Оцените этот текст:


     (рассказ-однодневка с элементами пародии)


     Иркутск, 2000

     Предисловие автора


     Дорогие читатели!


     Вы  держите в руках мою третью  книгу, "Один день Григория  Борисовича"
("ОДГБ").  Она,  в отличие  от  первых  двух,  представляет собой не сборник
коротких рассказов, а один большой рассказ. Над ним я начал работать,  когда
писал вторую  книгу  - "Школу  выживания"  ("ШВ"), куда он должен был войти.
Однако, само собой  получилось так, что  он "перерос"  ее и никак  в нее  не
вписался.  Он гораздо  больше всей "ШВ",  и, пожалуй, по объему это даже  не
рассказ, а повесть. Но по духу своему "ОДГБ" и "ШВ"  очень близки. Во многом
они  пересекаются. Многие герои  "ШВ",  как  и герой  рассказа "Теоретик" из
первой книжки, действуют и в "ОДГБ" под  старыми именами, и вообще эти книги
трудно  полностью  отделить друг от  друга...  Как мне теперь кажется,  "ШВ"
порой   не  достает  художественности,  некоторые  рассказы  из  нее  скорей
напоминают  газетные  статьи   или  заметки.  Этот  недостаток  я  попытался
преодолеть в "ОДГБ".
     Итак, перед вами  -  рассказ-однодневка, то  есть рассказ,  описывающий
один день главного героя от  начала до  конца. Основоположник этого  жанра -
А.И.  Солженицын  со  своим  рассказом  "Один  день  Ивана  Денисовича".  Я,
разумеется,  далек  от  мысли  поставить  себя  в  один  ряд  с   классиком,
произведения которого,  особенно вышеупомянутый рассказ, очень люблю. Просто
мне  понравился  этот  довольно редкий жанр. В  самом начале работы над этим
рассказом я  сделал  удивительное  открытие:  жизнь  современной  российской
демократической  школы,  как,  впрочем, и  советской, имеет  много общего  с
жизнью  ГУЛАГа! Многие мои знакомые учителя, хотя сначала и удивились  этому
сравнению,  но  потом  вынуждены  были  согласиться  со  мной.  Порой  я  не
удерживался от  пародирования "Ивана Денисовича", однако пародией  в  чистом
виде  этот  рассказ признать  нельзя.  Он повествует об  одном  дне простого
школьного учителя, человека со многими слабостями, присущими каждому из нас,
но, несмотря ни на что, остающегося человеком.
     Поскольку главного героя  зовут  также,  как  и  меня,  то  особо  хочу
предостеречь от отождествления главного  героя с  автором,  и  его  родных с
родными автора,  т.е.  моими!!!  Этот  мой  рассказ,  как и  все  остальные,
произведение  художественное. Те,  кто меня  знает, найдут  массу  отличий в
биографиях Григория  Борисовича-автора  и  Григория Борисовича-героя. У  нас
даже внешность разная.  Образ главного  героя  -  собирательный,  разные его
черты взяты от разных  моих знакомых учителей и не только учителей, в чем-то
он, безусловно, сродни и мне...  Я долго думал, как  мне его назвать, притом
хотелось,  чтоб  имя-отчество  было  созвучно  Ивану  Денисовичу.  При  этом
совпадения с именами моих знакомых были полностью исключены.
     После долгих раздумий и колебаний, я решился пожертвовать своим именем.
     Теперь о  языке, на  котором написана  эта книга. Я  старался писать ее
литературным русским  языком. Однако, в книге  про  школу,  а  значит  и про
современную  молодежь,  мне  не   удалось  обойтись  без  молодежно-блатного
жаргона, на котором  говорят между  собой  многие  современные ученики.  Эти
слова выделены курсивом, в  конце книги приводится их перевод на  нормальный
русский язык.
     Не  удалось  мне обойтись и без  непечатной русской  брани, которая,  к
сожалению,  тоже является фактом нашей жизни и понятна всем без перевода. Я,
правда, слова эти заменил многоточиями,  но  все  равно  прошу  извинения  у
культурных читателей.
     Выражаю огромную благодарность  Жанне  Ивановне  Райгородской,  Алексею
Юрьевичу  Рогову,  Елене  Васильевне  Карелиной   за  неоценимую   помощь  в
подготовке рукописи. 
     

     Григорий Рейнгольд

     "Служенье муз не терпит суеты..."
     (А.С. Пушкин)

     Григорий Борисович вместе со  всеми  своими  дочками, а всего их у него
было  четыре,  на  электричке возвращался домой из леса, куда они все вместе
ездили по грибы. Весело ехали, смеялись беззаботно,  приключения сегодняшние
вспоминали.  Счастливый день выдался, ничего не скажешь. Грибов три портфеля
полных  набрали.  Григорий Борисович сидит, грибы  проверяет, оценки ставит,
хорошо,  ручка с красной  пастой  при себе оказалась. Быстро  работа  идет И
вагон какой-то  особенно  хороший попался, необычный  такой.  Проводник  чай
принес, в электричках это редко бывает, руки предложил помыть, после  грибов
это кстати. У младших, близняшек, Даши и Насти, спрашивает:

     - Вы устали, наверное? На верхнюю полку ложитесь.

     Они туда полезли. Хороший, в общем,  вагон,  для  электрички,  какой-то
необычный, с комфортом, в купе светло, за окном огни мелькают...
     Вдруг, что это? Стекло разбилось отчего-то, кажется, камень прилетел...
Крик!  Он  понять пытается, девочки  его в порядке или  нет, но  темно вдруг
стало,  ничего  не  видно.  Он  пробует  крикнуть,  спросить,  но  ни  слова
произнести не  может и ощущает  свою полную беспомощность...  Голоса  его не
слышно, все погружается в темноту и тишину...
     Пи, пи, пи... Московское время час ночи.



     Григорий Борисович проснулся  от  того, что на кухне заговорило радио и
понял, что видел несуразный кошмарный сон. Такой сон забыть лучше...

     6 часов.
     Еще  минут двадцать можно полежать.  Он  предпочитал  просыпаться не по
будильнику,  а  по радио, заранее  с  вечера включая  его.  После того,  как
проснулся,  можно  еще  немного  полежать  в  постели, собраться  с мыслями.
Передавали  последние  известия,  из  кухни было плохо слышно,  но  Григорий
Борисович  сильно  и  не  прислушивался,  думая  о  своем.  Бастуют  шахтеры
Приморья... Он сразу вспомнил, как в сентябре прошлого года его школа решала
вопрос, бастовать  ли один день, поддерживая всероссийскую  стачку учителей,
или  ограничиться  собранием   и  пикетированием  губернской  администрации.
Поначалу  все были настроены решительно, но выступил директор, и сказал, что
в случае забастовки со школы будет снята тридцатипроцентная дифференциальная
надбавка  за целый  месяц,  притом снята  на  законных  основаниях.  Учителя
получат  в  среднем  процентов  на  пятнадцать-двадцать  меньше,  а  многие,
особенно  мужчины,  потеряют  гораздо   больше...  И   не  решились  учителя
бастовать. "Теперь я смогу  объяснять  ученикам, кто  такой штрейкбрехер  на
своем примере", - сострил учитель истории и обществоведения Иван Евгеньевич,
один из немногих, кто стоял за стачку до конца. А чего ему не стоять,  он бы
лично немного потерял.  Ох уж эта "режиковская"  надбавка, названная так  по
имени  губернатора Прибайкальской губернии Георгия Режикова.  Сколько  из-за
нее  мороки!  От  всего  фонда  зарплаты  школы берется тридцать  процентов.
Впрочем, и это не так,  вовсе  не от  всего  фонда. На классное руководство,
допустим,  надбавка не  положена,  за заведование  кабинетом не положена...,
только за "часы", за уроки  то есть. Вся эта сумма делится администрацией по
своему усмотрению между всеми работниками, иногда, раз в квартал примерно, к
этому  дележу  допускается профком.  В первые два года  вообще  была  полная
неразбериха, но в последнее время удалось с помощью учителя информатики Ильи
Давыдовича,  который  сделал  специальную  компьютерную  программу,  навести
мало-мальский  порядок.  Часть  денег  распределяется "за  основную работу",
пропорционально нагрузке и окладу,  а часть  "за дополнительную",  за особые
заслуги... А и теперь не обходится без взаимных обид, не  всем понятна новая
система. В общем, надбавка эта, как  кость, брошенная на драку собакам, хотя
кому-то она и  помогает  выжить...  Но  постоянно  висит  угроза отмены этой
надбавки, говорят, что противоречат они федеральному законодательству, что и
так  нечем  платить зарплату. А ведь  с помощью  "режиковских"  оплачивается
всякая  дополнительная  работа,  например  ведение  кружков  или  какая-либо
физическая   работа.   Многие  учителя-мужчины  пострадали   бы  сильно   от
забастовки.  Сам  Григорий  Борисович  получал  из  этого  фонда  за ведение
математического кружка.  Он как представил себе,  что  получит тысяч  на сто
меньше,  как  пойдет после этого домой... А многие  учителя  ведут и платные
занятия,  они  ни  за  что  пострадают.  В общем,  сорвалась  забастовка.  А
пикетировать никто не поехал, где на это время взять...

     6 часов 25 минут,
     - передало радио. Пора подниматься, но Григорий Борисович еще  с вечера
чувствовал недомогание. "Наверное, это грипп", - подумал он. По городу гулял
грипп. Многие учителя и  ученики болели, классы на уроки приходили неполные,
многие на уроках кашляли, чихали и сморкались. Из-за болезни учителей  часто
срывались уроки, и по школе постоянно  слонялось без дела много  учеников...
Ощущая  головную  боль и ломоту во всем  теле,  Григорий  Борисович подумал:
"Может,  остаться  дома  и  вызвать  врача?"  Мысль  о  том,  что  можно  не
подниматься сейчас из теплой постели, а остаться  дома и отлежаться, в конце
концов,  отоспаться, на  некоторое время ослабила его волю. Проснулась жена.
Она сразу встает, не валяется в постели долго.
     - Гриша, ты что лежишь? Опоздаешь на работу, - сказала она.
     -  Танюша,  кажется,  я  приболел,  всего  ломит,  -  ответил  Григорий
Борисович.
     Супруга потрогала у него лоб и сказала:
     - Горячий. Надо измерить температуру, если что, то вызовем врача.
     Она встала, принесла градусник, подала его мужу.

     6 часов 30 минут.
     Встала и теща, было слышно, как она прошла из своей комнаты на  кухню и
начала греметь  кастрюлями и посудой, возвещая всему миру, что заступила  на
свой  пост. Лежа с  градусником в постели, Григорий Борисович слышал, как на
кухне разговаривают жена с тещей.
     - Зачем ты взяла градусник?
     - Кажется, заболел Гриша.
     - Этот бездельник? Другие мужчины  работают, заботятся о семье, а этому
дураку на все  наплевать! Дома  нечего есть, кончились деньги, а  он, видите
ли, заболе-ел, - в последнее слово она вложила всю ненависть, которую питала
к  зятю, сама  не  зная за  что. Сейчас ее звездный час, декабрь на дворе, а
октябрьской зарплаты еще не было!
     - Мама, он же не виноват, что зарплату задерживают всей школе, он разве
не работает?.. - попыталась вступиться за мужа дочь.
     - Больше  его защищай,  совсем  на голову сядет! -  уже кричала теща, -
нашел  себе  работенку,  учи-итель,  -  опять  в  одно  слово  слишком много
ненависти, кажется,  больше уже не осталось. Однако нет, осталось,  -  да  в
школе одни женщины  работают,  у них мужья  хорошо  зарабатывают.  За  такие
деньги  настоящий мужик работать не станет!  Только такой, как твой дурак...
Наплодил детей, только и умеет, а прокормить не может...
     В  общем, шел обычный утренний  разговор. Теща для  Григория Борисовича
была Божьим наказанием за какие-то грехи, а может и испытанием. После смерти
тестя  лет  десять  назад,  ее,  как  больного и старого  человека,  который
нуждается  в  постоянном уходе,  пришлось взять  в  свою семью. Вскоре после
этого никому в семье не стало жизни, ни Григорию Борисовичу, ни его жене, ни
их четверым дочерям. Бабушка постоянно чем-то или кем-то недовольна. В день,
когда  ей приносят  пенсию и два-три последующих дня,  если до  зарплаты еще
далеко, и  семья вынуждена жить  на ее  пенсионные деньги,  находиться  дома
невыносимо. Кстати, сегодня как раз такой день.  Пенсию, правда, в последнее
время тоже стали задерживать, однако вроде бы сегодня должны принести...
     А, впрочем, теща во многом права. Работа учительская  мужской,  то есть
трудной и серьезной, да и нужной не признается ни государством ни обществом.
Да если бы учителей по зарплате с сантехниками, с водителями троллейбусов, с
уборщицами  электричек  уравняли,  то они  раза в два-три больше бы получать
стали,  людьми бы себя  почувствовали. А так  считается, что работа легкая и
работают в школе одни дураки и лентяи...

     - Давай градусник, - жена вернулась с кухни и включила свет.
     Григорий Борисович достал его и  попытался посмотреть сам.  Однако  без
очков видно было плохо.
     - Давай,  -  поторопила  жена,  -  я  тоже  тороплюсь, -  посмотрев  на
термометр,  она  сказала,  - тридцать семь ровно. Что будем делать: вызывать
врача, или пойдешь на работу?
     Это еще вопрос, дадут  ли больничный с такой температурой. Да, впрочем,
и  болеть  нежелательно.   Не   болеющие  учителя   получают  дифнадбавку  и
дополнительные  дни  к  отпуску.  Достаточно  проболеть  один  день,  и  все
пропадет. Да он за последние годы ни  разу не был на больничном, хотя бывало
всякое. Как-нибудь перемогусь!
     Однако дело не только в материальном поощрении. Есть еще что-то, что не
позволяет  учителю так  просто расклеиться,  да и  дел на  сегодня  намечено
много, кроме восьми уроков (в девятых классах - контрольная работа), занятие
кружка, да и в  гости к Васе Сидорову  надо сходить, болеет  он или  гуляет?
Завуч  сказала, что если на него из  милиции опять бумага придет,  то  будет
серьезно  с Григорием Борисовичем  разбираться. Классный руководитель должен
вести воспитательную работу со всеми учениками, он за это деньги получает...
Городская   проверка   ожидается  сегодня   в  их  школе,   вчера  об   этом
предупредили... Впрочем, и остаться  больному с тещей совершенно невыносимо,
сегодня она получит пенсию, тут и со смертного одра встанешь!..
     Эти  мысли мгновенно  пронеслись  в  голове  учителя,  чувство  долга и
чувство  голода слились в одну мощную силу, которая подняла его с  постели и
он, надевая штаны от спортивного костюма, довольно бодрым голосом сказал:
     - Ничего, вроде полегчало, потихоньку пойду.

     6 часов 40 минут,
     передало  радио.  Надо поторапливаться. По много  лет  назад заведенной
привычке, Григорий  Борисович начал  было  делать утреннюю  зарядку. Бывает,
встанешь  утром  совершенно  разбитый,   в  плохом  настроении,  а  сделаешь
несколько упражнений, присядешь  раз двадцать, пробежишь на месте минут пять
(благо вес у Григория Борисовича небольшой, соседи не  ругаются),  и все как
рукой сняло! Эту привычку пытался он  привить и дочерям, однако, без особого
успеха.  Нет внутренней  потребности! Впрочем, девчонкам это не так важно, а
сыновей  Бог  не  дал...  Однако,  сделав  первое  упражнение,  почувствовал
Григорий  Борисович  такую  ломоту во  всем теле, что  от дальнейшей зарядки
отказался.
     Ванная  комната занята,  умывается старшая дочь Маша,  ученица девятого
класса,  той же школы, где  работает Григорий Борисович, ей  тоже  к первому
уроку. Ничего, всем надо, можно и подождать, пока убрать  постель с дивана и
сложить  его. Григорий  Борисович  с женой спали в зале, у дочерей была своя
комната, у тещи - своя.

     6 часов 50 минут.
     Кстати, надо с утра  проверить  и завести часы, часы для  учителя очень
важны.  Спешат всего на две минуты,  отметил Григорий Борисович, запомню, но
не буду пока подводить, школьные часы тоже, кажется, спешат. Из ванной вышла
Маша,  уже  почти взрослая  девушка  четырнадцати  лет в  домашнем халатике,
сказала:
     - Доброе утро, папа! Ты что, заболел? -  рукой отцовский лоб потрогала,
- да у тебя температура!
     - Привет,  Машенька.  Не  беспокойся,  все в порядке, почти  нормальная
температура,  - Григорий Борисович постарался придать своему голосу побольше
бодрости.
     - Знаю я твое "все в порядке", - проворчала дочка, однако она знала все
отцовские резоны,  и,  ничего больше не сказав по этому поводу,  ушла в свою
комнату одеваться.  Посмотрев ей  вслед,  отец подумал: "Когда только успела
вырасти,  уже  почти взрослая..." Дочерей  своих  он любил больше  всего  на
свете.
     Григорий  Борисович  умылся,  тщательно промыл и  вытер  очки. Глядя  в
зеркало на свое лицо,  подумал: "Вечером побреюсь, надо бы  сейчас,  да  уже
поздно".  Он  брился  раз  в  два-три дня,  с вечера,  причем в два дня было
слишком часто, борода  не успевала  толком вырасти, и он не столько  брился,
сколько резался, а три - маловато, на третий день рыжеватая, негустая щетина
на подбородке и щеках  была заметна. Несколько лет назад  Григорий Борисович
отпустил  усы, делавшие его облик более солидным, он хотел  отпустить еще  и
бороду, даже не бороду, а небольшую "интеллигентскую" бородку, которая очень
пошла бы ему, но она была бы у него слишком редкой и с ней бы он выглядел бы
смешно.  А  так с усами - неплохо. В общем, он смотрится ничего, густые, еще
почти не начавшие редеть и  седеть, русые волосы пострижены под ежик.  Когда
он  приходит  из  парикмахерской, жена ворчит:  "прическа как у  зэка".  Но,
во-первых,  это  сейчас  модно  ("крутая стрижка"), во-вторых, такой стрижки
надолго хватает, можно стричься всего раза четыре в год - все экономия, да и
ухода она  никакого  не требует.  Рост  у  него хороший - метр  восемьдесят,
правда,  для такого  роста  он  явно  худоват,  чтоб не  сказать  - тощ. Это
следствие  язвы желудка, которую он заработал за  пятнадцать отданных  школе
лет.  Для  своих тридцати  семи  он  сохранился  неплохо, морщин почти  нет,
однако, все, связанные с работой и жизнью невзгоды отразились на его лице и,
вообще,  во всем его облике: в первую очередь постоянная озабоченность из-за
нехватки денег, так мешающая  работе.  Да, пожалуй,  не совсем здоровый цвет
лица, тоже не от сладкой жизни...
     - Сколько можно  перед  зеркалом  красоваться? Иди есть, остывает все -
это теща, - весь бы день смотрелся в зеркало...

     7 часов,
     - говорит радио, опять известия, ну мы уже в курсе: забастовка шахтеров
Приморья... Мы в прошлом году тоже чуть было, не  стали бастовать, да  из-за
"режиковских"...  Тьфу, сколько можно! Лучше сосредоточиться на еде. Завтрак
сравнительно неплохой: пять отварных картофелин, горячих  еще,  подсолнечным
маслом политых, одно яйцо  вкрутую,  кусок хлеба с  маслом сливочным (откуда
такая роскошь перед пенсией?!), стакан чая с сахаром. Правда  и тут  теща на
высоте: вылила  ему  в кружку старую заварку  и  тут  же заварила новую. Вот
стоит рядом заварной чайник, на всю  кухню от него аромат, а у тебя в кружке
-  вчерашние остатки.  Ничего не поделаешь - надо  экономить.  Да и какой-то
холодноватый  чай  в кружке, хотя на  плите только  что  вскипевший  чайник.
Григорий Борисович очень тяготится тем, что еду ему готовит и подает на стол
теща,  гораздо лучше  и  быстрее он это мог бы  делать сам,  или  жена  (или
дочери), однако, поделать  с этим ничего не может. Что  поделаешь, раз такое
Божье наказание  - теща? В другой раз она еще  и специально попозже на  стол
подаст, помня о его больном желудке, авось  это  как-нибудь  скажется на его
работе.  Когда  у  него  все  хорошо  - для нее это хуже  горькой  редьки...
Впрочем, во время еды нельзя думать о неприятном, как нельзя и торопиться, а
то  еда впрок  не  пойдет.  Есть надо  вдумчиво, потихоньку, размеренно,  не
пытаясь во время еды решать какую-нибудь проблему. Надо каждый кусочек душой
принимать, Бога за него благодаря. Он картошку вилкой разминает, чтобы масло
в нее  впиталось, и только потом ест, так и вкуснее, и сытнее, да и масло не
пропадет. Тут же  рядом ест кот Марсик, тоже член семьи. Пару  лет назад его
взяли  совсем маленьким  котенком, а теперь  он  уже большой кот.  Тогда еще
"Китекет" рекламировали. "У котенка желудок не больше  наперстка..." Вот это
наперсток! Да из таких наперстков лошадей поят.  Аппетит у кота самый лучший
в семье (не  считая  Григория Борисовича),  сегодня, правда, завтрак кошачий
неважный,  теща ему сырое  яйцо разбила и  три  картошки дала. Яйцо он давно
съел,  от  картошки  обиженно  отказался,  сидит  еще  чего-нибудь ждет.  На
Григория  Борисовича смотрит и  жалобно мяучит. Ей  Богу,  совестно есть под
таким взглядом! Теща ему говорит сердито:
     - Все, Марсик! Поел, уходи.
     А он сидит и не  уходит. Рядом сидит Маша, да  не столько  ест, сколько
ковыряется вилкой в тарелке. С детства плохой аппетит, почти ничего не ест.
     - Маша, съешь  хоть что-нибудь, ведь тебе до часу учиться, не дотянешь,
с Марсика пример бери, -  сказал  отец, понимая, впрочем, бесполезность этих
слов.
     - Папа! Я уже взрослая, сама знаю, сколько есть, - отвечает Маша.
     А  это  что такое? Из крана горячего  вода капает, даже и  не  капает а
тоненькой  струйкой  льется. Она,  вообще-то уже  недели  две как льется, да
никак  не удается сантехника жэковского  вызвать.  Надо  к нему  домой  идти
вечером,   да   никак  не  выходит:  поздно  Григорий   Борисович  с  работы
возвращается,  а то и  забывает, может сегодня получится? Сейчас, пожалуй, и
жена об этом напомнит.
     На кухню зашла жена. Ей уже пора выходить из дому, до работы добираться
далеко. Она уже собрана, одета и успела позавтракать.

     -  Гриша,  сегодня очень  холодно,  тридцать  пять  градусов,  одевайся
теплее.
     И еще добавила:
     -  Дома ни  копейки, даже хлеб  не на  что купить. Принесут пенсию, или
нет,  еще  неизвестно. Может, вам сегодня зарплату дадут? Не прозевай, как в
прошлый раз...
     Что было,  то было. Последнюю зарплату Григорий Борисович действительно
прозевал.  Ее,  как  впрочем, и  всегда в последнее время (после  ограбления
нескольких  школ), дают  без предупреждения,  и поэтому ни накануне, ни даже
утром  никто ничего не знает.  Узнавать приходится  каждый  день, хотя это и
очень нервирует женщину-завхоза, которая выдает деньги. Попробуй, ответь ста
пятидесяти  человекам каждый день одно и то  же!  Поэтому узнавать ежедневно
вроде некультурно.  И,  бывает, что  привезли  в школу деньги,  уже дают,  а
многие не  в курсе.  Так и случилось прошлый раз: Григорий Борисович узнавал
накануне (разумеется, ответ был неопределенный),  а в тот день, когда давали
деньги, не узнавал.  И  вообще, он в тот день  сильно  заработался, решал со
своими лучшими учениками-кружковцами олимпиадные задачи, потом читали стихи,
такая у них сложилась традиция, хоть кружок и математический,  а каждый  раз
стихи  читают...  Тут  все позабудешь. А на  другой день Григорий  Борисович
узнал, что  вчера давали  зарплату.  Все бы  ничего,  да  вот беда:  денег с
первого  раза всем не хватило,  и некоторым (и ему тоже) пришлось ждать  еще
дней десять. Жена об  этом узнала от соседки-учительницы той же школы, и был
крупный разговор, с участием тещи, разумеется...
     - ... если вам сегодня не дадут зарплату, то надо хотя бы занять!
     - У кого мне занимать, Таня? - вопрос риторический,  - у нас все так же
живут...
     Подумал, мы  то еще неплохо,  месяц с  небольшим - задержка пустяковая,
как-никак  Прибайкальск -  губернский  центр.  В  дальних волостях  люди  по
полгода и больше без денег сидят, как живут - непонятно...
     - Но другие мужчины как-то выходят из положения, ведут платные  занятия
или находят себе дополнительную работу...  Посмотри  на  ребенка, она на эту
картошку уже смотреть не может,  детям  то мы  должны обеспечить  нормальное
питание! Кота уже нечем  кормить. Посмотри  на  соседей,  вон Петя  из сорок
третьей  квартиры совсем  запился,  а  дома всего  полно, жене  недавно шубу
купил, зубы золотые вставил...
     Это хорошо, что еще картошка есть в достатке, своя. Хоть покупать ее не
надо...
     -  Сама  виновата,  надо было  лучше  смотреть за кого  выходишь, будто
хороших парней не было,  -  теща не  может остаться  в  стороне,  -  великий
деятель,  работает  по  двенадцать  часов,  а получает миллион... Да мужчины
настоящие  в  школе  не работают,  настоящие  мужчины  на  настоящей  работе
вкалывают, меньше двух миллионов домой не приносят...
     Ну, положим, не миллион он домой  приносит, а  миллион двести тридцать,
работая на две с лишним ставки,  но  Григорий  Борисович  счел за  благо  не
отвечать, нельзя ругаться во время еды. А так, почти все, что  говорила жена
правда. И про Петю из сорок третьей квартиры тоже правда, хотя и не вся. Да,
подарил он жене новую  шубу, но  и на  прошлой неделе синяк ей  поставил под
глазом, когда она начала его попрекать (было слышно на весь дом) тем, что он
ходит по бабам. А что касается новых зубов, то  старые он в прошлом году сам
выбил по пьяному делу. И про учителей тоже  правда. Действительно, некоторые
мужчины-учителя  нашли  возможность  дополнительного  заработка:  кто  ведет
платные занятия (особенно учителя  английского языка или информатики, на это
сейчас  большой  спрос) или находят себе какую-либо  дополнительную  работу.
Некоторые, кроме того,  что  работают учителями,  устроены у себя же в школе
сторожами, рабочими или уборщицами. А  что, это гораздо выгоднее,  чем уроки
вести ("режиковские"  техперсонал получает  по  сто  процентов, а  учителя -
пятнадцать-двадцать). Правда,  задержки зарплаты - одни  для всех.  Впрочем,
мыть полы  учителю не с руки (хотя классному руководителю и приходится порой
делать  это  бесплатно за  нерадивых  учеников).  Да  и  устроиться  на  эту
дополнительную работу  учителю  почти  невозможно - слишком  много желающих.
Григорий  Борисович  в прошлом  году как-то попробовал поговорить  об этом с
завхозом, бесполезно.  Некоторые учителя прямо в  школе  пытаются торговать,
беря  где-то на реализацию товары.  Поначалу  некоторые  на  этом ухитрялись
неплохо зарабатывать, потом возникла большая конкуренция, зарабатывать стали
меньше,  да  и откуда у  полунищих учителей деньги на покупки? Пока Григорий
Борисович решился заняться торговлей, по примеру удачливых коллег, она сошла
на нет.  Может,  это  и  к  лучшему,  пусть каждый занимается  своим  делом.
Григорий  Борисович --  математик,  и не  из  последних. В  принципе мог  бы
заняться  и репетиторством,  да,  пожалуй,  и надо, наконец,  этим заняться.
Однако, у него и так в школе огромная  нагрузка, времени лишнего нет.  Кроме
того, где  заниматься?  Можно  было  бы  дома,  но дома  Григорий  Борисович
старается  поменьше   бывать  из-за   тещи.  Некоторые  учителя   ухитряются
заниматься репетиторством прямо в школе, но там порой и уроки негде вести...
Но  ничего,  он  что-нибудь  обязательно  придумает, найдет выход.  Григорий
Борисович  представил себе, как, заработав большие деньги на  репетиторстве,
он  купил всей  семье  хорошие  подарки, колбасы  (почему-то  колбаса на  ум
пришла), торт, коробку конфет, бутылку шампанского, цветы  и пришел пораньше
домой...
     -  ... ты слышишь, - голос жены, -  раздобудь хотя бы немного  денег! Я
уже занимала, теперь твоя  очередь. Вдруг сегодня пенсии не будет. Да что-то
и  с  краном  надо делать,  ты  ждешь  пока кипяток  прорвет? Найди  вечером
сантехника,  договорись с ним -- это мужское дело. И  проконтролируй,  чтобы
тебе "режиковские" как надо проставили, к завучу подойди...
     И  жена ушла на работу. Найти-то  сантехника  сегодня можно,  но ему же
сразу  заплатить надо, откуда  деньги взять?.. А что касается "режиковских",
то кому  следует  про  них  и так  знают,  чего  постоянно начальству  глаза
мозолить?
     Картошку  всю  доел,  куском  хлеба тарелку вымазал дочиста.  Ну вот, с
завтраком и покончено.  Хорошо... Хорошо да мало. Тарелка блестит  абсолютно
чистая. Жена  как-то  сравнила его с котом из  рекламы,  который "чисто моет
посуду". Сказав теще "спасибо" (она не  обратила на  это внимания), Григорий
Борисович встал из-за стола и помыл за собой посуду.
     -  Постыдился бы при  взрослой дочери в таком виде за стол  садиться! -
теща  намекает  на  то, что  он  без  рубашки,  в  одной  майке, из  которой
выглядывает слегка волосатая, довольно тощая мужская грудь.
     Это  лучше  пропустить  мимо ушей.  Года три  назад  Григорий Борисович
как-то не выдержал и послал ее по  матери (дочек рядом не было)  и  получил,
соответственно, в  ответ,  после чего  у  него  чуть не  случился  сердечный
приступ. Главное не связываться, если не связываться, то жить можно!

     7 часов 15 минут.
     Григорий Борисович одевается  по-рабочему: в  первую очередь  -  теплое
белье,  в  школе   очень  холодно,  в  лучшем  случае  градусов  пятнадцать.
Сравнительно новые, сшитые года два  назад брюки,  на которые жена в  случае
надобности,  раз  в  полгода  примерно,  ставит  почти  незаметные  заплаты.
Материал хороший: погладил, и недели две стрелки держатся. Светлая  рубашка,
тоже почти новая, не больше трех лет, только воротник чуть потрепанный, надо
будет при  возможности  эту  рубашку заменить. Галстук,  без него несолидно.
Светлый  пуловер,   связанный  женой,  она  рукодельница,  удобный  очень  и
солидный, с карманами. Лучше, конечно, пиджак, но во-первых,  пиджаки быстро
занашиваются, ведь  работать приходится с мелом и тряпкой, а стирать пиджак,
в  отличие  от  пуловера,  нельзя, во-вторых,  в пиджаке работать  не  очень
удобно. Чуть не забыл, чистый носовой платок, сегодня он может пригодиться.

     7 часов 20 минут.
     Тетради, сегодня необходимые, в портфель. Этот портфель служит Григорию
Борисовичу уже шестнадцатый год, с тех пор, как он пошел  работать  в школу.
Большой и вместительный, несколько отделений, очень крепкий,  нигде  еще  не
порвался,  лишь  обтрепался  местами. Жена давно  порывается его выбросить и
купить новый (с каких шишей?), но Григорий Борисович не дает. К старым вещам
он  очень  привязан,  как  к старым  друзьям.  "Я тоже  уже  потрепанный,  -
отшучивается  он, -  ты  же  не хочешь  поменять  мужа!" Жена только  качает
головой в ответ, а  по глазам видно: не хочет. Чуть  не  забыл, надо взять с
собой  что-нибудь  перекусить,  Григорий Борисович  уходит  на  целый  день.
Во-первых,  одних уроков  сегодня восемь,  притом  в  двух сменах с  окнами;
во-вторых, вечером,  после уроков  второй смены занятие  кружка;  в-третьих,
после работы нужно зайти  к Васе Сидорову. По давно заведенному порядку, он,
уходя  в  школу,  берет с собой еду.  Как  правило,  это картошка  или  каша
(гречневая или  пшенная), или вермишель  с котлетой, сосиской  или яйцом  (а
перед  получкой порой  и  пустая  или  с  куском сала) в  литровой  банке  и
кусок-другой  хлеба  или  пирожок, когда жена  постряпает. В банке же обычно
брал он с собой и сладкий чай... Можно, конечно (хотя  и не всегда - порой с
одиннадцати до трех сплошные уроки),  было бы  в  окно между уроками сходить
домой пообедать,  благо школа  рядом с  домом, но  зачем тещу  видеть лишний
раз?.. Обычно она  выставляет ему еду на полку в прихожую, иногда "забывает"
и ее нужно об этом просить. Но просить унизительно, Григорий Борисович лучше
до  вечера потерпит,  раз  в месяц-два это и  случается,  главное,  чтоб  не
слишком часто, иначе ноги протянешь... Можно было бы жену попросить,  но она
уже ушла на работу, ей добираться далеко. Жена, работает бухгалтером в одном
губернском департаменте, это  в центре Прибайкальска,  получает раза  в  два
больше мужа. Государственные служащие  - не чета бюджетникам.  Ей  на работу
далеко добираться. Встает  она обычно позже мужа, а уходит раньше,  не может
понять, чего  он так долго возится, а Григорий Борисович, уходя на работу не
может  торопиться, собираясь, он должен на  нее  настроиться, вспомнить все,
что  нужно  сегодня  сделать...  Да  и  больной  желудок  со  счетов  нельзя
сбрасывать, может неожиданно  прихватить, так что минут пятнадцать  в запасе
обязательно надо иметь, ну хотя бы пять...

     7 часов 27 минут.
     Так, что  еще не сделано? Все ли взято, не дай Бог чего-нибудь упустить
или забыть, ведь длинный рабочий день впереди... С мыслями собраться...

     7 часов 33 минуты.
     Еды все нет. Теща на кухне гремит посудой (непонятно, чем греметь, ведь
вся посуда  - чистая, каждый, выходящий из-за стола моет за собой) и  громко
ругается,  чтобы было слышно во всей квартире. Она видит  зятя, но "занята".
Она  ждет,  что  он  попросит  еду,  и  тогда  можно  еще кое-что  добавить.
Потолкавшись еще минуты три, Григорий Борисович решил плюнуть на все и пойти
на работу без обеда.  Денег  на  столовую  у  него,  конечно, не было, да  и
готовят  в  школьной столовой  неважно, впрочем,  он уже и не помнит,  когда
последний раз там был. Ничего, до вечера он как-нибудь продержится, бывало и
хуже, позавтракал то он неплохо! Григорий  Борисович надел  на себя видавший
виды пуховик, довольно приличную (пять лет)  шапку, совершенно  новые (всего
второй год!)  импортные зимние сапоги и  такие же меховые  перчатки, подумав
при этом "Не так уж и бедно мы живем!"

     7 часов 36 минут.
     -  Маша, поторапливайся  и  одевайся  теплее, - сказал  он  больше  для
порядка старшей дочери, зная, что она никогда не опаздывает, просто ученикам
не надо приходить так  рано,  как учителям, - да и Ане с Дашей и Настей пора
вставать.
     -  Я выйду  минут через  десять,  - ответила Маша,  - Аня, Даша,  Настя
вставайте!
     Взяв  портфель,  Григорий  Борисович  вышел  из своей квартиры  и  стал
спускаться по  лестнице с пятого этажа. Была середина декабря, на  улице еще
темно, спальный  микрорайон освещен редкими фонарями.  Идти надо  осторожно,
попадаются скользкие места и кучи дерьма собачьего. Очень  холодно, мороз за
тридцать  градусов (впрочем, для Сибири  это  обычное  дело).  Ничего, школа
почти  рядом  с домом,  однако, пока дойдешь,  лицо замерзнет. Лицо  мерзнет
больше  всего, особенно после бритья.  Порой встречаются коллеги,  идущие на
работу, ученики, они здороваются  с Григорием Борисовичем, и он отвечает им,
стараясь  при этом не  отвлекаться от  своих мыслей. Дорога  в школу - очень
важна, как и еда. За эти пять-семь  минут нужно полностью сосредоточиться на
работе,  вспомнить  все,  что   собираешься  сегодня  сделать,  настроиться.
Торопиться  никак  нельзя,  когда  боишься  опоздать  и бежишь,  обязательно
что-нибудь  забудешь,  придешь в  школу  не  с тем  настроем.  Поэтому  надо
выходить из дому с хорошим  запасом, идти не торопясь, погружаясь постепенно
в свои думы. Казалось бы, всего пять, ну семь минут, ведь живешь почти рядом
с работой, что можно  за это  время?  Но прийти в  школу  надо совсем другим
человеком, совсем  не таким, каким  вышел из  дома.  Дома Григорий Борисович
кто? Маленький человек, которого все считают недотепой и неудачником (какова
зарплата, таков и авторитет). А раз домашние, значит  и соседи. Хорошо, еще,
что никто из многочисленных соседских ребятишек, у него не учится... В школе
такому делать нечего. Пока  идешь  на работу, надо полностью  преобразиться,
как артисту перед спектаклем, иначе  ничего не получится, лошадь, говорят, и
та чувствует неуверенного седока. Вышел из дому один Григорий Борисович, а в
школу  пришел  совсем  другой  Григорий Борисович. Раньше,  бывало, домашняя
ругань сильно  выбивала его  из колеи, бывало и уроки  из-за нее  срывались.
Учителю  урок провести,  как  хирургу  операцию.  А вы бы хотели,  чтоб  вас
оперировал хирург, с которым жена  или  теща перед операцией провели крупный
разговор? Но человек  ко всему привыкает, ко всему приспосабливается. Теперь
никакие домашние  дела  не  мешают работе, бывает и  наоборот, теща  с  утра
поскандалит, а ему какая-нибудь мысль интересная в голову придет, творческий
подъем начнется...  Первые  четыре урока  в девятых  классах. Да, классы эти
самые трудные...  Для многих, пожалуй, для большинства девятиклассников этот
школьный  год  - последний. Кто перейдет  из своей обычной школы в лицей или
гимназию, кто  поступит в техникум  или колледж, кто в  ПТУ. Много  и таких,
кому учеба  уже давно впрок не идет, кто мечтает поскорей окончить девятый и
навсегда  распрощаться  с нелюбимой, увы, школой и  всякой учебой.  Это  при
старом режиме  заставляли всех учиться, а сейчас - свобода: хочешь  - учись,
хочешь - работай, хочешь - бей балду, хочешь - воруй или грабь, в общем, сам
выбирай себе путь в жизни, государство за тебя это  не сделает...  Сегодня в
девятых  - контрольная работа,  можно будет в это время допроверить тетради,
вчера вечером все  не  успел, неважно себя  чувствовал.  Вообще,  в  старших
классах часто тетради  можно  не  проверять,  да  завуч  сказала к  проверке
городской все сделать,  тетради  смотреть будут,  за  них учителям  отдельно
доплачивают, так смотреть будут, кому  надо  платить, кому нет. Потом четыре
свободных урока, домой он в  это время, в отличие от большинства коллег,  не
ходит, надо опять проверять  тетради, писать планы, хорошо, если учительская
будет свободна. Если в кабинете информатики окажется компьютер свободный, то
может  удастся,  наконец,   закончить  статью  в   журнал...   По  классному
руководству  кое-какие  дела надо сделать  в  это "окно". Перекусить...  Тут
Григорий  Борисович вспомнил, что  сегодня  он без  обеда и  слегка приуныл.
Впрочем, сейчас не до ерунды, надо думать о только работе. Потом два урока в
шестых  классах,  действия с  дробями...  Потом  опять один  урок  свободный
(найдется работа и на это время),  потом два  урока в десятых, вот  говорят:
неудачник,  недотепа, а ведь кому  попало старшие классы не  доверят.  Потом
полтора урока  свободных, а потом, в семь вечера самое главное - кружок. При
воспоминании о  нем настроение у Григория Борисовича резко поднялось. Кружок
этот -  главное достижение Григория Борисовича за время работы в школе (хотя
мало  кто  это  понимает),   главный   смысл  его  работы...  Петя  Борисов,
десятиклассник,  будет  делать  интересный доклад по  системам счисления,  к
которому готовился с сентября. А вот после придется выполнить обязанность не
очень  приятную, Васю  Сидорова  навестить.  Девятиклассник  Вася -  беда  и
педагогическая  неудача  Григория Борисовича.  Впрочем,  что  может  сделать
учитель, если дома созданы все условия  для морального разложения ребенка...
Единственно правильным решением было бы забрать  его из  семьи  (если ее так
можно назвать) еще много лет назад,  однако, положа руку на сердце,  хороших
детдомов в реальной  жизни  что-то не видно, да и формальных  оснований нет.
Надо  было бы вчера  сходить, да сил не было, а  сегодня кровь из носу... За
этими мыслями Григорий Борисович дошел до школы. Посмотрел на часы:

     7 часов 43 минуты.
     Учеников еще в  школу не запускают, рано,  однако их столпилось у входа
уже человек пятьдесят. В основном малыши, эти приходят даже  раньше учителей
и ждут у входа. Жалко их, особенно в мороз, как сегодня, а запустить  раньше
учителей  нельзя, иначе  порядку в  школе  не будет. Сколько  ни  говорят им
приходить  не  раньше семи  сорока  пяти,  бесполезно.  А старшие подходят в
последний момент, свое время берегут.
     -  Ребята, пропустите, - Григорий Борисович протискивается через толпу,
стучит в стеклянную  дверь. Дежурный, видя, что это  учитель пропускает его.
По давней привычке Григорий Борисович  посмотрел на школьные часы, висящие в
фойе, и обрадовался, что  не подвел утром свои, и школьные и его часы спешат
на  две минуты. Григорий  Борисович  (опять  же  по старой,  еще  с  детства
привычке),  войдя  в  школу,  снял шапку. Сейчас уже  мало кто сохранил  эту
старорежимную привычку. Что говорить об учениках, если, как правило, их отцы
не делают этого, да и многие мужчины-учителя, но Григорий Борисович иначе не
может.  Мария Николаевна, завуч  первой  смены стоит,  как  всегда, встречая
учителей.
     - Здравствуйте, Мария Николаевна, - говорит Григорий Борисович.
     - Здравствуйте, Григорий Борисович, - отвечает она, - поторапливайтесь,
через две минуты запустят учеников, учителя должны уже быть в кабинетах.
     Да,  сегодня он немного припозднился,  десять  минут мерил температуру,
обычно  он  приходит  раньше.  Ничего,  еще  успею. Плохо только, что очки с
мороза запотели, почти ничего не видно,  но ничего, сейчас отойдут.  Взять у
вахтера  ключ; посмотреть, нет  ли изменений  в  расписании на первую  смену
(изменения есть, но его не касаются); подняться на третий этаж, вообще-то он
второй,  если смотреть  от  главного входа  в школу,  а с  другой стороны --
третий. Поднимаясь по лестнице, опять почувствовал ломоту и  недомогание, но
думы  о  предстоящей работе отодвинули  это куда-то далеко. Открыть кабинет;
пуховик и  шапку на вешалку  в шкаф, переобуться,  в школе провести придется
часов  двенадцать,  в сапогах ноги вспотеют;  достать из портфеля  тетрадь с
планами... В классе, мягко говоря, прохладно, градусов едва ли пятнадцать. В
коридоре  послышался топот  и детские  голоса: учеников в  школу  запустили.
Григорий Борисович подумал: уже

     7 часов 45 минут.
     Посмотрел на часы: так и есть. Слышны голоса малышей (начальная школа и
пятые-шестые  классы). Старшие начинают подтягиваться минут за пять-шесть до
начала  урока,  каждый  раз  кто-то  опаздывает.   Вот  и  теперь  никто  из
девятиклассников не  торопится на  математику, а будет  контрольная.  Им  бы
наоборот,  прийти  пораньше,  зайти  на  перемене,  подготовиться,  выгадать
несколько минут для работы, ан нет. Но, думая об этом, Григорий Борисович не
сидит за своим  учительским  столом,  а  пишет текст контрольной  работы  на
доске. Писать на  доске он не любит: от мела (а мел в  последние годы просто
отвратительный) много грязи, а воды в кабинете нет,  руки от  мела постоянно
грязные, что неизбежно сказывается  и  на одежде. Да  и  почерк  у  Григория
Борисовича не  из лучших. Он пишет не торопясь, обернув кусок мела в бумагу,
чтоб не сильно пачкаться, стараясь сильно не давить, не сломать мел. Но вот,
наконец,  все   задания  написаны,  вроде   получилось  нормально.  Григорий
Борисович еще раз критически посмотрел на свою работу и взглянул на часы:

     7 часов 55 минут.
     Дверь открылась, вошла Маша.
     - У тебя же сейчас не математика, - сказал отец.
     -  Папа, я тебе еду принесла,  ведь тебе работать до  позднего  вечера,
почему ты сам не взял?
     Впрочем,  им  обоим и так все  ясно без слов,  обсуждать  нечего.  Маша
аккуратно поставила полиэтиленовый пакет с двумя банками (в одной картошка с
яйцом,  в другой  чай),  ложкой  и тремя  бутербродами с сыром  в  отцовский
портфель и пошла на свой урок, времени уже много:

     7 часов 57 минут.
     Ура, обед это сила, теперь живем! Да, кстати, высморкаться не помешает,
из-за гриппа, видно,  в  носу  уже полно.  Пока  учеников  нет...Да,  что-то
девятого  "Г" нет, а  вот и они. Ввалился сразу почти  весь класс, как это у
них получается? Шумно, вразнобой здороваются с Григорием Борисовичем, журнал
своего класса на учительский  стол положили, рассаживаются, открывают сумки,
достают  тетради и прочие  принадлежности. Рядом  с  тетрадями  и учебниками
пристраивают  шапки, а  кто и шарфы.  Для учебных принадлежностей места мало
остается. Вот еще беда:  шапки и шарфы приходится носить с собой, в гардероб
их не принимают, т.к. шапки у всех  дорогие (говорят, что живем бедно!),  их
могут украсть, хотя гардероб  закрывается  на замок  и имеется гардеробщица.
Когда Григорий Борисович в школе учился никаких гардеробщиц в школе не было,
а шапки в раздевалке оставляли, с собой не  носили, и никто их не крал. Да и
шапки были в основном  цигейковые, простые, такие  и теперь  не  воруют... У
многих шарфы на шее.
     - Ребята, снимите шарфы, - говорит Григорий  Борисович, - некрасиво, да
и мешают.
     - У вас в кабинете холодно, - отвечают. Тем не менее, кое-кто снял.
     В  кабинете действительно  почти холодно,  хотя  у Григория  Борисовича
кабинет один из  самых теплых. Из-за  этого постоянно висит угроза, что этот
кабинет у Григория Борисовича отберут и отдадут кому-нибудь боле пробивному,
умеющему поставить  себя, а самого его  переселят в другой, холодный. Завучи
уже  несколько раз намекали,  да повода найти не могут. Вот  и сегодня,  шел
Григорий Борисович  на работу и думал: "А вдруг придется работать в холодном
кабинете?"  Впрочем, за кабинет свой он стоит горой, сколько  времени и сил,
своих,  учеников  и  их родителей  (и  их денег!),  приложено  к тому, чтобы
привести его в мало-мальски приличный вид. И батареи поставлены такие, каких
уже давно не ставят в новых школах (а их школе всего пять лет). Спасибо отцу
Гали  Васильевой, как хорошо,  что  среди родителей  есть  сантехник... Нет,
кабинет свой Григорий Борисович не отдаст!..
     - Григорий Борисович, сейчас контрольная будет?
     - Да, текст на доске.
     Некоторые читают условия заданий, обсуждают между собой:

     - Стремная работа, пацаны!

