Рэй Брэдбери. Большая игра между черными и белыми
---------------------------------------------------------------
Текст из 1999 Электронной библиотеки Алексея Снежинского
С. Трофимов, перевод
---------------------------------------------------------------
Трибуны за проволочной сеткой постепенно заполнялись людьми. Мы, дети,
повылезали из озера, с кри╜ками промчались мимо белых дачных домов и
курортного отеля, а затем звонкоголосой ордой начали занимать места, помечая
скамейки своими мокрыми ягодицами. Горячее солн╜це било сквозь кроны высоких
дубов, стоявших вокруг бейс╜больной площадки. Наши папы и мамы, в шортах,
майках и летних платьях, шикали и кричали на нас, заставляя сидеть тихо и
спокойно.
Все нетерпеливо посматривали на отель и особенно на заднюю дверь
огромной кухни. По тенистой аллее, покрытой веснушками солнечных пятен,
побежал табунок чернокожих женщин. Через десять минут вся левая трибуна
стала пест╜рой от их цветастых платьев, свежевымытых лиц и мель╜кавших рук.
Даже сейчас, возвращаясь мыслями к тем да╜леким временам, я по-прежнему
слышу звуки, которые они издавали. Теплый воздух смягчал тона, и каждый раз,
когда они о чем-то говорили друг с другом, их голоса напоминали мне мягкое
воркование голубей.
Публика оживилась в предчувствии скорого начала. Смех и крики
поднимались вверх, в бездонное синее небо Вис╜консина. А потом дверь кухни
раскрылась, и оттуда вы╜бежала команда чернокожих парней -- официанты,
швей╜цары и повара, уборщики, лодочники и посудомойщики, уличные продавцы,
садовники и рабочие с площадок для гольфа. Они выделывали забавные прыжки и
скалили белые зубы, безумно гордые своими блестящими ботинками и новой
формой в красную полоску. Прежде чем свернуть на зеленую траву площадки,
команда пробежала вдоль трибун, размахивая руками и приветствуя зрителей.
Мы, мальчишки, выражали свой восторг пронзительным свистом. Мимо нас
проносились такие звезды, как Дылда Джонсон, работавший газонокосильщиком;
Коротышка Смит, продававший газированную воду; Бурый Пит и Джиффи Миллер. А
следом за ними бежал Большой По! Мы засвистели еще громче и захлопали в
ладоши.
Большой По был тем добрым великаном, который про╜давал попкорн у входа
в танцевальный павильон, -- почти у самой кромки озера. Каждый вечер я
покупал у него воздушную кукурузу, и он специально для меня подливал в
аппарат побольше масла.
Я топал ногами и орал:
-- Большой По! Большой По!
Он обернулся, помахал мне рукой и засмеялся, сверкая белыми зубами.
Мама быстро осмотрелась по сторонам и ткнула меня в бок своим острым
локтем.
-- Ш-ш-ш, -- прошептала она. -- Немедленно заткнись, кому я сказала!
-- О Боже, Боже! -- воскликнула мамина соседка, обма╜хиваясь сложенной
газетой. -- Для чернокожих это прямо какой-то праздник. Единственный день в
году, когда наши слуги вырываются на свободу. У меня такое впечатление, что
они все лето ждут большой игры между белыми и черными. Да что там игра!
Посмотрели бы вы на их пи╜рушку с танцами!
-- Мы купили на нее билеты, -- ответила мама. -- И сего╜дня вечером
идем в павильон. С каждого белого по доллару, представляете? Я бы сказала,
это дорого для танцев.
-- Ничего! Раз в году можно и раскошелиться, -- пошу╜тила женщина. --
Между прочим, на их танцы действи╜тельно стоит посмотреть. Они так
естественно держат... этот... Ну, как его?
-- Ритм, -- подсказала мама.
-- Да, правильно, ритм, -- подхватила леди. -- Вот его они и держат. А
вы видели этих чернокожих горничных в отеле? Они за месяц до игры ярдами
покупали сатин в большом магазине Мэдисона и в свободное время шили себе
платья. Однажды, я видела, как некоторые из них вы╜бирали перья для шляп --
горчичные, вишневые, голубые и фиолетовые. О, это будет еще то зрелище!
