улла, подбадривая своих. В несколько мгновений через пролом был перекинут настил из сорванных дверей и каких-то рухнувших балок, потрепанная манипула уступала место свежей, раненых несли в тыл... Легионы теснили магов. Несли потери, однако теснили. Эх, вот так бы да в Мельине!.. Фесс с лихорадочной быстротой карабкался вверх по бесконечному винту лестницы, время от времени, правда, замирая и прислушиваясь. Нет, чудище не успокаивалось. Снизу доносился какой-то протяжный скрип, омерзительное бульканье, вдобавок потянуло гнильем. Потом раздался громкий треск и скрежет - Фесс тотчас представил себе, как чудовище разносит толстенные балки потолка, стремясь выбраться на волю. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Интересно, как он сумеет справиться с наглухо запертой железной дверью, имея чудовище на плечах? Неужто придется?.. При одной только мысли об этом Фесса передернуло, Возвращаться в Долину? Возвращаться с позором, под крыло тетушки и Клары Хюммель с ее бесконечным потоком непристроенных родственниц?!. ...Остановился Фесс, лишь добравшись до самого верха. Из-за опущенной стальной плиты рвался знакомый грохот боя - легионы ворвались в башню Кутула. Пальцы Фесса заскользили по стене. Замок должен найтись! Не бывает, чтобы такие двери запирались только снаружи. Он осторожно пустил в ход магию. Не будучи великим докой по этой части, Фесс, однако, не был и полным профаном. Он не мог обратить в ничто каменный свод, не мог расколоть саму дверь, не мог сделать свод прозрачным, однако прощупать механизм ему умения хватало. "...Так, все понятно. Ничего особо сложного. Элементарный храповик с противовесом. Нужно только подтолкнуть здесь, здесь и вот здесь, отжать фиксирующую защелку на зубчатом колесе и послать вниз тяжелый груз противовеса. Сейчас. Это мы враз. Открывать такие двери я умел еще на первом курсе..." - Хр-о-о-о-о... - донеслось снизу. Тяжкий нечеловеческий стон, сопровождаемый грохотом обвала. И - обжигающая боль от прикосновения чужой магии, Абсолютно, совершенно чужой. Это был способ преобразования материи и мира, о котором ничего не смог бы сказать даже сам Архимаг владыка Игнациус. Тварь выбралась на лестницу. Фесс сглотнул заполнившую рот слюну. Страшно. Ой как страшно!.. "Стоп! Не позволяй себе!.. Работай! Работай!.." Он сплел пальцы. Магию жеста он знал плохо, лишь самые начала, но ему и требовалось-то сейчас самое элементарное заклятие, толчок, которым дети Долины умеют пользоваться едва ли не с пеленок. Тут, правда, требовалось нацелить и скоординировать три толчка сразу, но это уже непринципиально. Один.., два.., три, пошло!.. Никакого результата. Магия впиталась в сырой камень стен, Сила ушла, как вода в песок, а снизу донесся утробный удовлетворенный рев и уханье. Чудище уже поднялось весьма высоко, Фесс разом покрылся холодным потом, "Жрет Силу, тварь. Питается магией. Проклятье!" Такие случаи были отнюдь не редки. За век существования Долины ее обитатели насчитали десятки чудищ в разных уголках Упорядоченного, обладавших способностью поглощать вражескую магию, даже наделенную в них, и становившихся от этого лишь сильнее. Похоже, оставался единственный выход. Фесс съежился у самой двери, прижав колени к груди, - поза младенца в материнской утробе, поза максимальной закрытости и сакральной защищенности; надо было собраться с силами и - как это ни печально - возвращаться в Долину. Фургон бродячего цирка стоял у ворот постоялого двора. Кицум громко препирался с хозяином, норовя заменить плату за постой выступлением перед постояльцами. Еремей требовал, чтобы их немедля пропустили в тепло, братцы-акробатцы гомонили, предвкушая еду, пиво и шлюшек; Агата сидела неподвижно, нимало не интересуясь происходящим за пределами фургона. Они двигаются слишком медленно! Сколько времени пройдет, пока эта несчастная развалюха достигнет восточных рубежей проклятой Империи! И кто знает, что происходит сейчас с теми двумя легионами, посланными в поход на Дану. Верховный маг Арка утверждал, что солдаты повернули назад. Однако что, если другие Ордена, собравшись, решили по-иному? Без Деревянного Меча Дану обречены. Им останется только умереть в бою, чтобы не окончить свою жизнь в корчах на колу, А она, Сеамни Оэктаканн, непозволительно медлит! Медлит, теряя бесценное время! Пальцы сами потянулись к заветному свертку. Коснулись теплого дерева - и Меч тотчас отозвался на прикосновения своей хозяйки. Золотистый свет, ласковое тепло, заставлявшее забыть о царящем вокруг холоде. Землю уже кое-где покрывал снег. "Послушай, - лилась плавная музыкальная речь Дану. - Послушай, о Immelsthorunn, я должна послать весть своим. Отыскать их. Предупредить. Они должны быть готовы покинуть свое укрывище.., собраться все вместе, все способные носить оружие, и выступить в поход. Народ Дану больше не может ждать. Мы отомстим сейчас - или не отомстим