Пьеса в двух картинах
---------------------------------------------------------------------
Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 2
Издательство "Правда", Москва, 1986
OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
---------------------------------------------------------------------
Старуха.
Офицер.
Прохожий.
Мужик.
Писарь.
Ординарец.
Дубов.
Партизаны.
Внутренность избы. На сцене офицер.
Офицер (говорит по полевому телефону). Доношу: я с эскадроном в
шестьдесят клинков занял без боя деревню Тумашово. Партизанский отряд
красных под командой шахтера Дубова пока не обнаружен.
Под окном голоса, шум.
Ищу оружие. Веду обыск, допрос, разведку. Все!
Входят ординарец.
Офицер. Почему шум? Что там? Базар? Свадьба?
Ординарец. Народ для допроса пригнали, ваше благородие. Люди, я прямо
скажу, вредные. Мне одна старуха нахально в личность плюнула. Прикажете
вводить, ваше благородие?
Офицер. Давай по очереди. Стой! Почему у тебя сапоги известкой
заляпаны?
Ординарец. Сметана, ваше благородие! Как, значит, бывши на поисках
оружия, раздавил я впотьмах крынку. Она же, старая ведьма, подняла тревогу и
плюет на меня, как из пулемета, вы с ней поаккуратней, ваше благородие. Она
и на вас плевнуть может.
Офицер (спокойно). Застрелю на месте. Давай пропускай по очереди.
Ординарец уходит. Офицер садится за стол, подвигает бумагу, пишет.
Отворяется дверь. Втолкнули мужика, и он летит прямо к столу.
Офицер (отшатываясь и вынимая наган). Стой! Куда прешь? Отойди к
порогу!
Мужик. Солдат пинком тыркнул, ваше благородие... А то нешто я сам, как
войти, не знаю!
Офицер. Ну и что ж, что тыркнул? А ты входя прямо, спокойно. Здесь тебе
не цирк и не танцы. (Пауза.) Нам донесли, что в вашей деревне есть оружие,
которое вы прячете, чтобы передать партизанскому отряду Дубова! Отвечай: где
спрятаны винтовки, пулеметы, бомбы? Да смотри! Мы всю землю перероем, а все
равно разыщем.
Мужик. Ваше благородие! Да зачем зря силу тратить? И мы и деды Наши
вокруг этого места, почитай, двести лет землю роем. А про такое и не
слыхали. Плиту чугунную на пашне однажды выворотили. Это было. Яму под
оврагом нашли. Там горшки, черепки, камень и скелет старинного вида. А чтобы
пушка, аэроплан или хотя бы ружье попалось - этого в нашей почве нету.
Офицер (ударил мужика нагайкой). Я с тобой поговорю! Я тебе прикажу
всыпать шомполами, так ты у меня и сам превратишься в скелет старинного
вида. (Кричит.) Вахромеев!
Входит ординарец.
Ординарец. Есть, ваше благородие!
Офицер. Отведи этого мужика и прикажи запереть (смотрит в окно) вот
сюда, в церковь. Там и двери тяжелые и решетки железные. С ним допрос будет
особый!
Ординарец уводит мужика. Вытолкнули из-за двери старушку с клюкой.
Офицер. Это ты, убогая, на моего солдата плюнула? Да, тебя дожидаючись,
на том свете черти семь крюков наточили. А ты все еще безобразничаешь!
Старуха. Я, батюшка! Я! Такой солдат окаянный! Лезет в погреб. Како-то
ружо спрашивает, а сам сапожищем как в крынку сметаны двинет! Ну я и
согрешила, батюшка. Прямо так в морду ему и плюнула.
Офицер. Поп тебе батюшка, а я офицер. Наши солдаты ищут оружие -
говори: где спрятаны винтовки, патроны, бомбы?
Старуха. Бомб у меня нет, батюшка. В той-то кадушке, что под лесенкой,
- огурцы малосольные. А в другой - капуста. Ты б его наказал, батюшка. Такой
солдат непутевый! Давай в огурцы саблей тыкать! Мать моя! Гляди, чуть кадку
не продырявил. Ты уж, если такой приказ вышел, ищи аккуратно. Ты спроси у
меня ложку, половник, сядь и перебирай в мисочку. А он же, ваше благородие,
схватил железу и давай тыкать.
Офицер медленно поднимает наган на старуху.
Да ты что, золотой, как на меня уставился? Я не икона.
Офицер. Дура, это наган... (показывает) оружие. Я вот сейчас тут
надавлю пальцем (показывает), отсюда огонь ударит. Пуля выскочит, и ты...
будешь мертвая.