     - Ништяк, справимся, я врубился уже, в натуре!
     - Да примеры то легкие, я тащусь...

     - Гонишь! Ты прошлую контрольную закосячил,  ты только говоришь, что по
математике шаришь. Третий как будешь решать? Обломишься...
     - Да ты, вообще, тормоз!
     Григорий  Борисович  в  общем-то  этот  жаргон  понимает, даже  немного
объясниться на нем может, недаром пятнадцать лет в школе отработал, а  душой
принять его  не может. Зачем новые слова придумывать,  их  в русском языке и
так достаточно,  почитайте  Пушкина, Толстого...  От  этих  мыслей  Григория
Борисовича отвлек звонок. Значит,

     8 часов ровно.
     Он поднялся  из-за  стола,  и  с  полминуты  молча дожидался,  пока все
утихнут и тоже встанут.
     -  Еще  раз  здравствуйте,  ребята, -  говорит  Григорий  Борисович,  -
садитесь.  Сегодня нам  предстоит  написать контрольную работу по пройденной
теме  "Арифметическая и  геометрическая прогрессии". Учебники уберите, да  и
тетради тоже. Я раздам вам тетради для контрольных работ.
     Пока они убирают все лишнее, надо раздать эти тетради, они наготове.
     -  Не забудьте написать  сегодняшнее число. На доске  написаны  условия
заданий, не спутайте варианты. Все готовы? За работу.
     Учащиеся  работают, переписывают задания и начинают решать: кто надолго
задумывается, кто быстро строчит, кто ждет, когда учитель отвлечется и можно
будет либо воспользоваться шпаргалкой, либо списать (хотя списывать еще не у
кого, никто еще не решил). Григорий  Борисович открывает журнал и  заполняет
его,  это  очень   важное  дело,  начальство  за  журнал  в  первую  очередь
спрашивает.  Он,  стараясь выводить каждую букву,  пишет  сегодняшнюю  тему,
число. Надо отметить отсутствующих. Или  пока не  делать этого, вдруг кто-то
опоздает? В классе не хватает  шести человек. Ну Афанасьева Света болеет уже
вторую неделю, Васильев Миша тоже (грипп).  Еще три  человека. А вот с Женей
Поповым что?  Большой разгильдяй, любит поспать утром, опаздывает постоянно,
хотя и живет совсем рядом со школой. Этот пожалуй придет. Григорий Борисович
посмотрел на часы:

     8 часов 7 минут.
     Однако, для  опоздания  многовато.  Как  только  он  об  этом  подумал,
раздался  стук в дверь.  Не  успел учитель  сказать:  "Войдите",  как  дверь
открылась и на пороге показался Женя. Он тяжело дышит, видно бежал.
     - Григорий  Борисович, можно  войти?  -  говорит  он,  и  только теперь
вспоминает о шапке,  которая  у  него на  голове. Свободной рукой  он  шапку
наконец  снимает  и  ждет  учительского выговора и за опоздание, и за  шапку
(опять эти  шапки). Григорий  Борисович  и хотел было сделать выговор, и рот
уже  открыл, а потом передумал, бесполезно, только время зря тратить и класс
отвлекать. Тяжело вздохнув, он говорит:
     - Проходи быстрей, готовься и начинай решать контрольную.
     Проходя к своему месту и взглянув на задания, написанные на доске, Женя
не удерживается от замечания:
     - Эту что ли? Эту я быстро!
     Класс и так отвлекся из-за Жениного опоздания, а тут опять  все подняли
головы  и с  интересом ждут, что скажет учитель.  Но  тот "не  слышит" этого
замечания, и все продолжают работу.

     8 часов 10 минут
     Ученики молча работают (или делают вид), и Григорий Борисович работает:
проверяет тетради девятиклассников, которые вчера вечером не успел. Осталось
около  шестидесяти. Проверка тетрадей вроде  и за работу почти не  считается
(судя  по  оплате), а времени  на  нее уходит  порой побольше,  чем на урок.
Контрольную проверить, допустим, дольше, чем ее провести. Почерка у нынешних
учеников почти  у всех неважные, порой понять трудно, что они написали. Да и
носить с собой тетради домой  каждый день - морока,  особенно женщинам. Одна
учительница,  Марья  Ивановна,  рассказывала: возвращается  она каждый  день
поздно, полную  сумку тетрадей несет, а соседки сидят у подъезда на лавочке,
новости  обсуждают.  Одна как-то  говорит (думала,  что  Марья  Ивановна  не
слышит): "Вот говорят: бедные учителя.  Платят  им, видите ли, мало! А домой
каждый день полные сумки тащут. Накупила всего..."
     -  Григорий  Борисович, во  втором задании  какая буква:  а  или  дэ? -
спрашивает кто-то из класса. Он отвечает и думает: "Многие решают уже второе
задание."
     Посмотрел на часы:

     8 часов 17 минут.
     Встает и проходит, не торопясь,  между рядами. Надо посмотреть,  как  у
кого  идут дела,  и вообще, кто  чем  занимается. Когда учитель встал,  было
слышно, как кое-кто прячет шпаргалки. Обычное дело, без этого контрольные не
обходятся,  впрочем,  списать тоже  надо  уметь...  Большинство  заканчивает
первое  задание, многие  уже  делают второе (Женя-разгильдяй  хоть  и пришел
последним, а тоже второе заканчивает)... Когда Григорий Борисович подходит к
Андрею Иванову, тот поспешно  перелистывает тетрадь  и глубоко задумывается.
Понятно, ничего не делает, собирается в конце урока у кого-нибудь списать. И
не один он такой в классе, человек пять наберется точно. Что делать, не всем
математика дается, да и не всем она  нужна! Тот же Иванов парнишка неплохой,
руки и него золотые. Почти всем ребятам,  имеющим мотоциклы,  не говоря уж о
велосипедах,  ремонтирует   он  их   машины,   мечтает  стать  шофером   или
автослесарем. Той математики, что он уже  знает ему за глаза хватит.  Ему бы
сейчас не  сидеть в классе, ерундой заниматься,  а  у  верстака или станка в
школьной  мастерской  постоять.  А то,  что  он  один  из  главных  школьных
хулиганов,  то в этом не  только его вина. С  Григорием Борисовичем  у  него
отношения  хорошие,  хотя тот и ставит ему регулярно двойки. Дотянуть бы ему
до ПТУ, даже не до ПТУ, а до армии, пока дружки не дотянули его до тюрьмы. А
так парень  неплохой,  недавно сломался у младших дочек  Григория Борисовича
велосипед (сам он  в этом мало смыслит), Иванов сделал... Прошел весь класс,
отметил про себя, какие ошибки чаще всего встречаются, на часы посмотрел:

     8 часов 20 минут.
     - Осталось  двадцать  минут,  - говорит  он,  -  Обращайте внимание  на
арифметические ошибки.
     Опять  сел  проверять  тетради.  Однако,  уже надо  быть начеку, сейчас
начнется  списывание. Можно,  конечно, стоять  и ходить, как полицейскому, и
полностью  исключить возможность  этого, однако  редко, кто из  учителей так
делает.  Во-первых, надо,  все-таки, тетради  девятиклассников  допроверить;
во-вторых, для некоторых учеников списывание, как ни печально,  единственный
выход. Сейчас, конечно, в школе туфты меньше, чем лет десять-двадцать назад,
но все-таки есть.  Григорий Борисович  тетради проверяет,  а сам за  классом
следит и  замечания порой делает. Иванова, допустим, надо  пожалеть (давно у
него  троек  не  было,  одни  двойки),  а  Петров пусть сам работает, он при
старании   может   и  четверку   получить...   В  класс   постучали.   Зашел
дежурный-семиклассник и сказал:
     - Григорий Борисович, вас завуч просит на перемене зайти.
     Григорий Борисович не любит ходить к начальству, и, вообще, лишний  раз
попадаться ему на  глаза, только когда вызывают. А вызывают, как правило для
того,  чтобы выговорить за какой-либо недочет  в  работе, порой  и мнимый. С
начальством  у него вообще  отношения трудно складываются. С  одной стороны,
оно  его  ценит как безотказного  и хорошего  работника, который никогда  не
берет  больничный,  хорошо  учит  детей  (недавно  его ученики  на  районной
олимпиаде неплохо выступили, призовые места заняли) и которого дети любят. С
другой  стороны, как можно относиться  к такому  недотепе, как  он.  Все его
неурядицы, семейные, бытовые, материальные,  у него на лице написаны, как он
ни пытается их  скрыть. А у начальства положение очень  сложное, все давят и
сверху, и снизу,  и сбоку, все чего-то требуют, из горла рвут. А всех всегда
удовлетворить  невозможно,  только   самых  горластых  да  близких.  Поэтому
Григорий Борисович  для начальства клад, такой из  горла не рвет, не  умеет.
Если кому-то  чего-то  недодать  надо  (а  надо  постоянно,  так  как  школе
недодают),  или  если  что-то  на  общественных  началах  сделать  надо,  то
подходящий  человек  под  рукой.  Если  ты, дружок,  себя  в  семье не  смог
поставить,  то  чего же  ты  от  нас  на  работе  хочешь?  Работай,  и  будь
благодарен, что работать дают (действительно, не мешают). И не проси ничего.
Начальству видней, кого поощрять, кому  и  за что из диффонда доплачивать, а
если когда он и чего попросит, так построже посмотреть на него, с него этого
хватит. Работай, дружок, лучше, старайся,  а то  смотри, начнем проверять...
Впрочем,  и  он  не  без греха:  почерк  плохой,  значит  журналы  заполняет
некрасиво;  на  уроках  позволяет  себе  много  отсебятины,  отступлений  от
программы,  а  порой и просто лирических отступлений; поурочные  планы имеет
вроде всегда, а если в них вчитаться...  (впрочем, это отдельный  разговор);
ученик его  класса Сидоров два раза в милицию  попадал... Наверно, опять про
Сидорова  разговор  будет,  жаль  не  зашел  к  нему  вчера,  надо  было, да
приболел... И Григорий Борисович опять почувствовал утреннее недомогание. Он
подумал, что было  бы здорово денек-другой отлежаться.  Лежать целый  день и
спать, и видеть хорошие сны.  Забыть про все  невзгоды  хотя бы на день... А
потом опять лет пять  работать и не  болеть.  Но он знает, что на больничный
ему  нельзя, да и  толку с больничного...  Останешься, так  теща обязательно
работу найдет, ковры выбить или картошку перебрать, она вычитала где-то, что
труд - лучшее лекарство  от всех болезней... Да, кстати,  один вопрос надо у
завуча выяснить:  Вася Власов, ученик десятого "А" в школу  ходить не может,
болеет сильно и находится на домашнем обучении.  Учителя к нему домой ходят.
Григорий Борисович  тоже. С этим  учеником заниматься -- одно  удовольствие,
способный  очень  и работает  много,  у него в жизни,  пожалуй,  кроме учебы
ничего  нет. Другие ребята много времени  на улице проводят, а  ему выйти из
дома  -- целое событие.  Григорий Борисович  любит к  Васе ходить.  Так вот,
непонятно, доплачивают ему за  эти занятия как положено или нет. Не может он
никак толку добиться, и сумма то пустяковая - тысяч тридцать в месяц, но для
Григория Борисовича  и это деньги. Выяснить надо, кажется не доплачивают ему
за   домашнее   обучение.   Опять  задумался,   что   такое?   Сейчас   надо
сосредоточиться на классе и проверять тетради. Кстати, сколько времени?

     8 часов 30 минут.
     Впрочем, думы эти  не мешают работе, еще две  проверил. Ничего, успеет,
еще  три  контрольных  впереди.  Тетради  эти  только завтра  раздавать,  но
проверить надо обязательно сегодня  до вечера, т.к. вечером надо контрольную
проверять. Да, трудное это дело - проверка, гораздо легче самому решить, чем
за  чужой мыслью уследить... Если серьезно  к этому подходить,  так на  одну
тетрадь надо не меньше пяти минут тратить, а учеников в классе под тридцать,
стало быть на тетради  одного класса часа два  минимум, если даже халтурить,
не  вдаваться сильно,  то все  равно  не меньше  часа... Да  и классы теперь
небольшие, Григорий Борисович когда сам в школе  учился -  по сорок  человек
классы были (не все хуже стало)...
     Да  что  ты  будешь  делать!  Опять отвлекся от  работы,  видно не  зря
начальство и жена ему пеняют на  несобранность, на что не посмотрит, чего не
увидит - тут же полез в философские обобщения, а реальное дело стоит. Другой
бы давно уже проверил все тетради не отвлекаясь...  Впрочем, опять отвлекся.
Все, работаю, что тут у Михайлова написано, три икс в квадрате или три икс в
кубе. Да вроде в квадрате, а нет, ясно, в кубе... Черт  возьми, ну и почерк,
еще почище,  чем у  него  самого! Самого  всегда в  школе за это ругали. Вот
учитель  информатики  Илья  Давыдович  говорит,  что  скоро  все  только  на
компьютерах  будут  писать,  начиная с первого  класса,  что тетради  станут
музейными экспонатами. Как здорово будет ученические работы, отпечатанные на
принтере,  проверять... Все-таки в  квадрате  или  в  кубе у  Михайлова.  По
привычке посмотрел на часы:

     8 часов 38 минут.
     - Осталось две минуты, заканчивайте, - говорит он.
     Некоторые начинают сдавать свои работы (Женя Попов первый) и складывать
свои вещи в сумки. Григорий Борисович  смотрит на учеников.  Вроде никто  не
списывает, а если и списывает, то квалифицированно, это тоже уметь надо. Вот
еще вопрос сложный, если ученик  списал,  но  не  попался  на этом, что  ему
ставить, если факт списывания учителю очевиден... Да и вообще, всем ли нужна
математика? Конечно не всем, да и всем она и впрок не...
     Звонок с урока прервал его мысль, значит

     8 часов 40 минут
     по школьному времени.
     - Все, сдавайте, что сделали и торопитесь на следующий урок.
     Большинство  так и  делает, но  человека  три  сидят  и отчаянно пишут,
ничего  не видя вокруг.  Между  тем, девятый  "А" подходит.  Чуть  не забыл,
пройтись  по кабинету  и убедиться, что на столах ничего не написано,  а под
столами  не наплевано. Настольные надписи -  беда  школы. Еще когда  учитель
работает в своем кабинете, он следит за этим  (стирать  самому придется!), а
если в твоем кабинете прошел чужой урок, да еще в восьмом-девятом классе, то
половину  парт разрисуют и  распишут как стену  в  подворотне. А в последнее
время появились  еще такие  ручки  импортные, что  после  них  можно  только
закрасить,  стереть  почти невозможно, поэтому в иных  кабинетах  на  партах
полный  словарь  русского   устного...  Ну,  на   этот  раз  вроде   ничего.
Девятиклассники Григория Борисовича знают! В прошлом году в мае Федя Семенов
попался  на  росписи  парт,  так он  такое  устроил.  И  на  педсовете  Федю
разбирали, и выговор ему в личное дело вписали  и  даже родителей его краску
покупать  заставили и все столы перекрашивать (благо  родители его оказались
приличными людьми,  не  люмпенами  какими-нибудь, хотели им  еще  на  работу
написать да пожалели)... В общем его ученики  вроде больше не пишут у него в
кабинете, а проверять все равно надо постоянно.

     - Как вчера "Сибскана" сыграла?

     -  А ты не  знаешь? Выиграла у  "Енисея" три  один, прикинь,  прикольно
играли! Мы вчера на стадион ходили, угорали.


     - А на каком она месте?

     - На  третьем  пока. Вот, если  бы  на  выезде в  Хабаровске  судья  не
подсудил и пенальти  нам не назначил, а в Красноярске перед матчем Петров не
напился и "Енисей" "Кузбассу" не продул, то мы были бы на втором месте...
     Григорий Борисович потихоньку отвернулся, нос прочистил. Вроде сильно и
болезнь не чувствуется, а насморк только.
     Звенит звонок на второй урок, значит уже

     8 часов 45 минут.
     Ксюша Степанова, последняя  из девятого "Г" сдала свою тетрадь, собрала
вещи и  побежала  на свой второй  урок. Григорий Борисович  сделал  из  кучи
тетрадей,  сданных  девятым  "Г",  аккуратную  стопку,  встал  из-за  стола,
дождался, пока  девятиклассники утихнут  и  встанут, поздоровался, объявил о
контрольной, раздал для этого тетради (они приготовлены заранее). Двух минут
не прошло, а  все сидят  и работают.  Что сейчас лучше проверять,  вчерашние
тетради или контрольную девятого "Г"?  Нет, вначале закончить старую работу,
эти тетради  надо завтра утром раздать. Вообще  в девятом классе каждый день
тетради можно не собирать, достаточно раз в неделю. Григорий Борисович так и
делает, порой и так не выходит. Однако работы от этого меньше не становится.
По крайней мере домашние работы проверить все надо! А контрольную он вечером
дома проверит,  в крайнем  случае ее можно не завтра, а послезавтра раздать.
Да, пока не забыл журнал заполнить, кого нет отметить. Он смотрит, кого нет.
Так, Трифонов и Казаков вроде были на перемене, или ему показалось. Он хочет
спросить у старосты, но не спрашивает, не хочет отвлекать от работы. В дверь
постучали, на  пороге Трифонов и Казаков, в  шапках  (впрочем их они тут  же
сняли) и  шарфах. Они заранее знают, что им хочет сказать Григорий Борисович
(говорил сто раз),  и  он знает, что  говорить это им  бесполезно.  Он молча
делает  им знак,  и  они  так молча проходят  и начинают  работать. Лица  их
розовые  с мороза. Понятно,  курить  бегали, а  для  этого надо выбегать  на
улицу, вот  еще  проблема,  где курить детям?  Но  прочь  посторонние мысли,
работать,  работать  и  работать!  На  первом  уроке  только  семь  тетрадей
проверил.  За три оставшихся  контрольных надо  кровь  из  носу закончить  с
тетрадями. Так, что тут  у Михайлова?  Будем считать икс  в квадрате,  ну да
тогда все нормально, дальше он икс  в квадрате и икс в квадрате  сокращает и
избавляется от знаменателя. Ладно, кто там дальше? Петухов. Они с Михайловым
друзья, только Михайлов в математике соображает, а Петухов ни в  зуб  ногой.
Так,  что у него? Так, домашнее задание почти полностью списано у Михайлова,
только в двух местах сделаны незначительные ошибки. Петухов соображает, если
списать  полностью,  то это  сразу  бросится  в  глаза.  Так  он  по-божески
списывает,  специально делает ошибки,  чтоб не  списать  на  пятерку.  Целую
систему изобрел, философ. С такими способностями можно и математику выучить.
Так что ему поставить, двойку или тройку? А почему, собственно, тройку? Если
бы он самостоятельно сделал, то была бы четверка, а факт списывания надо еще
доказать. Петухов спорщик заядлый, готовится поступать на юридический, хочет
адвокатом стать. По гуманитарным предметам у  него  все пятерки.  Да и зачем
ему эта математика? Юристу математики восьми классов за глаза хватит... Тьфу
опять думаю не о том. Поставлю тройку и с плеч долой! Кто следующий?
     - Григорий Борисович,  что у вас во втором задании написано?  - это Ира
Давыдова, одна из  лучших  учениц. Он  подходит к ней и тихо, чтоб не мешать
другим, поясняет.
     - А кружок сегодня будет? - спрашивает Ира.
     Он  отвечает, что будет обязательно, потом  проходит  для порядка между
рядами.  Кто  списывает,  пусть  так  списывает, чтоб видно не  было,  а кто
попадется  -  не  взыщи.  Впрочем,  когда  учитель  проходит  - какой  дурак
списывать будет? Кто списывает, сейчас сидит  и делает вид, что  работает, а
когда учитель опять погрузится в тетради, тут не зевай! Сколько времени?

     8 часов 51 минута.
     Черт,  забыл  на перемене к  завучу  зайти,  ничего следующая  перемена
большая, десятиминутная, только бы  не забыть! Ну ладно, за тетради. Усилием
воли он заставил себя сосредоточиться на тетрадях и дело пошло. Три минуты -
тетрадь!  Три  минуты  -  тетрадь! Три  минуты -  тетрадь!..  Когда Григорий
Борисович погрузился  в работу, это  сразу видно. Сидит и кроме своей работы
ничего вокруг не замечает, лишь бормочет  что-то  себе под нос.  Ученики это
сразу  поняли. Для  тех, кто  собирался  списать настал подходящий момент, и
работа пошла... Три минуты - тетрадь, три  минуты - тетрадь... От работы его
отвлек  шумок в классе, сильный довольно шумок. Потерявшие осторожность дети
стали  уже  переговариваться  почти в голос и  списывать  почти в  открытую.
Григорию Борисовичу пришлось прерваться и привести класс (а заодно и себя) в
чувство. Ребята присмирели, если Григория Борисовича рассердить,  он может и
двойку  поставить (хотя  запас терпения  у  него огромный).  Лишь неуспевшие
списать обиженно надулись (теперь  им ждать  новой рабочей  паузы  учителя).
Однако,  к Григорию  Борисовичу они относятся  в  целом  хорошо:  не  сильно
докучает   назиданиями   (только  тогда,  когда  они  могут   дать  реальный
результат),  справедливый, готов  терпеливо объяснять сколько требуется... С
таким  учителем  ссориться  - дураком  последним  быть.  Григорий  Борисович
посмотрел на стопку тетрадей  - хорошая  продвижка, если  так пойдет,  то за
оставшиеся контрольные успеет проверить все. Кстати, сколько времени?

     9 часов 15 минут.
     Посмотрел в окно  - светло уже. Пожалуй, можно свет  потушить. Ну  что,
опять за тетради. Это только  со  стороны кажется, что работа  механическая,
три  минуты  -  тетрадь. А  вдуматься, каждая  тетрадь  уникальна, как и  ее
хозяин. Чтобы  задание проверить надо тем же путем  пройти,  что  и  ученик.
Тогда и суть ошибок понятна будет. Здесь, допустим, незнание формулы,  а тут
неумение ее применить,  а здесь механическая  ошибка при  переписывании, вот
подгонка под ответ, а этого арифметика подвела. Некоторые говорят, вот, мол,
какая мелочь, арифметическая ошибка, что за нее оценку снижать? А вдуматься,
от арифметических  ошибок,  от  неаккуратности столько  потерь  человечество
несет. Вот марсианскую станцию отправили чуть-чуть не туда, и нет ее, хорошо
еще  людей  там  не было.  Или,  допустим, в  общем-то  неглупый ученик,  но
рассеянный, выполнил не  то  действие  (задумался о  чем-то),  и все решение
насмарку...  У  Григория  Борисовича  такой  случай  был:  пришел он  как-то
получать  зарплату, а в  ведомости сумма  раз в десять  меньшая, чем ожидал.
Пошел выяснять в бухгалтерию. "Извините," - говорят, - "промашка вышла. Надо
было умножить на три, а мы по рассеянности разделили, чуть-чуть ошиблись..."
Что-то опять  шумно!  Вдруг  за  дверью в коридоре  взрыв  раздался, сильный
довольно.   Но   никто   не   испугался,   только   оживились   все.   Взрыв
"предновогодний",  всякие хлопушки,  петарды уже в продажу  поступили, а  до
нового года еще  полмесяца.  А детям охота уже сейчас их испробовать.  Перед
Новым годом  в школе  постоянно  взрывы слышны,  ничего с  этим  поделать не
удается. Черт, опять задумался, надо тетради проверять. Сколько там времени?

     9 часов 22 минуты.
     Скоро  конец  урока.  Он напомнил  об  этом ученикам,  отложил проверку
тетрадей  (отметил, что за урок  одиннадцать  проверил - маловато!), в конце
урока  надо  быть  начеку.  Да и  урок  надо  кончить  организованно,  чтобы
выпроводив класс и не запустив новый можно было бы закрыть кабинет и сходить
к завучу. Вот и сдавать тетради стали потихоньку.
     - Ребята, по звонку все сдаем тетради и сразу уходим!
     Все, кто еще  не закончил, полностью поглощены работой, а  кто закончил
сидят  с  собранными  вещами, готовые по звонку вскочить  и  бежать.  Вот  и
звонок, значит

     9 часов 25 минут.
     Кто сидел  наготове с  вещами сорвались и убежали,  а кто  еще  решают,
звонка будто не слышали.
     - Ребята,  кончайте,  меня Мария Николаевна ждет,  -  взмолился  бедный
учитель.
     - Сейчас, Григорий Борисович, еще чуть-чуть, - а сами голов от тетрадей
не поднимают.
     Он  конечно  мог бы  и  просто  выгнать  учеников,  отобрать  тетради и
выгнать, но  уж больно  их жалко.  Жестокость  применять  хорошо лишь  когда
полностью уверен в своей правоте, а сейчас такой  уверенности нет. Ну ладно,
минута-другая погоды не сделает, подождет завуч, контрольная важнее. Сколько
там времени?

     9 часов 28 минут.
     - Ну все, больше времени нет, - он уже начал отбирать тетради, а это не
так просто.
     Вот  одна  тетрадь,  вот другая,  еще  три штуки  осталось.  Тут  дверь
открывается, девятый "В" пришел. Проходят,  здороваются с учителем. Григорий
Борисович  хотел  громко сказать,  чтобы они  подождали в коридоре (и они бы
вышли сразу), но что-то с горлом  случилось, получилось у него очень  тихо и
почти никто не  расслышал. А класс это человек тридцать, они уже выкладывают
вещи: тетради (а кто и дневники), ручки, шапки, шарфы...
     - Ребята, девятый "В"!  Выйдите, пожалуйста  в  коридор, - наконец смог
громко сказать Григорий Борисович (Все тетради девятого "А" уже у него).
     - Минутку, сейчас  только приготовимся, -  отвечают и начинают выходить
по одному.
     Он на часы посмотрел:

     9 часов 32 минуты.
     Опять можно опоздать!
     - Выходите сейчас же! - тут уже не до вежливости.
     Чуть не  в шею  выгнал самых медлительных, закрыл кабинет  и быстрей на
первый этаж, ведь уже

     9 часов 33 минуты.
     Раньше, еще когда Григорий Борисович сам был школьником, такой проблемы
вроде не было. Учителя не  боялись оставить  учеников  в классе. Сейчас если
оставить (кроме только "своих", у  которых ты классный руководитель, в своем
кабинете), то в  лучшем  случае парты разрисуют...  От этой  мысли  Григорий
Борисович отвлекся  потому  что  какой то ученик,  семи- или восьмиклассник,
убегавший от своего приятеля,  не успел изменить  траекторию своего полета и
врезался в учителя сбоку из-за поворота, едва не сбив  его с ног. Догонявший
тоже сплоховал, но его  масса оказалась гораздо больше, он сбил обоих сразу,
и  возникла  куча-мала. Пока они все  поднимались,  пока  ученики извинялись
перед  учителем (совершенно  искренне),  пока все вместе искали  его очки (к
счастью не разбились!), пока он  ругал учеников (тоже совершенно  искренне),
но  потом пожалел и  отпустил  прошло  больше  минуты,  и  у  самого  порога
завучевской, его застал звонок. Значит

     9 часов 35 минут.
     Что  делать?  Если  пойти к  завучу, то  девятый  "В" минут пять-десять
(сколько займет разговор) будет беситься в коридоре и помешает вести занятия
в соседних кабинетах.  За это можно и замечание  от  начальства получить.  И
Григорий  Борисович,  тяжело вздохнув,  повернулся  и пошел обратно  к себе.
Следующую перемену не прозевать, она тоже большая, десятиминутная.
     Поднимаясь по лестнице он  услышал шум многих голосов, на фоне которого
сильно выделялся бас  Саши  Борисова. Саша  не самый большой  в  классе и не
самый сильный,  выглядит  не  старше своих четырнадцати  лет, а голос  -  на
зависть любому мужику. Он гонится за Пашей Трофимовым и громко кричит ему:
     - Стой, гад, все равно догоню!
     В руках  у Паши  Сашина сумка.  Паша  чуть  не  налетел  из-за  угла на
Григория Борисовича, но тот уже был начеку. Девушки сбились в кучку и что-то
оживленно  обсуждают.  В  речи  их причудливо перемешаны  слова  молодежного
жаргона,  иностранные  (особенно  английские)  слова,  ненормативная русская
лексика и нормальные русские слова... Григорий Борисович  поскорее запускает
их всех в свой кабинет и начинает контрольную. Журнал быстро заполнил, и сам
за работу,  тетради, будь  они  неладны, проверять.  Этот  класс посильней и
поспокойней, в  нем списывающих поменьше. Сейчас  бы только темп  сохранить,
три минуты - тетрадь. За  урок бы тетрадей пятнадцать проверить. Сколько там
времени?

     9 часов 40 минут.
     Интересно, будет сегодня городская проверка? В этом месяце уже раза три
предупреждали, а все  не было. (Тетрадь  проверена!) А если будет, то пойдут
ли по урокам,  или только бумаги посмотрят?  А если  пойдут, то зайдут ли  к
нему? Собственно,  чего  бояться? (Еще  одна тетрадь.) Вроде у  него  все  в
порядке. А это как посмотреть! Ну-ка, покажите ваши  планы?! Что это урочные
планы? Да это все что угодно, но  не урочные планы! (Опять тетрадь!) А какие
воспитательные цели вы  ставите на сегодняшний урок? Вы разве не знаете, что
каждый урок должен  воспитывать! А где у вас  дифференциация учащихся? У вас
что, один план на все четыре девятых  класса?! А  ведь все классы, наверное,
разные. Да...  с методикой у вас  слабовато. (Снова тетрадь.)  А чем это вы,
собственно, занимаетесь?  Что,  на уроке  тетради проверяете? Да...  Этим вы
дома должны заниматься, вам за это деньги платят! А покажите журнал. Да, это
называется журнал, ну и почерк у вас! А когда вы  белили потолок  в кабинете
последний раз? Два года назад? А дома  у себя вы так же за чистотой следите?
А шторы  когда последний  раз стирали?  (И  еще  тетрадь.) Три месяца назад?
Так-так.  Ну ладно, покажите ваш  план воспитательной работы. А  где  график
посещения трудных...
     В  общем, не любит Григорий Борисович проверок. Еще хорошо, когда  свое
начальство  прикроет,  а  это бывает  не  всегда. Когда прикроет, а когда  и
наоборот,  подзадорит   проверяющих,  выставит  тебя  перед  ними   дураком.
Проверяющие  будто с другой  планеты прибывают.  (Тетрадь.)  Не  знают,  что
зарплату давно не платили. Что  мужчинам-учителям домой  хоть  не появляйся.
Что  для того, что хоть как-нибудь прожить, приходится нагрузку брать просто
немыслимую. А это значит - либо халтурь,  силы и здоровье свои береги,  либо
работай на износ. (Очередная тетрадь.) Да на ту же тетрадь, разве три минуты
требуется? Что  говорить?  Вроде и  работаешь  на  износ,  а  все равно  без
халтуры, без туфты не обходится. А какие сейчас семьи попадаются... А деньги
на ремонт класса с родителей собирать приходится... (И еще тетрадь!) Правда,
Григорий  Борисович никогда  таких  вещей  проверяющим не  говорил.  А  Иван
Евгеньевич как-то сказал высокой комиссии своим громовым голосом:
     - Что  вы меня проверяете, такие-растакие, зарплату на месяц задержали,
я голодный с утра, дома есть нечего, и дети голодные! Я сейчас  веду урок  и
думаю, чем мне сегодня своих детей накормить?..
     Ну тут он  немного перебрал, а тем и ответить нечего, оробели и ушли от
него не  солоно хлебавши, других пошли проверять,  у которых  голос  пожиже.
Молодец  мужик, сумел себя  поставить. А проверяющие  сильно лютовали  в том
раз, многим досталось  по  первое число...  (Ну и тетрадь!) Если сам себя не
поставишь, то будут  об  тебя  ноги  вытирать все кому  не лень,  в  крайнем
случае, ездить на тебе будут. Сколько времени?

     10 часов 7 минут.
     Прошелся для  порядку по классу, вроде все нормально. Опять за  работу.
На перемене обязательно к завучу успеть! (очередная тетрадь.) Для этого надо
организованно урок закончить, Девятый "В"  выпроводить, кабинет закрыть... А
впрочем, зачем выпроваживать, ведь  следующий девятый "Б" - его класс (снова
тетрадь.),  они в  своем  кабинете  пакостить не будут, ведь здесь они  сами
генералят, отремонтирован кабинет на  деньги их родителей, да  и Маша, дочка
Григория Борисовича, в этом же  классе  учится, она  за порядком последит. И
еще одну тетрадь успел проверить, когда прозвенел звонок с урока.

     10 часов 15 минут.
     Да, девятый "В" класс  сильный и организованный, почти одновременно все
тетради сдали  и пошли  на  следующий  урок. Сколько тетрадей проверил?  Еще
двенадцать. Маловато, а быстрей  никак нельзя. Тут  девятый  "Б"  показался,
Григорий  Борисович  Маше,  дочке  сказал, что  к  завучу  идет (она  все  с
полуслова поняла), и поспешил, уже

     10 часов 18 минут.
     - А-а-а...

     - Хавать!
     - Ура!
     - Кто последний, тот лох!
     Дикая орава учеников, человек сто, кажется,  семиклассники,  пронеслась
мимо него с криками и гиканьем, в  столовую за бесплатными завтраками. Еще и
бомбочку взорвали по пути. Он едва увернуться успел, растопчут и не заметят.
Надо было, конечно, толпу эту остановить, вмешаться, он обычно так и делает,
да тогда к завучу  не  успеешь, а это  очень  важно.  Как ввели эти завтраки
бесплатные (булочка и чай), так столько мороки из-за них!. Ввести  то ввели,
а  порядка  обеспечить  не смогли.  То  есть,  пытались,  конечно.  Директор
строгий-престрогий приказ издал,  чтобы по  одиночке в  столовую учеников не
пускать, а только по  классам  и в свое время. Учитель, к  которому класс на
урок в  это время пришел, должен все дела  свои  бросить, построить ребят  и
строем в столовую привести, проследить, чтобы там все нормально было,  чтобы
ели, а не безобразничали, чтобы всем досталось, и строем же привести обратно
в свой кабинет. По  первости за этим строго следили, классы без  учителей не
пускали   в   столовую,   учителей   наказывали,  дифнадбавки   лишали,   за
неисполнение. Другой  раз, бывало,  и учителю булочка  доставалась, дежурные
передадут,  или  кто из  учеников  заболеет... А поломался  приказ. Перемена
большая всего  десять минут. Учителя за перемену только  к уроку  следующему
подготовиться  успевают  (условие  контрольной,  допустим,  написать),  свои
какие-то свои  дела  сделать,  когда, бывает, учителя завуч, а то и директор
вызовет... Когда им в столовую с  классами идти за порядком  следить?  Потом
сказали, неофициально уже, что классы водить могут старосты. А староста, как
правило лучший ученик, где  с классом своим  справится, кто старосту слушать
будет?  Дети  нынешние совсем страх  потеряли, они  и учителя  то  не любого
слушают!  Вот  и бегают толпами. Ученик пошел несознательный, невоспитанный.
Не  только свою порцию схватить  норовят, но  и чужую. Да не столько съесть,
сколько нахулиганить, напакостить. После перемены булочки  недоеденные, а то
и  целые по  всей  школе разбросаны.  Дежурные во время урока на  класс стол
накрывают, а там кто вперед успеет, не зевай. Прибежал, свою пайку, булку то
есть,  взял,  съел  и гуляй, другим  место  дай... Кому вчера не  досталось,
бывает, норовит  сегодня чужую булку прихватить, кто  смел, тот и съел, кому
не досталось - тот лох! Между разными классами соревнование идет, кто вперед
успеет. Вы, гады, вчера нас обогнали, наши завтраки уполовинили, так сегодня
получайте... Многие из-за этого  и вовсе в столовую не ходят, брезгуют. Да и
условий  нормальных  там  нет. Руки толком не помоешь, мыла нет,  да и когда
мыть, пока  будешь  руки размывать, у  тебя  булочку уведут, получится - зря
мыл...
     Помня о том, что случилось на прошлой  перемене,  учитель старался ни о
чем  не думать, а  смотреть по сторонам. Дети  всех  возрастов  носятся  как
угорелые.  Замечания  мало помогают.  Да,  если  рассудить,  надо  же  им  и
подвигаться,  побегать,  попрыгать,  посмеяться, даже покричать,  ведь опять
сорок минут  за  партой сиднем  сидеть. Это  в  их школе еще  уроки по сорок
минут, сокращенные, а в других по сорок  пять.  Только  вот бегать бы не так
быстро и смотреть, куда бежишь, кричать не так громко и  думать, какие слова
выкрикиваешь.  Да,  если  прислушаться,  то  явно  слышен мат, не  только  у
мальчишек, но  и у девчонок.  И это  не  ругань,  а скорей душевный  русский
разговор, по выражению Солженицына. В последние годы просто беда, во многих,
даже благополучных семьях мат  считается не  руганью, а  нормальным  языком.
Родным  языком.  Внучки  эти  слова  впервые  слышат  от дедушек, сыновья от
матерей. Они  и  не воспринимают их  как ругань, и, придя  в школу, не могут
понять,  за что им делают замечания  учителя... Пока Григорий  Борисович  до
приемной  дошел,  то   на  ходу  сделал  нескольким  ученикам  замечания  за
ругательства и  за те  же шапки,  не мог  мимо пройти,  а  задерживаться для
долгого разговора тоже не мог, торопился. Перед дверью посмотрел на часы:

     10 часов 20 минут.
     Григорий  Борисович  вошел  в  приемную,  налево  завучевская,  направо
кабинет директора. С секретаршей, которая разбиралась  с какими-то бумагами,
поздоровался:
     - Здравствуйте, Маргарита  Алексеевна, -  вообще-то ее  почти все Ритой
зовут  и на  ты, молодая  еще  и  на маленькой  должности (хотя  это  вопрос
спорный, секретарь и в школе  не  последний человек,  часто такое знает, что
простым учителям знать  не положено),  но  Григорий  Борисович всех в школе,
вплоть до уборщиц, на "вы"  зовет  и  с отчеством,  и себя тыкать  никому не
позволяет.
     - Здравствуйте, Григорий Борисович, - ответила не отрываясь от бумаг.
     -  Мария Николаевна у себя? -  спросил Григорий Борисович уже берясь за
дверную ручку.
     - Она работает с комиссией.
     Так,  комиссия  приехала  уже...  Григорий Борисович от  двери  отошел,
подошел поближе к секретарскому столу  и  спросил, стараясь, чтобы его голос
звучал посолидней, не заискивающе:
     - А комиссия давно приехала?
     -   Примерно  час  назад,  сидят  с   завучами,  смотрят  документацию.
Собираются по урокам идти, я слышала, с математиков начнут, может зайдут и к
вам, журналы будут смотреть и  тетради, как регулярно их  учителя проверяют,
кто нерегулярно, с того доплату тетрадную снимут... - и Маргарита Алексеевна
опять принялась  что-то искать в бумагах, сочтя, видно, что  и так  уж много
сказала Григорию Борисовичу.
     - А  меня Мария Николаевна просила зайти,  - сказал Григорий Борисович,
не зная, что  ему  делать, - удобно ли  заходить  в  завучевскую, когда  там
комиссия?
     - Когда просила?
     - Прислала дежурного на первом уроке, да я только сейчас выбрался.
     - Зайдите потом,  сейчас она занята,  - твердо  сказала  секретарша,  и
Григорий  Борисович  пошел к себе.  Большого желания  заходить к завучу  при
комиссии он не испытывал, да и без комиссии тоже,  он вообще, приучен лишний
раз начальству на глаза не попадаться. "До чего  нас довели, - подумал он, -
зарплату не платят, а заставляют перед  проверкой дрожать!" К себе в кабинет
он вернулся со звонком.

     10 часов 25 минут.
     Без лишних предисловий начал контрольную и задумался,  проверять сейчас
тетради или нет. Заполнил журнал, не забыв  отметить отсутствующих.  Посидел
немного, следя за порядком в классе и все-таки принялся за тетради.

     10 часов 30 минут.
     Только теперь он думал о том, что если придут проверяющие, надо сделать
так,  чтоб  они посторонних  тетрадей не  заметили.  Зайдут  или  не зайдут?
(Аккуратно проверенную тетрадь в стопку.) А хоть бы  и зашли! У него совесть
чиста,  за  работу  свою  готов ответить. А  причем тут  совесть? (Следующую
тетрадь.)  Если бы всегда по совести  оценивали! А то начнут  придираться ко
всякой  ерунде,  как не раз  бывало. В  работе учителя (как,  наверное,  и в
любой) две стороны есть:  сама работа и видимость, показуха от той работы. И
часто  находятся они в  большом противоречии.  Если все силы  только на саму
работу  тратить,  то  перед   начальством  и  проверяющими  можно  последним
разгильдяем предстать. Работа, она не всегда и не сразу, да и не всем видна.
(Еще одна тетрадь  готова.) А если слишком много сил на  показуху потратить,
то на саму работу не хватит. Так можно и в передовики выйти, но не  надолго,
туфта она и  есть туфта, должно и настоящее дело быть.  И получается  так, и
работай,  и видимость  работы  создавай. (Тетрадь.)  У некоторых,  у  женщин
особенно,  это  хорошо сочетается,  естественно,  работа  и  показуха,  а  у
большинства - не очень. (Еще тетрадь!) Нет, уж лучше пусть не заходят!
     А нет, черт возьми, пусть зайдут, он, в конце концов, мужчина! И дома и
на работе себя поставить надо!  Вот  пусть проверяющие  зайдут сейчас,  а он
специально, без  всякой показухи  - смотрите! Что  тетради проверяю? А когда
мне  еще этим заниматься, вчера и  так до полночи больной  сидел! Вы зайдите
через  день, лучше через  два, посмотрите  на результаты контрольной, вот на
что вам смотреть  надо! (Еще тетрадь.) А  результаты  не хуже, чем у  других
будут! Вот и  на  олимпиаде  районной мои ученики неплохо  выступили. Да и в
наше положение  войти надо, посмотрите,  как  мы  живем,  как питаемся,  как
одеваемся. Да если уж все  делать  как положено, совсем без  туфты,  силы не
экономя,  загнешься скоро, ноги протянешь! (Тетрадь.) А заболеешь, свалишься
от нагрузки  непосильной, работать (и зарабатывать) не сможешь, ты сам, дети
твои - кому нужны будут? Не комиссии, не начальству во всяком случае... А на
контингент учащихся, родителей посмотрите!.. (Вот и еще тетрадь проверил.)
     Но  с  проверяющими  так разговаривать  - особый  талант нужен, из всех
учителей,  пожалуй, только  Иван  Евгеньевич им обладает. А если проверяющие
окажутся  не робкого  десятка? Если  в ответ на его  слова  они свое скажут?
Завуч  на  чью сторону  встанет?  Еще не известно.  Так-то.  В  прошлом году
кое-кого  из  учителей   за  подобные  слова  сильно  наказали,  дифнадбавку
режиковскую срезали.  А если и  меня так? Принесешь домой урезанную получку,
жена  с тещей  добавят и за  смелость  и,  за принципиальность, и за хорошую
работу... (Тетрадь.) Нет уж пусть лучше  не  приходят.  Да,  кстати, который
час?