-- А их парни всю прошлую неделю проветривали свои пропахшие нафталином
смокинги, -- добавил я. -- Там, на веревках за отелем, висело по несколько
дюжин костюмов!
-- Посмотрите на их гордую походку, -- сказала мама. -- Можно подумать,
что они уже выиграли у наших ребят.
Чернокожие игроки разминались и подбадривали друг друга высокими
звонкими голосами. Они, как кролики, носи╜лись по траве, подпрыгивали вверх
и вниз и делали круговые махи руками.
Большой По взял охапку бит, взвалил их на огромное покатое плечо и,
задирая от гордости подбородок, затрусил к линии первой базы. На его лице
сияла улыбка. Губы напевали слива любимой песни:
...Вы будете танцевать, мои туфли,
Под звуки блюза "желе-ролл";
Завтра вечером, в Городе чернокожих,
На балу веселых задавак!
Легонько приседая в такт мелодии, он размахивал би╜тами, как
дирижерскими палочками. На левой трибуне по╜слышались аплодисменты и смех. Я
взглянул туда, и у меня зарябило в глазах от цветастых одежд и быстрых
граци╜озных движений. Юные трепетные девушки, сияя коричне╜выми глазами,
нетерпеливо ожидали начала игры. Их смех походил на чириканье птиц. Они
подавали знаки своим пар╜ням, а одна из них кричала:
-- Ах, мой По! Мой милый и славный великан! Когда Большой По закончил
свой танец, белые трибуны отозвались умеренными аплодисментами.
-- Браво, По! -- закричал я изо всех сил.
Мама треснула меня по затылку и сердито прошептала:
-- Дуглас! Прекрати орать!
И тут на аллее появилась наша команда. Трибуны со╜дрогнулись от шума и
криков. Люди восторженно вскаки╜вали с мест, размахивая руками, хлопая в
ладоши и топая ногами. Белые парни в ослепительно белой форме выбежали на
зеленую площадку.
-- Смотри, там дядюшка Джордж! -- сказала мама. -- Ну разве он не
великолепен?
Я взглянул на дядюшку Джорджа, который тащился в хвосте команды. Из-за
большого живота и толстых щек, свисавших на воротник, он казался смешным и
нелепым в спортивной форме. Дядя с трудом успевал дышать и улыбаться в одно
и то же время. А ведь ему еще приходилось бежать, перебирая толстыми
короткими ногами.
-- По-моему, наши ребята выглядят прекрасно, -- с эн╜тузиазмом
продолжала мама.
Я промолчал, наблюдая за их движениями. Мать сидела рядом, и мне было
ясно, что она тоже сравнивала их с черными парнями. Похоже, это сравнение
удивило и рас╜строило ее. Негры бегали легко и плавно, как облака из снов,
как антилопы и козы в замедленных кадрах фильмов про Африку. Там, на поле,
они походили на стадо пре╜красных животных, которые жили игрой, а не
притворялись живыми. Беззаботно перебирая длинными ногами и помахи╜вая
полусогнутыми руками, эти парни улыбались ветру и небу и всем своим видом не
кричали всем и каждому: "Смотрите, как я бегу! Смотрите на меня!" Наоборот!
Они мечтательно говорили: "О Боже! Как прекрасен этот день. Как мягко
пружинит земля под ногами. Мои мышцы по╜слушны мне, и нет на свете лучшего
удовольствия, чем бежать, бежать и бежать!" Их движения напоминали весе╜лую
песню. Их бег казался полетом небесных птиц.
А белые парни исполняли свой выход с обычным усер╜дием деловых людей.
Они относились к игре с таким же прагматизмом, как и ко всему остальному.
Нам было не╜ловко за них, потому что они вели себя не так. Парни поминутно
косились по сторонам, выискивая тех, кто об╜ращал на них внимание. Негров
вообще не волновали взгляды толпы; настроившись на игру, они уже не думали
ни о чем постороннем.
-- Да, наши ребята выглядят просто замечательно, -- пе╜чально повторила
моя мама.
Однако она видела, насколько отличались две команды. Спортивная форма
сидела на неграх как влитая. На их фоне белые парни казались переростками,
надевшими детское белье. Я даже прыснул, представив, как они натягивали на
себя эту узкую амуницию, которая теперь задиралась на животах и выползала из
брюк.
