удьбы, толкнувший их навстречу друг другу, был непонятен, хотя в глубине души Мальгин чувствовал: всему виной не логика и трезвый расчет и не любовь, может быть, а желание уйти от одиночества, признаться в котором не могли себе ни он, ни Карой. И все же странно, что его снова потянуло к этой женщине, словно в доказательство известной истины: очарование разлуки скоротечно... как и очарование встречи, впрочем. Ведь давно все решено и взвешено: нет в мире второй Купавы... или есть? "Зато совершенно точно есть Карой, - проговорил знакомый голос внутри Мальгина. - И брось притворяться, что можешь справиться со своим желанием увидеть ее снова. Это было бы, кстати, лучшим выходом из положения. Купава к тебе не вернется, даже если - не дай Бог, конечно, - что-то произойдет с Шаламовым, она просто мечется от одиночества, не найдя в себе достаточно сил для поддержки, а один ты - половина пары". "Но Карой меня не любит, она же сама сказала об этом просто, прямо и открыто..." "А ты точно знаешь, что такое женская любовь? Ее формула: правда хорошо, а счастье лучше..." "Я не знал, что ты циник". "Я - это ты, дорогой мой, но циничного я ничего не сказал, это народная мудрость. Не узнаю тебя, ты стал слишком раздражительным и легко выходишь из равновесия. Неблагополучие души - хуже, чем любая физическая болезнь. Может быть, тебе пора отдохнуть от дел, мастер? Полечиться?" "Нет, я справлюсь". "Что ж, хотелось бы верить..." Клим очнулся и, озираясь, попытался определить, куда его занесли ноги. По-видимому, он вышел не к центру города, а, наоборот, на окраину. Сзади за деревьями вставало облако света центральной части Хатанги, впереди в сгущающейся темноте вырастали редкие, мозаично светящиеся башни жилых кварталов, соединенные дорожками из хрусталита с зеленовато светящимся покрытием. Чуть вправо виднелась стена какого-то мрачного низкого здания, дорожка огибала его и исчезала за поворотом. Слева начинался пустырь или луг, за которым Мальгин разглядел какие-то неясно очерченные громады, увенчанные вертикальными алыми огнями или гроздьями алых искр. Заинтересовавшись, повернул в ту сторону. Конечно, он шел по лугу, заросшему невысокой травой, пушицей, цветущей камнеломкой, княженикой и мхом, обошел несколько островков карликовой березы и наткнулся на невидимую в темноте узорчатую металлическую ограду в рост человека. Оглянувшись - не видит ли кто? - подпрыгнул и, помогая руками, перемахнул через ограду на другую сторону. Тот же луг с теми же цветами и травой, но луговые ароматы здесь не превалировали: все перебивали запахи озона и металла, к которым примешивался тонкий, горьковатый аромат, напомнивший Мальгину космодром. Первая темная громада высотой в четырехэтажный дом оказалась, как он уже понял, спасательным шлюпом с включенными габаритными огнями, подогнавшим свою форму под формулу "отдых-ожидание". Перед Мальгиным простиралась взлетно-посадочная площадка курьерских коггов. Возле каждой машины торчал "журавль" с "клювом" энергопитания, около некоторых хлопотали многорукие киберпогрузчики, но большинство шлюпов было погружено в сторожкий сон - ожидание тревоги. Лишь у тонкой спицы орбитального лифта на дальнем конце поля, где располагался вокзал и пост управления, то и дело сверкали молнии, с шипением стартовали и садились дежурные машины. Вдруг Мальгину показалось, что над полем пролетел бесшумный косяк электрических птиц или рой светляков. Кольнуло в груди: хирургу почудилось что-то знакомое в этом "рое", отзвук былого происшествия заставил работать память, но "птицы" поднялись выше и затерялись в небе. Ощущение неуютной причастности к непонятному явлению усилилось. Мальгин был уверен, что уже видел где-то нечто подобное, однако память не торопилась выдать ему нужное воспоминание, не хватало зацепки. Обойдя когг, Мальгин двинулся к зареву рабочей зоны и наткнулся на спешащего по дорожке человека. - Чокко, ты? - Нет, - ответил Мальгин. - Кто это еще? - Вспыхнул фонарь. - Кто вы? Каким образом здесь оказались? Ба! Да никак это хирург Мальгин! Ну и сюрприз! Человек осветил себя, и Клим узнал Жостова, начальника курьерской группы спасателей. Черт возьми, это же их база! - сообразил хирург с удивлением. Как я не догадался раньше? Дан говорил, что база в Хатанге, а я забыл... Везет же! - Здравствуйте, Прохор, - пробормотал он. - Я, кажется, случайно попал туда, куда надо. Вы не можете подбросить меня к северной оконечности озера Таймыр? Жостов хмыкнул, выключил фонарь; темнота вокруг сгустилась. - Вас искал Ромашин, спрашивал, не интересовались ли вы кем-нибудь из моих ребят. - Когда? - Когда спрашивал или когда интересовались? Если первое, то с час назад. Кстати, он тоже должен быть там, куда вы проситесь. Вообще-то у меня другой маршрут... да и не уверен я, можно ли вам на Таймыр, там у них развернулись