ми ясно, чем и как бороться. Существо на гребне холмистой гряды не походило ни на что описанное "Анналах", и Фессу, несмотря на боль отката, пришось пустить в ход чары, рвущие саму тонкую плоть призрака, неважно, как и почему возникшего. Смерть, распад и разрушение - всеобщи и универсальны. Жизнь, сотворение и созидание - единствен-неповторимы в каждом отдельном случае. Гораздо легче обрушить в пыль кажущиеся несокрушимыми крепостные стены, чем покончить раз и навсегда даже с самым захудалым призраком, обладающим способностью проникать сквозь незаговоренные стены и нырять под землю. Заклинание, использованное Фессом, не требовало ни сложных ритуалов, ни внимательного изучения древних авторов, ожидания должного расположения звезд и тому подобного. Оно не относилось даже к роковой магии крови. Просто некромант сам на какое-то время умирал, посылая вперед свой бесплотный дух, бестелесную сущность, которую верящие в Спасителя именуют "душой". Просто умирал... И дух мертвого волшебника стягивал к себе все силы умирающих в этот миг вокруг него существ - любых, от человека до муравья или слепого червя. Инквизитор Этлау напрасно обвинял Фесса в том, что он, Фесс, якобы пирует, точно вампир, среди кровавой битвы - ах, если бы это было так! Каждая принятая капля Силы отзывалась мучительной отдачей, тем самым откатом, который и делал мир Эвиала столь непохожим на остальные в плане действия магии. Фесс еще успел услыхать вырвавшееся у Сугутора полное ужаса "Мэтр!", прежде чем мир вокруг него на мгновение встал на дыбы и вновь опустился на привычное место. Темная чаща исчезла. Некромант вступил в Серые Пределы, где безраздельно властвовала Она - о, нет, отнюдь не Западная Тьма, а смерть, простая и понятная смерть, ожидающая в конце жизненного пути каждое чувствующее существо. Теперь некромант видел вокруг себя не просто деревья, холмы и камни - он видел то, что в свой черед вступит в Серые Пределы - да-да, даже камни не бессмертны, они переживут бессчетные поколения людей и им подобных, но наступит и их черед - придорожный валун рассыплется мелким песком, и дух камня уйдет навсегда. Все вокруг Фесса медленно умирало. Сосны и трава, мox, кусты - все. Гибли в вечной бессмысленной борьбе за лишний миг существования мелкие жуки, растения беспощадно душили друг друга сплетающимися корнями, даже могучие лесные исполины, корабельные сосны, непримиримо сражались друг с другом за лишний солнечный луч, за лишнюю каплю земных оков; вся природа, великая, многоголосая и беспощадная, полна была в тот миг (как и всегда) и рождений, и смертей. Вечен и неизменен этот круговорот, покуда горит солнце в небесах; но Фесс мог использовать как оружие лишь силу распада и разрушения. Не слишком-то весело, но таков путь некроманта, ибо кто укротит рвущуюся на волю чудовищную и слепую силу, заключенную в мириадах и мириадах малых смертей?.. Несложно заставить умереть раньше срока обычную человеческую плоть. Проделать то же самое с призраком невозможно, он не знает, что такое старость, и естественным путем истает лишь через много-много веков. Фесс ударил иным - силой миллионов смертей, бессловесного отчаяния и горя, заключенного в простиравшемся вокруг него мире. Конечно, извлечь силу посредством жестокого кошачьего гримуара гораздо проще, но... Отдача почти что погасила сознание. Фесс не имел права на промах, потому что второго удара нанести бы не смог, и никакие "из последних сил" тут уже бы не помогли. Они ударили одновременно, он и неведомая тварь, не то созданная чародейством ведьмы, не то вырвавшаяся из какой-то вековечной темницы, что лежит вне пределов обычного мира живых. Плоть Фесса сейчас умирала в Эвиале, душа покинуло тело, вкладывая все, что имела, в этот один-единственный удар. То, чем встретил его атаку враг, вкупе с отдачей, откатом заклинания, швырнуло сознание к грааницам жизни, и разрушение смело защитные барьеры обыденности, и уже не Фесс, не его дух, но то, для чего не подобрали названия даже сами некроманты минувших веков, встретило в этот миг взгляд самой Вековечной Тьмы. Это было почти как во время Арвестской битвы только еще хуже, гораздо хуже. "Ну вот видишь, - сказала Тьма, глядя на заметавшуюся перед Ее величественным бесконечным троном жалкую крупинку сознания, - видишь, как оно все обернулось? Ты сам пришел ко мне, потому что я изначально права. Из меня все вышло и в меня же и возвратится. Вечен круговорот, о дерзкий дух, вечен круговорот силы и памяти, и никому, даже богам, о которых любят рассуждать смертные, не разорвать этой великой, не ими скованной цепи. Я никого не принуждаю, это только в сказках мне приписывают неутолимую алчность и злобу. Когда ты придешь ко мне, мы управим этот мир вместе, ко всеобщему благу..." Кажется, он - или то, что оказалось в тот миг перед очами вечной владычицы, тем не менее