думать забудь что-то там искупать! В бою, знаешь ли, от стрелы не увернешься, тем более когда она в упор пущена. Брось, прекрати, а то еще полезешь сгоряча куда не следует и снова какую-нибудь гадость отравленную схлопочешь. Все понял? К тебе, Сугутор, это тоже относится. Орк и гном согласно закивали головами, хотя Фесс не сомневался, что они пошлют это обещание к воронам при первом же удобном случае. Они двинулись в путь. Дорога через Вечный лес оказалась не из трудных, наверное, сама Вейде следила, чтобы беспокойные гости как можно скорее убрались из ее владений. Два дня пути - и Вечный лес остался позади, выпустив отряд Фесса из своих зеленых, не подвластных зиме объятий. А впереди, в Эгесте, зима, похоже, окончательно решила, что настала ее пора. Путники пересекли границу, и в лицо тотчас ударил секущий ледяной ветер, полный мелкой, сухой и жесткой снежной крупы. Вокруг расстилались белые поля, метель успела выбелить рощи и перелески, и казалось невероятным, что всего в нескольких лигах за спинами странников вовсю зеленеет листва и беззаботно, словно ранней весной, распевают птахи. - Бррр... - поежилась Рысь. - Что случилось с зимой в этом году? Отродясь не помню такой ранней... - Случалось и хуже, сударыня, - отозвался Сугутор. - Как сейчас помню, я еще мальчишкой, как говорится, был... - Я тебе не сударыня, - резко оборвала его Рысь. - Шлюх великосветских так звать будешь. А у меня имя есть. - Ладно, ладно, Рыся, не кипятись. Имело б смысл кипятиться, так от тебя, как от чайника, тепло бы происходило. А так... - Инквизиторы постарались, не иначе, - торопливо сказал Прадд, предупреждая гневную реплику воительницы. - С чего это ты взял? - обратился к нему Фесс, плечом закрываясь от ледяных режущих порывов. - Мало ль у них мастеров погоды, мэтр? Долго ль тому же Этлау или Марку в Эгест весть подать, с ними снестись, а тем - нам в мор... извини, Рысь, в лица ветер пустить? - Все может быть, - кивнул Фесс. - Я, правда, никогда не слышал, чтобы среди мастеров святой магии встречались бы хорошие погодники, но... от инквизиторов, ты прав, всего можно ждать. На ночь пришлось забиться в пустой сенной сарай. Все сено рачительные хозяева уже успели вывезти, еле-еле набралось на подстилку. Поколебавшись, Фесс велел орку и гному собрать каких ни есть дров. Не слишком-то разумно применять магию, когда прорываешься мимо вражеских отрядов и лучшая твоя защита - скрытность; но все настолько иззябли и выбились из сил, что без огня бы просто пропали. Фесс протянул острие посоха к сложенной куче хвороста, начал заклинания... и с внезапным стоном прижал ладонь к глазам. Резкая вспышка едва не ослепила некроманта. Бревенчатые стены сарая исчезли. Он стоял в густой толпе народа, под медленно падающим с черного неба снежком. Вокруг поднимались добротные двух- и трехэтажные кирпичные дома под красными черепичными крышами, из труб поднимался беловатый дымок. Город казался крупным, вполне возможно, что это был Эгест. - Везут, везут! - зашумели в толпе. - Чернокнижника везут!.. Толпа есть толпа. Она всюду одинакова и всюду охоча до кровавых зрелищ. Ей все равно, кого жгут, колесуют или вешают. Развлечений мало, все они грубы и непритязательны. Казнь - самое острое. На нее приходят посмотреть и стар, и млад. Этого Фесс... впрочем, не совсем Фесс, еще у него тогда было какое-то иное имя... - понять не мог. Не мог никогда. Он поискал глазами - однако костра не увидел. Посреди площади возвышался дощатый помост, однако без плах, виселиц, колес или иных приспособлений для лишения преступников их бесполезной жизни максимально зримым и впечатляющим образом. А еще на помосте стояли четверо. Их некромант узнал сразу, хотя все они носили черные плащи и глухие кожаные маски. Худой верзила, стоит несколько скособочившись - неудивительно, если тебя насадили на некромантово копье из чистого праха. Толстяк, маска справа вздувается от повязки - там, где было ухо, прошлась сабля Рыси. Низенький половинчик. И ничем не примечательный человек, четвертый из того памятного отряда, тоже оставшийся целым и непопятнанным. Видимые признаки отсутствовали, но кем же еще мог он быть? Некроманта, похоже, никто не замечал, он невидимкой стоял в толпе и видел, как площадь поделили пополам два многочисленных отряда стражников инквизиции - не наемников из тех же Лесных кантонов, нет - именно солдат в плащах с кровавым кулаком в круге, гербом святых братьев на груди. Внушительного вида гизармы со всякими устрашающими крюками и пробойниками, крепкие доспехи, не ограничивающие тем не менее подвижность, полузакрытые шлемы... Эти воины не казались зелеными новобранцами или же теми, кто привык лишь разгонять, к примеру, безоружных горожан. Толпа послушно раздалась, воинам не пришлось даже пускать в ход древки гизарм. По широкому коридору к помосту медленно, натужно скрипя колесами, двигалась здоровенная