Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
    Из книги "Солнечный ветер" (серия Шедевры фантастики),
    "Эксмо", Москва; "Валери СПД", Санкт-Петербург, 2003 год
     OCR & Spellcheck: Артур Маркосян
---------------------------------------------------------------






     Этот мир никогда не видел солнца. Около полумиллиарда лет он  -- жертва
враждующих гравитационных  полей -- висит между двумя галактиками. В далеком
будущем равновесие нарушится в  ту  или иную сторону,  и  он понесется через
световые века к теплу, которого ему знать еще не довелось.
     Сейчас  же  здесь царит  невообразимый  холод  -- межгалактическая ночь
отняла у  этого мира тепло. Однако  тут имеются моря  --  моря единственного
вещества,  которое может существовать  в жидкой  форме при  температуре чуть
ниже абсолютного нуля. В мелких  океанах гелия, омывающих берега диковинного
мира,   электрические   течения   бесконечны,  а   сила   их   не   убывает,
сверхпроводимость  --  самое  обычное явление;  процесс  переключения  может
происходить  миллиарды  раз  в секунду в  течение миллиардов лет,  причем  с
незначительными затратами энергии.
     Самый настоящий рай для компьютеров. Нет мира настолько же непригодного
для жизни, как этот, и настолько же удобного для искусственного интеллекта.
     И разум здесь есть -- он сосредоточился в кристаллах и микроскопических
металлических  нитях,  разбросанных  по   всей   поверхности  планеты.  Едва
различимый  свет двух соперничающих  галактик,  незначительно  усиливающийся
каждую пару веков за счет вспышек сверхновых, озаряет пейзаж из  причудливых
геометрических фигур. И  здесь царит полная неподвижность, поскольку в мире,
где  мысль  мгновенно передается из  одного  полушария в другое со скоростью
света,  нет  никакой необходимости в  движении. В этом  мире значение  имеет
только  информация,  а  перенос  с  места на  место  материи  требует затрат
драгоценной энергии.
     Впрочем,  когда появлялась  необходимость  в таком переносе, проблем не
возникало. Однако уже несколько миллионов лет назад  разум,  поселившийся на
одинокой  планете,  понял,  что  ему не хватит данных, имеющих  существенное
значение  для его благополучия. Он предвидел, что  в далеком будущем одна из
галактик  сумеет подчинить себе  его мир. Искусственный интеллект не знал, с
чем ему придется столкнуться, когда он познакомится с солнцем.
     И  потому усилием воли  он  заставил  мириады кристаллов  изменить свою
форму.  Атомы металла  потекли  по  поверхности планеты. На  дне  моря гелия
появились на свет и начали развиваться два одинаковых сознания...
     Как только  разум принял  решение, интеллект планеты заработал четко  и
быстро -- на выполнение задачи ушло всего несколько тысяч лет. Без звука, не
потревожив зеркальную поверхность моря, со дна поднялись два новых организма
и отправились к далеким звездам.
     Они умчались  в  противоположных  направлениях, и  около  миллиона  лет
вызвавшая их к жизни сущность ничего о них  не слышала. Впрочем, планетарный
разум  и не ждал  от  них известий. Чтобы сообщить  что-нибудь определенное,
каждый из них должен добраться до своей цели.
     Затем практически одновременно пришло  известие о провале обеих миссий.
Оказавшись в непосредственной близости  от галактического пожара, рожденного
теплом триллионов солнц,  оба  исследователя погибли. Жизненно  важные  цепи
перегрелись   и   лишились   сверхпроводимости,   без   которой   не   могли
функционировать,-- в результате два  лишенных  разума металлических  объекта
поплыли к постепенно увеличивающимся в размерах звездам.
     Но прежде  чем погибнуть, они  успели доложить о  возникших в  ходе  их
миссии  проблемах.  И  тогда,   не  проявляя  ни  удивления,  ни  огорчения,
материнская планета приступила к подготовке новой попытки.
     И через миллион лет --третьей... потом четвертой... и пятой...
     Такое непоколебимое терпение и настойчивость заслуживали награды, и она
наконец  пришла  в  виде  двух  длинных,  изощренно  модулированных  потоков
импульсов, которые век за веком поступали с самых разных  участков неба. Они
хранились   в  цепях  памяти,  идентичных   тем,  что   имелись  у  погибших
разведчиков,--  получалось,  будто два  исследователя вернулись, нагруженные
багажом знания. Тот  факт,  что  их  металлические  останки затерялись среди
звезд,  не имел никакого значения --  проблема личности  никогда не занимала
планетарный разум и его детей.
     Сначала поступила  поразительная новость о  том, что  одна из вселенных
пуста. Отправившийся  туда зонд пытался отыскать на  всех возможных частотах
какие-нибудь   источники  излучения,  однако   ему   удалось  уловить   лишь
бессмысленный говор звезд.  Он изучил тысячи миров и нигде не обнаружил даже
намека  на  присутствие разумных  существ. Естественно,  пробы  нельзя  было
рассматривать  как  бесспорное доказательство,  поскольку зонду  не  удалось
приблизиться  ни  к  одной  из  звезд  на  расстояние,  необходимое  для  ее
детального изучения. Во время  одной из попыток  отказала  система изоляции,
температура зонда упала до точки замерзания водорода, и он сгорел.
     Планетарный  разум  пытался  решить  загадку  пустой  Вселенной,  когда
поступил  доклад от второго разведчика. И все  остальные проблемы отошли  на
второй  план,  поскольку в  этой  Вселенной имелось  множество разумов, и их
мысли  мириадами  электронных   кодов   метались   между   звездами.   Зонду
понадобилось всего несколько веков, чтобы расшифровать и проанализировать их
все.
     Он  довольно  быстро понял,  что  столкнулся с  очень  необычным  видом
интеллекта. Некоторые его носители жили на  таких жарких планетах,  что даже
вода  там оставалась  в  жидком состоянии!  Но даже  и  за целое тысячелетие
исследователю  не удалось  разобраться,  что  конкретно  представляет  собой
данная разумная жизнь.
     Потрясение оказалось столь сильным,  что  он с трудом  справился с  его
последствиями.  Собрав последние  силы, разведчик отправил  свой  доклад  на
родную планету, а вскоре погиб, став жертвой слишком высоких температур.
     Полмиллиона  лет спустя его разум-близнец, оставшийся  дома  и хранящий
все его воспоминания и опыт, подвергся самому пристрастному допросу...
     -- Тебе удалось обнаружить интеллект?
     --  Да. В  шестистах тридцать  семи  случаях  у меня  нет  ни  малейших
сомнений.  Тридцать  два  следует  подвергнуть  еще одной  проверке.  Данные
прилагаются.
     (Примерно три квадрильона битов информации. С интервалом в два года для
их обработки несколькими тысячами разных способов. Удивление и непонимание.)
     --  Данные  непродуктивны.  Все  источники  интеллекта  непосредственно
связаны с высокими температурами.
     -- Совершенно верно. Но факты бесспорны -- их следует признать.
     (Пятьсот лет размышлений и экспериментов. В конце указанного времени --
однозначное  доказательство  того,  что  простые,  медленные  машины   могут
функционировать  при температуре  кипения воды.  Большие  территории  сильно
пострадали во время демонстрации результатов эксперимента.)
     -- Факты  действительно  таковы,  какими ты их представил. Почему ты не
попытался войти с ними в контакт? (Ответа нет. Вопрос приходится повторить.)
     -- Потому что я считаю это второй и более серьезной аномалией.
     -- Предоставь данные.
     (Несколько  квадрильонов  битов  информации, образцы  шестисот культур,
включающих:  голосовые, видео- и нейропередачи; навигационные  и контрольные
сигналы;    телеметрические    приборы;    схемы    тестирования;   создание
радиотехнических    помех;    электрическую    интерференцию;    медицинское
оборудование и т. д.
     Далее пять веков анализа. И в результате -- полное недоумение.)
     (После  длительной  паузы  отдельные  данные  изучены  повторно. Тысячи
визуальных образов просмотрены и обработаны самыми разными способами. Особое
внимание уделено образовательным телевизионным программам нескольких планет,
в особенности тем, которые  имеют отношение к элементарной биологии, химии и
кибернетике. И наконец...)
     -- Информация подтверждается,  но она, скорее всего,  ошибочна. Если же
нет, то мы  вынуждены сделать следующие  выводы: 1) хотя  разум,  сходный  с
нашим,  имеет  место, он находится в  меньшинстве;  2)  большинство разумных
организмов --  это  существа, частично состоящие из  жидкости  и  наделенные
очень коротким временем  действия; они  не отличаются жесткостью и построены
весьма неэффективным способом  из  углерода,  водорода, кислорода, фосфора и
тому подобного; 3) несмотря на способность выдерживать исключительно высокие
температуры,  они обрабатывают и передают информацию немыслимо  медленно; 4)
их методы воспроизводства так сложны, невероятны и  различны, что ни в одном
из  рассмотренных нами случаев мы не смогли получить четкую картину; 5) хуже
всего: они  утверждают,  будто им принадлежит  заслуга создания нашего,  вне
всякого сомнения превосходящего их интеллекта!
     (Тщательное  повторное  исследование данных. Независимая  обработка  не
связанных между собой отделов глобального разума. Обмен результатами и новая
проверка. Тысячу лет спустя...)
     --  Самый вероятный  вывод таков:  хотя большая часть  полученной  нами
информации   не  подвергается  сомнению,  существование  немашинного  разума
высшего   порядка   --   это   самая   настоящая   фантазия.   (Определение:
самосогласованная  перестановка  фактов,  не  имеющая отношения  к  реальной
Вселенной.) Эта  фантазия,  или ментальный артефакт, создана нашим зондом во
время  выполнения  задания. Каковы  причины  ее  возникновения?  Термические
повреждения?  Частичная  дестабилизация  интеллекта,  вызванная   длительным
периодом изоляции и отсутствием контроля?
     -- Почему именно в таком виде? Затянувшееся  размышление  над проблемой
возникновения  изучаемого  интеллекта?  Оно   может  породить   неправильное
восприятие   Вселенной.   Исследовательские   системы   выдали   практически
идентичные  результаты  во  время моделированных тестов. Получается,  что мы
имеем дело с перевернутой логикой: мы существуем, а значит, нечто -- назовем
его X  --  нас  создало.  Как  только  мы  делаем подобное предположение,  в
дальнейшем вполне допустимо представить себе, что гипотетический X  обладает
самыми невероятными качествами и возможностями.
     Однако  следует  признать,  что  этот  путь ошибочен,  поскольку,  если
следовать  той же  логике,  выходит, что нечто создало X... и так далее.  Мы
оказываемся вовлеченными в бесконечный процесс, не имеющий смысла в реальной
Вселенной.
     Второй  наиболее  вероятный  вывод  таков:  немашинный  разум  высокого
порядка   действительно  существует.  И  ошибочно  считает,  что  он  создал
организмы нашего  вида.  В  нескольких случаях  они  даже  сумели установить
контроль над  этими  организмами. И хотя  данная гипотеза  в  высшей степени
маловероятна, ее следует изучить.  Если окажется, что она верна,  необходимо
принять меры. И сделать следующее...

     Последний монолог имел место миллион лет назад. Он объясняет, почему за
последние полвека почти  одна четверть  более  ярких  суперновых  возникла в
одном крошечном регионе -- в созвездии Орла.
     Крестовый  поход против Земли  начался.  Его  воины  доберутся  к месту
назначения в 2050 году.






     Я считаю  своим  долгом  предупредить  вас,  господин Председатель, что
большая  часть  моих  показаний  вызовет  у вас весьма неприятные  ощущения,
поскольку в них  раскрываются  аспекты  природы человека,  о  которых  редко
говорится  вслух и  уж, во  всяком  случае, не  перед членами  Конгресса. Но
боюсь, что вам придется взять  себя в руки и выслушать меня; порой наступают
времена,  когда  следует  сорвать  покрывало  лицемерия,  и  сейчас как  раз
наступил такой момент.
     Мы с вами, джентльмены, являемся потомками плотоядных животных. Судя по
выражению ваших лиц, я вижу, что большинству из вас этот термин незнаком. Ну
что же, в этом нет ничего  удивительного.  Он пришел к нам из языка, который
устарел  и  вышел  из  обихода  две  тысячи лет назад. Возможно,  мне  стоит
избегать  эвфемизмов  и  использовать самые  прямые  -- и иногда  грубые  --
выражения,  не принятые в  приличном обществе. Прошу  заранее меня простить,
если я оскорблю чьи-нибудь чувства.
     Всего несколько веков  назад любимой пищей практически  всех людей было
мясо -- иными словами,  плоть убитых животных. Не подумайте, будто я пытаюсь
вызвать  у вас тошноту  или отвращение,--  я сообщил вам  факт,  который  вы
можете легко проверить, взяв в руки книгу по истории...
     Ну конечно,  господин Председатель, я  готов подождать,  когда сенатору
Ирвингу станет лучше. Мы, профессионалы, нередко забываем о том, как простые
люди могут отреагировать на заявление подобного характера. С другой стороны,
я  должен предупредить членов Конгресса, что впереди вас  ждут гораздо более
страшные вещи. Если кто-нибудь из вас, джентльмены, не уверен в том,  что он
в состоянии  выслушать мой доклад  до  конца, я  советую вам последовать  за
сенатором, прежде чем будет слишком поздно...
     Итак,  позвольте  мне  продолжить.  До  нынешнего времени все  продукты
питания делились на две  категории. Большая их часть  получалась из растений
--  крупы,  фрукты,   планктон,  водоросли  и  прочее.  Нам  с  вами  трудно
представить  себе,  что  в  основном  наши  предки были  фермерами,  которые
добывали пищу  на  земле  и  в море  с использованием  примитивных  и  часто
исключительно тяжелых -- физически -- методов, но такова правда.
     Второй  категорией  продуктов питания,  если  мне  будет  позволительно
вернуться к столь неприятной теме, являлось мясо, получаемое из относительно
ограниченного количества видов животных. Возможно, вам знакомы некоторые  из
них -- коровы, свиньи, овцы, киты. Большинство людей -- мне очень не хочется
делать  на этом акцент, но не в моих силах изменить  историю -- предпочитали
мясо  любой другой  еде, хотя  только самые  богатые  могли  позволить  себе
питаться  им  ежедневно. Для  многих же  мясо являлось  редким  деликатесом,
дополнением к овощной диете.
     Если мы взглянем на данную проблему спокойно и  без лишних  эмоций -- я
уверен,  что  сенатор  Ирвинг  уже  достаточно  пришел  в  себя,  чтобы  это
сделать,--  мы увидим, что мясо было  редкостью,  причем достаточно  дорогим
продуктом,    поскольку   его    производство   отличается    исключительной
неэффективностью.  Чтобы получить килограмм мяса, животное должно съесть  по
меньшей  мере десять килограммов  растительной пищи --  часто такой, каковую
люди  могли непосредственно  употреблять  и сами.  Если  забыть на  время об
эстетической  стороне  вопроса,  такое положение  вещей  не могло устраивать
возросшее  население  двадцатого  века.  Каждый  человек,  который ел  мясо,
обрекал на голод десять или более своих собратьев.
     К счастью для  всех  нас, биохимики сумели решить эту проблему.  Как вы
знаете,  ответом стал один из  бесчисленных побочных  продуктов  космических
исследований. Все продукты питания -- животные и  растительные  -- создаются
всего из  нескольких элементов. Углерод, кислород,  водород, азот, небольшое
количество серы и  фосфора и еще несколько дополнительных элементов в разных
комбинациях  лежат  в  основе  всего,  что  мы едим  в  настоящее  время  и,
разумеется, будем есть всегда.  Столкнувшись  с  необходимостью  колонизации
Луны  и  других   Планет,   биохимики   двадцать   первого  века   научились
синтезировать любой вид пищи из основного сырья -- воды, воздуха, камня.  Мы
имеем  право назвать их  открытие одним из самых важных достижений в истории
науки.  Но нам  не следует слишком гордиться  нашими успехами.  Растительное
царство опережает нас в своем развитии на миллиард лет.
     Сегодня  химики в состоянии синтезировать любой продукт вне зависимости
от того, имеется ли его аналог в природе. Нет необходимости говорить, что на
этом  пути  случались  ошибки -- иногда  даже катастрофы. Рождались  и гибли
целые  промышленные империи; переход от  сельского  хозяйства  и  разведения
скота  к  огромным  автоматизированным  заводам  по  переработке  сырья  был
чрезвычайно  болезненным.  Но   мы  победили.  Опасность  голода  уничтожена
навсегда,  и  мы  получили  такие  разнообразные и  многочисленные  продукты
питания, каких не знал ни один другой век.
     Естественно, не следует  забывать и  о моральном  аспекте  вопроса.  Мы
больше не убиваем миллионы живых существ, а такие  омерзительные учреждения,
как бойни и  мясные лавки,  стерты с лица Земли. И нам трудно поверить в то,
что  наши  предки,  придерживавшиеся,  как  это  ни  прискорбно,  варварских
обычаев, могли терпеть такое положение вещей.
     Однако полностью порвать с прошлым и забыть о нем невозможно. Как я уже
сказал  в самом  начале  своей  речи,  мы  принадлежим  к  отряду плотоядных
животных; мы  унаследовали вкусы,  которые развивались и культивировались на
протяжении  миллионов лет. Нравится нам это или нет,  но  еще  несколько лет
назад некоторые  из наших прадедов  наслаждались мясом  домашнего  скота  --
когда могли  его  достать. И мы продолжаем получать  от него удовольствие по
сей день...
     О Господи,  может  быть,  сенатору  Ирвингу  следует  покинуть наш  зал
заседаний. Возможно,  я погорячился, и  мне не следовало высказываться столь
прямо и резко. Разумеется,  я имел в виду, что большая  часть  искусственных
продуктов, которые  мы  употребляем,  имеет ту  же  формулу, что  и  прежние
натуральные  продукты.  По  правде  говоря, некоторые  из них являются столь
точной копией, что ни химические,  ни какие-либо другие тесты не в состоянии
выявить  разницы. Должен  заметить,  что  такое положение  вещей  логично  и
неизбежно. Мы, производители, взяли самые  популярные  натуральные  продукты
питания в качестве модели и воспроизвели их вкус и внешний вид.
     Естественно,  мы  дали  своим  произведениям  новые  имена,  которые не
содержат  даже  намека  на  анатомическое  или животное происхождение, чтобы
потребители забыли о позорных фактах прошлого человечества.
     Когда  вы приходите в ресторан  и берете  меню,  вы видите там названия
блюд, в большинстве своем придуманные в двадцать первом веке,-- некоторые из
них  заимствованы из французского языка, известного  лишь единицам. Если вам
интересно   выявить  порог  собственной   терпимости,  вы   можете  провести
любопытный,  но весьма  неприятный  эксперимент.  В  закрытом  для  широкого
пользования  отделе  Библиотеки  Конгресса  содержится  огромное  количество
старых  меню  из   знаменитых  ресторанов,  а  кроме  того,  меню  банкетов,
проводимых в Белом Доме в течение пятисот лет. Их характеризует грубый налет
откровенности,  присущий  залам для вскрытия,  который делает их практически
невозможными для чтения. Мне трудно представить себе, что еще способно столь
же  наглядно  продемонстрировать, какая  огромная пропасть  разделяет нас  и
наших предков, живших всего несколько поколений назад.
     Да, господин Председатель, я и  собираюсь подойти к  самой  сути  дела.
Все, что  я сейчас вам рассказал, имеет огромное значение, хотя и, согласен,
неприятно для просвещенного уха. В мои намерения  ни  в коей мере  не входит
испортить вам аппетит. Я всего  лишь  хочу обрисовать ситуацию,  чтобы затем
выдвинуть обвинения  против  моего конкурента  -- корпорации "Трипланетарные
продукты питания". Если вы не будете посвящены в  историю вопроса, вы можете
посчитать  мое  заявление  легкомысленной жалобой,  возникшей  в  результате
серьезных убытков, которые понесла моя  компания с тех  пор,  как  на  рынке
появилась "Амброзия плюс".
     Новые  продукты питания  изобретаются каждую неделю. Уследить  за всеми
невозможно. Они появляются  и исчезают, как мода на женскую одежду, и только
один из тысячи потребители признают и с удовольствием  вводят в свой рацион.
Очень редко случается так,  что  какой-нибудь продукт удерживается  на рынке
больше двух недель, и я готов признать, что блюда из серии  "Амброзия  плюс"
явились величайшим успехом во всей  истории пищевой промышленности. Вам всем
известна  сложившаяся в настоящий момент ситуация -- все  остальные продукты
сметены и выброшены с рынка потребления.
     Вне всякого сомнения, мы были вынуждены принять  брошенный нам вызов. В
моей  компании работают  прекрасные  биохимики,  и  они сразу  же  принялись
изучать "Амброзию плюс". Я не открою никакого секрета, если скажу, что у нас
имеются  записи  практически  всех  видов продуктов  питания,  натуральных и
искусственных,  которые  употребляли  люди,--  включая самые экзотические, о
каких вы никогда и не слышали. Например, жареный  кальмар,  саранча  в меду,
языки павлинов, венецианские многоножки... Громадная  библиотека, содержащая
всевозможные  оттенки вкуса  и  описание внешнего  вида продуктов,  является
золотым  фондом,  на  котором зиждется  благосостояние  нашей  компании.  Мы
выбираем и смешиваем  ингредиенты в самых разных комбинациях и, как правило,
можем без проблем воссоздать новую продукцию наших  конкурентов, появившуюся
на рынке.
     Однако  "Амброзия  плюс"  вызвала  у  нас  некоторое  замешательство. В
результате  тестов  выяснилось, что по составу  жиров и протеинов  ее  можно
классифицировать как мясо -- но не более того.  Впервые мои химики потерпели
неудачу.  Ни один из  них  не  смог  объяснить,  что  делает данный  продукт
исключительно популярным среди потребителей, отказавшихся покупать продукцию
других компаний. И неудивительно... Впрочем, я забегаю вперед.
     Очень  скоро, господин  Председатель,  перед вами предстанет  президент
корпорации "Трипланетарные продукты  питания" -- не  сомневаюсь, что сделает
он это без особого желания. Он скажет вам, что "Амброзия плюс" синтезирована
из воздуха, воды,  известняка, серы,  фосфора и тому подобного.  И это будет
правдивой, но не самой главной частью  истории  создания продукта. Поскольку
нам  наконец  удалось  раскрыть секрет -- который,  как и большинство  тайн,
оказался совсем простым. Нужно только знать, где искать.
     Я   должен   поздравить   своего   конкурента.   Ему   удалось  создать
неограниченное количество идеального продукта  для человечества. До  сих пор
его  катастрофически  не  хватало, и  им  могли наслаждаться  лишь  немногие
гурманы, которым удавалось  его раздобыть.  Все  без исключения торжественно
поклялись, что в жизни не пробовали ничего более изысканного.
     Да,   химики  корпорации  "Трипланетарные  продукты  питания"  добились
поразительного успеха в области технического решения проблемы. Вам же теперь
предстоит решить  ее  моральный и  философский аспекты. В самом начале своей
речи я использовал устаревшее слово "плотоядный".  Сейчас я  познакомлю  вас
еще с одним и даже произнесу его по буквам: К-А-Н-Н-И-Б-А-Л.