сумело ответить чем-то вроде: "А как ты будешь судить о всеобщем благе? И нужно ли это твое благо тем, кто живет на тварной земле? И почему ты стала судить о таких вещах? И зачем тебе сдался именно я?.." "Сколько вопросов, - ответила Тьма. Она не усмехалась - она не умеет ни смеяться, ни злиться, она просто есть, и этим все сказано. - Хорошо же, слушай. Я могу вернуть тебе память, и тогда тебе многое станет ясно. Во мне - океаны сознании. Все они стали мной, я стала ими. Они есть я, и я есть они. Не понимаешь? Не беда, свое время поймешь. Эвиал - мир, где я не могу оставаться сама собой. Мне приходится действовать. Но у Тьмы нет ни рук, ни ног, и вся моя мощь обречена до поры оставаться скованной. Ты - мои руки и мой меч. Конечно, если бы ты оказался во мне, это сильно облегчило бы дело, я никого не неволю и не принуждаю. Ты должен при это решение сам!" "Ты не ответила!" "Я не сужу. Этим занимается то, что живущие часто называют Светом. Просто мое бытие требует действия. Этот мир - мое вместилище. И я не могу допустить его разрушения". "Разрушения? О чем ты говоришь?" "О том что в громадной совокупности миров и пространств, которое владеющие силой называют Упорядоченным, множество сил и множество воль. Я, Тьма, всего лишь одна из них. Большинство из этих сил не имеет ничего общего с привычными людям Тьмой и Светом. У этих сил вообще нет цвета, если ты понимаешь, о чем я говорю. Ты сам можешь судить об этом - по тому, что вырывается сейчас в мир и с чем тебе приходится сражаться. А потому..." Трудно сказать, о чем еще бы поведала Тьма, но в этот миг словно чьято исполинская рука грубо рванула сущность Фесса обратно, к косному миру, где лежало его тело, бессильно рухнув на руки друзей. - Получилось! - ворвался в уши срывающийся голос. Кажется, Джайлз?.. - Получилось, господин гном! Получилось! Он сейчас очнется!.. Не были бы вы так любезны убрать... э-э-э... ваш достославный топор от моей шеи?.. Фесс открыл глаза. Он не чувствовал своего тела, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, пока что ему повиновались только веки. Над ним склонялись встревоженные лица орка и гнома. Рядом на коленях стоял Эбенезер, болезненно потирая ладонь - обломок посоха Ангеррана Эгестского аж дымился от брошенной в бой мощи. Да, не так прост ты, парень, как, наверное, сам думаешь... Он знал, что сейчас придет разрушительная боль, оставшаяся от безоглядно сотворенного заклинания. Тело было полно этой боли. И, когда он полностью придет в себя, эта боль начнет рвать и ломать его, точно свора диких медведей. Но сейчас его взор, еще не полностью очистившийся от магии, неудержимо скользил дальше, вдоль по склону, вверх, туда, где столкнулись две волны волшебства - его собственного и того, что враг успел выплеснуть ему навстречу. Там, где столкнулись противоборствующие силы на первый взгляд не произошло ничего особенного, но деревья обратились в черные невесомые пепельные тени, точно их пожрал какой-то невидимый огонь. Трава на склонах, даже камни у кромки болота - все стало тенями, все ушло в Серые Пределы, оставив здесь на земле, лишь бледные отражения не плоти даже - навсегда погибших духов... Два незримых меча столкнулись и разлетелись облаком осколков, каждый не больше пылинки, отравляя и умерщвляя все вокруг себя. Фесс ясно видел теперь и покосившуюся часовню, и вспученную землю на древнем погосте, и следы врага - оголодавшего и страшного и в самом деле выпущенного на волю ведьмой, а теперь - тем же ударом вбитого, вмятого обратно, закупоренного и запечатанного, но при этом отнюдь не уничтоженного. Отзвуки нечеловеческих проклятий слабо доносились до Фесса, и он поспешно отклонил слух - нельзя прислушиваться к такому, давать плоть чужому чародейству... Ох, надолго же будет проклято это место! Ох, недобрые дела станут твориться здесь лунными ночами, когда будут на время слабеть оковы невидимой темницы! Страшна была судьба погребенного, пока он еще ходил по земле, но троекратно страшнее - та мука, что он испытывает сейчас. Впрочем, поделом. Фесс не ощущал раскаяния. Так, понятно, с этим справились, от одного отбились. А ведьма-то у нас где?! Немой вопрос повис в воздухе. Казалось, считанные мгновения занял безмолвный поединок - но чародейка успела-таки скрыться. ИНТЕРЛЮДИЯ 2 ГОНЧАЯ АРХИМАГА - Садитесь, мадемуазель, - устало сказал Игнациус Коппер, Архимаг Долины. - Можете называть меня "мессир". От титула "Великий", коим вы так стремитесь меня наградить, если честно, мутит. Этим обращением - "мессир" - Архимаг Игнациус пользовался крайне редко. Будь сейчас тут Клара Хюммель, она не позавидовала бы "мадемуазель", как церемонно именовал старик переминавшуюся перед ним с ноги на ногу Сильвию. Потому что если уж Игнациус велел кому-то величать себя "мессиром", то ничего хорошего собеседнику знаменитого волшебника это не