ик и телохранители неведомого Георгия, мужа Лизы, могут пойти и на более эффективные меры вплоть до применения оружия, а воевать Егор ни с кем не хотел. - Тогда встаем в шесть утра и в полседьмого выходим, я стукну в окно. О, кей? - Ол райт, - засмеялась девушка. В рассеянном свете фонаря, освещавшего киоск коммерсантов, загадочно и маняще блеснули ее глаза, Крутова с огромной силой повлекло к девушке, задыхаясь от чувств, не понимая, что с ним творится, он обнял ее, целуя лицо, шею, губы, грудь, и резко отодвинулся, уловив тревожный толчок сердца и удержав язык от признания в любви. Его остановил не рассудок, а некое высшее чувство, глубинное понимание сути явления, видение ауры девушки. Эти слова не следовало произносить под влиянием минуты, чтобы не разочаровать Елизавету впоследствии и не разочароваться самому. На ум пришли строки Константайна, потрясшие когда-то Егора: Не раньте ангелов словами. Они открыты, словно дети. Дарите ласку им. За ней И сходят к нам созданья эти... И тогда она, женским чутьем угадав, что творится в его душе, сама обняла его и поцеловала... Прервал их объятия и полет в астрале лишь скрип двери дома: отец Елизаветы вышел на улицу, чтобы посмотреть, кто стоит с его дочерью. * В семь утра они перешли по мостику через ручей, впадающий в маленькую тихую речку Добрушку, и углубились в лес, простиравшийся на десятки километров на север и восток Брянщины. Крутов был одет, как завзятый грибник, в спортивный костюм, ветровку, головной убор под названием панама и кеды - вместо сапог; в руках он нес вместительную ивовую корзину и подаренный бетдаггер вместо грибного ножика. Елизавета, впервые увидев необычной формы нож, попросила его поносить, но Крутов дал ей всего лишь подержать "летучую мышь", способную резать, колоть и рубить. На девушке были джинсы, футболка, ветровка, платок и сапожки, а корзину она несла вдвое меньшую - туесок из березовой коры. Оба понимали, что поход за грибами лишь предлог побыть вдвоем, однако делали вид, что выбрались в лес, чтобы плюбоваться природой, насладиться ее вечным покоем и отдохнуть от городксого шума, и обоим эта игра нравилась, будто к ним вернулись школьные годы, беззаботная и ветреная юность. Лиза взяла с собой видеокамеру, запечатлела на кассету переход Крутовым мостика, потом они поспорили, кто будет нести камеру дальше, поцелуй их помирил, и камера осталась у Елизаветы. Обычно Крутов начинал грибные маршруты с березняка за болотцем на окраине Ковалей, однако на этот раз решил сразу повести девушку за Добрушку, в сторону Николаевки, где в дубовой роще всегда собирал боровики. За речкой пошли смешанные березово-сосновые леса, сменявшиеся в низменных местах осинничками с кленами и дубками, где росли подберезовики и подосиновики. За час похода грибники набрали по полкорзины молоденьких красноголовиков, и настроение у обоих поднялось до возвышенно-мечтательного, умиротворенного, жизнерадостного. Забылись беды, невзгоды, неприятные встречи, заботы, рутинные дела, впереди маячила призрачная фигура птицы счастья, обоим было весело и хорошо, и поцелуи их, будоражащие душу и заставлявшие чаще биться сердце, были как бы прологом будущих наслаждений. В девять часов вышли к Бурцеву городищу, и Елизавета долго снимала со всех сторон осевший, десятиметровой высоты курган, частокол заостренных бревен вокруг вершины, почерневших, но до сих пор не сгнивших, хотя возраст их перевалил за тысячу лет. А вот идол, венчавший вершину холма, к которому любил взбираться Крутов, исчез. И еще одна деталь неприятно поразила Егора - раскоп. За кучей валунов у подножия кургана виднелось целое поле свежевырытой земли площадью с волейбольную площадку. Складывалось впечатление, что подножие и часть склона холма перекопали любители старинных кладов. Крутову вспомнился сон с человеческими руками, торчащими из разрытого кургана, и настроение его упало. - Пойдем, - подошел он к увлеченной видеосъемкой, раскрасневшейся Елизавете, не отрывающейся от видоискателя камеры. - Скоро станет совсем жарко, а мы еще не добрались до места. Девушка с видимым сожалением закончила съемку, сменила кассету, и они углубились в чащобный елово-сосновый лес, который Осип называл раменьем. Однако до дубовой рощи добраться им не удалось. Сначала путь преградила асфальтовая ленти дороги, о которой говорил Осип, что она будто бы ведет аж до Минско-Московской трассы. Выйдя на дорогу, Егор и Лиза посмотрели в одну сторону, в другую, потом друг на друга, и Крутов покачал головой. - Чудеса в решете, да и только. Кому понадобилось класть асфальт по нашим болотам? - Здесь недалеко начинается запретная зона, - задумчиво проговорила девушка. - Какая-то воинская часть стоит. - Она помолчала, теряя жизнерадостность. - Я слышала краем уха, что якобы это не то экспериментальный