Возможно, их напряженность начиналась именно отсюда.
Все прекрасно понимали, что происходило на поле. Люди качали головами,
глядя на игроков, одетых, словно се╜наторы, в белые костюмы. И, конечно,
зрителей восхищала грациозная непосредственность чернокожих. Как всегда, это
восхищение превращалось в зависть, ревность и раздраже╜ние, порождая массу
реплик и оправданий. Я прислушался к разговору дам, сидевших за нами:
-- Между прочим, третью базу будет защищать мой муж Том. Странно!
Почему он не разминается? Я думаю, он мог бы присесть пару раз или подрыгать
ногами. Стоит там прямо как кол!
-- Ах, не волнуйтесь, милая. Он подрыгает ими, когда придет время!
-- Вот и я того же мнения! Взять, к примеру, моего Генри. Он не может
быть активным все время, но в опасные моменты... Да что там говорить! Если
вы понаблюдаете за ним, то сами все увидите. Ах, как я хочу, чтобы он
помахал мне рукой или сделал что-нибудь шальное. Эй, Генри! Я здесь! Я
здесь!
-- А посмотрите, как дурачится Джимми Коснер!
Я посмотрел. Этот рыжий парень с лицом, усеянным веснушками,
действительно выделывал всякие трюки. По╜ставив биту на лоб, он старался
удержать ее в равновесии. На наших трибунах раздались жидкие аплодисменты и
тихий смех, похожий на смущенное хихиканье. Так обычно сме╜ются люди, когда
им становится стыдно за поведение какого-то человека.
-- Мяч в игру! -- закричал судья.
Монетка взлетела в воздух, и черные парни выиграли право начинать игру.
-- Черт бы их побрал, -- прошептала мама.
Чернокожая команда освободила площадку.
Большой По вышел на ударную позицию. Я завопил от восторга, когда он
поднял биту одной рукой -- легко и лениво, словно зубочистку. Примерившись,
гигант положил ее на покатое плечо и с широкой улыбкой повернул свое гладкое
лицо к трибуне, где сидели чернокожие женщины. Их кремовые платья едва
прикрывали бедра, а темные ноги в белых чулках походили на хрустящие
имбирные палочки. Причудливо уложенные волосы свисали над ушами тонкими
локонами. Но Большой По смотрел только на свою подружку Кэтрин -- стройную и
лакомую, как куриная ножка. Она работала горничной в отеле и каждое утро
меняла в коттеджах постели. Кэт стучала в двери, словно пташка в окно, и
вежливо спрашивала, как вам спалось и что снилось. Она просила отдать ей
ваши ночные кошмары взамен на кучку свежего белья, "потому что простыни надо
использовать только один раз, вот так-то, милый мальчик".
Увидев Кэт, Большой По расправил плечи и покачал головой, словно не
верил тому, что она пришла взглянуть на его игру. Помахивая битой, он
повернулся к питчеру, и его левая рука свободно захлопала по бедру, пока
против╜ник делал пробные подачи. Мячи проносились мимо него со свистом,
затыкая пасть ловушки белого кэтчера. Наш "хватала" принимал подачи ловко и
довольно уверенно. Когда он отбросил назад последний принятый мяч, судья дал
команду, и игра началась всерьез.
Большой По специально пропустил первую подачу.
-- Четкий захват! -- объявил судья. Чернокожий гигант по-дружески
подмигнул нашему пит╜черу. Банг!
-- Второй захват! -- закричал судья.
Мяч отбросили на третью подачу.
И тут Большой По превратился в непогрешимую и пре╜красно смазанную
бейсбольную машину. Левая рука обхва╜тила конец биты, которая, со свистом
рассекая воздух, уда╜рила по мячу... Бац! Мяч взвился в небо и полетел к
дубам с их шумевшей листвой, к далекому озеру, где по водной глади тихо
скользила лодка с белым парусом. Толпа взре╜вела, и я громче всех! Дядюшка
Джордж побежал за мячом на своих толстых коротеньких ножках. Его фигура
стано╜вилась все меньше и меньше.
Понаблюдав какое-то время за полетом мяча, Большой По начал свой
триумфальный путь вдоль площадки. Он легкой трусцой пробежал все базы и на
пути от третьей, счастливо улыбаясь, помахал рукой чернокожим девчон╜кам.