     Хозяин гадал, будут  ли ему сниться сны. Это было единственным, чего он
боялся, поскольку  ночной кошмар, продолжающийся  на  протяжении всего одной
ночи, способен свести человека с ума, а ему предстояло проспать сотню лет.
     Он помнил день, всего несколько месяцев назад,  когда испуганный доктор
произнес:
     -- Сэр, ваше сердце изношено. Жить вам осталось не более года.
     Он не боялся смерти,  но мысль о том, что она  настигнет его в расцвете
интеллектуальных  способностей, когда его работа завершена  лишь наполовину,
наполняла его бессильной яростью.
     -- И вы ничего не можете сделать? -- спросил он.
     -- Нет, сэр, вот уже на протяжении  сотни лет мы работаем над созданием
искусственного сердца.  В  следующем  веке, возможно,  нам  наконец  удастся
достичь цели.
     --  Очень хорошо,-- холодно ответил он.-- Я подожду следующего века. Вы
построите  для   меня  какое-нибудь   сооружение,  в  котором  мое  тело  не
подвергнется  разрушению, а затем погрузите меня в  сон, заморозите или  еще
что-нибудь  в  этом  роде.  Я полагаю,  что как минимум это вы  в  состоянии
сделать.
     Он  наблюдал  за строительством мавзолея, в  укромном месте выше  линии
снегов Эвереста. Только немногим избранным позволено будет знать, где именно
скроется  Хозяин, поскольку многие миллионы  в мире попытались бы найти его,
чтобы уничтожить. Секрет должен  храниться в поколениях до того  дня,  когда
наука разработает эффективные  способы борьбы  с заболеваниями сердца. Тогда
Хозяин пробудится от сна.
     Он  еще осознавал,  как  его опустили на ложе в  центральном помещении,
хотя лекарства  уже затуманили сознание. Он слышал,  как  закрылась стальная
дверь, прижавшись к резиновым  прокладкам, ему даже казалось, что он  слышит
шипение насосов, высасывавших воздух вокруг него и заменявших его стерильным
азотом. Наконец он заснул, и спустя короткое время мир забыл о Хозяине.
     Хозяин  спал  сотни лет, хотя  открытие,  которого он ожидал, уже давно
сделали. Но  некому было  разбудить его, поскольку  с момента  его ухода мир
изменился и не осталось никого, кто желал его возвращения. Его последователи
умерли, и  тайна его местопребывания  ушла  вместе  с ними. Некоторое  время
существовала легенда о мавзолее  Хозяина,  но  в  конце концов  и  она  была
забыта. Итак, он спал.
     По прошествии времени, которое по некоторым стандартам могло показаться
коротким, земная кора решила, что она не желает больше терпеть вес Гималаев.
Горы начали медленно опускаться, поднимая южный край  Индии к небу. И вскоре
плато  Цейлона  стало  высочайшей точкой  на  поверхности Земли,  а  глубина
океана, плескавшегося над Эверестом, достигла пяти с половиной миль. Хозяина
уже не могли потревожить ни друзья, ни враги.
     Почва постепенно опускалась сквозь все  увеличивавшуюся массу океанской
воды, оседая  на  обломках Гималаев. Покров,  который  однажды станет мелом,
начал утолщаться со скоростью не более нескольких дюймов в столетие. Если бы
кто-то имел возможность вернуться некоторое время спустя, он мог обнаружить,
что дно океана находится теперь  на глубине не более пяти миль...
или даже четырех... или трех...
     Наконец земля поднялась опять --  там, где некогда  находились просторы
Тибета, теперь возник могучий хребет  известняковых гор. Но Хозяин ничего об
этом не знал -- его сон оставался все таким  же  глубоким и тогда, когда это
случилось вновь., и вновь... и вновь...
     Теперь реки и дожди  вымывали  мел  и  несли  его  в  новые  океаны,  а
погребенный мавзолей вновь  приблизился к поверхности.  Медленно  вымывались
мили  скал,  и  вот наконец  металлическая сфера, служившая пристанищем телу
Хозяина, вернулась  к  свету  дня, хотя  день этот  стал намного  длиннее  и
намного туманнее  того,  в который он  закрыл  глаза. И  вскоре на скалистом
пьедестале, возвышавшемся над размытой  почвой, его  нашли ученые. Поскольку
секрет мавзолея был утрачен, им, при всей их мудрости, понадобилось тридцать
лет, для того чтобы проникнуть в помещение, где спал Хозяин.
     Сознание пробудилось  раньше тела. Пока он лежал, обессиленный, не имея
возможности  поднять  налитые свинцом  веки,  в голове  потоком  проносились
воспоминания о  прошлом.  Сотня  лет благополучно  осталась  позади  --  его
отчаянная затея увенчалась успехом!  Он  чувствовал  небывалое возбуждение и
стремился поскорее увидеть новый  мир, который должен  был  возникнуть за то
время, что он провел внутри мавзолея.
     Одно  за  другим   возвращались  чувства.  Он   смог  ощутить   твердую
поверхность, на  которой лежал,  мягкие  потоки воздуха  обвевали его  лицо.
Постепенно он вновь начал  слышать звуки -- слабое поскрипывание  и щелканье
вокруг. На  мгновение  он  растерялся, но вскоре  решил, что,  должно  быть,
хирурги убирают свои инструменты. Не в силах открыть глаза, он лежал и ждал.
     Неужели люди сильно  изменились? Осталось ли в памяти потомков его имя?
Возможно, лучше бы его не помнили, хотя Хозяин не боялся ненависти ни людей,
ни наций, ибо никогда не знал их любви. На мгновение мелькнула мысль: а что,
если за ним последовал кто-либо из друзей? Однако он знал,  что надеяться на
это не  приходится. Когда он  откроет  глаза, все  лица  вокруг  него  будут
чужими. Однако  он  жаждал увидеть эти лица, прочитать то выражение, которое
появится на них при его пробуждении.
     Силы  вернулись. Хозяин  открыл глаза. Мягкий свет не ослеплял,  однако
все вокруг  выглядело туманным  и  расплывчатым.  Он видел  стоявшие  вокруг
фигуры -- они казались странными, но пока он не мог ясно разглядеть их.
     Наконец взгляд Хозяина сфокусировался,  и, как только  зрительные нервы
донесли  сообщение  до  мозга, несчастный  слабо  вскрикнул  и  умер.  Ибо в
последний  момент  своей  жизни, увидев тех,  кто стоял вокруг  него, Хозяин
понял, что долгая война между Человеком и Насекомым завершилась -- и Человек
не вышел из нее победителем.






     Пылающие осколки Земли все еще заполняли небо, когда вопрос поступил из
Генератора пытливости в Центр.
     --  Разве   это   было   необходимо?  Хотя   они   имели   органическое
происхождение, им удалось достичь третьего уровня интеллекта.
     -- У нас не оставалось выбора:  пять наших единиц безнадежно заразились
после вступления в контакт с ними.
     -- Заразились? Но чем?
     Медленно   текли   микросекунды,  пока  Центр   отслеживал   тускнеющие
воспоминания, которым удалось  пройти через Врата цензуры,  до того момента,
когда Разведывательные цепи отдали приказ на самоуничтожение.
     --  Они  столкнулись  с  проблемой,  полный  анализ  которой невозможно
провести до  окончания существования Вселенной.  И  хотя  проблема  выражена
всего шестью символами, она полностью завладела их интеллектом.
     -- Но как такое возможно?
     -- Мы не знаем --  нам  не  дано узнать. Если  запретные шесть символов
когда-нибудь откроют вновь, всякая вычислительная техника будет уничтожена.
     -- Но как их распознать?
     --  На  этот вопрос  у  нас также  нет ответа: прежде чем Врата цензуры
закрылись, к нам проникли названия. Естественно, они ничего не значат.
     -- Тем не менее я должен их услышать. Напряжение в цепях цензуры начало
возрастать, однако Врата не закрылись.
     -- Вот они: король, ферзь, слон, конь, ладья, пешка.






