ни Прата. Нельзя сказать, что Древо жизни Адаму не дано, но нельзя и сказать, что оно дано ему. Древо жизни Адаму следует вытрудить, подымаясь от земного Сада по Пути Прата в Эден -- по второй половине дуги, от Земли к Небу. Новая земная работа человека и состоит в том, чтобы, работая в земном Саду, он проходил плодоносный Путь, направленный к Древу жизни, или, вернее сказать, совершал весь труд Пути Древа жизни. В этом и состоит новый замысел Всевышнего на человека. Однако человек способен опять исказить и этот замысел Всевышнего и, еще находясь в Саду Эдена, "протянуть руку" и без труда прохождения Пути Ицавон, Пути Прата, "взять" от Древа жизни. Этого-то и опасается ("как бы ни", "пэн") Господь Бог. Мы вплотную подошли к роковому моменту всей драмы первочеловека. По тексту 23 стиха Господь Бог посылал, усылал, отпускал Адама на новую работу; это Его действие обозначено словом "йишалхэhу". По тексту же последнего 24 стиха Господь Бог "изгнал" Адама из Эдена, что зафиксировано в другом слове: "йигареш". Изменение отношения Господа к Адаму и характера Его действия по отношению к человеку -- налицо. Что же с Адамом случилось в Эдене еще?! Помните, что из Сада Эдена вытекают четыре реки: Прат и три реки падения. Человек должен был уходить из Эдена только по течению Прата. Но, будучи свободным в выборе дорог своего ухода из Эдена, человек пошел по рекам похоти, корысти, власти. Это-то и привело к "изгнанию" Адама. Вспомним и то, что указанные три реки из Эдена суть порочные потоки жизни, которые путают все представления о добре и зле, производят в душе подмены мнимого добра. Но они еще и форсируют самоощущение самостности в человеке. Уходя из Эдена путями душевных пороков, человек тем самым в огромной степени усиливает Нахаша в себе. Он как бы перестает принадлежать себе, питается обманчивостью Нахаша, становится существом всегда самообманывающимся, да еще злым и темным. Господь предполагал отпустить Адама из Сада, сохраняя его связь с Древом жизни по течению Прата. Теперь же приходится хранить от посягательства изгнанного Адама не только Древо жизни как таковое, но и сам Путь Древа жизни, которым в соответствии с замыслом Бога должен идти человек. "И изгнал человека и поставил впереди (ми кедэм) от Сада Эдена керувов (эт hа керувим) и пылание меча обращающегося хранить Путь Древа жизни (дерах эц hа хаим)" (Б.3:24). Даже изгоняя человека из Сада, Господь Бог все же оставляет ему Путь возвращения, Путь Древа жизни -- Путь, по которому он может и должен расти в своей жизни и своей жизнью. Это все тот же плодоносный Путь Прат, но "хранимый". В отличие от отосланного человека, который проходит Путь сам, человек изгнанный способен испортить Путь Древа жизни. Чтобы этого не случилось, Господь принимает меры -- ставит керувов и меч. "Эт hа керувим" -- множественное число от слова "керув", (по недоразумению переведенное на русский в единственном числе: "херувим"; правильнее, конечно, говорить "керувы"). Но почему в тексте сказано "эти керувы", с определенным артиклем? Разве мы что-то уже знаем о них? Тот текст Торы, который мы читаем, Исраэль получил после многих лет блужданий по пустыне. Тем людям керувы были хорошо знакомы. Они прикрывали своими крылами Ковчег Завета со скрижалями Закона. Керувы суть единственные изображения, которые разрешены в Храме. Раскрыть таинственную сущность керувов в таком разговоре, как наш, невозможно. Мы лишь прикоснемся к этой теме. Керувы защищают слово Бога, их двое, они с лицами детей, обращенными друг к другу. В первом приближении можно, наверное, сказать, что керувы -- символ чистоты духа, передатчик "духа святости", "руах кодеш". Керув также связан как с приношением жертвы, принимает жертву, приносимую Богу, так и духовным движением души человека внутрь себя, к тому Царству, которое есть внутри его. После того, как сила религиозного слуха ослабла в человеке, Господь Бог продолжает обращаться к нему через дух святости -- через пророчества и откровения мысли, через Тору. Керувы -- те, которые несут и хранят Голос Бога к человеку. В книге Теиллим (8: 3) сказано, что из уст младенцев Он устанавливает Свою силу. То есть Голос Бога достигает слуха человека через уста керувов. Ослабленный религиозный слух наш не способен непосредственно воспринимать Голос Бога, и керувы дают людям слышимость. Проходя через керувов, Голос Бога обретает ту чистоту, силу и ясность духа святости, которую человек уже способен воспринять для руководства в жизни. Керувы указывают верное направление к Царству Божьему, на Пути Древа жизни и в этом смысле хранят этот Путь. Вся земная жизнь человека задумана находящейся перед Садом Эдена. Впереди (или -- на востоке) от Сада поставлены керувы и меч, который "обращается" (или "кувыркается") с лезвия на рукоятку. Периодически лезвие этого меча вспыхивает и разит. Обращающийся