телега, влекомая четверкой сильных коней. На телеге, раскачиваясь, дико и бессмысленно торчал, уставившись в небо, заостренный кол, к которому приколочен был косой крест. Символ Спасителя - перечеркнутая стрела, нацеленная в небеса. И на косом кресте - распяленный человек. Его руки и ноги привязаны к доскам сыромятными ремнями. Человек бессильно висит на них, уронив голову на грудь. Похоже, он то ли без сознания, то ли окончательно утратил как волю к жизни, так и страх перед смертью, и ему все равно, останется он жив или умрет. Фесс стиснул кулаки, в груди его все заледенело. Конечно, сомневаться не приходилось - на казнь везут Джайлза, Эбенезера Джайлза, незадачливого мага, взявшегося за задание Инквизиции, да в результате оказавшегося на эшафоте. Оставалось только гадать, какие силы явили Фессу это видение. То ли он сам, его мысль, непрестанно возвращавшаяся к судьбе схваченного мага Воздуха, то ли Джайлз каким-то образом сумел дотянуться до своей последней надежды, некроманта, сбившего его с пути истинного... Правда, оставалась и еще одна возможность. Отец Этлау или же глава эгестской Инквизиции отец Марк. Оба сведущи в святой магии. Если они могли погасить все волшебство на поле боя, то, чем Тьма не шутит, могли и послать пока еще не схваченному некроманту подобное видение. Мол, смотри, смотри хорошенько, что ожидает твоего дружка... Как бы то ни было, Фесс стоял, замерев, в жадно пялившейся толпе, не в силах даже послать весть обреченному магу, чтобы в последний свой миг тот видел вокруг не только лишь азартно выпученные буркалы добрых эгестских обывателей, пришедших поглазеть на казнь... За телегой длинной цепью шли важные чины святых братьев: Фесс узнал и Марка, и Этлау. С ними было не меньше трех десятков других, в одинаковых серых балахонах со зловещим гербом на груди. Палачей не появилось, и Фесс решил, что расправу будет творить та же самая четверка. Странно - они все-таки воины, и очень неплохие, для таких исполнять обязанности профосов - бесчестье, смертное оскорбление. Или для них не существует уже и самого такого понятия, как честь?.. Нет, нет, он ошибается, он же помнит, как они сражались - меч против меча и стрела против стрелы. Все на равных. Привыкшие к палаческой работе мерзавцы так не дерутся. Те по большей части норовят пырнуть в спину и на бой выходят, имея самое меньшее двадцатикратный перевес. Сейчас будет обычная, глумливая церемония, с тоской подумал Фесс. Будут читать приговор, битком набитый лживыми и абсурдными обвинениями, которым тем легче верят, чем они лживее и абсурднее. Например, можно сказать, что осужденный чернокнижник каждый день за ужином потреблял жареное бедрышко пятнадцатилетней девственницы. Или еще что-нибудь в этом же роде. Или что год за годом травил посевы и скот в Эгесте - неважно, что сам чернокнижник отродясь в этих местах не бывал. Кому это интересно? Кто станет ломать над этим голову?.. Телега наконец остановилась возле эшафота. Этлау, Марк и еще десяток инквизиторов поднялись наверх. Остальные стали сгружать крест с телеги, перетаскивая его на помост. Заметно было, что процедура эта у святых отцов отработана неплохо: тали, лебедка, раз-два-три, и крест уже на эшафоте, уже закреплен, и барабанщики, цепью окружившие к тому времени помост понизу, грянули глухую частую дробь. Приговор взялся зачитывать сам отец Марк. Этлау скромно остался стоять в сторонке, потупив очи. Строчки сего сочинения Фесс пропустил мимо ушей. Не было сил слушать этот вздор, сочиненный подлецами и мерзавцами для дураков и тупиц. Напрягся он, лишь когда глава эгестской Инквизиции объявил собственно сам приговор: - Повинен смерти и да будет расчленен живым!.. Толпа дружно ахнула. Фесс только и мог что стиснуть бесплотные кулаки - от столь же бесплотной и бессильной ярости. Расчленен живым. Это пострашнее колесования или там сожжения. Виселица по сравнению с этим - неслыханная милость, смерть быстрая и легкая. Это значит - рядом с несчастным магом будут стоять трое или даже четверо опытных чародеев-целителей, поддерживая жизнь в истекающем кровью обрубке тела. Мечи профосов будут медленно отсекать член за членом, сперва пальцы, потом ступни и кисти, потом... остановятся они, лишь когда останется только туловище. Обреченный не умрет ни от болевого шока, ни от кровопотери - от всего этого его защитит магия. Веселая казнь. Толпа ее очень любит. Жаль только, толпу редко балуют подобным замечательным развлечением... Фесс испытывал неодолимое желание очутиться сейчас в Эгесте. Призвать Тьму, смерть, все, что угодно, стать хоть Апостолом Тьмы, хоть Разрушителем во плоти - но стереть с лица земли и палачей, и тех, кто отдает им приказы, и тех, кто стоит с гизармами, глупо выкатив глаза, всех этих усердных служак, которые, само собой, "всего лишь выполняли приказы", и тех, кто смотрит, сопя, пыхтя и пуская слюни, на всю