жду на то, что все уладится - потом, после битвы...
     - Да, с надеждой вам прийдется расстаться.  -  Меланхолично кивнул я. -
Ничего не уладится -  ни после  битвы,  ни до нее, ни во  время...  Нас ждет
полная неизвестность, друг мой Снорри. Вы должны оценить наши усилия - вы же
скальд!  Все настоящие поэты во  все  времена в  глубине  души  предпочитали
неизвестность... и оставались поэтами только  до тех пор,  пока не  начинали
мечтать о том, что все  "когда-нибудь уладится"!... Надо отдать вам должное:
ваша  идея насчет того, чтобы оседлать Мирового змея, чудо  как  хороша - от
нее пахнет настоящим безумием.  Я непременно попытаюсь воплотить ее в жизнь!
Но это - единственное ваше предложение, которое мне понравилось!
     -  Ладно, как скажешь.  -  Задумчиво  согласился он.  -  Я  должен  был
догадаться,  что  такому  как  ты не  понравятся  чужие советы... Что ж,  по
крайней мере, я попытался!
     - Подумайте, какие возможности перед вами открываются! - Улыбнулся я. -
Вы можете начать писать о том, как все было на самом деле, Снорри! Разве это
не лучше, чем без конца переписывать чужие речи?
     -  Написать?  Зачем? - Изумился он. - Для кого?  Мир пришел к концу,  и
даже самому Отцу поэтов суждена гибель - кто будет читать мои письмена?
     - Скорее всего, никто. - Согласился я. -  Но  разве это имеет значение?
Грош  цена  поэту,  который  пишет  в  расчете  на  то,  что   его  каракули
когда-нибудь будут прочитаны!  Поэт  пишет не для людей,  и не  для богов, и
даже не  для  вечности,  которая вряд  ли умеет читать, а  лишь  потому, что
обжигающие слова приходят неведомо откуда и безжалостно раздирают грудь, или
потому, что у настоящего поэта нет ничего кроме слов, и он боится исчезнуть,
если  замолчит... О господи,  неужели дилетант вроде меня, какой-то сопливый
мальчишка, за  всю  свою жизнь с горем пополам зарифмовавший несколько сотен
строчек, должен объяснять это такому великому скальду как вы?
     - Я тебя не понимаю. - Хмуро сказал Снорри. - Я всегда писал для других
людей. Для тех, кто был рядом со мной, и  для тех, кто прийдет потом... Но я
никогда не писал оттого, что боялся исчезнуть! Как такое может быть?
     - Значит ты еще никогда не был поэтом. - Сердито сказал я, и сам сперва
не заметил,  что все-таки перешел с ним на  "ты" - вообще-то,  это следовало
сделать с самого начала, но почему-то этот процесс у меня  всегда происходит
до смешного медленно... - Что ж, у тебя еще есть шанс, используй его!
     Умница Синдбад  почувствовал мое настроение и  зашагал быстрее, так что
озадаченный моим романтическим бредом Снорри Стурулсон вскоре остался далеко
позади.
     - Макс, а куда мы сейчас, собственно говоря, направляемся?  Надеюсь, не
к Рейхстагу? - Насмешливо спросил Анатоль.
     - Да, это было бы совсем уж неуместной пародией! - Весело согласился я.
- У меня есть идея получше. Что скажешь насчет зоопарка?

     -  Абсолютное безумие! - Одобрительно сказал он. - Именно  то, что тебе
требуется, да?
     -  Ага.  Кроме  того,  я  надеюсь, что еще  успею покормить медведей. -
Мечтательно протянул я.
     - Что? - Ошарашенно переспросил он.
     -  Покормить  медведей. -  Спокойно  повторил я.  -  Сколько раз был  в
Берлинском  зоопарке, мне все  время обламывали это удовольствие!  То мама с
папой, то служители зоопарка...
     - А что, у тебя были мама с папой? - Недоверчиво уточнил Анатоль.
     -  Может  быть и  были.  -  Усмехнулся  я.  -  По  крайней мере,  среди
многочисленных воспоминаний,  не вызывающих  у меня  особого доверия, есть и
такие...  Да какая разница! А куда подевалась наша  Дороти? Думаю, она  тоже
захочет покормить медведей. По-моему, она просто создана для этого занятия!
     - Я тут. - Тихо сказала Доротея откуда-то из-за моего плеча. - Ты почти
угадал: когда-то я очень любила кормить зверей в зоопарке...
     - А почему твой  замечательный носик опущен к земле? Не грусти, Дороти!
Ты так хорошо держалась все это время. Не надо портить эту историю печальным
финалом! Улыбнись, душа моя. Ты еще помнишь, как это делается?
     - Я попробую. - Беспомощно сказала она. - Мне здорово не по себе, Макс.
Я ведь довольно долго жила в Берлине,  правда,  в  западной  части,  но этот
район я тоже хорошо знаю: тут неподалеку сейчас  снимает квартиру мой сын...
вернее, снимал  -  мне следует употреблять прошедшее  время, верно?  В  этом
городе прошла  моя  юность.  И сейчас я вспомнила, что  это было  не  так уж
плохо...
     -  Что  -  "это"?  Твоя  юность?  Вот  и  славно:  значит  среди  твоих
воспоминаний  есть  не  только  паршивые  - редкостная  удача!.  -  Невесело
усмехнулся я.
     -  Моя  юность...  и вообще жизнь. - Почти неслышно  прошептала она.  -
Рождественские  свечи и  запах хвои на Рождество, первые листочки и цветущие
крокусы  весной, пицца  с пеперроне и  дешевое  красное вино  в  итальянском
ресторанчике  возле  Оперы,  и  наша  развеселая  компания... Конечно,  дело
кончилось  тем,  что  некоторые  из  наших   постарели   и  стали  занудами,
обыкновенными скучными  бюргерами, считающими дни до государственной пенсии,
а некоторые успели вовремя умереть... но когда-то мы вместе встречали каждый
Новый  год, напивались,  как поросята, веселились,  как сумасшедшие, думали,
что  любим друг друга больше жизни, и это было почти  правдой! Я хочу, чтобы
это повторилось, Макс... Знаю, меня посетило самое худшее настроение, совсем
не то, с которым следует смотреть в глаза неизвестности, но я ничего не могу
с собой поделать!
     - Веселые друзья,  которые превратились в  занудных бюргеров? - Ядовито
усмехнулся я. - Да уж, есть о чем пожалеть! Зеленые листочки и прочие чудеса
природы,  на  которые  мы  не  обращаем  никакого  внимания,  пока у нас  не
начинаются  какие-нибудь очередные  неполадки в  личной  жизни,  и тогда  мы
растерянно  оглядываемся по сторонам  в  поисках хоть какого-нибудь  жалкого
намека на утешение... И новогодние праздники - эти дивные  дни,  когда  люди
натужно веселятся, чтобы по традиции отметить наступление еще одного года их
короткой  и  бессмысленной  жизни, торопливо поедая  что-нибудь не настолько
омерзительное,  как  в  будние  дни...  звонят  друзьям  и  родственникам  и
собираются  в кучки, чтобы получить  наглядные доказательства, что они нужны
хоть  кому-то!   Ты  уверена,  что  действительно   хочешь,  чтобы  это  все
повторилось?
     - Почему ты такой злой, Макс? - Ошеломленно спросила она.
     - А я злой? Ну, наконец-то! - Я одарил ее самой ослепительной  из своих
улыбок.  -  А в  каком еще настроении  должен  пребывать предводитель  армии
накануне битвы?  Собирать ромашки в палисаднике? Я бы с  радостью сорвал для
тебя пару ромашек,  но  что  на  это  скажут Зеленые? Я ужасно  боюсь с ними
поссориться... Впрочем,  если мне  удастся замочить Мирового  змея, они меня
все  равно  из-под  земли достанут!  Он  же  -  редкое  животное, он  вообще
существует  в единственном  экземпляре,  если  я  не  ошибаюсь...  Идемте  в
зоопарк, мои дорогие, там я непременно куплю вам мороженое напоследок., и не
смотрите на меня так  испуганно: я действительно вполне обезумел, но я люблю
вас, и требую, чтобы вы немедленно развеселились... А как вы думаете:  может
быть,  нам  удастся  обойтись  малой кровью и  просто  посадить  ╗рмуганда в
террариум? Дирекция зоопарка будет счастлива получить такой редкий экспонат,
к тому же это поможет мне не рассориться с Гринписом!
     - А кто этот Гринпис? - Осторожно спросил меня Дракула. Оказывается, он
уже давно прислушивался  к нашему разговору. - Он могущественный повелитель,
вроде  тебя?  Но  почему  мы  до  сих  пор  с ним не повстречались?  Что, он
пребывает в ином мире?
     - Да нет, куда  ему! -  Фыркнул  я. -  Не обращай внимания, князь Влад!
Тебе ужасно не повезло с полководцем: в критических обстоятельствах я всегда
выдаю  на-гора  рекордное  количество чепухи. а обстоятельства у нас  теперь
самые  что ни  на есть критические... Пойди, настругай своих колышков,  душа
моя - может,  еще пригодятся! - Я  и сам не  знал, почему мне так захотелось
сказать ему что-нибудь обидное...
     Они отступили на несколько шагов и изумленно смотрели на меня.
     - Что вы так на меня уставились, ребята? Может быть, у меня неправильно
повязан галстук? Или ширинка расстегнута? - Эти нелепые  предположения стали
последней  каплей -  я расхохотался весело  и  неудержимо,  с удивившей меня
самого  яростью  - жуткая  безвкусица,  так  смеются  законченные  злодеи  в
голивудских фильмах, а не нормальные живые люди вроде старого доброго Макса!
     - Ты горишь. - Тихо сообщил Анатоль. - Горишь, как полено в камине,  но
каким-то жутким зеленым огнем...
     -  Разве?  - Удивился я. -  Ну  и черт со мной, горю - так горю! - Я не
ощущал  никакого  жара, но заметил,  что окружающий меня мир стал дрожащим и
расплывчатым, все предметы приобрели какой-то странный  зеленоватый оттенок,
но мне было наплевать, если честно!
     -   Ты  пылаешь,  как  гнев   Аллаха,  Али.  -  Уважительно  высказался
подоспевший к очередной раздаче чудес Мухаммед.
     - Довольно плоская  метафора.  Это мой собственный гнев  - при чем  тут
твой драгоценный Аллах?! - Холодно заметил я, устремляясь вперед.
     Может быть, моим спутникам я действительно казался  столбом пламени, но
звери в  зоопарке совершенно  меня  не  боялись. Тигры норовили  лизнуть мне
руку, когда  я  выпускал их из  клеток, хищные птицы и  тучные лебеди дружно
кружили над моей  головой, а павлины,  ламы и медведи преданно брели за мной
по пятам. Прежний душка Макс  непременно умилился бы,  случись  с  ним такое
трогательное приключение, но я  едва замечал происходящее. Часовой механизм,
все  это  время  ритмично  тикавший  в  глубине  моего существа,  наконец-то
сработал, как бомба  террориста, так  что от этого  самого Макса не осталось
ничего - в том числе и фотографии на память! Меня несло неведомо куда - даже
не  навстречу  судьбе, потому что теперь я сам был судьбой -  судьбой богов,
людей  и восхитительного мира,  который  когда-то дал  им  жизнь, и от чудес
которого  и  те,  и  другие  так долго и старательно  отворачивались...  Час
пробил,  и  теперь  я  молил небо  об одном: чтобы  все случилось  как можно
скорее, пока  не  угасло  пламя  моей  восхитительной,  невероятной и  такой
сладкой ярости. И когда на  горизонте  появился  неправдоподобно  гигантский
силуэт обещанного пророчеством Волка - его  чудовищные размеры  превосходили
даже возможности моего  пылкого  воображения!  - я был готов расцеловать его
хищную морду: за то, что он  наконец-то пришел, и теперь я могу  убить его и
положить конец изматывающей неопределенности последних месяцев.
