Никто из ученых не смог ответить на этот вопрос, ни историки, ни социологи, ни ксенопсихологи; люди не были готовы к ответу, потому что многих в этот момент занимала мысль о судьбе их товарища, принявшего основной удар энифианского расчета на себя. Только Шелгунов пробормотал про себя четверостишие, странно соответствующее настроению собравшихся в зале спутника и ситуации на планете: Как ты можешь летать и кружиться без любви, Без души, без лица? О стальная, бесстрастная птица, Чем ты можешь прославить творца? [А. Блок.] Спустя сутки вернулся с планеты Руденко, буквально перерывший все плато Неожиданное и ближайшие отроги Синих и Красных Гор. По-прежнему ни на один запрос через аппаратуру Зоны и непосредственно с Базы энифиане не отвечали, на всех диапазонах царило удивительное безмолвие, удивительное уже потому, что атмосфера Энифа была насыщена электричеством и рождала спонтанные магнитные бури и вихри, отзывающиеся всегда в динамиках шумом прибоя. Всегда, но не в этот раз. Руденко, появившись в командном зале спутника, молча выслушал сообщение Торанца и тут же отдал распоряжение патрульным кораблям понаблюдать за Осиным Гнездом. Торанц согласился с его решением и добавил: - Надо бы запустить несколько зондов к Зоне, на всякий случай. Стражи не зря копались под ней. Руденко равнодушно пожал плечами и повернулся, чтобы уйти, и в этот момент случилось неожиданное. Ожил вдруг виом связи с Зоной, и онемевшие связисты увидели в зале Зоны Диего Вирта. Только на человека он не походил. Человеческим у него было только лицо. - Игорь... - позвал он, обвисая бесформенно-чешуйчатый телом в кресле перед пультом и запрокидывая голову, чтобы не удариться лицом о панель. - Диего! - закричал Тоидзе, отчаянно жестикулируя товарищам, чтобы они дали сигнал общего сбора. - Диего, смотрите!.. Ты меня слышишь, Диего?! - Игорь, - повторил Диего, не слыша инженера. - Кажется, мне конец... Они-таки "встроили" в меня... какую-то штуку... чтобы я подчинялся их приказам... я выдержал, и тогда они стали облучать меня такой дрянью, что больно... вспомнить... доза была слишком велика... но я все же сбежал... сообщить... Игорь, они готовят удар по Зоне и по Базе... Уходите с планеты... на другую орбиту. Они - ошибка создателей... По их машинной мифологии, то, чего они не в состоянии объяснить и понять, - не существует. То есть мы для них - нежить, фантомы, созданные флуктуациями силовых полей, возникающих при работе Осиного Гнезда... их "мозга"... Они так ничего и не поняли в нашей жизни, поэтому решили уничтожить свой затянувшийся "сон". Уходите... Диего совсем обвис, и запрокинутое его лицо так и осталось смотреть в потолок остановившимся взглядом. Потом раздался щелчок, и виом погас. Руденко прыгнул к пульту, рванул Тоидзе за плечо: - Связь, Вано, ну же - связь! - Не работает, Юра, - беспомощно пожал плечами тот, пытаясь восстановить прием. - В Зоне вырубило передатчик. - К Зоне подходит ураганный фронт, - вмешался в разговор голос командира крейсера "Витязь", курсирующего у границ атмосферы Энифа. - Мощность до пятнадцати баллов по шкале 22. Руденко думал несколько секунд, не сводя яростного взгляда с ругавшегося вполголоса Тоидзе. В зал ворвался бледный Нагорин, подбежал к пульту: - Нашелся?! Руденко очнулся от своего короткого раздумья и наклонился к панели экстренных распоряжений, нажал ярко-красную кнопку. - Внимание, База! Объявляю минутную готовность к старту на параболу три мегаметра в периастрии! "Витязь", будь готов к ТФ-старту и усиль наблюдение за Зоной! Дежурные обслуживания ДМ: освободите шахту номер один к аварийному запуску! Все! В коридорах Базы коротко провыли ревуны: пилоты предупреждали пассажиров спутника о необходимости соблюдать осторожность при старте с орбиты. В зале все схватились