Они с визгом вскочили на скамейки и замахали ему в ответ.
Через десять минут, после неудачных подач и бесполез╜ных перебежек,
команды поменялись местами. Большой По вновь вышел с битой на ударную
позицию. Моя мама воз╜мущенно сказала:
-- Посмотрите, как они себя нагло ведут!
-- Но это же только игра, -- заступился я за негров. -- Между прочим, у
них уже два аута.
-- При счете семь-ноль, -- напомнила мама.
-- Ничего, подождите немного, -- сказала леди, сидев╜шая рядом с мамой.
-- Скоро будут бить наши парни. И тут уже черным их рост не поможет!
Она раздраженно согнала муху со своей бледной руки, покрытой синими
венами.
-- Второй захват! -- крикнул судья, и Большой По раз╜махнулся,
приготовившись к настоящему удару.
-- Всю эту неделю прислуга в отеле вела себя просто невыносимо, --
сказала мамина соседка, не спуская глаз с Большого По. -- Горничные только и
знали, что болтали о своей пирушке с танцами. Когда вы требовали воду со
льдом, они приносили ее вам через полчаса. Шитье тряпок стало им важнее, чем
просьбы отдыхающих!
-- Первый мяч! -- произнес судья. Женщина сердито зашипела.
-- Я просто жду, не дождусь, когда эта проклятая неделя закончится, --
сказала она.
-- Второй мяч! -- крикнул судья Большому По.
-- Да его просто невозможно обыграть! -- возмущенно воскликнула мама.
-- О чем они думали, когда соглашались на игру? -- Повернувшись к соседке,
она изменила тон и любезно сказала: -- Вы правы. Они действительно стали
какими-то странными. Вчера вечером Мне дважды пришлось сказать этому
верзиле, чтобы он добавил масла в мой поп╜корн. Я думаю, он хотел сэкономить
на мне лишние деньги.
-- Третий мяч! -- прокричал судья. Леди, сидевшая рядом с мамой, начала
яростно обмахи╜ваться газетой.
-- Черт, я так и думала. Они выигрывают! Разве это не ужасно? Наши
олухи ничего не могут сделать. Вот увидите, мы продуем им!
Моя мать обиженно отвернулась, посмотрела на озеро, на деревья, а потом
на свои руки.
-- Не знаю, зачем дяде Джорджу понадобилось участво╜вать в этой игре.
Только выставляет себя в дурацком виде. Дуглас, мальчик мой, сбегай к нему и
скажи, чтобы он немедленно покинул поле. При его больном сердце такие
нагрузки просто недопустимы.
-- Аут! -- крикнул судья.
-- О-о-о! -- облегченно вздохнули трибуны.
Команды поменялись местами. Положив свою биту на землю, Большой По
зашагал вдоль площадки. Наши парни, с красными лицами и пятнами пота под
мышками, раздра╜женно кричали друг на друга. Проходя мимо трибун, Боль╜шой
По взглянул на меня, и я подмигнул ему тайком от мамы. Он тоже подмигнул мне
в ответ. И тогда я понял, что По нарочно промахнулся.
Он выбил мяч в аут, чтобы дать нашим какой-то шанс.
На подачи вышел Дылда Джонсон. Он легкой походкой направился к кругу,
разминая пальцы и сжимая кулаки.
Первым против него вышел парень по имени Кодимер. Насколько я знаю, он
торговал в Чикаго пиджаками.
Дылда Джонсон кормил его подачами, как с тарелочки. Несмотря на
точность, они были довольно скромными и не отличались особой силой.
Мистер Кодимер размахивал битой, словно косой. Раз за разом попадая по
мячу, он в конце концов дотолкал его до линии третьей базы.
-- Аут в первом круге, -- закричал судья Махони.
Вторым с битой вышел молодой швед по имени Моберг. Он запустил высокую
свечу в центр поля, но мяч подхватил маленький пухлый негр, который двигался
по полю, как круглая капля ртути.
Третьим отбивал подачи коренастый водитель грузовика из Милуоки. Он
отбросил линию защиты к центру пло╜щадки и наверняка добился бы успеха, если
бы действовал немного побыстрее. На второй базе его поджидал Коро╜тышка
Смит. У нашего игрока имелось небольшое преиму╜щество. Но, к сожалению, мяч
оказался в черной, а не белой руке.