     -  Держись от  него  подальше, Один!  - Крикнул я.  - Ты помнишь?  Тебе
нельзя приближаться  к  этому  зверю!  И  придержи  своих  ребят,  чтобы  не
подвернулись  под горячую  руку - если уж Фенрир здесь, значит и они  сейчас
пожалуют.  Не хочу  их  обижать: они  всегда  казались мне такими  забавными
персонажами!
     Один ничего не ответил, но я знал, что он слышал мои слова и  принял их
к сведению - иначе и быть не могло! А потом я забыл о нем, и вообще обо всем
на свете, потому что передо мной уже маячила распахнутая пасть Волка. Фенрир
вполне мог  позволить себе роскошь не поперхнувшись проглотить меня вместе с
моим  дромадером,  ятаганом,  щитом  и  прочими  волшебными  причиндалами  -
которые, как выяснилось, были нужны мне не больше, чем детские погремушки: я
так  ни разу толком и не воспользовался чудесными дарами Сфинкса... Но он не
спешил пообедать  - то ли  не успел  нагулять аппетит, то ли все  еще считал
меня своим хозяином и повелителем...  Ну да, по сценарию-то  нам  полагалось
играть в одной команде!
     - Извини, милый, но  тебе  прийдется  исчезнуть! -  Ласково  сказал  я,
возлагая  свои  пылающие руки на  его огромные  лапы  - выше я бы просто  не
дотянулся! Лапы  тут  же вспыхнули тем самым зеленым пламенем, которым, если
верить моим "генералам", полыхало мое собственное тело.
     Фенрир  замер,  а потом  дико  взвыл,  и  одна  из его  чудовищных  лап
обрушилась на меня. На этот  раз я  не позволил тьме небытия поглотить  меня
даже на мгновение - оказывается, я как-то успел  научиться умирать, не теряя
сознания!  "Ничего  страшного,  еще  одной  жизнью  меньше  -  всего-то!"  -
равнодушно подумал я, лежа на спине и наблюдая, как это потрясающее чудовище
горит подобно самому невероятному фейерверку.
     - Лихо ты с ним разделался!  - Одобрительно сказал Анатоль. Он каким-то
образом оказался рядом  со  мной и протянул  руку, помогая  мне подняться. -
Смотри-ка,  а твое пламя погасло! Оно  и к лучшему:  слишком  уж  жутко  это
выглядело...
     - Погасло,  так  погасло. Надо будет  - снова разгорится! -  Равнодушно
откликнулся  я,  оглядываясь  в  поисках своего  дромадера. Синдбад  тут  же
обнаружился: он переминался с  ноги  на ногу в  нескольких  шагах от меня  и
выглядел вполне невозмутимым.
     - Это было здорово! - Афина положила свою тяжелую руку на мое плечо.  -
Видел бы ты себя со стороны! Маленькая шаровая молния, испепеляющая гиганта.
Зевс, бедняга, от зависти чуть последнего ума не лишился!
     - Рад, что тебе понравилось. - Улыбнулся я. - А где Один?
     - Как это - "где"?! Вот он, идет сюда.
     - Все, Отец  Битв,  свершилось! Кто-кто, а уж ты-то теперь  свободен от
своей судьбы, что бы не случилось! - Весело сообщил я Одину.
     -  Спасибо, Макс.  Ты сделал мне воистину великий дар.  -  Торжественно
сказал он. - Теперь я твой должник - пока жив.
     - Согласен. - Кивнул я. - А где твои родственнички? Уже появились?
     - Сам не знаю. - Задумчиво  признался он.  - Наверное, я  просто забыл,
какими  были  их  лица...  Мне кажется,  они пришли, но я почему-то  не могу
отличить их от прочих.
     - Значит, они больше  ничем не отличаются от прочих!  - Усмехнулся я. -
Это элементарно, дорогой Ватсон!
     - Что? Как ты меня назвал? Это не мое имя! - Возразил Один.
     - Одним именем больше, одним меньше - какая тебе разница: все  равно их
у  тебя  целая тысяча... А это кто такие?  Не твоя  родня, часом?  -  Только
сейчас я заметил, что к нам приближаются какие-то удивительные существа - на
первый взгляд, в них не было ничего особенного, разве что пол этих  ребят не
поддавался  мгновенному  определению,  но  невероятная  легкость  походки  и
непроницаемая темнота взоров выдавала их нечеловеческое происхождение.
     - Нет. - Покачал головой Один. - Но я их знаю. Это эльфы.
     -  Ого, так наши апостолы сдержали  свое  слово! - Обрадовался я. - Они
ведь обещали прислать эльфов нам на подмогу...
     - "Прислали"? Ну уж  нет! Иоанн действительно рассказывал нам о тебе, и
его речи показались  нам заслуживающими внимания...  Но, в  любом случае, мы
пришли сюда по собственной воле.  - Спокойно сказал один из них. Голос эльфа
оказался настолько  прекрасным, что у меня дыхание перехватило. -  Мы  сочли
благом присоединиться к  тебе, ибо нам нравится, как ты все устроил: в  этом
хаосе есть  привкус веселья, грех было бы не принять участие... Но жаль, что
ты  так поспешно  сжег  Волка! Мы  рассчитывали  полакомиться  его волшебным
мясом, а ты оставил от него только пепел.
     - Сами виноваты: не надо было опаздывать к обеду! - Усмехнулся я. - Все
равно, я  вам рад.  Самые  настоящие эльфы, кто  бы мог  подумать!...  А как
насчет "волшебного  мяса"  Мирового Змея - не желаете? Думаю, он появится  с
минуты на минуту...
     -  Ты  сам  не  знаешь, о чем говоришь.  -  Возразил предводитель  этой
очаровательной  компании.  Его   изумительный  голос  звучал   насмешливо  и
печально.  -  Если  бы все  было  так  просто!  Но Мировой  Змей  -  это  не
обыкновенное чудовище, которое  можно убить и съесть: у него столько жизней,
сколько сердец бьется под этим небом.
     - Значит, гораздо больше, чем у меня. - Вздохнул я. - Ладно, что-нибудь
придумаем!
     - Не надо ничего "придумывать". - Мягко сказал эльф. - Пасть Змея - это
врата, ведущие в небытие, но в то же время это врата в бессмертие. Главное -
выбрать правильный путь...
     - Откуда ты знаешь? - Изумленно спросил я.
     - Есть только один способ получить знание  - опыт. -  Улыбнулся он. - В
свое время мы прошли через эти врата, поэтому я знаю, о чем говорю... А пока
- посмотри-ка на небо! Это - редкое зрелище, не пропусти его.
     Я  послушно  задрал  голову,  остальные  повторили  мое  движение,  как
безупречные  зеркала.   Зрелище,  открывшееся  нам,  не  поддается  никакому
описанию: в быстро  темнеющем небе мельтешили  светящиеся силуэты диковинных
существ.  От  них  не  исходило никакой угрозы,  но их хаотическое  движение
причиняло мне какое-то мучительное неудобство.
     - Кто они? - Ошеломленно спросил я.
     - Это  созвездия. -  Мечтательно  вздохнул эльф. -  Когда мир  рушится,
созвездия покидают его  небо. Видишь: перед тем, как  уйти, они приняли  тот
облик, который на протяжении тысячелетий приписывали им люди...
     - "Перед тем как уйти"? - Возмутился я. - Ну нет, еще не время! Я им не
позволю!
     - Почему? - С равнодушным любопытством спросил кто-то из эльфов.
     -  Потому что я не хочу, чтобы этот мир "рушился"! - Твердо сказал я. -
Может быть,  это самое глупое из моих идиотских желаний, но я так решил... -
Я  снова поднял  голову  к  небу  и требовательно  сказал:  -  Не  вздумайте
разбегаться, голубчики! Оставайтесь здесь.
     Диковинные существа послушно  прекратили свое  мельтешение. Разумеется,
даже сейчас небо не было похоже на то, что я привык видеть над своей головой
по ночам, но  теперь я  мог разглядеть  очертания  созвездий  -  изумительно
красивые  и обезоруживающе  конкретные:  гибкое тело  Льва,  застывшие  чаши
Весов, Водолея с традиционным кувшином,  Медведицу, совершенно не похожую на
знакомый  мне  с  детства  неуклюжий  ковш,  Волопаса  с  длинным  пастушьим
посохом... Созвездий было слишком много для небольшого, в сущности, лоскутка
неба,  открывающегося  нашему взору, но  они  каким-то удивительным  образом
умудрялись  там  помещаться,  не   заслоняя  друг  друга  и   снисходительно
открываясь нашим восхищенным взорам - все одновременно.
     - Змей уже близко. - Озабоченно  сказал один  из эльфов. -  Чувствуешь,
как похолодало?
     - Нет. Климатические изменения мне уже  давным-давно до одного места. -
Вздохнул  я. - Но я чувствую,  как дрожит земля  под моими  ногами, и воздух
стал таким густым, что его надо пить, а не вдыхать... Это он?
     -  Это он.  - Мягко согласился эльф. - Постарайся  смотреть на Змея без
страха и враждебности - в сущности, он не слишком отличается от тебя самого.
Ты - одна рука судьбы, он - другая...
     - А кроме  нас  у этой стервы имеется еще добрая  тысяча  рук,  так что
никто не уйдет без рождественских подарков! - Зло усмехнулся я.
     -Так оно и есть. - Спокойно подтвердил эльф.
     А  потом  мне стало  не  до  разговоров:  я  увидел  Змея,  и  удивился
собственному равнодушию, граничащему с безумием. Может быть, дело в том, что
он не был похож  на настоящую гигантскую змею. Он вообще не  был похож ни на
что  - не  живое существо, не чудовище, которое можно считать своим  врагом,
или  опасным противником, а просто бесконечно длинный толстый луч абсолютной
темноты,  живой,  сверкающей  и  осязаемой.  В  том  месте, где эта  темнота
казалась особенно густой и непроницаемой, находилась пасть Змея - я знал это
наверняка, подобно тому, как глядя  на дерево, мы сразу  понимаем,  где  его
ствол, где ветви, а где корни... Из этой, почти невидимой, пасти извергались
сгустки  тьмы  иного рода -  они были  почти живыми,  алчными и озабоченными
поиском пищи,  так что они поглощали все,  с чем соприкасались:  приземистые
строения  служебных  помещений,  красные  киоски  с  кока-колой,  опустевшие
клетки, скамьи и цветочные клумбы исчезали у меня на глазах, как акварельные
мазки, небрежно залитые черной тушью.  "Вот это и есть хваленый яд Змея, - с
флегматичным  удовлетворением опытного исследователя подумал я,  - хорош был
бы  Тор, если бы  сунулся к нему со  своим дурацким молотом!" Птицы, все это
время кружившие над  моей головой, испуганно взмыли ввысь: присутствие  Змея
их явно нервировало, а небо его вроде  бы не  интересовало, по крайней мере,
пока...
     - Макс, вот теперь  мне страшно! - Я обернулся и увидел отчаянные глаза
Афины.  Она  нервно кусала губы  -  те  самые,  которые  мне посчастливилось
целовать  несколько часов - целую  вечность! -  назад,  но  мое помертвевшее
сердце осталось совершенно равнодушным к ее паническому страху...
     - Я не справлюсь с этим, Макс! - Настойчиво сказала она.
     - Ну что ж, не  справишься - и не надо. - Я пожал плечами. - Тебе вовсе
не обязательно оставаться здесь,  Паллада. Ты можешь улететь, как эти птицы,
почему бы и нет -  ты всегда была одной  из них,  нужно  только вспомнить об
этом... Ты  можешь стать  чем угодно и  уйти  вместе  с  ветром - помнишь, я
обещал тебе, что такое возможно? Он  уже начал дуть, твой ветер, позволь ему
унести тебя! - Я  вдруг  осекся, словно захлебнулся собственным монологом, а
затем с моих губ сорвались какие-то чужие,  непонятные мне самому слова - не
то заклинания, не то последние нежные признания на неизвестном мне языке...
     Круглые от ужаса серые глаза Афины куда-то исчезли. Несколько мгновений
на  меня  внимательно смотрели желтые совиные глаза, а  потом крупная хищная
птица с восхитительным  яростным криком впилась кривым клювом  в мое плечо -
она укусила меня  всерьез, до крови, и мне оставалось только радоваться, что
ей не  взбрело в голову выклевать мне глаза - у нее вполне могло получиться!
Потом  ее  крик  слился  с  другими птичьими  криками  и  растаял  где-то на
недосягаемой высоте...
     - Ничего себе, поцелуй на прощание! - Ошеломленно сказал  я. - Могла бы
сказать спасибо: я ведь только что помог ей вырваться на свободу...
     - Иногда свобода - это самый страшный дар.  - Тихо сказал кто-то рядом.
Я обернулся и  увидел  Гермеса. Он показался мне серьезным  и  печальным - а
ведь до сих  пор этот веселый бог не грешил подобным  выражением лица даже в
самые тяжелые для Олимпийцев дни.
     - Мне кажется, Афина  любила  тебя.  - Добавил  он. - Нужна ей была эта
свобода!  Она  очень  испугалась,  это  правда,  но думаю,  она бы  все-таки
предпочла сунуться в пасть Змея, рука об руку с тобой... Она просила тебя не
о  свободе,  ей требовалось  нечто  попроще:  несколько  утешительных  слов,
ласковый взгляд...
     - Утешительные слова и ласковые взгляды еще никогда  никого не  спасали
от смерти. -  Усмехнулся я.  - Не такой уж я  великий  злодей, дружище!  Мне
кажется,  я  ее  тоже любил - так сильно,  что теперь,  когда ее больше  нет
рядом, все остальное уже не имеет никакого  значения...  Поэтому ей достался
мой самый лучший  дар - тот, который я так и не  смог сделать себе самому! А
нужен он ей, или нет - откуда нам  с тобой знать...  Думаю,  со временем она
сама разберется! В отличие от нас с тобой, у нее теперь есть время - даже на
такие пустяки... А у нас нет: видишь, он уже совсем рядом!
     - Что будем делать, Владыка? Есть идеи? -  Голос Анатоля не дрогнул, он
звучал насмешливо и  вызывающе.  "По  крайней мере,  он-то уже выиграл  свою
битву! - С внезапной радостью подумал я. - Хоть один из нас, и то хлеб!"
     -  Никаких  идей! - Я  бесшабашно рассмеялся. А  потом  набрал в легкие
побольше воздуху и заорал во всю глотку: - Кто любит меня, за мной!
     Вообще-то, я вовсе не собирался орать - ни эти слова, ни другие, сам не
знаю,  как меня угораздило... Но сейчас  я понял, почему маленькая одержимая
Жанна выбрала именно эту дурацкую фразу, чтобы повести за собой свою  армию.
По большому счету,  это  -  единственное по-настоящему  честное предложение,
которое может  сделать  полководец  своим солдатам...  А потом  я повернулся
лицом  к Змею  и  устремился  вперед, а  когда  первая  капля ядовитой  тьмы
соприкоснулась с моей  кожей, нахально  расхохотался: "ну  ладно, еще  одной
жизнью  меньше,  тоже  мне  несчастье!" Признаться, мне  немного не  хватало
Джинна  и  его  насмешливого глухого  голоса, он непременно  сказал  бы  мне
сейчас:  "Зачем так много эмоций,  Владыка?"  -  или что-то в таком духе,  а
потом  не поленился бы нажать на  кнопку и врубить  мое  любимое "Innuendo",
чтобы я, дурак, вспомнил, что могу быть "всем, чем захочу", и  не пер на это
непостижимое  чудовище,  как  контуженный герой Мировой  войны на  вражеский
танк, но поскольку мой мудрец был где-то далеко, я продолжал корчить из себя
последнего солдата  всех  времен и народов,  с идиотской ухмылкой блаженного
отвоевывая у Вечности метр за метром безнадежно мертвой земли...
     А потом я - невменяемый, оплеванный тьмой, но все еще  живой,  несмотря
ни  на что - оказался совсем  рядом с пятном тьмы, которое было пастью Змея.
Она больше не пугала и не завораживала меня - наверное, просто потому, что я
слишком  устал,  и  к тому  же  успел  привыкнуть к факту ее  существования,
принять ее как малоприятный, но вполне обыденный фрагмент  реальности. Я  не
раздумывая шагнул вперед - это не было осознанным решением, просто я даже не
успел подумать о том, что можно притормозить - и  только сейчас с изумлением
понял, что  за моей  спиной  полным-полно желающих повторить  мой  нечаянный
подвиг:  мои спутники, мои невезучие ландскнехты, которым я с  самого начала
не сулил  никакого  жалования  и  даже  не  обещал  отдать  им  Вечность  на
разграбление, мои "мертвые духом", ненадолго восставшие  из своих могил, мои
бессмертные герои  и  перепуганные  дети  -  черт  бы их побрал!  -  слишком
серьезно  отнеслись  к   нелепому   приказу  своего  непутевого  полководца,
безвкусному лирическому восклицанию, неуместной  цитате: "кто любит меня, за
мной!" Их можно понять: вообще-то,  в этой фразе  действительно есть  что-то
неотразимое!...
     Нас было так много, что глотка Змея оказалась слишком тесной для нас, я
явственно  услышал тихий царапающий звук, что-то  вроде покашливания - "ага,
подавился,  гад!" -  злорадно подумал  я, пробираясь  все  глубже,  а  потом
обступившая нас темнота вдруг рассыпалась, превратилась в  мириады невесомых
хлопьев, которые медленно оседали  на землю  и  исчезали, соприкасаясь с  ее
теплой  поверхностью  -  таяли,   как  непутевый  майский  снег  под  лучами
полуденного весеннего солнца.  Случилось то,  о  чем я  смутно знал с самого
начала: наваждение  рассеялось, никакого Мирового Змея  больше  не было, а я
еще  был,  и  мои люди  оставались рядом со мной,  ошеломленные  собственной
дерзостью и сказочной фальшью счастливого финала.
     - Воля Аллаха свершилась, Али! -  Воскликнул Мухаммед. - Ты одолел  все
зло этого мира, и теперь...
     -  "Все зло этого мира?" Да ну тебя, куда уж мне! И  боюсь, что как раз
Аллах будет не  слишком мною доволен. - Тихо сказал я. - Вообще-то, мы с ним
договаривались совсем о другом... ну да ладно, плевать! Ты здесь  еще,  Отец
Битв?
     - Да, здесь. - Судя по его тону, Один был весьма удивлен тем, что он до
сих пор никуда не подевался.
     - Вот тебе и твой  хваленый Рагнарек!  Какое-то дурацкое наваждение, не
более того... Ты рад? - Спросил я.
     - Я мог бы сказать, что рад - дабы доставить тебе  удовольствие  - но я
больше не знаю, что такое радость. - Обстоятельно объяснил он.
     - Я тоже. - Понимающе кивнул я. - Того  парня, который это знал, больше
нет... А я - так, незваный гость в его подержанном теле...
     - Кем  бы  ты  ни  был, но  тебе удалось победить  судьбу.  - Я услышал
мелодичный голос эльфа и лениво удивился:  неужели и  эти  загадочные ребята
поперли следом за мной в  пасть Змея?!  Уж им-то это  точно  на фиг не  было
нужно...
     - Вопрос в том, стоило ли ее побеждать? - Печально добавил эльф. Вместо
того, чтобы пройти через Врата, ты разнес их в клочья - и что теперь?
     - Теперь? Теперь ничего, наверное. - Флегматично ответил я. - Знаешь, у
меня  в свое время  был  один приятель... Когда  он  напивался, ему  повсюду
мерещился  Махатма Ганди - вместо зеленых  чертиков! - и он начинал  истошно
вопить: "все  что  мог,  я для индийского народа  сделал!" Так  вот,  я тоже
сделал все, что мог... и чего не мог, заодно!
     -  А  солнце  все-таки  погасло, да? - Жалобно  спросила  Доротея. -  Я
думала,  что  теперь  оно  снова  появится  на  небе, станет светло,  и  все
вернется...
     - Напрасно  ты так думала.  - Сухо сказал я. -  Мы все были молодцами и
действовали так хорошо, как могли, но никаких наград нам не светит. Это было
ясно с самого начала - разве не так?
     - Ты слишком жесток. - Мягко сказал эльф. - Твои люди переступили через
себя,  чтобы  последовать  за  тобой -  можешь мне поверить,  им  было  куда
труднее, чем тебе!
     - Я не жесток. - Вяло возразил  я. -  Просто  мне нечего им предложить,
дружище...
     - Есть.  - Твердо сказал  эльф. - Ты ведь обещал Афине, что  все смогут
"уйти вместе с ветром", но когда дошло до дела, ты почему-то отпустил только
ее... Неудивительно, что она тебя укусила!
     - Стерва.  -  Нежно  сказал я. - Маленькая  кусачая сероглазая  стерва!
Злая, но справедливая... Если бы этот чертов ветер  принес  ее обратно... Но
он не принесет, правда?
     - Не принесет. - Согласился мой сладкоголосый собеседник. - Тебе ничего
не светит, Владыка! Ничего, кроме вечного  одиночества - ибо такова плата за
могущество, ты и сам знаешь! А теперь призови ветер, полководец. Посмотри на
своих  солдат:  они  легки  и  свободны,  и  их  глаза  блестят,  как  глаза
бессмертных - отпусти их с миром!
     - Да, конечно. - Устало сказал я. - Странно, я только сейчас понял, что
сознательно удерживаю  их при  себе - потому,  что смертельно боюсь остаться
один, на  краю  умирающего мира, под этим переменчивым небом,  не похожим на
то, под которым я привык бродить...  Спасибо тебе, дружище! Хорошо,  что  вы
были  рядом со мной  - хотя  я-то думал, что  мне понадобится  помощь совсем
другого рода: мочиться с драконами, и прочая романтическая чушь...
     - Я понимаю. - Сочувственно сказал кто-то из эльфов. - Действительность
всегда проще...  и гораздо  страшнее,  правда? Вокруг полным-полно драконов,
которые то и дело пожирают нас заживо - день за днем, так  что мы  перестаем
обращать  на них внимание и считаем, что  это и есть нормальная человеческая
жизнь...
     - Это правда.  - Кивнул я. -  Ты говоришь так,  словно знаешь,  что это
такое - быть человеком. Впрочем, наверное, ты действительно знаешь...
     А потом я лег на спину, закрыл глаза и расслабился - я  откуда-то знал,
что мне не прийдется призывать ветер, на этот раз от меня требовалось только
одно: НЕ МЕШАТЬ его прохладным  потокам пронестись над моей головой,  стирая
остатки реальности, как пыль с подоконника...

     - Ты еще здесь,  Али, или с нами  осталось только  твое бренное тело? -
Голос Мухаммеда вернул меня к жизни - не могу сказать, что я был готов к ней
вернуться! Это  самое "бренное тело" мучительно ныло, словно меня  в течение
долгого времени подвергали  жестоким пыткам,  или пытались  на старости  лет
обучить основам акробатики,  голова весила несколько тонн,  а на душе дружно
скребли все  представители  кошачьего  племени,  включая  Настасью Кински  и
Малколма Макдауэлла из одноименного кинофильма...
     - Я еще здесь.  - Наконец признал я, закончив  малоутешительную ревизию
собственных потрохов. - И ты еще здесь? Почему ты не ушел?
     - Как я мог уйти? Я жду, пока нас с тобой призовет Аллах. - Невозмутимо
объяснил Мухаммед. Я вспомнил о его талантах и поморщился: уж если этот дядя
вбил в свою упрямую голову, что нам срочно надо к Аллаху, значит,  так оно и
будет, и не отвертишься!
     - Это было самое восхитительное зрелище. Жаль, что ты его не видел... -
Я обернулся на этот  голос и даже  не сразу  узнал Одина: он  показался  мне
помолодевшим - глубокие морщины на его лице разгладились, на  губах блуждала
мечтательная улыбка.
     - Чего я не видел? - Я невольно улыбнулся ему в ответ.
     - Ты не видел, как уходили твои люди... и не только они, конечно! И мои
родичи, и Олимпийцы, и эльфы, и еще какие-то твари - я и не заметил, когда и
откуда они появились! Но ушли они все вместе, словно между ними  никогда  не
было никаких  различий...  С  юга дул удивительный  ветер  - его потоки были
окрашены  в дивные цвета, названия которых я не знаю.  Он унес всех, и по их
лицам можно было понять, что они весьма довольны своей участью...
     - А почему ты  не  ушел вместе со  всеми - если уж тебе так  понравился
ветер? - Осторожно спросил я.  В глубине  души я подозревал, что этот гордец
просто побрезговал разделить  общую  судьбу  -  ребята  вроде  Одина  всегда
предпочтут попасть в ад для избранных, если им скажут, что рай - для всех...
     - Я хотел  уйти с ними. -  К моему удивлению, мечтательная улыбка Одина
на мгновение стала по-настоящему печальной. - Но знаешь... я ведь подслушал,
о чем ты там шептался с эльфами!
     -  Да? Ну и что?  - Искренне удивился я, пытаясь  припомнить, о чем шла
речь.
     - Ты признался им, что боишься остаться в одиночестве. - Объяснил Один.
- А  ведь  я - твой должник!  Мне  было  неведомо,  что твой  соратник  тоже
пожелает  остаться,  впрочем,  это ничего  не меняет... Мы  с  тобой неплохо
ладили, даже  когда  были врагами, и  я подумал, что могу тебе пригодиться -
.что бы не случилось!
     - И  ты  решил составить мне компанию? Спасибо, дружище! - Я  не  знал:
плакать мне, или смеяться.  Вот уж не ожидал,  что грозный скандинавский бог
возьмется опекать меня, как своего любимого племянника!
     - Видите, что происходит? Небо опускается. - В голосе Мухаммеда не было
никакой  тревоги,  он просто сообщал нам новость,  которую лучше знать,  так
говорят: "дождь пошел" - тому, кто собирается выйти из дома.
     - Как это - "опускается"? - Изумленно спросил я. Задрал голову вверх, и
подавился собственным вопросом: небо действительно приближалось к земле, оно
уже  было неправдоподобно, чудовищно  близко. Я растерянно подумал, что  еще
немного -  и  можно  будет дотянуться рукой  до  сияющих созвездий,  которые
по-прежнему толпились на его темной поверхности.
     - Приехали. - Упавшим голосом сказал я. - Напрасно вы остались со мной,
ребята!
     - Куда  подевался прежний веселый  Владыка, который храбро лез  в пасть
╗рмуганда? - Один  заговорщически  ткнул меня локтем  в  бок, его голос  был
насмешливым и  добродушным,  а  единственный  глаз  лучился  лукавством.  Мы
что-нибудь придумаем, Макс! Неужели ты считаешь, что я ни на что не гожусь?!
     - Ты-то годишься! - Я выдавил  из себя кривую улыбку. - Но я уже ни  на
что не гожусь, Один. Мое пламя погасло - знаешь, как это бывает?
     -  Знаю.  Когда мы  встретились,  я тоже  мог  сказать, что  мое  пламя
угасло... или почти  угасло,  но теперь оно вспыхнуло с  новой силой. Что ж,
значит я быстро верну тебе долг - тем лучше! Ненавижу ходить  в должниках! -
Бодро сказал он,  протягивая руку к неправдоподобно близкому  небу. Огромное
огненное  существо, снабженное угрожающими клешнями  и  не  менее угрожающим
жалом на хвосте, скользнуло нам навстречу -  мгновение, и Один уже сидел  на
нем верхом, еще миг, и он помог мне занять место впереди себя.
     - Если уж я столько лет ездил  на этом упрямце Слейпнире - значит, могу
прокатиться  и на этом  чудовище! - Он расхохотался,  словно эта  фраза была
наилучшей шуткой всех времен и народов.
     - Ты знаешь, кого мы оседлали? - Растерянно спросил  я. - Это созвездие
Скорпиона! Наверное, он может ужалить...
     - Я тоже могу, если рассержусь! - Грозно пообещал Один.
     - Теперь  нам следует предстать перед Аллахом, Али! Он  не приветствует
неторопливых!  - Неугомонный Мухаммед упорно гнул свою линию. Я обернулся на
его голос  и увидел, что он несется  вслед за  нами верхом на огромной голой
женщине - судя по всему, этот сладострастный пророк оседлал созвездие Девы -
кому что, а голому в баню...
     Поездка  была та  еще: злодей Скорпион то и дело порывался цапнуть меня
своими клешнями - мой друг Один умеет выбирать транспортные средства, нечего
сказать!  Счастье,  что  мой  щит  все еще был  при мне  - думаю, только его
проворство  спасло мою физиономию от  героических  шрамов.  Впрочем,  самому
Одину   тоже   приходилось  туго:  кажется,   ему  здорово   доставалось  от
скорпионьего  жала,  по  крайней  мере,  наше  фантастическое путешествие по
небесам  протекало под его  непрестанные проклятия, шум  борьбы  и  жалобный
хруст  скорпионьих суставов. Да уж, Мухаммед устроился гораздо комфортнее  -
что правда, то правда! Он удобно восседал на  пухлых плечах Девы  и деловито
оглядывался по сторонам: искал врата в свой несуществующий Эдем, я полагаю!
     Самое удивительное, что мы все-таки  действительно угодили в этот самый
Эдем,  все трое! Аллах был  прав, когда говорил,  что  все  безумные желания
Мухаммеда  исполняются  с  озадачивающей  скоростью.  Честно  говоря, я  так
увлекся  вынужденной самообороной, что не заметил перемену пейзажа - вернее,
заметил, когда уже было поздно поворачивать  назад... Один  тоже отвлекся от
битвы  со  Скорпионом и  неодобрительно  оглядывался по  сторонам. Очевидно,
многочисленные прохладные фонтаны, цветущие розовые кусты и заливистое пение
соловьев  не отвечали  его эстетическим запросам.  Моим, впрочем,  тоже,  но
сейчас  я   был  совершенно  счастлив   оказаться  в  столь   умиротворяющей
обстановке!
     - Где это мы? - Наконец спросил он. - Ты знаешь?
     - Догадываюсь. - Усмехнулся  я. - Думаю, это и есть Эдем - райский сад,
как  его  представляет  себе  наш  друг  Мухаммед.  Очередное  наваждение...
впрочем,  я  не  уверен, что  оно  рассеется! По моим сведениям,  наваждения
Мухаммеда обладают завидной живучестью! Но  все  к лучшему: по крайней мере,
нам больше не обязательно оставаться на спине этой вредной твари!
     Один с  энтузиазмом  закивал и поспешно спрыгнул на землю. Я последовал
за ним,  а внезапно присмиревший Скорпион  поспешно пополз куда-то в розовые
заросли.
     -  Мне  здесь  не очень  нравится.  -  Пренебрежительно  сказал Один. -
Слишком  все  сладко! Словно  мы  попали в послеполуденный сон  ополоумевшей
бабы...
     - Скорее  уж - ополоумевшего мужика! - Доверительно шепнул я.  - Сейчас
непременно  появятся какие-нибудь полуголые красотки: я этого  типа насквозь
вижу!
     Я как в воду глядел:  из  розовых зарослей  тут  же  выпорхнула  стайка
смуглых красавиц, не обремененных деловыми костюмами.
     - Рыхлые какие! - Неодобрительно сказал Один. - И ноги у них загорелые,
как у простолюдинок... То ли дело мои валькирии!
     - Твоя  правда. - Рассеянно согласился я, вспомнив, в какой ужас пришел
в  свое время бедняга  Мухаммед  от грозного облика валькирий. "Зачем  Аллах
сотворил  таких женщин, Али? Какой от  них прок?" - растерянно спрашивал  он
меня, впервые в жизни усомнившись в мудрости Творца...
     Гурии   тем   временем   попытались  всучить   нам  кальяны.  Мухаммед,
разумеется,  с  восхищением принял  подношение.  Я покачал  головой:  честно
говоря, у меня  сейчас не  хватило  бы сил,  чтобы  получить удовольствие от
самого обыкновенного перекура, какой уж там кальян! Один повертел подношение
в руках,  решительно  откусил  мундштук и вопросительно посмотрел на меня  -
дескать, что  дальше? Я неудержимо расхохотался, Один тут же вспомнил, какой
он великий герой, и скорчил зверскую рожу.

     - Выплюнь эту  штуку, Отец Мудрости! - Сквозь смех простонал я. - Ее не
едят, это прибор для курения, впрочем, теперь его можно выбросить на свалку!
Ничего, если захочешь, тебе принесут новый - это же рай!
     - Для курения? - Надменно переспросил  Один. И решительно отрезал: - Не
хочу!
     Эта идиллия была прервана  появлением  Аллаха. За то время,  пока мы не
виделись,  этот  красавчик  успел обзавестись новым зеленым плащом  - точной
копией того, который он отдал мне. Мухаммед тут же забыл о кальяне и  гуриях
и бросился ему навстречу: могу его понять - в конце концов,  дядя ждал этого
момента  всю  жизнь... и  после  смерти тоже! Аллах  протянул  к  нему руки,
Мухаммед восхищенно  улыбнулся, прибавил скорости, но  не добежав нескольких
шагов повалился на землю, закрыв  голову руками - кажется, он  просто больше
не мог переносить  великолепие открывшегося ему  зрелища.  Аллах неторопливо
опустился рядом с ним на корточки, положил  руку на затылок своего пророка и
что-то ему сказал. Через мгновение Мухаммед исчез, оставив  на память о себе
только примятую траву. Мы с Одином встревоженно переглянулись.
     -  Он хотел,  чтобы так  случилось. - Мягко сказал  мне  Аллах.  Устало
вздохнул  и подошел поближе. Лицо у него  при этом было самое недовольное. -
Насколько я понимаю, вы оба забрели сюда случайно: за компанию с моим бедным
пророком, и сейчас отправитесь обратно. Эдем - не  то место, где вам следует
пребывать...  Не  премину воспользоваться случаем  и сказать, что  все  было
просто ужасно! Не ожидал от тебя таких безумств!
     - Вам не понравилось? - Нахально удивился я.
     - А как  ты думаешь?  - Сердито усмехнулся он. - Ты все испортил, Макс.
Вы  добились  своего  -  ты  и твой одноглазый  приятель!  Вы  разрушили все
мыслимые и немыслимые пророчества, в довершение ко всему тебе как-то удалось
уничтожить  Мирового Змея,  который пришел,  чтобы открыть для