сулило. Но, разумеется, девчонка об этом ничего не знала. - Я пригласил вас, мадемуазель, - говоря, Игнациус как-то неприятнобрезгливо оттопыривал губу, отчего лицо его приобретало определенное сходство с мордой старого, умученного жизнью верблюда, - для того, чтобы предложить одну вполне небезвыгодную для вас сделку. Садитесь, не стойте столбом, у меня глаза болят, - раздраженно закончил он. Сильвия послушно села. Дом Архимага был пуст, давно скрылась Клара Хюммель, ушли, повесив головы, Эвис, Эгмонт и Мелвилл, отправленные Архимагом под домашний арест. Улицы Долины магов жили своей жизнью, сновали озабоченные гоблины и гномы, рысью пробегали разносчики, осторожно двигались тележки торговцев зеленью, старательно объезжая важно дефилировавших магов, тех, кому взбрело в голову оставить дома карету или отослать портшез. Вроде бы ничего не случилось. В мирной Долине было все как обычно. То же солнце на небесах, тот же теплый ветерок гонял легкую рябь на глади Круглого озера, так же пели птицы в садах - Долина не знает резких смен времен года, осень здесь лишь немногим отличается от весны, и только зимой мастера погоды позволяют порой выпасть небольшому количеству снега исключительно забавы ради. И не скажешь, что совсем недавно Долина стояла на грани истребительной войны с врагом хитрым, многочисленным, коварным и притом - не щадящим себя. Маги уклонились от боя. Совет принял решение отступить, не ввязываться в прямое столкновение с козлоногими. Как будто бы это оказалось правильным - магов и их дом никто не трогал, война гремела где-то невообразимо далеко, отделенная от тихого и уютного мира между мирами неизмеримыми безднами Межреальности. Маги занялись своими повседневными делами: в меру лечили, в меру учили, в меру интриговали и сплетничали, в меру флиртовали - словом, все, как обычно. Не искушенным в военных делах лекарям, погодникам, строителям, мастерам зверей казалось, что угроза отступила, если и не навсегда, то, по крайней мере, надолго. Да и найдут ли эти самые козлоногие сюда дорогу? Многие надеялись, что нет. ...Сильвия послушно села, сложила руки на коленях - ни дать ни взять пай-девочка из почтенной семьи. Игнациус несколько мгновений смотрел на нее из-под кустистых бровей, и выражение лица у него было более чем отталкивающим. - Вы хотите остаться здесь навсегда, не правда ли, мадемуазель? - в упор спросил волшебник. - Не над экивоков и намеков, отвечайте прямо и коротко - Да или нет? - Да, мессир, - послушно ответила Сильвия. - Да мессир, я очень хотела бы остаться здесь, в Долине магов, мессир. Мне кажется, мое место здесь, мессир. - Понятно. - Игнациус пожевал губами, скривился, словно проглотив что-то донельзя горькое. - Тогда вот что вам предстоит сделать, мадемуазель... Если вы сумеете справиться, получите здесь, в Долине, все права и дом на берегу. Дом я вам сам куплю. Понятно? - Да мессир, мне все понятно, мессир, - торопливо кивнула девчонка. - Задание простое. - Голос Игнациуса упал до шепота. - Отправиться по следам... гм... мятежницы, бывшей главы Гильдии боевых магов Клары Хюммель и любой ценой помешать ей выполнить этот злосчастный договор. Понимаете, мадемуазель? Любой ценой. Как именно вы это сделаете, я не знаю и знать не хочу. Методы на ваше усмотрение. Любые. - Прошу прощения, мессир, разрешите вопрос, мессир9 - Разрешаю, - угрюмо кивнул Архимаг. - Любые - это означает... - Это означает только то, что означает, - сухо ответил волшебник. - Это означает "любые". Еще вопросы есть? - Так точно, мессир. - Сильвия покраснела. - Оружие, мессир. Клара Хюммель сильна, она - уроженка Долины, истинный боевой маг, мне с ней справиться будет непросто... - Оружие... хм, - недовольно пробурчал Архимаг, как никогда похожий сейчас на сердитого старого филина. - Ладно, мадемуазель, вы получите оружие. Из моего личного, так сказать, арсенала. Только не вздумайте опять падать на колени и благодарить! Я это делаю не ради вас, мадемуазель. И даже не ради Долины. Ради всего множества миров! Хюммель готова ввергнуть все вокруг в кровавый хаос войны, а это как раз не та война, которую стоит затевать... - Да, мессир, я все поняла, мессир. - Сильвия склочна голову. - Тогда подождите здесь, мадемуазель. - Игнагиус сухо кивнул ей и скрылся за дверью. Некоторое время спустя он вернулся, держа в левой руке нечто округлое, размером примерно со среднее яблоко, завернутое в темно-фиолетовый шелк. - Я думаю, этого будет достаточно. - Архимаг не выглядел очень уж довольным, протягивая Сильвии обернутый шелком предмет. - Я сам сделал этот обеper, давным-давно, когда еще был настолько глуп, чтобы ходить в атаки и заниматься тому подобной ерундой. Эта штука обратит в ничто все самые мощные заклинания как Хюммель, так и ее спутников. - Пожиратель магии, мессир? - Сильвия с видом знатока приняла талисман. - Гм... откуда