ые к проводам, замирали на месте. И народ их сталкивал в сторону, машины лишались питания, а без питания они - мертвы Народ не мог и не хотел этого понимать, считал, что троллейбусы чем-то против че Гевары или команданте Фиделя, и поджигал их. Да, да, обливал бензином и поджигал! Я не шучу, там уже не до шуток, когда эти страны потребовали от нас троллейбусы "убегающие" от толпы, причем без проводов. А в Министерстве решили, что на такие фокусы только я и способен. Дело в том, что на заводе-изготовителе (конечно же, им. Моисея Соломоновича!), уже пытались питать 550 вольтовый двигатель током от 24 вольтовой аккумуляторной батареи, имеющейся на троллейбусе. Но эти 24 вольта для огромного 550 вольтового двигателя, ну как бы вам сказать, подобны укусу комара в попу носорога! И не хотел этот двигатель, привыкший к 550 вольтам, тащить троллейбус, тем более от свирепых демонстрантов, питаясь жалкими 24 вольтами. Вы видели когда-нибудь легковой автомобиль, убегающий от опасности на стартере? А я видел! Когда мой дядя, писатель Гергий Гулиа, решив "отметить" круглую цифру на спидометре своего "Москвича-401", остановил его, то это оказалось, как раз на железнодорожном переезде ветки Сухуми-Келасури в Абхазии. Поезда не было и мы "отметили" круглую цифру криком "ура!". А когда издали показался поезд, то обнаружилось, что двигатель заглох. Дядя в страхе включил первую передачу и на стартере "убежал" от гудящего кровожадного поезда. Мне тогда было лет 12, и я хорошо запомнил этот прием. Вот так же мы решили убегать на троллейбусе от демонстрантов. На троллейбусе, в отличие от автомобилей, стартер не предусмотрен (там нечего запускать!), а мы все равно поставили. От него - карданом к главной передаче, через плоскую как галета, маломощную зубчатую пару. Завидя демонстрантов, даже если нет питания по проводам, водитель троллейбуса включает стартер, и со скоростью демонстранта может ехать куда угодно, больше километра. И хватает для этого той аккумуляторной батареи, что уже имеется на троллейбусе. А на километровом пути обязательно встретится переулок или двор, куда можно заехать, спасаясь от злой толпы. Кстати, почти четверть века спустя, такой троллейбус, могущий проехать около километра без проводов, все-таки построили в Москве. Но это - сложная и дорогая машина с тяжеленной и мощной батареей аккумуляторов. Жаль, что наши инженеры не изучают опыта недалекого прошлого! Это скоро сказка сказывается, а тему мы вели три года. Построили стенд, проверили, все доказали, в Министерстве были счастливы. Теперь уж будут покупать наши троллейбусы пачками, раз они могут отходить от сети. И дополнительные преимущества выяснились - такой троллейбус может легко переходить с линии на линию. А если захочет, то может тут же повернуть и, перейти на параллельные провода и поехать назад, или объехать аварийный участок, чтобы не стоять слоновьим стадом, один за другим, целые километры. Одним словом - конфетка, а не троллейбус! О новом троллейбусе написали в международном журнале, поместили мой портрет, мы потирал руки в ожидании премии. Но ее все не было и не было. А потом я встретился с усталым скептиком с завода им. М.С. Урицкого, открывшим мне глаза. - Вы знаете, сколько человек убивают током наши троллейбусы ежегодно? До десятка человек! Убивают током, когда происходит пробой изоляции двигателя. В дождь или сырую погоду человек наступает одной ногой на ступеньку, а другой еще стоит на земле. Или, стоя на земле, хватает руками за поручень или двери. Все, больше ничего не нужно - 550 вольт - и ваших нет! Поэтому вы, если жить хотите, то либо запрыгивайте в сырую погоду на подножку, либо спрыгивайте с нее сразу обеими ногами, а руки держите лучше всего "по швам". Чтобы току нельзя было через вас уйти в землю! - Ужас какой-то! - поразился я, - а что нельзя ли изолировать вал двигателя от кардана пластмассовой втулкой? - предложил я. - Сразу видно - умный человек, даром, что ли профессор! - уныло произнес человек с производства и показал мне черную пластмассовую втулку, - такой, что ли? Я глазам своим не поверил. Он показал мне то, о чем я только подумал! - И в чем же дело, почему такие, не ставят на троллейбусы? - удивился я, - ведь спасли бы жизни десятков людей! - Вот в этом-то и весь фокус - никто не хочет ее делать, чтобы не отвечать! На троллейбусном заводе заявляют, что это не их профиль - все электрооборудование они покупают готовым, а электромеханические заводы предлагают доукомплектовывать свои изделия на заводе-сборщике. А люди продолжают гибнуть! Так что и не надейтесь, вашу штучку не внедрят! Не успеет "убежать" от демонстрантов хоть один троллейбус, и полетят головы, у ее изготовителя! Никто не возьмется ее делать, и никому не нужны эти многомиллионные прибыли. Кто увидит эти деньги? Кому они нужны? Все равно они уйдут в Афганистан, Анголу или на помощь Острову