й под корнями толстенного дерева, очень смахивавшего на копьерост, только листья пошире да не такие изрезанные. Вокруг - ни души. Неторопливо, без резких движений подтянув тело на сильных руках, Твердислав осторожно перекатился на бок и замер в густых зарослях. Так. Опять мороки? Непохоже... У Аэ все же можно было догадаться, что все - искусственное, маскировочный плащ, наброшенный на стальные остовы черных домов, где идет схватка, а здесь... Твердислав осторожно сорвал травинку - колется, на сломе - капелька сока. Сунул в рот, пожевал - обычная лесная трава, девчонки называли ее кособрюшьим корнем, потому что могучие звери, всеядные по природе, никогда не обходили стороной делянки этой, в общем-то, ничем не примечательной горьковатой травки. А ягодка-красника, алеющая под резным, зубчиками, листом, - это тоже морок? Твердислав протянул руку, сорвал. М-м-м... вкуснятина... точь-в-точь такая, как и росшая вокруг клана. И это они тоже подделали? Но если не подделали, приходилось признать, что он оказался либо за тысячу поприщ от черного города, либо... либо даже в другом мире. Кто их знает, этих Умников, на что они способны... Он лежал долго. Осматривался, оглядывался, в любой миг ожидая знакомого "haile ande faile!". Исайя, услышав эту фразу, поднял было брови, а потом сказал, что, мол, это слегка измененный древний язык, и фраза значит нечто вроде "привет и пади!"12. Не слишком-то приятное такое приветствие, надо заметить... Поднявшись, Твердислав как мог отметил для себя люк. Разумеется, не затесами - а особыми охотничьими знаками. Надломленная ветка тут, царапина на коре там... Ведуны тоже отлично умели ходить по затесам, если понадобится. Тропы под ногами не обнаруживалось. Что же, на дерево лезть?.. Ничего нет хуже бесцельного блуждания по незнакомой чаще, даже если у тебя вдоволь еды. К тому же непохоже, что где-то здесь поблизости дома-иглы, баррикады и все прочее. Тихо и покойно. Только теперь Твердислав понял, что дышит необычайно чистым и свежим воздухом, поистине живым, а не прошедшим многократную очистку в фильтрах. Воздух что, тоже морок?.. После недолгих раздумий он решил все-таки подняться. Рискованно, но... что ж поделаешь. Хотя не исключено, что хозяева этих мест только этого от него и ждут - ничего, поиграем пока по их правилам. Ни один из многочисленных приборов, вделанных в бока и рукава боевого комбинезона, не торопился поднять тревогу. Не наблюдалось тут ни отравляющих веществ, ни силовых полей опасной для жизни напряженности, ни радиации в любом ее виде. Чувствительные детекторы не улавливали выхлопа недавно прошедшей поблизости техники, судя по всему, не работали в окрестностях приемопередающие средства, в том числе и с остронаправленными антеннами... и электронная техника не работала тоже. Пастораль, как сказал бы Учитель. Твердислав без труда вскарабкался по раскидистым ветвям, стараясь не повредить ненароком непривычно мягкую кору. В глаза брызнуло солнце, высокое летнее солнце. Припекало, в системе охлаждения комбинезона что-то загудело. Его взору открылась крыша древесного царства. Лиственные великаны поднялись навстречу щедрому светилу, и незаметно было в их бесконечных рядах ни единого просвета. Ни на севере, ни на юге. Ни на востоке, ни на западе. Везде - только лес. Без конца и без края... Конечно, доверять глазам здесь было нельзя. Когда враг использует мороки, обмануть глаза - легче легкого. Руки уже гораздо надежнее, но не станешь же пробираться по лесу на ощупь? Так или иначе, Твердислав решил начать обход. Длинными концентрическими кругами, тщательно помечая ориентиры и по возможности держась поближе к дереву с ходом. Лишний раз определился по сторонам света и пошел считать шаги. Первый круг - ничего особенного. Лес как лес. Даже птицы есть. Второй круг, раза в два шире. То же самое. Наткнулся на богатый ягодник. Третий круг. Увидел дорогу. Узкая, мало отличавшаяся от тропы, она петляла между лесными исполинами, кое-где проходя даже под сросшимися стволами. Твердислав плюхнулся на живот у обочины и, не жалея глаз, принялся изучать следы. По дороге ездили на повозках - правда, на узких и с небольшими колесами. Отпечатались и копыта - тоже маленькие, под стать остальному. А вот и отпечаток сапога! Нормальный сапог, обладатель, наверное, не уступит в росте Твердиславу. Есть и следы поменьше. Вели они все в одну сторону - на юг. Что ж, на юг так на юг. Все туда, и мы тоже. Разумеется, по дороге юноша не пошел. Крался вдоль, не теряя извивистой ленты из виду. Идти пришлось долго. Сперва Твердислав еще пытался убедить себя - мол, водят меня здешние хозяева за нос, дурят голову. Но потом решил, что вряд ли - уж слишком нужно было для этого исхитриться. Несложно застлать глаза и заставить кружить по чаще - но только не опытного в лесном деле человека. А уж когда есть