уже никогда, уйдем в тень, забытые и презираемые. Я должна дотянуться до них! Дотянуться! Дотяну..." Сознание уплывало, растворяясь в мягком золотистом свете. Агата увидела тесно сошедшиеся стволы, ощутила незнакомые пряные ароматы, плывущие от небольшого костерка в самой середине круга, выложенного из покрытых рунами камней. Увидела изможденное лицо очень-очень старой Дану - пегие волосы свисали чуть ли не до пят. Тусклый, безжизненный взор был направлен в огонь; и среди пляшущих язычков пламени Сеамни вдруг с изумлением увидела саму себя. Но не сжавшуюся в комочек за рваным пологом жалкого фургона, а гордой, победно вскинувшей над головой Деревянный Меч воительницей. В ореоле какого-то неземного сияния, а за спиной - поле, покрытое трупами. Трупами хумансов. "Что это такое?" - растерянно подумала Агата. Однако от нас уже ничего не зависело - она не смогла бы разорвать сеть видения даже при самом сильном желании. А потом фигурка в пламени заговорила. Взор старухи-Дану тотчас прояснился, став острым и осмысленным. - Слушайте! Слушайте! Слушайте! - завопила она. - Я прорицаю... я провижу.., нет, вижу наяву... Идите сюда все, идите же, идите, лицезрейте и не говорите потом, что не видели и не слышали!.. - Достаточно прятаться подобно жалким крысам! - провозглашала огненная воительница. - Зрите же, Дану, у меня в руках оружие возмездия - Деревянный Меч. Он сразит нечестивые рати хумансов! Он поразит проклятых их собственной магией! Довольно ждать лучших времен и медленно умирать! Идите все кo мне. Идите! Я, Сеамни Оэктаканн, уже побеждаю. Вы хотите быть вместе со мной? Тогда торопитесь! Торопитесь! Мудрые помогут вам найти дорогу ко мне. Я буду вести вас от победы к победе, пока наши знамена не взовьются на развалинах того, что ныне прозывается Мельином!.. Не надо бояться Радуги, они слабы перед нами. Я уже убила их без счета! Одна! И Меч уже испил их крови, но недостаточно, совершенно недостаточно. Мы сожжем их всех! Всех до единого! Не уцелеет никто! Мы заплатим за все поражения! Не уцелеет никто! Никто! Никто!.. Голос оборвался яростным кровожадным рыком. Агата обессиленно рухнула на пол фургона. Дело сделано - она не сомневалась, что армия Дану, все, кто еще может поднять лук или копье, выступят в этот поход. Пройдет совсем немного времени, и войско Дану достигнет границ Империи. Там она и должна поджидать их. Хирд гномов вышел на поверхность. Позади остались темные извилистые коридоры, сухие русла подземных рек - ледники на вершинах гор испарились в результате магических схваток, когда гномы в последний раз пытались отстоять свои права на Хребет Скелетов и иные когда-то безраздельно принадлежавшие им места. Армия очутилась в пустынных, безлюдных местах, далеко от городов и баронских замков, в самом сердце подступавших к горам Диких лесов. Когда-то эти леса тоже принадлежали Дану, и выбили их оттуда не кто иной, как сами гномы - тогда еще в союзе с людьми молодой в ту пору Мельинской Империи. Дикие леса так и остались дикими - никто не польстился на хилые перелески, выросшие на месте уничтоженных огнем прекрасных боров. Маги Радуги могли бы вырастить новые леса, но, по всей видимости, сочли этот медвежий угол недостойным своего высокого внимания. Разбившись на десятки тонких ручейков, войско гномов двинулось на восток, не торопясь покинуть спасительное прикрытие. И, словно рой вокруг матки, войско гномов плотно сжималось вокруг кристаллического ковчега, скрины со священным Мечом. Путь через леса отнял три полных дня - те самые три дня, что войско Императора шло к башне Кутула и штурмовало ее. На четвертый день леса кончились. Сидри с отрядом разведчиков выбрался на берег неширокой здесь Тиллы, за которой тянулся бесконечный Тракт, нанизавший на себя, точно бусины на нитку, бесчисленные имперские города. Сейчас, по почти уже зимнему времени, Тракт был пуст. Урожай давно собран и свезен, рачительные купцы поторопились провести караваны до осенних дождей - это хоть и не свирепствовавший ближе к северу Смертный Ливень, но тоже неприятно и торговле убыток - благородное сословие пережидает дождливое время по замкам, балуется охотой, с тем чтобы по первому снегу отъехать в городские дома, кое-кто из самых знатных и родовитых - так даже и в столичный Мельин. Сидри взмахнул рукой. Полсотни бородатых коренастых воителей двинулись вброд следом за ним. Холодная вода вскипела вокруг закованных в железо крепких ног. Еще полсотни остались в засаде на лесном берегу; целились из арбалетов, готовые прикрыть головную партию на случай хитроумной хумансовой засады. Однако никакой стрельбы не потребовалось. Никто не поджидал гномов на том берегу, никто не спешил отрезать немногочисленный десант от реки, сбить в беспомощную кучу и расстрелять издали, не ввязываясь в ближний бой. Тракт словно вымер, нигде не было видно ни одной живой души. ...