кто за что мог, многие просто сели на пол. Один Руденко не стал искать опоры, только прочнее уперся ногами в пол. Толчок! Другой! Эниф пошел влево и вниз, уменьшаясь в размерах. База уходила с планеты. В зал набилось много сотрудников Базы, среди которых уже распространился слух, будто Диего Вирт только что разговаривал из Зоны. Среди них были и Анна Вирт, и невеста Лена Неверова, потерявшая свой самоуверенный лоск. Руденко подошел к этой молчаливой стенке и остановился, встретив слепой от боли взгляд Анны. - Я не имею права требовать, - глухо сказал он, опуская голову и бледнея от усилия сдержать себя. - Я прошу... Кто из вас пойдет со мной вниз за Диего? Он подождал, глядя в пол и вызывая в памяти то насмешливо-ироничное, то буднично-спокойное, то каменно-бесстрастное лицо Диего, того Диего Вирта, какого он знал. - Нужен опытный пилот... Риск смертелен... может быть, даже уже поздно. Но там остался Диего, и мы должны, обязаны его... - Руденко нечаянно взглянул в сторону Анны и поразился перемене выражения ее глаз: в них был вопрос, отчаянное страдание и надежда. Люди молчали, каждый взвешивал свое решение, поторопиться и переоценить свои силы - означало обречь на поражение спасательную операцию в самом начале. Потом из тесной группы спасателей вышел невысокий худощавый и незагорелый юноша, почти мальчик. - Разрешите, я пойду? Руденко криво усмехнулся. - Спасибо, но я же сказал - опытный... - Он встретился с бездонно-черными глазами юноши и не закончил. - Меня зовут Святослав, я из бригады обеспечения спецотдела. Диего - друг моего отца, это все равно что отец. У меня сертификат пилота первого класса. Идемте... Руденко беспомощно оглянулся. - Это сын Грехова, - буркнул почерневший от тревоги и забот Нагорин и отвернулся. Руденко снова посмотрел на хрупкого с виду молодого человека, оглядел с ног до головы, словно оценивая его возможности, и отчаянно махнул рукой: - Поехали! Они нашли его в коридоре на втором этаже Зоны. По-видимому, Диего на короткое время пришел в себя и пытался ползти к выходу, прежде чем снова впасть в беспамятство. Руденко с содроганием осмотрел его жуткое, исковерканное неведомой пыткой и борьбой с самим собой тело и, не найдя рук, подхватил под спину ближе к голове. - Берись, - кивнул он Грехову. - Робот, - дрогнувшим голосом произнес тот. - Что?! - С нами робот-универсал, дайте ему команду... - Справимся сами, берись. Святослав взял Диего за наросты, отдаленно напоминавшие ноги, и поднял. От толчков Диего открыл рот, сказал: "Уходите... от планеты..." - и снова замолчал. Они с трудом втащили разведчика в рубку модуля, не обращая внимания на яростные атаки стражей: робот-универсал исправно нес службу охранителя, прикрывая их сверху. - Скоро здесь будет буря, - пробормотал Руденко, глядя на приближавшуюся к Зоне черную стену, окаймленную короной электрических разрядов. - Мы опередили ее на полчаса. Ну, отдохнул? Давай положим его в кресло. Они снова взялись за тело Диего, тяжелое и необычно горячее. - Уходите, - четко выговорил тот, заставив их вздрогнуть и посмотреть друг на друга, а потом на застывшее спокойное лицо. Модуль вдруг сотрясся: по его защитному полю ширкнул огненный язык и ушел в стену Зоны, проделав в ней оплавленный черный шрам. Руденко скрипнул зубами и бросился из рубки, крикнув на бегу: - Привяжи его и последи за воздухом. Грехов бережно опустил голову Диего на спинной валик кресла и закрепил ремни безопасности. Потом подсел к пульту и навел координатную планку стационарного излучателя антиметеоритной защиты чуть выше здания Зоны с тем, чтобы накрыть всю стаю стражей, если та вознамерится напасть на человека. Время от времени то один, то другой из двух сотен стражей пикировал ко входу в Зону и отлетал в сторону, встречая защитное поле