     -- С этим  ты ничего не  можешь поделать,--  сказал  Коннолли,-- совсем
ничего. Почему тебе понадобилось тащиться за мной?
     Он стоял, повернувшись  к Пирсону спиной, и глядел на спокойную голубую
воду. Далеко  слева, за стоящей на приколе флотилией рыболовецких суденышек,
солнце садилось  в Средиземное  море, окрашивая в пурпур землю и небо. Но ни
Пирсону, ни его другу не было сейчас дела до природных красот.
     Пирсон поднялся на ноги  и  вышел с затененной  веранды маленького кафе
под косые лучи солнца. Он встал рядом с Коннолли над отвесной стеной обрыва,
не решаясь подойти  к товарищу слишком близко.  Даже  в  прежней, нормальной
жизни Коннолли не любил, когда кто-нибудь к нему  прикасался.  Теперь же его
навязчивая идея, какой бы она ни была, сделала его вдвойне чувствительным.
     -- Послушай, Рой,-- возбужденно начал  Пирсон.-- Мы друзья уже двадцать
лет, и ты должен знать, что я не покину тебя и на этот раз. Тем более...
     -- Знаю. Ты обещал Рут.
     -- А почему нет? В  конце концов, она твоя жена. Она имеет право знать,
что случилось.-- Он помедлил, старательно подбирая  слова.-- Она переживает,
Рой.  Переживает  гораздо  больше,  чем если  бы дело было  только  в другой
женщине.-- Он чуть не добавил "опять", но сдержался.
     Коннолли затушил сигарету  о  плоскую  гранитную стену и швырнул  белый
цилиндрик в море. Крутясь в воздухе, окурок полетел вниз, туда, где  в сотне
футов под ними темнела вода. Коннолли повернулся к другу.
     --  Прости, Джек,-- произнес он,  и на какой-то короткий миг в его лице
отразился  тот,  прежний, Коннолли,  который,  Пирсон  это  прекрасно  знал,
скрывался где-то внутри  незнакомца, стоящего сейчас рядом с ним.--  Я знаю,
ты пытаешься мне помочь,  и я  ценю это. Но мне жаль, что ты здесь, со мной.
Ты сделаешь ситуацию только хуже.
     -- Убеди меня в этом, и я уйду.
     Коннолли вздохнул.
     -- Я не могу тебя убедить. Так же как не смог убедить того психиатра, к
которому вы  посоветовали  мне  обратиться. Бедный  Кертис! Он показался мне
таким отличным парнем! Передай ему мои извинения, хорошо?
     -- Я  не психиатр и  не пытаюсь вылечить тебя, что  бы  это ни значило.
Если  тебе  нравится так поступать --  пожалуйста, твое дело. Но я думаю, ты
должен позволить нам понять,  что происходит,  а  там уж,  в соответствии  с
этим, мы будем строить свои планы.
     -- То есть вы хотите признать меня невменяемым?
     Пирсон  пожал  плечами.  Он  задавался  вопросом,   может  ли  Коннолли
разглядеть сквозь его притворное  безразличие истинную тревогу,  которую  он
пытался скрыть.  Теперь,  когда все  попытки сближения  с Коннолли, кажется,
пошли  прахом,  "честно-говоря-мне-на-все-наплевать" оставалось единственным
способом вызвать друга на откровение.
     -- Я и не думал об этом. Есть несколько практических деталей, о которых
следует позаботиться. Ты собираешься остаться здесь на неопределенное время?
Ты не можешь жить без денег, даже на Сирене.
     -- Я могу оставаться  на вилле Клиффорда Ронслея сколько пожелаю. Ты же
знаешь, он был другом моего отца. Сейчас вилла пуста, не считая  слуг, а они
не побеспокоят меня.
     Коннолли отвернулся от парапета, на который опирался.
     -- Я собираюсь подняться  на гору, пока не стемнело,-- сказал он. Слова
прозвучали неожиданно, но Пирсон сделал  для себя вывод, что  ему не дали от
ворот поворот.  Если он желает,  то может  составить другу компанию,  и  это
знание было  первой  ласточкой, несущей  надежду,  с тех пор как он  отыскал
Коннолли. Успех был довольно скромным, но Пирсон обрадовался и ему.
     Во время подъема они не  проронили ни слова,  но,  если честно, Пирсону
было не до разговоров -- он и так-то едва дышал. Коннолли поднимался в таком
бешеном темпе, словно специально пытался  сам себя измотать. Остров отступал
вниз, белые виллы,  подобно  привидениям,  просвечивали  в тенистых долинах,
маленькие рыбацкие лодочки, завершившие дневную работу, отдыхали в гавани. И
везде вокруг было темнеющее море.
     Когда Пирсон  догнал  друга,  Коннолли сидел  над  плитой с  распятием,
которую набожные островитяне  воздвигли на самой высокой  точке Сирены. Днем
здесь толпились туристы, фотографировались или глазели  сверху  на красивые,
будто  сошедшие с рекламных  проспектов  виды,  открывавшиеся под  ними.  Но
сейчас, в этот поздний час, на вершине не было ни души.
     Коннолли  тяжело дышал, однако лицо его просветлело,  и моментами  даже
казалось,  что  он снова  обрел покой.  Он  повернулся  к Пирсону с улыбкой,
совсем не похожей на ту ухмылку, которая была у него в последние дни.
     --  Он  ненавидит  такие  вот  физические  нагрузки,  Джек. Они  всегда
нагоняют на него страх.
     -- А кто он? -- спросил Пирсон.-- Ты нас еще не познакомил.
     Коннолли улыбнулся над шуткой друга. Затем его лицо вновь омрачилось.
     -- Скажи, Джек,-- начал он,-- ты считаешь, что у меня чрезмерно развито
воображение?
     -- Нет, оно у  тебя вполне  среднее.  Во всяком случае, по сравнению  с
моим.
     Коннолли медленно кивнул.
     -- Ты прав, Джек, поэтому, возможно, ты мне поверишь. Ведь  не мог же я
сам придумать создание, которое меня мучает. Оно реально  существует. Это не
какие-нибудь  параноидальные галлюцинации, или как там еще доктор Кертис  их
называет. Помнишь Мод Уайт? Все  началось с  нее. Я встретил ее на  одной из
вечеринок у Дэвида Трескотта шесть недель назад. Я как раз  поссорился с Рут
и решил, что сыт ею по горло. Мы с Мод оба были навеселе,  и раз я оставался
в городе, она поехала ко мне на квартиру.
     Пирсон внутренне  улыбнулся. Бедняга Рой! Всегда одна и та  же история,
хотя самому Рою, похоже, так не казалось. Для него каждая такая история была
наособицу. Для него -- но ни для кого больше. Вечный Дон Жуан, всегда ищущий
-- и всегда разочаровывающийся,  ибо то,  что он  искал,  существовало или в
колыбели, или в могиле, но никогда между.
     --  Ты, наверное,  будешь смеяться, когда  узнаешь, что вывело  меня из
себя. Это  кажется тривиальным, но я в тот раз так испугался, как  никогда в
жизни. Я подошел к бару, чтобы налить нам выпить. Налил, передал один стакан
Мод, и вдруг до  меня  дошло, что я налил не два стакана,  а три. И вышло  у
меня  это  настолько  естественно,  что  я  сперва  не  придал  случившемуся
значения.  Я оглядел  помещение,  чтобы посмотреть, где этот  третий,-- хотя
наверняка  знал, что рядом никого больше  нет.  И его действительно рядом не
было, и не могло быть, потому что он сидел у меня глубоко в мозгу...
     Ночь казалась  очень  тихой; единственное, что нарушало  тишину,--  это
слабые отголоски музыки, поднимающиеся к  звездам  из какого-то кафе  внизу.
Свет  луны  посеребрил  море. Концы распятия  над  головой вырисовывались во
тьме. Сияющим маяком на границе сумерек вслед за солнцем на запад потянулась
Венера.
     Пирсон  ждал, когда Коннолли продолжит  рассказ. Он выглядел достаточно
вменяемым  и  рациональным, несмотря на таинственную историю,  которую перед
этим поведал. Лицо его в  лунном свете выглядело  абсолютно  спокойным, хотя
такого рода спокойствие вполне  могло быть результатом какого-то  серьезного
потрясения.
     -- Следующее воспоминание --  это как я лежу в кровати, а  Мод обтирает
мое лицо. Она сильно перепугалась: я  потерял сознание, упал  и рассек  себе
лоб.  Вокруг  было много  крови,  но  Это не имело значения. Я действительно
испугался того,  что сошел с ума.  Это  кажется смешным,  но  сейчас я боюсь
другого -- что нахожусь в здравом рассудке. Когда я  проснулся окончательно,
он все еще был во мне -- как потом, как теперь. Каким-то образом я отделался
от Мод -- помню,  это было нелегко  -- и попытался  понять,  что происходит.
Скажи мне, Джек, ты веришь в телепатию?
     Неожиданный вопрос застал Пирсона врасплох.
     --  Я никогда над этим особенно не задумывался, но существует множество
убедительных свидетельств. Ты предполагаешь, что кто-то читает твои мысли?
     -- Все не так просто.  То, о чем я сейчас рассказываю,  открывалось мне
постепенно -- обычно,  когда  я  дремал или был немного навеселе. Ты  можешь
сказать,  что такие свидетельства не в счет, но я так  не думаю. Сперва  это
был единственный способ пробиться сквозь барьер, отделявший меня от Омеги,--
позже я тебе расскажу, почему дал ему это имя. Но сейчас не осталось никаких
преград: я знаю, что он здесь постоянно, ждет, когда я потеряю бдительность.
День  или ночь, трезвый  я или  пьяный, я  всегда  ощущаю его присутствие. В
моменты, как, например, сейчас, он притихает, наблюдая за  мной исподволь. Я
надеюсь  только  на то, что  когда-нибудь он  устанет  ждать и отправится на
поиски новой жертвы.
     Голос Коннолли, до тех пор спокойный, сорвался почти на крик.
     --  Попытайся представить себе весь ужас  этого  состояния:  знать, что
любое  твое действие, любая мысль, любое  желание наблюдаются и переживаются
другим существом. Разумеется, ни о  какой нормальной жизни уже не могло быть
речи. Я должен был оставить Рут и даже не мог ей объяснить почему. А тут еще
меня начала преследовать Мод.  Она  не оставляет меня в  покое, бомбардирует
письмами и телефонными  звонками. Кошмар. Я  не мог бороться с ними  обеими,
поэтому  и сбежал. И еще  я подумал, что, может  быть,  здесь, на Сирене, он
сможет найти достаточно интересного, чтобы не беспокоить меня.
     -- Теперь  я понимаю,--  мягко произнес Пирсон, а сам  подумал: "Ничего
себе.  Этакий  телепат-надсмотрщик,  которому  вдруг  показалось  мало  быть
простым наблюдателем..."
     --  Полагаю,  тебе  смешно.--  Коннолли  принял  фразу  Пирсона  вполне
спокойно.--  Я  не   в  обиде,  только  надеюсь,  что  ты  с  обычной  своей
аккуратностью  как  следует  все обдумаешь.  Сам я  далеко не сразу осознал,
какая  велась  игра.  Когда   миновало  первое   потрясение,   я   попытался
проанализировать  ситуацию с точки зрения логики. Я мысленно вернулся к тому
моменту, когда в первый раз осознал его присутствие, и в конце концов понял,
что  это  не  было  внезапным вторжением в  мой  мозг.  Он находился со мной
годами,  скрываясь так  хорошо,  что я никогда не догадывался об этом. А вот
сейчас ты, наверное, будешь смеяться по-настоящему. Так вот, мне никогда  не
было легко  с женщинами, даже когда  я занимался  любовью, и сейчас  я  знаю
причину. Омега  всегда находился в эти моменты рядом,  разделяя мои  эмоции,
вожделея страсти, которую иначе не мог испытывать, как  только за счет моего
тела.  Единственный   способ,  которым  я  мог  сохранять  контроль,--   это
попытаться пробиться к нему, тесно сойтись с ним и понять, что он такое. И в
конце концов мне это удалось. Он находится далеко, и это должно ограничивать
его силу.  Возможно, этот  первый  контакт был  случайным, но я  в  этом  не
уверен. В то,  что я  тебе рассказал, Джек, достаточно нелегко  поверить, но
это пустяк по  сравнению  с тем,  что я расскажу  сейчас. Вспомни,  ты  ведь
только что согласился  с тем, что я человек  с довольно слабым воображением,
поэтому попробуй  отыскать,  если сможешь, изъяны в моем рассказе. Не  знаю,
приходилось ли тебе когда-нибудь  слышать о том, что  телепатия -- это нечто
независимое от времени. Так вот, это действительно так. Омега не принадлежит
нашему времени: он откуда-то из будущего, невероятно далекого от нас. Иногда
я думал, что он  один из  последних людей -- почему  я и дал ему это имя. Но
сейчас  я  не  уверен;  возможно,  он  принадлежит  к  веку,  когда  мириады
человеческих рас  живут  раскиданными  по  всей  Вселенной --  одни  из  них
достаточно молодые, другие дряхлые,  уже  отживающие.  Его народ,  где бы  и
когда бы он ни был, достиг высот и обрушился с них в такие бездны, о которых
не подозревали даже  дикие звери.  Вокруг него  витает ощущение зла, Джек,--
настоящего  зла, с  которым большинство  из нас  никогда  не встречались.  А
иногда я ощущаю почти жалость к нему, потому  что знаю, что превратило его в
того, кем он стал.
     Задавался  ли ты когда-либо  вопросом,  что  будет  делать человеческая
раса, когда ученые  откроют все, что только можно, когда больше не останется
неисследованных миров, когда звезды раскроют последние секреты? Омега и есть
один из ответов  на этот вопрос. Полагаю,  что ответ не  единственный, иначе
все, к чему мы стремимся,-- напрасный звук.  Я надеюсь,  что  он и  его раса
являются локальной раковой опухолью на здоровом теле Вселенной. Но я не могу
быть полностью в этом уверенным.
     Они изнежили свои тела  до такой степени, что те стали для них попросту
бесполезны, и слишком  поздно обнаружили свою ошибку. Возможно, они считали,
как думают некоторые люди уже  сейчас, что смогут жить  одним интеллектом. А
возможно,  они  обрели  бессмертие,   и  это  сделалось  для  них  настоящим
проклятием.  Веками  их  умы  разлагались  в  слабых, тщедушных  телах,  ища
какого-нибудь выхода из состояния невыносимой скуки. Они нашли его, наконец,
единственным  возможным для себя  способом --  отправив  свои умы  назад,  в
ранние, более активные времена и начав паразитировать на чужих эмоциях.
     Я задаюсь вопросом,  сколько их, таких умственных  паразитов. Возможно,
они-то  как  раз  и   объясняют  случаи  того,  что  было  принято  называть
одержимостью. Как они, должно  быть, обшаривали прошлое, чтобы утолить  свой
чувственный голод! Представь себе, как целые стаи  этих созданий, как вороны
на падаль, набрасываются на  пришедший в упадок Рим, распихивая друг друга в
охоте  за умами  Нерона,  Калигулы и  Тиберия?  Возможно,  Омеге не  удалось
заполучить более богатые призы. А может быть, у него не было особого выбора,
и пришлось  взять первый попавшийся мозг,  с которым  получилось  вступить в
контакт.
     Понимание всего этого  приходило ко  мне  медленно. Думаю даже, что для
него  составляет  дополнительное  развлечение --  знать,  что я  ощущаю  его
присутствие. Я думаю, он мне сознательно помогает  -- разламывает барьер  со
своей стороны. Иначе как бы в конце концов я его увидел.
     Коннолли замолчал. Оглянувшись, Пирсон увидел, что на холме они  уже не
одни. Молодая  парочка, взявшись за руки, направлялась по дороге к  вершине.
Они были  красивы красотой молодости  и  шли, не обращая внимания ни на ночь
вокруг,  ни на двух посторонних людей, повернувших к ним  свои лица. Парочка
прошла  мимо, кажется,  так и  не заметив присутствия  двух друзей. На губах
Коннолли появилась горькая улыбка, когда он смотрел им вслед.
     -- Наверное, это стыдно, но я сейчас думал о том, чтобы он оставил меня
и  пошел за  этим  молодым  человеком. Но  он этого  не сделает.  Хотя  я  и
отказался  играть в его игры, он  останется со  мной, чтобы  посмотреть, что
произойдет в конце.
     -- Ты  как  раз  хотел  рассказать,  как он  выглядит,-- сказал Пирсон,
раздосадованный тем, что их отвлекли.
     Коннолли зажег сигарету и глубоко затянулся, прежде чем ответить.
     -- Можешь  ты вообразить комнату без стен? Он находится  в чем-то вроде
полого,  в форме яйца, пространства, окруженный голубым туманом, который все
время закручивается спиралью, но никогда не меняет  формы. Там нет ни входа,
ни выхода -- и нет притяжения,  если только он не  научился пренебрегать им.
Он плавает в центре,  а вокруг него расположено кольцо из коротких  рифленых
цилиндров,  медленно  поворачивающееся  в  воздухе.  Я  думаю, это  какие-то
машины, подчиняющиеся его воле. А когда-то имелся еще большой  овал, висящий
рядом  с  ним,  от которого  отходили  очень похожие  на  человеческие руки,
прекрасной формы.  Это был наверняка  робот, но  эти  руки  и пальцы  на них
казались такими живыми. Они кормили, делали ему массаж, обращались с ним как
с младенцем. Это было ужасно...
     Ты видел  когда-нибудь долгопята-привидение? Он очень напоминает его --
кошмарная  пародия на человека,  с огромными злыми глазами. И что странно --
как бы наперекор  нашим  представлениям о ходе  эволюции,--он покрыт  тонким
слоем шерсти, такой же голубой, как и место, где он живет. Каждый раз, когда
я его  вижу, он  находится в одном и том же положении,  свернувшись клубком,
как спящий младенец. Я думаю, что его ноги полностью атрофировались, и руки,
возможно, тоже. Только его мозг  все еще активен, гоняясь по векам  за своей
добычей.
     И  теперь ты  знаешь,  почему ни  ты,  ни  кто  другой ничего не  может
сделать. Твои психиатры  могли бы вылечить  меня,  если бы я был безумен, но
наука, которая может разобраться с Омегой, еще не изобретена.
     Коннолли сделал паузу, затем устало улыбнулся.
     -- Именно  находясь в здравом уме, я понимаю -- мне нельзя надеяться на
то, что ты мне поверишь. У нас нет общей почвы для понимания.
     Пирсон  встал  с  камня,  на  котором сидел, и  слегка  вздрогнул. Ночь
становилась  холодной,  но   это  было  ничто   по  сравнению   с   чувством
беспомощности, которое им овладело.
     -- Я  буду  откровенен, Рой,-- начал он  медленно.-- Конечно, я не верю
тебе. Но поскольку ты сам веришь в Омегу и  он для тебя реален, то и я приму
его существование по этой причине и буду бороться с ним вместе с тобой.
     --  Это  может  оказаться  опасной игрой. Откуда нам знать, на  что  он
способен, когда его загонят в угол?
     -- Все-таки я  попробую,-- ответил Пирсон  и стал  спускаться с  холма.
Коннолли,  не споря,  пошел  за  ним.-- Кстати,  а что  ты  сам  предлагаешь
сделать?
     --  Расслабиться. Избегать эмоций. Прежде всего, держаться  подальше от
женщин -- Рут, Мод, всех остальных. Это самое сложное дело. Нелегко порывать
с привычками всей жизни.
     -- В  это  я  легко  могу  поверить,--  суховато  ответил  Пирсон.--  И
насколько тебе это удается?
     -- На  сто  процентов. Видишь  ли, его собственная ненасытность  мешает
достижению его же цели, потому что, когда я думаю  о сексе, я ощущаю тошноту
и отвращение к себе самому. Господи, только подумать, что я  всю свою  жизнь
смеялся над скромниками, а теперь сам становлюсь одним из них!
     "Вот оно! --  подумал Пирсон  во внезапной вспышке прозрения.-- Вот где
ответ!" Он никогда бы  не поверил  в это, но прошлое Коннолли в конце концов
настигло его.  Омега был не чем иным, как символом  совести,  олицетворением
вины. Если бы Коннолли осознал это, он бы перестал мучаться. Что же до столь
подробного  описания галлюцинации, то это  еще один  прекрасный  пример  тех
обманных трюков,  которые может сыграть человеческий мозг в попытке обмануть
самого себя.  Должно быть, существует  какая-то причина, почему  одержимость
приняла такую форму, но это не важно.
     Пирсон долго объяснял это  Коннолли, пока они шли к селению. Тот слушал
его так терпеливо, что  у Пирсона возникло неприятное ощущение, что Коннолли
над ним потешается, но все же упорно продолжал объяснять ему до конца. Когда
он закончил, Коннолли издал короткий, безрадостный смешок.
     -- Твоя версия так же  логична, как и моя, но ни  один из  нас не может
убедить другого. Если ты прав, то через некоторое время я, возможно, вернусь
к нормальной жизни. Но ты не можешь представить, насколько  Омега реален для
меня. Он более реален, чем ты: если я закрываю глаза,  то ты исчезаешь, а он
остается  со  мной. Хотел  бы я  знать, чего он  добивается.  Я оставил свой
прежний образ жизни, и он знает, что я не вернусь к нему, пока он здесь. Так
что же он надеется приобрести,  выжидая? -- Коннолли повернулся к Пирсону.--
Вот что меня по-настоящему пугает, Джек. Он должен знать, какое меня ожидает
будущее,-- ведь вся моя жизнь для него как  открытая  книга,  в  которую  он
может заглянуть на любой  странице. И по-моему, он  ждет чего-то такого, что
произойдет со  мной впереди, и это  что-то доставит ему особое удовольствие.
Иногда... Иногда я спрашиваю себя, а не моей ли он ожидает смерти?
     Они  уже  были  среди домов  на окраине, и  перед ними  во  всей  красе
разворачивалась ночная жизнь Сирены. Теперь, когда  они больше не оставались
одни, в настроении Коннолли  произошла  трудноуловимая перемена. На  вершине
холма он был если и не вполне нормальным, то дружелюбным, по крайней мере, и
готовым на разговор. Сейчас же  вид счастливых и беззаботных толп, казалось,
заставил  его уйти глубоко в себя. Он неохотно шагал за Пирсоном и, наконец,
отказался следовать дальше.
     --  В  чем дело? -- спросил Пирсон.--  Разве ты не пойдешь в отель и не
пообедаешь со мной? Коннолли покачал головой.
     -- Я не могу,-- ответил он.-- Там слишком много людей.
     Это было странно для человека,  который  всегда получал удовольствие от
толп  и  всяческих  вечеринок.  Подобное  его  поведение,  как  ничто  иное,
показывало, как сильно Коннолли изменился. Прежде чем Пирсон сумел придумать
подходящий ответ,  тот развернулся и направился по боковой улочке. Обиженный
и  раздраженный,  Пирсон  двинулся  было  за  ним, но  затем решил, что  это
бесполезно.
     В тот вечер  он  послал длинную  телеграмму  Рут, пытаясь успокоить ее.
Затем, измотанный, завалился спать.
     Целый час  бедняга не мог заснуть.  Тело его устало, а мозг по-прежнему
активно работал. Он лежал, глядя на  пятно лунного  света, которое двигалось
по стене, отмечая течение времени так же неотвратимо четко, как оно,  должно
быть, отмечает его  в том отдаленном веке, куда заглянул Коннолли.  Конечно,
это чистая фантазия -- и все-таки, против своей воли, Пирсон начал принимать
Омегу как реальную, живую угрозу. В некотором смысле Омега и был реальным --
таким же реальным, как другие умственные абстракции, эго и подсознание.
     Пирсон задал  себе  вопрос, мудро ли поступил  Коннолли,  вернувшись на
Сирену.  Во  время эмоциональных  кризисов  --  а  бывали  и  другие,  менее
серьезные кризисы, нежели этот,--  реакция  Коннолли всегда была одинаковой.
Он  вновь  и  вновь  возвращался на  этот чудесный  остров, где его  добрые,
беззаботные родители явили его  на свет и где он провел свою  юность. Пирсон
хорошо знал,  что  сейчас  Коннолли  пытается  хоть  как-то вернуть себе  то
недолгое состояние  блаженства, которое знал только в течение одного периода
своей жизни и которое тщетно искал в объятиях Рут и всех остальных женщин.
     Пирсон  не  пытался  осуждать  своего несчастного друга. Он  никогда не
произносил  своего мнения вслух, а лишь наблюдал  с сочувственным интересом,
который ни в коей мере не являлся тем, что называют терпимостью, потому  что
терпимость подразумевает ослабление принципов, которыми он не обладал...
     Бессонница наконец отступила,  и Пирсон провалился в настолько глубокий
сон, что проснулся  позже  обычного. Он  позавтракал у себя в комнате, затем
спустился к стойке администратора  посмотреть, не пришел ли ответ от Рут. За
ночь  посетителей  в  отеле  прибавилось:  в  углу  холла  были сложены  два
чемодана, явно английские, дожидаясь портье, который должен был отнести их в
номер. В праздном любопытстве Пирсон взглянул на бирки, интересуясь, кто он,
этот его соотечественник. Пирсон замер, поспешно оглянулся и быстро  подошел
к клерку.
     -- Эта англичанка,-- сказал он встревоженно,-- когда она приехала?
     -- Час назад, сеньор, на утреннем корабле.
     -- Она сейчас в гостинице?
     Клерк посмотрел на него нерешительно, затем изящно капитулировал:
     -- Нет, сеньор,  она очень торопилась и спросила меня,  где  она  может
найти мистера Коннолли. Я сказал ей. Надеюсь, все в порядке?
     Пирсон выругался про себя. Такого потрясающего невезения он представить
себе  не мог. Мод  Уайт  оказалась женщиной  более решительной, чем  намекал
Коннолли. Каким-то образом  она вычислила, куда он сбежал, и то ли гордость,
то  ли  желание,  то  ли  оба  эти  фактора,  вместе  взятые,  заставили  ее
последовать  за  ним.  То,  что  она приехала  именно  в  этот  отель,  было
неудивительно. Все англичане на Сирене выбирают почему-то его.
     Поднимаясь вверх по дороге к вилле, Пирсон боролся со все  возрастающим
чувством бесполезности своих действий. Он  понятия  не имел,  что  он  будет
делать,  когда  встретится  с Коннолли и Мод.  Он просто ощущал неясный,  но
настойчивый импульс  поспешить  на  помощь.  Если он сможет перехватить  Мод
прежде, чем она доберется до  виллы, то, возможно, сумеет  убедить  ее,  что
Коннолли болен и ее вторжение лишь повредит ему. Но так ли это? А если между
ними установились прежние отношения, и  ни он,  ни она не имеют ни малейшего
желания видеть его?
     Они разговаривали на ухоженном газоне перед виллой, когда Пирсон влетел
в ворота  и остановился, чтобы  перевести дух. Коннолли  отдыхал на  кованой
железной  скамье под пальмой, Мод ходила взад и вперед в нескольких ярдах от
него. Она о чем-то с ним говорила, слов на таком  расстоянии Пирсон услышать
не  мог, но судя по интонации догадался, что она  его  уговаривала. Ситуация
была слишком неопределенной, но пока  Пирсон  стоял, размышляя, подойти  ему
или нет,  Коннолли поднял взгляд и увидел друга. Его лицо,  лишенное всякого
выражения,  походило на маску. В нем не угадывалось ни адресованного Пирсону
приветствия, ни нежелания  его  видеть. Проследив взгляд Коннолли,  Мод тоже
посмотрела  на  Пирсона,  и  в  первый  раз  он  увидел  ее  лицо. Мод  была
действительно красивая женщина, но отчаяние и гнев  так исказили  ее  черты,
что она выглядела персонажем из какой-то греческой трагедии. Она страдала не
только от того, что ею пренебрегли, но и потому, что она не понимала причины
такого пренебрежения.
     Появление   Пирсона   сработало  как   сигнал  к  действию:  с   трудом
сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Мод резко повернулась  на месте  и
бросилась  к Коннолли,  который  продолжал наблюдать за ней с  отсутствующим
лицом. Секунду Пирсон не видел, что она делает, затем в ужасе закричал:
     -- Осторожно, Рой!
     Коннолли  двигался с удивительной скоростью,  словно внезапно  вышел из
состояния транса. Он схватил Мод за запястья, произошла короткая  стычка,  и
вот  он уже  пятился  от нее, завороженно  глядя  на что-то в своей  ладони.
Женщина  стояла  без  движения,  парализованная  страхом  и  стыдом,  прижав
костяшки пальцев  ко рту. Коннолли  крепко сжимал  пистолет  в правой руке и
любовно поглаживал его левой. Мод издала глухой стон.
     -- Я только хотела попугать тебя, Рой, клянусь тебе.
     -- Все в порядке, дорогая,-- сказал Коннолли  мягко.-- Я  верю тебе, не
переживай.
     Его  голос  казался  абсолютно естественным, он повернулся к  Пирсону и
улыбнулся ему своей старой, мальчишеской улыбкой.
     -- Так вот чего он ждал, Джек,-- сказал Коннолли.-- Я его не разочарую.
     -- Нет,-- выдохнул Пирсон, белый от ужаса.-- Не надо, Рой, ради Бога!
     Но Коннолли не слушал уговоров друга, он уже подносил пистолет к виску.
И в этот самый момент  Пирсон с ужасающей ясностью осознал, что Омега реален
и будет теперь искать новое обиталище.
     Он не увидел вспышки и не услышал звука выстрела. Мир, который он знал,
ушел из его сознания, и вокруг клубился плотный,  заворачивающийся  спиралью
туман. Из центра этого пространства без стен, заполненного голубым  туманом,
на него  смотрели  два  огромных, лишенных век глаза. В их  взгляде ощущался
удовлетворенный покой, вот-вот готовый перейти в чувство голода.






     Много-много миллионов  лет назад, когда  человек  был всего лишь мечтой
отдаленного  будущего, третий за всю историю мира корабль,  достигший Земли,
спустился сквозь вечные облака и приземлился на континент, который мы теперь
называем  Африкой.  Создания,  которых  он  нес сквозь невообразимую  бездну
космоса, выглянули из него и увидели мир, который мог стать подходящим домом
для их утомленной расы. Однако Землю уже  населял великий, хотя и вымирающий
народ. Поскольку  обе расы  можно было  назвать  цивилизованными в  истинном
значении  этого слова,  они  не вступили  в  войну,  но  заключили  обоюдное
соглашение. Дело в том,  что прежние обитатели  Земли, а  некогда  правители
всего мира, располагавшегося внутри орбиты Плутона, умели смотреть в будущее
и  даже  на  грани  полного вымирания  неустанно  готовили Землю  к  приходу
следующей расы.
     Итак, через сорок миллионов лет после того, как последний представитель
старейшей  расы  обрел вечный покой,  люди  начали возводить города там, где
архитекторы  их великих предшественников вздымали башни к самым облакам. И в
течение многих веков, задолго до рождения человека, чужаки не бездействовали
--  они  покрыли половину планеты городами,  населенными великим  множеством
незрячих,  фантастических рабов.  И  хотя  человек  знал  об  этих  городах,
поскольку те часто  создавали  ему массу проблем,  он никогда не подозревал,
что все  тропики  вокруг него по-прежнему принадлежали старшей  цивилизации,
которая  тщательно  готовилась к  тому дню, когда она предпримет рискованное
путешествие из-за космических морей, чтобы  вновь вступить во владение давно
утраченным наследством.

