не понял этой хитрой механики, тот - будь у него даже седая борода - остается в политике слепым котенком. Центристы из так называемой "Революционной левой" поучительно заявляют: но ведь и мы тоже ведем борьбу против идей социал-патриотизма, однако нас не исключают; ошибка в том, что большевики-ленинцы и Фред Зеллер с его товарищами не ограничились идейной борьбой, а перешли на личности, позволив себе нападки на "обожаемых вождей" партии. Этот довод не нов, но он заслуживает внимания. В то время, как социал-патриоты своими аппаратными репрессиями готовят и облегчают будущие полицейские репрессии против пораженцев, центристские резонеры, желая или не желая того, дают бюрократии аргументы для оправдания исключений. Заметим себе это твердо! "Надо бороться с идеями, а не с вождями!" Да ведь это классический довод "левых" меньшевиков против Ленина в эпоху войны. Немцы говорят на этот счет: нельзя вымыть шубу, не замочив шерсти. Ведь идеи не висят в воздухе; носителями идей являются живые люди, которые объединяются в организации и выдвигают своих вождей. Как же можно бороться против буржуазных идей, не борясь против тех вождей, которые защищают эти идеи внутри пролетариата и собираются снова заклать его на алтаре патриотизма? Кто не хочет, как Шошуа и ему подобные, удовлетворяться по воскресеньям игрой на флейте интернационализма в запертой комнате для утешения собственной души, кто серьезно относится к лозунгу Маркса-Энгельса: "Пролетарии всех стран, объединяйтесь!", - тот обязан открыто и мужественно сказать французским рабочим: Леон Блюм, Марсель Кашен, Леон Жуо, Монмуссо и К╟ ведут вас по гибельной дороге! Пусть Марсо Пивер разъяснит молодежи: имеет ли социалист право - с точки зрения статутов и принципов партийной демократии - сказать своей партии правду, т. е. что ее "обожаемые вожди" готовят новую измену? Как будто бы имеет... Что касается нас, то мы думаем, что долг революционного интернационализма стоит выше всех обязательств по отношению к партийной бюрократии и ее "дисциплине". Леон Блюм, Жиромский и прочие отнюдь не удовлетворились борьбой против идей Маркса и Ленина, а открыли бешеную кампанию против молодых вождей, защищающих эти идеи. Такова неизбежная логика борьбы. Но этого не хотят понять центристы. Левые меньшевики потому только восставали против "сектантских" методов Ленина, что, будучи на словах интернационалистами, они на деле чувствовали свою неразрывную связь с социал-патриотическими вождями Второго Интернационала. Так и резонеры из "Революционной левой", наблюдая исключения интернационалистов, мечутся между обоими флангами, но кончают неизменно тем, что отмежевываются от... исключаемых. Почему? Потому что исключающие им ближе политически. При ваших "сектантских" методах (т. е. при методах Маркса и Ленина) - поучают они - мы никогда не пришли бы к организационному единству. Между тем "массы стремятся к единству", а мы не должны "отрываться от масс". Здесь перед нами вся аргументация злополучных вождей САП141, которые, к слову сказать, никогда не имели за собой масс, не имеют их теперь и никогда не будут иметь в будущем. Массам, отвечаем мы, нередко свойственно инстинктивное стремление к единству; но авангарду пролетариата свойственно сознательное стремление к единству на революционной основе. Какую же из этих тенденций должны поддержать революционные марксисты? В Англии, например, организационное единство рабочего класса уже давно налицо. Но оно означает в то же время его политическое единство с империалистической буржуазией. Изменник Макдональд сидит в консервативном правительстве Болдуина; патриот-пацифист Гендерсон до конца дней своих представлял консервативное правительство в Лиге Наций; майор Эттли142, новый вождь Лейбор парти, стоит за империалистические санкции, назначаемые Лигой Наций под диктовку лондонской биржи. "Организационное единство" является в этих условиях заговором рабочей бюрократии против основных интересов пролетариата. А разве в Бельгии дело обстоит хоть на волос лучше? В дни Бреста и Тулона четыре бюрократических аппарата (Соц[иалистической] партии, Компартии, Генер[альной] конфедерации труда143 и Унитарн[ой] конфедерации144) были совершенно "едины" в удушении восстания и в его оклеветании - ради дружеской улыбки радикалов. Единый фронт во Франции с самого начала превращен в орудие сотрудничества с буржуазией. Организационное слияние двух партий, если бы оно осуществилось, означало бы при нынешних условиях только подготовку национального единения. Жуо с Монмуссо уже осуществили профсоюзное единство, обеспечив интересы своих аппаратов, но запретив фракции, т. е. приняв заранее меры к удушению революционного социализма. Когда центристы вслед за правыми начинают слишком много декламировать о единстве, марксист обязан насторожиться: единство кого с кем? Во имя чего? Против кого? Без ясного определения целей и задач лозунг единства может стать худшей западней. Марксисты выступают за единство подлинных революционеров, за сплочение воинствующих интернационалистов, которые одни только способны повести пролетариат на путь социалистической революции. Это не сектантство. Марксисты лучше других умеют находить путь к массам, а те, которые еще не умеют, научатся завтра. Именно в этой области школа Ленина есть великая школа. Если социал-патриоты придут к организационному соглашению между собою (а это не так просто!), революционеры - и вне единой партии, и внутри ее, смотря по обстоятельствам - поведут непримиримую борьбу за освобождение рабочих от идей и вождей реформизма, сталинизма, социал-патриотизма, т. е. против Второго и Третьего Интернационалов, которые стали агентурой Лиги Наций. Борьба за независимую политику пролетариата, за сплочение его авангарда на марксистской программе, за интернациональную связь рабочих против империализма - это и есть борьба за Четвертый Интернационал. В приливах и отливах нашей эпохи, в больших поражениях и разочарованиях, в росте консервативной советской бюрократии старшее поколение обоих Интернационалов в большинстве своем израсходовалось, опустошилось, впало в прострацию. Строительство нового Интернационала главной своей тяжестью ложится на молодое поколение. Препятствия велики, задачи грандиозны. Но именно в борьбе с великими препятствиями формируются и закаляются боевые кадры. Сенская федерация молодежи, а за нею и провинция, могут и должны занять в этой работе почетное место. Побольше веры в себя, в свои силы и будущее! Пусть филистеры скулят по поводу бестактностей, резкостей и преувеличений молодежи! Кадры революционной партии еще никогда не воспитывались ни в балетной школе, ни в дипломатической канцелярии. Революция не только "бестактна", но и беспощадна, когда нужно. Поэтому господа буржуа и ненавидят ленинизм (со сталинизмом они уживаются неплохо). Социал-патриоты переводят страх буржуазии на язык "санкций", исключая из партии молодых большевиков, а центристские филистеры проклинают по этому поводу... Четвертый Интернационал. Не надо этим смущаться. Все эти процессы происходят в тонком слое бюрократии и рабочей аристократии. Надо глядеть глубже в массы, которые томятся в цепях кризиса, ненавидят своих рабовладельцев, хотят борьбы, способны на борьбу, и в Тулоне и Бресте сделали уже свою первую вылазку. Этим массам нужны не пустые причитания о единстве, не фальшивый "такт" салонов, а ясные лозунги и мужественное руководство. Пожелаем же, чтоб брошюра Зеллера послужила делу воспитания молодых кадров нового Интернационала! Л.Троцкий Вексал, 7 ноября 1935 г., 18 годовщина Октябрьской Революции Народный фронт145 и комитеты действия "Народный фронт" есть коалиция пролетариата с империалистической буржуазией в лице радикальной партии и более мелкой гнили того же рода. Коалиция распространяется как на парламентскую, так и на внепарламентскую область. В обоих областях радикальная партия, сохраняя за собой полную свободу действий, грубо ограничивает свободу действий пролетариата. Сама радикальная партия находится в процессе упадка. Каждые новые выборы показывают уход от нее избирателей вправо и влево. Наоборот, социалистическая и коммунистическая партии - за отсутствием подлинно революционной партии - усиливаются. Общая тенденция трудящихся масс, в том числе и мелкобуржуазных, совершенно ясна: влево. Ориентировка вождей рабочих партий не менее очевидна: вправо. В то время, как массы своими голосованиями и своей борьбой хотят опрокинуть партию радикалов, вожди единого фронта, наоборот, стремятся спасти ее. Собрав доверие рабочих масс на основании "социалистической" программы, вожди рабочих партий добровольно уступают затем львиную долю этого доверия радикалам, которым сами рабочие массы совершенно не доверяют. "Народный фронт" в нынешнем своем виде представляет вопиющее попрание не только рабочей, но и формальной, т. е. буржуазной, демократии. Большинство радикальных избирателей не участвуют в борьбе трудящихся, и, следовательно, в Народном фронте. Между тем, радикальная партия занимает в этом Фронте не только равноправное, но и привилегированное положение; рабочие партии вынуждены ограничивать свою деятельность программой радикальной партии: с наибольшей откровенностью проводят эту идею циники из "Юманите"! Последние выборы в сенат особенно ярко обнаружили привилегированное положение радикалов в Народном фронте. Вожди компартии открыто хвастались тем, что они отказались в пользу непролетарских партий от нескольких мест, принадлежавших по праву рабочим. Это значит попросту, что Единый фронт восстановил частично имущественный избирательный ценз в пользу буржуазии. "Фронт" есть, по