Для  государства  я  просто  изобретатель.  Вам
приходилось заниматься изобретательскими проблемами?
   Ж.: Непосредственно - нет, но вообще-то я в курсе.
   З.: Тогда незачем и объяснять. Пойти  по  этой  дороге  означало  бы  -
похоронить мое  дело  без  больших  надежд  на  воскрешение.  И  за  чисто
номинальное вознаграждение. А через год-другой убедиться в  том,  что  мои
идеи и конструкции успешно используются - в Штатах, Японии, Германии, мало
ли где, только не у нас.
   Ж.: Но вы могли предварительно сделать сообщение  в  серьезном  научном
журнале, и тем самым обозначить ваш приоритет...
   З.: Ну, в добродетельную науку я уже давно не верю. Она стала таким  же
средством  завоевания  теплого  местечка   под   солнцем,   как,   скажем,
управленческая карьера или торговля.  Но  допустим,  я  в  какой-то  форме
предоставил бы свои материалы государству: как бы оно их использовало? Кто
контролировал  бы  восстановление  людей?  Мы  с   вами?   Вряд   ли.   И,
следовательно, кого стали  бы  восстанавливать?  Мне  кажется,  нет  нужды
объяснять. Я не  хотел,  чтобы  моя  работа  стала  еще  одним  источником
привилегий - их и без того, по-моему, достаточно.
   Ж.: Интересная позиция. Но скажите: насколько я понимаю, всех, на  кого
могут возникнуть заказы, вы восстановить не в силах?
   З.: Разумеется, нет. Сейчас вообще речь идет  о  единицах,  но  даже  и
когда дело встанет на прочную основу, можно будет говорить лишь о каком-то
небольшом сравнительно количестве...
   Ж.: Мне только хотелось, чтобы вы сами это признали.  Значит,  какой-то
отбор всегда останется необходимым?
   З.: Это не вызывает сомнений.
   Ж.: И в то же время вы не хотите, чтобы этим отбором занималась, скажем
так, авторитетная группа людей.
   З.: Не  хочу.  Один  великий  человек,  наш  современник,  в  молодости
способствовал решению крупнейшей научно-технической задачи, а потом; когда
понял, какие опасности для людей таит в себе плод его труда, ему  пришлось
взывать  к  весьма,  весьма  авторитетным  людям  -  и,  как  вы   знаете,
безуспешно. Я не хочу взывать и потому  не  собираюсь  выпускать  дело  из
своих рук.
   Ж.: Но ведь кто-то же должен решать? Кто же?
   З.: Я.
   Ж.: Но почему  именно  вы?  Считаете  себя  лучше,  выше,  справедливее
других?
   З.: Таких иллюзий  не  питаю.  Но  тут  действует  простая  арифметика.
Скажем, вы создали комиссию по отбору кандидатур -  из  десяти,  допустим,
человек. У каждого из этих десяти будет, самое  малое,  один  свой  личный
заказ. И еще один - не свой, но, так сказать, лежащий близко к  сердцу.  А
кроме того - у  каждого  будет  право  на  свою  ошибку.  Вот  вам  десять
спецзаказов, плюс еще десять и плюс десять ошибок. И это при условии,  что
в прочем комиссия будет единогласна. Но ведь так  не  бывает.  Далее,  сам
состав комиссии станет предметом споров, дискуссий, торгов, компрометации,
шантажа, интриг - и так  далее,  и  тому  подобное.  Всего  этого  я  хочу
избежать. У меня был один личный заказ  -  его  я  уже  реализовал;  один,
возможно, близкий к сердцу -  его  я  реализую  в  ближайшем  будущем.  И,
допустим, одна ошибка - ее, думаю, я уже сделал. Вот  и  все  издержки.  А
споров о составе не будет: только я мог решить этот вопрос, и я его решил.
   Ж.: Дорогой Вадим Робертович! Отдаю должное вашей убежденности, но ведь
нельзя же так! Ведь не ребенок вы, а взрослый  вроде  бы  человек,  газеты
читаете... Читаете?
   З.: Не вполне регулярно... но вообще, конечно. И за съездами  наблюдал,
и за сессиями частично... Но у меня мама все читает и  смотрит,  она  меня
информирует о важнейшем.
   Ж.: Значит, вы должны хоть в общих чертах представлять, что делается  в
стране!
   З.: Естественно. Я вот ваши статьи с удовольствием читаю...
   Ж.: Дефицит, инфляция, межнациональные конфликты, забастовки... Товарищ
дорогой, мало ведь что-то изобрести, надо еще и подумать: ко  времени  ли?
Чего сейчас от этого будет больше: пользы для страны, или вреда?
   З.: Да какой же от этого может быть вред?
   Ж.:  Самый  натуральный.  Даже  при  беглом  взгляде  видно.   Вот   вы
воскресили, допустим, свою маму...
   З.: Восстановил. Да вы поймите правильно: тут дело не в том, что она  -
моя мама... Нет, и в этом тоже, конечно, но  главное  -  есть  ведь  такая
медицина, трагическая, когда врач новое средство  испытывает  на  себе  на
первом. А я себя реставрировать, понятно,  не  мог,  я  жив  пока,  а  два
одинаковых Землянина - кому  они  нужны?  Еще  перессорились  бы...  Хотя,
конечно, если бы мы сейчас работали вдвоем... Но это мне тогда  просто  не
пришло в голову. А если не на себе, то испытываешь новое так, чтобы если и
причинить кому-то боль, то лишь себе: а вдруг окажется что-то не так?  Вот
почему я, а не потому...