     11 часов ровно.
     До конца урока пять  минут, теперь  уж не  придут, и Григорий Борисович
вздохнул с облегчением. Еще сегодня,  правда,  четыре урока во второй смене,
но  это  еще  когда  будет,  хотя,   если  рассудить,  лучше  бы  пришли  на
контрольную. Что-то  опять  нос заложило, на полминуты из  класса в  коридор
вышел,   при  учениках  сморкаться   неловко...  Напомнил  ученикам,   чтобы
поторапливались и до  конца  урока  успел-таки  еще  обработать две тетради.
Пересчитал, сколько сделал за  четыре урока, получилась  сорок одна тетрадь.
Да, мало. Сколько осталось  еще? Подсчитал  - восемнадцать.  Такими  темпами
работы  еще на  час. Да, по совести  говоря, разве  это  проверка? На многие
тетради не по три,  а по пятнадцать-двадцать  минут  потратить надо... Вот и
звонок прозвенел:

     11 часов 5 минут.
     Быстро, организованно урок закончил (свой класс!), учеников выпроводил,
а  тут и  следующий  класс подошел. Но это уже не  его  класс, у  них другой
учитель. Этих учеников пока в коридор, а учителю, молодому специалисту, даже
и  не специалисту,  а студентке  недоучившейся,  Татьяне  Ивановне,  кабинет
сдать. Провел ее по рядам, сказал, по возможности строже:
     -  Смотрите Татьяна  Ивановна,  все парты чистые, на полу мусора нет, в
таком виде оставите! Вот ключ от кабинета.
     - Не беспокойтесь, Григорий Борисович!
     Да  как не беспокоиться, на  твоих  уроках  девятиклассники  на головах
ходят. Самые слабые и хулиганистые девятые ей сплавили как новенькой и самой
молодой, с ними и опытный педагог  не каждый сладит. Они уже  несколько  раз
так  столы расписывали, шелуху  от  семечек под  столами оставляли... В свой
портфель все тетради аккуратно сложил, и уже уходить собрался в учительскую,
те же тетради заканчивать, да вдруг ему в голову идея пришла.
     - Татьяна Ивановна, я у вас на уроке посижу на последней парте, тетради
попроверяю?
     - Конечно, Григорий Борисович.
     Тут выгода обоюдная: при  нем девятый "Д" поспокойней  посидит на уроке
(у молодых с  дисциплиной на  уроке вообще беда, Григорий Борисович  пока по
возрасту не стал всем ученикам в отцы подходить, тоже мучился, а девятый "Д"
-  "краса  и  гордость"   школы,  класс  коррекции,  т.е.  класс  отстающих,
занимающийся фактически  по облегченной  программе),  а  Григорий  Борисович
посмотрит, чтоб обошлось без  настольной живописи. Он устроился на последнем
столе, достал тетради, взял ручку, тут как раз звонок прозвенел, значит

     11 часов 10 минут.
     Татьяна  Ивановна свой урок начала,  а Григорий Борисович в свою работу
погрузился, не забывая в  то же  время за учениками приглядывать. Да они это
уже  поняли, главные  художники  смирно сидят  при  нем.  Вот  одна  тетрадь
готова...  Девятый  "В"  остался,  теперь  быстрее пошло.  Еще одна... Когда
работа  к  концу близится - веселей дело идет. Стопка непроверенных тетрадей
неуклонно  убывает, а - проверенных  растет. Еще тетрадь...  Да  тетради все
хорошие пошли,  почти  без ошибок, чистые, с понятными почерками. Такие чего
не проверять? Это все кандидаты в десятый класс на следующий год. Интересно,
дадут ему на тот год десятые или нет? Впрочем, сейчас десятые уже не те, что
были  лет пять-десять назад. Тогда всех  троечников,  разгильдяев, хулиганов
после  девятого выпроваживали из школы в ПТУ,  хорошо, кого в  техникум. Для
десятых самых лучших оставляли. Да и десятых набирали два класса, не больше,
хочешь, не  хочешь,  а принимай туда  не всех,  а с разбором. Теперь все  по
другому, указание  аж  самого  Президента  вышло,  всех желающих  в  десятый
записывать,  будь  он  хоть  последний  хулиган,  хоть  из класса  коррекции
(официально  считается,  что и там  по  общей программе занимаются).  Теперь
десятых  классов  набирают не  меньше трех,  а когда  и четыре, хотя  добрая
половина  учеников  по  уровню   знаний,   да   и   способностей,  не  могут
по-настоящему  учиться  в старших классах. И  в  старших  классах  теперь не
обходится  без  туфты, очковтирательства то  есть,  хотя лет пять назад  еще
обходилось. Иной ученик, и родители его, клянется, божится, дотяните меня до
конца девятого, дайте свидетельство об окончании, я в ПТУ уйду, по честному.
Бывает,  и пойдут ему навстречу,  и  так слишком много  неуспевающих.  А он,
глядишь, в конце августа приходит: "Запишите в десятый! Имею конституционное
право."  Попробуй  такому  откажи, родители  до  самого высокого  начальства
дойдут,  по  судам затаскают, а там разговор  короткий:  "Он  у вас экзамены
сдавал?  Сдавал!  Вы  ему  свидетельство  об  окончании  девятилетней  школы
выдавали? Выдавали!  Так  в  чем дело, если бы вы ему двойки поставили,  так
сейчас  бы и  разговору  не было! Сами теперь  свою  кашу  расхлебывайте,  а
ребенок учиться  имеет  право." Так что  и в старших классах не одни хорошие
ученики. А  лучшие  самые, наоборот, уходят.  В последние годы много  всяких
лицеев, гимназий пооткрывалось. Вроде там подготовка лучше,  поступить в ВУЗ
оттуда  легче. Увы,  и это так. Там многие вузовские преподаватели работают,
они  же  потом  и  вступительные  экзамены  проводят,  зачисление  студентов
производят. Разумеется, своих учеников они в первую очередь  возьмут. Многие
учителя, зная эту практику,  сами  советуют  лучшим  ученикам  переходить  в
лицеи.  А  Григорий Борисович  с  этим  смириться  никак не  может. Если  по
честному посмотреть: среди его учеников  за много  лет работы в школе многие
на математический и физический факультеты университета, пединститута  пошли,
на инженерные  специальности политехнического  института, в  общем туда, где
математика ой как нужна. И нормально окончили, работают хорошо, а  кто еще и
учится. Значит и в обычной школе неплохо учиться можно. А попадались и такие
ученики, которые  уже  в  старших классах  были  взрослыми  самостоятельными
людьми,  способными  вообще без  учительской  помощи учиться,  знания  новые
приобретать. Таким зачем в лицей переходить?  Этих  правда  по пальцам одной
руки  пересчитать можно,  но их всегда очень мало! Вот Иван Дмитриев, ученик
десятилетней давности.  Когда Григорий  Борисович  с ним, учеником  девятого
класса  (это  по  старой нумерации, по новой  -  десятого) познакомился, тот
математику, физику, химию знал  едва не лучше учителей. Григорию  Борисовичу
сильно его  не  чему вроде  учить было. Но тот  стал  членом математического
кружка. Иван, впрочем  не только математикой,  но  и  химией, и информатикой
увлекался.  Как-то для сложной  компьютерной программы по химии понадобились
ему некоторые формулы из проективной геометрии, которую, разумеется, в школе
не изучают. Он  обратился  было к Григорию Борисовичу  за помощью. А  у того
принцип такой: перед  тем, как подсказывать или помогать,  дать  шанс самому
дойти, не всем это, конечно, под силу, но шанс каждому  надо дать. И вообще,
подсказывать,  помогать торопиться не нужно, а  если и делать это,  то не до
конца. Если  кто-то из учеников его помощи просит, то  Григорий Борисович не
торопится подходить, время  тянет,  в  половине случаев, пока  он  подойдет,
помощи уже и не требуется. Так  вот, посоветовал он Ивану, вузовский учебник
почитать,  а тот поленился  в библиотеку  идти,  пару  дней  посидел,  и все
формулы  нужные  сам вывел, своим  умом  дошел! Он  уже университет окончил,
большим  специалистом  по  информатике  стал,  не  иначе, скоро  диссертацию
защитит  кандидатскую. Жаль  видеться  в последние годы им редко приходится,
Григорий Борисович в  другую  школу перешел,  близко  от  дома, старая школа
далеко была,  в другом районе... А сейчас самые яркие ребята в десятый класс
в  их  школу уже  не  идут.  Что  делать? Надо  вот  что, больше работать со
средними классами,  что он в последнее время и делает. Многие бывшие ученики
его в числе лучших в своих лицеях, в вузы после них поступают... А в отчетах
всяких этого ведь не укажешь! Впрочем, отчеты, бумаги всякие разве главное в
жизни, конечно нет. Не главное, а силу большую имеют. Вот Григорий Борисович
в  прошлом году  аттестацию  проходил,  так по  бумажкам  только  на  вторую
категорию потянул. Где ваши выпускники, избравшие специальностью ваш предмет
или близкие к нему? Сколько их за  последние пять лет?  Сколько  победителей
олимпиад?..  Три  человека?  Маловато!  Но позвольте,..  Звонок привел его в
чувство. Григорий Борисович посмотрел на часы:

     11 часов 50 минут.
     Стопка  непроверенных тетрадей  закончилась!  Он аккуратно  сложил  все
тетради  в портфель,  ручку -  тоже. Перед тем, как уйти из кабинета прошел,
убедился,  что  все  нормально, столы  чистые,  на  полу мусора  нет. Выходя
столкнулся с Марией Николаевной.  С ней  незнакомая женщина  средних лет. По
виду  - проверяющая. За  время работы  в  школе, он по  виду,  по одежде, по
выражению  лица, по  походке, манере  говорить  научился всякое  начальство,
особенно проверяющих, отличать. Они вокруг себя  поле такое создают, попав в
которое  простой  человек  испытывает  потребность  поскорее из  него выйти,
неуютно как-то в нем. Не ко всем это, конечно, относится,  но к большинству.
Хотел было Григорий Борисович  подойти, спросить Марию  Николаевну, зачем он
ей нужен был, да,  кстати, и свой вопрос выяснить, по домашнему обучению, но
они уже говорили  с Татьяной Ивановной, та показывала им свои планы, и вид у
нее  был  самый  жалкий.  Неуместно  как-то  было  в  этот  момент к  завучу
подходить, и он не  стал. Про  себя подумал, что хорошо, не на прошлый  урок
пришли,  успел-таки  тетради закончить. А  то бы пришлось уйти  из кабинета,
неуместно над тетрадями сидеть, когда  коллегу проверяют. Хорошо,  что не  к
нему пришли. Теперь,  может,  и пронесет, и ни в чем не виноват, вроде, а не
хочется. Впрочем, от мысли  этой Григорию Борисовичу совестно  стало. Шкурно
это очень.  Его-то пронесло,  а Татьяне  Ивановне  влетит  сейчас по  первое
число. Конечно, у  нее упущений много, да ведь всему учиться надо, учителями
не рождаются, он себя вспомнил пятнадцатилетней давности. После университета
в школу попросился, хотя были варианты  и гораздо лучше. С огромными планами
пришел, Макаренко, Сухомлинского  начитался, университет с красным  дипломом
окончил.  А оказалось, что  наполеоновские планы его, его  эрудиция огромная
любовь  к своему предмету, начальство  мало  волнует.  Ты качественный  урок
выдай, порядок в своем  классе обеспечь, бумаги в порядок приведи, программу
пройди, процент успеваемости,  обученности выдай  на  уровне школы, а всякие
там завиральные идеи,  самоуправление, макаренковская постановка воспитания,
синтез  математики  с  гуманитарными   дисциплинами,   отставить.  В   каких
инструкциях это предписано?.. Впрочем, когда  года через три он сумел  стать
крепким учителем, на "завиральные идеи" его стали смотреть сквозь пальцы, да
и времена такие наступили,  что  начальство  вдруг  стало  всякие  новшества
поддерживать...
     А  Татьяне  Ивановне  сейчас  крепко достанется.  А  ко мне  бы пришли,
пожалуй все бы нормально сошло. Григорию Борисовичу уже казалось, что потому
не его проверяют, а  молодую учительницу, что он что-то  такое  сделал... До
чего нас  довели, прямо как в ГУЛаге  у Солженицына, каждый только за  себя.
Умри ты сегодня а я завтра! Он вдруг заметил, что идет по пустому коридору.
     - Мужчина, можно занять немного вашего времени?
     Григорий  Борисович  оглянулся.  Перед  ним  стоял  молодой  человек  с
какой-то неестественной, кукольной улыбкой.  Он,  пожалуй, хотел походить на
американца,  только  улыбка  его  открывала не белоснежные здоровые зубы,  а
довольно гнилые и желтые. Да, если присмотреться, то и не хватает некоторых,
как, впрочем, и  у  Григория  Борисовича.  Впрочем, не  такой уж  и молодой,
скорее молодящийся. Лицо все в мелких оспинах. Тщательно отглаженный костюм,
белоснежная рубашка с  галстуком, короткая стрижка, как  у новобранца, видно
только что из парикмахерской, одеколоном сильно пахнет.
     - Позвольте представиться, Андрей, - он протянул руку.
     - Григорий Борисович,  - назвался учитель пожимая руку,  - а как вас по
отчеству?
     -  Просто  Андрей,   -  тоже  подражание   американцам,  -  я  торговый
представитель фирмы Верболайф. Вы знаете такую фирму?
     - Что-то слышал,  - Григорий Борисович начал понимать в чем дело, - но,
извините, я не ваш клиент, ваши препараты от лишнего веса, а у меня его нет.
     - Но я  еще не успел  рассказать  вам о нашей фирме, ее продукции. Наши
продукты не только от лишнего веса. Я вижу, что у вас проблемы со здоровьем,
цвет лица не очень хороший, - и у тебя  не лучше,  подумал учитель, - вам бы
попринимать препарат фейсогуд...
     - Андрей, вы на меня только время тратите, у меня ни копейки денег нет,
и не предвидится, извините.
     Они  попрощались за руку и  пошли  в разные стороны. Григорий Борисович
успел  заметить разошедшийся шов  на  пиджаке торгового  представителя.  Лет
пять,  пожалуй, пиджаку, никак  не меньше,  нитки  сгнили.  Видно,  учителем
работать это еще не самое плохое... Посмотрел на часы:

     12 часов 2 минуты.
     Как  это он звонок на  урок пропустил мимо  ушей?  Начался шестой  урок
первой  смены.  Потом  будет  седьмой,  потом "нулевой" второй смены, и лишь
после него,  в два  часа  дня,  у Григория Борисовича  будет следующий урок.
Целых три урока еще  свободных! Скорей  в учительскую. У  окна  остановился,
портфель   на  подоконник  поставил,  он  не  любит  его  на  пол   ставить,
высморкался, пока никого  рядом нет, смотрит, а на платке кровь. Не сказать,
чтобы много, но есть. Ничего, главное, чтобы не текло сильно...  Портфель  в
руки и дальше пошел. Что  нужно за  это  время  сделать? Контрольную девятых
классов начать проверять,  все, конечно он не успеет, но хотя бы один класс.
Пообедать. Для этого еще  надо  место найти. Хорошо, если учительская пустая
будет, ведь со своими баночками в столовую не пойдешь, засмеют, и ученики, и
учителя, да,  не ровен час, начальству, комиссии попадешься на глаза, плохое
впечатление о всей школе,  о всех  учителях произведешь... Кроме этого, надо
еще  свои планы на  сегодняшние уроки посмотреть, придать  им более солидный
вид. Может  повезет, и  в кабинете информатики окажется свободный компьютер,
Григорий Борисович давно уже статью пишет о постановке воспитательной работы
в школе, о неверности той, которая принята в последние лет шестьдесят... Без
компьютера эту огромную работу ему не осилить, особенно с таким почерком. Он
бы и планы  урочные  на  компьютере  делал,  да возможности нет,  в школьном
кабинете  информатики  почти никогда свободных  компьютеров нет, хорошо еще,
Илья Давыдович  входит в положение хоть иногда... Будь  Григорий Борисович в
свое время поумнее,  так лет десять назад  переквалифицировался бы в учителя
информатики, с его университетским образованием  это было  бы легко, жена об
этом сколько говорила, да и сейчас говорит. Ему ведь и предлагали. Но у него
тогда  и  без информатики  большая нагрузка была. Кроме того, в  1985  году,
когда  вводилась информатика, надо  было  ее совмещать с математикой, только
четыре  часа  в  неделю  информатики на  всю  школу.  Да без  компьютеров ее
преподавать. В то,  что в школе  скоро будут  персональные  компьютеры,  как
газеты обещали,  не верилось, мало ли  чего обещают. Тогда только Горбачев к
власти  пришел,  обещал  много  чего,  Перестройку провозгласил...  В общем,
информатика  тогда  представлялась  дополнительной  морокой  учителю.  Да  и
зарплату  в тот год  учителям сильно  добавили.  На  полторы ставки  работая
рублей триста-четыреста учитель получал! Только  учителя и начали тогда жить
по-человечески. Начать то начали, да быстро кончили, недолго их человеческая
жизнь длилась. Года  через три инфляция вернула  учителей к доперестроечному
уровню жизни, а вскоре и гораздо ниже опустила, так низко, как они и не были
никогда.  Если  советские годы для них просто бедными были, то годы реформ -
нищими. Сколько судеб сломалось, сколько семей  развалилось,  сколько  людей
себя потеряли...
     В  общем не  взялся тогда  Григорий  Борисович за информатику.  Сейчас,
пожалуй, и  жалеет. Что  ни  говори, а  у информатика школьного  жизнь  чуть
получше, чем  у  математика во  всех  отношениях. И на платные занятия спрос
есть,  подспорье  к зарплате. И  тетрадей, тетрадей проверять не надо  почти
даром! И классного руководства  нет! И в кабинете твоем никто посторонний не
работает! И работу информатика  поди проверь. За  десять лет никак не решат,
что,  собственно, составляет предмет  школьной  информатики. Так большинство
учителей  и решают  вопрос  этот каждый по своему усмотрению.  А, значит и у
начальства дергать по пустякам информатика возможности мало. Информатик себя
в большей степени независимым человеком чувствует. И при поступлении в почти
все ВУЗы информатика не сдается... Ну не сказать, конечно, что у информатика
работа совсем легкая, Илья Давыдович все дни безвылазно в школе от восьми до
восьми, и выходных у  него почти нет, и научно-методическую работу по своему
предмету  ведет, и для школы, для начальства много  всякой работы  делает, и
как  программист  очень  много  работает, много  учебных программ сделал,  и
кружок юных программистов создал... А все-таки ему лучше, легче живется, чем
обычному учителю,  надбавки всякие ему положены,  да и "режиковских"  больше
перепадает,  большое дело  с начальством постоянно общаться, а  начальство к
нему постоянно со всякими просьбами обращается... Впрочем, все это относится
и  к  учителям труда,  и  физкультуры, особенно к  работникам  бассейна. Вот
школьная  работа для  мужчин,  как  жена говорит!  На ум Григорию Борисовичу
вдруг  пришло сравнение школы  с ГУЛагом: Солженицын пишет,  что заключенные
все делятся на  два сорта, на простых  зэков,  работяг,  которые  заняты  на
"общих" работах, основных по профилю и самых тяжелых физически, которых, тем
не менее,  хуже  всех  кормят;  и  зэков, занятых  на  облегченных  работах,
"придурков".  К  ним  относились  не   только   всякие  кладовщики,  повара,
нормировщики..., но и инженеры,  врачи  и  даже  ученые,  а также сапожники,
портные, парикмахеры... На "общих" работах большинство заключенных умирало в
первые месяцы.  А  "придурки" почти  все  выжили. Вот и в школе  есть работы
"общие" - математика, физика, литература... А есть и "придурочные" (но завуч
не "придурок"!).  На "общих",  если  совсем  без  туфты работать,  долго  не
протянешь...
     Так,  сейчас  в  учительскую, пора бы и перекусить.  Григорий Борисович
подошел к учительской,  она как раз рядом  с лестницей.  Маленькая комнатка,
почти каморка в одно окно.  Три  письменных  стола неопределенного возраста,
несколько стульев. Захоти  все учителя одной смены прийти сюда одновременно,
а это человек шестьдесят, они бы просто не поместились. Но у физкультурников
есть отдельное помещение для  отдыха  и самостоятельной работы, у трудовиков
тоже есть, у начальства - само собой... А вот для простых учителей, работяг,
одна маленькая комнатка.  А ведь по  расписанию у большинства много "окон" в
течение  рабочего  дня. В  это  время  работы всегда  полно,  да  вот  школа
переполненная, почти тысяча  семьсот  учеников,  для  нормальной учительской
места не хватило. Правда, во  многих кабинетах: информатики, физики,  химии,
биологии, географии  есть  лаборантские, но  как  быть  учителям математики,
русского и литературы,  истории,  иностранных языков?.. Вдруг песня слышится
под баян:

     Ра-асцвета-али яблони и гру-уши,
     По-оплыли-и туманы над реко-ой...
     Понятно, Николай Александрович, учитель пения, урок проводит. Его голос
громче всех  слышен, а класс подпевает, кто как может.  Было  бы время,  так
постоял  и послушал  бы, хорошо Николай Александрович поет, да в учительскую
торопиться надо.
     К  сожалению,  учительская оказалась  не  пустой.  Учительница русского
языка  Лариса  Григорьевна  сидела с тетрадями. Учительница математики Дарья
Петровна занималась с ученицей то ли седьмого,  то ли восьмого класса. Может
это  дополнительное  занятие  с  отстающими  (их  учителя  должны  проводить
обязательно), а может и репетиторство. Один стол свободен. И на том спасибо.
Григорий  Борисович расположился на нем поскорей, пока он свободен. Пожалев,
что  прямо сейчас перекусить не удастся, хотя было бы очень кстати. Неудобно
как-то  при  ученице, достал  тетради для контрольных работ. На  поверхности
оказались  тетради девятого "Б",  с них и решил начать. И начал уже было, да
решил, пока  еще  идет  шестой урок в уборную зайти. Вот еще проблема, опять
ГУЛаг на ум приходит. Могут же у нас из любого пустяка неприятность сделать,
унижение  для  человека.  Во  всех  школах,  по крайней  мере  где  Григорию
Борисовичу бывать доводилось, есть уборная  специально для учителей. Об этом
деле  и говорить  как-то  неудобно,  не принято  в  культурном  обществе. Но
учителя разве не живые люди, тем более, что школа здоровье сильно подрывает?
В  их  школе,  вроде и есть  отхожее  место учительское, но почти всегда  на
ремонте.  А когда не на ремонте, то  закрыто на замок. А ключ у вахтера. Это
надо идти на вахту и  у  старушки-вахтерши громко, она  слышит  плохо,  этот
самый злополучный ключ просить. Да в журнале за него расписываться. А вокруг
всегда  народу много,  детей в том  числе.  Получается, это  надо всей школе
докладывать  куда и зачем  ты  идешь! Чем  не тюрьма?  Как еще сильнее можно
унизить человеческое  достоинство учителя? Григорий Борисович за этим ключом
никогда почти не ходит,  неприятно это, уж лучше потерпеть или в ученический
туалет зайти.  А  это лучше  всего не  на перемене, а  во время урока, когда
учеников там  нет. Неловко как-то при  учениках.  Вот жизнь, черт возьми! Он
уже  дверь  открыл, но увидел, что  там  уборка идет, только началась,  и не
останавливаясь развернулся и  пошел обратно как ни в чем  не бывало.  Уборка
еще минут десять займет, у двери туалета ждать неудобно. На часы посмотрел:

     12 часов 14 минут.
     В учительскую вернулся,  тетради  проверяет с контрольными.  Настроение
улучшилось, неплохо  написали, он с середнячков начал.  Одну, другую  работы
проверил,  четверки поставил, третью  проверил, думает:  что ставить, тройку
или четверку. Думал-думал, решил пока погодить, с другими работами сравнить.
Отложил, взялся за следующую. Слышит, как  Лариса Григорьевна Дарье Петровне
говорит:
     - ... в этом году списки на подарки методобъединения подают...
     Насторожился, подарки к новому году для учительских  детей. А в прошлом
году  сами  записывались в приемной. Григорий  Борисович  на своих  четверых
дочек записаться  должен. Года  два назад подавали списки по  объединениям и
про него забыли,  а  он узнал  об этом  только тридцатого декабря, когда уже
вечером домой идти. Тут и выяснилось, что его в списке нет и значит подарков
его дочкам  нет. Будь у него деньги, он бы  пошел и четыре подарка детских в
магазине купил, а денег, как всегда не было. Да если бы он заранее знал, что
так будет, то  с получки бы  отложил... В общем, досталось ему  крепко в тот
раз, и  жена  высказалась, как он,  наверное, работает,  что его в школе  не
знают,  и  теща по  этому вопросу  прошлась...  Дочки,  правда, тогда твердо
встали  за отца,  но настроение новогоднее было  подпорчено...  Зайти узнать
надо  к  руководителю методобъединения математиков,  уточнить, есть ли  он в
списке, до Нового года всего три неполных недели осталось.
     -  Дарья  Петровна, вы  не в  курсе, Любовь Семеновна  в каких  классах
преподает, - спрашивает он.
     Любовь Семеновна - руководитель м.о. математиков.
     - В шестых "А" и "Б" во вторую смену и в пятых "Б" и "В" в первую.
     Это надо записать,  чтоб не забыть, и сегодня ее обязательно разыскать.
Что там с четвертой работой? Да, кстати, сколько времени?

     12 часов 28 минут.
     Через  семь минут  с  урока звонок,  успеть  бы в  туалет до  перемены.
Тетрадь  отложил  и  пошел.  Уборка  там уже  закончилась,  но, как  на грех
оказалось трое учеников, класса из седьмого. Похоже, курили, по запаху судя,
но  с сигаретой не попался никто.  Про себя  Григорий  Борисович обрадовался
даже, что никто не попался. Он на эту троицу посмотрел строго:
     - Вы курили?
     - Нет, нет, - и быстрей ноги уносить.
     Он вздохнул спокойно...
     С  этими курильщиками - морока. И мимо пройти - непедагогично, и  как с
этой заразой бороться, непонятно? Не только мальчишки,  но и девчонки многие
лет с  двенадцати  курят!  А  сам  Григорий  Борисович  некурящий, в  юности
попробовал  - не понравилось, да  и здоровья лишнего не было никогда. С  его
язвой курить только... А и расходов немалых эта привычка требует, тысяч пять
в  день, если самые дешевые папиросы  курить.  Где деньги взять? Да  на  эти
деньги можно две булки хлеба купить! Если бы у него сейчас в кармане столько
денег  было, он, пожалуй, хлеба бы  и купил  (представил сразу  булку  хлеба
свежего, горячего еще)!  А ведь надо не только  на себя тратиться. По  улице
идешь, на каждом шагу "дай закурить", а не дать,  если сам куришь, неудобно.
А  ученики многие  при  деньгах, импортные сигареты дорогие покупают, не все
семьи бедно  живут.  Он как-то  одного курильщика  юного поймал (хорошо, что
мальчишка лет двенадцати попался,  не старше, так потом не знал, как от него
избавится. Директора  нет,  завуч  на уроке, хорошо, чудом попалась классная
руководительница нарушителя, ей и сбагрил...
     В  учительскую  возвращаясь у  расписания  остановился, когда  уроки  у
Любови Семеновны? Так, в пятых уже уроки были,  а в шестых - во вторую смену
третий и четвертый уроки в его же кабинете, хорошо. Кстати, на третьем уроке
класс, где его дочка средняя учится, Аня. Звонок прозвенел на перемену,

     12 часов 35 минут.
     Скорей в учительскую, как бы его место  не заняли.  Подумал,  сейчас бы
перекусить,  желудок свое требует, может, учительская пустая. Как бы не так,
пришел, успел вовремя,  Дарья Петровна  хоть и ушла, а ее  место уже занято,
Софья  Павловна,  историк сидит с планами. Лариса Григорьевна Софье Павловне
рассказывает:
     -  Наталью встретила вчера, говорит,  что на той неделе уже виза готова
будет, и полетит она к Джону своему в Австралию...
     Наталья  Николаевна это  их  учительница английского языка.  Недавно со
своим  мужем развелась, за австралийского фермера замуж вышла через газету и
к нему уезжает. Об этом вся школа говорит. Кто осуждает, а кто завидует.
     - И  правильно делает! С наших мужиков толку нет. Не способны они семью
содержать.  Наталья  хоть своих троих  детей поднимет в Австралии...  А наши
пьянчужки...
     - Да Иван ее как раз непьющий, детей любит... Теперь запьет, пожалуй.
     - А кто ему виноват, что заработать толком не может...
     Григория Борисовича заметили, замолчали сердито. Сидят, работают. Зашла
математик Зинаида Тимофеевна, ищет куда  приткнуться.  Григорий Борисович  у
нее спросил:
     - Вы не знаете, как у Татьяны Ивановны проверка прошла?
     -  Только  что  ее  видела, сидит,  плачет. В пух  и  прах ее разнесли,
сказали, что так  нельзя работать.  Администрации указание  дали ее  в  этом
месяце  диффонда  лишить.  Чего  там  лишать,  ей  и так из  него  почти  не
достается! У нее седьмой разряд, она в два раза меньше уборщицы  получает, а
у нее  ребенок маленький,  она только  из декрета, из-за этого  не успела  в
институте  экзамены  сдать,  диплом  получить. Конечно, ей  еще  учиться  да
учиться, пока  еще настоящим  учителем станет, но  ведь старается человек...
Да, кстати,  Мария  Николаевна  по секрету сказала, что  математиков сегодня
скорей всего больше трогать не будут, пронесло!
     Григорию Борисовичу опять совестно стало, будто он взял, и проверяющих,
что  его самого должны были  проверять,  на  Татьяну Ивановну переадресовал.
Будто это  в его власти. Эх, до чего мы дошли,  да если  бы учителя  друг за
друга стояли, разве так бы мы жили и работали!.. Звонок прозвенел на седьмой
урок,

     12 часов 40 минут.
     Григорий   Борисович  половину  стола   освободил,  Зинаиде  Тимофеевне
говорит:
     - Садитесь рядом,  в  тесноте да  не в обиде! - в самом  деле,  сколько
можно шкурничать.
     Она рядом села,  тетради свои  достала,  за  работу  принялась,  хоть и
неудобно так сидеть, а лучше, чем никак. Ну ладно, что там с контрольными?..
Только за  работу  взялся,  как дверь  открывается  и в  учительскую заходит
Людмила  Александровна,  английского языка учительница,  а с  ней  ребятишек
человек пятнадцать.
     -  Товарищи,  извините,  -  говорит она, - но у меня в кабинете ужасный
холод, - Мария Николаевна велела мне здесь урок вести.
     Не везет, так не везет! Они все свои  вещи быстро сложили и учительскую
освободили. Зинаида Тимофеевна  в столовую обедать пошла, Лариса Григорьевна
- домой, у нее три урока свободных, она рядом со школой живет...
     Григорий Борисович шел со своим огромным портфелем по коридору и думал,
куда теперь? В  два часа дня у него урок, до  того времени осталось  еще два
свободных урока,  за это  время надо поесть, черт возьми, и  поработать. Тут
ему  в голову интересная мысль  пришла: если Людмила Александровна со своими
учениками в учительской, то значит ее кабинет английского свободен! Он  туда
скорей направился, на третий  этаж, где тут  этот кабинет?  Вот  он (хорошо,
открыт  оказался),  маленький  такой  кабинетик,  не  на целый класс,  а  на
полкласса, с одним окном.  Как это столько парт сюда запихать удалось? А тут
действительно холод, батареи те еще, что строители поставили. Эх, да разве у
нас в Сибири такие  нужны?! Да и какой дурак вообще  школу проектировал? Это
надо додуматься,  во многих кабинетах три  (!)  внешние  стены,  нарочно  не
придумаешь,   а  ведь  интенсивность  теплообмена   пропорциональна  площади
поверхности! Да и сколько  лишних стройматериалов ушло, экономия называется.
Даром,  что школа проектировалась  и  строиться начинала  еще  при советской
власти. Да и построили как, сколько  швов оставили  между бетонными  блоками
незаделанных нормально.  А отопление,  сантехнику, канализацию в каком  виде
сдали? Ну ладно, сейчас не до этого, поесть надо, ведь уже

     12 часов 54 минуты.
     Он за учительским столом устроился, из портфеля обед свой достал, банки
с картошкой и чаем  открыл. Эх, ну и  холодина  здесь,  в спину от окна (а в
стекле оконном  щель незаклеенная)  так и дует.  Тут опять спину  как  утром
заломило, а то  он про  болезнь  свою  за работой  и  забыл, опять  подумал:
"Лежать бы сейчас дома под теплым одеялом и спать..." Но не до этого сейчас,
есть надо. Он картошку вареную ложкой из банки достает и в рот отправляет. А
отверстие  у  банки  небольшое,  чтоб есть  из  нее  сноровку иметь надо,  с
непривычки и  уронить  на пол еду  можно. Своему правилу следуя, он во время
еды  только  о  ней и думает,  при этом КПД  самый большой. Думал, может все
сейчас  сразу не съедать,  половину,  или треть, или хотя бы  четвертушку на
вечер оставить.  Домой ведь сегодня раньше полдевятого вечера  не  попадешь.
Так и  решил сперва.  Картошки  чуть  больше половины  съел,  яйцо,  вкрутую
сваренное, ложкой аккуратно разрезал пополам, одну половину в рот. Из другой
банки чаю отхлебнул, хороший чай, сладкий. Дома он налит горячий был, сейчас
еще теплый, не холодный, холодный сейчас пить  не  очень...  Посмотрел,  а в
мешке полиэтиленовом еще три бутерброда, ну не совсем бутерброда.  Бутерброд
в  переводе  с  немецкого - хлеб  с  маслом, а у  него хлеб с сыром. Подумал
Григорий Борисович:  "Картошку с яйцом, так и быть, сейчас  доем,  а хлеб на
вечер  оставлю". Вдруг  за дверью  шаги  послышались, да не  просто  шаги, а
начальственные. Григорий Борисович такие сразу отличает. Кажется уже и дверь
открывать хотели, за  ручку  взялись. У бедного учителя душа в пятки ушла, в
таком виде с баночками своими начальству из городского департамента лучше на
глаза  не попадаться, позору потом не  оберешься. Что это  у вас учителя так
питаются, у  них что,  денег на  столовую  нет? Так некультурно, так  только
бомжи едят! Он так  с  ложкой во рту  и  застыл, дыхание затаив... Тут голос
Марии Николаевны послышался:
     -  Забыла  совсем!  У  них  сейчас  в  учительской урок,  этот  кабинет
холодный. Пойдемте  в  учительскую. Да, кстати,  после  этого  урока  кушать
будем, нам в кабинете директора накроют, из столовой обед принесут.
     - А на урок физики когда пойдем?
     - Сегодня не получится, учитель заболел, еще  на один  урок  математики
пойдем в два часа...
     Шаги удалились.  Пронесло!.. Он  крошки  картофельные ложкой  из  банки
доскреб, чтоб не осталось ничего, чаю еще  немного  отпил.  Подумал,  жалко,
банка  не тарелка, ее  изнутри хлебом  не вымажешь. Да, что-то картошки мало
сегодня. Он сам когда себе накладывает (если теща приболеет или забудет), то
пригнетает, трамбует то есть, кашу, вермишель или картошку, чтоб поместилось
побольше,  чтоб  на  целый день  хватило,  а  теща,  та  наоборот  внатруску
накладывает,  так что половина банки  пустая  останется, да еще и не доложит
доверху. А, вообще, каша гораздо лучше, чем картошка, особенно пшенная каша:
сытности в ней  гораздо больше, и в банку гораздо плотнее укладывается, да и
с маслом часто бывает или  с  жиром каким,  а то и с  сахаром.  Оно  вроде и
пустяк, граммов пятьдесят-сто  лишних,  да как Солженицын писал, сто граммов
жизнью  правят.  Ходишь веселый  целый день с такой каши, чего не  работать?
Одно  дело,  когда на сытый желудок работаешь, совсем другое  - на голодный.
Сейчас бы ох как кстати еще хотя бы две картошки съесть! Тут только заметил,
что  банка картофельная не та. Раньше, вроде, была литровая, он сам брал,  а
сейчас -- ноль-семь! Подменила теща... Думает, может бутерброды прямо сейчас
и  доесть?  Может вечером  возможности не будет или времени.  Но  эту мысль,
пришедшую от слабости минутной,  сразу прогнал математик. До вечера  еще  ох
как долго,  можно  и ноги протянуть.  А  впрок не  наешься. Желудок добра не
помнит! А, вообще,  это хорошо  еще,  что аппетит есть, это значит,  что  со
здоровьем еще нормально. Когда уже  и  аппетита  нет, когда  тошнота  вместо
голода, тогда уже плохи дела, приехали...
     Остатки все аккуратно в мешок сложил, мешок - в портфель, платком  губы
и усы  утер. После  обеда еще одна проблема: как запах  еды изо рта удалить,
нехорошо работать, когда изо рта пахнет, некрасиво, а лет ему уже под сорок,
зубы больные, гниют вовсю, да, если приглядеться, не хватает некоторых (надо
бы протезироваться, да где на это денег взять!). Чтоб запах изо рта удалить,
надо  или  зубы  почистить или  резинку  жевательную пожевать.  Из  портфеля
початую пачку "Дирола"  достал, от пластинки небольшой кусочек откусил, дело
не только  в экономии,  но и  в том, чтоб самой резинкой изо  рта  не пахло.
Пожевал. Платок достал,  посморкался, вроде крови нет  больше. С минуту  еще
посидел расслабившись.  Хорошо... Хорошо,  да холодно,  уходить отсюда надо,
сколько там времени?

     13 часов 8 минут.
     Куда теперь податься? Учительская занята. Сейчас бы посидеть, планы для
шестых классов  посмотреть, еще раз  уроки обдумать, вдруг проверка  придет,
ведь  сказала  Мария Николаевна, что еще  к математикам зайдут.  А  до конца
урока, а значит и до освобождения учительской, еще десять минут. Надо бы это
время в  кабинете английского поработать, да уж больно холодно  в  нем. Да и
что-то  самочувствие неважное, пожалуй,  опять  температура поднялась. Мысль
пришла: может пойти все-таки, завучу о болезни сказать, домой отпроситься, а
завтра врача вызвать. А как с уроками второй смены быть? Если уж болеть, так
с утра болеть, да и кружок сегодня... Нет, уж лучше потихоньку доработать до
вечера,  а  завтра  видно будет. Да и к Сидорову зайти надо, уж  болеть, так
болеть, а работать,  так работать! Да и про тещу дома как вспомнишь, так все
болезни мигом проходят... Возле расписания проходя увидел Сергея  Петровича,
молодого  учителя математики. Совсем  молодой,  из института  только. Стоит,
портфель  свой учительский в руках держит. Григорий Борисович с ним за  руку
поздоровался, спрашивает:
     - Что вы тут стоите ?
     -  Да вот "окно", надо  бы тетради  попроверять,  да приткнуться негде.
Хорошо, кто живет близко, а мне домой добираться далеко, часа полтора.
     Ну,  далеко-близко, не только в  этом дело, привыкай к школьной  жизни.
Поговорили о  том -  о  сем, чтоб  время  протянуть...  Тут  видит  Григорий
Борисович: Светлана Ефимовна, завхоз идет. Он к ней сразу:
     - Добрый день, Светлана Ефимовна!
     - Здравствуйте, Григорий Борисович, - отвечает не останавливаясь.
     -  Светлана  Ефимовна,  не известно, когда зарплата будет?  -- Григорий
Борисович рядом идет, черт возьми, что опять с голосом случилось? Вообще-то,
он у Григория Борисовича низкий и громкий, настоящий мужской голос, как раз,
чтоб уроки вести. Но порой в разговоре с вышестоящими что-то с ним делается,
не  узнать.  Какой-то  высокий  и тихий,  почти мальчишеский,  заискивающий,
униженный  голос  какой-то.  Злится  на себя за  это Григорий  Борисович,  а
поделать  ничего не  может, хоть  и  старается  держаться посолидней. Многие
учителя стараются запанибрата  быть с начальством, с завхозом, с завучами, с
директором, многие в этом преуспели. Совсем по приятельски с ними держаться,
на ты обращаются, а он  так не может. Порой  и хотел бы,  да  не может через
себя переступить.
     -  Не  известно,  в декабре  вряд ли  будет!  - как  отрезала  Светлана
Ефимовна.
     Она  строго  с  простыми  учителями держится,  себя  не роняет. И пошла
дальше  по своим делам, а Григорий Борисович стоять остался. Собственно, что
можно было еще в ответ услышать? И прошлый раз, накануне выдачи денег, такой
же ответ был, а на другой день привезли. Одно ясно, сегодня денег не жди.  А
жена  велела  хоть сколько  раздобыть. У  кого  бы можно было бы  занять? Из
примерно  ста  двадцати учителей,  есть  человека три-четыре  у  кого деньги
водятся, но занять - дело почти безнадежное. Ведь  желающих так много, а и у
тех не  всегда  есть. К  начальнику  бассейна  зайти? Их  школа новая, так и
бассейн шикарный есть.  Однако,  чтоб  его  содержать,  выделяемых  денег не
хватает. Вот и приходится организации разные и просто частных лиц пускать за
деньги, в свободное  от  уроков время. Разумеется, в  обязанности работников
бассейна  это  не  входит, так им  приходится  с этих денег  часть  себе  на
зарплату оставлять. И в кабинете информатики ситуация похожая. Учителя труда
в  школьных   мастерских  на  школьных   станках  кое-какую  "левую"  работу
выполняют, на взаимовыгодных  условиях со школой, разумеется. А то у них так
бы совсем маленькая, не  мужская, зарплата получалась. Начальство их жалеет,
мужчины все-таки,  кормильцы  семьи...  Вот ведь  ставят  же себя  настоящие
мужики, и в школе работают  и лямку семейную тянут!.. Маловероятно, конечно,
но попробовать надо  у них занять, попытка не  пытка.  Да, кстати,  есть еще
Евгений Иванович, учитель черчения. Вообще, он такой же бедолага, как и  сам
Григорий  Борисович  (тоже,  кстати, с  тещей  живет),  но  недавно он  себе
подработку нашел: в ресторанах на банкетах разных речи произносить, говорят,
языком работать он мастак. Быстро учитель  в солидного человека превратился,
одеваться лучше  стал  сам,  и  жене,  говорят, пальто  новое, а  то  и шубу
справил.  Даже  походка  у  него  изменилась. Вчера  вечером  он  на  банкет
собирался,  у него могут  деньги быть. Хорошо бы его  встретить...  А  тут и
звонок, времени уже

     13 часов 20 минут.
     Междусменье.  По коридору  ученики с ведрами ходят, в кабинетах  уборка
идет. А с водой целая проблема. Горячая вода есть только в  женском туалете,
в  мужском  вообще никакой, если  дежурные мальчишки,  то  просто беда, надо
кого-то  из девчонок просить,  чтоб  воду набрать.  Тоже  воспитание,  как в
тюрьме, после туалета руки не помыть, считается, руки  мыть после туалета  -
интеллигентские предрассудки. В некоторых кабинетах  есть,  правда, холодная
вода,  но  ее  в  ведро набрать  - целая  проблема, для этого  должен  шланг
иметься.  Уборщицы рьяно по  всем коридорам  работают, полы  моют,  стены, с
подоконников и  стен ученические надписи  и следы от  обуви,  а то  и плевки
смывают. В  их школе  сравнительно чисто, к уборщицам не придерешься, хорошо
работают. Да  и, к слову  сказать, получают они за свою  работу  как учителя
второй  категории, если по рабочему  времени  смотреть. А если  сравнить  их
зарплату с начинающими учителями, так у последних раза в два меньше выходит.
Вот, что значит  "режиковские"!  Ну, ладно,  надо работать. До первого урока
второй  смены  всего сорок  минут  осталось.  Сейчас  еще  будет  "нулевой",
укороченный,  всего тридцать  минут. Тут Григорий Борисович  заметил Евгения
Ивановича, обрадовался очень, навстречу  к нему  пошел. Но, когда они  почти
уже поравнялись, перед тамадой как из под земли вырос торговый представитель
давишний.  И разговор  у  них  начался.  Чужой  разговор  неловко прерывать,
некультурно как-то. Да что-то затянулся разговор у них. Евгений Иванович,  и
правда, лишней полнотой  страдает,  кажется  заинтересовался.  Ладно, потом,
ждать некогда...
     К учительской подошел, а там уже новый класс на урок располагается. Что
делать?  Может свой  кабинет уже  освободился. Вообще-то там  сейчас  уборка
должна  быть, но  вдруг,  уже закончили.  Сегодня  ребята  надежные дежурят,
Петров и Семенов, их можно и не контролировать. Тут  он заметил, что Петров,
уже одетый, к выходу идет. Он его, спрашивает,  как с уборкой, тот отвечает,
что  все  нормально,  уже  сделали  на  прошлом уроке, кабинет свободен был,
учительница  русского, что  должна была там  урок вести, заболела.  Григорий
Борисович ключ на вахте взял, к себе направился, времени уже

     13 часов 28 минут.
     Пришел, смотрит, как убрались? Нормально, Подмели хорошо, мусора  нет и
не  напылили.  Помыли  полы  чисто.  Уборка  тоже  дело  не  такое  простое.
Большинство детей  нынешних подметать совершенно  не умеют. Да что  дети, по
улице идешь, дворники  улицу так, метут, что только пыль в воздух поднимают,
она на прежнее место и  садится... Тряпку отжали, молодцы, инструмент убрали
куда надо, с доски стерли. Вот, что значит надежные ребята... Дежурные плохо
убрались  - классный руководитель за них доделает. Ну ладно,  с планами надо
поработать. Только  расположился, а  что  это  там  на  предпоследнем  столе
правого  ряда? Подошел,  опять стол расписали,  с-сволочи! Да как расписали,
мужик взрослый покраснеет, и нарисовали еще, так их... Ну, Татьяна Ивановна,
как  у тебя под носом такое делается, да прямо во время  проверки! Ох уж эти
специалисты молодые, помогаем мы вам, учим, все без толку! Другое начальство
давно  бы послало вас в ...! Но ругательствами делу  не поможешь. До прихода
шестиклассников еще минут двадцать. Паста хозяйственная у него еще осталась.
Тазик небольшой из шкафа достал,  пошел в кабинет химии, воды набрал теплой,
побыстрей  к  себе  вернулся,  стол  отмывать  от  мрази  начал.  Посмотрел,
остальные,  вроде  чистые.  Надо  найти,  кто  это  сделал,  разобраться   с
похабником...  Тряпку  намочил,  слегка  отжал,  в  пасту обмакнул  немного,
экономить   надо...  Хорошо  еще   ручкой  обычной   нарисовали,   стирается
потихоньку,  еще  раз,  ну все, грязь оттер,  теперь можно  смывать.  Тряпку
прополоскал, отжал,  вытер стол,  еще раз,  еще раз, ну все. Порядок, теперь
можно детей пускать, а то какой был бы позор! Шестиклассники вслух бы читать
начали,  да рисунок  обсуждать... Пошел,  воду вылил, тазик,  тряпку,  пасту
убрал в шкаф. Отметил про себя: еще на раз осталось. На часы посмотрел:

     13 часов 41 минута.
     Дети  минут  через  десять подойдут, пока можно поработать.  Тетрадь  с
планами  достал, что тут у нас на  сегодня? Тут  дверь открывается, и  Мария
Николаевна входит, и  не одна, с ней проверяющая,  что к Татьяне Ивановне на
урок приходила.
     -  Григорий  Борисович, это  Антонина Спиридоновна,  инспектор-методист
городского управления по образованию, мы у вас на уроке посидим.
     Григорий Борисович  поздоровался вежливо, от дел, однако, не отрываясь.
Он  и  сам  уже  понял, в  чем дело.  Видит: садятся они за  последний  стол
среднего ряда. Антонина  Спиридоновна  по  кабинету  прошлась,  чистоту парт
проверила. Вот было бы сейчас! Григорий Борисович  к уроку готовится, как ни
в  чем  не бывало, а  про себя  думает,  как проверка пройдет, сильно  будут
придираться? Они  тетради  свои достали,  ручки.  Проверяющие всегда  что-то
пишут без перерыва, так следователи протоколы пишут.  Григорий Борисович  по
лицу пытается определить, с каким  настроем проверка пришла? Он себя хорошим
физиономистом считает. Подумал - средний настрой.  Бывает, что настрой такой
- обязательно что-то плохое найти и всыпать по первое число, чтоб место свое
помнили. Тогда из любого пустяка  могут  нужные им выводы сделать. Бывает, и
такой настрой: демократами  себя  показать,  зацепиться  за  что-то  хорошее
(порой и мнимое), и по душам с  учителем поговорить, что к концу разговора у
него  уже весь страх проходит, но какое-то заискивание появляется.  Это  как
Брежнев  с  простыми рабочими  и  колхозниками  беседовал.  А  порой настрой
неопределенный,  тут  в  любую  сторону  повернуться  может,  за что  вперед
проверяющий зацепится. Начальство, бывает,  если кому разгон  дало, то потом
потребность  испытывает другого похвалить.  Ну, не все,  конечно,  такие.  И
среди  проверяющих  люди  хорошие  попадаются,  компетентные,  справедливые,
Григорий Борисович  и таких знает. Однако, плохо приживаются они в  чиновной
среде,  как инородное  тело. Так  что  средний  настрой,  Григорий Борисович
определил. Пожалуй, и лучше среднего. А Мария Николаевна сейчас как адвокат.
Если учителя плохо работают, значит завуч виноват, считается (тем более, что
Татьяна Ивановна  уже  оплошала,  школу, а значит и завуча  подвела). Сейчас
Мария  Николаевна  Бога  молит,  чтоб у  Григория  Борисовича все  нормально
прошло. Она, как бы невзначай, к учителю подошла и спрашивает негромко, чтоб
инспектор не слышала:
     - Григорий Борисович, все нормально, вы к уроку  хорошо готовы? -- и  в
голосе руководящем не начальнические вовсе,  а человеческие нотки появились,
он даже удивился приятно.
     Может  ведь,  оказывается,  и  начальник  с подчиненным  по-человечески
разговаривать, как равный с равным, как коллега с коллегой. В  этот момент у
учителя  с   завучем  интересы  совпали.  Перед  вышестоящими   они  как  бы
сравнялись, Григорий Борисович это нутром почувствовал.
     -  Не  волнуйтесь,  Мария  Николаевна,   -  отвечает  тоном  совсем  не
подчиненным,   а   даже   покровительственным  чуть-чуть,   он  при   других
обстоятельствах такого тона себе бы не позволил, - все хорошо будет!
     Вообще,  завуч  для  учителя   что  отец  родной.  Хороший  завуч  тебя
протарифицирует хорошо, нагрузку хорошую, расписание удобное тебе обеспечит,
кабинет  хороший,  классы  не  самые  слабые  тебе  даст,  от проверяющих по
возможности  прикроет,  табель правильно заполнит, чтоб ты все  деньги  свои
невеликие  кровью и потом заработанные  получил  вовремя  и  полностью...  К
пустякам сильно  придираться не будет. Если у  тебя какие-то  идеи есть,  то
работать  не  помешает.  Дифнадбавкой  тебя  подкормит   когда  совсем   уже
невмоготу, чтоб ты с голоду не подох.  При аттестации палки в колеса ставить
не будет. Только  ты лямку свою честно тяни,  не  отлынивай, да куда не надо
нос  не  суй.  Кого  хочешь  обманывай,  завуча  -  не смей! И  жив  будешь,
учитель!..
     А  плохой завуч тебя  в гроб вгонит. Да только трудно завучу  сразу для
всех учителей хорошим быть, ой как трудно...
     Кстати, надо  бы, наконец, у Марии Николаевны выяснить насчет оплаты за
домашнее обучение,  да  неловко при  проверяющих о  таких пустяках говорить,
потом как-нибудь.
     Но  мысли эти не  мешают к уроку готовиться. Тетрадь  с планами. Стопка
проверенных  тетрадей шестого "В". Учебник.  Дидактический материал. Все это
из  портфеля достал.  Надо заранее на  доске  число и тему написать. Сколько
времени?