военный полигон, не то военная лаборатория. - От кого слышала? - подозрительно прищурился Крутов. - От деда мого, - отрезала девушка и, видя, что он готов обидеться, с неохотой добавила. - От Георгия слышала... - А он откуда знает? - У него очень широкий круг знакомств. - Лиза вдруг рассердилась. - Что ты меня пытаешь? Я передаю только то, что сылашала. - Дядька мне говорил, что к брату твоего мужа раз в месяц компания приезжает на крутых машинах, поразвлечься, попариться в баньке. Не отсюда ли? - Ну что тебе до этого?.. - Елизавета замолчала, прикусив губу, потом прямо посмотрела на флегматически рассеянное лицо Егора, призналась, - знаешь, я об этом не думала. Может быть, ты прав. Но что из этого следует? - Да ничего особенного. Я просто размышляю вслух. Но чует мое сердце, странные дела тут у вас делаются. Ну, потопали дальше? Они сошли с узкой асфальтовой ленты со следами протекторов (ездили на каких-то тяжелых машинах), углубились в лес, однако через двести метров уперлись в забор из колючей проволоки высотой метров в пять. Он был двухрядным и добротным, сделанным надолго и прочно. Вмес-то столбов использовались стволы деревьев, вершины которых были спилены. И вдоль забора с той стороны Крутов увидел протоптанную тропинку, что говорило о наличии живой охраны зоны. - Похоже, белых грибов нам сегодня не видать, - глубокомысленно сказал Крутов. - Но контора здесь устроилась серьезная, если судить по дороге и колючке. Сними-ка эту изгородь на пленку. - Зачем? - Пригодится когда-нибудь. Елизавета послушно подняла видеокамеру, и в тот же момент слева, метрах в двадцати, раздался чей-то голос: - Эй, телеоператоры, а ну прекращайте съемку! По ту сторону изгороди зашевелились кусты акации, за деревьями замелькали тени, и на свободное от кустов пространство вышли двое угрюмого вида мужчин в пятнистых комбинезонах и беретах, с автоматами через плечо. - Здесь снимать запрещено, - продолжал один из них, лобастый, темноволосый, с глубокопосаженными прозрачно-серыми глазами и морщинистым лицом. - Поворачивайте и валите отсюда подобрупоздорову. - Кем запрещено? - полюбопытствовал Крутов, сразу оценив профессиональную подготовленность охранения: один прикрывал второго, а оба двигались по-особому гибко и свободно. - Не твоего ума дело. Сказано - поворачивай, значит поворачивай. Второй, что шел сзади, худой и горбоносый, со впалыми щеками дистрофика, но жилистый и сильный, коснулся спины напарника и кивнул на нож в руке Крутова, который тот не успел спрятать. Они о чем-то заговорили, понизив голос, в то время как Егор и Елизавета, переглянувшись, начали отступление. Тогда морщинистолицый окликнул Крутова: - Эй, малый, а ну подойди ближе. - Зачем? - оглянулся Егор. - Кидай сюда свой ножик. - Иди, не останавливайся, - одними губами бросил Крутов девушке, сам же приостановился на секунду. - А больше ты ничего не хочешь, лягушка пятнистая? - Двигай сюда, я сказал! - Часовой заученным движением снял "калашников" с плеча, поднял ствол и спустил скобу предохранителя. - Не то уложу на месте! - Какой ты храбрый, - хмыкнул Крутов, подбрасывая бетдаггер с особой подкруткой, поймал нож и одним точным безошибочным движением воткнул его в чехол на поясе. - Может, посоревнуемся, кто окажется быстрей, ты или я? Парни переглянулись, и в то же мгновение Крутов взял т_е_м_п и исчез в кустах, догоняя ушедшую вперед Елизавету. Наверное он произвел впечатление на сторожей за колючей проволокой, а может быть, они только пугали грибников, во всяком случае, стрелять вслед молодой паре они не стали. - Зря ты их дразнил, - сказала девушка, когда они снова выбрались на асфальтовую дорогу. - Таким, как они, ничего не стоит убить человека. - Здрасьте, - поклонился Крутов, - с какой это стати я должен был отдать им нож? И с какой это стати они открыли бы огонь по мирным гражданам? Партизанские войны в этих краях кончились еще в сорок четвертом году. - В сорок третьем. - Тем более. Кстати, куда ты так спешишь? Во-первых, мы не завтракали, во-вторых, не набрали боровичков. Я знаю еще одно место неподалеку, завернем туда... Елизавета замедлила шаг, но не остановилась, лицо ее стало хмурым и озабоченным. - У меня дурное предчувствие... - Она передернула плечами. - И оно меня никогда не подводило. Что-то случилось в деревне. Пошли домой. - Ну вот еще! Что там может случиться? - Я тебя прошу. Егор подумал, молча догнал ее и ускорил шаг. В Ковали они вошли в половине одиннадцатого, сразу увидев столб дыма посреди села: дымилась куча угля и золы, оставшаяся от коммерческой палатки. По деревне ходили потерянные жители, многие из них, в основном женщины, собрались возле Гришанковой хаты, у которой были выбиты стекла. Во дворе дома стоял "уазик" скорой помощи, на земле лежал человек в окровавленной рубашке, а