замыслу, организация прямой и непосредственной борьбы. Где дело идет о борьбе, там каждый рабочий стоит десятка буржуа, хотя бы и примкнувших к Единому фронту. С точки зрения революционной боеспособности фронта избирательные привилегии должны были бы быть предоставлены не радикальным буржуа, а рабочим. Но в привилегиях, в сущности, нет надобности. Народный фронт защищает "демократию"? Пусть же он начнет с ее применения в своих собственных рядах. Это значит: руководство народным фронтом должно прямо и непосредственно отражать волю борющихся масс. Как? Очень просто: через посредство выборов. Пролетариат никому не запрещает бороться рядом с ним против фашизма, бонапартистского правительства Лаваля, военного заговора империалистов и всех других видов угнетения и подлости. Единственное, чего сознательные рабочие требуют от своих действительных или возможных союзников, - это чтобы они боролись на деле. Всякая группа населения, действительно участвующая в борьбе на данном ее этапе и готовая подчиняться общей дисциплине, должна на равных правах влиять на руководство Народным фронтом. Каждые двести, пятьсот или тысяча граждан, примыкающих в данном городе, квартале, заводе, в казарме, в деревне к Народному фронту, должны во время боевых действий выбрать своего представителя в местный Комитет действия. Все участники борьбы обязуются признавать его дисциплину. Последний конгресс Коминтерна в резолюции по докладу Димитрова высказался за желательность образования выборных Комитетов действия как массовой опоры Народного фронта. Это, пожалуй, единственно прогрессивная мысль во всей резолюции. Но именно поэтому сталинцы ничего не делают для ее осуществления. Они не могут на это решиться, не разрывая классового сотрудничества с буржуазией. Правда, принять участие в выборах Комитетов действия могут не только рабочие, но и служащие, чиновники, бывшие участники войны, ремесленники, мелкие торговцы и мелкие крестьяне. Таким образом, Комитеты действия как нельзя лучше отвечают задачам борьбы пролетариата за влияние на мелкую буржуазию. Но зато они чрезвычайно затрудняют сотрудничество рабочей бюрократии с буржуазией. Между тем Народный фронт в нынешнем его виде есть не что иное, как организация классового сотрудничества между политическими эксплуататорами пролетариата (реформисты и сталинцы) и политическими эксплуататорами мелкой буржуазии (радикалы). Действительно, массовые выборы Комитетов действия должны автоматически вытеснить буржуазных дельцов (радикалов) из рядов Народного фронта и тем самым взорвать на воздух преступную политику, продиктованную Москвой. Было бы, однако, ошибкой думать, что можно просто в известный день и час призвать пролетарские и мелкобуржуазные массы к выбору Комитетов действия на основе определенного устава. Такой подход был бы чисто бюрократическим и потому бесплодным. Выбрать Комитет действия рабочие могут только в том случае, если они сами участвуют в каком-либо действии и испытывают потребность в революционном руководстве. Дело идет не о формально-демократическом представительстве всех и всяких масс, а о революционном представительстве борющихся масс. Комитет действия есть аппарат борьбы. Незачем гадать заранее, какие именно слои трудящихся окажутся привлечены к созданию Комитетов действия: границы борющихся масс определятся в самой борьбе. Величайшая опасность во Франции состоит в том, что революционная энергия масс израсходуется по частям, в отдельных взрывах, как Тулон, Брест, Лимож, и уступит место апатии. Только сознательные изменники или безнадежные тупицы способны думать, что при нынешнем положении можно удерживать массы в неподвижности до тех пор, пока их не облагодетельствует сверху правительство Народного фронта. Стачки, протесты, уличные столкновения, прямые восстания совершенно неизбежны в нынешней обстановке. Задача пролетарской партии состоит не в том, чтобы тормозить и парализовать эти движения, а в том, чтобы объединять их и придать им наивысшую силу. Реформисты и сталинцы больше всего боятся испугать радикалов. Аппарат Единого фронта вполне сознательно играет роль дезорганизатора по отношению к самочинным движениям масс. А левые типа Марсо Пивера лишь прикрывают этот аппарат от возмущения масс. Спасти положение можно лишь в том случае, если помочь борющимся массам в процессе самой борьбы создать новый аппарат, отвечающий потребностям момента. В этом и состоит назначение Комитетов действия. Во время борьбы в Тулоне и Бресте рабочие без колебаний создали бы местную боевую организацию, если бы их к этому призвали. На другой день после кровавой расправы в Лиможе рабочие и значительная часть мелкой буржуазии, несомненно, обнаружили бы готовность создать выборный Комитет для расследования кровавых событий и для их предупреждения в будущем. Во время