ут, на кого б свалить вину за все их бедствия. И, тем не менее, подобными приглашениями, тем более от самой Инквизиции, разбрасываться не следует. Бедная дурочка, возомнившая себя "ведьмой", если она и в самом деле существует, в конце концов попадет к тому же отцу Игаши, и тогда, Фесс смог бы прозакладывать свою правую руку, вся его доброта слет в один миг, подобно осенним листьям под свежим ветром. Несчастную сожгут, неважно, истинная ли она ведьма или просто воображала себя таковой. А вдруг сможет вытащить ее? Если, конечно, "ведьма" действительно существует. Кстати, самый простой способ избавить ее от отцов-экзекуторов - просто убедить их, что никакой ведьмы здесь нет, да и не было никогда, а беды проистекают совсем от других, вовсе даже естественных причин... Но сперва хорошо б узнать, какие именно беды. - Так что вы мне можете рассказать, отец Игаши? Инквизитор несколько раз мелко и торопливо кивнул. История получилась довольно длинная. Первые признаки появились полгода назад - когда у всех коров в округе стало пропадать молоко. Остальное включало обычные штучки, как правило, приписываемые ведьмам, - порча посевов, расстройство браков, поражение мужчин бессилием, а женщин - бесплодием. Венчали же все кражи детей. Пятеро малышей пропали в деревнях к югу от Саттара за последних три месяца. Подозревали зверей или даже Нежить - но ни те, ни другие никак не подходили. Дети пропали не в лесу и не в поле, они исчезли с деревенских улиц, и свидетельства других игравших с ними тогда малышей говорили о какой-то женщине, которая как будто бы увела пропавших с собой. Правда, рассказы эти, по чистосердечному признанию Игаши, не отличались четкостью. Описания "злодейки" инквизитору добыть так и не удалось - отчего он и заключил, что саттарская ведьма обладает способностью менять облик. Фесс украдкой посмотрел на орка, на гнома - те сидели с каменными, ничего не выражающими лицами, как и положено хорошим слугам, усердно выполняющим приказы и не задающим лишних вопросов. - Я ничего не обещаю, отец Игаши, - сказал наконец некромант. - Я не могу быть уверен, что справлюсь именно с этой ведьмой. Но, если я возьмусь, то по лучу ли я все необходимые разрешения от здешних властей, как светских, так и духовных? Инквизитор вновь торопливо закивал: - Разумеется, сударь мой некромант, разумеется Хотел бы я посмотреть на те власти светские, кои стали бы вам препоны чинить! - Он хихикнул. - Мне потребуется время, - осторожно заметил Фесс. - Конечно, сударь мой, конечно. Сколько нужно. Лишь бы с ведьмой покончить!.. x x x Выйдя вновь на грязные улицы городка, они долго шли в молчании, не произнося ни единого слова. - Мэтр, ну зачем, зачем нам это надо?! - не выдержал наконец Сугутор. - На Инквизицию вкалывать - хуже этого только дерьмо гоблинское выгребать. - А кто тебе сказал, гноме, что мы на Инквизицию вкалывать собрались? - невозмутимо отозвался Фесс. - Сугутор так и раскрыл рот. - Если ведьма тут и вправду есть, мы с ней сами разберемся, без инквизиторов. Если нет - дальше пойдем. Дикая Охота откуда-то с юга шла, про ведьму слухи тоже оттуда, так что, конечно, эти вещи могут оказаться и связаны, но я в такое не слишком верю. Не по силам сельской ведьме такое волшебство, как вызов Дикой Охоты. Не говоря уж о том сером призраке! Там гораздо более серьезный кто-то сидит, знать бы вот только, кто. А ведьма... это ж просто так, чтобы Инквизиция хотя б первое время под ногами не путалась. Объяснение Фесса, похоже, всех устроило. Был погожий, хотя и прохладный осенний полдень, когда они, вымывшись наконец в бане и основательно подкрепившись, покинули Саттар. Их путь лежал на юг, по старому тракту, куда вел отчетливый и ясный след Дикой Охоты. Места вокруг выглядели обжитыми и ухоженными, поля чередовались с небольшими деревеньками, узкие лесные островки словно б отделяли друг от друга владения разных общин. Дважды странникам попадались небольшие замки, высившиеся на придорожных холмах - скорее просто обнесенные частоколами большие хутора, чем настоящие замки, с башнями и подъемными мостами, какими им положено было быть. Очевидно, дела шли неважно даже у вассалов досточтимого дюка. Один раз, правда, они увидели настоящую крепость - большую и сумрачную, с высокими стенами из дикого серого камня, но ров оказался полузасыпан, подъемный мост жалобно лежал дощатым брюхом на земле, башни зияли сорванными крышами. И только из одного угла когда-то могучего замка поднимался в небо тонкий дымок, свидетельствуя, что твердыня, в свое время наверняка выдержавшая не один штурм, все-таки не покинута. По дороге путникам встречалось немало народу. Крестьяне в коричневых домотканых плащах, на тяжело груженных повозках, идущие пешком, месящие грубыми кожаными башмаками холодную осеннюю грязь. Дыхание Моря Ветров все же ощущалось здесь, в северном Эгесте, несмотря