   Ж.: Да не об этом речь! Но вот воскресили  вы  свою  маму,  да?  Пенсия
сейчас  ей  требуется?  Несомненно.   А   вы   следили   за   продвижением
законопроекта о пенсиях? Видимо, нет - иначе  подумали  бы.  Пить,  кушать
вашей маме надо? И всем другим таким же? Безусловно. А у  государства  нет
денег, и в стране не хватает продуктов, и здравоохранение разваливается  -
да мало ли...
   З.: В конце концов, моя мама  может  на  худой  конец  обойтись  и  без
пенсии, я ведь работаю, и это для  нее  скорее  моральный  фактор.  И  при
каждом  заказе  мы  уточняем:  берут  ли  на  себя  те,   кто   просит   о
восстановлении, обязательство содержать...  Еда  -  ну,  сколько  она  там
съест, старый человек...  Да  и  сам  я  мяса,  например,  практически  не
употребляю, так что пресловутая колбасная проблема...  С  другой  стороны,
государству вся моя работа не стоит ни копейки, я ведь  не  прошу  никаких
средств, даже  материалов,  хотя  с  ними  приходится  страшно  крутиться,
покупаем втридорога все, кроме воды, даже хлористый натрий сейчас исчез из
магазинов... Единственное, что нужно  этим  людям  -  это  их  гражданские
права!
   Ж.: Да не в матушке вашей дело, я искренне желаю ей всяческих благ!  Но
поймите же: возникает прецедент! И очень опасный.  Потому  что  стоит  вам
поставить дело, на промышленные рельсы - к чему мы придем?  Ведь  основная
масса  вашей,  так  сказать,  клиентуры  -  люди   потребляющие,   но   не
производящие...
   З.: Не скажите, не только. Детская смертность у нас велика.
   Ж.: Да, и детская смертность тоже. А вывод? Мы  еще  с  вами  жилищного
вопроса  не  касались,  а  если  говорить  о   детях,   возникают   другие
специфические   проблемы:   дошкольных   учреждений,   школ,    педиатрии,
послеродовых отпусков... Представляете, какая новая и неожиданная нагрузка
ложится на  экономику  страны  -  на  экономику,  которой,  если  говорить
серьезно, сегодня вообще не существует? Вот  если  бы  вместо  воскрешения
людей  вы  придумали  методику  безболезненного  и  быстрого   воскрешения
экономики... Да, я понимаю: это не  ваш  профиль.  Но  поймите  же  и  вы,
насколько вы с вашими, безусловно, значительными открытиями сейчас  не  ко
времени! Обождите, вот наладится хозяйство, справимся с инфляцией, сделаем
рубль конвертируемым... Конечно, если бы  вы  могли  наладить  конвейерное
производство рабочей силы, хотя бы крестьян... Впрочем,  сейчас,  когда  у
нас ожидается безработица миллионов этак  в  двенадцать,  и  этот  вопрос,
пожалуй, теряет актуальность...
   З.: Тут есть частность, которой вы, по-моему, не заметили. Мне ведь  не
обязательно реставрировать человека в том возрасте, в каком он почил. Если
я смогу снять его запись в сорокалетнем или даже более  молодом  возрасте,
то он таким и возродится, и о пенсии вообще речи  не  будет:  он  сразу  с
великой охотой включится, так сказать, в перестройку... Вы сомневаетесь?
   Ж.: Да как сказать... Вот вы представьте, что этому человеку сорок  лет
было, предположим, году в сорок пятом - пятидесятом.  И  он,  естественно,
будет мыслить в ключе тех лет. А тут вы ему - про сталинщину и все прочее.
Да он вас без тени сомнения  по  стенке  размажет  и  будет  считать,  что
совершил благое дело.  Это  если  он  один.  А  если  они  начнут  сотнями
появляться?
   З.: Ну, таких и не умиравших  много.  Я  сам,  например,  многих  вещей
понять не могу, хотя и  стараюсь.  Но  тут,  однако,  получается,  что  вы
отказываете человеку в восстановлении потому, что его политические взгляды
могут  оказаться  иными  -  а  это,  по-моему,  никак  с  демократией   не
соотносится. Я считаю, что право на восстановление  является  естественным
правом каждого человека, разве не так?
   Ж.:  Бесспорно,  тут  возникает  целый  пакет  проблем.   Наследование,
жилищный вопрос, восстановление на работе... Тем хуже. Как  будто  мало  у
нас реальных проблем -  вы  хотите  нам  еще  подбросить...  Боюсь,  Вадим
Робертович, что  хотя  все  преклонятся  перед  вашей,  может  быть  даже,
гениальностью  и  перед  душой  вашей,  но  вряд  ли   законодательная   и
исполнительная власть вас поддержит.
   З.: Ну хорошо, это  все  касается  будущего.  Но  некоторое,  небольшое
количество людей уже  восстановлено  -  им-то  документы  оформить  можно?
Ей-богу, не изменят эти люди  общей  картины,  ничего  не  пошатнут  и  не
нарушат. А для них это очень важно: люди-то живые!
   Ж.: Не уверен, что газета захочет  поддержать  вас  в  этом.  На  каком
законном основании? Сделать так - значит, признать наше производство  хотя
бы де-факто. А уж потом вам просто не дадут его закрыть -  такие  массовые
волнения начнутся, что твои Карабах и Молдавия!
   З.: Но вот вы говорили тут о гражданской морали. Не говорит ли она вам,
что всегда есть в государстве люди, которым надо бы еще жить  и  жить  для
блага сограждан и всего мира, но судьба такова,  что  они  уходят.  И  вот
представьте, что мы  можем  такого  человека  вернуть  в  наши  ряды:  как
прекрасно было бы, не правда ли?
   Ж.: Безусловно. Я полагаю, что ваши и мои  представления  о  том,  кого
надо и кого не надо возвращать, в основном совпадают. Но представьте,  что
дело ушло из ваших рук, его перехватили  какие-то  другие  люди,  с  иными
взглядами...
