до Шурика. - Въехал. И что, действительно проблемы были? - Были, - Макс вздохнул. - У нас долго иностранцев гоняли. Даже сибиряков. Особенно после того, как Европа объединилась. - А ты помнишь? - с сомнением протянул Шурик. - Это ж давно было. - Батя рассказывал, - Макс снова вздохнул. - Он у меня в ОВИРе работал. Визы выдавал. Впереди замаячил пост доринспекции. Почему-то сегодня там было людно: вместо одинокого скучающего дорожника торчало сразу четверо. И пестрых служебных экипажей стояло аж три. - Ловят кого-то, что ли? - глядя в окно предположил Шурик. - С зоны, небось, кто-то навострился. - Так он и попрет по дороге, - усомнился Макс. - Жди, как же... Увидев, что Шурик едет не в одиночестве, дорожник взмахнул полосатой палочкой. Шурик притормозил. - Привет, начальник, - весело крикнул Шурик в окно. - Кого ловим? - Ветра в поле, - хмуро проворчал дорожник. - Кто это с тобой? - Странничек! - Шурик оскалился. - Дитя цветов. От святых мест биостопом бредет. - А документы у странничка имеются? - все так же хмуро осведомился дорожник. - А как же! - сказал Макс и протянул Шурику паспорт. - О! Шурик переправил документ инспектору. Тот внимательно изучил все, от фотографии до виз-отметок. Пролистал напоследок еще раз; и неохотно вернул паспорт Шурику в окошко. Для этого ему пришлось встать на цыпочки и вытянуться в струну, но все равно он не дотянулся, и поневоле пришлось вскочить на подножку гиганта-"Енисея". - Куда ж тебя несет, а, дитя цветов? - спросил инспектор со скукой в голосе. - Во Владик. Решил материк пересечь по диагонали, и в Тихом океане ножки помочить. Благая идея. Да и кругозор расширяет. - Ну-ну, - пробурчал дорожник. - Не сидится ж вам на месте... Ладно, езжайте... - и он прыгнул с подножки на асфальт. Шурик отсалютовал и послал "Енисей" вперед. Пост быстро растаял позади, растворился в сибирской тайге, и только тоненькая ниточка выщербленного асфальта создавала зыбкую иллюзию связи с цивилизацией посреди первозданной таежной дикости. - Интересно все же, - вздохнул Шурик. - Кого ловят? - Меня, - добродушно сообщил Макс. Шурик хотел засмеяться, но не успел: хипарь коротко врезал ему раскрытой ладонью по носу, и Шурик мгновенно отключился. Макс ловко перехватил пестики и остановил озадаченный "Енисей", даже не вильнув к обочине. Прямо на осевой, если бы на сибирских дорогах какой-нибудь псих решил начертить разметку. Обмякшего Шурика хипарь отгрузил на спальное место, вытащил из шмотника маленький шприц-мономорф и ловко вколол Шурику галлюциноген. - Баю-бай, - сказал он, пересаживаясь на водительское место. - Спи спокойно, Шурик. Я быстро. Не успеешь досмотреть седьмой сон, как проснешься в недоумении. И ничегошеньки ты не запомнишь, дружище Шурик. Ни хипаря Макса, ни дорожников, ни-че-го. Так что баю-бай и bye-bye одновременно. Макс Мэнсон, родом, правда, не из Питера, а из Питтсбурга, был большой охотник погутарить. И одиночество никогда ему не мешало: он мог общаться даже сам с собой. И в Тихом океане он ножки уже не раз мочил, правда не у берегов Евразии, а существенно дальше к востоку, у берегов Северной Америки. "Енисей", подчиняясь властной руке, покорно взревел и устремился вперед. Макс гнал в полтора раза быстрее Шурика. И непохоже было, что едет он по незнакомой дороге. x x x - И что? - сказал Варга, брезгливо оттопырив нижнюю губу. - В этом занюханном городишке невозможно достать свежий "Парагон Беобахтер", что ли? Стюарт понуро развел руками. Словно именно он был виноват в том, что в Алзамае невозможно достать свежий "Парагон Беобахтер". В дверь вежливо постучали. Варга подумал - опять приперлась ошизевшая от размера чаевых обслуга, но это оказался Сулим. Шеф разведотдела "Чирс", едва поселился в лучшую гостиницу Алзамая (без единой вывески, кстати), тут же опутал чуть ли не весь город своими чувствительными информационными щупальцами. Трое его людей, прилетевшие из Ашгабата вместе с начальством, мгновенно растворились в окружающем мире, а Сулим замер, словно паук в центре паутины и принялся терпеливо выжидать, когда в его ловчую сеть попадется первая добыча. - Что, новости? - оживился Варга и отложил пухлый номер "Нью-Йорк Таймс". - Новости - это хорошо. Это лучше, чем отсутствие новостей. Сулим подумал, что иногда отсутствие новостей - наилучшая новость, но вслух говорить это не стал, потому что с одной стороны не с руки делать замечания боссу, а с другой - Варга ведь и сам все прекрасно понимает. Слова в данном случае мало значат, важнее сейчас интонации, подтекст. Взгляды, наконец. - Есть кое-какие результаты, - сообщил Сулим. - Во-первых, я связался с Гномом и Лэснером. Они уже в курсе последних новостей и изучили свежие инструкции. Во-вторых, есть первые маленькие приметы присутствия конкурентов. Северо-восточнее Алзамая сибиряки-пограничники засекли гражданский махолет. Не частный, но и летящий вне обычного расписания. До Алзамая он не дотянул, снизился километров за двадцать, с полминуты повисел, и сразу ушел назад. Скорее всего, в Братск. В сущности, это мелочь; на махолете мог прилететь кто угодно. Но! - Сулим воздел к потолку указательный палец, как школьный учитель в припадке патетики. - Геологи или леспромхозовцы не стали бы высаживаться, не долетев до аэродрома. - Господи, - проворчал Варга. - Откуда у тебя связь с сибирскими пограничниками? Сулим внимательно поглядел шефу в глаза. - Я могу не отвечать на этот вопрос? - Да пожалуйста, пожалуйста, - Варга замахал руками (верный знак, что он хорошем расположении духа). Руководитель "Чирс" всегда оставлял подчиненным право на маленькие профессиональные секреты. - Второе. Тут какая-то японокитайская делегация гостит. Уже с неделю. Научная. Так вот, в ее составе двадцать три человека. А докладов на конгрессе заявлено только двадцать. Я понимаю, что в состав делегации могут входить функционеры, наблюдатели и прочее. Но галочку я поставил. Варга одобрительно кивнул. - Третье, - продолжал Сулим. - Сегодня утром на окраине Алзамая найден тяжелый грузовик породы "Енисей". Который еще вчера должен был прибыть на склад Алзамайского леспромхоза. За грузом для кого-то там, неважно. Водитель безмятежно спал; когда его удалось разбудить (через три часа), выяснилось, что он понятия не имеет какой нынче день, ничего ровным счетом не помнит и даже не подозревает, где находится. Нос распухший - его явно кто-то выключил. На руке след от единичной инъекции. Взяты пробы крови - выделен мощный препарат американской разработки, элакотан называется. То есть, это мы знаем, что американской разработки, местная полиция пока препарат не идентифицировала. Сибирские безопасники пронюхали об этом всего час назад. Так что у нас некоторая фора. - Замечательно, - Варга пошуршал газетой, отодвигая ее еще дальше от себя. - Значит, американцы, Японокитай, и еще кто-то неустановленный на махолете. Кто? Как думаешь? Сулим пожал плечами: - С равной вероятностью - русские, прибалты или европейцы. Возможно, какая-нибудь из Канад, или даже Аляска, но лично я считаю, что это гости с запада, а не с востока. Кстати, манеру высаживаться с воздуха последнее время широко практиковали прибалты. - А официальный агент евразиатов, он кто? - Пока не знаем. Я думаю, европеец. Но вполне может быть и русский. Сибиряк - вряд ли, Европа и Россия в этом случае превратились бы просто в наблюдателей, а им очень важно активно участвовать в операции. Туран и Сахарский Халифат скорее всего отпадают, из-за проблем этнической морфологии. В самом деле, турку или арабу трудно укрыться в сибирском городке. Впрочем, у них на службе может быть кто угодно, но я бы на месте правительств Турана и Халифата чужакам не доверял. Так что роль наблюдателей остается именно этой парочке. - Как знать, как знать... Японокитай, вон, не постеснялся... - В Алзамае много людей восточных морфем. Поди разберись - кто перед тобой, тувинец, хакас или маньчжур. Или японец. Это только специалисты на глазок определят. Или сами восточники. - Ну, и что ты можешь сказать о японокитайской делегации, - поинтересовался Варга. - На глазок? Маньчжуры они или же японцы? - Гейдж разбирается. - Гейдж? - Варга приподнял брови. - Ну, туркмен-овчар, Гришкой его называют. С нами летел. Не помните? Варга с Сулимом летели первым классом, а остальной народ - в бизнесе. Сулим своих ребят во время полета почти и не видел. - А, Гришка... - Варга зашевелил бровями, вспоминая. - Это пегий такой? Так его Гейдж зовут на самом деле? - Не знаю. Может, и Гейдж. Я у него паспорт не спрашивал. Да и сохранился ли у него подлинный паспорт? Сомневаюсь. Варга поудобнее умостился в кресле. - Впрочем, ладно. Что по основной программе? - Шарадниковы и Испанец пока ничего не выяснили. Никаких зацепок, совершенно никаких. Нет в окрестностях города никаких заброшенных деревень, никаких частных владений, никаких тайных сект. Ничего похожего. Такое впечатление, что волки возникли прямо из воздуха... что косвенно подтверждает догадки, которые я высказывал еще на "Чирс". По своим каналам я пытаюсь составить карту распределения наиболее частых наблюдений НЛО в этом районе, авось что и нарисуется. А потом надо будет по тайге рыскать, скорее всего. Конкуренты в городе сидеть явно не станут. Осмотрятся, обнюхаются, возможно поцапаются слегка... И в тайгу. Нечего в Алзамае делать, поверьте моему опыту. - Верю, - согласился Варга. - Ладно, будут новости - докладывай немедленно. Сулим кивнул, и ушел к себе. В номер этажом ниже. x x x Довольно долго Генрих кружил по Шадченко и окрестным переулкам, пытаясь снять жилье. Домики здесь были махонькие, выращенные бог знает когда, еще до коррекции, наверное. В основном одноэтажные, но кое-где на стенах виднелись следы новомодных прививок и новенькие вторые этажи, гораздо светлее и свежее первых. Прививки эти вливали в дремотную генную структуру домов мощнейший весенний импульс, и некоторое время даже полумертвые старинные дома начинали тянуть из почвы воду и минералы, менять кору; они принимались расти ввысь, словно молодые, а умелые прививки направляли этот рост куда следует. Чаще всего, отрастив второй этаж, дома успокаивались, и снова погружались в дремотное состояние, но иногда кто-нибудь не рассчитывал дозу или состав биокатализатора, и подстегнутые дома начинали расти вширь... Комнату Генрих нашел как раз в таком обновленном доме. Ему и сдали недавно отрощенный второй этаж, еще пахнущий смолкой и клейкой зеленью. Хозяева привитых домов частенько так поступали - пускали обживать новые помещения приезжих постояльцев. У самого окна колыхались куцые ветви, покрытые маленькими, с ноготь, листьями. Веткам этим только предстояло за нынешнее лето отрасти на положенную длину, перестать заслонять окна и образовать красивую корону-карниз. Генрих быстро сговорился с сухопарой, как вобла, теткой-борзой о плате, получил ключ, остро пахнущий свежими феромонами, занес наверх сумку, выпустил на всякий случай жучков и спустился. Ему очень понравилось, что на второй этаж вела отдельная лестница, еще светлая и слегка прогибающаяся под ногами, не затвердевшая как следует. Домашняя харза, сидя на перилах, сердито застрекотала на Генриха, но он погладил ее, почесал спинку, и та умолкла, с интересом обнюхивая руку. - Давай, давай, запоминай меня, хаська, - пробормотал Генрих. - Чтоб ночью не орала, когда вернусь... Харза еще раз взглянула на Генриха, и ловко перескочила на обычное дерево, что росло рядом с лестницей. Генрих кивнул хозяйке, которая наблюдала за ним в окно, и направился к калитке. Он прошел улицей Шадченко, утопающей в тени старых деревьев. На обочинах тротуара лежал толстый слой пожелтевшей от времени хвои. Рыжие таежные муравьи торили по человеческой улице свою собственную оживленную трассу. Генрих переступил через плотный строй муравьев, осатанело тянущих на себе всякий сор - листики, веточки, дохлых жуков и иссохших жужелиц, и даже желтоватые крупинки сахара, награбленные в каком-то из соседних домов. Потом Генрих узрел рейсовый биобус, идущий куда-то в центр, и торопливо досеменил до остановки в полусотне метров впереди. В салоне было почти пусто - трое рабочих (все - местные лайки), бабуля-пинчер, да на задней площадке разноморфная пацанва с ранцами. Генрих отдал водителю монетку и уселся на переднее место справа, чтоб смотреть в лобовое стекло. Старый скрипучий "Лось", не просыпаясь, тянул заученным за долгие годы маршрутом, машинально притормаживая перед остановками. Водитель почти и не трогал управление. Это был очень надежный и очень трогательный дуэт: старый седой шофер и старый биобус с помутневшими от возраста фасетками на глазах. Эдакий полусимбиоз-полудружба... До центра Генрих добирался минут двадцать. Углядев в окошке вживленные в фасад длинного здания-селектоида буквы ("РАЛЬСОВОКЗАЛ"), он решил выйти. Толпа на тротуаре совсем рядом с остановкой биобуса сразу же привлекла его внимание. Чувствовалось нечто тревожное в сдавленных возгласах, в гуле, в коротких суетливых движениях людей. Что-то такое, отчего Генрих сразу же вспомнил убийства в Берлине и тамошних случайных зевак, растерянных и потрясенных до глубины души. - Врача! Кто-нибудь вызовите врача! - Молодой человек! Вы слышите меня? - Да не слышит он! Это шок, болевой шок, точно вам говорю! - Врача вызовите! - Боже мой! Кость вышла! - И полицию вызовите! Кто же это его, а? Долговязый Генрих, проходя мимо, взглянул поверх голов и едва не обомлел. На асфальте лежал Франсуа, бледный, как рисовая шелуха. Левая нога у него была согнута под каким-то совершенно немыслимым углом. Словно почувствовав напарника, Франсуа открыл глаза. Генрих беспомощно глядел на него. - Испанец, - еле слышно пробормотал Франсуа, старательно шаря взглядом по склонившимся к нему лицам. На Генриха он не смотрел, но обращался, без сомнения, именно к нему. - Это был Испанец! И снова закрыл глаза. - Бредит, - тихо сказал кто-то в толпе. - Бедняга. "Испанец? - подумал Генрих. - Именно так, с большой буквы - Испанец? Черт возьми! Выплыл из небытия, где пребывал долгих э-э-э... Сколько же? Двенадцать? Да, ровно двенадцать лет." Генрих почти и не помнил его, смуглого коренастого парня, с которым когда-то учился в брюссельской спецшколе. Его еще тогда прозвали Испанцем. За оливковую кожу и буйный нрав. На кого ныне мог работать Испанец - оставалось только догадываться. Стычка с Франсуа отнюдь не случайна, Генрих подозревал, что в Алзамае в настоящий момент не счесть агентов различных спецслужб. Генрих и Франсуа и сами находились здесь негласно; кроме внешней разведки Европейского Союза об их миссии никто не должен был знать. Но "не должен знать" еще не означает "не знает". Впрочем, настораживало Генриха совсем не это. Он никак не мог понять - ЗАЧЕМ нужно было