какие-то непредвиденные события, зона объявлена "квадратом гарантированного риска"... - Что за события? Нашли Шаламова? - По-моему, нет, но... пограничники закрыли зону наглухо. - Что же делать? Жостов помолчал, изучая лицо хирурга, выступившее из темноты из-за включившегося освещения кормового люка ближайшего к ним когга. В кармане у начальника отряда пискнул вызов. - Ладно, попробую помочь. Пойдемте, через минуту стартуем. Жостов свернул к шлюпу, возле которого началась быстрая предстартовая суматоха: появились, как по мановению волшебной палочки, киберы, какие-то механизмы, люди. - Понимаете, рейсовый неф на север отправляется в одиннадцатом часу, - забормотал Мальгин, обрадованный и смущенный одновременно, - и я решил прогуляться... а тут стемнело... увидел огни... - Рейсовые маршруты на север Таймыра отменены, - не оборачиваясь, бросил Жостов, - так что считайте, вам повезло. По старинной поговорке - везет дуракам или влюбленным, подумал Мальгин. Дураком я вроде бы не был, а быть влюбленным хочется взаимно... что весьма проблематично в создавшейся ситуации. Пока что я способен только разрушать взаимность... Он споткнулся, подумал: не хватало еще, чтобы я себе что-нибудь сломал... И вдруг отчетливо понял, что видел над ВПП не стаю светящихся птиц, а... орилоунский автомат с "миллионом глаз"! Он дважды встречался с ним в Горловине, на планете-кубе и на Орилоухе. Но почему "глазастый" объявился здесь, на Земле? Что ему надо? За кем он наблюдает?.. Мальгин похолодел. Как это - за кем? За Шаламовым, конечно! А это значит, что Дан и в самом деле на Земле... а может быть, и здесь близко, на Таймыре... - Что остановились? - оглянулся Жостов, подходя к осветившейся при его приближении капсуле лифта. - Поторопитесь, у нас мало времени. Мальгин очнулся и безмолвно последовал за руководителем группы спасателей-курьеров. В рубке Жостов критически оглядел костюм хирурга и остановил пробегающего мимо парня с пышной шевелюрой. - Чокко, принеси кокос на мой размер. - Повернулся к Мальгину. - Вам лучше переодеться, в цивильном вас туда не пропустят, а так будете как все. Клим кивнул, все еще находясь под впечатлением своего открытия. Шаламов был где-то рядом, и существовал реальный шанс встретиться с ним. Хорошо, что "миллионноглазый" орилоун попался на глаза в нужный момент, подумал хирург, теперь я буду готов к неожиданностям, а то совсем расслабился. Мне и в самом деле везет. Спасибо случаю, что столкнул меня с Жостовым, мужик он умный и деловой. Черта б с два я добрался без него к озеру... Переодевшись в компенсационный костюм спасателя с эмблемой курьерского сектора на предплечье, Мальгин уселся в предложенное кресло в кабине десанта и затих. Кроме него, в кабине находилось четверо молодых людей, ведущих разговор о спорте; из динамиков интеркома доносились голоса членов экипажа, приглушенный говор двух десятков людей - экипажей других машин, тоненькие посвисты автоматов; перед мысленным взором хирурга проплывали сумрачные пейзажи Маата, лица тех, кто участвовал вместе с ним в десанте, напряженное лицо Джумы и красивое нежное лицо Карой, потом возник земной пейзаж с лесом и отцом в лодке, подзывающим к себе... Очнулся Мальгин от прикосновения. - Ну и нервы у вас, - с одобрением сказал нависший над ним Жостов. - Ребята сказали, что вы уснули, едва сели в кресло. Мы почти на месте, пойдемте, покажу вам объект. В видеорубке когга, предназначенного для работы командира десанта - пилот сидел отдельно в коконе пси-управления, - продолжалась эфирная перекличка многих десятков людей, раздавались команды, писк, гудки, скороговорка и бормотание автоматов, резкие многотональные сигналы кодовых сообщений. Жостов поднес к голове дугу эмкана, и тотчас же стены и пол рубки растаяли, Мальгин оказался висящим в воздухе над ночной землей, вернее, над черным зеркалом озера. Прямо перед ним, километрах в десяти от шлюпа, вырастала из земли колоссальная струя светящегося тумана или пыли, бьющая в небо и тающая где-то на высоте двух десятков километров, хотя точно оценить высоты этого факела Мальгин, конечно, не мог. - Что это? - спросил он тихо, уже догадываясь, что произошло. - Ромашин тоже здесь, - ушел от прямого ответа Жостов. - Я высажу вас на берегу, недалеко от бункера управления СПАС-обоймой, а там сориентируетесь. Мальгин молча пожал руку спасателю. Через минуту упругий язык десантного лифта выплюнул его на плотный песок берегового откоса, и когг Жостова растаял в ночи, мигнув на прощание кормовыми огнями. Мальгин вдохнул в себя воздух и закашлялся: не горький и не кислый, но резкий запах перехватил дыхание. Амбре, однако... Пыль! Так пахнет лунная пыль, подумал хирург, зажимая нос рукой. Значит, факел на горизонте - фонтан пыли. Не лунной, конечно, но, похоже, и не земной. Неужели Жостов не знал, что дышать