   З.: Зачем мне представлять это? Дело в моих руках.
   Ж.: Но вот кооператив вам пришлось ведь создать!
   З.: Это был единственный способ начать восстановление.  Прекрасно,  что
возникла такая возможность. Собственно, создал его не я,  вернее  -  не  я
один, но возник он, безусловно, для реализации моих идей.
   Ж.: Значит, уже не вы один решаете, но кооператив?
   З.: Могу предложить такую аналогию. Предположим, вы написали  книгу.  И
для издания и распространения ее создали кооператив. Во  главе  его  стоят
деловые люди. Они будут решать вопросы: где печатать,  где  взять  бумагу,
какую именно, как, где и почем продавать, и  так  далее.  Но  какой  будет
книга - решать не им, а только вам. Если вы уверены в себе как  в  авторе,
никто не сможет диктовать вам, что писать и  чего  не  писать.  Тут  автор
хозяин.
   Ж.: Кооператив, если возникнут разногласия, может обратиться  к  другим
авторам.
   З.: Конечно. Но... предположим, что в  обществе  существует  большой  и
устойчивый спрос на книги на определенном языке, но существует только один
человек, умеющий писать на этом языке книги: вы. Кооператив  может  делать
что угодно, но эту потребность, этот спрос он может  удовлетворить  только
при вашем участии. В данном случае вы - монополист.
   Ж.: Ну, овладение языком - лишь вопрос времени.
   З.: Разумеется. Но вот вы, владеющий русским языком, почему-то  до  сих
пор не написали ни "Войну и мир", ни "Архипелаг"...
   Ж.: Одного языка тут мало.
   З.: Вот именно. Мало знать слова и правила их сочетания и  изменения  -
нужно еще какое-то свойство, способность, дар, талант, то,  что  позволяет
вам сочетать известные слова каким-то  иным  образом.  Или  цвета,  линии,
звуки...
   Ж.: Но это уже целиком из сферы искусства. А у вас - наука и техника.
   З.: Хирургия - тоже наука и тоже техника. Тем не  менее,  есть  великие
хирурги, есть хорошие и есть никуда не годные. Значит, что-то зависит и от
чего-то сугубо индивидуального? Вот и у меня то же  самое.  И  здесь  есть
секреты, которых, пожалуй, и не передашь словами,  и  есть  вещи,  которые
передаются от учителя ученику как-то подсознательно,  телепатически,  если
угодно -  в  случае,  если  ученик  способен  воспринять  это.  Теперь  вы
понимаете, почему  я  не  боюсь,  что  секрет  украдут,  отнимут  или  еще
что-нибудь в этом роде. Секрета нет. Конструкция  аппаратуры?  Пожалуйста!
Как и во всех тонких процессах, тут главное - технология. А она - здесь, в
голове. Украдете голову? Но ею управляет воля. Моя. Как и во многих других
случаях, все решается тем: дал Бог таланта или воздержался.
   Ж.: Вы говорите о Боге - это интересно, если учесть, что своей  работой
опровергаете один из краеугольных камней религии.
   З.: Интересно. Мне так не кажется. Почему?
   Ж.: Вы, по сути дела, создаете человека заново  -  а  ведь  это  всегда
считалось  прерогативой  одного  лишь  Бога.  Или  вы  действуете  по  его
лицензии?
   З.: Во-первых, человек может быть лишь инструментом Бога. А  во-вторых,
вы допускаете ошибку. Я не создаю человека, а лишь восстанавливаю  тело  -
по  возможности  точно.  А  потом...  Каждый  раз   это   таинственный   и
необъяснимый  миг:  потом  оно  оживает.  То  есть,  возникает  человек  -
одушевленное тело... Я не восстанавливаю дух. Не знаю, откуда он  берется.
Знаю, что  приходит.  Иногда  почти  мгновенно,  иногда  приходится  ждать
секунды, даже минуты...
   Ж.: И вы для этого совершенно ничего не делаете?
   З.: Не совсем. Но это уже относится к той тонкой технологии, которую  я
пока предпочитаю не разглашать. Скажу лишь, что для  этого,  видимо,  тоже
нужны определенные способности.
   Ж.: Это, конечно, ваше право. А сейчас задам вам  главный  вопрос:  что
побудило вас заниматься этим? Любовь, к людям? Желание  славы?  Стремление
разбогатеть? Жажда осуществить свое открытие  из  любви  к  познанию?  Еще
что-либо?
   З.: Собственно, в несколько иной форме вы об этом уже спрашивали. Ответ
мой может вам показаться по-детски наивным, и тем не  менее,  примите  его
всерьез, иначе ничего не поймете. Я  занимаюсь  этой  работой  в  какой-то
степени по всем тем причинам, которые вы назвали, я уже  говорил,  что  не
лучше других, я не идеальный герой. Но главное для меня в другом: я  хочу,
чтобы люди стали лучше. Вам это кажется смешным?
   Ж.: Может быть, вы разовьете эту мысль?
   З.:   Отчего   же   нет?   Понимаете,   при   решении   вопроса,   кого
восстанавливать,  большую  роль  будет  играть  -  ну,   скажем   так,   -
общественное мнение. Для  меня,  например,  оно  очень  важно.  Каким  был
человек? Что о нем думают? Что хорошего и что  плохого  говорят?  Скольким
людям  его  восстановление  доставит  радость  и  скольким  оно   окажется
неприятным? И так далее. То есть  в  принципе  всем  будет  известно,  что
возвращаются к жизни хорошие люди. Конечно, будут и здесь ошибки, и тем не
менее, общей картины это не изменит...
