На востоке им и подавно делать нечего, Вейде с ними поступит круче, чем Инквизиция с нераскаявшимся еретиком, - прости, Мег, ничего личного. - Ничего-ничего, - хмыкнула чародейка. - То есть ты думаешь... - Надо немедля отправить послание в Нарн. Конечно, отметить, что мы чтим их обычай давать убежище, но... - Ты собираешься воевать с Темными? - Кажется, Мегана и впрямь удивилась. - Ты бросишь свою Академию в наступление против эльфийской твердыни? Ты представляешь, во что это тебе обойдется? - Ну, положим, не мне, - ухмыльнулся Анэто. - А святым братьям. У них на Темных зуб большой и давний... вот и пусть стараются. - Прошу прощения, господа, - вмешалась Клара. - Мне кажется, что разуменистее... что разум... тьфу! Что правильно будет идти по следу, а уж потом решать, где именно скрылся некромант. - Бесспорно, госпожа, - церемонно поклонился Анэто. - И мы, несомненно, последуем вашему совету. Но, поскольку нам придется... э-э-э... отказаться от некоторых специфических способов перемещения и проделать весь путь на своих двоих, неплохо бы, не дожидаясь нашего прибытия к убежищу Темного чародея, выслать туда наши отряды уже сейчас. Вы не согласны со мной, госпожа Клара? Боевой маг пожала плечами. В сущности, ей требовалось добраться до Кэра первой, пока никто не сумел помешать. В конце концов, что бы ни натворил тут этот мальчишка, он оставался урожденным магом Долины, а это братство стояло и будет стоять над всеми и всяческими там "меньшими мирами". - Сюда вскоре доставят все необходимое, - заверил ее Анэто. - И тогда мы продолжим путь... ИНТЕРЛЮДИЯ 5 До Эгеста Сильвия добралась далеко не сразу. Еще в полулиге от крепостных ворот она вдруг поняла, что ошиблась. Клары Хюммель не было в городе. Ускользнула, выбралась каким-то потайным отнорком - неужели почуяла ее, Сильвии, приближение? Девушка остановилась. Навстречу ей уныло тащился нескончаемый поток покидавших Эгест горожан. Там явно творилось что-то неладное... но какое ей дело, она должна настичь Хюммель, а если ее нет в городе, то... Сильвия повернула назад. Признаться, она испытывала большое разочарование. Если эта гордячка, эта так называемый боевой маг по найму (шлюха какая-то, если "по найму", да и только!) сумела понять, что здесь объявился охотник за ее головой, - Сильвии придется думать о том, как уберечь свою голову. Артефакты Игнациуса остались в лесу, Сильвия взяла с собой один только черный фламберг. Придется возвращаться, хоть это и дурная примета. Артефакты неплохо послужили ей на пути в Эвиал... так что остается надеяться, что они не взорвутся, покуда Сильвия не доберется непосредственно до мятежницы. Сильвия уже совсем было собралась повернуть назад - зимний день постепенно угасал, следовало подумать о ночлеге или же вновь перекидываться в белую сову, которой морозы были совершенно нипочем. Однако там, впереди, за негустым леском, за одинокими домиками крестьян, там, где лежали крепостные стены и шпили эгестских башен, крылось сейчас нечто неуловимое, чему Сильвия не могла найти никакого определения - словно легкое дуновение ветерка на лице в жаркий летний полдень. Словно тонкая струйка воды, коснувшаяся пересохших губ странника в пустыне. Там была Сила, странная, пугающая, но вместе с тем - притягательная, увлекающая за собой в неведомую бездну, падать в которую стало бы истинным, ни с чем не сравнимым наслаждением. Понятно было, отчего народишко улепетывает из Эгеста. Бегите-бегите, мураши, торопитесь к следующей куче. А мы пойдем вперед. Пусть это никак не приблизит нас к Кларе Хюммель, упустить такой шанс мы тоже не можем. Красный Арк отдал бы половину своей казны, чтобы только взглянуть на такое чудо!.. Привлекать к себе ненужное внимание, в одиночку проталкиваясь против течения нескончаемой людской реки, Сильвия сочла неразумным. Белая сова незамеченной перемахнула через городскую стену. Никто не обратил внимания на крылатый силуэт, стремительно и бесшумно мелькнувший над запорошенными снегом крышами. Никто не заметил, когда и где сова вновь сделалась молоденькой девушкой, почти что девочкой, в аккуратной короткой шубке, не носившей на виду никакого оружия. Ей не требовалось выпытывать дорогу. Она нашла бы источник Силы и с закрытыми глазами, в полной темноте. Кривые улочки и пустые, покинутые обитателями дворы вывели ее к ратушной площади. Вокруг нее громоздились уродливые развалины, и снег медленно припорашивал изломанные концы деревянных балок, торчавших, словно чьи-то громадные зубы. Жалобно мяукнула уцелевшая кошка, не то единственная выжившая, не то просто забытая хозяевами в суматохе. Самая обыкновенная полосатая кошка, гроза кухонных воришек-мышей; вновь мяукнув, она подбежала к Сильвии, выжидательно уставилась прямо в глаза, опять мяукнула... - Нет у меня ничего, - буркнула девушка. - Иди своих ищи... Однако кошка не уходила, строго