эту экзекуцию. Да что там тех, кто смотрит! Фесс стер бы с лица земли весь город, со всеми его обитателями, отправив их по примеру Атлики "сливаться со Тьмой". На миг он даже пожалел, что не читал рокового трактата, трактата "О сущности инобытия". Закончив произносить приговор, отец Марк вплотную подошел к приговоренному. - Желаешь ли отречься от Тьмы злобной, покаяться в делах своих перед Спасителем? Желаешь ли принять из рук Его предстоятелей последнее... "Ну, скажи же, скажи! Плюнь им в наглые хари! Пусть не думают, что так легко можно сломать мага Академии Высокого Волшебства!" - Желаю... отречься, - вдруг услыхал Фесс. - Каюсь... во всем... Молю... о снисхождении... боюсь... я... - раздался всхлип. Кто-то в толпе загоготал, однако тотчас осекся, стоило отцу Марку метнуть туда грозный взгляд. Фесс закрыл лицо руками. Не сдюжил ты, Эбенезер... хотя кто бы на твоем месте сдюжил? И ты сам, некромант, ты так уверен, что стал бы гордо плевать в лицо палачам? Или ты и в самом деле думаешь, что быть расчлененному и быть повешенному - одно и то же, если в конце концов все равно умирать? Не ведомо, ожидали того инквизиторы или нет. Во всяком случае, внешне все происходило более чем буднично. Вышел из рядов святых братьев какой-то попик, что-то пошептал над приговоренным, чем-то помахал в разные стороны... Потом было долгое отречение. Голос Эбенезера срывался, дрожал, то и дело перемежался всхлипами. Он каялся во всем. Что поддался на вражьи посулы, что отверг пути Добра и Света, что вместе с проклятым некромансером творил... в общем, список того, что он творил, был весьма длинен и донельзя малоаппетитен. Жареные бедрышки пятнадцатилетних девственниц в нем, во всяком случае, присутствовали. Фесс хотел бы бежать, хотел бы порвать это видение, потому что ясно было, что они опоздали и весь их поход лишился смысла. Мага казнят. Пусть не столь зверским способом, как расчленение, но все равно - виселица или плаха не есть помилование. - Вы слышали? - гремел тем временем отец Марк, обращаясь к толпе. - Слышали признания заблудшей овцы, отбившейся от стада доброй паствы? Слышали, как опасно оказываться на пути Темного чародея и внимать его прельстительным речам? И я, скромный слуга Спасителя, недостойный отец Марк, говорю вам - ищите некроманта. Но, если найдете - не говорите с ним, берите его и сразу же шлите весть нам! Не давайте ему ни крова, ни пищи. Наступила зима, и зверь потянется к жилью. Ему не укрыться в заснеженных полях, ему не спрятаться в промороженных пущах. Он выйдет к жилью. И тогда вы, добрые чада Святой Матери нашей, единой Церкви Спасителя, положите конец черному пути злобного чародея. Не бойтесь - всякий, кто сложит свою голову в схватке с чудовищем, прямо попадет к престолу Спасителя, будучи принят там как святой и добродетельный мученик. Ну а теперь... - Марк повернулся к несчастному Джайлзу, по-прежнему висевшему на кресте. - Положим конец его печальной истории. Приговор вынесен, и приговор суров. Но... поелику преступник смирился, раскаялся и отрекся, расчленение будет заменено... - отец Марк сделал эффектную паузу, и вся площадь затаила дыхание, - медленное расчленение будет заменено быстрым. - У-у-у-ах! - вздохнула толпа. Фессу показалось, что внутри у него взорвался огненный шар, излюбленное оружие мастеров огня. Не помиловали. Несмотря на раскаяние и отречение. Почему, отчего, зачем?! Ведь вся площадь видела... Эбенезер взвыл протяжным, дурным голосом, окончательно теряя остатки самообладания. Забился, задергался на кресте - но недолго. Невысоклик в маске быстро и мягко шагнул вперед, махнул рукой - горе-волшебника стеганул по губам грузик на гибком хлысте. Эбенезер поперхнулся кровью и закашлялся. Крест опустили, четверо профосов быстро и аккуратно сняли ремни. Опять же при помощи лебедки подняли из-за края помоста и поставили стоймя широкое колесо, осужденного прикрутили к ободу. Фесс очень хотел закрыть глаза, но у него не получалось. Он не мог даже мигать. Он видел, как четверо в масках взялись за мечи. Медленно подняли их. Подошли вплотную к приговоренному... - Некромант, ну где же ты, некромант!!! - вдруг завопил Джайлз. - Руби! - резко крикнул Этлау. - Руби немедля! Четыре меча рубанули разом, и у несчастного вырвался дикий крик. Брызнула кровь, щедро орошая помост. Потом еще, еще и еще. Отрубленные пальцы падали на окровавленные доски; палачи рубили быстро, в соответствии со "смягченным" приговором, но все-таки недостаточно быстро. Во всяком случае, толпа насладиться успела сполна. Фесс тоже смотрел, смотрел, смотрел на бьющегося в муках Джайлза, и у некроманта не было слов, чтобы описать эту муку. Они заплатят. О да, они заплатят. Пусть это не спасет Эбенезера и не вернет его к жизни. Но эти псы узнают, что безнаказанно убивать они больше не смогут. Они умрут. Все, кто сейчас на помосте и около него. Они умрут или