меч хранит Путь Древа жизни тем, что возвращает тело в прах, а душу -- Создателю. Человек избрал Путь смертности, но как в конкретности выражалась бы эта смертность, если бы он ушел из Эдена только по реке Прат, мы не знаем. Была бы она такой мучительной, внезапной, часто случайной и жестокой? Во всяком случае для порочно вышедшего из Сада человека стал необходим "меч обращающийся", периодически производящий смену поколений, разящий смертью, но и этим самым, перед лицом неизбежной и внезапной смерти, наводящий человека на Путь. Хаотично кувыркающийся меч -- символ импровизационности и зла и смерти в жизни человека. "Меч" этот создает ту трагедийность жизни, которая либо рушит душу человека, либо загоняет его на Путь жизни. Это -- один из двух способов хранить Путь Древа жизни. Хранить и от покушающихся на него, желающих его сломать, и хранить от того, чтобы он забылся, потерялся, пропал в человечестве. Пламя "меча обращающегося" зовет человека к жертве и покаянию. Весь прочтенный нами рассказ Торы о человеке в Саду Эдена и об его изгнании оттуда есть рассказ о том, как заложился, как состоялся, как установился "дерах эц hа хаим", Путь Древа жизни в человечестве. Обязанность человека на Земле -- искать, находить, делать этот Путь жизни. Человек силится пройти этот Путь -- свой должный земной Путь -- не потому, что ему дана такая заповедь, а потому, что он сам есть этот Путь, и проходить Путь -- глубинная и неустранимая потребность души человека, которую он, вообще говоря, не может не удовлетворять. Это ему, конечно, далеко не всегда по силам, но потребность такая -- есть, и она не описывается никаким формальным языком, в том числе и языком заповедей. Вся практическая мудрость человека в конце концов сводится к постижению Пути Древа жизни и его прохождения. Очень приблизительно Путь Древа жизни можно определить как процесс совершенствования глубинной и сокровенной человечности, накапливаемой в трудах духовного роста и духовного служения -- как долгий путь духовных блужданий по земной жизни. Первым движением на этом Пути можно считать "опоясывание" Адама, то есть закрытие низменного и разделение высшего и низшего в себе. Другое движение -- давать одежду Света, ту "кожу", на которой может быть записано Научение, Тора. Еще дальше Путь Древа жизни проложен от Адама к Моше (Моисею), к горе Синай, где для руководства на Пути жизни будет получено Слово Божье. Двадцать шесть поколений -- десять от Авраhама до Ноаха (Ноя), десять от Ноаха до Авраhама, шесть от Авраhама до Моше -- потребовалось человечеству, чтобы накопить такой духовный опыт, при наличии которого ему могла быть сообщена Тора. Два библейских тысячелетия до Синая человек становит земной Путь и, наконец, Путь Древа жизни вырастает перед ним. Тора не действенна без Пути Древа жизни, но и Пути Древа жизни нет без Торы. Задолго до Синая, Путь этот увидел Яаков (Иаков) в ночном видении. Лестница Яакова установлена на Земле и ведет вверх, соединяет нижнее и верхнее, нацелена в такое место Сада Эдена, где Адам не был, которого он не знал. Это -- центр Сада, где растет Древо жизни, все еще растет, растет как Путь становления духа человеческого, свободно волящего и идущего служить Господу Богу. 6 Шестой день, в отличие от предшествующих Дней Творения, употреблен в Торе с определенным артиклем (Б.1:31). Значит День этот был заранее известен. Творение шло к Шестому Дню и в нем обрело смысл -- человека и его дела. Смыслонаполненность всего содеянного в первые пять Дней зависит от того, что происходит в Шестой День. У каждого Дня есть свое назначение, и только для него характерное течение Творения: свой особый аспект вечера и особый аспект утра. Седьмой День, как и Шестой, назван с определенным артиклем (Б.2:2). Но о Седьмом Дне не сказано: "и стал (вееhи) вечер, и стало утро". Вечер и утро в нем не сотворены. Этот День не отделен от предыдущего Шестого Дня наступлением темноты, в нем нет вечера. Он -- весь свет, в нем только свет дня, переходящий из Шестого в Седьмой. Шестой и Седьмой Дни -- вместе, они составляют некоторое единство. Более того, у Седьмого Дня есть свое особое качество, не исчерпывающееся тем, что он Седьмой День. "И стали завершенными (вайехулу) небеса и земля и весь их строй (ве-коль цваам)" (Б.2:1). Слово "йехулу", которым открывается вторая глава Бытия, указывает, что небеса и земля приведены к завершению, к назначенной целостности. "Коль цваам" -- стройное единое целое, "все воинство", подчиняющееся Единому Началу. Тот же корень "цав" связан с понятием "мицва" (заповедь). И жизнь человеческая в некоторых местах Библии называется "цава" -- "служба" человека на Земле; так, например, говорит Иов, ожидающий перемены своего назначения. У человека на Земле есть свой "срок службы", который он в строю и под Единым Началом должен пройти и получить "новое