на защиту Железного Хребта. Едва завидев мерно шагающую троицу, люди поспешно сворачивали с тракта, многие раболепно кланялись, Фесс в ответ кивал. Уже к вечеру слухи о них разойдутся по всей округе, и потому не стоит пугать народ раньше времени. Если дело дойдет до открытой схватки с пославшим Дикую Охоту, им и так будет чего бояться. Переночевав на скверном придорожном постоялом дворе, в обществе громадного количества каких-то мелких ползучих кровососов, на которых не действовало ни одно Фессово заклинание, они двинулись дальше. Второй день пути не слишком отличался от первого правда, стали заметно ближе поросшие лесом холмы, меж них зазмеились узкие проселки, деревни сделались чуть поменьше, поля - поуже. Фесс шагал все медленнее - исток Дикой Охоты был совсем близок. Как, кстати, близки были и названные отцом Игаши селения, в округе которых шалила ведьма. Было около полудня, когда им встретился покосившийся и весь потемневший от дождей старый дорожный указатель. Стрелка, указывавшая на юго-запад, куда вела ответвлявшаяся от основного тракта узкая тележная колея, гласила: "Кривой Ручей". Фесс остановился. Долго стоял, молча вглядываясь в безрадостный осенний пейзаж, - холодные ветры уже сорвали с лесов их нарядные золотисто-багряные плащи, голые черные ветки сиротливо шумели, словно пытаясь спрятаться друг за друга, скрыть от чужих глаз свою наготу. Начинал накрапывать дождик, под ногами хлюпало - тележная колея вся заполнилась жидкой грязью. - Брр-р-р, - пробормотал Сугутор, ежась и пониже опуская капюшон плаща. - Мэтр, а что, нам именно туда?. - Туда, Сугутор, туда, - отозвался некромант, кончив наконец созерцать окрестности. - След ведет туда. Для прикрытия будем о ведьме расспрашивать, пергамент Инквизиции покажем, а на самом деле... Он недоговорил, все ясно было и так - на самом деле они займутся поисками того, кто заставил Фесса вольно или невольно, но преступить дотоле считавшееся нерушимым Слово некроманта. x x x Деревенька Кривой Ручей и в самом деле расположилась на косогоре, под которым журчал говорливый неширокий поток, извилистый, словно небрежно брошенная девичья лента. От осенних дождей ручей вздулся, мутная вода неслась потоком, увлекая за собой островки сорванных ветром облетевших листьев. Было промозгло и холодно, как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Деревенька уныло мокла под нудной моросью, прохувшееся небо сеяло частой и мелкой капелью, дым из труб (у кого они были) низко стлался над соломенными и тесовыми крышами. Сумрачно и смурно было кругом: голые поля, голые рощицы, покосившаяся маковка деревенской церквушки, окруженной немудреными надгробиями, деревянными, в большинстве своем посеревшими и потрескавшимися. К некоторому удивлению Фесса, погост тут оказался совершенно спокоен, никаких следов пробуждения Нежити он не чувствовал. "Ну вот и первая зацепка, - подумал некромант. - Если б тут была настоящая ведьма, погост она непременно б расшевелила - даже сама того не желая. Просто потому что иначе она не умеет, не знает нужных заклятий, и нет никого, могущего научить ее; путает что-то отец Игаши, не иначе как путает..." Фесс не успел погрузиться в размышления по поводу того, каковы могли быть истинные намерения инквизитора, с такой показной охотой нанявшего Черного мага, - Прадд внезапно и резко повернулся, с необычайным проворством вскидывая короткий лук - он, оказывается, ухитрялся все это время держать его наготове под плащом. Маг едва успел повиснуть у него на руке, прежде, чем стрела сорвалась с тетивы. Там, внизу, у края ручья, где застыл холодный и липкий осенний туман, даже не туман, а какая-то мгла хмарь, Фессу почудилось стремительное движение, взмах полы черного плаща - словно кто-то очень-очень быстро решил убраться у него, Фесса, с глаз долой. И совсем было успел - опоздав лишь самую малость. - Не следует разбрасываться стрелами, едва вступив в деревню, - сказал молодой волшебник разъяренному ному орку. - Мэтр, там, там... - Клыки Прадца блестели кулачищи сжимались и разжимались, лук жалобно по трескивал. - Ух, как она нас хотела! Как хотела!.. - Что ты несешь, зеленопузый? - всполошился Cvгутор. - Кто хотел? Чего хотел? Нас - или от нас? - Нас. Смерть, - коротко отрезал орк. - Смерть?! Да что ты мелешь?! - возопил гном. - Перестань меня пугать, зелень несчастная, ты же знаешь, я этого терпеть не могу. - Тихо! - гаркнул выведенный из себя Фесс. - Сугутор, помолчи. Прадд, объясни толком - кого ты увидел и почему хотел стрелять? - Отвечаю по порядку, милорд мэтр, - четко, словно на легионном смотру, отрапортовал Прадд. - Почувствовал взгляд. Повернулся. Увидел женщину, всю в черном, без лица - одни только глаза, ничего больше. Понял, что это - Смерть. Понял, что она пришла за нами. Я услышал ее голос: "Ты теперь мой". У нас ей кланяться не принято и