в этом угаре практически нельзя? На него это не похоже. Вглядываясь в бьющий в высоту факел, Мальгин двинулся к мигающему огнями десятиметровому диску драккара, который на данный момент представлял собой временный мобильный бункер управления ситуационной работой. Рядом то и дело садились и взлетали пинассы, куттеры и черепаховидные галеоны чистильщиков. Их уносило круговертью к недалекому факелу, но из ниоткуда возникали новые аппараты, садились, взлетали, уходили, как выстрел в темноту, оставляя штриховые очереди трасс мигающих габаритных огней. Людей почти не было видно, лишь изредка из финишировавших машин выскакивали командиры групп с надвинутыми респираторами, одетые в такие же кокосы, что и Мальгин, и ныряли обратно, чтобы освободить место прибывающим машинам, принадлежащим чуть ли не всему спектру земных специальных служб и ведомств. - А вы почему без респиратора? - окликнул Мальгина какой-то рыжий детина с бородой, выбивающейся из-под маски. - Немедленно наденьте! Герои тут не нужны, а газ еще не исследован. - Рад бы... - развел руками Клим, чувствуя, как в голове поплыл легкий звон. - Присылают же растяп! - рявкнул детина и махнул рукой в сторону драккара. - Быстро внутрь, в тамбуре есть маски-фильтры. Мальгин не заставил себя ждать. Надев респиратор, вздохнул с облегчением, но голова прояснилась не сразу, видимо, в газе, затопившем окрестности озера, были компоненты, вызывающие нечто вроде кислородной эйфории. Побродив по кольцевому коридору, уступая место спешащим пограничникам в синей форме и безопасникам в серо-голубой, Мальгин набрел на десантный отсек и вошел. Отсек был на удивление просторен и почти пуст. У висящей подковы пульта располагались в креслах операторы, еще трое стояли у виома с плавающими по всему объему визирными метками и вспыхивающими зелеными и красными цифрами. Виом показывал светящийся факел с кружившими вокруг мотыльками исследовательских и тревожных машин. Входившие в зал люди подбегали к сидевшим у пульта, получали инструктаж и кассеты программ, убегали, снова возвращались. Один из стоявших у виома обернулся, и Клим узнал Ромашина; его респиратор висел на шее. Собеседниками Игната были Майкл Лондон и Калина Лютый, дружески кивнувший Мальгину. Лондон что-то сказал им, и бывший начальник отдела безопасности, не удивившись появлению хирурга, быстро подошел к нему. - Уж полночь близится, а Германа все нет... но вот он появился... нежданно-негаданно. У вас случайно нет индивидуального метро? В зону сейчас попасть невозможно. - Меня пропустили по блату. Что тут происходит? - Потом поделитесь опытом проникновения в закрытые зоны. А происходит следующее: исследователи орилоунского метро попытались забраться в него поглубже, но в нем что-то сработало, и он начал генерировать джет. - Что, простите? - Термин астрофизиков: джет - высокоскоростная струя газа из области формирования молодых звезд. В общем, к "скелету" метро подойти нельзя, из него со скоростью двадцать километров в секунду бьет струя пыли и газа. К счастью, обошлось без жертв. Пытаемся локализовать, готовим "панцири" для похода в метро, может быть, сможем заткнуть глотку этому вулкану. Мальгин молча смотрел на колоссальную струю серебристого свечения, перечеркнувшую небосвод. - Кого вы ищете? - спросил Ромашин, тоже посмотрев на факел. - Шаламова здесь нет. Клим встрепенулся. - Я видел орилоуна... - Что вы сказали?! - Я видел ту странную штуку с глазами, которую встретил на Орилоухе и в Горловине. Помните? Полупрозрачное облако, а в нем миллион вполне человеческих глаз. - Где? - В Хатанге. - Мальгин рассказал, при каких обстоятельствах он оказался на стартодроме базы курьеров-спасателей. Ромашин секунду смотрел на него, как на предвестника апокалипсиса, потом стремительно подошел к продолжавшим беседовать Лондону и Лютому. Их разговор длился полминуты, затем Лютый бросился из зала, Лондон сел за пульт, а Ромашин вернулся к хирургу. - Задали вы нам задачу. Выходит, Шаламов притащил на Землю не только "черного человека", но и автомат с неизвестными нам функциями. Дело осложняется. Кстати, вы хорошо помните свой поход на Маат? Так вот "клиника", где вы встречались с "черным человеком", не имеет к медицине никакого отношения. Это нечто вроде информационно-энергетического центра. Вам это ни о чем не говорит? Мальгин подумал, пожал плечами. - Нет. Но если это энергоцентр, что там делали с маатанином? - Насколько я понял объяснения ксенологов, у "черного человека" что-то не в порядке с балансами энергии. У маатан вообще энергобаланс весьма странен, они больше получают, чем тратят, то есть представляют собой своеобразные живые аккумуляторы, а вот у нашего маатанина этот запрограммированный генами баланс нарушился, он стал излучать больше, чем получать. - Ромашин помолчал, посматривая то на пульт, то на