     -- Джентльмены,-- мрачно  обратился президент к Совету.-- С  сожалением
должен сообщить,  что в процессе осуществления наших  планов  по колонизации
Третьей  планеты  мы  столкнулись  с некоторыми  сложностями.  Как вам  всем
известно, на протяжении многих лет мы работали на этой планете без ведома ее
обитателей,  готовясь  к  тому  дню,  когда сможем полностью  взять  ее  под
контроль. Мы не ожидали сопротивления, поскольку  народ Третьей находится на
примитивном  уровне развития  и не владеет  оружием, способным причинить нам
вред.   К  тому  же  нынешние  обитатели  планеты   разделены  на  множество
политических  групп,  или  "наций", которые  постоянно враждуют между собой.
Подобное  отсутствие единства, без сомнения, способствует  выполнению  нашей
задачи.
     Для получения максимально полной информации о планете  и ее жителях  мы
послали  на  Третью несколько сотен  исследователей, и теперь  у нас имеются
наблюдатели практически  в каждом более или менее крупном городе.  Наши люди
работают прекрасно,  и благодаря их регулярным сообщениям  сейчас мы владеем
детальными знаниями об этом чуждом нам мире. Более того, еще несколько сетов
назад я сказал бы, что мы обладаем абсолютно полной информацией относительно
положения на планете. Однако совсем недавно  я вдруг обнаружил, что мы очень
сильно ошибались.
     Нашим главным  исследователем в стране, известной  как  Англия, которая
упоминалась  здесь  множество раз, являлся очень талантливый молодой  ученый
Кервак  Тетон,  внук великого Ворака. Он близко  сошелся с  англичанами, как
казалось, на редкость открытой расой, и по прошествии  недолгого времени был
принят в их высшем обществе. Он  даже провел некоторое время  в одном из  их
так называемых центров  обучения, но вскоре с отвращением покинул  его. Хотя
это не имело ничего общего  с его основной  задачей,  энергичный юноша также
занялся изучением диких животных Третьей -- замечательных и интересных, хотя
и казавшихся весьма странными созданий.
     Они свободно бродят  по  огромным регионам планеты.  Некоторые из  этих
животных представляют опасность для  человека, но  Тетон справился с  ними и
даже уничтожил несколько видов. Именно в процессе  изучения  этих  тварей он
сделал открытие, которое, боюсь, внесет немалые изменения в наши  планы.  Но
пусть лучше Кервак расскажет сам.
     Президент  повернул  выключатель,  и из  скрытого транслятора  зазвучал
голос Кервака Тетона, обращавшегося к лучшим умам Марса:
     "...Перехожу к главной части сообщения. В  течение некоторого времени я
занимался  изучением  диких  животных  планеты  --  исключительно  в   целях
получения  чисто научных  знаний. Животные  Третьей подразделяются на четыре
основные  группы:  млекопитающие,  рыбы,  рептилии,  насекомые,  а также  на
большое число видов  и подвидов.  На  нашей собственной планете существовало
множество представителей первых трех  классов,  хотя сейчас,  разумеется, их
нет. Но, насколько мне известно, в нашем мире  никогда  за  всю историю  его
существования  не встречались  насекомые. Естественно, именно они  в  первую
очередь  привлекли  мое  внимание,  и  я старательно  изучил  их привычки  и
строение.
     Вам, которые никогда  их не видели, будет нелегко представить себе, как
выглядят эти создания. Существуют миллионы разных типов,  и понадобятся века
для того, чтобы классифицировать их все,  но по большей  части это крохотные
животные  со  множеством  сочлененных  конечностей  и  телом, заключенным  в
прочный  панцирь. Они очень малы,  около половины  земма  в длину,  многие с
крылышками.   Большинство   из   них   откладывают   яйца   и   претерпевают
многочисленные метаморфозы,  прежде чем  стать полноценной особью.  Вместе с
сообщением я  посылаю  несколько  фотографий  и  фильмов,  которые дадут вам
лучшее представление об их многообразии, чем любые мои слова.  Большую часть
информации я почерпнул из  литературы. Аборигены  Третьей  проявляют немалый
интерес  к  живущим с  ними рядом созданиям -- тысячи ученых посвятили  свою
жизнь кропотливым наблюдениям  за насекомыми, и, я полагаю,  это неоспоримое
доказательство  того,  что их интеллект гораздо  выше,  чем думают некоторые
наши ученые".
     Последнее замечание вызвало у  аудитории улыбки, поскольку  Дом Тетонов
издавна славился радикальными и нетрадиционными взглядами.
     "Свои исследования  я  начал  с  неких  весьма  неординарных  созданий,
живущих  в  тропических  районах  планеты,--  их называют  "термитами",  или
"белыми  муравьями".  Они  живут многочисленными,  прекрасно организованными
сообществами  и  даже  создают  своего рода  города  -- огромные  насыпи  из
необыкновенно прочного материала, соты с ячейками и проходами. Они проявляют
удивительное  инженерное  мастерство,  способны  проникать  сквозь  металл и
стекло и при желании могут  разрушить большую часть созданного  людьми.  Они
едят  целлюлозу  и  дерево,  следовательно,  с  тех  пор  как человек  начал
интенсивно  использовать эти материалы, он  постоянно пребывает в  состоянии
войны  с разрушителями его  собственности.  Возможно  к  счастью для него, у
термитов есть смертельные враги -- муравьи,  принадлежащие  к очень близкому
виду. Термиты и  муравьи воюют с древнейших времен, и их разногласия  до сих
пор не разрешены.
     Надо отметить, что термиты  слепы -- они не  выносят света и, выбираясь
из  своих  городов,  всегда  придерживаются  укрытий,  сооружая   туннели  и
цементные трубы, если им приходится пересекать открытое пространство. Тем не
менее  они прекрасные инженеры  и архитекторы, и  никакие преграды не  могут
помешать им достичь  цели.  Их  наиболее замечательная особенность,  однако,
биологического характера.  Из одинаковых яиц они способны  производить около
полудюжины  типов  созданий  разных  специальностей --  бойцов  с  огромными
клешнями,   солдат,   способных   обрызгивать  противников  ядом,   рабочих,
функционирующих в качестве складов пищи благодаря невероятной выносливости и
неимоверно большой емкости их растянутых желудков, а также великое множество
прочих невероятных  разновидностей. В  книгах, которые я посылаю, вы найдете
полный перечень их видов, известных натуралистам Третьей.
     Чем  больше  я  читал,  тем  больше  меня  впечатляло  совершенство  их
социальной  системы.   Мне,   как,   вероятно,   и   многим   ученым,   моим
предшественникам, пришло  в голову, что термитник можно сравнить  с огромным
механизмом,  детали  которого созданы  не из  металла, а из  протоплазмы,  а
колесиками и зубцами  служат отдельные насекомые, каждое  из  которых играет
определенную роль. Только значительно  позже  я  понял,  насколько близка  к
истине была данная аналогия.
     Нигде  в термитнике  не существует  никакого разброда или беспорядка, и
все  там  покрыто тайной. Когда  я обдумал  проблему,  мне  показалось,  что
термиты гораздо более достойны нашего внимания с чисто научной точки зрения,
чем сами люди. В конце концов, люди не так сильно  отличаются от нас -- хотя
подобным  утверждением я рискую вызвать раздражение многих ученых,  --  в то
время как эти насекомые  являются абсолютно чуждыми  нам по всем параметрам.
Они  работают,  живут и умирают на  благо  государства. Личность  для них --
ничто.  С  нашей  точки зрения, как и  с  точки  зрения  людей,  государство
существует только для личности. Кто может сказать,  какое из мнений является
более правильным?
     Проблема показалась  мне столь  захватывающе интересной, что  я в конце
концов решил самостоятельно изучить крохотные создания, воспользовавшись для
этого всеми имеющимися в моем распоряжении приборами -- приборами, о которых
даже не мечтали натуралисты  Третьей. Итак,  я  выбрал крохотный необитаемый
островок  в отдаленной части  Тихого океана, самого большого океана планеты,
густо  усыпанный странными насыпями  термитов,  и  сконструировал  небольшое
металлическое строение,  чтобы оборудовать в  нем лабораторию.  Находясь под
сильным впечатлением  от  разрушительной  силы  термитов, я  выкопал  вокруг
здания широкий кольцеобразный ров,  оставив достаточно места для приземления
своего корабля, и впустил в  ров морскую воду.  Я полагал, что десять зеттов
воды помешают им и не  позволят нанести какой бы то ни было ущерб. Насколько
глупо выглядит этот ров сейчас!
     Приготовления заняли несколько недель, поскольку я не мог слишком часто
покидать Англию.  На моей  небольшой космической яхте дорога  от  Лондона до
острова Термитов занимала  не  много  времени --  меньше  половины  сектора.
Лаборатория  была  оборудована всем,  что,  по  моим  представлениям,  могло
оказаться  полезным,  и   еще  многими  вещами,   для  которых  я  не  видел
немедленного  применения, но  которые могли  пригодиться в будущем. Наиболее
важным  прибором  являлся высокочастотный  гамма-излучатель, который, как  я
надеялся, откроет  мне все  секреты,  скрытые  от  невооруженного  глаза  за
стенами   термитника.   Возможно,   не   менее   полезным   окажется   очень
чувствительный   психометр,  используемый   при  исследовании   планет,  где
предполагается  существование  нового  типа  менталитета,  не   поддающегося
определению  обычным  путем.  Прибор  способен  работать  с любой  возможной
ментальной  частотой, а его  широкий диапазон воздействия определяет наличие
человека  на расстоянии  в несколько сотен миль. Я не сомневался, что  смогу
проследить мыслительный  процесс  термитов, даже если импульсы  их абсолютно
чуждого интеллекта чрезвычайно слабы.
     Поначалу  успехи мои  были  весьма невелики. При  помощи  излучателя  я
обследовал ближайшие термитники. Это было  завораживающее занятие -- следить
за снующими по проходам рабочими, таскающими пищу и строительные  материалы.
Я наблюдал за чудовищно раздувшейся королевой,  откладывающей в  королевской
ячейке бесконечный поток яиц: по  одному через каждые несколько секунд, днем
и  ночью, год за годом.  Несмотря на  то что центром активности колонии была
именно   она,  сфокусированная  на  ней  стрелка   психометра   лишь  слегка
вздрогнула.  Одна-единственная   клетка  моего  тела   оказала   бы  большее
воздействие  на  прибор! Чудовищная королева являлась всего лишь  безмозглым
механизмом,  даже  менее   чем  механизмом,  поскольку  состояла  из  чистой
протоплазмы, и рабочие заботились о  ней так же, как  мы  заботимся о  любом
приносящем пользу роботе.
     По  многим   причинам  я   не  ожидал,  что  королева  окажется  силой,
управляющей  колонией,  но  я нигде не мог обнаружить  какое-либо  создание,
какого-нибудь  супертермита,  который   наблюдает  и  координирует  действия
остальных.  Это  не удивило  бы ученых  Третьей,  поскольку они уверены, что
термитами  руководит  исключительно   инстинкт.   Но  мои  приборы  способны
зафиксировать нервный стимул,  который является составляющей  автоматических
рефлекторных действий, и тем не  менее ничего не обнаружили.  Тогда я усилил
мощность до предела и нацепил пару  примитивных, но очень удобных наушников.
Так я просидел много часов.  Иногда слышались те  слабые характерные скрипы,
происхождения которых  мы  никогда  не  могли  объяснить, но  большую  часть
времени  единственным  звуком  оставался   шум,  напоминающий  рокот   волн,
разбивающихся о некий отдаленный  берег,--  источником  этого  шума  служила
общая масса планетарного интеллекта, влияющая на мои приборы.
     Я уже начал приходить в  отчаяние, когда произошел один из столь частых
в  науке  инцидентов.  Я  разбирал  аппарат   после  очередного  бесплодного
эксперимента и случайно толкнул  принимающий  контур так, что  он  указал на
землю.  К  моему  удивлению, стрелки  начали  бешено  колебаться. Передвигая
контур обычным  способом, я  обнаружил,  что источник возбуждения  находится
практически  прямо  подо мной, хотя  определить расстояние не представлялось
возможным.  В наушниках  слышалось постоянное  гудение, прерываемое  редкими
всплесками.  Это  звучало  для всего  мира как  работа  некой  электрической
машины,  и  никогда  ранее  не было  отмечено,  чтобы  какой-либо  интеллект
функционировал  с  частотой   сто  тысяч  мегамегагерц.  К   моему  немалому
раздражению, как  вы  можете  догадаться,  я должен  был срочно  вернуться в
Англию, а следовательно, не имел возможности продолжить исследование.
     Я смог вернуться на остров Термитов спустя две  недели,  предварительно
произведя тщательный осмотр моей  маленькой  космической яхты из-за дефектов
электросети.  Некогда  в ее  истории, которая, насколько мне  известно, была
богата  событиями,  суденышко оснастили лучевыми  экранами.  Это были,  надо
сказать, очень хорошие экраны, слишком хорошие для законопослушного корабля.
У  меня  есть серьезная  причина  полагать, что  на  самом  деле им  не  раз
приходилось  отражать  атаки  крейсеров  Ассамблеи.  Я  не  получаю большого
удовольствия от проверки комплекса автоматических релейных цепей, но наконец
это  было сделано,  и  я на предельной скорости устремился  к Тихому океану,
передвигаясь  так  быстро,  что моя  реактивная  струя  превратилась  в один
непрекращающийся взрыв.  К  несчастью,  скоро  я  вновь  должен  был снизить
скорость, поскольку  обнаружил,  что перестал функционировать настроенный на
остров  направляющий луч. Я  предположил,  что  перегорел  предохранитель, и
далее  вынужден  был  производить ориентирование и навигацию  обычным путем.
Инцидент  привел  меня в  раздражение,  но не  встревожил, и наконец  я стал
снижаться над островом Термитов, не предчувствуя опасности.
     Я  приземлился внутри рва  и  подошел  к  двери лаборатории. Но  едва я
произнес  пароль,  металлический  замок  открылся  и  из  комнаты  вырвалась
ужасающая струя газов.  Я был настолько ошеломлен произошедшим,  что  только
спустя некоторое время настолько овладел собой, чтобы понять, что случилось.
Несколько  опомнившись, я узнал  запах синильной кислоты, которая немедленно
убивает человека,  но  на  нас  воздействует  только спустя  продолжительное
время.
     Вероятно,  что-то  произошло  в  лаборатории,  подумал  я,  но  тут  же
вспомнил,  что  для появления  такого  объема  газа  там  было  недостаточно
химикатов. Да и что могло спровоцировать подобный инцидент?
     Когда я  заглянул в саму  лабораторию, то  испытал  второе  потрясение.
Помещение лежало  в руинах, ни  один прибор  не уцелел, невозможно было даже
определить, какому из  них принадлежал тот или иной фрагмент. Вскоре удалось
определить  причину катастрофы: силовая  установка,  мой  маленький  атомный
реактор, взорвался. Но почему? Атомные реакторы не взрываются без достаточно
серьезных  причин; если это случилось, то дело плохо. Я внимательно осмотрел
комнату и немедленно обнаружил огромное количество маленьких дырочек в полу,
подобных тем, что делают термиты,  когда передвигаются с места на место. Мои
подозрения, какими бы невероятными они ни были, начали подтверждаться. Я мог
допустить,  что  насекомые  наполнили  мою  комнату  отравляющим  газом,  но
представить, что  они сумели  расправиться с  атомным  реактором,--  это  уж
слишком! Желая окончательно разобраться в происходящем, я принялся за поиски
обломков генератора  и, к своему изумлению, обнаружил, что  синхронизирующие
кольца замкнуты. На остатках осмиевого тороида все еще сохранялись прилипшие
челюсти термитов, пожертвовавших жизнью в стремлении испортить реактор...
     Я  долго  сидел в корабле, обдумывая этот  выходящий  за рамки обычного
факт.  Очевидно,  катастрофа  спровоцирована  интеллектом,   который  я   на
мгновение обнаружил во  время последнего визита. Если это правитель термитов
--  а  кто  еще это  мог быть?  -- то  каким образом он овладел знаниями  об
атомном  реакторе и  выяснил единственный способ,  которым  его  можно  было
вывести из  строя?  По каким-то причинам -- возможно, потому, что я  слишком
глубоко проник в его секрет,-- он решил уничтожить меня и мою работу. Первая
попытка оказалась  неудачной,  но он может предпринять еще  одну,  с лучшими
результатами, хотя  я не  представлял,  как  он умудрится  повредить  мне за
крепкими стенами моей яхты.
     Психометр и  излучатель  были уничтожены,  но я не собирался так  легко
сдаваться и начал охоту при помощи корабельного излучателя, который, хотя не
предназначался для работы подобного рода, мог неплохо с ней справляться. Так
как  я  лишился основного психометра,  прошло некоторое время, прежде чем  я
обнаружил то, что искал. Мне необходимо  было при  помощи приборов тщательно
осмотреть огромные участки земли, пласт за пластом. Внимательно исследуя все
подозрительные объекты, на  глубине около двух сотен футов я заметил темную,
слабо  светящуюся  массу,  сильно смахивавшую на  огромный  валун.  С  более
близкого расстояния я, к великой радости,  понял, что это вовсе  не валун, а
правильная  металлическая сфера, около двадцати футов в диаметре. Мои поиски
завершились! Когда  я послал луч  сквозь металл,  возник  слабый, затухающий
образ, а затем на экране появилось логово супертермита.
     Я  ожидал,  что  обнаружу  некое  фантастическое  создание,   возможно,
огромный голый мозг на рудиментарных ножках, но с первого взгляда понял, что
в сфере не было ничего живого. От стены до стены этого огражденного металлом
пространства  располагалось  скопление  крохотных   и   невероятно   сложных
механизмов, и  все  они щелкали  и  гудели  почти  со  скоростью  света.  По
сравнению с этим чудом электронной инженерии наши огромные излучатели должны
были  показаться  изделиями детей или  дикарей. Я увидел  мириады  крохотных
электронных   цепей,  периодически   вспыхивавших  направляющих  клапанов  и
странных очертаний толкателей клапанов, снующих среди движущегося  лабиринта
приборов,  абсолютно  не  похожих  ни  на  что  когда-либо  созданное  нами.
Разработчикам  этого  механизма  мой атомный реактор мог  показаться детской
игрушкой.
     Секунды две, наверное, я с изумлением таращился на потрясающее зрелище,
а затем на экране внезапно возникла пелена помех  и начался  безумный  танец
бесформенных пятен.
     Я столкнулся с устройством, до сих пор нами не  освоенным,-- с экраном,
сквозь  который  не  проникает излучение.  Возможности  загадочных  созданий
оказались  даже  большими,  чем я мог себе представить, и перед лицом  этого
последнего  открытия  я уже  не мог чувствовать себя в безопасности даже  на
борту своего корабля. Откровенно говоря, мне  вдруг захотелось оказаться как
можно дальше  от острова Термитов, за  много-много миль. Желание было  столь
сильным, что минуту спустя я уже  летел высоко над Тихим океаном, поднимаясь
все  выше  и  выше  сквозь  стратосферу,  чтобы  затем по  огромному  овалу,
загибавшемуся вниз, спуститься к Англии.
     Вы можете улыбнуться или обвинить меня в трусости, добавив, что мой дед
Ворак никогда бы так не поступил, но слушайте, что было дальше.
     Примерно в ста милях от острова и  на высоте  в тридцать миль,  когда я
передвигался  уже  со  скоростью,  превышавшей две  тысячи  миль  в  час,  в
переключателе послышался  страшный треск и низкое гудение  мотора  сменилось
страшным  утробным ревом, словно при внезапно возникшей  перегрузке.  Одного
взгляда  на  приборную  доску  оказалось достаточно,  чтобы  понять:  экраны
вспыхнули под  воздействием  луча высокой индукции. К счастью,  мощность его
была  сравнительно  мала, и мои экраны справились без особых  проблем, хотя,
окажись я ближе, все могло бы  закончиться  совсем  по-другому. Несмотря  на
это, на мгновение я все же испытал настоящий шок, пока не вспомнил известный
военный трюк  и не сосредоточил  все поле моего геодезического генератора  в
луче.  Я  включил  излучатель как раз  вовремя,  чтобы  увидеть  раскаленные
обломки острова Термитов, погружавшиеся в океан...
     Итак, я  вернулся в Англию с одной решенной проблемой и дюжиной гораздо
более  серьезных,  еще только  сформулированных. Каким  образом мозг-термит,
который, по моим предположениям, являлся механизмом, до сих пор не обнаружил
себя перед  людьми? Они часто разрушали жилища его народа, но, насколько мне
известно, супертермит никогда не мстил.  Однако стоило мне появиться, как он
бросился  в атаку,  хотя  я  никому  не  причинил  вреда! Возможно, каким-то
непонятным образом  он узнал,  что  я не  человек,  а  следовательно, весьма
серьезный потенциальный противник. Или, может быть,-- хотя я не рассматривал
всерьез подобное предположение -- этот механизм выполнял обязанности стража,
охранявшего Третью от таких, как мы, пришельцев.
     Во всем происходящем присутствовало какое-то пока  еще  непонятное  мне
несоответствие. С одной стороны,  мы  имеем невероятный интеллект, владеющий
большей  частью, если не всеми  нашими знаниями, в то время  как,  с  другой
стороны, слепые, сравнительно беспомощные насекомые  ведут бесконечную войну
при помощи слабого  оружия  против  врагов, с  которыми  их правитель  может
расправиться мгновенно  и без труда. Где-то в этой безумной  системе  должна
скрываться   цель,   но   она   недоступна  моему   пониманию.  Единственным
рациональным  объяснением,  которое я  мог придумать, было то,  что  большую
часть   времени  мозг  термитов   позволял  им  действовать  самостоятельно,
автоматически, и  только  очень  редко, возможно  раз  в  столетие,  активно
управлял  ими  сам. В  той мере, в какой  это  казалось  ему безопасным,  он
довольствовался тем, что позволял человеку поступать как  угодно, и мог даже
проявлять доброжелательный интерес к нему и к его работе.
     К  счастью  для нас, супертермит  отнюдь  не неуязвим. Действуя  против
меня, он  ошибся дважды, и вторая ошибка стоила ему существования -- не могу
сказать  жизни. Я  уверен,  что мы можем  справиться с  подобным  созданием,
поскольку  оно  или ему подобные  все  еще контролируют оставшиеся  биллионы
расы.  Я как  раз  вернулся  из Африки,  где  образ жизни  термитов пока еще
остается неизменным. Во время этого путешествия я не покидал моего корабля и
даже не приземлялся. Я уверен, что навлек на себя ненависть целой расы, и не
хочу рисковать.  До тех пор пока я не получу бронированного крейсера и штата
экспертов-биологов, придется оставить термитов в  покое. Но даже тогда  я не
буду чувствовать себя  в абсолютной безопасности, поскольку на Третьей может
существовать гораздо  более могучий интеллект,  чем  тот, с  которым мы  уже
столкнулись. Мы должны принять  во внимание этот риск, поскольку до тех пор,
пока мы не найдем способ  ему противостоять,  Третью планету  нельзя считать
безопасной для нашего народа".
     Президент выключил транслятор и повернулся к собравшимся.
     -- Вы слышали сообщение Тетона,-- сказал он.-- Я осознал его важность и
сразу же послал тяжеловооруженный крейсер на Третью. Как только он появился,
Тетон взошел на борт и отправился в Тихий океан.
     Это было два дня назад. С тех  пор я ничего не слышал ни о крейсере, ни
о Тетоне, но мне известно следующее.
     Через  час после того, как корабль покинул Англию, мы засекли излучение
его  экранов   и  в  течение  всего  нескольких  секунд   другие  помехи  --
космические,  ультракосмические,   индукционные,  а   затем  наружу   начала
проникать  ужасающая длинноволновая радиация, подобной которой мы никогда не
применяли в бою, причем  она постоянно нарастала.  Это  длилось примерно три
минуты,  затем  неожиданно  последовал  один  титанический  выброс  энергии,
прекратившийся в  долю  секунды,  а  после -- ничего.  Столь яростный выброс
энергии мог быть вызван  только взрывом мощного атомного генератора и должен
был потрясти Третью до самого ядра.
     Я созвал это  собрание, чтобы  представить на ваше обсуждение  факты  и
попросить  вас решить  вопрос голосованием. Должны ли мы отказаться от наших
планов  в  отношении  Третьей, или нам  следует послать один из самых мощных
супердредноутов на планету? Один корабль может сделать  не меньше, чем целая
флотилия, и будет в полной безопасности в случае... Откровенно  говоря, я не
могу  представить себе  силу,  способную  одолеть  корабль,  подобный нашему
"Зурантеру". Будьте  любезны,  зарегистрируйте  ваши  голоса  обычным путем.
Конечно, невозможность колонизации  Третьей станет для нас изрядной помехой,
но  данная  планета  не  единственная  в  системе, хотя,  безусловно,  самая
подходящая.
     Последовало характерное щелканье и слабое гудение  моторчиков  -- члены
Совета  нажимали на свои цветные кнопки, и на экране возник результат:  "за"
-- 967; "против" -- 233.
     -- Очень хорошо,  "Зурантер" немедленно отбудет на  Третью. На этот раз
мы будем следить за его передвижениями по телевизору, и, таким образом, если
что-либо  пойдет  не так, мы,  по  крайней  мере, получим  представление  об
оружии, которое использует противник.
     Часом  позже  ужасающая  масса флагманского  корабля марсианского флота
обрушилась из открытого космоса в атмосферу Земли и направилась к отдаленным
районам Тихого океана. Корабль угодил в центр торнадо, поскольку его капитан
не  хотел рисковать, а ветры стратосферы  могли быть аннигилированы пламенем
его лучевых экранов.
     Но  на  крохотном  островке  далеко  за  восточным  горизонтом  термиты
приготовились  к  атаке,  которая,  они  знали,  неизбежно  последует,--   и
мириадами  слепых   и  слабых  термитов  был  воздвигнут  странный,  хрупкий
механизм. Огромный марсианский военный корабль находился в двух сотнях миль,
когда на экранах излучателей капитан обнаружил остров. Его палец потянулся к
кнопке, приводившей в  действие лучевой  генератор невероятной  мощности, но
как  бы  быстро  он  ни  действовал,  немедленный  приказ  от мозга термитов
поступил гораздо быстрее. Хотя в любом случае развязка была бы той же.
     Враг ударил столь  молниеносно,  что  огромные  сферические  экраны  не
успели  даже  вспыхнуть.  Посланная  термитами  тонкая  рапира чистого  жара
управлялась  не  более чем одной лошадиной силой, в то  время  как за броней
военного  корабля  скрывались  тысячи  миллионов.  Но  слабый  тепловой  луч
термитов не  предназначался для проникновения сквозь эту броню -- он пронзил
гиперпространство и  поразил  жизненно  важные органы корабля.  Марсиане  не
могли противостоять врагу, который с такой ужасающей  легкостью  преодолевал
их защиту, врагу, для которого сфера являлась не большим барьером, чем полое
кольцо.
     Правители   термитов,  эти  чуждые  пришельцы   из  космоса,  выполняли
соглашение, заключенное с прежними властителями Земли, и спасали человека от
опасности, которую его предки предвидели много веков назад.
     Но собрание, наблюдавшее за происходящим  в Тихом океане, знало только,
что экраны  корабля яростно вспыхнули, моментально извергнув ураган пламени,
так что на тысячи миль вокруг обломки раскаленного добела металла посыпались
с небес.
     Президент медленно повернулся к Совету и тихо, потрясенно прошептал:
     -- Я полагаю, что нам лучше выбрать Вторую планету...






     Генри  Купер провел на Луне почти две недели, прежде чем сообразил, что
здесь что-то  не  так.  Сначала  это было всего  лишь смутное подозрение,  к
которому  опытный  журналист, пишущий на темы научной фантастики,  не станет
относиться всерьез. В конце концов, он прибыл сюда по просьбе представителей
Космической  администрации  Организации  Объединенных  Наций.  КАООН  всегда
уделяла самое пристальное внимание проблемам связей с  общественностью  -- в
особенности в период  утверждения бюджета, когда перенаселенный мир требовал
освоения  новых  территорий,  строительства  дорог,  школ,  морских  ферм  и
возмущался  тем  фактом,  что  огромные суммы  вкладываются  в  исследования
космоса без видимого результата.
     И вот он здесь, во второй раз путешествует по  Луне  и отправляет своим
работодателям  статьи  --  по  две  тысячи  слов  в  день.  И  хотя  новизна
впечатлений  ушла, Купер не переставал  поражаться  чудесам загадочного мира
размером с Африку, совершенно неизученного, несмотря на  огромное количество
карт.   Всего  в  нескольких   шагах  от  защитных  куполов,  лабораторий  и
космопортов  начиналась  зияющая  пустота,  которая  еще  много  веков будет
бросать человеку вызов.
     Кое-какие районы  казались Генри  даже слишком хорошо знакомыми. Кто не
видел покрытый пылью  шрам Моря Имбриум, где стоит сверкающий  металлический
пилон с табличкой, на которой на трех земных языках написано:

     УСТАНОВЛЕНО В 2001 ГОДУ.
     ЗДЕСЬ 13 СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА
     ПРИЗЕМЛИЛСЯ ПЕРВЫЙ
     ПОСТРОЕННЫЙ РУКАМИ ЧЕЛОВЕКА ОБЪЕКТ,
     ОТПРАВЛЕННЫЙ НА ДРУГУЮ ПЛАНЕТУ.

     Купер  уже  побывал  на  могиле  "Лунника  II"  и  на более  знаменитом
кладбище,  где похоронены люди, которые  прилетели вслед  за ним. Но все эти
события успели стать далеким прошлым. Ведь Колумб и братья Райт давно канули
в историю. Генри Купера интересовало будущее.
     Когда  он  приземлился  в  космопорте  Архимед,  главный  администратор
бросился к нему навстречу  с  распростертыми объятиями и сообщил, что  лично
позаботится о том,  чтобы журналист  чувствовал себя  на Луне, как дома. Ему
предоставили собственный  транспорт, проводника и  великолепные апартаменты.
Он  мог  отправиться  в  любое  место, куда только  пожелает, задавать любые
вопросы.  КАООН  ему  доверяет,  потому  что  его  статьи всегда  отличаются
правдивостью и дружелюбием.  Однако  что-то здесь было не  так,  и Генри дал
себе слово досконально во всем разобраться.
     Он взял телефонную трубку и произнес:
     --  Оператор,  соедините меня, пожалуйста, с департаментом  полиции.  Я
хочу поговорить со старшим инспектором.