движения в казармах летом этого года, против "рабио" (продления срока службы), солдаты, не задумываясь, выбрали бы ротные, полковые и гарнизонные Комитеты Действия, если бы им подсказали этот путь. Такие случаи представляются и будут представляться на каждом шагу. Чаще в местном, но нередко и в национальном масштабе. Задача состоит в том, чтоб не упустить ни одного такого случая. Первое условие для этого: ясно понимать самим значение Комитетов действия, как единственного средства сломить антиреволюционное сопротивление партийных и синдикальных аппаратов. Значит ли это, что Комитеты действия заменяют партийные и синдикальные организации? Было бы нелепо так ставить вопрос. Массы входят в борьбу со всеми своими идеями, группировками, традициями и организациями. Партии продолжают жить и бороться. При выборах в Комитеты действия каждая партия будет естественно стремиться провести своих сторонников. Решать Комитеты действия будут по большинству голосов (при наличии полной свободы партийных и фракционных группировок). В отношении к партиям Комитеты действия могут быть названы революционным парламентом: партии не исключаются, наоборот, они необходимо предполагаются; в то же время они проверяются в действии, и массы учатся освобождаться от влияния гнилых партий. Значит, Комитеты действия - это просто Советы? При известных условиях Комитеты действия могут превратиться в Советы. Было бы, однако, неправильно называть Комитеты действия этим именем. Ныне, в 1935 г., народные массы привыкли со словом "Советы" соединять представление об уже завоеванной власти; но до этого во Франции пока еще не близко. Русские Советы на первых своих шагах были совсем не тем, чем стали впоследствии, и даже назывались в те времена нередко скромным именем Рабочих или Стачечных комитетов. Комитеты действия на нынешней своей стадии имеют задачей объединить оборонительную борьбу трудящихся масс Франции и тем дать этим массам сознание собственной силы для будущего наступления. Дойдет ли дело до подлинных Советов, зависит от того, развернется ли нынешняя критическая ситуация во Франции до последних революционных выводов. Это зависит не только, разумеется, от воли революционного авангарда, но и от ряда объективных условий; во всяком случае, массовое движение, упершееся ныне в барьер Народного фронта, не двинется вперед без Комитетов действия. Такие задачи, как создание рабочей милиции, вооружение рабочих, подготовка всеобщей стачки, останутся на бумаге, если этими задачами не займется сама борющаяся масса в лице своих ответственных органов. Только выросшие из борьбы Комитеты действия могут обеспечить действительную милицию, насчитывающую не тысячи, а десятки тысяч бойцов. Только Комитеты действия, охватившие важнейшие центры страны, смогут выбрать момент для перехода к более решительным методам борьбы, руководство которой будет принадлежать им по праву. * Из намеченных выше положений вытекает ряд выводов для политической деятельности пролетарских революционеров во Франции. Первый из этих выводов касается так называемой "Революционной (?) левой". Эта группировка характеризуется полным непониманием законов движения революционных масс. Сколько бы центристы ни болтали о "массах", они всегда ориентируются на реформистский аппарат. Повторяя те или другие революционные лозунги, Марсо Пивер подчиняет их абстрактному принципу "организованного единства", которое на деле оказывается единством с патриотами против революционеров. В то время, как для революционных масс вопросом жизни и смерти является разбить противодействие объединенных социал-патриотических аппаратов, левые центристы "единство" этих аппаратов рассматривают как абсолютное благо, стоящее над интересами революционной борьбы. Строить Комитеты действия может лишь тот, кто до конца понял необходимость освободить массы от предательского руководства социал-патриотов. Между тем Пивер цепляется за Жиромского, который цепляется за Блюма, который, вместе с Торезом, цепляется за Эррио, который цепляется за Лаваля. Пивер входит в систему Народного фронта (недаром на последнем Национальном Совете партии он голосовал за постыдную резолюцию Блюма!), а Народный фронт входит, как крыло, в бонапартистский режим Лаваля. Крушение бонапартистского режима неизбежно. Если руководству Народного фронта (Эррио -Блюм-Кашен-Торез-Жиромский-Пивер) удастся устоять на ногах в течение всего ближайшего решающего периода, то бонапартистский режим неизбежно уступит свое место фашизму. Условием победы пролетариата является ликвидация нынешнего руководства. Лозунг "единства" становится при этих условиях не только глупостью, но и преступлением. Никакого единства с агентами французского империализма и Лиги Наций! Их вероломному руководству надо противопоставить революционные Комитеты действия. Строить эти комитеты можно, только беспощадно разоблачая антиреволюционную политику так называемой "Революционной левой" во главе с Марсо Пивером. Иллюзиям и сомнениям на этот счет не может быть, разумеется, места в наших рядах. Л.