   Ж.: То есть вы полагаете, что это станет для людей  стимулом  к  более,
так сказать, добродетельной жизни?
   З.:  Ну,  всех  проблем  таким  путем,  разумеется,  не  решить,  но  я
надеюсь... Сейчас, когда в стране рушится культура в самом широком  смысле
слова - мне кажется, никакая попытка, никакой способ повлиять на  людей  к
лучшему не должен быть отброшен. Я уверен, что люди  волей-неволей  начнут
жить  как-то  лучше,  стараясь  завоевать  авторитет,   уважение,   любовь
окружающих...
   Ж.: И настанет царство Божие на Земле.
   З.: Интересно. В бессмертную душу вы верите, а в царство Божие на Земле
- нет?
   Ж.: Есть все же разница. Про душу мне всю жизнь твердили, что ее нет. А
про ЦБ на Земле - что его-то мы и строим в поте лица.
   З.: Мы ушли далеко от темы.
   Ж.: Пожалуй, вы правы... Скажите, а вам не приходило в голову уехать за
рубеж и начать эксплуатировать ваше открытие там?
   З.: Приходило, разумеется, как пришло бы  и  всякому  другому  на  моем
месте. Но я от этой мысли отказался. Я просто  уверен,  что  мне  с  моими
работами сейчас место здесь. Тут мы нужны.
   Ж.: А знаете, вы завоевали меня в союзники. Спасибо...".



        3

   С этой публикации  все  и  началось.  На  нее  не  могло,  конечно,  не
последовать откликов - и они последовали. Сперва очень центральная  газета
"Счастье лучше" выступила с небольшой, но авторитетной статьей за подписью
"Мыслитель", где утверждалось, что слухи о воскрешении из мертвых являются
не  чем  иным,  как  измышлениями  людей   слишком   уж   впечатлительных,
насмотревшихся некоторое время тому назад на выступления  экстрасенсов  по
телевидению, и теперь, после  их  прекращения,  стремящихся  отыскать  или
выдумать другой объект истерической веры. Содержала статья и мягкий  упрек
в адрес газеты "Дни нашей жизни",  которая,  по  мнению  автора,  питается
слухами, и если завтра кто-нибудь пустит  слух  о  том,  что  в  магазинах
Москультторга появились персональные компьютеры за рубли, то она  и  такой
нелепице поверит, в то время как масса серьезных вопросов не  получает  на
страницах газеты должного  освещения.  На  этот  выпад,  в  свою  очередь,
немедленно ответили и Кашпировский, и Чумак, категорически заявившие,  что
занимаются исключительно исцелениями  на  научной  основе,  а  воскрешение
мертвых  не  практикуют  не  только  по  телевидению,  но   даже   и   при
непосредственном общении. После выступления "Счастья"  уже  все  поголовно
поверили в реальность возвращения покойников к жизни,  и  для  кооператива
настали тяжелые, но и приятные времена неустранимого превышения спроса над
предложением. В Верховном Совете СССР был депутатский  запрос  и  возникло
требование создать комиссию по выяснению и  регламентации  всех  вопросов,
связанных  с  воскрешением;  потом,  правда,  решили  для  начала  создать
комиссию по подготовке создания той комиссии. Вынуждена была выступить  на
злобу дня и  Академия  Наук,  но  ее  реакция  была  краткой  и  не  очень
выразительной и сводилась к тому, что данная проблема, как и  все  прочие,
связанные  с  парапсихологией,  оккультными  исследованиями,  астрологией,
хиромантией и  так  далее  относятся  к  областям,  лежащим  вне  пределов
серьезной науки, и потому Академия в обсуждении этого вопроса  участвовать
не намерена. Множество запросов от людей верующих поступило и в храмы, так
что патриархия должна была выступить со сдержанным заявлением, смысл коего
сводился к тому, что восстановление людей из праха никоим образом не может
быть относимо к чудесам  господним,  но  есть  скорее  соблазн;  подробное
исследование нового явления потребует немало времени,  однако  уже  сейчас
позволительно  предположить,  что  св.крещение,  полученное  человеком   в
предыдущей  жизни,  остается  действительным   и   после   восстановления,
поскольку крещается душа, но не тело, душа же не может быть создана заново
в силу ее изначального бессмертия, а посему  производить  повторный  обряд
крещения не обязательно  (последнее  умозаключение,  правда,  принадлежало
богословам-мирянам и было  высказано  как  бы  для  постановки  проблемы).
Патриотическое  общество  "Ну,  заяц,  погоди!"   сразу   же   затребовало
статистические   данные   о   национальном   составе   восстановленных   и
предназначенных  к  восстановлению,  а  также  и  сведений  о   такой   же
принадлежности персонала кооператива. И еще было великое  множество  самых
разнообразных откликов.