ты знаешь? - подозрительно прищурился Архимаг. Девчонка пожала плечиками: - Мы в Арке даром лавки в древлехранилищах не просиживали, мессир. Пожиратель магии известен во многих мирах, мессир. Эта идея владела умами целых поколений чародеев, мечтавших заполучить оружие, полностью лишавшее противника возможности использовать волшебство. Можно вспомнить хотя бы Зеркало Норн... Игнациус Коппер смотрел на юную чародейку со всевозрастающим изумлением. Видно было, ему до невозможности хочется спросить ее, а откуда же, собственно, мадемуазель все это известно, - однако он удержался. - Ну, мечтали многие, а сделал я, - холодно сказал он. - Не будем отвлекаться. Орб, как я его называю, защитит вас, мадемуазель, от волшебства госпожи Хюммель, а вот это... - на ладони старика невесть откуда появилась небольшая коричневая коробочка, украшенная затейливонепристойной резьбой; Архимаг перехватил взгляд Сильвии, недовольно поморщился, но оставил без внимания, - а вот это поможет, э-э: поможет избежать неприятных встреч по дороге. Моя посланница не должна тратить время на глупые драки в Межреальности. - Пальцы Архимага осторожно откинули крышку и извлекли на свет маленький человеческий череп. Это была не игрушка и не искусная подделка - это был настоящий череп. Но то ли нерожденного ребенка, то ли... - Мадемуазель делает правильные выводы, - сухо кивнул Игнациус. - Череп нерожденного сына... ну, сами должны догадаться, кого. Глаза Сильвии сделались словно два имперских цехина. - Не может быть! - выдохнула она, не сводя глаз с крошечного черепа. - Очень даже может, мадемуазель. - Тон Коппера был по-прежнему нелюбезен. - Вы должны понимать, какое значение я придаю вашей миссии, если готов ради нее расстаться с таким сокровищем. Ну да, да, вы смогли бы купить за это несколько миров. И я даже знаю тех, кто с радостью уплатил бы за него еще больше... но, к счастью, я пока еще Архимаг Долины, - старик желчно усмехнулся, - и на покой меня списывать рано. Так что едва ли вам удастся без помех обменять эту небольшую, но, безусловно, более чем ценную вещичку на звонкую монету или что-то еще. Вам все понятно, надеюсь? Сильвия молча кивнула. - Кроме Орба, мадемузель, и этого черепа, вам потребуется и кое-что еще. - Архимаг нагнулся, доставая из-под стола сундучок с окованными черным железом углами - впрочем, это наверняка было не обычное железо, так же как чешуйчатый материал, которым был обит сундучок, мало смахивал на обычную кожу, Скopee всего - на драконью броню. В таком случае цена такого сундучка оказалась бы выше, чем потянули граненные бриллианты, которыми оный сундучок можно было б набить. Замок, тоже из кованого черного железа являл собой оскаленную звериную пасть, и не приходилось сомневаться, что зубы замка в случае надобности могут и тяпнуть похитителя за загребущую руку. Архимаг провел ладонью над замком, и устрашающего вида клыки разомкнулись, крышка откинулась сама собой. Затаив дыхание, Сильвия невесть зачем приподнялась на цыпочки и осторожно заглянула внутрь. В дни давно минувших эпох, как известно едва ли не все действующие маги с полным основанием смогли бы присоединить к своему титулованию "волшебник имярек" еще и слово "боевой". Война во всех ее бесчисленных проявлениях очень долго оставалась, чуть ли не единственным, приложением их сверхчеловеческих сил. Воевали всюду и со всеми. Причем случалось что иные мастера высших трансформаций во имя своих не слишком понятных целей вступали в битвы например, на стороне черных земляных муравьев против их рыжих лесных соперников. Кровь магов бурлила и кипела тогда. Сила требовала выхода, и, наверное, в те годы не оставалось ни одного хоть сколько-нибудь значимого чародея, кто не постарался бы обессмертить свое имя, создав нечто особенно смертоносное - начиная от классических зачарованных клинков до каких-нибудь особенных зеркал, солнечный зайчик от которых мог с легкостью испепелить средних размеров город. В те годы не редкостью были и битвы магов между собой и оттого создаваемое ими оружие не в последнюю очередь предназначалось для борьбы с себе подобными. Внутри сундучок был выстлан черным бархатом. В аккуратных подставках-захватах покоился невзрачный на вид короткий кривой ножзасапожник, из какого-то серого железа, с простой деревянной ручкой из обожженного древесного корня; лезвие покрывали многочисленные зазубрины, вдоль кровостока тянул длинные царапины - нож, вне всякого сомнения, бывал не в одном бою. На деревянной рукоятке отчетливо можно было рассмотреть следы чьих-то зубов. - Ну вот, - тихо сказал Игнациус, - это то, нужно вам, мадемуазель, понастоящему. В бою полагайтесь на него. Рубиновая шпага Хюммель хороша, спору нет, но этот нож - лучше. Много лучше. - Мессир, осмелюсь ли сказать вам, мессир, выходить с ножом против длинной шпаги не очень-то