дорога, по которой уже не одно поприще отмахал, - как? Если уж Умники способны так глаза отвести - то в этом случае он, Твердислав, не знает способа с ними справиться. Не знает, и все тут. Мало-помалу лес стал редеть - а солнце опускаться к горизонту. Похожие, на копьерост деревья уступили место более тонким, не столь высоким, с причудливой корой цвета спелого колоса, пронизанной алыми прожилками. Железа в земле тут много, что ли - а иначе откуда красный цвет? Вот и кусты пошли. Высокие, в два человеческих роста, листья вытянутые, острые, низ - мягкий, серебристый. Пичужъе царство. Тропа, словно бы кособрюхами протоптанная, - низкий тоннель в сплошной стене зарослей. Согнувшись в три погибели, Твердислав пробирался вперед. Вокруг становилось все светлее; и вот наконец заросли кончились . Он лег. На открытое место сейчас сунется только глупец. Впереди был холм. В отдалении блеснула речная гладь. Склоны густо поросли лесом, но не простым - деревья тут казались втрое выше и толще, чем в остальном лесу. А в кронах - какие-то легкомысленные шалашики, сплетенные из живых ветвей и раскрашенные во все цвета радуги, словно специально выставленные на всеобщее обозрение. Дорога покидала лесные теснины, вела между засеянных незнакомыми злаками полей прямо к древесному городу. Что ж, ничего удивительного. Судя по рассказам, именно так жили в зачарованных своих рощах эльфы. Жаль, что сейчас не ночь - болтали, что в сумерках все в таких лесах светится несказанной, волшебной красоты светом, переливающимся и мигающим в такт волшебной музыке Дивного народа. Правда, единственная встреча Твердислава с эльфами получилась совсем иной, но... Что станешь делать дальше, вождь Твердислав? Вечер близок. Не пора ли возвращаться назад, к его высокопревосходительству Исайе, в мир беспощадной войны? Или взять да и остаться здесь... переждать до утра? По делу если, задерживаться тут не стоило - обитателей не видно, кто знает, чем все это обернется, тем более если считать весь тот лес одним сплошным мороком? Солнце опускалось. Зазвенели комары. В окошечках шалашей вспыхнули слабые, но отчего-то кажущиеся донельзя уютными огоньки. Потянуло чем-то жареным, и Твердислав невольно проглотил слюну. Ай, пропади все пропадом! Раз уж попал сюда, глупо отступать. Кто знает, останется ли открытым этот путь и назавтра? А Исайя не пропадет. Ничего с ним не сделается. Твердислав устроился поудобнее и стал ждать темноты. x x x Его высокопревосходительство верховный координатор господин Исайя Гинзбург был один. Руки праздно покоились на полированной поверхности стола; глаза словно бы и не замечали неистового мельтешения разноцветных огоньков на старомодном пульте связи. Идущий по Следу подобрался совсем близко. Пижон и щеголь, он не мог обойтись без дорогого парфюма, и сейчас координатору казалось, что он различает едва заметный аромат. Исайя многого не понимал в этом мире. Не понимал, как появился здесь Идущий и почему обрел столь необоримую власть. Разумеется, они ни разу не встречались лицом к лицу, однако Исайя не сомневался - его визави присутствует тут не астрально, а вполне телесно. Пальцы Исайи наконец ожили. Выдвинули секретный ящичек стола. На свет появилась карманного формата книжечка в зеленой клеенчатой обложке, напечатанная на папиросной бумаге мелким, едва различимым шрифтом. Одна за другой шли строчки: От Владимира святое благовествование. От Иоанна святое благовествование. От Исайи святое блатовествование. От Екклесиаста святое благовествование. Он усмехнулся, быстро пролистывая страницы. "От Исайи святое благовествование..." "Спаситель же сказал им - все это лишь по неверию вашему, о малодушные! Ибо истинно говорю я вам - кто имеет веру с горчичное зерно и скажет горе дальней - перейди ко мне и стань рядом, повинуется она; и ничего не будет для вас невозможного. И еще говорю вам - явятся многие, хулящие Меня и Мое имя; не отверзайте слух свой, закройте глаза свои, бегите от них, ибо они есть посланцы Прельстителя. Но, веру имея, поразите вы их оружием духовным, ибо жажда борьбы уже есть Вера в Меня; и истинно говорю я вам, нанесши поражение служителям Прельщающего, уже тем самым спасется, а многие, фимиам воскуривавшие и многие жертвы жертвовавшие говоря - вот, сделаю доброе дело и спасусь - спасены не будут..." Бедный, бедный древний философ - ему так хотелось сделать жестокий мир вокруг хоть чуть-чуточку лучше... "Пилат же, не видя в словах и речах Его преступления, хотел уже отпустить Его. Но фарисеи и саддукеи подступили нему с такими речами: - вот, милуешь ты его, а назавтра он опять поднимет смуту в Иерусалиме,. а виновен будешь ты, ибо, отпустив одного сегодня, придется тебе убить сто безвинных завтра. И Пилат, смущенный этими словами, вновь спросил Спасителя: - обещаешь ли ты поутру же уйти из города? И обещаешь ли ты мне не