клыки самому себе обламывать тоже. Лук у меня был наготове, мэтр, я его вскинул и хотел выстрелить. И попал бы, если б вы не помешали. - Разве Смерть может расхаживать вот так запросто по Эвиалу? - тихо спросил гном. - Не ошибся ли ты, брат орк? Тот лишь молча пожал плечами. - Понятно, - помолчав, сказал Фесс. - Сдается мне, друзья, что мы видели как раз того - или ту, - кто нам нужен. И, похоже, этот тип - не знаю пока, кто или что он такое, - прекрасно осведомлен о нашем вами появлении. - И что станем делать, мэтр? - простонал гном. - Ох, как же я такие вещи ненавижу - когда я у них к на ладони, а сам дотянуться никак не могу. - У кого "у них"-то? - угрюмо осведомился Прадд. - А неважно, у кого. У любого, кто хочет из моей гномьей шкуры барабан ярмарочный сделать... - Идемте, идемте, - поторопил спутников Фесс - Пойдемте взглянем, что там за гостья такая мелькала. Скользя по глинистому, блестящему под непрестанной моросью склону, они спустились к ручью. Мгла тотчас поднялась им до плеч, они словно бы окунулись в холодный поток - и без того мокрые от дождя плащи окончательно сдались. Воткнув в землю острие своего посоха, Фесс закрыл глаза, стараясь уловить след замеченного Праддом существа. Ему не пришлось долго стараться. След имелся. И притом донельзя четкий. Это был след существа наделенного магическими способностями, но совершенно не умеющего эти способности использовать: подобно неумелому маляру, расплескивающему при каждом шаге вокруг себя краску, это создание всюду оставляло следы своей силы. Так мог поступать или ничего не смыслящий в чародействе, или же, напротив, более чем опытный и искушенный, когда хочет подманить к себе незадачливого охотника, после чего оный охотник тотчас же превратится в дичь. Во всяком случае, незадачливая деревенская ведьма едва ли подходила на роль чародейки, вызвавшей из злого небытия Дикую Охоту, поэтому второй вариант - хитроумной ловушки - представлялся Фессу более чем возможным. Расставить ее мог кто угодно - от Святой Инквизиции до Волшебного Двора, поэтому пренебрегать подобным было более чем неразумно. - Возвращаемся, - коротко скомандовал Фесс. - Такую наживку глотают только новички. Идем в деревню, представимся старосте честь по чести, обсушимся, обогреемся - и за дело. Деревня Кривой Ручей, как и ожидалось, в ужас забилась по дворам при одном лишь появлении кошмарного некромансера. Пергаментный свиток, украшенный более чем внушительной печатью Святой Инквизиции сам по себе мог вогнать в гроб любого, а поданный вдобавок такими руками и вовсе мог означать только всеобщее светопреставление. Язык у несчастного старосты заплетался, отец Агарра, настоятель деревенского храма, выглядел немногим лучше. Выжимать из них нужные сведения Фессу приходилось буквально по капле - да и то, по правде говоря, что это были за сведения? Десять раз перевранные слухи, кому-то где-то что-то показалось - и готово: вот вам и настоящий "свидетель", с пеной у рта доказывающий истинность всего им сказанного. Вечер Фесс, Прадд и Сугутор коротали в одиночестве - имевшаяся в Кривом Ручье плохонькая не то таверна, не то пивная, грязноватая и тесная, мгновенно опустела, стоило им появиться на пороге. При этом слегка пострадала обстановка - пару лавок добрые селяне разнесли в щепки, очень стараясь всенепременно первыми оказаться как можно дальше от сего заведения. Выбитыми оказались также два окна - кое-кто из самых нетерпеливых избрал, как говорится, "прямой путь". Трактирщика Сугутор словил за полу в самый последний момент - тот норовил ускользнуть через узкую кухонную дверь. - Ку-у-да?! - рявкнул гном прямо в лицо несчастному. - А ну, собирай на стол, живо! Не видишь - милорд мэтр с ног от усталости валится! А назавтре ему, между прочим, вашу волховку ловить, - что ж, на пустое брюхо нам всем этим заниматься?! - Сугутор! - укоризненно сказал Фесс, показывая бедному хозяину несколько серебряных монет. - Оставь его. Почтенный, не были б вы так любезны... Хозяин закивал с такой частотой, что казалось, голова его вотвот оторвется и покатится по полу. Не спрашивая даже, что желают заказать его странные гости, метнулся в кухонную дверь - только в глазах мелькнуло. Как ни странно, обратно он все-таки явился - хотя трясся от страха, так что пивные кружки на круглом деревянном подносе дружно исполняли какой-то замысловатый танец. - Все, свободен, - махнул Сугутор бедняге, едва тот сгрузил на стол принесенную снедь. - У меня о твоей дрожи в глазах рябит и в голове кружение делается. Хозяин не заставил просить себя дважды. Трясущимися руками принял от Фесса деньги и опрометью бросился наутек, нимало не заботясь даже о собственной таверне. Фесс слышал, как хлопнула на дворе калитка - У-ф-ф-ф, - гном сунул нос в пивную кружку. - Посмотрим, что они тут наварили. Тьфу, разве это пиво? - сплюнул он секунду