     13 часов 52 минуты.
     Поторапливаться надо, скоро дети  придут. Только  бы без опозданий,  на
проверяющих это  плохо действует. Он число на  доске написал,  не  торопясь,
каждую букву выводя, когда услышал:
     - Григорий Борисович, планы ваши покажите, пожалуйста.
     Это  Антонина  Спиридоновна. Он пожалел, что перед  уроком с планами не
поработал, как хотел, надо бы кое-что добавить. Но поздно уже. Тетрадь взял,
к  последнему столу  подошел,  стараясь  посолидней  выглядеть,  подал.  Она
смотреть с самого начала. Спрашивает:
     - А программа у вас есть.
     Конечно  есть.  Он  быстро, стараясь  не  суетиться,  программу  подал.
Инспектор-методист начала расчасовку  проверять. Проверяйте,  пожалуйста.  С
этим у  нас  все  в  порядке. Григорий Борисович жизнью наученный и битый по
молодости, если  что-то меняет  в  интересах  дела, то  в  бумагах  все  как
положено оставляет. Так хлопот со всякими утрясками меньше...
     - А какая тема сегодня ?
     - Анализ контрольной работы по теме "Совместные действия с  десятичными
и обыкновенными дробями".
     С программой сверила - порядок. Дальше спрашивает:
     - А какие цели вы ставите на сегодняшний урок?
     Но, это вы кого помоложе такими вопросами засыпайте. Считается, что чем
больше  целей,  тем лучше,  хотя, за  двумя зайцами  погонишься...  Григорий
Борисович  цели   свои  начал  перечислять,   и   образовательные   цели,  и
воспитательные цели, и валеологические цели, и общечеловеческие..., так, что
Антонина Спиридоновна его остановила. У Марии Николаевны на лице улыбка, она
слушает и кивает довольно. Говорит  как бы инспектору:  "Вот какие учителя у
нас  работают!"  А он  подумал,  не  переборщил  ли.  Шибко умных  не всякий
проверяющий любит. Иному надо простачком предстать. Но по лицу определить не
смог. Антонина Спиридоновна опять спрашивает:
     - А какая у вас тема самообразования?
     -  "Воспитательная  работа  в  разновозрастном  коллективе  предметного
кружка".  Я  по  этой  проблеме  сейчас  статью пишу  в  журнал  "Воспитание
школьников", - похвастался, не удержался.
     Улыбается довольно инспектор, улыбается завуч, красота.
     - Григорий  Борисович,  а  какие  новые  педагогические  технологии  вы
используете в своей работе?
     Вот  тебе бабушка  и Юрьев  день!  Модное  веянье пошло, педагогические
технологии.  Почти никто  толком в них не  разбираются, а только вид делают.
Несолидно без них как-то. Что бы такое ответить. Он замялся немного, думает,
что  сказать?  Говорили,   вроде,   что   коллективное  воспитание   это  не
технология...  Сказать,  как  думает, что  все  это  ерунда,  педагогические
технологии? Пожалуй сейчас не время. Была  не  была. Ты  пожалуй  и сама  не
шибко  в этом понимаешь! Скажу ерунду какую ни  будь  с  умным  видом, авось
сойдет!  Он ведь еще и  артист самодеятельный,  часто  в школьных спектаклях
роли играет.  Вид  важный  на  себя  напустил,  ну  профессор  прямо, доктор
теоретических наук, говорит:
     - Я  вот недавно читал  журнал  "Психология в школе",  мне  одна  новая
технология  понравилась,  профессора  Макаревича   из  МГПУ,  "Эвристическая
диагностика  уровня  воспитанности   учащихся   с  дедуктивными   элементами
психологической рефлексии". Я эту технологию сейчас на математическом кружке
собираюсь отрабатывать.
     Надо было  видеть,  с каким уважением смотрели  на учителя инспектор  и
завуч.  Антонина Спиридоновна к тетради потянулась,  записать хотела.  А вот
это  уже ни к  чему,  Григорий Борисович  кажется  переборщил, да тут  дверь
открылась. Маргарита Алексеевна заглянула:
     - Антонина Спиридоновна, вас срочно к телефону!
     - Скажите, я занята.
     - Я так и сказала. Это Василий Васильевич звонит, что-то срочное.
     Василий Васильевич - начальник городского управления по образованию.
     - Я  сейчас приду, - сказала Антонина  Спиридоновна  и пошла. Вещи свои
хотела  оставить, да вернулась и взяла, тетрадь  в  разговоре с  начальником
понадобиться может. Григорий Борисович на часы посмотрел,

     13 часов 57 минут.
     Кажется,  пронесло! Новейшие педагогические технологии вам  подавай. Ну
получайте! Да для современных детей старая русская педагогическая технология
подошла бы больше - розги!
     Почему детей еще нет,  шестиклассники не опаздывают? А вот почему, пока
он  с  инспектором  беседовал, Мария Николаевна их  не запускала, в коридоре
держала, чтоб беседе не мешали. Теперь пустила. Шестиклассники  здороваются,
рассаживаются,  учебники,  тетради,  пеналы,  ручки, шапки,  шарфы  на столы
кладут.  Он хотел  все-таки у  Марии Николаевны  насчет  домашнего  обучения
выяснить,  пока  Антонины  Спиридоновны  нет,  да тут  Марию Николаевну саму
куда-то позвали, она ушла. Вот и звонок прозвенел:

     14 часов ровно.
     Шестиклассники, еще не  отученные от дисциплины начальной школы,  молча
стоят у своих парт.
     -  Здравствуйте ребята, - говорит учитель, - садитесь, - они сели, - на
прошлом уроке вы писали контрольную работу по действиям с дробями. Сейчас мы
разберем ее и проведем работу над ошибками...
     - А как мы написали?
     - Сейчас тетради раздам, посмотрите.
     Тетради для контрольных работ  раздал. В классе оживление, смотрят свои
оценки, соседские. Да, кстати, работа над ошибками  то не всем нужна. Четыре
человека на пять написали, их чем-нибудь другим занять надо. На этот  случай
у каждого учителя карточки имеются. Пете Федорову, Насте Александровой, Маше
Абрамян  и Розе Ким он  быстро карточки раздал, на пол-урока хватит, может и
больше, а не хватит, так другие есть.  Пересадил их на последние  парты.  Он
потом эти работы проверит и оценки поставит.
     -  Разберем первый  пример второго варианта,  - он  на доске  пишет три
десятых (обыкновенная дробь) минус  ноль  целых двенадцать сотых, -  что тут
сложного?
     - Ничего, - отвечают, - все просто. А что, кто-то этот номер не решил?
     - Да  не  в том дело, что не решил. Почти все решили. Вопрос,  как? Вот
ты, Юля, как решила, покажи.
     Юля Петрова  к доске вышла и пишет: три  десятых минус двенадцать сотых
равно тридцать сотых минус двенадцать сотых равно восемнадцать сотых.
     - У тебя три действия получилось, как и у многих,  - говорит учитель, -
а  можно  ведь и одним  обойтись: ноль целых три  десятых  минус  ноль целых
двенадцать сотых  равно  ноль целых восемнадцать  сотых, ведь  с десятичными
дробями работать точно так же, как  и  с  целыми числами!  Еще пример,  - он
говорит  и сразу на  доске  пишет,  - пять  седьмых умножить на  одну  целую
двадцать шесть сотых.
     - А как пять седьмых в десятичную дробь перевести?
     - А это и не требуется...
     - Ну  тогда надо одну целую  двадцать шесть сотых в  обыкновенную дробь
превратить, я так и сделал, - говорит Вова Васильев.
     - Ну покажи, как ты сделал?
     Ученик  к  доске вышел,  пишет:  пять седьмых  умножить на  одну  целую
двадцать  шесть сотых  равно пять  седьмых  умножить на  одну целую двадцать
шесть сотых (обыкновенная дробь) равно пять седьмых умножить на сто двадцать
шесть сотых равно  (после сокращения)  восемнадцать двадцатых  равно  девять
десятых.
     - Так, сколько действий получилось?.. Четыре. А вот как у меня, - пишет
и говорит, - одну целую двадцать  шесть  сотых можно прямо в десятичном виде
на семь  поделить. Ноль целых восемнадцать сотых будет, это одно действие, и
на пять умножить ноль целых девять десятых - второе. Вот и все!
     - Вот это круто!

     - Прикольно!
     В  классе  шум,  но  рабочий,  все  горячо  обсуждают решение. Григорий
Борисович дал пару минут выговориться, посмотрел на часы украдкой,

     14 часов 16 минут,
     и продолжает:
     - Все,  успокойтесь, я вам  дам похожие примеры  самостоятельно решить.
Поехали  дальше. Надо было упростить  выражение: пять шестых  эм  минус одна
третья эм минус ноль целых пять десятых плюс ноль целых четыре десятых. Тоже
не все справились. Вот ты, Юра, как считаешь, что нужно делать?
     -  Так это  просто,  Григорий Борисович, применяем  распределительный и
сочетательный законы,  группируем пять  шестых эм и минус  одна  третья  эм,
выносим эм за  скобки, в скобках остается три шестых  или одна вторая, а то,
что без  эм,  группируем тоже, получается минус ноль  целых одна  десятая  и
ответ, одна вторая эм минус ноль целых одна десятая.
     - В принципе верно,  но если ты все так хорошо знаешь, то почему ты  на
контрольной этот пример не сделал? А во вторых, надо чтобы в ответе остались
либо одни  обыкновенные  дроби, либо  одни десятичные.  Дальше  пошли,  дано
выражение, - пишет на доске, - скобка открывается три целых одна восьмая икс
плюс две целых одна четвертая скобка закрывается плюс одна целая одна вторая
икс. Найти значение  выражения при  икс равно двум седьмым.  Тут  надо  было
догадаться, что перед тем, как подставлять значение икс, упростить выражение
надо,  чтобы один  раз только значение икса  подставлять. Ну-ка сделайте все
сами в тетрадях!
     Класс за работу, а учитель на часы посмотрел:

     14 часов 25 минут
     Подождал немного, прошел проверил, убедился, что все справились. Шестой
класс еще ничего, у них пока желание учиться не пропало...
     - Давайте теперь немного устно  посчитаем, - говорит учитель, - сколько
будет шестьдесят процентов от трехсот?
     - Сто восемьдесят, - отвечают почти хором.
     - Пятьдесят процентов от пятнадцати?
     - Семь целых пять десятых!
     Сколько времени?

     14 часов 30 минут.
     Забыл совсем, дети полчаса уже сидят без движения. Уже минут десять как
следовало  физкультминутку  провести, она и в плане урока есть,  урок ведь и
оздоровительные (как теперь говорят, валеологические) цели имеет.
     - Ребята, встали! - командует учитель, - Физкультминутка.
     - Ура! - все поднялись быстро.
     Этот  момент  отработан.  Учитель  почти  без  слов  только  показывает
упражнения, а ученики повторяют.
     -  Правая рука вверх,  левая вниз. Начали,  раз, два, три, четыре, раз,
два, три, четыре..., - на три левую вверх, правую вниз...
     - Следующее упражнение: ноги на ширине плеч, руки подняли, раз-два...
     Ну ладно, можно урок продолжать, уже

     14 часов 35 минут.
     Дал на закрепление по одному  примеру,  пока решали,  журнал  заполнил,
домашнее  задание  на доске  записал,  хотел оценки за контрольную в  журнал
переставить, да не успел, тут и звонок прозвенел. Времени уже

     14.40

     - Ребята, домашнее задание на доске!
     Хотел было тетради  поменять, да передумал, сегодня времени на проверку
все  равно не будет. Шестой "В"  уходит, а шестой "Д" заходит. О контрольной
спрашивают.  Он для  экономии  времени  шестому "Д" тетради  с  контрольными
раздал, пусть посмотрят пока урок не начался. У кого вопрос по своей оценке,
сейчас решить можно,  чтоб на уроке время не  тратить. Да,  не  забыть парты
проверить, все в порядке вроде... Звонок звенит на урок:

     14.45

     Григорий  Борисович  только  успел  в  журнале  отсутствующих  учеников
отметить, как вдруг три звонка раздались.  Три звонка  - сигнал тревоги.  По
нему нужно очень быстро собраться и вместе с учениками  из школы  выйти. Что
там такое? Но сейчас надо скорее действовать.
     - Ребята, тревога! Быстро собираемся и уходим из школы.
     Да  они  уже  и  без него  сообразили в  чем  дело.  Он  успел  тетради
контрольные собрать.
     - Ура,  заминирование!  -  радостно закричал  Петя  Троицкий, известный
разгильдяй, когда шестой "Д" выходил из кабинета математики, было видно, что
учеников это не слишком огорчает.
     Заминирование  -  новое  веяние в  школьной  жизни.  Такого не  было  в
советские  времена. Кто-то  из учеников школы, а  их  тысячи полторы,  решил
сорвать  занятия во всей школе,  может,  контрольной боится, а  может просто
так, для прикола.  Это очень просто. Звонит в  милицию или прямо в  школу  и
говорит, что в школе  заложена бомба. Вызываются  саперы, милиция, пожарные,
скорая помощь. Все ученики и учителя эвакуируются из школы. Милиция оцепляет
территорию.  Саперы осматривают  все  помещения,  пожарные  и  медики  стоят
наготове.  Дети   бегают  вокруг   и  прыгают   от  радости.   Во-первых  им
дополнительный  отдых,  во-вторых  развлечение.  Иногда,  конечно  хулиганов
удается  поймать и родителей оштрафовать, но  это очень  редко, звонят давно
уже  из  телефонов-автоматов.  Такое  случается  раз-два  в  году  в  каждой
городской школе,  когда  и  чаще, но  сделать  с  этим ничего  не могут.  За
несколько  лет не  было  ни одного настоящего заминирования, но оставить без
внимания такой звонок нельзя, а вдруг на этот раз  рванет и будут жертвы! Но
каждый раз все почти уверены,  что это шутка.  Учитель информатики работает,
детей выгоняет, а сам работает, только  посмеивается. Да, по правде  говоря,
саперы  и не шибко-то ищут,  знают,  что мины нет. Если бы ее  надо было  бы
спрятать, то в школе столько мест, где они и не смотрят!.. Но процедуру надо
соблюсти. Час  уходит на  то, чтобы мину не найти, но приехавший милицейский
начальник не  может своей властью  отменить тревогу, и занятий нет до  конца
смены. Минируют почему-то обычно во вторую смену...
     Любят многие  дети заминирования, все-таки отдых дополнительный. И ждут
его. Говорят порой,  давно,  мол, заминирования не было... А только никакого
выигрыша не получается. Заминирование это  по приказу директора будет либо в
выходной день,  либо в счет каникул отработано полностью. Тут учителя сильно
страдают,  они  вместо одного дня два работают и без  выходного остаются, да
хорошие  ученики  страдают,  тоже...  А  все  равно  радуются  дети   такому
приключению, отрабатывать еще когда, а отдохнуть сейчас!
     Обо всем  этом  думал  Григорий  Борисович пока шел  в веселом  плотном
ребячьем  потоке до гардероба,  где уже выстроилась внушительная очередь. Он
посмотрел на часы:

     14 часов 50 минут
     Директор школы  Сергей  Николаевич, высокий представительный  мужчина с
брюшком, пожалуй  ровесник  Григория Борисовича,  стоял у  входной  двери  и
повторял своим громким и очень внушительным голосом:
     - Ребята, кто уже оделся, не толпитесь, выходите на  улицу, разберитесь
по  классам и ждите дальнейших указаний, товарищи учителя, выходите вместе с
учащимися и на улице следите за порядком...
     - Сергей Николаевич, в чем  дело? - то и дело спрашивали его и ученики,
и учителя.
     - Тревога! - солидно и загадочно отвечал он не вдаваясь  в подробности,
и никто  из завучей ничего  не прояснял. Григорий Борисович вспомнил, что  и
одежда и обувь его находятся в кабинете математики и быстро пошел туда.

     На  лестнице  его  остановила  Мария Николаевна с  красной  повязкой  и
спросила:
     - Григорий Борисович, вы куда? Там уже никого нет, туда нельзя!
     - У меня там одежда...
     - Ну ладно, идите скорей и на  улицу с детьми за вашим классом следите,
чтоб ничего не случилось.
     Поднялся  по  лестнице, на третьем этаже  уже  ни  души.  Скорей в свой
кабинет, по пути в туалет заскочил, благо никого нет,  и к себе, переобулся,
оделся, портфель взял, вдруг сегодня в школу уже не попадешь и вниз, в одной
руке портфель, в другой  - шапка. Много детей уже  на улице, педагоги многие
там уже но очередь в гардероб еще большая. Он  посмотрел, шестиклассники его
еще  не оделись, старшие вперед лезут, не очередь,  а толпа.  Значит  ему на
улицу торопиться не надо. Посмотрел-посмотрел на беспорядок у окошка, откуда
одежду выдают  и пошел туда порядок наводить. Неудобно это,  когда  обе руки
заняты, но он шапку в портфель запихнул и руку одну освободил. Одного нахала
оттащил, на другого прикрикнул и очередь пошла, директор на это одобрительно
посмотрел.  Девочка одна, класса из  восьмого плачет, дала  номерок свой,  а
шубы  ее  на вешалке нет.  Раз-два в  году и воруют  одежду дорогую в школе.
Директор кричит:
     - Григорий Борисович, подойдите сюда!
     Он подошел, директор его дежурить на входе оставил  (всех выпускать, но
никого  не  запускать),  а   сам  с  пропажей  разбираться  пошел.  Григорий
Борисович, стоя у двери на школьные часы посмотрел:

     15 часов 1 минута.
     А народу в школе все меньше  и меньше. Вон дочки его Аня, Даша  и Настя
уже на улице. Вот и шестой "Д"  пошел  на улицу, Григорий Борисович попросил
Сергея Петровича за ними присмотреть, у того тоже шестой класс другой, а сам
он  на посту  стоит, покинуть его  не  может.  Еще  пять минут прошло. Вдруг
директор голосом своим громким и внушительным (у Григория Борисовича он тоже
громкий, но не такой внушительный) говорит на всю школу:
     - Отбой! Конец учебной тревоги!
     Это мгновенно стало известно  всем. И все  пошло  в обратном порядке. С
улицы  в школу  огромный поток  направился. Кто  еще  одеться не успел, те к
своим кабинетам  пошли, а кто  уже  оделся, в раздевалку направились  одежду
сдавать. У  окошечка гардеробного толпа, директор ее раскидывает, очередь из
толпы  организует,  смотрит, чтоб большие маленьких  не  затоптали. Григорию
Борисовичу надо бы в свой кабинет идти, урок заканчивать как другие учителя,
еще минут двадцать осталось, да не может  он пост свой бросить. Толпа  так и
прет, на  улице ведь  мороз, он  ее пытается в организованное русло  ввести,
осадить  немного, замедлить, не дай Бог упадет кто  - затоптать могут,  да и
быстрее,  когда  порядок. Голос у  него тоже не самый  тихий  и  рука правая
свободна,  он ей самых  ретивых  осаживает.  А сзади  напирают...  Но  видно
учителя, которые  на улице,  там мало-мальский  порядок  навели, поспокойней
стало,  и пошли  быстрей,  почти без толкучки... И  так пока  все в школу ни
вернулись и не разделись. Сергей Николаевич подошел, говорит:
     - Ну спасибо,  Григорий  Борисович! Выручили, - радуется, - в  норматив
уложились, это плановая учебная тревога была по линии МЧС.

     - А шубу нашли?

     - Нет, это уже вторая кража за месяц, номерок подделали гады, - и рукой
махнул сокрушенно, - ну, еще раз спасибо!
     И руку Григорию Борисовичу  в знак  благодарности пожал у всех на виду.
Григорий Борисович  подумал, жаль  никто  из  домашних  не видит.  Ну ладно,
скорей в класс, впрочем, уже

     15 часов 21 минута.
     Ни то ни се. Пока дойдет - звонок с урока будет, пропал урок. И такое в
школе бывает. Что ж, ничего не поделаешь, а программу нагонять ему придется.
Пока до своего кабинета дошел (шестиклассников уже  запускать не стал), пока
раздевался  (жалко,  шапка  в  портфеле  помялась  сильно,  вид  потеряла) и
переобувался, уже звонок.

     15 часов 25 минут.
     Вспомнил,   что  домашнее  задание  задать   не  успел,   вот  жалость!
Шестиклассники пришли  к  Любови Семеновне  на  урок.  Вы  пока  в  коридоре
обождите,  пока  вашего  учителя  нет.  А  вот  и  она.  Григорий  Борисович
поздоровался с ней,  быстро кабинет сдал, показал, что все мол чисто, да про
свое дело вспомнил:
     - Любовь Семеновна, вы меня в  список на новогодние подарки  не  забыли
включить?
     Она отвечает:

     Конечно, не забыла, Григорий Борисович. У вас четыре подарка. Я никогда
никого не забываю.

     Он  опровергать  это  утверждение  не  стал, напоминать как  она его  в
позапрошлом году забыла (попеняла  еще, почему сам не подошел, не напомнил о
себе, как другие), нечего старое ворошить, поблагодарил,  свой портфель взял
и вышел.
     Аня навстречу  попалась,  дочка средняя. Она ведь  у  Любови  Семеновны
учится, надо было бы спросить, как,  мол,  моя  дочь у вас  успевает? Забыл,
заработался... Аня говорит:
     - Папа, как дела, ты не болеешь?
     - Да нет, - отвечает, - а у тебя как?
     - Нормально, - торопится в кабинет к уроку приготовиться.
     Тут из кабинета голос Любови Семеновны послышался:

     - Ребята, послушайте объявление!

     Она  у них классный  руководитель. Аня  что-то сказать хотела  отцу, да
поспешила в класс, махнула рукой и побежала. А Григорий Борисович направился
в  учительскую.  Один урок  сейчас  свободный, нужно  много дел сделать:  по
справным мужикам пройти - денег попробовать занять, перекусить пора, тетради
попроверять, может в кабинете информатики  компьютер свободный будет, до сих
пор не смог там побывать... В общем, полно дел. Только сначала в учительскую
зайти, портфель оставить,  а то по всей школе с ним таскаться неудобно, да и
тяжело. Он  в учительскую  зашел,  вот  повезло,  народу  нет.  Вот  это да!
Подумал,  а  можно  ли  портфель  без присмотра оставлять?  Ладно,  не буду,
береженого Бог бережет.
     Сейчас  надо по мужикам пройти, может займет  кто денег до получки,  да
шансов мало.  Таких  потенциальных  кредиторов в  школе  всего три человека:
начальник бассейна Антон Петрович, заведующий мастерскими Михаил Иванович да
учитель информатики Илья Давыдович. Да, чуть не забыл, Евгений Иванович еще.
Григорий  Борисович  решил с  бассейна начать. Бассейн на самом нижнем этаже
находится, это если в школу с улицы зайти, то еще спускаться вниз надо.

     У входа в столовую куча мала, сейчас  восьмиклассники кушать должны, их
человек  сто  скопилось, кричат, ругаются,  рвутся  в дверь. Видно  дежурные
из-за тревоги оплошали, не успели  на все  классы столы накрыть, теперь двое
из них сдерживают толпу, не пускают.

     - Стой, падлы! -  кричит  один дежурный, рослый, атлетического сложения
восьмиклассник,  сдерживая толпу из последних  сил, -  подождать  не можете,
пока вам накроют, прете как скоты,  да  ... вашу  мать,  сволочи! А ну, сдай
назад!
     Тяжело такую толпу держать. Порой дежурный и тумака кому отвесит, да не
всем подряд, а только безобидным, чтобы в ответ не получить.
     - Куда прешь, гад!
     - Задние давят, что мы можем  сделать,  -  отвечают передние, да  и  не
сопротивляются шибко то задним, надеясь побыстрей в столовую влететь.
     - Перемена кончится, похавать не успеем!..
     - Там сейчас наши булки стырят, как вчера!..
     - Давай скорей...
     - Назад, суки! А ну, разберись по классам, - дежурный  из последних сил
пытается сдержать толпу, разозлился не на шутку, - не дави, рыжий, сейчас по
морде получишь...
     Угроза его возымела обратное действие  задние еще посильней надавили, и
дежурные  кое-как  успели  отскочить, а  то им  бы  плохо пришлось...  Толпа
ринулась к столам:

     - Хавать!
     Дежурный, несший поднос со стаканами при виде несущейся на него лавины,
ревущей  дико  выронил  поднос.  Стаканы  разбились,  чай  разлился,  кто-то
поскользнулся, упал, возникла  свалка... Григорий Борисович плохо видел, что
там  произошло.  Это  все случилось  почти мгновенно, он  даже вмешаться  не
успел. Он  пошел было порядок наводить, да  голос Ивана Евгеньевича раздался
из столовой:
     -  Стоя-ять  всем! Наз-зад!..  А ну, стройся  по классам,  такие-сякие!
Смирно-о! Старосты, впер-ред!...
     Видно, Иван Евгеньевич  сам в  столовую перекусить зашел. Такой голос у
него  грозный,  что  зэки  бы  испугались.  Ну  ладно,  теперь  и  без  меня
разберутся...
     Еще  не  доходя  до столовой  Григорий  Борисович  очень  вкусный запах
почуял,  не  столовский  запах, домашний. То  ли жарким  пахнет, то ли мясом
тушенным...  Неужели готовить  научились? А, может, специально для комиссии?
Он в столовую школьную уже года  три не заходил, очень там невкусно готовили
раньше,  а  теперь... Как пахнет! Если вдыхать поглубже,  то  часть  молекул
мясных может в желудок из воздуха попасть... Опять задумался о  ерунде, ну и
характер. Сейчас  надо на деньгах сосредоточиться. Скорей в бассейн. Как раз
звонок на третий урок прозвенел, значит

     15 часов 40 минут.
     - Григорий Борисович, - вдруг услышал он за спиной.
     Это Светлана Юрьевна, тоже математик, они  с Григорием Борисовичем друг
другу задачки интересные подкидывают часто. Он поздоровался.
     - Григорий Борисович, у меня для вас задачка  интересная, для  восьмого
класса: построить график функции игрек равно икс в степени икс, деленный  на
модуль икс.
     - Спасибо, Светлана Юрьевна, на досуге решу.
     Извинился, что торопится  и пошел дальше. Так... модуль икс разлагается
на две функции:  при  икс  больше  или  равно  нулю  это просто  икс,  а при
отрицательных значениях  - минус икс. Значит, в первом случае это просто икс
(ведь икс деленный на икс даст  единицу), а во втором -  икс в степени минус
единица, то есть единица, деленная на икс. График, стало быть  разобьется на
две части:  гипербола  слева  и прямая  справа. Только  надо икс  равно нулю
исключить, нельзя на ноль делить,  даже если ноль, все равно нельзя  на ноль
делить... Что за черт, опять не о том, надо на разговор с Антоном Петровичем
настроиться о деньгах... Проходя мимо библиотеки школьной музыку услышал:

     Сла-авно-о-е мо-оре свяще-енный Байка-ал,..
     Голос  знакомый  Николая  Александровича.  Вспомнил,  что  там  сегодня
мероприятие  интересное, подведение итогов конкурса  сочинений,  посвященных
Байкалу. Там  и  ученики  Григория Борисовича многие участие принимают, да и
его  самого библиотекарь Анастасия Петровна  приглашала. Там Жанна Ивановна,
учительница молодая и поэтесса известная, свои новые  стихи о Байкале читать
будет. Может,  успеет еще, хоть ненадолго зайти. Ладно, торопиться в бассейн
надо. Когда он шел длинным, плохо освещенным коридором, ведущим  к бассейну,
то заметил  группу  подростков,  человек  семь-десять, стоящих  в  коридоре.
Наверно  купаться  пришли,  свое  время  ждут.  В  этой  группе  в  основном
девятиклассники своей же школы, но и несколько  незнакомых лиц. Проходя мимо
них,  услышал Григорий  Борисович  мат,  не ругань  даже, а  просто  мужской
разговор. Да и не  так, чтоб очень громко и  внятно, непонятно, кто из толпы
ругается,  попробуй разберись. Надо  бы по  хорошему  разобраться, да не так
просто  это,  да  и времени  мало, в общем "не  услышал"  Григорий Борисович
ничего. Однако взгляды нехорошие спиной почувствовал...
     Хорошо, Антон Петрович на месте оказался, его поймать тоже проблема. Он
сразу без слов понял, с чем Григорий Борисович пришел, просьбу его участливо
выслушал, покивал сочувственно, лоб поморщил. Говорит:
     - Ты бы, Борисыч, чуть раньше зашел, я бы тысяч пятьдесят дал, а сейчас
уже нет, ушли. Может дня через два...
     Что ж, отрицательный  результат - тоже результат. Идти  дальше надо бы,
да так  просто  уйти  неловко, будто  только  ради  денег заходил.  Григорий
Борисович спрашивает:
     - Антон Петрович, как ваш внук?
     Дочка старшая  у  него в  прошлом году замуж  вышла,  тоже за  учителя,
кстати, из их же школы. Недавно внук родился.
     - Нормально, Борисыч! Только дочка в декрете, их семья сейчас на мне, у
зятя  всего  девятый  разряд,  зарплата  -  одни  слезы...  Но  ничего,  все
образуется. Слушай, у тебя нет  парня на примете?  Младшей моей уже двадцать
четыре, сейчас не выйдет  замуж - в девках останется, где бы  мне еще одного
дурака найти, - засмеялся невесело, - ну ничего, твои девки скоро подрастут,
их замуж будешь выдавать - узнаешь почем фунт лиха...
     Григорий Борисович поблагодарил, извинился и пошел, хотя Антон Петрович
был не  против  еще  "за  жизнь"  поговорить,  ему  торопиться  некуда.  Да,
несколько лет  еще пройдет  и дочери взрослыми станут.  Хорошим,  порядочным
девушкам  сейчас ох  как тяжело, их  гораздо больше,  чем  парней хороших...
Просто порядочных парней мало! Однако, торопиться надо, уже

     15 часов 47 минут.
     Проходя  мимо толпы  опять мат услышал, на  этот раз громче и ясней. И,
хоть и плохо было видно в темноте, улыбочки парней увидел, девятиклассников,
хорошо еще не своих классов. Впрочем, на какой-то миг  показалось ему, что в
толпе  лицо Андрея Иванова промелькнуло.  Тут уже так  просто пройти нельзя,
тут хочешь  ни хочешь, а вмешаться надо, хотя это  и не очень  благоразумно.
Тут  уже вопрос чести. Он  остановился резко,  повернулся к  толпе, стараясь
говорить твердо и уверенно сказал:
     - Кто это тут так ловко кроет?
     В ответ наглый дружный хохот, но признаваться никто не хочет. Попробуй,
найди виновного, а  пройти просто тоже нельзя. Что делать с ними, всю ватагу
к  директору вести  -  нереально,  да  и вряд ли у  того сейчас  время  есть
пустяками заниматься... Идти за подмогой? Тоже ерунда. У Григория Борисовича
появился шанс красиво уйти, он это почувствовал, говорит:
     - Нет среди вас ни одного нормального  смелого парня! Чуть что за чужие
спины прячетесь,..  - хотел  перед уходом  еще  чего-нибудь  добавить  перед
уходом, но вдруг услышал:
     - Иди ты дядя своей дорогой, пока цел!
     Перед ним стоял незнакомый парень, лет семнадцати-восемнадцати, и нагло
смотрел в глаза.  Ростом парень примерно с Григория Борисовича, но шире раза
в полтора, видно "качок", цепочка золотая на шее -  претензия на "крутизну".
Как это Григорий  Борисович не  заметил его  в толпе, вот что значит  плохое
освещение.  Дело принимало совсем нехороший оборот, но отступать сейчас  уже
нельзя  ни  в коем случае.  Стараясь держаться как можно спокойней, Григорий
Борисович сказал:
     - Что-то раньше я тебя здесь не видел. Как тебя звать, кто ты такой?
     - Ты че, в натуре, не понял, иди  в  ... - парень  смерил презрительным
взглядом  тощую  фигуру  голодного  учителя, которая выглядела очень  смешно
против  его собственной откормленной и  тренированной, и  добавил,  - у тебя
что, лишнего здоровья много? Сейчас последнего лишишься!
     Он, пожалуй,  и  с  тремя  такими,  как  Григорий Борисович  справится,
тренировка, да и харчи не те. Да,  по-хорошему разойтись  вряд ли получится,
подумал учитель. Ему показалось, что парень не в  себе.  Вроде и спиртным от
него не пахнет, пожалуй чем-то обкурился или  накололся. Он  представил, что
придет на урок с синяком под глазом, как на это среагирует класс... Впрочем,
хорошо, если отделаться удастся только синяком, с очками как быть? Как назло
запасных у него нет, все никак сделать не удается, то денег нет, то времени.
Если  очки будут  сломаны, как  работать?  Но ведь последствия  драки  могут
оказаться печальней сломанных очков и синяков. Как поведет себя толпа? У них
могут  быть  ножи или  что-то в  этом роде.  Да зачем им  против  него ножи,
кулаков и ног достаточно.  Самое главное не пропустить прямой удар по глазам
с его сильной близорукостью это  опасно...  А  если  с ним, не дай  Бог, что
случится, то кто  позаботится о семье, о дочерях? Скорей всего  никто. Черт,
даже газового баллончика при себе нет, а ведь подобные случаи бывают в школе
регулярно...
     Эти мысли  мгновенно пронеслись в голове Григория  Борисовича, но никак
не отразились  на  его лице.  Он продолжал смотреть прямо в глаза хулигану и
говорил  что-то  соответствующее обстановке.  Подростки  кто  со  страхом  и
любопытством наблюдали  за  этим противостоянием,  но  никто не  вмешивался.
Никто из них не хотел портить отношения ни со школьным учителем, ни со своим
паханом, как  мысленно  окрестил  его  Григорий  Борисович.  Тот  начал  уже
замахиваться на учителя своим внушительным  кулаком, на пальцах его Григорий
Борисович заметил какую-то татуировку.  Учитель инстинктивно начал принимать
защитную стойку (в левой руке портфель некстати, мешает сильно), хотя дрался
последний раз  он лет двадцать пять назад, еще школьником. Они смотрели друг
другу в глаза...
     - Давай  выйдем отсюда  на  свет,  там  разберемся,  -  сказал Григорий
Борисович, пытаясь потянуть время.
     - Давай, дядя, - ответил пахан, и Григорию Борисовичу опять показалось,
что он находится под воздействием наркотиков, - пойдем побазарим.
     Вдруг из толпы вышел еще один незнакомый  парень, тоже здоровый бугай и
наглый, и сказал:
     - Ну  ладно,  побазарили  и хватит.  Че ты, в  натуре, до мужика до...,
Тема? - он взял своего приятеля за руку с намерением увести и обращаясь к
Григорию Борисовичу  сказал,  - извините,  мой  друг  погорячился,  все
ништяк...
     Они пришли в  школу для того, чтобы  искупаться в бассейне, и драка, да
еще с  учителем с возможными  последствиями, не очень-то входила в их планы.
Впрочем, судя по виду, драться  им приходится  регулярно. Однако, остановить
Тему  было уже  не  просто. Он  опять грязно выругался и оттолкнул приятеля,
так,  всем своим видом  выражая готовность  продолжать выяснение отношений с
учителем... В это время дверь в  бассейн открылась, отчего в коридоре  стало
гораздо светлее, и Антон Петрович громко крикнул:
     - Эй, пацаны, заходите!
     Вся  компания шумно  повалила в  бассейн,  радуясь  неожиданной  мирной
развязке. Тема на прощание сказал:
     - Мы с тобой еще встретимся сегодня, дядя  Гриша, если ты такой смелый.
Буду ждать тебя вечером!..
     Григорий  Борисович после  ухода компании постоял  немного,  приходя  в
себя, но надо торопиться, уже

     16 часов ровно.
     Мимо  библиотеки  шел,  думает,  зайти  ненадолго, послушать?  Да  нет,
пожалуй, настроение  не  то, да  и дел  еще  много.  До мастерских  он дошел
быстро, но  Михаила Ивановича не застал.  Учитель  труда Геннадий Мефодьевич
сказал, что Михаил Иванович уехал  минуту назад по делам на своей  машине, и
сегодня его уже не будет. А у самого Геннадия Мефодьевича денег нет никогда,
он сам всегда занять не против любую сумму на любых условиях, в день получки
к  нему целая очередь за долгами... Вот жалость, так  жалость, но  ничего не
поделаешь.
     - Григорий Борисович, у вас денег немного не найдется, рублей двадцать?
- вдруг  спросил Геннадий Мефодьевич,  и видя отрицательную реакцию  на лице
Григория Борисовича, не  давая ему еще ответить поспешил  добавить, - вы  не
подумайте, я не на бутылку прошу, - это  за ним водится, - мне  жена сегодня
сказала, если денег домой не принесу,  то  ночевать не пустит, она сегодня и
позавтракать не дала... Голодный уроки  веду... Может  хоть  рублей пять, ну
хоть три?  Я,  пожалуй, в мастерских  ночевать буду,  хоть хлеба  купить,  и
посмотрел так жалобно.
     -  Да  у  меня  ни  копейки нет,  я  сам к  Михаилу  Ивановичу занимать
приходил...
     - Да? Жалко, вам бы он дал, а мне не дает... Хоть в столовую иди  миски
за учениками лизать, да булки недоеденные собирать! - рассмеялся невесело, -
я мимо столовой сейчас проходил - булки недоедают и бросают, вот сволочи! Да
булки  то  свежие,   как   пахнут...   Лучше  бы  нас,  учителей   бесплатно
подкармливали, верно...
     Попрощался с ним Григорий Борисович и пошел своей дорогой. Он к кабинет
информатики направился, а там урок идет. Не стал Григорий Борисович заходить
и Илью Давыдовича от урока отрывать, думает: успею еще. Перекусить еще надо,
ведь времени уже

     16 часов 5 минут.
     До конца урока пятнадцать минут  всего осталось. Григорий  Борисович  в
учительскую вернулся, хорошо, что нет никого, хоть поесть можно спокойно. Он
остатки еды своей немудреной достал:  чай и три бутерброда с сыром.  Он ест,
стараясь о  самой еде думать,  отдыхать душой. Хороши бутерброды, даром, что
без масла  и хлеб  черствый. Сытому бы  бутерброды с  красной  икрой  такими
вкусными не показались. И чай хороший, сладкий. Теща обычно старается сахара
поменьше положить, а сегодня много. В сахаре сила! Вот одного бутерброда уже
и нет, он за второй принялся, думает, может один оставить, ведь домой раньше
девяти вечера не  попасть, еще часов пять работать, как  раз перед кружком и
съем.  В  мешке  много крошек,  хлебных  и сырных. Их  доесть  бы не мешало,
невыносимо Григорию Борисовичу продукты выбрасывать. Доесть бы их хорошо, да
вдруг кто-нибудь в учительскую зайдет смеяться  будет. Уж лучше потом. Так и
решил.  Тут  дверь  открылась  (хорошо,  что крошки не  стал  есть!), Сергей
Петрович, молодой учитель математики зашел. Говорит:
     - Приятного аппетита, Григорий Борисович!
     - Угощайтесь, Сергей Петрович.
     - Спасибо, я не хочу, - отвечает.
     Да только у Григория Борисовича глаз наметан, голодного человека  сразу
видит, говорит:
     - Берите-берите, вкусный бутерброд, не стесняйтесь.
     -  Спасибо, - сказал  Сергей  Петрович  и  ждать себя  не заставил,  не
осталось через минуту от бутерброда ничего. Они  до звонка посидели, о жизни
поговорили,  у  Сергея  Петровича  она  тоже не сахар: зарплата по  восьмому
разряду мизерная,  работа тяжелая, дома жена  с  грудным сыном.  Как концы с
концами  сводят - одному Богу  известно.  Хоть школу бросай и другую  работу
ищи. Но  работу свою Сергей Петрович очень  любит, и дети его любят... Но не
только в  маленькой зарплате дело. Своей квартиры нет и не предвидится, жить
с родителями жены приходится, да это разговор особый. Но Григорию Борисовичу
ли это объяснять...
     Тут звонок с урока прозвенел:

     16 часов 20 минут.
     Николай Александрович  с баяном зашел, улыбка  довольная,  во все  лицо
(попоешь песни целый день в рабочее время -  будешь веселым), с математиками
за  руку поздоровался. Поговорить хотел, да  им уже  некогда,  пора  идти. У
Григория Борисовича  сейчас  будет два урока в десятом классе.  Он взял свой
портфель и  направился в свой кабинет. Торопиться надо, пока  перемена столы
проверить...
     - Григорий  Борисович, -  вдруг  услышал  он  голос  Марии  Николаевны.
Вообще-то она только  в первой смене работает, но  задержалась сегодня из-за
комиссии, - Григорий Борисович, я хотела с вами переговорить.
     - Да, мне передавали, но я не успел  зайти  до проверки, а потом уже вы
были заняты, - ответил Григорий  Борисович. Думает, о чем речь пойдет? Хотел
по привычке на часы посмотреть, да неудобно...
     - Давайте, в мой кабинет зайдем.
     - Извините,  Мария Николаевна,  но у меня сейчас будет урок  в  десятом
классе, минуты через три звонок.
     - Ну ладно, я долго  вас  не  задержу.  Дело  в том,  что  мы с Любовью
Семеновной   переговорили,  хотим   назначить   вас   наставником   молодого
специалиста, Татьяны Ивановны. Вы  в курсе, что дела у нее неважно идут, это
и комиссия  отметила, а вы учитель опытный, с  большим стажем, с категорией,
по  педагогическим  технологиям  работаете.  У  нас  в школе  кроме  вас  по
технологиям  пока никто не  еще работает,  и в других  почти никто.  Кстати,
через две недели  городская конферения по педтехнологиям будет,  мы вас туда
пошлем  с докладом.  И вообще,  я  вам советую в  следующем  году на  первую
категорию подавать, Антонина Спиридоновна тоже говорит... Так что берете над
Татьяной Ивановной шефство?
     - Я согласен, Мария Николаевна...
     От такого предложения  как отказаться?  Да и не каждому  такое доверят.
Правда, это дополнительная работа и немалая,  времени и сил много потребует,
молодого  учителя не так просто довести до  ума. Да и пожалуй бесплатно этим
заниматься  придется,  фонда  зарплаты  на  наставничество  нет.  Может,  из
диффонда за это  можно доплатить,  хотя бы процентов десять?  Идея неплохая,
хотя может  этот номер и не пройти -- он из этого  фонда и так уже за кружок
получает, другие скажут мол,  куда так много ему одному?  Григорий Борисович
уже  и рот открыл,  чтобы заговорить об этом, хотя  и очень  не  любил такие
разговоры, но что поделать, семья у него, дочери... Открыть то открыл рот, а
сказать не успел, звонок прозвенел на урок, значит

     16 часов 25 минут.
     -  Извините,  Мария  Николаевна,  мне  пора на  урок. Не  беспокойтесь,
Татьяне Ивановне я помогу. До свидания.
     -  А  вы  у  Сидорова  вчера  были?  - вдогонку  прокричала  ему  Мария
Николаевна, - мне сказали его опять в школе не было...
     - Не был, но сегодня зайду обязательно...
     Черт  дернул   про  технологии   ляпнуть,  как  теперь  от  конференции
отделаться?..  Вспомнил  еще,  что про  домашнее обучение забыл  спросить  у
завуча, ругнул себя за плохую память, да некогда. И скорей, скорей в  класс.
Может,  и  хорошо,  что о  деньгах  не  сказал.  Вроде  другим  учителям  за
наставничество  из  диффонда  доплачивают, пожалуй, и  его не  обидят, Мария
Николаевна небось сама все понимает,  не без совести, видит, как хлещется на
работе мужик, что семья у него, дети... А каким тоном, с каким уважением она
с ним сейчас говорила! Нечасто такое бывает, жаль, что жена с тещей этого не
видели...  Да насчет  первой  категории очень  кстати, тринадцать  процентов
прибавка  к  зарплате  будет.  Для аттестации - отношение начальства  первое
дело... Вот и его кабинет.
     Десятый  "Б" его дожидается  у двери.  На  несколько  кучек  разбились,
разговаривают. Одеты кто во  что горазд, как и вся школа.  Прямо не школа, а
тусовка  молодежная.  Раньше, при советской  власти, единая  форма  школьная
была. Но  может и не  совсем  единая,  но почти. И  одевались все  ученики и
ученицы примерно  одинаково.  Из  обеспеченной  семьи или  не  очень, сильно
большой разницы и не было. Потом форму отменили, сказали то это  насилие над
личностью ребенка. Человек  свободной личностью должен  быть,  а в форме все
как  солдаты  или  заключенные!.. И  пошло.  Кто  ходит  в  джинсах,  кто  в
спортивных костюмах с  адидасовскими надписями (и девочки тоже), редко кто в
костюмах приличных.  Редко кто  из  девочек в нормальных платьях как раньше:
брюки,  какие-то новомодные штаны  до колен.  Да брюки еще что!  Такие  юбки
другой раз наденут короткие,  что хоть  стой, хоть падай. Кофточки или  даже
футболки, короткие почему-то, так,  что животы открыты, как на пляже, как не
мерзнут зимой? А ведь  школа не пляж! Сюда  не  отдохнуть  приходят,  не  со
сверстниками  пообщаться,  пофлиртовать  (хотя  и для  этого тоже, многие  -
только для этого).  Сюда  учиться приходят, трудиться!  А парню здоровому  в
пятнадцать-шестнадцать лет какое ученье на ум пойдет, когда  кругом девчонки
сидят полураздетые? Совсем  плохое ему ученье  пойдет, совсем другие мысли в
голову  придут.  Всему  свое время  и место,  наконец,  да об этом  как-то и
говорить  неловко.  Учителю-мужчине  как  такой  девице  деликатно замечание
сделать, чтоб не обидеть? Это матери за ними должны смотреть, черт возьми!..
Надо  бы  все-таки  строгий стиль  одежды в школе  ввести. Где ключ?  Сейчас
достану.  Слышен голос Андрея Петухова, самого крутого в  классе.  Очередную
байку рассказывает, а все и уши развесили:
     -  ... у  другана  моего,  мы  с ним  карате  раньше занимались, батя -
вице-бургомистр, понял,...

     - Стегаешь!

     -  Отвечаю!  Ну вот, ты бы его хату  видел. Уга-ар,  в натуре.  А  дом!
Вокруг дома забор, ворота мусор охраняет, пускает только  своих,  ну меня он
знает, понял? Прямо  в дом гаражи вделаны, "бээмвэ", "мерсы" новые, круты-ые
тачки!
     Григорий Борисович  не может  никак ключ от кабинета найти, все карманы
проверил... Может, в портфеле? Нет вроде...
     -  Вчера мы  балдели  у  него, какое винцо  пили, уга-ар! Какие телочки
клевые... А потом поехали кататься на тачке бати его...
     - А он дал?
     - А его батя сейчас в Москве деньги выбивает. Классно покатались...

     - А гаишники вас не остановили?
     - Да  эту тачку все мусора  знают, понял? Однажды один сержант, молодой
пацан остановил, так чуть со службы не вылетел, потом к  бате  его начальник
гаишный извиняться приходил, в натуре... Да там один пацан был, у  него батя
мусор, а у другого авторитет...
     Здоров   сочинять  Петухов,   врет  и   не  краснеет,   вице-бургомистр
демократически избранный таким быть не может, это любому дураку понятно, да,
кстати, передача про него недавно по телевизору была, говорили, что живет он
в  обычной хрущевке, и не  "Мерседес" у него а "Москвич-412" старенький, его
часто ремонтировать приходится,  так  вице-бургомистр  на  работу  порой  на
троллейбусе ездит. Нормальный скромный работяга, если, конечно, журналист не
соврал...  Да  и  в Москве ему  делать  нечего... А  вот  и  ключ!  Григорий
Борисович дверь открыл, класс запустил... Скорей урок начать, уже

     16 часов 28 минут.
     Зажег свет,  уже смеркаться начинает за окном. Журнал классный  уже  на
столе. Ученики ручки, тетради с учебниками достали и стоят у столов, учителя
приветствуют. Он поздоровался с классом, посадил их. Отсутствующих в журнале
отметил, трех человек. Мел взял, написал на доске число, тему, как положено.
Вообще-то он порой про это забывает в старших  классах,  но когда проверка в
школе... Тетрадь с планами урочными открыл, что у нас сегодня?
     -  Ребята,  на  следующем  уроке  у  нас  контрольная  работа  по  теме
"Параллельность  прямых  и плоскостей". Сегодня мы  должны  порешать задачи,
вспомнить  теоремы,  в  общем, подготовиться.  Тем,  кто на пятерку эту тему
знает, я сейчас карточки дам с задачами повышенной трудности, пусть решают.
     Таких раз-два  и  обчелся, да заботы требуют  много. Если  их отдельной
работой  не  занять, то  скучать  будут.  Пете  Борисову  -  карточку,  Васе
Петрушкину, Алене Коврижкиной.
     - Я вам  на дом специально задачи задал по этой теме. Кто не справился,
надо  разбирать? -  поднялось  рук полкласса,  -  Давайте  двадцать  седьмую
разберем, Миша, напомни условие!
     - Параллелограммы  а  бэ цэ  дэ и а бэ  цэ один дэ один лежат  в разных
плоскостях. Докажите,  что  четырехугольник  цэ  дэ  дэ  один  цэ  один тоже
параллелограмм.
     - Иди к доске, делай чертеж.
     Миша Рудаков вышел к доске, взял мел и в нерешительности остановился.
     - Ну давай. Параллелограммы лежат  в разных плоскостях,  но имеют общую
сторону. Давай, сперва изобразим схематично  эти  плоскости.  Хорошо. Покажи
линию  их пересечения.  Так.  На  этой  линии  и  должна  разместиться общая
сторона. Черти теперь первый параллелограмм, теперь второй,  невидимые линии
пунктиром...  Теперь помечай  точки... Хорошо.  Теперь  запиши условие.  Сам
пиши, думай.