умрет он. Потому что если он не отомстит за мага, то... все лишается смысла. Высокие слова бледнеют и покрываются пеплом. Он не достоин будет жить, если одним воздухом с ним по-прежнему будут дышать Этлау, Марк и та четверка. Да, первым был Ирдис Эвалле. К его гибели Инквизиция не приложила руку - хотя кто, как не она, травил несчастную саттарскую ведьму и довел ее до того, что та решила отомстить, да просчиталась, натравив Дикую Охоту совсем на иную добычу? Второй стала та самая саттарская ведьма. Сожженная на костре и тоже молившая перед смертью о спасении его, некроманта. Он не смог. Не спас. Насилу вырвался сам. А теперь гибнет, исходя кровью, Джайлз и тоже в отчаянии звал его, Фесса, в свою последнюю минуту... напрасно звал. Третий. Троим ты давал слово, троим обещал защиту. Не смог. Не исполнил. Не сдержал. Так какая ж тебе цена, некромант?! Грош? Нет, меньше. Ничто. Ты - никто и ничто. У тебя не остается ни чести, ни Достоинства. Все, что ты можешь сделать теперь - это убить убийц. И... подумать о том, почему все оказывающиеся рядом с тобой гибнут один за другим. Едва-едва спаслись от яда Прадд и Сугутор, по краю бездны идет Рысь... Что же, они станут следующими? Не пора ли понять, горенекромант, что похоже, единственно возможный для тебя исход - это одиночество, полное и абсолютное?.. Бесновалась вкруг толпа на площади, опьянев от вида крови. И Фесс словно наяву увидел тянущиеся с закрытого снеговыми тучами неба черные воронки смерчей, сметающие все на своем пути - башни, бастионы, храмы, дворцы, не щадящие никого из этой отвратительной живой каши, очищающие от нее землю, как лекарь прижигает рану каленым железом, когда начинает возникать заражение. Это было сладко. Это было... это было как обретение себя. И бесчисленными очами с темного неба прямо в душу Фесса глянула та самая Тьма, от которой он так усердно и безуспешно пытался скрыться. Джайлз уже не кричал. Тело его превратилось в залитый кровью обрубок. Последний удар нанес худой верзила, голова несчастного мага покатилась по эшафоту, толстяк ловко поймал ее, высоко поднял, показывая народу. - У-у-у-у-а! - отозвалась площадь. И в тот же миг видение прервалось. Фесс вновь увидел стены сенного сарая, серые бревна, остатки паутины по углам, сор и сенную труху на дощатом полу... - Мэтр!.. Да милорд мэтр же! - отчаянно тряс его гном. - Вы же в крови весь, милорд мэтр!.. Фесс не слушал его. Отчаяние было слишком глубоким, слишком сильным, давящим так, что само существование лишалось смысла. Отомстить?.. К чему, зачем, для чего?.. Не проще ли?.. В какой-то миг могло случиться непоправимое. Рука некроманта рванула из-за пояса острый и тонкий стилет, коротко, без замаха, ударила в горло Фесса. И если бы не отчаянный бросок Рыси, ногой выбившей оружие, эта история, возможно, прекратила бы свое течение. Фесс не удержался на ногах, упал, замер, прикрывая руками голову. Встревоженные друзья бросились к нему. - Мэтр, мэтр, что случилось, мэтр?! Фесс сел. Тяжело дыша, утер мокрое - не то от пота, не то от слез - лицо. Тяжело вздохнул, обвел спутников взглядом. - Джайлз казнен. Сегодня, сейчас. В Эгесте. Я все видел. Стоял там... и ничего не мог сделать. Ничего... Конечно, они стали спорить. Конечно, Прадд, Сугутор и Рысь в три голоса принялись убеждать некроманта, что все это было просто наваждением, посланным, вне всякого сомнения, теми же отцами Марком и Этлау, чтобы сбить их с толку, уверить, что теперь-то в Эгест идти точно незачем... Фесс не спорил. Он терпеливо выслушал все утешительные речи. Он даже отдал Прадду по его настоянию и меч, и кинжалы. Однако, когда все наконец выдохлись и утихли, сказал - негромко, но так, что спорить или возражать ни у кого не возникло желания: - Джайлза расчленили. Это сделали те самые инквизиторы, с которыми мы бились в Вечном лесу. Я иду в Эгест и либо положу их, либо лягу сам. Третьего не дано. Никого с собой не зову. Похоже, пришла пора одиночества мага... Разумеется, они все замахали руками и закричали все разом. Разумеется, они все немедленно поклялись, что пойдут за ним хоть в сам Аркин, ловить архипрелатов и прочих тамошних птичек. Разумеется, никто из них не захотел остаться позади. Несмотря на все усилия Фесса и его же предостережения. Они кое-как скоротали ночь у огня, все-таки разведенного посредством Фессова чародейства, и утром, едва лишь рассвело, тронулись дальше. За ночь намело снегу, идти было тяжело. Волей-неволей они свернули на тракт, где уже была пробита наезженная санная колея. Кто-то пустился в дорогу еще до света... Они шли, ни от кого не скрываясь. Хватит бегать и таиться. Пусть боятся они нас, а не мы - их. Тракт и в самом деле ожил. Потянулись санные обозы, похоже, селяне решили воспользоваться ранним зимником, поехали торговать. На странный отряд косились, но, похоже, грозные речи отца Марка досюда еще не дошли. Фесс опирался на свой посох, однако янтарное навершие сейчас казалось простым и неказистым камнем, и возчики хоть и косились, но шарахаться в разные стороны отнюдь не спешили. Так хотелось верить, что вот они-то бы и не пошли на площадь жадно глазеть на казнь и упиваться чужими страданиями, но... Фесс знал, что это не так. Конечно, если б не конь, им пришлось бы плохо. А так они шли весьма даже бодро, к вечеру одолев немалое расстояние. Фесс ожидал пикетов, постов и дозоров, ведущий к Вечному лесу тракт инквизиторы просто обязаны были перекрыть. Однако на всем их пути отряду Фесса не встретилось ни одного даже захудалого монашка, не говоря уж о солдатах Святой Инквизиции. Полуторатысячный отряд как сквозь землю провалился. В свой черед они добрались и до болотной горловины. Все следы побоища исчезли бесследно, крестьянские сани катились по мягкому снежку, что, похоже, уже до весны покрыл место сражения. После горловины отряд Фесса повернул на юг. Эгест, номинальная столица зажатых меж двумя эльфийскими державами людских земель, был крупным и важным портом, через который шла, в частности, почти вся торговля гномов - обитателей Железного Хребта. В Эгесте не было ни единого верховного властителя, формально там правил Коронный Совет из двенадцати самых знатных нобилей, избиравшихся благородным сословием различных частей страны; правда, власти этот самый Совет имел более чем немного. Каждый барон, герцог, граф, виконт или дюк был полновластным и абсолютным хозяином в своих владениях - если, конечно же, не считать Святую Инквизицию. На ночь путники, не мудрствуя лукаво, остановились на постоялом дворе. Было в этом какое-то мужество отчаяния - они словно бы торопили неизбежную схватку, они жаждали ее, они хотели, чтобы изматывающее ожидание кончилось бы как можно скорее. И чем больше отцов- экзекуторов попытается преградить им дорогу, тем лучше. Однако ночь не принесла никаких происшествий. Щедро расплатившись из запасов еще нарнийского золота, провожаемый благословениями трактирщика, Фесс повел свой отряд дальше, прямиком на юг. Он словно забыл о тревогах и сомнениях. Иногда, вечерами ему казалось, что он слышит какие-то невообразимо далекие голоса, взывающие к нему, тщетно пытающиеся добиться ответа. Он не обращал на них никакого внимания. Впервые за много месяцев здесь, в Эвиале, он точно знал, что ему делать. Это, как оказалось, прекрасно - точно знать, чего ты хочешь и чего стремишься достичь. А Фесс сейчас знал это более чем твердо. ...Горел огонь в очаге, и пенилось пиво в высоких кружках. Отряд остановился в придорожной корчме. Фесс решил не мучить своих спутников тяготами холодных ночевок в зимних лесах. Если нагрянут враги, отряд примет бой и не отступит. Но пока что спокойно горит огонь, и славное пиво с соленой рыбкой ждет на столе, на лежанках, не раздеваясь, заснули Прадд и Сугутор, не расставшись ни с доспехами, ни с оружием. Фесс и Рысь молча сидели возле очага, смотрели на яркий огонь. Воительница казалась непривычно задумчивой, миндалевидные глаза смотрели сквозь пламя и камень, в неведомую даль. Рысь распустила щнуровку куртки, открылась шея и ямочка между ключицами. Удобно устроившись, в ямочке лежал странный амулет - золотой зверь, чем-то похожий на большого льва, с парой громадных клыков, что торчали из пасти. Рубиновые глаза зверя горели недобрым огнем. Все тело покрыто было необычайно тонкой резьбой, круги, спирали, извивы сплетались в сложный рисунок, и едва ли посредством этого мастер хотел показать, что зверь покрыт густым мехом. - Прости, Рыся, не будет ли невежливо спросить... - начал было Фесс. - Ты об этом, одан? - воительница осторожно коснулась золотой фигурки, и некроманту вновь почудилось, что зверь чуть прикрыл свои рубиновые глаза - словно кот от удовольствия, когда его гладят по шерстке. - Конечно, нет... одан Фесс. Это мне досталось от матери. Единственная вещица, которую не отобрали в Храме... - В Храме у послушников отбирают их собственность? - искренне подивился Фесс. - Одан опять меня проверяет... Нет... не то чтобы отбирают. Считается, что адепт должен отринуть свое прошлое, ибо в нем нет силы, одна слабость, Даже если ученик движим желанием отомстить. А мне Стоящий во Главе разрешил это оставить. - В нем есть магия, - медленно сказал Фесс, глядя в рубиновые глаза зверя. Некроманту казалось, что лев смотрит на него более чем неласково. - Твоя мать... ты говорила, что она была волшебницей... - Ворожеей, одан Фесс, ворожеей да целительницей, но не чародейкой. И это... это не она сделала. - Еще бы, - медленно проговорил Фесс. Только теперь он понял, кого ему напоминает этот зверь. Белые львы нарнийских эльфов! - Догадался... - тихо сказала Рысь. - Но ведь ты этого хотела, - в тон ей, тоже очень тихо ответил Фесс. - Хотела. Очень хотела... Фесс. Впервые девушка назвала некроманта просто по имени, без непременного "одан". - Кто ты, Рысь? - Ему очень хотелось протянуть руку и коснуться ее плеча. Он сдержался. С большим трудом. Рысь проницательно вздохнула, встала, села рядом, прижалась плечом и боком. Все это получилось настолько естественно, что можно было только подивиться, почему же они раньше-то так не сидели? - А кто ты, некромант Фесс?.. Странник, пришедший из каких земель?.. Вот и я... мама отдала мне этого зверя незадолго до ареста. И... рассказала все как было. - Ты - наполовину эльфийка, - выдохнул Фесс. - Твой отец был нарнийцем. Именно он сделал этого льва. Правильно?.. Но как же так? Ведь полуэльфиек не бывает! - Не бывает, - кивнула Рысь. - Потому что почти все полуэльфы - дети человека-мужчины и эльфийки-женщины. И всегда от такого... брака: рождались мальчики. Ни одной девочки. А вот эльфы-мужчины... им женщины человеческого племени не были нужны. Кстати, чистокровными эльфийками они тоже не очень интересуются, в пределах необходимого для того, чтобы жил род, не больше. Оттого и появляются на свет полуэльфы... все просто. Мой отец... оказался исключением. - Ты видела его? Хоть однажды? Рысь кивнула. - Он приходил несколько раз. Когда... когда отец моих братьев, мамин муж, был в отъездах. Красивый... высокий... волосы мягкие, как шелк. Мама выносила меня к нему. Он что-то шептал мне на ухо... теперь-то понимаю, это были заклинания. Иначе как бы я выжила... потом, когда все это случилось. Ну а ты, Фесс? Ты? Откуда? И, главное, куда? - Ну, пока что - в Эгест, - негромко проговорил некромант, однако Рысь перебила его нетерпеливым взмахом руки: - Я не про то. Откуда ты? Чего хочешь?.. - А чего хочешь ты? Ты ведь дружна с Вейде, не правда ли? Ты служишь и Нарну, и Вечному лесу?.. - Я служу только самой себе, Фесс. Как ты, наверное, уже понял. - Храм?.. - Я не сказала тебе ни слова лжи, некромант. Это был мой путь. Я хотела найти свое место. Ни среди людей, ни среди эльфов я его не нашла. Что неудивительно. В Нарне очень озабочены чистотой крови, в Вечном лесу никогда не примут потомство Темного эльфа. Вейде... она была еще из лучших. Потому и помогла нам. Не дала сгинуть, не навела на нас весь отряд... - Не дала... - эхом отозвался Фесс. - Впрочем какое это теперь имеет значение? Джайлз... - Давай не будем говорить о нем хотя бы сейчас? - она крепче прижалась к нему. - Ну, что ты замер, как деревянный? Сказать тебе простыми словами, чего я хочу, или догадаешься сам?.. Он осторожно коснулся ее щеки, не по-человечески гладкой кожи. - Ты слишком долго был один, - ласково сказала она. - Идем. Она выскользнула из комнаты. Фесс медленно двинулся за ней. И потом было хорошо. Очень хорошо. Однако наутро, когда проснулись орк и гном, все стало по-прежнему. Во всяком случае внешне. А дорога все стелилась и стелилась под ноги мягкой белой шкуркой полярной лисы. Никто не пытался заступить им путь, никто не устраивал засад, никто не выводил против них баронские ополчения. Инквизиторы затаились, словно в упоении от своего успеха, и... забыли о некроманте? Или задумали какую-то подлость?.. В другое время Фесс, наверное, обеспокоился бы тем, почему ему удалось беспрепятственно пробраться так далеко в глубь вражеской страны - а теперь, увы, приходилось считать вражеской любую страну, где сильна была власть Святой Инквизиции. В другое - но не сейчас. Враги пропустили его? Тем хуже для них. Они думают, что заманивают некроманта в ловушку - как бы они сами не угодили в нее! Отряд шагал бодро. Над Эгестом встала зима, но ледяные ветры утихли, с небес медленно падал легкий снежок, и морозец не обжигал, а лишь слегка бодрил. И вскоре они увидели над недальним лесом высокие шпили сторожевых башен. Это был Эгест. Они пришли. Местность вокруг стольного Эгеста лежала обихоженная, густо населенная и вроде бы безопасная. Во всяком случае, неупокоенные тут пока что не буйствовали, по крайней мере не до такой степени, что доведенные до отчаяния жители бросились бы за помощью к некроманту. Утром, когда над узкой полосой леса поднялись башни городских стен, Фесс остановил отряд. - Слушайте меня, - заговорил некромант, глядя поочередно в глаза каждому из своих спутников. Все смотрели твердо, никто не отвел взора. - Враг, несомненно, приготовил нам ловушку. Однако я не хочу проникать в Эгест тайно. Пойдем открыто. Напролом, как я уже говорил. Это наш единственный шанс. Потому что именно какого-то тайного проникновения от нас и ждут. Этлау и Марк наверняка полагают, что мы станем пробираться в город ночью, может быть, даже попытаемся перелезть через стену. А мы двинем днем, открыто, через главные зорота. Помните, что наша задача - навязать бой Этлау и компании. Не убить стрелой из-за угла, а - лицом к лицу, честно, не по-палачески. Знаю, это трудно. Почти невозможно. Знаю, эти мерзавцы не заслужили честного боя. Напротив, стрела в спину или яд в стакане были бы для них подходящим