спустя. - Не-ет, милорд мэтр, давайте тут никого ловить не будем - смертный грех помогать таким, с позволения сказать, пивоварам, только славное сие звание позорящим!.. - Не помолчишь ли, гноме? - рыкнул Прадд. - Все тараторишь и тараторишь, словно жернов поломанный. Не видишь - милорду мэтру мешаешь?! - Сегодня ночью идем в поиск, - негромко сказал Фесс, невольно усмехнувшись при виде скривившегося лица Сугутора. - Я не чувствую следа Дикой Охоты - он словно бы обрывается. Исток как будто бы рядом, но непонятно где. Ночью искать такое сподручнее. - Милорд, а не может та ведьма как раз... - начал Прадд. Фесс кивнул: Если это просто ведьма, обычная, о каких мне говорили в Академии, то нет, не может. Во всяком случае, специально и осознанно пустить Дикую Охоту ей не под силу. Знаю, знаю, тут никогда нельзя быть уверенным на все пять - но все-таки. Гостья твоя, Прадд, вот кто меня занимает, и чрезвычайно. Потому что это - никак не простая ведьма, какой она, быть может, хотела б прикинуться. Вот скажи мне - разве ты обыкновенную волховательницу принял бы за Смерть? Орк отрицательно помотал уродливой головой. На клыках блеснул тусклый отсвет нещадно коптящей масляной плошки. - Вот именно, - медленно сказал Фесс. Невольно вспомнив при этом маски, полуэльфа и Бахмута - кто знает, какие обличья способны они принимать? И не они ли кроются за всей этой суматохой? Проклятые кукловоды, ведущие свою непонятную игру, со своими непонятными Мечами, о которых ни Фесс, ни, само собой, Неясыть не имеют никакого понятия!.. За окнами сомкнулась тьма. Жалкие огоньки нескольких масляных лампадок сиротливо мерцали в подступившем сумраке. Фесс поднялся, аккуратно задул огонь. - Пошли. Сдается мне, мы сегодня встретим кой-кого интересного. x x x Шагал я торопливо, но при этом не забывая и об осторожности - ведьмы большие мастера расставлять на пути Воинов Света всяческие подлые свои ведьминские ловушки. Каждые десять шагов я осенял тропу перед собой знаком Спасителя, прося Его открыть моему взору затаенные капканы и прочее. Пока, правда, все шло хорошо - никаких сюрпризов мне не встретилось. Каждые двести-триста шагов мне приходилось останавливаться и вновь прибегать к заклятьям поиска - увы, я не мог, как опытные, бывалые маги, идти на "запах и цвет волшебства". Прибегать к заклинаниям из арсенала воздушной магии до срока я боялся - ведьмы хитры и коварны, у них в запасе множество уловок, Злодейка может и сорваться с крючка. Нет, бить я стану наверняка, когда увижу ее воочию. Укрепляя и ободряя себя молитвой, я продвигался по ночному лесу. Дождь, моросивший почти весь день, кончился, воздух был чист и прозрачен, трепетали, словно дрожа от холода, немногие еще удерживавшиеся на деревьях листья. Тропинка тонула во тьме, но я не прибег ни к каким заклинаниям, я даже не зажигал факела: очень боялся спугнуть ведьму. Если она все-таки утащила ребенка, от испуга злодейка может совершит непоправимое - я такого себе никогда не прощу. Тропа ощутимо забирала влево, уклоняясь на запад, и это нравилось мне все меньше и меньше - как ни крути, я пересек незримую границу Нарна. Конечно, сила злодейского леса сказывается тут мало но все-таки, всетаки... В зарослях по обе стороны тропинки мне то и дело чудились какието подозрительные шорохи и скрипы, и я невольно вспоминал крестьянские сказки этих мест - о бродячих деревьях, стражах этого недоброго места, так и норовящих разорвать на куски незадачливого путника, о других лесных страхах, существующих, как правило, только в воображении бедных, невежественных поселян; правда, сейчас, глухой ночью, в выдуманность всего этого верилось как-то с трудом. Я едва мог унять постыдную дрожь: дух мой был крепок, слово Спасителя не давало ему поддаться низменному страху, но плоть - плоть, увы, как и положено греховному, тварному началу, дрожала от самого постыдного ужаса. Тем не менее дух мой, как я уже сказал, был тверд. Я не сомневался, что злодейка в моих руках и что ее бесчинствам скоро будет положен конец. Разве может что-то столь низкое противостоять истинной магии, да еще осененной благословением рьяных служителей Спасителя? Тропа нырнула в глубокий, уводящий прямо на запад овраг. Я невольно остановился. Предания здешних землепашцев содержали не-не-м-мало у-уп-по-м-ми-наний о... Из мрака навстречу мне вышли трое, и тут меня затрясло уже всего, да так, что зубы принялись выбивать самую настоящую дробь. - Мне кажется, тебе тут совершенно нечего делать, - сказал стоявший в середине человек; он опирался на длинный посох, явно магический: круглое навершие неярко мерцало, отбрасывая неширокий круг зловещего оранжевого света... - Поворачивай назад, и тебя никто не тронет. Это наше дело, и мы с ним сами справимся. Тебе все понятно, чародей? - А: о: э... - только и смогли выговорить мои губы. Мне даже не удалось произнести