сподручно, мессир, принимая во внимание также и то, что Хюммель - виртуоз фехтования? - позволила себе заметить Сильвия. - Вы считаете меня глупцом, мадемуазель? - холодно сказал Игнациус. - Вы считаете, что я выпушу вас против опытной фехтовальщицы с перочинным ножичком? Сильвия мгновенно покраснела до ушей и поспешно замотала головой. - Пожалейте свою бедную шею, она вам еще понадобится, - едко уронил Архимаг. - Доверьтесь мне мадемуазель, и все будет в порядке. К сожалению, у меня нет времени на изготовление такого артефакта, что Хюммель оказалась бы связана по рукам и ногам от одного его появления, так что придется вам попотеть самой. - Но, мессир, таким ножом... - выдавила из себя Сильвия. - Что, мадемуазель? - взлетели вверх кустистые брови. - Им можно только убивать в рукопашной. Только убивать, мессир, и ничего больше, им не обезоружишь противника, не оглушишь... - Что вы хотите этим сказать, мадемуазель? - Раздраженно перебил ее Игнациус. - Я уже объяснил вам все, что только мог. Есть у вас голова на плечах или нет?! Сильвия опустила голову и ничего не сказала. - Ножен к этому ножу не полагается, - сварливо сказал Игнациус. - Вам придется носить его за сапогом, как и задумывал его создатель. Сильвия поспешно кивнула и принялась засовывать клинок за правое голенище невысокого сапожка. - И не бойтесь выронить, - с кривой усмешкой сказал Игнациус. - Он теперь никуда не денется: пока задание не будет выполнено. Ну вот, - критически оглядел девушку с ног до головы, - вы готовы. Еду и прочие дорожные припасы получите от моего доверенного на заставе. Не задерживайтесь, мадемуазель. Мой гоблин будет там раньше, чем вы, быть может, думаете. - Не прощаясь, Архимаг повернулся спиной к девушке и скрылся в глубине дома. Сильвия осталась одна. Орб она держала в правой руке, маленький череп - в левой; нож притаился за правым голенищем, да так ловко там улегся, что она его совершенно не чувствовала. Гостиная великого волшебника была пуста, ехидно скалился трон бесчисленными пустыми глазницами охотничьих трофеев Игнациуса, и казалось - мертвые чудовища неотрывно наблюдают за новой фавориткой своего победителя, словно говорят: погоди хвалиться, может, твоя голова вскоре присоединится к нашим... Девушка зябко передернула плечами, но затем резко тряхнула головой, сдувая упавшую на глаза челку, столь же резко повернулась и пошла прочь. ГЛАВА ТРЕТЬЯ ЭГЕСТ. ВЕДЬМА И ИНКВИЗИТОРЫ Мертвые по земле не ходят... ну, почти что никогда не ходят. Сказки северного Эгеста - Ух, м-м-милорд мэтр, ну и натерпелись же мы страху! - покачал головой Сугутор, оглядывая изуродованный мертвым взрывом лес вокруг. - - Как говорится, наделали делов, напекли пирогов, только самим от них тошно. - Ты о чем, гноме? - удивился Правд, осторожно прикладывая к губам скорчившегося на земле от боли Фесса скляницу черного стекла. - Какой такой страх? Мы с тобой даже за оружие не взялись! Вот когда с инквизи... Сугутор скорчил зверскую рожу и чувствительно пнул слишком разговорчивого орка тяжелым кованым башмаком по лодыжке. Прадд взрыкнул было но потом сообразил, что едва не ляпнул изрядную глупость, не стоит расписывать перед инквизитором подробности схватки с его же собственными товарищами по вере и оружию. К счастью, новоиспеченный инквизитор Эбенезеп Джайлз не обратил на случайную оговорку Прадда никакого внимания. Молодой волшебник, кажется совсем потерялся от пережитого ужаса. Он держался молодцом в первые мгновения боя, но потом ему, очевидно, не повезло. Доступная ему магия едва ли могла помочь в схватке с вырвавшимся из своей подземной темницы призрачным монстром, но вот понять, что же тут происходит и какие силы - о, отнюдь не формальная мощь волшебника! - столкнулись здесь, в мрачном Нарне, это его магия вполне позволяла. Неудивительно, что он испугался до полусмерти. Удивительно, как "полусмерть" при этом не сделалась просто "смертью". Фесс захрипел, дернулся, глотнул - темный остро-пахнущий эликсир стекал по подбородку, Эбенезер потянулся с платком и резко отдернул руку - жидкость обжигала, словно самая едучая из алхимических кислот. - Остор-рожно, волшебник! - рыкнул Прадд, метнув на несчастного чародея уничижительный взгляд. - Надо мэтра скорее на ноги поставить. Иначе ведьма такого наделает - вовек не расхлебаешь. Эбенезер торопливо и чуть ли не с угодливость закивал. Прадд полупрезрительно дернул щекой и отвернулся. ...