. Он Хунгон. У него действительно есть определенные обязательства. Чтобы не думать об этом, он взял с полки в гостиной книгу -- новый роман Элмора Леонарда. Карвер любил динамичные произведения этого писателя, но сейчас он не мог сосредоточиться на сюжете. Через две страницы поймал себя на том, что ничего не помнит и не понимает, и вернул книгу на полку. Он -- Хунгон. Вернувшись на кухню, Карвер подошел к телефону и нерешительно опустил руку на трубку. Посмотрел в окно и содрогнулся -- огромная черная ночь ожила от переполнившего ее зла. Карвер снял трубку, послушал гудок. Телефоны Доусона, рабочий и домашний, лежали у аппарата на листке бумаги. Карвер вгляделся в цифры домашнего телефона лейтенанта и набрал его. Раздалось несколько длинных гудков. Хэмптон уже собирался было дать отбой, когда вдруг на другом конце провода подняли трубку. Но в трубке было полное молчание. Подождав несколько секунд, он произнес: -- Алло? Никакого ответа. -- Есть здесь кто-нибудь? Опять ничего. Вначале Карвер подумал, что либо он ошибся номером, либо на линии неполадки, но, когда он уже собирался положить трубку, его вдруг пронзило иное, пугающее ощущение. Он почувствовал присутствие зла на другом конце провода. Присутствие дьявольского существа, чья адская энергия по телефонной линии перетекала к нему, к Хэмптону. Его прошиб пот. Сердце у него бешено забилось. Он почувствовал себя словно вымазанным грязью. Бросил трубку на место, вытер о брюки мокрые ладони, но это мерзкое ощущение не проходило. Хэмптону казалось, что руки у него нечисты из-за того только, что держали трубку, на несколько секунд связавшую его с какой-то адской тварью в квартире Доусона. Он подошел к раковине и тщательно вымыл руки. Существо в квартире Доусона было из числа тех, кого Лавелль вызвал из Ада для выполнения своих грязных замыслов. Но что делало оно в квартире лейтенанта? Неужели Лавелль настолько безумен, что направил силы тьмы не только против Карамацца, но и против полиции, расследующей эти убийства? Хэмптон подумал, что будет в ответе, если что-нибудь случится с лейтенантом Доусоном. Ведь он, Хунгон, отказался ему помочь. Вытирая бумажной салфеткой мокрое лицо и шею, Карвер начал прикидывать возможные варианты развития событий и свои действия в них. 8 В джипе городской дорожной службы было только два человека, поэтому для Пенни, Дэйви, Ребекки и Джека места было достаточно. Водитель, здоровый веселый мужчина с дружелюбным румяным лицом, широким носом и большими ушами, представился Бертом. Он внимательно изучил полицейское удостоверение Джека и, удовлетворенный подлинностью документа, сказал, что рад доставить их в полицейское управление, где Джек рассчитывал взять другую машину. Внутри джипа было восхитительно тепло и сухо. Как только двери машины закрылись и она двинулась в путь, Джек немного успокоился. Но, когда они разворачивались посередине магистрали, партнер Берта, веснушчатый молодой парень по имени Лео увидел, как с противоположной стороны улицы что-то движется по снегу прямо к ним. Он сказал: -- Эй, Берт, погоди-ка. Что это там, кошка? -- Ну и что, даже если кошка? -- спросил Берт. -- Но ведь в такую погоду кошки не гуляют. -- Кошки гуляют, где и когда им заблагорассудится. Ты же любишь кошек и знаешь, насколько они своенравны. Лео возразил: -- Но ведь в такой холод она околеет на улице. Джип закончил разворот. В тот момент, когда Берт притормозил, Джек через боковое окно вгляделся в неясную тень, прыгавшую по сугробам. Она передвигалась с кошачьей грацией. Позади этого существа могли быть и другие. Не исключено, что тут собралась вся эта кошмарная шайка, но сказать с уверенностью было сложно. Как бы там ни было, похожий на кошку и привлекший внимание Лео первый гоблин был уже в десяти-пятнадцати метрах от машины. Лео сказал: -- Слушай, останови на секундочку, я выйду и подберу эту бедную киску. -- Нет, побыстрее отъезжайте отсюда! Это, черт побери, никакая не кошка! -- выкрикнул Джек. Удивленный Берт оглянулся на него через плечо. Пенни, как автомат, стала выкрикивать ту же фразу. К ней присоединился Дэйви: -- Не пускайте их внутрь, не пускайте их сюда, нет, не пускайте! Прижавшись лицом к окну своей дверцы и вглядываясь в темень, Лео произнес: -- Господи, да вы правы, это никакая не кошка. -- Давай быстрее! -- закричал Джек. В этот момент существо прыгнуло и ударилось в стекло перед самым лицом Лео. Стекло треснуло, но не разбилось. Лео взвизгнул, подпрыгнул, отпрянув от окна и навалившись на Берта. Берт резко нажал на газ. Мотор взревел, и колеса начали прокручиваться на месте. Ужасное существо прилипло к треснувшему стеклу. Пенни и Дэйви закричали. Ребекка старалась отвлечь их от монстра. Он же смотрел на всех своими горящими глазами. Чувствуя жар этого нечеловеческого