робота. Руденко выскочил из Зоны через двадцать минут и нырнул в люк модуля, как пловец в воду. В рубке он бегло оглядел почти полностью потемневший небосвод, недобро усмехнулся: - Приостановили ураганчик-то? Это потому, что мы прилетели, надеются на что-то... Ничего, пташечки, я вам тоже сюрприз приготовил! Слава, давай поднимайся. Поспокойней только, время у нас есть. На пульте мигнул зеленый квадрат, раздался голос автомата-дешифратора: - ДМ, вы в створе моих антенн, помощь нужна? - Спасибо, "Витязь", - отозвался Руденко, нажимая сенсор. - Через час выползаем на орбиту, готовьте врачей. И уберитесь, пожалуйста, с трассы. Диего прав, стражи подготовили удар по Базе, причем хотят использовать для этого Зону, у них под Зоной сделано нечто вроде фокусирующего многовиткового отражателя, к которому подходят шесть энерговодов. - Базу им теперь не достать, а крейсер вообще орешек не по их зубам. Почему медлите? Уходите быстрей, на такой дальности мы не сможем прикрыть вас надежно. - Терпение, "Витязь", терпение, дайте мне несколько минут... Грехов осторожно поднял модуль над Зоной, и тотчас же несколько сильных ударов, сопровождаемых яркими вспышками, потрясли корабль. Руденко ничего не предпринимал, положив руки на панель управления противометеоритной защитой, только один раз оглянулся на застывшего Диего и снова стал смотреть на уменьшавшуюся в размерах Зону. - Останови-ка, - сказал он негромко, когда они достигли километровой высоты. - У нас еще есть две минуты... Грехов, не задавая вопросов, остановил в воздухе модуль. Туча стражей, сопровождавшая корабль, немедленно поднялась над ними и построилась в правильную вертикальную колонну. На пульте мигнул тревожный оранжевый сигнал, и автомат сообщил: - Тангенциональное увеличение массы, даю отбой старту! - Отстрел автоматики! - среагировал Грехов. - Перехожу на ручное! - Стражи. - Руденко поднял взгляд. - Хотят посадить обратно. Сделай вид, что подчиняешься, иди вниз ровно десять секунд, а потом сделай так, чтобы мы оказались над стражами. Грехов кивнул и застыл над пультом, положив руки на двурогий штурвал ручного управления. Руденко с уважением посмотрел на его напряженно-сосредоточенное лицо, напоминавшее ему чем-то лицо Диего. Этот мальчик для своих двадцати с небольшим лет имел самообладание взрослого опытного спасателя, в нем угадывался стержень воли и самоконтроля - то же владение собой и чувство собственного достоинства, что отличало и Диего Вирта. Модуль медленно, рывками дополз до намеченного рубежа, притормозил. Стражи над ним завозились, сдвинули строй плотнее, и в это время Грехов сделал стремительно-сложное движение, на которое модуль отозвался немыслимым пируэтом в воздухе, сделал двойной скачок из горизонтали в вертикаль и обратно, и вся стая стражей оказалась под ним. - Уводи шлюп, Слава, догоняй Базу. Нас ждут врачи. Грехов кивнул, отворачиваясь, и в это время модуль на полном ходу словно воткнулся в каменную стену! Инерционный удар был страшен. Носовые локаторы, энергокамеры и двигатели были сплющены и разрушены, ходовая часть кормы превратилась во вспышку света, все силовые и сигнальные цепи автоматического "скелета" корабля порвались и замкнулись, и только рубка управления, представлявшая собой капсулу высшей защиты и снабженная поглотителями инерции, уцелела. Экраны ослепли, координатор выбросил на пульт красные огни, сухо отрапортовал: "Нуль энергоресурса! Все системы корабля не работают!" - и замолк. - "Витязь", слышишь меня? - позвал Руденко. Ответа не последовало. В рубке разливалась шуршащая тишина, прерываемая изредка зуммерами аварийных автоматов. - Что случилось?! - Грехов повернул к Руденко недоумевающее лицо. Руденко прислушался. Где-то далеко за стенками рубки зародился странный шум, словно захлопали