смотрела, словно говоря: "Ну что же ты? Где мое молоко? Где моя миска, я спрашиваю?" Ох, подумала Сильвия. Да наверняка тут все не так просто, и кошка эта - вовсе даже не кошка, а доглядчик Архимага Игнациуса... От одной этой мысли она вздрогнула. Игнациус... Что задумал этот старый ворон, засевший в Междуми-рье, точно в гнезде? Почему он дал мятежнице сбежать? Для чего ему потребовалось посылать Сильвию вдогонку, ведь хватило бы едва заметного мановения его пальца, чтобы связать Хюммель по рукам и ногам, после чего с ней уже можно было бы делать все что угодно. Ничего, сказала она себе, стараясь стряхнуть неуверенность и страх. Кошка села неподалеку на камни, принялась облизываться, время от времени поглядывая на Сильвию. Отчего-то очень захотелось всадить стилет между зеленых глаз, но этому искушению Сильвия решила не поддаваться. Она упустила Хюммель, но зато... Руки ее сами собой раскинулись в стороны, словно она стремилась сейчас обнять всю изувеченную свирепой схваткой площадь. Зародыш Силы таился глубоко под землей, но уже поднимались, поднимались к свету темные упругие колосья, коим суждено собрать будет кровавую жатву. Однако прежде, чем слепая Сила великой Ночи вырвется на свободу, этой мощью воспользуется она, Сильвия. Достаточно она была на побегушках. Архимаг Игнациус, бесспорно, силен, вся Радуга перед ним - ничто; но если она, Сильвия, устоит сейчас, не испугается, не дрогнет и не побежит. Ах, ее бы, эту Силу, в тот день, когда Хозяин Ливня обрушил во прах всю совокупную рать Арка... Крепко зажмурившись, она стояла, чувствуя, как с каждой секундой свирепеет и крепнет жесткий ледяной ветер, секущий неприкрытые щеки. Упругий клубок настойчиво и зло расталкивал земные слои, стремясь все выше, к ненавистному свету - сделать свое дело, насытиться и погибнуть, дав перед этим жизнь сотням и сотням других существ, которым и предстоит продолжать начатое... Перед мысленным взором Сильвии пронеслись странные картины: пылающие развалины, рухнувшие дома, беспомощно торчащие балки, бегущие солдаты - и среди них мерно, 'неумолимо наступающие ряды темной армии, армии, в которой ни у одного из воинов не было собственного лица, простой темный овал, и все. Небо заполняли черные знамена. Пронзительный ветер несся над площадью города, но застывшей почти что в экстазе Сильвии свирепые порывы казались мягким дыханием теплого южного бриза. Ночь наступала, ночь властно требовала своей доли в этом мире, ночь решила, что настал ее черед. Сильвия до боли в напряженных глазах вглядывалась в темный горизонт, стараясь различить там контуры новой хозяйки этого странного мира, но тщетно. Тьме нужно было совсем другое и совсем другими путями. Конечно, просто принять рвущуюся на свободу яростную и слепую мощь Сильвия не могла. Она знала и умела многое, гораздо больше, чем полагалось бы простой, да в придачу еще и более чем юной чародейке из обычного мирка, но все-таки, чтобы принимать Тьму, требовалось большее, куда большее... Черные знамена раздвигались, освобождая длинную, ведущую куда-то за грань неба тропу. Сильвия потянулась вперед, больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться на этой дороге, ведущей куда-то к неведомым горизонтам, за которыми - свобода и сила, воля творить то, что захочешь, отплатить всем и за все и занять наконец-то достойное ее, Сильвии, место в иерархии Могущественных, правящих Упорядоченным... Тело ее двинулось, дернулось в конвульсивном движении, темная дорога распахивалась перед ней, оставалось только сделать один-единственный шаг - когда Сильвии на плечо внезапным прыжком бросилась полосатая ничейная кошка. Когти полоснули по шее, острые, как иголки, зубы куснули за ухо - больно, до крови. - Тварь! - взвыла Сильвия, крутнувшись на каблуках и отшвыривая кошку от себя. - Тварь поганая!.. Черный фламберг ударил быстрее молнии, беззвучно и убийственно. Полетели, горящие брызги кирпича, волнистое лезвие играючи рассекло толстенный потолочный брус - однако кошка, само собой, осталась цела и невредима. - Т-тварь, - в третий раз с ненавистью бросила Сильвия, останавливаясь и тянясь за платком. - Ну, что тебе, чего? Кто тебя послал? Мессир Архимаг? Чтобы я с пути истинного не сбилась?.. Кошка, усевшись на торчащий из груды битых камней срез деревянной балки, опять принялась невозмутимо вылизываться, с великолепным презрением даже не смотря в сторону взбешенной Сильвии. Небесная тропа закрывалась, черные знамена истаивали в аэре, поток Силы иссякал - только все громче и все грознее гремели какие-то неведомые барабаны под землей, точно неведомые полки скорым маршем двигались к месту битвы. Сильвия зябко обхватила плечи. Ее вдруг начало знобить. От самого обыкновенного страха. - Что ж ты тут чуть не наделала, девка? - пробормотала она, медленно пятясь. Кровь стыла в жилах, злая Сила, вошедшая в