вслух имя Спасителя нашего Охранителя и Защитника от всякого зла. - Штаны намочил, волшебничек? - глумливо крикнул мне второй, низкий и коренастный, судя по сложению - вроде бы гном. - Тебе неясно сказано, аль речь имперскую от страха позабыл? Говорят тебе, уматывай подобру-поздорову, пока мы за тебя как следует не взялись! - Или выходи на честный бой, - прогудел третий, здоровенный детина, косая сажень в плечах. Лезвие его секиры тускло блеснуло оранжевым. - Если не испугаешься, конечно! У меня тряслись все поджилки, а душа, как говорится, давно пребывала в пятках. Ноги словно приросли к земле, я не мог сотворить даже подобающей молитвы, не говоря уж о каком-то заклинании. Все, чему меня учили пять долгих лет, разом выветрилось у меня из головы. Надо было что-то делать, но что?.. Посох в моих руках внезапно потеплел. Я слышал неясный шепот - словно разом множество голосов старались воззвать ко мне из дальнего далека, - но разобрать я ничего не мог. Человек с посохом шагнул мне навстречу. - Тебе сильно повезло, однокашник, - холодно проговорил он. - Сперва я принял тебя за другого и приготовил теплую встречу. Ручаюсь, тебе бы она не слишком понравилась. Но хорошо, что я вовремя опознал одного из прошедших Академию. Я догадываюсь, тебе здесь надо; вновь говорю - предоставь это дело нам. Уходи. Возвращайся в деревню, иди куда хочешь, только не путайся у нас под ногами. Не до тебя, поверь. У меня нет времени на бессмысленно драки. Ты все понял, чародей? Только теперь я начал понимать, кто передо мной. И, надо признаться, зубы мои застучали еще сильнее Я хотел сдвинуться - и по-прежнему не мог. Проклятая судьба, ну почему, за какое прегрешение ты послала мне на пути этого Тьмой взятого некромансера? - По-моему, мы можем идти, милорд мэтр, - встрял в разговор низенький, принятый мной за гнома. - Он, кажись, оцепенел со страху. Толку с этого разговора все равно никакого, только время потеряем. А в спину нам ударить он никогда не осмелится! - А... ух... эх... - от возмущения я наконец-то обрел дар речи. - Никогда и никого я в спину не бил! Даже прислужников Тьмы! - О-о, заговорил наконец, - по-прежнему глумясь, упер руки в бока похожий на гнома, но некромант неожиданно остановил своего раба: - Не стоит. Нам с этим магом делить нечего и ссориться тоже незачем. Сейчас он повернется и уйдет. С ведьмой мы. разберемся сами. Лишних ссор нам совсем не надо. - Я ... я не уйду, - я старался говорить внушительно и с достоинством, но голос сорвался на какой-то позорный мальчишеский писк. - Я... мне... с ведьмой, чтобы не творила зло... - Уверяю тебя, мы добиваемся совершенно того же, - примирительно сказал некромант. - Скажу тебе больше: нас наняла Святая Инквизиция, наняла для того, чтобы мы покончили с творящимися тут... гм... беспорядками. Могу показать пергамент от отца Игаши, саттарского инквизитора. Хочешь? - Отец Игаши? - Первый испуг наконец-то отступил, я, по крайней мере, мог владеть голосом, он больше не звучал точно детская свистулька. - Я послан самим преподобным отцом-экзекутором Марком, главным инквизитором всего Эгеста! И у меня тоже есть пергамент! - Знаю, знаю, - последовал ответ. - Не горячись, коллега, это вовсе ни к чему. Говорю, мы можем разойтись миром. - Не может быть мира меж нами! - вырвалось у меня. - Может, может, - усмехнулся некромант. - Иди помой и ни о чем не беспокойся. Я уже сказал, мы сами обо всем позаботимся. Прощай, желаю всяческой удачи, нам с тобой ссориться, повторяю, совершенно незачем. - Некромант решительно повернулся и зашагал по уходящей во тьму тропинке. Его спутники молча поклонились мне - и двинулись следом. Мрак в овраге быстро поглотил их. x x x - Молодой да глупый, - ворчал за спиной Фесса Сугутор, шлепая тяжеленными башмаками по раскисшей глине. - И куда только лезет? Его ж самый распоследний гоблин завалит, не говоря уж о неупокоенном. Верно я говорю, Прадд? Куда такому с ведьмой тягаться! - Молодой - да, - откликнулся орк. - Глупый - да. Но и гордый - тоже. Так что едва ль мы отделаемся от него так легко, гноме. Не надейся. - Посмотрим, - отозвался Сугутор, судя по всему, намереваясь вступить в новый спор, однако в этот момент Фесс поднял руку. Спутники мгновенно умолкли. Где-то впереди творилось волшебство. Настоящее, высокое волшебство, никак не по скромным силам деревенской ведьмы, если только верить учебникам Академии. И это было поистине черное волшебство - Фесс ощущал его всем своим существом. - Вперед! - скомандовал он. Все, все, мешкать больше нельзя!.. Волшебство, куда более мощное, чем то, с каким Фесс надеялся совладать, готово было вот-вот родиться. Перед мысленным взором молодого волшебника пронеслись жутки картины - пылающие города и деревни, толпы пленников, безжалостно избиваемых странными воинами в шипастых доспехах, очень напоминавших броню воинов Империи