Вскоре на восточном берегу оказался уже весь передовой отряд. Не теряя времени, скорым, неутомимым шагом гномы двинулись вперед. Теперь они не скрывались. Не было нужды, да, если б она и была, едва ли Сидри смог бы заставить своих выполнить такую команду. Мало сказать - "гномы рвались в бой". Они жаждали боя, они упивались каждым мгновением ожидания, словно пьяница крепким вином, каждый шаг подбитых железом сапог по земле ненавистных хумансов словно вбивал еще один гвоздь в исполинский гроб для всей этой мерзкой расы. Кто-то из гномов затянул хриплую боевую песню, ее тотчас же подхватили: "наши топоры напьются крови, наконец напьются крови допьяна..." Так и шли. Словно победители по уже изъявившей покорность земле. Шли, вслух мечтая о встрече, о встрече с теми, кто столько веков осквернял землю Северного Мира; несмотря на то что в отряде Сидри насчитывалась всего сотня бойцов, ему сейчас казалось, что они с легкостью опрокинут целый легион или даже больше. ...К ближайшему городку - Шевраз - они вышли под вечер. Сотня тяжеловооруженных гномов, впервые за много веков пересекшие границу Империи в силах тяжких. ...Скучавший на дозорной вышке легионер-караульщик не успел ни поднять тревогу, ни даже вскрикнуть. Из рано сгустившегося по предзимнему времени мрака вынеслась тяжелая и короткая арбалетная стрела. Она ударила прямо в середину кованой кирасы солдата, прошив ее насквозь, точно та была из тряпья, а не из добротной имперской стали. Легионер мешком свалился на землю. В следующий миг гномы атаковали. Внезапно и стремительно, молча, без боевого клича - волна фигур, закованных в броню до самых глаз, поднялась из мелкого обглоданного кустарника, окружавшего городской выгон, что сразу за крепостными воротами, которые, увы, не успели запереть. Урядник крикнул, но сам тотчас же свалился со стрелой в горле. Трое легионеров налегли было на тяжелые створки - поздно, гномы уже рядом, взлетели лезвия секир, скругленные, словно луна на ущербе. Сталь загремела о сталь. - Да вы что-о-о?! - подавился криком солдат, когда Сидри, легко отбросив выставленный для защиты меч, одним ударом проломил и щит, и нагрудник, и кости хуманса. Никогда еще гному не удавалось нанести такой удар. Все тело охватила блаженная, пьянящая легкость, он не чувствовал тяжести ни оружия, ни доспехов; он ощущал лишь тепло щедро брызжущей в разные стороны хумансовой крови - и оттого пьянел еще больше. Гномы ворвались в ворота. Легко, точно ветер - солому, смели слабый заслон городской стражи. И только теперь позволили себе оглушительный боевой рев. Плотно сжавшийся стальной комок покатился по оцепеневшим улицам. Длинной двуручной секирой тяжело рубиться в плотном строю, но сейчас гномам строй и не требовался. Трактир. Вывеска "У врат", на ней - добродушного вида толстяк протягивает прохожим пенящуюся пивную кружку. Сидри и с ним еще пятеро гномов не потрудились даже распахнуть дверь - она рухнула, разрубленная сверху донизу одним молодецким ударом. - У-а-а-а-р-р-р!" - словно дикий зверь, зарычал Сидри, врываясь внутрь. Внутри было тепло и уютно, горел огромный очаг, за не слишком чистыми столами пили пиво мастеровые, сновали вертлявые шлюшки, хозяин громогласно командовал из-за стойки, отдавая приказы нескольким дородным подавальщицам; было в меру душно, в меру дымно, в меру пьяно и в меру весело. И почти ни у кого не было оружия. Кроме лишь двух благородных баронских отпрысков, выбравшихся в город оттянуться. Первой под топор Сидри подвернулась женщина. Немолодая уже тетка с целой батареей пивных кружек в руках. Она не успела даже охнуть - секира снесла ей голову, и тело несколько мгновений еще стояло, извергая потоки крови из перебитых жил; пена в кружках мгновенно стала алой. Другой гном ударил топором сидевшего спиной к двери пьяненького подмастерья. Еще трос воинов Подгорного Племени рванулись в глубь залы, на ходу раздавая удары направо и налево. Трактир взвыл утробным воем забиваемого насмерть пса. Люди прыгали через столы, бросались к окнам, кто-то упал на колени, умоляя о пощаде; дико визжали женщины, кто-то уже ломился в запертую дверь кухни, куда успел юркнуть хозяин; из небольшого зальчика "для благородных" выскочили оба молодых баронета, мечи наголо; Сидри взревел от восторга, бросившись к одному - высокому, статному, в черном дорогом камзоле с бело-голубым гербом на груди, принял рукоятью секиры неумелый размашистый удар и на развороте снес парнишке полчерепа. Острая секира резала кость, славно мягкое дерево. Остальные товарищи Сидри не отставали. Окровавленные топоры так и мелькали в воздухе. Кто-то опрокинул масляную лампу, и по полу и стенам начали карабкаться язычки пламени. Лицо Сидри перекосилось. - Cshorve, Ypud! Raanna abzig! ( Уходим, гномы! Пусть поджарятся!) И потащил к опрометчиво выбитым дверям тяжелый дубовый стол, перерубленный напополам чьей-то ретивой секирой. Хохоча