чинить бесчинств во вверенном мне городе? Спаситель же ничего не говорил. И, возрадовавшись, закричали фарисеи и саддукеи: - видишь, видишь, о наместник, он не хочет отвечать тебе!.." "И когда похоронили они тело Спасителя, и завалили пещеру камнем, то пролился вокруг свет как бы золотистый, и услыхали они голос, вещавший с неба, но каждый слышал только к нему обращенные слова. Я же скажу, как передал мне их ученик Его именем Ездра: "Запечатайте грот и ступайте на все четыре стороны, и рассказывайте всем о жизни, смерти и слове Спасителя, и там, где сильнее всего будут гнать и угнетать вас, бросать каменьями и предавать смерти, - там остановитесь и возведите скрипу...". Исайя вздохнул и отложил книгу. Он знал ее наизусть и тем не менее перечитывал всякий раз, как выдавалась тяжелая минута. Вот и сейчас, когда шаги Идущего по Следу раздались совсем близко. Теперь все зависело от Твердислава. От него одного. Ну и еще в какой-то степени от Джейаны Неистовой, наделенной поистине вселенской верой, что металась сейчас по опаленной Планете Сказок... "Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда текут, реки возвращаются, чтобы течь опять". Все точно. Но дальше... "Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, говорю вам - почти все из них есть суета и томление духа! Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. Однако если творишь ты все по данному нам Закону, если умножаешь ты Веру делом своим, и жизнью своей, и именем, - не будут дела твои ни суетой, ни томлением духа. И кривое сделается прямым по слову твоему; И будет дана тебе власть над градами и нивами, над разящими и над рожающими, над приносящими и возводящими, над молящими и молящимися, и над землями, и над морями. И когда родится таковой человек, скажем мы - явился Спаситель"13. x x x Конрад с трудом пробился к Исайе по спецканалу. Верховный координатор долго не отвечал на вызовы. - Что тебе, Конрад? - Объект скрылся в глубине Сенсорного облака. Мои люди дальше не пойдут. У автоматов... - Отказ управляющих контуров? - Как обычно, ваше высокопревосходительство. Продолжить преследование не представилось возможным. - Но хоть все вернулись? - Да. Потерь нет. Я выставил усиленную охрану возле люка. - Правильно, - Исайя вздохнул. Конраду показалось, что верховному координатору совершенно безразличны его слова. Мысли его высокопревосходительства витали где-то очень, очень далеко. - Все верно, Конрад. Ведите тщательное наблюдение. По возможности фиксируйте все изменения в Сенсорике. Докладывайте каждый час. Если что-то экстренное - то немедленно, сами понимаете. - Исайя с усилием потер красные, воспаленные глаза. - Вас понял! - бодро отрапортовал Конрад и отключился. На душе, правда, по-прежнему скребли кошки. Провал, провал, как есть провал! Парень как пить дать сбежал к Умникам. И стоило на него тратить столько времени! Совет встанет на дыбы, как только узнает... И Конрад недрогнувшей рукой тотчас же своей властью начальника боевого участка засекретил всю эту информацию. К заседанию Совета надо подготовиться. Подтянуть верные части, где уже давно в открытую возмущаются бездействием "коллегиального органа" и восхищаются его высокопревосходительством, вот только не понимают, зачем же все-таки нужен этот дурацкий Проект "Вера"... Повинуясь приказу не заделывать наглухо очередной крысиный ход, Конрад перебрасывал к нему тяжеловооруженную технику. Нужно ждать. Сколько потребуется. x x x Ночь сгустилась непроглядная. Над полями лег плотный туман; ярко горели огоньки в окнах древесных домиков. Мгла - это хорошо. С одной стороны. А с другой... Твердислав ползком скользил по мокрой и холодной траве. Ночь - не самое лучшее время для обследования местности, но идти днем еще глупее. Собственно говоря, толкового плана у него не было. Добраться до рощи, а там видно будет. Никто не пытался его остановить. Эдакая беспечность!.. Что, неужто тут никто не таится в ночи, мечтая полакомиться обитателями игрушечного городка? Он добрался почти до самых деревьев, когда тишина позади него взорвалась визгливыми воплями пополам с низким кровожадным рыком. Твердислав рывком обернулся. От невидимой во мраке стены леса катилась волна ярких огней. Нападающие (а он ни секунды не сомневался в том, что это - нападение) шли в атаку с факелами. Где-то высоко на деревьях тревожно зазвенели колокольцы. Ясно было, что изначально на них только и собирались, что играть детские песенки, и лишь по суровой необходимости они превратились в набатные. Коротко перекликнулись тонкие голоски - смысла Твердислав не понял, но ужас и отчаяние не требовали перевода. С крон деревьев на землю упала светящаяся сеть из огненных отблесков. Исполинские стволы были обвиты лесенками, они смыкались в настоящую паутину переходов, перекрестков, площадок и площадочек. С визгом и писком оттуда