Клешней, только лишенную цвета; дым тянулся высоко в небо, растекался там, словно и впрямь натыкаясь на незримый хрустальный купол; и звезды в ужасе бежали от этих густых и плотных клубов, потому что в отличие от обычного дыма этот имел цвет крови. Ноги сами понесли Фесса по размокшей, скользкой тропе. Там, за гребнем оврага, чувствовал он, горит живой огонь, а рядом с этим костром... Да, там был некто, наделенный силой, но, как то существо у ручья, совершенно не умеющий эту силу скрывать или использовать. Саттарская ведьма. Скорее, скорее, скорее, пока не случилось непоправимое! Потому что эта несчастная дурочка, похоже, и впрямь собиралась открыть ворота в Эгест одному из орудий Истинной Смерти. Фесс ощущал знакомые ревеберации заклинаний, отзвуки знакомых обертонов из арсенала высшей некромантии - но откуда могла знать эти чары простая сельская чародейница?! И внезапно ожил, проявился, возник словно из небытия потерянный было след Дикой Охоты. Фесс не верил сам себе - что ж, получается, ведьме оказалось-таки под силу сотворить настолько сильное чародейство?! Он не верил в такое совпадение вплоть до последнего момента. И, как оказалось, зря. Но кто ж тогда та странница в черном, привидевшаяся Прадду? Или там были следы ведьмы? Или нет. С каждым мгновением ускоряя шаг, Фесс уже почти бежал по темному дну оврага. Впереди смутно замаячил подъем, овраг упирался в бок крутого безлесного холма - и там, наверху, на самой вершине, горел яркий и жаркий костер. А возле него... x x x Варево в котле поспевало медленно, кипело натужно словно из последних сил исходя глухо лопающимися пузырями. Коричневато-зеленая густая смесь нехотя вздувалась, поверхность вспучивалась, и тогда над котлом начинали дрожать мелкие зеленоватые огоньки похожие на сонм крошечных светляков. Под котлом бесшумным синевато-рыжим пламенем горел черный уголь, что гномы добывали из самых недр Железного Хребта. Ведьма медленно распустила роскошные каштановые волосы. Тяжелые пряди упали до самой земли, окутав чародейку, словно плащ, - ее собственные волосы, в которые она не вложила ни грана волшебства. Колдунья была молода, ей, похоже, только что минуло двадцать пять лет - для волшебницы или даже ведьмы возраст младенческий. Лицо ее нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим - обыкновенное веснушчатое личико со вздернутым носиком да по-детски пухлыми губами. Даже глаза были обычными, карими, а не столь любимого ведьмами диковато-зеленого цвета. Она неторопливо помешивала варево большим кривоватым корнем, напоминавшим скорчившееся от муки человеческое тело. Тело с заломленными назад руками. Все ингредиенты ведьма уже добавила. Нужного времени ей пришлось дожидаться довольно долго, целый год, прежде чем положение звезд и планет стало благоприятным для ее замысла. Смесь в котле лениво пыхтела и булькала. Ведьма ждала. - Ты напрасно все это затеяла, - негромко сказали вдруг из темноты. Колдунья подскочила на месте, едва не выронив корягу. Она же была так осторожна, костер окружен не одним, не двумя, даже не тремя зачарованными кругами - семью! Архан с Дивом, мелкая лесная Нечисть сторожат на тропинках, которыми могли бы двинуться через болото убийцы-инквизиторы, сумей они засечь творимые ведьмой заклинания. - Ты напрасно все это затеяла, - повторил голос. Горящий уголь давал мало света, но ведьма в нем и не нуждалась. Во мраке ночи она видела едва ли не лучше, чем днем, - одна из маленьких привилегий Темного Пути, но сейчас, несмотря на все усилия, разглядеть незваного гостя она так и не смогла. - Я сейчас покажусь, - с легкой усмешкой сказал голос. Воздух в нескольких шагах от костра задрожал, словно в знойный день над раскаленной железной кровлей, и спустя мгновение ведьма увидела человека в длинном темном плаще, поношенном и вымазанном грязью; левая пола оттопыривалась - человек носил на поясе меч. Опирался незнакомец на длинный посох черного дерева с янтарно-желтым каменным шаром вместо обычно принятого резного навершия. Ведьму внезапно затрясло. Приступ панического страха накатил, заставив сердце бешено колотиться, да так, что кровь, казалось, вот-вот хлынет из носа и ушей. Ведьма испугалась не посоха - она считала, что не сплоховала бы в поединке с любым из воспитанников хваленой Академии Высокого Волшебства; но явившийся к ее костру гость, казалось, был не просто чародеем, пусть даже и имеющим право на ношение посоха. Ведьма уже имела дело с магами Академии. На счастье, это были лишь ученики, правда, готовившиеся вот-вот пройти испытания и получить звание полноправного чародея. Их ей тогда удалось обмануть... а не то гореть бы ей, прикованной к столбу, как десяткам ее менее удачливых товарок и сотням других несчастных, самых что ни на есть простых женщин, схваченных по чьему-то злому доносу. Она знала силу магов. Но тот, что стоял сейчас