Мама откинулась на спинку скамьи и вздохнула:
-- Черт! Мне это уже не нравится!
-- Да, становится жарко, -- отозвалась ее соседка. -- Я лучше пойду
прогуляюсь по берегу озера. Что толку сидеть на этой жаре и смотреть на
дурацкие забавы мужчин. Не хотите составить мне компанию?
Последовало еще пять подач.
При счете одиннадцать-ноль Большой По нарочно про╜мазал три раза по
мячу, и во второй половине пятой смены за нашу команду вышел играть Джимми
Коснер. Он вел себя как шеф: кричал, давал советы, указывал, кому и где
стоять. Коснер перепробовал шесть бит, критично осмат╜ривая их маленькими
зелеными глазами. Выбрав наконец одну, он отбросил остальные и не спеша
направился к кругу, выдирая шипованными бутсами маленькие пучки травы из
покрытия. Раздуваясь от самодовольства, он сдвинул кепку на затылок,
пригладил рукой запылившиеся рыжие волосы и закричал сидевшим на трибунах
леди:
-- Эй, смотрите сюда! Сейчас я задам этим черным перцу?
Дылда Джонсон, изображая испуг, прикрыл лицо рукой. Он изогнулся всем
телом, словно змея на ветке, которая вот-вот бросится. Внезапно его рука
метнулась вперед; ладонь в перчатке раскрылась, как черная пасть, и белый
мяч со свистом влетел в ловушку.
-- Четкий захват!
Опустив биту, Джимми Коснер уставился на судью. Он осуждающе покачал
головой, потом с вызовом плюнул под ноги Дылды и, приподняв свою кленовую
биту, крутанул ею так, что солнце превратило ее в сияющую молнию. Потом
пригнулся и выставил вперед плечо. Его рот открыл╜ся, демонстрируя длинные
прокуренные зубы.
Клап! Ловушка проглотила мяч.
Коснер повернулся и с удивлением посмотрел на Дылду Джонсона. Тот,
словно маг, сверкнул белозубой улыбкой, открыл перчатку, и на ней, как
цветущая лилия, забелел бейсбольный мяч.
-- Второй захват! -- объявил судья. Джимми Коснер отбросил биту и
шлепнул себя руками по бедрам.
-- Ты хочешь сказать, что этот удар засчитан?
-- Именно это я и сказал, -- ответил судья. -- Подними биту.
-- Чтобы треснуть тебя по черепу? -- съязвил Джимми Коснер.
-- Или играй, или иди в душ!
Поработав челюстями, Коснер поднакопил слюны для плевка, но потом
сердито проглотил ее и шепотом выру╜гался. Он пригнулся, поднял биту и
опустил ее на плечо, как ружье.
А потом пошла третья подача! Маленький мяч увели╜чился в размерах,
пролетая мимо него. Пу-у-у! Желтая бита сверкнула молнией, и белое пятнышко
понеслось к лазур╜ным небесам. Джимми бросился к первой базе. Мяч
при╜остановился в воздухе, будто вспомнив о законе гравитации. На берег
озера накатила волна, и в наступившей тишине все услышали, как она зашипела
на песке и гальке. И тут толпа, не выдержав, взревела. Джимми мчался вперед
под шквалом свиста и воплей. А мяч к тому времени решил вернуться на землю.
Гибкий и рослый Коснер бежал изо всех сил, протягивая к нему цепкие руки.
Мяч упал на дерн, несколько раз подскочил и покатился к первой базе.
Джимми понял, что не успел. В отчаянии и злости он прыгнул ногами вперед, и
все увидели, как шипы его ботинок вонзились в лодыжку Большого По. Прежде
чем поднялось облако пыли, все увидели кровь и услышали крик.
-- Я играл по правилам! -- оправдывался Джимми через две минуты.
Большой По сидел на траве. Вся команда чернокожих собралась вокруг
него. Доктор склонился к ноге, ощупал лодыжку и сказал: "Ого!", а потом
задумчиво добавил: "Выглядит довольно мрачно! Особенно вот здесь!" Промыв
рану какой-то жидкостью, он начал перевязывать ее белым бинтом.