безучастное лицо Мальгина, потом что-то вспомнил и достал из кармана значок, найденный Климом дома. - Узнаете? - Мой значок? - Если бы значок. Есть предположение, что это... материализованный обрывок "суперструны", связывающей некогда наш мир с иной вселенной! Клим фыркнул. Ромашин остро взглянул ему в глаза. - Что, не воспринимается? Моя реакция тоже была под стать вашей: как это можно материализовать "струну", по сути - пространственное измерение! Оказывается, можно. Не нам, конечно, природе. Время на границе этого "значка" застыло, поэтому он кажется вещественно осязаемым. Самое удивительное в нем - его "конструктивное" исполнение. Видите, его внешняя форма - гиперболоид вращения на тонкой ножке, внутри - точно такой же гиперболоид, который крепится к внешнему ножкой, внутри того - еще один, и так до бесконечности! Так что гипотеза физиков правомерна. - Не понял. - Мальгин наконец проявил интерес, слегка удивился, потом до него дошел смысл сказанного. - Как до бесконечности?! - В прямом смысле этого слова. - Ромашин подкинул тяжелый "обрывок суперструны", довольный произведенным эффектом. - У русской матрешки пять-шесть сестер одна в другой, а у этой штуки ряд гиперболоидов-чашечек уходит в бесконечность. Специалисты с помощью нейтринных умножителей насчитали больше триллиона чашечек, одна меньше другой, но так и не дошли до конца, не хватило глубины микроскопов. То есть последняя "чашка" этого "значка" по размерам меньше не только атома, но и нуклона [Нуклон - класс элементарных частиц, в который входят нейтрон и протон.]! Мальгин перевел дыхание, он был ошеломлен. - Из чего же тогда он сделан? Не платина, конечно, и не осмий? - По цвету и массе действительно похоже, но не осмий, не металл вообще и никакое другое вещество. Физики предложили кучу объяснений: устойчивые конфигурации известных частиц типа нейтрино, глюоний [Глюоний - частица, "склеивающая" кварки в элементарные частицы.], мезовещество, "вспененный вакуум" и черт знает что еще. По-моему, они сами плохо разбираются в своих гипотезах. Но реально дело обстоит так: неизвестно что, сделанное неизвестно из чего и неизвестно каким образом. Лично я склоняюсь к уже высказанному мнению: это "обрывок суперструны", соединявший наш мир с иным во времена Большого взрыва. - Я могу забрать? - Пока нет. - Ромашин спрятал "значок". - Это вещественное доказательство, говоря языком следствия, да и физики готовы за него продать душу не только мне, но и дьяволу. Лишь один специалист, изучавший эту "матрешку", автор гипотезы "обрывка суперструны", мыслит нестандартно. У него в запасе есть еще одна гипотеза - "значок" сделан во вселенной, где царствуют иные физические константы и законы, где время не одно, а несколько, и размерность координат там не целочисленная, а дробная. Что, кстати, хорошо коррелируется с гипотезами физиков, изучавших "скелеты" орилоунских метро в Горловине. И принес "значок" наш общий друг Даниил Шаламов. - Вы на что-то намекаете? - По возможности я стараюсь говорить прямо, без намеков. Просто хотел сказать, что Шаламов знает такое, что и не снилось нашим мудрецам. А главное, он знает маатан, которые знают остальное. - Ну и что? - Клим, он должен быть задержан. Видите, во что вылилось только одно его появление на Земле? Укротить этот фонтан пыли и газа будет очень нелегко. А кто знает, что может произойти еще? Обладая колоссальным запасом чужих знаний, атакующих подкорку, будучи энергетически независимым, имея расщепленную психику, Даниил способен... - Ромашин замолчал, увидев, как изменилось лицо собеседника. - Как бы ни был болен Шаламов, - угрюмо выдавил из себя Мальгин, - он не способен на преднамеренное зло. Нет причин. Если только они не появятся, когда вы попытаетесь задержать его силой. Глаза Ромашина стали грустными. - Вы рассуждаете, как Майкл. - Он перевел взгляд на работающего у пульта Лондона. - По-моему, вы даже похожи, хотя по натуре он ближе к "человеку-нет", чем к "человеку-да". Клим невольно улыбнулся, отрицательно качнул головой. - Я давно перестал быть "человеком-да". Потому что понял: всегда и во всем быть уверенным - не достоинство, надо уметь говорить и "нет", особенно самому себе. А Лондон, как мне кажется, надежный человек. - Значит, я был ненадежен? - Ромашин тоже улыбнулся. - Нет, почему... - Мальгин смешался. - Я не сравниваю вас... во всяком случае, с таких позиций. - Не оправдывайтесь. Все правильно. Мы с Майклом мыслим по-разному, но человек он действительно надежный, хотя, с моей точки зрения, ему надо бы иметь больше творческого воображения и способности рисковать. Хотите еще новость? Вы видели на Страже Горловины вудволловые леса? Похожие на развалины? Случайное чудо природы, потому что они растения и животные одновременно. Так вот, судя по всему, они обладают интеллектом. Не человеческим