   Что же касается кооператива, то цены за его услуги стремительно росли в
полном соответствии с законами рыночной экономики. Хотя было тут, конечно,
много всяких непонимании, недоразумений и просто ерунды, вызванных  прежде
всего  тем,  что  население  слабо  разбиралось  в  технических  проблемах
восстановления. Например: группа энтузиастов  из  школы  с  математическим
уклоном пришла с петицией о  возвращении  к  жизни  известного  математика
Ферма - чтобы  он  объяснил,  наконец,  как  доказывается  его  знаменитая
теорема, на которой не один  человек  вывихнул  себе  мозги;  и  оказалось
нелегким  делом  втолковать  им,  что  Ферма  почил  слишком  давно,   что
восстановление  людей  -   процесс,   ограниченный   временем   отсутствия
восстанавливаемого, которое даже при наилучших условиях не может превышать
ста лет, и это вовсе  не  связано  с  качеством  аппаратуры,  но  является
принципиальной константой - то есть, тело восстановить можно,  но  оно  не
оживет. Но, объясняй,  не  объясняй  -  все  равно,  люди  приходили  и  с
требованием вызвать к жизни государя Петра Алексеевича - потому что,  мол,
только  такой  правитель  и  мог  бы  сейчас  спасти   страну,   поотрубав
необходимое количество голов и  поотрезав  не  менее  бород:  и  Владимира
Ильича  -  с  такой  же  мотивировкой,  -  и  приходилось  объяснять,  что
исторические лица такого масштаба  могут  быть  восстановлены  (если  есть
физическая возможность) только по  государственному  заказу,  то  есть  по
решению Правительства,  Верховного  Совета  или  лично  Президента;  таких
заказов, однако же, в  кооператив  не  поступало.  Требовали  восстановить
Есенина, Милюкова, Григория Федотова,  Аркадия  Райкина,  маршала  Жукова,
Маяковского, Станиславского и Немировича-Данченко (и неясно  было,  какого
из братьев), Льва Яшина, академика Ландау, Н.С.Хрущева -  в  общем,  такие
заказы, по тем или иным причинам не принимавшиеся к исполнению, но тем  не
менее регистрировавшиеся, шли десятками.
   Федор Петрович,  теперь  возглавлявший  районную  парторганизацию  лишь
номинально, а на деле целиком ушедший в дела кооперативные,  вел  активные
переговоры по учреждению  совместного  предприятия,  в  чем  ему  помогали
давние  знакомства  с  людьми,  работавшими  нынче   в   области   внешних
экономических  связей.  Несмотря  на  их  посильную   помощь,   дела   тут
продвигались ни шатко, ни валко. Иностранцы не  то,  чтобы  сомневались  в
идее, но не согласны были вкладывать средства, чтобы  создавать  всемирный
центр по восстановлению на советской территории. Немцы, правда,  заикались
насчет того, что если строить  в  Калининградской  области  с  тем,  чтобы
большинство новых рабочих мест было предоставлено  этническим  немцам,  то
можно подумать и всерьез; однако Федор Петрович,  проконсультировавшись  с
давними приятелями, обитавшими близ высоких эшелонов власти, такой вариант
вынужден был отклонить. Прибалтийские республики, все, как одна,  выразили
согласие - но тут Федор  Петрович  даже  не  стал  вести  переговоры,  дав
понять, что дураки все вымерли в последний ледниковый период (невзирая  на
то,  что  один  из  тех  же  дружков,  напротив,  советовал   согласиться,
аргументируя так: "Боишься, они отойдут? Да  кто  их  пустит?").  Японские
предприниматели соглашались на Южный Сахалин, при условии, что на Карафуто
будет  создана  свободная  экономическая  зона  и  производством  займутся
японские работники, а сторона, представляемая  Федором  Петровичем,  будет
получать свою часть прибыли в валюте. Он бы, собственно, на это пошел,  но
Землянин уперся всеми четырьмя, да и наверху  не  посоветовали.  Так  что,
пока суд да дело, он ограничился тем, что устроил кредит в банке и закупил
кое-какое  оборудование  для  расширения  хотя  бы   уже   существовавшего
производства; как была доставлена небольшая часть этого оборудования, мы с
вами уже наблюдали.
   Но это все - шум в очереди, записи и перезаписи, митинги "за" и митинги
"против" - все это было лишь той верхушкой айсберга, что  возвышается  над
водой  и  видна  невооруженным  глазом.  А  то,  что  было  куда   важнее,
происходило под уровнем моря. Кое-что из этих подводных происшествий стало
нам известно, и мы не преминем поделиться полученной информацией со всеми,
кого она интересует - не оглашая, впрочем, источников.



        4

   Газеты читают везде. Хотя это, пожалуй, сказано не  совсем  точно.  Вы,
например,  газету  вряд  ли  читаете:  вы  ее  скорее  просматриваете,   в
зависимости от времени и настроения. Это - мимо, это - тоже, это, пожалуй,
пробежим, а это, наверное, надо бы внимательно  прочитать  -  когда  время
будет... Но  есть  места,  и  есть  в  них  люди,  которые  читают  газеты
внимательно, неторопливо, вдумчиво, что-то отмечая, что-то выделяя - чтобы
потом доложить. И можете быть уверены,  что  пространное  собеседование  с
В.Р.Земляниным не прошло мимо внимания, было отмечено, а затем и доложено.
И не в одном только месте, но в нескольких.
   В Большом доме на  Лужайке,  ознакомившись  с  публикацией,  нимало  не
удивились, но поняли, что процесс вступает в очередную фазу  и,  возможно,
следует уже приступать к  более  активным  действиям.  Поэтому  работники,
которые могли иметь к этому отношение, собрались вместе, чтобы  выработать
план действий.
   - Потому что высшему руководству  в  самое  ближайшее  время  неизбежно
понадобятся  самые  подробные  данные,  -   пояснило   должностное   лицо,
возглавившее совещание. - А также  наша  оценка  и  хотя  бы  элементарные
прогнозы.
   - Работа ведется, -  доложил  один  из  сотрудников  рангом  пониже.  -
Кодовое название - "Остров Пасхи".
   - Почему Пасхи? - поинтересовалось начальство.
   - По аналогии. Пасха - праздник воскрешения из мертвых.
   - Остроумно. Что же там?
   -  Наш   работник   внедрился.   Информирует,   что   воскрешение   или
восстановление людей действительно происходит. На  чисто  научной  основе,
без каких-либо мистических  или  религиозных  обрядов  и  тому  подобного.
Заказы  на  восстановление  принимаются  официально,  оплата  производится
открыто, бухгалтерия ведется, злоупотребления не установлены.
   - Связи с иностранцами?
   -  По  производственной  линии  не  установлено.  По  экономической   -
нащупываются  возможности  создания  совместного  предприятия,   но   пока
безрезультатно.
   - Как ведут себя люди? Их ориентация, активность?
   - Автор методики некоторое время был связан с секретной  работой,  имел
допуск, за рубеж не выезжал, переписки не ведет,  политически  инертен,  с
иностранцами не общается...
   -  Зачем  русскому  человеку  с  ними  общаться,  -  заметил  один   из
участников.
   - Нет, - сказал докладывавший, - по национальности он немец,  по  отцу.
Отец в начале войны подвергался перемещениям, согласно указу.
   - Вы говорите, с иностранцами не общается, - проговорило главное  лицо.
- А он сам иностранец.
   - Ну, почему же... - усомнился было докладчик.
   - Все  равно  иностранец,  -  твердо  сказало  лицо.  -  Надо  помнить.
Контингентом восстанавливаемых интересовались?
   - Располагаем  полным  списком  со  всеми  данными.  Какой-либо  четкой
системы   отбора   не   установлено.   Отмечено,   что   с    большинством
восстанавливаемых Землянин при их жизни контактов не имел. За  исключением
своей матери. Не замечено какого-то предпочтения ни по линии профессии, ни
по  национальной,  ни  по  местам  рождения,  проживания,  работы,  ни  по
партийной принадлежности...
   - Немцев много восстановил?
   - Немцев пока нет.
   - Так. А евреи?
   - Евреи есть, - признал докладывавший товарищ.
   - Так, - повторило. Лицо, но уже с несколько иной интонацией. -  Ну,  и
каковы ваши выводы: представляет ли производство на данном этапе опасность
для страны, и если да, то в чем она заключается?
   - Прямой опасности не выявлено, - был ответ. - Напротив, представляется
возможным при определенных  обстоятельствах  использовать  производство  в
интересах укрепления государственной безопасности.
   - Каким же способом? - поинтересовалось Лицо.
   - Ну... хотя бы  путем  возвращения  в  кадры  некоторых  особо  ценных
работников, обладавших опытом и заслугами.
   - Гм, - издало Лицо. - Конечно, определенные основания  считать  так  у
нас есть. Однако надо видеть проблему во всей ее полноте. Вот вы сказали -
восстанавливает евреев. Наверное, и армян тоже?
   - Пока зафиксирован один, - вынужден был признать докладывавший.
   - Я так и предполагал. Думаю, нет  нужды  говорить  вам,  насколько  мы
далеки от каких-либо  расистских  и  тому  подобных  воззрений.  Для  нас,
товарищи, все люди равны, если только они - честные советские граждане.  И
тем не менее, смотрите, что получается. Восстановлено некоторое количество
евреев. В свете сегодняшних событий есть все основания полагать, что они в
самом скором времени окажутся в Израиле. И не  просто  в  Израиле,  но  на
оккупированных  сионистами  арабских   территориях.   Когда   о   процессе
восстановления станет известно в  арабских  странах,  вообще  в  исламском
мире, это будет воспринято как намеренная помощь Израилю путем усиления их
людского контингента. Что в  свою  очередь  приведет  к  осложнению  наших
отношений с указанным миром,  а  следовательно,  к  некоторому  ослаблению
безопасности нашей страны. Логично?
   - Так точно, - сказал докладчик. - Логично.
   - Вот видите. А вы не учли.
   - Этот фактор мы учитывали, - сказал докладчик. -  Но  мы  исходили  из
другой  трактовки.  А  именно:  приток  советских  иммигрантов  в  Израиль
вызывает  множество  сложностей  с  их  размещением  и   трудоустройством,
приводит  к  недовольству  населения,  ослабляет  позиции   правительства,
нарушает экономический баланс. И с этой точки зрения некоторое  увеличение
числа выезжающих...
   -  Да  ну  бросьте,  -  не  согласился  начальствующий.  -   Сложности,
недовольства... Что они - не выкрутятся, по-вашему?
   Присутствующие,  видимо,  в  глубине  души  полагали,  что   хитроумные
израильтяне выкрутятся. Во всяком случае, спорить с Лицом никто не стал.
   - Ну, что же, - после краткой паузы сказал еще один участник. - Значит,
надо производство прекратить. Дело небольшое.
   Дело было, действительно, небольшим, и выбрать методику тоже  труда  не
составило бы. Однако высказанное мнение открытой поддержки не получило.
   - Не будем хлебать горячего до слез, - сказало  Лицо  наставительно.  -
Подождем, - и он на короткий миг поднял взгляд - не то, чтобы  к  потолку,
но все же чуть выше горизонтали. - Но глаз не спускать. Сейчас подготовьте
мне справку на страничку. На этом пока все. Вопросы?
   - Разрешите? - вдруг, нарушая этикет, в обгон старших поднялся  молодой
работник, совсем недавно появившийся на Лужайке. -  А  может  быть...  Мне
кажется,  тут  есть  способ  сделать  очень  удачный   политический   ход.
Произвести полную и мгновенную реабилитацию  наших  Органов.  Ведь  в  чем
только нас не обвиняют. И в самом деле, в давние времена...
   - Это известно, известно, - сказало Лицо. - И осуждено.  И  мы  с  вами
делаем все, чтобы народ понял, что на самом деле наши Органы  -  вовсе  не
то, что о них болтают, но наоборот, совсем даже наоборот.
   - Да конечно же! - подхватил молодой. - Вот я и предлагаю: использовать
эту самую лавочку, чтобы воскресить всех, кто в  былые  времена  сделался,
так сказать, жертвой... так сказать, событий. Кто по ОСО, и тому подобное.
Вот такую операцию осуществить. С широкой оглаской. Подчеркивая, что это -
наша операция. Представляете, какая волна  общественного  мнения  во  всем
мире...
   Его слушали молча, прощая ему  неуместную  горячность  за  то,  что  он
только-только как пришел в Органы с комсомольской работы.  Путь  вообще-то
нормальный, но молодому человеку, как правило, требуется, некоторое время,
чтобы войти в курс, а  поначалу  почти  все  они  от  большого  желания  и
энтузиазма перехлестывают. Когда он умолк,  остальные  немного  помолчали,
потом  один  покашлял,  другой,  третий  -  этакая  вроде  бы   перекличка
произошла. А затем Лицо сказало:
   - Что-то в этой идее, пожалуй, есть. Но, конечно... Не думаю, чтобы тут
можно было проводить такое - массовое мероприятие.  Как  нас  информируют,
мощность производства невелика...
   - Разрешите? - негромко вступил в разговор еще один работник, ветеран с
мечом и листьями на  груди.  -  Это  как  раз  не  является  непреодолимым
препятствием. Имеющийся опыт подсказывает...
   Опыта оперативного у него и правда было больше, чем даже у Лица, потому
что Лицо не столь давно пришло из парторганов,  а  ветеран  с  листьями  в
органах служил с незапамятных времен. Но уж политического опыта Лицу  было
не занимать.
   - По шарашкам соскучились? - спросило Лицо ветерана. - Не  те  времена.
Да и нужно ли возвращаться к уже пройденным этапам жизни?  Зачем  начинать
сначала? А эти... воскресанты - думаете, они молчать станут?
   - Да что они смогут сказать такого, что  уже  не  было  сказано,  да  и
написано? - махнул рукой ветеран.



        5

   Высокое лицо не ошиблось: еще не успел рабочий день закончиться, как на
самый  верх   по   диагонали   затребовали   справку,   каковая   и   была
незамедлительно  предоставлена.  В   разговоре   наверху   участвовали   и
предсидящие, и присидящие, и даже наивысшие в государстве лица. У  нас  на
руках нет полной стенограммы  совещания,  поэтому  некоторая  обрывистость
высказываний, к сожалению, неизбежна. Но,  во  всяком  случае,  достоверно
известно, что в начале званым и избранным напомнили содержание  публикации
в газете, а также огласили справку, выращенную  на  Лужайке.  И  попросили
высказываться.
   -  Ну,  это,  собственно,  не  такая  уж  новость,  -  сказал  один  из
присидентов, не так давно еще бывший просто депутатом, но  быстро  ставший
почти министром, а потом и еще возвысившийся. - Он был у меня  на  приеме,
изобретатель этот. Я хотел было предложить создать комиссию, потом  решил,
что сначала давайте перейдем к регулируемому рынку,  а  потом  уже  начнем
думать, кого воскрешать, а кого обождать. Потому что,  товарищи,  если  мы
хотим быть правовым государством, как же можно двигать какое-то начинание,
которое никакой правовой основы под собой не имеет? Давайте сперва поручим
ученым разработать соответствующую отрасль правовой науки,  можно  назвать
ее "воскресным правом" или еще как-нибудь иначе - и тогда уже  практически
развивать. Потому что мы достаточно уже накопили  опыта  по  линии  -  что
бывает, когда желание есть, а правовой базы нет. Взять хотя бы аренду  или
приватизацию, да мало ли... Я думаю, надо заложить  в  новую  Конституцию,
что наш  гражданин  имеет  право  на  воскрешение,  это  его  природное  и
неотъемлемое право. Тогда будет ясности. Вряд  ли,  товарищи,  нас  поймут
правильно, если мы откажемся признать за каждым человеком  самое  гуманное
изо всех, имеющихся у человека прав. И вспомните: не зря  ведь  сотни  лет
существует у каждого  из  нас  инстинктивное  представление  о  необычной,
судьбоносной роли России в мировой  истории.  Мы  только  не  могли  точно
сказать, в чем эта наша роль заключалась. А теперь  совершенно  ясно:  мы,
Россия,  несем  человечеству  возможность  жизни  вечной  во  плоти!   Это
прекрасно,  товарищи.  Конечно,  надо  тщательно  продумать   практические
аспекты, но в принципе, я считаю, мы должны  подтвердить  и  провозгласить
право каждого человека на воскрешение!
   - А кормить чем? - подал кто-то реплику.
   - Мы же закон собираемся принять - о  выезде,  -  с  места  же  ответил
другой.
   - Ну, ясно, - сказал сидевший впереди. - Кто еще?
   - Если позволите... Товарищи, я считаю,  что  тут  вообще  нет  никакой
проблемы, нуждающейся  в  специальном  обсуждении.  Потому  что  право,  о
котором  только  что  говорил  мой  коллега,  уже  изначально  заложено  в
признанном нами праве каждого человека на жизнь. Нигде  ведь  не  сказано,
что право это чем-либо ограничивается во времени или зависит  от  каких-то
случайных обстоятельств,  а  ведь  императивная  неизбежность  смерти,  ее
фатальность наукой никогда не была доказана и сейчас не доказана.  Сегодня
изобрели воскрешение, значит, завтра наверняка изобретут  и  бессмертие  -
так что же мы тогда, будем насильно принуждать  людей  умирать  вследствие
разного  рода  политических  или  экономических  соображений?  Право  нами
провозглашено, и мы от него не отступим!
   - Понятно, - сказал предсидящий. - Еще кто желает?