над ним склонились двое мужчин в белых халатах. - Что случилось? - спросил Крутов у женщин возле соседнего дома, ища глазами своих, потом увидел на улице четкие следы колес и понял, что в деревне побывала банда на мотоциклах. С плачем к нему кинулась тетка Ксения, за ней подошла сестра Лида. Через минуту он узнал, что Осипа и Аксинью подстрелили подонки, ворвавшиеся в село, и что обоих уже увезла машина реанимации. Пострадали и коммерсанты: одного из них, смуглолицего Гафура, ранили в грудь и в ногу, второму - старшему из продавцов, проломили голову; именно он и лежал в палисаднике у дома. Бориса, брата мужа Елизаветы, в момент нападения в деревне не было, прибыл он буквально за минуту до возвращения Крутова и Лизы из леса и на их появление лишь бешено сверкнул глазами. Подходить к ним не стал. - Когда они уехали? - спросил Егор, прижимая к себе плачущих женщин, вдруг понимая, что его план мирного отдыха на природе рушится на глазах. - Еще девяти не было, - опомнилась сестра Лида, вытирая слезы. - Я пойду к своим? - тихо проговорила Елизавета. - Иди, - кивнул Крутов, добавил торопливо, - расспроси там, что они видели. Сколько их было? - Человек двадцать, - еле выговорила бабка Ксения. - Семь или восемь, - покачала головой Лида. - Все такие черные, страшные... на таких огромных мотоциклах... полезли по домам, стали отбирать деньги, еду... Дед Осип шуганул одного, а дружки полезли в драку. Он за ружье, они за автоматы... - А бабу Аксинью как подстрелили? - Ее не подстрелили, сильно побили. Она вступилась за деда... один ударил ее ногой, потом прикладом... Крутов стиснул зубы. В голову шибануло волной ненависти, в глазах поплыл кровавый туман. Усилием воли он задавил ненависть, голова стала чистой и холодной. Не обращая внимания на причитания и вопросы бестолково суетящихся женщин, он быстрым шагом направился к дому и сразу же обнаружил, что колеса его "рено" пробиты. Догонять бандитов было не на чем. Присев на корточки, Егор потрогал спущенные шины, выругался сквозь зубы и вдруг услышал шаги. Стремительно обернулся. На него из-за свежесобранного стога сена смотрел светловолосый молодой человек, в котором он не сразу узнал нового знакомого, Панкрата Воробьева. ЖУКОВСКИЙ РАЙОН. ВОРОБЬЕВ К обеду подразделение милиции и следователь Жуковской районной прокуратуры уехали, и деревня опустела. Женщины еще продолжали судачить о случившемся, но всех ждали дела, некормленная и недоеная скотина требовали забот, и сельчане разбрелись по домам, садам и огородам. Ковали снова превратились в идиллически мирную деревеньку конца двадцатого века, еще не исчезнувшую с лица земли, но уже постепенно приходящую в упадок по причине старения. Средний возраст ее жителей уже давно перевалил за пятьдесят лет. После того, как все следственные процедуры закончились, Крутов уехал на мотоцикле родственника в больницу навестить своих пострадавших дядю и тетю, и Панкрат остался один в его доме. Он ждал известий от своих разведчиков, помчавшихся вдогон за бандитами. В принципе, он мог быть доволен своей прозорливостью, позволившей ему определить предполагаемый район удара банды и примчаться к месту происшествия буквально через час после нападения на деревню, но столь открытое и наглое нападение заставляло задуматься, и Панкрат час просидел на веранде дома Крутова, размышляя над случившимся, пока не пришел к выводу: банда имела не только аналитиков, просчитывающих объекты операций, но и какую-то серьезную "крышу", позволявшую ей не слишком беспокоиться о возможных последствиях своих действий. Самыми же надежными "крышами" в данной ситуации следовало считать две конторы: милицию и армию. А поскольку милиция в последнее время по данным разведчиков Воробьева сама понесла потери в результате контактов с бандитами, предполагать ее участие в деятельности банды было трудно, хотя этот вариант и не исключался, и Панкрат переключил свое внимание на военные объекты района и области. В непосредственной близости от Ковалей располагалось три таких объекта плюс охраняемый склад ГСМ, разведчики отправились по адресам, и теперь надо было лишь ждать результатов разведки, сдерживая Крутова, который рвался преследовать банду и воздать каждому по справедливости. В час дня из больницы вернулся хозяин, с виду сдержанно спокойный, хладнокровный и целеустремленный. Панкрат с удовольствием оглядел его ладную, сильную, мускулистую, хотя и не слишком накачанную, фигуру, худощавое, узкое, замкнутое лицо с крутым лбом и умными, все понимающими, карими, с желтым блеском, глазами, способными становиться теплыми либо ледяными, в зависимости от чувств. Этот тридцатипятилетний ас из спец-группы ФСБ, вынужденный уйти в отставку из-за какой-то несогласованности и безответственности командиров, знал и умел многое и был отличным