взгляда, Джек боролся с сильным искушением разрядить свой револьвер в мерзкую тварь, хотя уже знал, что убить ее не сможет.. Шины наконец нащупали твердую почву, и джип рванулся с места. Берт одной рукой держал руль, а другой отталкивал от себя Лео, но тот не собирался менять позу. Гоблин лизал стекло своим черным языком. Джип был уже совсем близко с разделительным барьером посередине магистрали, и тут его начало заносить. Джек закричал: -- Черт побери, держи машину! -- Я не могу управлять, когда он вцепился в меня, -- ответил Берт, указывая на Лео. Он всадил локоть в бок напарника с достаточной силой, чтобы добиться результата, которого не дали предыдущие толчки. Лео немного придвинулся в сторону окна. Кошкоподобная тварь оскалилась, засверкали два ряда заостренных зубов. Берту удалось справиться с машиной буквально за секунду до того, как она могла удариться о барьер. Он снова нажал на газ. Мотор взревел. Вокруг них взлетели вихри снега. Лео издавал какие-то странные всхлипывающие звуки, дети кричали, а Берт зачем-то начал сигналить, будто рассчитывая этим звуком испугать и отогнать гоблина. Джек встретился взглядом с Ребеккой и подумал, что у него самого, наверное, такое же растерянное лицо, как и у нее. В конце концов тварь не удержалась на стекле и полетела в сугроб. Лео пробормотал: -- Боже милостивый! И только тут неуверенно занял свое сиденье. Джек посмотрел в заднее окно. Из снежной пелены появились другие твари. Кошмарные существа прыгали вслед за машиной, но не могли за ней угнаться и быстро отставали. Вскоре они исчезли из виду. Они все равно оставались в городе. Где-то рядом. Везде. 9 Снова сарай. Тот же жаркий, сухой воздух. Запах Ада. И снова оранжевый свет стал ярче, чем прежде. Ненамного, чуть-чуть. И воздух стал чуть горячее, и шум, исходящий из ямы, стал более громким и злым, хотя по-прежнему больше напоминал шепот, чем крик. Опять земля по краям ямы стала крошиться и сыпаться вниз, исчезая в пульсирующем оранжевом свечении. Когда диаметр ее вырос на пять сантиметров, все успокоилось. Яма стала больше.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Среда, 23.20 - четверг, 2.30 *  Вы знаете, Толстой, как и я, не увлекался всяческими суевериями вроде наук и медицины. Джордж Бернард Шоу Непризнание суеверий само по себе суеверно. Фрэнсис Бэкон ГЛАВА СЕДЬМАЯ 1 В подземном гараже полицейского управления горел неяркий свет, в углах было темно. Тени громоздились на стенах, подобно плесени, заполняли промежутки между машинами, облепили бетонный потолок, наблюдая сверху за всеми. Сегодня Джек боялся гаража. Сегодня вездесущие тени казались живыми и враждебными, подкрадывались поближе с осторожностью и расчетливостью разумного существа. Ребекка и дети, видимо, чувствовали то же самое. Они прижались друг к другу и тревожно, напряженно озирались вокруг. Джек старался внушить себе, что пока все идет нормально. К этому моменту гоблины наверняка потеряли их след. По крайней мере, говорил себе Джек, сейчас мы в безопасности. Но, думая так, чувствовал он совсем иное. Мысли и чувства были диаметрально противоположны. Этой ночью по гаражу дежурил Эрни Пьюкас. У него были густые черные волосы, зачесанные назад, и тонкие усики, странно примостившиеся на массивной верхней губе. Похлопывая по заявке в журнале, Эрни сказал: -- Но ведь вы уже взяли по машине. Джек настаивал: -- Нам нужны еще две. -- Это противоречит инструкции, и я... Ребекка не выдержала: -- К черту инструкции, дайте нам машины! Сейчас же! -- А где те две, которые вы уже получили? Вы их что, разбили? Джек ответил: -- Конечно, нет. Просто они не на ходу. -- Поломки? -- Да нет, застряли в снегу, -- соврал Джек. Возвращаться за машинами к ее квартире или к Джэмисонам нельзя -- несомненно, исчадия ада поджидают их в этих местах. Эрни переспросил: -- В снегу? И все? Ну, тогда мы пошлем техничку, она вытащит вас. Джек, всматриваясь в темные углы гаража, проговорил с нетерпением: -- У нас нет времени. Две машины нужны нам прямо сейчас. -- Но в инструкции сказано... Ребекка вмешалась в их разговор. -- Послушайте, по-моему, специальной группе по расследованию дела Карамацца было выделено несколько машин, разве не так? Эрни ответил: -- Конечно, но ведь... -- Разве они не стоят сейчас здесь, пока не востребованные? -- Да, до сих пор ими никто не пользовался, кроме вас. Но, может быть... -- А кто руководит группой? -- требовательно спросила Ребекка. -- Ну... вы. Вы оба. -- Так вот, у нас срочное дело, связанное с делом Карамацца, и нам нужны эти машины. -- Но вы уже получили машины, а инструкция гласит, что вы должны представить рапорт об их поломке или утрате, прежде чем можете получить... Ребекка гневно прервала его: -- К черту эту вонючую бюрократию! Сейчас же давайте нам новые тачки, или, видит Бог, я вырву ваши маленькие усики, заберу ключи и сама возьму машины. Эрни уставился на Ребекку широко раскрытыми глазами, пораженный как самой угрозой, так и напором, с которым все это было сказано. Теперь Джек рад был увидеть в Ребекке грозную амазонку. -- Быстрее! -- И она двинулась к Эрни. Эрни засуетился. И достаточно расторопно. Пока они ждали у будки диспетчера первую машину, Пенни переводила напряженный взгляд из одного темного угла в другой. Снова и снова ей казалось, что они здесь, в темноте: какое-то движение между двумя патрульными машинами; какое-то волнение во тьме позади полицейского фургона; какая-то злая тень в этом черном углу; зоркая, голодная тень прячется среди обыкновенных теней вон в том углу; какие-то передвижения позади лестницы и возле лифта; что-то по-воровски крадется по темному потолку и... "Прекрати! Это всего лишь воображение! -- скомандовала себе Пенни. -- Если бы здесь были гоблины, они бы уже давно напали на нас". Дежурный вскоре вернулся на слегка помятом голубом "Шевроле" -- на машине не было полицейских знаков, но имелась большая антенна, указывающая на наличие рации. Эрни поспешил за второй машиной. Джек и Ребекка тщательно осмотрели все внутри, желая удостовериться в отсутствии гоблинов. Пенни не отходила от отца. Она знала, что им предстоит расстаться -- этого требовал план их дальнейших действий. Она, Дэйви и Ребекка несколько часов будут ездить по главным магистралям города, где работают снегоуборочные машины и где шансы забуксовать минимальные. Застревать в снегу им нельзя, гоблины придут, как только они остановятся. Их безопасность -- постоянное движение. Папа в это время поедет в Гарлем, чтобы повидаться с человеком по имени Карвер Хэмптон, который, вполне возможно, поможет разыскать Лавелля. Затем папа займется этим проклятым колдуном. Папа уверен, что он вне опасности. Он говорит, что по какой-то непонятной причине заклинания Лавелля не оказывают на него никакого действия, поэтому для него надеть наручники на Лавелля не сложнее и не опаснее, чем на любого другого преступника. Пенни так хотелось верить, что он прав, но сердцем она чувствовала, что может никогда больше не увидеть отца. Настало время отправляться в путь. Пенни старалась не плакать и не виснуть на отце. Она мужественно забралась в машину вместе с Дэйви и Ребеккой. Уже выезжая из гаража по пандусу, она оглянулась. Отец махал им рукой. Они выехали на улицу, свернули направо, и отец скрылся из виду. Начиная с этого момента Пенни казалось, что он уже мертв. 2 Глубокой ночью Джек припарковал машину перед магазином Хэмптона. Начало первого. Зная, что Карвер жил над лавкой, он решил, что у жилого помещения должен быть отдельный вход. Джек обошел дом и убедился, что он прав. Весь второй этаж был освещен. Светилось буквально каждое окно. Стоя спиной к ветру, Джек нашел кнопку звонка сбоку от двери. Он не удовлетворился коротким звонком, а не отнимал палец от кнопки, так что он даже заныл от напряжения. Джек слышал звонок даже сквозь закрытую дверь, внутри, должно быть, хорошенькая какофония. Если Хэмптон увидит Джека в глазок и решит не открывать, то ему лучше надеть пару хороших наушников. Через пять минут голова у него заболит, а через десять -- начнет раскалываться. Если и это не подействует, Джек продолжит операцию: найдет пару кирпичей, бутылок или других тяжелых предметов и будет бросать их в окна Хэмптона. Его не пугала перспектива быть обвиненным в превышении служебных полномочий, его не пугала даже угроза потери полицейского значка. Он уже переступил грань вежливых просьб и цивилизованных разговоров. К его удивлению, дверь раскрылась тут же, и на пороге возник Карвер Хэмптон. Джеку он показался выше и массивнее обычного. Он не хмурился, как можно было ожидать, а улыбался. Такое впечатление, что даже рад неожиданному визиту. Прежде чем Джек открыл рот, Хэмптон воскликнул: -- С вами все в порядке?! Слава тебе Господи! Спасибо, Господи! Входите. Вы не представляете, как я рад вас видеть. Проходите же, проходите, не стойте на пороге. Небольшая прихожая за дверью сразу упиралась в лестницу. Джек вошел внутрь, а Хэмптон запер входную дверь, не переставая говорить: -- Господи, как я волновался! С вами все в порядке? Похоже, что да. Скажите, ради Бога, что с вами все в порядке! Джек ответил: -- Со мной все в порядке, но пришлось туго. Я должен о многом с вами поговорить... -- Пойдемте наверх и расскажете мне все, что случилось, до мельчайших подробностей. Я знаю, что это ночь сплошных событий, я их все время чувствовал. Стягивая на ходу заледенелую обувь и поднимаясь за Хэмптоном по узкой лестнице, Джек сказал: -- Должен вас предупредить: я пришел сюда за помощью, и вы поможете мне, хочется вам этого или нет. Ответ Хэмптона удивил Джека: -- С огромным удовольствием. Я сделаю все, что смогу. Абсолютно все. Наверху они оказались в уютной гостиной с множеством книжных полок у одной стены и вышитым гобеленом -- на другой. Пол закрывал прекрасный бежево-голубой восточный ковер. Четыре роскошные настольные лампы с цветными стеклянными абажурами расставлены были по комнате с таким мастерством, что их красота открывалась отовсюду, откуда бы на них ни смотрели. Два больших торшера стояли возле двух больших кресел. Все светильники были включены, а там, где все-таки ложились тени, стояли связки свечей. Их было не менее пятидесяти. Хэмптон заметил, что свечи удивили Джека, и пояснил: -- Сегодня ночью, лейтенант, в городе два вида темноты. Первый -- просто отсутствие света. А второй -- это физическое присутствие высшего сатанинского зла. Он связан с первым и прикрывается им. Эта тьма -- здесь, в городе! Поэтому я не хочу, чтобы в такую ночь рядом со мной были хоть какие-то тени. Никто не знает, когда с виду безвредная тень может оказаться чем-то совсем другим, странным и опасным. Раньше Джек не принял бы всерьез предостережения Карвера Хэмптона. В лучшем случае он бы подумал, что с парнем не все в порядке, что он просто сумасшедший. Теперь же он ни секунды не сомневался в истинности всего, что говорил Хунгон. Правда, Джек не боялся, что тени схватят его вдруг неосязаемой, но тем не менее смертельной хваткой. Однако сегодняшний вечер научил его многому, он уже не исключал и такую возможность. Так что яркий свет -- это то, что нужно. Хэмптон вздохнул: -- Вы, кажется, сильно замерзли. Давайте ваш плащ, я повешу его над батареей. И перчатки тоже. Присаживайтесь, я принесу вам немного бренди. Джек ответил, не расстегивая плаща и не снимая перчаток: -- У меня нет времени на бренди. Я должен найти Лавелля. Я... -- Чтобы найти и остановить Лавелля, следует основательно подготовиться, а это займет у вас некоторое время. Только полный дурак бросится в эту бурю, имея за душой лишь расплывчатый план действий. А вы явно не дурак, лейтенант. Так что давайте плащ. Я помогу вам, но на это потребуется не пара минут. Джек вздохнул, вылез из своего тяжелого плаща и подал его Хунгону. Через несколько минут он сидел в кресле, обхватив руками бокал с "Реми Мартен". Ботинки и носки его лежали на батарее, и впервые за весь вечер он почувствовал тепло в ногах. Хэмптон повернул рычажок на полке камина, сунул туда длинную спичку и зажег газ. Между искусственных керамических бревен заполыхал огонь. Хэмптон пояснил: -- Не столько для тепла, сколько для того, чтобы еще отогнать тьму. Спичку он затушил и бросил в медную пепельницу на столе. Сел в другое кресло, напротив Джека. Их разделял чайный столик, на котором находились два красивых хрустальных изделия фирмы "Лалик": шар с зелеными ящерицами вместо ручек и высокая ваза с горлышком-амфорой. Хэмптон начал: -- Если я составляю план действий, то придется рассказать все, что... Джек не дослушал фразу до конца. -- Вначале я задам несколько вопросов. -- Хорошо. -- Почему вы отказались помогать мне раньше? -- Я уже объяснял: испугался. -- А сейчас не боитесь? -- Даже больше, чем раньше. -- Тогда почему же хотите помочь именно сейчас? -- Я виноват, и мне стыдно за себя. -- Здесь должно быть что-то еще. -- Вообще-то вы правы. Видите ли, будучи Хунгоном, я регулярно обращаюсь к добрым богам Рады за помощью -- и себе, и моим клиентам, и знакомым. Именно боги придают силу моим заклинаниям. В ответ на это я должен противостоять злу повсюду, где встречу его, в любом обличье, в том числе в лице служителей Конго и Петро. Я же сегодня уклонился от своих обязанностей, нарушил все свои обязательства перед богами. -- Если бы вы снова отказали мне в помощи... стали бы боги Рады помогать вам в дальнейшем? Или они бросили бы вас, лишили магической силы? -- Надеюсь, они бы не отказались от меня. -- Но это возможно? -- Теоретически да. -- Так что в определенной степени вы преследуете и собственные интересы? Это очень хорошо. Мне это импонирует. Так спокойнее. Хэмптон опустил глаза, посмотрел на свой бокал, затем снова поднял взгляд на Джека: -- Я должен помочь вам еще по одной причине: ставка в этом деле оказывается куда выше, чем я думал сначала, когда указал вам на дверь. Желая сокрушить клан Карамацца, Лавелль приоткрыл Ворота Ада и выпустил группу дьявольских созданий, которые совершают убийства за него. Это сумасшедший, глупейший, болезненно горделивый шаг с его стороны, пусть даже он и считается сильнейшим Бокором. Он ведь мог вызвать дух дьявола и послать его разбираться с Карамацца. Не было необходимости открывать Ворота Ада и вызывать эти страшные существа в их физической форме. То, что он сделал, -- сумасшествие! В данный момент Ворота только чуточку приоткрыты, и Лавелль держит пока ситуацию под контролем. Я чувствую это посредством осторожного использования моей собственной силы. Но в очередном приступе безумия Лавелль может раскрыть Ворота настежь -- просто ради удовольствия. Или он устанет, ослабеет, и силы на другой стороне Ворот сокрушат их помимо его воли. В любом из случаев полчища чудовищ ринутся в этот мир и устроят кровавую резню, убивая честных, справедливых, достойных людей. Выживут только злые, но они очень скоро поймут, что тоже оказались в аду, только на Земле. 3 Ребекка проехала по авеню Америка почти до Центрального парка, сделала запрещенный разворот на перекрестке и опять направилась к центру города, не опасаясь машин. Кое-какой транспорт на улицах, правда, был -- снегоуборочный, медпомощи, даже несколько радиотакси. Но по большей части дороги были пустынны. Везде только снег. Снежный покров достигал уже тридцати сантиметров, а метель все не унималась. Дорожной разметки не было видно даже там, где прошли снегоуборочные машины -- их щетки, руки-лопаты не доходили до асфальта. Водители не обращали внимания ни на дорожные знаки, ни на светофоры, в большинстве своем залепленные снегом. Усталость у Дэйви наконец пересилила страх. Он заснул глубоким сном на заднем сиденье. Пенни бодрствовала, хотя глаза у нее были красными от усталости. Она стойко противилась сну, зная, что не уснет, если будет разговаривать. К тому же ей казалось, что так легче отогнать гоблинов. Она гнала от себя сон еще и потому, что, видимо, подходила к разрешению очень важного для себя вопроса. Ребекка никак не могла понять, что у девочки на уме, и, когда Пенни добралась до этого вопроса, ее поразила проницательность ребенка. -- Тебе нравится мой папа? Ребекка ответила не колеблясь: -- Конечно, ведь мы же напарники. -- Я хочу спросить, нравится ли он тебе больше, чем просто напарник? -- Мы с ним друзья. И он мне очень нравится. -- Больше, чем друг? Ребекка отвела глаза от заснеженной дороги и встретила взгляд Пенни. -- А почему ты об этом спрашиваешь? -- Просто мне... любопытно. Не зная, что сказать, Ребекка снова перевела взгляд на дорогу. Пенни не отставала: -- Ну так что, больше, чем друг, да? -- А если это было бы так, ты бы очень расстроилась? -- Господи, да почему же? -- Правда? -- Ты хочешь сказать, что я была бы расстроена, думая, что ты хочешь занять место моей мамы, да? -- Ну, иногда возникает такая проблема. -- Но не со мной. Я любила маму и никогда ее не забуду, но я знаю, что она желает нам с Дэйви добра, а это возможно только в том случае, если у нас появится вторая мама, а то мы с Дэйви слишком повзрослеем и не сможем ее должным образом оценить. Ребекка чуть не рассмеялась, услышав наивное, доброе и в то же время поразительно мудрое высказывание девочки. Но она прикусила язык и постаралась сохранить обычное выражение лица, боясь, что Пенни неправильно расценит ее смех. Девочка была очень серьезна. -- Я думаю, это будет замечательно: ты и папа. Ему кто-то нужен. Ну, ты знаешь... кто-то, кого он смог бы полюбить. -- Он очень любит вас с Дэйви. Я никогда еще не встречала отца, который бы так сильно любил своих детей и так заботился о них. -- Я это понимаю, но ему нужен кто-то, кроме нас. Девочка помолчала минуту, очевидно, над чем-то задумавшись, потом сказала: -- Как я понимаю, существует всего три типа людей. Первый -- это такие дарители. Они всегда дают, дают, дают и ничего не берут взамен. Таких не очень-то много. Я думаю, что таких людей делают святыми через сто лет после их смерти. Второй тип -- дарящие и берущие. Их большинство. Я тоже, по-моему, отношусь к этому типу. Ну а в самом низу, на дне, те люди, которые всю жизнь только и делают, что берут, берут, берут, а взамен ничего никогда никому не дают. Так вот, я не хочу сказать, что папа -- чистый даритель, я прекрасно знаю, что он не святой, но в то же время он и не дарящий-берущий. Он что-то среднее между двумя первыми категориями, он отдает намного больше, чем берет. Знаешь, он больше любит отдавать, а не брать. Ему нужно любить еще кого-то, кроме меня и Дэйви, потому что у него гораздо больше любви, чем только для нас. Она вздохнула и покачала головой, выказывая расстройство и почти отчаяние. -- Я хоть что-нибудь толковое сказала? Ребекка ответила ей: -- Ты все говорила абсолютно правильно, поразительно правильно для девочки одиннадцати лет. Ты очень верно все подметила. -- Почти двенадцатилетней, -- с достоинством уточнила Пенни. -- Для своего возраста ты на редкость разумна. -- Спасибо, -- серьезно ответила Пенни. Навстречу, с пересекавшей авеню Америка улицы, вырвался бушующий поток ветра -- он нес мощный снежный заряд с востока на запад. Казалось, что впереди на магистрали выросла белая стена. Ребекка сбросила скорость, включила дальний свет и осторожно проехала сквозь эту стену. -- Я люблю твоего отца. Сказав это Пенни, она осознала вдруг, что еще не говорила этого самому Джеку. Такое признание вырвалось у нее впервые за последние двадцать лет. Впервые после смерти дедушки она призналась, что кого-то любит. И сказать эти слова оказалось легче, чем она предполагала. -- Я люблю его, а он любит меня. -- Это просто сказка! -- с радостной улыбкой пропела Пенни. Ребекка улыбнулась в ответ. -- Да, это сказка. -- А вы поженитесь? -- Подозреваю, да. -- Вдвойне сказка! -- Нет, втройне. -- После свадьбы я буду называть тебя мамой, а не Ребеккой. Если ты согласишься. Ребекка удивилась слезам, навернувшимся ей на глаза, и, проглотив комок в горле, сказала: -- Я была бы очень рада этому. Пенни облегченно вздохнула и откинулась на своем сиденье. -- Я очень волновалась за папу, я боялась, что этот колдун может убить его. Но теперь, когда я знаю о тебе и о нем... я думаю, это поможет ему. Очень важно, что теперь он будет идти домой не только ко мне и Дэйви, но и к тебе. Я все еще за него боюсь, но не так сильно, как раньше. Ребекка ответила девочке: -- С ним все будет хорошо. Вот увидишь, с ним все будет отлично. Мы пройдем через эти испытания, и без потерь. Посмотрев на девочку минуту спустя, Ребекка увидела, что она крепко спит. Она продолжала вести машину сквозь снежные вихри. Пенни уже не слышала, как Ребекка проговорила: -- Возвращайся домой, Джек. Ради Бога, возвращайся к нам домой. 4 Джек рассказал Карверу Хэмптону все, начиная с разговора по телефону-автомату неподалеку от "Рады" и до поездки в гараж за новыми машинами и решения кружить с детьми по городу на одной из машин. Пока Джек рассказывал, Хэмптон сидел неподвижно, забыв о коньяке. Но когда Джек замолчал, закончив печальное повествование, негр, передернув плечами, опрокинул в рот все содержимое бокала. Джек продолжил: -- Когда вы сказали, что эти существа пришли из ада, многие рассмеялись бы, но только не я. Я вам верю, хотя и не могу представить, как попали сюда эти твари. При этих словах Хэмптон вдруг поднялся и нервно зашагал по комнате. - Я знаю, какой ритуал он мог использовать. Это по силам только Бокору высшего класса. На другого, менее сильного колдуна, древние боги не обратили бы внимания. Чтобы осуществить ритуал, Бокор должен сперва выкопать в земле яму, похожую на кратер, глубиной примерно в метр. Бокор произносит определенные заклинания, использует определенные травы... и окропляет яму кровью кошки, крысы и человека. Когда он произносит последнее, очень длинное заклинание, дно ямы отдаляется от него. Сверхъестественным образом яма углубляется, в конечном итоге она соприкасается с Воротами Ада и превращается в своеобразный мост от преисподней к земле. Из ямы поднимается жар, запах серы, и дно ее постепенно расплавляется. Когда Бокор вызывает демонов, через Ворота Ада они проникают в яму, а из нее -- на землю. На этом пути они получают физическое обличье, дьявольское обличье. Они состоят из земли, через которую проходят. Их туловища сделаны из глины. И тем не менее они мягкие, а главное -- живые. Из описаний я могу заключить, что встретившиеся вам существа были малыми демонами или просто воскресшими порочными людьми, попавшими однажды в ад и ставшими его слугами. Старшие демоны и древние злые боги были бы крупнее и куда ужаснее на вид, намного сильнее и агрессивнее. Джек заметил: -- Но и те "зверюшки", с которыми мы столкнулись, тоже были достаточно страшными. Хэмптон, вышагивая из одного угла в другой, уточнил: -- Существует множество древних демонов, которые способны убить человека одним своим видом. Джек сделал глоток -- сейчас для него это было необходимо. -- Небольшие размеры встреченных вами существ, -- рассуждал Хэмптон, -- подтверждают мое предположение о том, что Ворота приоткрыты чуть-чуть. Эта щель слишком мала для старших демонов и богов тьмы. -- И слава Богу! Карвер Хэмптон согласился: - Да, спасибо за это всем добрым богам. 5 Ребекка не могла припомнить другой такой ночи. Ветер был таким сильным, что раскачивал машину, и приходилось тратить немало сил на то, чтобы держать руль. "Дворники" разметали снег по лобовому стеклу. Дети спали, и Ребекке было очень одиноко. Внезапно она услышала какой-то шум под днищем машины: тум-тум. Звук был достаточно громким, чтобы она его зафиксировала, но не таким сильным, чтобы разбудить детей. И опять: тум-тум. Ребекка посмотрела в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть, не наехала ли она на что-нибудь. Но заднее стекло было покрыто коркой льда, а из-под колес вылетали такие снопы снега, что из-за них вообще ничего не было видно. Она взглянула на приборную доску: все в норме, все в порядке. Масло, бензин, напряжение, аккумулятор -- никаких признаков неполадок. Спокойны сигнальные лампочки, на месте стрелки приборов. Машина продолжала двигаться сквозь метель. Видимо, подозрительный звук не связан с техникой. Ребекка проехала полквартала -- звук не повторялся. Затем еще один квартал, второй... Она начала помаленьку успокаиваться. Спокойно, не нервничай, остынь! Сейчас все нормально, и дальше все тоже будет нормально. С тобой все в порядке. С детьми тоже. И с машиной все в полном порядке. Тум-тум-тум... 6 В камине плясали языки пламени. Лампы со стеклянными абажурами горели мягким светом, в углу мерцали свечи, а в окна заглядывала черная ночь. -- Почему эти существа меня не трогают? Почему колдовство Лавелля не направлено против меня? -- спросил Джек. -- Тут может быть только один ответ: никакой Бокор не в силах повредить добродетельному человеку. Такие люди хорошо защищены от злых сил. -- Что вы хотите сказать? -- Только то, что сказал. Вы -- добродетельный человек. На совести у вас незначительные грехи. -- Вы, наверное, шутите. -- Нет. Всей жизнью вы заработали иммунитет от темных сил, проклятий и заклинаний колдунов. Даже такие, как Лавелль, не могут вас достать. -- Это какая-то ерунда. -- Джек чуть не рассмеялся, представив себя в роли святого. Это не для него. -- В противном случае Лавелль уже давно убил бы вас. --Я же не ангел. -- А я этого и не говорил. Конечно, вы не святой. Просто добродетельный человек с чистой совестью. Этого вполне достаточно. -- Чепуха. Никакой я не праведник. -- Верно. Считать себя праведником -- большой грех, грех самовозвышения и гордыни. Самодовольство, непоколебимая уверенность в собственном превосходстве над остальными людьми, отрицание своих ошибок -- все это не ваш удел. -- Вы начинаете меня смущать, -- заметил Джек. -- Вот видите? Вы даже не страдаете тщеславием. Джек поднял свой бокал. -- А как быть с этим? Я выпиваю. -- Напиваетесь? -- Нет. Но зато я нецензурно ругаюсь, даже поминаю всуе имя Господне. -- Это мелкие грехи. -- Я не хожу в церковь. -- Посещение церкви не главное. Важнее всего ваше отношение к окружающим. Запомните это. Видимо, поэтому Лавелль и не может ничего поделать. Вы когда-нибудь воровали? - Нет, никогда в жизни. -- Обманывали людей в деньгах? -- Я всегда соблюдал свои интересы, но никогда никого не надувал. -- Вам приходилось брать взятки? -- Нет. Полицейский, берущий взятки, -- это уже не полицейский. -- Вы клеветник или сплетник? -- Нет. Бросьте эту ерунду. Джек подался немного вперед и, упершись взглядом в Хэмптона, спросил: -- А как насчет убийств? Я убил двоих. Может ли убийца оставаться добродетельным человеком? Думаю, что не может, и это сильно бьет по вашему основному тезису. Хэмптон был ошарашен, но быстро пришел в себя. -- Я понимаю, вы имели в виду, что убили тех людей на службе, во время операции? -- Это недостаточно веская причина для оправдания. Убийство есть убийство, разве не так? -- В чем были виноваты эти люди? -- Первый сам был убийцей. Он ограбил несколько магазинов, торговавших спиртным, и каждый раз убивал владельцев. Второй был насильником. Двадцать два изнасилования за полгода. -- Было ли необходимо убивать этих людей? Вы могли взять их, не прибегая к оружию? -- В обоих случаях они первыми открывали огонь. Хэмптон улыбнулся, и лицо его смягчилось. -- Самооборона -- это не грех, лейтенант. -- Да? Почему же мне было так плохо, после того как я нажимал на курок? Оба раза. Я словно вымазался грязью. Бывает, мне это снится -- тела, разорванные пулями моего револьвера. -- Только добродетельный человек способен испытывать угрызения совести из-за убийства таких гадких животных, каких застрелили вы. Джек покачал головой. Он не чувствовал никакого желания смотреть на себя новыми глазами. -- Я всегда считался обыкновенным средним парнем, не хуже, но и не лучше других. Я подвержен тем же соблазнам, что и любой человек. Несмотря на все, что вы тут наговорили, я вижу себя именно таким. Хэмптон сказал: -- И так будет всегда. Скромность -- тоже одна из добродетелей. Но главное то, что для борьбы с Лавеллем необязательно верить, что вы -- праведник. Главное -- быть таковым. Джек в отчаянии добавил: -- Внебрачная связь -- это ли не грех? -- Грех только в том случае, когда она вызвана сексуальной распущенностью, связана с прелюбодеянием, изнасилованием, сексуальная одержимость греховна, поскольку нарушает закон, гласящий: "Всего в меру". Вы одержимы сексом? - Нет. -- Прелюбодеяние -- грех, потому что оно нарушает брачные узы, является предательством, жестокостью по отношению к ближнему. Когда ваша жена была жива, вы ей изменили хоть раз? -- Конечно же, нет. Я любил Линду. -- Перед вашей женитьбой или после нее вы спали с чьей-нибудь женой? Нет? Тогда вы невиновны в прелюбодеянии. А на насилие, я знаю, вы не способны. -- Я не воспринимаю вашу идею о своей праведности. Мне от нее становится плохо. Слушайте, когда я был женат на Линде, я ее никогда не обманывал, но обращал внимание на других женщин, некоторые мне нравились, я хотел их. Пусть даже только фантазировал, но мысли мои не были чисты. -- Греховны не мысли человека, а его деяния. Джек твердо сказал Хэмптону: --Я--не святой. -- Повторяю: чтобы найти и остановить Лавелля, вам не надо в это верить. Достаточно того, что есть. 7 Ребекка прислушивалась к машине с растущей тревогой. Теперь, помимо периодического постукивания, внизу раздавались другие звуки: скрежет, дребезжание, скрип. Не очень громкие, но от этого не менее беспокойные. Мы в безопасности, пока находимся в движении. Ребекка затаила дыхание, боясь услышать, как глохнет двигатель. Но звуки вновь прекратились. Она проехала четыре квартала под урчание мотора и свист ветра. Однако спокойствия как не бывало. Что-то не в порядке, вот-вот что-то случится. Странно, но тишина и напряженное ожидание оказались намного хуже, чем эти непонятные звуки. скрип. Не очень громкие, но от этого не менее беспокойные. Мы в безопасности, пока находимся в движении. Ребекка затаила дыхание, боясь услышать, как глохнет двигатель. Но звуки вновь прекратились. Она проехала четыре квартала под урчание мотора и свист ветра. Однако спокойствия как не бывало. Что-то не в порядке, вот-вот что-то случится. Странно, но тишина и напряженное ожидание оказались намного хуже, чем эти непонятные звуки. 8 Связанный со смертоносными существами, которых он вызвал из ямы, Лавелль молотил пятками по кровати и царапал пальцами темноту. Простыня под ним промокла насквозь, но Лавелль не замечал этого. Он чувствовал запах детей Доусона. Они были очень близко. Ждать осталось недолго, считанные минуты. А потом будет кровавое убийство. 9 Джек допил бренди, поставил стакан на столик и сказал: -- В вашем объяснении есть серьезный пробел. -- Что вы имеете в виду? -- заинтересовался Хэмптон. -- Если Лавелль не может уничтожить меня, потому что я добродетелен, то почему же он готов нанести вред моим детям? Они же абсолютно невинны и чисты. Они чертовски хорошие дети. -- С точки зрения богов, дети не могут считаться праведными. Они просто невинны. Добродетель не дается от рождения, мы приобретаем ее, только прожив праведно десятки лет, сознательно выбирая между добром и злом в тысячах ситуаций повседневной жизни. -- Вы хотите сказать, что Бог, или добрые боги, как вам больше нравится, защищают добродетельных, но не безвинных? - Да. -- Невинные маленькие дети могут пострадать от этого чудовища, а я -- нет? Но это же неправильно, просто несправедливо, наконец! -- У вас слишком обостренное восприятие несправедливости, реальной и вымышленной. Это потому, что вы -- добродетельный человек. Теперь уже Джек не усидел. Он вскочил и забегал из угла в угол. Хэмптон спокойно наблюдал за ним. -- Меня угнетают эти споры! -- Здесь моя область, а не ваша. Я -- теолог, хотя и без университетского диплома. Но я не просто любитель. Мои родители были убежденными католиками, а я в поисках веры изучил все религии, большие и малые. И только после этого убедился в реальности и эффективности магии -- единственной веры, которая всегда старалась приспособиться к другим. Ведь белая магия воспринимает элементы каждой веры, с которой вступает в контакт. Возникает синтез многих религиозных доктрин, противоположных и даже враждебных друг другу, как непримиримы между собой, к примеру, христианство и иудаизм, культ солнца и пантеизм. Я имею прямое отношение к религии, так что здесь не стоит со мной тягаться, лейтенант, и спорить тоже не стоит. -- А как с Ребеккой, моим партнером? Ее укусило одно из этих существ, но она же, видит Бог, не злой и не испорченный человек? -- Существуют разные степени чистоты и доброты. Человек может быть совсем неплохим, но и не добродетельным, так же, как не всякий добродетельный человек претендует на святость. Я имел честь встретиться с мисс Чандлер только однажды, вчера, но, судя по тому, что видел, считаю ее в определенной степени замкнутой. Она избегает людей и отстраняется от жизни. -- У нее было очень тяжелое детство. Долгое время она боялась полюбить или хотя бы выказывать к другим сильные чувства. -- Вот-вот. Человек не может завоевать расположение Рады, получить иммунитет против сил зла, если он отгородился от жизни и избегает ситуаций, когда надо делать выбор между добром и злом, правильным и ложным. Только внутренняя готовность к выбору позволяет человеку стать добродетельным. Стоя у камина, Джек согревался его теплом, как вдруг язычки пламени напомнили ему о глазницах гоблинов. Он повернулся к Хэмптону. -- Хорошо, допустим, я -- добродетельный человек. Но как это поможет мне найти Лавелля?