Старуха. И, батюшка! Скажешь тоже, не подумавши. Да за что же она,
пуля, в меня скакать будет? Твой солдат мне в погребе убыток наделал, да я ж
еще виновата!
Во время этих слов входит ординарец и делает офицеру загадочные знаки.
Офицер. Тебе что?
Ординарец (тихо). Прохожий, ваше благородие, имеет стремление к
неотложному сообщению.
Офицер. Веди.
Ординарец. А эту? (Показывает на старуху.)
Офицер. Гони со двора нагайкой. Или нет, запри ее тоже в церковь. Пусть
лучше убогая грехи замаливает, а то сейчас пойдет звонить по деревне.
Ординарец (старухе). Идем! (Опасливо заслоняет лицо ладонью.) Ишь ты!
Tax и глядит, так и глядит мне в личность. Это она, ваше благородие, еще
плевнуть на меня хочет!
Вышли.
Осторожно входит прохожий с сумкой, Огляделся и крестится на иконы.
Офицер (нетерпеливо). Ладно, ладно! Здесь тебе не обедня. Что за
человек? И чего тебе надо?
Прохожий. Сирота, ваше благородие. Житель деревни Костриковой. Будучи
изгнан с родного пепелища декретом красных, бежал искать пристанища и
защиты.
Офицер. Гм... А велико ли было твое пепелище?
Прохожий. Две лавки да один трактир, ваше благородие. Лишен всего во
мгновение ока.
Офицер. И что же ты, сирота, от меня хочешь? Уж не думаешь ли ты, что
так и кинемся мы отбивать твой трактир и лавки? У нас дела поважнее. Нам
Москву занимать надо.
Прохожий. В добрый час, ваше благородие! Однако же Москва от вас пока
далеко, а вот Дубовские партизаны близко.
Офицер. Где близко? Говори коротко! Ясно! Понятно!
Прохожий. Дитя малое - и то поймет. Иду я по Синявской дороге (офицер
показывает направление, прохожий повторяет жест) - дай, думаю, искупаюсь, и
повернул к мосту (офицер показывает направление, прохожий повторяет), а тут
такой ракитничек, кусточки, кусточки. Вдруг: "Стой!" Выходят три молодца при
полном оружии, и стали они меня спрашивать: "Много ли на Тумашовой деревне
вооружения? И какое там стоит войско?" Я им и говорю: "Войско стоит
небольшое - человек двадцать! Вооружение обыкновенное. Пулемета не видел".
Офицер (подозрительно). А зачем сказал мало? Почему не соврал -
триста... четыреста?
Прохожий. Ваше благородие, на четыреста Дубову не подняться, когда у
него человек с полсотни, не больше. А так, проведавши про малую вашу силу,
как хищные звери, наскочат они к рассвету. Тут вы их всех и положите
Офицер. Почему к рассвету? Разве они тебе это сказали?
Прохожий. Не сказали, но таков их закон природы, ваше благородие.
Коршун бьет птицу из-под солнца! Волк ползет к загону под месяцем. А
партизан вашего брата на заре губит. Иной солдат за ночь не спал, иной как
раз загрустил с похмелья. А иному шибанет в голову какая-нибудь греза...
сновидение. Вот тут-то они и а-та-та-та! - голубчики.
Офицер. Гм... Так ты хочешь, чтобы мы устроили им засаду? Хитер ты, я
вижу, сирота, да не знаю, как тебе верить
Прохожий. Ваше благородие! А вы возьмите к себе в залог мою душу и
тело. Моя правда - мне почет. А нет - так делайте со мною что хотите.
Офицер. Ну смотри! Душа мне твоя не нужна. А уж с телом... в случае
чего, мы разберемся. Я тебя запру. Там сидят уже двое. А ты около них
вертись да потихоньку слушай, слушай... (Пауза.) Прячут здесь где-то оружие
для Дубова... Крепко запрятали! (Пауза.) Эй, Вахромеев!
Входит ординарец.
Ординарец. Есть, ваше благородие!
Офицер. Отведи этого человека и запри в церковь.
Ординарец. Слушаюсь, ваше благородие!
Прохожий (ординарцу). Ты, солдат, когда будешь вести меня мимо народа,
дай мне раза два в шею, чтобы, значит, не было у людей на меня подозрения.
Ординарец (офицеру вопросительно). Ваше благородие?
Офицер. Ну дай, если человек просит!
Прохожий. Да ты смотри, голова, бей только для виду. Ты кулаком бей. А
то еще долбанешь прикладом, так потом и не встанешь.
Уходят.