назначение". "И завершил (вейахаль) Бог в День Седьмой свою работу (мелахто), которую делал" Все сотворенное и созданное в тот или иной День Творения продолжало делаться, завершаться в последующие Дни. В Седьмой День такое самодвижение после творения прекращено. Более того -- прервано. Некоторые духовные сущности так и остались недоделанными в Мире. К такого рода "недоделкам" относятся, например, и "космические духи", о которых охотно толкуют современные неоязычники. В Седьмой День Бог завершил свою работу ("малаха"), но не труд ("авода"). Слово "малаха" происходит от слова "малах", ангел, то есть посланец, исполняющий поручение Пославшего его. Каждое слово Бога есть "малах" -- назначено Им к исполнению. "Малаха" есть сознательное делание по созиданию нового во исполнение целенаправленной воли, задания, намерения. "Малаха" -- работа, но ее, в отличие от "авода", никак не характеризует количество труда. Бог созидает без усилий. На Седьмой День Он привел ту работу, которую Он делал, к назначенной Им целостности и совершил нечто, что в тексте Торы определено словом "йишбот" и что на русский обычно переводят как "почил". "Йишбот" (от корня "шабат") означает: поставить вещь на предназначенное ей место. Это тот момент в работе, когда сделанное устанавливается на свое место -- туда, где оно должно быть. Все сотворенное и созданное запущено и имеет свой ход в условиях, когда уже не создаются новые законы, новые принципы природного развития или новая реальность. Теперь есть лишь то, что было сотворено и создано. И далее нет ничего нового под солнцем. "...и остановил Бог в День Седьмой всю работу Свою, которую делал" (Б.2:2). Вот как? Если Он в День Седьмой "остановил" (йишбот) и "закончил" (йахель), то, следовательно, Он в День этот что-то "делал"? Да, конечно: Он ставил на место. Это и есть новое, свойственное Седьмому Дню качество работы Творения. Но не только. Бог перестал созидать в Мире, прервал то, что делал, но не то, что предстоит делать -- не прекратил работать со способным к одухотворению человеком. Изменилось содержание и направление работы Бога. Теперь Он дает работать Свою работу человеку. Сам работает с его свободой, его душою и вместе с ней. После шести Дней все в Мире поставлено в такое положение, в котором может и должен состояться переворот -- от нисходящей ветви дуги Творения к восходящей. В самом этом повороте и переводе Творения из одной рабочей плоскости в другую, где начинается созидание иного рода -- характерная черта и особое качество Божественного действия в Седьмой День. Перевод этот, разумеется, совершается -- должен совершаться! -- в человеке и человеком как партнером Бога и Его орудием. И одно из самых важных дел Господа в этот День -- это приведение новых человеческих душ в этот Мир. "И благословил (вейеварах) Бог Седьмой День и освятил (кадош), потому что остановился (шабат) от всей созидательной работы (мелахто), которую сотворил (бара) Бог, чтобы делать (лаасот)" (Б.2:3). Итак, Бог "почил" в Седьмой День не для безделья, а "чтобы делать". Вот для чего Он "освятил" Седьмой День, вернее сказать, выделил его из череды первых шести Дней в отдельную сферу, вывел его за пределы их для специфического служения Себе. Благословление, "браха", черпание из Источника нужно для того, "чтобы делать". Благословляя Седьмой День, Бог дает возможность и устанавливает необходимость продуктивного существования человека в Седьмом Дне, когда должен совершиться переход к последним Дням Творения. Этим Он ставит Седьмой День на служение Себе. В книге Исход (Исх.31:17) сказано, что Господь в Седьмой День находится в состоянии "вайинафаш", что не совсем точно переводится словами "покоился", "отдохнул". "Йинафаш" восходит к "нефеш" (душа) и в употребленном тут пассивном залоге означает "вернуться в себя, к своей душе". Смысл слова "йинафаш" точнее выразить в понятии "перевести дух". Господь Бог перевел дух, "чтобы делать" новое дело и делать по-новому. Поэтому-то в четвертом стихе второй главы сразу же начинается рассказ об "эле толдот", о "грядущих порождениях", о человеке в День Делания (бе-йом асот), то есть в Шестой и Седьмой Дни вместе. С этого момента начинает действовать не только Бог, Элоким, но и Господь -- Тот, Кто обновляет Мир, становит Бытие. Господь Бог (`Гашем Элоким) переводит дух: Элоким, Бог остановил Свою работу Творения, а `Гашем, Господь, начинает человеком Свою работу Становления -- работу Пути ицавон. Пути Древа жизни, работу делания человека и с человеком. Человек же в этот День, признавая законченность Творения и возвращаясь к своей душе, тем самым становится сотрудником Господа. Господь желает, чтобы люди сами делали работу Седьмого Дня и ставили на передний план то, чего нет до человека, в шести Днях Творения, -- свое отношение к Всевышнему и свою службу Ему на Земле. В Седьмой День запущен процесс становления Пути Древа жизни, хранимого керувами и мечом обращающимся. Этот долгий и трудный процесс начался с изгнания Адама из Эдена и продолжается поныне. VII. УРОКИ КАИНА 1 В процессе Творения, о котором повествует первая глава Книги Бытия, действует Элоким, Бог. Во второй и третьей главах, с момента объявления человеческой свободы и Пути человека, стал действовать `Гашем Элоким, Господь Бог -- Тот, Кто ведет человека как такового, Кто управляет человечеством. В четвертой же главе Всевышний взаимодействует с Каином, с отдельной личностью. С Каина начались личные отношения человека и Всевышнего. Здесь Он и проявляет Себя лично, как `Гашем, Господь. Если Адам первых трех глав -- родовое имя человечества, то с четвертой главы Адам становится, как и Каин, собственным именем конкретного человека. Смысл библейской истории Каина раскрывается в личных, духовно-нравственных отношениях с Господом. "И Адам познал Хаву (Еву), свою жену, и зачала и родила Каина. И сказала: я (ани) обрела (канити) мужа (иш) с Господом" (Б.4:1). Грамматика этого стиха на языке подлинника такова, что ясно: речь в нем идет о произошедшем ранее, то есть до изгнания Адама из Эдена. Будучи в Саду Эден, Хава сразу зачала и сразу же родила. Кого? -- Каина. Не сказано, что ребенку дали имя Каин; он сам по сущности своей -- Каин. Обратите внимание: Хава "и сказала", а не так, как во многих других местах, "потому, что сказала". Хава увидела внутренним взором, что ребенок, который у нее родился по своей сущности -- "Каин", "и сказала", что она обрела его с Господом. В Торе немало мест, где и указано имя и дано объяснение имени. Но надо знать, что имя объясняет себя само; когда же дается объяснение имени, то это не грамматико-лингвистический комментарий его, а некоторое дополнительное смысловое значение. Так, дочь фараона вынула корзинку с ребенком из воды и дала ему имя Моше (Моисей), потому что "вычерпнула я его из воды". Но "вычерпнутый" -- это не Моше, а, скажем, "Машуй". Имя же Моше означает "вычерпывающий". По совместному смыслу Моше -- тот вычерпнутый, спасенный, который должен вычерпать, стать спасителем других. Понятие "канити" (приобрести себе, сделать своим) придает слову "каин" объемный смысл. Это понятие восходит к понятию "кана" (обретать для созидания, отстраивать на воздвигнутом основании), которое можно поставить рядом с понятием "йибен". У Хавы родился ребенок, свершилось "творение через рождение" и это-то Хава фиксирует, вызывающе провозглашая на весь Мир: "Я обрела мужа (иш) с Господом". Не младенца, заметьте, а "мужа", сильного человека. И обрела -- с Господом! Как гордо. В рождении человека участвуют не только родители, но и Господь. В рождении человека есть три составляющие: отцовское, материнское и данное свыше. Хава в Эдене знала это вернее всякого земного человека. Но тем не менее сочла именно себя главным действующим лицом. Она -- первая роженица, предварительно не знавшая, что такое зачатие, беременность, роды. И вдруг, произведя ребенка из своего чрева, Хава, пораженная случившимся, по физиологической очевидности решила, что то, что она обрела из себя, она обрела себе и своей силой. Это ее представление о сыне сказалось и на нем. Первенец ее -- требующий себе и сетующий об утраченном. Имя "Каин" одного происхождения с "кина", ревность. "Каин" вернее всего перевести как "претендующий", человек претензии. Хотя, конечно, претензии Каина не на пустом месте. Каин есть гнездо ("кэн") всего дома Адама, то "основание", на котором далее должно бы отстраиваться человечество. Именно Каину как основоположнику человека на Земле Господь говорит об основополагающих положениях человеческой жизни как таковой. "И еще родила его брата, Гевеля (Авеля). И стал Гевель пастухом овец, Каин же был работающим землю" (Б.4:2) Гевелю, как и Каину, никто не давал имени. Что значит "Гевель"? Я перевел бы это имя словом "бренность". Гевель -- это тот, чье существование обрывается, не обязательно насильственно, но по самой своей природе. Кстати, это то знаменитое слово в книге Коhелет (Екклезиаста), которое по-русски переведено словом "суета". Гевель -- это не суета, а тщетность, бренность, то, что рассеивается, как пар. О Каине сказано вполне спокойно: был он земледелец. О брате же его -- с каким-то особым значением: "И стал Гевель пастухом". Вспомним, что на человека Богом наложено работать землю. То, что Гевель стал пастухом -- и сам выбрал это занятие -- весьма неожиданно. Поэтому в тексте сначала говорится о Гевеле, который вдруг стал пастухом, потом же--о Каине, который, разумеется, возделывал землю. Уясним различие в роде занятий братьев и их образе жизни. Так уж устроено, что все силы земледельца уходят на возделывание почвы. Работая на земле, отдавая ей всего себя и получая плоды своего труда от земли, человек в душе удовлетворен тем, что это он как бы сделал их, он "обрел себе". Это важное обстоятельство душевной жизни земледельца. Недаром идолопоклонничество повсеместно господствовало среди земледельческих народов. Пастух ведет совсем другой образ жизни, у него иное душевное удовлетворение от трудов и иная степень свободы. Он живет в одиночестве, в созерцании, наедине с Природой, сам выбирает себе место. Для земледельца животные суть средства труда, для пастуха они -- предмет труда и его друзья, требующие от него душевной заботы и самоотдачи. Конечно, задача человека -- работать землю (не превращаясь, однако, в раба земли, о чем Всевышний особо заботится во многих местах Библии), но духовных высот скорее всего можно достичь, будучи пастухом. Моше, Давид, все праотцы -- пастухи. "И было к концу дней, и принес Каин от плода земли приношение ("Минха") Господу" (Б.4:3). "К концу дней", то есть "к концу цикла дней", по окончании земледельческого года, когда созрели плоды. Год завершен, и Каин принес жертву Богу. Дело житейское. Есть громогласная позиция в этом мире, которая утверждает, что само по себе понятие жертвоприношения связано с идолопоклонством и есть некоторая уступка единобожия идолопоклонству. Мы видим, что первенец Адама сам, по изначальному побуждению сердца нес жертву Всевышнему. Оно и понятно. "Минха" -- от корня "наха", ведущий, -- означает действие, которым признается Ведущий и своя ведомость Им. Вот что хотели выразить и Каин и Гевель. Гевель увидел, что делает его брат Каин и поспешил за ним. "Гевель, и он тоже, принес от первенцев своего скота и от тука их" (Б.4:4). Жертва всегда выражает самого человека. Жертва -- это практическое ли, символическое ли, мистическое ли самовыражение приносящего жертву. Смысл жертвы не столько в том, что приносится, сколько в том, что готов принести человек в жертву. Об этом мы вспомним, когда будем говорить о жертвоприношении Ицхака (Исаака). Каин несет жертву для удовлетворения своих религиозных нужд, но приносит, что попадется, особенно не выбирая и так, словно это Господу нужна его жертва. Наверняка у него есть практическая мысль: вот год кончился, я сделал все сам, несу Тебе жертву, дабы Ты на будущий год не помешал мне. За этим стоит всем хорошо знакомое жизнечувствование. Гевель же принес Господу первенцев (слова, содержащие в себе значение "начатка", обычно употребляются в смысле: "от начала до конца"), выражая этим, что Господь для него Начало всего и что он приносит Ему всего себя. Жертва Гевеля не для Бога (как у язычников), а для себя, для своего очищения и возвышения. Различие в жертвоприношении очевидно. И каков результат? "И обратился Господь к Гевелю и к его жертве". Обратился прежде к Гевелю, к тому, что у него в сердце, а затем уже к жертве. Этот стих показывает, что правильное направление движений сердца ("кавана") в жертвоприношении было важно Господу всегда, начиная с самых первых времен существования человека на Земле. Именно поэтому Он "не обратился к Каину и его жертве". "И загорелось Каину предельно, и пало его лицо" (Б.4:5). Каин -- первенец и основоположник. Он приносит жертву за всю семью -- это его право и обязанность. Как основоположник он первым в человечестве устанавливает институт жертвоприношения. Но Гевель увидел, что старший брат несет жертву не с тем "служением сердца" и тогда -- "и он тоже" -- принес жертву сам. С точки зрения Каина Гевель -- беззаконник и узурпатор, заслуживающий -- если есть в Мире закон и справедливость! -- кары. Конечно, у Гевеля свои резоны. Ведь Гевель сознательно заявляет себя на первородство. В духовном смысле хотя бы. Гевель как бы лишает брата его уникального статуса в человечестве. Понятно, как "загорелось Каину"! Ему кажется, что его лишили одному ему принадлежащего достоинства, "и пало его лицо". Для него, ревнивца, это трагедия. 2 Теперь мы подошли к стиху, который считается одним из самых трудных в Торе. Давайте наберем глубокого дыхания и, хоть как-то, попытаемся разобраться в нем. Господь Сам (и первым!) непосредственно и лично обращается к отдельному человеку, и человек слышит Его. Таков тут уровень близости человеческой личности и ее Создателя. Надо помнить и то, что Господь обращается к первенцу и основоположнику Каину и впервые сообщает нечто исключительно важное для всех нас. Слова Его не удается перевести гладко. "Почему же тебе стало досадно? И почему упало лицо твое? Ведь если будешь хорошо "сет" (несение, вознесение) и если не будешь хорошо" -- вот первая часть Его речи. "У входа (ла-петах) хатат (условно -- "грех") лежит (ровец), к тебе влечение его[9], а ты управляй (мешаль) им" (Б.4:7). _______ [9]А не как в тенденциозных переводах: "к нему влечение твое". В Библии всегда, когда Всевышний спрашивает человека, то Он этим желает вернуть его на истинный путь. Господь убеждает Каина не досадовать, не падать духом, не ревновать к Гевелю. И объясняет, почему это не должно и что надлежит Каину делать с собой в такой ситуации. Уясним слова. "Петах" -- нечто открытое наверх. "Ровец" -- глагол мужского рода: улегся, разлегся он (употребляется по отношению к скотине). Особое значение имеет понятие "хатат". Этот "хатат", в отличие от Нахаша, имеет чисто человеческую природу; он вошел в существование человека вместе с изгнанием его из Эдена. "Хатат" это не столько общее понятие греха ("хет"), сколько и результат греха, и его вместилище, и некоторая сущность, бытующая отдельно, в своих границах, словно существо. Хатат может действовать и бездействовать, стремиться и желать, внедряться и исходить, властвовать и быть управляемым, влиять и испытывать влияние. Мудрецы перекидывают мост между понятием "хатат" и понятием "сатан" (мужской род в иврите). Само слово "хатат" -- женского рода, но здесь (и, кажется, единственный раз в Торе) употреблено с глаголом мужского рода "ровец". Звучание и смысл стиха этим усиливаются. Нам важно понять, где в словах Господа Каину завершается условие ("если") и где надо поставить "то" -- следствие, утверждение. Рассмотрим такой вариант: если ты делаешь хорошо, то лицо твое не падает, а возносится вверх ("сет"); а вот если ты делаешь не хорошо, то у входа ("петах") улегся грех ("хатат ровец"), его стремление -- к тебе, но ты им правь. Смысл тот, что если ты возносишь (жертву) плохо, не с тем направлением сердца, то как же ты хочешь, чтобы жертва твоя поднялась ко Мне, когда у самого входа наверх разлегся хатат и закрывает вход. Если же делаешь (несешь жертву) хорошо, то и жертва твоя -- "сет", поднимается, возносится ко Мне. Жертва твоя нужна не Мне, а тебе -- в том числе и для воздействия на хатат, который лежит у "входа". Можно понять и иначе: делаешь ли ты хорошо, делаешь ли плохо--у входа лежит хатат, к тебе влечение его, а твое дело -- одолеть его. Такой вариант прочтения более соответствует синтаксису стиха. Хотя не следует понимать так, что находящийся у входа хатат подстерегает, как дикий зверь, и стремиться схватить тебя, заесть и уничтожить! Таково стандартное представление о зле греха в человеческой душе, представление, которое не соответствует тому, что нам сказано о хатат в Торе. Глагол "ровец" ни в коем случае не значит "сторожить", "подстерегать" ("орэв"). В этой фразе ясно слышно, что хатат лежит у входа не как голодный зверь, а как домашняя скотина. Конечно, ты сам можешь открыть ему вход, и он уляжется в покоях твоей души. Но это другое дело. Бросается в глаза, что этот стих похож на другой стих, из предыдущей главы, про Хаву: "к мужу твоему влечение твое, а он будет править тобою" (Б., 3:16). Жена влечется к мужу телом и душой по любви. Он правит ею, но не для того, чтобы подавить или уничтожить ее; муж ведет жену по жизни, выражая при этом ее собственную сущность. То же и хатат, который лежит и ждет, который влечется в душу человека, но не для ее погибели, а для того, чтобы человек им правил. Хатат сам стремиться в душу человека, чтобы стать ведомым, получить управление. Но в каком смысле? Употребление слова "сет" в словах Господа свидетельствует о том, что существует некоторая личная связь между человеком и Им. Человек способен "нести" к Богу от души своей, "возносить" из себя к Нему. Показательно, что слово "сет" употребляется в Торе и в значении "несуим", брака: муж "несет" или "понес" жену. Использование этого слова в речи Господа к Каину дает понять, что между Ним и человеческой личностью возможны брачные нити. Вознесение жертвы -- одна из таких нитей. Жертва есть и выражение своей ведомости (сущность духовного стремления женской души к мужу) и выражение влечения души к Господу, ее любви к Богу. Но у входа наверх лежит хатат -- будь ли это животная природа человека, или его человекобожеская самостность, или иная темная душевная сила, или то, что называется "иецер hа-ра", результат злого[10]. Идущей по Пути жизни душе об этот хатат нельзя не споткнуться. Однако задача хатат не в том, чтобы человек споткнулся и упал, а в том, чтобы он, споткнувшись "у входа", обнаружил его и сделал с ним то, что названо словом "мешаль", управляй. Это слово можно понять как перевод в другое место, "отсюда туда". Человек должен управлять им в том смысле, что должен перевести хатат в другое состояние, поставить его в душе так, чтобы он стал работать в ней, был в ней ее рабочим препятствием. Падающий на человека (а не "падший") ангел, "сатан", ставит человеку подножку и затем обвиняет его; но и он желает, чтобы человек не споткнулся о то препятствие, которое он ему ставит. _________ [10]Само слово "хатат" намекает на то, что это не "начало зла", не то, что заложено изначально, а есть некий результат. Хатат -- необходим на Пути Древа жизни. Хатат есть препятствие, важное душе для свершения работы духовного