концом. Как говорится, собаке собачья смерть, хотя я не понимаю, за что так обижают честных псов, служащих хозяевам верой и правдой. Или... не стрела, просто пара-тройка зомби в темном проулке. Но... это означало бы, что мы - такие же, как и они, ничем от них не отличаемся. Поэтому я иду в Эгест с открытым забралом. Не потому, что хочу оказать им честь. Потому что хочу оказать ее нам всем. Ну, никто не передумал? Дело будет жарким. Та четверка дерется как безумная. Да еще у них какой-то порошок для быстрого заживления ран. Тоже надо помнить. Итак, идем? - Идем, мэтр, - без колебаний вскинул топор Сугутор. - Идем, мэтр, - повторил Прадд, со свистом крутнув над головой свою жуткого вида секиру. - Идем, одан рыцарь, - отсалютовала Рысь. - Страж Храма последует за оданом рыцарем в жизни и в смерти. И... не только, - она улыбнулась, и эта улыбка была уже улыбкой женщины, а не стража Храма. Коня они оставили на последнем постоялом дворе для тех, кто не успел въехать в город до темноты. Рассовали по карманам самое необходимое. Фесс, подумав и припомнив кое-что из вернувшихся воспоминаний, сделал содержателю таверны некий специальный заказ. Тот выпучил глаза, но все-таки вскоре доставил просимое, по счастью, все оказалось в наличии. Фесс не зря приметил вывеску алхимической лавки неподалеку. Торговали там, само собой, в основном притираниями и любовными эликсирами, но нашлись и кое-какие иные компоненты. Закончив и оставив трактирщику немалую толику золота, отряд бодро двинулся вперед. Ворота Эгеста были широко распахнуты. Сани так и сновали взадвперед. Стражи не стояло в воротах, и никто не брал пошлину за вход, и никто даже не посмотрел на четверку путников. Хотя, если Инквизиция озаботилась бы пошевелить хотя бы пальцем, опознать Фесса и его спутников было проще простого. Четверо: гном, орк, человек и девушкавоин. Более чем приметная компания!.. Фесс словно наяву слышал довольный голос отца Марка, выслушивающего доклады шпионов: "Они вошли в город, ваше преподобие! Ничего не подозревают, судя по всему". "Отлично! Глупцы, они сами попались в ловушку. Решили, что если в воротах нет стражи, то там нет вообще никого. Решили, наверное, что у нас совсем нет соображения. Следить! Следить неотступно!.. Мы ждали их - и они пришли!" Конечно, подумал он. Казнь несчастного мага - просто приманка. Они не сомневались, эти умные и расчетливые типы из Святой Инквизиции, что некромант ринется мстить. Им нельзя было отказать в смелости - они превращали в приманку самих себя, подставляя собственные шеи под меч Фесса, а в том, что некромант умеет владеть оным, Этлау и Марк уже могли убедиться. И, тем не менее, они сняли стражу с городских ворот. До поры до времени укрыли в казармах и кордегардиях свою стражу. И, закинув лесу с наживленной на крючок приманкой, стали ждать. Ничего не скажешь, дождались. Некромант, Апостол Тьмы, Разрушитель - если они на самом деле в это верят, - здесь, в Эгесте, в пределе кольца городских стен. С ним всего трое спутников - что они смогут сделать против сотен и сотен воинов Инквизиции? Ничего. Никакие богатыри или мастера меча не продержатся так долго. Герои побивали тысячные полчища врагов в сказках, но в обычной жизни, как правило, происходило наоборот. И, тем не менее, они шли. По присыпанным снежком городским улицам, мимо спешащих по своим делам мастеровых, лавочников, служанок, священников, крестьян, приехавших из окрестных сел; толпа казалась совершенно обычной, нормальные, не лишенные приятности лица (особенно девушек, разрумянившихся от морозца). Но ведь та же самая толпа выла и вопила в экстазе, не в силах оторваться от зрелища - казни Джайлза. Нет, их надо всех под корень, в огонь, в Тьму, в бездну!.. Рысь осторожно коснулась его плеча. Взглянула умоляюще - похоже, она чувствовала все, что с ним творится. Фесс глубоко вздохнул. Конечно же, Рыся права. Не стоило срывать злость на обитателях Эгеста, вся беда которых в том, что... Внезапно они очутились на совершенно пустой улице. Народ исчез, точно по волшебству. Скрипела на ветру вывеска булочника с аппетитного вида кренделем, ей вторил жестяной сапог над мастерской башмачника; в домах поспешно и с треском захлопывались ставни, скрипели задвигаемые засовы; ребятня, только что с азартом лепившая снеговика, вдруг ринулась врассыпную, забыв об игре. Матери их не звали, детишки словно выполняли чью-то безмолвную команду. Еще мгновение - и, громыхая железом, улицу впереди перегородила цепь вооруженных гизармами и пиками солдат в тяжелых сплошных доспехах. На крышах из-за труб высунулись стрелки. Некромант обернулся - такая же железная змея тяжелой пехоты перегораживала улицу и за его спиной. Против четверых инквизиторы Эгеста выставили по меньшей мере три сотни бойцов. Отец Этлау предпочитал не рисковать. Фесс почувствовал, как его губы искривляются в жуткую, мертвую ухмылку. Так