крылья лебединой стаи, вызывая в памяти образы земных птиц - образы стражей. Стены рубки вспенились, стали таять с отчетливым стеклянным хрустом. В глаза ударил чистый голубой свет, превратился в голубой туман, сгустившийся над головой в пелену ровного неяркого свечения. Даль раздвинулась, взору представилось убранство гигантского зала, поразившего своей неземной геометричностью. Руденко встретился взглядом с Греховым и пожал плечами: он ничего не понимал, хотя подсознательно все время ждал необычных событий. Перед ними, сидящими в креслах, на месте растаявшего пульта вдруг сгустилась темнота, приняла очертания странного двуногого существа, облик которого в течение нескольких секунд претерпел множественную трансформацию, пока не остановился на человеческом теле. На коммуникаторов смотрел суровый молодой человек, в котором Руденко не сразу признал себя. - Берегитесь! - сказал вдруг Диего так, что Руденко вздрогнул, посмотрел на разведчика, но тот был без сознания, за него сейчас говорило великое чувство долга, не измеримое никакой мерой, кроме силы духа. Двойник начальника отряда безопасности неслышно подошел ближе и остановился в двух шагах, глядя на беспомощного Диего Вирта, потом перевел взгляд на Руденко: - Кажется, мы несколько опоздали... "Витязь" подходил к Базе, когда с возвращающимся модулем, преодолевшим притяжение Энифа, вдруг произошло необъяснимое: на скорости в два километра в секунду он... сплющился буквально в лист и взорвался! Впечатление было такое, будто он воткнулся в толстую прозрачную стену, хотя локаторы крейсера никаких стен в этом месте не видели. А потом между Базой и горящим модулем сформировалась - не возникла мгновенно, а именно "выкристаллизовалась" из вакуума - стокилометровая фигура, напоминающая ракетку для бадминтона с четырьмя ручками. Крейсер ощутимо кинуло вперед. - "Витязь", что там произошло? - донесся голос Нагорина, не отходившего от экранов. - ДМ-два взорван, - доложил Ненароков, в то время как готовые к аварийным ситуациям экипажи и автоматы отрабатывали стандартную вводную внезапно возникшей угрозы. - Базе тревога по форме "экстра"! Между ДМ и крейсером появились непрошеные гости. Пытаюсь спасти экипаж модуля. В течение последующих минут экипажи Базы и крейсера действовали в соответствии с обстановкой. Координатор крейсера рассчитал маневр, характеристики хода и защиты, способ захвата горящего модуля, оптимальный выход из-под колоссальной "ракетки" чужого корабля и начал маневр. Кибинтеллект Базы отделил от основного спасаемого блока секции, затрудняющие маневр и защиту, и приготовился к режиму "спасайся и беги", упрятав людей в капсулу-отсек высшей защиты. "Витязь" вышел точно под "ракеткой" пришельца, но модуля Руденко там уже не было. Вместо догорающего разведшлюпа на его месте вырос переливающийся всеми цветами радуги километровый "мыльный пузырь", заполненный роем ослепительных звезд. - Щуп! - скомандовал командир крейсера. "Витязь" выстрелил десятиметровой стрелой пробоотборной ракеты и тут же получил весомую "оплеуху" массой в полторы тысячи тони. Ракета успела пройти половину расстояния до "мыльного пузыря" и превратилась в язык оранжевого пламени. - Панцирь! - невозмутимо сказал Ненароков, на экране которого сходились сейчас все исполнительные цепи крейсера. "Витязь" выплюнул горбатый диск панцирного модуля, способного противостоять ядерным взрывам, и снова тяжелый силовой шлепок настиг крейсер, погасил защитным полем. Модуль достиг границ "мыльного пузыря" и исчез, связь с ним оборвалась. "Пузырь" скачком съежился и вознесся к близкой решетчатой плоскости "ракеты", метнулся в одну из ручек в семьдесят километров, пропал. - Они забрали ДМ, - сообразил инженер защиты. - Сила последнего удара? - жестко отрезал Ненароков. - Две