спускалась толпа древесных жителей - все, как на подбор, невысокие, едва ли по пояс Твердиславу, тонкие, в зеленых кафтанчиках со смешными алыми шапочками набекрень. Они очень походили на приснопамятных щелкунчиков, только гораздо больше. В руках их Твердислав увидел короткие луки, обоюдоострые топорики-секиры и показавшиеся ему игрушечными мечи. Лезвия ярко серебрились, они светились словно бы сами собой. - Изгаш! - истошно вскричал один из малышей, свалившись едва ли не на голову замершего возле громадного корня Твердислава. - И-и-и-згаш!!! Твердислава спасла только отменная реакция. С полдюжины стрел прогудели там, где только что была его голова. Метнуться в сторону, упасть, перекат, перекат, уход, прыжок - едва он успел укрыться за могучим стволом, как стрелы уже звонко ударили в старую кору. Бессмысленно было орать, что я, мол, свой. Не поймут, а если и поймут, то лишь после того, как угостят г стрелой. Сейчас Твердислав горько жалел, что не надел положенного по уставу шлема - с ним не страшны никакие стрелы. Вокруг суетились, визжали, вопили десятки тонких голосов. Нарастая, близился низкий рев - те, что поднялись от леса в атаку, приближались тоже. Обитателям древесного городка следовало бы встретить врага ливнем стрел из укрытий, следовало позаботиться о боевом охранении, заграждениях, ловушках, волчьих ямах, а еще лучше - о полноценном частоколе вокруг рощи. - Да уймитесь же наконец! - гаркнул Твердислав, когда его в очередной раз заметили, разразившись истошными "Изгаш, изгаш!". Он встал в полный рост, прикрывая лицо бронированными рукавами комбинезона и изо всех сил моля Всеотца, чтобы шальная стрела не попала бы в висок или затылок. - Изгаш! - взвизгнули прямо перед ним, но стрелять не стали. - И-игр ав оххо, изгаш! "На их месте я бы скомандовал "бросай оружие!" - подумал Твердислав, но расставаться с мечом не спешил. - Онтро изгаш! - властно бросил еще один голос. Сверху по толстому канату ловко соскользнул коротышка -в богатом камзоле; алую шапочку украшали самоцветы. - Онтро изгаш! Оххо аук, ыввыгз! - и широко размахнулся рукой - мол, давайте, давайте, по местам! - Он! Он ыв дор! Его не смогли ослушаться. Поднятые луки медленно и не слишком охотно опустились. Предводитель подошел поближе, властно отвел руки Твердислава от его лица. - Онтро изгаш, - удовлетворенно кивнул он. Кивнул - и, захлебываясь, начал что-то говорить, подпрыгивая на месте и размахивая тонкими ручками. При этом он все время тыкал себе за спину, откуда несся звериный рев нападающих, и Твердислав решил, что правитель смешного городка хочет, чтобы большой и сильный гость - назовем пока так - сражался бы вместе с ними. Все происходящее заняло совсем немного времени. Едва ли те, что, завывая, сломя голову бежали к городку от леса, успели за это время приблизиться намного. Твердислав поудобнее перехватил меч и зашагал вслед за человечком. Он уже давно отбросил мысль о том, морок это или не морок. Сейчас он не имел права ничему удивляться. Его задача - увидеть и понять как можно больше. Потому что иначе он обречен тыкаться наугад, словно слепой щенок. На окраине рощи огни были потушены. Щеки Твердислава коснулось чье-то частое дыхание; еле слышно скрипели тетивы. Те, с факелами, уже покрыли три четверти отделявшего их от древесного города расстояния. Слабые луки защитников едва ли смогли бы причинить хоть какой-то урон издалека. Оставалось бить в упор. Мельком Твердислав взглянул на контрольные огоньки возле правого обшлага комбинезона - все погасли. Нельзя сказать, что это его удивило - он слышал, что в Сенсорном облаке отказывает вся привычная техника. Значит, как и в клане, рассчитывать придется только на свой меч. За его спиной внезапно взвилось высокое пламя костра. Парень невольно обернулся - огонь вырвал из темноты высокую, вырезанную из темного дерева статую. Женское лицо и тяжелые, спускающиеся на грудь косы. Больше Твердислав ничего разглядеть не успел, потому что стоявшие рядом с ним лучники дружно метнули стрелы навстречу атакующим. Зачем те шли в атаку с факелами, вождь понять не мог. За спиной, возле пылающего костра, отчаянно зазвенела музыка. Кто-то изо всех сил рвал нежные струны, торопливо, захлебываясь и частя, брал аккорды, спеша докончить мелодию. Несколько голосов выводили какое-то песнопение; но Твердислав не смотрел назад. Из тьмы один за другим выныривали те, что бежали через поле с факелами, и парень только теперь понял, почему они идут в атаку со светом. Это были не враги. Добрая сотня мохнатых высокорослых существ с добродушными глуповатыми мордами, истошно взревывая и завывая, мчалась к городку, размахивая факелами. Лучники посылали стрелы через их головы, наугад во мрак... А затем появились и те, что спугнули мохнатых великанов. Прямо посреди истоптанного поля появился крошечный бело-лунный