и даже не маатанским, но интеллектом. - Разумные леса? - Мальгин скептически покачал головой. - Это не ново. Имею в виду идею. Хотя возникает множество вопросов. Например, каким образом они познают мир? Эволюционируют? Общаются? - Я тоже задал себе эти вопросы и не нашел ответа. Но вудволлы тем не менее существуют. Извините, я вынужден удалиться. Что вы намерены делать дальше? Мальгин посмотрел на светящийся столб пыли, издали похожий на раздувшийся канал орбитального лифта, почувствовал вдруг неимоверную усталость и пробормотал: - Пойду спать. - Моего "защитника" еще не выбросили? У меня ощущение, что он может понадобиться вам с минуты на минуту. Клим раздвинул волосы на виске, показал сетку и часть дуги "защитника", о котором он уже успел забыть. Ромашин кивнул. - Не призываю вас чураться Шаламова, как черт ладана, однако опасайтесь его. Он не знает пределов своей мощи... и неосторожности. Если хотите, ребята доставят вас в Норильск, туда проложена курьерская линия СПАС-центра. - Спасибо, буду обязан. - Вы так и не определили координат Купавы? Мальгин молча отвернулся. - Жаль. Найдете - дайте знать, вас соединят со мной по "спруту" немедленно. - Ромашин некоторое время смотрел на хирурга с каким-то неопределенным сожалением. - И все же вы не сказали, что привело вас на Таймыр, к орилоунскому метро. Надежда на встречу с Шаламовым? Любопытство? - Игнат, подойдите, - позвал Ромашина Лондон. И в этот момент Мальгин снова физически почувствовал на спине знакомое "дыхание притаившегося зверя", как и давеча у дома Гзаронваля: "зверь" посмотрел ему в спину и "тихо зарычал"... Хирург стремительно обернулся. Дверь медленно закрывалась за мелькнувшей спиной человека в синем кокосе. Мальгин выбежал в коридор, потом наружу, простучав каблуками по пандусу. Надвинул респиратор. Человек в синем комбинезоне уже садился в куттер, взмахнул рукой, и куттер тут же взмыл в небо. - Что с вами? - окликнул Мальгина выглянувший Ромашин, реагирующий на все, что касалось хирурга, как настроенный на его эмоции камертон. Зажал нос пальцами, потом вспомнил о респираторе. Мальгин проводил взглядом тонущие искры света под брюхом куттера, оглянулся и сказал почти равнодушно: - Это был Даниил. Глава 7 Такси несло его над засыпающим городом, как хрустальную вазу, осторожно, быстро и плавно. И мысли у Мальгина были такие же плавные, невесомые, не затрагивающие эмоциональных центров: о спорте - забросил тренировки и вышел из формы; о библиотеке - давно не брал в руки книгу, не "дышал запахом истории", переживая приступы ностальгии по прошлому; о работе - проблемы остались, а решать их придется другим, если он согласится на пост директора; вспыхивали на миг и другие мысли, но, не разбудив активность сознания, гасли, не оставляя следа... После того как Мальгин сообщил Ромашину на Таймыре о том, что видел Шаламова, Игнат оперативно организовал поиск скрывающегося спасателя, но тот как в воду канул, хотя полуостров был перекрыт буквально за несколько минут по всем направлениям. Задержали два куттера местных служб и пинасс лесничего, но куттер Шаламова исчез, словно растворился в воздухе. Мальгин участвовал в поиске пассивно: сидел в драккаре рядом с Ромашиным, пока машина пахала ночное небо над Таймыром, координируя работу тревожных групп - десантных обойм. Поиск закончился ничем, Ромашин остался таким же невозмутимым, как и Лондон, и не стал выяснять, видел ли Мальгин Шаламова на самом деле или ему это только показалось. Высадили хирурга в Норильске недалеко от метро, во втором часу ночи по местному времени и в десятом - по московскому. Клим сел в такси, направляясь домой в состоянии глубокой прострации. Гзаронваль увез Купаву с дочкой в "рай" с только ему известными координатами, и после первых негативных реакций - гнева, растерянности, ревнивого удивления и отчаяния - Мальгин вдруг подумал, что исчезновение Купавы может оказаться лучшим выходом из создавшегося положения. Шаламов тоже не знает, где она, а значит, договориться с ним, когда он один, проще, чем если бы он был с Купавой. И Клим расслабился... Пинасс мягко опустился на крышу дома, откинул прозрачный колпак, мигнул глазом, ожидая команды. Клим очнулся, и вдруг ему остро захотелось увидеть Карой. Не раздумывая, он назвал киб-водителю такси обратный маршрут, к метро, и, пока летел над Смоленском, вспоминал, где живет Карой Чокой. Ровно в восемь вечера метро выбросило его в Братиславе, на берег Дуная, а такси за десять минут доставило в пригородную зону, застроенную коттеджами, владельцы которых имели высокий индекс социальной значимости. Коттедж Карой стоял в липовой роще: двухэтажный "финн", среднеевропейский вариант, с сауной, открытой верандой, эллингом для флайта и коралем для верховой езды. На белом пятачке для гостевых машин стоял голубой неф, а на веранде в компании Карой Мальгин увидел Джуму Хана. Настроение резко упало, возбуждение схлынуло, но поворачивать назад было уже поздно, его заметили. Не выдавая своих чувств, Мальгин выпрыгнул из пинасса, не забыв отослать такси, и по густой траве прошел к веранде, издали помахав рукой в ответ на жест зоркого Хана. Карой была удивлена так же, как и Джума, Мальгин перехватил ее взгляд, брошенный на врача СПАС-центра, и понял, что его здесь не ждали. - Какими судьбами? - Хан встал навстречу, протягивая коричневую сильную руку. Одет он был в ослепительно белую рубашку, обтягивающую торс с рельефными мышцами, и белые брюки. Карой в белой блузке свободного покроя и белых шортах была похожа на него, как сестра-близнец. Клим встретил пытливый взгляд бывшего хирурга "Скорой помощи" и сумел ответить на него открытым взглядом уверенного в себе человека; он уже взял себя в руки. - Летел мимо, дай, думаю, загляну. Хан засмеялся, сжимая ладонь Клима в полную силу. Мальгин ответил. Борьба, незаметная со стороны, длилась полминуты и закончилась ничьей. - Садитесь, мастер. - Карой пододвинула плетеное кресло. Джума опустился в кресло рядом с ней, пряча в глазах вызов и грусть. Он понял все еще до того, как понял сам Мальгин. - Хочешь угадаю, откуда ты "летел мимо"? С Таймыра. Мальгин усмехнулся, ткнул пальцем себя в грудь. - По кокосу? Ты прав, я только что с Таймыра. - Не только по кокосу - амбре. - А-а... возможно. - Мальгин вспомнил незнакомый тревожащий запах газо-пылевого фонтана, бьющего из орилоунского метро. - Я к нему уже привык и не ощущаю. - О чем речь, джентльмены? - вставила наконец слово недоумевающая Карой. Джума покосился на ее ноги, потом, прищурясь, глянул на Мальгина. - Но Таймыр лежит несколько в стороне от Европы, насколько я разбираюсь в географии. Клим не успел ответить, Карой встала: - Джентльмены, я переоденусь, и мы погуляем. Вошла в дом. На веранде установилась тишина. Двое мужчин смотрели друг на друга, оценивая причины присутствия каждого в обществе Карой. Клим вспомнил стихи Велимира Хлебникова: Вечер. Тени. Сени. Лени. Мы сидели, вечер пья. В каждом глазе бег оленя. В каждом взоре лет копья... "Лет копья" Джумы был холоден и грустен, однако ни злобы, ни ненависти он с собой не нес. Вечерние тени уже затуманили даль, заштриховали детали пейзажа и превратили близкий лес в таинственное обиталище троллей и гномов. В воздухе разлился аромат вечерних цветов, дурманящий и пряный. Вечер был полон ожидания, только у каждого из сидящих на веранде причины ожидания были разными. Мальгин думал о том, что шкура у него стала как у носорога, толстая, шершавая и непробиваемая, потому что почти никаких угрызений совести он не ощущал. Первое чувство неловкости прошло, и хотя он мог в любой момент подняться и уйти, помня удивление в глазах Карой и не боясь показаться смешным, но все же что-то удерживало его на месте, не то желание объясниться, не то упрямство пополам с любопытством: чем все это закончится? А ведь раньше я покраснел бы и ушел, сославшись на дела, и долго бы мучился потом, пытаясь выглядеть человеком, не ведающим сомнений, подумал Клим, невольно развеселившись. Хан заметил в нем эту перемену, улыбнулся в ответ: - Хочешь угадаю, о чем ты подумал? - Стоит ли? Мы уже убедились, что мыслим одинаково. Я могу прямо и откровенно сказать, что привело меня сюда. - Стоит ли? - в том же тоне ответил Джума. - Что бы тебя ни привело в этот дом, дружище, я не вправе требовать от тебя отчета. Единственное, о чем хочу предупредить: я буду бороться за нее. До конца. Я многое понял в последнее время, кстати, не без твоей помощи, и взял на вооружение твою формулу: с потерями не согласен. - И уже есть результаты? - Поэтому-то я здесь. - И я тоже. На веранду внезапно выскочил громадный пушистый, с рыжими полосами по черному кот. Зыркнул на Мальгина прозрачно-бирюзовыми глазами и подошел к Джуме, потерся о ногу. - Привет, зверь, - сказал Хан, почесав кота за ухом. - Хорошо! - невольно восхитился Мальгин. - Оцелот? Или каракал? - Ни то, ни другое. - Манул? - Нет, селективная модификация, хотя яйцеклетка от каракала. - Вид у него довольно устрашающий. - Хищник без всяких скидок, вовсю охотится за птицами на лугу, за мышами и леммингами, но ластится как ни в чем не бывало. Мне иногда кажется, что он понимает все, о чем мы говорим. Кот обнюхал ноги Мальгина и ткнулся носом ему в бок с такой силой, что едва не опрокинул вместе со стулом. Мальгин с удовольствием погрузил пальцы в шерсть на загривке животного. Кот еще раз толкнул его, словно стараясь вывести из равновесия, зевнул, показывая розовую пасть. - Гаргантюа, отстань! - На веранде появилась Карой, одетая в индейский костюм для верховой езды: джинсы с бахромой, куртка и мягкие мокасины. Костюм этот давно вышел из моды, хотя время от времени и появлялся на ней, и Карой выглядела в нем великолепно. Умную женщину всегда можно узнать по ее непокорности модному стандарту, подумал Мальгин, любуясь фигурой женщины, она носит лишь то, что ей идет. Кот с достоинством уклонился от руки хирурга, потерся о ногу хозяйки и удалился в дом походкой баловня судьбы. - Итак, джентльмены, прошу составить мне компанию. - Карой поглядела на мужчин с легким вызовом. - Лошади ждут. Ни слова не говоря, оба встали. Женщина засмеялась и сбежала по ступенькам на газон. Мальгину досталась караковая кобыла-трехлетка с великолепной сбруей, сделанной, очевидно, кустарем-профессионалом. Хан выбрал серую в яблоках, а Карой легко вскочила в седло ахалтекинца, потянувшегося к ней мягкими губами; было видно, что лошади ее знают и любят. Умело подтянув подпругу, проверив уздечку и не обращая внимания на взгляды Карой и Джумы, Мальгин одним махом оказался в седле и первым выехал за ворота кораля. - А вы, оказывается, мастер не только в нейрохирургии,- догнав его, с уважением сказала Карой, окидывая Клима взглядом, в котором сквозь удивление загорелся интерес, и пустила коня вскачь. Пройдя бешеным аллюром с десяток километров, по лугам и перелескам, обгоняя друг друга, дурачась и смеясь, разгоряченные и опьяненные скачкой, они повернули назад, когда уже окончательно стемнело. К дому подъехали в половине одиннадцатого вечера, с удовольствием искупались в бассейне, брызгаясь и топя друг друга, как дети, сбросив груз тревог и забот дня, и снова расположились на освещенной веранде вокруг накрытого стола с напитками, бутербродами и горячим кофе. За ужином ни разу не обмолвились и словом, только переглядывались, и этот разговор взглядами был красноречивее слов. Мальгин уже понял, что имеет такие же права на присутствие в доме, как и Джума, ну, может быть, чуть меньшие, но уходить не торопился, хотел убедиться в своих выводах и выяснить, что означает мерцающее в глазах Карой обещание и к кому оно обращено. Джума выпил свой кофе первым, отодвинулся вместе с креслом, мельком посмотрел на часы. - Пока вы пьете, я расскажу одну притчу о вечности. "Видишь за рекой гору? - сказал индийский мудрец. - Она состоит из чистого алмаза. Раз в тысячу лет на ее вершину прилетает ворон и точит клюв. Когда им будет источена вся гора, это и будет секунда вечности". Наступило молчание. Мальгин промокнул губы и отодвинулся от стола тоже, Карой изогнула бровь. - Я не поняла, Джу. Многозначительные заявления тебе не идут, поясни, что ты хотел сказать. Хан рассмеялся с некоторой долей неискренности и встал. - Это же очень просто, не так ли, мастер? Карой перевела взгляд на Мальгина. - Вы что, сговорились? Мальгин кивнул. - Конечно, сговорились. Хотя я тоже не врубился, как сказал бы мой друг Даниил. С упоминанием имени Шаламова Хан перестал улыбаться и внутренне подобрался. Все понимая, держался он отлично, но Мальгину не нужен был переводчик с языка тоски и боли, он сам хорошо говорил на этом языке. Накатила волна отвращения к себе и желания бежать куда глаза глядят, чтобы не видеть вопроса в глазах Джумы и любопытства в глазах Карой; она все понимала не хуже мужчин. - Кажется, я понял, - пробормотал Мальгин, всплывая из колодца самоанализа. - Никому из нас не суждено прожить даже секунду вечности, и поэтому важно оставить след, по которому потомки будут судить о нас... нет? - Не потомки, - покачал головой Хан, принявший какое-то решение. - Современники. Знаете что, ребята, мне надо идти, важная встреча, а я пунктуален. Хотите, я на прощание вам кое-что сыграю? - Не дожидаясь ответа, Джума вошел в дом, и переглянувшиеся Карой и Клим вынуждены были последовать за ним. В гостиной, обставленной в стиле "персидская сказка", к изумлению Мальгина, стоял музыкальный синтезатор "Терпсихора", которым пользовались все знаменитые вокально-инструментальные ансамбли и достать который было практически невозможно, так он был популярен. Странно, что такой стоит у Карой, подумал Мальгин, на нем могут работать только виртуозы... Джума сел за панель синтезатора, привычно натянул эмкан и нацепил на запястья браслеты биосъемов. Замер на мгновение... и заиграл. Мальгин ощупью нашел кресло, сел, вслушиваясь в каскады звуков сначала с недоверием, потом завороженно, затаив дыхание. Перед ним возникали видения бешеных горных рек, грохочущих водопадов, моря в шторм, смерчей в океане и на суше; они сменялись бездонными каньонами, мрачными пропастями, извергающими вулканические бомбы кратерами, озерами плюющейся огнем лавы, цунами, снежными лавинами и селями, придвинулось вплотную солнце с протуберанцами, показались взрывающиеся звезды, галактики, квазары; запылала Вселенная!.. Но постепенно бурные земные и космические катаклизмы стали стихать, пока не остались перед глазами прозрачное окошко родника и тонкий ручеек, исчезающий в траве... Мальгин очнулся, потрясенный до глубины души. - Колдовство! - хрипло выговорил он, не в силах сказать больше ни слова. Хан, сгорбившись, посидел за синтезатором несколько мгновений, сорвал эмкан, встал и, улыбнувшись своей обычной, всепонимающей, чуть ироничной улыбкой, как ни в чем не бывало сказал: - До связи, ценители. Ушел, не взглянув на Карой. В комнате повисла неловкая пауза. Мальгин подумал: похоже, первый раунд он выиграл без боя. И, собравшись с силами, нарушил тишину первым: - Я не знал, что он еще и музыкант экстра-класса... - Не преувеличивайте, мастер, - тихо ответила задумчивая Карой. - Такое играется редко, лишь когда что-нибудь сгорает: вера, надежда или... - Она зябко передернула плечами. - Зачем ты пришел ко мне? - Не знаю, - помедлив, признался Мальгин. - За тобой, наверное. - Ты считаешь, что имеешь право?.. Клим поморщился. - Извини, что перебиваю, но я ничего не считаю и выяснять отношения не хочу. Мне нужно было увидеть тебя - я увидел, вот и все... - Мальгин наткнулся на взгляд женщины и не договорил. - Впрочем, - сказал через силу, - вру. Я, кажется, люблю тебя... Глаза Карой вспыхнули, засияли, хотя в них остались плавать хрупкие льдинки вопроса и сомнения. - А как же Купава? Мальгин, не ожидавший такого вопроса, замер, потом встал и пошел к двери. Карой догнала его у выхода на веранду, обняла сзади, прижалась к спине. - Прости, мастер, я не хотела обидеть. Теперь ты понимаешь, как на меня действуют подобные вопросы? Мы квиты... Но я... еще ничего не решила... Ты же знаешь, с тобой немногим по дороге. Не обижайся, ладно? Ты, наверно, думаешь, что я бесстыжая? Играю с обоими ради удовольствия? - Нет, - глухо сказал Мальгин. Он устал и хотел теперь только одного - спать. Карой прижалась к нему тесней, Клим не сразу расслышал ее голос, она читала стихи: Исполненный греха, без разума и воли, Непрочен и тщеславен человек. Куда ни погляди - одни утраты, боли Ему терзают плоть и душу целый век. Едва уйдут одни - на смену им иные, Все в мире для него страдания сплошные: Его друзья, враги, любимые, родные... [Анна Брэдстрит.] Потом добавила тихо: - Особенно друзья и любимые... Ты не пожалеешь о том, что сказал мне сегодня? Мальгин повернулся, и его ослепил влажно-фарфоровый блеск ее зубов между полуоткрытыми, ждущими губами. - Нет, - каменно сказал он, целуя Карой. На поцелуй она не ответила... Домой Мальгин добрался на "автопилоте", в полубреду-полусне. Сил хватило только на то, чтобы снять кокос и доплестись до кровати. Ему снился Джума Хан, читающий с надрывом стихи поэта восемнадцатого века Василия Тредиаковского: Люблю, драгая, Тя, сам весь тая... Потом Клим блуждал в каменных лабиринтах орилоунского метро, и слышался ему дивной красоты голос, чем-то смутно знакомый, заставляющий плакать злыми слезами бессилия и тоски... Проснулся он рано утром от какой-то важной мысли. Полежал немного, пытаясь разлепить веки, и вспомнил сон. Дурман тревоги накатил и отозвался в теле спазмом желудка, заныли натертые от вчерашней скачки боками и спиной лошади места; в последний раз он садился на коня почти год назад, хорошо, что отец вовремя научил его не только сидеть в седле, но и сносно ездить... Мальгин окончательно проснулся, прошлепал босиком по ворсу пола в гостиную и набрал код аппарата отца. Виом сработал на шестом сигнале. - Извини, па, - пробормотал хирург. - Разбудил? Отец запахнул на груди халат с изображением рязанского Кремля, посмотрел на часы: пять утра. - В самый аккурат. Что-нибудь стряслось? - Ты не знаешь, где Купава? Мальгин-старший пригладил седой вихор на затылке. - Меня уже спрашивали об этом твои коллеги... как ты их, безопасники, так ты их называешь. - Ромашин? И что ты ответил? - А я почем знаю? Она мне уже не невестка. Клим помял лицо ладонями. Отец смотрел на него, хмурясь. - Не хотел говорить, но коль уж ты сам позвонил... у меня, по-моему, был Даниил. - Да что ты говоришь?! Когда? Где он? - Я не совсем уверен, что это был он... во всяком случае, физиономия у него другая, но манера поведения... Он представился безопасником из ромашинского отдела, а я потом вспомнил, что ты говорил, будто Ромашин ушел... вот и заработало сомнение. - Понятно. - Голос сел, и Мальгин откашлялся. - Ты ему ничего не сказал? - Что я мог ему сказать? Я не знаю, где твоя... его Купава. Тебе-то она зачем понадобилась? - Извини, па, я потом еще позвоню. - Клим протянул руку, собираясь выключить виом. Отец сделал жест: подожди. - Может быть, это? В прошлом году ты вместе с ней и Данькой отдыхал где-то на Сахалине... - На Симушире! - Сердце отозвалось падением и взлетом. Мальгин вспомнил, что долину Шаншири на Симушире Купава называла "раем". Вот, значит, куда рвался Гзаронваль! - Спасибо, па! - Мальгин поднял руку в прощальном жесте, образовав кольцо из пальцев, и побежа