кандидатом в команду "Час", но Панкрат не хотел торопить события и удочку в этом направлении пока не закидывал. Всему свое время, подумал он, в том числе и время собирать камни. Поинтересовался, имея в виду больницу: - Ну, что там? - Дядя потерял много крови, но выживет. Уже в сознании и пытается веселить больных и медсестер. У тети разорвана подвздошная сумка и сломано ребро, бил ее специалист, но в общем ничего страшного. Врачи там неплохие, поднимут на ноги. - В Жуковке? - Их отвезли в Фошню, тут рядом, в трех километрах. Год назад американцы построили в Фошне реабилитационный центр, вся губерния лечиться ездит. Узнал что-нибудь? - Терпение, мой друг, терпение, разведка дело не быстрое, сам знаешь. К вечеру, я думаю, кое-что знать будем. С милицией больше не общался? Крутов постоял возле веранды, поглядывая на дом соседей, потом с видимым усилием пошел к себе. Сказал на ходу: - Разговаривал с дежурным в Фошне. Послал он меня... - Ясно. Значит, ничего у них нет. Может, чаю попьем? - Сейчас обедать будем. - Крутов появился через минуту переодетый в джинсы и такую же рубашку с короткими рукавами. - К нам никто не заходил? - Кого ты имеешь в виду? - прищурился Панкрат. - Сосед-ка приходила, тебя спрашивала. Симпатичная молодая аборигенка, очень сексуальная. Крутов на словах "очень сексуальная" сдвинул брови, и Панкрат с усмешкой поднял руки вверх. - Понял, понял, это она... губа у тебя не дура, Егор... э-э, как там тебя по батюшке? Лукич? Вкус у тебя весьма недурен, Егор Лукич. - Она замужем. - Ну, это делу не помеха... шучу, шучу, вижу, что у тебя серьезные намерения. Сходи к ней, успокой. Крутов загремел чугунками и тарелками у печки, налил щей, нарезал хлеба, и вскоре они обедали на веранде, где было не жарко и свежо, несмотря на жару снаружи. - Гаишника встретил... - проговорил Крутов как бы между делом, - на мотоцикле. - Ну и что? - насторожился Воробьев. - ГАИ у нас только в Жуковке, в села заезжает редко, а тем более - гоняет по лесным дорогам на роскошном "харлее" с кучей прибамбасов. - Таак. - Воробьев отставил тарелку. - Ты думаешь?.. - Ничего не думаю. Он ехал из Петуховки и свернул на проселочную дорогу, которая скорее всего выходит за речкой на новую асфальтовую трассу. - Понятно. - Панкрат достал рацию, щелкнул кнопкой. - Второй, я первый, как слышишь? Прием. - Хорошо слышу, первый, - почти сразу же ответила рация. - Готов к докладу. - Погоди с докладом. Прочеши-ка район Петуховки и лес севернее реки Добрушки на предмет выявления постов ГАИ. Как понял? - Понял нормально, первый, выполняю. - Сразу после рейда ко мне. Панкрат выключил рацию, снова принялся за еду. - Подождем. ГАИ - тоже интересный вариант для создания "крыши". Кстати, знаешь, кто был первым на Руси гаишником? Соловейразбойник. Он нес дозор на перекрестке дорог, свистел и грабил проезжающих. Крутов на шутку не прореагировал, только поморщился. - Еще что-нибудь заметил? Крутов покачал головой, думая о своем. - Никак не возьму в толк, почему они действуют так нагло. И почему в качестве объекта для нападения выбрали Ковали, маленькую деревушку с единственным коммерческим ларьком. Всего-то и взяли - ящик водки, консервы да пару тысяч зеленых... - Все дело в крыше, Егор. Есть у меня кое-какие версии на этот счет, сейчас они проверяются. Не гони лошадей, подождем. Вспомни китайскую стратигему номер шестнадцать: если хочешь схватить, прежде дай отойти. Крутов промолчал, с видом флегматика доедая щи. В свое время он изучал китайские стратигемы - тридцать шесть китайских секретов успеха в воинских делах, поэтому знал точное значение стратигемы номер шестнадцать, но говорить об этом не стал. А Панкрат вдруг ощутил, насколько напряжен его новый приятель. Подумалось: если бы не я, парень уже разыскивал бы бандитов сам. - Как ты думаешь, как у них поставлен дележ добычи? - Что? - не сразу понял вопрос Егор. - Львиная доля небось идет вожаку. Зачем тебе это знать? - Да просто любопытно, - хмыкнул Панкрат. - Знаешь, как у русских казаков делилась военная добыча? Лишь одна десятая шла царю, то есть главному "вожаку", такая же доля отходила храму, еще одна десята самим казакам и семь десятых - вдовам и сиротам. Крутов непонимающе уставился на Воробьева. - Ты к чему клонишь? - Просто анализирую. У бандитов конечно расклад иной. Да перестань ты копаться в себе самом, возьмем мы этих лихоимцев, возьмем. - Я не сомневаюсь. - Егор собрал посуду и через минуту вышел из дома. - Я сейчас. Панкрат посмотрел, как он заходит к соседям, и понимающе усмехнулся. Если бы у него был такой раздражитель под боком, как соседская дочь, он тоже вряд ли усидел бы дома и остался спокоен, как скала. Крутов вернулся через полчаса, а вслед за ним приехал на джипе Барков, координирующий действия разведчиков. Панкрат познакомил их, и все трое уединились не на веранде, а в спальне Егора, будто это гарантировало их от прослушивания. - Они нигде не засветились, - сообщил бывший подполковник, с любопытством приглядываясь к хозяину дома. - То есть ни в одном селе их не видели! - И о чем это говорит? - отеческим тоном осведомился Воробьев. - О том, что у них где-то здесь недалеко база. - Предположения, версии? - Воинская часть. Некоторые следы мы все же обнаружили. Километрах в пяти от деревни проходит хорошая асфальтовая дорога, Родик понюхал ее и определил, что по ней недавно проехала группа мотоциклистов. А деваться им, кроме как на территорию воинской части, некуда. Я оставил там ребят, они понаблюдают за солдатиками и доложат, если обнаружат интересующие нас объекты. - А если нет? - Тогда остается другой вариант: болото. Но для их прочесывания у нас нет никаких средств. В первую очередь нужен вертолет, во вторую собаки. - Погодите, - вмешался внимательный Крутов. - О какой воинской части речь? Тут их как минимум три. На одну я сегодня напоролся с... со спутником, когда ходил по грибы, расположена километров в пяти на север. - Эта на западе. Судя по всему, там стоит радиотехнический батальон. Крутов повернул голову к Панкрату, отрицательно качнул головой. - Вряд ли банда прячется на территории батальона... если только он не липовый. - Не липовый вроде, все чин по чину: локатор, куча антенн, КПП, охрана. - Тогда их там нет. Настоящая армия не потерпит криминальной связи с байкерами. Поищите следы в зоне на севере. Оччень странная территория. Охраняется, как государственная граница, но при этом часовые не носят знаков отличия на форме. Панкрат и Барков переглянулись. - Да оставил я там двоих, оставил, - пожал плечами зам Воробьева. - На всякий случай. Но все же считаю... - он не договорил, запищала рация. - Слушаю, второй. - С территории зоны два выехал гаишник на мотоцикле, - доложил наблюдатель. - Куда направился? - На восток, в сторону Николаевки. - Один за ним, на цыпочках, второй - продолжать наблюдение за зоной. Барков выключил рацию, посмотрел на собеседников; оба насторожились и напружинились. - Один мотоциклист только что выехал с территории северной зоны. В форме инспектора ГАИ. - Едем? - встал с кровати Крутов. - Не спеши, - мягко возразил Панкрат. - Необходимо действовать наверняка. Крутов мгновение смотрел в пол, излучая нетерпение и недружелюбие, не направленное впрочем на гостей, потом расслабился и расправил плечи. Прямо ли, криво ли вижу, Только душою киплю. Так глубоко ненавижу, Так бескорыстно люблю! - Стихи твои? - уважительно проговорил Панкрат. - Некрасова, - усмехнулся Крутов. - Ладно, ждем. Что-то я сегодня несобран. Чаю хотите? Могу кофе сварить. А у дядьки в погребе десятилитровая бутыль медового квасу стоит. Принести? - Давай, - кивнул Панкрат. Когда Егор принес всем по кружке исключительно вкусного холодного кваса, наблюдатели Баркова сообщили, что гаишник на мотоцикле свернул к складу ГСМ, а из зоны на севере выехали еще два мотоциклиста. - Они! - поднялся Панкрат. - Чует мое сердце, это они! Собирай команду, Витя. Не трогай только жуковских, пусть контролируют милицию. К складу горючесмазочных материалов, расположенному в шести километрах от Фошни, на берегу небольшой речушки Березны, команда Панкрата подъехала к пяти часам дня. Разведчики уже обосновались там, наблюдая за территорией склада с двух сторон. - Мотоциклисты в наличии, - сказал один из них по имени Родион, высокий, как жердь, и такой же худой. - Еле устерегли. Гоняют по буеракам, как на соревнованиях, только треск стоит. Хорошо, что дороги здесь петляют, словно кишки в животе. Панкрат взял у него бинокль, высунулся из-за елового молодняка на пригорке, откуда склад ГСМ был виден, как на ладони. Территория склада, обнесенная двумя рядами колючей проволоки, была невелика - сто на сто метров, и вмещала всего четыре штабеля металлических бочек, три цистерны, одна из которых была врыта в землю, небольшой автопарк в четыре военных заправщика, плюс старенький "газик" по прозвищу "козел" и две новеньких машины: "газель" и "бычок". Кроме того здесь имелись: караульное помещение, вышка с часовым, небольшое кирпичное строение без окон, низкий деревянный барак и совсем маленький, на две комнаты, домик комендатуры, где жил комендант склада, пожилой старлей. Мотоциклы "гаишника" и его приятелей стояли возле этого домика. - Часовых трое, - пробубнил Родион в спину Панкрата. - Один на вышке, двое у ворот. Контингент еще тот - все в дымину! Можно брать голыми руками. Смена дожидается своего часа в караулке - трое. Двое водил ковыряются в моторах на площадке. Кроме коменданта в его халупе находятся две женщины. Плюс мотоциклисты. Панкрат передал бинокль Крутову. - Поразмяться с девочками приехали. Непостижимо высоки ндравы в родной армии! Что скажешь, Лукич? - Никакой стрельбы! - тихо сказал Егор. - Эти пацаны не виноваты. - Обижаешь, майор, - развел руками Воробьев. - Возьмем всех без шуму и пыли, тихо и живыми. Мы еще не озверели до степени противника. И я далеко не убежден, что в клетку попались те самые птички, что грабили твою деревню. - Солдаты - твои, мотоциклисты - мои. - Как скажешь, начальник. - Панкрат, не глядя на подчиненных, поднял вверх ладонь и сжал ее в кулак. Жест этот был понятен всем, в том числе и Крутову. Началась операция захвата часовых. В другое время Панкрат дождался бы темноты и разоружил солдат в секунды, но в нынешнем положении не было уверенности, что приезжие останутся здесь до ночи, приходилось действовать днем, уповая только на выучку "мстителей". Всего отряд Воробьева насчитывал девять человек, включая и разведчиковнаблюдателей. Однако малая численность состава компенсировалась профессионализмом каждого члена отряда, каждый из них когда-то работал в органах или был ветераном спецслужб. Двое из них,одетые в пятнистые спецкостюмы, спустились к реке и вплотную подобрались к вышке с часовым, который изредка присасывался к бутылке пива, делал три-четыре шага по периметру своей "мечети" и садился на пол. Еще трое подползли к проволочным воротам с красными звездами на створках. Где-то на задворках склада тарахтел движок, взревывал двигатель одного из заправщиков, что облегчало задачу. Часовых сняли за несколько секунд. Ударом ноги Барков распахнул ворота, сорвав замок, а его напарники мгновенно скрутили обалдевших солдат, находившихся в состоянии опьянения и не успевших сообразить, что происходит, заткнули им рты и связали. В то же самое мгновение те, кто стерегли часового на вышке, дождались, когда он встанет на ноги, чтобы "обозреть окрестности", и одновременно метнули самодельные игадама*, в качестве которых использовались трехсантиметровые стальные шарики, вынутые из шарикоподшипников нефтенасосных механизмов. Метили, конечно, не в голову, - такой шарик мог свободно убить человека, - а в шею, но промахнулись: один шарик попал в плечо часового, другой в челюсть. Правда, этого оказалось достаточно, часовой отшатнулся, сломал перила вышки и кувыркнулся вниз. ________________________ * Игадама - "металлические каштаны", метательные снаряды ниндзя. ________________________ Остальная команда Воробьева точно так же технично и тихо обезоружила сменное отделение охраны и успокоила водителей, копавшихся у своих машин. Вся операция по захвату территории склада длилась четыре минуты. Крутов вынужден был признать, что его "витязи" вряд ли сработали бы лучше. Никто из охраны, руководства и гостей склада ГСМ не ожидал нападения. Они были хозяева здешних лесов и болот и никого не боялись. К домику комендатуры Панкрат и Егор подкрались с двух сторон, стали по обе стороны двери, прислушиваясь. Из одной комнаты доносились понятные всем стоны и охи: там занимались любовью сразу две пары. В другой разговаривали двое мужчин, с хохотом перебивая друг друга. - И тут она нагибается, - басил один, - и я вижу трусики красного цвета. Представляешь? - Такая строгая дама, жена полковника - и в красных? - визгливо отвечал второй. - Никогда бы не подумал. Ну, а ты что? - А я делаю вид, что поднимаю с пола авторучку и разглядываю ее задницу... - Счастливые люди, - раздвинул губы в презрительной полуулыбке Панкрат. - Какие красоты природы они видели! И как умеют их описать! Крутов легонько толкнул оказавшуюся незапертой дверь и вошел в помещение. Двое собеседников, сидевших за столом с початыми бутылками водки и закусками, замолчали и вытаращились на него. Один был толстый и обрюзгший, с залысинами и редкими волосами на круглой голове с жабьим лицом; на нем мешком сидела кургузая полевая армейская куртка с погончиками старшего лейтенанта. Видимо, он и представлял собой местную власть, коменданта. Второй щеголял в мундире инспектора ГАИ, и Крутов сразу узнал в нем морщинистого стража зоны, встреченного им с Лизой во время похода за грибами. Этот был опытней и намного опасней хозяина, заведующего охраной и выдачей горючесмазочных материалов. Одно мгновение он переводил взгляд с Крутова на вошедшего следом Панкрата и вдруг метнулся к автомату, стоящему в углу помещения. До автомата дотянуться он не успел, наткнувшись лицом на ногу Крутова. Удар отбросил его к столу, зазвенела сбитая на пол посуда. Комендант склада привстал было со стула, багровея и силясь сообразить, что происходит, открыл рот. Егор навел на него указательный палец и сказал: - Сидеть! Старший лейтенант закрыл рот и сел. Крутов шагнул вперед и перехватил выпад "гаишника", целившего носком сапога ему в колено. Ответил рубящим блоком и хлестко шлепнул его ладонью по уху. Охнув, морщинистолицый ударился спиной о стену и, зажав рукой ухо, остался в таком положении, глядя на гостей мрачным, но отнюдь не испуганным, волчьим взором. Звуки горячей любви за стеной стихли. - Я сейчас, - шагнул к двери в комнату Панкрат. Мгновение там стояла тишина, потом раздался удар, грохот, треск, звон стекла и визг женщин. Одна из них, совершенно голая, вылетела в первую комнату со столом, оглядела всех присутствующих расширенными глазами и метнулась обратно. - Тихо! - рявкнул Панкрат. Визг и крики стихли. - Лечь и молчать! Шорох простынь, поскуливание, стон кроватей и тишина. Воробьев вышел из спальни с двумя автоматами, пистолетом и дубинками, кивнул. - Все в порядке. Можно начинать допрос. - Ты вожак шайки, напавшей утром на деревню? - тихо спросил Крутов. - О чем ты? - криво усмехнулся "гаишник". - Отвечать только "да" или "нет", - не повышая голоса, так же внешне спокойно продолжал Егор. - Я тебя узнал. Утром ты охранял зону за колючкой. - Егор показал бетдаггер. - Узнаешь? Он тебе очень понравился. Так вот,в девять утра ты еще был охранником, а после полудня стал инспектором ГАИ. Мотоцикл у тебя такой же, как и твоих подельников, и точно на таких же прибыли бандиты. Ход рассуждений понятен? - Позвони в ГАИ, - продолжал криво ухмыляться "инспектор". - Там тебе подтвердят, кто я. - Позвоню в свое время, - кивнул Крутов. - Заканчиваю. Ты живешь в зоне, и банда после нападения смылась туда же, почему ее и не обнаружила милиция. В рабочее время вы - военнослужащие, хотя это еще вопрос, в свободное время вы - бандиты, ради развлечения грабящие и убивающие людей. Доказывать я ничего не буду, я не следователь, поэтому будь паинькой, отвечай на вопросы точно и быстро. Ты командовал бандой во время налета? - Ребята, вы наверно не понимаете, во что вляпались, - перестал кривить губы морщинистолицый, опуская руку и поправляя китель; глаза его злобно сверкнули. - Да вас через час вычислят и похоронят так, что никто никогда не найдет! - Не в кургане часом? - простодушно поинтересовался Крутов, по наитию решив проверить реакцию мотоциклиста. Тот вздрогнул, отшатываясь и бледнея, шире раскрывая глаза, и внезапно сунул руку за борт кителя. В ту же секунду Крутов оказался рядом и приставил к горлу "гаишника" нож. Затем левой рукой вытащил из подмышки пистолет - отечественный девятимиллиметровый "дротик", кинул через плечо Панкрату, покачал головой. - Интересно ты реагируешь... инспектор... Не твоя ли банда разрыла курган на Бурцевом городище? Морщинистолицый сглотнул, глаза его остекленели. - Время, - негромко сказал Панкрат. - Коли его по делу. Крутов отнял нож. - Отвечать будешь? "Гаишник" молчал. Лицо его покрылось крупными каплями пота, словно внутри него происходила какая-то борьба. - Я принесу паяльную лампу, - предложил Воробьев. - Жареные яйца очень помогают выяснять истину. "Гаишник" дернулся, ненавидяще глянул на Панкрата, потом на Крутова, прохрипел: - Вы покойники... Егор шлепнул его тыльной стороной ладони по щеке, отрезвляя. - Думать уже можешь? Вот и отлично. О зоне я с тобой поговорю в следующий раз. А сейчас меня интересует другое. Вопрос первый, причем задаю я его в последний раз: ты вожак банды? - Нет, - с видимой неохотой ответил "инспектор". - Он на... - На базе? Глаза пленника сверкнули. Он действительно не боялся допроса и человеком был сильным. - Да. - Базой является воинская часть за колючкой? - Воинская, - покривил губы "инспектор". - Что за база? Какому ведомству принадлежит? Министерству обороны, ГРУ, ФСБ? "Гаишник" сузил глаза. - Да кто ты такой, черт возьми?! Крутов замахнулся. Пленник вжался спиной в стену. - Ведомство? - Пошел ты?.. - Глаза пленника снова начали стеклянеть, и эта его нестандартная реакция на стандартные в общем-то вопросы заставила Крутова насторожиться. Парень не нехотел говорить - не мог. Удар по щеке - глухой стук затылка о стену. - Ну?! - Я же сказал... - Ну его к хренам, - проворчал Панкрат. - Некогда выяснять, что за секретная часть прячется в лесу. За стеной послышалась какая-то возня, стук, вопль и падение тела. Воробьев на это и бровью не повел. Сказал спокойно: - Все нормально, это мои орлы вернули наших мотодрузей, сбежать наверное хотели через окно. - Он резко наклонился к бледнеющему "инспектору". - Кто главарь банды?! Имя?! - Дима... Чабан... - Кто участвовал в нападении на деревню? - Не знаю. Панкрат воткнул палец в кадык "инспектора", тот закатил глаза от боли, но быстро пришел в себя. - Повторяю: кто был в команде налетчиков? - Я не интересовался, - "гаишник" заторопился, видя сдвинутые брови Воробьева. - Знаю только троих: Петуха... Петухова, Харчука и Силкина. Петух здесь. - Он кивнул на спальню. Панкрат вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с голым мужиком, тощим и нескладным, со впалой грудью, с рыжей порослью на