восхождения, без которой не может состояться "брак" между Господом и человеком. Господь объясняет Каину ситуацию человеческой жизни после того, как его родители ослушались Его, вкусили от запретного Древа и были изгнаны из Эдена работать землю и добывать "хлеб", лехем. "Хлеб" не растет сам, его надо сеять и взращивать. Это одна сторона человеческого жизнедействия на Пути. Но есть и другая сторона, на которую и указывает Господь Каину. В жизнепрохождение человека на Земле включен постоянно действующий фактор: "ла-петах хатат ровец", у входа "грех" лежит. Хатат существует в человеке не потому, что он подобно хлебным зернам высеивается самим человеком, а потому, что он подобно сорнякам уже есть в той почве, куда высеивается "хлеб". Хатат в качестве условия Пути жизни включен свыше, лежит у входа и влечется к человеку. Такова созданная Господом ситуация Пути, в которой необходим хатат, чтобы человеку работать им. Теперь задача твоя, разъясняет Господь Каину, не только в том, чтобы добывать "хлеб" и приносить жертву Всевышнему, но и в том, чтобы управлять хатат, который к тебе влечется. Вот тот предметный урок, который Господь дает Каину в его взаимоотношениях с "бренным" братом Гевелем. Человек живет и проходит Путь Древа жизни вместе с хатат. И у каждого из нас -- свой хатат. У Каина -- Каинов хатат: претенциозность, гневливость, ревнивость, обиженность. Это чрезвычайно возбудимый и активный хатат, особенно настойчиво стремящийся в душу. Как только Господь принял жертву Гевеля, так хатат Каина ворвался в его душу, распалился в ней -- и "пало его лицо". Хорошо бы так и держать хатат у входа, не пускать его в душу. Сыну Хавы осуществить это чрезвычайно трудно, да и поздно -- хатат уже там. Что ж теперь-то делать? Господь, разумеется, может все, и люди вольны мечтать о том, чтобы Он Сам изъял хатат из нашей жизни. Но ситуация жизни, в которую Он нас поставил, не такова. И до и после греха Адама человек может и должен исполнять свое назначение. Но исполняя на Земле, он должен знать, что в течение его жизни неустранимо включен хатат. Что ж человеку делать с ним? Подавить, уничтожить? Но как, скажите, Каину уничтожить свою самостную природу, с которой, как это сразу же увидела его мать Хава, он родился на свет? Каин -- не Каин без своей хатат. Самое большее, что человек может сделать, это не распалять хатат в себе. Пусть бы хатат остался равен сам себе, не набирал силу в душе. Такой хатат человек способен подчинить, но не в смысле подавить. Само наличие хатат в душе предполагает необходимость резкого усиления сил вознесения, восхождения человека. Вес хатат в душе должен становиться все меньше и меньше, но не за счет самого по себе изничтожения его, а как бы помимо него. В распоряжении смертного и греховного человека на Земле остались все те духовные силы, усилиями которых он должен был проходить свой Путь в Эдене. Они и только они возносят человека по Пути Древа жизни. Правда, теперь в человеке есть и другая составляющая -- темная сила хатат, которая тем не менее неудержимо стремиться в душу, чтобы стать в ней ведомой. Две эти силы, две эти стороны души можно сталкивать друг с другом, тратя драгоценные ресурсы светлой стороны на подавление темной. А можно и не трогать хатат (в общем случае: самостно-животную сущность человека) и задействовать светлые силы души только по прямому их назначению -- для духовного роста, на Путепрохождение. Хатат сам уменьшается пропорционально степени одухотворения души. Так что Каину следует перенести центр тяжести своей души с хатат, в полной власти которого оказалась душа первенца человечества, на духовные силы вознесения ("сет") и этим поставить свой хатат в подчиненное и малозначимое положение. Иначе -- беда. Отметим еще раз одно обстоятельство. Лингвистический анализ текста показывает, что Господь "обратился к Гевелю" не навсегда, а на этот раз, на один этот час, в одном конкретном случае. Вспомним и о том, что Гевель по сущности человек бренный, не твердо укорененный в земной реальности. Так что личные отношения между Каином и Господом только-только начались и далеко не исчерпаны этим случаем. У Каина явно неадекватная реакция на случившееся. Эпизод он принял за трагедию всей своей жизни. Отсюда: "Почему упало лицо твое?" Впрочем, слова Господа Каину мы пытаемся понять только в сюжете библейского рассказа о неудачном жертвоприношении Каина и убийстве им брата. Эти же слова Господа можно попытаться понять в общем контексте повествования о том, как Адам был изгнан из Эдена и как был проклят его сын Каин. Это взаимосвязанные события и обзорное осмысление их должно основываться на целостном понимании всех первых четырех глав Торы. Но хорошо бы слышать в словах Господа еще один аспект. Как глазами посмотреть на "сет", на духовное вознесение или несение, о котором мы столько говорим? Как руками потрогать "хатат"? Как представить, что он "ровец", разлегся? Все эти понятия из другого плана реальности. Разбираемый стих Торы так темен и труден оттого, что в нем говорится о вещах, нашему земному разумению невнятных. И в то же время этот мистический аспект неотчленим как от событийного, так и от судьбоносного повествования Книги. Как только жизнь человеческая в результате совершенного Адамом стала жизнью через хатат и смерть, так возникли роковые вопросы греха, жизни и смерти, этой жизни и другой жизни, между которыми есть "петах", вход, есть "сет", вознесение и есть хатат. Хатат имеет отношение (и действует?) не только в этой, но и в другой жизни... Мистические вопросы эти Господь не может не обсуждать с Каином, готовым совершить непоправимое -- убийство. Интерпретации такого рода вряд ли сейчас доступны нам, и мы, чтобы не вульгаризировать, не будем вникать в них. Нам важно подчеркнуть, что Каину дается некоторое сообщение, осмысление которого зависит от того, кто и как воспринимает его. Как же Каин принял и понял слова Господа? 3 "И сказал Каин брату своему Гевелю" Что сказал? Тора молчит. Эта лакуна в тексте заполняется по-разному. Подумаем, как мог бы Каин понять обращение Господа к нему? Каин вовсе не человек сокровенных смыслов. Он помрачен ревностью и весь обращен наружу, в окружающую его реальность и должен был понять "реально": хорошо ли ты принес Мне жертву или не хорошо -- все равно; есть некий хатат (слово женского рода устрашающе поставленное в мужской род), стремящийся погубить тебя, и ты для своего спасения подави врага сам. Где же этот враг, что против меня? Кроме меня, Каина, на Земле теперь только один муж, и муж этот -- мой брат, узурпатор, зарящийся на мое первородство. Его-то и надо убрать. Так что же Каин сказал Гевелю? "Пойдем в поле"? -- так иногда понимают. Но что слова эти проясняют нам? Зачем они? Основополагающий мидраш говорит, что между Каином и Гевелем произошел спор о нравственных устоях Мироздания и реалист Каин сказал брату: нет суда, нет Судьи, нет справедливости в этом Мире, нет Мира нездешнего и нет Мира будущего! Так Каин реагирует на то, что ему говорил Господь в предыдущем стихе. Каин вообще не приемлет мистические смыслы Бытия. Из дальнейших событий мы знаем, что ничто не переменилось в душе Каина после Слов Господа ему. Его ревнивый хатат продолжал гореть в нем в той же злобе и гневе на брата. И Каин, как сонмы обиженных жизнью после него, убеждает себя, что нет в Мире справедливости и нет никого, Кто обеспечит ее, а есть хатат, -- о существовании которого ему рассказал Сам Господь! -- который перекрывает ход человеку. И потому человек вынужден решать свою судьбу сам, опираясь на свои силы и возможности. Однако Каин -- все же не один из нас, он родился еще в Эдене, вел диалог с Господом и воочию знал присутствие Всевышнего в Мире. Как же мог он утверждать такое? Ответ на этот вопрос легко найти, глядя на бесчисленные примеры вокруг себя. Ради своей хатат (в данном случае ради своего желания первенствовать) человек способен не видеть, не слышать, забыть и отрицать что угодно, даже самое очевидное, даже своего Создателя, который на памяти Каина вершил Свой суд над его отцом и матерью. "И было при бытии их в поле..." Так начинает Тора тяжелый рассказ о первом убийстве и о судьбе первых людей на Земле. Такой зачин -- "И было (вайhи)..." -- всегда имеет в Торе особенно значительное, часто трагическое звучание. " ...и восстал Каин на Гевеля, брата своего, и убил его" (Б.4:9) Тут сразу возникает множество вопросов. Несмотря на то, что Всевышний ввел смерть в существование людей, до сих пор никто еще не умирал. Каин не мог видеть смерть, мертвого человека. Да и понимал ли он, что это такое -- умереть? И откуда ему было знать, что вообще возможно убить человека, то есть искусственно и насильственно выпустить его душу из тела? Ведь в человеческом сознании, не знающем смерти, душа и тело неразрывно связаны. Не ведал Каин тем более и того, каким способом можно "восстать" на человека, чтобы убить его. В состоянии ли был он хотя бы замыслить убийство? То, что он смог это сделать и сделал, наверняка было для него самого неожиданностью, потрясением. Один из мидрашей к этому месту рассказывает, что Каин хотел только как-то отделаться от брата, повел его в некоторое ему известное гиблое место на Земле, оставил его там одного, и Гевель погиб. Другой мидраш противоречит первому (не смущайтесь -- таково свойство мидрашей, создающих цельную картину) и рассказывает, что Каин, не зная, как убить, нанес множество ран брату, пока не добрался до горла. "И сказал Господь Каину: Где же Гевель, брат твой?" Разумеется, Всевышний точно знает кто, где и когда. Он не спрашивает: куда ты увел брата? Как всегда, Он разговаривает вопросами с человеком для того, чтобы вернуть его на верный путь. Так