перед ней, был совсем, совсем иным. Он казался частью того мрака, из которого вышел, играючи преодолев все семь магических кругов защиты, возведенных ведьмой. Темный плащ за его плечами уходил в бесконечность, сливаясь с вековечной тьмой, что полноправно властвовала сейчас на землях Эгеста. И посох в руке чародея был черным - ни один из магов Ордоса не носил этих цветов. Это ведьма знала точно. Тем временем котел продолжал кипеть. Вложенная в него сила смешивалась с затаенной мощью магических ингредиентов, заклятье зрело, волшебство властно требовало ведьмы, взывало к ней, и пытка бездействием становилась поистине невыносимой. Волшебник тем временем продолжал что-то говорить, что именно - ведьма не слушала. Она внезапно осознала, что именно собирается сделать этот так некстати явившийся к ее костру чародей. И стоило ей понять это, как страх, только что готовый задушить ее, разорвать сердце железными незримыми когтями, внезапно стал отступать, таять без следа, а по жилам заструился знакомый огонь; рот внезапно пересох, она невольно скрючила пальцы - и не особенно удивилась, ощутив вытягивающиеся из их кончиков длинные кривые когти из чистейшей гномьей стали. Ведьма начала преображаться, сама того не заметив. Заклятье ожило и заработало само, словно пытаясь защититься от неизбежного - помимо воли самой волшебницы. Темный чародей осекся на полуслове. Ведьма знала - он видит сейчас перед собой сжавшуюся, готовую прыжку громадную черную пантеру с неправдоподобно длинными когтями и острыми белыми иглами зубов, точно у заправского вампира. Человеческое сознание ведьмы гасло - она еще н достигла таких высот в искусстве преображения что бы сохранять людской разум даже в зверином обличье Потом, когда заклятье прекратит действовать, ведьма сама вновь обернется женщиной. - Боишься? - с неожиданной усмешкой в голосе спросил волшебник. - И правильно делаешь. Потому что незачем было браться за такие вещи, в которых ровным счетом ничего не смыслишь. - Голос его посерьезнел. - А потому, сестра, отошла бы ты сейчас в сторону... отошла подобрупоздорову, думаю, я знаю, как управиться с той дрянью, которую ты сварила. Молодой волшебник говорил неторопливо, умиротворяюще, совершенно обычным голосом, словно успокаивая маленького ребенка. Он не делал резких движений, ведьма-пантера не чувствовала никакой творимой волшбы - и все же никак не могла унять колотившую ее дрожь, даже забыв о самом страхе. Видно, было нечто превыше даже защитных сил звериного рассудка; умом ведьма понимала, что, наверное, самое лучшее сейчас - сделать все так, как велит странный пришелец, но... Ведьма слишком долго готовила это чародейство. Не только собирала редкие травы, коренья, иные, сугубо колдовские ингредиенты, не только отдавала последние гроши за особо чистый и тонкий уголь алхимического качества, которого требовалось чуть ли не полтелеги, а уж чем и как зарабатывались эти гроши, сейчас лучше и не вспоминать; нет, это варево, прежде чем попасть в котел, слишком долго кипело в ведьминой душе, проникая в самые дальние ее уголки, отравляя все и вся; и мука разрыва с этим призрачным двойником задуманного ею чародейства оказалась поистине невыносимой. Волшебник внезапно осекся, он явно растерялся, даже отступил на шаг, как-то неуверенно выставив перед собой посох, словно для защиты. Пантера ощущала его страх, он манил и притягивал, пьянил, лишая ведьму-оборотня последних, даже звериных инстинктов самосохранения и осторожности. Черное тело взвилось в воздух, распарывая его сверкающе-шипастыми когтями. Алая пасть раскрылась, лапы вытянулись, готовые опрокинуть и подмять слабую но такую сочную и лакомую человеческую плоть. Маг не стал уклоняться. Просто взмахнул посохом - с такой быстротой, что раздался свист, - и прямо перед пантерой вверх взметнулись фонтаны земли. Условия творимого заклятья требовали, чтобы ведьма развела свой костер не где-нибудь, а на давно забытом и заброшенном кладбище, здесь, возле покинутой людьми и поглощенной Нарном деревни. Под землей все еще оставались мертвые - старый лес оставил в покое их кости. Враждебный людям, Нарн имел свои понятия о воинской чести и не тревожил покой ушедших. Метнувшийся с быстротой, недоступной обычным пантерам, оборотень со всего размаха налетел на внезапно возникшую у него на пути преграду. Пантера взвыла от боли и ярости, кубарем покатившись по земле, беспорядочно суча лапами, - летевшая вверх земля, такая рыхлая на первый взгляд, оказалась крепче камня. Однако и чародею пришлось отступить. По его лицу разливалась бледность, на удивление хорошо заметная даже сейчас, в ночном мраке. Можно сказать, его и щеки светились - но, подобно луне, светились неживым, мертвенным светом, заставляющим вспомнить второе название ночного светила - "солнце мертвых". Каменное навершие посоха опустилось к развороченной