Цепкие, жаркие и скользкие, словно покрытые слизью, когти боли медленно разжимались. Фесс поднимался на поверхность из душных плотных глубин, они казались живыми, он словно бы пробирал отвратительными внутренностями какого-то чудовища. Он уже догадывался, что пустил в ход Прадд - самое сильноеое из некромантовых снадобий, еще из запасов Даэнура. Последнее средство, когда надо вырвать умирающего волшебника в буквальном смысле с того света, притом когда сам чародей уже и пальцем пошевелить не может ради собственного спасения... - Где... где она?.. - прохрипел Фесс, как только смог разлепить сведенные судорогой губы. Сугутор поспешно сунул ему флягу с чистой водой. Фесс глотнул, судорожно закашлявшись - словно тело не принимало влагу, отказывалось, уже почти смирившись с погружением в Серые области... - Ведьма-то, мэтр? Удрала, конечно же, - деловито бросил Прадд, просовывая громадную лапищу под плечи волшебнику и помогая подняться. - Идемте, идемте, милорд мэтр, нам поспешать надо, иначе она тут натворит... - Она уже натворила... - вдруг вмешался Джайлз. Беднягу била крупная дрожь, зубы клацали, но он очень старался держаться, по его понятиям, "мужественно", хотя больше всего маг Воздуха напоминал сейчас мокрую курицу. - Это точно, - неожиданно поддакнул гном. - Всех, кого только могла, отовсюду повыпускала... знаешь, как бывает - пробегает вор через псарню, и все клетки за собой распахивает... вот и она... я и то чую... все как один, поднялись... ох, и жаркая ж драка будет. Ты, маг, готовься. Видишь, милорд мэтр в полную силу не сможет. Надо ж, какого гада, оказывается, тут закопали... - Гном осекся и покачал головой. - Да уж, проворчал Прадд, поддерживая вставшего на ноги Фесса под локоть. - Не думал и не гадал, что таких еще в землю закапывают, а не сжигают или конями дикими размыкивают... - Как раз таких только и нужно хоронить, - вмешался Фесс, все еще морщась временами от боли. - В освященной земле... магия Спасителя, как ни крути, штука сильная... такой не пренебрегают... ну ладно, что нам в нем, отбились, и ладно. Я сейчас его схрон вскрывать все равно не стану... Джайлз, можешь след ведьмы взять? - Да чего ж его брать, милорд мэтр? - вместо молодого волшебника ответил орк. - И так ясно. К Кривому Ручью она побегла, прямиком туда и дернула аж пятки задымились. Вот только не возьму я в толк - зачем? Ей бы еще глубже в Нарн забиться, тут такой земли... ничейной, где эдаких уродов за века накопилось закопанных... а она обратно, домой, на рожон, можно сказать, сама голову в петлю сует... - Вот это я и хочу узнать... Ох! - скривился Фесс - боль все еще давала о себе знать. - Ну, двинулись, двинулись, не стойте, охламоны! Эбенезер, тебе теперь придется дорогу разведывать, понял меня?! - А если не понял, так я всегда подскажу, - угрожающе рыкнул Прадд. Джайлз судорожно сглотнул и торопливо закивал. Они тронулись - причем Фесс мог идти, лишь тяжело опираясь на мощную лапу Прадда. Сугутор с секирой наперевес прикрывал спину маленького отряда. Эбенезер Джайлз оказался впереди, и притом в гордом одиночестве. Впрочем, сейчас и в самом деле не требовалось быть волшебником, чтобы понять - кругом творится нечто из ряда вон выходящее. Серые Пределы вздрогнули. Века и тысячелетия они стояли незыблемо и непоколебимо, равнодушно взирая на все попытки магов, волшебников, колдунов, шаманов и прочих знающихся с чародейством овладеть несуществующими "вратами", подчинить себе ннеподчинимое, обрести, таким образом, столь желанное и притягательное для обреченных гибели бессмертие: не зная, что страшнее этого проклятия нет уже н в мире Эвиала. Пределы отразили не один приступ. Но сейчас на штурм двинулась такая мощь, что даже они подались. И земля на добрый десяток лиг вокруг злосчастного Кривого Ручья начала, как говорится, "отдавать своих мертвецов", но притом это было отнюдь не банальное "разупокоение", с каковым опытный некромант справился бы если и не играючи, но достаточно четко последовательно, без импровизаций и зряшного геройства. Но сейчас вырвавшиеся на волю из того самого проклятого котла силы готовы были обратить все вокруг в самую настоящую пустыню, и не просто пустыню - место, где угнездятся по-настоящему злобные и отвратительные создания, вампиры всякого рода, как правило, не имеющие ничего общего с Ночным народом. О, нет, дело тут будет отнюдь не в том, что какие-нибудь завалящие зомби разорвут в клочья всех до единого обитателей несчастной деревеньки - такое случалось в Эвиале, и, увы, не так уж редко; Фесс старался заглянуть за эту завесу - и каждый раз отступал, цепенея от ужаса. Даже его мужества оказывалось недостаточно. Скорее, скорее, пока еще стоит в Кривом Ручье старенькая, ветхая церквушка Спасителя, пока еще возносит к небу свои молитвы пожилой священник - никогда не ждал Фесс ничего хорошего ни от самой Церкви, ни от ее служителей, а вот сегодня, похоже, некромантии придется сражаться плечом к плечу со святой магией... На миг некромант даже пожалел, что в Кривом Ручье нет сейчас приснопамятного отца Этлау. Инквизитор, который мог, не думая о себе, выводить из пылающего Арвеста женщин и детей, уже тем самым переставал быть тем ненормальным убийцей-фанатиком, каким представлялся Фессу сначала. Боль еще плавала в нем, цепляла мозг мелкими раскаленными крючками, но она же, эта боль приподнимала сейчас порог чувствительности, словно напрямую открывая ему дорогу к Силе - или же Силе в него. Он словно видел сквозь топи и чащи. Видел давным-давно сраженные и эльфами, и гномами, и, честно признаем, инквизиторами чудовища начали покидать свои последние пристанища. Не обычные тупые, нерассуждающие зомби. Не костяные гончие даже не костяные драконы, страшнее которых, как раньше думал Фесс, не может быть уже ничего. Оказалось, что очень даже может. Ценой предельного напряжения всех сил молодому некроманту удалось в короткой сшибке свалить и загнать обратно под землю одно из таких чудовищ, но что он, Фесс, станет делать, когда на обреченную деревню двинется не один, даже не десять - почти полторы сотни этих жутких существ, с их древними, веками заточения копившимися яростью и голодом? Никакой некромант не устоит в такой схватке. На самых последних страницах конспектов Даэнура говорилось о таких созданиях, порождениях предсмертной злобы и ненависти, странным образом соединившихся воедино и давших то, что не подпадало ни под какие градации и классификации великих некромантов прошлого, каждое из этих чудищ было вещью в себе, и для каждого требовалось свое, особое оружие... И уж точно, никто, никогда не сталкивался с подобными врагами в таком множестве. Фесс невольно застонал сквозь зубы. Что же ты наделала, проклятая ведьма, и какие силы позволили тебе это, кто научил тебя таким заклинаниям?! Обратно пришлось не идти, даже не тащиться пробираться, словно оказавшись невесть как посреди вражьего стана. Собственно говоря, во многом оно но так и было - Нарн выплеснул из себя то, что веками укрывал в своей глубине, держал в цепком плену длинных древесных корней, и сила древнего леса вставала плечом к плечу с заклятьями некромантов, диковинной ворожбой Темных эльфов и молитвами слуг Спасителя. И ничего тут уже не сделаешь, поздно плакать, прощать и заламывать руки. Еще можно спастись самим, уйти из призрачного кольца - и пусть ведьма сама встретит свою судьбу! А люди Кривого Ручья... что ж не они первые, не они последние. Некромант может встать рядом с ними и погибнуть в неравном бою, а может отступить, чтобы спасти потом десятки и сотни, если не тысячи других, тех, кого он на самом деле сможет защитить и сохранить. А может - просто пожать плечами и двинуться дальше своим путем. Потому что его дорога - это дорога вверх, вперед и вверх, когда за спиной у тебя крылья Тьмы, и впереди - тоже она, смотрит на тебя бесчисленными очами, ожидая, когда ты окажешься готов познать ее тайны и посредством того - тайны остального Мира?.. И что такое тогда какие-то людишки? Они гибнут каждый день. От болезней, пьянства, дурацких распрей. Выбирай, некромант, и выбирай быстро! С тобой - еще трое. Принесешь ли ты и их тоже в жертву? Над деревьями, над голыми сетями черных ветвей, бороздящих небо, словно и в самом деле рассчитывавших выловить там какую-то добычу, остро и зло взвыл ветер. Ночь казалась нескончаемой, звезды словно бы застыли месте, оцепенев от ужаса, что вот-вот должен был разверзнуться здесь, на несчастной земле. Где-то неподалеку, в болоте, раздался глухой рев, треск, а затем - шумный всплеск, словно в болотную жижу упал древесный ствол. Эбенезер аж подпрыгнул на месте, замахал обломками своего посоха, захлебываясь словами от страха: - Там: так... такое... - Стоять сможете, мэтр? - деловито осведомился Прадд, осторожно прислоняя некроманта к торчавшей из мха кривой худосочной сосенке. - С... смогу, - И славно, милорд мэтр. Гноме! Кажется, наш черед пришел. Топор в болоте не утопил, часом? Сугутор только криво усмехнулся, шагнул вперед встал бок о бок с могучим орком. Фесс был все еще слишком слаб, чтобы драться по-настоящему. По незабываемому выражению одного сельского старосты - и котенка сейчас не зачаруешь Впрочем, кошки-то как раз и отличаются поразительной магической устойчивостью, их при всем желании не зачаруешь, и это же свойство сделало несчастных созданий непременными жертвами в любом мало-мальски стоящем черном гримуаре. Некромант смутно ощущал облако злобы, ломившееся - что в общем-то не слишком характерно для облака, но в данном случае дело обстояло именно так, - ломившееся сквозь лес. Не требовалось много усилий, чтобы прочесть в смутной, трепещущей ауре всю нехитрую историю молодого колдуна-самоучки, изгнанного односельчанами, скитавшегося по Эгесту и в конце концов настигнутого Инквизицией. Фесс даже зажмурился на миг - ему показалось, совсем рядом вспыхнул тот самый костер, на котором, прикрученный цепями к столбу, корчится и дергается человек, доживая свои последние мгновения. Еще совсем чуть-чуть, и он задохнется в дыму, несмотря на все самоотверженные усилия костровых, старательно пытавшихся отогнать от обреченного