Свободы. А быть уволенным или в тюрьму сесть всем неохота. Не ждите внедрения и вашей грошовой премии! Лучше продолжайте ваш договор по изучению, например, влияния подъемов и спусков на дальность пробега троллейбуса от аккумуляторов. Получите на порядок больше денег, да и ответственности никакой! Вы полагаете, вас пощадят, если троллейбус с вашим устройством сожгут демонстранты? Я ошарашено поблагодарил усталого производственника, пообещал, что бутылка за мной и перезаключил договор на изучение дальности пробега... Еще одна тема была у нас со Львовским ГСКБ по автопогрузчикам. Не тема, а сказка! Но ведь вы знаете, для чего мы рождены? Да, да, чтоб сказку сделать явью! Вы не поверите, если я расскажу, что нам поручили сделать "вечный двигатель". И даже дали за это порядочно денежек. Так слушайте, и не говорите потом, что не слышали! В этом же Министерстве был один умный человек по фамилии Прокопенко. Он и предложил мне разработать погрузчик, который не будет расходовать никакой энергии для работы. А если нужно, то даже будет вырабатывать эту энергию. Дело в том, что тысячи электро- и автопогрузчиков, особенно на железнодорожных товарных станциях, только и делают, что выгружают из вагонов контейнеры. После этого они чаще всего съезжают с пандуса и ставят контейнер на транспортер, который доставляет их на склад. И эти погрузчики заправляются топливом и заряжаются электричеством для работы. А Прокопенко знал, что я занимаюсь маховиками и приводами к ним. Если вместо двигателя или электроаккумулятора на погрузчике будет стоять маховик, то его нужно будет раскрутить только один раз. Подхватив и опустив груз, такой погрузчик только прибавит энергию маховику, раскрутив его потенциальной энергией груза. И этой энергии с лихвой хватит на подъезд погрузчика к транспортеру и обратно к вагону. Если "плечо" пробега короткое, то добавочную энергию надо будет даже "гасить" или отбирать, допустим, для зарядки аккумуляторов или иных целей. Получается как бы "вечный двигатель", которого, как известно, быть не может. Но мы построили модель такого погрузчика, который работал, пока хватало контейнеров. Сами контейнеры служили как бы "топливом" для погрузчиков, разгоняя своим весом маховик. Экономия получалась бешеная! Министерство дало денег, мы заключили договор с ГСКБ по погрузчикам, и я подключил к этой теме моего талантливого студента Сашу Серха. Мы выполнили чертежи устройства, в ГСКБ изготовили полноразмерную силовую установку, фактически прототип погрузчика, который мог работать без подпитки энергией. Но уже шел развал промышленности, и работы были приостановлены. Мы проводили также с Минавтопромом СССР работу по созданию маховичного 100-тонного самосвала для медных карьеров Узбекистана. Этот гигант, раскрутив маховик во время спуска порожнего автомобиля в карьер, должен был самостоятельно передвигаться на энергии маховика по дну карьера, не задымляя его выхлопными газами. А наверх уже его должны были вытягивать тросом большой лебедки. Все было готово к изготовлению гиганта, но СССР распался, и Узбекистан перестал иметь отношение к Минавтопрому СССР. В этой работе тоже самое активное участие принял Саша; он то и дело мотался по командировкам, объезжая заводы-изготовители. Но диссертацию он защитил по совсем другой теме, которую тоже финансировал Минавтопром СССР. Представьте себе, что автомобиль или автобус подъехал к светофору. Машина стоит, а двигатель работает на холостом ходу. Топливо сгорает, а самые вредные выхлопные газы отравляют воздух. Разработанная нами маховичная система "стоп-старт" "глушила" двигатель, стоило только автомобилю остановиться. Но она и мгновенно запускала двигатель при нажатии на педаль газа (по научному - акселератора). Построенная и проверенная в Москве, эта система показала экономию свыше 20% топлива и многократное снижение токсичности выхлопных газов. Саша поступил ко мне в докторантуру и скоро должен был уже защитить докторскую диссертацию, как развалился Советский Союз. И он предпочел уехать в Канаду, опасаясь неопределенного будущего страны. Я потерял не только ученика, но и близкого друга. Его отъезд я воспринял как трагедию. Ося Юдовский уехал почти одновременно с Сашей, но в США. Правда, он жил в Киеве, и мы уже общались с ним не так тесно. Он успел защитить докторскую диссертацию еще в СССР, и предусмотрительно уехал только после этого. Так я потерял ученика - доктора наук и друга. Уехал и мой третий ученик - Володя Сергунин, который со мной вместе создавал и испытывал маховичные робототележки для ЗИЛа. Он предпочел уехать в Германию. Третий нож в спину...