огонек. За спиной Твердислава кто-то истошно заверещал - нечто вроде "Иззан! Иззан! От-тан изгибир Иззан!". Не двигаясь с места, огонек стремительно разрастался, распухая ввысь и вширь. Вот он уже выше самых высоких деревьев... вот он закрыл полнеба... вот в белом пламени стали появляться черные точки - десятки и сотни, они стремительно росли, приближались, иные внезапно оборачивались клубками пламени, роящиеся огненные призраки с ревом вырывались на свободу, разевая исполинские пасти. Точки приближались, и уже можно было разглядеть неуклюжих, машущих крыльями существ: вместо голов - лишь странное вздутие между плеч, с парой торчащих на коротком торсе глаз. Теперь защитники били уже прицельно, и Твердислав не мог не поразиться меткости маленьких лучников - они играючи всаживали непомерно длинные для них стрелы прямо в выпученные буркалы чудовищ, и те взрывались. На месте взрывов распускались диковинные рыжие цветы, тотчас сменявшиеся облаками удушливого, стелющегося по земле дыма. Первая волна атакующих опустилась в полусотне шагов от края рощи. Молча, без боевого клича крылатые двинулись в атаку. Когтистая лапа каждого сжимала ослепительно белый, лучащийся светом клинок, чуть изогнутый наподобие сабли. Обычно летучие создания не слишком-то уверенно чувствуют себя на земле. Но эти твари ковыляли хоть и косолапо, но сноровисто. А там, возле непонятной статуи, все тянули и тянули свои песнопения высокие голоса. Твердислав успел, похолодев, вспомнить наконец, кого же напомнило ему лицо изваяния, когда первая тварь оказалась достаточно близко, чтобы пустить в ход клинок. Кровавый туман битвы привычно охватил разум. Твердислав заученным движением вскинул меч, отводя сияющее белым оружие врага, легко миновал зацеп на чужом эфесе и коротким выпадом вогнал сталь прямо в один из выпученных глаз. - О Боже! - умирая, простонало чудовище. Самым что ни на есть обычным, полным мукой человеческим голосом. Твердислав в ужасе отшатнулся. Как?! Жуткие чудища, только что вывшие и ревевшие так, что, казалось, лопалось небо, - и говорят нормальным, обычным языком, его, Твердислава, языком? Он знал, что такое "Боже"... Справа и слева от него крылатые легко сломили сопротивление древесных обитателей. Схватка вскипела лишь вокруг юноши - для наступавших он оказался слишком крепким орешком. Слишком быстр, слишком ловок, слишком силен. Но что мог поделать один боец против целой орды?.. Торжествующие вопли мешались с полным смертного ужаса и отчаяния визгом. Опаляя кору исполинского дерева, взметнулся огонь - кто-то из крылатых поджег груду хвороста возле корней. Струны отчаянно прозвенели в последний раз и лопнули. Отмахиваясь мечом, Твердислав отступал, уже понимая, что это конец и, если не случится чуда, отсюда ему не вырваться - крылатые уверенно теснили его, окружая со всех сторон. Потеряв четверых, они уже не лезли под удары смертоносного клинка, а пытались выбить оружие из рук юноши длинными и толстыми жердями. Сила этих существ позволяла им легко ворочать настоящими лесинами. Что произошло потом, Твердислав понял не очень хорошо. Где-то на поле чуть ли не до неба взметнулся огонь - темное, хищное, перевитое дымом кровавое пламя. Дрогнула земля. Словно в ужасе, под внезапным порывом ветра затрепетали деревья. Кора их быстро покрывалась новыми и новыми складками, точно они и в самом деле тряслись от испуга. Языки пламени, уже обглодавшие лестницу и добравшиеся до нижних ветвей, внезапно опали, словно под ударом ливня. Крылатые дружно взвыли. Бессильная злоба, ненависть, какую невозможно выразить словами, и безысходное отчаяние слышались в этом вое; дружно бросая оружие, они взмыли вверх, к ночному небу, но с равнины наперерез им рванулась целая стая огненных птиц; с оперения дождем сыпались многоцветные искры. Птицы с клекотом устремились в атаку, безжалостно терзая отстающих. Безголовые крылатые существа, по-прежнему истошно воя, поднимались все выше, стремясь укрыться в наползающих тучах; птицы мчались следом, и вскоре нижний край облаков засветился изнутри переменчивым, мигающим светом. Битва смешалась, уходя в небо; на земле же все стихло, только стонали раненые защитники городка. Твердислав опустил меч. Нагнулся, сорвал пучок травы и принялся привычно стирать кровь с клинка. За кого и против кого он сейчас сражался? Во имя чего убивал? Из самого простого соображения - чтобы не убили его самого?.. Разве в этом наставлял его Всеотец, посылая вершить Свой приговор?.. Он поднял взгляд. Прямо перед ним застыла деревянная статуя; незрячие глаза, казалось, с усмешкой смотрели на него. А позади послышались нарочито громкие шаги. - Здравствуй, - сказал он не оборачиваясь. Он и так знал, кто стоит за спиной. Доклады Конрада становились все более и более паническими. Опытный, бывалый офицер с опаленной шкурой неожиданно пал