во всю глотку, гномы выскакивали наружу. Прижали столом обе половины дверей, подперли очень кстати случившимся тут же колом. Из окон уже валил дым, но, заглушая треск и гудение пламени, лаская слух истинным Ypud, из горящего трактира неслись вопли обреченных хумансов. Очевидно, задняя дверь у трактирщика тоже была добротной. Остальные гномы не теряли времени даром. Выламывали двери, срывали ставни, врываясь в дома, откуда затем слышались только отчаянные мольбы о пощаде, неизменно заканчивавшиеся громким хохотом и коротким свистом начищенной стали, резавшей плоть так же легко, как и воздух. Кто-то волок наружу женщин, намотав на кулак пышные волосы, - о нет, отнюдь не насиловать, а всего лишь зарубить на глазах товарищей, дабы те смогли оценить красоту удара/ Иные, увлекшись, тащили колыбельки с детьми. О младенцев даже не марали сталь - давили сапогами, точно мерзких насекомых. Да и что еще прикажете делать с отродьем отвратных хумансов? Отряд Сидри, ворвавшись в город, поневоле продвигался медленно. Слишком много мягкой плоти просило их топоров. Слишком много огня надо было разбросать. Слишком много голов снести. Гномы убивали точно безумные и никак не могли насытиться ни разрушениями, ни убийством. Им казалось - их руки обрели поистине твердость камня. Их удары, все как один, оказывались смертоносными. Даже успевшие схватиться за оружие хумансы, казалось, впервые в жизни видят щиты и мечи. А спутникам Сидри, напротив, мнилось, что в руках каждого из них неистовым огнем горит Драгнир, Алмазный Меч гномов. В обреченном городке стоял небольшой отряд имперской стражи, даже не легионеров, чьей задачей было присматривать за порядком на Тракте, охранять его от нет-нет да и случавшихся тут разбойников и блюсти мир на самих улицах. Сотник поднял своих по тревоге, однако никто ничего не понимал, слова "гномы напали!" казались столь же правдоподобными, как "солнце всходить перестало!". Давным-давно приведенные к покорности подземные недомерки не дерзали даже косо взглянуть на имперского подданного. Что уж тут говорить о нападении с оружием... Однако приказ есть приказ. Сотник повел навстречу Сидри полные восемь десятков хорошо вооруженных солдат; еще пятьдесят торопились с другого края города, от восточных ворот. Хватая все, что попадет под руку, и проклиная этих негодяев-гномов, бежали к месту схватки мужчины, главы семейств - кузнецы, каменщики, древоделы, углежоги, сплавщики, народ крепкий и тертый жизнью. Они сшиблись, когда пылало уже несколько кварталов, тех, что примыкали к западной стене. Сидри, весь покрытый чужой кровью, смачно плюнул в лицо распятой на стене дома девушке - гномы с гоготом вбили ей в ладони и ступни здоровенные костыли - и, поднимая топор, проревел своим что-то бессвязное, тем не менее гномы мгновенно поняли. Улицу перед надвигающимися стражниками и горожанами мгновенно перекрыла стена щитов. Длинные секиры заброшены за спину, из коротких ножен выхвачены мечи, сделанные в подражание гладиусам легионеров, только еще шире и толще у обуха. Над плечами гномов поднялись арбалеты - стрелки разряжали оружие, не целясь, каждый болт находил цель. С чердаков и крыш полетели и ответные стрелы, однако их оголовки в подавляющем большинстве лишь бессильно скользили по выкованной в подземных кузнях броне. - Arghei, Ypud! - Сидри размахнулся коротким мечом. Гномы с ревом повалили за ним, и стражники невольно попятились. Мелькнуло несколько пилумов, брошенных дрогнувшей рукой, - вес завязли в щитах, однако гномы словно бы и не заметили этого. Одним броском преодолели отделявшее их от стражников расстояние, и... ...Сотник успел ударить только один раз. Невысокий широкоплечий крепыш в черной богато инкрустированной броне, небрежно отбил его выпад, ударил щитом в щит, и бок человека пробило что-то тупое, раздирающее внутренности, ломающее кости... Меч Сидри прошел сквозь кирасу и кольчугу под ней, не ощутив никакого сопротивления. Несколько мгновений спустя толпа, оставив десятка два трупов, бросилась врассыпную. Весь боевой задор пропал бесследно - надвигавшиеся неумолимо, точно смерть, ряды гномов внушали почти что священный ужас. Стрелы подземных воинов собирали обильную жатву. Визжащее и воющее человеческое стадо докатилось до небольшой ратушной площади. Ратуша была уже покинута, судьба небогатой городской казны никого не интересовала. Люди давились у восточных и южных ворот, норовя выбраться из каменной ловушки так и не защитивших стен. Сидри и его отряд взялись за прежнее - убивать тех, кто не успел или не смог сбежать, и поджигать дома один за одним. За все время боя гномы не потеряли убитыми или ранеными ни одного воина. На ратушной площади стоял небольшой храм, церковь Спасителя; на колокольне ударили в запоздавший набат. Сидри вывел к храму совсем небольшой отряд, не более десятка - да и куда больше, хумансы бегут, теперь важно