   - Я, с вашего разрешения. Трудно, товарищи, не согласиться  с  доводами
выступавших товарищей. И, вероятно, с ними придется  согласиться.  Однако,
товарищи, ни экономикой, ни политикой мы сегодня пренебрегать  не  вправе,
достаточно уже напренебрегались. Я думаю, комиссию надо все же создать,  и
незамедлительно, и пусть она работает. А до  того,  как  комиссия  сделает
свои  выводы  и   внесет   предложения,   восстановление   людей   следует
приостановить. В  этом  не  будет  никакого  нарушения  прав,  это  просто
разумный и естественный ход событий.
   - Кто следующий?
   - Я хочу  сказать.  Мне  кажется,  мы  тут  пренебрегаем  очень  важным
аспектом... Представление о воскрешении из мертвых  во  все  времена  было
свойственно нашему народу, оно, по сути, является частью его культуры,  от
которой мы не вправе отказываться. Вспомните русские  сказки  с  их  живой
водой хотя бы... И я бы сказал, что возникновение  возможности  воскрешать
людей именно сейчас, когда решается судьба перестройки, глубоко символично
и свидетельствует о том, что мы с вами - на верном пути...
   - Благодарю вас. Кто?.. Пожалуйста.
   - Я хочу  обратить  внимание  присутствующих  на  то,  что  государство
продолжает терять позиции, пуская на самотек  одну  важнейшую  отрасль  за
другой. Вот и в данном случае. Мы ведь, товарищи, не собираемся, по-моему,
отдавать кооперативам такие области  деятельности,  как  оборону,  внешнюю
политику, космонавтику и так далее?  Не  собираемся.  Но  неужели  кому-то
кажется,  что  вопросы  восстановления  из  мертвых   и   политически,   и
практически менее важны, чем та же космонавтика? Пожалуйста, конкретно:  я
тут переговорил с военными, и они всецело за. Потому что, как вы знаете, с
призывом в ряды армии последнее время возникают сложности. А новый  способ
дает возможности... Я думаю, ясно. Мы не считаться с армией  не  можем,  и
так она терпит одну обиду за другой, но  ведь  и  военному  долготерпению,
товарищи, может прийти конец! Мы  должны  сразу  же  оценить  масштабность
происходящего, поставить его под строжайший контроль, взять  инициативу  в
свои руки и уж не выпускать ее. А то, видите, они сами уже пытаются  выйти
на внешний рынок! Этого допускать нельзя. И  я  совершенно  согласен,  что
комиссию нужно  создать;  но,  товарищи,  наряду  с  комиссией  Верховного
Совета, а может быть и  вместо  нее,  следует,  я  уверен,  создать  такую
комиссию и в ЦК партии. Назвать ее хотя бы "Комиссия по  вопросам  жизни",
или как-нибудь так. Мы совершенно согласны с тем, что  партии  не  следует
подменять собою административные и  хозяйственные  органы,  но  ведь  тут,
товарищи, совсем другая  группа  вопросов,  это  вопросы  гуманитарные,  и
партия имеет полное право внести свой вклад. Или поручить  курировать  эти
дела комиссии по идеологии. Потому что жизнь и  идеология  неразделимы,  и
это должно быть всем понятно раз и навсегда!
   - В нашем ЦК мы во всяком случае такую комиссию  создадим!  (Реплика  с
места).
   - Кто хочет? Вы? Пожалуйста. Нет-нет, вы пока сядьте, я дам  вам  слово
потом. Сядьте, я вас прошу. Так. Пожалуйста.
   - Товарищи, что же получается: один шаг  вперед  -  три  скачка  назад?
Ведь, кажется,  проблемы  развития  кооперативного  движения  обсуждены  и
выяснены - так мы снова  начинаем  душить  их?  Новый  заход?  Обсуждаемое
явление, товарищи, возникло в недрах кооперации, государство и пальцем  не
пошевелило, ни рубля не вложило -  а  мы  вместо  того,  чтобы  поддержать
кооператив, собираемся его прихлопнуть... Что? Пусть  грубо,  зато  точно.
Это,  товарищи,  неизбежно  вызовет  негодование   не   только   в   среде
кооператоров, но и у потребителя, то есть - у всего народа! Мало того, что
в магазинах шаром покати, так уже и жизнь отнимают! Тут не только  кабинет
не удержится, это бы еще с полбеды, тут, товарищи, такое начнется, что...
   - Хорошо, хорошо. Вы только нас не пугайте. У вас все? Тогда вы.
   - Товарищи, я могу понять негодование предыдущего оратора, но понять  -
не значит согласиться. Явление, с которым  мы  столкнулись,  действительно
весьма перспективно, и именно поэтому кооперативу, каким бы мощным  он  ни
был, просто-напросто не под силу будет использовать его  должным  образом.
Это явно - государственная область, а в будущем и международная. И поэтому
с самого начала следует отнести всю  эту  группу  вопросов  к  компетенции
Центра. Наконец-то, товарищи, у нас появилось нечто, что мы можем с чистым
сердцем предлагать всему миру - и  не  задаром,  товарищи,  а  за  хорошие
деньги, и при этом не жертвовать никакими естественными ресурсами,  потому
что с точки зрения сырьевых потребностей что  такое  человек?  Да  ничего,
горсть отходов, недаром же  говорится:  из  праха  возник...  Ну,  словом,
никакого дефицита. Так что же, мы  позволим  кооперативу  грести  даже  не
лопатой - бульдозерами грести валюту, в которой так нуждается вся  страна,
народное хозяйство? Сейчас уже на Центральном рынке цветы, что получше, за
валюту продают, а тогда и вовсе...
   - Дай вам валюту - и вы ее туда же отправите... Где  нефтяные  доллары,
двести миллиардов? (Реплика с места).
   - Да какие двести, не надо питаться слухами. И вообще...
   - Товарищи, товарищи. Обождите с валютой. Я думаю, тут мнения  в  целом
уже проявились, и их можно выразить так:  мы  за  то,  чтобы