нее, требовала действия, и от навеваемых этой Силой картин волосы вставали дыбом - Куда ж это тебя затягивало-то, а?! Давай-ка отсюда, давай подобру-поздорову, пока руки-ноги целы... Кошка соизволила наконец повернуть голову и внимательно взглянуть на девушку. Негромко мяукнула, распушила хвост и с достоинством удалилась. - Кис-кис... - вырвалось у Сильвии, прежде чем она сама шлепнула себя по губам. Повернулась и опрометью бросилась в темный лабиринт узких проулков. Встречаться лицом к лицу с подземной армией, кем бы они ни оказались, ей ничуть не улыбалось. Она вихрем пролетела два или три коротких квартала, когда прямо перед ней начала вспучиваться припорошенная снегом брусчатка. Миг спустя камни брызнули в разные стороны и из дыры показалось отвратительного вида рыло, землисто-зеленое, чешуйчатое, снабженное мощными жвалами и какими-то длинными усами-вибриссами, невесть зачем и как отросшими у подземного зверя. На поверхности появились широкие, плоские, точно у крота, лапы с мощными кривыми когтями. Откуда взялся тут этот страх, что привело его в Эгест - Сильвия не знала и знать не хотела. Она не зря воспитывалась в Красном Арке. Фламберг вновь ударил, и "крот", в отличие от кошки, не сумел увернуться. Казалось, черное лезвие закричало от злой радости, вновь ощущая всеми своими извивами теплую кровь и плоть жертвы. Метнувшийся клинок невозможно было даже рассмотреть. Голова "крота" распалась надвое, тело грузно осело, выпученные глаза застыли. По снегу потекла темная кровь. Сильвия метнулась дальше, к появившейся из руин стае белых волков, каждый из которых был ростом с доброго бычка. Смутно она припомнила сказку о "семи волках бледных", но детали пришли уже после того, как все семь тварей легли к ее ногам. Фламберг косил врагов, словно коса траву. Злое пение клинка, хряск разрубаемой плоти, ломающихся костей, брызги темной, почти что черной крови - и в самом сердце этого безумия она, Сильвия, тонкая, словно тростинка, девчонка, невесть как управляющаяся с тяжеленным двуручным фламбергом чуть ли не с нее саму величиной. Земля все еще вздрагивала, но ощутимо слабее. Из разрушенного дома высунулась еще одна морда, совершенно уже непотребная - какой-то покрытый мехом сухопутный спрут, - и Сильвия, недолго думая, развалила его пополам. Фламберг делал ее неуязвимой и непобедимой. Со стороны могло показаться, что в руках юной чародейки - гудящий темный круг живого воздуха, волшебным образом рассекающий все, что оказывается у него на пути. "Что это? Что случилось? Что за напасть лезет в несчастный город и откуда она взялась?.. И что, собственно говоря, я тут делаю? - мелькнуло у Сильвии. - Хюммель давно унесла отсюда свою задницу, мне тоже пора, а все остальное..." - Помоги-и-ите! - истошно заверещал кто-то в разрушенном доме наискось через перекресток. И сразу же кто-то здоровенный заворчал и заворочался где-то совсем рядом, в развалинах, в красивом некогда доме с сорванной крышей. В чудом уцелевшем окне виднелся изящный многоцветный витраж. Сильвия закусила губу. Крик повторился, жалобный, безнадежный, словно тот, кто кричал, уже сам не верил, что ему придут на помощь. Миг спустя "помогите!" сменилось верещанием и визгом. Сама себе удивляясь, Сильвия метнулась через дорогу. Стремление к спасению ближнего своего отнюдь не относилось к числу ее, Сильвии, немногочисленных добродетелей, но... уж слишком отчаянно и горестно кричали там, в развалинах, и притом кричал явно ребенок, скорее всего девочка. ...Она не ошиблась. Девчонке было, наверное, лет восемь или около того. Сжавшись в комочек, она забилась в угол рядом с уцелевшим комодом черного дерева и, дрожа, кричала. Страшно кричала, потому что ко вспоротому взрывом дому через заснеженную улицу по брусчатке ползло нечто донельзя отвратительное, какой-то зеленоватый клубок размером с лошадь, а во все стороны торчали шипы, клешни, жвала, крючковатые челюсти, глаза на стебельках и прочая дрянь. Хитиновый панцирь скрипел и потрескивал, словно существо напялило не свою, плохо подогнанную шкуру. Девчонка завизжала так, что с торчащих балок посыпались остатки штукатурки. Тварь засучила многосуставчатыми ногами, защелкала клешнями, жвалы хищно задвигались. Сильвия прыгнула, уже понимая, что не успевает. Черный фламберг описал дугу, задев чудище самым своим острием. Панцирь лопнул, брызнул фонтан зеленой слизи, чудище судорожно взбрыкнуло задними ногами, шипастые длинные шпоры мелькнули возле самого лица Сильвии, та инстинктивно отмахнулась мечом, срезав лапы пониже суставов, но было уже поздно. Жвала сомкнулись, вздергивая легонькое тело в воздух. На слизь, хлеставшую из распоротой фламбергом задницы, чудовище, похоже, внимания не обращало. Собственно говоря, можно было поворачиваться и уходить, попутно отыскивая, чем обтереть черный меч. Жвала наверняка ядовиты. Кто знает, из каких