не упустить очень уж многих; ага, храмина, высокие двери, покрытые каким-то жалким подобием резьбы, внутрь, внутрь, внутрь! Тяжелые створки оказались незаперты. Десятка три хумансов сгрудилось перед раскрашенными досками в дальнем конце вытянутого зала. Хнычут, о чем-то просят.., просят своего Спасителя спасти их жалкие душонки... Ну ничего, сейчас вы узнаете, что такое гномий топор! Сюда по большей части сбежались бабы с ребятишками. Сидри с ходу, не остужая сердца, надвое перерубил какую-то девчонку, судорожно прижимавшую к груди малыша, шагнул через распластавшееся в крови тело, глянул вверх... Простые раскрашенные доски. Намалеван лик какого-то худосочного хуманса с тощей бороденкой (имей такую любой, даже самый захудалый гном - удавился бы от позора!), намалеван кое-как, живописец, верно, был никудышный, все какое-то плоское, коричневое, тупое... Но вот отчего же живут глаза на этой размалеванной доске? Отчего глядят с болью и еще с каким-то непонятным, бередящим душу предупреждением?.. "Тьфу, пропасть! - подумал Сидри. - Привидится ж такое". Он тряхнул головой, отгоняя видение. Однако оно не пропадало. Глаза на деревянной доске жили по-прежнему. А в ушах гнома внезапно прозвучало: "Ей, гряду скоро!"... - Что встал, Сидри? - окликнул его кто-то из спутников. - Зажигаем здесь все - и пошли! Сидри вновь тряхнул головой. На сей раз помогло. Словно внезапно налетевший блеск Алмазного Меча напрочь смыл недоброе видение. Быстро посдирав иконы со стен и устроив из них костер, гномы ушли, оставив на полу изрубленные тела хумансов. x x x Запряженная тараканами упряжка оказалась куда как скора. Тави и представить не могла, что они с Акциумом пронесутся через пол-Империи за считанные часы. Над миром едва-едва занялось утро, а экипаж мага уже стоял у ворот Мельина. Тави открыла рот. И закрыть его оказалась уже не в силах. Великого города больше не было. В изгибе реки - лишь черные руины, окруженные кольцом устоявших каменных стен. Да торчат, словно гнилые зубы, закопченные башни магов. Черный Город погиб весь, начисто. Белый удалось местами отстоять, но и там хватало разрушений. Жители поспешно уходили - на пепелище делать было больше нечего, и не нашлось никого, кто возглавил бы желающих вновь отстроиться на старом месте. Утром Тави и Акциум застали уходящие прочь от Мельина последние караваны погорельцев. Нагруженные жалким скарбом, все таща на себе, они шагали и шагали - кто на восток, кто на запад, но большинство - на теплый юг. И бессмысленно было хоть что-то спрашивать. Горе поглотило выживших без остатка - мало оказалось тех, кто не потерял родных и близких в разожженном схватившимися силами пожаре. Кто ж мог знать об адресованной Патриарху Хеону записке Императора, где, помимо всего прочего, имелись слова: "зажигай город"? Люди привычно винили во всем Радугу. - Не может быть, - потрясение мотал головой Акциум. - Много чего я видел, Тави, но такого.., и не верю я, что маги зажгли Мельин. Когда такая свара начинается, города от грошовой свечки сгорают. Уж ты мне поверь. Навидался... Они оставили колесницу в зарослях. На всякий случай Акциум накинул отводящее глаза заклятье. - Не хватало еще, чтобы простолюдины на наших коньках прокатились, - невесело пошутил он. Они отправились на поиски - оказавшиеся, на удачу, недолгими. Тави первая почувствовала след. Он тянулся прочь от обугленных стен Мельина, куда-то на юго-запад. Ошибиться было невозможно - ни одно существо в пределах Северного Мира не могло оставить настоль ко чужой и чуждый след. Акциум обрадовался - странной радостью. - Хорошо, что нашли, - проговорил он, поводив руками над не видимым, не осязаемым ни для кого, кроме магов, следом. Тави не успевала следить за сменой его заклятий, с такой скоростью Акциум менял мыслеформы и компоненты, с невероятной легкостью перескакивая от жеста к мысли или даже к слову. - Хорошо, что нашли.., да все другое плохо. - Что же? - Мир по всем швам трещит, Тави, - глухо ответил старый маг, - И я не знаю, что тому причиной Я ли, что нарушил запрет.., или эти самые твари, с которыми под горой бились... А когда маг чего-то не знает, есть опасность, что он таких дел наделает, таких пирогов напечет, что самому потом тошно станет. Ну да делать нечего. Идем посмотрим, куда нас эта стежка приведет... ...