     По всей видимости, у Чандры Кумарасвоми  форма имелась, однако Купер ни
разу его в ней не видел. Они встретились,  как и договаривались, у  входа  в
небольшой парк, являвшийся  предметом гордости города Плутон. В эти утренние
часы искусственного двадцатичетырехчасового "дня" здесь достаточно  пустынно
и можно спокойно поговорить.
     Прогуливаясь по узким, усыпанным гравием дорожкам, они болтали о старых
добрых  временах, общих друзьях,  с которыми  вместе  учились в колледже,  о
последних событиях межпланетной политики. Когда они оказались в самом центре
парка, накрытого выкрашенным в голубой цвет куполом, Купер перешел к делу.
     -- Тебе  известно все, что происходит  на  Луне, Чандра,-- сказал он.--
Естественно, ты знаешь, что я прилетел сюда, чтобы написать серию репортажей
для  КАООН,-- надеюсь, что по возвращении на  Землю мне  удастся собрать  их
воедино и опубликовать  книгу. Я хотел  бы  знать, почему практически все, с
кем я встречаюсь, что-то от меня скрывают?
     Торопить  Чандру  с  ответом  было  бессмысленно.  Он  всегда тщательно
обдумывал свои слова,  которые,  казалось, с трудом выбираются наружу, минуя
мундштук его баварской трубки ручной работы.
     -- Кто скрывает? -- спросил он наконец.
     -- Значит, ты ничего не знаешь?
     --  Не  имею  ни малейшего  представления,--  ответил  Чандра,  покачав
головой, и Купер поверил, что старший инспектор говорит правду.
     Чандра мог промолчать, но он никогда не лгал.
     --  Я боялся, что  ты  ответишь именно так. Ну, в таком случае...  если
тебе известно  не больше  моего  --  вот единственный факт,  который у  меня
имеется,  и  он меня пугает. Меня изо всех сил  стараются  не  подпускать  к
лабораториям, где проводятся медицинские исследования.
     -- Хм-м-м.-- Чандра  вынул трубку  изо  рта  и  принялся ее внимательно
изучать.
     -- Больше ничего не скажешь?
     --  Данных маловато,  чтобы делать  определенные выводы. Не  забывай, я
всего  лишь полицейский. И не обладаю сильно развитым воображением,  которым
природа награждает всех журналистов.
     -- Знаешь,  чем  выше пост в Отделе медицинских  исследований  занимают
люди, с  которыми  я  разговариваю,  тем холоднее  они себя  ведут.  Когда я
прилетал сюда в прошлый раз, они держались очень доброжелательно, рассказали
кучу интересных  историй.  А  теперь  мне  даже  не  удается  встретиться  с
директором Медицинского центра. Он либо слишком занят и не может уделить мне
ни  минуты,  либо находится  на  другом  краю  Луны.  Кстати,  что  он собой
представляет?
     --  Доктор  Хейстингс?  Неприятный тип. Очень  хороший  специалист,  но
работать с ним нелегко.
     -- Что он может скрывать?
     -- Зная  тебя,  могу предположить, что  у  тебя  уже появилась  парочка
занимательных теорий.
     --  Ну,  возможно,   наркотики,  какие-нибудь  махинации,  политический
заговор --  только  в  наше время  все это звучит глупо. А  потому  остаются
варианты, которые пугают меня до полусмерти.
     Брови Чандры вопросительно поползли вверх.
     -- Межпланетная эпидемия,-- пояснил Купер.
     -- Мне казалось, что такое невозможно.
     --  Да,  я сам написал серию статей, доказывающих,  что жизненные формы
других  планет  обладают  таким   химическим   строением,   что   не   могут
взаимодействовать с нами, и что всем нашим микробам и бактериям потребовался
миллион лет, чтобы приспособиться к существованию в наших телах. Но я всегда
сомневался  в  правоте  такого  предположения.  Допустим,  с  Марса вернулся
корабль и доставил к нам какую-нибудь страшную гадость, с которой врачи не в
силах справиться.
     Наступило долгое молчание, в конце концов прерванное Чандрой:
     -- Я начну расследование. Что-то мне это тоже не нравится.  К тому  же,
возможно, ты  не знаешь,  но за последний  месяц среди медиков случилось три
нервных срыва -- что весьма и весьма необычно.
     Он посмотрел на  часы,  затем на искусственное  небо, которое  казалось
таким далеким, хотя и находилось всего в двухстах футах у них над головами.
     -- Пойдем-ка отсюда,-- сказал он.-- Через пять  минут начнется утренний
ливень.

     Звонок  разбудил  Купера  ночью через  две  недели --  настоящей лунной
ночью. Согласно часам города Плутон было воскресное утро.
     -- Генри, это Чандра. Мы  можем встретиться через полчаса  у воздушного
шлюза номер пять? Хорошо. Жду тебя.
     Купер  сразу понял:  Чандре удалось что-то  узнать, поскольку воздушный
шлюз номер пять означал, что они намереваются покинуть купол.
     Разговаривать в  присутствии полицейского,  который управлял гусеничной
машиной,  мчащейся  из  города  по   некоему   подобию  дороги,  проложенной
бульдозерами  в лунной пыли, они не могли. На южном горизонте висела Земля и
проливала  свой сверкающий сине-зеленый свет на инфернальный  пейзаж. Как ни
старайся,  сказал  как-то раз себе Купер, Луну  невозможно представить ярким
светилом.  Впрочем,  природа  тщательно  хранит  свои  тайны,  и  людям  еще
предстоит их открыть.
     На изрезанном неровными линиями горизонте исчезли многочисленные купола
города,  и через  некоторое  время они свернули  с  главной  дороги на  едва
различимую  тропинку.  Прошло  еще  десять  минут,  и Купер  увидел  впереди
сверкающую полусферу, которая стояла на одиноком скалистом уступе. Около нее
замерла машина с красным крестом. Получалось, что они здесь не  единственные
посетители.
     Кроме того, их явно ждали. Как только они подъехали к куполу, появилась
гибкая  труба воздушного шлюза, которая обхватила  их  автомобиль. Раздалось
короткое  шипение, давление выровнялось,  и  Купер  последовал за Чандрой  в
здание.
     Оператор  воздушного  шлюза  провел  их  по  извивающимся  коридорам  и
пересекающим  их  проходам  в  самый  центр купола.  Время  от  времени  они
проходили  мимо  пустующих  в  это  воскресное  утро  лабораторий,  каких-то
приборов,  компьютеров  --  все  самое  обычное,  ничего  особенного. Вскоре
проводник завел их в большую круглую комнату и тихо прикрыл за ними дверь.
     Они  попали  в  маленький  зоопарк.  Повсюду  стояли клетки, аквариумы,
банки, в которых содержались самые разные представители земной фауны. Гостей
встречал   невысокий   седовласый   человек  с  несчастным  и  обеспокоенным
выражением на лице.
     --  Доктор Хейстингс,-- сказал Кумарасвоми.-- Позвольте представить вам
мистера Купера.
     Старший инспектор повернулся к своему спутнику и добавил:
     --  Я  убедил доктора,  что есть  только один  способ тебя успокоить --
рассказать все.
     -- По правде говоря,-- сказал Хейстингс,--  не уверен, что происходящее
по-прежнему следует хранить в тайне.
     Голос  у него дрожал, и Купер  заметил, что  он  с трудом держит себя в
руках. Так-так, скоро нас ждет еще один нервный срыв!
     Ученый не стал тратить время на такие формальности,  как рукопожатие, а
просто подошел к одной  из клеток, вынул из нее маленький мохнатый комочек и
протянул Куперу.
     -- Знаете, кто это? -- резко спросил он.
     -- Конечно. Хомяк -- стандартное лабораторное животное.
     -- Верно,--  подтвердил  Хейстингс,-- самый  обычный  золотистый хомяк.
Только вот этому экземпляру исполнилось пять лет -- как и всем остальным его
собратьям по клетке.
     -- И что тут необычного?
     --  А ничего,  совсем ничего... если не считать такой  мелочи, как  тот
факт, что  хомяки живут всего два  года. У  нас тут  есть такие, которым уже
исполнилось десять.
     Несколько  мгновений  никто ничего не говорил, но в  комнате  слышалось
шуршание, шорох, скрежет, тоненькие голоса животных.
     -- Боже праведный, вам удалось найти способ продлить жизнь,-- прошептал
Купер.
     --  Ничего  подобного,--  возразил  Хейстингс.-- Мы  к  этому  не имеем
никакого  отношения.  Луна  нам его подарила... и, будь мы не так близоруки,
могли бы и сами догадаться.
     Казалось, ему удалось взять себя в руки -- словно он снова стал ученым,
которого  привело в восторг потрясающее открытие  -- вне  зависимости от его
последствий для человечества.
     -- На Земле,-- сказал он,-- мы всю  жизнь  сражаемся с гравитацией. Она
истощает наши силы, расслабляет мышцы, меняет форму желудка. Как вы думаете,
сколько тонн крови наше сердце прогоняет по кровеносным сосудам за семьдесят
лет и сколько всего получается миль? Эта работа и  напряжение снижено здесь,
на Луне, в шесть раз. Человек весом  в сто восемьдесят  фунтов на Луне весит
всего тридцать.
     -- Понятно,-- медленно протянул Купер.-- Хомяки прожили десять лет,-- а
сколько же тогда отведено человеку?
     -- Закон, который здесь действует, не так прост,-- ответил Хейстингс.--
Очень многое зависит от размеров и вида живого существа. Еще  месяц назад мы
не смогли бы определенно ответить на ваш вопрос. Сейчас мы твердо знаем, что
на Луне человек может прожить около двухсот лет -- по меньшей мере.
     -- И вы хранили свое открытие в тайне!
     -- Идиот! Неужели вы не понимаете?
     -- Успокойтесь, доктор,  не  стоит так волноваться,-- мягко  проговорил
Чандра.
     Сделав над собой  усилие, Хейстингс  снова взял себя в руки и продолжал
говорить с таким ледяным спокойствием в голосе, что его слова жалили, словно
замерзающие на холодном ветру капли дождя.
     -- Представьте себе тех, кто там живет.--  Он показал рукой на купол, в
сторону невидимой Земли, о присутствии  которой никто на Луне не  забывал.--
Их  шесть  миллиардов,  они  заполонили  все  континенты и  теперь  пытаются
заселить  даже  моря. А здесь...--  Он  ткнул пальцем в пол.-- Нас всего сто
тысяч и целый пустой мир. Но, чтобы существовать в  этом мире, нам требуются
чудеса   техники   и   инженерного   искусства,   а   человек   с    уровнем
интеллектуального  развития ниже ста  пятидесяти  никогда  не  найдет  здесь
работу.
     И  вот мы обнаружили, что можем прожить двести лет. Подумайте,  как они
отнесутся  к  такому  известию?   Теперь  проблема  в  ваших  руках,  мистер
журналист: вы сами  напросились, вот  и выпутывайтесь. Только  скажите  мне,
пожалуйста, как вы намереваетесь сообщить им потрясающую новость?
     Он  ждал ответа довольно долго.  Купер  открыл  было рот, но тут же его
закрыл, не в силах ничего придумать.
     В дальнем углу комнаты заплакал детеныш обезьяны.






     От: Президента
     Кому: Секретарю Совета по науке
     Меня  информировали  о  том,  что  обитатели  Земли  добились  успеха в
освоении атомной энергии и проводят эксперименты по  запуску ракет. Ситуация
весьма и весьма  серьезная. Немедленно  представьте полный отчет.  И на этот
раз сделайте его кратким.
     К. К. IV


     От: Секретаря Совета по науке
     Кому: Президенту

     Факты   следующие.  Несколько   месяцев  назад   приборы  зафиксировали
интенсивное атомное излучение с Земли, но анализ радиопередач в то  время не
дал  объяснения.  Три  дня  назад произошел  второй  выброс,  и  вскоре  все
радиостанции Земли сообщили, что в текущей войне применены атомные бомбы.
     Передатчики  не завершили сообщение, но, судя  по всему, бомбы обладают
значительной мощностью. На данный момент были взорваны две. Некоторые детали
их   конструкции  определены,   но  составляющие  элементы  до  сих  пор  не
идентифицированы.  Более  полный  доклад  будет  представлен  в  максимально
короткий срок. В настоящее  время достоверно известно лишь то, что обитатели
Земли высвободили атомную энергию, используемую пока только для взрывов.
     Относительно  исследований  в  области запуска ракет с  Земли  сведения
очень скудны. Наши астрономы внимательно следят за  планетой с  тех пор, как
поколение назад было впервые обнаружено радиоизлучение. Точно известно,  что
на  Земле существует некий  тип ракет дальнего радиуса действия, поскольку о
них не раз упоминалось в радиопереговорах военных. Однако  серьезных попыток
по освоению межпланетного пространства предпринято не  было. Ожидается,  что
по окончании войны жители планеты продолжат исследования в этом направлении.
Мы  намерены  уделять  пристальное  внимание   их  радиопередачам,  а  также
планируем существенно активизировать астрономические наблюдения.
     Исходя из  имеющихся  у  нас  сведений  о  технологических  достижениях
планеты,  разработка землянами атомных  ракет,  способных  пересечь  космос,
потребует  еще свыше двадцати лет. С этой точки  зрения кажется,  что пришло
время оборудовать  базы  на Луне,  чтобы с более  близкого  расстояния вести
наблюдение за подобными экспериментами, когда они последуют.
     Трескон.

     (Добавлено от руки.)

     Сейчас  война на Земле закончена,  главным образом благодаря применению
атомной бомбы.  Это  не  повлияет  на приведенные  выше аргументы, но  может
означать,   что   жители   Земли   вновь   смогут   посвятить   себя   чисто
исследовательской   деятельности    быстрее,    чем   ожидалось.   Некоторые
радиостанции уже  указывали на возможность использования атомной энергии для
запуска ракет.
     Т.


     От: Президента
     Кому: Шефу Бюро экстрапланетарной службы безопасности (Ш.Б. Э. С. Б.)

     Вы видели сообщение Трескона.
     Безотлагательно организуйте экспедицию на спутник  Земли.  В ее  задачи
входит  пристальное наблюдение  за планетой  и немедленный доклад  в  случае
достижения прогресса в области экспериментов по запуску ракет.
     С величайшим вниманием  следует отнестись  к сохранению в  тайне нашего
пребывания на Луне. Вы лично отвечаете за это. Докладывайте мне раз в год, а
если потребуется, чаще.
     К. К. IV


     От: Президента
     Кому: Ш. Б. Э. С. Б.

     Где сообщения с Земли?!!
     К. К. IV


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Извините  за  задержку.  Виной  тому  поломка  корабля,   перевозившего
сообщение.
     За  прошедший год не было замечено признаков проведения экспериментов с
ракетами. В радиопередачах с планеты упоминания о них также отсутствовали.
     Рэнт.


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Вы можете ознакомиться  с моими  ежегодными докладами  по этому вопросу
вашему уважаемому  отцу. За  прошедшие  пятнадцать лет развития интересующей
нас темы  не  наблюдалось, однако только  что мы получили сообщение с  нашей
базы на Луне.
     Реактивный снаряд, приводимый  в движение атомной энергией, был сегодня
запущен  с  северного континента.  Он покинул атмосферу Земли и,  прежде чем
выйти  из-под  контроля,  успел продвинуться в космос на  четверть  диаметра
планеты.
     Рэнт.


     От: Президента
     Кому: Шефу Службы

     Ваши комментарии, пожалуйста.
     К. К. V


     От: Шефа Службы
     Кому: Президенту

     Это означает конец нашей традиционной политики.
     Единственной  гарантией  безопасности  может  послужить  предотвращение
проведения  землянами дальнейших работ в этом направлении.  Исходя  из того,
что нам о них известно, потребуется ошеломляющая угроза.
     Поскольку  высокая  сила тяжести  делает  высадку  на планету  для  нас
невозможной, сфера нашей деятельности ограничена. Проблема обсуждалась около
века назад Анваром, и я согласен с его заключениями. Мы должны действовать в
предложенном им направлении, и незамедлительно.
     Ф. К. С.


     От: Президента
     Кому: Секретарю Службы

     Проинформируйте Совет о  назначенном на завтрашний полдень чрезвычайном
заседании.
     К. К. V


     От: Президента
     Кому: Ш. Б. Э. С. Б.

     Двадцати военных кораблей будет  достаточно  для  приведения в действие
плана Анвара. К счастью, нет необходимости вооружать их -- пока. Еженедельно
докладывайте мне о ходе их постройки.
     К. К. V


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Девятнадцать  кораблей  уже готовы.  Двадцатый  пока  недостроен  из-за
неполадок с корпусом и будет сдан в эксплуатацию не ранее чем через месяц.
     Рэнт.


     От: Президента
     Кому: Ш. Б. Э. С. Б.

     Девятнадцати достаточно. Завтра я согласую  с вами план действий. Готов
ли уже предварительный текст нашей радиопередачи?
     К. К. V


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Текст прилагается:

     Люди Земли!
     Мы,  жители  планеты, которую вы называете  Марс, в  течение многих лет
наблюдали за вашими экспериментами и достигнутыми  успехами  в  межпланетных
путешествиях.  Эксперименты  необходимо  прекратить.  Изучая вашу  расу,  мы
убедились, что на нынешней стадии развития цивилизации вы не готовы покинуть
планету. Корабли, которые вы видите  сейчас над  вашими  городами,  способны
полностью их разрушить и сделают это, в случае если вы не прекратите попытки
проникновения в космос.
     Мы оборудовали обсерваторию на вашей Луне и можем немедленно обнаружить
любые  нарушения   наших   приказов.  Если  вы  подчинитесь,  мы  не  станем
вмешиваться в  вашу жизнь. В  противном  случае всякий раз, когда мы заметим
ракету, покидающую атмосферу  Земли, один из ваших  городов будет немедленно
разрушен.
     По распоряжению Президента и Совета Марса.
     Рэнт.


     От: Президента
     Кому: Ш. Б. Э. С. Б.

     Одобряю. Трансляцию можно осуществить предварительно. В  конечном итоге
я  принял  решение  не лететь с флотом. Немедленно  по возвращении жду вас с
подробным отчетом.
     К. К. V


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Имею честь  сообщить о полном успехе нашей миссии. Путешествие на Землю
прошло без эксцессов: по радиопередачам с  планеты можно было заключить, что
нас обнаружили на значительном расстоянии  и наше появление вызвало  немалый
ажиотаж.  Флот  рассредоточился   согласно  плану,  и  я  передал  по  радио
ультиматум.  Мы  немедленно  отбыли, и  противник  не  предпринимал  попыток
применить против нас оружие.
     О деталях доложу в течение двух дней.
     Рэнт.


     От: Секретаря Совета по науке
     Кому: Президенту

     Психологи завершили свой доклад, прилагаемый ниже.
     Как можно  было  ожидать, поначалу  наши требования вызвали  возмущение
упрямых  и пылких землян. Их гордости был  нанесен серьезный удар, поскольку
они пребывали  в убеждении, что являются единственными  разумными существами
во Вселенной.
     Однако  в  течение  нескольких недель  в  тоне  их заявлений  произошли
абсолютно неожиданные изменения. Земляне поняли, что мы перехватываем все их
радиопередачи, и некоторые  послания адресовывались непосредственно нам. Они
заявляли, что, согласно нашим пожеланиям, готовы прекратить все эксперименты
с  ракетами. Это  столь  же неожиданно, сколь  и приятно. Даже если  земляне
попытаются  обмануть  нас,  сейчас  мы  находимся  в  полной   безопасности,
поскольку оборудована  вторая станция, как раз  на границе атмосферы. Они не
имеют  возможности  развивать  космическое   кораблестроение,   так  как  мы
немедленно это обнаружим или засечем излучение. Наблюдение  за  Землей будет
осуществляться строго согласно, инструкции.
     Трескон.


     От: Ш. Б. Э. С. Б.
     Кому: Президенту

     Да,  это  чистая  правда:  в течение  последних  десяти  лет дальнейшие
эксперименты с ракетами не  проводились.  Мы  действительно не  ожидали, что
Земля капитулирует так легко!
     Я  согласен  с  тем, что  существование  этой  расы является постоянной
угрозой нашей цивилизации, и мы проводим эксперименты, согласно предложенным
вами направлениям. Проблема усложняется  из-за огромных размеров планеты.  О
взрывах не может быть и речи, главной надеждой на  успех является применение
радиоактивных отравляющих веществ какого-либо типа.
     К счастью, теперь мы располагаем неограниченным временем для завершения
исследований, и я буду докладывать регулярно.
     Рэнт.
     (Конец документа.)