мог бы ухмыляться дорвавшийся до добычи неупокоенный. - Кажется, нам приготовили здесь поистине Царскую встречу, милорд мэтр, - хладнокровно заметил Сугутор, поправляя боевую рукавицу и беря на изготовку топор. - Да уж, такого почетного караула, думаю, даже император Эбина не удостаивался, - в тон гному Уронил Прадд. - Ну, чего замерли? - прорычал некромант своему отряду. - Этлау где то здесь... я чувствую... давит... не дает использовать магию. Так что одна надежда - мечи. Рыся, ты готова? - К чему? - рассмеялась воительница. - Убивать этих бедолаг? Право же, Фесс, овец резать и то сноровки больше надо! Откуда-то с крыши загнусавил герольд. Его слова о бросании оружия, поднятии рук и предавании себя в руки всемилостивейшей Инквизиции некромант, само собой, пропустил мимо ушей. Четверка просто шла по улице. Фесс и Рысь выставили клинки, орк с гномом держали наперевес секиры. Герольд завопил что-то вроде "стой, стрелять будем!". Арбалетчики подняли повыше свое оружие. - Готова, Рыся? - шепотом спросил некромант. - Сейчас полетят... - Не волнуйся, dilmo. He в первый раз. Отец-экзекутор Этлау, как известно, не питал пристрастия к рискованным и эффектным сценам. Врага следовало нашпиговать стрелами, не подпуская к себе и не давая вступить в ближний бой. - Я прикрою орка. Ты - гнома, - давал последние приказы Рыси некромант. Сейчас он чувствовал, как медленно ползут оголовки арбалетных болтов, сопровождая такую легкую, такую отличную цель. Четверка идет не торопясь, промахнуться невозможно. Рука сама продолжает движение, глаз ловит человеческую фигуру, наводя самострел с небольшим упреждением туда, куда должны ступить обреченные. В следующий миг некромант и его спутники бросились в разные стороны, прижимаясь к стенам домов. Арбалетчики дружно нажали спусковые крючки, частый дождь болтов хлестнул по мостовой, выбил облачка раздробленной штукатурки из стен, несколько стрел со звоном оказались отброшены клинками некроманта и Рыси. - Отбил... отбила... отбили... стрелы отбили... - завопил кто-то на крышах. Конечно, инквизиторы не были б инквизиторами, не снабди они своих наемников изрядным запасом арбалетов. Однако пока солдаты поднимали заряженное оружие, пока целились, Прадд и Сугутор, не долго думая, вышибли двери. Некромант с орком, Рысь с гномом - нырнули в черное нутро. Кто-то истошно заверещал, крик тотчас же оборвался. - Здесь они, здесь! - взвыл кто-то из стрелков - и в следующий миг тело с разрубленной шеей полетело с крыши. Две пары разом появились наверху домов по обе стороны улицы. Меч и топор заработали, затанцевали, словно легкие невесомые тросточки, арбалетчики схватились было за мечи, однако очень быстро поняли, что им надо не сражаться, а бежать. ...Пусть будет что будет, с наслаждением думал Фесс, работая мечом. Он чувствовал себя вновь родившимся. Неведомо, какую команду и кому отдало его надсознание, однако обрушившийся на некроманта грохочущий поток воспоминаний казался в тот миг обжигающим, слово кипяток. Фесс сам рушил возведенные им же когда-то тайники и схроны. Рушил, словно срывая с раны засохшую коросту старой крови. Пусть, пусть, пусть! Пусть маски узнают. Не страшно. Но за Джайлза я отомщу, и отомщу так, что самой Тьме жарко станет! Черепица дрожала, трескалась и разъезжалась под ногами. Фессу не пришлось творить каких-то ужасных заклинаний, чтобы вновь стать самим собой. Он просто пожелал, но пожелал так, как у него никогда бы не вышло в обыденной жизни. Шаг. Поворот. Прыжок. Простые слова и простые действия. Но, сложенные воедино, они превратились в настоящий вихрь смерти. "Так было в Мельине. А так - в Парвате. Так - на Селиновом валу, а эдак - в Хвалине. Много вас было, кто оказывался на моем пути. Но вот беда, тем, кто оказался, фатально не повезло в жизни, как выясняется..." Арбалетчики не выдержали очень быстро. Бросая самострелы и колчаны, горохом посыпались с крыш; жертвовать собой и лезть под удары неотразимого некромантова меча никто не рвался. Как всегда, глаза у страха оказались более чем велики. По крышам через дорогу точно так же рвались вперед Рысь и Сугутор, и секира гнома не уступала по смертоносности двум отточенным саблям воительницы. Там, внизу, похоже, поняли, что дело пошло вкривь и вкось. Идеальный план затрещал по всем швам. Тяжелая пехота грузно затопала, торопясь вперед; за их спинами появились арбалетчики, из тех, кто оказался посмелее, однако стрелять было не в кого - впереди на пустой улице застыла фаланга своих, а треклятая четверка скрылась на чердаках. - Поворачивайсь, вертайсь, вертайсь! - орали десятники. Треск разлетающихся в мелкие щепки досок. Двери справа и слева от строя пехотинцев распахнулись, гном, орк, некромант и воительница ринулись с двух сторон на растерявшихся латников. Кто-то из стрелков попытался пустить болт, промахнулся, угодил в плечо своему же и с проклятием бро