земле. Оборотень ощутил накатившую волну - но не обжигающе жаркой, какой следовало ожидать от заклятий Белых волшебников, а, напротив, леденяще холодной. ' Пантера оцепенела. Холод этого заклятья, казалось вот-вот обратит в камень саму бешено струящуюся жилам кровь, мороз пронзал каждую мельчайшую частицу ее существа - и могучее заклятье Преображения которое ведьма считала неодолимым, дало трещину. Холод чужой магии превратил его в ледяной монолит а потом по блистающей поверхности этого монолита побежали бесчисленные трещины. Когти втягивались обратно, исчезали клыки, лапы вновь становились руками, гротескная морда зверя - вполне миловидным женским личиком, совсем еще молодым. Маг сделал еще шаг назад, тяжело опираясь о посох. Плечи его поникли; дышал он хрипло и с трудом. Видно, и ему эта волшба далась недешево. - Помешай свое варево... в последний раз, - неожиданно сказал он. - Вот-вот поспеет... тогда уж точно беды не оберешься. Он старался говорить по-прежнему спокойно, словно и не пришлось ему только что отбивать самую настоящую атаку самого настоящего оборотня, а потом еще и возвращать этого оборотня в человеческий облик. Ведьма кое-как поднялась, оправила порванное платье, провела рукой по спутанным, перепачканным землей волосам. Магия пришельца на время пригасила охватившее чародейку безумие, однако, та чувствовала, что ненадолго. - Болит? - сочувственно спросил вдруг маг. - Понимаю. Сильно должно болеть. Так всегда бывает, когда долго заклятье сплетаешь... Сплетаешь, сплетаешь и никак сплести не можешь. Потом уже, случается, и сил назад повернуть нет. Ведьма вздрогнула от неожиданности и неволь кивнула - чародей попал в самую точку. - Я здесь не для того, чтобы драться, - пояснил пришелец. - Я пришел помочь. Разреши мне управиться с твоим котлом... и ты увидишь, сразу полегчает. Незнакомец говорил по-прежнему дружелюбно ласково, но едва ли он мог предполагать, что ведьм сейчас способна заглянуть куда глубже, чем обычно позволяли ей ее таланты. И то, что ведьма видела внутри, за привычной личиной чародея, пугало ее больше чем вся Святая Инквизиция Империи, Семиградья, Эгеста и Аркина, вместе взятая. Там, внутри, клубились облака беспощадного, ждущего, голодного и алчного мрака, лишь изредка озаряемые мрачными алыми сполохами. Там гулял злой ветер, в котором воедино сплелись и боль, и гнев, и жажда крови - все то, без чего не может существовать Темный маг. И Сила тоже скрывалась в этих облаках, молчаливая и безжалостная. Дружелюбный и спокойный голос был маской, чувствовала ведьма. "Ему нужен только мой котел, - подумала она. - Мои труды... планы... надежды... он просто заберет все себе... все, все рушится!" От отчаяния она даже застонала. Маг начеку... он ей не по силам... он отобьет любую атаку... Любую, кроме?.. - Успокой меня! - внезапно выкрикнула она чуть ли не в полный голос, забыв об осторожности. Ей не надо было играть. Готовое вот-вот родиться заклятье причиняло ей не меньшую боль, чем покидающий материнскую утробу младенец. - Успокой меня! - И она потянула за шнурок, распуская завязки на юбке. Она вовсе не отличалась любвеобильностью, обычно приписываемой ведьмам. Совсем даже напротив. Но сейчас - сейчас она просто не видела другого в хода. Или она возьмет верх - или просто умрет от мук так и не рожденного заклинания. - Не сходи с ума! - резко отшатнулся маг. Но в голосе его ведьма с торжеством услыхала настоящий испуг. От этого волшебства он защиты не знал. Ведьма сдернула юбку, швырнула наземь, дрожащими пальцами принялась распутывать узлы верхней рубахи. Лицо чародея исказилось. Это был не страх, не похоть, не ярость - нечто большее, словно он стоял на самом краю исполинского утеса, изо всех сил борясь с головокружением и навязчивым желанием шагнуть вниз с обрыва. - Стой, дура! - рявкнул он, вскидывая посох, словно для драки. - Стой! Не видишь сама, что сварила?! - Не вижу, - прохрипела она. Притупленная магией пришельца боль вновь возвращалась, руки ведьмы тряслись все сильнее, она никак не могла совладать с узлами. - Иди ко мне, ну что ты стоишь, иди же, иди... - П-погоди... - В голосе Темного волшебника ведьма с торжеством уловила нотки неуверенности. - Погоди, послушай меня, ты ведь и впрямь не представляешь, что натворила... если ты все-таки дашь этому вырваться на волю... вся округа превратится в пустыню! Ты понимаешь это или нет, ведьма Саттара? В пустыню! Никто не уцелеет! Зачем тебе это, скажи мне, ответь! Ведьма приостановилась. Нерожденное заклятие жгло и язвило нестерпимо, но в то же время - как ни странно - человеческая неуверенность чужого волшебника то чтобы придала ей силы, но как-то... расположила к нему, что ли. Неожиданно ведьме очень захотелось сказать ему все, во всем признаться... потому что Силе, срывавшейся за невзрачным поношенным плащом, можно было доверять. В чем-