Нет не мировой революции, как у Аверченко, а мне, в мою натруженную штангой и дамами спину. Четвертый нож - это отъезд в Австралию, еще одного моего ученика, доктора наук, который переехал из Киева в Москву. Я затратил на него, правда, не так уж много сил, но я верил в его талант и надеялся на продолжение работ с ним. У нас с ним уже было несколько совместных изобретений. А пятый нож запустила мне в спину моя Оля. Но я не имею права так говорить после запуска мной не одной дюжины ножей, ножей унижений, измен и издевательств в ее хрупкую спину. Она уехала в Америку через Израиль, так как оказалась...еврейкой. Француженка Ольга Лерьевна к моему ужасу оказалась дочерью еврея по имени Лери (Ленин-Революция-Интернационал) и по фамилии Слуцкий, проживающего в США. К счастью, я узнал это уже после того, как проводил ее из нашей страны. Устроив, по привычке, пьяный дебош на проводах, чем в очередной раз довел ее до слез. В свое частичное оправдание могу сказать, что я передал ей кругленькую сумму на обустройство за границей. Деньги были выручены моим честным трудом - изданием всех книг и проведением научных тем. Но и Оля не осталась в долгу - я оказался единственным хозяином Таганской квартиры. Оля знала, что я - великодержавный шовинист и решилась сообщить о своей национальности только из-за границы. Уже потом, когда она приезжала в Россию, я спросил у нее, почему она скрыла от меня свою национальность. В ответ она, мрачно пряча свои глаза, ответила: - А ты бы тогда не женился на мне! И это было правдой. С отъездом Оли пропал из моего поля зрения и Моня. Пропал, и найти его я не мог, как уже говорил об этом. Наверное, я для него был каким-то носителем Олиной любви, он воспринимал меня как какой-то фетиш от Оли. Как, например, ее колготки, туфли или бюстгалтер, хотя я совсем не похож, по крайней мере, внешне, на эти три предмета женского туалета. Дополнительными ножевыми ударами в спину, правда, запоздалыми и слабыми, были полученные мной позже сведения об учениках. Кроме Оси Юдовского, в национальности которого у меня никогда не было сомнений, два моих других ученика - Саша и Володя, тоже оказались евреями. А ведь так были похожи на своих - русских: оба - красивые голубоглазые и блондины! Я почти окончательно утратил веру в людей и чуть было ни стал мрачным мизантропом. Переживал я не один год, но потом оклемался, успокоился и снова завел свою научную школу. Но уже основательно роюсь в биографических данных моих учеников! Еще бы - хватит делать подарочки "дяде Сэму" и прочим капиталистам - империалистам! Не для них старался - воспитывал жену и ученичков, передавал им свои знания и опыт! Жаль, что мои талантливые ученики будут вкалывать на наших бывших идеологических противников, капиталистов-империалистов! Вся надежда на Олю - может она "закадрит" кого-нибудь из этих империалистов и покажет ему нашу русскую "Кузькину мать!". Но до этих печальных событий еще почти десять лет, а пока все радужно, все успешно, все весело. И жизнь бьет ключом, причем совсем не гаечным, и совсем не по голове! Летняя смена Тамар 1982 начался однообразно - наука, новые изобретения, статьи, издание книги "Инерция" и написание автобиографической книги "В поисках энергетической капсулы". Несколько хоздоговоров, постоянные процентовки, отчеты, испытания. Лекции, курсовые и дипломные проекты. Научная работа со студентами - Сашей Серхом, Володей Сергуниным, Юрой Рямовым, Сашей Емелиным. Организовали при институте "Клуб изобретателей", председателем которого назначили меня. Где время бралось - ума не приложу! Вечерами, а в среду, субботу и воскресенье - и днями - мои любимые дамы. Всем - забота, внимание, любовь. "Всю неделю вкалывал и вот сегодня вырвался, наконец, и к тебе!", - этой фразе они почему-то верили. Кроме Оли, которой уже стал надоедать постоянный состав "сводных сестер", и которая советовала мне обновить его. Я же им был очень доволен, и все бегал по заветному кругу. Когда я впервые посмотрел фильм Эльдара Рязанова "Осенний марафон", я частично узнал в его герое себя. Но - мне бы его заботы! У него и баб-то было в три с половиной раза меньше, и хоздоговоров не было, и научную работу он вел хилую, да и то - сроки срывал! Мою "двужильность" я объяснял спортивным прошлым, а также умением все делать быстро. "Бис дат, кви цито дат!" (латынь - "вдвойне делает тот, кто делает быстро!"). Статья занимала у меня не больше дня; изобретение - тоже, оформлением занимался Саша, заявки подавал я, в основном, с ним. Книгу "Инерция" я писал около месяца, но много времени ушло на работу с редактором и художником. Отчеты по хоздоговорам - все оптом писал примерно недели две. А остальное - это каждодневная жизнь и текущие заботы, победы и поражения. И не знаю, выдержал бы я такую моральную нагрузку, если бы ни сильнейшая релаксация с моими любимыми дамами! Будь она одной, хоть Мэрилин Монро, надоела бы тут же! Даже с моей любимой Витольдовной, которая скучать не давала, месяца не выдерживал, что в отпуске, что дома. Случилось в этом году так, что муж Маши должен был приехать в конце мая, и быть в Москве аж до конца августа (он брал