Вошел писарь с мешком. Вываливает все содержимое на пол. На полу
сломанное ружье, ржавая, без ножен, сабля, пустой стакан от снаряда, пустые
обоймы.
Офицер. И это все?
Писарь. Все, ваше благородие. Оружие... конечно... боевого смысла не
имеет. Разве вот... сабля...
Офицер. Выкинь, дурак, на помойку и позови ко мне остальных командиров!
(Помолчал. Вдруг стукнул кулаком по столу.) Ничего! Дело будет!
Занавес
Угол возле двери внутри церкви. Решетчатое окно. На стене намалеваны
бесы, которые волокут в пекло упирающегося грешника. Мужик спит. Старуха
зажигает свечные огарки. Прохожий нетерпеливо ходит взад-вперед. То он
заглядывает в окно, то голову задирает кверху. Наконец он берет аналой,
подтаскивает его к окошку и примеряет то одним, то другим боком.
Старуха. И что ты, неспокойный человек, ходишь, толчешься? Ну зачем ты
аналой с места на место воротишь?
Прохожий. К свечам поближе, бабуся. Я сейчас двенадцать апостолов
читать буду.
Старуха. И то - читай! Глядишь, ночь пройдет быстро.
Прохожий (смотрит в окно). Уже проходит. Заря близко. (Подошел и
осматривает наружную дверь. Подумал и осторожно задвинул засов.)
Старуха (с тревогой). Ты почто, человек, засовом торкаешь? Солдат
услышит - рассердится.
Прохожий. Молиться буду, бабуся. Не люблю, чтобы во время святыя
молитвы лишний народ толкался. (Прислушался и громко вопит.) Помилуй мя,
господи, и во благости своей прости мне прегрешения!
Удар приклада в дверь и снаружи голос.
Голос. Эй, там! Я вот во благости своей пущу пулю, тогда замолкнешь.
Старуха (сердито). Ты, прохожий, молись тихо. Ты скромно молись. А то,
как бык, рявкаешь. Пустой ты, я на тебя посмотрю, человек. Так... все зря
суетишься. (Смотрит на то, как прохожий вынул из сумки длинную веревку и
старательно завязывает петлю.) Ну почто ты, скажи, из мешка веревку
вытягнул? Здесь не лабаз, не чердак, а церьква. Место тихое. Ой, смотри,
если ты что плохое задумал! На том свете взыщется. (Показывает на стену.)
Глянь-ка, как они, черти, грешника в пекло тягнут. Иной черт за руки тягнет,
иной за волосья. А он, видишь, не идет... упирается.
Прохожий. Бабуся!
Старуха. Ну!
Прохожий. Сделай божескую милость! Да помолчи хоть немного! Здесь не
базар, а церьква. Место тихое. А ты тарахтишь, как сорока (показывает на
мужика), вон человеку спать мешаешь. (Взял веревку и ушел куда-то в глубь
церкви.)
Старуха (дергает сонного мужика). Василий, а Василий!
Мужик (сквозь сон). Ну!
Старуха. Пойди, Василий, глянь на прохожего.
Мужик. А что на него глядеть? Не картина.
Старуха. А он, Василий, не в себе, что ли? Все ходит, ходит, а сам этак
руками... руками. Вот теперь веревку из мешка вытягнул, петлю завязал и
ушел. Как бы думаю, греха не было: еще возьмет да в храме и удавится.
Мужик (равнодушно). Пусть давится. Все равно хорошего житья нету.
(Трогает себя за плечо.) Эк офицер меня нагайкой срезал! (Опускает голову.)
Спи, баба! Заря близко. (Лег.)
Старуха (встала и подошла к окошку). И то светает! (Смотрит.) Батюшки,
а солдаты-то, солдаты! Коней ведут... седлают... запрягают!.. Унеси ты,
господи, эту нечистую силу! (Отошла. Стала на колени и молится.)
Издалека слышно ржание коней, негромкие голоса. Молится старуха,
наклоняя лоб до пола, а в это время сверху на веревке тихо опускается к полу
пулемет. Стукнул пулемет об пол - глянула бабка, ахнула, кинулась к мужику и
будит его. Быстро с наганом в левой руке и с двумя коробками лент в правой
входит прохожий.
Прохожий. Отползите в угол! Ну, дальше... - дальше... Сидеть смирно!
(Отцепил пулемет, поднимает его и ставит на аналой к подоконнику. Навел,
прицелился.)
Старуха (тихо). Василий! Да что же это такое?
Мужик. Сошествие пресвятого пулемета с небес на землю. Терпи, баба,
сейчас стрельба будет.
Резкий стук приклада в дверь. Прохожий кидается к двери.
Голос. Отворите, проклятые! Зачем заперлись?
Прохожий. Сейчас, господин солдат! Засов заело. (Хватает конец веревки
и засов наглухо заматывает.)
Голос. Отвори, говорю! Ну, держись!
За дверью внезапный выстрел. Прохожий падает. Он лежит на полу, в руках
его наган. Он пробует встать и не может. В дверь стучатся.
Прохожий (мужику). Встань и подойди к окну!
Мужик. Не пойду!
Прохожий направляет на мужика наган.
(Нехотя.) Ну, подошел!
Прохожий. Что видно?
Мужик. Стоят в строю возле ограды солдаты... Вот офицер вышел.
Прохожий. Пора! (Рванулся к пулемету. Не может. Упал.)
Мужик. Вот офицеру коня подводят. Сейчас и все, видать, на коней
вскочат!
Прохожий (мужику). Послушай! Возьми... подведи, подтащи меня к
пулемету.
Мужик. Не буду! Да и что с тебя толку! (Упрямо.) Не буду!
Из-за окна команда: "По коням!.."
Прохожий. Так... бей же! Бей тогда сам, коли не будешь!..
Мужик (резко пригнувшись к пулемету). А вот бить их я всегда буду!
(Обернулся.) Стой, баба, на подаче, вторым номером! (Прицелился.) Ну...
теперь все, как на ладони.
Треск пулемета. Занавес закрывается и через недолгое время опять
открывается. Мужик у пулемета. Старуха в одной руке держит коробку с
пулеметной лентой, другой крестится. За окном шум, одиночные выстрелы.
Мужик. Все, баба! Вот они и ворвались, партизаны. Теперь и закурить
можно.
Старуха (яростно сует ему коробку с лентой). Вот еще храм табачищем
поганить! Да ты стреляй! Нашел тоже курить место!
Мужик. Не в кого, баба! Чисто, как после сенокоса. А где какой клок
остался, так Партизаны саблями подровняют.
Стук в дверь.
Кого надо? Служба кончилась.
Голоса. Отворяй! Свои! Партизаны Дубова!
Мужик отодвигает засов. Входит сам Дубов, с ним еще несколько человек.
Дубов бросается к прохожему.
Дубов. Семен! Убит!
Прохожий (поднимая голову). Ранен...
Дубов. Голова цела! Сердце на месте! Эй, там! Кричи фельдшера!
Входит фельдшер, наклоняется над раненым.
Мужик (одному из партизан, показывая на прохожего). А это кто же за
человек будет?
Партизан. Семен Васильев - первый у Дубова помощник.
Входят партизаны, вводят связанного офицера. Офицер злобно смотрит на
окружающих и вдруг заметил бабку, которая все еще держит в руках коробку
из-под пулеметной ленты.
Офицер. А это у тебя что же, старая ведьма? Тоже огурцы в корзинке? Вот
погоди. Поволокут тебя за такие дела черти в пекло.
Старуха. И, батюшка! И ваш брат нам и на этом свете хуже всякого черта!
В это время раненого Семена бережно укладывают на носилки. А за окном
послышалась партизанская песня. Из глубины церкви партизаны вытаскивают
ящики с оружием. Санитары поднимают носилки.
Прохожий. Патроны не позабудьте! Под иконой Серафима Саровского. Две
коробки там запрятаны.
Санитары трогаются.
Стойте! (Кричит в глубину церкви.) Бомбы - пятнадцать штук в головах у
архангела Гавриила! Все тащите!
Партизан. Неужели оставим!
Санитары снова тронулись. Раненый невольно стонет. За окном вдруг
громче грянула песня. Слышна и гармоника. Присутствующие на сцене подпевают.
Дубов (в смятении). Отставить! Не надо! Что разорались!
Прохожий (приподняв голову). Пусть поют! От хорошей песни крепче жить
хочется!
В дыму, в боях прошли мы,
Товарищи, друзья,
Кубанские долины,
Кавказские края.
Нам громы грохотали
И ветер завывал,
Когда мы занимали
Грачевский перевал,
Припев:
Дороженька очень крутая,
Свет месяца голубой.
Прощай же, страна родная!
Мы в новый торопимся бой.
Занавес
Маленькая пьеса "Прохожий" ("Старуха и офицер") впервые напечатана в
сборнике "К бою готовы" - материалы для оборонного вечера в школе",
выпущенного Детиздатом в 1939 году. Составителем сборника был товарищ
Аркадия Гайдара детский писатель С.Г.Розанов.
Т.А.Гайдар
Last-modified: Sun, 30 Dec 2001 18:43:06 GMT