Судья бросил на Коснера холодный взгляд:
-- Иди в душ!
-- Какого черта! -- возмутился Джимми.
Он стоял в центре первой базы и, раздувая щеки, махал руками, как
ветряная мельница.
-- Я все делал правильно! И я останусь здесь, черт бы вас побрал! Ни
один ниггер не выведет меня из игры!
-- Но это спокойно сделает белый, -- ответил судья. -- Я удаляю тебя с
поля. Вон отсюда!
-- Он шел на мяч! Почитай лучше правила, Махони! Я действовал как надо!
Какое-то время судья и Коснер стояли друг перед другом и обменивались
сердитыми взглядами.
Сжимая руками распухшую лодыжку, Большой По под╜нял голову и без всякой
злобы посмотрел на Джимми Кос╜нера.
-- Наверное, этот парень прав, мистер судья, -- сказал он мягким и
сочным басом. -- Не удаляйте его с поля.
А я стоял рядом с ним и ловил каждое слово. Я и несколько других
мальчишек выбежали на поле, чтобы по╜слушать их перебранку. Мать кричала мне
с трибуны и грозила кулаком, но меня это нисколечко не пугало.
-- Он играл по правилам, -- повторил Большой По.
Черные парни подняли крик.
-- Что за дела, братан? Ты что, упал на голову?
-- А я говорю, что он играл по правилам, -- ответил По и посмотрел на
доктора, который бинтовал ему ногу. -- Оставьте его в игре.
Махони прорычал проклятие.
-- Ладно. Раз у вас нет претензий... Будем считать, что он прав.
Махнув рукой, судья отошел в сторону. Его плечи при╜поднялись, спина
сгорбилась, а шея стала красной.
Большому По помогли подняться.
-- Лучше не наступай на нее, -- посоветовал доктор.
-- Но я могу ходить, -- шепотом ответил По.
-- Не играй, парень, иначе будет хуже!
-- Но я должен играть, -- качая головой, настаивал По. На его щеках
виднелись мокрые полоски от слез. -- Я дол╜жен продолжать игру! -- Он
старался не смотреть на своих друзей. -- И клянусь, я буду играть очень
хорошо.
-- О-о-о! -- произнес черный парень, стоявший на вто╜рой базе.
Мне этот возглас показался довольно забавным.
Чернокожие посмотрели друг на друга, на Большого По и Джимми Коснера,
на небо, озеро и толпу. Потом без лишних слов разошлись по своим местам, а
Большой По попрыгал на раненой ноге, показывая, что может продол╜жать игру.
Доктор начал спорить, но огромный негр махнул на него рукой. Судья
откашлялся и громко прокричал:
-- Приготовиться к игре! Посторонним убраться с поля!
Мы, мальчишки, побежали к трибунам. Мама ущипнула меня за ногу и
спросила, почему я не могу сидеть спокойно.
Солнце поднималось из-за крон деревьев, и люди все чаще посматривали на
озеро и прохладные волны. Леди обмахивались газетами и вытирали платочками
потные лица. Мужчины ерзали на скамейках и, приставив ладони к на╜хмуренным
бровям, следили за Большим По и Джимми Коснером, который стоял перед негром,
как лилипут в тени огромного мамонтового дерева.
От нашей команды с битой вышел молодой Моберг.
-- Давай, швед! Сделай их! -- раздался чей-то возглас, одинокий и
жалкий, как крик напуганной птицы.
Конечно же, это кричал Джимми Коснер. Зрители не╜одобрительно зашумели.
Девушки в цветастых платьях уста╜вились на его нервно выгнутую спину.
Чернокожие игроки презрительно закачали головами. На какой-то миг Джимми
стал центром всей Вселенной.
-- Давай, швед! Покажи этим черным ублюдкам! -- гром╜ко повторил он и
засвистел, краснея от натуги.
Стадион ответил ему гробовой тишиной. Только ветер шумел листвой
высоких деревьев.
-- Давай, швед! Всади им пилюлю...
Дылда Джонсон встал на место питчера и набычился. С усмешкой посмотрев
на Коснера, он быстро переглянулся с Большим По. Джимми заметил этот взгляд
и тут же заткнулся, судорожно сглотнув слюну. А Джонсон провел защиту с
преимуществом и остался подавать при напа╜давшем Коснере.