     - Теперь давайте вместе думать будем. Из того, что а бэ цэ дэ и а бэ цэ
один дэ один параллелограммы что следует?
     - А бэ параллельно дэ цэ, а дэ параллельно бэ цэ и а  бэ параллельно дэ
один цэ один, а дэ один параллельно бэ цэ один.
     - А доказать что надо?

     - Что дэ цэ цэ один дэ один параллелограмм.
     - А что такое параллелограмм?
     - Это четырехугольник, у которого противоположные стороны параллельны.
     - Правильно, значит, что надо доказать?
     - Что дэ цэ параллельно дэ один цэ один, а дэ дэ один параллельно цэ цэ
один.
     -  Отлично.  Докажем   первое:   ну  ка,   Миша,  скажи   мне   признак
параллельности прямых.
     - Если две прямые параллельны между собой, то они параллельны и третьей
прямой!
     -  Ты хоть думай,  что ты говоришь! Теперь понятно, почему ты  дома эту
задачу не решил. Ладно,  иди на место. Кто знает признак  параллельности? Ну
ты скажи, Петя.
     -  Наоборот,  если  две  прямые  параллельны  третьей  прямой,  то  они
параллельны  и  между  собой!  - сказал  Петя,  отвлекаясь  от решения своей
задачи.
     - Вот это верно. Значит, - Григорий Борисович показывает на чертеже, дэ
цэ  параллельно  дэ  один  цэ  один.  Чего  еще не  хватает для  того, чтобы
получился параллелограмм?
     - Чтобы дэ дэ один была параллельна цэ цэ один!
     - Верно, ну давайте рассмотрим  плоскости а дэ дэ один и бэ цэ цэ один.
а дэ  параллельно  бэ  цэ  (по  условию),  вспомним  признак  параллельности
плоскостей, кто знает?
     -  Если  две  пересекающиеся  прямые  одной   плоскости  соответственно
параллельны двум прямым другой, то эти плоскости параллельны!
     - Так. Значит плоскости а дэ дэ один и бэ цэ цэ один параллельны.
     - А зачем это надо?
     - А вот зачем: вспомним свойство параллельных плоскостей.

     -  Если  две параллельные  плоскости  пересекаются  третьей, то  прямые
пересечения параллельны.

     -  То  есть  дэ  дэ  один  параллельно цэ  цэ один.  Таким образом,  мы
доказали,  что в четырехугольнике  дэ  цэ цэ  один  дэ один  противоположные
стороны    параллельны,    а    значит    этот    четырехугольник   является
параллелограммом...
     - ...  что и требовалось доказать!  - громко  сказал  Андрей  Петухов с
"камчатки", и вызвал смех класса.
     Ничего, разрядка сейчас не помешает. Ученики  быстро списывают с доски.
Учитель   проходит   по   классу,   смотрит   в  тетради,  что   там   пишут
десятиклассники.  Почти все списывают с доски все  решение задачи, но Андрей
Петухов с Васей Березовским,  только начали. Наверное, в морской бой играли.
Посмотрел на часы:

     16.36

     Кто  уже  все  переписал  с доски  и  ждет, а кто еще  пишет. Ничего не
поделаешь, надо подождать.
     - Вопросы по этой задаче есть?
     - У матросов нет вопросов!
     -  Вообще, вопросов не бывает только в двух случаях: когда  понятно все
или когда не понятно ничего.
     - А есть еще и третий случай, когда просто не интересно. Мне это все до
лампочки.
     -  Я  вообще  этой геометрии  не  понимаю.  Что к чему?  Она  мне  и не
пригодится...
     - Мы сейчас не будем на посторонние разговоры отвлекаться. Давайте так:
кто  знает,  как  такие  задачи  решаются,  я  сейчас  пару задач  задам  на
самостоятельное решение.  На  оценку.  А с остальными будем разбираться. Кто
решать будет?
     Человек пятнадцать руки подняли.
     - Первый вариант:  задачи сорок три и сорок пять, второй вариант: сорок
четыре  и сорок  шесть. Возьмите по листочку, подписать не  забудьте... А  с
остальными мы дальше разбираться будем. Да, кстати, хочу сразу предупредить,
если кто получит неправдоподобную оценку, то вызову на собеседование. А то в
прошлый  раз  Петухов  на пять списал у Борисова. Совесть надо иметь! В наше
время тоже  списывали,  но  с умом.  Мне, бывало,  специально  говорили, кто
списать просил: Гриша, сделай две ошибки...
     - А вы докажите, что я списал! У нас презумпция невиновности.
     -  А  доказывать  вы будете, гражданин  Петухов. Представьте  себе,  на
вокзале милиция остановила подозрительного человека с чемоданом. Он говорит,
что чемодан его. Как проверить?
     - А пусть он расскажет, что в чемодане!
     - Вот  и я так  же.  Ты мне скажешь, что у тебя в чемодане,  то есть  в
контрольной.
     - А он спишет и выучит, а потом вам расскажет...
     -  Тут уж  ничего не поделаешь. Ну ладно, - посмотрел  на часы, времени
уже

     16.40.

     -  Задача двадцать  восемь. Через  вершины  параллелограмма а бэ цэ дэ,
лежащего в одной  из  двух параллельных плоскостей,  проведены  параллельные
прямые, пересекающие вторую плоскость в точках а  один, бэ один, цэ один, дэ
один. Докажите,  что  четырехугольник а  один бэ  один цэ  один дэ один тоже
параллелограмм.
     Предыдущий чертеж с доски тщательно стер, новый делает и объясняет:

     -  Изобразим   сперва  две   параллельные  плоскости   в   виде  равных
параллелограммов.  Теперь в нижней начертим параллелограмм а бэ цэ дэ. через
точки  а  бэ  цэ  дэ  проводим  параллельные  прямые.  Обозначает  точки  их
пересечения со второй плоскостью...
     Задачка то легкая, но и ученики самые слабые остались на ее разбор. Тут
уж ни  одной  мелочи упустить нельзя,  ни  одной  промежуточной  выкладки не
забыть. Хотя, если по совести рассудить, то эти, пожалуй и так не поймут. Не
всем математика  впрок идет. Вот сидит  и тщательно пишет  Инна Владимирова.
Она  математику на уровне вспомогательной школы понимает,  если не меньше. А
ведь  не дурочка какая-нибудь. По всем гуманитарным предметам у нее пятерки,
на  олимпиадах  побеждает.  Стихи ее  в  газетах  иногда  печатают,  хорошие
стихи... А по математике ноль целых ноль десятых. Если бы Григорий Борисович
таким  уж принципиальным был бы, то  ее надо  было бы еще  в пятом классе на
второй  год  оставить, она  бы дальше и не поднялась.  Так что, теперь из-за
математики  ей  жизнь гробить?  Он  ей два-три,  два-три. Заставит  в  конце
четверти еще прийти зачет сдать, да три и поставит...
     - ...таким  образом мы доказали, что а один бэ один параллельно цэ один
дэ один...
     Одна только беда - это  все  происходит у всего класса  на  виду, из-за
этого балбесы  типа  Петухова  из горла четверку  вырывают.  "Вы  ей  тройку
поставили,  а я лучше  знаю..."  Сделать  бы математику  в  старших  классах
необязательным предметом, оставить бы только тех, кто хочет и может учиться.
Хотя тогда можно и без работы остаться!..
     -  ...  то   есть  в   этом  четырехугольнике  противоположные  стороны
параллельны, что и требовалось доказать!
     Ух, пусть пишут аккуратно в тетради. Который час?

     16.48.

     Нормально,  до  конца   урока   еще  семнадцать   минут.  Кажется,  все
переписали.
     - Рассмотрим еще одну задачу, очень похожую: Через вершины треугольника
а  бэ цэ,  лежащего  в одной  из  двух  параллельных  плоскостей,  проведены
параллельные прямые, пересекающие  вторую плоскость в  точках а один бэ один
цэ один. Докажите равенство треугольников а бэ цэ и а один бэ один цэ один.
     Стер с  доски чертеж  старый  и новый  делает.  Чертит,  подписывает  и
объясняет тут же. Те, которые самостоятельную работу решают, пишут, голов не
поднимая, те, кто с доски списывают, тоже. Все работают, благодать!
     -  ...  только  в  прошлой  задаче были  параллелограммы,  а  теперь  -
треугольники, все остальное тоже самое...
     - Григорий Борисович, не так быстро, мы не успеваем!
     - Ладно.
     Пусть  пишут. Может, и  будет  толк  от  урока  сегодняшнего,  может, и
неплохо напишут контрольную.
     -  ...   а   в  параллелограмме   противоположные   стороны  не  только
параллельны, но и равны.  То  есть а  бэ равно а один бэ один,  а цэ равно а
один цэ один, бэ цэ равно бэ один цэ один. Иначе говоря, треугольник а бэ цэ
равен треугольнику а один бэ один цэ один, что и требовалось доказать!
     -   Григорий  Борисович,  я,  кажется,  поняла!   В  предыдущей  задаче
параллелограммы  тоже  равны! До меня  дошло! - вдруг почти  закричала  Инна
Владимирова.
     - Совершенно верно, поздравляю!
     В классе произошло оживление. Посыпались шутки.
     - ...Я всегда считал, что если человек смог разобраться в чем то одном,
то и с другим справится, литература-то, нисколько  не легче математики...  -
поучительно говорил Григорий Борисович, перекрывая общий шум.
     А  он  уж считал  Инну  безнадежной,  нет,  если  упорно трудиться,  то
результат будет... Ну ладно, надо продолжать урок.
     - Успокойтесь, следующая задача...
     -  Григорий  Борисович,  вы  не  успеете,  до  конца  урока  три минуты
осталось!
     Посмотрел на часы, так и есть,

     17.02

     Домашнее задание задал, самостоятельные работы собрал у тех, кто писал,
пока собирал, чистоту проверил, все нормально.
     - Григорий Борисович, когда зачеты сдавать можно будет?
     - Я на следующем уроке объявлю. Как  всегда, все двойки и тройки,  да и
четверки можно пересдать. Итоговая оценка по минимуму зачетов!
     У   него   свой  метод  выставления  итоговых  оценок:   есть  перечень
обязательных зачетов  по  всем темам.  Все  они  должны  быть  сданы  каждым
учеником. Причем,  до  последнего  их  можно пересдавать, оценки повышать. А
четвертная   оценка  -  минимум  из  всех  зачетов.  Его   принцип:   оценка
соответствует знаниям...
     Звонок с урока, значит

     17 часов 5 минут.
     За  окном уже темно. Десятый "Б" вещи  собирает и уходит, "до свидания"
учителю  говорят вразнобой.  Григорий  Борисович быстро  кабинет просмотрел,
порядок  вроде.  Десятый  "А"  пришел.  Заходят  каждый  "здрасьте" говорит,
учитель  отвечает.  Рассаживаются,  к  уроку готовятся. Кто  курит, покурить
побежали. Беда с  курением,  что  делать. Парни-то еще ладно, но девчонки...
Григорий Борисович классный журнал открыл, смотрит, кого сегодня  не было на
первых уроках? Целых пять человек, болеют, наверное.
     - Пойдем в столовую, похаваем!
     - У-утикай,  в подворо-отне нас  ждет манья-як... -,  это  кто-то песню
напевает.
     - ...я, та-акая, короче, к нему подхожу. Говорю, такая: "завтра вечером
ко  мне приходи", а он, такой, говорит: "не могу  -  завтра  у Дюши стрелка,
крупный базар будет". На него, короче, пацаны какие-то левые наехали, такие,
говорят,  короче: "дай десять  тысяч, один  раз только  дай и все, мы к тебе
больше не подойдем...".  А он  этот базар знает, говорит такой,  короче: "Вы
что, охренели! Вы, конечно па-ца-ны, но и я не лох, канайте!". Один раз дашь
им  бабки,  лоханешься - станешь  лохом  по жизни, в натуре. А  они,  такие,
говорят: "Ты  чмо, за  базар ответишь!" и стрелку  набили, короче.  А  Дюша,
такой, короче, на стрелку привел нарка одного  (у него все  нарки друзья)  и
своего  братана, он недавно,  короче,  из зоны  вышел, в натуре.  А  пацаны,
такие, короче, Марадону привели. У Марадоны знаешь какая  крыша! А Марадона,
такой,  короче, братана  Дюшиного  увидел  и обос... ну,  короче  извиняться
начал, и  пацаны эти извинялись  долго, говорят: "извини, пацан, мы не правы
были, короче..."
     Марадона  этот -  авторитет  местной  шпаны. Года  два  девять  классов
закончил,  нигде не учится и не  работает. Сам  метр  с  кепкой, но его  все
боятся.
     -  Слушайте,  кончайте галдеть,  поговорите в  коридоре, -  не выдержал
учитель.
     Девушки  с  шумом  вышли. Наблюдая  за  молодежью,  Григорий  Борисович
парадоксальный вывод сделал: молодежная компания - среда более тоталитарная,
чем  комсомол  раскритикованный. Молодежная  компания  приблатненная  совсем
никакой свободы  молодому человеку не  оставляет.  Молодые просто стесняются
быть хорошими, нормальными людьми, выпендриваются друг перед другом...

     - Мы вчера на концерте группы Мумий Троль были. Угарные песни:

     У-утикай, в подворо-отне нас ждет манья-як...


     ... по литературе надо  "Вишневый сад" прочесть, скоро проходить будем,
в натуре...

     Мура это все, скучища. Там, короче, только песня есть угарная:

     Созре-ели вишни-и в саду у Дяди Вани-и...

     Ой,  что сейчас было! На первом этаже пацан один выступал сильно, а его
Вадим Дмитриевич из школы вывел!

     Вадим  Дмитриевич  руководитель  кружка   по  туризму  на  общественных
началах.  Раньше  он  в  школе  ОБЖ  преподавал,  а  потом  ушел.  Роста  он
маленького, худощавый, лет  ему  уже много,  около  шестидесяти и вид у него
самый безобидный. Но Вадим Дмитриевич  еще  и тренер по рукопашному бою, все
приемы знает...

     - Как вывел, в натуре?



     В натуре! Просто взял за руку и вывел. Со  стороны посмотреть -- идут и
мирно беседуют. Вадим Дмитриевич болевой захват сделал.
     А что за пацан то?
     Тема Амбал, прикинь!

     - Стегаешь!
     - Да в натуре!

     - За базар отвечаешь?

     - Отвечаю! Ништяк, это надо было видеть...
     Вообще-то  во  многих  школах  уже  специальную  охрану  ввели.  Сергей
Николаевич тоже хочет у нас так сделать. Но для этого надо с учеников деньги
собирать,   тысяч  по  десять  в  месяц,  и  делать   этого  кроме  классных
руководителей некому. Они, понятно, этим заниматься не  хотят, у  них  и так
забот полон рот. Да и несправедливо это, школа - учреждение государственное,
и государство тут должно  порядок и  безопасность  обеспечить. Ведь  конторы
разные, управления,  департаменты охраняют не за счет  служащих, которые там
работают... Звонок:

     17 часов 15 минут.
     Все  ученики  встали,  умолкли,  как  положено,  хотя  и  без  видимого
удовольствия.
     - Здравствуйте, сегодня у нас...
     Тут   в   кабинет,   постучавшись   предварительно,  вошла   завуч   по
воспитательной работе Алла Александровна.
     - Григорий Борисович, извините, можно  мне сделать объявление?  Ребята,
завтра в  актовом зале в час дня состоится лекция про  Колчака, читать будет
профессор исторических наук Ковалев. Приходите все, лекция очень интересная,
бесплатная, - ушла.
     Класс загалдел.
     - Ништяк, пойдем поугараем!
     - А кто это такой?
     - Деревня! Ты Колчака не знаешь! Ты пиво-то какое всегда пьешь?

     - В натуре, "Адмирал Колчак". А кто он такой был?
     -  Наверно,  первый  хозяин  нашего   пивзавода,  еще  до  октябрьского
переворота...
     Григорий Борисович тут не удержался, надо бы этот разговор замять, да к
теме урока перейти, а он не удержался. Говорит:
     -  Вы  это  шутите или  серьезно?  Вы историю то изучаете? Из  вас хоть
кто-нибудь знает, кто такой был Александр Васильевич Колчак?
     - Соратник Ленина!
     -  Это из  гражданской  войны, кажется, командир красных партизан,  или
что-то вроде этого...
     - Великий полководец!
     - Нет, он же адмирал. Кажется, он Аляску открыл...
     - Он, кажется, родился у нас...
     - Нет, он у нас утонул...
     - Как утонул? По пьяному делу, что ли?
     - Пива перепил...
     Саша Серебряников,  почти отличник, встал и  говорит, важно  так,  себе
цену знает:
     - Колчак - один  из руководителей белого движения во время  гражданской
войны  после  Октябрьской  революции,  Верховный  правитель России, адмирал.
Расстрелян  большевиками в нашем городе в 1919 году. А еще он был знаменитым
полярным исследователем и одним  из лучших  специалистов по  военно-морскому
делу.  Его  труды  в  военно-морской  академии  даже  при  советской  власти
изучали...
     - Ну ты, Саня, профессор в натуре!
     Большинство учеников явно не ожидали такого от своего товарища и кто-то
сказал учителю:
     - А вы говорите, что мы ничего не знаем!
     - Да знает то один всего человек, вы тут причем? А кто красное движение
возглавлял, знаете? Ты, Саша, пожалуй и знаешь, а другие?
     - А  зачем  нам  это знать, от этого бабок не прибавится.  Если бы  мне
штуку баксов дали, то я бы все сразу выучил!
     -  Вы  нас тут учиться  заставляете,  мораль  читаете, а сами  жизни не
знаете совсем! Знания  ваши уже  никому не  нужны давно.  Сейчас все  деньги
решают. Да еще связи. А на знания всем наплевать. В вузы поступят не те, кто
старается учиться, а у кого связи, или за кого бабки большие заплатят, и  на
работу хорошую возьмут не умных, а у кого блат или кто больше сунет.
     - А  мне  обо  всем  этом беспокоится не надо. Я сейчас  в  высшей лиге
играю, у меня  зарплата два  лимона.  Это мало,  конечно, но  мастера  скоро
получу, три-четыре лимона будет выходить. В Экономическую Академию меня  как
спортсмена возьмут на  бесплатное, а когда лет в тридцать из спорта уйду, на
клевую   работу  пристроят,   членом   правления   банка,  или  специалистом
губернского департамента экономического развития, там уже много наших ребят,
- важно сказал Алексей Федоренко.
     Он  за  баскетбольную  команду  "Металлург"  играет в  высшей  лиге. На
занятиях редко бывает, все  игры,  тренировки,  перелеты. В учебе  ни в  зуб
ногой, но как спортсмена известного его тянут. Держится, правда, солидно, со
шпаной сильно не водится.
     - А у моего друга брат крупный авторитет...

     - Да  погодите вы! Кто мне объяснит,  как вы  будете  работать,  деньги
зарабатывать, наконец, без знаний, кому вы будете нужны?..
     -  Да сейчас самое главное  -  пристроиться  хорошо,  к своим  людям, а
вкалывают только лохи!
     - Ха-ха!.. Точно!
     - Да вот вас взять Григорий  Борисович, вы  совсем жить не умеете, вы в
школе  от  темна  до  темна, а  получаете сколько?  Вы  на  себя  в  зеркало
посмотрите, совсем  дошли,  вы сегодня  хоть  ели толком?..  А  нас еще жить
учите!
     Класс  галдел,  каждый говорил  что-то  свое, но почти одно и тоже. Тут
Федоренко сказал:
     -  Погодите пацаны,  у вас тоже  неправильный  базар, так тоже говорить
нельзя, что учеба  ни к  чему, учеба по любому нужна. Вот ты прикинь, Серый,
будешь,  допустим,  кроссворд разгадывать, а  там как раз  вопрос про  этого
Колчака  или  еще  чего-нибудь.  Ты что, бабки будешь  платить,  чтобы  тебе
кроссворд разгадывали,  самому же интересно? Вот тут знания и пригодятся. Мы
когда на игру летим, всегда кроссворды разгадываем...
     - А в натуре...

     - Кончай базар, - наконец вмешался Григорий Борисович, - работать надо.
     Он хотел возразить по существу на всю  эту чушь, но ни как не мог найти
нужных слов. Чтоб отвлечься от неприятных мыслей посмотрел на часы:

     17 часов 21 минута
     - Обо всем этом надо, конечно, поговорить, но серьезно и  обстоятельно,
да и во внеурочное время... Сегодня у нас подготовка к контрольной работе. А
контрольная работа по теме "Параллельность прямых и  плоскостей" будет через
неделю. Кстати, учиться  надо  хотя бы  для того, чтоб экзамены сдать, и для
того, чтобы контрольную написать...
     - А мы по решебнику!
     Решебник  - это такая книга, где приведены решения контрольных работ из
экзаменационного   сборника.   Кто-то   на   таких  книгах  большие   деньги
зарабатывает. Решебники - просто беда для школы...
     - А  работы  на  экзамене  теперь  не из  сборника  будут,  решебник не
поможет, -  сказал  учитель, - ну  ладно,  за  работу. Кто полностью  сделал
домашнее задание?
     Так, шесть человек. Так, им карточки, чтоб не бездельничали. За это они
лишнюю хорошую  оценку  получат, от  зачета им  будет  освобождение,  а  все
остальные  уже  скоро  зачеты  сдавать  будут.   Тут   посмотрим,  кто   как
разговаривать умеет!..
     - Разберем двадцать седьмую задачу. Алеша Федоренко, читай условие!
     Спортсмен знаменитый открыл учебник и читает:
     -  Параллелограммы а бэ цэ дэ  и  а  бэ цэ один дэ  один лежат в разных
плоскостях.  Докажите,  что  четырехугольник цэ  дэ  дэ  один  цэ один  тоже
параллелограмм.
     - Ну что ж, иди к доске, вместе думать будем.
     Пошел  Федоренко  к доске  всем своим видом  показывая,  что  он делает
учителю большое одолжение. Ниже достоинства ему у доски задачу решать, да не
самому даже решать, а стоять  как дураку и  писать что скажут, да на  всякие
непонятные вопросы  отвечать. Он  спортсмен известный,  кандидат  в  мастера
спорта,  зарплата у  него  как  у начинающего спортсмена  куда  выше, чем  у
учителя со стажем. Он как хороший  спортсмен списывать  умеет, свою четверку
за полугодие получит, а тут стой у доски...
     - Что такое параллелограмм?
     - Параллелограмм  это...  ну,  короче,  четырехугольник с параллельными
вершинами.
     - Ха-ха, ну ты Леха даешь! Это тебе не голы забивать... - шум в классе.

     - Конкретно прогнался!

     - Косяк!
     - Погодите кричать, значит, я должен принять ответ: "Параллелограмм это
четырехугольник с параллельными вершинами"?
     Спортсмен смутился.
     - Нет...
     - А какой твой ответ?
     Молчание.
     - Ну давай подумаем, почему параллелограмм называется параллелограммом?
Как называется тема, которую мы сейчас проходим?
     -  Параллельность прямых и...  А вспомнил, параллелограммом  называется
четырехугольник, у которого все стороны параллельны!
     - Параллельны чему?
     - Друг дружке.
     - Вот это гон!
     В классе опять смех. Алексей покраснел как рак.
     - А какие прямые называются параллельными?
     - Которые не пересекаются.
     - ... и лежат...
     - ... в одной плоскости!
     - Хорошо, а что такое четырехугольник?...
     И пошел такой детальный разбор задачи, что если писать  все по порядку,
то  и книги не  хватит... Всех Григорий Борисович  работать заставил, теорию
вспоминать,  применять  ее...  Когда  эта  задача  все  же  закончилась,  то
посмотрел учитель на часы, а времени уже

     17.39.

     Да,  совсем слабые  ученики есть,  и  составляют они не меньше половины
класса. У  них,  если  разобраться, и  девятиклассное образование  туфтовое,
хотя, может это только по математике... Не всем она посильна, не всем нужна.
Федоренко, вообще ее ненавидит, хотя и собирается экономистом стать...
     Еще  одну  только задачу и успели разобрать до звонка, домашнее задание
записали, Григорий Борисович журнал заполнил, а тут и звонок.

     17 часов 55 минут.
     В кабинет информатики скорей,  но перед  уходом надо еще  раз состояние
кабинета проверить.  Так, вроде  все нормально. Порядок! А  что это  там под
последним столом среднего ряда? Подошел -  шелуха от семечек! Мысль работала
четко, как в экстремальной ситуации. Кто там сидел? Алексей Федоренко и Вася
Соколовский.   Ах  вы  такие-растакие!  В  погоню!  Быстро  кабинет  закрыл,
оставлять  нельзя,  и  вперед.  Посмотрел расписание десятого  "А" -  сейчас
химия. Но кабинет химии закрыт. Что  такое? Может учитель  болеет? Побежал в
гардероб.  Так и есть.  Одевается десятый "А".  Ну хорошо, а где Федоренко и
Соколовский?  Вот  Федоренко,  а Соколовского не  видно.  Григорий Борисович
немного дух перевел, и Федоренке говорит:
     -  Пройдем-ка ко  мне  в  кабинет, - а  голос  уже сильно изменился  от
возмущения.
     -  А  в  чем  дело, Григорий  Борисович? -  ученик почувствовал  что-то
неладное по виду учителя.
     - Пройдем, там поговорим!
     Всегда бы такой голос был,  легче  работать  было бы, а то  его еще  до
нужной кондиции  довести нужно. Тон учителя не допускал  возражений и ученик
сдался. Григорий Борисович круто повернулся и пошел к себе в кабинет, за ним
под  насмешки одноклассников шел Федоренко.  А как  они все-таки  ухитрились
семечки щелкать на уроке его. На перемене все было чисто. Григорий Борисович
шел не торопясь, показывая всем  своим видом, что  сейчас  предстоит крупный
разговор. Вот и кабинет. Григорий Борисович отпер дверь  и  пропустил вперед
Федоренко.
     - В чем дело,  Григорий  Борисович? - опять  спросил Алексей,  стараясь
держаться солидно.  Рост у него под два  метра, стрижка почти тюремная, лицо
без лишнего интеллекта, но он и не шпана. Он уже в большом спорте, ему нужна
респектабельность.
     Григорий Борисович показал  рукой на  кучу шелухи, небольшую совсем, и,
немного помедлив, спросил, даже не спросил, а утвердил:
     - Это ваша с Соколовским работа?!
     Звонок прозвенел на шестой, последний урок второй смены, уже

     18 часов ровно.
     Черт возьми, надо бы уже за компьютером сидеть.
     - Я семечки  не щелкал! - ответил Федоренко с  прежней  солидностью, но
значительно резче.
     Ему было все ясно, и он уже строил линию защиты.
     - Но откуда взялась шелуха, перед вашим классом я проверял, было чисто.
     - Да вы, Григорий Борисович, посмотрите, рядом с моим стулом чисто! - и
показывает, что шелухи больше рядом с соседним стулом, - видите, это не я, и
в  карманах  у меня семечек нет, можете  проверить, да  я у доски почти весь
урок простоял, - уходить собрался.
     -  Нет,  я сейчас  не  буду  разбираться,  кто  больше виноват, ты  или
Соколовский. Я  тебе замечание в  дневник запишу и докладную директору, и ты
подметешь под партой, а Соколовский завтра свое получит!
     Думает Федоренко,  что делать?  Портить отношения с учителем математики
не  хочется,  в конце полугодия у  него  четверку незаслуженную выпрашивать,
подметать  за  приятеля  тоже  неохота,  он толком  веник  не умеет  в руках
держать.
     Григорий   Борисович,   боясь,  что  пройдет  воинственное  настроение,
стараясь, чтоб в голосе было побольше металла, сказал:
     - Быстро за работу, веник,  совок и мусорное ведро вон там в шкафу, - и
показал где.
     Баскетболист  хотел было идти на  принцип, да  благоразумие верх взяло,
решил на мировую пойти, говорит:
     - Я, короче, ни  в  чем  не виноват, и ничего вам  делать не должен.  Я
семечки не щелкал. Но  раз  виновный убежал, я за  него сейчас подмету, чтоб
вам  помочь,  а завтра с ним сам разберусь, по-свойски. Вы  только, Григорий
Борисович,  замечание  мне  не  пишите,  Роберт  Владимирович (баскетбольный
тренер) меня  вчера только за  курение  ругал, ему за  меня досталось,  а он
только после болезни, - и так  просительно в глаза посмотрел, что  у учителя
зло прошло.
     - Ладно,  работай, -  сказал Григорий Борисович стараясь не смотреть на
ученика.
     Тот достал инструменты, начал  подметать. Старается, да  выходит плохо.
Смотрел-смотрел учитель  на  эту  работу, потом  не  выдержал,  опять злость
появилась, говорит:
     - Вы даже подметать не умеете! Смотри, как  это делается. Ты хоть видел
как мать твоя дома подметает?..
     Взял в руки совок, веник. Подметает и поучает:
     - Веник от  пола  не отрывай, совок подставляй  ровно и заметай на него
потихоньку, да не оставляй ничего, видишь: у меня все чисто?
     - Вижу.
     Григорий Борисович из совка обратно на пол шелуху высыпал (баскетболист
даже растерялся  от такого поворота,  он думал, что  учитель за него  все  и
сделает) и говорит, вручая ученику инструменты:
     - Теперь сам!
     Впрок наука  пошла,  раз  два  и  все чисто. Федоренко  все сложил куда
положено, попрощался, с трудом сдерживая злость и благодаря Бога, что позора
его никто не видел и ушел со словами:
     - Ну, завтра я этому Ваське конкретно задам...
     Григорий  Борисович дверь  на ключ закрыл и  пошел. Через  урок  придут
дежурные со второй смены кабинет мыть. Сколько времени?

     18 часов 6 минут.
     Торопиться надо, из-за этих семечек столько времени потерял! Сам мог бы
за полминуты убрать, да тут дело  принципа. Семечки это беда  почище резинки
еще, даже хуже. От резинки мусора столько не остается. Говорят, все плохое к
нам из за  границы приходит. Многое, очень многое. Но и своей мрази хватает.
И вообще,  граница между  хорошим и  плохим не совпадает с  национальной.  У
каждого  народа настоящая культура есть, а  есть и псевдокультура. Пушкина и
Шекспира  одни  и те же люди любят, а  русские  семечки на уроках щелкают  и
американскую  резинку жуют тоже одни и те  же. В речи одних  и тех же  людей
прекрасно уживается и русский мат, и англоязычный сленг...
     Теперь в кабинет информатики, он совсем рядом  находится. Да, жаль, что
покушать ничего не осталось, сейчас бы ой как кстати... Но прочь посторонние
мысли, скорей к компьютеру. Вдруг опять песня слышится:

     ...Това-арищ, я вахту-у не в си-илах стоять,
     Сказал ко-очега-ар кочегару-у,
     Огни в мо-оих топках совсем не горят,
     В котлах не-е сдержать мне уж пару-у...
     Николай Александрович  в своем  репертуаре. Молодец, пусть хоть  на его
уроках дети  нормальные песни узнают... Григорий Борисович  остановился было
песню послушать, да некогда, как дальше в этой же песне поется,

     Ты вахты не кончив, не смеешь бросать!

     В  компьютерный  класс  скорей! Только надо ключ от  кабинета на  вахту
сдать. А тут, такая удача,  Евгений Иванович  навстречу, учитель черчения  и
профессиональный  тамада,  Григорий Борисович  в  обед его упустил. Роста он
небольшого,  но солидный очень, животик, походка  важного  человека,  костюм
приличный  с  галстуком,  бородка  небольшая.  Они  за  руку  поздоровались,
Григорий Борисович спрашивает:
     - Как дела, Евгений Иванович? - о деньгах сразу неловко спрашивать.
     - Неплохо,  - отвечает Евгений Иванович, - две свадьбы на этой неделе и
один юбилей...
     - Извините ради Бога, Евгений Иванович, у вас  немного денег до получки
нельзя перехватить?
     - Да в принципе можно,  только у  меня сейчас  нет,  дня через  два-три
будут, подходите. Вы бы в обед подошли, у меня было, да я Верболайф купил на
пятьдесят тысяч, ничего  не  могу с полнотой сделать,  и не ем почти ничего.
Завидую я вам, мне бы от живота избавиться. Извините, тороплюсь очень.
     И пошли, каждый по своим  делам.  Евгений Иванович до недавнего времени
таким  же  бедолагой был  как все учителя на  "общих" работах. По  характеру
своему он  с Григорием  Борисовичем  сильно схож, только на  тринадцать  лет
старше,  ему в прошлом году пятьдесят стукнуло. Но нашел  он в прошлом  году
себе подработку: на всяких торжествах красивые тосты произносить, и, вообще,
быть ведущим на застольях. Зарабатывать неплохо стал, даже внешне изменился:
раньше у него довольно комический вид был, а теперь - солидный...

     А  вот и  кабинет  информатики.  Григорий Борисович постучал в железную
дверь. Илья Давыдович всегда  дверь  закрытой держит, ведь кабинет  опасный.
Дверь  он сам  открыл.  Они примерно  ровесники, но  Илья Давыдович выглядит
значительно  старше  и  солидней:  гораздо шире Григория Борисовича, хотя  и
ростом ниже, приличная лысина  и  густая  черная борода,  прямо  как у Карла
Маркса. Большой нос еврейский тоже солидность придает. Улыбнулся приветливо,
пожимая руку, говорит:
     - Рад вас видеть, Григорий Борисович, заходите!
     - Здравствуйте, Илья Давыдович, можно мне поработать?
     -  Разумеется, только у меня сейчас теоретический урок,  если только мы
вам не помешаем. А  за  компьютерами сейчас занимаются кружковцы, но для вас
место найдем. Как ваша работа, продвигается?
     - Помаленьку, времени постоянно не хватает...
     В кабинете штук десять компьютеров, стареньких, но IBM-совместимых. Для
школы это совсем  неплохо, в большинстве школ  компьютеры совсем несерьезные
стоят. Редко, где пробивные директора хорошую технику достали, вернее деньги
на нее. При советской власти деньги вроде и давали, но нормальные компьютеры
стоили очень дорого. Теперь они подешевели  раз  в десять (при этом мощность
сильно возросла), да деньги школам давать перестали, а так было бы  неплохо.
Один рубль образца 1991 года - это примерно тысяча нынешних. Тогда школам по
сорок  тысяч на компьютеры  давали, но на эти деньги можно было  купить лишь
один хороший компьютер, или два чуть похуже. Сейчас за сорок миллионов можно
школу  компьютеризировать  по высшему разряду,  да где  эти миллионы  взять?
Нынешние  компьютеры Илья Давыдович сам заработал лет пять  назад,  Григорий
Борисович  даже толком  не  знает,  как,  не  любит об  этом  Илья Давыдович
рассказывать. Он одно время коммерцией занимался, пока учителем не стал...
     - Ваш файл на каком компьютере? - спросил Илья Давыдович.
     - На втором, - ответил Григорий Борисович.
     На  этом  компьютере  работал  в это время  Петя Борисов, он занимается
сразу в двух кружках: по математике и информатике. Он сразу сообразил, в чем
дело, быстро  переписал  свою  программу  на  дискету,  а  с  нее  на другой
компьютер.  Григория  Борисовича  за  компьютер  посадили.  Илья Давыдович к
ученикам вернулся, которых оставил на минутку, когда дверь открывал.  У него
сейчас  теоретический  урок.  Для   этого   специальная  половина   кабинета
информатики служит.

     - Продолжаем  урок. Итак,  по мере  увеличения количества переменных, с
ними  становится работать  все трудней и трудней,  возникают новые проблемы.
Давайте эти проблемы разберем...
     Ну все, за работу, времени уже много,

     18 часов 11 минут.
     А  работы впереди еще больше. Домой еще когда попадешь, а пока домой не
попадешь,  не  поужинаешь. Да, перекусить бы сейчас...  Но прочь посторонние
мысли, времени для работы совсем немного, минут тридцать. Григорий Борисович
в  нужный раздел зашел, в директорию  свою, текстовый редактор запустил. Это
для  него легко, с  "нортоном"  он давно  освоился, и не только с ним. Когда
надо, может сам и программу отладить на турбобейсике, да редко приходится. А
так  он  информатику  прилично  знает,  мог  бы  и преподавать  ее.  И  ведь
возможность  такая  была...  Опять  отвлекся, что  делать?! Он  файл  свой с
винчестера  считал, большой уже,  килобайт  двадцать.  Две  недели  не  было
возможности поработать с ним. Ну ладно, за дело, сколько там времени?

     18 часов 12 минут.
     Статья называется: "О  принципах  постановки  воспитательной  работы  в
средней школе". В школе эта работа как  поставлена? У каждого класса имеется
классный  руководитель,  т.е.  учитель,  проводящий  воспитательную  работу.
Разумеется,  это работа не  главная,  и  по  спросу за нее,  и по  зарплате,
главная работа  -  это  преподавание  своего  предмета,  часы,  как  говорят
учителя.  А  классное руководство - это  почти бесплатная работа, от которой
учителя  не  имеют  права  отказаться,  по  крайней  мере  учителя  основных
("общих")  предметов. Вообще,  в  школе есть  еще и заместитель директора по
воспитательной  работе  или,  как  его  называют,  организатор.  Но это  уже
начальство,  которое  тоже  спрашивает  с  классных  руководителей. Классный
руководитель  отвечает  за все: в первую очередь за  учебу "своих" учеников,
чтобы  у  них за четверти и в году не было  двоек, чтоб средний балл класса,
обученность нужным параметрам соответствовали, чтобы ученики не прогуливали,
не  опаздывали; чтобы хорошо себя вели в школе, на улице и везде, не грубили
учителям и никому другому, по школе не бегали, а потихоньку ходили, матом не
ругались  и не курили, не выпивали и  не наркоманили  в свободное  время,  с
нехорошими  компаниями не водились и  не  хулиганили (если ученик  попадет в
милицию,   то  значит,  классный   руководитель   не  ведет   как   положено
воспитательную работу); не нарушали  правил уличного движения (если, не  дай
Бог, ученик  под  машину попадет, то значит классный руководитель не  научил
его  правилам   дорожного  движения);   за   половое   воспитание   классный
руководитель   отвечает,   если,   не   ровен  час,  ученица-старшеклассница
забеременеет,  опять классный  руководитель  не  доглядел...  В общем трудно
придумать, за что классный руководитель не отвечает. А на ведение этой самой
воспитательной работы времени  очень  мало  остается  от  уроков и  проверки
тетрадей.  А учеников в классах под тридцать, и это еще по-божески, Григорий
Борисович  когда  в школе  учился  -  под  сорок  учеников в  классах  было.
Воспитывать-то детей нужно с этим и не спорит никто. И воспитывают. Классные
руководители  ни сил, ни времени, ни  здоровья  своего не жалеют,  и  нельзя
сказать, что совсем  уж  результатов  нет. Когда подходит  выпуск  из школы,
порой  со  слезами класс  со своим (чаще со  своей)  классным  руководителем
прощается. Все это так, но с самого начала работы в школе испытывал Григорий
Борисович от  воспитательной работы чувство неудовлетворенности.  Когда он в
университете учился, то там больше на  математику напирали.  Педагогики было
очень мало, но  он,  "заболев" ей с третьего курса после того, как отработал
летом вожатым в пионерском лагере, сам находил в библиотеке и читал книги по
педагогике.  Особенно  сильное впечатление на  него  произвел Макаренко, его
теория   коллективного   воспитания.   Вообще-то   он  про   Макаренко,  про
коллективное воспитание с детства слышал, но как-то пропускал это мимо ушей.
Никакого  настоящего коллектива он,  сколько  учился,  не помнил.  Так  вот,
прочтя   труды   Макаренко,  он  был   просто  потрясен.  И   его  огромными
достижениями,   и    тем,    что   достижения   эти    оказались   полностью
невостребованными  и  непримененными  в  советской  школе,  если не  считать
обязательные  портреты Макаренко  в школах. Григорий Борисович  еще  сильнее
укрепился в  желании стать  учителем  и  начал мечтать  о  применении  опыта
Макаренко  в своей работе.  Он  с  огромным удовольствием ездил каждый год в
пионерский лагерь, но там за  один сезон в принципе  невозможно было создать
коллектив. Впрочем, это не единственная  причина.  В отряд дети  подбираются
одного  возраста, как  в класс, а для коллектива  это противопоказано. Кроме
того, для создания коллектива нужно какое-нибудь настоящее дело, отдых, даже
активный, таким делом стать не  может.  После окончания университета он  сам
попросился  в школу,  чем  удивил  многих. Он,  один из  самых  способных  и
старательных студентов  своего  курса,  мог пойти  в  один из  академических
институтов младшим  научным сотрудником или в какой-либо  ВУЗ преподавателем
высшей  математики,  можно  было попробовать  поступить  в  аспирантуру,  но
вопроса  о том, куда  пойти для него не было, только в школу! В  его  голове
витали  довольно  туманные,  но  вполне  наполеоновские  планы.  Он  сплотит
учеников  в  коллектив, найдет  для  этого  настоящее  дело,  может  удастся
организовать какое-то производство. Ученики будут разбиты на разновозрастные
отряды  по производственному или  территориальному принципу. Через несколько
лет он возглавит школу и тогда!..
     В школе его приняли довольно насторожено. Директриса, немолодая усталая
женщина,   оборвала  разговор  о   том,   как  он  собирается   организовать
воспитательный  процесс, сказав,  что  работать надо  согласно  действующему
законодательству и министерским  инструкциям,  что  всякая самодеятельность,
идущая в разрез с ними должна пресекаться. Решительно пресекаться!
     Пару лет назад пришел работать в школу молодой  учитель-словесник, тоже
энтузиаст.  Организовал  литературный  кружок  имени  Вампилова, который  на
первых  порах  прославил  школу.  Сочинения  учеников  в газетах  и журналах
публиковали. Но как-то пришел в школу человек в строгом костюме и со строгим
взглядом, представился  сотрудником госбезопасности  и  сказал, что  в  этом
кружке ведется антисоветская  агитация, что Петр Борисович  Белых, как звали
молодого учителя, дает детям  читать Солженицына и другие запрещенные книги,
внушает неуважение  к  властям...  Директрису чуть  ни хватил  инфаркт,  она
несколько дней на больничном пролежала...

     - ...  массивом называется  объединение однотипных переменных под одним
именем.  В  массиве  элементы  отличаются  по  номерам,  как  заключенные  в
бригаде...
     В классе оживление.
     - А вы что, в зоне срок мотали, Илья Давыдович? Вы откуда знаете?!
     - Мотать срок не мотал, а знаю...
     - А у меня друг недавно вернулся из зоны, так он говорит...
     -  Продолжаем  урок!  Одним   из  преимуществ  массива  перед  простыми
переменными  является  то, что можно заранее не знать,  сколько  элементов в
настоящее время входят в него...
     Григорий Борисович  поймал себя на  том, что отвлекся от  своей работы,
заслушавшись на урок информатики. Вообще, учителя должны регулярно ходить на
уроки друг к другу, учиться друг у друга,  все хорошее перенимать, да где на
все это времени взять с такой нагрузкой, а  нагрузку уменьшить никак нельзя,
ноги протянешь... Черт, опять отвлекся.
     ... Директриса рассказала, что в школе провели  большую проверку (целый
месяц  на  все  уроки ходили)  и  профилактическую работу:  Петра Борисовича
исключили из комсомола  и уволили с работы  с волчьим билетом (грозились под
суд  отдать,  да пожалели), ученикам многим выговоры  по комсомольской линии
объявили, директора и  парторга школы чуть  не сняли, объявив им выговоры по
партийной линии за ослабление  идеологической работы  и потерю бдительности,
статья в областной газете появилась  "Волк в овечьей шкуре". Долго еще школу
во всех инстанциях склоняли...
     Григорий Борисович сказал  директрисе, что он против Советской власти и
Коммунистической партии ничего не имеет, что он сам комсомольский активист и
сам  хочет в  скором будущем вступить в партию, что он сам  очень обеспокоен
настроениями  молодежи  в  последние  годы  и,  с помощью  применения теории
Макаренко,  желает исправить положение... Он  говорил  горячо  и  совершенно
искренне,  однако  убедить  директрису не  смог, от  этих  энтузиастов  одна
морока. Ему  еще раз было  велено выбросить из головы все завиральные идеи и
начать работать как положено, по существующим инструкциям...
     Шел восьмидесятый год.  Собственно, на  первых порах сил и  времени для
осуществления своих  планов  практически  не  оставалось.  Университет,  дав
фундаментальные знания по математике, не научил  его, как эти знания донести
до учеников. В первые годы у Григория Борисовича были проблемы с дисциплиной
на уроках,  которые решились по  мере  того,  как  увеличивалась  возрастная
разница между ним и учениками. Много сил  и времени  отнимали обязанности по
классному  руководству.  Но  ничего  другого,  как тянуть  лямку  просто  не
оставалось. Он решил сначала  полностью  освоить азы учительской  профессии,
закрепиться в школе, и постепенно подготовить условия  для претворения своих
планов,  которые просто  временно отодвигались,  но  оставались  смыслом его
жизни.
     Но еще одна причина была для этого: сразу после  окончания университета
и начала работы в  школе он  женился,  а  семейные  обязанности "приземляют"
любого,  надо  постоянно  думать,  что  ты  принесешь  в семью,  и  сто  раз
подумаешь,  стоит  ли осложнять  отношения  с  начальством. Сначала родилась
Маша, через три года - Аня, а еще через три - Даша и Настя...

     - ... и мы должны всегда помнить: где массивы,  там и  циклы. Без цикла
массив  нельзя  ни  ввести,  ни  создать,  ни  обработать,  ни  вывести,  ни
просмотреть.  Ничего  нельзя  сделать с массивом  без  цикла.  Помните:  где
массивы, там и циклы!
     -  Где  массивы,  там  и  циклы!  - повторил  класс,  отвлекая Григория
Борисовича.

     В  целом  работа  в  школе  шла   неплохо,  ученики,  которых  он  учил
математике, при проверках показывали знания не хуже, чем  другие, а те, кого
он воспитывал по долгу классного руководителя, вели себя не хуже прочих. Он,
по  своей инициативе,  организовал  математический  кружок,  члены  которого
неплохо  выступали на олимпиадах...  Ему давали  хорошую  нагрузку,  полторы
ставки, и он приносил домой в месяц почти двести рублей, что по тем временам
было  очень  даже  неплохо  для  учителя, хотя тогда уже теща говорила,  что
нормальные мужики меньше трехсот рублей не зарабатывают. За всем этим начали
как-то постепенно забываться его наполеоновские планы, и Григорий  Борисович
постепенно привыкал к мысли, что теория это теория, а жизнь это жизнь...
     Прошло  несколько  лет,  жизнь  шла  своим  чередом,  но  начавшиеся  в
восемьдесят третьем году разговоры о школьной реформе, а в восемьдесят пятом
году Перестройка всколыхнули болото школьной и не только школьной жизни.
     Вдруг в печати стали появляться такие материалы, за которые еще недавно
грозила тюрьма. Разом осмелели всевозможные лекторы и  политинформаторы. Сам
генсек открыто призывал  людей перестать бояться и  проявлять инициативу  во
всех   делах,  "наводить   критику   и   самокритику".  Григорию  Борисовичу
показалось, что пробил его час, что настала пора  действовать. Вроде, момент
был на  редкость  благоприятный.  Он  уже отработал в  школе несколько лет и
довольно  успешно.  Начальство к  нему  нормально, даже  хорошо  относилось.
Весной восемьдесят шестого года школьный парторг, военрук Георгий  Борисович
попросил  его взять в качестве комсомольского поручения работу с ученической
комсомольской организацией, намекнув, что это в скором  будущем  поможет ему
вступить  в партию  (он  уже  выходил из комсомольского возраста).  Григорий
Борисович с радостью взялся за это.  Да и  вообще, началась светлая полоса в
жизни.  С восемьдесят  пятого года  раза  в  полтора увеличилась учительская
зарплата,   и   учитель   с   хорошей  нагрузкой   начал   приносить   домой
триста-четыреста  рублей,  что не могло не сказаться на престиже профессии и
на настроении  учителей. Они,  наконец-то почувствовали  себя  людьми. Новое
дело  пришлось  Григорию Борисовичу  по  душе,  хотя  главные  планы все еще
оставались далеки  от претворения.  Он понимал, что для  создания настоящего
коллектива нужно настоящее  Дело,  но где его взять. У Макаренко таким делом
был  производительный  труд,  да  пожалуй ничто  другое не  годится.  Вот  у
Сухомлинского, которого Григорий  Борисович  ставил  недалеко  от Макаренко,
производительного  труда не было, и единого коллектива создать не удалось, о
чем   он  и  написал  откровенно.  Хорошо  бы  и  в  их  школе  организовать
производство, но как? Много времени и сил потратил он на это, но толку почти
не было. Самое большое, что ему удалось,  это договориться с шефствующим над
школой заводом, базовым предприятием, как тогда говорили, о том, что десятка
два учеников-старшеклассников  будут ходить два-три раза в неделю на завод и
выполнять там  всякую подсобную работу, получая за это зарплату. Но созданию
школьного  коллектива  это не помогло.  Директриса,  видя  старания Григория
Борисовича,  предложила  комсомольской  организации  взять несколько  ставок
уборщиц в школе, это оказалось кстати, у комитета комсомола завелись деньги.
Вообще в то время было увлечение всяким трудом школьников, была даже введена
в  школе  должность  организатора  труда,  за которую  оплачивали  полставки
учителя. Должность эту  дали Григорию Борисовичу, так,  как он уже занимался
этой  работой. После этого в  обязанность  ему  вменили  организацию  любого
труда, генеральных  уборок и  субботников. На всем  этом постепенно возникал
актив, небольшой круг старшеклассников, регулярно контактирующих с Григорием
Борисовичем.  Порой ему казалось, что дело сдвинулось с мертвой точки, порой
одолевал  пессимизм. Все  это  происходило  на фоне его обычной  учительской
работы. Григорий Борисович тогда разве что не ночевал  в школе, имел большую
преподавательскую нагрузку (полторы  ставки), но и домой приносил достаточно
денег, более четырехсот рублей...
     Впрочем, организация труда была не единственным делом на новом поприще.
Он принимал  участие в заседания комсомольского бюро  и подготовке собраний.
Ученическая комсомольская организация, в отличие от учительской, действовала
активно.  С  его участием собрания начали проходить гораздо  интересней, чем
раньше. У ребят часто возникали вопросы, на  которые они сами не могли найти
ответов, и Григорий  Борисович оказался  очень кстати.  Он  с самого  начала
предложил объединить  две  организации  в  одну,  но  ему  сказали  что  это
противоречит  такой-то  инструкции.  Впрочем,  молодым  учителям,   особенно
семейным, было не до комсомольской работы. Это все понимали, с них требовали
лишь  платить взносы. Сам Григорий Борисович вскоре  вышел  из  комсомола по
возрасту, ему исполнилось двадцать восемь лет. Парторг о вступлении в партию
разговоров что-то не  заводил, а самому  ему об  этом говорить было неловко.
Существовала, и это не было секретом, очередь желающих стать членами КПСС, а
раз так,  то кто-то постоянно  ее обходил. Но Григорий Борисович не придавал
этому большого значения, главное дело...
     Да, вот еще, квартиру трехкомнатную ему дали, когда близняшки, Дашенька
да Настенька родились.  Хотел он сына, а родились еще  две дочки, а всего их
четыре стало. По нашим понятиям - семья многодетная. Директриса ему квартиру
кооперативную  в  Первоапрельском выбила,  а то они у  его  родителей  жили.
Хорошая квартирка,  трехкомнатная,  жаль только планировка  старая,  санузел
совмещенный. Все хорошо,  только от  школы далеко... Хорошо, квартиру  дали,
пока отношения с начальством еще не испортились, они портится вскоре начали.
     Одним  из  его   достижений  была  общешкольная  ежемесячная  (чаще  не
получалось)  стенгазета. Выпуск ее, в котором  принимало участие десятка два
активистов, был  всегда событием.  За  первые  номера  его  очень хвалили  и
ставили  в  пример другим  учителям. Это  было не  совсем  кстати,  Григорию
Борисовичу  в   последнее   время   часто   приходилось   ловить   на   себе
неодобрительные взгляды  коллег.  Как-то,  зайдя  в учительскую  он  услышал
разговор двух учительниц:
     - Этого Григория Борисовича теперь в пример ставят. А мы что,  должны в
свое свободное время как он, бесплатно вкалывать? Мужчины то  могут это себе
позволить...
     - Ему больше всех надо, пусть и делает. Подумаешь, стенгазета! Кому она
нужна? У кого есть время ее читать?
     - Не иначе в начальство хочет пролезть, в завучи или организаторы...
     Газета  принесла  и  первую  неприятность.  В  статье  десятиклассника,
увлекающегося  историей, парторг обнаружил недозволенные рассуждения. Статья
была посвящена  семидесятилетию Октябрьской  революции.  Григорий  Борисович
попытался вежливо объяснить,  что гораздо более смелые  вещи печатает газета
"Правда",  но, кажется,  это ему не удалось.  Впрочем,  верх в споре взял не
парторг, статья  прошла, но расстались они  довольно  холодно.  После  этого
парторг-военрук взял на себя роль цензора, без его визы не мог выйти ни один
номер,  порой он заставлял переделывать некоторые  материалы.  Ученики  были
недовольны и недоумевали. Статья к столетию А.С. Макаренко, написанная самим
Григорием Борисовичем, прошла с большим скрипом. Ему пришлось долго убеждать
и директора,  и парторга в правильности  своей позиции. В  тот раз  он опять
победил, но в отношениях с начальством наступал явный разлад.
     Последней   каплей   явилось   общешкольное   комсомольское   собрание,
посвященное  работе  органов ученического  самоуправления.  Собрание  прошло
немного  сумбурно,  готовили  его  ребята  практически  сами,  без  Григория
Борисовича,  на  собрании он даже не присутствовал, болела Аня, надо было по
всему городу искать лекарство. О том,  что  случилось в тот вечер, он  узнал
лишь на другой день. Утром, на первом уроке, к нему постучался Иван, один из
активистов,  и  сказал, что  им срочно нужно  переговорить. По лицу  ученика
Григорий  Борисович  понял,  что что-то  стряслось. Он задал  пятиклассникам
задачу на самостоятельное решение, а сам вышел с Иваном в коридор.
     - Григорий  Борисович,  у вас  из-за нас...  из-за меня, кажется  будут
большие неприятности!
     - Что случилось?
     - Да  собрание вчерашнее. Я не удержался, с военруком сцепился, кажется
лишнего наговорил. Собрание меня поддержало, он  ушел  с  угрозой, что  вами
займется.
     - Спасибо, что предупредил.
     Разговор с  начальством состоялся на большой перемене.  Его  обвинили в
антисоветской деятельности, сравнили с Иваном Борисовичем Белых и предложили
тут же написать заявление об увольнении по собственному желанию. В противном
случае  пригрозили  передать   дело  в   компетентные  органы.  Оправдаться,
объяснить ему не дали. Однако, и год был уже не  1980, а 1988. Перестройка с
гласностью в самом  разгаре. Григорий Борисович  держался твердо. Если у вас
против  меня  что-то есть,  то  действуйте  по  закону,  а увольняться я  не
собираюсь. Вы что, думаете,  что в госбезопасности такие дураки сидят? Да вы
на  календарь   посмотрите,  вы  же  на  пятьдесят  лет  отстаете!  Активное
сопротивление  молодого  учителя  смутило и директора, и военрука. Они  чуть
смягчили тон и предложили  компромисс: Григорий  Борисович остается  в школе
только  учителем  математики,   но  раз  и  навсегда  перестает   заниматься
комсомолом и  политикой, со  старшеклассниками не  будет говорить ни  о чем,
кроме своей науки. На том и порешили. Кстати, сейчас  школе комсомола ой как
не хватает!
     После  этого  отношение  с  руководством  окончательно  охладились. Это
сказалось  в  первую очередь  на тарификации.  На  следующий  учебный год он
получил уже гораздо худшую нагрузку, всего одну ставку, что сильно сказалось
на  зарплате.  Да  и  инфляция  наступала,  хотя и  медленно. Уровень  жизни
учителей откатывался  к доперестроечному уровню, а затем  опустился  гораздо
ниже...

     И  все же он еще  три года продержался в той школе. Именно продержался,
так как все  ясней становилось, что надо уходить. Выжить человека тогда было
нетрудно,  как,   впрочем  и  теперь.  Школа,  где  тогда  работал  Григорий
Борисович,  находилась  далеко  от  того  места,  где  он  жил,  микрорайона
Первоапрельского,  на  работу  приходилось ездить на  троллейбусе. И  вдруг,
летом 1991  года, в губернской газете  "Прибайкальский комсомолец" он прочел
большую статью о том,  что  группа  молодых учителей-энтузиастов,  добилась,
чтобы  им "отдали" школу-новостройку. В статье  было написано, что школа эта
находится в Первоапрельском. Автор статьи, один из "основателей" новой школы
приглашал  учителей  всех  предметов.  Мысль о  переходе  сразу  возникла  у
Григория Борисовича,  но  что его поразило  больше  всего,  директором новой
школы назначен вчерашний диссидент Петр  Борисович  Белых! Статья называлась
"Школа радости".
     Григорий   Борисович  позвонил  по  телефону,   указанному   в  статье,
договорился о  встрече с директором новой школы. Надо было  приехать в РОНО,
так как школа еще не была достроена, ее обещали сдать  лишь к сентябрю. Петр
Борисович  Белых  оказался  маленького роста,  полным  блондином  с  большой
бородой, очень подходящим  к своей фамилии. До сих пор Григорий Борисович не
видел Петра  Борисовича, только много слышал о нем. Тот  тоже, как оказалось
заочно его  знал, от  некоторых учеников, посещавших неформальные  собрания.
Они и Григория Борисовича не раз туда звали,  да ему все некогда было... Так
вот, ученики эти Петру Борисовичу Григория Борисовича так расписали, что тот
видел  в нем диссидента почти равного  себе. Однако, после их обстоятельного
разговора, обнаружилось большое  различие во взглядах. Но  разве  может быть
полное единомыслие у свободных людей?
     Григорию Борисовичу  Петр Борисович  понравился: человек, готовый  идти
ради своей идеи напролом. Сам Григорий Борисович знал  за собой склонность к
компромиссам и считал это недостатком.
     Однако,  "Школа  радости"  так  и  осталась  в  неясных  мечтах молодых
педагогов.  Директорство  Белых  длилось  недолго,  неполных два  года,  оно
потребовало от него огромной самоотдачи. Школа сдавалась в смутном 1991 году
"с боем".  Молодой  директор тяжело заболел  и  был вынужден  уйти со своего
поста. А просто учителем он себя не видел. А кабы не его болезнь, получилась
бы "Школа радости"? Как знать...
     Новый директор, Сергей Николаевич, оказался "нормальным" человеком, без
завиральных идей и школа их получилась в целом нормальная, как все.
     Много  за пять  лет  работы в  новой  школе  удалось  сделать  Григорию
Борисовичу,  а главного так и  не удалось.  Удалось  создать  математический
кружок,  опыт  у  него  уже  был.  Вообще,  кружок  этот  уже  очень  сильно
приблизился к  тому,  чтоб стать настоящим  коллективом, иногда кажется, что
это   уже  коллектив.  Действительно,  кружок  разновозрастный,  состав  его
меняется  постепенно,  каждый  год  кто-то  уходит,  окончив  школу,  кто-то
приходит. Из вновь пришедших примерно треть "приживаются", остальным занятие
математикой  оказывается  скучным,  и они уходят, ищут себя  в другом. И  за
пределами школы их кружок известен. Кружковцы, уже окончившие школу, часто в
гости заходят,  их все знают  и считают своими.  Впрочем, одной математики в
последнее   время  мало  показалось,  поэзией  увлеклись,  есть  мысль  даже
поэтический  спектакль  ко Дню Победы подготовить  (до политики, слава Богу,
еще не дошло). Порой кажется, что еще? Если бы все, или хотя бы значительная
часть учеников в разных кружках состояла,  то, кажется, сам Бог велел именно
в  них организовать  воспитательную работу,  ведь чем  хорош разновозрастный
коллектив, в отличие от класса? Класс взялся ниоткуда и ушел в  никуда. Если
в  классе было  что  хорошее, то  после  ухода  его из  школы  от этого лишь
воспоминания  остаются.  А в разновозрастном коллективе никогда полной смены
состава  не происходит.  Там старшие на младших хорошо влияют, там  традиции
возникают, там  все  хорошее  получает  продолжение и развитие.  Оставить бы
классным  руководителям  только  вопросы учебы,  а все воспитание  в  кружки
перевести!  Что, не  все любят математику?  Да по  разным школьным предметам
кружков  десятка два организовать  можно, если  не  больше. Кто  математикой
увлечется,  кто  литературой, кто  историей,  кто  иностранным  языком,  кто
физкультурой,  кто  трудом,  столярным,  слесарным  или  каким  другим,  кто
музыкой, кто изобразительным искусством... Так, глядишь  все,  или почти все
ученики  школы  по кружкам  разойдутся. А уж руководитель  кружка и будет за
воспитание своих подопечных отвечать... Впрочем, и тут  не все  ладно: вот в
математическом кружке Григория Борисовича вроде все хорошо, но чувствует он,
занятие  математикой только  (и поэзией  тоже)  не может  стать  тем  Делом,
которое  из  кружка  создаст настоящий  коллектив. Кроме умствований  что-то
настоящее  требуется...  Да  и  с  самим коллективным  принципом тоже полной
ясности нет.  Многие,  и Петр Борисович тоже,  считали коллектив  пережитком
коммунизма,  видели  в  нем  преграду  развития  Свободной Личности. Тут они
крепко спорили...
     Сквозь свои мысли Григорий Борисович услышал звонок, значит

     18 часов 40 минут.
     Просидел почти урок, а написал  не много,  едва  ли с полстраницы. Илья
Давыдович подошел, спрашивает:
     - Ну как поработали, много написали?
     - Да не много, что-то задумался, немного отвлекся.
     - Ничего, помните у Николая Доризо:

     Могу показаться я праздным бездельником,
     Что никакою не занят заботою,
     Но раз живу, значит я думаю,
     А раз я думаю, значит работаю!
     Илья  Давыдович тоже  любитель поэзии  еще тот. Сам стихи пишет,  да  и
прозу. Порой и в печати опусы свои публикует.  Среди писателей и журналистов
свой человек... Его за это начальство шибко уважает, или  побаивается?  Да к
тому же сильно начальство зависит от него, постоянно с  просьбами что-то  на
компьютере сделать обращается, тот же диффонд распределить, не без того, что
за это лишний кусок перепадет. Ему все  же полегче. Он хоть и трудяга,  а по
общей мерке все же придурок. Ты бы на общих работах хоть год протрубил...
     Учитель информатики на часы посмотрел, сказал:
     - Я еще не ухожу, с часик можете посидеть.
     - Да  я  и рад бы,  да у  меня заседания кружка  сейчас, а потом еще  к
ученику домой зайти надо.
     Илья Давыдович только  руками развел, ему  хорошо, нет у него классного
руководства. Григорий  Борисович  файл  свой  перезаписал  на винчестер,  из
текстового редактора вышел, из-за компьютера  встал,  уходить собрался.  Тут
вспомнил,  что надо бы  еще попытаться у Ильи  Давыдовича денег занять. Мало
шансов, конечно, но попытка не пытка. Он говорит:
     - Илья Давыдович, у  меня к вам один разговор есть, но при учениках  не
удобно...
     Илья  Давыдович понял,  в лаборантскую  пригласил.  Лаборантская у него
небольшой кабинет,  довольно уютный,  тут  и  отдохнуть, и перекусить  можно
спокойно, телефон на  столе стоит... Григорий Борисович  сел на предложенный
стул  и  хотел  было о деньгах начать, да вдруг ему  в  голову пришло насчет
оплаты  за домашнее  обучение спросить,  как ни как информатик  к начальству
ближе, может в курсе:
     - Илья Давыдович,  вы только  "режиковские" на компьютере считаете, или
зарплату тоже?
     - Нет, зарплату бухгалтерия районная считает, а что?
     -  Да вот  я  не знаю, за домашнее обучение в этом году  мне платят или
нет? У меня один ученик...
     - Тут  сложная история: первый приказ, где все учителя были, не прошел,
сказали  в  РОНО, что слишком много у нас  таких часов для одной школы,  что
ужаться надо. Срезали  половину.  Кому платят, а  кому  пока нет.  Но  Мария
Николаевна этот вопрос еще пробивает...
     - А мне платят, вы не в курсе?
     -  Скорей всего нет,  я всех знаю, кому  платят,  я сам  второй  приказ
печатал на компьютере, вас там не было, но Мария Николаевна обещала  это так
не оставить и всем заплатить, кто с учениками занимается, за все месяцы...
     - Ну спасибо. Илья  Давыдович, а у вас немного денег нельзя до зарплаты
одолжить?
     Что  опять с голосом стало? Илья  Давыдович  несколько секунд  подумал,
отвечает:
     - Вы бы, Григорий Борисович, часа  на два раньше пришли, я бы вам тысяч
пятьдесят дал, были они у меня. А сейчас уже нет, ушли. Может послезавтра...
     Впрочем,  Григорий Борисович такого ответа и ожидал, всем  не поможешь.
Перед тем, как уйти спросил:
     - А  что там с диффондом в этом  месяце, мне как положено поставили, за
кружок и за олимпиаду?
     Как  положено Илья Давыдович знает: двадцать  процентов за кружок, и за
олимпиаду столько же. Он с ответом замялся немного:
     - Да нет. В этом месяце РОНО недодало  школе около два миллиона в фонд,
бухгалтерша  обсчитала,   сказала,   что   мы   якобы   в   прошлые   месяцы
перерасходовали.  А  я  на своем компьютере  пересчитал  -  все  в  порядке,
никакого перерасхода...  Будь у нас  директор  погорластей, он  бы к Василию
Васильевичу  пошел  и  выше,  и  правды бы  добился,  а Сергей Николаевич  в
немилости сейчас,  его Василий Васильевич  снять  хочет, так что ему  сейчас
качать  права не  с руки, между нами, конечно... А вы  разве не  в курсе. Об
этом  полшколы знает, что мало денег  в  этом месяце  дали, многие  с  этими
вопросами к начальству уже подходили...
     Тут  вспомнил Григорий Борисович, что  с  какими-то озабоченными лицами
ходили  два дня  многие коллеги,  шушукались в  учительской,  собравшись  по
двое-трое, неуловимыми были завучи. Вспомнил и понял все. Знали, что в общем
котле меньше на два миллиона, чем обычно, к  дележке  готовились. Знали, что
кому-то недодать должны, каждому пятому  примерно. Каждый боялся  этим пятым
оказаться. А он за работой и не знал ни о чем таком.
     -  ... должны были еще позавчера делить, а  собрались  только сегодня в
обед. Торопились очень, скорей  в РОНО ведомость  отвезти, пока никто  не  в
курсе, а тут еще эта проверка... Вот начальство думало (а были все  завучи и
директор),  на  чем,  на  ком сэкономить.  Ничего придумать  не  могли. Я им
предложил со всех поровну  снять? Тогда каждый  бы чуть-чуть потерял, рублей
по  пятнадцать-двадцать.  Директор  против,  говорит, это уравниловка,  надо
каждого человека конкретно смотреть...  Начали  каждого  отдельно  смотреть,
всех просмотрели и  не нашли,  с кого можно снять. Тогда  Мария Николаевна и
предложила  в этом  месяце за кружки не  платить, и  за  олимпиады, сказала,
между нами, мол не  первая это необходимость в  школе,  кружки, а роскошь, и
места на олимпиадах не главное, один раз без них и обойтись можно, раз время
сейчас  такое  трудное,  за  один  раз  ничего  не  случится. Обещали  потом
как-нибудь добавить, у меня вот тоже и кружок и места призовые,  мне тоже не
дали... Хотите, я вам ведомость диффондовскую покажу на  компьютере?-- сразу
видно, неприятна ему эта тема.
     Григорий Борисович только удрученно рукой махнул  и пошел. Он даже и не
попрощался толком с информатиком, в таком был состоянии...
     Сказать  что  эта новость огорчила его, значит  не сказать  ничего. Эта
новость его уничтожила, растоптала, повергла в состояние, которое и врагу не
пожелаешь.  Обещали  потом добавить! Да знаем мы эти  обещания. Этих добавок
обещанных столько уже накопилось, что если выдать все сразу, лишняя зарплата
получится.  За декабрь он недополучит примерно сто тысяч против обычного.  А
он надеялся еще и за олимпиаду тысяч сто сверху получить, уже и жене об этом
сказал, когда грамоту за олимпиаду домой принес.  Сказал как  обещали. Думал
больше, а вышло  меньше. Это никак  не скроешь. Пожалуй,  только миллион сто
домой  принесет,  а рассчитывал  миллион триста. Что ему  придется выслушать
дома?  Что он работать не умеет и не хочет, как  все нормальные мужчины, что
целый  день неизвестно где прохлаждается, что ему другую работу искать надо,
что он  уже до крайности семью и детей довел... А он разве  не работает?  На
олимпиаде его ученики  на позапрошлой неделе второе и третье место  в районе
заняли,  реже раза в неделю он с ними  не занимается,  и часа  по два каждый
раз.  И как  делают,  нет, чтоб сразу сказать, а то работаешь,  работаешь  и
ничего не знаешь! Разве  можно так людей подставлять? Ведь Мария  Николаевна
только что с ним как ни в  чем ни бывало разговаривала, о помощи  просила...
Он  все воскресенье на олимпиаде провел,  до позднего вечера (дома ничего не
сделал по хозяйству о чем жена просила), рассчитывал  добавку получить.  Как
говорили в ГУЛАГе, прокурор добавит! А потом удивляются,  что мужчин в школе
почти нет!  В прошлом году  случай  был,  с учителем физкультуры  аналогично
поступили.  Так  у него  на  следующий день  сердечный приступ  случился, по
скорой  увезли, он месяца  два  еще в больнице пролежал  и из  школы ушел. А
мужик здоровенный, под два метра, атлет...
     ...Григорий Борисович  шел  по  школьному  коридору ничего  не  замечая
вокруг. Что делать? Он все думал и  никак не мог найти выход из создавшегося
положения. Он обошел весь третий этаж, ничего так и не придумал,  машинально
поднялся  на четвертый, будто там выход найти надеялся. Что  же делать?! Что
же делать?! Вдруг откуда то послышалась песня:

     Я люблю-ю, тебя жи-изнь,
     Что само по себе и не ново...
     Это  учительский  хор  репетирует  в актовом  зале. Хорошо поют. Хор их
школы один из лучших в городе. Николай  Александрович громче всех  поет и на
баяне  играет, он  руководитель  хора.  Голос директора,  Сергея Николаевича
слышен, завуча Марии Николаевны многих учителей:

     Вот уж о-окна зажгли-ись,
     Я шагаю с работы устало,
     Я люблю-ю тебя жи-изнь,
     И хочу, чтобы лучше ты стала...
     Хорошо поют, черти!.. На какое-то время он заслушался песней и  о своей
беде не то, чтобы забыл, но песня ее, как бы, окутала, поглотила. А это кто?
Неужели  Геннадий Мефодьевич тоже поет? Вообще то  его голос лучший  во всей
школе, профессиональный голос, да ведь  он голодный был с утра. Видно, его в
столовой накормили  все-таки,  довольно бодро  поет,  может,  и  рюмочку где
перехватил... А Григория Борисовича  тоже  в хор  приглашали, да постеснялся
он, а голос у него, пожалуй не хуже, только бы подучиться малость...

     И вершина любви -
     Это чудо великое - дети...
     И мысли его на дочерей перекинулись,  и вспомнил он, что за этот  месяц
не  заработал  он  почти ничего  для  них.  И беда  его опять на поверхность
всплыла, над песней оптимистичной, и такая тут обида его разобрала, прямо до
слез. Вы там песенки поете себе весело, а мне хоть ложись да помирай, никому
дела нет!..
     ...И пошел, неся свою нелегкую думку... В след доносится:

     ... Я люблю тебя, жизнь,
     И надеюсь, что это взаимно!
     Что делать? Что делать?.. Он пришел в чувство  от того, что  его кто-то
окликнул:
     - Григорий Борисович!
     Он  оглянулся  и с удивлением  увидел, что находится  на  втором этаже.
Перед  ним  стоял  Слава Овсов,  выпускник  двухлетней  давности.  Он старый
кружковец,  сейчас в университете  на матфаке учится,  а  в  школу частенько
заходит.
     -  Григорий  Борисович,  я вас кричу-кричу, а  вы  идете  и  ничего  не
слышите. Только что на лестнице пацан какой то петарду взорвал, а  вы головы
не повернули! Мне сказали, что сегодня у вас интересное заседание,  вот я  и
зашел... Вы что,  плохо себя чувствуете?  - только теперь  он заметил, что у
учителя неважный вид.
     - Да  нет...  ничего, все нормально,  - постарался он сказать как можно
бодрее,  протягивая  Славе руку, - Ты, Слава, вот  что,  иди в  наш класс, я
сейчас подойду.
     Надо взять  себя  в  руки, надо  взять  себя в руки!  Что, если  бы ему
сказали,  что  за  кружок вообще  больше не будут  платить,  неужели  он  бы
перестал его  вести  и ребят распустил? Конечно нет! Ведь, пожалуй, это  его
главное дело в жизни. С деньгами случай, конечно, огорчительный, но это ведь
не самое  страшное,  не самое  главное. Да и  может  еще  и  скомпенсируют в
следующем месяце, этого полностью нельзя исключить, и такое, говорят, иногда
случается,  может, за домашнее  обучение  заплатят  за три месяца прошедших,
надо  только будет  не  забыть к Марии  Николаевне  подойти и  напомнить,  в
крайнем случае,  к  Сергею Николаевичу. Да и  двести тысяч не  такие большие
деньги, чтобы из-за них так убиваться, здоровье дороже, он еще дочкам нужен,
жене, родителям, ученикам, наконец! Можно,  пожалуй, будет дома сказать, что
диффонд  всем  срезали,  авось  жена  поверит.  Подумал, всем бы  равномерно
снизили, так недостача всего тысяч двадцать была  бы, пустяки...  Эх, Сергей
Николаевич, Сергей Николаевич! Давно ли ты сам простым учителем был?.. Вдруг
его осенило, вообще, о чем речь? Зарплату еще за октябрь не получали,  когда
она еще  будет? Потом, неизвестно когда, ноябрьская. Когда будет зарплата за
декабрь? Месяца  через два, пожалуй, не раньше. Да до этого еще дожить надо,
за  это  время  можно  что-нибудь придумать,  может подработку  какую  найти
удастся,  может,  за   шефство  над   молодым  специалистом  ему  что-нибудь
перепадет, из того же диффонда. Да и вообще, за эти два месяца столько всего
еще произойдет. Может, конечно, чудо произойти, и зарплату вовремя дадут, но
это  вряд  ли,  хоть  бы  не  случилось  этого...  От этих  мыслей  Григорию
Борисовичу слегка полегчало,  даже  хорошо полегчало. Который час? Посмотрел
на часы:

     18 часов 49 минут.
     Надо торопиться,  он  шел  уже  довольно бодрым  шагом и  глядел  почти
весело. Ничего, бывало и хуже, гораздо хуже!

     Я люблю-ю, тебя жи-изнь...
     Решил  еще  маленький   кружок  по  школе   сделать,  чтобы   полностью
успокоиться и  в себя прийти. Проходя мимо учительского туалета,  который на
замок закрыт всегда, увидел, что  он  открыт, может,  в связи с комиссией? А
это кстати, зашел, видит, а там на  умывальнике еще и мыла кусок, невиданное
дело. Да что там  мыло, зеркало  на стену повесили, (оно раньше,  кажется, в
кабинете   директора  висело),   полотенце  белоснежное!..  Оказывается,  от
проверки есть и какая-то польза для учителей! Почаще бы такие проверки. Кабы
знать,  что  ради комиссии такое сделали, так он  бы и  не мучился  сегодня.
Завтра этого всего уже не будет, пожалуй, если проверка закончилась...
     Ну  все,  теперь  скорей  на  кружок.  Он  настраивался  на  интересное
заседание.  Вдруг  увидел  прямо  под  ногами у  себя  булку,  какими  детей
бесплатно в столовой кормят. Большая, чуть  только надкусанная булка  лежала
на полу, видно хозяин не успел ее съесть и бросил, когда на  урок торопился.
Свежая  еще, кажется, только  из печки, какой запах от нее!..  Уж лучше  бы,
действительно, учителей голодных подкармливали,  уж  они бы так не  бросали.
Сейчас бы ему такая булка кстати пришлась!..
     Когда Григорий Борисович зашел в класс,  все кружковцы уже собрались, и
дочь  его  старшая,  Маша тут.  Кто  сегодня еще  не  видел  своего учителя,
поздоровались, он всем сразу сказал:
     -  Здравствуйте, ребята! Извините  за  опоздание, - пять минут задержки
это  много,  сам  же их к  точности  приучает,  но  Слава видно  сказал, что
Григорий Борисович  себя  неважно  чувствует, -  Можно начинать, -  и сел на
"камчатке". Сегодня, пожалуй, можно просто посидеть и послушать.
     Дима  Шевелюров,  ученик  одиннадцатого класса,  на  правах  одного  из
ветеранов кружка вышел к доске и важно сказал:
     -  Очередное  заседание  математического  кружка  средней  школы  номер
восемьдесят  восемь города Прибайкальска объявляю открытым. Сегодня у нас по
плану доклад  на тему "Системы счисления". Его подготовил  Петр Борисов... -
он еще  хотел что-нибудь  сказать, но по  лицам ребят  понял, что  пора  уже
предоставить слово докладчику, что и сделал.
     Вообще-то Григорий Борисович был за то, чтобы ввести должность старосты
кружка, но  большинство ребят были против введения формальных  должностей, и
на заседаниях председательствовали старшие кружковцы, они же и проводили всю
подготовку к ним... Григорий Борисович сидел за задним столом и слушал Петин
доклад.
     - ... таким образом  можно сказать, что  системой счисления  называется
способ  записи чисел, а также система  их  названий и правил,  лучше сказать
алгоритмов,  действий над  ними...  - Петя  говорил свободно,  лишь  изредка
заглядывая в свой конспект, подготовленный на компьютере.
     А приятно, черт возьми, слушать своего ученика... Пришел Петя на кружок
семиклассником в тот год, когда школа открылась, и вырос вместе с ним.
     - ...  какой системой счисления пользовались первобытные  люди?  Каждое
число  обозначалось  соответствующим количеством  зарубок или палочек, а  на
первых  порах -  загнутых  пальцев. В  такой  системе  счисления  существуют
простейшие правила сложения и вычитания  чисел, я их сейчас продемонстрирую,
записываем  первое слагаемое, рядом приписываем второе,  и оказывается,  что
сумма  уже записана. Вычитание производится  аналогично. Можно  придумать  и
правило умножения,  но оно  получится  очень  сложным, хотя такого  действия
первобытные  люди  не знали, как  и  деления.  Интересно, что  такая система
счисления существует  в цирке,  ей пользуются "ученые"  собаки,  сколько раз
собака  пролает, такое  и число.  Я  так и назвал  эту систему счисления  --
"собачья",  -  слушатели  усмехнулись, кто-то  слегка  рассмеялся, но  Петя,
кажется, рассчитывал на  больший эффект, - Каковы достоинства данной системы
и  каковы ее  недостатки? К достоинствам  надо  отнести предельную  простоту
простейших  математических  действий,  да и  простоту  записи  чисел.  А что
касается  недостатков,  то  их  довольно  много:  во-первых,  сложности  при
проведении  более  сложных действий,  -  при  этом  Слава Овсов  значительно
усмехнулся и  что-то  сказал  громким шепотом,  - во-вторых, запись  даже не
очень  больших  чисел  достаточно   громозкая,   хотя  первобытные  люди  не
использовали  чисел,  больших  десяти.  И  в третьих,  в "собачьей"  системе
счисления  отсутствует  система   названий  произвольных  чисел!  Это  очень
важно...
     В этом месте докладчик слегка передохнул,  заглянул в свой  конспект  и
продолжил с новой силой:
     -  Несколько  усовершенствованной  системой  счисления по  сравнению  с
вышерассмотренной  является  римская.   Главным  ее  преимуществом  является
гораздо   более  компактная  запись  чисел.   Кроме  того   сделана  попытка
систематизации   названий   чисел.  Однако,   отсутствуют   четкие   правила
математических  действий,  в  этом,  пожалуй,  римская   система  даже  хуже
"собачьей". Попробуйте в римской системе разделить или умножить два числа...
Огромным  прорывом  явилось  изобретение  позиционной  системы  счисления  в
древней  Индии, дошедшее  до  Европы  через  арабов,  вернее  из перевода  с
арабского на латынь трудов  Аль Хорезми (он кстати не был арабом, хотя и жил
в   Багдаде,  а  происходил  из   города  Хорезма  на  территории  нынешнего
Узбекистана)...

     Григорий Борисович слушал  докладчика и  следил за  реакцией  ребят.  В
целом  выступление   Пети   ему  понравилось.   Немало,   видно,  литературы
перелопатил. Но  ведь и творчески  подошел, какое это он первобытной системе
счисления название придумал, "собачья",  хотя в литературе она называется по
другому,  "единичная", до чего докладчик, кажется, не докопался! Когда  Петя
употреблял  неудачные слова  или обороты речи, ошибался,  учитель переживал,
как если бы сам был докладчиком. Но критиковать всегда просто!
     Был, на взгляд Григория  Борисовича, в  докладе и ряд спорных моментов,
да пожалуй и ошибок, и неточностей, но надо  дослушать до конца, потом будет
обсуждение.  Было  видно,  что  кто-то  из  ребят  хотел  что-то   возразить
докладчику, поспорить с ним, но перебивать нельзя, а замечания свои  чтоб не
забыть лучше записать, что многие и делали.
     -  Давайте поближе познакомимся с  самой простой  позиционной  системой
счисления, с двоичной...
     Доклад  длился  уже  минут  двенадцать,  то  есть  перевалил  середину,
согласно твердому  регламенту  -  двадцать  минут.  Больше  слушать  тяжело,
публика начинает засыпать. Петя время от времени поглядывал на часы.
     - Давайте составим таблицу умножения и таблицу сложения в этой системе:
ноль плюс ноль  - ноль, ноль  плюс один - один, один плюс  ноль - один, один
плюс один - десять, по записи, конечно.
     В этом месте произошло  оживление среди младших ребят, и  Петя подробно
объяснил им, почему  один плюс  один  будет  десять.  С  таблицей  умножения
разобрались  быстрей,  и   для  передышки  докладчик  предложил   слушателям
попрактиковаться в производстве различных математических действий и перевода
чисел из десятичной системы в двоичную и обратно. На это  ушло минут десять,
зато все передохнули, и Петя, таким образом смог продлить свое время.
     -  ... основание два при  всех  своих  плюсах очень  мало, запись чисел
очень  громозкая, хотя, разумеется, и  не такая, как  в "собачьей". Какое же
основание позиционной системы счисления можно  считать наиболее удачным? Как
я  уже   сказал,  наше  основание  десять,  возникло  по  числу  пальцев  на
человеческой паре рук, то  есть случайно. Не надо быть  великим математиком,
чтоб увидеть  недостатки  этого  основания, более удобным было бы восемь или
шестнадцать, как числа вида два в степени эн...
     Да неплохой доклад получился, но вот он и кончается. Григорий Борисович
записал  себе в кружковую  тетрадь, что на одном из  ближайших занятий  надо
практически поработать  с разными  системами счисления, в  первую очередь  с
восьмеричной  и  шестнадцатеричной,  составить  для них  таблицы  сложения и
умножения, правила перевода чисел из системы в систему.
     -  ... в компьютерах используется запись информации двоичным  способом,
то  есть  с  помощью  двух  устойчивых  состояний,   это,  пожалуй,  главное
приложение  двоичной  системы   счисления,  хотя,  строго  говоря,   система
счисления там десятичная, но цифры и все символы записаны двоичным кодом...
     Тут можно было бы сказать и почетче...
     - Вот,  собственно и все, что я подготовил  по данной  теме. Какие есть
вопросы?
     Григорий Борисович посмотрел на часы:

     19 часов 15 минут.
     Первый  вопрос   задал   Слава  Овсов:  какой  литературой  пользовался
докладчик,  и  остался  недоволен  ответом. Две-три  книги,  по его  мнению,
совершенно  недостаточно для такого  серьезного  доклада. И вообще, к  таким
выступлениям надо готовиться серьезней, вот когда он учился в школе...
     Дима Шевелюров, как председатель  прервал  Славу.  Если  ему  есть  что
сказать, то будут  прения по докладу, а пока  только вопросы. Вопросов  было
немало, например, почему десятичную систему, раз она нехороша, не заменят на
другую?
     -  Решить на какую заменить непросто,  -  ответил Петя, - да и что-либо
изменить  почти невозможно.  Действительно, как быть с  огромным количеством
написанных  тысячами людей  книг. Хотя, с  другой стороны,  подобные реформы
случались  не раз, и в различные  сочинения  вносились поправки... Например,
летоисчисление от Сотворения мира заменили на от Рождества Христова, кажется
не безошибочно... А если  заменить  десятичную систему  на восьмеричную,  то
ведь и юбилеи справлять  надо будет не через сто,  а через шестьдесят четыре
года, а  вместо тысячелетия будет пятьсот двенадцать лет... Уж лучше старую,
десятичную сохранить, не такая она плохая, за тысячу двести лет мы к ней уже
привыкли!
     Маша  спросила, как в древнем Риме  делили и умножали? На  этот  вопрос
Петя ответить не смог. А кто его знает, как,  может римляне и не знали таких
действий...
     Было  еще   два-три   вопроса.  Потом  Дима  предложил   всем  желающим
высказаться по обсуждаемой теме. Прения - самая интересная часть  заседания.
Слово было предоставлено Славе.
     -  Я  бы  хотел  отметить  ошибочность  некоторых   положений  доклада.
Во-первых, я не  согласен  с  докладчиком в  том,  что в "собачьей", как  он
выразился системе  счисления  (а  на  самом деле  она  называется единичной,
больше надо читать) нет, вернее нельзя придумать простых алгоритмов для всех
арифметических операций.
     -  Если  ты  такой  умный,  то  составь  алгоритм  деления,  -  пытался
защититься  Петя. Он уже чувствовал, что старший товарищ раскритикует его  в
пух и прах.
     -  Пожалуйста, - ответил  Слава беря  мел и  подходя к доске,  - вашему
вниманию  представляется алгоритм деления произвольных чисел с  остатком,  в
"собачьей", я  бы  лучше сказал в Петиной  системе счисления. Запишем сперва
делимое, - и он нарисовал  на  доске несколько черточек, получилось семь,  -
потом напишем делитель,  -  и он нарисовал снизу три  черточки. Теперь слева
отсчитываем от  делимого по столько черточек, сколько их в делителе и каждый
раз отделяем  их дугой снизу, - он раз -- два - три начертил  одну дугу, раз
-- два  - три  -  вторую,  осталась  всего одна  черточка, -  смотрите,  что
получилось: делимое - семь черточек,  то есть семь, делитель - три черточки,
то есть три, у меня получилось две дуги, каждая из которых отделяет тройку и
одна черточка  лишняя. То есть: семь разделить на три получится два и один в
остатке!  Если хотите, сочиню сейчас алгоритм умножения  и даже возведения в
степень... Но всем и так уже была очевидна Славина правота.
     - Что касается системы названий чисел, то она в единичной системе есть.
Один, два, три, четыре и "столько, сколько пальцев на руке". Древний охотник
говорил:  "Я  сегодня добыл оленей  столько, сколько пальцев  на руке и  еще
два." Далее, -  продолжал  Слава, - несколько слов в защиту римской системы.
Она, безусловно,  включала в себя  правила  всех арифметических действий, не
могла  не  включать.  В  Риме  велось  строительство  сложнейших  инженерных
сооружений, разрабатывались  календари и  велись астрономические наблюдения,
проводились переписи населения, наконец.  Да если  бы  в римской системе  не
существовало  правил действий, то  все это было бы невозможно! Другое  дело,
что не вся античная премудрость дошла до нас, многое было утрачено  и забыто
в средневековье.  Далее, римская система по  существу  была позиционная  или
почти позиционная,  но  не  десятичная,  а  пятеричная!  Но вряд  ли римская
система была  абсолютно оригинальна, ведь римской цивилизации предшествовали
египетская, греческая и более ранние... Что  же  касается проблемы основания
позиционной  системы  счисления,  то  можно  уверенно  сказать,  что были  и
двадцатеричная  система,  иначе,  откуда  у  чисел  от  десяти  до  двадцати
уникальные  названия;  и  двенадцатиричная, раньше мерили  не  десятками,  а
дюжинами,  в сутках, например, две дюжины часов; и шестидесятеричная, ведь в
минуте и часе не по сто, а по шестьдесят секунд и минут, а в полном круге не
сто,  а  триста   шестьдесят   градусов!  Существование  пятеричной  системы
доказывает абак. Что,  не знаете,  что это такое? Большое  упущение, одно из
заседаний  кружка предлагаю посвятить  истории  вычислительной  техники, это
можно сделать совместно с кружком по информатике. Абак - древнейший  счетный
инструмент. Недавно  по видеоканалу  фильм  показывали,  китайский, кажется,
ну... короче про мордобой. Там во  время драки одной какой-то пожилой китаец
на абаке считал... Известные русские десятичные счеты произошли от него,  но
ладно, сейчас не об этом... Вот тут был вопрос о замене десятичной  системы.
Но ведь не  удастся даже  в вышеперечисленных случаях перейти  к  десятичной
системе! А как бы упростились расчеты, если бы в сутках было десять часов, в
часе - сто минут, в круге сто градусов... Ну  а  вообще доклад неплохой, ты,
Петя прости меня за дружескую критику.
     - Кто-нибудь еще хочет выступить ? - спросил Дима.
     Ира Давыдова встала и говорит:
     - Как-то в  передаче  "Что?  Где? Когда?"  был  такой  вопрос: показали
индийские написания цифр, немного отличные от наших,  и спросили  почему они
именно такие. Оказалось, что в начертании каждой цифры ровно  столько углов,
сколько она обозначает! - и она продемонстрировала это на доске...
     Маша, дочка, добавила немного:
     - По поводу правил в римской системе счисления. Может, строгих  правил,
действительно,  не  было. Да,  и  умножать, и  делить  надо  было,  но  ведь
математика в древнем Риме, и  вообще, в древнем мире была не столько наукой,
сколько искусством. В древнем Египте,  например, считать умели только жрецы,
но они и занимали третье место в государстве после фараона и военачальников.
     -  От имени всех  присутствующих благодарю докладчика, очень интересный
доклад  и выступления  в  прениях, -  сказал Дима, прозвучали  аплодисменты,
впрочем довольно жидкие.
     Григорий Борисович украдкой посмотрел на часы:

     19 часов 35 минут.

     Он  несколько раз хотел  вмешаться,  и  в  Славином выступлении,  видел
изъяны, но не  хотелось прерывать  ребят. Чем больше  они могут делать сами,
тем лучше.  Кроме  того,  у  него начался приступ голода и  слегка кружилась
голова. Ничего сейчас  можно просто  посидеть, и так все неплохо. Посидеть и
полюбоваться на своих ребят. Дима  слегка нервничает. Он явно хочет прочесть
свои новые стихи (он стихи пишет и даже в конференциях начинающих  писателей
участвует, недавно в газете напечатали),  но для  этого его должен кто-то об
этом попросить, без приглашения неловко. Обычно его об  этом просят девочки,
их, впрочем в кружке немного, не больше четверти.  Так и на этот раз,  Таня,
Димина  одноклассница (она,  кажется,  на кружок только  из-за Димы и ходит)
говорит:
     - Дима, а ты что-нибудь новенькое написал? Может прочтешь?
     Между тем  девочки  чай приготовили,  Григорий Борисович этого даже  не
заметил. А здорово, черт  возьми стакан чая выпить, да  еще с куском  торта!
Без этого  ни  одно  заседание  кружка  не  обходится, девчонки  каждый  раз
что-нибудь  стряпают,  а  сейчас  это  особенно кстати.  Всем по куску торта
досталось. Откуда  воду для  чая взяли? Наверное, в кабинете  домоводства. У
них тут и электрочайник есть, и посуда... Как хорошо попивать чай с тортом и
стихи Димины слушать, он себя долго просить не заставил.

     Тысяча лет -
     Как миг.
     Солнечный свет -
     Как крик.

     Памяти след -
     Мечты.
     Реальности нет -
     Есть ты...
     Пожалуй,  неплохо. Как ребята реагируют? Большинство проявляют  интерес
разной  степени,  есть,  впрочем  и  такие,  кого  Димины  стихи  совсем  не
трогают...

     Галактика берет разбег
     Во мраке космоса глубоком,
     Летит по черноте без брег
     К финалу жизни одинокой.

     И источая звездный дождь,
     Умрет, хоть медленно, но верно.
     Уйдет, очистившись от скверны,
     Но снова нам оставит ложь... *

     - Григорий Борисович, вам  еще чаю  налить? Да вот еще один кусок торта
остался, кушайте...
     Он пытается отказаться,  но  соглашается. От выпитого  чая и съеденного
торта у него возникает состояние, похожее на опьянение. Он понимает, что уже
пора идти домой, не домой даже, а к Сидорову Васе в гости, уже

     19 часов 45 минут.
     Понимает, но сидит и  слушает стихи. Ему хорошо,  как редко бывает. Под
конец   Диму  аплодисментами  наградили.  Петя  у  Маши,   она  тоже  пишет,
спрашивает:
     - А ты свои стихи сегодня почитаешь?
     Она украдкой на часы посмотрела, и говорит:
     - Да нет, пожалуй, в другой раз.
     Тут Григорий Борисович встал и просит:
     - Ребята, можно мне прочесть?
     Они эту  его слабость знают,  и конечно соглашаются. Григорий Борисович
сам стихов не пишет, но очень любит читать своих  любимых поэтов, их  у него
много. Он вышел к доске и начал:
     - Кого же сегодня почитать... Хотите Иосифа Уткина?
     - А это кто такой?
     -  Один из комсомольских поэтов двадцатых-тридцатых годов,  наш земляк,
кстати.
     -  Ой,  не надо.  В  совковое  время  одни  ангажированные  бездарности
писали...
     - Что за  чушь? В советское время столько  талантливых, душевных поэтов
было: Юлия Друнина, Эдуард Осадов, Владимир Орлов, Ярослав Смеляков... Да вы
послушайте. Иосиф Уткин:

     Вспомним, как жили грошей не копя,
     Сдачи не зная, в карманах не шаря,
     Жизнь по душам, за душой не копья
     Кроме Земного шара,
     Кроме одной
     стороны родной
     Нас побратавшей до гроба,
     Я за тебя,
     ты за меня
     И за Республику оба...
     Ребята ему похлопали, как и всем, выступавшим.
     - Ну ладно, дело к вечеру, пора по домам...
     - Григорий Борисович, прочтите Шекспира напоследок!
     - Ну ладно, слушайте:

     Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
     Достоинство, что просит подаянье,
     Над правдою глумящуюся ложь,
     Ничтожество в роскошном одеянье,

     И совершенству ложный приговор,
     И девственность, поруганную грубо,
     И неуместной почести позор,
     И мощь в плену у немощи беззубой,

     И прямота, что глупостью слывет,
     И глупость в маске мудреца, пророка,
     И вдохновения зажатый рот,
     И праведность на службе у порока.

     Все мерзостно, что вижу я вокруг,
     Но жаль тебя покинуть, милый друг.
     С сонетом  этим у него в прошлом  году казус вышел. На День Конституции
школу   посетил   депутат  Государственной  Думы  по  их  округу,  известный
предприниматель  Василий   Осиновский.  Директор   очень  надеялся   у  него
что-нибудь  выпросить  для школы. По случаю праздника  и для  высокого гостя
специально концерт устроили. Как водится, все делалось  впопыхах, номеров не
хватало,  и директор обратился  к  учителям: помогите.  Геннадий  Мефодьевич
романсы пел,  а Григорий  Борисович  стихи  читал, этот сонет Шекспира в том
числе. И так получилось, что при словах "ничтожество в роскошном одеянье" он
непроизвольно  сделал  указующий  жест.  А  в  первом  ряду  сидел  гость  с
начальством, и принял  он этот жест на свой  счет. Да и  не  только  он, все
присутствующие так поняли и засмеялись громко.  Депутат, а костюм у него был
действительно  шикарный, обиженно ушел с  телохранителями, а бедный Григорий
Борисович пытался (бесполезно) объяснить  директору, что все по  нечаянности
получилось. Шибко тогда директор ругался  на него, и дулся еще долго. Он уже
надеялся, что депутат ремонт школьных туалетов оплатит...
     - Какой у нас следующий доклад? - спрашивает учитель.
     - Мой,  о  бесконечно малых и  бесконечно  больших величинах, -  сказал
Дима.
     - А не слишком обширная тема для  одного доклада?  - усомнился Григорий
Борисович.
     - Да нет, не слишком, я больше на философском аспекте остановлюсь.
     -  Послезавтра  практическое  занятие,  будем  задачи  решать.  Ребята,
проводите  девочек, уже темно, - сказал учитель, впрочем это  излишне, -  до
свидания!
     - До свидания, Григорий Борисович!
     Маша подошла, говорит:
     - Папа, пойдем вместе домой.
     - Да мне еще домой к Сидорову зайти надо, еще вчера надо было...
     - Но ты там долго не будь, бабушка  пенсию получила, дома ужин хороший.
Ты не разболелся?

     Да нет.  Пенсию  бабушка получила!? Здорово! -  у  него  сразу камень с
души.

     - А Аня тебе разве не сказала? Я ее просила.

     Она не успела, наверное. Тебя Петя проводит?

     А он тут как тут:
     -  Не  беспокойтесь,  Григорий Борисович, провожу,  - доволен, что  они
вдвоем пойдут.
     Сколько времени?

     19 часов 55минут.
     Теперь к Сидорову Васе. А хорошо, что торт с чаем поел, домой когда еще
попадешь и ужинать будешь.
     Он достал сапоги, надел их, убрал  в шкаф  туфли, надел пуховик, взял в
руки  портфель и  шапку,  потушил свет, вышел из  кабинета и  закрыл  ключом
дверь. Спустился  вниз, сдал ключ  на вахту, расписался в  журнале. Вахтерша
уже сдавала смену ночному сторожу (Григорий  Борисович с ним поздоровался) и
всем своим видом выказывала недовольство, что учитель сдает ключ от кабинета
так поздно. Впрочем, она ничего не сказала Григорию Борисовичу, ограничилась
строгим взглядом. Григорий  Борисович  сказал им "До свидания", и  хотел уже
выйти на  улицу.  Но вспомнил, что родителям надо бы позвонить, как там  они
одни? Вроде и недалеко они живут, на автобусе минут двадцать, да видит он их
не чаще чем раз в неделю, в выходные дни. Работа. А хотелось бы почаще, да и
помощь им требуется  постоянно, все-таки под  семьдесят лет  обоим, здоровье
уже неважное,  хотя  отец еще работает... Он  у вахтерши  разрешение спросил
(она кивнула), номер родителей набрал и услышал голос матери.
     - Мама, здравствуй, это Гриша!
     - Здравствуй, сынок! Как у тебя дела, как здоровье?
     - У меня все нормально, как ты себя чувствуешь?
     - Ничего, потихоньку. Ты не болеешь, что-то голос у тебя неважный?
     - Нет, мама, просто устал, домой уже иду.
     - Так  уж давно пора!  Иди  скорей, тебя дочки, Таня  ждут... Как у них
дела, не болеют? Как Вера Петровна, не болеет?
     - Да нет, ничего. Как папа?
     - Держится. У них на заводе сокращение начинается, говорят, пенсионеров
в первую  очередь  увольнять  будут.  Переживает очень,  как  он  без работы
будет...

     - Ну ладно, в воскресенье увидимся, поговорим. До свидания!
     - До свидания.
     Разговаривая  по  телефону, видел, как  Илья Давыдович,  уже  в рабочей
одежде, прошел сначала в туалет с пустым ведром, а  потом  обратно с полным.
Он  у  себя в кабинете и  за  уборщицу, тысяч сто, кажется,  за  это платят,
какой-никакой приработок.
     От короткого  разговора с матерью душа как бы подзарядилась теплом.  Но
что по  телефону  сказать  можно? Ничего, еще три дня  и  воскресенье.  Он с
дочками родителей  навестит,  может и Таня  с ними  поедет. Тяжело старикам,
пенсия  за сорок  с  лишним  отработанных, отданных  государству  лет  такая
мизерная, что  и  сказать  стыдно. А  как  работали они!  В  светлое будущее
верили, хоть в партии не состояли!  У матери, она врач,  и отца, он инженер,
столько  благодарностей,  грамот   почетных,   медали.   У   отца  авторские
свидетельства. Завод  его приватизировал непонятно кто недавно и разворовал,
теперь  вот  за ненадобностью  работников сокращать начали. По-хорошему  он,
взрослый сын, должен бы родителям в старости помогать, а пока наоборот: он у
них  часто  до  получки  перехватывает.  Но  сейчас  они тоже пенсию еще  не
получали. А отец работы лишится, как жить будут?  Есть у Григория Борисовича
старший брат еще, на севере живет, геолог. Раньше он очень хорошо получал, а
теперь  бедствует,  зарплату по полгода не получает и угроза безработицы все
время висит. Дети у него студенты, он тоже помочь родителям не может...
     Выходя посмотрел на школьные часы:

     20 часов 1 минута.
     При  выходе из школы несколько девушек стоят, курят, смеются громко.  В
темноте их  лица  не видны. Ученицы и  недавние  выпускницы.  Одна с детской
коляской.  И пройти,  ничего  не сказав им, неловко, и говорить  бесполезно.
Курение  еще самая безобидная привычка, кто и героином колется...  У кого-то
из компании магнитофон:

     Тикай, в подворотне нас ждет маньяк...
     Что за  чушь?  А, да про эту песню, кажется, сегодня кто-то из учеников
говорил.
     Как хорошо после  целого дня, проведенного в помещении, выйти на свежий
воздух! Вроде даже мороз ослабел, по сравнению с утром. Как здорово вдохнуть
полной  грудью  морозный  свежий  воздух,  нет  слов! Ему хотелось  идти  не
торопясь, растягивая это удовольствие, да  и до Васиного дома путь не  такой
близкий, минут десять  ходьбы.  На улице совсем темно. А ведь он сегодня  за
целый день солнца не увидел!  Утром шел, еще темно было, сейчас - уже темно.
Так  темно,  что не  видно ничего. Возле школы  хоть и  есть фонари, но  все
потушены.  Микрорайон освещен, в основном, окнами домов, а в школе почти все
окна уже не светятся.

     Тикай, в подворотне нас ждет маньяк...
     Черт, привязалась ерунда. Вдруг шагах в двадцати от себя, в подворотне,
через которую лежал его ежедневный маршрут, он услышал голоса явно нетрезвой
подростковой компании:
     - Да он, наверно, уже ушел, в натуре.
     - Нет, мы его не могли пропустить, он всегда этой дорогой ходит.
     -  Да не связывайся ты с ним, Тема, он нормальный чувак, ты сам на него
наехал, - Григорий  Борисович узнал  голос Андрея Иванова из  девятого  "Г",
который,  кажется,  был  в  компании  у  бассейна.  Его  голос  звучал очень
неуверенно.
     - Не ... -  это  Темин  голос, - он ...  теперь будет знать,  кто такой
Тема! Если ..., иди домой.
     Из-за   темноты  они  его  не  заметили.  Что  делать?  Решение  пришло
мгновенно, учитель свернул со своей обычной дороги, сделал приличный крюк, и
не  повстречался с ними. Был в этом, правда  и изрядный риск. Они  могли его
заметить, и  тогда попытка  к  бегству  сильно  ухудшила бы  его  положение:
во-первых,  бой пришлось бы  принимать не во дворе большого дома, где жильцы
или прохожие могли бы  услышать  шум и  выйти,  а  на пустынной  дороге,  по
которой он пошел. Во-вторых, он, своей попыткой  избежать встречи выказал бы
свою слабость, что полностью бы исключило благополучный исход...

     Тикай, в подворотне нас ждет маньяк...
     Григорий Борисович шел по совершенно безлюдной дороге и ему  было очень
стыдно  за себя. К чему оправдания? Подумаешь, прийти  на урок  с  синяками!
Очки сломать побоялся, покалечиться.  Конечно, драка могла кончиться и очень
печально, ребята пьяные, за себя  не отвечают. Кто  потом о семье, о  дочках
позаботится,  скорей всего никто. Но такой исход драки - большая редкость. А
мужскую  честь потерять разве лучше?  Видели бы его сейчас  дочери, как  он,
испугавшись каких-то сопляков, ретируется Да приди он завтра на урок, хоть и
с  боевыми синяками, но с  сохраненной  честью,  ей  Богу,  было  бы  лучше.
Оправдания для других хороши, себя не обманешь... У директора первого, Петра
Борисовича,  похожий  случай был,  так он  не испугался, на хулиганский  нож
пошел, даже небольшое ранение  в драке получил, зато в героях ходил, его вся
шпана  признала. У него  тоже дети, а не такой он человек, чтоб отступать, а
Григорий Борисович, значит,  такой...  Да, не  получилось приятной прогулки.
Вот и его дом, все окна его квартиры светятся, но надо еще к Васе зайти, это
еще  минут пять  ходу. Надо  заранее на  серьезный разговор  с Васиной мамой
настроиться. Разговаривать с ней очень трудно. Трудно сказать, что у  нее на
первом месте стоит, но только  не воспитание сына. По крайней мере, Григорию
Борисовичу так кажется.  Проходя мимо  редкого уличного фонаря, он посмотрел
на часы:

     20 часов 11 минут.
     Хорошо, если  она и ее сожитель сегодня  трезвые, с  пьяными серьезного
разговора  не получается. Хорошо, если  Вася дома, но  это вряд ли, рано еще
для  него...  Вот и нужный  дом,  огромная девятиэтажка.  Дом  новый,  самое
большое  ему  лет  пять,  планировка  квартир хорошая,  не  "хрущевская", но
подъезд - настоящие трущобы.  Лифт не работает, двери  сломаны,  окна многие
разбиты, лампочек на лестничных площадках нет, темнота - хоть глаз выколи, а
подниматься  надо на седьмой этаж. Григорий Борисович  осторожно, держась за
перила,  вернее за то,  что  от них осталось, начал  подниматься. Идти  надо
осторожно, под ногами  попадается всякий мусор, бутылки,  банки. Кроме того,
подъезд служит общественным  туалетом  для  торговцев с ближнего  стихийного
рынка, всякой  шпаны, собак и кошек, это  по запахам  сразу понятно.  Второй
этаж  прошел, третий...  Надо считать,  если со счету собьешься, то квартиру
нужную  сразу  не  найдешь,  из-за  темноты  номеров  не  видно.  Осторожно,
навстречу кто-то идет. Освещая себе дорогу фонариком, жилец выводит на улицу
огромную собаку. Она останавливается  возле  Григория Борисовича  и не хочет
его пропускать. Впрочем, ведет себя довольно дружелюбно, не лает, не кусает,
а только обнюхивает.  Пытается, встав  на задние лапы и положив ему на плечи
передние, лизнуть его в лицо.  Хозяину стоит большого труда увести ее, он на
собаку свою ругается зло:
     - Ах ты, с-с-сука!
     Какой уже этаж, кажется четвертый. Сверху слышна музыка. На пятом этаже
прямо  на ступеньках сидит компания. Играет  магнитофон. Несколько  парней и
девушек сидят в обнимку, кто-то целуется, темнота им кстати... Многие курят,
от  этого немного  светлее. Видна недопитая бутылка. Значит,  не  наркоманы.
Григорий  Борисович их осторожно обошел,  стараясь ни  на кого  не наступить
(они, впрочем, посторонились), и пошел дальше... Ну вот, кажется, и седьмой,
если  он  не просчитался. Он  нащупал в темноте  нужную  дверь, нашел кнопку
звонка и нажал на нее,  но  звонка не было слышно. Григорий Борисович  нажал
посильнее и прислушался. Может не слышно из-за железной двери. Сейчас многие
себе  железные  двери  ставят, от воров берегутся, да  только и такие  двери
ломают или отмычками  открывают. Кажется, действительно  звонок не работает,
этажом он  вроде не ошибся,  дверь железная, хотя такие почти у всех. Плохо,
что темно, номера квартиры не видно. Григорий Борисович попытался вспомнить,
работал ли  звонок прошлый раз,  но так и  не вспомнил. Жаль, что дом еще не
телефонизирован,  скоро  у  Васи  дома  телефон включат,  тогда можно  будет
звонить.  Он  сильно  постучал  в дверь.  Подождал  немного,  еще  постучал.
Кажется,  дома  никого  нет.  Что делать? Постоял еще, постучал. Уже обратно
идти  собрался, как вдруг за  дверью послышались шаги,  она приоткрылась и в
щелке показалась  Васина мама,  Марина  Николаевна. На  лестничной  площадке
темно, ничего не видно.
     - Кто это? - спросила она.
     - Это Григорий Борисович, классный руководитель вашего сына.
     - А, Григорий Борисович, проходите, - и открыла дверь, не  сказать, что
очень рада.
     Григорий Борисович  вошел  в довольно просторную  прихожую.  Обстановка
довольно  приличная,  не  бичевская,   как   у  некоторых  других  учеников,
чувствуется достаток.
     - Что случилось с Васей, он заболел?
     -  А  что, он опять  в школу не ходит? Вот  з...ц, - впрочем, тон почти
равнодушный, - проходите в комнату.
     Григорий Борисович разделся, снял сапоги и прошел в комнату. В  комнате
накурено. В углу сидит сожитель Васиной  мамы Виталий. Он примерно одних лет
с Григорием Борисовичем, очень похож на "нового русского", как их изображают
на  карикатурах,  хотя  скорее  просто подражает  этому  роду людей:  "новые
русские"  в таких  домах  не живут.  Раза  в  два  шире учителя, с  брюшком,
короткая   стрижка,   лицо   нахальное  довольно.   Он   увлеченно   смотрит
видеомагнитофон, какой-то боевик. Он поприветствовал учителя:
     - Здорово, Борисыч, дай пять!
     Он  вообще со  всеми так разговаривает,  трудно  понять, трезвый он или
выпивши,  Скорей  всего  рюмочку-другую  после  работы  пропустил.  Григорию
Борисовичу  неприятен  такой   тон,  но   он,  стараясь  не  уронить  своего
достоинства пожал протянутую руку.  Впрочем,  разговаривать он собирается  с
матерью. Маме Васиной  чуть за тридцать, на вид, пожалуй, и меньше. Григорий
Борисович  ее заметно старше. Одета она довольно легкомысленно,  хоть сейчас
на  урок  в  десятый  класс,  да  вдобавок,  по  крайней  мере  учителю  так
показалось, тоже слегка под градусом.
     - Марина Николаевна, Вася уже неделю не появляется в школе, надо что-то
делать. Вот сейчас он где?
     - Со Светкой своей гуляет, дело молодое, - ухмыльнулся Виталий.
     - А когда он вернется? Мне надо с ним поговорить.
     - А кто его знает, когда, может часам к двенадцати, а может и к утру...
     - И вы так спокойно об этом говорите?
     -  Слушай,  Борисыч,  давай  поговорим  по-мужски,  -  сказал  Виталий,
отвлекаясь от фильма.  Он  закурил  дорогую американскую сигарету, предложил
Григорию Борисовичу, тот отказался, но Марина Николаевна тоже закурила.
     - Может по рюмашке пропустим для разговора, Маринка, сообрази на стол.
     - Да нет, ничего не надо, да и вообще, я  при исполнении, - отказывался
Григорий Борисович.
     - При исполнении даже мусора пьют, - рассмеялся Виталий.
     Между тем Марина поставила  на стол три рюмки, нарезала хлеба, колбасы,
достала маринованные помидоры, еще чего-то...
     - Что пить будем, водку или коньяк? - спросила она.
     - Борисыч, ты что  предпочитаешь?  - спросил Виталий  и  не  дождавшись
ответа сказал, - давай коньяк, по культурному.
     Григорий Борисович попробовал опять сказать, что  пить ничего не будет,
но  на  столе появилась  уже  бутылка  начатая  армянского  коньяка.  Марина
принесла чай. Григорию Борисовичу тяжко было смотреть на колбасу, которую он
давно уже не ел. Он с  трудом удерживался от того, чтобы  не зацепить вилкой
кусок и отправить в рот. Он уже чувствовал ее вкус, и это было невыносимо...
Виталий разлил по рюмкам коньяк и сказал:
     - Ну, давайте выпьем за все хорошее. Да ты, Борисыч, ешь, не стесняйся,
голодный небось!
     -  Я  пить  не буду,  - твердо сказал учитель,  и  хозяева поняли,  что
уговаривать бесполезно, сами они уже выпили.
     От  запаха  колбасы  кружилась  голова,  но  учитель знал,  что  скорее
согласится на голодную смерть, чем возьмет кусок в этом доме.
     - Так вот, что я хочу сказать, - продолжал  Виталий жуя колбасу, - чего
вы к парню привязались? Он мне хоть и не родной, но как сын, - проговорил он
с  большим чувством, казалось, что он пустит  слезу, - хороший мужик растет.
Ну не хочет он в школе учиться, хватит с него грамоты, да и на х... она ему,
извини меня, я по-простому. Вот ты  образованный, а сколько ты в месяц бабок
домой приносишь? Молчишь. Ни  х... не приносишь!  Так на  х...  учиться?  Не
ходит он в  школу и  гоните его  пинком под ж...!  Без учения проживет.  Ему
скоро  шестнадцать  исполнится, я  его  на работу  к  себе в фирму пристрою,
сначала грузчиком, потом выучится  на шофера, да  он уже умеет неплохо тачку
водить. А там может и к коммерции талант откроется...
     Марина слушала мужа, было видно, что она его очень уважает.
     - Посмотри,  мы живем красиво, у  нас  все  есть,  -  разглагольствовал
Виталий, -  телек крутой, видак, приставка  игровая, скоро компьютер  купим,
пусть  Васька играет, вот мебель  новую недавно  купили,  тачка классная. На
днях телефон  ставим, звони! Васька  ни в  чем отказу  не  знает,  а  вы его
конкретно задолбали в своей школе...
     -  Но позвольте, он  уже три раза в милицию попадал, последний раз чуть
уголовное дело не завели, когда они прохожего избили...
     - Да по молодости все это, по глупости, я и сам бывало...
     - ... да он так в тюрьму попадет, пропадет парнишка.
     - Парни-ишка! Да он мужик уже, здоровый мужик, баба у него есть, понял!
В тюрьму попадет! Ну и что? Подумаешь,  испугал. Да я по малолетству сам три
года отсидел, - и Виталий с гордостью показал наколку,  - это тоже жизненная
школа, как и  армия. Вася себя и там поставит, не  в  шестерках будет,  а  в
авторитете.  Вот  ты,  Борисыч,  идешь  сейчас  вечером   по  улице,  небось
боишься... А Васька никого не боится, а его все боятся...
     -  Если  завтра  Вася  не  придет в  школу, то  мне  придется  написать
докладную директору, вы уже с ним дело будете иметь.
     - Ну ладно,  Григорий  Борисович,  завтра он  придет. Пусть  уж доходит
девятый  класс.  Мы  ему п... дадим, извините  я по-простому,  по-русски,  -
сказала Марина Николаевна.
     Тут уж он не выдержал:
     - Да вы что, без мата совсем уже не можете?
     - Да ты, Борисыч, не русский, что ли? Такой интеллигент, что при тебе и
по-русски слово не скажешь...
     - Да  что это вы заладили, все "по-русски" да  "по-русски"! Да какие вы
русские!  Вы только  позорите русских и русский язык!  Я сам русский... - от
волнения ком в горле, - Да вы хоть Пушкина читали?..
     - Да ты не горячись, Борисыч, - примирительно сказал Виталий, - мы люди
простые,  да ты  телевизор посмотри, газеты почитай, книги,  там еще покруче
выражаются. Вот вчера из  Думы  репортаж  был..., - говорил он  в  прихожей,
когда учитель уже одевался, -  ...Ваську я сам  завтра  в школу отправлю.  А
Пушкина я знаю, я  ведь в зоне десять классов как  ни как  закончил, а потом
еще техникум. "Люблю грозу в начале мая..."
     На  этом разговор и  закончился.  Григорий  Борисович оделся, и  вышел,
попрощавшись с хозяевами, которые продолжали застолье.  Выходя  из  квартиры
посмотрел на часы:

     20 часов 36 минут.
     Теперь  по лестнице  вниз, на четвертом  этаже, проходя  мимо компании,
чуть  не  наступил  на  парочку,  которую в  темноте не  заметил, и они  так
увлеченно целовались, что его не заметили. Услышал сзади девичий голосок:
     - Это учитель математики девятого "Б".
     Навстречу поднимается кто-то с большой собакой. Этот барбос посерьезней
предыдущего, на Григория Борисовича так рявкнул и  бросился было, да хозяйка
его с трудом оттащила, со словами:
     - Ах ты б...!
     Как  приятно  после накуренной  комнаты  оказаться  на  свежем воздухе,
рабочий день  закончен!  Не очень удачно, правда, но  закончен.  Что  с этим
Васей делать? До конца девятого класса еще полгода. Может за это время он ни
разу не попадется в милицию? На этом все и  закончится. Хотя, вряд ли. Шесть
месяцев  -  очень  много...  Но  этот  рабочий  день  закончен, теперь можно
отдыхать. Жалко,  что денег не  удалось занять.  Впрочем, Маша сказала,  что
бабушке пенсию принесли, это тысяч триста, на неделю может хватит, ну дня на
три  хотя бы.  Вот  уже  и  дом  Григория Борисовича  показался.  Метров  за
пятьдесят   от  него  на  дороге  две  машины  стоят,  "Жигули"-шестерка   и
"Москвич-412".  Это  коммерсант-сосед   с  работы   домой  возвратился,  его
"Москвич",  а на "Жигулях" -  компаньон.  Раньше  они  мороженым  торговали,
хорошо наваривали, как сосед  говорил, да  проторговались, кажется,  у  него
раньше  иномарка приличная, теперь  "Москвич". Сейчас тоже чем-то торгуют на
улице прямо, тоже жизнь  не сахар. А на нормальную работу не устроиться. Они
с утра  до ночи, без выходных и  отпусков вкалывают.  Продавщиц  безработных
нанимают поденно,  чтоб  поменьше  платить им зарплату,  а  налогов вовсе не
платить.  Каждый  день  так поздно  возвращаются, продавщиц  рассчитывают  и
деньги  делят. В  машина громко музыка  играет, дым сигаретный.  Слышно  как
молодая продавщица матом ругается, из-за денег спорит:
     - На х...  мне  твои копейки. Я целый день на морозе простояла,  у меня
ребенок дома голодный, я его на эти копейки не накормлю...
     - Да ты  дура пойми, я  тебе пять процентов с выручки обещал. Я за свой
базар отвечаю, я тебе сколько положено дал, в  такой мороз покупателей мало,
я бабки не рисую, у меня тоже дети. Рэкет вот сегодня наехал...
     - А  меня  это  не е..., давай еще  пятьдесят тысяч,  а то я завтра  не
выйду...
     В  другой  машине  смех,  сосед-коммерсант  продавщицу   обнимает,   не
теряется, на ушко ей что-то говорит, она заливается, музыка: бум-бум-бум. Ну
ладно, нечего по сторонам смотреть, домой скорей!
     Рядом с домом на специальной  площадке стоят  мусорные контейнеры, штук
семь.  Чья-то  внушительная  фигура роется  в контейнере и при  этом сердито
ворчит.  Это  наш дворник. Вряд ли найдется  еще один дворник,  который  так
аккуратно бы содержал мусорку. Вот только плохо, что часто костры  из мусора
под окнами жжет, через чур усердный.
     - Добрый вечер, Николай Кузьмич, - приветствует его Григорий Борисович,
- как ваши дела?
     Дворник в  ответ что-то нечленораздельное  пробормотал. Кажется это  не
дворник,  а  бич, или  как  теперь говорят бомж. Наш дворник их не гоняет, а
следовало бы, раньше они не только за чистотой, но и за порядком смотрели...
Вдруг бомж оторвался от контейнера, и оказался  вовсе не бомжем,  а огромным
догом. Стоя  на  задних лапах он был ростом с Григория Борисовича, тот его и
принял за человека. Пес  выждал, пока человек не прошел, и опять принялся за
дело... 

     Уже у самого подъезда он вдруг услышал:
     - Мужчина, извините, с вами можно поговорить?
     Григорий Борисович обернулся. Перед ним стояли две  незнакомые женщины,
примерно одних с ним  лет, а то и моложе очень приличного, культурного вида,
явно не из богатых.
     - Да, конечно, - ответил он, отказываться некультурно, ведь не  цыганки
с рынка.
     Однако на часы посмотрел:

     20 часов 41 минута.
     - О чем вы хотели поговорить?
     - Мы видим, что вы человек интеллигентный и хороший. Скажите, вы в Бога
верите?
     Понятно, иеговистки. Их много ходит по  городу, проповедовать пытаются,
да  мало  кто  их  слушает.  Что  ж,  поговорим  немного,  хотя  домой  надо
торопиться, кушать хочется.
     -  Как вам сказать? Скорее нет. Библию я читал, это великая книга. Я не
верю во многие библейские факты, но  в духе  Библии  -- высшая правда.  Я не
верю,  что  мир был создан за шесть дней. Я  не верю во Всемирный потоп и во
многое  другое... Но  Божьи заповеди  мне по сердцу  и я в жизни стараюсь их
исполнять. Вот и подумайте, верующий я или нет. А вы иеговисты?
     -  Нет, мы  не иеговисты,  мы свидетели Иеговы. Мы ходим  и несем людям
слово Божье, разъясняем им Библию.
     -  Это хорошо, но скажите,  вы сами верите, что Бог создал мир за шесть
дней,  что  был  всемирный  потоп,  когда затопило  всю  сушу...  Наука  это
опровергает.
     - Некоторые места в Священном Писании надо понимать иносказательно. Для
того мы и ходим, чтоб учить людей...
     - Но позвольте, кого было бояться авторам Библии, Богу в  конце концов,
ведь по вашему Он автор Библии.  Зачем Ему нужен был эзопов язык? Непонятно.
А если вы  говорите, что понимать надо иносказательно, то ведь тогда  каждый
может понимать как хочет...
     -  Слаб  разум  человеческий,  нужны  специальные  люди,  которые  сами
понимают Библию и объясняют другим.
     - Но почему вы считаете, что вы понимаете лучше меня? Я тоже ее читал и
даже делал  выписки, разбирался... Да и не  все,  что Иисус Христос  говорил
могу принять. Например, "Если кто  приходит ко Мне,  и  не возненавидит отца
своего и матери,  и жены и  детей, и братьев  и  сестер... тот не может быть
Моим  учеником". А в  другой  раз к матери  своей отказался выйти.  А как же
тогда  "Чти отца  своего  и мать свою..." Ведь для родителей  апостолов  это
была, наверное, тоталитарная секта, как теперь говорят...
     - Вот видите, вы  не понимаете, вам тоже объяснить надо, это место надо
понимать так, что если родители не соблюдают заповедей Божьих...
     - Мария как  раз соблюдала заповеди Божьи...  Но вас то кто уполномочил
Библию трактовать. И  почему именно  у  вас  Истина,  а не  у  православных,
допустим?
     -  Православная  церковь Библию  искажает,  идолам  поклоняется,  такое
придумывает,  чего  в  Библии  вовсе нет...  Православные водку пьют, курят,
матом  ругаются,  воюют и людей на войне убивают. А к нам молодые приходят и
сразу пить и курить бросают, оружия в руки не берут...
     - Я тоже не пьяница и не курю, почему именно вы должны других учить.
     - Иисус Христос сказал апостолам: "Идите и учите людей"...
     - А вы тут причем?
     -   Свидетели  Иеговы   от  апостолов  произошли,  апостолы  тоже  были
Свидетелями Иеговы...
     - Но почему именно ваше учение верное, в мире много религий...
     - В мире всего две религии: свидетелей Иеговы и ересь!
     - Ну ладно, извините, мне пора. До свидания, спасибо за беседу.
     Женщины  пошли  дальше  нести народу слово Божье,  а Григорий Борисович
вошел в свой подъезд и начал подниматься по лестнице  к себе на пятый  этаж.
Их дом  хоть  и "хрущевка", а подъезд  - не трущобы, как  в  девятиэтажках -
лампы на всех этажах горят, ну или  почти  на  всех, стены и лестницы самими
жильцами покрашены...
     Недавний разговор не  давал  покоя.  Среди  друзей и приятелей Григория
Борисовича  были и  православные,  и иудеи,  и рериховцы,  и  мусульмане,  и
католики,  и  баптисты, и буддисты, и люди, воспитанные в  советском духе...
Все они были  хорошими  добрыми людьми. И  много плохих людей  знал он среди
приверженцев разных философских и религиозных взглядов. Одна знакомая старая
учительница, православная, рассказывала,  что  у нее прямо в церкви во время
молитвы  кошелек украли.  Давно  усвоил  для  себя  Григорий  Борисович, что
доброта,  порядочность и прочее не есть достояние  какой-то одной конфессии.
Да  и религия тут  ни  при чем. И  среди  людей  верующих  в  диалектический
материализм, немало таких, кто для друга  последнюю рубашку отдаст,  и среди
верующих  в Бога полно таких, для кого своя рубашка ближе к телу. "Если Бога
нет, то все можно!" Не согласен  он с этим и никогда  не  согласится.  И  из
существования  Бога  не  следует,  что  нельзя  грешить. Как  говорится,  не
согрешишь - не  покаешься, а не покаешься  - не  спасешься... А что касается
"не пить - не курить", то иеговизм -  секта не массовая. Она миллионы  людей
никогда не привлечет.  Да если бы  все иеговистами, баптистами были, кто  бы
тогда  Родину от  врагов  защищал во  время войны,  им  оружия  в руки брать
нельзя, они и не  брали. А  православные, иудеи, мусульмане да коммунисты  с
комсомольцами брали и защищали... Читал он Библию, знает, уважает за попытку
воспитать настоящего человека, но... Опять отвлекся. Скорей домой.
     Еще на втором  этаже  приглушенные голоса услышал. Молодежь,  подростки
местные  тоже  любят зимой в подъезде покучковаться  когда на улице холодно.
Следить только  приходится  за ними, чтоб  окурки не бросали и,  вообще,  не
пакостили.  Но это оказались  дочь его Маша  вместе с  Петей Борисовым.  Он,
видно, как ее провожать после кружка пошел, так еще не проводил, как бывает.
Видно, заговорились. Вообще, Петя парень  очень  даже  неплохой, Маши на год
старше, и явно она ему нравится. Да  уж  не целовались ли они сейчас, что то
смутились  как-то вдруг.  "Что за комиссия, Создатель,  быть взрослой дочери
отцом!" Григорий Борисович тоже чуть смутился, но говорит:
     - Чего вы здесь стоите? Пройдите в дом.
     - Да мне уже пора, - Петя говорит.
     Да,  по правде  говоря, домой ученика  приглашать тоже не  очень.  Теща
что-нибудь невпопад ляпнет, еще опозорит его...
     Вот и его квартира. Машинально посмотрел на часы:

     20 часов 44 минуты.
     Григорий  Борисович позвонил в свою  дверь.  Открыла Аня, она уже  часа
два, как из школы пришла. Навстречу бросилась, обняла отца.
     - Привет, папка! Что ты так долго, как чувствуешь себя?
     - Нормально.  Работы  много. Как дома  дела,  как  у  тебя в  школе?  -
спрашивает он раздеваясь.
     Аня замялась немного, говорит:
     - Да неважно, по математике тройка за проверочную работу.
     Что  делать,  из-за того, что так много  работать  приходится, на своих
детей времени мало остается. Совсем почти не остается!
     - Давай вот  как сделаем, я сейчас перекушу, передохну,  в себя немного
приду, потом мы с тобой потолкуем.
     -  Хорошо,  папа. Да, кстати, бабушка  пенсию получила, ужин хороший, я
тебе еще в школе хотела сказать, да забыла.
     Да,  если бы ты, голубушка,  сказала,  то насколько  меньше нервотрепки
сегодня было  бы с безуспешным заниманием  денег. Аня, пожалуй, в него такая
рассеянная.
     - Папка, наш папка пришел!
     - Ура, папка!
     Это Дашенька с Настенькой  прибежали из зала и на отце обе повисли. Они
его целый день ждут.
     - Папа, давай в шахматы сыграем!
     - Погодите, дочки, дайте мне раздеться, покушать...
     - Ладно, ты кушай, мы подождем.
     -  Папка,  хорошая  новость:  у  нас  сегодня  колбаса,  бабушка пенсию
получила!
     Он  разделся,  прошел  в  зал.  Там  вся  семья,  кроме  Маши,  смотрит
телевизор, "Санту-Барбару" показывают. Все увлечены. Жена спрашивает:
     - Ты  как  себя чувствуешь, Гриша? Хотел  утром врача вызывать, а целый
день проработал.
     А он уже о своей болезни и забыл  почти. Не то что бы совсем хорошо, но
вполне  терпимо.  Только, если очень на это  внимание обращать,  в  костях и
суставах ломит, да чуть в голове отдается. Но это если обращать, а за делами
не  до этого. Жена  бы сейчас  не спросила,  он  бы и  не вспомнил, вроде  и
насморка уже почти нет. Отвечает:
     - Спасибо, Таня, нормально, вроде все прошло уже.
     - А почему так долго,  ты еще попозже не мог прийти? Иди кушать, я тебе
положила. После еды надо температуру смерить.
     - Зачем ему  вовремя, как все нормальные люди,  домой приходить?  Он до
утра будет со своими охламонами развлекаться! Привык работать бесплатно. Как
тут  семья  живет,  ему  до  этого  дела  нет,  на  какие   деньги  продукты
покупаются?.. - теща завела было свою пластинку, да нельзя, фильм идет.
     Тут она пожалуй права, бюджетом  семейным он совсем  не занимается, все
женщинам передоверил, да и времени, и сил после работы не остается. Григорий
Борисович пошел в  другую  комнату,  переоделся, в ванную зашел, умылся. Как
здорово  после рабочего  дня руки с  мылом помыть, в школе такой возможности
почти нет. Льется  теплая струя воды на руки,  и  будто усталость снимает!..
Впрочем, усталость-то снимает, а голод - нет, скорей на кухню, ужинать!
     Что может быть лучше, как после тяжелого трудового дня сидеть на кухне,
и не торопясь, с удовольствием, даже растягивая удовольствие есть свой ужин.
Свой трудовой ужин. Да, сразу видно, что сегодня деньги в семью пришли, ужин
на славу. Наверное  пенсию еще утром принесли, и Аня в  магазин сходила. Ухи
горячей  с селедкой (большой  кусок!), от обеда  оставшейся, полная тарелка,
пшенная каша с  маслом! А в каше колбасы  аж  два куска! Вообще,  кроме отца
кашу в семье  никто не любит.  Капуста  квашеная. Хлеб свежий, еще пахнущий,
тоже  с маслом.  Чай (свежий!), с вареньем из  жимолости  (ягоду он  летом с
детьми собирал).  Да сверх того два  печенья к чаю!..  Первым делом Григорий
Борисович  взял  в  руки тарелку, и  с  огромным  наслаждением выпил горячий
бульон. Хорошо, что на кухне нет  никого, некультурно это, из тарелки  пить.
Но  сейчас,  после такого дня, можно немного расслабиться.  С каждой  каплей
супа прибывают силы...  Блаженство! Как сказал поэт: "Учись довольствоваться
малым..."*  Марсик  пришел,  он  всегда  не  прочь  покушать  лишний раз  за
компанию. На хозяина смотрит, громко так мяучит, дай, мол и мне покушать.
     Теща из зала кричит:
     - Ты ему не давай, он только что рыбы поел!
     А кот:
     - Мяу! Мяу!
     Ну как тут не дать?  Григорий Борисович  из  своей тарелки  ему немного
бульона рыбного  в кошачью миску  отлил, с кусочком  рыбы  небольшим. Марсик
быстро с этим всем справился и пошел из кухни довольный жизнью.
     Кап,  кап, кап...  Вода из  крана.  Черт возьми, опять  про  сантехника
забыл! Мог бы по пути с работы зайти, он рядом с Васей живет. Вот жалость...
Ладно уж, завтра, сегодня уже поздно, да и жена  тоже не вспомнила.  Слышно,
как теща у жены спрашивает во время рекламной паузы:
     - Ты Грише колбасы дала?
     - Дала.
     - Еще дай, он с работы голодный пришел...
     Странный  она все-таки человек.  Порой Григорию Борисовичу кажется, что
это вовсе не один человек, а два совершенно разных. Две личности сцепились в
непримиримой  схватке  за  власть  над  одним  человеком!  И  война  идет  с
переменным  успехом.  Когда  побеждает  первая,  дикая,  глупая,  совершенно
немотивированная злоба обрушивается на окружающих, в первую очередь на зятя.
Когда же приходит черед второй, теща - сама доброта.  Кажется, что она в это
время  совершенно  не  помнит,  что  говорила  и делала еще совсем  недавно.
Нестерпимо стыдно бывает Григорию Борисовичу в такие моменты. Вспоминает он,
как  отвечает  часто  грубостью на  грубость старому,  больному человеку,  и
краска заливает его лицо. И клянет он себя за это. И бывает, доводят его эти
мучения до боли сердечной, и выбивают из колеи хуже ругани... Что может быть
тяжелее  раскаянья?  Кто может  быть человеку судьей,  более строгим, чем он
сам?..
     - Гриша, может тебе  рюмочку налить  с устатку?  Немного  водки  есть -
спрашивает теща, войдя на кухню, - ухи еще подлить? Рыбы еще кусок остался.
     - Спасибо, Вера Петровна, ухи больше не надо, а рюмку я с удовольствием
бы  выпил,  да  не  могу,  мне  еще  тетради проверять,  да и  с  Аней  надо
позаниматься, - отвечает разомлевший зять, и новые волны  раскаянья  находят
на него. Неловко ему перед любящей тещей за многочисленные обиды...
     А  рюмочка водочки сейчас бы пришлась ох как  кстати, даже две!  И дело
даже не только и  не столько в проверке  тетрадей  или  занятиях  с  дочкой,
сколько в том, что от водки назавтра живот прихватить может прямо на работе.
И как это он ухитрился язву получить, непонятно?..
     - Ладно, я тебе уху тут оставлю, перед сном захочешь - доешь...
     А вот это очень кстати будет, с тетрадями долго  сидеть  придется, есть
захочется... Вкусная рыба,  да быстро ее  не  съешь, кости. Каждую  косточку
объесть, обсосать нужно, все соки из нее забрать. Ничего, торопиться некуда.
Ну вот и вся уха. Теперь за кашу с колбасой. Знатная колбаса, давно такой не
было, вообще, давно никакой не было. Сок мясной в живот пошел!.. Хлеб свежий
с корочкой  хрустящей. Хлебом не забыть тарелку прочистить, чтоб не оставить
ничего... Чай с печеньем выпил...
     Но  вот и  с  ужином покончено, все  хорошее  кончается когда-то. Помыв
быстро за собой посуду, Григорий  Борисович  пошел в ванную комнату, помыл с
мылом руки, почистил зубы, чтоб изо рта не пахло.  Сел в зале на диван рядом
с Машей, пока он ел, она домой зашла. Теперь можно немного отдохнуть, просто
посидеть. Взглянул на часы на стене:

     20 часов 57 минут.
     Очередная серия подходит к концу. Странные люди американцы,  и странная
у них  жизнь.  Вот говорят,  самый они  работящий  народ.  А по  фильму если
судить,  так почти и не работают вовсе. А в рабочее время больше свои личные
дела улаживают, почти как у нас при социализме. Но живут все почему-то очень
богато. Если  не  дом, то квартира прекрасная у каждого, автомобиль  -  само
собой. В деньгах  недостатка по  нашим меркам  нет. Кушают  в  ресторанах по
несколько раз в день. А какие наивные все, доверчивые. Двери своих квартир и
офисов толком не закрывают, как у нас в  глухих деревнях раньше, будто у них
воров и жуликов нет. А они то, как раз, и есть. Главные герои регулярно друг
к другу вламываются, документы с компроматом похищают. Вообще, Санта-Барбара
- город опасный. Детей постоянно  воруют. На всех главных героев многократно
покушались и похищали, у всех по несколько пулевых ранений, как на войне, по
многим панихиды служили, почти все в коме были, память теряли, но все  живы,
здоровы,  бодры, и  молоды!  Впрочем, с десяток молодых  героинь погибли  за
последние  два года, но это героини - второстепенные, главных героев убивать
нельзя, это закон любого  сериала.  Вообще, фильм интересный, артисты хорошо
играют, но затянут сильно, все можно было бы в десять серий  уложить,  а так
когда  закончится  -  неизвестно. Григорий Борисович  "Санту-Барбару"  редко
смотрит, серий через пять-десять, но в курсе событий. Он у Маши спрашивает:
     - Си  Си  с  Софией не  поженились еще?  -  это  у них  уже  третья или
четвертая свадьба, они то женятся, то разводятся.
     - Нет, опять ссорятся.
     Григорий  Борисович  огорчился. Он  заметил  интересную закономерность:
когда Си Си с Софией ссорятся, то у них с женой чаще разлады бывают, а когда
телегерои опять мирятся и  сходятся, то и у  них все в  порядке. По  крайней
мере  за  последние  два года, как Григорий  Борисович заинтересовался  этим
сериалом. Он его  не с начала смотрит, с середины,  долго не мог в курс дела
войти, но, кажется и сами авторы  не  всегда в курсе, очень много внутренних
смысловых  неувязок, противоречий. Это  ему  как математику сразу видно,  но
попробуй  написать  огромное  произведение  без  противоречий. Противоречия,
между прочим, даже в Библии есть, это, если хотите знать, признак серьезного
произведения... София мужа попросила, чтобы он ее полностью в  курс дел ввел
по бизнесу своему, а он в ответ такую мину скорчил!  Молодцы артисты, хорошо
играют.  Да  и  возможно  ли  жену  во  все дела посвящать,  как,  допустим,
сегодняшняя  неувязка  с  "режиковскими", да и надо ли?  Может мужчине лучше
наиболее  тяжелые  вопросы  самому  решать,   не  перекладывать  на  женщину
ответственность за них.  Может, в конце концов, грехи необходимые только  на
свою  совесть брать.  Хотя,  с  другой стороны,  как  тогда  быть  с  полной
откровенностью?  Вопросы  эти  героям  постоянно  жить  нормально  мешают  и
здоровье у них отнимают...
     Еще сильно занимает Григория  Борисовича любовная линия. Американцы как
дети. Влюбляются с первого взгляда и на  всю  жизнь. Так им кажется, Однако,
пока сыграют  свадьбу, может несколько лет пройти. Впрочем, свадьба для  них
не  более как торжественный  обряд,  формальность, они люди без  комплексов,
дети сексуальной революции. Но  вот, наконец, после долгих мучений, в церкви
происходит  обряд бракосочетания (вообще,  они  почти все люди неверующие, в
церкви почти не бывают, и грешат на каждом шагу), жених и невеста произносят
торжественные  и длинные речи-клятвы,  которые  кончаются  словами  "...пока
смерть не разлучит нас". Вот тут бы жить да радоваться, русская сказка здесь
кончается со  словами  "...  и  стали они  жить-поживать, добра наживать". А
американская сказка продолжается. Новобрачные начинают дуться друг на друга,
потом  ссориться,  потом  всплывают  неизвестные факты  их биографий,  потом
заводят  себе  любовников  и  через  полгода  начинают  разбираться в  своих
чувствах.  Потом разводятся и  опять влюбляются с  первого взгляда  и на всю
жизнь...
     А проблем то наших у них нет. Си Си не надо беспокоиться, получит ли он
вовремя зарплату, не обидят ли его дифнадбавкой,  София не пошлет его деньги
занимать. А как они едят? Совсем  почти не едят. Сядут дома или в  ресторане
за  шикарный стол, пощипают чуть-чуть, потом  поругаются,  салфетки бросят и
выйдут все из-за стола, все  оставив!  Григорию  Борисовичу  особенно  тяжко
такие сцены смотреть. Вот умора, сразу видно что толком не работают, рабочий
человек не так ест. Рабочий человек все  съест и  еще добавки попросит. Да и
пьют не так, как у нас. Русский человек стопку водки опрокинет от души и еще
одну  нальет,  а  американец  будет  один  бокал  вина  сухого  целый  вечер
смаковать,  не столько пить, сколько  нюхать,  да так и не допьет...  Кто-то
неожиданно выстрелил в Си Си, но Мэйсон успел его закрыть своим телом, опять
криминал. На этом серия и закончилась. Хорошо, вроде и ерунда, чушь собачья,
а после трудового дня встряхнуться помогает, ну прямо как рюмка водки. Как у
Твардовского сказано: "хорошо, когда  кто  врет, весело да складно!" Сколько
времени?

     21 час ровно.
     Маша рядом  сидит, задумалась  о чем-то, загрустила. Отец  спрашивает у
нее:
     -  Маша, у тебя все в порядке? Давно ты мне  о своих  делах  ничего  не
рассказывала.
     - Да тебя почти дома не бывает или  некогда, тетради  проверяешь, планы
пишешь,  -  в голосе обида,  - я уже неделю  ни как  не могу тебе свои новые
стихи почитать, все тебе некогда...
     - А что же ты не стала читать, когда Петя просил?
     -  Я  сначала  тебе хочу, а потом  уж другим, да  и времени  уже  много
было...
     У отца подступил комок к горлу. Он обнял дочь.
     -  Ты права, но сама посмотри, что я могу сделать?  Я бы и рад работать
меньше, да ведь зубы на полку положим, хотя и так, что толку с  моей работы,
права бабушка,.. - и замолчал.
     -  Нет, не  права!  Ты, папа, не переживай.  Все у  меня  нормально и с
учебой, и вообще... Я понимаю все, но так, иногда  хочется просто поговорить
с тобой, просто посидеть,.. -  в глазах Маши блеснули слезы, - без тебя  так
тоскливо.  Да, кстати,  в драмтеатре "Ромео  и Джульета"  идет.  Давай, всей
семьей сходим.
     - Давай, в каникулы.
     В театр сходить это здорово. Да только всей семьей в театр сходить  это
тысяч сто надо. Из семейного бюджета эту сумму взять никак нельзя, там и так
пусто. Где  бы  можно эти деньги  заработать?.. Опять помолчали немного,  но
вспомнил Григорий Борисович, что Аня его ждет.
     - Слушай, Маша, давай  стихи завтра, хорошо? Пойду посмотрю, что  там у
Ани с учебой не клеится.
     - Да не беспокойся, я сама помогу.
     - Нет, я обещал.
     Прибежали младшие дочки:
     - Папа, мы расставляем, с кем ты вперед играть будешь?
     Он отвечает:
     - Мне еще надо с Аней позаниматься, подождите.
     - Ну ты скорей, пока нас спать не отправили, мы пока расставим.
     Выходя из зала, увидел газету губернскую, "Прибайкальскую правду", надо
будет потом почитать.
     Он  зашел в  детскую комнату.  Она  по  площади как  зал,  восемнадцать
квадратных  метров, прилично. Письменный стол  стоит, шкаф, две двухъярусные
кровати и диван. На стене часы висят.

     21 час 6 минут.

     Все стены  картинами  и  рисунками  увешаны работы  Ани.  Не комната, а
художественная галерея. Очень уютно в ней.
     За столом  Аня сидит, учебник  по истории читает  при  свете настольной
лампы. Отец говорит:
     - Ну, показывай, что там у тебя не выходит, - и рядом сел.
     Она ему показала листок с проверочной работой. Маленький такой листочек
в полстранички. Пять маленьких примерчиков на нем. Так, за что тут тройка? В
двух примерах ошибки, да не ошибки  даже, а ошибочки. Пустяковые совсем! Ход
решения правильный, да в конце арифметика не в порядке. В одном ответе минус
пропал, в другом квадрат у икс потерялся.  Торопилась видать  Аня. Ну ладно,
уже то хорошо, что в  целом ход решения ей понятен. Тема ведь  важная очень,
для  дальнейшей  математики  фундамент,  приведение  подобных.  Так  то  она
соображает неплохо, но невнимательна порой, отвлекается. Задумается о чем-то
на уроке и что-то важное пропустит. Вообще это у многих бывает, и у Григория
Борисовича по молодости случалось...
     - Ты сама то разобралась, за что тройка?
     - Да, конечно.
     - А примеры неправильные переделала?
     - Нет еще.
     -  Переделай обязательно и мне покажи!  А домашнюю по математике решила
уже?
     - Нет, у нас завтра математики не будет.
     - А что будет?
     - География, русский, литература, история, труды.
     - Ну и как, ты все уже сделала?
     - Все.
     Тут он вспомнил, что давно дневник у Ани не смотрел. Да вот он тут же и
лежит.  Так, что тут у нас? Да вполне прилично, четверки в основном, пятерки
не в диковинку, порой и тройки случаются. Аня говорит:
     - Папа,  давай я тебя нарисую! Владимир  Викторович говорит,  что  дома
постоянно тренироваться надо.
     - Ну ладно.
     Аня  быстро поставила мольберт, закрепила  на  нем лист  ватмана, взяла
карандаш. Потом усадила отца на диване и сказала:
     - Сиди так, не двигайся!
     Чтож, раз надо, значит надо. Украдкой на часы посмотрел:

     21 час 12 минут.
     Нелегкий  это  труд позировать,  но  на ком-то  ведь  и  учиться  надо.
Интересно, как там получается?
     -  Папа, не шевелись!  У нас  скоро  будет выставка в  школе на третьем
этаже.
     Аня с третьего класса  в художественной студии занимается. Пришел тогда
к ним в школу  Владимир  Викторович, художник молодой, учителем рисования  и
художественную  студию организовал. Человек  пятнадцать  ребятишек у него из
разных  классов,  коллектив. По три  дня  в  неделю занимаются.  В  музейных
выставках  участвуют.  Таких  бы  коллективов  в  школе   штук  двадцать,  и
воспитательная проблема была  бы решена. Хотя, нет, двадцати мало.  Двадцать
это триста, ну четыреста человек, а в школе полторы тысячи детей. Чтобы всех
занять во внеурочное  время, хотя бы шестьдесят различных кружков надо. Хотя
и это возможно...
     - Папа, сиди правильно, а то у меня плохо получится!
     - Сижу.
     Аня работает вовсю. То чего-то резинкой подотрет недовольно,  то к отцу
поближе  подойдет,  посмотрит,  то  отойдет подальше.  Видно,  что не  очень
довольна  своей  работой. Григорий Борисович  хотел  было  у  нее  спросить,
правильно ли она предварительную  разметку сделала, да не стал  вмешиваться.
Пусть  самостоятельно  работает.  Самостоятельно  работать  научиться   это,
пожалуй, самое главное. Владимир Викторович старается на своих занятиях дать
детям именно  самостоятельно  поработать, талант  свой  открыть. Ведь  детей
можно  и  так  заучить,  что  от  таланта  и  следа  не  останется.  Техника
выработается,  а талант будет загублен...  Тяжело,  конечно,  позировать, но
ничего, потерплю. Владимир Викторович говорит, что  в художественном училище
натурщикам немалые деньги платят...
     - Ну вот, кажется все! - говорит Аня, - посмотри как получилось.
     Он подошел  к мольберту  посмотрел на  себя  нарисованного.  Неплохо, в
общем, похоже,  если  приглядеться. Ошибок анатомических, конечно, полно, но
от ребенка чего можно требовать. Зато выражение лица отцовское удалось.
     - Мне нравится, - говорит, - спасибо. У тебя прогресс.
     -  Тебе  правда  нравится, или  ты просто так  говоришь, чтобы  меня не
расстраивать?
     - Правда.
     - Ты не шутишь? У меня же тут много ошибок, я же вижу...
     - Я же не говорю, что идеально получилось. Но  для начала раза неплохо.
Спасибо, Анечка, - и поцеловал ее.
     Тут  Дашенька с  Настенькой прибежали. Увидели новый портрет отцовский,
кричат:
     - Папка хорошо получился!
     - Аня папу нарисовала!
     Побежали всем рассказывать. Григорий Борисович на часы посмотрел,

     21 час 47 минут
     Спрашивает:
     - А как у тебя дела на студии, что вы сейчас делаете?
     - Нормально, акварельный  натюрморт  заканчиваю, да ты к  нам на студию
зайди, сам посмотри.
     - Обязательно. Я сегодня хотел, да не успел.
     - Папа,  а  давай  в воскресенье  в  художественный  музей сходим,  там
выставка Рериха. Владимир Викторович советовал всем сходить.
     - Я и сам с удовольствием только... не знаю, как со временем.
     Аня сразу поняла, в чем дело.
     -  Да ты не  беспокойся, я у  бабушки  денег попрошу, она мне даст.  На
дорогу и на билеты, тысяч двадцать.
     Отец и дочь посмотрели друг на друга и понимающе улыбнулись.
     - Ну ладно, я пошел, мне еще работать с тетрадями.
     - А я спать лягу, устала очень. Спокойной ночи, папа.
     Отец вернулся в зал,  контрольные  проверять. На  столе праздничном (на
котором только праздничные застолья  устраивают, а так он  почти  без дела в
зале стоит)  тетради разложил, ручку с  красной пастой приготовил. Телевизор
выключать  не стал,  надо еще программу "Время" посмотреть. Тетради девятого
"Б", непроверенные, в  стопку сложил. Первую  тетрадь взял, сидит, работает.
Сейчас главное не отвлекаться ни на что, тогда можно все  успеть. Завтра уже
другие тетради будут, их копить никак нельзя. Так, посмотрим, что тут у нас.
Хорошо...   Правильно...  Погоди,  ответ-то  верный,  а  откуда   он  взялся
непонятно! Что это  у Петрова?  Все ясно,  ответ списал,  а  само решение не
смог. А другие примеры? Вроде  верно? Думает, что поставить, три или четыре?
Ладно, три. Он, пожалуй и остальное не сам  решил. Одну  работу проверил, на
часы посмотрел:

     21 час 56 минут.
     Другую тетрадь  взял. Кстати,  скоро уже "Время" начнется, через четыре
минуты. Он еще одну тетрадь обработал, а тут как раз

     22 часа ровно.
     Кстати, часы  сверить. Спешат на две минуты, как и утром, ничего, пусть
показывают школьное время.
     От многих  радостей  жизни  готов  Григорий  Борисович  отказаться,  но
ежедневный просмотр программы "Время" для  него необходимый ритуал, привычка
еще  с  молодости. Надо же знать, что в  мире  делается.  Впрочем, телевизор
телевизором, а контрольную по алгебре надо проверить сегодня, кровь из носу.
Четыре девятых класса - это около  ста работ.  Если по две минуты тратить на
ученика, то часа три надо, чуть больше. Однако две минуты - маловато. Хорошо
бы к часу ночи управиться, завтра  просыпаться опять  в шесть...  Но к  часу
должен успеть, ведь несколько работ он уже в школе проверил. Тут кот к  нему
на  колени  забрался, урчит довольно. Ему тоже  хочется с хозяином посидеть.
Григорий Борисович его левой рукой свободной гладит и придерживает, чтоб тот
не свалился. Новую тетрадь открыл.

     - Бастуют шахтеры Приморья, - диктор по телевизору говорит.
     Ну, это мы уже в курсе... Даша  и Настя тут как тут оказались, хотя  их
бабушка уже  было спать отправила,  шахматы расставили,  сидят,  против отца
вдвоем играют. А он одновременно и играет с ними, и контрольную проверяет, и
"Время" смотрит,  и кота держит. Тяжело, конечно,  все дела сразу делать, да
что поделаешь?
     - Папа, а почему шахтеры бастуют, а не требуют, чтобы энергетики шахтам
деньги за уголь заплатили? - Даша спрашивает.
     Не по годам умна, порой такое спросит - десять мудрецов не ответят.
     - Видишь ли, дочка, требовать это должны не шахтеры, а директора  шахт,
а  они не  все  честные, бывает,  что и шахте  деньги заплатили, а  директор
зарплату рабочим  все  равно  не  заплатил... - еще одна тетрадь, -  вы  так
сейчас без ферзя останетесь!
     - Папа, мы переходим, Даша  со  мной не посоветовалась, я так не хотела
ходить, - Настя говорит.
     - Ладно, только впредь смотрите лучше!
     - А почему его за это не судят?
     - Иногда бывает и судят,  Дашенька,  дай  поработать, пока вы над ходом
думаете, я работу одну проверю!
     - Даша, Настя, марш спать, нечего взрослые передачи смотреть! - говорит
Маша, она тоже "Время" смотрит всегда.
     - Мы же  со второй смены  учимся, дай  с  папой посидеть, нам надо  еще
партию доиграть.
     - Вы ему мешаете, а партию уже проиграли...
     - А это мы еще посмотрим!
     Теща говорит:
     - Утром передавали, в Москве  какого то известного банкира убили, может
сейчас скажут нашли ли дилера...
     - Бабушка, запомни: убийца это киллер, а не дилер!
     - Ох, напридумывали всяких слов...
     Что там дальше, что тут написано икс в квадрате плюс  игрек  в квадрате
равно икс плюс игрек в квадрате? Что за чушь?

     - Я вам обещаю, что до конца года правительство на девальвацию рубля не
пойдет, клянусь офицерской  честью, - говорит первый вице-премьер, он бывший
генерал,  - но  возможна незначительная  инфляция  в  пределах  утвержденных
параметров...

     Двойку поставить? Ладно, три, так и быть!
     - Смотрите, как  ваш папа сейчас атаковать  будет,  зря  вы сюда  моего
ферзя пустили!
     - И тебе своих любимых дочек не жалко?
     Если уж играть, то не поддаваться, в полную силу играть, а иначе только
характер портить. Он  детям  никогда не поддается,  так и толк есть, неплохо
играют...
     - Папка,  а разве девальвация и  инфляция  это  не одно и  то же, в чем
разница? - Даша тут как тут.
     Раньше  ему  казалось,  что  в  этих  вопросах  он дока,  ведь лекции в
обществе "Знание" по международному положению читал в студенческие годы. Как
простому народу  тяжко при  капитализме живется. Только вопросы  инфляции  и
девальвации были тогда такими же отвлеченными, как есть ли жизнь на Марсе. А
как на практике, на своей шкуре с этим столкнулся, так оказалось, что знания
старые мало стоят. Как же дочке ответить, чтоб авторитет не потерять?
     - Видишь  ли,  это в  двух  словах не объяснить, потом  как-нибудь, дай
послушать... Вам через два хода будет мат! Нет, перехаживать больше не дам!
     -  Ты  всегда  так  говоришь...  -  это  Даша   по  поводу  инфляции  с
девальвацией.
     Надо будет в энциклопедии посмотреть.  Что это, три икс плюс восемь или
три икс плюс девять?

     - Сегодня Президент заболел гриппом  и по  настоянию лечащих  врачей не
поехал в Кремль. Первый вице-премьер посетил его на даче и привез на подпись
несколько  важных  указов,  касающихся  социально-экономического   блока,  -
говорит диктор, - как нам сообщили, вчера генеральный прокурор,  обратился к
Президенту с просьбой  об аудиенции, но получил отказ от управляющего делами
Президента.  В  связи  с  этим "Московский  комсомолец"  поместил  статью  о
возможной отставке генпрокурора...

     Папка, почему даже Президент может больничный взять, а ты нет, ты такой
незаменимый работник, ты важнее Президента?.. - спросила Даша.
     А  вице-премьер  сам что ли  за Президента  указы  пишет, а  тот только
подписывает?.. - Настя не отстает.

     Ну кто так скобку на скобку умножает?..
     - Папка, смотри, тебе мат, ура!
     Он  и не заметил, увлекшись  атакой и контрольными,  как  своего короля
подставил под мат, а Насте палец в рот не клади.
     - Ну поздравляю, все на сегодня хватит, я устал! Собирайте шахматы.
     - Ура, мы  у нашего папы выиграли!  -  Даша кричит, хотя  играла больше
Настя, - победа!
     Побежала матери хвастаться. Таня говорит из другой комнаты:
     - Папе еще долго работать, вы ему мешаете!
     -  Нам же тоже хочется с папой посидеть, мы  его редко видим, хотя тоже
имеем право!
     - Папа устал просто, он  зевнул, да  и ходы  вам возвращал,  -  говорит
Маша.
     Тут,  наконец,  Дашеньку  с Настенькой  таки  спать отправили.  И очень
кстати.  Передавали  сообщение  об  отправке  в  Хорватию  "голубых  касок",
миротворцев  ООН  то есть. Тут бы они спросить могли, зачем туда извращенцев
каких-то  посылают.  Беда с  этим телевизором,  хоть вовсе  детей к  нему не
подпускай! Так  что же  тут написано? Пожалуй, три  икс плюс  восемь.  Тогда
правильно.  Что  поставить?  Вроде  и   ошибок  нет,  но  очень  уж  грязно,
неаккуратно  написано,  хотя,  с  другой стороны, и  самостоятельно. Федоров
всегда сам решает. Ладно, пять. Что там дальше?

     -  Теперь  новости культурной  жизни  страны.  Популярная  певица  Анна
Стрельцова, выходит замуж...

     В который раз?..  А, впрочем, это нам не интересно,  ваша личная  жизнь
нас  не касается, хотя есть такие чудаки, что помнят наизусть  имена всех ее
мужей  и даты свадеб и  разводов.  Что ж есть и такие,  кто результаты  всех
футбольных  и хоккейных матчей в своей голове держит.  А зачем голову всякой
чушью забивать?.. Эти мысли  проносятся в его голове, но  именно проносятся,
не  занимая ее. А  занимает  ее в первую очередь  проверка тетрадей,  стопка
проверенных работ  медленно растет. Девятый "Б" скоро  закончится. Рекламная
пауза перед новостями спорта.

     - Мы заработали деньги для себя - мы заработаем их и для вас...

     Какая то новая финансовая пирамида. Прошлым летом многие знакомые в МММ
деньги вложили,  надеясь на дивиденды  высокие, да мало кто обратно получил.
Григорий Борисович тоже  вложить хотел,  да нечего было. А  одна учительница
классные деньги вложила, что бы больше на ремонт класса получилось, потом со
своей  зарплаты  восполняла... Интересно, ответ правильный, а выкладки почти
все  пропущены.  Нет,  такой номер  не  пройдет!  В  математике  не  столько
результат важен, сколько процесс. Этот пример не зачту, тройка.

     - Гали-ина Бланка буль-буль, буль-буль...
     Еще тетрадь.

     - Дирол - лучшая защита от кариеса...
     -  Папа, так что все-таки  лучше,  Дирол или Орбит? - это  опять  Даша,
зашла отцу спокойной ночи пожелать.
     - Большой разницы нет.
     Новости спорта  начались. Что такое,  две абсолютно одинаковые  работы,
все  правильно, но  арифметическая  ошибка,  глупая  совсем  и  в результате
неверный ответ. Кто у кого  списал? Надо разобраться.  Автору можно четверку
поставить, а тому, кто списал - трояк.

     - ...  на  этот турнир  организаторы пригласили  и  чемпиона мира среди
профессиональных шахматистов Гарри Каспарова и  чемпиона мира по версии ФИДЕ
Анатолия Карпова...
     -  Папа,  так  кто  же все-таки чемпион мира  по  шахматам,  Карпов или
Каспаров?  -  Настя  чуть  не  плачет,  пытаясь  понять  то, что  и взрослым
непонятно.
     - Они... оба чемпионы.
     Ну вот "Время" и закончилось.

     22 часа 45 минут.
     Телевизор можно выключить. Жена собирается спать ложиться. Да, спать бы
лечь сейчас здорово, но контрольную допроверить надо,  завтра разбор ошибок.
Самому  расслабляться  нельзя,  и  ученикам позволять  нельзя.  Работать так
работать! Девятый "Б" скоро закончится, три  тетради осталось. Пожалуй, надо
на кухню перейти, Тане завтра  вставать рано на работу, а ему все  равно еще
часа два с лишним  сидеть. На кухню  пошел, проверил, чистый ли стол, газету
подстелил, и только потом на нее  тетрадки положил, не дай Бог, запачкаются,
портфель  принес,  ручки, часы. Надо бы, конечно,  после контрольных еще над
планами посидеть,  да уж,  пожалуй, сил не останется... Дочки  перед  сном к
нему на кухню зашли поцеловать, спокойной ночи еще раз пожелать. Поздно тоже
ложатся,  да раньше  не  выходит. На  отца  сочувственно  посмотрели.  Настя
сказала:
     - Бедняга папка, тебе еще столько сидеть!
     Старшие понимающе промолчали. Даша отца поцеловала, говорит:
     - Папа, ты колючий, тебе побриться надо.
     - Обязательно, только с тетрадями закончу, много еще.
     -  Все   нормальные  люди  свою  работу  вовремя   делают!  Уметь  надо
работать... Деятель великий! - говорит теща.
     - Ты на нашего папку не ругайся, он у нас самый хороший!..
     Он дверь кухонную аккуратно прикрыл, чтобы свет  не мешал. Только хотел
работать начать, Даша зашла:
     - Тебе бабушка  еще  печенья  послала,  -  и  две  штуки отцу  на  стол
положила.
     У  бабушки бывают  в пенсию  приступы щедрости.  Жаль,  что учитель  не
верблюд, впрок не может наесться. Да, кстати, теща говорила, что на  плите в
кастрюле недоеденная уха с  куском  рыбы осталась, в холодильник не  убрала.
Вот здорово, Еще раз перекусить можно! Ну ладно, за работу уже

     22 часа 50 минут.
     Может, пока перекусить, раз все равно прервался, чтоб потом кастрюлей и
посудой не  греметь? Пожалуй,  только сперва подогреть надо. Пока суп грелся
он девятый "Б" допроверял. Получилось  четыре пятерки, одиннадцать четверок,
восемь троек и три двойки. А тут и уха готова.

     22 часа 57 минут
     Газету с тетрадями  аккуратно отодвинул от края стола место для тарелки
освобождая,  чайник  подогреть  поставил  на  горелку горячую. Суп в тарелку
налил, все даже и не поместилось. Хорошо! Расщедрилась  теща с пенсии. А где
тут рыбы  еще  кусок? Не видать.  А он, пожалуй, просто  разварился,  мелких
кусочков с костями очень много плавает и икринок, икра, значит была, хорошо,
дочки ее  очень  любят. Хлеба отрезал. Вкусная ушица! Дверь  открылась, жена
вошла. Села напротив.
     - Ты чего не спишь?
     - Да вот, хочу на тебя посмотреть, ведь почти не видимся. Утром рано на
работу, поздно  вечером  с работы, и дома опять за  работу.  Бывают дни мы с
тобой словом не перемолвимся, как квартиранты, а не муж с женой. Дочки целый
день только и ждут, когда папа придет. Все папа да папа, папа да папа... Они
растут так быстро. Маша совсем взрослая уже. Как там в школе дела у  них, ты
к ним в  классы-то хоть заходишь?  Аня опять троек наполучала, скоро  двойки
пойдут.  Я  хотела ей сама по  математике помочь, а  она  меня  и слушать не
хочет, тебя ждет...
     Заходит  ли он к дочкам в  классы? Да, только редко очень, когда  уроки
свои один за одним идут трудно очень это...
     -  Я  с  Аней  позанимался,  вроде поняла...  Ты,  Таня  все  правильно
говоришь, но что делать? Ничего изменить нельзя. Не могу я меньше работать и
заработать больше не могу...
     -  Вот-вот, работаешь-работаешь, а мы кое как  концы  с концами сводим,
чуть  не  голодаем, рванье  носим. Да  мы-то ладно, а  дети в  чем виноваты.
Девчонкам  всем  надо  по  две  пары  колготок  срочно  купить,  выросли  да
поизносились, белья женского, большие ведь уже. Белье сейчас знаешь, сколько
стоит...  Маша  уже  взрослая  девушка,  ей  стыдно  в рванье ходить. Да,  к
окончанию девятого класса надо ей платье хоть какое справить...
     Он улыбнулся:
     - А помнишь у Роберта Бернса:

     Кто честной бедности своей
     Стыдится и все прочее,
     Тот самый жалкий из людей,
     Презренный раб и прочее...
     Жена только рассмеялась грустно. Стихами он когда-то ее и приворожил.
     - Ты  каким  был таким и остался... Улыбаешься щербатым ртом, денег нет
зубы вставить.
     - А я  меняться и  не  хочу!  Да если я  своей  профессии, своему  делу
изменю, другую, денежную работу найду... Да я сам  себя уважать перестану...
Да меня дочери уважать перестанут, д-да и т-ты тоже... - он от волнения даже
немного заикаться  стал, - Таня... ну ты сама п-посмотри, у  нас ведь  кроме
денег все есть: работа любимая... дочки то какие хорошие,  не сглазить бы, -
тут он по столу деревянному постучал, - у других посмотришь, такие дети, вот
у  нас у учительницы одной  сын наркоман, в  одиннадцатом классе учится, она
его ни за какие деньги вылечить  не  может  уже  два года... Мы с тобой друг
друга любим.  Да ты  посмотри  как  наши соседи  живут,  хоть  у них денег и
больше. Да у нас счастья гораздо больше чем у них. Да и не  голодаем мы пока
по настоящему, а одеваемся хоть и бедно но пока не в рванье, все заплатано и
заштопано  нормально...  Да  на  работе у  меня сейчас  все хорошо,  вот  на
олимпиаде мои ребята...
     Он как разойдется, так не остановить, да вот некстати разошелся.
     - Кстати, а тебе "режиковских" как положено добавят за олимпиаду?
     Черт дернул об олимпиаде напомнить! Вот, длинный язык...
     - Обещали...
     - Обещали или добавят?! - Таня, кажется, его тон неуверенный почуяла.
     - Должны добавить, - он постарался это потверже сказать, даже улыбнулся
чуть, поговорку опять вспомнив, "прокурор добавит".
     - А ты к завучу подходил, напомнил?
     - Да, подходил.
     - И что она сказала?
     - Сказала, что добавит.
     - Сколько?
     - Процентов двадцать.
     - Это хорошо, но ты  еще раз подойди, не поленись, напомни, а за кружок
тебе в этом месяце проставят или как в сентябре?
     - Да проставят.
     - А ты напомнил.
     - Да, напомнил.
     - А с домашним обучением как, выяснил? Платят или нет?
     - Не удалось пока выяснить, завуч была занята.
     - А  ты  когда про  олимпиаду  и кружок  напоминал, сразу  бы и сказал.
Сейчас жизнь такая, сам о себе не позаботишься, никто не  позаботится.  Я же
сама бухгалтер, знаю. А начальство за экономию фонда зарплаты большую премию
в  конце  года получает, у нас  сейчас такой  приказ  готовится. У  них есть
стимул экономить...
     Таня калькулятор взяла, подсчитала, говорит:
     -  Так, значит,  ты  за декабрь миллион триста  двадцать  четыре тысячи
должен получить, хорошо! Я еще  тринадцатую зарплату получу, как раз Маше на
платье выкроим.
     Радуется. Одно слово  бухгалтер!  Другая  бы  с такой зарплаты семейный
бюджет не осилила. Как бы, черт возьми, рублей двести недостающих раздобыть?
До  зарплаты  декабрьской  еще  месяца полтора,  подольше бы  ее не  давали.
Подработку бы какую найти...
     - А  ты подарки детские не проворонишь как в прошлом году? Ты записался
в профкоме?
     - Во-первых, не в прошлом, а в позапрошлом, а, во-вторых, этим нынче не
профком, а методобъединения занимаются, меня уже в списки внесли.
     - Ну ладно, а что там у Маши, ты этого Петю знаешь?
     - Знаю, очень приличный парень...
     - Ты  смотри,  такой  возраст  опасный!.. Маше  сейчас больше об  учебе
думать надо, а не о свиданиях. Вон у Митрофановых...
     - Я за свою дочь спокоен! Ну ладно, иди спать, поздно.
     - Дай на тебя посмотреть, а то забуду скоро. Я посижу просто.
     - Ты сама то кушать хочешь?
     - Да нет, не беспокойся, я сыта.
     Тут  Марсик  на  кухню  зашел, посмотреть,  нет ли еще  чего  покушать.
Смотрит,  хозяин как раз ест. Мяу-мяу, дай  и мне! Кушай, разве жалко, какой
хозяин с котом не поделится? Дочкам бы такой аппетит!
     Он потихоньку суп  доедает, быстро нельзя.  Остатки  ухи уже больше  на
баланду лагерную походят чем на суп, можно  их было бы и вылить, но Григорий
Борисович  запрещает  продукты выбрасывать. Остатки  эти может  и  не  очень
красиво смотрятся, зато вкусно и, главное,  сытно. Кости, правда, попадаются
и  глаза рыбные. Он  глаза даже голодный не ест, не может и все. Внимательно
смотрит, чтоб икринки  с глазами не спутать. Картошки много  попадается, она
хоть и не очень вкусна, а, опять же, сытность в  ней. Дочиста доел и остатки
из  кастрюли  взял, бульона немного, две картошки,  лук  мелко нарезанный  и
морковь.  Старый  анекдот вспомнил  кстати, который еще  в  детстве от  отца
слышал:

     Генерал приехал полк инспектировать. Спрашивает солдат:
     - Как вас кормят, ребятушки?
     - Так что отлично кормят, ваше превосходительство, еще и остается!
     - А остатки вы куда деваете?
     - Тоже съедаем, ваше превосходительство!
     Суп  доел,  так, что на  дне  тарелки лишь  глаза  остались, чаю налил,
посахарил.  Горячий  чай  и  заварка  свежая. Хлеба  кусок к  чашку  макает,
блаженствует.

     - Ну ладно, я пошла, не сиди долго.
     - Спокойной ночи.
     - Да, надо что-то с краном делать, прорвет днем и все затопит кипятком,
с нижними соседями не расплатимся!
     - Танечка, я завтра обязательно сантехника приведу, кровь из носу...
     - Не говори так, а то завтра кровь из носа пойдет, сегодня то не шла?
     - Не шла.
     Это бывает у него, но редко раз в месяц примерно, идет из носа  кровь и
сделать с этим ничего не удается. Мучение на уроках...

     - Да я вот еще о чем спросить хотела: у тебя как с желудком сейчас?
     - Да вроде терпимо, нормально в общем, а что?

     -  Может,  тебе  в  больницу  лечь  обследоваться,  подлечиться?  Я  бы
устроила.
     - Да пока вроде ни к чему... Да и нельзя болеть, "режиковских" лишат.
     - У нас  на работе  сказали, что  с сентября  больничные  листы  должны
отменить для экономии бюджета.  Ну, конечно не совсем,  будут какой-то мизер
платить, но  так,  чтоб зубы на полку. Тогда  уже  не  поболеешь. Вопрос уже
решенный,  пока  просто не объявили, чтоб люди не возмущались.  Когда  все в
отпусках  летом  будут, решение потихоньку оформят,  а осенью люди на работу
выйдут,  а больничных уже  нет...  В  общем, надо успеть подлечиться! И  про
"режиковские" тоже говорят, что  их вам последний  год платят. Об  этом  сам
Режиков на закрытом совещании сказал. Во-первых, денег нет, во-вторых, жалоб
много из школ. Чем с этими жалобами разбираться, порядок наводить, так проще
отменить  вовсе эту надбавку, жалоб и не  будет. Им надо только летом выборы
провести, перед выборами нельзя, а  потом сразу отменят, после выборов пусть
сколько угодно возмущаются, до следующих выборов целых четыре года. Говорят,
кому не нравится, пусть уходят на все четыре стороны, детей сейчас рождается
все  меньше  и  меньше,   скоро  в  школах  сокращения  пойдут,  кто  сейчас
возмущаться будет, с  тех потом и начнут. Ты смотри осторожней... - будто он
в школе  на рожон лезет,  пуганой  собаке только  плетку показать,  -  да ты
позаботься, чтобы тебе на тот год на кружок часы дали...
     - Ну ладно, спать иди, завтра вставать рано, а мне еще работать.
     Ушла жена...  Он только вслед  ей  посмотрел, подумал, красавица у меня
жена, хоть и четырех детей  родила, а фигуру сохранила, лет на десять моложе
своих лет выглядит, и дочки в нее...
     Но  вот  и  с  чаем  покончено. Вот что значит  перекусить хорошо! Даже
усталость пропала. Пожалуй, супа и много через  чур. Ничего, поужинать можно
и впрок.  От ужина хорошего  сытость иногда на завтра переходит, ведь во сне
энергия  не тратится, а завтрак какой будет,  бабушка (теща то  есть) надвое
сказала,  какое у нее утром  настроение будет?  А кроме того, воспоминание о
прежней сытости долго еще душу греет, силы придает. Так что, ешь, пока дают,
и радуйся!.. Стол начисто вытер, кости выбросил, потихоньку, чтобы сильно не
шуметь,  тарелку,  ложку  и  чашку  помыл, кастрюлю из-под супа залил водой,
отмокать поставил,  ее  сразу все равно  не  отмоешь. Руки тщательно с мылом
помыл, кухонным полотенцем вытер и за работу скорей, ведь уже

     23 часа 10 минут.
     Совсем  немного  времени  остается, и спать надо бы не  позже часа ночи
лечь, ну в крайнем случае в полвторого, ну в два. Иначе завтра совсем тяжело
работать  будет,  спросонья голова тяжелая, почти  как с похмелья. Сейчас на
тетрадях  сосредоточиться,  ни  каких  посторонних  мыслей!  Сосредоточился,
сидит, проверяет, и так хорошо работа пошла, что почти закончил девятый "А".
Который час, кстати?

     23 часа 57 минут.
     Надо бы заранее радио включить, пока не забыл, чтобы  утром проснуться.
Сегодняшние передачи, пожалуй, кончились. Он ручку на репродукторе повернул,
и не сразу понял, что произошло.
     Как бы пробиваясь через преграду, очень тихо, хотя была включена полная
громкость, с помехами и хрипами, к нему на кухню пришел Иван Козловский:

     Вы-ыхожу-у-у оди-ин я на доро-о-огу,
     Сквозь тума-ан кремни-и-истый путь блестит...
     Нечасто  такую  музыку теперь услышишь по радио  или по телевизору. Там
все больше  какие-то растрепанные молодящиеся  певцы по сцене мечутся и орут
хриплыми,  как  бы  пропитыми,  или,  наоборот,  высокими,  почти   женскими
голосами. Не по душе это Григорию Борисовичу, хотя по  возрасту он еще  и не
такой старый... А Козловского  любит страшно, и романс этот его любимый. Как
здорово...

     В небеса-ах то-орже-ественно и чу-удно,
     Спит земля-я в тума-ане голубо-ом,
     Что-о же мне так бо-ольно и так тру-удно,
     Жду ль чего-о, жале-ею ли о чем?...
     Да, вот, что значит  настоящее искусство, как  за сердце берет! Он весь
обратился в  слух.  Хотелось  приникнуть  к репродуктору,  чтобы несмотря на
шипение и хрипы лучше слышать. Но, хотелось и распрямиться, представить себя
самого на сцене певцом, чтобы лучше прочувствовать песню.

     Уж не жду-у от жи-изни ничего-о я,
     И не жа-аль мне про-ошлого не чуть,
     Я-я ищу-у сво-о-ободы и поко-оя,
     Я-я б хоте-ел забы-ыться и заснуть...
     Григорий   Борисович   жаждал  насытиться,  насладиться,  подзарядиться
песней, которая должна была вот-вот закончиться...

     Вы-ыхожу-у-у оди-ин я на доро-о-огу...
     - Ты что, совсем  уже сдурел. Радио включил и на весь дом орешь!  Детей
разбудишь, - вдруг услышал он голос тещи и пришел в себя.
     Романс уже закончился,  радио  молча  громко  хрипело,  а сам  Григорий
Борисович, стоя  посреди кухни как на сцене, жестикулировал и во  весь голос
пел...
     - Извините, Вера Петровна, увлекся.
     -  Это ты  так тетради  проверяешь? До  утра  сидеть будешь свет  жечь,
знаешь, сколько мы за электричество платим? - сказала теща и пошла спать.
     Ну ладно, теперь за работу! Девятый "А" заканчивать пора, четыре работы
осталось. Сколько там времени?

     0 часов 4 минуты.
     Новые сутки  пошли, а  работа движется  медленно. А ведь  еще целых два
класса.  Он сосредоточился, как только мог и скоро девятый "А" был закончен.
Нормально  написали:  пятерок  пять,   четверок   одиннадцать,  троек   тоже
одиннадцать, двойки всего две. Теперь девятый "В". На часы посмотрел:

     0 часов 15 минут.
     Ну  ладно, это еще ничего.  У Григория Борисовича будто  второе дыхание
открылось. Вот что  значит - поел и попел. Пошла работа быстро и хорошо, без
отвлечений  на  посторонние  мысли.  Человек ведь, как и компьютер, два дела
сразу делать не  может.  Два  дела одновременно не делать - главный  принцип
любой работы...  Черт, опять чуть  не отвлекся! Ну  уж нет. От  такой работы
стопка  проверенных тетрадей росла быстро. Он  предварительно разделил класс
на варианты. Сперва первый проверил, затем за  второй взялся, так ловчее. Да
начал с лучших работ. Их потом как эталон можно использовать. Важный момент,
проследить,  чтобы  ученики не  хитрили, свои варианты делали.  Редко  когда
бывает, что сидящие за одной партой сдадут один вариант, в этом случае сразу
двойка жулику! Но  это редко бывает, сегодня такого  пока не было.  Григорий
Борисович перед тем, как  работу проверять, сначала на тетрадь  смотрит,  на
оформление работы, потом лицо ученика или  ученицы сегодняшнее  вспоминает и
предугадать  пытается,  какая оценка  будет? И,  что  интересно,  в основном
совпадает! У людей ведь,  особенно молодых, тем более у  детей ведь все  или
почти все  на лице  написано. Почти каждый  нормальный человек непроизвольно
пытается  казаться таким,  каков  он  есть или  таким, каким он хочет  быть.
Особенно во время устного опроса это помогает,  когда человек  сразу говорит
то, что у него на уме... Не отвлекаться! Осталось немного уже, работы три. А
точнее? Как раз три, а сколько времени?

     1 час 5 минут.
     Он  поднапрягся   и  вскоре   стопка  тетрадей   девятого   "В"  лежала
проверенная. Пятерки три, четверок  десять, троек двенадцать,  двойка  одна.
Что делать? Уже

     1 час 13 минут.
     Работы еще примерно на час, а спать уже сильно хочется, да и побриться,
кстати,  надо, совсем забыл.  Что  делать? Да  ведь завтра  перед  уроком  в
девятом "В" как раз окно, два урока  свободных. Времени  как раз  хватит  на
проверку. Вот здорово! Значит на сегодня можно кончать. Он аккуратно тетради
все,  ручки  в портфель  сложил  все вещи свои с  кухни убрал. Вспомнил  что
газету еще не  читал,  "Прибайкальскую  правду", он  ее каждый день  читает.
Ладно завтра, поздно уже.  Часы свои в зал отнес.  Хорошие часы, хоть  и  не
новые  уже,  "командирские".  Подарок жены...  Да, жене,  конечно,  надо  бы
побольше  внимания  уделять, да где  время  взять?..  Проверил, включено  ли
радио, его будильник, свет на кухне потушил...
     В ванную комнату пошел умыться и  побриться.  Григорий Борисович увидел
себя в зеркале. Еще с детства  он помнил слова  писателя Анатолия Маркуши, о
том,  что человек должен каждый вечер перед сном посмотреть себе в  глаза. И
день  надо прожить так, чтобы вечером было не стыдно смотреть самому себе  в
глаза.  Кого  угодно обмануть,  обхитрить можно,  но  не  себя... И Григорий
Борисович смотрел себе в глаза и вспоминал прожитый день. Как он прожит? Что
сделано?  Чиста ли совесть?..  Попробуй разберись.  Но в целом все  неплохо,
четыре по пятибальной шкале. Чтож, за дело! Зубы почистил. Очки снял. Теплую
воду сделал, ближе к горячей,  лицо  намочил  сначала, потом намылил и долго
тер, стараясь смыть всю грязь, накопившуюся за день. Вытер лицо, очки помыл,
тоже  грязнятся, вытер,  надел. Хорошо, черт возьми. Иван Денисович за  весь
день в  лагере  ни разу не  умылся, не  было  условий, хотя  работа грязная,
учительской не чета... Станок бритвенный  достал,  лезвие  вставил, щетина у
него  довольно мягкая, так одного  лезвия ему на несколько месяцев  хватает,
экономия. Помазок горячей  водой  намочил  и  о  мыло потер. Лицо намылил  и
бриться начал. Сперва  щеки, потом подбородок. Сперва по росту  волос, потом
против.  Много набилось под  лезвие - развинчивай  и прочищай. Нехитрое  это
дело -  бритье, только бы не порезаться, но на этот раз удачно прошло, почти
без крови.  Вроде, не такая уж и редкая  борода  у  него. Надо  будет  летом
все-таки попробовать отпустить, может и получится. Закончил бритье, станок и
лезвие промыл и убрал, мыло с лица смыл. Тут почувствовал, что пока  брился,
вспотел сильно,  жарко в ванной комнате. Надо бы  душ  принять. Потихоньку к
зал прошел, на ощупь в шкафу  белье чистое взял. Воду прохладную сделал. Как
здорово  под  душем  постоять...  Ну  ладно,  торопиться   надо,  много  уже
времени...  Мочалку  намылил,  потерся  как следует, смыл  мыло,  вытерся...
Скорей спать!
     Перед тем как лечь в постель на часы взглянул. В темноте они светятся.

     1 час 39 минут.
     Осторожно, стараясь не разбудить жену, лег в постель, укрылся. Жена, не
просыпаясь, прильнула к нему, и он, забыв про усталость и  недавнюю болезнь,
ощутил ее горячее тело...

     * * *

     Пожалуй, уже

     2 часа ночи.
     Григорий Борисович засыпал, сладостно  погружался  в долгожданный  сон.
Вот и прошел еще один день.  День жизни, день работы. И спасибо Богу за этот
день! А удачный выдался денек, можно сказать  счастливый! Поработал неплохо,
без обеда не остался, контрольные удачно прошли, заседание кружка удалось на
славу,  стихи  послушал  и  почитал,  проверка  миновала,  завуч  похвалила,
хулиганских побоев избежал и очки сохранил, статью пописал,  к Васе Сидорову
выбрался таки,  хотя  и безрезультатно,  теща пенсию получила,  поужинал  на
славу, да еще второй раз  поужинал!  С  дочками, с женой пообщался сердечно,
ох,  мало  времени  на семью остается! Козловского послушал и попел вместе с
ним...
     А главное, не разболелся, перемогся. О  всем плохом,  что было сегодня,
думать  ему в этот момент не хотелось, и  он  не думал. Мелочи это, пустяки,
суета...
     А,  кстати, сколько  таких дней у  него  за всю трудовую жизнь?  Сейчас
подсчитаем.  Работать  в  школе  он  начал   в  двадцать  два  года,   тогда
восьмидесятый  год  шел.  Значит  до шестидесяти лет  ему работать  тридцать
восемь лет, еще и половины нет, сейчас только девяносто пятый заканчивается.
Но  по-настоящему рабочих дней в году у учителя двести семнадцать, каникулы,
воскресенья,  праздники -  не  в  счет. Значит тридцать  восемь умножить  на
двести  семнадцать... Восемь тысяч двести сорок шесть  дней, если не ошибся.
Да, не забыть про високосные  годы. Их... девять, кажется.  Значит получится
восемь тысяч двести пятьдесят пять рабочих дня. Только  что об  этом думать,
дожить еще до пенсии надо...

     * * *

     А  назавтра  Григорий Борисович с  утра поехал по грибы.  Он  и сам  не
понял, как так получилось, ведь день рабочий. Но и грибы зимой собирать, это
тоже работа из легких. Жена ему еще говорит:
     - Гриша, какие грибы в декабре?
     А он отвечает:
     -  Да  по холодку то самые  грибы, рыжики да грузди, они жары не любят,
вчера как раз снег прошел. Надо сегодня самые хорошие грибы  привезти,  чтоб
перед городской комиссией не опозориться. Они будут контрольный срез делать,
не дай Бог червивые найдут!..
     И Таня тоже поехала, на работу чего-то не пошла. Детей решили не брать,
мороз все-таки под тридцать градусов, простынут еще. Даша  с  Настей чуть не
плакали,  как просились, но Таня им твердо "нет" сказала... Они в электричке
едут,  на верхней полке  лежат,  пока  в  лес приедут можно отдохнуть.  Вася
Сидоров из кухни, в  форме  проводника, в купе зашел, завтрак ему на подносе
принес: стопку тетрадей жареных с горчицей и водочки стопку.
     - Кушайте на здоровье, Григорий Борисович!
     Тут  из  соседнего купе  песня  школьного  хора  во  главе  с  Николаем
Александровичем раздалась:
     Григорий Бори-исович буль-буль, буль-буль...
     Он за стол сел, кушать начал, вкусно!..  Вдруг страшный шум в коридоре,
топот, крики, видно толпа бежит. Кричат:
     - Кто последний, тот лох!
     А жена прислушалась и говорит:
     - Гриша, беги скорей, вам, кажется, зарплату за декабрь дают!..


     Иркутск, сентябрь 1996 г - октябрь 2000 г.

     Послесловие


     Дорогие читатели!


     Большое спасибо вам за то, что вы прочли мою книгу. Коллегам-учителям и
работникам образования еще раз напоминаю, что рассказ этот - художественный,
и совпадение моего  имени и  имени  главного героя - чистая случайность. Для
тех, кто меня знает, это очевидно, как очевидно и то, что школа, описанная в
рассказе это не моя школа.
     Теперь поконкретней:



     Я  учитель  информатики,  а  мой герой  -  математики, а  это  огромная
разница, как  следует из рассказа. Я,  например,  не классный руководитель и
никогда им не был, и тетради  мне каждый день проверять не надо. И заработок
героя значительно меньше моего, со всеми вытекающими последствиями.
     Я окончил педагогический  институт, а не университет, как  мой герой, и
учительский стаж у него на пять лет больше, хотя мы ровесники.
     У меня два сына, а у него четыре дочери.
     Моя жена - врач, а его - бухгалтер. И имена у них разные.
     Внешность  у нас разная, я маленького роста и с бородой, а он высокий и
с усами.
     Моя школа имеет  номер 77, а  его  - 88,  и микрорайоны у нас разные, у
меня  - Первомайский, а у него - Первоапрельский. Я живу в Иркутске,  а он в
вымышленном Прибайкальске.

     

     Список различий можно долго продолжать, но я не хочу вас утомлять. Если
кто-нибудь из  читателей  скажет, что  я  сгустил  краски, что на самом деле
школьная жизнь и учительская жизнь совсем не таковы, как они описаны у меня,
или  не совсем таковы, то я  не  буду спорить. Мог же я немного приврать для
красного словца, рассказ-то художественный!
     Но за  одно я  ручаюсь, за  моими  вымышленными  героями,  придуманными
событиями, стоит Правда Жизни. Порой  неприятная, порой горькая, порой дурно
пахнущая, но Правда. На том и стою.

     

     Ваш Григорий Борисович Рейнгольд


     P.S. Если хотите поспорить со мной,  высказать свое мнение о моей книге
или просто написать мне, то мои адреса (электронной почты и простой) указаны
на последней странице. 



     Перевод некоторых слов
     с молодежно-блатного жаргона
     на русский язык



     Авторитет -

     занимающий  достаточно высокое  положение  в криминальной  среде; слово
авторитета - закон для пацанов, входящих в его группировку.


     Бабки -

     деньги.


     Базар -

     разговор; отвечать  за  базар --  отвечать за  свои слова;  базарить --
разговаривать.


     Бакс -

     доллар.


     Балдеть -

     развлекаться.


     Видак -

     видеомагнитофон.


     В натуре -

     в самом деле, но часто употребляется без смысла.


     Врубиться -

     понять.


     Выступать -

     провоцировать конфликт.


     Въехать -

     то же, что и врубиться.


     Гнать -

     говорить заведомую неправду  или ошибаться; прогнаться - ошибиться; гон
-- неправда.


     Закосячить -

     испортить; косяк - тот, кто закосячил.


     Зона -

     место заключения.


     Канать -

     идти.


     Клево -

     очень хорошо.


     Крутой -

     позволяющий себе  все,  что хочет,  подавляющий окружающих одним  своим
присутствием; крутой может быть и вещь.


     Крыша -

     авторитетное руководство, хорошее  прикрытие на все случаи жизни, в том
числе  и защита  от  правоохранительных  органов; бытует мнение, что у  кого
хорошая крыша, того никогда посадят.


     Лимон -

     миллион (о деньгах).


     Лох -

     не умеющий постоять за себя, в женском роде - лоханка; лох по  жизни --
безнадежный лох; лохануться - поступить как лох.


     Мусор -

     сотрудник милиции, в множественном числе -- мусора.


     Наехать -

     напасть; наезд -- нападение.


     Нарки -

     наркоторговцы.


     Ништяк -

     ничего, нормально.


     Облом -

     неудача; обламываться - терпеть неудачу.


     Пацан -

     уважаемый парень, не лох, в женском роде -- пацанка.


     Прикол -

     шутка; прикалываться - шутить, но прикольно - то же, что и угарно.


     Стегать -

     то же, что и гнать; стегануть - ошибиться.


     Стрелка -

     сложившаяся процедура выяснения отношений в  молодежной и  криминальной
среде в  заранее согласованных  месте и времени; обычно проходит  мирно, без
драки, но  с демонстрацией  силы;  часто  после  базара  стороны  приходят к
компромиссу,  иначе  проигравшая   сторона  должна  выполнить  все   условия
победившей;  приходить  надо  с большой и, главное,  авторитетной компанией,
один настоящий авторитет перевешивает толпу простой шпаны; набить стрелку --
договориться о стрелке;  в  качестве судей часто приглашаются авторитеты  со
стороны.


     Стремно -

     плохо, противоположность угарно.


     Тачка -

     автомобиль.


     Тащиться -

     то же, что и угорать.


     Телки -

     девушки, молодые женщины (неуважительно).


     Тормозить -

     не понимать; тормоз - тугодум.


     Угорать -

     получать удовольствие, угарно -- здорово.


     Хавать -

     есть.


     Хата -

     квартира.


     Чмо -

     на редкость нехороший человек.


     Чувак -

     человек; в женском роде -- чувиха.


     Шарить -

     хорошо разбираться в чем-либо


     Шестерка -

     член группировки, находящийся в униженном положении.


     Штука -

     тысяча; штука баксов - тысяча долларов

Last-modified: Sat, 27 Jul 2002 11:23:42 GMT

Оцените этот текст: