Аммиан Марцеллин. 31 книга прошлых событий (Отрывки)
----------------------------------------------------------------------------
Перевод Ю. А. Куликовского
Хрестоматия по античной литературе. В 2 томах.
Для высших учебных заведений.
Том 2. Н.Ф. Дератани, Н.А. Тимофеева. Римская литература.
М., "Просвещение", 1965
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
(Около 330-400 гг. н.э.)
Аммиан Марцеллин (Ammianus Marcellinus) - последний крупный историк
Рима - эпохи распада Римской империи; написал "31 книгу прошлых событий"
(Rerum gestarum libri XXXI"). Аммиан продолжает "Истории" Тацита с правления
императора Нервы (96-98 гг. н. э.). Из его труда до нас дошли книги,
описывающие современные ему события. Идеолог императорского Рима, Аммиан
особенно превозносит императора Юлиана, хотя, стремясь быть беспристрастным,
отмечает и, его недостатки. Он - мастер ярких характеристик, но язык его
далек от классического языка. Аммиан - грек из города Антиохии; его язык
изобилует грецизмами и чуждыми латинскому языку конструкциями: он сильно
риторизован и отличается вычурностью.
Переводы из Аммиана Марцеллина сделаны Ю. А. Кулаковским и А. И. Сонни
(Киев, 1906-1907).
ИЗ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИМПЕРАТОРА ЮЛИАНА
(XXV, ГЛ. IV, 16-22)
(16) Изложив о его хороших качествах, насколько они мне были известны,
перейду теперь к выяснению его недостатков и вкратце скажу о них. По натуре
он был человек легкомысленный, но зато имел хорошую привычку, которая
смягчала этот недостаток, а именно: позволял поправлять себя, когда попадал
на ложный путь.
(17) Говорил он очень много и слишком редко молчал; в своей склонности
везде видеть предзнаменования он заходил слишком далеко, так что в этом
отношении мог сравниться с императором Адрианом. Скорее суевер, чем точный
исполнитель священных обрядов, он без всякой меры приносил в жертву
животных, и можно было опасаться, что не хватило бы быков, если б он
вернулся из Персии. (18) В этом отношении он был похож на императора Марка
(Аврелия), по поводу которого сохранилось такое остроумное стихотворение:
Белые шлют быки свой привет императору Марку;
Если ты вновь победишь - всем нам погибель грозит.
Рукоплескания толпы доставляли ему большую радость; он чрезмерно
любил похвалы за самые незначительные поступки; страсть к популярности
побуждала его иной раз вступать в беседу с недостойными того людьми.
(19) Тем не менее можно было бы признать правильным его собственное
утверждение, что богиня Справедливости, которая, по словам Арата, вознеслась
на небо, будучи оскорблена людскими пороками, в его правление опять
воротилась на землю, если бы кое в чем он не проявлял произвола и не
становился непохожим на самого себя.
(20) Изданные им указы, абсолютно повелевавшие то или другое или
воспрещавшие, были вообще хороши, за исключением немногих. Так, например,
было жестоко, что он запретил учительскую деятельность исповедовавшим
христианскую религию риторам и грамматикам, если они не перейдут к почитанию
богов.
(21) Равным образом было несправедливо, что он допускал включение в
состав городских советов, вопреки справедливости, людей, которые были или
чужими в тех городах, или же совершенно изъяты от этой повинности
привилегиями либо своим происхождением.
(22) Внешность его была такова: среднего роста, волосы на голове очень
гладкие, тонкие и мягкие, густая подстриженная клином борода, глаза очень
приятные, полные огня и выдававшие тонкий ум, красиво искривленные брови,
прямой нос, рот несколько слишком большой, с отвисавшей нижней губой,
толстый и крутой затылок, сильные и широкие плечи, от головы и до пят
сложение вполне пропорциональное, почему и был он силен и быстр на бегу.
(XXXI, ГЛ. VI, 2-7)
(2) Неожиданно был готам доставлен императорский приказ, повелевавший
перейти на Геллеспонт. Они без малейшей дерзости попросили выдать им путевые
деньги и провиант и разрешить двухдневную отсрочку. Начальник города,
который был сердит на них за разграбление его подгородного имения, принял
это враждебно и вооружил на их гибель всю чернь вместе с ремесленными
рабочими, которых там очень много, и, приказав трубачам играть боевой
сигнал, грозил всем им смертью, если они не выступят немедленно, как им было
приказано.
(3) Пораженные этим неожиданным бедствием и устрашенные напором
горожан, скорее стремительным, нежели обдуманным, готы стали недвижимо на
месте; на них сыпались поношения и брань, в них попадали стрелы, и,
раздраженные этим до крайности, они решились на открытый бунт. Перебив
множество зарвавшихся, вперед в дерзком задоре, остальных они обратили в
бегство и перекололи различным оружием. Затем они вооружились снятым с
убитых римским оружием и, когда поблизости появился Фритигерн, соединились с
ним как покорные его союзники и стали теснить город бедствием осады. Долго
они продолжали это трудное дело, делали приступы в разных местах; иные,
совершавшие подвиги выдающейся отваги, гибли неотмщенные, многих убивали
насмерть стрелы и камни, метаемые из пращей.
(4) Тогда Фритигерн, видя, что неумеющие вести осаду люди терпят
понапрасну такие потери, посоветовал уйти, не доведя до конца дела, оставив
там достаточный отряд. Он говорил, что находится в мире со стенами, и давал
совет приняться за опустошение богатых областей, не подвергаясь при этом
никакой опасности, так как не было еще никакой охраны.
(5) Одобрив этот план царя, который, как они знали, будет деятельным
сотрудником в задуманном деле, они рассеялись по всему берегу Фракии и шли
осторожно вперед, причем сдавшиеся сами римлянам их земляки или пленники
указывали им богатые селения, особенно те, где можно было, найти изобилие
провианта. Не говоря уже о прирожденной силе дерзости, большим воспоможением
являлось для них то, что со дня на день присоединялось к ним множество
земляков из тех, кого продали в рабство купцы, или тех, что в первые дни
перехода на римскую землю, мучимые голодом, продавали себя за глоток
скверного вина или за жалкий кусок хлеба.
(6) К ним присоединилось много рабочих с золотых приисков, которые не
могли снести тяжести оброков; они были приняты с единодушного согласия всех
и сослужили большую службу блуждавшим по незнакомым местностям готам,
которым они показывали скрытые хлебные магазины, места убежища туземцев и
тайники.
(7) Только самые недоступные или лежавшие далеко в стороне места
остались не задетыми при их передвижениях. Не разбирали они в своих
убийствах ни пола, ни возраста все предавали на своем пути страшным пожаром;
отрывая от груди матери младенцев и убивая их, брали в плен матерей,
забирали вдов, зарезав на их глазах мужей, через трупы отцов тащили
подростков и юношей, уводили, наконец, и много стариков, кричавших, что они
довольно уж пожили на свете. Лишив их имущества и красивых жен, скручивали
они им руки за спиной и, не дав оплакать пепел родного дома, уводили на
чужбину.
Last-modified: Thu, 15 Sep 2005 04:51:27 GMT