Коснер шагнул к сумке, вытащил свою биту и, чмокнув кончики пальцев,
прилепил поцелуй к центру мешка. Потом он осмотрел трибуны и самодовольно
рассмеялся.
Питчер взмахнул рукой, стиснул в кулаке белый мяч и отвел руку назад,
готовясь к броску. Коснер затанцевал на своей позиции у базы. Он то
приседал, то поднимался, чем очень напоминал одетую в костюмчик цирковую
мартышку. Джонсон посматривал на него исподтишка, и в его глазах сверкали
веселые искры. Покачав головой, он опустил руку с мячом, что означало потерю
одной подачи. Коснер пре╜зрительно сплюнул в траву.
Дылда Джонсон приготовился к новому броску. Коснер присел, замахиваясь
битой. Мяч вырвался из руки питчера, и бита со звонким ударом отправила его
к первой базе.
На какой-то миг все замерло и остановилось -- сиявшее солнце в небе,
озеро и лодки на нем, трибуны, питчер с вытянутой рукой и Большой По,
поймавший мяч широкой ладонью. Игроки застыли на поле, пригнувшись или
вытя╜нув шеи. И только Джимми бежал, взбивая ногами пыль, -- единственный,
кто двигался во всем этом мире.
Внезапно Большой По пригнулся вперед, повернулся ко второй базе и,
взмахнув могучей рукой, метнул белый мяч в подбегавшего Джимми. Тот угодил
Коснеру прямо в лоб.
Чары всеобщего оцепенения разрушились, и на этом игра закончилась.
Джимми Коснер лежал пластом на выгоревшей траве. Люди на трибунах
негодовали. Повсюду раздавались про╜клятия и брань. Женщины кричали, топая
ногами. Муж╜чины сбегали вниз по ступеням лестниц, а кое-где и по скамейкам.
Команда чернокожих торопливо покидала поле. К Джимми спешили доктор и двое
его помощников, а Большой По хромая пробирался сквозь толпу кричавших белых
мужчин, расталкивая их, как деревянные кегли. Он просто хватал этих парней и
отбрасывал в сторону, когда они пытались преградить ему дорогу.
-- Идем, Дуглас! -- строго сказала мама, сжимая мою ладонь. --
Немедленно домой! У них же могут быть бритвы! О Боже! Какой ужас!
Тем вечером, напуганные парой уличных драк, мои роди╜тели решили
остаться дома и провести время за чтением журналов. Коттеджи вокруг нас
сияли огнями, и все соседи тоже сидели по домам. Издалека, со стороны озера,
доно╜силась музыка. Выскользнув через заднюю дверь в темноту летней ночи, я
побежал по аллее к танцевальному павиль╜ону. Меня манили разноцветные
огоньки электрических гир╜лянд и громкие звуки медленного блюза.
Однако, заглянув в окно, я не увидел за столиками ни одного белого.
Никто из наших не пришел на их пирушку.
Там сидели только чернокожие. Женщины были одеты в ярко-красные и
голубые сатиновые платья, ажурные чулки, перчатки и шляпы с Перьями. Мужчины
вырядились в свои лоснившиеся костюмы и лакированные туфли. Музыка рва╜лась
из окон и уносилась к далеким берегам заснувшего озера. Она плескалась
волнами, вскипая от смеха и стука каблуков.
Я увидел Дылду Джонсона, Каванота и Джиффи Мил╜лера. Рядом танцевали с
подругами Бурый Пит и хро╜мавший Большой По. Они веселились и пели --
швейцары и лодочники, горничные и газонокосильщики. Над павиль╜оном сияли
звезды, а я стоял в темноте и, прижимая нос к стеклу, смотрел на этот
радостный, но чужой мне праздник.
Потом я отправился спать, так и не рассказав никому о том, что увидел.
Лежа в темноте, пропахшей спелыми яблоками, я слушал тихий плеск
далеких волн и мелодию прекрасной песни. Перед тем как сон закрыл мои глаза,
мне вспомнился последний куплет:
...Вы будете танцевать, мои туфли,
Под звуки блюза "желе-ролл";
Завтра вечером, в Городе чернокожих,
На балу веселых задавак!
2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Last-modified: Sun, 16 Sep 2001 15:03:39 GMT