Троцкий 26 ноября 1935 г. [Письмо французским сторонникам] 3 дек[абря 19]35 [г.] Дорогие товарищи, 1) Разногласия, которые отделяют вас от группы "Коммуна"146, являются, как показывает письмо тов. Франка, совершенно непримиримыми. Отвечать Франку нет надобности. Он не привел ни одного нового аргумента, все, что он говорит, сказано давно сапистами и пиверистами. Это есть капитуляция перед социал-демократической волной. Кто этого не понимает, тот не марксист. Приближение войны дало (временно) социал-патриотам мощное оружие против интернационалистов. Отсюда - исключение ленинцев. Отсюда - трусливая капитуляция Пивера (голосование за резолюцию Блюма по вопросам общей политики; молчание на Национальном совете по поводу исключений и пр.). Наконец, отсюда же страх неустойчивых элементов в нашей собственной среде перед "изоляцией" и стремление во что бы то ни стало удержаться рядом с центристами и как можно меньше отличаться от них. Никакого другого политического содержания в поведении Молинье и Франка нет. Они капитулируют перед социал-патриотической волной. Все остальное - пустые фразы, не имеющие никакой цены в глазах серьезного марксиста. 2) Я думаю, что большинство ЦК французской секции проявило недопустимую снисходительность к оппортунистическим тенденциям Молинье и Франка (я уж не останавливаюсь на преступно авантюристском образе действий Молинье). Снисходительность можно психологически объяснить стремлением сохранить единство и проч. В этом отношении роль центральной группы тов. Руса147 была вполне положительной, - поскольку дело касалось борьбы клик и лиц. Но примиренчество стало серьезной ошибкой с того момента, как капитулянтские и центристские тенденции группы Молинье обнаружились полностью. В сто раз лучше прямой, открытый и честный разрыв, чем двусмысленные уступки тем, которые капитулируют перед социал-патриотической волной. 3) О постыдном воззвании "Коммуны" я сказал уже все, что мог. Из новых писем трудно разобрать, будет ли выходить "Коммуна" или же "Революция" будет превращена в "массовый орган". Но не этот вопрос получает сейчас решающее значение. Если даже фирма "Коммуны" будет похоронена, то остается вопрос, в чьих руках будет "Революция" и на основе какой программы она будет издаваться? 4) Недопустимая уступчивость по отношению к центристам-капитулянтам (Молинье, Франк) явно запутала молодежь. Зеллер уезжал отсюда с добрыми намерениями провести энергичную кампанию а) за слияние его группы с большевиками-ленинцами, б) за присоединение Сенской организации молодежи к Открытому письму. Теперь Зеллер сбит окончаительно, как я сужу по его письму. С одной стороны, ему говорят: "В Сенской антанте мы все согласны, теперь фракции больше не нужны". С другой стороны, его убеждают, что сливать надо сразу всех: б[ольшевиков]-л[енинцев], группу Зеллера, оппозиционных сталинцев, оппозиционных членов Социального фронта148 и проч. И проч. Даже отсюда совершенно ясно видно, что возможности очень велики, но оппортунистические стратеги вместо серьезной и систематической организаицонной работы успокаивают себя пустыми фразами, радужными перспективами и проч. а) Что значит: "Мы, сенская молодежь, теперь во всем согласны"? В чем согласны? Разве Сенская организация приняла платформу большевиков-ленинцев? Разве она примкнунула к Откр[ытому] письму149? Разве этот вопрос дискутировался и разве можно придавать серьезное значение самым революционным лозунгам, если люди не поняли необходимости новой партии, а следовательно, и нового Интернационала? Между тем, на недавнем конгрессе Зеллера заставили отказаться от лозунга Четверт[ого] Интернационала. Кто заставил? Уж не большевики ли ленинцы? С такими лучше рвать, ибо они только компрометируют это имя. В то время как голландская партия подавляющим большинством выбрасывает сапистов во имя IV Интернац[ионала], в то время как американская партия объявляет разрыв дружественных отношений с САП, обвиняя ее в измене IV Интернационалу, в то время как в британской НРП открывается решительная кампания за IV Интернационал, в то время как Вальтер Дож150 внутри партии Вандервельде выдвигает впервые перспективу IV Интернационала, во Франции после исключения находятся, с позволения сказать, большевики-ленинцы, которые "стесняются" этого лозунга и мешают Зеллеру поднять кампанию за IV Интернационал в Сенской антанте. Надо сказать прямо и открыто: кто сейчас не ведет открытой борьбы за революционную партию, национальную и интернациональную, тот капитулирует или готовится капитулировать перед социал-патриотизмом. С такими людьми надо рвать беспощадно. б) Когда придет час, надо будет произвести слияние с оппозиционными сталинцами и со всеми другими революционными группировками, но не на основе... равного представительства в редакции - без принципов, без знамени (метод Молинье) - а на основе определенной программы. Такой минимальной программой является Открытое письмо. Прежде чем присоединять сталинцев и проч., надо завоевать Сенскую антанту для IV Интернационала. Кто противодействует этому или тормозит эту работу, тот капитулирует или собирается капитулировать перед волной социал-патриотизма. в) Лакмусовой бумажкой для испытания революционного направления является сейчас отношение к так называемой "революционной левой". В ее рядах, вероятно, есть потенциальные революционеры. Но каждое направление определяется своей программой и своим руководством. Марсо Пивер является левым прикрытием Блюма и всего народного фронта. Кто не разоблачает Марсо Пивера, тот капитулирует или подготавливает капитуляцию перед Леоном Блюмом. "Революционная политика" в рамках дисциплины Леона Блюма есть в настоящий момент, после исключения б[ольшевиков]-л[енинцев], - шарлатанство и обман. Верно ли, что Марсо Пивер, голосовавший за политическую резолюцию Блюма, приглашен к сотрудничеству в "Революции"? Если верно, то это знаменует стремление прикрыться центризмом, т. е. прятать свое знамя. Колебания, опыты, попытки, прощупывания были в известный период неизбежны. Но после того, как направления определились в результате свирепой борьбы по основным вопросам нашего времени (война и IV Интернационал), - теперь тащить революционеров к блоку с Марсо Пивером - значит совершать реакционную работу, значит включаться в социал-патриотический фронт. г) Всякая критическпая эпоха порождает во множестве временные течения и контртечения, в которых оппортунисты и авантюристы плавают, захлебываются и тонут. Нужна выдержка, серьезная революционная кристаллизация пойдет только по правильной маркситской оси. Шумиха "Коммуны" через несколько недель будет, вероятно, позабыта или же пойдет прямо на пользу социал-патриотам. А систематическая борьба под знаменем IV Интернационала пойдет своим чередом. Именно сейчас проверяются убеждения и закрепляются характеры. Надо уметь перешагнуть через политический труп бывш[его] противника, если он капитулирует перед социал-патриотизмом или лакеями социал-патриотизма, что нисколько не лучше. Если мы перешагнули в свое время, когда были неизмеримо слабее, через Зиновьева, Каменева, Раковского и др[угих] старых и выдающихся революционеров, то тем легче мы сейчас перешагнем через клику капитулянтов, постыдно отрекающиъся от собственного знамени. Л.Троцкий 3 декабря 1935 г. P.S. Только что получил циркулярное письмо от 24 ноября 1935 года без всякой подписи, но зато с возгласом "Да здравствует `Коммуна'!" Мы уже знаем, что это за "Коммуна", под знаменем которой собирается группа, члены которой почему-то не сочли нужным подписать свои имена. Весь документ состоит из организационных дрязг и кляуз, которых не члену Центр[ального] Комитета невозможно даже и проверить. Но в такой проверке нет, в сущности, и надобности. Своим беспринципным кляузным характером документ достаточно говорит сам за себя. Меняя в корне позицию, отказываясь от основных лозунгов ленинизма, попирая ногами его методы, соединяясь за спиною организации и ее руководящих учреждений (национальных и интернациональных) с прямыми противниками ленинизма, выпуская в свет постыдное воззвание в пользу "Коммуны", достойное самого Мориса Паза, - центристские капитулянты не могут и не пытаются привести ни одного принципиального соображения в защиту своей измены. "Выступим на арену", - заканчивают они свое изложение. На какую арену? На арену оппортунизма. Каждый серьезный марксист отбросит кляузный документ и рассмотрит существо вопроса, т. е. отношение к центризму, с одной стороны, ленинизму, с другой. Оппортунистические тенденции Молинье возникли не вчера и не составляли тайны ни для кого из нас. Участие Молинье в руководяшей работе оправдывалось до тех пор, пока его контролировали и поправляли другие товарищи, более прочно стоящие на базе принципов марксизма. С того момента, как Молинье вырвался из-под национального и интернационального контроля и попытался свои авантюристические импульсы превратить в "направление", он немедленно же попал обеими ногами в болото оппортунизма. Это болото он высокопарно называет ареной. Л.Т[роцикй] [Письмо А.Цилиге]151 24.12.1935 г. Дорогой товарищ Цилига, Посылаю это письмо через Париж, чтобы одновременно инфоромировать тамошних друзей (у меня сейчас нет русского переписчика). Знаете ли Вы иностранные языки? Какие именно? 1. Выделить вопрос о товарищах Дедиче152, Драгиче153 и Хеберлинге154 можно лишь в том случае, если у Вас есть для этого особые пути (сербская дипломпатия, влиятельные родственники названных лиц и пр.). На этот счет я ничего не знаю. Во всяком случае, даже если у Вас имеются особые "ходы", задерживать из-за этого общую кампанию нет смысла: она только поможет частичным требованиям. 2. Инициатиный комитет следовало бы немедленно создать в Праге хотя бы из 3-5 лиц. Нельзя ли в качестве председателя привлечь немецкого журналиста Вилли Шламма155, редактора "Еуропеише Хефте"156? Через него, может быть, найдете кого-либо из чехов? Вы также должны, конечно, войти. Может быть, т. Зейпольд, бывший депутат прусского ландтага. 3. Этот комимтет должен разослать меморандум (типа Вашего письма157, но для более широкой и менее осведомленной публики) на трех языках ряду лиц по заранее составленному списку. Этот список помогут составить наши друзья во всех странах, прежде всего в Праге и в Париже. Я отсюда окажу всякое содействие. 4. Основным "аппаратом" по распространению меморандума, поиску подходящих лиц, сочувствующих изданию, и пр., являются, естественно, большевики-ленинцы в разных странах. Их надо прежде всего заинтересовать. Для них достаточно Вашего первого письма: оно уже переписано и переводится. Если Вы хотите произвести в нем какие-либо изменения или подписать его псевдонимом (есть ли, однако, в этом смысл?), напишите об этом немедленно в Париж (о том, что надо вычеркнуть указание на вашу педагогическую деятельность, уже написано мню отсюда). 5. Начинать с книжки об СССР158 непрактично: уйдет много времени, да и не так просто без подготовки найти издателя. Если же провести предварительную кампанию с минимумом успеха и популяризовать при этом Ваше имя, то издатель, наверное, найдется. Книжку надо писать немедля, чтобы она была готова в надлежащий момент. 6.Возвращаюсь к меморандуму. Он должен быть составлен в спокойных, но твердых тонах. "Мы" (составители) не враги Советского Союза. Но правящая бюрократия, пользуясь безнаказанностью, совершает тягчайшие преступления. - Дать картину пресоледований (аресты, изолятор, ссылки и пр.), представить выпукло дело сербских и вообще иностранных товарищей. - Обрисовать кратко дело Зиновьева, Каменева, как осужденных по явно подложному обвинению159. - Другие примеры. - Требования: создать международную комиссию для проверки актов террора по отношению к революционерам. Один проект меморандума будет составлен в Париже. Другой попробуйте составить в Праге (при участии Шламма, если он согласится). Письмо для него при сем прилагаю. Если в ход будут пущены два меморандума, беды не будет, н а о б- о р о т. 7. В Париже может (должен!) возникнуть одновременно самостоятельный иниацитивный комитет, с которым Пражский комитет войдет немедленно в связь. 8. Очень серьезный вопрос: как быть с меньшевиками? Разумеется, Интернациональная комиссия расследования (когда она будет создана) должна была бы заняться и ими. Но до этого еще далеко. Пока дело идет только об агитации. В этой стадии участие меньшевиков было бы только вредным. Несмотря на нынешнюю меньшевистскую международную политику сталинизма, репутация русских меньшевиков в сознании мирового пролетариата остается безнадежной с 1917 г. Их участие только оттолкнуло бы ценных союзников. 9. От вас впервые я узнаю, что анархисты в тюрьмах и ссылке столь многочисленны. Теоретически это вполне объяснимо. Как быть, однако, с анархистами при постройке комитетов защиты пленников Сталина? В Европе анархизм в упадке (хотя может возродиться). Вряд ли найдутся сколько-нибудь "представительные" фигуры для комитетов. Скорее уже полуанархисты (синдикалисты) во Франции. Во всяком случае, это не принципиальныый вопрос. 10. Вопрос об общей оценке СССР надо вовсе выделить (устранить) из кампании. Иначе она может оказаться взорванной с самого начала. Позволяю себе дать Вам личный совет: не ангажироваться сразу публично в этом вопросе, как потому, что вам придется играть в кампании видную роль, так и потому (это уж чисто личное мнение), что только отойдя от гнусностей сталинской бюрократии, Вы сможете - на необходимом расстоянии - выработать более "социологическую" (объективную), менее "моралистическую" (субъективную) оценку всего противоречивого режима СССР в целом. 11. Ваш приезд в Норвегию вряд ли мог бы повредить мне, и мы с Н.И.[Седовой] были бы очень рады повидать Вас. С точки зрения интересов кампании, было бы, однако, неизмеримо выгоднее, если бы Вы приехали п о с л е первых шагов, прощупывания разных лиц, создания первых инициативных комитетов и выработки меморандумов. Иначе при моей изолированности (не говоря уже о вашей) наши беседы и планы могли бы повиснуть в воздухе. Необходима хоть первая подготовительная работа. Н.И.[Седова] горячо благодарит Вас за письмо. Жму крепко руку, желаю бодрости и здоровья. Ваш Л.Т[роцкий] Фракции и Четвертый Интернационал Работа по построению Четвертого Интернационала развивается уже сейчас на значительно более широкой основе, чем работа по созданию фракции большевиков-ленинцев. Весьма возможно и даже вероятно, что некоторые из тех элементов, перевоспитание которых оказалось не под силу тесной фракции, будут ассимилированы более широкой международной группировкой. Не все, конечно, а те, которые способны учиться, т. е. прежде всего проверять свои взгляды на опыте классовой борьбы. С этой точки зрения вполне правильно дать место под знаменем Четвертого Интернационала также и тем организациям, которые порвали с нами на одном из предшествующих этапов. Мы вступили лишь в подготовительный период истории Четвертого Интернационала. Толкаемые разложением реформизма и сталинизма, обострением классовой борьбы и приближением военной опасности, группы разного происхождения будут стучаться в двери Четвертого Интернационала. Необходима будет по отношению к ним очень убедительная, дальновидная и гибкая политика. На первых порах необходимо будет открыть известный кредит группам с сектантскими или левоцентристскими тенденциями и пережитками. Но этот кредит не может быть, разумеется, ни неограниченным, ни вечным. Четвертый Интернационал не позволит никому - в этом мы не сомневаемся - играть ни с принципами, ни с дисциплиной. Но эту дисциплину нельзя декретировать заранее: ее надо выковать в совместной борьбе, она должна опираться на продуманный и критически проверенный коллективный опыт подавляющего большинства участников. В этом смысле следует признать, что присоединение группы "Спартакус" к Четвертому Интернационалу есть положительный факт. Он открывает этой группе серьезные шансы освободиться от грехов сектантства и тем самым обещает вернуть в наши ряды бескорыстных и преданных работников. Вопрос о фракциях внутри революционной партии получает сейчас, при формировании нового Интернационала, огромное значение. Между тем как раз в этом вопросе годы господства Коминтерна внесли ужасающую смуту и деморализацию. В Коминтерне фракции запрещены, причем это полицейское запрещение опирается будто бы на традицию большевизма. Правда, в марте 1920 г.160 особым постановлением Х съезда партии фракции были запрещены. Но сама необходимость этого постановления показывает, что в предшествующий период, т. е. в течение тех 17-ти лет, когда большевизм возник, рос, крепнул и пришел к власти, фракции составляли часть легальной жизни партии. Так оно и было на деле. На Стокгольмском съезде партии (1906 г.), где фракция большевиков снова объединилась с фракцией меньшевиков, внутри большевиков по важнейшему вопросу об аграрной программе были две фракции, открыто боровшиеся на съезде: большинство большевиков под руководством Ленина выступало за национализацию земли, считая, что эта мера, не стесняя капиталистического развития, облегчит на дальнейшем историческом этапе социалистическую работу пролетариата. Сталин, выступавший на съезде под именем Ивановича, принадлежал к небольшой группе так называемых "разделистов", отстаивающих немедленный раздел земли между мелкими собственниками и ограничивавших таким образом революцию заранее фермерско-капиталистической перспективой. Об этом интересном эпизоде, бросающем яркий свет на многие позднейшие события, официальная историография тщательно молчит. В 1907 году в большевизме идет острая фракционная борьба по вопросу о бойкоте Третьей Государственной Думы. Из сторонников бойкота выросла затем фракция "ультиматистов". Сторонники бойкота разбились затем на две фракции, которые в ближайшие годы вели ожесточенную борьбу против фракции Ленина не только в рамках "объединенной партии", но и в рамках большевистской фракции. Обостренная борьба большевизма против ликвидаторства порождает затем внутри большевизма примиренческую фракцию, к которой принадлежали видные практики того времени: Рыков, Дубровинский161, Сталин и др. Борьба с примиренцами дотягивается до самой войны. Август 1914 года открывает период группировок в большевизме по линии отношения к войне и ко Второму Интернационалу. Одновременно слагается фракционная группа противников национального самоопределения (Бухарин, Пятаков и др.). Острая фракционная борьба внутри большевизма в первый период после февральской революции и накануне Октябрьского переворота сейчас уже достаточно известна (см., напр[имер], Л.Троцкий "История русской революции"). После завоевания власти острая фракционная борьба разыгрывается вокруг вопроса о Брест-Литовском мире. Создается фракция левых коммунистов с собственным фракционным органом (Бухарин, Ярославский и проч.). В дальнейшем формируются фракции "демократического централизма" и "рабочей оппозиции", которые переплетаются с группировками по вопросу о профессиональных союзах. Только Десятый с