бездн вынырнуло или было вызвано это создание, но что оно ядовито - несомненно. И яд у такого гада должен был до отвращения силен. Девочка снова закричала, словно олененок в волчьей пасти. Острая шпора полоснула Сильвию по боку, боль обожгла, однако юная чародейка, раздирая одежду и кожу, сделала еще один, очень быстрый шаг к голове многонога и одним ударом развалила ее надвое. Черный меч ударил с такой силой, что просек доски пола и завяз в толстенном бревне балки. Жвалы разжались, тело девочки глухо ударилось оземь. Шапочка свалилась, по полу разметались светло-русые незаплетенные волосы. Паук, скорпион, или как там его, успел первым. Разумеется, Сильвия видела множество смертей. Она дралась наравне со взрослыми магами Арка, когда еще была совершенной соплячкой. В десять она уже считалась ветераном. Она прошла огонь, воду и медные трубы, побеждала, проигрывала, вставала, сплевывая кровь, и снова лезла вперед. Она была на смертном поле под Мельином, видела, как рвут друг друга на части имперские легионы и гномий хирд, чувствовала бешенство Алмазного и Деревянного Мечей, бросивших массы воинов друг на друга, - но только тут ею внезапно овладел ужас, слепой и всепоглощающий. Девочка с русыми волосами могла быть ее младшей сестрой. Когда-то Сильвия мечтала о сестренке. У нее слишком рано отняли кукол. За стенами полуразрушенного дома что-то отвратительно шелестело, хрустело, сопело, хрюкало и шлепало. Девушки коснулась волна вони. Сильвия рывком вскинула фламберг. "Спасибо тебе за подарок, Хозяин Ливня. Ты оставил мне и кое-что еще; и сейчас пришла пора пустить в ход даже это. Сейчас, а не в решающий миг схватки с мятежницей Хюммель". Она лаской скользнула наружу. В груди закипала злая радость. Она будет убивать. Эти груды мяса, ощетинившиеся своими смертоубийственными орудиями, явившиеся сюда, чтобы нести смерть и разрушение. Убивающие да будут убиты, припомнилась ей старинная формула. Ее добыча очень для себя некстати высунулась из окна соседнего дома, где над сорванной с петель дверью еще качался обломок деревянного башмака. Здесь помещалась обувная лавка. Больше всего эта новая тварь походила на здоровенную крысу, вставшую на задние лапы, а в передних державшую усеянную шипами палицу и щит. Тело существа покрывал густой блестящий мех, на голове громоздилось нечто вроде костяного шлема. Эта бестия, несомненно, была разумна. Крысолюд ловко спрыгнул на брусчатку, одним прыжком оказался на другой стороне улицы. На застывшую с мечом Сильвию он не обращал никакого внимания. Его отчего-то привлек тот дом, где только что разыгралась трагедия и где на полу, рядом с разрубленным "пауком" лежала, точно сломанная игрушка, русоволосая девочка, которой Сильвия так и не успела помочь. - Нет! - взвизгнула Сильвия. Ее затрясло от омерзения при одной мысли о том, что крысе могло понадобиться мертвое тело ребенка. Сейчас Сильвия невольно пожалела, что оставила в лесу артефакты Игнациуса, - кто знает, быть может, тогда бы и удалось спасти девчонку... Крысолюд стремительно повернулся к ней. Морда у него была точь-в-точь как у крысы, торчали длинные усы-вибриссы, маленькие красные глаза смотрели с совершенно звериной злобой. Не произнеся ни звука, Крысолюд прыгнул. Прыжок у него вышел отменный, футов эдак на семнадцать-восемнадцать, предел для лучших прыгунов людской расы, если, конечно, не использовать магию. - Иди ко мне, иди же, мой дорогой, - прошептала Сильвия, и это было чистой правдой. Она очень хотела, чтобы эта тварь очутилась бы сейчас рядом. Такое бывает. Когда враг вдруг становится дороже и желаннее любимого. Которого, само собой, у Сильвии никогда не было. Крысолюд налетел, ударил, широко размахнувшись дубиной. Сильвия даже и не подумала защищаться. Она просто крутнула вокруг себя фламберг, неправдоподобно легкий и послушный в ее руках. Лезвие рассекло покрытое черным мехом туловище надвое, верхняя половина полетела в сторону, оставляя за собой в воздухе веер темно-багровых капель. Враг не успел издать ни звука, даже не успел понять, что умирает. - Ну! Кто еще?! - заорала Сильвия, кружась на месте. - Идите, идите же сюда! Идите ко мне, я вас успокою! Навсегда! Вот этим вот мечом! Идите сюда, узнаете, как дерется Сильвия из Красного Арка! Ждать пришлось недолго. Словно ее голос прорвал какую-то завесу, раздернул занавес, преграждавший путь тем, кто волею неведомых сил оказался сейчас в Эгесте. Первыми из всех окон, из всех проулков, с остатков крыш хлынули крысолюды, вооруженные всем, что только можно было вообразить, от примитивных дубин до изящных длинных гизарм со множеством крюков, клювов и лезвий. Из боковых улиц вываливались тяжелые, окутанные паром горячие тела каких-то громадных червей с широченными, словно колодец, пастями, усаженными тремя, а то и четырьмя рядами острых, словно игольчатые клыки вампира, зубов. В воздухе, над остатками сорванных крыш, захлопали крылья. Медленно летели нажравшиеся страховиды, что-то вроде больших летучих мышей, пасти у всех перемазаны кровью. И валили другие, столь разнообразные, что понадобилось бы много дней и много слов, чтобы достоверно описать всех откликнувшихся на вызов Сильвии. От горла вниз, по груди, к животу поползла теплая волна, с каждым мигом становившаяся все горячей. Это походило на опьянение, опьянение силой, опьянение магией, мощью высшего порядка, которой не в силах противостоять ничто... ну, или почти ничто. - Идите сюда! - вновь выкрикнула Сильвия. Страха не было. Поднимающийся восторг сдавливал горло. Перед глазами были рассыпавшиеся по обгоревшим доскам русые волосы. - Идите сюда! Все! И скорее! Хватит всем и даже еще останется! Идите сюда! Торопитесь! Вот она я! Давайте! Кто смелый, тот и съест! А остальным даже косточек не останется!.. Давайте же, что вы как мухи осенью! Быстрее! Сюда! Ко мне!.. Голос Сильвии взлетел высоко-высоко, затрепетал, готовый сорваться. К глазам подступили слезы. Давным-давно забытые слезы. Даже когда дедушка наказывал ее, она не плакала. А сейчас... Русые волосы на черных углях. Бей, Сильвия! Побеждай! Она не произносила заклинаний. Она просто завертела вокруг себя фламберг, сливаясь с ним сознанием, обращая меч в часть себя и себя - в часть меча. Злая сила, что волнами накатывалась на город, нашла себе наконец достойную цель. Жгучий невидимый поток пронзал тело Сильвии, она задыхалась, чувствуя вкус крови во рту, но при этом сотрясаясь от неведомого ранее чувства. Мощь переполняла ее, Сильвии казалось - она несется на утлом плотике в самом сердце шторма. Фламберг крутился с такой скоростью, что невозможно стало различить сам клинок. Выл и стонал воздух, над головой чародейки медленно поднималась ввысь серая воронка. А потом враги ринулись на нее со всех сторон. В том числе и сверху. Похоже, страха смерти они не знали. Или же не понимали, что происходит, - последнее, впрочем, сомнительно. Те же крысолюды отнюдь не выглядели тупыми животными. Они должны были понимать... но тем не менее шли вперед. Сильвия запомнила морды первых, стекавшую по черному, серому, рыжему меху слюну, бешенство и безумие в нечеловеческих глазах, запомнила размах оружия, летящие острия пик и гизарм, блеск на шипастых палицах, раззявленные пасти... А потом все исчезло. Остался только фламберг. И Сила, что сейчас вливалась в юную чародейку. Серая воронка у нее над головой сменила цвет, сделавшись серо-алой. Вверх полетели обрубки тел, изломанное оружие, ударили, словно чудовищные фонтаны, струи крови из перебитых жил. Ветер над головой волшебницы взвыл, словно голодный волк, пожирающий добычу. Остатки тел мяло и рвало в кровавую кашу, унося куда-то вверх, еще выше. Живая волна, казалось, сейчас захлестнет Сильвию с головой. Крысолюды, змеи с ногами, летучие мыши, гигантские черви и прочая мразь - все вскипело, всклубилось вокруг нее, вой, вонь, грязь, слизь - и кровь, кровь, кровь... Черный меч рубил направо и налево. Для него не существовало преград. Лопались панцири, разлетались белыми искрами костяные доспехи, на куски крошились тела. Воронка над головой Сильвии, вобрав в себя кровь и ошметки тел, стала почти что черной. И уже трудно было понять - создан ли этот вихрь движением фламберга или же сама воронка рвет, рубит и кромсает на части подступающих к Сильвии врагов. Беспощадное истребление не остановило атакующих. Живые, более-менее разумные, обладающие инстинктом самосохранения существа уже давно бы остановились, повернули бы назад, вместо того чтобы бессмысленно гибнуть в чудовищной мясорубке. Однако они валили и валили. Самые разнообразные, чудовищные выверты воображения неведомых богов. Пришедшие из ниоткуда и сейчас уходящие в никуда. Воронка над головой Сильвии поднималась все выше и выше, достигая туч, с ревом всасывая и изрубленные и целые тела. Поток Силы, что должен был сровнять Эгест с землей, обратился против себя самого. Сотворив весь этот ужас, он сейчас сам же и выбрасывал его в области еще большего ужаса. Сильвия и ее черный меч стали тем, что пробивает плотину, отводя губительный паводок от населенных областей. Ураган выл все бешеней, небо над полем битвы постепенно темнело, мгла воронки растекалась во все стороны, закрывая солнце. Толчки Силы отзывались глухой ноющей болью во всем существе юной волшебницы, однако ясно было, что на сей раз Тьме не удалось прорваться в Эгест. Ее расчеты - если, конечно, допустить, что Тьма умеет считать, - никак не могли принять во внимание внезапное появление в обреченном городе артефакта из совершенно иного мира. Мало-помалу напор стихал, твари вяло шли под удары фламберга, даже не пытаясь атаковать, безвольные, словно ватные куклы. Сильвия добивала их уже на остатках дыхания. Она не считала и не чувствовала ран - до времени. Только щекочущие теплые струйки собственной крови, сбегавшие вниз по рукам и бедрам. А когда все кончилось и последний крысолюд свалился под ноги девушке - свалился с тем, чтобы через мгновение его всосала бы ненасытная пасть воронки, - Сильвия упала сама. Звякнув, повалился на камни фламберг, и тотчас же угасла чудовищная глотка, распахнувшаяся над ними в небесах. Темной воронки больше не было. Эгест уцелел, хотя сам еще и не знал об этом. Ему повезло гораздо больше, чем некоторое время тому назад другому городу по имени Арвест. Белая сова взлетела над развалинами, тяжело и устало взмахивая покрытыми кровью крыльями, полетела на восток, к недальнему лесу, где спрятаны были артефакты Игнациуса. Эта часть погони не удалась, все следовало начинать сначала. x x x По воле Архимага Сильвия заполучила власть над высоким искусством магической трансформы. Громадная сова с человеческим разумом опустилась на землю, с трудом проделав путь меж сплетенных, щедро присыпанных снегом ветвей. Мгновение - и вместо гротескно большой птицы на выбеленной земле вновь стояла Сильвия. Она тяжело дышала, все еще судорожно сжимая рукоять громадного фламберга. Вот только в глазах молодой волшебницы сверкали неведомые ей доселе слезы. Что случилось, чародейка? Ты, которая пережила гибель своего Ордена, кто оказался в самом сердце невиданной битвы Алмазного и Деревянного Мечей, кто странствовал по причудливым тропам Межреальности, кто рушил скрижали Спасителя (вернее, меченные знаком Спасителя), кто, несмотря на малые годы, уже потерял счет убитым в бою врагам, - почему у тебя в глазах девчоночья вода?! "Ты ввязалась не в свой бой, - подумала она, жестко и некрасиво кривя рот. - Это не твой бой и не твоя война". "Нет, - вдруг возразила Сильвия сама себе. - Это моя война. Потому что... потому что..." Напрасны усилия выразить словами, четкими фразами невыразимое. Так неграмотный воин безымянных земель стоит в безнадежном бою против стократно сильнейшего врага, не защищая свою семью или дом, а просто потому, что дано слово. Так опытный командир наемного полка поворачивает коней, бросая своих в атаку, несмотря на то что не получит ни гроша после этого боя - но зато останется целой деревня, окруженная голодными мародерами. Это не благородство. Это нечто большее, это верность. Прежде всего самому себе. Грудь Сильвии бурно вздымалась, она все еще никак не могла прийти в себя. Второй раз она вступала в бой на земле этого мира, и если первый раз, надвое разваливая черным фламбергом железные скрижали, она очень хорошо понимала, что, зачем и почему делает, то теперь... Или нет? Или же она все понимала? Или она сознавала, что, разрушив часть сдерживавшей Тьму плотины, ей теперь предстоит если и не затыкать прорехи, то, по крайней мере, бороться с рвущимися в населенные области потоками мрака и ужаса - не благословенной ночной темноты, покрова земли, а именно того безъязыкого и бессветного мрака, отражения Абсолютного Ничто, над философским и алхимическим осмыслением которого десятилетиями бились лучшие умы Всебесцветного Нерга. Мрака и ужаса, которым нет ни объяснения, ни оправдания. Они не народ, силой оружия отбивающий у богатого соседа плодородные земли, потому что иначе племени грозит поголовная голодная смерть. Они бессмысленны. У них нет цели. Они ничто. Они просто топор в руках палача. Вопрос только в том, чьи приказы исполняет этот палач. Сильвия застыла, смотря на подвешенную в снежных ветвях сумку. Артефакты Архимага Игнациуса. Могущественное и страшное оружие. За которым на тысячи лет и тысячи миров тянется кровавый след. Кто знает, каким способом добыл их мудрый чародей? Особенно если вспомнить череп. Череп нерожденного ребенка Точнее сказать, вырванного силой из материнской утробы. Сильвия зябко повела плечами - когда она вспоминала эту часть жуткой легенды, ее постоянно охватывала дрожь. Сильвия медленно потянулась, сняла с сучка кожаный прочный ремень. Ей очень хотелось оставить все это несказанное богатство навсегда в зимнем лесу. Оставить и никогда не возвращаться к этому месту. А может - оставить тут навсегда и саму миссию Архимага? Что-то очень важное должно было случиться в Эгесте, если гончей Игнациуса стали приходить на ум такие мысли. Она колебалась. Послать все к воронам. Прижиться здесь. В Эвиале найдется дело, достойное ее талантов и ее фламберга. Слишком страшная цена заплачена за это оружие, чтобы оно служило бы кому-то еще, кроме нее самой. Она с легкостью одолела бы местных чародеев. Народ носил бы ее на руках, и она, почти еще девочка, вполне могла бы стать правительницей - разве не к этой роли готовили ее в Красном Арке? Совсем-совсем еще молодое лицо Сильвии внезапно исказилось. Она словно за один миг постарела лет на десять. Уже не ребенок, даже не девушка - женщина, еще молодая, но уже познавшая все в этой жизни. Власть, почести, богатство, падение, грязь, предательство, боль, страх, смерть близких... Рука Сильвии медленно потянулась и взяла сумку. Красный Арк учил, что клятвы должно придерживаться только в том случае, когда это ведет к вящей славе твоего Ордена. Дед, глава Арка, расширял это понятие - когда это ведет к вящей твоей пользе, даже не славе Выполнить поручение Архимага Игнациуса означало многое. О нет, Сильвия не переменила своего мнения о своем нанимателе. Она преклонялась перед его силой и перед тем, чего он сумел достичь. Но она также знала, что случится с ней самой, если она слепо поверит словам седобородого старика, способного, наверное, зажигать новые звезды, если ему покажется, что рисунок созвездий на ночном небе недостаточно гармоничен. Нет, она пойдет дальше. Судьба дала ей возможность... указала другой путь. Она, Сильвия, внучка самого могущественного чародея Красного Арка и дочь того, чье имя в том же Арке страшились произнести даже мысленно, пойдет по дороге до конца - но это будет ее собственная дорога, не чья-либо еще. На сей раз она не стала перекидываться в сову. Молоденькая девушка, почти что девочка, одна странствующая по зимним дорогам Эвиала, не могла не вызвать вопросов у тех, кто присвоил тут право эти вопросы задавать, но притом она привлечет меньше внимания. Артефакты, конечно, артефактами, но при всем при том Сильвии хотелось повнимательнее взглянуть на этот мир. Мир, который она негаданно-нежданно стала защищать. Идти пешком было неразумно, Игнациус брезгливо поджал бы губы - то, что он считал глупостью у служивших ему, неизменно вызывало его брезгливость, словно неряшливость или неопрятность, но именно поэтому Сильвия и стремилась идти пешком. Найти след Клары Хюммель не составило особого труда. Чародейка и ее свита удалялись от города. Они шли на север, словно сами кого-то преследовали. Иного объяснения Сильвия не находила. На полночь от Эгеста не было ни больших городов, ни торговых путей. Лесной тупик, зажатый между двумя дикими чащобами, упирающийся северным концом в утесы Железного Хребта, - что там делать мятежной чародейке? Значит, пойдем и мы туда. Но гораздо больше заинтересовал Сильвию второй след, начинавшийся в этом же месте. Вот этот след был донельзя странен и совершенно не походил вообще ни на что знакомое. Все смешалось в нем - сила, сродни тому, что Сильвия ощутила в Долине, чистая, звенящая струйка, подобная весеннему ручейку, заставившая вспомнить о Дану, и было еще что-то, темно-стальное, словно броня старого доспеха. В памяти отчего-то всплыло лицо Игнациуса, не Долины вообще, а именно его, какая-то часть его неизмеримой силы... Этот отряд тоже направлялся на север. Сильвия последовала за ним. В образе белой совы она легко могла бы настичь Хюммель, но теперь, после Эгеста, отнюдь к этому не стремилась. Она, конечно, разберется с мятежницей, но... не сразу. У нее будет своя игра. И тогда мы еще посмотрим, кто кого. ИНТЕРЛЮДИЯ 6 Пробираться в тяжелом стальном доспехе по жарким, влажным джунглям невозможно. Это вам скажет любой бывалый путешественник. Император же тем не менее ни на миг не расставался с латами. Ни на миг не снимал с левой руки белую перчатку, что прямо-таки приросла к коже. Порой он казался сам себе крошечной деревянной фигуркой, двинутой вперед через все поле одним из чудовищных сверхъестественных игроков, деревянной фигуркой, которая, как известно, не устает, не чувствует жары и голода и, самое главное, не страшится смерти. Император и в самом деле почти ничего не ел и не пил. Кожа на лице ссохлась и стянулась, глаза ввалились, однако тело словно забыло об усталости. Короткий сон сменялся длинным путем по влажным низинам, где ноги чуть ли не по колено проваливались в теплую илистую воду, и идти приходилось, пробивая себе дорогу в настоящем живом ковре плотных мясисто-зеленых листьев, переплетенных гибкими и прочными плетями водяных лиан. По коричневым стволам лесных исполинов, что ничтоже сумняшеся росли себе прямо в стоячей воде, вниз струились водопады взлохмаченных вьюнов, вызывающе украсившихся белыми, голубыми, пурпурными цветами. Густой запах живой зелени лез в ноздри, щекотал, заставляя Императора чихать. Джунгли были настоящим пиршеством жизни, пиршеством, на котором никогда не переводилось ни одно из изысканных яств. Дни сливались в сплошную, неразличимую череду. Старый вампир Эфраим держался молодцом. Было видно, что даже его сверхчеловеческих сил не хватает, чтобы угнаться за поистине одержимым Императором, однако он не сдавался. Иногда даже взлетал к вершинам деревьев, разузнавая дорогу. С их пути спешило убраться все живое, словно эти двое были предвестниками истребительного морового поветрия. С каждым днем желанная цель оказывалась все ближе и ближе. Император твердо знал это. Он чувствовал Тайде, ее страх, горе и отчаяние, для выражения которых у него не нашлось бы слов. Он знал, что Дану ждет его - там, впереди, в руках неведомых похитителей. Все остальное его не интересовало. В том числе и то, что похитители, несомненно, сами сейчас поджидают его, рассчитывая, что он легко заглотит приманку. Сквозь вымершие, опустевшие джунгли они пробивались три недели. Эфраим, казалось, стал еще тоньше и суше, хотя, в принципе, один раз умерший вампир не мог ни похудеть, ни растолстеть. На двадцать второй день им открылось море. Скалы обрушивались отвесно вниз, в зеленоватые мелкие воды, кипящие вечным белым кружевом пены. Сырые, дышащие тяжелыми испарениями джунгли остались позади. Берег сворачивал на северо-восток, линия скал понижалась, мало-помалу сливаясь с морем. И там, на северо-востоке, скрывалась крепость, где держали Тайде. "Второй раз они от меня не уйдут". - Уффф... - Плечи вампира уныло поникли, он, похоже, с трудом держался на ногах. - Все-таки дошли, высокий человек. А ведомо ли тебе, что сквозь эти леса никто еще ни разу не проходил? Что с восточной стороны их султаны Арраса большую стражу держат - здешних тварей отражать? А мы с тобой прошли - и никого вообще не встретили, высокий человек! - Твари? Чудовища? - Император поднял брови. - Нет здесь никого, Эфраим, и не было никогда. - Ты сказал, - фыркнул вампир. - Не было... - Не знаю, - Император усмехнулся. - Я не видел. - Вот и спросил бы себя, высокий человек, - чего ж они все бежали? Чего испугались? Их ведь никаким оружием не вразумишь. Только убить и можно. Император пожал плечами. Неведомые чудовища, якобы попрятавшиеся от него, - какая чушь! До них ли сейчас? Там, впереди, - крепость, где держат Тайде. Вот об этом он и станет думать. Его словно гнало вперед железным бичом. Тайде, Тайде, Тайде - молотами стучало в висках. Эфраим, морщась и кряхтя, совсем как человек, перекинулся в летучую мышь, взмыл к вершинам деревьев, покружился там недолго - и чуть ли не камнем упал вниз. - Видел крепость, высокий человек, - выдохнул он. - Большая крепость. День пути, наверное. Очень крепкая. И... сильная. Я имею в виду... - Я понял, - отозвался Император. Продолжения не требовалось. Крепость впереди была крепка не стенами и башнями. Нет. Тем, что крылось за этими стенами, и притом отнюдь не банальными мечами и копьями. - Пошли, - сказал вампиру человек. x x x Эфраим не ошибся. Им пришлось ломать ноги еще целый день, и лишь под вечер с уже невысокого, густо заросшего колючим кустарником холма Император своими глазами увидел пиратскую твердыню. Мельинская Империя ведала, что такое пиратские набеги. Не раз случалось ее легионам и высаживаться под градом вражеских стрел на чужие берега, ломая хребты морской вольнице. Легаты и центурионы знали, как выглядят пиратские гнезда, и умели их штурмовать. Но на сей раз Император увидел нечто донельзя странное. Не портовый город, прикрытый мощной стеной. Не укрепленный замок над бухтой, приют одинокого главаря морских разбойников. Вместо всего этого Император увидел храм. Укрепленный, конечно же, - но все-таки в первую очередь это был храм, место молитвы, а не боя. Храм, конечно же, не Спасителя. Взмывший высоко в небо острый шпиль венчал странный символ: поднятая человеческая ладонь с широко расставленными пальцами. Присмотревшись, Император разглядел нечто вроде тонкой паутины, опутавшей железные пальцы. - Ты видел когда-нибудь это? - повернулся Император к своему спутнику. Эфраим озадаченно покачал головой. - Нет, высокий человек. Я живу уже очень долго и, признаться, думал, что повидал все на свете. Но этой штуки - нет. Это не знак людского Спасителя. - Знаю. - Императору чудилось, что он различает движение в узкой бойнице окна. Там словно что-то сверкало, вспыхивало и гасло. - Не смотри, - вдруг подобрался, насторожился вампир, выпуская острые иглы клыков. - Не смотри, высокий человек! Но Император и сам уже, чувствуя неладное, поспешил отвести глаза. То, что сверкало и блестело в бойнице, было жадным и голодным. Очень голодным и очень жадным. Оно истомилось в тщетном ожидании подачки, а сейчас ему, похоже, пообещали поистине царскую трапезу. И чем дольше всматриваться в коварный блеск - словно солнечный луч играл на густо покрытом маслом лезвии меча, - тем больше шансов стать тем самым обедом, которого существо в бойнице ждало так долго и так тщетно. - Ты знаешь, что это такое? Это как-то связано с теми призраками, которые... - Что это такое - не знаю, - проскрипел вампир. - Но ясное дело, из того же воинства. Не смотри, высокий человек. И вообще лучше бы нам повернуть назад. Ты ведь знаешь, что они от тебя хотят. - Знаю, - кивнул Император. - Им надо, чтобы я высвободил всю мощь белой перчатки. Мы уже говорили с тобой об этом, и неоднократно. Не дождутся. Я не настолько глуп, Эфраим. Я знаю, на что способна эта вещь. Поверь мне. - Верю, верю, высокий