духом. "Впрочем, так ли неожиданно, - устало подумал Исайя, - мало кто может выдержать прямую атаку Идущего по Следу. Что-то он последнее время совсем осмелел, - подумал верховный координатор, машинально регистрируя сообщения и даже успевая отвечать на некоторые вызовы. - Осмелел, осмелел, да и как же не осмелеть! Мой Проект... А вот у него никаких проектов, никаких Планет Сказок, никаких кланов, никаких Всеотцов. Каждый за себя, и никого нет, кто за всех - вот и вся нехитрая философия. А может, философия там как раз совсем иная - я не знаю, что творится в душах по ту сторону Черты, я запретил себе это, а чтобы вернуть способности, нужно вернуться... не будем сейчас даже и думать куда. Пусть лучше я останусь в убеждении, что, несмотря ни на что, творю благо". Зеленая книжечка с тончайшими страничками внутри... "Откровение святаго Андрея Богослова", глава вторая, стих третий. "Ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился, и не изнемогал, и увещевал маловеров, и помогал утвердиться сомневающимся, вопрошающим о Воскрешении и Вознесении - а было ли?" Там же, глава третья, стих тринадцатый. "Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: уверуйте же, о вы, столпы и светочи! Ибо мало в ком из вас вижу я истинную веру, а посему ей! Гряду скоро и сдвину светильники ваши с мест!" Исайя осторожно закрыл книжечку. Кто сейчас помнит эти - хотя бы эти строчки ? Не говоря уж о других... "И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде, и в том, что написано в книге сей. Свидетельствующий сие говорит, ей, гряду скоро! аминь. Ей, гряди, Господи!.." Исайя выпрямился. Взгляд его готов был пронзить ночную тьму, и сотворенные (наверняка сотворенные!) Идущим по Следу завесы, но... А что, если барьеры, которые он встретит, окажутся непреодолимы? Что, если Умники еще сильнее, чем он полагал, и дело тут вовсе не в Прельщении? "Аз есмь Алфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний". Так? Или не так? Вот в чем вопрос - если, конечно, еще осталось право на вопросы. Что с Твердиславом? Что с ним, скрывшимся во мгле Сенсорики? Кем он вернется - если вернется? Умником? Или чем-то хуже - апостолом Тьмы, слугой Идущего по Следу? Или же, напротив, - вернется утвердившимся в своем пути апостолом Света? Что толку гадать, сказали бы ему. Но ведь когда гадаешь, когда душа твоя всеми помыслами тянется к тому, за кого болеешь, кому страстно желаешь удачи, - то ему, бьющемуся в тенетах Мрака, становится легче, и отступают сомнения... Был большой соблазн - двинуть по обнаруженному Твердиславом проходу десятка два "гончих", новейших боевых биомехов; эти способны были продержаться какое-то время даже в самой глуби Сенсорного облака благодаря минимуму микрочипов и максимуму специально выращенных живых тканей. Узкие и длинные, похожие на громадных богомолов, невероятно гибкие, способные протиснуться почти в любую щель, несмотря на внушительные размеры, хорошо забронированные, великолепно вооруженные... Но даже они не способны оказались внести перелом. Могли лишь продержаться дольше других своих собратьев. Умники останавливались, встретив на пути не броню и бластеры, а живых людей, тех, что готовы были сражаться, забыв о собственной жизни. А таких с каждым днем становилось все меньше и меньше; кланы же не оправдывали надежд. И все громче и громче звучали голоса недовольных в Совете. Нет, он не пошлет мертвых воинов по следу парня. Это Твердиславов крест, ему и нести бремя. До конца, каким бы горьким и страшным оно ни оказалось. Пусть юноша даже не знает, что ныне лежит на весах и что совершается ныне14 - все равно. Схватка, где в ход не идут ни мечи, ни огнеметы. Где нет нагло ухмыляющегося тебе в лицо врага, топчущего самое для тебя дорогое. Собственно говоря, врага там и нет вовсе. Он неведом, этот враг. Бестелесен, невидим, неосязаем. Даже он, Исайя, так до сих пор и не столкнулся с Идущим по Следу, он лишь знает, что Враг его - здесь... Незримый поединок идет сейчас в сердцах - и Умников, и его, Исайи, последователей - или это тоже ему кажется, ему хочется, чтобы так было, а на самом деле и те и другие просто бьются за свое право властвовать над остальным, до сих пор непокорным? Старшие - за право помыкать младшими, младшие - за право избавляться от докучливых старших... Исайя стиснул голову ладонями. Насколько все было просто... ТАМ. Враг есть враг, а друг есть друг. Тут же... Но как бы то ни было, свой долг он исполнит до конца. Если Идущему по Следу суждено взять верх, это, несмотря на весь ужас и всю боль подобного, означает торжество великих, универсальных законов Бытия, постигать которые он начал лишь недавно. Да, да, торжество Идущего неизбежно станет лишь ступенькой к его падению - полному и окончательному. Это произойдет не сейчас, это произойдет не скоро, но произойдет непременно. Реки возвращаются, чтобы течь опять. Исайя встряхнулся и, чтобы кровь не застаивалась в жилах, не терпящим возражений голосом приказал Конраду провести короткий кинжальный артналет на цели, расположенные в таком-то и таком-то квадрате... x x x - Здравствуй, - повторил Твердислав. Он по-прежнему не поворачивался; рука сжала эфес. - Здравствуй и ты, - легко ответил знакомый голос. - Вот уж поистине странная встреча! Как ты оказался здесь? Твердислав пожал плечами. - Шел, шел и дошел. Какая теперь разница? В ответ засмеялись. - Ты прав, никакой. Крепкая рука опустилась ему на плечо, и мускулы непроизвольно напряглись, готовые в любой миг сбросить ее - или защититься как-либо еще. - Да расслабься ты, - вновь засмеялись у него за спиной. - И, может, ты все-таки повернешься ко мне лицом? Разве тебя не учили, что разговаривать, обернувшись к собеседнику затылком, крайне невежливо? - Меня много чему учили, - заметил Твердислав. - Да вот только кто учил? И зачем, спрашивается? - О! Зачем учили - это понятно. Солдатики, пушечное мясо, как говаривали в старину. Все - оттуда, из прошлого. Игры, обряды... ими порой любопытно развлечься. - Вроде как сейчас? - Вроде как сейчас... Нет, я так не могу! Не могу говорить с человеком и не видеть его глаз. А ну-ка, посмотри на меня! Быстро! - шутливый тон не мог скрыть откровенного приказа. В бастионы воли Твердислава грянул могучий таран. Нечто небывалое, неслыханное, не имевшее ни формы, ни сути, ни названия, наползало, надвигалось, накатывалось, само по себе являясь и туманом, и мглой, и ночью, и мраком. Юноша же лишь пожал плечами. Ведь противостоять именно такому врагу его и обучали в кланах. Исподволь, незаметно, скрытыми приемами. Учителя знали свое дело. Черный Иван был прав, они оказались отменными негодяями, но учили они хорошо. Твердислав рывком обернулся, усмехнувшись прямо в широко раскрывшиеся глаза девушки Аэ. - Брось эти свои штуки, - посоветовал он. - Меня этим не проймешь. Он понятия не имел, в чем суть этих самых "штук", но на войне как на войне - чем меньше противник знает о том, что в действительности тебе известно, тем лучше. - Я знаю, - просто ответила Аэ. - Ты позволишь мне присесть рядом с тобой? Из мрака у нее за спиной выдвинулась громадная туша огра Кхарга в варварски великолепном одеянии - красное, оранжевое и желтое, меха неведомых зверей, бурые, черные и, похоже, даже зеленые, поверх - грубо откованные, гнутые железки доспехов с вычеканенными чудовищами. Волосы огр заплел в полдюжины косичек; на конце каждой болталось по мелкому черепку какого-то зверька. Кхарг беззвучно опустился наземь. Аэ грациозно устроилась у него на широкой спине. В отличие от своего сопровождающего сама она одета была подчеркнуто скромно - нежно-розового цвета широкая, целомудренная юбка до щиколоток и белоснежная просторная рубашка. На груди посверкивало уже знакомое ожерелье из необработанных золотых самородков, а волосы охватывал все тот же расшитый бисером ремешок. Ноги босы. Никакого оружия. - Здесь оно мне ни к чему, - похоже, девчонка бесстыже подслушивала его мысли. - Догадайся почему! - Нет у меня сил загадки разгадывать, - махнул рукой Твердислав. - Нет? Ну так хотя бы извинился, что ножом пырнул! Моим же... - Дураков и в алтаре бьют, - очень кстати припомнилась еще одна поговорка Учителя. Однако левая ладонь вдруг предательски заныла... и отчего-то подумалось, что единственное лекарство - это положить ноющую руку на теплое, округлое плечо... чуть-чуть сжать, прижимая к: себе стройное тело... а дальше все будет так хорошо, что и сказать нельзя. - По-моему, тебе очень хочется меня обнять, - проницательно заметила Аэ. Твердислав покраснел. И, наверное, имел столь же глупый вид, как и в прошлый раз, когда она дерзко предлагала ему удостовериться, что она - живая, мягкая и теплая. Охо-хо... а ведь хочется удостовериться, сожри меня Ведун! Очень! Аэ изящно пожала плечиками. - Расскажи мне, что ты здесь делал? Собирался сражаться за долгарнов с изгашами? - Не знаю, кто это такие, - лишь самую малость покривив душой, ответил Твердислав. Аэ хитренько сощурилась. - Мечом махал, а за кого - не ведаешь?.. Ну что ж, я тогда тебе тоже ничего не скажу. Сам выясняй, так даже интереснее. - Она хихикнула. Вокруг них царила мертвая тишина. Даже раненые долгарны перестали стонать. И никто живой не осмеливался появиться в пределах видимости. - А почему здесь твоя статуя? - спросил Твердислав. Если честно, он не очень знал, о чем спрашивать дальше. Надо было или лезть в глубину, или уж ограничиться болтовней о пустяках, какой бы глупой она ни показалась. Лезть вглубь Твердислав опасался. Что-то останавливало его, наверно, испытанное охотничье чутье, для которого еще давно Учитель так и не нашел подходящего названия. Пикироваться тоже не имело смысла - Аэ честно оборвала действие своих "штук", и сейчас они говорили словно обычные парень и девушка из какого-нибудь клана. - Так ведь этот мир - мой, - просто ответила она. Точно так же, как и в прошлый раз. - Твой? - юноша не мог удержаться. - Мой, - кивнула она. - Но не такой, как ты видел. Тогда это было... - она неопределенно покрутила ладошкой. - Ну, в общем, несерьезно. А здесь... - Она глубоко вздохнула и мечтательно зажмурилась. "А ведь я могу убить ее сейчас одним ударом, - подумал Твердислав. - Один удар - неужели она ничего не боится? Или забыла про нож? Но ведь нет же!" - А может, я тебя проверяю, - не открывая глаз, сказала девчонка. - И про нож я не забыла... бок до сих пор чешется, шрам такой, что купаться не выйти... открытое не надеть... Твердислав попытался представить себе это самое "открытое", очень быстро дойдя до таких выводов, что вновь покраснел. - Ну и как проверка? - скрывая смущение, спросил он. - Выдержал, - рассмеялась она. И тотчас посерьезнела: - Ну а теперь-то ты со мной пойдешь? - Куда это? - насторожился юноша. - Какой же ты недоверчивый, - Аэ покачала головой. - Подумай сам - желай я твоей смерти, убила бы в единый миг. Как этих несчастных изгашей. - Вот как? - он постарался улыбнуться как можно шире. - А вот мне кажется... не по зубам я тебе Вокруг нас-то ведь морок! Морок, и ничего больше! - Никакой не морок! - обиделась девчонка. - Не будь ты таким Фомой неверующим, шли бы мы с тобой... день за днем, месяц за месяцем... и ни конца ни края. Леса, горы, равнины... Болота, пустыни, тундры... Моря, океаны... Похоже, она решила перечислить всю географию, подумал Твердислав. - Моря, океаны... - передразнил он вслух. - Да ведь если морок, так и будешь по кругу ходить, а покажется - поприщ немерено отмахал! А ежели морок еще и с умом навести - так и вовсе не отличишь! - Так если не отличишь - зачем же искать различия? - негромко и неожиданно серьезно спросила Аэ. - Для чего? Этот мир - мой. У тебя тоже может быть свой мир. Когда станешь одним из нас! "Заманивает", - подумал парень. Отчего-то вдруг стало холодно, тоскливо и скучно. Так вот она здесь зачем... Нужен я им, оттого и старается... Он опустил голову. Великий Дух, почему ж так горько-то?! Аэ молчала. Сидела, болтая ножкой, и разглядывала идеальной формы розоватые ногти. - Думаешь, я тебя вербовать стану? - ровным голосом спросила она. Так обращаются непосредственно перед тем, как влепить пощечину. - Ошибаешься, мой дорогой. Ты сам придешь к нам, понимаешь? Сам. Прошлый раз мне уговорить тебя не удалось... но, может, теперь получится? Огр вздохнул и пошевелился под сидевшей на нем Аэ. Покряхтел - мол, сколько же можно? - Уговорить делать что? - спросил Твердислав. - Скорее не делать, - девчонка откинулась назад, обеими руками опершись о спину Кхарга. - Трудно даже сказать, что именно. Уговорить быть самим собой, наверное. Да, и ничего более. Стремиться к исполнению своих желаний, именно своих, а не внушенных тебе кем-то. А для того, чтобы разобраться в себе, нужны покой, тишина... и одиночество, - она лукаво стрельнула глазками. - Лучше всего, конечно, одиночество вдвоем. И тебе все станет ясно - чего ты хочешь, а чего не хочешь, это тоже важно. Пока же ты исполняешь приказ, а это плохо. - Почему? - Потому что тебе приказывают люди, пораженные страхом. Страх застил им глаза, они ничего не видят и не понимают. Они безумны, они готовы перебить всех нас, чтобы только обеспечить себе спокойную старость. Они так хотели, чтобы мы выросли такими же, как они! Разведчиками, учеными, пилотами, фермерами... - Аэ скорчила гримаску. - А мы не хотели! Мы хотели быть свободными... и мы стали - Она обвела вокруг себя руками, точно предлагая восхититься миром окрест - ее миром. Наступало самое время для вопросов типа "а как вы это делаете?", и, наверное. Аэ ждала чего-то подобного, но Твердислав молчал. Молчал, поглядывал искоса, словно все эти чудеса уже успели ему давным-давно надоесть. Потом пожал плечами, словно решившись на что-то, и повернулся к ней. - Слушай, а поесть здесь дают? Или нет? - Поесть? - удивленно и, похоже, разочарованно протянула Аэ. - Ну-у... да, конечно... Она взмахнула рукой. Только взмахнула, и ничего больше, однако уже миг спустя к ним со всех сторон бросились невелички. - Их собственная еда тебе едва ли придется по вкусу, - усмехнулась девчонка. - Но они всегда держат кое-что для гостей... или же для меня. "А ты-то кто здесь?" - так и напрашивался вопрос. Однако Твердислав вновь отмолчался. Все это было сейчас неважно. Глаза, странные глаза цвета расплавленного золота - что в них? Искренний интерес, тяга, симпатия - или холодный расчет врага, решившего обвести дурачка-пленника вокруг пальца и превратить в покорного раба? Твердислав полностью отдался воле несшего его потока. Не надо ни сопротивляться, ни пытаться вырваться. Все произойдет сам