Стежка привела к древнему кургану с каменным дольменом на склоне. - Здесь, - выдохнула Тави - молчание стало совсем невыносимым. Акциум всю дорогу только и делал, что поддерживал какое-то невероятно сложное, хитро сплетенное заклинание, так что Тави не смогла в нем ничего понять. - Здесь, - кивнул волшебник. - Одного я понять не могу, Тави, девочка, - зачем им этот курган? Что они от него хотели? Хода никакого я там не чувствую... Ох! - Что такое?! - Тави подхватила Акциума под руку. Акциум в один миг сделался белее снега. - Там.., там.., внизу.., под курганом... Ах я, глупец.., старый я болван... Ну конечно же, конечно, как я мог не догадаться... Сухое, почти невесомое тело обвисло на руках Тави. Губы старика по-прежнему шевелились, он что-то бормотал, только слова сделались совершенно непонятны. - Учитель! - Тави взвыла раненой волчицей. Осторожно опустила Акциума на сброшенный с плеч плащ, положила пальцы на туго обтянутые желтоватой кожей виски. Надо передать ему хоть чуть-чуть Силы, потому что... - Нет! - Закатившиеся было глаза мага вновь смотрели ясно и твердо. - Ни в коем случае! Этого-то от нас и ждут... Не используй тут Силу! И потом все вопросы, потом, поняла?! 0-ох.., надо мне посидеть чуток... Опираясь на Тави, Акциум сумел подняться по раскисшему от дождей и растаявшего первого снега склону. Они остановились возле мрачного каменного дольмена. Чародей поскреб поверхность посохом - под напластованиями отмершего мха обнаружились грубо высеченные руны, такие древние, что у Тави захватило дыхание. - Кроме меня, их никто бы видимыми не сделал, - с мрачной гордостью заметил Акциум. - Даже те, из Долины... - Кто-кто? - не поняла Тави. - Долго рассказывать, сейчас некогда, - отмахнулся Акциум. - А сказано здесь вот что.., на древнем языке самых первых людей, что обосновались в Северном Мире задолго до эльфов, гномов и Дану... - Как это так? - опешила Тави. - Люди ведь.., много позже пришли. - Много позже они вернулись, - с нажимом сказал маг, водя посохом по камню. - А эти дольмены они ставили, пока еще жили здесь. И не помышляли ни о каких южных землях. - Так почему же ушли? - удивилась Тави. - Климат менялся, - задумчиво, словно погружаясь в воспоминания, проговорил Акциум, опуская посох и тяжело на него опираясь. - Зимы становились все суровее. Снега все больше, а лето - все холоднее. Дожди. Урожаи гнили. Зверье откочевывало. Людям пришлось уйти. Они переправились через Внутреннее Море и на долгие века обосновались там. А Северный Мир достался пришельцам с востока и запада, нечеловеческим расам, что умели подчинять себе погоду, владели более сильной магией, словом - были куда лучше приспособлены к суровой жизни здесь. Первые города эльфов и Дану основаны были на месте брошенных людских поселений и опустевших деревень... Но хватит! Мы с тобой сюда пришли дело делать. - Так а что неладно с этим курганом? - Сейчас придется мне тряхнуть стариной, - объявил Акциум. - Вот только дочитаю, что здесь написано... Давай, не стой столбом, помогай! Тави выдернула меч. Железо с противным скрипом прошлось по камню. Обнажилась целая строчка немудреных рун, кое-как вырубленных в неподатливом граните. - Какие молодцы! - негромко произнес Акциум. - Столько веков назад у них уже был алфавит! Каждому звуку соответствовала буква. А эльфы еще добрую тысячу лет пробавлялись пиктограммами! - Что здесь сказано, Учитель?! - Учитель? - Акциум резко обернулся. - Давно меня так не звали.., а ведь у меня нет Зерна твоей Судьбы, девочка... - Не знаю, о чем ты, - растерялась Тави. - Ты ведь учишь меня.., значит - Учитель! Маг только покачал головой и вздохнул: - Не иметь учеников было одним из условий моего заключения. Точнее, одним из условий того, что мне оставили этот облик, а не превратили в какую-нибудь вечно размножающуюся в пещере подземную слизь... Ну да ладно, прозвучавшее не заставишь умолкнуть. А сказано здесь вот что, Тави: "Силой крови заперт проход. Да пребудет мир с тем, кто мира был лишен". - И что все это значит? - Это не просто курган. Это древний могильник. Те, кто жил здесь задолго до эльфов и гномов, выкопали его, похоронили в нем.., гм.., некое создание и потом возвели твердую, как камень этого дольмена, магическую ограду вокруг саркофага. Заклятие держится до сих пор - держится, потому что его скрепляет самое сильное снадобье, что только есть в предметной магии, - жертвенная человеческая кровь. - Ого! - невольно вздрогнула Тави. - Там, внизу, - тихо, почти нараспев проговорил Акциум, - сотни и сотни костяков. Понадобились поистине ужасные жертвы, чтобы погребенный под землей Ужас никогда не вырвался наружу. Ты еще не поняла, почему я запретил тебе пользоваться Силой? Тави вновь вздрогнула, зябко поежилась, обхватывая руками плечи. Ответ пришел сам собой: - Потому что тварь так и не умерла до конца? И Древние это знали? - Верно, - кивнул чародей, - Делаешь успехи, девочка. Люди не смогли убить то создание до конца. Смогли лишь вбить в каменный гроб, окружить чародейской оградой да насыпать курган. А дольмен.., дольмен нужен был их шаманам и жрецам - творить поддерживающие великое заклятие обряды. Но с этим они, как говорится, перестраховались - чары отлично держатся и по сей день. - А как же Радуга? - в который уже раз поразилась Тави. - Как они могли не заметить такого? - Как раз Радуга-то, не сомневаюсь, и заметила, - хмуро уронил маг. - Вот только почему не уничтожила.., этого я понять не могу. Быть может, просто не хотела связываться, избегала зряшноего риска? Не буди лихо, пока спит тихо - не про такой ли случай сказано? Ну а нам рот придется-таки его будить. - Почему? - Потому что здесь один из ковенов наших козлоногих друзей, разве ты не поняла этого? Их след ведет сюда, ныряет в дольмен и уходит под землю. Они нашли какой-то способ частично обойти заклятье, охранявшее сон твари, Я не сомневаюсь, они состоят в каком-то родстве. Но вот откуда они пришли, эти бестии.., я до сих пор теряюсь в догадках. Правда, в том, что они не из Хаоса, почти уверен. Не тот образ действий. В общем, не так важно, кто они и откуда. Крысиный лаз надо заткнуть. И похоже, Тави, тебе придется вспомнить, что ты - почти что Вольная, а следовательно - мастер клинка. - П-почему?.. - Потому что любая магия на склонах этого холма или даже вдалеке, но нацеленная на него, неизбежно разбудит бестию. Даже Древние не смогли обойти этот запрет. Без жертвенной крови не обойтись... - Акциума всего передернуло от отвращения, - но для нас, как ты понимаешь, этот путь не годится. Поэтому тебе придется сдерживать тварь, пока я не залатаю дырку. А уж потом мы с ней поговорим по-другому. Терять нам, похоже, все равно уже нечего. - Маг сбросил плащ, расправил плечи. - Сейчас я пробью ход вниз. Он есть и так - через дольмен, но там нас, я уверен, ждут. Иногда грубая сила бывает эффективнее точности и ловкости... Постарайся не дать бестии как следует там развернуться. Прикрывай мне спину, Тави. Я помочь тебе не смогу, так что рассчитывай только на себя. Ну, готова? Начали!.. Акциум театральным жестом воздел руки. Вокруг посоха зазмеились голубые светящиеся струи; их становилось вес больше и больше, пока наконец с посоха не сорвалось целое голубое копье, вонзившееся прямо в склон холма. Тави невольно попятилась, ожидая фонтанов брызжущей в разные стороны земли, - однако же нет, ничего подобного не случилось, просто на склоне появился сияющий ярким голубым светом овал. - Скорее, Тави! Оно уже шевелится! - крикнул Акциум, первым бросаясь вперед. Голубое сияние на миг охватило его, и маг исчез бесследно. Тави, не раздумывая, бросилась за ним. Ее меч был уже наготове. Мгновение ослепительной, фантасмагорической пляски огней и красок, а затем Тави увидела, что стоит в самой середине округлой камеры, посреди сонма человеческих костей. Подземелье заливал неяркий голубой свет, маг Акциум стоял у дальней стены, все так же воздев руки, нараспев выкрикивая какие-то слова. Ни одно из них Тави, само собой, понять не могла - сами звуки языка казались до невозможного чужими, недоступными для человеческой гортани. А в исполинском каменном саркофаге кто-то хрипел, взревывал и царапал когтями крышку, которая уже заметно вздрагивала, несмотря на охватывавшие саркофаг каменные же кольца. Кое-где они уже начинали покрываться сетью трещин. "И как же я с этим справлюсь?" - отрешенно подумала Тави. В правой руке она держала меч, в левой - выхваченный из-за голенища короткий кинжал гномьей работы; доспехов на ней не было, да Вольные в них и не очень нуждались, их козырем всегда были быстрота и отточенность каждого движения боевых форм. "Интересно, почему Акциуму можно пользоваться здесь Силой, а мне нет?" Развить эту мысль Тави уже не успела. Одно из каменных колец в дальнем конце саркофага с треском лопнуло, осыпав все вокруг каменной крошкой. Крышка приподнялась. Глава 12 Клара быстро шла по улице, не чуя под собой ног. Решение Совета утверждено. Квалифицированное большинство, и нет повода даже воззвать к Народному собранию. Да и что толку взывать? В Совет шли отнюдь не самые худшие представители Гильдий. Теперь все пропало. Игнациус устранился. Он не станет вмешиваться, он как огня боится раскола, гражданской свары среди обитателей Долины - для старика она больше, чем Дом. Игнациус слукавил, он не стоял в стороне, когда Четверо Великих творили Долину. Здесь есть камни, помнящие прикосновения его рук. Земля здесь щедро полита его потом. Память деревьев, что куда крепче человеческой, еще хранит воспоминания о том, как здесь приживались первые саженцы. Горы помнят эхо его заклятий, ветер, вольно гуляющий над их вершинами, помнит дрожь пронзающих все Мироздание сил - когда юный в ту пору Игнациус поднимал свой первый посох и творил, творил наравне со своими великими Учителями. Значит, ей, Кларе, остается только один путь, чтобы не потерять свою честь, честь боевого мага и представителя Гильдии в Совете. Надо торопиться, времени совсем мало. Целители и погодники уже собирают всех своих на громадный луг сразу за окРайной городка магов. А ведь если Долина будет передвинута, все старые тропы сразу же окажутся ведущими в никуда. И те, кто странствует сейчас за пределами ее, могут еще до-о-олго не найти дороги домой. Хотя, конечно, о таких позаботятся. А вот Кэрли... Клара со всей силы хлопнула себя по лбу. Конечно. Ну конечно же! Кэрли не сможет вернуться совсем. Потому что все его заклятья жестко привязаны к Долине, к ее нынешнему местоположению - изменись оно, и ему придется до бесконечности скитаться по извилистым путям Междумирья с очень слабой надеждой отыскать когда-нибудь верную дорогу. Преисподняя и дьявол! Клара вихрем ворвалась в дом. Пронеслась по комнатам словно самум, опрокидывая мебель и оставляя незакрытыми самые тайные тайники. Пришло время использовать все, что удалось накопить за долгие походы. При Кларе до сих пор оставалось магическое оружие Гильдии. Однако этого мало, очень мало. Надо больше. Нужно все, что есть в запасниках. Оранжевый браслет из множества тончайших, хитроумно сплетенных металлических нитей - металл этот не был известен ни в одном из миров Упорядоченного, да и не мог существовать ни в одном из них, будучи овеществленной плотью Хаоса. Клара сняла его с трупа одного безумного чародея, наводившего ужас аж на три мира сразу. Пришлось тогда повозиться... Пять тонких оперенных метательных стрелок. Острие каждой горит искоркой настоящего живого огня - это осколки одного из великих камней, в древности сотворенных еще одним самоуверенным безумцем. Безумца пришлось убить после того, как камушки вознамерились обратить в свою кристаллическую плоть все Упорядоченное. Та еще была заварушка... Красивое кольцо, составленное из одних только рубинов, не скрепленных никакой оправой. Правда, камни эти, конечно, лишь внешне походили на рубины. На самом деле это была застывшая кровь одного из Драконов Времени - заблудившегося в бесконечных заводях своей Великой Реки и нежданно-негаданно оказавшегося в людских пределах. Беднягу после долгих усилий удалось загнать обратно, а несколько капель его пролившейся крови стали одним из самых сильных Клариных оберегов. И так далее, и тому подобное. Все, что хранилось на самый черный день. Потому дня чернее этого Клара представить не могла. Маги Долины трусливо бегут, не дерзнув даже скрестить мечи с неведомым противником! Бегут, прикрывая трусость высокими словами о помощи нуждающимся смертным! Проклятые лицемеры! ...Ну вот, кажется, все. Тайники выметены подчистую. Клара стала напоминать самой себе рождественскую Елку или кого-то из чародеек-модниц: столько на ней понавешано было ожерелий, браслетов, подвесок и прочего. К шпаге и заплечному мечу она взяла и третий - очень редко достававшийся ею, если она отправлялась в обычный поход, - меч с волнистым лезвием ярко-красного цвета. Красным было само железо (вернее, тот металл, что очень на него походил), и этот меч в силах был справиться с целым полчищем самых свирепых демонов. Правда, и цена этого успеха бывала совершенно чудовищна. - Эвис! Эвис, ты готова? - Да, Клара, - немедленно отозвалась молодая волшебница. - Кто еще с нами? - Хюммель надеялась услышать: "вся Гильдия". - Мелвилл и Эгмонт, кто же еще. Остальные струсили. - В голосе Эвис сквозило нескрываемое презрение. Вот это да! Клара ощутила, что у нее подкашиваются ноги, словно у нервной барышни, впервые в жизни собирающейся на свидание. Свои изменили. Свои решили, что защищать честь слишком хлопотно, куда лучше отсидеться за спинами других, театрально разводя руками и восклицая: "А что мы могли сделать? Решение Совета.., против него не попрешь..." - Клара! Клара, слышишь меня? - встревожилась Эвис. - Слышу тебя хорошо, - механически отозвалась волшебница. Ну что ж, она все равно не отступит. Раз сражаться вместе с ней изъявили желание всего трое - значит, они будут сражаться против армады Созидателей Пути вчетвером. И пусть Ирэн засунет свои высокопарные слова себе в... - Так когда же, Клара? Не могу больше ждать! - В голосе Эвис прорезалась настоящая страсть. - Хочу.., хочу убивать их, пока не останется никого. Если бы ты была тогда с нами... - Понимаю тебя, Эвис. Мешкать нельзя, ты права. Надо уйти до того, как начнется это проклятое камлание. - А дорога назад? - Должны оставить знак. Не волнуйся, отыщем. Пусть и не сразу. Или ты боишься? - Ничего я не боюсь! - тотчас же вскинулась молодая волшебница. - Хорошо. Тогда собираемся у ворот. Я обещала Райне взять ее с собой. - Наемницу? Да, хорошая мысль. Я слышала, будто она храбра, как десять тигриц... ...Райна молча поклонилась Кларе, когда услышала о случившемся. - Я согласна. Будь что будет, но я просилась с вами на войну и я это получила. Я готова идти немедленно. - Тебе ничего не надо брать с собой? Валькирия усмехнулась. - Все, что нужно, в этом мешке. Я собрала его сразу же после нашей беседы. Я не подведу вас, госпожа Хюммель, не сомневайтесь. - Не сомневаюсь, - кивнула Клара, - иначе не стала бы звать с собой... Ждать Эвис и Мелвилла с Эгмонтом пришлось недолго. Трое боевых магов появились на заставе в строго назначенное время. - Тряхнем стариной, а, Клархен? - приобнял ее Мелвилл. Клара Хюммель ответила н