дым, дабы проклятый еретик принял смерть, сгорев, как и указано в приговоре, а отнюдь не задохнувшись. Долго хранил Нарн старые обугленные кости. Помнил, как оказалось, последние минуты этого несчастного, ныне, по воле саттарской ведьмы, лишенного покоя и безжалостно вырванного из Серых Пределов. Фесс ощутил внезапный и острый укол жалости - некромантам абсолютно и совершенно противопоказанного. Удивительное дело - он жалел сейчас своего врага, что ломился через кустарник, жалел, несмотря на все содеянное тем при жизни и после оной. И остро понимал, что саттарская ведьма не имеет отныне права невозбранно ходить по этой земле. Не вступи он, Фесс, в разговоры с ней, прикончи сразу, издалека, даже не приближаясь - не случилось бы этого кошмара. Да, пока еще никто не погиб, но кольцо вокруг Кривого Ручья неуклонно сжимается, а, покончив с одной деревней, эти твари не остановятся, они двинутся к следующей, не признавая ни компромиссов, ни договоров, не понимая обращенных к ним слов или заклятий, пренебрегая опасностью, не страшась ничего, даже полного и совершенного собственного уничтожения. И пока жива саттарская ведьма, будет действовать и ее жуткое заклятье, какое не смог бы сплести и величайший из величайших некромантов далекого прошлого. Осознание этого пронзило Фесса, словно ледяная игла. Ощущение было именно таким - убей ее, и твоя мука кончится. Незримые путы приковывали теперь некроманта к ускользающей от него добыче; и теперь он просто не мог дать ведьме уйти! Он обещал - правда, отцу-инквизитору Игаши, - но это ровным счетом ничего не значит. Однако он давал Слово также и самой ведьме. Которая скорее всего просто не ведала, что творит, - могло ведь так случиться? Она хотела отомстить... ну, и отомстила. Малость не рассчитав при этом своих собственных сил. Вопрос еще и в том, получилось ли это у нее самой - или помог кто?.. - Уберите оружие! - Боль злорадно растекалась по телу, некромант заскрипел зубами. - Уберите оружие, я вам говорю! Нам оно не опасно... не туда его тянет... И верно - несмотря на то что тварь была сей совсем рядом, она явно не намеревалась нападать. Видно, как-то умела понять, кто ей по зубам и кто - нет. Хотя в своих способностях отразить еще одну атаку именно здесь и именно сейчас Фесс более чем сомневался. Сгусток боли и ненависти - больше ничего. Да еще злая сила Серых Пределов, вечная и неизбывная несправедливость - почему я умер, а они, проклятые ничем меня не лучше - живут? Спрашивается, почему?! Никто не даст ответа. А в один прекрасный миг заклятье вот какой- нибудь такой ведьмы вырвет из полусна посмертия и бросит в бой - нелепый и бессмысленный; и горе живущим, если рядом не окажется в этот миг настоящего, бывалого некроманта! Впрочем, с такими бестиями далеко не каждый некромант справится. Разве что Эвенгар Салладорский... хотя, во-первых, он был не настоящим некромантом, а Черным магом, то есть больше теоретиком, нежели практиком; да и стал бы он вмешиваться, тем более если вспомнить, слиянием с чем он в конце концов кончил... Тварь в зарослях, наверное, и впрямь бы напала на них, не убери орк и гном оружие, не спрячь острый и ядовитый для подобных созданий запах холодного кованого железа. А так - по здравому размышлению существо решило не связываться. Оно прекрасно ощущало силу двух волшебников и отнюдь не рвалось расстаться с новообретенным подобием жизни так легко. Сейчас еще действует какая-то тень сознания - потом, когда вокруг окажется слишком много живой плоти, поднятое заклинанием ведьмы существо утратит последние остатки рассудка и ринется убивать, уже не разбираясь и не различая противников. - Уф... - выдохнул Эбенезер, все еще крупно трясясь и судорожно утирая льющийся по лбу пот, несмотря на холод глухой осени. - Пронесло... слышишь, Темный? Пронесло, кажется... - Это только сейчас, коллега, - нашел в себе силы усмехнуться Фесс. - Нам ведь туда же, куда и эта... это: куда и наша ведьма. - В Кривой Ручей, однако. - Гном невозмутимо поплевал на ладони. - Надеюсь, милорд мэтр, мы с Поаддом сегодня сможем отработать наше жалованье... хотя бы частично. Точно, зеленокожий? - Умгу, - кивнул орк, показав внушительные клыки. - Эх, славная будет драка! А то смешно сказать, уж сколько времени как следует железо не кормили... Оба Фессовых спутника храбрились, хотя у них самих, не сомневался некромант, на душе кошки скребли. И гном, и орк знали, что такое страх, умели через него переступать - но предпочитали иметь в противниках всетаки созданий из мяса и костей, которых можно распластать надвое одним честным взмахом секиры. Призраки и духи, не терпящие, ненавидящие железо, но в то же время не убиваемые им без соответствующих чар, к их излюбленным противникам не относились. - Э-э-э... как это в Кривой? - бестолково забормотал Джайлз. - Это куда направляются все наши ново