подбородке, которую трудно было назвать бородой, и крупным носом, действительно напоминавшим клюв. Грива у него зато была выдающаяся, рыжая, пышная, хотя и неухоженая, грязная. Кличка Петух ему вполне подходила. Прикрывая гениталии руками, он просеменил на середину помещения и быстрым взглядом исподлобья оглядел присутствующих. Панкрат вернулся в спальню с девицами, принес черные кожаные штаны, бросил на руки Петуху. - Надевай. Ты был в деревне утром? Петух снова оглядел допрашивающих взглядом исподлобья, облизнул губы, посмотрел на "гаишника" с красными пятнами на щеках от пощечин, и Панкрат поразился тому, как эти два разных человека похожи, особенно волчьими взглядами. Шагнув вперед, он легонько стукнул рыжего по затылку. - Повторить вопрос? - Не надо, - заторопился Петух, постоянно облизывая узкие бледные губы. - Я был... не один... я ничего... никого не трогал... только водку взял... - А кто трогал? Взгляд на "гаишника", тусклый блеск в глазах, короткая заминка, и тут же новый щелчок по затылку: Панкрат был неплохим психологом и не хотел успускать инициативу. - Не тяни время. Крутов резко шагнул к мотоциклисту, так что тот отшатнулся, взял его за шею и приблизил лицо к своему, глядя, как у парня (лет тридцать, а то и больше) расширяются зрачки: - Кто стрелял в деда и бил старуху?! Быстро! Петух вдруг натурально заплакал, рухнул на колени, глядя на Крутова снизу вверх. - Не убивайте меня, у меня дети... мать больная, я не стрелял, не убивайте... дети... - Тьфу! - сплюнул Панкрат. - Таких подонков надо убивать еще до того, как они обзаведутся потомками. В крайнем случае кастрировать. - Он присел возле плачущего бандита на корточки. - Успокойся, мразь, не будем мы тебя убивать, только покалечим маленько... чтоб на мотоцикл не смог больше сесть. Кто стрелял в деда, если не ты? - Серый... Боб... то есть Борис Силкин... а кто старуху бил, не знаю, может, Харчо... Киса Харчук... - Брешешь, сучара! - донеслось из спальни, и на пороге возник еще один любитель сексуальных утех, плотный, низкорослый, с широким плоским лицом, на котором выделялись маленькие глазки-буравчики. Затылок и виски у него были выбриты, а посреди головы проходил колючий гребень волос. - Это же ты ее ударил, сначала в грудь, потом ногой в живот! На кого свалить хочешь, падла?! Последующие события произошли в течение долей секунды. Рыжеволосый вдруг взвился в воздух прямо с колен, как пружина, увернулся от руки Крутова, схватил со стола нож и метнул в своего приятеля: взмах руки, бросок - и нож вошел в шею широколицего. Удар этот назывался дзигай и выполнен был мастерски. Но больше ничего сделать Петух не успел. Панкрат ухватил его за плечо, развернул к себе и растопыренной ладонью ударил в лицо, вплющивая в него нос. Рыжеволосый обмяк, теряя сознание. Потеющий от избытка чувств комендант склада привстал было, расширенными глазами глядя на лужу крови, расползавшуюся под убитым, но тут же сел. Воробьев поймал взгляд Крутова, говоривший: и что теперь? - кивнул на дверь. Они вышли. - Что дальше? - угрюмо пробормотал Егор. - Следовало бы повесить всех троих, - серьезно сказал Воробьев, - но я не палач, безоружных не убиваю. Попробуем попугать мерзавцев, чтобы они призадумались, стоит ли и дальше бандитствовать на дорогах. Однако судя по всему - это "отморозки", причем опирающиеся на секретную базу. Им на все наплевать, в том числе на собственную жизнь. - Но он же убил своего!.. - Ну и что? Это еще раз подтверждает мои слова. Будешь говорить с этим "инспектором"? Крутов подумал и качнул головой. - Нет смысла. Он ничего не скажет, а если и скажет, мы его все равно не сможем проверить. И все же с этой зоной за колючей проволокой не все чисто. Чует мое сердце, что мы зацепили нечто очень и очень странное, верхушку како-го-то секретного айсберга. - Не вздумай копать, - посоветовал Панкрат. - Мы-то люди никому не известные, сегодня здесь, завтра там, а ты у всех на виду, и деревня твоя рядом с зоной. В один прекрасный день тебя просто пристрелят. - Пусть попробуют. - Полковник, это профессионалы. Видал, как он ножик бросил? Такое могут вытворять только классные мастера. И бабку твою он бил со знанием дела. Подружески советую: не лезь к ним с расследованием, лучше уезжай отсюда поскорей. Крутов отвернулся. Панкрат мельком глянул на своих бойцов, прохаживающихся по территории склада, с пониманием и сожалением поглядел на Егора и вошел обратно в комендатуру. Через секунду послышался его выразительный голос: - А теперь давай разберемся с тобой, парень. Ты явно не рядовой бандит, раз тебе доверяют рекогносцировку местности. Тебя сегодня я не убиваю только потому, что не могу доказать степень твоего участия в прежних акциях банды, за которой я вышел на охоту. - Я только исполнял приказы, - пробубнил "инспектор"