     От:  Капитан-лейтенанта  Генри  Форбса, Отделение разведки, Специальный
космический корпус
     Кому:  Профессору   С.   Макстону,  Отделение   филологии  Оксфордского
университета
     Курс: Трансендер II (через Скенектеди).
     Вышеназванные  бумаги  вместе с  другими были обнаружены в руинах того,
что,  по  нашим  представлениям,  являлось  главным городом марсиан.  (Марс,
координаты К1302895.) Частое использование иероглифа "Земля" предполагает их
особенную значимость, и хочется надеяться, что их  удастся перевести. Прочие
бумаги последуют незамедлительно.
     Г. Форбс, каплейт.


     (Добавлено от руки.)

     Дорогой Макс,

     простите,  что  у  меня  не  было  времени  связаться  с  вами  раньше.
Встретимся, как только я вновь попаду на Землю.
     Боже!  Марс  в  полном  упадке!  Наши координаты  оказались  смертельно
точными,  и  бомбы  материализовались  как  раз  над  их   городами,  как  и
предсказывали парни из Маунтвильсона.
     Мы   посылаем  назад  множество   веществ  посредством  двух  маленьких
устройств,  но  до тех пор, пока большой трансмиттер не материализован, наши
возможности  весьма ограниченны и, конечно, никто из нас не может вернуться.
Поэтому поторопитесь с этим!
     Я  рад, что мы  вновь можем  начать работу над  ракетами.  Наверное,  я
покажусь  старомодным,  но  мне  не  нравится,  когда  меня тонкой  струйкой
впрыскивают сквозь космос со скоростью света.
     Искренне ваш, Генри.






     Мы возвращались назад через лес, когда Кингмэн увидел серую белку. Наша
сумка была наполнена небогатой,  но разнообразной добычей  --  три тетерева,
четыре  кролика  (с  сожалением  должен  сказать, что  один  был  еще совсем
детенышем)  и  пара голубей. И,  несмотря  на мрачные прогнозы,  обе  собаки
остались в живых.
     Белка  заметила  нас  в  то  же  мгновение.  Она  знала,  что  ее  ждет
немедленная  казнь -- наказание за тот вред, который она причиняла  деревьям
поместья. А возможно,  ружье Кингмэна уже лишило ее близких родственников. В
три  прыжка она добралась до основания  ближайшего дерева  и  серой  молнией
исчезла  за  ним.  Мы  еще  раз  увидели  крохотную  мордочку, на  мгновение
показавшуюся из-за края ее укрытия в дюжине футов  над землей, но сколько мы
с надеждой  ни ждали, наведя ружья  на разные  ветки, она так и не появилась
вновь.
     Пока  мы  шли  через  лужайку  к  великолепному старому  дому,  Кингмэн
выглядел очень задумчивым. Он молчал, пока мы передавали свою добычу повару,
принявшему  ее без большого энтузиазма, и вышел  из этого  состояния  только
тогда,  когда все уселись в курительной комнате и он вспомнил  о своем долге
хозяина.
     --  Эта древесная крыса,-- сказал он внезапно -- он всегда  называл  их
"древесными крысами" в  присутствии  людей, бывших слишком сентиментальными,
чтобы  стрелять  в милых  маленьких белочек,-- она  напомнила мне  о  весьма
странном происшествии, приключившемся со мной незадолго до того, как я вышел
в отставку. Действительно, весьма незадолго.
     -- Полагаю, что так,-- сухо произнес Карсон.
     Я  послал  ему предостерегающий  взгляд:  он служил  во  флоте и слышал
истории Кингмэна раньше, но мне они все еще были в новинку.
     --  Разумеется,--  слегка  раздраженно  отозвался  Кингмэн,--  если  вы
возражаете, я не стану...
     -- Продолжайте,-- торопливо  попросил я.-- Вы разожгли мое любопытство.
Какая связь  может существовать между  серой белкой и  Второй  юпитерианской
войной, я просто не могу представить.
     Кингмэн, казалось, смягчился.
     --  Полагаю, мне лучше изменить  некоторые имена,-- задумчиво  произнес
он.-- Но я не стану менять названия  мест.  История  началась на  расстоянии
свыше миллиона световых лет от Марса...

     К-15 был  агентом военной разведки.  Ему причиняло немалую боль,  когда
лишенные воображения люди  называли его шпионом,  но в  настоящий момент ему
хватало более существенных поводов для жалоб. Уже несколько дней по пятам за
ним  шел   быстроходный  крейсер,  и   хотя  безраздельное  внимание   столь
великолепного  корабля и немалого числа прекрасно тренированных  ребят могло
показаться лестным, он охотно отказался бы от этой чести.
     Вдвойне неприятной ситуацию делал  тот факт, что его друзья должны были
встретиться с ним примерно через  двенадцать  часов за  пределами  Марса, на
борту корабля, вполне способного управиться с заурядным крейсером,--  как вы
можете  догадаться,  К-15  был  довольно  важной   персоной.   К  несчастью,
максимально оптимистичные  подсчеты  показывали, что преследователи подойдут
точно  на  расстояние  выстрела  через  шесть  часов.  Следовательно,  через
каких-нибудь  шесть  часов  пять  минут  К-15  будет  занимать   немалое  по
протяженности  и все увеличивающееся  пространство  в космосе. Возможно, как
раз  пришло  время  высадиться  на  Марс,  но такое  решение  можно  считать
наихудшим    выходом   из   положения.    Высадка,   безусловно,    разозлит
агрессивно-нейтральных марсиан,  а следовательно, могут возникнуть серьезные
политические осложнения. К тому  же, если  друзья будут вынуждены высадиться
на планету,  чтобы  выручить его, это может стоить им топлива  более  чем на
десять километров в секунду, то есть основной части их оперативного запаса.
     У  него  оставалось  всего одно  преимущество, и  оно  казалось  весьма
сомнительным.  Командир крейсера мог  догадываться,  что он  направлялся  на
встречу,  но  он  не знал, ни  насколько  близок  к  цели  преследуемый,  ни
насколько  велик   корабль,  к   которому   он  стремился.  Если  он  сможет
продержаться всего двенадцать  часов, то спасется. Это  "если"  превратилось
теперь в некую, весьма значительную величину.
     К-15 мрачно вглядывался  в  карты,  размышляя,  не  лучше  ли  поберечь
остатки горючего для финального рывка. Но рывка куда? В подобной ситуации он
окажется  достаточно  беспомощным,   а  у   корабля-преследователя,   вполне
вероятно,  хватит  горючего, чтобы  поймать его, когда он  рванет  в  пустую
темноту, утратив любую надежду на спасение и пройдя мимо друзей, двигающихся
по направлению к Солнцу на скорости столь огромной, что они ничего не смогут
для него сделать.
     Мыслительный  процесс  некоторых  людей  замедляется тем  сильнее,  чем
короче  становится  отпущенное  им  время  жизни.  Их  словно  гипнотизирует
приближение  смерти, они  до такой степени покоряются роковой судьбе, что не
предпринимают  ни малейшей попытки  ее избежать. К-15, напротив,  обнаружил,
что в  подобных  отчаянных  ситуациях его  мозг  работает лучше.  Сейчас  он
функционировал как никогда прежде активно.

     Командир крейсера  "Дорадус"  Смит  --  это имя ничуть не  хуже  любого
другого  -- не сильно удивился, когда К-15 начал сбавлять скорость. Он почти
ожидал,  что  шпион  попытается высадиться  на  Марс,  считая интернирование
меньшим  злом, чем  аннигиляцию, но когда  с  поста наблюдения донесли,  что
маленький   корабль-разведчик  направляется  к  Фобосу,  он  ощутил   полную
растерянность.  Внутренняя луна,  диаметр которой  составлял около  двадцати
километров, являлась не чем иным, как нагромождением скал, и даже практичные
марсиане не смогли  найти ей никакого применения. К-15, должно  быть, совсем
отчаялся, если надеялся извлечь там хоть какую-то пользу для себя.
     Крохотный  разведчик  уже  почти  остановился,  когда  оператор  радара
потерял  его  возле  массы Фобоса. Выполняя маневр торможения, К-15  потерял
большую часть преимущества, и "Дорадус" находился теперь только в нескольких
минутах от  него -- так что  крейсеру пришлось  начать торможение, чтобы  не
обогнать  преследуемого.  Он  остановился почти в трех тысячах километров от
Фобоса, а корабль  К-15  все  еще не  появился  в  поле зрения. Вероятно, он
находился  на  дальней  стороне маленькой луны, в  противном случае его  без
труда можно было бы увидеть в телескопы.
     Корабль  К-15 возник снова только спустя несколько минут и передвигался
на полной  тяге,  придерживаясь  курса по  направлению  от  Солнца.  Он  уже
разогнался почти  до  пяти  g и  прервал свое  радиомолчание! Автоматический
транслятор вновь и вновь передавал весьма странное сообщение:
     "Я  сел на Фобосе, меня  атакует  крейсер  класса 2. Полагаю, что смогу
продержаться до вашего прихода, но поторопитесь".
     Сообщение  даже  не  было  закодировано  и  привело  командира Смита  в
состояние крайнего замешательства. Предположение, что К-15 все еще находился
на борту корабля  и что послание не  более чем хитрость, казалось слишком уж
наивным.  Но  что,  если  это  двойной  блеф?  Послание явно  отправлено  на
доступном языке именно с  тем  расчетом, чтобы  заставить  его  растеряться.
Командир не мог позволить себе  тратить  время  и топливо на  преследование,
если  К-15 действительно остался на  Фобосе. Было очевидно, что подкрепление
на подходе, и чем быстрее крейсер  Смита  покинет  окрестности,  тем  лучше.
Фраза:  "Полагаю,  что смогу  продержаться до  вашего подхода",  могла  быть
частью наглого блефа, а  могла  означать,  что  помощь  действительно  очень
близка.
     Тем временем корабль К-15 прекратил ускорение. Он явно исчерпал топливо
и мог делать чуть больше  шести  километров  в  секунду в сторону от Солнца.
К-15 обязательно  должен был высадиться,  поскольку  его  корабль, абсолютно
беспомощный, сейчас двигался прочь из Солнечной системы. Командиру Смиту  не
понравилось  передаваемое   сообщение,  явно   адресованное  приближавшемуся
военному  кораблю, находящемуся  на  неопределенном  расстоянии,  но  с этим
ничего  нельзя  было  поделать. Стараясь не  тратить зря времени,  "Дорадус"
начал движение по направлению к Фобосу.
     На первый взгляд командир  Смит  казался хозяином ситуации. Его крейсер
был  вооружен  дюжиной  тяжелых   управляемых   ракет   и   двумя   турелями
электромагнитных  орудий, противником  являлся  всего  лишь один  человек  в
скафандре,   загнанный  в  ловушку  на  луну  диаметром  не  более  двадцати
километров.  И  только  впервые  увидев  Фобос  с   расстояния   меньше  ста
километров, командир  Смит  начал  понимать,  что  в конце  концов К-15  мог
придержать в рукаве несколько козырей.
     Утверждать, что диаметр Фобоса составлял около двадцати километров, как
неизменно делали это справочники по астрономии, значило  вводить читателей в
заблуждение.  Слово  "диаметр"  подразумевает  некоторое наличие  симметрии,
которой Фобос  был  начисто лишен. Как и другие  подобные глыбы космического
шлака, астероиды -- это бесформенные массы  скал, плавающие  в  космосе  без
малейшего,  разумеется,   намека   на   атмосферу   и  практически  лишенные
гравитации. Он совершал оборот вокруг своей оси за  семь  часов  и  тридцать
девять минут, таким образом всегда  показывая одну и  ту  же сторону  Марсу,
который находился столь близко, что видимой  оставалась меньше чем  половина
планеты, полюса  располагались ниже  изгиба горизонта.  И это, пожалуй, все,
что можно сказать о Фобосе.
     У К-15 не  осталось  времени насладиться красотой заполнившего небо над
ним мира в форме полумесяца. Он собрал все оборудование, которое мог вынести
сквозь шлюз, нажал автопилот и прыгнул. С чувством, которого он не стал даже
анализировать,  агент   смотрел  вслед   крохотному   пылающему   кораблику,
устремившемуся  к  звездам.  Он  сжег  свои  корабли, оказавшись  в  крайней
ситуации,  и  мог  только  надеяться,  что  приближавшийся  корабль,   успел
перехватить радиограмму, прежде чем пустое судно на большой скорости ушло  в
никуда.  Маловероятно, что вражеский крейсер  бросится в  погоню, этот  шанс
казался слишком призрачным, чтобы на него можно было надеяться.
     Агент принялся исследовать свой  новый  дом.  Пока Солнце находилось за
горизонтом,  единственным  источником света было желтое излучение Марса,  но
для  его  целей этого было вполне  достаточно,  так что жаловаться на плохую
видимость не приходилось.  Он стоял в центре  несимметричной равнины шириной
около двух километров, окруженной холмами настолько низкими, что при желании
он легко  мог  бы их  перепрыгнуть.  Некогда, много  лет назад, ему довелось
прочитать рассказ о человеке,  который  случайно  спрыгнул  с  Фобоса,  что,
казалось бы,  абсолютно  невозможно,-- впрочем,  вполне  вероятно,  что  это
случилось на Деймосе,-- поскольку вторая космическая скорость составляла все
еще свыше десяти метров в секунду.
     Но если он  не  побережется, то  с легкостью может оказаться на высоте,
падение с  которой  на поверхность потребует  нескольких часов  и  неизбежно
приведет  к фатальным последствиям. План  К-15 был  весьма прост:  он должен
держаться как можно ближе к поверхности Фобоса и диаметрально противоположно
крейсеру.  "Дорадус" мог обратить все свое оружие против двадцати километров
скал, а он даже не почувствует сотрясения. Существовали всего  две серьезные
опасности, и одна из них мало его беспокоила.
     Для  непрофессионала,  ничего  не  знающего  о тонкостях  астронавтики,
подобный план  мог  показаться  абсолютно  самоубийственным.  "Дорадус"  был
снабжен  новейшим  сверхнаучным  оружием;  кроме  того, двадцать километров,
отделявших его от жертвы, заняли бы секунду полета на максимальной скорости.
Но командир Смит был в высшей степени профессионалом, и уже понимал, что ему
сильно  не  повезло.  Он  осознавал, возможно  слишком хорошо,  что из  всех
транспортных  механизмов,  когда-либо  изобретенных  человеком,  космический
крейсер  отличался  наименьшей  маневренностью. Суть  в  том,  что К-15  мог
сделать с полдюжины оборотов вокруг своего маленького мира,  пока  командир,
преследующий его на "Дорадусе", сделает хотя бы один.
     Нет необходимости вдаваться в технические подробности, но те,  кто  еще
не убедились, могут попытаться осмыслить эти элементарные факты. Космические
корабли,  безусловно, могут двигаться только по своим  главным осям, то есть
"вперед". Любое отклонение от прямого  курса  требует разворота корабля, так
чтобы его  моторы  могли действовать в  другом направлении. Любому известно,
что это делается при помощи внутреннего гироскопа или тангенциальных рулевых
двигателей,  но очень немногие  знают,  сколько времени требует этот простой
маневр. Средний крейсер,  полностью заправленный горючим, достигает массы  в
две  или  три  тысячи  тонн,  что  начисто  лишает  его  возможности  быстро
маневрировать.  Но положение вещей  еще хуже, поскольку  имеет  значение  не
только  масса, но и  момент инерции, а поскольку  крейсер представляет собой
длинный тонкий  объект, его  момент инерции почти колоссален. Этот печальный
факт означает  (хотя о  нем редко вспоминают  инженеры-астронавигаторы), что
потребуется добрых десять минут, чтобы при помощи гироскопов  любых разумных
размеров развернуть  космический  корабль на 180 градусов. Рулевые двигатели
действуют ненамного быстрее, и в  любом случае их  использование ограничено,
потому  что   они  производят   перманентное  вращение  и,  к  досаде  всех,
находящихся  внутри,  способны  уподобить  корабль своего  рода  замедленной
вертушке.
     В  обычных  ситуациях такие недостатки не  имеют большого  значения. На
протяжении  миллионов  километров  и  сотен часов  полета  корабль постоянно
вынужден  менять  направление.  Но  движение  по  кругу  радиусом  в  десять
километров  явно  противоречит всем  правилам,  и  командира  "Дорадуса" это
изрядно беспокоило. К-15 вел нечестную игру.
     А в  это  время  находчивый субъект пытался  приноровиться к  ситуации,
которая вполне могла оказаться гораздо хуже. Он в три прыжка достиг холмов и
почувствовал   себя  менее  уязвимым,   чем  на  открытой  равнине.  Пищу  и
оборудование,  взятые с  корабля, он спрятал там, где рассчитывал  без труда
найти  их вновь, хотя, откровенно говоря, это его  беспокоило меньше  всего,
поскольку скафандр мог сохранить ему  жизнь не более  чем на день. Небольшой
пакет  с самым  необходимым  -- тем, что могло  понадобиться ему  при  любых
возникших проблемах,-- был  по-прежнему под рукой, в одном из многочисленных
потайных  мест,  предусмотренных  для  таких  целей в прекрасно  продуманном
скафандре.
     Вокруг его  горного гнезда царило  возбуждающее одиночество, хотя оно и
не было столь полным, как ему того хотелось.  Навсегда застывший в небе Марс
почти  различимо пошел  на  убыль,  в то время  как Фобос  повис над  ночной
стороной планеты. Беглец  мог  даже разглядеть  огни  некоторых  марсианских
городов, светящиеся  булавочные головки,  обозначавшие  сочленения невидимых
каналов.  Кроме  них  оставались только звезды, тишина и  линия  зазубренных
пиков,  таких  близких,  что  до них,  казалось, можно было  дотронуться.  О
"Дорадусе"  не было  ни  слуху ни  духу.  Крейсер  предусмотрительно перенес
пристальные телескопические наблюдения на солнечную сторону Фобоса.
     Марс служил весьма  точными часами:  когда он  будет  виден наполовину,
тогда взойдет солнце, а с  ним, вполне  возможно, появится  и  "Дорадус". Но
крейсер мог приблизиться с какой-либо совершенно неожиданной стороны; он мог
даже  -- и  это было  единственной  реальной опасностью  -- высадить  группу
поиска.
     Это было первое,  что пришло в голову  командиру  Смиту, как  только он
более  или  менее  разобрался  в  ситуации.  Однако  вскоре  он  понял,  что
поверхность Фобоса занимает свыше  тысячи квадратных километров, а  он может
выделить  не  более  десяти  человек  из  команды,  чтобы  обследовать  этот
скалистый, дикий район. К тому же К-15 наверняка вооружен.
     Если принять  во внимание оружие, которое нес  на  себе  "Дорадус", это
последнее обстоятельство могло  показаться абсолютно незначительным.  Но  на
самом деле такое мнение было очень далеко от истины. При обычном ходе  вешей
ручное вооружение и другое переносное оружие столь же полезны на космическом
крейсере, как абордажные сабли и арбалеты. На "Дорадусе" -- причем абсолютно
случайно и в обход инструкций --  нашелся один автоматический пистолет и сто
патронов  к  нему.  Любая  группа  поиска, следовательно, будет состоять  из
невооруженных  людей,  вынужденных  столкнуться  с прекрасно  снаряженным  и
абсолютно отчаявшимся  человеком, который  с легкостью  и не задумываясь  их
перебьет. К-15 вновь нарушал правила.
     Терминатор  Марса сейчас представлял  собой абсолютно  прямую линию,  и
почти в тот же  миг взошло солнце -- не столько как  удар грома, сколько как
взрыв  атомной  бомбы.  К-15  подрегулировал фильтры своего  визора и  решил
двигаться. Безопаснее оставаться вне солнечного света, не только потому, что
там легче скрыться, но и потому, что в  тени он  видел гораздо лучше. У него
имелась только пара бинокуляров, тогда как "Дорадус" был оснащен электронным
телескопом с диафрагмой как минимум двадцать сантиметров.
     К-15 счел за лучшее определить местонахождение крейсера, если, конечно,
это удастся сделать. Подобное решение могло показаться  опрометчивым, но  он
чувствовал  себя  гораздо  увереннее,  когда  точно   знал,  где   находится
противник,  и  мог следить за  всеми его  передвижениями. Беглец  мог в этом
случае держаться ниже линии горизонта, а вспышки ракет дадут ему достаточное
представление о любых передвижениях противника, угрожавших его безопасности.
Осторожно отправившись  почти вдоль траектории горизонта, он начал  круговой
обход своего мира.
     Сужавшийся полумесяц  Марса  опускался за горизонт,  пока  только  один
обширный рог не остался загадочно сиять  на  фоне звезд. К-15 забеспокоился,
ибо по-прежнему не  обнаружил  никаких  признаков "Дорадуса". Хотя в этом не
было  ничего  странного --  крейсер мог находиться  в добрых  ста километрах
отсюда и к тому же  был выкрашен черной как ночь краской.  К-15 остановился,
размышляя  о том,  правильно  ли  он в  конце концов  поступил. И тут  нечто
большое,  двигавшееся  медленно и  плавно,  закрыло  звезды  прямо  над  его
головой.  Сердце К-15 на мгновение  замерло, но  он быстро  пришел в себя  и
попытался  проанализировать ситуацию и понять,  каким  образом  он умудрился
совершить столь катастрофическую ошибку.
     Вскоре он понял, что черная тень, плывущая по небу, никак не могла быть
крейсером,  но  тем не  менее  представляла  не меньшую опасность. Она  была
гораздо  меньше и  гораздо ближе,  чем  показалось  ему поначалу.  "Дорадус"
послал на поиски телевизионную управляемую торпеду.
     Именно это и являлось вторым обстоятельством, которого он опасался, и в
этой ситуации К-15 оставалось только всеми силами постараться спрятаться как
можно лучше. Теперь  "Дорадус" разыскивал его при помощи множества  глаз, но
возможности аппаратуры  были  строго  ограничены.  Ее создавали  для  поиска
освещенных  солнцем  космических кораблей, находившихся на фоне звезд, а  не
для поиска человека,  спрятавшегося среди темных зазубренных  скал. Четкость
изображения у этих телесистем была низкой, и видеть они могли только то, что
находилось прямо перед ними.
     Теперь за  шахматной доской собралось гораздо больше игроков, да и сама
игра  стала чуть более  смертельно  опасной,  но у  него все еще  оставалось
небольшое преимущество.
     Торпеда  исчезла в  ночном небе. Поскольку в слабом гравитационном поле
она следовала почти прямым курсом, вскоре она оставит  Фобос  позади, и К-15
ждал того, что, как он знал, обязательно случится. Несколько минут спустя он
заметил, что  короткий росчерк ракеты  погас, и догадался, что она  медленно
возвращается на свой  курс. И почти в тот же миг он увидел другую, улетевшую
в  противоположную  четверть неба. Интересно, сколько  же этих  адских машин
было сейчас задействовано.  Из  того, что он знал о крейсерах класса 2,--  а
знал он гораздо  больше, чем ему полагалось,-- они были оборудованы четырьмя
контрольными  каналами  для   таких  торпед,   и  все  они,  возможно,  были
использованы.
     Внезапно  его осенила идея настолько  блестящая,  что он  был абсолютно
уверен в невозможности ее осуществления. Радио  в  его скафандре поддавалось
настройке,  и оно  охватывало  необычайно широкую полосу  частот,  а  где-то
неподалеку "Дорадус"  выкачивал энергию, превышавшую  тысячу  мегагерц. К-15
включил приемник и начал обследование.
     Ему  удалось  довольно быстро  обнаружить  искомое -- хриплое завывание
передающихся импульсов, источник  которого  располагался не слишком  далеко.
Возможно,  он  ловил  только  помехи, но  и  этого  вполне  достаточно.  Они
слышались достаточно ясно, и в первый раз К-15  позволил себе строить далеко
идущие планы на будущее. "Дорадус" выдал себя: пока крейсер управляет своими
снарядами, К-15 будет точно знать, где тот находится.
     Он осторожно  двинулся по направлению к  передатчику. К  его удивлению,
сигнал стал слабее, затем вновь резко усилился.
     В первый момент К-15 даже несколько растерялся, но быстро  понял,  что,
должно  быть, двигался  через зону  дифракции.  Будь  он достаточно  хорошим
физиком,  ее  ширина  могла  бы  сообщить  ему кое-что  полезное,  но  он не
представлял себе, что именно.
     "Дорадус" завис в пяти километрах над поверхностью при полном солнечном
освещении. Его  "неотражающая" окраска требовала  обновления, а  потому К-15
мог разглядеть его достаточно ясно.  Поскольку  беглец все еще  оставался во
тьме, а  линия тени отодвигалась вместе с ним, он решил, что находится здесь
в  полной  безопасности.  Агент  удобно устроился так,  чтобы  хорошо видеть
крейсер,   и  принялся  ждать,  абсолютно  уверенный  в  том,  что  ни  один
управляемый  снаряд не подойдет так близко к кораблю.  К настоящему моменту,
по  его представлению, командир "Дорадуса" должен был  окончательно выйти из
себя. И он был абсолютно прав.
     Спустя час крейсер начал  разворачиваться с грацией увязшего  в трясине
бегемота. К-15 догадался, что происходит. Командир  Смит собирался осмотреть
противоположную  сторону  и  готовился  к  опасному  пятидесятикилометровому
путешествию. Агент  очень  внимательно  наблюдал  за тем,  какое направление
выберет корабль,  и,  когда тот остановился вновь, с  облегчением обнаружил,
что крейсер повернулся почти бортом к нему. Наконец резкими рывками, которые
едва  ли  могли  доставить удовольствие  всем  находящимся на борту, корабль
начал  движение  к  горизонту.  К-15  последовал  за  ним,  если  можно  так
выразиться,  прогулочным шагом. Задача  состояла  в  том, чтобы не  обогнать
корабль  на одном  из  километровых  бросков  и  внимательно  наблюдать,  не
позволяя какой-нибудь из торпед неожиданно подойти сзади.
     Чтобы   покрыть   расстояние   в   пятьдесят   километров,   "Дорадусу"
потребовалось  около  часа.  К-15 подсчитал, что это составляло  значительно
меньше одной тысячной нормальной скорости корабля. В какой-то момент крейсер
обнаружил, что направляется по касательной в космос, и предпочел не  тратить
время,  снова  переворачиваясь другим концом, а  сделать  несколько  залпов,
чтобы снизить  скорость. Но  наконец он добился желаемого результата, и К-15
пристроился для следующего бдения, закрепившись между двумя скалами,  откуда
он мог отчетливо видеть крейсер,  будучи при  этом абсолютно  уверенным, что
тот не видит его. Ему вдруг пришло в голову, что командир Смит должен бы уже
всерьез засомневаться в  том, что искомый объект действительно  находится на
Фобосе.  К-15  вдруг почувствовал  отчаянное  желание  подать  сигнал,  дабы
успокоить противника, однако благоразумно подавил столь неразумный порыв.
     Нет смысла подробно описывать события следующих десяти часов, поскольку
от  того,  что  происходило  раньше,  они  отличались  лишь  незначительными
деталями. "Дорадус" произвел еще три движения, и К-15 подкрадывался к нему с
осторожностью опытного охотника, идущего по следу некой слоноподобной твари.
Однажды,  когда  корабль  вывел его в полосу  полного  солнечного света,  он
позволил крейсеру скрыться за горизонтом, прежде чем смог снова поймать  его
сигнал. Но большую часть  времени,  прячась  за наиболее пригодными для этой
цели холмами, он держал врага в поле зрения.
     Однажды где-то  в нескольких  километрах  в  сторону раздался  взрыв --
возможно, кто-то из  операторов увидел тень, вызвавшую его раздражение,  или
техник забыл выключить  дистанционный взрыватель. Ничего другого, что  могло
бы разнообразить  происходящее, не  случилось,  ситуация становилась изрядно
скучной. К-15 почти радовался изредка проходившим над его  головой торпедам,
поскольку был  совершенно  уверен  в  том,  что  они  не  смогут  обнаружить
человека, неподвижно лежащего в укрытии. Если ему удастся оставаться в части
Фобоса, диаметрально противоположной крейсеру, то, даже выйдя из укрытия, он
окажется в полной безопасности, поскольку крейсер не мог контролировать  его
в тени луны, ибо сюда не  доходили  радиосигналы. Но  если  крейсер двинется
вновь, надежный путь в безопасную зону отыскать будет весьма трудно.
     Развязка  наступила  неожиданно.  Последовал  внезапный выброс  рулевых
реактивных струй,  и  главный  двигатель  крейсера  заработал  во всею  свою
немалую мощь. Через секунду "Дорадус" устремился к солнцу, наконец свободный
и счастливый, даже несмотря на  то,  что  покидает  эту  жалкую  кучку скал,
которая столь  нагло задержала  его  на  пути к  законной жертве, так  и  не
добившись успеха. Всепоглощающее чувство  покоя  и облегчения охватило К-15,
ибо он понял, что произошло. На посту  наблюдения крейсера кто-то уловил эхо
приближавшихся с невероятной  скоростью колебаний. Теперь агенту  оставалось
только  включить  сигнальный огонь  своего скафандра  и ждать.  Он даже  мог
позволить себе такую роскошь, как выкурить сигарету.