сто. - Запас на отражение? - Стократный плюс столько же на поглощение, характеристики поля в машине. - База, иду на "абордаж"! - тяжело проговорил Ненароков. - Уходите на параболу, как и рассчитывали, энергозапас гостей выше, чем у вас. - Принято, - сказал Нагорин; из-за его спины выглядывали Торанц и Доброгнев. - Только кажется мне, что это не гости, а хозяева, больно смело себя ведут. - Что ты хочешь сказать? - буркнул Доброгнев. - То, что сказал. Это настоящие хозяева Энифа. Не знаю только, почему они объявились так поздно. Боюсь, "абордаж" не получится, уводи крейсер, Миша. - Я все же попробую, - без улыбки сказал Ненароков. - Мы с ними на равных, пусть поздороваются и скажут, чего хотят. Вежливость - слава сильных. "Витязь" начал разгон. У Руденко внезапно сильно закололо в висках. Боль сняла нервный тик и успокоила: он не грезил и не спал. Псевдо-Руденко прошелся перед замершими людьми, прислушался к чему-то в себе или в пространстве, усмехнулся. - Вас пытаются отбить. Неоправданный риск. Вы всегда так поступаете? Эниф - наш дом, пусть старый и полузабытый, брошенный предками много тысяч лет назад, но дом. Той информации, которой мы располагаем к настоящему времени, - она передана теми, кого вы называете стражами, - вполне достаточно, чтобы уничтожить вашу экспедицию. Но мы решили выслушать вас ради исключения ошибки. Стражи - дети давнего эксперимента, а значит, наши дети, незаслуженно забытые, может быть, брошенные на произвол судьбы, не имеющие возможности выбраться из тупика механоэволюции. И вот приходите вы и, не разобравшись в ситуации, вместо того чтобы помочь... Руденко покачал головой, переборол спазм горла и желание выругаться, боль Диего стала и его болью, и это было главным сейчас. - Мы не боги, - хрипло сказал он. - Мы далеко не всемогущи и не всегда способны предвидеть последствия своих действий, бываем жестокими и беспощадными, часто не правы и несправедливы... Мы веками грабили и убивали, лгали и предавали друзей! Было... Было! Но это мы создали шедевры музыки и живописи, сражались за свободу и независимость, отдавали жизни за друга и ради истины, ради правды и справедливости. Это мы способны на прекрасные порывы! Пусть мы до сих пор несовершенны, противоречивы и способны ошибаться жестоко и больно, но не потому же мы люди, что имеем руки, и ноги, и голову! А потому, что находим в себе силы на доброту и любовь, на заботу о ближнем, на вдохновение, и поиск счастья, и стремление к совершенству, которое ничего не стоит, если только оно не от сердца!.. Пришелец, задумавшись, молчал. - Разберитесь в себе, - продолжал Руденко шепотом, борясь с болью в затылке. - Может быть, вы более жестоки, потому что мы своих детей не бросаем. Вы можете нас уничтожить, но едва ли это будет мудрым решением, достойным истинных творцов. - Вы только что уничтожили около тысячи существ, виноватых лишь в том, что они не поняли вас. Или месть вы считаете достаточно мудрым решением? - Тогда убейте меня! - Руденко медленно, с трудом встал. - Но отпустите с миром моих друзей, тех, кто умнее и гуманнее меня и кто испытал на себе жестокое любопытство ваших детей. Я не знаю, способны ли вы читать в душах, но вот я стою перед вами, защищенный только броней совести, умея ошибаться и падать, слепо и жестоко. И подниматься. И идти дальше. Прочтите меня, проникните во все тайники памяти убедитесь во всем, что я уже сказал, и поймете, что не только мы, но и вы далеки от совершенства... Пришелец отступил на шаг, не сводя задумчивого взгляда с лица Руденко, посмотрел на Диего Вирта, и в глазах его родилась неуверенность. Руденко ободряюще кивнул пилоту, закрыл глаза и вспомнил: Блеснет в глаза зеркальный свет, И в ужасе, зажмуря очи, Я отступлю в ту область ночи, Откуда возвращенья нет... [А. Блок.]