отпуск обычно на лето). Тамара-маленькая отправилась в пионерлагерь, расположенный в селе Ивановское, что возле известной теперь своими водами и водками Черноголовки. Лику муж забрал в санаторий в начале июня. Оля в это же время отправлялась отдыхать с тетей и ее семьей. Тамара Ивановна, как обычно - на Чегет, и осталась в Москве у меня только мисс Витольдовна. Кстати, дочку она тоже отправляла в конце мая в пионерлагерь. А к тому времени почему-то моей мисс приспичило стать мисисс - "Уж, замуж, невтерпеж - пишутся через - ж без мягкого знака" - как написано в учебнике по грамматике русского языка. Да и я стал подумывать - не жениться ли мне в очередной раз. Женщина она красивая, умная и хозяйственная, правда, стервозная немного, но это, решил я, с замужеством пройдет. Поэтому, получив от дам тайм-аут как минимум на месяц, а как максимум - на три, я решил предложить Витольдовне вариант. Поживем, дескать, вместе июнь, а в начале июля поедем в Сухуми, где я познакомлю ее с мамой и детьми, как мою невесту. Я даже письмо об этом маме написал и показал Витольдовне. Она подумала, согласилась, и я переехал жить к ней. Что такое переехал? Забрал пару рубашек, всякую мелочь, рукописи - как раз портфель и набрался. Стали жить-поживать, но добра не наживать, ну почти, как муж с женой. Правда, иногда я видел кошмарный сон, и просыпался весь в поту от ужаса. Меня патологически пугал вариант, где я путаю дни недели и дам, "приписанных" к этим дням. Но потом привык. А вот Тамара, так и не смогла привыкнуть спать вместе. Стоило мне во сне повернуться, или не дай Бог, всхрапнуть (вообще, мне никто об этом не говорил, кроме Витольдовны), как Тамара просыпалась и пыталась перейти в детскую комнату. Но это полбеды. А сама беда состояла в том, что я привык к определенному режиму сексуальной жизни, и этим замучил бедную Витольдовну. Как пелось в частушке времен кампучийской революции и коммунистического зверя-диктатора Пол Пота: "Загребу, замучаю, как Пол Пот Кампучию!". Она сперва держалась из последних сил, а потом взмолилась. - Не могу столько! И как ты только раньше всю неделю воздерживался? Я объяснял непонятливой мисс, что я держался потому, что спал в постели один, а теперь, с такой красивой женщиной спать раздельно - преступление! Мы что, для того пожениться хотим, чтобы спать врозь? - задавал я Витольдовне провокационный вопрос. Раньше на отдыхе тоже возникла подобная проблема, но там Тамара целый день отдыхала, а вечером выпивала со мной, и была, в общем, на взводе. А тут - работа, да и выпивать каждый день она отказалась. У меня, конечно, был маленький резиновый баллончик, вместо кружки Эсмарха, на всякий "пожарный" случай. Но Тамара стала буквально спаивать меня, чтобы я заснул и не требовал отдачи супружеского долга. Она плохо представляла себе режим жизни закаленного в питье и сексе хлыща, и чахла с каждым днем. Я оказался для нее, действительно, вроде Пол Пота для Кампучии. - Послушай, мисс, может, пойдешь еще раз на компромисс? - шутливо уговаривал я мою "сожительницу" на очередное грехопадение. - Знаешь, если мисс часто идет на компромисс, то он превращается у нее в компромиссис! - съязвила мне она моей же любимой присказкой. - Думаю, что это тебе не угрожает! - философски заметил я ей на это. - Что ты имеешь в виду? - взвинтилась Витольдовна. - Успокойся, совсем не то, о чем ты подумала! - парировал я, - ты же не идешь на компромисс, вот тебе ничего и не угрожает! - лицемерно успокоил я разволновавшуюся мисс. Когда я решил брать билеты для поездки на отдых в Сухуми, которые заказал заранее на начало июля, она мне позвонила на работу и сказала, неестественно скрипучим голосом: - Дождь идет, плохое настроение, ты знаешь, я тут подумала, и решила (это было ее любимым выражением), не поеду я с тобой в Сухуми. Приходи вечером, забери свои вещи! Я, конечно же, ожидал эти слова расставания, но только после отдыха в Сухуми. Однако лучше разобраться сейчас, чтобы не портить лета на ругань и упреки. Тем более - в Сухуми, при всех. Что ж, пришел вечером, и сложил вещички. - Может, ляжем на прощание? - предложил я. Тамара возмущенно указала мне на дверь. Пожав плечами, я вышел. Дело в том, что, уезжая в Ивановское, Тамара-маленькая пригласила меня приехать к ней, уверяла, что там можно хорошо отдохнуть, и квартира на съем есть. Оставила "маршрутку" - как доехать и дала телефон директора пионерлагеря, по которому можно до нее дозвониться. Вечером же, придя домой я дозвонился до Тамары-маленькой и сообщил, что хочу приехать. Она искренне обрадовалась и сказала, что завтра же "забронирует" квартиру, вернее маленький частный домик. А утром, часов в восемь, раздался телефонный звонок. Звонила Витольдовна, просила срочно встретиться у метро "Кунцевская"! Я был свободен, и через полтора часа уже стоял в назначенном месте. Тамара пришла нарядно одетая, хорошо причесанная, "причепуренная" и надушенная моей любимой "Красной Москвой", где, как говорят, содержится мускус. Увидев ее, почувствовав этот знакомый запах, я так непреодолимо захотел с ней "у койку", что все сжалось внутри, аж дыханье сперло. "Спокойно, спокойно, джигит, - сказал я себе, - не давай себя оседлать! Ты сделал выбор, и не мельтеши теперь, как цанцар!" (цанцар или цанцари - грузинское слово, означающее человека малодушного, слабовольного, необязательного, у которого "семь пятниц на неделе", "перекати поле" и тому подобное. Не могу даже подобрать точного русского синонима!). - Нур, сердце разорвалось на десять частей! - целуя меня, сладким, манящим голосом заговорила соблазнительница-Витольдовна. - Зря я тебя обидела, каюсь и беру свои слова назад! Давай сейчас пойдем домой, а потом поедем вместе в Сухуми! У меня так засосало внутри, что в глазах потемнело от желанья. "Вот она, сирена Одиссева, губительница мужиков!" - Твердил я самому себе. "Улисс выдержал, а ты, мастер спорта, силовик, и подашься! А Тамара-маленькая, бесхитростная и простодушная, зря будет ждать тебя! Обещал ведь, а еще мнишь себя европейцем!". - Тамара, у тебя семь пятниц на неделе, а у меня - только одна! Я уже обещал другой женщине провести с ней лето. Конечно, после того, как ты мне указала на дверь. Не я нарушил слово, а ты. И тебя я не подвел, не подведу и другую женщину, которой обещал! - Ах, ах, у тебя есть и другая женщина! - запричитала Тамара, - а я-то тебе верила! - Ни ты мне девственницей не досталась, ни я тебе нецелованным! - жестко сказал я Тамаре. Будем хоть честны и верны слову. Я обещал поехать с тобой и поехал бы, но ты отказалась. Тогда я дал слово другой и теперь сдержу его, если теперь она сама не пойдет на попятную. Такова уж наша мужицкая доля! - А как же мое лето, мой отдых? Куда я поеду, ведь я уже вышла в отпуск! - проговорилась Тамара: она облегчила мне расставание. - Надо было думать, когда указывала мне на дверь! Чао, какао! - я "сделал ручкой" и зашел в метро. - Господи, спасибо тебе, что не дал мне смалодушничать! Этим же днем я прибыл в Ивановское через Черноголовку. Это сейчас мы знаем Черноголовку, как мощного производителя водки и газводы; а тогда тоже знали, но как поселок весьма серьезных физиков. Что-то они опасное для человечества производили, а что - не было дано знать простому народу. Мы встретились в детском саду, и Тамара пошла показывать мне наш домик. Домик принадлежал местному жителю - Витьке-горбуну, доброму, но сильно пьющему парню. Сдал он этот домик нам дешево, а сам жил у какого-то приятеля. Комната в домике была одна, с койкой у печки, которую не топить было почему-то нельзя. Так что мы ночами просто плавали в поту от жары. Иногда Витька, уже сильно пьяный, приводил в домик своих друзей, и когда они допивались до положения риз, то оставались и на ночь. А нам приходилось перешагивать через валяющиеся на полу тела. Туалет был во дворе, и туда нужно было проходить мимо собачьей будки, где на цепи сидела большая и свирепая с виду собака. Ее пасть, при натянутой как струна цепи, находилась в миллиметре от тела человека, проходящего в туалет. И именно этого миллиметра не хватало разъяренному чудовищу, чтобы задрать насмерть страждущего. Поэтому иногда человек так до туалета и не доходил - страх делал свое дело раньше. Но, несмотря на все эти страсти, все было путем и весело. Сексуальный режим Тамару-маленькую в отличие от Тамары-грозной вполне устраивал. Не мешала даже жаркая печь, пьяные тела на полу и свирепая собака. Тамара-маленькая все воспринимала спокойно и как "подарок от Бога" - "Айнэ гутэнэ гебратэнэ ганц ист айнэ гутэнэ габэ фон Готт" - как любят говорить евреи на своем идиш. Я привез с собой фотоаппарат с автоспуском; мы наводили его на нашу койку, закрепляли и фотографировались во фривольных позах. Они подчас были настолько новы и оригинальны, что я таких не встречал даже в спецжурналах. Приятно сейчас бывает взглянуть на эти фотографии и вспомнить молодость. Телосложение у обоих партнеров было тогда на зависть - будь это сейчас, наши "фотки" можно было бы продавать любителям "клубнички". Купались мы в озере, вода в котором была хоть и прозрачной, но с рыжим оттенком. Наверное, присутствовали соли железа или что-нибудь подобное. Тамара совсем не умела плавать, и я научил ее этому искусству, именно в этом озере. - Плыву, неужели я плыву? - удивленно кричала Тамара, делая круги по озеру. Плавала она "по-собачьи", но очень быстро, почти как ильфопетровский Скумбриевич. Я взял с собой в Ивановское томик Зощенко, и мы на полянке у озера читали книгу вслух, оглашая окрестности заразительным хохотом. Читаем так однажды, смеемся и чувствуем, что потемнело как-то вокруг. Поднимаем взгляд - о, ужас! Над нами одни любопытные коровьи головы. Огромные, как "мичуринские" сливы, глаза коров, вернее, молодых телок, с наивным любопытством уставились в книгу Зощенко - задние животные теснят передних, и рога "ближних" коров уже начинают тыкать нам в бока. Слюна из их ртов капала прямо на страницы нашей книги. Тут я вскочил, схватил коврик, на котором мы лежали, и стал стегать им коров по любопытным мордам. Те же стали испуганно пятиться назад и мы, освободившись из коровьего плена, быстро ретировались. Оказывается, мимо проходило стадо; коровы - животные любопытные, они заинтересовались, что там такого смешного нашли эти хитрые люди, и решили сами проверить. После этого случая мы в самых интересных местах книги тревожно поднимали головы, оглядываясь - нет ли вокруг любопытных рогатых тварей? На этой же полянке, мы иногда выпивали, приглашая в компанию подругу Тамары - Нину. Эта Нина, высокоинтеллектуальная худенькая женщина, была прирожденной спорщицей. Пасущиеся рядом коровы и их пастухи слушали обрывки наших с Ниной фраз: "Монотеизм", "нравственная парадигма", "демиург", "теософия"... И другие, столь же непонятные, сколь совершенно бесполезные для коров и их пастухов, выражения. К общему знаменателю мы с Ниной никогда не приходили. И чему только могли научиться пионеры и пионерки, многие из которых были уже великовозрастными, от такой вожатой? Им лучше бы послушать про гигиену секса, а то все кусты вокруг были увешаны использованными презервативами. А тут, видите ли, "нравственная парадигма"! Но вопросы секса для Нины были закрытой темой. Вот так отдохнули мы с Тамарой-маленькой, почти что до самого сентября. С ней было в меру весело, в меру сексуально и в меру спокойно. Никаких коллизий, сцен, скандалов упреков, запретов, нравоучений и других атрибутов сосуществования полов. Я "подумал и решил" (прямо цитата из мисс Витольдовны!), что для жизни это не так уж плохо. Витольдовне бы поучиться такой толерантности! Кадры редеют В конце августа мы вернулись в Москву, где меня ждал целый ряд сюрпризов. Прежде всего, дома я нашел Олю с мужиком, которого она представила "своим другом Юрой". Еврейская внешность, возраст - чуть постарше меня. Юра как-то саркастически поздоровался со мной, сказав что-то вроде "премного наслышаны про вас". Оля, наверное, выболтала! Но, испытав мое костоломное рукопожатие, Юра стал вести себя поскромнее. Оля наедине сообщила мне, что она будет жить у Юры, и освободит для меня квартиру. - Можешь встречаться здесь с кем хочешь! - разрешила она мне, - и, вообще, - Оля перешла на шепот, - я планирую уехать жить за границу! Да, да, не удивляйся! Юра - еврей, я выйду за него замуж и уеду с ним в Израиль, а там - в Америку! Но у меня к тебе две просьбы, как к другу и бывшему мужу. Первая - напиши справку, что я, как бывшая жена, нахожусь у тебя на содержании. Не таращь на меня глаза - иначе наша советская власть будет судить меня за тунеядство, я же официально не работаю! Вторая просьба серьезнее - я освобождаю тебе квартиру, поэтому собери мне, пожалуйста, денег на мое обустройство за границей. У тебя есть в запасе годик-полтора. Тысяч пятнадцать хватит, рублей, конечно! - Один доллар - шестьдесят копеек! - глубокомысленно напомнил я Оле официальный курс доллара. - Не надо, не надо! - возмутилась Оля, - на "черном" рынке за доллар аж три рубля дают! - А на "белом", то есть при выезде за кордон - меняют шестьдесят копеек на доллар, - настаивал я. - Господи, да не все ли тебе равно, на сколько долларов я сумею разменять твои рубли! Чем больше дадут, тем лучше! - миролюбиво заключила Оля. Я согласился собрать денег, благо я уже откладывал все гонорары за книги, оплату за научную работу и изобретения. У меня на сберкнижке уже было тысяч двадцать рублей. Конечно, комнату в коммуналке, что была у Оли, можно бы "купить" (то есть прописаться с уходом из нее бывшего жильца) тысяч за пять, не более. Но Оля для меня была близким человеком, я ей многим обязан, да и виноват изрядно перед ней. Итак, Оля исчезала с моего сексуального горизонта. Далее, позвонив Тамаре Ивановне, я узнал, что она привезла с собой из Чегета жениха, который живет у нее. Но она пока твердо не решила (а может, это он не решил), выходить за него замуж, или нет. - Прогоню - будем с тобой встречаться как раньше; выйду замуж - найду способ, как изменять мужу! - жизнерадостно сообщила Тамара. - А пока - беру "тайм аут"! Но новость, которую я узнал в ИМАШе, была просто ужасной. Мне сообщили, что у Лики на море утонул муж - Владислав Ульянов. Это было ужаснее еще и оттого, что опять сбылись мои слова, которые я сказал в своем "особом состоянии". И связь с Ликой, и гибель ее мужа по собственной вине - все было отражено в моих словах, произнесенных в присутствии Элика голосом Буратино! Я немедленно зашел в отдел, где работала Лика, и едва узнал ее. На ее месте сидела осунувшаяся и, казалось, постаревшая женщина. Я чуть было не спросил ее, где Лика. Она вышла, и мы уединились в закутке коридора. Лика заплакала и закурила, хотя я раньше никогда не видел ее с сигаретой. - Ты все знаешь? - спросила она меня. - Знаю, но не все, - тихо ответил я, - жду твоих комментариев. - Итак, - вздохнув, начала Лика, - мы поехали в санаторий Министерства Обороны, что в Сухуми. Да ты, наверное, хорошо знаешь его? - я кивнул. - Владик прекратил прием анаболиков уже весной, страшно похудел, куда-то исчезли все его мышцы. Он начал "чистку" организма, хотел снова стать полноценным мужчиной и человеком. Ты знаешь, как это происходит? - я снова кивнул. - Владик пил каждый день бутылку водки и много воды, а чтобы вывести эту воду, принимал мочегонное, причем в больших количествах... - А калий? - быстро спросил я. Лика горько усмехнулась. - Вот этого-то мы и не учли! И я хороша - кандидат наук все-таки, должны же быть хотя бы элементарные познания в медицине! А Владик вообще советовался только со своими тупоумными "качками"! У нас же все сведения о допингах за семью печатями! Начнешь у врача команды консультироваться, а тебя сразу заподозрят, на партсобрание вызовут! Тьфу! - вспылила Лика. Вот так он и продолжал пить водку и много мочегонного. В туалет бегал каждые полчаса. И в Сухуми у него вдруг начались судороги - то ногу сведет, то руку. Я ему массаж делала, видела как он хочет избавиться от свой беды. Купили "но-шпу", судороги чуть поутихли. Обрадовались мы, что вроде все как надо идет. Я уже и водку вместе с ним пить стала, чтобы помочь ему. - Знаешь, - как-то в постели признался мне Владик, - а я ведь почти что изменил тебе с год назад. Пристала некая женщина, как оказалось, любовница одного профессора и бывшего спортсмена-штангиста. Пришлось лечь с ней в постель - она без ума была от моего тела. - Тебе, - говорит, - в подметки не годится мой бывший! А когда коснулось дела, как я ни старался - ничего не вышло. Пришлось сказать ей, что жена у меня красавица, а она - не в моем вкусе. Боюсь, - говорит, - что она своему "бывшему" все расскажет, а он часто в твоем институте бывает. Пойдут гулять сплетни. Хотя бы уж скорее настоящим мужиком стать, все сделаю для этого! - И тут я совершила ошибку - сказала, что знаю этого "бывшего" и назвала твою фамилию, - призналась Лика. - А потом уже ошибку роковую - выпила, дура, и призналась, что была с тобой. А он только и спросил: "Ну и как этот штангист в койке?" Я и сказала как. Посмотрел Владик мне так пристально в глаза и повернулся к стенке. - Может и прощу тебе это, когда опять мужиком стану, но только не сейчас! - прошептал он в стенку. - А назавтра пошли мы с ним на море купаться, ты знаешь, там пляж весь в спасателях и наблюдателях. Было десятое августа...- Лика всплакнула, и, утерев слезы, продолжила, - плывем вместе, чувствую, Владик задыхается. Перевернулся он на спину, лежит, пытается отдышаться. Вдруг глаза его закатываются и тело как-то задергалось. Я - к нему, голову поднимаю, чтобы не захлебнулся, ору благим матом, машу рукой. Помогите, мол, тонем! Подоспели спасатели, вытащили Владика на берег, начали откачивать, а воды в легких нет! Подошел врач, посмотрел и говорит мне: "Остановка сердца, мы бессильны!" - И все, делай что хочешь! Как это ужасно - все отошли в сторону, оставили меня одну с мертвым мужем. Сама, дескать, и разбирайся с ним. Поодаль отдыхающие купаются, в волейбол играют... Нет, не по-людски все это! Как антилопы в Африке - лев только задрал одну из них, а остальным - хоть бы хны! В Москве подтвердили - остановка сердца из-за дефицита калия. Принимаешь мочегонное - принимай и препараты калия! Говорят, от этого много спортсменов погибает, футболисты прямо на поле мрут! Нет, чтобы везде кричать, писать об этом, - держат в секрете, у нас, мол, в СССР допингами не пользуются! - снова взвинтилась Лика. Так он и не простил мне измену с тобой! Что делать теперь? - снова заплакала Лика. - Молиться, а что еще? - высказал я то, что думал. - Тогда и я скажу тебе, раз такое дело. То, что ты жена Ульянова, только раззадорило меня. Я узнал, что моя любовница Тамара переспала с твоим мужем, мы с ней и поссорились из-за этого. И то, что она была восхищена его физическими данными - тоже знаю, мир не без добрых людей, а Владик имел неосторожность проговориться друзьям. Но про его беду я впервые от тебя узнал. Правда, потом и Тамара подтвердила это. Конечно же, про мое "особое состояние" и слова, произнесенные голосом Буратино, я не сказал. - Лика, ты молодая и красивая женщина, у тебя еще все впереди! - сделал я попытку успокоить ее, - но знай, что "чистка" спиртом и мочегонным обычно не восстанавливает утраченных мужских качеств. В лучшем случае прекращается лишь тяга к анаболикам - это же своего рода наркотик! Если бы это вернуло твое душевное равновесие, я бы предложил тебе руку и сердце, - соврал я, - но знаю... Лика замахала руками, не дав мне закончить фразу. - Прошу тебя - о былом ни слова! Если хочешь - будем просто друзьями, но знай, что теперь мне очень тяжело тебя видеть, так что лучше... - Ухожу, ухожу, ухожу! - понял я намек, а Лика вся в слезах пошла к себе в отдел. Мне остается только рассказать, как ушли с моего горизонта Маша с Луизой. Муж-миллионер бросил-таки Луизу. Их общую большую квартиру он оставил себе, а Луизе купил однокомнатную в Бирюлево. Спорить с таким "крутым" мужем опасно, вот Луиза и уехала на громадное расстояние от Красногорска. К Маше она почти перестала приезжать. Так распалась наша веселая троица... С Машей я продолжал еще некоторое время встречаться, но встречи эти были лишены прежней остроты и новизны. А вскоре они и вовсе прекратились - Маша нашла себе "молоденького мальчика" (так, по крайней мере, она сама мне сообщила) - студента. Маша довольна, студент, по ее словам, тоже. Вот так студенты сменяют профессоров на их "посту", что поделаешь - диалектика! Жизнь моногамная Вот так к зиме 1982 года я остался в несвойственной для меня моногамной связи не только с одной-единственной Тамарой, а именно с Тамарой-маленькой, но и вообще с женским полом. Поэтому на встречу Нового Года, ни на какой "подледный" лов рыбы я не поехал. Тамара-маленькая постоянно интересовалась моими планами на этот счет, но я успокоил ее. Зима, дескать, теплая и лед на нашей реке не установился. Оля "выбыла" с Таганки, а мы Тамарой (буду называть ее только по имени, так как других Тамар у меня уже просто уже не осталось!) стали жить там вместе. Это, разумеется, было удобнее, чем постоянно разбираться с пьяной старухой и ее нерусскими собаками, цыганом-зятем, полупьяной дочкой и другими соседями Тамары. Включая красивую Людмилу, несостоявшаяся любовь с которой вернула меня снова к Тамаре. На встречу Нового Года Тамара "достала" (не забывайте эру постоянного дефицита!) две бутылки вкуснейшей брусничной наливки. Это, конечно, помимо традиционного шампанского. 31 декабря вечером я заглянул в почтовый ящик и, помимо пары поздравительных открыток, нашел письмо с конвертом издательства "Детская литература". Я туда еще месяца два назад сдал свою рукопись книги "В поисках энергетической капсулы", и ждал решения на нее. Уверенный в том, что под Новый Год мне могут прислать только положительный ответ, я вскрыл конверт и огорченно прочел отказ. По каким-то мифическим причинам издательство отказывает в публикации книги, которую само же заказывало! Взбешенный я разорвал письмо на мелкие кусочки и стал топтать его. А тут Тамара довершила мой "кайф". Желая, видимо, вспомнить свое официантское прошлое, Тамара разместила на маленьком подносе три бутылки - две с брусничной наливкой и шампанское. Затем, поставив этот поднос на одну руку и, пританцовывая, понесла поднос в большую комнату, где стоял стол. Но навыки официантки, имевшиеся у Тамары в минимальной степени, уже были полностью утрачены. Поднос соскользнул с руки, и по закону Аристотеля, первым упало на пол шампанское, а на него уже и наливка. К сведению гуманитариев - Аристотель справедливо считал, что тяжелые предметы падают быстрее легких (опыт Тамары - это лишнее тому подтверждение!). Галилей, вроде бы, бросая шары с пизанской "Падающей башни", доказал, что это не так, и все тела падают одинаково. Но я раскопал первоисточники и показал, что Галилей этого не доказывал. А потом сам доказал, что Аристотель все-таки был прав. Утверждают, что Ньютона активизировало на его открытие падение яблока на голову. Меня же - опыт, поставленный Тамарой, где все три бутылки были разбиты. Но первой все-таки упала более тяжелая бутылка шампанского, а на нее уже более легкие бутылки брусничной наливки. И я с ужасом наблюдал на полу кроваво-красную пенящуюся лужу, в которой среди осколков бутылок плавали клочки разорванного злосчастного письма. До чего же полезны, бывают эти наблюдения для ученых людей! Они могут привести как к адекватным, так и неадекватным последствиям. Адекватным последствием, хотя и достаточно отдаленным, было математическое доказательство первоочередности падения на Землю тяжелых тел по сравнению с легкими. Хотя это и противоречит "нерусским" ученым - Галилею и Ньютону, но, тем не менее, я не шучу. Не буду отсылать вас к моим многочисленным статьям, которые трудно и хлопотно искать. Возьмите в любой крупной библиотеке мои книги по физике: "Удивительная физика" - 2003 и 2005 годов издания, и "Парадоксальная механика" - 2004 года, прочтите и убедитесь! Потенциальный православный, то есть почти русский Аристотель здесь больше приближался к истине, чем католик Галилей или протестант Ньютон. Это еще раз подтверждает сталинскую гипотезу о том, что Россия - все-таки родина слонов и не только их! Теперь о неадекватных последствиях. Сильнейший стресс, вызванный одномоментным лишением меня всей выпивки на Новый Год и "потерей" книги, всеми последствиями обрушился на е