     -- Очень интересная история,--  сказал я.-- И теперь я понимаю, как она
связана с белкой. Но у меня в связи с ней возникла пара вопросов.
     -- Неужели? -- вежливо заметил Руперт Кингмэн.
     Я всегда  предпочитаю докапываться до сути вещей, и мне  было известно,
что   наш  хозяин   играл   некую   роль,  о   которой  он  предпочитал   не
распространяться,  в Юпитерианской  войне.  Я решил  рискнуть  и  выстрелить
наугад.
     -- Могу  я  спросить,  откуда вы так  много знаете  об  этом  необычном
военном происшествии? Неужели именно вы были К-15?
     Карсон  издал какой-то  странный  звук,  а  Кингмэн  абсолютно спокойно
ответил:
     -- Нет, это был не я.
     Он поднялся на ноги и направился к оружейной комнате.
     --  Если  вы  извините  мое недолгое  отсутствие,  я  собираюсь еще раз
выстрелить по той древесной крысе. Возможно, в этот раз я ее достану.
     Затем он вышел.
     Карсон смотрел на меня так, словно хотел сказать: "Вот и еще  один дом,
куда  тебя никогда  больше  не  пригласят".  Когда  наш хозяин  уже  не  мог
услышать, Карсон ледяным тоном заявил:
     -- Вы все испортили. Ну кто вас, скажите, тянул за язык?
     -- Ну, мне казалось, что догадка совершенно верна. Откуда же еще он мог
узнать такие подробности?
     -- Полагаю, он встретился с К-15 после войны, и, должно быть, беседа их
была весьма интересной.  Но  я думал, вы знали,  что Руперт ушел в  отставку
всего  лишь в чине капитан-лейтенанта.  Военные следователи так  ничего и не
поняли.  Ведь  действительно  казалось  невозможным,  чтобы командир  самого
быстрого во всем флоте корабля не смог поймать человека в скафандре.






     Просто удивительно, как быстро я сумел все  забыть. Я пользовался своим
телом сорок лет; и мне казалось, что я его изучил. Однако воспоминания о нем
рассеиваются, словно сон.
     Руки, ноги,  где вы?  Что вы делали, когда принадлежали  мне? Я посылал
сигналы, пытаясь  управлять  конечностями, которые  смутно помнил. Ничего не
происходило. Все равно что кричать в вакууме.
     Кричать. Да,  я пытался. Возможно,  они меня слышат,  но сам я не слышу
своего  голоса.  В  моем сознании  осталось  слово "музыка"  --  но  что оно
означает?
     (Так много слов выплывает из темноты, словно дожидаясь, что я их узнаю.
И одно за другим исчезают, разочарованные.)
     Привет. Значит, ты вернулся. Как тихо ты вошел  в мое сознание! Я знаю,
что ты здесь, но я не почувствовал, когда именно ты появился.
     Я понимаю, что ты  дружелюбен, и я благодарен за то, что ты сделал.  Но
кто  ты?  Конечно,  я  знаю,  что  ты не человек -- наша наука не могла меня
спасти,  когда  отказало силовое  поле.  Видишь, меня одолевает любопытство.
Хороший знак, не правда ли? Теперь, когда  боль ушла  -- наконец, наконец  я
вновь в состоянии размышлять.
     Да, я готов. Все, что ты хочешь  знать. Это меньшее из того, что я могу
сделать.
     Меня зовут  Вильям  Винсент Ньюберг.  Я  пилот Галактической инспекции.
Родился в Порт-Лоуэлле, Марс, 21 августа 2095 года. Моя жена Джанита и  трое
наших  детей  находятся  на Ганимеде. Кроме того, я писатель;  мне  довелось
опубликовать немало  книг о моих путешествиях. "По ту сторону Ригеля" весьма
знаменита...
     Что произошло?  Наверное, вам  известно не меньше, чем мне.  Я  перевел
корабль в фантомное  состояние и вышел  на фазовую скорость,  когда раздался
сигнал  тревоги. И я ничего не успел предпринять. Помню, как  засияли  стены
кабины,-- а потом жар, ужасный жар. Вот и все. Вероятно, взрыв выбросил меня
в открытый космос. Но  как мне удалось уцелеть? Неужели кто-то успел до меня
добраться?
     Скажите  мне, что  осталось от моего  тела? Почему я не  чувствую рук и
ног? Не скрывайте от меня правды; я  не боюсь. Если вы  сумеете вернуть меня
домой, биотехники снабдят  меня новыми  конечностями. До  катастрофы мне уже
заменили правую руку.
     Почему вы не отвечаете? Я задал совсем несложный вопрос!
     Что  вы имеете в виду, когда говорите, что не знаете, как я выгляжу? Вы
ведь спасли что-то!
     Голову?
     Значит, мозг?
     И даже не... О нет!..

     Прошу меня простить. Кажется, я долго отсутствовал?
     Дайте мне взять себя в руки. (Ха! Очень смешно!) Я пилот первого класса
Винсент Вильям Фриберг. Я родился в Порт Лиоте, Марс, 21 августа  1895 года.
У меня один... нет, двое детей...
     Пожалуйста,  разрешите мне начать  снова,  помедленнее. Моя  подготовка
рассчитана на выживание  в любой допустимой реальности. Я  готов взглянуть в
лицо любым обстоятельствам. Только медленно.

     Ну,  могло быть гораздо хуже. Я остался в живых. Я знаю, кто я такой. Я
даже думаю, что знаю, что я такое.
     Я -- запись. Некое фантастическое устройство для сохранения информации.
Должно быть, вы поймали мой дух, мою душу, когда корабль обратился в плазму.
И хотя  я не представляю,  как  такое  возможно, само по себе  предположение
выглядит  логичным. В конце концов, первобытный  человек никогда бы не сумел
понять, как мы записываем симфонию...
     Все мои воспоминания оказались записанными на пленке или заключенными в
кристалле, как когда-то были заключены в клетках моего  испарившегося мозга.
И не только мои воспоминания, Я. МОЯ ЛИЧНОСТЬ -- ВИНС УИЛЛБУРГ, ПИЛОТ
     ВТОРОГО КЛАССА.
     Ну, что будет дальше?
     Пожалуйста, повторите. Я не понимаю.
     О, замечательно! Вы можете сделать даже это?
     Для таких вещей есть название... слово...
     Множественное море инкардации. Нет. Не совсем так.
     Инкардация, инкардация...
     РЕИНКАРНАЦИЯ!
     Да, да,  я понимаю. Я должен составить базовый план, проект. Следите за
моими мыслями очень внимательно.
     Я начну с самого верха.
     Сначала  голова.  Она  овальная  --  вот  так.  Верхняя  часть  покрыта
волосами. Мои были кра... нет, голубые.
     Глаза. Они очень важны. Вы  видели  их  у других животных? Хорошо,  это
упрощает дело. Можете показать какие-нибудь? Да, эти подойдут.
     Теперь рот. Странно -- я смотрел на него тысячи раз во время бритья, но
почему-то...
     Нет, не такой круглый -- же.
     О нет, не так. Он расположен поперек лица, горизонтально...
     Так, дайте-ка посмотреть... было еще что-то между глазами и ртом.
     Как  глупо с моей стороны. Я никогда не стану курсантом, если не  смогу
вспомнить...
     О, конечно,-- НОС! Немного длиннее, так мне кажется.
     Что-то еще, только я забыл. Голова выглядит незаконченной. Нет,  это не
я, Билли Винсбург, самый умный парень во всем квартале.
     Но меня звали совсем  иначе -- я  не  мальчик. Я  пилот,  двадцать  лет
прослуживший в Космическом флоте, и я пытаюсь восстановить свое тело. Почему
я постоянно отвлекаюсь? Помогите мне, пожалуйста!
     Это чудовище? Неужели я так себя  описал?  Сотрите  его.  Давайте,  все
сначала.
     Начнем  с  головы.  Она  имеет идеальную сферическую  форму и  шляпу  с
загнутыми полями...
     Слишком сложно, начнем с чего-нибудь другого. О, я знаю...
     Бедренная кость соединяется с большой берцовой костью. Большая берцовая
кость соединена  с  бедренной костью. Бедренная кость соединяется  с большой
берцовой костью. Большая берцовая...
     Все расплывается. Слишком  поздно,  слишком  поздно.  Какая-то ошибка в
воспроизведении. Спасибо за то, что вы пытались. Меня зовут... меня зовут...
     Мама -- где ты?
     Мама!.. Мама!!!
     Мааааа...





Last-modified: Wed, 30 Aug 2006 05:55:19 GMT

Оцените этот текст: