Гарри Гаррисон. Космический врач
---------------------------------------------------------------
OCR and Spellcheck Афанасьев Владимир
---------------------------------------------------------------
Полет с лунной станции на Марс представляет собой сплошное
удовольствие. Пассажиры поднимались на борт ракетного омнибуса "Иоган
Кеплер" и обретали девяносто два дня веселья и вкусной еды, общения и
отдыха. После тридцатого дня полета все пассажиры ублажали себя именно таким
образом.
И как раз в это время в нос корабля врезался метеорит. Почти
смертельный удар. На своем все разрушающем пути метеорит прошел сквозь
главную рубку и y6ил капитана Кардиса и еще двенадцать офицеров и матросов.
Так как лазеры не смогли остановить метеорит, внешняя армированная обшивка
смогла лишь немного смягчить его скорость, он пропорол на своем пути
восемнадцать помещений и похоронил себя в грузовом отсеке, в центре похожего
на барабан корабля. Во время внезапно разразившейся катастрофы поблизости
оказавшиеся шестнадцать пассажиров тоже погибли и была разрушена большая
часть цистерн с водой.
Положение действительно было ужасным.
В момент удара метеорита лейтенант Дональд Чейз, лежа на койке в
корабельном лазарете, читал толстую книгу под названием "Повреждение костей
в условиях низкой гравитации". Металлический каркас койки завибрировал,
сотрясая книгу, но он несколько секунд игнорировал эту тряску.
Затем до Дональда дошел смысл происходящего. Вибрация! При движении
корабля в вакууме не должно быть ни вибрации, ни толчков, ни неожиданных
сотрясений. Дон отложил книгу и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда
ожил сигнал тревоги. По его ушам ударил трубный рев сирены, в глазах
зарябило от красного цвета цветовых сигналов. Затем вой сирены сменила
усиленная динамиками звукозапись:
"Космическая тревога! Пробита обшивка корабля! Корабль
разгерметизирован, и сейчас аварийные перегородки отделят отдельные отсеки
один от другого. Выполняйте правило выживания в космосе".
В тот момент, когда зазвучала сирена, в противоположной стене каюты
распахнулся аварийный шкаф, приведенный в действие тем же сигналом, что и
сирена.
-- Снимай и одевай! -- выкрикнул Дон, автоматически повторяя выученное
когда-то правило. В настоящий момент это было самое важное из того, чему его
когда-то учили. Хотя он никогда не думал, что ему когда-либо придется
воспользоваться этим правилом.
Он расстегнул молнию на груди своего скроенного из цельного куска
корабельного костюма и, прыгая на одной ноге, сорвал его с себя. Отбросив в
сторону свои легкие сандалии, он прыгнул к аварийному шкафчику.
Аварийный скафандр раскачивался на вытянутой руке Дона, вынувшей его из
шкафа. Это был цельнокроенный скафандр, подогнанный по фигуре так, чтобы он
сидел постоянно почти в обтяжку. Шлем свободно свисал спереди, в обратную
сторону от Дона, в то время как сам скафандр был почти донизу раскрыт сзади.
-- Голова, правая нога, левая нога. Правая рука, левая рука, закрывай!
-- бормотал себе под нос Дон, повторяя наставление. Неловко ухватившись за
вспомогательную подставку, Дон наклонился вперед, сунул в шлем голову. И в
тот же момент ткнул свою правую руку в скафандр. Автоматический клапан подал
сжатый воздух в штанину, и она разбухла, словно баллон. Как только нога
дошла до конца штанин, носок нажал на специальный клапан и поступление
воздуха прекратилось. Штанина скафандра плотно облегла ногу.
Затем вторая нога и рука Дона протиснулись внутрь вслед за расширяющим
скафандр потоком воздуха. Дон начал засовывать пальцы в предназначенные для
них выступы, и как только они оказались там, он протянул руку и нажал
красную кнопку с большой белой надписью "Затвор". Запирающее устройство
находилось в задней части скафандра. Оно быстро, словно насекомое, поползло
вверх, стягивая и герметизируя открытые края скафандра. Когда оно достигло
шлема, тот сжался, и Дон почувствовал себя свободно. Скафандр был теперь
загерметизирован.
Весь процесс одевания от начала до конца занял не больше двенадцати
секунд.
Шлем Дона походил на круглый аквариум с щелью впереди в том месте, где
располагался рот и нос. Металлическое покрытие этой части оставалось
открытым, но готовым мгновенно захлопнуться, если давление воздуха упадет
ниже пяти фунтов на квадратный дюйм. Скафандр обладал ограниченным запасом
кислорода, и его следовало поберечь до того момента, когда в нем
действительно возникнет нужда.
В открытом шкафу находилась еще аварийная медицинская сумка. Дон
подхватил ее и бегом направился к компьютерному терминалу.
Терминал представлял собой обычную пишущую машинку, подсоединенную
прямо к корабельному компьютеру. Дон быстро набрал свой кодовый номер,
который идентифицировал его как офицера и корабельного врача, так что
компьютер теперь знал, какую информацию ему разрешено получить. Затем Дон
набрал:
-- Что за тревога?
Последовала менее чем секундная пауза, во время которой компьютер
проанализировал вопрос, разыскал запрашиваемую информацию и проверил, вправе
ли он ее передать, а затем выдал запрашиваемое. Пишущая машинка ожила, и
печатающая головка запорхала по бумаге.
"Дыра во внешней обшивке отсека 107 и еще 17 других лишены воздуха.
Безвоздушные отсеки изолированы от остальной части корабля. Лишены воздуха
следующие отсеки: 107ИН, 32В, 32-ВИ..."
Дон шагнул еще ближе к схеме судна и ощутил, как у него екнуло сердце,
когда он увидел, что отсек 107ИН является пилотской кабиной -- могучим
мозгом судна.
Как только компьютер закончил выдачу списка поврежденных помещений, Дон
оторвал листок и сунул его в карман на штанине скафандра. Подхватив
медицинский саквояж, он выбежал из лазарета и направился к рубке.
Вероятно, в каждом из перечисленных отсеков одни мертвецы. А может, там
еще есть раненые, которых еще можно спасти, если он будет действовать
достаточно быстро, конечно. Но значение имел только один отсек. Пилотская
рубка и работающие там люди.
Без жизни там этот огромный корабль станет просто бестолково
вращающейся глыбой металла. Он пронесется по пространству, минует орбиту
Марса и канет в беспросветную тьму.
Впереди находилась лестница, ведущая с палубы А на палубу Б, где
размещалась рубка.
-- Что случилось? Что за тревога? -- спросил испуганный человек в
пурпурном костюме, выскочивший из каюты и попытавшийся преградить Дону путь.
-- Авария. Оставайтесь в кабине и действуйте согласно инструкции.-- Дон
прошмыгнул мимо него, заставив человека посторониться, хотя тот действовал
достаточно расторопно. Затем Дон свернул на лестницу и ткнулся в закрытую
дверь.
Это были автоматическая воздухонепроницаемая дверь, закрывающаяся,
когда отсекам грозила разгерметизация. Дверь отрезала каждый отсек от
соседних, чтобы предотвратить распространение этого бедствия.
На панели рядом с дверью горел зеленый сигнал -- в отсеке за дверью был
воздух. Дон принялся шарить в карманах в поисках специального ключа, когда
за спиной послышался топот ног бегущего человека.
-- Позвольте мне открыть ее, док,-- выкрикнул бегущий. Дон шагнул в
сторону. Это был помощник электрика Голд, также облаченный в скафандр с
открытым забралом. Все члены экипажа, точнее, выжившие члены экипажа были
просто обязаны облачиться в них. Голд сунул в прорезь свой ключ, и дверь тут
же открылась. Но когда они миновали ее, дверь тут же захлопнулась у них за
спиной. И они, временно объединившись, пошли вниз по лестнице.
В нижней части лестницы тоже оказалась закрытая дверь, и рядом с ней
пылал красный сигнал.
-- Они должны были выбежать, спасаясь от истечения воздуха,-- произнес
Голд внезапно своим севшим голосом.
-- Мы должны войти туда.
-- Лучше воспользуемся этим ключом, док. Мой недостаточен для
эвакуируемых помещений.
В летящем космическом корабле необходимо было беречь необходимый для
жизни воздух. Лишь немногие офицеры обладали ключом, способным открыть
дверь, по другую сторону которой был вакуум. Дон вставил свой ключ и
повернул его.
Стало слышно, как заработали электрические двигатели, борющиеся с
воздушным давлением, которое мешало открыть дверь. Затем дверь медленно
поползла в сторону. Как только появилась тонкая, как волос, нить отверстия,
раздался ужасающий свист. От него едва не лопались барабанные перепонки. Это
воздух вытекал из лестничной клетки.
Вдруг раздались звуки "клак", "клак" -- это резко захлопнулись щитки на
их шлемах. Дверь распахнулась, и они прошли сквозь нее и оказались в секции
коридора, расположенной как раз перед пилотской рубкой. Воздухонепроницаемые
двери по обеим ее сторонам были закрыты, образовав герметичный отсек. Перед
собой они могли видеть полузакрытую дверь пилотской рубки. Закрыться ей
мешало тело капитана Кандида.
На них неподвижно глядели глаза капитана -- голубые, пустые и замершие.
На его лице застыло выражение гнева, словно он злился на них за то, что они
не успели вовремя его вытащить.
Дон отвел глаза от этих обвиняющих глаз и вставил свой ключ в замок.
Дверь скользнула в сторону, и они шагнули внутрь рубки. В вакууме их подошвы
беззвучно хлопали по металлу палубы.
События разыгравшейся здесь трагедии можно было с ужасающей ясностью
прочитать по наваленной у двери куче тел. Когда произошла авария, те, кто
находился ближе к выходу, попытались им воспользоваться. Тем не менее, хотя
они и боролись за свою жизнь, и офицеры, и матросы позаботились о том, чтобы
капитан вышел первым. Он был наиболее необходимым человеком на борту. Двое
людей, ухватившиеся за двери в попытке помешать ей закрыться и придавить
капитана, все еще держались за нее скрюченными руками. Первый помощник
сжимал в своей руке ключ. Он пытался вставить его в контрольный замок.
Когда дверь открылась, они упали. Все они были мертвы. Так же как и все
скрюченные, в этом отсеке тела носили следы жестокой короткой агонии и были
скованы космическим морозом. Дон подошел и осмотрел валяющиеся остатки
радиостанции. Большой приемник был полностью выведен из строя и перевернут.
Брызги расплавленного металла разлетались во все стороны. Нагнувшись, Дон
увидел внизу дыру, пронизывающую и термоизоляцию, и расположенные в стене
баки с водой. Во тьме другой дыры виднелись звезды. Обернувшись, он увидел
дырку, пробитую метеоритом на своем всесокрушающем пути на другим конце
рубки.
Здесь ему нечего было больше делать. Следовало позаботиться о живых.
Когда он уже повернулся, чтобы уйти, то заметил, что помощник электрика Голд
подает ему знаки левой рукой. Они сблизились и соприкоснулись шлемами.
-- Можно ли будет залатать эту дыру? -- спросил Дон -- его голос
передавался колебаниями через материал шлема.
-- Конечно, это достаточно легко, док. Здесь имеются временные заплаты,
которые будут удерживать герметичность достаточно долго, пока бригада
ремонтников не выйдет наружу и не произведет капитальный ремонт. Но все это
не так важно.
-- Что вы имеете в виду?
-- Взгляните на эти тела. Их слишком много. Не может столько людей
находиться одновременно в рубке. И взгляните на эти золотые галуны.
В спешке, охваченные благоговейным страхом, они переворачивали каждого
мертвеца и заглядывали ему в лицо. Когда они снова соприкоснулись шлемами,
Дон высказал мысль, уже давно мучившую их:
-- Капитан, по-видимому, проводил собрание всех офицеров. И они здесь
все до единого!
Голд серьезно кивнул в ответ, и его шлем при этом скользнул по шлему
доктора.
-- Все палубные офицеры,-- заговорил Голд.-- И даже второй инженер.
Остается надеяться, что мы не найдем здесь главного инженера Хольтца, и что
с ним все в порядке.
-- Не может быть, чтобы и он...
-- Это правда, доктор. Если главный инженер мертв или только ранен, то
вы единственный из оставшихся в живых офицеров корабля.
- О, позаботьтесь об этом корабле.
В пилотской кабине пилот был уже не нужен. Путь преграждали обломки
разрушенного пульта, и как только они расчистили проход к двери, Дон
отправился назад, к сохранившим воздух отсекам. К двери в верхней части
лестницы был уже приделан временный воздушный шлюз, и Дон направился к нему.
Как только давление вдавило клапан на его груди, его щиток моментально
раскрылся, и Дон полной грудью вдохнул воздух корабля. Он набрал номер на
ближайшем к нему видеофоне, предварительно сверившись со справочником. Это
был номер аварийной рубки. Линия была занята, но зеленый цвет индикатора
недвусмысленно сигнализировал, что вызов его зафиксирован и его соединят при
первой же возможности.
Дон нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Путешествие оказалось совсем
не таким, на какое он рассчитывал. В те дни космическая служба растеряла
почти весь свой романтический ореол. Множество молодых врачей, таких же
выпускников медицинского колледжа, как и Дон, пользовались бесплатным
проездом на космических лайнерах, чтобы обеспечить свое будущее. Для врачей
было много вакансий на орбитальных станциях и планетных базах. Поступление
на корабль давало удобную возможность присмотреться к ним, прежде чем
принять окончательное решение. Кроме того, это давало приятное разнообразие
после многих лет, проведенных в мединституте. Приятное! Дон улыбнулся своему
отражению на экране -- и как раз в этот момент зазвучал сигнал выхода в
эфир.
-- Говорит доктор Чейз,-- произнес Дон, обращаясь к измученному
старшине, чье изображение появилось на маленьком экране.
-- Для вас есть работа, док. Пассажир в тяжелом состоянии лежит возле
отсека 32. Пока вы будете заниматься им, я получу сведения о других
нуждающихся в вашей помощи.
- Понял, бегу!
И он побежал. При несчастном случае минуты и даже секунды могут
провести грань между жизнью и смертью.
В конце коридора рядом с отсеком 32 лежал седовласый человек и над ним
склонилась юная девушка. Она была одета в желтый спортивный костюм с одним
рукавом. Когда она отодвинулась, Дон заметил, что она оторвала левый рукав,
чтобы перевязать голову лежащего на полу человека. Сквозь повязку проступали
пятна крови.
-- Я не трогала его, доктор, только постаралась остановить
кровотечение.
-- Вы поступили совершенно правильно,-- ответил Дон, опускаясь на
колени и открывая сумку.
Первым делом он натянул медицинский анализатор на безжизненное запястье
больного. Ремешок сжался и автоматически поместил инструмент в нужное место.
Дрогнули, оживая, шкалы прибора, и Дон сразу увидел, что давление крови у
пациента совсем низкое, пульс слабый, а температура нормальная. Кожа была
холодная и липкая. Шок. Это было единственно возможным предположением.
Прежде чем взглянуть на рану, Дон достал пульверизатор для подкожных
впрыскиваний и ввел прямо через кожу, не проколов ее, антишоковый препарат,
Когда он снял самодельную повязку, то с облегчением увидел, что рана гораздо
менее серьезная, чем это можно было предполагать по состоянию больного.
Рана была неглубокой, всего лишь неровный разрез кожи. Но кровотечение
было настолько обильным, что для ее нетренированного взгляда положение
казалось удручающим. Дон прыснул на рану кожным коагулянтом. Коагулянт
засохнет и предохранит кровотечение до тех пор, пока он не сможет заняться
пациентом в условиях операционной.
-- С ним все будет в порядке,-- успокоил девушку Дон-- Были ли вы с ним
рядом, когда все это случилось? Не ранены ли вы сами?
-- Нет, со мной все в полном порядке. Я просто спускалась по коридору и
обнаружила его лежащим в луже крови. После того, как я наложила повязку и
вызвала помощь, я обнаружила эту штуку в стене. Но я не имею ни малейшего
представления о том, как она там оказалась.
Она указала на зазубренный край куска металла, врезавшийся в стену
коридора напротив двери в отсек 32В. Рядом с запертой дверью пылал красный
сигнал.
-- Это просто невезение,-- заметил Дон.-- Как раз в тот момент, когда
он проходил мимо двери, в этом отсеке произошел взрыв, и этот кусок металла
пролетел свободно через дверь и ударил его.-- Дон не добавил, что кусок
металла был порождением метеорита и что этот отсек сейчас лишен воздуха.
Металл, видимо, успел пролететь через дверь еще до того, как она успела
захлопнуться.
Из говорящего коридорного динамика раздались сигналы, предшествующие
объявлению, которое было слышно одновременно во всех отсеках огромного
корабля. Последовала секундная пауза, потом кто-то откашлялся и начал
говорить:
-- Прошу внимания! Говорит главный инженер Хольтц. Меня просили
информировать всех находящихся на судне, и пассажиров, и членов команды, что
наш лайнер попал в аварию. В нас врезался метеорит.
Пораженная девушка задохнулась и в ужасе спрятала лицо в ладонях.
-- Все в порядке,-- быстро произнес Дон.-- Это не опасно. Пробито
несколько отсеков, но их быстро починят.-- Про себя же он подумал, что
Хольтц, конечно, хороший инженер, но однако же, совершенно не знает людей,
раз делает подобные пугающие заявления. Усиленный динамиком голос тем не
менее продолжал:
-- Аварийная бригада информировала меня, что пробитые отсеки
изолированы и уже ремонтируются. Пассажирам приказываю оставаться на своих
местах или там, где они сейчас находятся. Ни в коем случае не перемещаться
по кораблю. Члены экипажа хорошо знают свое дело, и вы будете только мешать
им. Это все.
К ним поспешно приблизился одетый в скафандр матрос, несущий носилки.
-- Меня послали из аварийной бригады, сэр,-- начал он.-- Они передали
также и сообщение для вас.
Он достал из кармана сложенную узкую полоску бумаги и передал ее Дону.
Это была машинная распечатка, содержащая сведения о всех раненых, о которых
успели получить сведения в столь короткое время. Дон взглянул на лежащего
рядом человека.
- Этого человека следует немедленно доставить в лазарет, приказал он. -
Но вам нужен еще кто-нибудь, кто бы мог помочь отнести эти носилки...
-- Я могу помочь, -- вмешалась девушка.
Дон оглядел ее и быстро принял решение. Она выглядела молодой и
достаточно сильной, чтобы выдержать этот груз.
-- Хорошо,-- согласился он.-- Кстати, можете остаться с пациентом в
лазарете.
-- А как насчет меня, док? -- спросил матрос.
-- Принесите носилки назад. Я буду возле отсека 89НА. И постарайтесь по
дороге подобрать кого-нибудь себе в пару.
Человек в отсеке 89НА был мертв. Так же как и двое следующих в списке.
Это была супружеская пара. Холод вакуума безжалостный убийца, который не
щадит никого. Но были и уцелевшие люди в отсеках, которые подверглись
разгерметизации последними, и из которых воздух уходил достаточно медленно,
чтобы среагировать на это и спастись. Дон выводил их из шока. Сшивал
порванные кровеносные сосуды и серьезные раны. Раненых было ничтожно мало по
сравнению с числом мертвых. Он как раз бинтовал обмороженные руки, когда
ожил громкоговоритель:
-- Лейтенант Чейз, немедленно вернитесь в рубку управления. Совещание
командного состава.
"Очень маленькое совещание",-- с грустью подумал Дон. Все пациенты в
лазарете лежали спокойно. Некоторые спали. Юный матрос как раз убирал
носилки на место, когда Дон окликнул его:
-- Рама, как ты думаешь, сможешь ли ты присмотреть за ними, пока я
схожу в рубку?
Рама Кизим служил матросом, но мечтал стать врачом. Он отдавал большую
часть своего жалованья, чтобы иметь возможность в будущем поступить в один
из мединститутов в своей родной Индии. В свободные от вахты часы он всегда
был рядом с Доном, стараясь выучить все, что только мог.
Аварийная команда еще раньше сообщила, что все дыры залатаны, так что
скафандр можно было снять. Но у Дона не было времени, пока он занимался
ранеными. И теперь он с удовольствием вылез из жаркого скафандра и, прежде
чем надеть чистый мундир, быстро сполоснулся.
Он проделал тот же, что и раньше, путь в рубку управления. Только все
двери теперь были открыты. Ступив на нижние ступени лестницы, ведущей на
палубу А, он обнаружил, что поручни холодны на ощупь. Стены были покрыты
сконденсировавшейся из воздуха влагой. Они, правда, должны были достаточно
быстро нагреться, и влага испарится.
Тела из рубки были уже убраны, а на пробитую в рубке дыру наварена
тяжелая металлическая плита. Кто-то трудился над разрушенной радиостанцией,
и ее детали в беспорядке были разложены прямо на полу. Вначале Дон подумал,
что находится здесь один, но потом услышал покашливание и заметил, что
кто-то сидит в пилотском кресле. Это был главный инженер Хольтц.
-- Входи и закрой дверь,-- приказал хладнокровно Хольтц, когда
оглянулся и заметил вошедшего Дона.-- Садись, лейтенант, у нас много о чем
есть поговорить,-- он казался очень несчастным, когда указал на кипу бумаг,
зажатую в руке.
Дон опустился в кресло и стал ждать, пока Хольтц продолжил бы разговор.
Ожидание затянулось. Хольтц, склонившись над бумагами, медленно перелистывал
их, словно в них был спрятан ответ на все вопросы, которые в настоящий
момент мучили его. Инженер был немолодым человеком и казался еще старше
из-за обрушившихся на него шокирующих событий нескольких последних часов.
Под глазами у него были большие черные мешки, а кожа под большим подбородком
свисала складками.
-- Все складывается очень плохо,-- начал он.
-- Что вы имеете в виду, сэр? -- подавляя жгучее нетерпение, спросил
Дон. Хольтц был старшим из оставшихся членов команды корабля и теперь
автоматически становился его капитаном.
-- Достаточно взглянуть сюда,-- гневно тряс бумагами Хольтц.-- Все
офицеры, кроме нас двоих -- мертвы. Как это могло случиться, я вас
спрашиваю? И этот летящий кусок скалы разрушил к тому же нашу радиостанцию,
так что теперь мы оказались и без связи. Спаркс возится с аварийным
устройством, но его мощность весьма и весьма ограничена. Но дело не только в
этом. Почти половина нашей воды улетучилась, вытекла наружу в образовавшуюся
дыру. И на этом маршруте нет ни единого судна, которое могло бы оказать нам
помощь. Кошмар!
Дон почувствовал, что надо что-то сделать, чтобы прервать этот список
свалившихся на него несчастий.
-- Дело плохо, сэр, не спорю, но это еще не смерть судна. Смерть
капитана и других офицеров -- это, конечно, трагедия, но мы просто обязаны
научиться жить без них. Мы просто обязаны и можем довести корабль до цели.
Корабль на верном курсе, и когда мы достаточно приблизимся к Марсу, то
сможем радировать сигнал бедствия и они вышлют спасательную команду. Корабль
герметичен и исправен. Вы можете рассчитывать на любую помощь с моей
стороны, на которую я только способен, - он улыбнулся. -- Мы выкарабкаемся,
капитан.
- Капитан! -- Хольтц вскочил на ноги с вытаращенными от удивления
глазами.
- Конечно. Что тут удивительного, вы старший офицер, и теперь это
звание автоматически переходит к вам...
- Нет! -- энергично замотал головой Хольтц.-- Я -- главный инженер! Мое
дело -- атомный реактор и другое оборудование. Я ничего не знаю об
управлении судном, абсолютно ничего! Прошу прощения, но я не могу покинуть
машинное отделение. Если хотите назвать кого-то капитаном, то назовите
капитаном себя.
-- Но... я просто врач, -- запротестовал Дон. -- Это мой первый
космический плановый полет, к тому же... Вы должны...
-- Не учите меня, как я должен поступать. Я сам скажу вам, я должен
быть в машинном отделении и не могу его покинуть. Вы являетесь капитаном
этого судна до той минуты, пока на его борт не ступит другой офицер. Рядовые
знают свое дело, и вы можете рассчитывать на любую помощь с их стороны,--
гнев Хольтца внезапно испарился, но когда он сложил на коленях свои руки,
Дон увидел, что они дрожат.
-- Вы молоды,-- пояснил Хольтц.-- И найдете возможность проделать все
эти работы. А я не могу. Вы же знаете, что я ухожу в отставку. Чего греха
таить, это был мой последний полет. Я хорошо знаю реактор и инженерное
оборудование. И я отдаю себе отчет, где я нужнее.-- Он выпрямился и поглядел
в глаза Дону.-- Именно так и должно быть. Так что принимайте командование
судном.
Как раз в тот момент, когда Дон начал протестовать, открылась дверь и в
рубку вошел математик Бойд. Он быстро отсалютовал в сторону капитанского
кресла и повернулся к двум офицерам.
-- У меня есть данные наблюдения,-- начал он, но Хольтц прервал его.
-- Вы доложите их лейтенанту Чейзу. Я же должен вернуться в машинное
отделение. Мы договорились, он принимает командование кораблем. До появления
на корабле другого офицера. Доложите ему.
Когда Хольтц кончил говорить, он поднялся и щелкнул каблуками. Говорить
было не о чем. Главного инженера нельзя было заставить принять на себя
командование кораблем. Выход не было. Вычислитель повернулся к Дону и
протянул ему кусочек бумаги.
-- Это коррекция курса, док. Выведена из предыдущих измерений. Первая,
после столкновения с метеоритом.
Дон тупо уставился на ряд чисел в этом листке.
-- Что все это означает? Вам следует об этом внести мне хоть какие-то
разъяснения.
-- Я и сам не больно уж разбираюсь в этом, док,-- признался
вычислитель.-- Но я работал вместе с пилотом. Он говорил, что нужно провести
эту коррекцию во время следующей вахты. Но теперь -- не знаю. Эта, сказал,
нанесла нам удар как раз в плоскости вращения и она имела достаточную массу
и скорость, чтобы как-то воздействовать на корабль. Не замедлить вращение
настолько, чтобы оно стало заметным. У нас все еще около одного "же", но все
же изменить его ось, так чтобы корабль стал прецессировать.
Дон вздохнул и протянул лист назад.
-- Вы должны попробовать объяснить все попроще, чтобы я понял хотя бы
половину из всего этого, или хотя бы хвост проблемы.
Вычислитель не принял шутки.
-- Так вот, главная ось корабля в направлении тяги атомных сопел
совпадает с нашим курсом. По крайней мере так всегда было и должно быть при
любой коррекции курса. Но сейчас мы начали кувыркаться -- это, понимаете ли,
такое движение, когда корабль вращается в направлении нос -- корма. Пока это
происходит, мы не имеем возможности провести коррекцию курса. А если мы не
проведем коррекцию, док, то промахнемся мимо Марса и навечно уйдем в
межзвездное пространство.
Дон кивнул. Это он мог понять. Что-то нужно было предпринять и притом
быстро, и он был единственным человеком на борту, который мог это сделать.
Хольтц не поможет, а больше на борту "Иогана Кеплера" не было ни единого
офицера и человека, к которому он мог бы обратиться за помощью.
-- Ладно, Бойд,-- ответил он.-- Я позабочусь об этом. Но, если я
справлюсь, вы должны перестать называть меня док.
-- Есть, сэр,-- ответил вычислитель, выпрямляясь и отдавая честь.-- Я
понял, капитан.
-- Вы вызывали меня, сэр?
Дон поднял глаза и увидел стоящего у входа в офицерскую кают-компанию
главстаршину Курикку. Дон сделал ему знак приблизиться.
-- Входите, старшина. Через полчаса я должен провести здесь собрание,
но для начала хотел бы переговорить с вами. Если кто и способен ответить на
мои вопросы, касающиеся "Иогана Кеплера", то это можете быть только вы.--
Дон указал на стоящую перед ним на столе модель лайнера.-- Я слышал, вы
летаете на этом корабле со дня его выпуска?
-- Больше, сэр. Я работал в бригаде монтажников, которые собирали
"Большого Джо" на околоземной орбите. Затем я перешел на космическую службу
и остался на его борту.
Высокий финн с огненными волосами и голубыми глазами выглядел моложе
своих лет.
-- Это лучше, чем я думал,-- сказал Дон.-- Думаю, вы сможете разъяснить
мне, что это за прецессия и качание и почему это так беспокоит вычислителей.
Курикка кивнул, отцепил модель корабля от подставки и поднял на уровень
груди.
- Способ, с помощью которого нам описали "Большого Джо", когда мы его
строили, лучший из известных мне способов. Большой барабан, связанный
топливопроводом с баскетбольным мячом.
-- Вы правы, однажды услышав такое, потом невозможно забыть.
-- Топливопровод проходит сквозь торцы барабанов, образуя небольшой
выступ с одной стороны, а все остальное расположено с другой.
Шар находится на длинном конце трубы. В нем расположен атомный реактор
и машинное отделение. Там, где шар прикрепляется к трубе, за слоем изоляции
и расположено машинное отделение. Все остальное, что есть на корабле,
помещается в барабане. Когда мы находимся в полете, весь корабль вращается
вокруг главной оси центральной трубы.
-- Пока мне все понятно,-- произнес Дон и щелкнул пальцами по
барабану.-- И барабан вращается так быстро, что центробежные силы генерируют
здесь на поверхности палубы А гравитационное поле, эквивалентное одному
"же". Это самая наружная палуба и она, так же как и все остальное, тянется
вокруг всего барабана. Пол под ногами -- это внешняя обшивка корабля.
Поднявшись на один этаж вверх на палубу, мы на самом деле просто
приближаемся к оси вращения. Еще выше расположена С-палуба, последняя
герметичная палуба, на которой расположены грузовые отсеки и склады.
Внутренняя часть барабана не герметична и предназначена только для груза.
Так?
-- Абсолютно, сэр! -- бесстрастное лицо Курикки,-- казалось, вот-вот
расплывется в улыбке. Но этого не произошло. Дон крутнул рукой трубу, так
что модель начала вращаться, и одновременно направил барабан на висящую над
столом лампу.
-- Вот так и летит корабль, вращаясь в полете. И он направлен на эту
лампу, которую мы будем считать Марсом.
-- Это не совсем верно, сэр. После старта и остановки двигателей
корабль разворачивают кормой вперед, так что наши главные сопла направлены
теперь в сторону Марса. Обсерватория расположена здесь, в коротком отрезке
проходящей через барабан трубы, и смотрит назад, на пройденный нами путь.
Дон повернул модель и внимательно посмотрел на нее.
-- Значит, вот так мы движемся и одновременно вращаемся? Так что же не
в порядке?
-- Ось нашего вращения, проходящая через центральную трубу, должна быть
строго параллельна нашему курсу,-- ответил старшина.-- Только в этом случае
проходящие через нос или корму дюзы могут ускорить или замедлить скорость
корабля, не изменяя его курса. Мы придем в ту же точку пространства, но либо
раньше, либо позже. Если же необходимо изменить курс, то используют
расположенные в плоскости баланса центральной трубы боковые дюзы, способные
изменить курс на нужный градус. Сейчас ничего этого сделать нельзя.
-- Почему?
-- Потому, что под воздействием метеорита сместилась ось нашего
вращения. Она больше не параллельна нашему курсу, и это отклонение
продолжает расти. Это движение очень медленное, но оно существует. Мы
кувыркаемся в пространстве и не имеем возможности провести коррекцию, пока
не устраним это кувыркание.
-- И если не произвести коррекции, то мы промахнемся мимо Марса?
Старшина Курикка, сразу посерьезнев, утвердительно кивнул головой.
Последовавшее за этим продолжительное молчание было прервано оживленным
стуком в двери кают-компании. Старшина подошел и открыл ее. За дверью стоял
вычислитель Бойд.
-- Три ноль-ноль, капитан,-- произнес он.-- Каптенармус здесь со мной,
а командор Хольтц велел передать, что скоро будет.
-- Тогда входите. Мы сможем начать и без него.
Они вошли в комнату, сопровождаемые человеком, которого Дон никогда не
видел. То был меднокожий парень с прямыми, черными, чуть тронутыми сединой
волосами и большими волнистыми усами. Явно один из пассажиров, но что ему
здесь надо? Но прежде чем он успел задать этот очевидный вопрос, вперед
шагнул каптенармус Дженнет. Он родился в Швейцарии и был обучен делу
управления гостиницами. Так что даже после многих лет, проведенных в
космосе, он все еще распространял вокруг себя ощущение роскоши гостиниц, в
которых работал. Но на этот раз он ограничился легким поклоном и представил
пришедшего с ним человека.
-- Надеюсь, вы простите мою вольность, капитан, выразившуюся в том, что
я позволил привести с собой этого человека, с которым я желал, чтобы вы
познакомились. Это доктор Угалде из университета в Мехико. Он один из самых
известных математиков Земли. Я подумал, что,-- продолжал он, понизив
голос,-- что в связи с гибелью офицеров он сможет оказать столь необходимую
для нас помощь.
Дон не мог сердиться. Конечно же, каптенармус не имел права принимать
какие-либо ответственные решения, не испросив на это его согласия. Но и он,
доктор медицины, не имел права действовать, как капитан. Оба поступка
уравновешивали друг друга.
-- Благодарю вас,-- сказал Дон,-- Хорошая мысль, и я должен был и сам
подумать об этом. Тем более, что математика, кажется, и является сутью наших
проблем.
-- Не ожидайте от меня слишком многого! -- возбужденно размахивая
руками, произнес Угалде.-- Математика, которой занимаюсь я, и математика
космических полетов по сути совершенно разные вещи, между ними дистанция
огромного размера. У меня нет опыта...
-- Ни у кого из нас нет нужного опыта,-- прервал его Дон.-- Мы должны
добыть его сами, так что нам непременно понадобится ваша помощь. Я прошу
только не рассказывать пассажирам, как много мы потеряли офицеров и в каком
положении очутились.
-- Слово чести,-- ответил Угалде, застыв по стойке смирно и вытянув
руки по швам.-- Мои предки сражались за свободу своей родины. И многие
сложили головы в этой борьбе. Я могу сделать не меньше.
Дон не совсем уловил связь между словами Угалде о его предках и
нынешнем положении, в котором они очутились, но тем не менее утвердительно
кивнул и пригласил всех садиться. Затем он изложил их проблемы и трудности,
учитывая то, что по существу все они дилетанты в подобном вопросе.
-- Такова картина,-- закончил он.-- И она не больно радостна. Бойд,
расскажите, как обычно проводится коррекция курса.
Вычислитель прикусил губу и стал нервно оглядываться по сторонам.
-- На самом деле я ничего не знаю и не могу рассказать об этом, сэр.
Пилот давал мне уже подготовленные для машины данные, а я лишь проверял
правильность набивки и скармливал их компьютеру. Иногда, в сомнительных
случаях, мы передавали эти цифры в Марсианский центр для дополнительной
проверки. У них там более мощный компьютер и штат математиков.-- Его глаза
неожиданно расширились, словно в голову только что пришла неожиданная
идея.-- Скажите, а нельзя ли сейчас сделать то же самое? Я имею в виду,
запросить помощь по радио?
Дон уныло покачал головой.
-- Мы не можем этого сделать, и я не хочу, чтобы информация об этом
вышла за пределы комнаты. Главный передатчик уничтожен. Радисты собирают
аварийный передатчик и приемник, но мы не знаем, когда они будут готовы и
какова мощность сделанного ими аппарата. Так что, по крайней мере сейчас, мы
должны забыть о помощи извне.-- Он повернулся к математику.-- Можете ли вы
помочь нам в этой проблеме? -- спросил он.
Доктор Угалде тут же вскочил и стал вышагивать по каюте, заложив руки
за спину. Видимо, так ему лучше думалось.
-- Невероятно, немыслимо,-- бормотал он.-- Астронавигация, как и вся
прикладная наука, далеко отошла от чистой математики. Я ничего не знаю о
силах и системах измерений, включаемых в нее. Проблема трех тел... Это,
конечно же, не трудно, но...
-- Но вы думаете, что поговорив с Бойдом и просмотрев материалы
предыдущих расчетов, вы, возможно, доберетесь до сути?
-- Я попытаюсь, вот все, что я могу обещать, я попытаюсь.
-- Хорошо. Сообщите мне, к какому заключению вы придете.-- Дон взглянул
на исписанный второпях лист бумаги.-- Перед нами стоит еще одна проблема.
Когда была пробита обшивка, мы потеряли слишком много воды.
-- Мы умрем от жажды! -- вскричал доктор Угалде, снова вскочив на ноги.
Видимо, он воочию увидел перед собой безводные пустыни Мексики.
-- Нет, проблема не в этом,-- улыбнувшись, ответил Дон.-- Корабль --
это замкнутая система, и вода в ней непрерывно регенерирует. Но я говорю о
воде, которая выполняет другую функцию. Она циркулирует в двойной внешней
обшивке и выполняет функции радиационного экрана, защищающего нас от
радиации поясов ван Аллена, а при отлете с Земли -- от солнечной радиации
все остальное время. Сейчас период спокойного солнца, так что я думаю, нам
нечего опасаться радиации. Однако мы должны все время дышать. А вода
является необходимой частью, составляющей систему очистки воздуха "Большого
Джо". Вода, в которой живут водоросли, непрерывно циркулирует за прозрачной
обшивкой. Эти водоросли поглощают выдыхаемый нами углекислый газ и
перерабатывают его в кислород, без которого мы не можем жить. Множество этих
водорослей погибло, и они не смогут быстро восстановить свою численность.
-- Что тут мы сможем сделать? -- спросил каптенармус.
-- Мы не можем перестать дышать,-- ответил Дон.-- Но мы должны
исключить горение, которое очень сильно поглощает кислород. Я заметил, что
многие пассажиры и матросы курят. Сейчас эта привычка, после того, как из
табака были удалены летучие внешние канцерогены, кажется, снова становится
популярной. Я хочу, чтобы все сигареты, трубки, спички и прочее были
конфискованы и отданы мне. Можете позаботиться об этом?
Каптенармус кивнул.
-- Мне в помощь потребуется по крайней мере двое матросов, но я могу
все это взять на себя.
-- Хорошо. Значит, я возлагаю это на вас.
Дон взглянул на свой лист и нахмурился.
-- Следующий вопрос печален, но необходим. Тела погибших пассажиров,
офицеров и матросов следует поместить в безвоздушный трюм для последующей
доставки на Марс. Однако я обнаружил в сейфе капитана Кандида его завещание.
Сказано там, и довольно ясно, что он хочет быть похороненным в космосе. И,
если возможно, то из своего корабля. Я думаю, это не оставляет нам выбора.
Кто что-либо знает об этом ритуале?
-- Я, сэр,-- ответил Курикка.-- Если позволите, я с удовольствием
возьму эту церемонию на себя. Я десять лет сумел прослужить с капитаном
Кандидом.
Прежде чем Дон сумел ему ответить, зазвонил стоящий на столе телефон.
Дон согласно кивнул старшине и поднял трубку.
-- Капитан слушает,-- ответил он, слегка стесненно, так как еще не
привык употреблять этот титул в присутствии людей, хотя никто и не думал
протестовать. Он выслушал сообщение, ответил, что понял, и повесил трубку.
-- Это нужно знать нам всем,-- спокойно проговорил он.-- Звонил
радиооператор. Он собрал радиоприемник и сумел поймать Марсианский центр.
Сигнал был очень слаб и почти потерялся на фоне помех, но он записал его на
пленку и попытается выудить из него кое-какую информацию. Он сказал, что они
все время повторяют одно и то же сообщение. Наши позывные, он сумел
разобрать это, и краткое сообщение. Он не сумел разобрать детально, но
кое-что понял. Они снова и снова повторяют слово "опасность". И какие-то
кодовые слова типа "солнечные пятна".
-- Это совсем не кодовые слова,-- произнес входящий в кают-компанию
главный инженер Хольтц.-- Именно это я и пришел вам сказать. Я обнаружил это
с помощью встроенных в обшивку инструментов. Идет солнечный шторм.-- Прежде
чем окончить свою речь, он сделал паузу и судорожно вздохнул.
-- Солнечный шторм! Это значит, что мы можем считать себя мертвецами
прямо сейчас!
-- Это не причина для паники, и я не хочу, чтобы мы поддались ей! --
Голос Дона перекрыл гомон голосов.-- Я хочу, чтобы стало тихо!
Это сработало. Вышколенные члены экипажа привыкли следовать приказам,
так что они тут же выполнили и эту команду. Доктор Угалде затих, так же как
и все остальные. Дон вскочил на ноги и продолжал стоять, переводя взгляд с
одного на другого, заставляя их сесть силой этого взгляда. Хольтц все еще
стоял в дверном проеме. Но, как только он открыл рот, чтобы заговорить, Дон
гневно ткнул пальцем в его сторону.
-- Главный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. Затем подайте
рапорт в надлежащей форме. И без лишнего фатализма, если сможете!
Дон не хотел обижать старого человека, но он и не хотел, чтобы тот
излишне распространял панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но
Дон прервал его:
-- Я сказал -- сядьте.-- Приказ был вполне ясен. Дон гневался, и гнев
этот явственно прослушивался в его голосе.
Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и
рыхлой массой опустился в кресло. Когда он заговорил снова, то говорил
тусклым, смирившимся с поражением голосом:
-- К чему бороться? Этот полет должен был бы быть последним для меня, а
теперь он будет последним и для всех нас...
-- Что показали ваши приборы? -- прервал его Дон.
Голова главного инженера, по мере того, как он говорил, опускалась все
ниже и ниже, а голос настолько ослаб, что все вынуждены были напрягать слух,
чтобы разобрать его слова.
-- Солнечная радиация растет и растет постоянно. Я знаю почему.
Солнечные пятна... Солнечный шторм... и нет возможности защититься.
-- О чем он говорит? -- спросил каптенармус.-- Мы много раз проходили
через солнечный шторм и всегда без каких-либо осложнений. Почему же мы
должны беспокоиться сейчас?
-- Можно я отвечу? -- спросил Курикка, и Дон утвердительно кивнул
головой.
-- Наша главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды. Вода,
циркулирующая в двойной обшивке корабля, задерживает большую часть
заряженных частиц, из которых и состоит солнечный шторм, замедляя и
останавливая их. Действуя так же, как и атмосфера Земли. Теперь же, после
потери почти половины воды, ее толщина стала недостаточной, чтобы
задерживать радиацию. И раз Марсианский центр объявил тревогу, значит, этот
шторм сильнее обычного. Он должен быть достаточно силен, чтобы справиться с
нами.
-- Но мы должны справиться с ним! -- вмешался Дон.-- Имеются ли
какие-нибудь специальные меры на случай небывало сильного шторма?
-- Имеются, сэр. Мы разворачиваем корабль шаром с реактором в сторону
Солнца. Таким образом, между Солнцем и машинным отделением оказывается вся
масса реактора и защищает его. А вся вода впрыскивается в аварийные камеры в
той стенке барабана, которая обращена в сторону Солнца. До тех пор, пока
корабль сохраняет правильную ориентацию, такой защиты вполне достаточно.
-- Хватит ли у нас воды для подобного трюка? -- спросил Дон.
Выражение лица главстаршины не изменилось во время этого вопроса. Не
изменилось оно и во время ответа:
-- Нет, сэр, не хватит.
-- Но машинное отделение все же будет защищено?
-- Это верно.
-- Тогда это решит половину наших проблем,-- улыбнулся Дон.-- Поместив
пассажиров и команду на опасное время в инженерный отсек, мы по мере
возможности гарантируем им выживание. Каптенармус, возьмите это на себя.
Главный инженер стал что-то возражать насчет места, но Дон жестом
призвал его к молчанию.
-- Теснота нам не повредит. И радиация не убьет нас. Для каждого
найдется место. Но сначала мы должны найти способ развернуть корабль. Мы
должны работать теперь как можно быстрее, так как не знаем, сколько времени
у нас еще есть в резерве. Да, Бойд?
-- Я думаю, что смогу помочь в этом немного,-- произнес вычислитель.--
Те сообщения, что мы принимали раньше, во время солнечных вспышек,
необходимо внести в компьютер. Так как эти сообщения многократно
повторялись, неизбежно должно было произойти накопление информации. Машина
выловит смысл в предложенных ей фрагментах и скомпонует из них текст
сообщения.
-- Звучит разумно,-- согласился Дон.-- Ну что же, попробуйте расколоть
эту запись.
-- Есть, сэр,-- ответил Бойд и двинулся к двери, стараясь не бежать до
тех пор, пока хотя бы не минует дверной проем.
Так как работы хватало на всех, то все получали надлежащие инструкции и
по очереди удалялись. Только когда все ушли, Дон обнаружил, что он ничего не
может сделать с мучившими его проблемами до тех пор, пока они не вернутся с
новыми данными. Его медицинские проблемы были решены мгновенно. Он еще
раньше залечил все мелкие царапины и раны, а двое, пострадавших относительно
тяжело, находились в лазарете под наркозом. Оба они были подключены к
автоматическому диагносту, непрерывно контролирующему давление крови,
температуру, дыхание, пульс, мозговые излучения и все остальное, за чем
следовало следить. Если хоть один из них изменится в худшую сторону, его
мгновенно предупредит об этом висящий на поясе сигнализатор.
Некоторое время его никто не беспокоил, и он решил, что некоторое время
может побыть один. О сне не могло быть и речи. Для него найдется время и
позднее, если они сумеют избежать внешних опасностей. Но пока он раздумывал
над этим, ноги сами приняли решение, вынесли его в коридор и понесли к
ближайшему лифту. Обсерватория! Конечно же, именно туда ему хотелось пойти.
Пока лифт медленно полз по своей шахте, Дон связался с рубкой и сообщил,
куда он направился.
Лифт поднимался от внешней обшивки судна к центральной трубе,
соединявшей воедино обе секции космического корабля. Когда лифт остановился
и дверь скользнула в сторону, Дон ухватился за дверной проем и кинул свое
тело вперед. С натренированной легкостью он вылетел из лифта и поплыл в
воздухе. Как только его руки коснулись дальней, обитой кожей стенки трубы,
он ухватился за одну из размещенных здесь гибких петель и швырнул свое тело
по направлению к обсерватории. С тех пор как корабль выключил двигатели и
перешел на свободный полет, здесь не было ни ощущения веса, ни
гравитационных сил. Вращение корабля порождало на внешних палубах
центробежные силы. Но здесь, вблизи оси корабля, эти силы не ощущались, и он
мог плыть по воздуху, как рыба в воде. Как только он коснулся кнопки, дверь
в лабораторию открылась и он вплыл внутрь.
Как всегда при виде этого невероятного зрелища у него перехватило
дыхание. Звезды, звездные реки, целые скопления медленно вращались перед
ним.
Обсерватория представляла собой большой шар, размещенный на конце
центральной трубы, на выходе из барабана. Так как за его стенами не было
воздуха, который размывал и размазывал бы очертания звезд, то здесь они не
мерцали. Они казались горячими точками света различных цветов и яркости,
заполняющих шар тьмы вокруг. Легко забывалось прозрачное покрытие, и человек
переполнялся ощущением, что он с ними, среди них, является частью
бесконечной Вселенной.
Здесь сбоку было и Солнце, свет которого автоматически приглушался
материалом купола. Оно напомнило Дону о шторме, уже сорвавшемся в
стремительном рывке с этой огненной поверхности, и он глянул на свой счетчик
радиации. Уровень ее слегка вырос, но не настолько, чтобы стать опасным.
Хольтц говорил о равномерном нарастании. Сколько же у них времени до удара
частиц собственно шторма? И что он может сделать, чтобы сохранить жизнь всех
этих людей, оказавшихся на его попечении? Дон прижал свои кулаки к
прохладной поверхности купола.
Если и существовало время предаться отчаянию, то именно сейчас, когда
он был один и никто не мог его увидеть. Он чувствовал себя уставшим, почти
опустошенным и страстно желал вновь оказаться на своем месте. Здесь во тьме
он лишь улыбнулся этой мысли. На корабле больше никого не было -- остались
лишь матросы. Как врач, он был приучен к ответственности брать на себя жизнь
и смерть людей. Принимая клятву Гиппократа, он никак не мог предположить,
что она может включать в себя необходимость стать капитаном космического
корабля. В мединституте он не проходил этого! Дон снова улыбнулся при этой
мысли и почувствовал себя лучше. Он должен выполнить эту работу наилучшим
образом, на какой только способен. Ничего другого ему просто не оставалось.
Зазвонил телефон, и этот звонок показался ему громом в тишине
погруженного в Галактику зала. Дон поднял трубку.
-- Капитан слушает,-- автоматически, когда решение было принято, сказал
он.
-- Рубка, сэр. Ленты с сообщением марсианского центра обработаны
компьютером. У меня здесь запись полного сообщения. Зачитать вам его?
-- Только цифры: какой силы ожидается шторм, и когда он ударит по нам.
-- Одну секунду... вот оно. Сила восемь баллов по Хойлу. В максимуме --
десять. А я раньше никогда и не видел ничего силой больше шести.
-- Так силен? Я возьму это сообщение. А теперь -- когда это должно
произойти?
-- Самое большее через полтора часа. Возможно на несколько минут позже,
но не намного.
Дон обнаружил, что он непроизвольно задерживает дыхание и выдохнул
воздух.
-- Хорошо, я на пути в рубку. Свяжитесь с пассажиром по имени Угалде и
передайте, что я жду его в рубке. И старшине Курикке тоже.
Девяносто минут на то, чтобы развернуть корабль! Это кажется совершенно
невозможным и, тем не менее, это необходимо сделать. Глубоко задумавшись,
весь обратный путь в рубку Дон проделал чисто автоматически, и лицом к лицу
столкнулся с разъяренным доктором Угалде.
-- Вы просите у меня невозможного, капитан. И, притом, немедленно! А
затем мешаете мне! Такие вещи не могут...
-- Меньше чем через полтора часа шторм будет здесь,-- тихо произнес
Дон.-- Шторм не будет ждать. Наше время истекает, доктор.
Лицо Угалде посерело, и он рухнул в стоящее перед ним кресло.
-- Тогда... все слишком поздно,-- прошептал он.
-- Я так не думаю. Мы все еще можем сманеврировать, не выпрыгивая из
собственных штанов.-- Дон улыбнулся, увидев удивленное лицо Курикки и
вахтенного.-- У нас нет другого выхода, я не хочу, чтобы вы смотрели на меня
так удивленно. Как вы знаете, все коммерческие ракетные лайнеры управляются
исключительно автоматически. Тем не менее, я готов поспорить, что все вы
летали на собственных космических яхтах или катерах. Первым астронавтам,
когда автоматика выходила из строя, приходилось пилотировать вручную. Мы
сделаем то же самое... Так что же, Курикка, что надо предпринять в первую
очередь, чтобы начать изменять положение корабля?
Старшина казался еще более хмурым, чем обычно.
-- Этим всегда занимается компьютер, сэр. Пилот лишь скармливал ему
данные и команды, а затем мы просто сидели и смотрели, что происходит.
-- Предусмотрено ли ручное управление на случай аварии?
-- Да, хотя мы никогда им не пользовались. Оно находится здесь.
Дон подошел к пульту управления и посмотрел на шкалы и переключатели.
-- А теперь не можете ли вы мне сказать, что здесь происходит при
коррекции судна?
Этого, конечно, не было в инструкции, а старшина Курикка привык
действовать строго по инструкции. Однако он был достаточно образован, чтобы
понять, что бывают ситуации, когда инструкции следует отложить в сторону.
Неохотно борясь сам с собой, он подошел к пульту и включил экран.
-- У нас две специальные телекамеры,-- начал он свое объяснение.-- Одна
на носу в обсерватории, а другая на корме. Она расположена на главной оси
между ходовыми дюзами. Перед вами изображение носовой камеры,-- он указал на
экран, на котором было сдвинутое к одному из краев Солнце. Это была та же
картина, что Дон видел из обсерватории.
-- Здесь, в основании центральной трубы,-- продолжал Курикка,-- вокруг
реакторной сферы расположен направляющий рельс. По нему в обратном
направлении вращения корабля ездят малые ракетные двигатели. Их движение
нейтрализует наше вращение, так что их сопла направлены всегда в одном и том
же направлении. Достаточно небольшого выхлопа, чтобы корабль начал
переворачиваться до тех пор, пока не займет нужного положения в
пространстве. А затем компьютер выдает команду на другой выхлоп,
нейтрализующий вращение, вызванное первым.
Дон взглянул на свои часы, но заставил себя отвести взгляд раньше, чем
успел посмотреть, сколько же именно осталось времени. Ответ был почти такой
же простой, как он и ожидал. Дон обернулся и обратился к мексиканскому
математику:
-- Доктор Угалде, подойдите, пожалуйста, сюда и проверьте мои
рассуждения. Вы слышали, что сказал старшина, так что вы в курсе наших
рассуждений. Солнце сейчас нам светит в нос, так что корабль нужно
развернуть примерно на 180 градусов. Если сейчас дать выхлоп, то корабль
начнет совершенно терять свое положение в пространстве. Когда Солнце
окажется в центре кормового экрана, мы будем сориентированы так, как нужно,
с реактором между нами и солнцем. И если в этот момент дать выхлоп из дюзы в
направлении в сторону нашего движения, то поворот прекратится, и мы окажемся
в нужной нам позиции. Это верно?
Угалде насупился от напряжения, затем стал быстро писать короткие
уравнения в своем большом блокноте с кожаным переплетом.
-- Все достаточно просто,-- ответил он.-- Второй выхлоп должен по
длительности в точности совпадать с первым и быть так сориентированным в
пространстве и во времени, чтобы закончиться именно в тот момент, когда
корабль примет нужное положение в пространстве.
-- Пожалуйста, без деталей, доктор, просто скажите нам, сработает это
или нет.
Математик посмотрел на них удивленно.
-- Конечно, сработает. Почему бы и нет? Разве это же самое не делает
компьютер? Вы просто сделаете то же самое, только немного грубее.
-- Грубо или нет, но в этом спасение наших жизней!
Дон возбужденно стукнул кулаком по ладони.
- Если хотите, начинайте прямо сейчас. Ваше знание теории и навыки
старшины Курикки в управлении судном сделают эту работу вполне выполнимой
для вас двоих.
Только теперь Дон позволил себе взглянуть на часы и едва не присвистнул
от удивления, поняв, как мало у них осталось времени. Меньше сорока пяти
минут было до того времени, как на корабль обрушится смертельный фотонный
шквал.
-- Каптенармус Дженнет просит вас подойти к телефону.-- произнес чей-то
голос, прервав его размышления. Вахтенный протягивал ему телефонную трубку.
-- Капитан слушает.
-- Это каптенармус, сэр. С пассажирами, кажется, возникли небольшие
неприятности. Я хотел бы знать, смогли бы вы прийти сюда и потолковать с
ними.
-- Нет, сейчас на это нет времени. Как только я смогу, сразу
присоединюсь к вам в машинном зале. Там побеседуем с ними. Последовала
секундная пауза.
Когда каптенармус заговорил снова, в голосе его явственно
проскальзывали беспокойные нотки:
-- Как раз об этом я и хотел, чтобы вы потолковали с ними. Они не в
машинном отделении. Они собрались в столовой и ультимативно заявили, что не
двинутся отсюда до тех пор, пока не поговорят с капитаном или старшим
офицером.
-- Но разве пассажиры не знают, что все старшие офицеры погибли?
-- Я не хотел пугать их,-- голос каптенармуса стал тише. Он явно шептал
прямо в трубку телефона, чтобы никто не мог его услышать.-- Я умышленно не
стал вдаваться в детали, кроме тех, что непосредственно относятся к делу. Не
можете ли вы спуститься сюда и разъяснить им?
"Сумеет ли он?" -- лихорадочно думал Дон.
Сейчас он ясно отдавал себе отчет, что, забыв о пассажирах, он совершил
ошибку. Отнесся к ним как к бессловесному грузу или стаду баранов. Все
следовало объяснить сразу же. Сейчас он должен сказать им правду и
побыстрее.
Остались считанные минуты.
-- Я скоро буду,-- ответил он и повесил трубку.
-- Капитан, здесь есть кое-что поважнее,-- окликнул его доктор Угалде,
увидев, что Дон поднялся на ноги.
-- Что? -- спросил Дон и подошел к пульту управления. Он увидел, как
Солнце медленно раскачивалось по кормовому экрану.
-- Посмотрите сами. В терминах теории легко сказать, что мы развернем
корабль на глаз, пользуясь ручным управлением. На практике же это выглядит
несколько по-иному. Это можно сделать, и мы почти все сделали. Но ведь мы не
можем делать столь точные расчеты, как компьютер, а корабль к тому же
обладает огромной массой. Мы правильно нацелились на Солнце, но оно медленно
дрейфует по экрану. Кто-нибудь должен постоянно вводить поправки, до тех
пор, пока дрейф не прекратится и мы не займем нужное положение в
пространстве.
-- Как вы думаете, через сколько времени это произойдет? -- с надеждой
спросил Дон, хотя и знал ответ заранее.
-- Наверняка часы! Это очень тонкая работа.
-- Часы! Но ведь это означает, что кто-то безо всякой защиты должен
остаться у пульта управления во время шторма и, следовательно, будет обречен
на верную смерть.
-- Я осознаю это... Кто-то должен умереть, чтобы спасти остальных.
Разве это не хорошая смерть для мужчины?
Дон сквозь растущую дымку отчаяния взглянул на свои часы. Оставалось
всего лишь немногим более получаса... Ничего нельзя было сделать, ни на что
не оставалось времени.
И членов команды, и всех пассажиров можно было считать мертвецами.
-- Один должен умереть, чтобы все остальные остались живы,-- произнес
доктор Угалде, расправив плечи. Он шагнул вперед.
-- Я с удовольствием останусь в рубке. Все остальные могут отправляться
в машинное отделение.
Маленький математик мог бы показаться смешным, со своей гордо поднятой
головой и скрещенными на груди руками, но ему так не казалось. Он говорил
то, что думал -- он не колебался умереть ради совершенно незнакомых ему
людей, летящих в этом корабле.
-- Я не считаю это необходимым, доктор,-- обратился к нему Дон.-- Мы
найдем способ выпутаться из этого положения, не жертвуя ничьей жизнью.
-- Могу я спросить, каким образом, капитан?
И в самом деле, как? Дон задумался, и на мгновение его охватила легкая
паника. Как это можно сделать? Члены команды лучше, чем он, знают корабль.
Нужно заставить их думать.
-- А как насчет противорадиационных скафандров, старшина? -- спросил
Дон.-- Я знаю, что они у нас имеются. А что, если надеть его на того, кто
останется корректировать положение корабля?
Лицо Курикки, когда он отрицательно покачал головой, нахмурилось так,
как это свойственно только жителям Скандинавии.
-- Никаких шансов. Имеющиеся на борту противорадиационные скафандры
предназначены только для низких уровней радиации. Против приближающегося
шторма это все равно, что папиросная бумага.
Дон отказался сдаться охватившему его отчаянию.
-- Способ должен быть! Нельзя ли, к примеру, оборудовать в машинном
зале дублирующий пульт управления?
-- Если нам дадут достаточно времени, то мы, возможно, и протянем туда
кабели.
-- Тогда, раз на это не хватит времени, нужно искать что-то другое.--
Дон в поисках укрытия посмотрел по сторонам. Дверь в стене, ведущая в
маленькую служебную душевую. Дон подошел и открыл ее.
-- Как насчет этого помещения? Протащите кабель сюда, здесь всего
несколько футов. Мы сможем заэкранировать ее чем-то, что остановит радиацию.
Листами свинца и...
Вдруг ему стало все ясно. Теперь он знал, что нужно делать. Он
обернулся и посмотрел на раздумывающего в одиночестве старшину,
-- Скафандр! Он удерживает воздух внутри, так что он спокойно удержит
воду снаружи. Разве я не прав!
Курикка в задумчивости потер подбородок.
-- Полагаю, удержит. Но вода не очень-то полезна для скафандров.
Ржавчина и...
-- Ничего с ним не случится за пару часов,-- прервал его Дон, чувствуя,
как стремительно утекают минуты.-- Вам следует сделать вот что: установите в
десять минут в душевой дублирующий пульт управления и закрепите его там.
Если дверь в душевую не герметична, возьмите уплотнитель и загерметизируйте
ее. Принесите скафандр и убедитесь, что баллоны полностью заряжены,-- он
двинулся к двери.-- Пилот будет работать в душевой, наполненной водой.
-- Но, сэр,-- крикнул ему вслед Курикка.-- Как же мы защитим от воды
пульт?
-- Найдите способ. Если хотите, поместите его в пластиковый футляр. Но
сделайте вот что.-- Дон бросил взгляд на часы.-- Не позднее, чем через
двадцать минут я вернусь.
Он выскочил за дверь и побежал вниз по коридору по направлению к
столовой. С пассажирами все еще надо было встретиться, и на это оставалось
уже мало времени. Вообще не было времени на дебаты. Они должны были пойти
сразу. Дон остановился у ближайшего телефона и набрал номер сети общего
оповещения.
-- Говорит капитан. Я хочу, чтобы все матросы, свободные от вахты в
рубке и в машинном отделении, собрались в столовой. Прямо сейчас, в течение
этой минуты,-- из громкоговорителя наверху раздался его скрипучий голос.
Когда Дон достиг столовой, матросы уже начали вливаться в нее через
расположенные в разных концах входы.
Столы как обычно в неурочное время были сдвинуты в сторону, так что
столовая была пуста. Один из пассажиров залез на стул, а остальные
сгруппировались вокруг него. Они в замешательстве оглянулись, когда Дон
вбежал в столовую.
-- Слушайте меня,-- выкрикнул Дон,-- я врач корабля, лейтенант Чейз.
Прошу прощения, что не могу четко изложить вам все подробности, я сделаю это
позднее, но я требую, чтобы вы все немедленно перешли в машинное отделение.
-- Мы не желаем слушать вас,-- выкрикнул стоящий на стуле человек.--
Нам нужен капитан. И пусть он объяснит нам, что здесь происходит.
Дон узнал этого человека. Бригс, отставной генерал Матей Бригс. Его
коротко остриженные волосы, серые, выглядевшие столь же прямыми и твердыми,
как куски проволоки, торчали в разные стороны. Его угрюмые взгляды и
сердитое выражение лица были знакомы Дону по многочисленным газетам и
телевидению. Человек, всегда высказывающий свое мнение, нисколько не
интересующийся мнением других, и твердо придерживающийся собственной точки
зрения.
Дон холодно произнес, глядя на него:
-- Как вы уже знаете, у нас произошел несчастный случай. Большая часть
офицеров погибла. Сейчас капитан -- я,-- среди пассажиров начались суетливые
движения и послышались вздохи.-- Через несколько минут по кораблю ударит
солнечный шторм. Единственное безопасное место -- машинное отделение. Весь
остальной корабль должен быть немедленно покинут.
Пассажиры потянулись к выходу, но это движение немедленно прекратилось,
как только генерал заговорил снова:
-- Недостаточно ясно и недостаточно обосновано, лейтенант... Я
требую...
-- Вы двое,-- сказал Дон, указывая пальцем на ближайших матросов.--
Стащите этого человека со стула и тащите в машинное отделение.
-- Вы не сделаете этого, слышите, не сделаете! -- завопил генерал,
пятясь к стене и принимая оборонительную стойку.
Рослые матросы подошли к Бригсу с разных сторон и согласованно
бросились на него. Борьба была недолгой, и через секунду Они уже несли
громко протестующего генерала к двери.
Худой человек с большим носом и длинными усами двинулся было вперед,
словно собираясь вмешаться, но остановился, когда к нему шагнул ближайший
член команды. Остальные пассажиры суетились вокруг; из толпы донесся
взволнованный возглас.
-- Может возникнуть паника,-- произнес каптенармус столь тихим голосом,
что услышать его мог только Дон.
- Я знаю, что у нас нет времени для длительных разъяснений. Мы должны
были быстро и мирно вытащить их отсюда.-- Дон задумчиво оглядел столовую.--
У нас приблизительно один матрос на десять пассажиров. Я пойду вперед, а вы
пойдете к двери и объясните, что матросы будут показывать дорогу. Собирайте
их в группы с этим же соотношением: десять к одному. Матросы окажут
успокаивающее влияние. В центральной трубе два лифта, так что направляйте
группы к обоим по очереди.
-- Отличная идея, капитан...-- Дон ушел, прежде чем каптенармус успел
закончить фразу.
Дон догнал генерала с его бдительными охранниками возле двери.
-- Вы пожалеете об этом,-- с ледяным спокойствием заявил Бригс, когда
Дон вошел в лифт. Как только закрылась дверь, генерал тут же стряхнул с себя
руки охранников.
-- Прошу прощения, генерал, но у нас не было выхода. Судно в опасности,
и времени на споры не оставалось. Надеюсь, вы примете мои извинения?
-- Не приму. Вы начали это дело, а я постараюсь закончить его. Я
обращусь в суд.
-- Это ваше право,-- ответил Дон, и в этот момент лифт остановился и
двери открылись. Дон и матросы держались за поручни на стенах лифта, но ноги
Бригса оторвались от пола и он беспомощно задрыгал ногами в воздухе.
-- Помогите генералу,-- приказал Дон.
С выработанной долгими годами тренировки сноровкой, матросы ухватили
генерала за руки, оттолкнулись ногами и понеслись по центральной трубе. Дон
последовал за ними, но гораздо медленнее и держась за стенку. Он не
воспользовался, как они, свободным парением. В корабле не было силы тяжести,
лишь ее имитация, вызванная вращением судна. Здесь же, у оси вращения,
центробежная сила практически отсутствовала.
Толстая дверь машинного отделения открылась сразу же, как только они
достигли ее. За ней их встретили главный инженер, столь же неулыбчивый, как
и генерал.
-- Размещение пассажиров здесь затруднит нашу работу, это вызовет
дополнительные трудности и опасность,-- сказал Хольтц.
-- Я уверен в этом,-- сказал Дон, пытаясь сдерживаться.-- Но здесь
хватит матросов, чтобы помочь вам. Расставьте их у всех пультов управления и
опасных точках. Здесь будет тесно и неудобно, но, по крайней мере, все
останутся в живых.
Начали прибывать первые пассажиры, некоторые беспомощно болтались в
воздухе. У одной пожилой женщины лицо было зеленого цвета, и она явно была
лишь первой из многих. Матрос успел подать ей пластиковый мешочек до того,
как произошел инцидент.
Дальняя стена, за которой размещался двигатель, была заполнена
сверкающими приборами. Небольшая часть пространства внутри зала была
свободна. На полу всем места не хватит, так что некоторым придется летать по
воздуху. Здесь будет тесно, грязно и неудобно. Дон ретировался прежде, чем
начались первые жалобы.
Когда прибыла следующая партия пассажиров, Дон вплыл в опустевший лифт
и опустился вниз. Он торопился в рубку. Одна проблема была решена --
пассажиры в безопасности, но оставалась другая, еще большая. Автоматически
глянув на часы, он почувствовал, что по телу поползли мурашки, потому что до
того момента, как шторм всей своей силой обрушится на корабль, осталось чуть
больше тринадцати минут.
-- Как раз кончаем, капитан,-- отрапортовал Курикка. Он с дымящимся
паяльником в руках согнулся над пультом управления. Кабели выходили из
пульта, пересекали рубку и исчезали в отверстии, просверленном в
металлической трубе. Старшина приподнял последнее соединение и выпрямился.
-- Все будет работать,-- сказал он и повел Дона в душевую.-- Мы
разместили здесь две ручки ручного управления, поместив их, как вы нам
посоветовали, в пластиковые футляры. Самый легкий способ сделать их
водонепроницаемыми. И здесь экран монитора, связанный с кормовой камерой.--
Они проскользнули мимо человека, смазывающего дверь серой мазью. --
Посмотрите, это силиконовая шпаклевка. Как только дверь захлопнется и
прижмет слой шпаклевки, она станет водонепроницаемой. Пока душевая будет
заполняться водой, воздух будет уходить через вентиляционное отверстие.
Скафандр уже здесь. Я добровольно вызываюсь остаться здесь, капитан.
-- Отлично. У нас осталось девять минут. Отправьте остальных, как
только они закончат работу. Можно ли здесь внутри узнавать уровень радиации?
Курикка указал на экран монитора -- один из экранов, выдранных со
своего места, был помещен в пластиковый пакет.
-- Компьютер выводит данные на нижнюю часть экрана. Вот эти цифры, как
раз в левом нижнем углу под Солнцем -- уровень радиации по Хойлу.
-- Один и четыре, пока не слишком много, нет прыгнул до двух и одного.
-- Край шторма, скоро станет опасно. Думаю, вам лучше уйти, сэр.-- Они
уже остались одни, последние техники стремительно двигались в безопасное
место, в машинное отделение. Шесть минут на дорогу.
-- Закройте на мне скафандр и уходите, старшина, это приказ!
-- Но...-- старшина был поражен.
-- И без возражений. Гораздо важнее сохранить ваши инженерные
способности, чем мои знания медицины. Как командир я приказываю вам идти
вниз,
Курикка не стал терять времени на пререкания. Он помог Дону одеть
скафандр и загерметизировать его. Дон схватил старшину за кисть и посмотрел
на часы. Две минуты!
Дон почти силой вытолкнул старшину из душевой и налег на дверь, тогда
как старшина тянул ее снаружи, преодолевая сопротивление наложенной
шпаклевки. Наконец, дверь стала на место и старшина умчался. Дон остался
один. Он открыл на полную мощность душ и краны над раковиной. Все стоки были
предварительно закрыты. Вода достигла края раковины и полилась на пол.
Солнце упорно слезало с перекрестья нитей в центре экрана. И прежде чем
взглянуть на цифру внизу, он включил сопла, чтобы выровнять корабль.
2,8. Сила шторма нарастала,
Солнце опять уползло из центра, и Дон подкорректировал его положение.
На телевизионном экране Солнце, этот находящийся за сто миллионов миль
шарик, казался раскаленным и нестрашным шариком. Однако бушующий сейчас за
бортом шторм был порождением как раз этого маленького и нестрашного шарика,
факел пылающего, заброшенного сюда за миллионы миль газа. Картина была
слишком величественной, чтобы ее можно было представить. Но факты были
понятны. Первые, порожденные взрывами радиоволны и рентгеновские лучи
достигли корабля уже через восемь минут. Они были предвестниками движущихся
облаков бушующей плазмы. Еще через несколько минут появились протоны высоких
энергий -- бахрома ужасающей бури. Затем, через некоторое время, подходили и
протоны низких энергий -- главная сила шторма. Ускоренные частицы, которые
могли сжигать и убивать... Дон оторвал взгляд от Солнца и счетчика радиации
и глянул на воду, которая теперь достигала его лодыжек.
Ее уровень поднимался недостаточно быстро.
А уровень радиации поднялся уже до 3,2. Металлические стены корабля
пока еще защищали его. Он желал бы знать, находятся ли в безопасности другие
в машинном отделении. На его шлеме был тумблер радиостанции, но когда он ее
включил, то услышал только несущую частоту. Конечно же, передатчик скафандра
был бесполезен здесь, где стены экранировали любой радиосигнал. В те
стремительно несущиеся секунды он не отдал приказ присоединить телефон и
теперь оказался отрезанным от всего остального мира.
Вода поднялась до колен, а цифры на экране начали стремительно расти:
3.9, 4.2, 5.5... Шторм обрушился на корабль всей силой.
Дон отпустил рукоятки управления и лицом вниз погрузился в воду. Чтобы
не всплыть, он был вынужден ухватиться за рубчатое основание раковины, так
как находящийся в скафандре воздух выталкивал его. Дон использовал всю силу
рук, чтобы воспрепятствовать всплытию. Он боролся изо всех сил, так как
знал, что воздух над ним наполнен невидимой смертью.
Он должен удержаться на дне. Вода поднималась ужасно медленно, и Дон
спрашивал себя, далеко ли корабль уклонился от центра. Он убил бы себя, если
бы поднял голову взглянуть. Но если не посмотреть, то можно убить всех. Как
долго он должен находиться внизу? Старшина говорил, что защита достаточно
надежна, чтобы защитить людей и при отклонении от заданного положения на
десять или даже на пятнадцать градусов. Это означало, что изображение Солнца
на экране без малейшей угрозы для людей могло сдвинуться почти к самому краю
экрана. Но сколько для этого нужно времени? Дон не знал этого и не имел
возможности измерять уходящее время. Что он может? Что он должен сделать?
Сейчас вода была достаточно высоко, чтобы он мог повернуться на спину и
приподняться на локтях. Сквозь волнующуюся поверхность воды Дон мог
разглядеть комнату, так как освещение было нормальным. Монитор находился
достаточно близко, всего лишь в нескольких футах над головой Дона.
Он должен взглянуть! Остальные надеются на него. Сейчас! Однако, если
он поднимет голову над водой, то совершит самоубийство. Но может, если он
высунет хоть часть шлема... Дон, насколько это было возможным, отвернул
голову назад и начал медленно подниматься. Осторожно... лицевой щиток
коснулся поверхности... На щитке осталась лишь тонкая пленка воды. Наконец
вода стекла и с центра шлема и Дон смог увидеть экран монитора и свисающие
рукоятки управления. Изображение Солнца покинуло центр экрана и было на
полпути к его краю. Уровень радиации поднялся до 6.7 по Хойлу.
Вода сомкнулась над Доном, как только он нырнул в глубину. Так как
шкала заканчивалась на десяти, то это был самый сильный шторм из всех,
когда-либо слышанных Доном. Вода поднималась мучительно медленно.
Когда он глянул в следующий раз, уровень был уже 9.3, а Солнце
добралось до края экрана. Он должен развернуть корабль. Поверхность воды
заволновалась, и он увидел, что над ним плавают два пластиковых пакета.
Конечно же, рукоятки управления. Действуя крайне осторожно, он сжал пластик
своими закованными в железо руками и потянул их вниз на всю длину, которую
только позволяли их кабели. Крепко сжав их, он снова высунул щиток шлема и
обнаружил, что если не делать резких движений, то он сможет вернуть корабль
в нужное положение.
-- Мы выпутались! -- закричал он, услышав лишь собственный голос,
отразившийся от поверхности шлема и напомнивший ему о его одиночестве.
Больше он не проронил ни слова.
С исчезновением непосредственной опасности он ощутил внезапную
усталость, хотя и знал, что для нее время еще не наступило. Хотя и до
крайности изнуренный, он должен оставаться бодрствующим и быть наготове. Под
водой он был в полной безопасности, но жизни остальных зависели от него.
Вода неуклонно поднималась. Она достигла экрана монитора и поднялась еще
выше. Когда вода поднялась до потолка и начала медленно выливаться в
вентиляционное отверстие, Дон закрыл водопроводные краны. Он моргнул и в
первый раз пожалел, что не может протереть свои глаза.
Прошел неопределенный промежуток времени, и Дон с ужасом заметил, что
неуловимо, но неуклонно он проваливается в сон и никак не может узнать, как
долго он спал. Изображение Солнца уже коснулось края экрана. Пока он
возвращал его на место, руки у него дрожали. Уровень радиации устойчиво
держался на 8.7. Ниже, чем в максимуме, но тоже опасно.
Сколько же уже длится сон и шторм? Наверняка, несколько часов. Впервые
за это время он забеспокоился о кислороде. Скафандр был незнакомого ему
типа, он ранее никогда не носил такого, и поэтому едва отыскал индикатор
уровня воздуха. Светящаяся шкала, казалось, плавала вне его шлема, прямо в
воде.
Кислородный баллон был на три четверти пуст!
Сон как рукой сняло. Он осторожно манипулировал рукоятками управления,
сохраняя нужную ориентацию корабля. По мере того как исчерпывались
колебания, корабль отклонялся все меньше и меньше.
8.6, уровень падал, но падал очень и очень медленно. Его кислород
исчерпывался значительно быстрее. Дон дышал экономно, как только мог и
ограничивал свои движения. Это снижало расход кислорода. И тем не менее
указатель давления на баллоне неумолимо полз к нулевой отметке. Дон знал,
что даже после того, как указатель достигнет нуля, у него еще останется
небольшой резерв. Но ведь и он когда-нибудь кончится. Что же ему тогда
останется? Выбрать себе род смерти? Либо от удушья, либо от радиации.
Хуже всего, что не будет никаких признаков кислородного голодания.
Жертва просто теряет сознание. И смерть...
7.6. Он должен правильно оценить, сколько кислорода у него осталось, и
в последний момент спустить воду до того уровня, чтобы можно было открыть
шлем.
6.4. Теперь скоро. Указатель давления достиг нулевой отметки и застыл
на ней. Сколько? Сколько же еще осталось?
5.3. Время спускать воду... воду... воду.
Рукоятки управления выскользнули у него из рук, и он безвольно поплыл в
воде, задыхаясь и теряя сознание. Его "я" скользнуло в темный тоннель,
ведущий к смерти.
- Он шевельнулся? -- спросил голос.
- Думаю, да,-- ответил другой.-- Он приходит в себя.
Дон не мог видеть людей, беседующих рядом с ним, но почувствовал, что
знает их голоса. Наконец, до него стало доходить, что они говорят о нем.
Хотя для этого и требовались определенные усилия, он все же исхитрился
открыть глаза. Он лежал на кровати в собственном лазарете, причем под
кислородной палаткой. Сквозь тонкий пластик можно было разглядеть
обеспокоенное лицо инженера Хольтца и стоящего за ним Раму Кизима.
-- Наконец-то Рама заполучил себе пациента,-- произнес Дон и был
шокирован слабостью своего голоса.-- Что он тут делает?
Внезапно память вернулась к нему, и он попытался сесть.
-- Что случилось? Я наверняка потерял сознание?
-- Осторожно, сэр,-- прервал его Рама, мягко, но решительно укладывая
обратно на подушки.-- Все в порядке. Сидя в машинном отделении, мы
непрерывно следили за уровнем радиации. И как только он стал достаточно
низким, мы со старшиной облачились в защитные костюмы, чтобы добраться до
вас, и чтобы вытащить вас, нам пришлось залить почти всю рубку управления
водой. За это время уровень радиации опустился настолько, что вас можно было
уже изъять из скафандра. Вы были близки к смерти, но так как нам удалось
быстро доставить вас к диагностической машине, то теперь вы в полном
порядке.
Голова Дона все еще не прояснялась, мысли путались.
-- Что заставило вас отправиться за мной? -- поинтересовался он.--
Откуда вы узнали, что я попал в беду?
-- Изображение, полученное кормовой камерой, было выведено на
размещенный в машинном отделении экран. Вначале мы пережили несколько
ужасных минут, когда нам начало казаться, что вы утратили управление судном.
Но вы справились. Позже, когда шторм уже почти закончился, мы увидели, что
солнце неуклонно уходит на край экрана. Тогда-то мы и отправились за вами,--
Рама улыбнулся.-- И видите, все сработало как следует и теперь вы в полном
порядке.
И, словно насмехаясь над его словами, раздался вой сирены и по кораблю
раздались слова:
-- Пожарная тревога! Пожарная тревога! -- гремел записанный на пленку
голос компьютера.-- Пожар в отсеке 64А!
Дон попытался вскочить на ноги и только теперь обнаружил, насколько же
он устал и ослаб. В чрезвычайных обстоятельствах он будет лишь помехой.
Значит, он должен передать кому-то свои полномочия.
-- Хольтц, посмотрите, что там происходит, и сообщите мне. Рама, возьми
аварийный медицинский комплект и пойди с ним, на случай, если есть раненые.
Может, авария оборудования...
-- Не с оборудованием,-- усмехнулся Рама, добравшись до двери,-- 64А --
пассажирский отсек.
Дон чувствовал себя слишком усталым, чтобы заниматься каким-либо
кризисом, но он знал, что необходимо делать. Он перекрыл кислород и
несколько минут сидел, собираясь с силами. Пожар. И как раз тогда, когда
запасы кислорода и так ограничены. И курс корабля -- об этом тоже не следует
забывать. Во время шторма все забыли об этом. Если они в ближайшее время не
найдут способ скорректировать свой курс, то будет слишком поздно и они,
пролетев мимо Марса, канут в безбрежность мирового пространства. Зазвонил
телефон. Дон потянулся к трубке и, преодолев головокружение, приложил ее к
уху.
-- Капитан слушает,-- уже автоматически и совершенно не смущаясь,
воспользовался он этим титулом. С маленького экрана смотрел старшина
Курикка.
-- Капитан, главный инженер Хольтц у вас? Было сообщение о пожаре и...
-- Я знаю, он этим занимается. А вы где?
-- В рубке, сэр. Временно командую судном. Дело в том, что мы получили
СООБщение о том, что дым заполняет А-палубу. Но мы не установили, есть ли
еще очаги или дым распространяется из отсека 64А по вентиляционной системе.
Прошу разрешения отключить и изолировать систему вентиляции на А-палубе и
очистить палубу.
-- Свяжитесь со мной, как только что-нибудь узнаете. Разрешаю
действовать.
Дон поднялся на ноги и повесил трубку. Игнорируя вызванное этим
движением головокружение, он подошел к двери и прежде чем открыть ее,
постоял, держась за ручку, отдыхая.
Он был в изоляторе, примыкавшем к его каюте. Шкафчик с лекарствами
висел на дальней стене. Когда он добрался до него, то двигался уже несколько
увереннее. Дон прижал большой палец к идентификатору, и шкафчик открылся --
его можно было открыть только отпечатком большого пальца Дона. В шкафчике
имелся очень сильный наркотик, который снимет всю усталость Дона и придаст
ему запас энергии. Дон не любил пользоваться наркотиками, так как отдавал
себе отчет, что позже за это он расплатится еще большей усталостью, но
сейчас у него не было выбора. Стеклянная ампула скользнула в приемник
подкожного впрыскивания. Когда он закрыл шкафчик с лекарствами, снова
зазвонил телефон.
Это снова был Курикка, и его лицо, Дон даже немного удивился, как это
возможно, выглядело еще угрюмее, чем обычно.
-- Циркуляция воздуха прекращена, и палуба изолирована. Все пассажиры
эвакуированы. Я отправил на помощь несколько человек, не можете ли вы
спуститься туда, сэр. Им нужен врач.
-- Что случилось?
-- Имеется отравление дымом.
-- Я иду.
Наркотик начал свое действие. Дон еще чувствовал легкое головокружение,
но уже мог передвигаться вполне уверенно. В аварийном медицинском комплекте,
который взял с собой Рама, был запас кислорода, но этого могло оказаться
недостаточно. Дон снял со стены баллон с маской и поспешил к месту
происшествия.
Выход на А-палубу перекрывали воздухонепроницаемые двери, но они не
были задраены и открылись, как только Дон подошел к ним. В воздухе за дверью
висела легкая дымка и явственно ощущался запах гари. На палубе рядом с
отсеком 64А лежал какой-то человек, а Рама, согнувшись над ним, прижимал к
лицу кислородную маску. Рама сильно кашлял, и его лицо и руки были
перемазаны сажей. Приблизившись, Дон узнал в лежащем главного инженера.
-- Вынуждены... выломать дверь...-- прохрипел Рама между приступами
кашля.-- Полно дыма... думали, кто-то мог остаться.
-- Больше ни слова,-- приказал Дон.-- Воспользуйтесь кислородом сами. Я
займусь инженером лично.
Дон был напуган. Он защелкнул ремешки кислородной маски, затем
приоткрыл веко одного глаза Хольтца. Плохо. Он одной рукой нащупывал пульс
Хольтца, а другой рылся в аварийной сумке. Наконец, он нашел нужный шприц и
прижал его к шее инженера. Рама, следивший за действиями Дона, отнял от лица
кислородную маску ровно настолько, чтобы разговаривать.
-- Укол Алакревира,-- произнес Рама,-- сердечно-сосудистая стимуляция.
Значит, у него...
-- Больное сердце? Верно. Не многие знают об этом. Поэтому он и уходит
в отставку после этого рейса.
-- Как он?
-- Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. Был кто-нибудь в этом
отсеке?
-- Нет, мы никого не увидели. Затем дым добрался до нас. Из двери
отсека вышел матрос с тяжелым огнетушителем в руках. Из сопла огнетушителя
все еще медленно капала пена.
-- Все в порядке, сэр. Огонь погашен.
Дон поднялся и заглянул внутрь обгоревшей каюты. Стены были закопчены,
все вокруг покрыто пеной. На полу виднелись груды обугленных обломков.
-- Как мог начаться пожар? Я думал, что корабль полностью
пожарозащищен.
-- Так и есть, но багаж-то горюч. Горели два чемодана, одежда,
обстановка.
-- Есть ли у вас какие предположения, из-за чего начался пожар?
Матрос колебался, затем раскрыл ладонь.
-- Я не хочу никого обвинять сэр, но вот это я нашел на столе.
На его ладони лежала промокшая пачка сигарет. Дон с отвисшей челюстью
несколько секунд молча смотрел на них.
-- Отнесите это сами к главстаршине Курикке и подайте подробный рапорт
о происшествии,-- приказал Дон.-- Сначала свяжитесь с рубкой и передайте,
чтобы сюда прислали двух человек с носилками.
-- Доктор,-- позвал Рама,- быстро сюда. Кажется, его пульс становится
нерегулярным.
Дон быстро осмотрел инженера и крикнул матросу:
-- Отставить вызов. Помогите нам. Этого человека следует немедленно
отправить в лазарет.
Главный инженер Хольтц был уже далеко не молод, и его сердечная
болезнь, скорее всего, развивалась уже довольно долгое время. Его вполне
можно было спасти, но лазарет корабля не был оборудован для этого всеми
необходимыми приборами, обычными в расположенных на планетах базовых
госпиталях. Здесь не было установки сердце-легкие. И конечно же, здесь не
было замороженных органов на случай жестокой необходимости в пересадке. Но
Дон сделал все, что было в его силах. Рама Кизим, тоже отравившийся дымом,
несмотря на его протесты, тоже был помещен на койку. В маленькой больничной
палате оказались занятыми уже четыре койки.
Двумя часами позже Дон вызвал рубку, чтобы получить рапорт, он был
врачом, но одновременно командовал этим судном.
-- Все локализировано,-- отрапортовал Курикка.-- Ни возгораний, ни
неприятностей с дымом вне этого отсека.
-- Как у вас с системой воздухоснабжения?
-- Уровень кислорода немного понизился, но ничего страшного. Я только
что обследовал груду остатков и обнаружил в них горелую сигарету. Похоже,
она вывалилась из пепельницы и подожгла багаж.
Дон на секунду задумался.
-- Есть ли на этом судне гауптвахта? -- спросил он.
Глаза Курикки распахнулись от подобного вопроса, но ответ был строгим и
четким.
-- В некотором смысле есть, сэр. Отсек 84В можно задраить снаружи, так
что его невозможно открыть изнутри. Ранее этот отсек уже использовали в
качестве гауптвахты.
-- Отлично. Я хочу, чтобы вы разыскали обитателя каюты и заперли его
или ее в отсеке 84В. Этого человека следует заставить понять всю серьезность
нашего положения. Если бы никто не нарушал запрета на курение, несчастный
случай никогда бы не случился.
-- Хорошо, сэр. Но если бы вы знали, кто является этим человеком...
-- Мне это совершенно безразлично. Это приказ, старшина!
-- Все будет немедленно исполнено, сэр. Могу я спросить, как командор
Хольтц. Я слышал, он наглотался дыма.
Дон бросил взгляд на кровать, стоявшую поперек палаты.
-- Главный инженер Хольтц мертв. Сохраните пока эту информацию при
себе. Я не хочу, чтобы стало известно, что мы потеряли последнего
дипломированного специалиста.
Действие стимулятора заканчивалось, и Дон был измучен и мрачен. Для
этого у него несомненно имелись причины. Он обвел взглядом кают-компанию,
взволнованные лица людей в ней, и если бы он не был так измучен, то
наверняка бы расхохотался. Офицеры межпланетного лайнера достигли желанного
единства.
Капитан, бывший до недавнего времени лишь врачом и поступивший на борт
космического корабля не далее чем несколько недель назад. Его помощник,
бывший всего лишь главстаршиной. И, тем не менее, в настоящий момент,
видимо, самый важный человек на корабле.
Технический консультант -- бывший гражданский человек и гениальный
математик, но несколько рассеянный, так что запросто мог сделать ошибку в
сложении.
Испуганный помощник инженера реактора, второй класс, отвечающий ныне за
инженерное оборудование корабля стоимостью в два миллиарда долларов.
Дон налил себе еще чашку кофе, стараясь сохранить видимость
спокойствия. Он посмотрел на помощника инженера и заставил себя улыбнуться.
-- Поздравляю, Трублевский, вы теперь главный инженер "Большого Джо".
Трублевский был маленьким блондином, имевшим совершенно невыразительную
внешность, если бы не большие уши, торчащие по бокам его головы, словно
ручки кувшина.
Он нервно жевал собственную губу.
-- Не знаю, сэр,-- ответил он,-- я всего лишь рядовой специалист по
атомной технике. Я могу выполнять приказы, но...
-- Значит, выполните и этот приказ,-- сказал Дон.-- Главстаршина
говорил мне, что вы знаете свое дело, а тем более вы сейчас единственный
специалист на борту судна, имеющий хоть какой-то навык в обращении с
оборудованием. Вы обязаны справиться с этим делом.
Трублевский открыл рот, словно собираясь возразить, но тут же закрыл
его. Он молча кивнул головой в знак согласия. Дон терпеть не мог играть роль
солдафона, но у него не было выбора. Корабль и пассажиры прежде всего.
-- Ну, ладно,-- произнес он, окинув взглядом всех присутствующих.--
Теперь я обрисую нынешнее наше положение. Солнечный шторм прошел, и о нем
можно забыть. Ситуация с кислородом пока не угрожающая. Хотя мы и потеряли
много фитопланктона вместе с водой, и концентрация кислорода внутри корабля
медленно падает, но тем не менее ее уровень пока что далек от опасного и в
настоящий момент мы можем игнорировать эту опасность. Наиболее важная
проблема -- наш курс. Мы давно пропустили момент коррекции. Если мы
останемся на прежнем курсе, то промахнемся мимо Марса на добрый миллион миль
и продолжим полет в никуда. Доктор Угалде, доложите нам ваши успехи.
Темноволосый математик находился в подавленном состоянии -- его лоб
испещрили морщины, а лицо прорезали линии, исходящие из уголков рта.
Он в жесте отчаяния поднял руки ладонями кверху.
-- Что я могу сказать! Солгать, что я могу помочь? Я сделаю все, что
могу, но боюсь, этого недостаточно. В теории я могу управлять этим большим
судном. Математически все просто. Но практика -- это выше меня. Я изучаю
книги по навигации, но это требует времени. А еще я должен изучить
программирование компьютера, а это тоже достаточно серьезная проблема,-- он
снова пожал плечами. Дон обнаружил, что может управлять своим голосом лучше,
чем он считал раньше.
-- Не скажете ли, доктор, сколько времени потребуется на приобретение
необходимых знаний?
-- Недели! Месяцы! Не знаю. Прошу прощения, но я лучше продолжу
обучение.
"Не очень обнадеживающе,-- подумал Дон,-- но у нас нет выбора".
-- Тогда нам лучше подумать о радио,-- произнес он вслух.-- Спаркс
прошелся по складам запчастей и сейчас с помощью помощника электрика
заканчивает аварийный передатчик. Собранный им ранее приемник будет сейчас
работать лучше, хотя солнечная активность сейчас и достаточно высока, и она
порядочно снижает качество приема. Она же сильно повлияет и на передачу, а
также у нас нет достаточного количества энергии, чтобы пробиться сквозь
помехи. Однако это почти все, что мы имеем. Никто не хочет ничего добавить?
-- Две вещи, сэр.
-- Какие, Курикка?
-- Вопрос о похоронах капитана... капитана Кандида. До сих пор у нас не
было времени подумать об этом.
-- Мы сделаем это сразу же, как все будет готово.
-- Все готово. Мы ждали только вашего распоряжения.
-- Тогда приступайте сразу же по окончании данного совещания. Каков
второй вопрос?
-- Арестованный помещен на гауптвахту. Но он протестует. Он хочет
поговорить с вами.
-- Наш поджигатель! Должен признаться, я совсем забыл о нем. Даже не
спросил его имени.
-- Это генерал... Матей Бригс, сэр.
-- Мог бы и догадаться. В любом случае это ничего не меняет. Он там и
пусть пока там остается. Я побеседую с ним, как только появится возможность.
Больше вопросов не было, и Дон закрыл совещание. Похороны капитана
Кандида должны были состояться через час после закрытия совещания, и до того
момента, пока до церемонии осталось пятнадцать минут, Дон отдыхал на своей
койке. Он пытался заснуть, но не мог. Неотложность ситуации держала его мозг
в напряжении. Он пожелал и не в первый раз, чтобы кто-то другой сделал эту
работу, за которую он так неохотно взялся. Он делал все, что было в его
силах, но положение продолжало ухудшаться. Может, с самого начала следовало
признать, что корабль поврежден настолько, что все усилия обречены на
провал. Они все мертвецы, так почему же не признать это сразу!..
В его сон ворвался пронзительный гудок сирены. Он находился в каком-то
полусне, в котором все его наихудшие предположения превратились в
реальность. Являлись ли они реальностью на самом деле? Он встряхнулся,
стараясь вырваться из состояния черной депрессии, но это не помогло.
Однако душ, обдав его горячей, а потом холодной водой -- помог. Вода
была высушена успокаивающим потоком сухого воздуха. Подсохнув, Дон облачился
в парадную форму и отправился к расположенному на А-палубе шлюзу. Все уже
собрались и ждали лишь его. Он отсалютовал в ответ на салют Курикки.
-- Все уже готово, сэр,-- отрапортовал Курикка.-- Похоронная команда на
месте, а экипаж построен. Вахтенные остались на своих местах.-- Он подал
книгу в черном переплете и продолжал шепотом, так что только Дон мог слышать
его: -- Я буду руководить церемонией, она не очень длинна. Как только я
призову к вниманию, и они снимут головные уборы, прочитайте подчеркнутый
мной абзац в корабельном уставе.
-- Вольно, старшина.
Это была простая, но трогательная церемония, берущая свое начало,
несомненно, от ритуала древних морских похорон. Команда космического
корабля, почти сорок человек, то есть почти все члены экипажа, за
исключением немногочисленных вахтенных, застыли по стойке смирно, в то время
как покрытое флагом тело капитана пронесли вперед под мерный рокот барабана.
Только горстка пассажиров была выбрана для присутствия на церемонии. Они
слишком недавно сами были на волосок от смерти и, возможно, не хотели, чтобы
им снова об этом напоминали. Шесть человек медленно пронесли тело и мягко
опустили его на палубу рядом с люком.
-- Шапки долой,-- подал команду главстаршина. Послышался шорох
снимаемых головных уборов. Дон сунул шапку под мышку и выступил вперед с
открытой книгой в руках.
-- Мы вверяем глубинам космоса этого человека, командующего "Иоганом
Кеплером" -- капитана Кандида, первопроходца в этих нехоженых морях...
Ритуал был невелик, всего страница в книге, но тем не менее, читая ее,
Дон понял, что это нечто большее. Кандид командовал одним из самых больших в
истории судов, плавающих в просторах космоса на расстоянии не в тысячи, а в
миллионы и миллионы миль. Судьба сразила его, но команда и судно продолжают
путь. Они выполнят свой долг до собственного конца, как и капитан. И он,
Дональд Чейз, доктор медицины из США, стал частью этого, выйдя в космос.
Он не сознавал до конца ни ответственность, которую добровольно взвалил
на себя, ни то братство, в которое влился. Он кончил читать и поднял взгляд
на людей, которые в свою очередь смотрели на него, как на одного из них. Это
был момент, о котором Дон никогда не сможет забыть.
-- Надеть головные уборы. Похоронная команда, вперед.
Раздался шум электромоторов, шипение, скольжение металла по смазанному
металлу, и внутренний люк пространственного шлюза поднялся вверх. Носильщики
двинулись вперед и опустились со своей ношей по лестнице и поместили ее на
внешний люк, образующий пол цилиндрической камеры. Когда они появились
снова, то несли с собой тщательно сложенное бело-голубое полотнище знамени
Земли. Внутренний люк закрыла плита, застучали откачивающие воздух насосы.
-- Внешний люк должны открыть вы, капитан,-- произнес Курикка и отошел
от пульта управления шлюзом.
Дон подошел к пульту и стал ждать, пока зажжется сигнал готовности.
Затем прикоснулся к кнопке, которая бесшумно, так как все происходило в
вакууме, открыла внешний люк. Центробежные силы, вызванные вращением судна,
вынесут тело и унесут его прочь от корабля.
-- Все свободны.
Дон, и так уже истощенный предшествующими событиями, повернулся и
двинулся прочь, к своей каюте. Но не успел он сделать и дюжины шагов, как
услышал за своей спиной топот ног безуспешно нагоняющего его человека.
-- Капитан, сэр, могу ли я переговорить с вами?
Это был Спаркс. Руки его были чем-то перемазаны, под глазами виднелись
черные круги, следствие переутомления, он, видимо, не спал уже очень
продолжительное время.
Спаркс помнил приказ Дона не обсуждать корабельные дела в присутствии
пассажиров и молча прошел с Доном в рубку.
-- Мы установили передатчик,-- произнес он, как только за ними
закрылась дверь.
-- Превосходно! Давайте посмотрим, сможем ли мы вызвать Марсианский
центр.
Из приемника доносился только шелест фона, ставший ниже, как только
Марсианский центр стал вещать записанный им текст на частоте корабля. Они
снова и снова повторяли, что плановые сеансы не были приняты, и "Кеплер"
должен ответить. Спаркс поднял уровень приема, так, чтобы сразу услышать,
если Марсианский центр примет их сообщение и записанная на пленку передача
сразу прервется.
-- Выглядит неказисто,-- вставил помощник электрика Голд,-- но работает
хорошо.
-- Просто не хватает мощности,-- вставил Спаркс, взглянув на
разложенную на столе коллекцию всевозможных блоков. Здесь были блоки от
радара и усилитель от стоящего в кают-компании магнитофона высшего класса, и
даже детали, снятые с электронной печи. Вся эта куча была оплетена проводами
и волноводами, а из нее выходили толстые кабели, ведущие к источнику
питания.
-- Вы уверены, что это работает? -- недоверчиво спросил Дон.
-- Абсолютно,-- ответил Спаркс, осторожно подстраивая переменные
конденсаторы.-- Я хочу послать сигнал на нашей приемной частоте. Этот сигнал
будет пойман нашей приемной антенной, и я смогу подстроить частоту.
Он щелкнул по микрофону и что-то зашептал в него. Его слова загремели
из приемника, заглушая Марсианскую передачу.
-- Для меня звук достаточно силен,-- сказал Дон.
-- Да,-- Голд был очень угрюм.-- Но мы передаем с антенны на антенну,
может, с расстояния всего в сто футов. А сколько миллионов миль до Марса?
-- Но у них там намного более чувствительные антенны,-- отпарировал
Спаркс.-- У них там огромные параболические антенны, которые могут усиливать
принимаемый сигнал и...
-- Достаточно,-- вмешался Дон.-- Давайте посмотрим, сможем ли мы
пробиться.
Их разговор мог выйти за пределы рубки, так как в этот момент в дверь
входили Курикка и Угалде, а за ними спешил каптенармус Дженнет. Спаркс
мучительно медленно вел точную настройку частоты, все время проверяя сигнал,
пока тот, наконец, не удовлетворил его. Наконец, он подал полную мощность и
подключил микрофон. Он смущенно откашлялся, затем щелкнул тумблером
передачи.
-- "Иоган Кеплер" вызывает Марсианский центр. Жду ответа... Как вы меня
слышите, прием...
Он, отчетливо выговаривая слова, повторял свой вызов снова и снова.
Бормотание приемника, воспроизводящего его слова, аккомпанировало передаче.
Затем он отключил энергию и выпрямился. В принимаемой ими передаче не
произошло никаких изменений.
-- Ничего не вышло? -- спросил Дон.
-- Пока рано говорить об этом, сэр. На таком расстоянии нашему сигналу
требуется несколько минут, чтобы добраться до Марса. Да еще столько же их
сигналу, чтобы проделать обратный путь.-- Спаркс включил установку и начал
передавать снова сообщение.
Записанная передача не менялась, а большая красная секундная стрелка на
циферблате висящих в рубке часов неумолимо продолжала свой бег времени.
Минуты летели. Никто не отваживался задать вопрос, а тишина стала хуже
слов, И Спаркс в конце концов рассеял чары. Он опустил микрофон и отключил
питание. Когда он обернулся, все увидели его лицо, покрытое бисеринками
пота.
-- Прошу прощения, капитан, но у нас ничего не вышло. Излучаемому нами
сигналу не хватает мощности. Шторм оставил изрядный шумовой фон, и мы никак
не можем сквозь него пробиться.
Он остановился, так как приемник вдруг замолк, и перед тем, как
появился текст нового сообщения, установилась мертвая тишина.
-- "Иоган Кеплер" -- это ваша передача? Мы уловили очень слабый сигнал
на частоте корабля, но совершенно не можем разобрать сообщение. Это ваша
передача? Повторяю -- слышите ли вы нас? Марсианский центр вызывает "Иоган
Кеплер". Мы приняли очень слабый сигнал на вашей частоте. Но не можем
разобрать его.
-- Это шторм,-- пояснил Спаркс.-- Видите, нам не хватает мощности.
-- Вы сделали все, что смогли,-- подбодрил его Дон.-- Никто вас не
обвиняет.
Винить было некого.
Но это ничего не дает.
Если они не смогут связаться с Марсом, то можно считать себя мертвецами
прямо сейчас.
Все отвернулись, и лишь Дон не отрывал взгляда от грубого передатчика,
уставившись, словно хотел заставить его работать силой собственной воли.
Способ должен быть -- этот передатчик являлся единственной их надеждой.
-- Нельзя ли увеличить мощность? -- спросил он.
Спаркс отрицательно покачал головой.
-- Я и так уже перегрузил все схемы на сорок процентов. Некоторое время
они могут выдержать это и не сгореть. Вы же видите, я каждые пять минут
отключаю питание. Перегрузи их еще чуть-чуть, и они сгорят сразу, как только
я включу напряжение.
-- Нельзя ли подобрать другие схемы?
-- Боюсь, что нет. Собрать эту штуку было самой легкой частью работы.
Большую часть времени мы с Голдом потратили на поиски среди того хлама,
который мы только смогли обнаружить. Но по мере того, как мы будем
приближаться к Марсу, сигнал будет улучшаться. В конце концов нас услышат.
-- В "конце концов" -- не очень обнадеживающий срок,-- заметил Угалде.
Он подошел к передатчику и встал рядом с ним, покачиваясь на носках и
заложив руки за спину, словно перед студенческой аудиторией.-- В данный
момент, хотя и с величайшей досадой, я должен признать, что навигация пока
что недоступна для меня, но я тем не менее способен рассчитать любую орбиту.
Я не хотел бы разубеждать вас, но я выудил все, что мог из записей последних
расчетов погибшего навигатора. Ошибка в нашем курсе возрастает с каждой
секундой, а чем больше ошибка, тем труднее ее исправить. Сейчас я попытаюсь
провести кое-какую аналогию.
Представьте себе, если сможете, длинный пологий стол, по которому
скатывается шар. Если шар скатится точно вниз, то он попадет в колышек,
вбитый в футе от стола. Если шар сбить слегка в сторону, он покатится под
углом к правильной траектории. Но достаточно легкого толчка, чтобы он опять
покатился прямо и все же попал в колышек. Но легкий толчок сразу после
отклонения. Если же коррекция не будет сделана сразу, то через некоторое
время шар на несколько футов отклонится от нужной траектории, и чтобы
исправить ее, потребуется уже сильный удар.
Чем дольше заставим корабль ждать, тем больше расчетов понадобится. Вы,
конечно же, поняли, что шар -- это наш корабль, а колышек -- Марс. Мы
потеряли уже довольно много времени. Если ждать еще дальше, может оказаться
так, что мы не сможем провести коррекцию полета, требующуюся, чтобы вывести
корабль на нужную орбиту. Контакт с Марсом должен быть установлен и
немедленно.
После этих слов уже больше нечего было добавить, и в рубке повисло
такое плотное и унылое молчание, что его можно было резать ножом. Спаркс
оглянулся вокруг и, переводя взгляд с одного на другого, вернулся к столу.
-- Не смотрите на меня,-- защищаясь от пытливых взглядов, громко
произнес он.-- С теми частями, что у нас были, я сделал все, что мог! Я
смастерил передатчик, и он работает. Вы это слышали. Он дает все, что можно.
Больше я ничего не могу сделать. Не забывайте, что это речевой передатчик с
модулированием сигнала, а не радар или генератор сигналов, просто излучающий
импульс энергии. Это все, что у нас есть.
Дон ткнул его в плечо, причем сильнее, чем наверняка намеревался это
сделать.
-- Вы упомянули радар? -- Дон быстро отошел, увидев изумление на лице
радиста.
-- Ничего, сэр. Ничего, что бы нам пригодилось. Если выдать простой
сигнал, то возможно получить большей мощности сигнал, чем мы имеем. Но чтобы
сигнал нес информацию, мы должны его промодулировать. Иначе Марсианский
центр не примет ничего с нашего сигнала, кроме импульса энергии. Они узнают,
что мы еще живы, но ничего больше.
-- Нет,-- ответил Дон,-- это не все.-- Он шагал вперед и назад, ударяя
по раскрытой ладони другой руки.-- Кое-что можно сделать. Я знаю, я читал в
книге что-то насчет первых шагов радио. Существовал какой-то код...
-- Верно,-- ответил Спаркс.-- Код. Им пользовались, верно, меньше пары
сотен лет назад. Мы изучали это в училище по истории радиотехники. До того,
как люди научились модулировать сигнал, они для передачи сообщений
пользовались одной несущей, разбивая ее в соответствии с кодом на длинные и
короткие импульсы. Я уже вспомнил, что для каждой буквы у них был свой
особенный сигнал. А на приемном конце они должны были переводить его в
буквы. Но мы не можем этого сделать.
-- Почему же?
Спаркс собирался улыбнуться, но, увидев выражение лица Дона, переменил
это выражение.
-- Ну, видите ли, никто больше не знает кода... Так что если бы мы
знали его и воспользовались для передачи сообщения, на приемном конце никто
нас не поймет. Это была грандиозная мысль, и мы могли бы ей воспользоваться,
но...
-- Никаких но!.. Мы этим воспользуемся. Сможете ли вы передавать
длинные и короткие сигналы?
-- Думаю, что смогу. Я могу поставить выключатель и просто включать и
выключать передатчик. Или, если мы сможем записать все на пленку, это будет
даже проще, и подать запись на обмотку реле. Я полагаю, это можно сделать.
-- Тогда делайте. Я вскоре принесу вам послание. Сооружайте свое
устройство. Курикка, за мной!
Старшина молчал до тех пор, пока они не вышли из рубки, И лишь в
коридоре позволил себе заговорить.
-- Сообщите ли вы, сэр, что у вас на уме? -- старшина выглядел
несколько сбитым с толку, и от этого Дон едва не рассмеялся.
-- Все просто. Мы направляемся в библиотеку. Код должен быть там. Если
не в книгах на полках, то в периодической печати.
В конце концов все это оказалось не таким уж и сложным делом. Ни одна
из книг, большинство которых являлось беллетристикой для развлечения
пассажиров, не выглядела многообещающей, так что Дон набрал индекс
энциклопедии. Раздел Ка-Кя содержал целый список кодов, и ему пришлось
посмотреть три или четыре раздела, прежде чем он наткнулся на статью
"Международные коды". Статья и содержала копию кода.
-- Вот он,-- сказал Дон, указывая на колонки букв, точек и тире и
нажимая на кнопку "печать". --Давайте посмотрим, сможем ли мы перевести
сообщение в этот вздор.
Решение предложил доктор Угалде, математик, когда они уже вернулись в
рубку.
-- Мы сможем задать задание компьютеру. Это одна из тех задач, для
решения которых и была задумана эта дурацкая машина. Если позволите, я
запрограммирую компьютер на решение преобразования введенного сообщения в
этот код, и тогда он сам запишет результат на пленку для передачи. Я думаю,
будет легче разобраться, что это за код, если перед сообщением передать
числа от одного до десяти, набранные сериями точек. Это поможет им
определить, что это разумное сообщение, а не случайный набор точек и тире.
Имея такую путеводную нить, им не понадобится много времени, чтобы
разобраться, в чем здесь дело.
-- Мне кажется -- это разумно,-- согласился Дон.-- После чисел поместим
простое сообщение, типа, смогут ли они понять наш код, а затем можно будет
передавать и более сложную передачу. Но мы можем ответить только кодом, так
что передайте, что мы слышим их передачу.-- Он обратился к остальным:--
Соберите это приспособление как можно быстрее. Я схожу в лазарет взглянуть
на своих пациентов. Как только все будет готово, вызовете меня.
Потребовался весь его врачебный такт, чтобы ответить на все вопросы.
Да, шторм прошел и больше не повторится. Нет, слух о том, что у них ушел
весь воздух, неверен. Воздух ведь есть и пахнет прекрасно, не так ли? Он
сменил повязки на ранах, снял повязку с обмороженных мест, велел больному
приходить на перевязки раз в день и как можно быстрее вернулся в свой
кабинет. Как только он вошел туда, зазвонил телефон и опять надо было
возвращаться к роли капитана. Все было готово к передаче.
-- При проверке прекрасно работало,-- щелкнув переключателем, доложил
Спаркс. Когда Дон вошел в рубку, неспешная серия точек и тире доносилась из
приемника.-- Мы прогоняем ленту через вот этот переключающий контур. Я подаю
на антенну почти вдвое большую мощность, чем раньше.
-- Передавайте,-- приказал Дон и опустился в капитанское кресло перед
пультом управления. Каптенармус принес кофе и теперь раздавал чашки.
Спаркс перемотал ленту и что-то подрегулировал. Катушки завертелись, и
послание умчалось в космос. Приемник все еще повторял записанное на пленку
сообщение, которое они и без того уже слышали несколько дней. Прежде чем
выключить аппарат, Спаркс еще дважды перемотал пленку и послал сообщение.
-- Теперь осталось лишь ждать,-- подвел он итог.
Доктор Угалде произвел какие-то быстрые вычисления на листке бумаги.
-- Учитывая наше вероятное положение относительно Марса,-- сказал он,--
я прикинул, что мы сможем уловить ответ не менее чем через полминуты.
Все уставились на часы, на стремительно бегущую секундную стрелку. Она,
казалось, ползла все медленнее и медленнее, наконец проползла полминуты и
поползла дальше. Угалде смял свой листок бумаги.
-- Возможно, мои расчеты неверны. Ошибка...
Он оборвал фразу, так как внезапно исчез монотонный голос, доносящийся
из приемника. Все обернулись. Обернулись чисто автоматически, уставясь на
молчащий сейчас динамик. Несколько секунд длилась тишина, затем раздался
новый голос.
-- Алло, "Иоган Кеплер"... слышите нас? Мы приняли на вашей частоте
сообщение в виде серии импульсов. Вы передали их? Если да, то передайте пять
импульсов. Повторяйте их, так как у нас очень неуверенный прием.
-- Выполняйте,-- приказал Дон.
Спаркс встроил в схему нажимную кнопку. Теперь он воспользовался ею для
передачи. Пять точек. Пять, еще пять, еще...
Затем они опять погрузились в ожидание, на долгие минуты, пока их
сообщение, мчащееся со скоростью света, достигнет Марса. И пока передадут
ответ.
-- Мы приняли ваше сообщение, "Иоган Кеплер",-- комнату заполнили
импровизированные аплодисменты.-- Это означает, что у вас трудности с радио.
Кто-то здесь уже установил, что ваше сообщение записано кодом и в библиотеке
затребована его копия. Если вы считаете, что эта копия у нас будет и мы
сможем понять передачу, то пожалуйста, передавайте подробности. Повторяйте
ваше сообщение не меньше пяти раз. Повторяю, передавайте ваше сообщение по
крайней мере пять раз, так как у нас возникли трудности с приемом. Итак, мы
на приеме.
Так как сообщение, которое необходимо было передавать сейчас, было
относительно сложным, подготовка к его передаче потребовала много времени.
Дон ввел в компьютер сообщение, объясняющее их положение и происшедшие на
корабле события, и тот записал его на пленку в виде точек и тире. Была
подготовлена еще одна передача, на которой были записаны как предыдущие, так
и нынешние результаты астрономических наблюдений. Компьютер на Марсе
обработает их и определит необходимое изменение курса. Время шло, а с каждой
секундой они все больше отклонялись от правильной траектории.
Они снова ждали, но вместо данных для изменения курса приняли
сообщение-запрос о запасах, оставшихся в танках реактивной массы. Ответ был
передан с максимально возможной скоростью, и в полной тишине потекли минуты
ожидания ответа данных коррекций, которая вернет их на траекторию, ведущую к
Марсу.
Наконец, сообщение пришло.
-- Алло, "Большой Джо",-- заскрипел голос, и хотя говорящий старался,
чтобы его голос звучал оптимистично, в нем проскальзывали тревожные нотки.--
Мы не утверждаем, что это окончательный ответ, так как расчеты будут
повторены, и что-нибудь будет проделано. Но правда состоит в том, что...
ну... вы находитесь на неверной траектории слишком долго. Из этого следует,
что имеющейся у вас реактивной массы недостаточно, чтобы направить корабль к
Марсу. Вы не можете увести свой корабль с траектории, ведущей во внешнее
пространство.
В установившейся вслед за этим шокирующим сообщением тишине легкий стук
в дверь прозвучал неестественно громко. Помощник механика вошел внутрь,
отсалютовал и окинул быстрым взглядом группу потрясенно молчащих людей.
Затем протянул Дону полоску бумаги.
-- Я подумал, что будет лучше передать эти показания приборов прямо
сейчас, сэр. Я как раз провел тестирование несколько минут назад.
Дон встряхнулся. Чтобы размышлять о других проблемах после того, что
они только что услышали, приложить требовалось значительные усилия. Он взял
полоску бумаги и непонимающе уставился на этот документ.
-- Извините, но не могли бы вы объяснить, что означают эти цифры?
Помощник радиомеханика отметил ряд цифр справа и остановил внимание на
последней из них, обведенной красным кружком.
-- Это процент кислорода в нашем воздухе. Вы видите, он неуклонно
снижается. Эти данные получены через каждые пять часов, начиная с момента
аварии. Изменения были медленными, но сейчас появился внезапный провал --
вот здесь, в последнем числе. Я думаю, радиация Солнца убила большое
количество фитопланктона. Это добавилось к тому, что мы потеряли в
результате аварии вместе с водой, и значительно нарушило равновесие.
-- Что это такое?
-- Ну, сэр, просто люди на корабле превращают кислород в углекислый газ
значительно быстрее, чем водоросли могут возобновлять его. Наш воздух
становится все более непригодным для дыхания.
Дон вздрогнул. Слишком много проблем вот так сразу.
-- Сколько потребуется времени, чтобы это стало опасно?
-- Дни, наверное, не могу сказать точно. Но что-то надо предпринимать
уже сейчас.
-- Не в настоящую минуту. Я спущусь в рефкамеру, как только будет
время. Кто там командует?
Матрос, ему было никак не больше двадцати лет, сконфузился.
-- Ну, лейтенант Хонг умер, и я решил, что остаюсь только я.
-- Как ваше имя?
-- Хансен. Помощник рефмеханика третьего класса Хансен.
-- Так вот, Хансен, сейчас вы являетесь рефмехаником. Работайте хорошо,
так как мы на вас надеемся.
-- Есть, сэр,-- Хансен вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
-- Он справится,-- подумал Дон, глядя в спину уходящего парня. Затем он
вспомнил о сообщении с Марса и почувствовал, как его снова охватывает
болезненная депрессия. Он повернулся к Курикке.
-- Что это за реактивная масса, о которой беспокоится Марсианский
центр? -- спросил он.-- Сожалею, что вынужден задавать глупые вопросы, но
изучение медицины оставляет мало времени на изучение других дисциплин. Я
считал, что корабль движется с помощью атомной энергии.
-- Так и есть, сэр, но тем не менее, мы нуждаемся и в реактивной массе.
Ракеты движутся, не отталкиваясь от чего-то, но отбрасывая что-нибудь от
себя. То, что отбрасывается, и называется реактивной массой. В химических
ракетах им является раскаленный газ. Газ вылетает в одном направлении,
ракета движется в другом. Чем большую массу вы выбрасываете, тем больший
импульс получите и тем, без сомнения, быстрее будете двигаться. Можно
получить большой импульс и выбрасывая что-то с большой скоростью. Именно это
мы сейчас и делаем. Наша реактивная масса -- тонко измельченные частицы
кремния. Они получаются выпариванием в вакууме шлаков металлургических
предприятий и имеют микроскопические размеры. В двигателе эти частицы
разгоняются до невероятных скоростей. Они-то и обеспечивают наше движение.
-- Достаточно просто, по крайней мере в теории,-- кивнул Дон.-- Хотя в
нашем распоряжении неограниченная энергия атомного реактора, у нас не
хватает реактивной массы для необходимой коррекции курса?
-- Верно, сэр. Обычно нам не требуется много реактивной массы, так как
все изменения мы производим гораздо раньше. Чем дальше корабль отклонится от
курса, тем большая масса потребуется, чтобы вернуть его на этот курс. Мы
ждали чересчур долго.
Дон отказался подчиниться заполнившему рубку унынию.
-- Нельзя ли в качестве реактивной массы использовать что-то другое?
Курикка отрицательно покачал головой.
-- Боюсь, что нет, ничто другое не будет достаточно мало, чтобы пройти
через инжекторы. И двигатель наш сконструирован для работы именно на этом
виде реактивной массы.-- Он отвернулся, и впервые со времени их знакомства
Дон увидел, что твердый как гранит главстаршина может признать себя
побежденным.-- Боюсь, что мы ничего не сможем сделать.
-- Мы не можем опустить руки! -- настаивал Дон.-- Если мы не можем
выйти на правильную траекторию, то курс ведь мы можем изменить, чтобы
максимально приблизиться к ней?
-- Возможно, и можем, капитан, но это, говорю вам, ничего не даст. Если
мы истратим всю массу на коррекцию курса, мы не сможем затормозить.
-- Ну, по крайней мере, подойдем ближе к Марсу. Там могут оказаться
другие корабли, которые состыкуются с нами и снимут с судна. Запросите об
этом Марсианский центр.
Ответ потребовал раздражающе много времени и оказался не слишком
обнадеживающим.
-- Мы здесь рассмотрели все возможности на компьютерах, но, тем не
менее, не получили обнадеживающего ответа. У нас здесь нет лайнеров дальнего
следования, способных добраться до вас, а орбитальные челноки не способны
добраться до вас даже после того, как вы смените орбиту. Не теряйте надежду,
мы все еще работаем над этим вопросом.
-- Большое спасибо за заботу о нас,-- пробормотал Спаркс.-- Но вы не на
нашем месте.
-- Боюсь, что я должен не согласиться с главстаршиной Куриккой и хочу
сказать, что его последнее утверждение ошибочно,-- произнес Угалде. Он был
настолько погружен в расчеты, что не заметил, что с тех пор, как Курикка
произнес свое "последнее утверждение", прошло не менее пятнадцати минут.--
Кое-что можно сделать. Я рассмотрел ситуацию с нескольких сторон и, если вы
позволите мне сказать, то вы увидите, что рассматривали ситуацию лишь с
одной стороны. Это произошло потому, что вы ее неверно сформулировали,-- он
тут же стал расхаживать взад и вперед по рубке.-- Проблема не в том, чтобы
найти добавочную массу, а в том, чтобы скорректировать наш курс. Если
сформулировать вопрос так, что ж, проблема становится ясной и ответ
очевиден.
-- Не для меня,-- заметил Курикка, и говорил он от имени всех
присутствующих.
Угалде улыбнулся.
-- Раз мы не можем найти добавочную реактивную массу, значит, мы должны
уменьшить ту массу, против которой действует реактивная масса.
-- Конечно! -- в свою очередь улыбнулся Дон,-- нам просто следует
облегчить наш корабль!
-- Важно, чтобы все, что мы будем выбрасывать, сначала взвесили,--
предупредил Угалде.-- Это важно для расчетов.-- И чем быстрее мы начнем это
делать, тем лучше для нас.
-- Мы начинаем прямо сейчас,-- сказал Дон, вытаскивая дощечку для
письма и электрическую авторучку.-- Я хочу составить список всего того, что
является необходимым для управления судном и сохранения жизни находящимся на
борту людям. Ваши предложения?
-- Багаж пассажиров, конечно же,-- сказал Угалде.-- Они могут сохранить
только то, что на них, остальное должно быть выброшено.
-- Я уже ясно вижу все эти иски! -- застонал каптенармус.
-- Я уверен, что компания застрахована,-- ответил Дон, делая пометку.--
Багаж или жизнь -- не очень-то богатый выбор. Они могут оставить себе
ценности и личные вещи, но все громоздкое должно быть выброшено. Соберите-ка
их в главной столовой через пятнадцать минут. Я поднимусь туда и поговорю с
ними.
Каптенармус кивнул и вышел, а Дон повернулся к остальным.
-- Обеденные столы, стулья, посуду и кухонное оборудование,--
перечислял Курикка.-- Все мороженое мясо и остальные замороженные продукты.
Мы можем прожить и на дегидрированном аварийном пайке, использующем
циркулированную воду.
-- Хорошая мысль, что следующее?
Как только они задумались над этим, сразу же нашлось потрясающее
количество вещей, без которых можно прожить. Ковры, украшения, перила
лестниц, мебель, запасные блоки, детали. Список рос, и Дон начал помечать
галочкой вещи. Но одна немаловажная часть была упущена.
-- А как насчет груза? -- Курикка отрицательно покачал головой на
вопрос Дона.
-- Хотел бы, чтобы это было возможным,-- сказал он.-- Там тяжелое
оборудование, тюки с одеждой -- множество вещей, от которых мы могли бы
избавиться. Но для экономии места весь груз загружен в контейнеры и прочно
закреплен для защиты от перегрузок. В челночных ракетах установлено
специальное оборудование, чтобы освободить контейнер и вытащить его, но у
нас этого нет. Я полагаю, мы сможем кое-что сделать и вытащить все же
контейнеры, но на это уйдет как минимум пара дней.
-- Которых у нас нет. Груз останется, но все остальное должно быть
выброшено.
Как только члены команды получили приказание, что выбрасывать за борт,
Дон отправился, и притом неохотно, в столовую. Он представлял себе, как его
там встретят, и не ошибся в реакции пассажиров. Все 112 пассажиров уже ждали
его в весьма скверном настроении. Из-за шума, который создавали матросы, уже
начавшие вытаскивать столы, Дон вынужден был кричать, чтобы его услышали. Он
кратко изложил испытываемые ими трудности. Факт, что они из-за аварии
слишком отклонились от курса и теперь вынуждены облегчить корабль. Когда он
сказал им, что их багаж тоже должен быть выброшен, они гневно зашевелились.
-- Вы не имеете права и не можете это сделать! - гневно закричала
пожилая матрона, и со всех сторон раздались возгласы одобрения. Прежде чем
заговорить снова, Дон подождал, пока крики умолкнут.
-- Прошу прощения, если кажусь чересчур властным. Но уверяю, у нас нет
иного способа выпутаться из нынешнего положения. Это не мое заключение, вы
знаете, я всего лишь врач и принял командование этим судном всего лишь
потому, что все остальные офицеры погибли. Но мы связались с Марсианским
центром, и это их вывод. Мы не сможем развернуть корабль, если не облегчим.
Выкрики недовольства стали громче, но Дон перекричал их.
-- Я являюсь капитаном, и это приказ. Вы оставите только те вещи,
которые я перечислил, все остальное принесите сюда в течение получаса. От
этого зависят ваши жизни.
Пассажиры неохотно разошлись, недовольно переговариваясь. Дон улыбнулся
про себя, подумав, что ему никогда не добиться популярности, если в опросах
общественного мнения будут участвовать эти люди. Но он должен спасти их
жизни, нравится им это или нет. Один человек остался и сейчас приближался к
нему. Он выглядел знакомым -- худой, загорелый мужчина с пышными усами.
-- Мое имя Дойле, капитан,-- представился он,-- я секретарь генерала
Бригса.
-- Что я могу для вас сделать?
-- Не для меня, а для генерала,-- улыбнулся Дойле, игнорируя
слышавшуюся в голосе Дона гневную интонацию.-- Он желал переговорить с вами.
Так ли чрезмерна его просьба?
Дон колебался. Он помнил о своем обещании переговорить с Бригсом. Ему
все равно придется заниматься этим, и не все ли равно, когда это произойдет,
сейчас либо после того, как будет выброшен излишний груз.
-- Хорошо, я пойду прямо сейчас.
-- Я уверен, генерал оценит это. Спасибо.
Они зашли в рубку за ключами и направились к временной тюрьме.
Как только они зашли, генерал сразу же поднялся с койки.
-- Очень хорошо с вашей стороны, что вы пришли сюда, капитан,--
произнес он.
-- Вы желали переговорить со мной, генерал?
-- Да, если у вас есть на это время. Но что я действительно желал, так
это извиниться за инцидент в моей каюте. Я, конечно же, отдал все свои
сигареты -- я так же хорошо умею подчиняться приказам, как и отдавать их.
Однако я забыл одну пачку и закурил, даже не отдавая себе в этом отчет. Это
и явилось причиной инцидента. Я очень сожалею, что так произошло.
-- Так же, как и все мы.
-- Уверен в этом. А сейчас, если можно это спросить, я хотел бы
выяснить, как долго вы планируете держать меня в этом отсеке? Я не протестую
против заключения, ваши действия полностью оправданы, но полагаю, срок
заключения должен быть объявлен.
Дон быстро оценил ситуацию. Он нуждался в сотрудничестве с пассажирами,
а перетянуть генерала на свою сторону было бы значительным подспорьем.
Обуревавший ранее этим человеком гнев исчез, и он, казалось, каялся
совершенно искренне. Больше не было смысла держать его взаперти.
-- Вы можете уйти прямо сейчас, генерал. Это было не наказание, а лишь
временная мера, пока мы не выяснили причину пожара.
-- Очень любезно с вашей стороны.
Последние слова были сказаны холодным, формальным тоном, без теплоты,
которую генерал высказал в своих объяснениях несколькими минутами раньше. Он
и Дойле повернулись и тут же ушли. Дон посмотрел им вслед -- его тревожило
какое-то смутное воспоминание. Что же сказал тот матрос? Что в багаже было
множество сигарет. Ладно, даже если генерал и соврал для того, чтобы выйти
из-под заключения, это не так уж важно. Инцидент исчерпан, и ему следует
подумать о судне.
Как только он ступил на последний марш лестницы А-палубы, он увидел
потрясающее зрелище. Так как эта палуба являлась внешней обшивкой судна, то
иллюминаторы из толстого вязкого стекла были вделаны прямо в пол. Они
казались вделанными в раму кругами тьмы, двух ярдов в диаметре, испещренными
точками миллиардов звезд. Из-за вращения корабля, которое возвращало его
обитателям иллюзию веса, звезды, казалось, равномерно двигались. Исключая
время отлета и прибытия, звезды были единственными предметами, которые можно
было увидеть в иллюминаторы.
Нет, кое-что и еще -- яркий свет далекого Солнца, не рассеиваемый
атмосферой, отражался от множества предметов, текущих через пространство:
столы, чемоданы, окорока, ковры, туфли, консервные банки, посуда -- список
можно было бы продолжить до бесконечности. Они медленно уплывали прочь,
уменьшаясь и исчезая, а новые предметы занимали их место. Выбрасывание
лишнего веса началось.
На площадке рядом с воздушным шлюзом царил организованный беспорядок.
Над открытой дверью шлюза загружалась очередная партия. Каждая вновь
прибывающая партия взвешивалась, вес записывался, а затем бесцеремонно
бросался в открытую пасть люка. Когда шлюз наполнялся, люк закрывали,
откачивали воздух и раскрывали створки наружного люка. Центробежная сила
выталкивала груз, присоединяя его к длинному шлейфу обломков, медленно
движущихся вслед за кораблем.
Контролирующий всю эту операцию главстаршина Курикка направился к Дону
для доклада, как только увидел его.
-- Пока все идет как надо, капитан. У нас были небольшие неприятности с
пассажирами, но теперь все урегулировано.
-- Что за неприятности?
Главстаршина оглянулся по сторонам, а затем понизил голос:
-- Я -- реалист, сэр, но когда от этого зависит моя жизнь, я не привык
полагаться на честное слово. Я взял каптенармуса и кое-кого из матросов, и
мы прошлись по каютам после того, как пассажиры выбросили весь свой багаж.
Мы нашли множество необходимых вещей, которые вовсе не являются таковыми. Их
тоже выбросили.
-- Вы -- безжалостный человек, старшина, и будущий судебный процесс
несомненно докажет это. Но в любом случае я поддержу вас.
-- Есть, сэр. Мы уже заканчиваем и сейчас просуммируем весь выброшенный
вес для Марсианского центра.
-- Заканчивайте поскорее. Вы знаете почему.
Курикка молча кивнул и вернулся к своим обязанностям. Дон повернулся,
чтобы уйти, и запнулся. Чтобы не упасть, он вынужден был ухватиться за
стену. Он чересчур устал, но все равно об отдыхе нельзя даже мечтать, пока
не будет скорректирован курс.
Двигаясь медленно и осторожно, он миновал пассажирские каюты и добрался
до рубки, где с облегчением рухнул в капитанское кресло.
-- Данные для запуска двигателей,-- произнес голос, и Дон рывком поднял
голову. Он задремал, даже не подозревая об этом. Из полуопущенных ресниц он
уставился на лист бумаги, который протягивал ему Спаркс.
-- Что они сказали?
-- Десять минут до короткого включения двигателей. Старшина и доктор
Угалде обеспечат их работу. Марсианский центр заявил, что теперь они
"оптимисты" по поводу необходимой коррекции.
-- Хорошо бы они оказались правы в своем оптимизме,-- ворчливо заявил
Дон.-- Спасибо, Спаркс, без сомнения, команда проделала огромную работу.
-- Надеюсь, что все будет как надо, сэр,-- ответил Спаркс, опуская
бумагу и отворачиваясь.
Всю работу выполнили машины. Компьютер на Марсе рассчитал команду
включения, и эти цифры были введены в корабельный компьютер. Раз он теперь
знал требуемую коррекцию, то и быстро рассчитал требуемое положение сопел и
развернул огромный корабль в пространстве. Дон глядел в иллюминатор на
перемещение звезд в новом положении и криво улыбался, вспоминая, сколько
часов наблюдений потребовалось ему, чтобы выполнить эту работу, и притом
значительно хуже.
Затем началось ожидание.
Стрелки на контрольной панели атомного реактора ожили, как только
реактор увеличил отдачу энергии. Минуты тянулись мучительно медленно, пока
компьютер не решил, что пора дать импульс. Он не информировал людей об этом.
Они узнали об этом только тогда, когда ожили двигатели и на них обрушился
внезапный толчок.
-- Ну вот и оно,-- сказал Дон.-- Доктор Угалде, как скоро мы сможем
узнать, что мы на верной орбите?
Математик погрузился в размышления.
-- Должен сказать, что пройдет по меньшей мере час, прежде чем мы
сумеем установить значение боковой линии. Мы проведем наблюдения для
Марсианского центра, и как только их компьютер установит наш курс, нас
проинформируют.
-- Телефон, капитан,-- произнес Курикка, и Дон включил стоящий перед
ним аппарат. С экрана на него смотрело расстроенное лицо Рамы Кизима.
-- Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? Тут пациент с высокой
температурой. Я не знаю в точности, что делать.
-- Другие симптомы?
-- Я ничего не смог обнаружить. Только общая слабость и, знаете ли,
расстройство желудка.
-- Я обязательно приду, пока здесь все в порядке. Многие легкие
инфекции начинаются подобными симптомами. Немного терпения, и я приду и
осмотрю его.
Это было почти облегчением, беспокоиться о чем-то, связанным со
здоровьем пассажиров, а не беспокоиться о корабле.
Он был обученным врачом и знал, что справится с любой болезнью. И
только в управлении судном он чувствовал свою беспомощность.
-- Я буду в лазарете, старшина, созвонитесь со мной, как только в этом
будет необходимость.
Он открыл дверь и едва не сбил с ног рефмеханика Хансена. Тот тоже был
измучен до предела и выглядел испуганным.
-- Прошу прощения, капитан,-- начал он,-- я пришел сюда для встречи с
вами. Наедине, если возможно.
Дон закрыл за собой дверь и бросил взгляд направо, потом налево.
Коридор был пуст.
-- Здесь никого нет. В чем дело?
-- Кислород, капитан. Его воспроизводство снова упало. И сейчас люди
дышат кислородом, запасенным в атмосфере судна. Я успешно изымаю углекислый
газ, так что концентрация не растет, но...
-- Как скоро это станет заметно?
-- Это заметно уже сейчас. Если вы побежите, то вам придется дышать
намного чаще, чем обычно. И вскоре, дня через два или три...
-- Ну?
-- Люди начнут умирать, сэр.
-- Ничего не болит, мистер Приц? -- спросил Дон. Он ощупал шею и под
мышками сидевшего перед ним мужчины. Припухлостей лимфатических узлов,
свидетельствующих о серьезной болезни, не было.
-- Нет, но если бы болело, я сказал бы об этом значительно раньше.-- У
мистера Прица было худое лицо с орлиным носом. По нему не видно было, что он
привык, чтобы его распоряжения выполнялись.-- Я потратил на это путешествие
уйму денег, но оно оказалось далеко не приятным. Метеориты, кошмарная еда,
потеря багажа. Теперь еще это. Если бы вы перед отлетом как следует
вычистили корабль, я ничего бы не подхватил.
-- Все корабли, чтобы не перенести болезни с одной планеты на другую,
обладают стерильной чистотой.-- Температура этого человека уже перевалила за
38, но дыхание и пульс оставались нормальными.-- Более вероятно, что вы
притащили эту инфекцию с Земли. После инкубационного периода она и дала о
себе знать
-- Что же это? -- спросил пациент.
-- Ничего опасного в этом нет, можете быть уверенными. Так долго она не
дает знать о себе ничем, кроме высокой температуры. Я собираюсь просто
попросить вас остаться на несколько дней в лазарете, в основном для того,
чтобы защитить других пассажиров. Я выпишу вам лекарство с противомикробным
действием. И жаропонижающее, чтобы сбить температуру. Вам не о чем
беспокоиться.
Телефон зазвонил в тот момент, когда Дон делал подкожное впрыскивание.
Спеша ответить, Дон едва не выронил шприц.
-- Капитан слушает.
-- Мы это сделали,-- сказал Курикка. Его обычная сдержанность рухнула
под напором внезапно меняющейся ситуации.-- Марс сообщил, что теперь мы
летим прямо на них или же по крайней мере так близко от них, что наш курс
можно исправить минимальной коррекцией. Так как у нас мало реактивной массы,
то они примут нас не на обычной орбите, а на орбите захвата.
-- В чем разница?
-- Обычно мы подлетаем к орбите Фобоса и начинаем торможение до тех
пор, пока не выйдем на подходящую орбиту. Но для такого состояния у нас не
осталось реактивной массы. Поэтому мы устремимся к Марсу. Не настолько
близко, чтобы вонзиться в атмосферу, но, тем не менее, достаточно близко,
чтобы гравитационное поле Марса захватило нас и завернуло на круговую орбиту
вокруг Марса.
-- Очень хорошие новости, старшина. Передайте мою благодарность всем,
кто помогал проделать эту успешную работу.
-- Теперь все пойдет прекрасно.
Дон повесил трубку и задумался. Все было далеко не прекрасно. Что
хорошего в том, что они доберутся до орбиты Марса, если к тому времени все
умрут от удушья.
Дон закончил инъекцию и поднялся по ступенькам на С-палубу, где
размещался пульт кондиционирования воздуха. Эта палуба была предназначена
для размещения служебных помещений и хранилищ, и звуки шагов звучали в ней
сейчас словно в гробнице. Он проходил мимо пустых хранилищ, даже двери с
которых были сняты, и где с палубы было отвинчено все оборудование. Хансен
ждал его.
-- Это таблицы, сэр. Можете посмотреть сами.
Дон посмотрел на ряды и столбики цифр, расплывающиеся у него перед
глазами от чрезмерного переутомления, и протянул таблицы назад.
-- Будет скорее, если я не стану сам разбираться в них. Вы специалист,
и я собираюсь обратиться к вам за разъяснениями. Что, по существу, явилось
причиной такого падения кислорода?
Хансен указал рукой на освещенную, кажущуюся почти прозрачной жидкость.
-- То, что можно видеть в иллюминатор, это и есть фитопланктон. Просто
плавающие в воде одноклеточные водоросли. Улавливая углекислый газ, они
снова превращают его в кислород. Скажем, мы потеряли слишком много
водорослей во время аварии. И еще больше умерло или мутировало во время
шторма. Их осталось недостаточно для воспроизводства необходимого нам
кислорода.
-- А нет возможности вырастить их еще?
Хансен отрицательно покачал головой.
-- Я сделал все, что мог. Удалил мутировавшие клетки и поддерживал
деление и рост остальных. Но это слишком медленно. У нас достаточно
питательных средств для добавления в воду, но скорость деления клеток
невозможно увеличить.
-- Это я могу понять,-- Дон обвел взглядом размещенное здесь
оборудование.
-- Большая часть оборудования предназначена для обработки воды:
производство анализов, текстов, автоматическая система контроля и тому
подобное,-- пояснил Хансен.-- Здесь наверху установка для первичной
обработки воздуха. Фильтры и восстановитель углекислого газа.
-- Он не может помочь нам?
-- Может, но этого недостаточно. Сейчас его действие постепенно сходит
на нет. Он хорошо разлагает углекислый газ на кислород и углерод, но он
сконструирован для неспешной работы в составе большой системы. Например,
когда необходимо убрать кратковременный излишек окиси углерода.
Дон попытался взбодрить свой уставший мозг.
-- У нас есть еще запас кислорода. Он не поможет?
-- Нет, сэр. Всего запаса кислорода хватит нам не больше, чем на
двенадцать часов.
-- Так что же мы тогда сможем сделать?
-- Я не знаю,-- ответил Хансен, и лицо его побелело от страха. Дон
пожалел, что задал этот вопрос. Этот парень достаточно хорошо выполнил то
дело, на которое его поставили, но он не мог справиться с большой проблемой.
-- Тогда не беспокойтесь об этом, мы что-нибудь придумаем.
Легко сказать, но что они могут сделать? Где взять кислород в глубине
межпланетного пространства? Думай! Он вбивал все это в свой утомленный мозг,
но там была лишь полная пустота.
И тем не менее, его терзала мысль, что ответ находится прямо перед
глазами.
Единственной вещью, находящейся перед ним, были водоросли в их водяной
купели. Они делали все, что могли, он знал это, и, тем не менее, ответ
где-то здесь. Но где?..
Внезапно Дон громко рассмеялся.
-- Ответ прямо перед глазами,-- произнес он и хлопнул пораженного
рефмеханика по спине.-- Взгляните сюда. Что вы видите?
-- Почему... планктон, сэр.
-- Что-нибудь еще?
-- Нет, ничего, только плавающие в воде водоросли.
-- Какое слово вы произнесли?
-- Вода.
-- Из чего состоит вода?
Внезапно понимание осветило лицо Хансена.
-- Из водорода и... кислорода.
-- Абсолютно верно. Атомный реактор даст всю энергию, что вам будет
нужно. Если мы подвергнем воду электролизу, то в процессе реакции вода
разложится на составляющие ее водород и кислород.
-- Водород мы выпустим в космос, а кислород используем. Но, капитан,
вода ведь тоже нужна. Планктон все еще необходим.
-- Я и не думаю отбирать воду в этом месте. Но я предвижу множество
жалоб со стороны пассажиров. Вся вода на корабле циркулирует по замкнутому
циклу. Но у нас ее намного больше, чем необходимо для выживания. Мы
рассчитаем минимальное количество и оставим его. Всю остальную воду мы
превратим в кислород. Они будут неумыты и, возможно, будут испытывать легкую
жажду, но им по крайней мере будет чем дышать.
-- Какое оборудование нам потребуется?
-- В первую очередь емкость типа ванны. Химической реакции не будет,
так что емкость не надо герметизировать. И еще нужен источник сильного тока.
Кабели от генератора должны быть максимально большого диаметра. Обычная
щелочь, растворенная в воде.
-- Столовая соль подойдет?
-- Как раз ее не хотелось бы. Это хлористый натрий, а это означает, что
в полученном кислороде будет присутствовать некоторое количество хлора, а
нам несомненно не нужен этот ядовитый газ. Нам нужна щелочная соль. Нет ли
ее среди питательных веществ?
Хансен вытащил список запасов и пробежался по нему взглядом.
-- Магний необходим для воспроизводства хлорофилла, так Что у нас есть
небольшой запас сульфата магния. Он подойдет?
-- Горькая соль? Это лучше всего. Единственная сложность -- сделать
катод, то есть отрицательный электрод, и заключить его в трубу, в которую
проникал бы раствор. Это тот электрод, который будет выделять водород. Мы
должны отвести его и выбросить в космос. Кислород может вытекать прямо в
воздух.-- Дон быстро набросал схему и передал ее рефмеханику.
-- Это должно прекрасно работать,-- сказал Хансен.-- В качестве сосуда
мы можем воспользоваться стеклянным отстойником. Я вычищу его и приготовлю
слабый раствор электролита. Но я не уверен насчет проводки и откачки
водорода.
-- Я берусь в этом помочь вам. Главстаршина Курикка должен знать, как
это все устроить. А если и не знает, то несомненно подскажет, кто из команды
смог бы помочь тебе в этом. Вызовите его сюда.
Курикка привел с собой Спаркса, а затем вызвал и нынешнего главного
инженера Трублевского. Кабели из пустых ныне морозильных камер были
протянуты под палубой и выведены в нужном месте. Пока это делалось,
стеклянный купол, бывший ранее иллюминатором в обсерватории, был водружен на
катод и связан трубкой с клапаном, сообщающимся с вакуумом за бортом
корабля. Его можно было настроить так, чтобы он выпустил наружу водород, но
не делал утечки электролита.
-- Готово,-- наконец доложил Спаркс.
-- Ладно, включайте,-- приказал Дон, едва не падающий от усталости.
Курикка перекинул мощный рубильник, и Трублевский медленно повернул
рукоятку реостата; как только ток потек через погруженные в воду электроды,
тут же возле них стали образовываться крохотные пузырьки.
Затем, по мере увеличения тока, пузырьки стали увеличиваться, большие
пузыри стали подниматься и лопаться на поверхности. Дон нагнулся над сосудом
и глубоко вздохнул.
-- Превосходно,-- произнес он, как только чистый кислород прояснил его
мысли.-- Наши проблемы, наконец, решены.
Он счастливо моргал в насыщенной кислородом атмосфере над сосудом и
лишь смутно сознавал, что зазвонил телефон и ему протягивают трубку.
-- Говорите,-- сказал он и только потом разобрал на крошечном экране
встревоженное лицо Рамы Кизима.
-- Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр. Тут еще четыре пациента со
столь же высокой температурой. А с первым я уже не знаю что делать. Он без
сознания, и я не могу привести его в чувство.
Дон отпустил Раму, отослав его спать, так как хотел побыть наедине со
своими мыслями. Четверо новых пациентов с высокой температурой лежали в
общей палате, но первый, больной Приц, был помещен в изолятор. Дон стоял у
его кровати, слушая тяжелое медленное дыхание больного и глядя на показания
группы прикрепленных к его телу приборов.
Пульс слабый, но устойчивый, сердце, несомненно, в норме. Температура
за сорок и, несмотря на дозы жаропонижающего, которые, несомненно, должны
были ее сбить, постоянно растет. Антибиотики тоже не дали никакого эффекта.
Чем это было вызвано? Незадолго до этого он гордился, что сможет справиться
с любой неприятностью по медицинской части, которая только может возникнуть.
Он не слишком удачно действовал в этом случае. Может, это от чрезмерной
усталости...
Подавив зевок, он вышел в свой кабинет, тщательно вымыл руки, сунул их
под ультразвуковой стерилизатор. Рама оставил термос с горячим кофе, и он
налил себе чашку. Потягивая горячий кофе, он попытался подогнать факты под
то, что знал ранее.
Какие же у него были факты, кроме тех, что у него пять пациентов,
госпитализированных с высокой температурой, вызванной неизвестно чем. Только
у одного Прица, болезнь которого зашла дальше, имелся специфический синдром,
особое подергивание лица и нижней челюсти. Очень похоже на синдром Коливера,
хотя и не столь ярко выраженный. Но этот синдром встречается только на
стадии паралича при полиомиелите.
Других симптомов полиомиелита не было, и это никак не могла быть эта
болезнь. Так что же это тогда?
Словно собака, терзающая обглоданную кость, он постоянно возвращался к
мысли о этой болезни, о которой никогда раньше не слышал, что было
совершенно невозможно. Мутированная, изменившаяся, или очень редкая болезнь?
На поиски в библиотеке можно было потерять не один день, так что ему нужно
хоть немного сузить поле поисков. Приц был единственной для него путеводной
нитью. Так как он был первой жертвой, то очень велики были шансы на то, что
он и явился разносчиком этой болезни. Дон поднял трубку и набрал номер каюты
каптенармуса.
-- Дженнет, мне нужна информация об одном из пассажиров.
- Что вам нужно, сэр? Записи рядом со мной.
-- У меня тут пассажир по имени Приц. Я хочу знать, откуда он родом и
где был перед тем, как подняться на борт этого судна. Потом, вообще, вся
информация, которая у вас имеется.
-- Одну минутку, сэр. Вы подождете или мне перезвонить вам?
-- Я буду у себя в лазарете.
Он как раз вешал трубку, когда вошел Рама с накрытым подносом.
-- Я как раз обедал, сэр, и мне пришла в голову мысль, что вы уже давно
не ели. Так что я взял на себя смелость...
Дон сосредоточился, но не мог вспомнить, когда он в последний раз ел.
Но он слишком устал, чтобы чувствовать голод.
-- Спасибо, но мне кажется, что я вряд ли смогу есть. Я видел
восстановленные дегидрированные продукты и уверен, что они питательны. Но
внешне они чересчур похожи на опилки. Нет, не сейчас...
Он запнулся, так как Рама поставил перед ним поднос и открыл его. На
тарелке лежал дымящийся бифштекс, и выделяемый им аромат привел к тому, что
Дон чисто автоматически облизал губы. Он уже потянулся к серебряной вилке,
когда его внезапно охватил гнев.
-- Я приказал выбросить все запасы продуктов, кроме дегидрированных. Я
не допущу фаворитизма и особых привилегий ни для кого, включая и себя
самого.
-- Ни в коем случае, сэр,-- Рама отшатнулся и поднял руки, словно
защищаясь.-- Все очень просто. Главстаршина Курикка накрыл одного из
поваров, готовящего этот бифштекс для себя. Тот, по-видимому, припрятал мясо
для собственного плотского удовольствия. Главстаршина справедливый, но очень
сердитый человек, и я не в состоянии передать вам все наказание, которое
обрушилось на прожорливого повара. Самой малой было приготовление этого
бифштекса со всей тщательностью, но не для себя. Все присутствующие там
единогласно решили, что выбрасывать его будет расточительностью. И если кто
на "Большом Джо" имеет на него право, так это только вы. Несогласных не
было, сэр. Съешьте его, пожалуйста, пока он не остыл.
Дон секунду помедлил, затем взялся за вилку. Когда он заговорил снова,
то заговорил запинающимся голосом:
-- Это наименьшее, что я могу сделать. Пожалуйста, поблагодарите всех
от моего имени. Прекрасный бифштекс.
Дон уже прикончил бифштекс и запивал последним глотком кофе, когда
зазвонил телефон. Это был каптенармус.
-- Информация, которую вы затребовали, капитан. Очень короткая.
Человек, о котором вы запрашивали, покинул Землю через Чикагские озера, и он
также постоянно живет в Большом Чикаго. Он не покидал Чикаго уже по меньшей
мере год. Вам нужна была эта информация, сэр?
-- Да, спасибо, это то, что меня интересовало,-- Дон медленно положил
трубку.
Тупик. В Большом Чикаго не было никаких экзотических болезней.
-- Что-нибудь не в порядке? -- спросил обеспокоенно Рама.
-- Постоянно ложный след. Я пытался определить природу болезни, которой
больны эти люди. Если быть совершенно честным, я просто не представляю, что
же происходит. Так как ты, Рама, мечтаешь стать врачом, то сейчас имеешь
шанс убедиться, что врачи тоже люди. Мы не можем знать всего. То есть, ни
один из нас не может знать всего. Поэтому у каждого из нас есть
специализация. И я сейчас пойду и свяжусь со специалистами. А тебе лучше
остаться здесь на посту. Если я понадоблюсь, я буду в рубке.
Или коридоры вдруг стали длиннее, или же он совершенно вымотался. Он
встретил одну из пассажиров миссис та-или-другая, но даже не вспомнил ее
имени. Поравнявшись с ней, он приветливо кивнул, но она лишь презрительно
фыркнула и отвернулась. Дон не улыбнулся. Он почти прочитал ее мысли: "Дутый
капитан, который украл воду, пищу и багаж".
В рубке находился один Курикка. Скрестив руки на груди, он сидел в
пилотском кресле, следя за шкалами и циферблатами находящегося перед ним
пульта. Если бы Курикка был таким человеком, которого можно было
подозревать, что он может уснуть на посту, то можно было подумать, что он
сейчас спит. Хотя Дон даже не обратился к нему, тот вытянул свое
шестифутовое тело и застыл по стойке смирно.
-- Мы на курсе, капитан. Все в порядке. Рефмеханик докладывает, что
уровень кислорода в воздухе постоянен.
-- Вольно, старшина, садитесь.-- Дон взглянул на без единой морщинки
форму главстаршины. Он всегда выглядел безупречно, но выдавали его темные
мешки под глазами.-- Когда ты последний раз спал?
-- Не помню точно. Но чувствую себя отлично. Совсем не устал.
Несомненно потому, что я не пью, не курю и в девять часов уже в постели.
-- Вы -- лжец,-- ответил Дон, и оба улыбнулись.-- Вы уже имеете контакт
с Марсом?
-- Еще нет. Но доктор Угалде показал мне, как программировать
компьютер, чтобы он выдавал ленту с нужными сообщениями. Так что, запросто
давайте мне сообщение, и я его отправлю.
-- Оно достаточно простое. Попросите их связаться с Землей и вызвать
диагностический центр в Лондоне. Мне нужна консультация. Я дам вам еще
список симптомов, но вначале передайте это сообщение. Им может понадобиться
время, чтобы установить связь.
-- Врачебную консультацию? Это имеет отношение к вашим пациентам?
-- Конечно, имеет. Я собирался рассказать вам, как моему заместителю,
но не хотел бы, чтобы эта новость распространилась. Первый случай, кажется,
становится серьезным. Насколько я могу понять, у всех них одно и то же. И я
не имею ни малейшего представления, что это может быть за болезнь.
Старшина молча повернулся к панели связи с компьютером и набрал
сообщение. Дон опустился в капитанское кресло и попытался упорядочить свои
мысли. Болезни, лекарства, симптомы -- все перемешалось, и не все
выстраивается в разумный порядок.
Голос не дошел до него, и лишь настойчивое потряхивание за рукав
привело Дона в чувство. Он раскрыл свои затекшие глаза и увидел
склонившегося над ним старшину.
-- Объединенный диагностический центр на связи,-- сказал Курикка.
-- Сколько я спал?
-- Около четырех часов, сэр. Я связался с лазаретом и узнал, что вы там
не нужны. Так что я дал вам возможность немного поспать.
-- Видимо, вы правильно сделали, старшина. Я несомненно нуждался в
этом,-- он огляделся. Спаркс поправлял аварийный передатчик, а какой-то
матрос вносил записи в журнал.-- А теперь я хочу, чтобы вы передали мое
послание.
Дон продиктовал все симптомы таинственной болезни и все медицинские
данные своих пациентов. Все известные ему факты, даже имена пассажиров и их
адреса, так что на Земле могут свериться с их медицинскими картами. Затем,
когда лента с посланием уже была введена в передатчик, он зевнул и
потянулся.
-- Пойду умоюсь,-- сказал он.-- У нас полно времени до того, как придет
ответ. И узнайте, нельзя ли принести сюда немного кофе.
Дон чувствовал себя лучше, чем когда-либо с того момента, как начались
все эти кошмарные события, последовавшие за встречей с метеоритом. Он хоть
немного поспал, и сейчас для разнообразия не было никакой угрозы. Была
неприятность с этой болезнью, но он мог разделить ответственность за нее и с
другими. Раньше он был вынужден действовать в одиночку, а сейчас за его
спиной были все гигантские возможности Земли. Это слегка смахивало на
стрельбу из пушек по воробьям, но давало ощущение безопасности.
Марсианский центр перетранслировал телеграмму из Лондона с просьбой
дополнительных подробностей, и Дон передал всю информацию, которую только
мог собрать. Рама доложил, что в состоянии пациентов не произошло никаких
изменений, и Дон позволил себе расслабиться -- впервые за несколько дней. И
маленькими глотками смаковал свой кофе. Когда сообщение из диагностического
центра, наконец, пришло, оно застало его врасплох.
-- Хелло, "Большой Джо", говорит Марсианский центр. У меня послание для
доктора Чейза из Объединенного диагностического центра. Передаю это
сообщение: "Сожалеем, но нам совершенно неизвестно заболевание, происходящее
с переданными вами симптомами. Пожалуйста, ведите подробные записи, так как
эта болезнь, похоже, является неизвестной. Конец сообщения!".
Дон вскочил на ноги, и чашка из небьющегося стекла покатилась по
палубе, расплескивая черные капли кофе.
Помощи извне не будет. Он снова один на один со своей проблемой, и
более одинок, чем когда-либо ранее.
-- Не больно-то хорошие новости,-- мрачно сказал Курикка.
Дон устало улыбнулся.
-- Не очень хорошие -- сильное преуменьшение. По каким-то причинам они,
кажется, не могут определить природу лихорадки, доставляющей нам столько
неприятностей.
-- Коли это лихорадка, то не столь и важно. Через пять-шесть дней мы
будем на орбите Марса и нам смогут доставить сколько угодно врачей.
-- Это прекрасно, если это только лихорадка,
Дон запнулся, так как зазвонил телефон. Курикка поднял трубку и,
прослушав несколько минут, прикрыл трубку рукой.
-- Это Рама из лазарета,-- сказал он.-- Он хочет, чтобы вы немедленно
явились к нему.
-- Он сказал, почему?
Курикка принял решение, предварительно окинув взглядом всех
присутствующих в рубке.
-- Да, он сказал, что этот пациент, Приц, умер.
-- Вы здесь ничего бы не смогли сделать,-- утешающе сказал Рама.
-- Возможно,-- начал было Дон, но запнулся, он знал, что Рама прав.
Когда Рама натягивал простыню на лицо трупа, Дон отвернулся.
Они испробовали все. Внутривенные вливания, охлаждающую ванну,
сердечные стимуляторы, наркотики--все, что могли, и ничего не помогло. Приц
умер, просто умер, его жизнь угасла, как электрическая лампочка, вся мощь
современной медицины оказалась бессильной повернуть этот процесс вспять.
-- Теперь я могу сказать вам,-- понизив голос, зашептал Рама,-- что мы
имеем еще двух пациентов. Я впустил их, пока вы были заняты здесь. Сообщил
ли Лондон, что это за болезнь? Что мы можем сделать, чтобы остановить ее?
Дон отрицательно покачал головой, внезапно осознав, что в неистовых
попытках спасти жизнь их пациенту он так и не сообщил Раме о полученном из
Лондона ответе.
-- Они тоже не имеют понятия, что это такое. Мы один на один со всем
этим.
-- Но они обязаны знать,-- настаивал Рама, почти с религиозным
фанатизмом веривший в неограниченные возможности медицины,-- Они знают обо
всех болезнях, так что они должны знать и об этой.
-- Они не показались мне знающими что-либо об этой болезни.
-- Это невозможно, если это только не новая болезнь.
-- Что вполне возможно. Как Приц заразился перед тем, как подняться на
борт, представляет теперь чисто академический интерес. Так как помощи извне
не будет, мы должны основать ее прямо здесь. В первую очередь следует
приостановить распространение инфекции. Мы объявим лазарет на карантине,
затем сделаем кое-какие приготовления, чтобы предотвратить заражение
остальных. Мы должны установить, с кем контактировали пациенты, а затем
посмотреть, не сможем ли мы изолировать и этих людей.
- Это очень трудно сделать на судне такого размера, как наше.
- Видимо, да, а может и вообще невозможно. Но по крайней мере мы должны
попытаться. Я пойду в рубку и вернусь как только смогу.
Перед выходом он позвонил, и когда вошел, все новоиспеченные офицеры
его уже ждали. У радиостанции -- Спаркс, Трублевский из машинного отделения,
каптенармус и Курикка. Старшину, видимо, вызов застал во время бритья, так
как одна щека его была гладкой, а вторая покрыта жесткой щетиной.
-- Вольно, садитесь,-- скомандовал Дон и подумал, как же говорить с
ними. Единственной возможностью была откровенность. Они были закаленными
космонавтами и не боялись смотреть правде в лицо.
-- Я вызвал вас потому, что все вы являетесь добровольцами. В лазарете
лежит несколько человек с высокой температурой, и их состояние непрерывно
ухудшается. А первый пациент уже умер. Я могу с полной ответственностью
заявить, что никто пока не знает, что это за болезнь. Я собираюсь объявить
на карантине лазарет и капитанскую рубку. Я должен раскрыть, что же это за
болезнь, и потому должен подвергнуть в лазарете карантину и себя и, причем,
одного. Однако, я все еще командую этим судном. Я действительно не знаю, как
велик риск заразиться, но боюсь, что вынужден попросить вас заступить на
вахту в рубке, пока я буду в лазарете.
-- Это все, что можно сделать, капитан,-- сказал Курикка,-- другого
выхода действительно нет. Как устанавливается этот карантин?
- Я хочу изолировать лазарет. Там имеются водопроводные краны, и если
туда доставить несколько ящиков с обезвоженной пищей, то он станет
изолированным. Затем я хочу, чтобы все пассажиры были собраны в дальнем от
лазарета отсеке. Я знаю, это вызовет очередной приступ недовольства, но, тем
не менее, сделать это необходимо. И, наконец, я хочу образовать еще одну
карантинную зону для тех людей, которые находились в контакте с заболевшими.
Партнеры по каюте, жены, друзья. Мы не знаем, как распространяется эта
болезнь, но если мы проделаем это достаточно быстро, то возможно, успеем
приостановить ее распространение. Каптенармус, список пассажиров у вас с
собой?
Дженнет кивнул и раскрыл папку.
-- Хорошо, тогда все за работу. Мне нужны два списка названных лиц, и
как можно скорее.
Связь подметил главстаршина Курикка, человек, помогавший еще строить
"Иогана Кеплера"; когда начали вслух называть номера кают, он внезапно
оторвал взгляд от пульта. Он нахмурился и, по мере того, как назывались все
новые каюты, он становился все более хмурым. Никем не замеченный, он подошел
к шкафу со схемами и начал там рыться. Найдя большой план корабля, он
разложил чертеж на столе и начал внимательно его просматривать. Когда он
проверил свое предположение, то немедленно сделал это достоянием всех
остальных:
-- Капитан, не будете ли вы так добры взглянуть сюда.
Дон подошел и уставился на план одного из поперечных сечений корабля.
-- При чем здесь он? -- спросил Дон.
Старшина стал тыкать по плану своим широким пальцем, затем
воспользовался огрызком карандаша.
-- Вот эти отсеки, которые были пробиты метеоритом. Те, которые были
открыты в космос, потом снова заполнены воздухом,-- он обвел кружками каждый
из них.
-- Дженнет,-- сказал он,-- зачитайте-ка мне имена людей, которые сейчас
находятся в лазарете?
Как только назывался номер, Курикка тыкал в отсек на плане. Дон смотрел
на все это с растущим недоверием. Только когда список кончился, он поднял
глаза на старшину.
-- Вы хотите предположить...
-- Я ничего не пытаюсь предполагать, сэр,-- хмуро ответил Курикка,--
просто указываю на очевидные факты.
-- На какие факты? Все лежащие сейчас в лазарете пациенты жили в
каютах, которые были так или иначе повреждены метеоритом. Во время
столкновения с метеоритом им посчастливилось находиться в других отсеках
корабля. Но что это может означать? Это наверняка совпадение.
-- Я не очень-то верю в совпадения, капитан. Особенно, когда оно
включает в себя так много людей. Один, может быть, двое. Но все они.
Дон рассмеялся.
-- Это должно быть совпадением. Иначе можно прийти к выводу, что
существует какая-то связь этой болезни и метеорита.
-- Вы сами пришли к этой мысли, сэр Я только указал на факты.
-- Здесь наверняка не может быть никакой связи.-- Дон расхаживал взад и
вперед по рубке, в то время как остальные молча наблюдали за ним.
-- Из этих отсеков улетучился весь воздух. Температура упала. Затем их
залатали, вновь наполнили воздухом. Никто не возвращался туда, пока
температура и все остальное не пришло в норму. Не могло быть переохлаждения
или чего-то другого.-- Он внезапно замер, широко раскрыв глаза.-- Нет, об
этом не стоит и думать... Старшина, каково было наше положение в
пространстве в момент столкновения?
-- Приблизительно здесь, сэр,-- ответил Курикка, достав другую карту и
ткнув в нее пальцем. Дон взглянул в нее и одобрительно кивнул.
-- В плоскости эклиптики между Землей и Марсом, верно? -- Курикка
подтвердил это.-- Тогда еще один важный вопрос, что еще есть в пространстве
между Землей и Марсом?
-- Ничего.
- Не надо спешить с ответом. А как насчет астероидов?
Курикка улыбнулся и снова ткнул пальцем в ту же карту.
-- Астероиды здесь, капитан, между Марсом и Юпитером.
-- Насколько я помню уроки астрономии, нет ли астероидов, вроде
Аполлона или Эроса, чьи орбиты пересекают не только орбиту Марса, но и
орбиту Земли?
Улыбка исчезла с лица Курикки.
-- Вероятно, я забыл о них.
-- А тогда и это важный вопрос, если в этой части космоса имеются
крупные астероиды, то, возможно, мы столкнулись с небольшим астероидом,
одним из тех обломков, что образуют поле астероидов.
-- Вполне возможно, сэр, очень велики шансы, что так оно и было. Но
почему это так важно?
-- Потому, что наиболее распространенная теория происхождения
астероидов утверждает, что они некогда были осколками планеты,
существовавшей между Марсом и Юпитером. И кусок, столкнувшийся с нами, как
раз и был осколком этой планеты.
Со всех сторон на Дона смотрели озадаченные глаза, но первым понял,
куда ведут эти предположения, Дженнет.
-- Бог мой! -- внезапно выдохнул он, и лицо его побелело,-- Не хотите
ли вы сказать, что эта болезнь, эта лихорадка попала к нам в метеорите? Что
это болезнь с планеты, разрушенной миллионы лет назад?
-- Именно это я и имел в виду. Эта мысль не так уж и нелепа, как
кажется. Вы должны понять, я проделал все мыслимые тесты, сделал анализы
крови, кала, слюны, мочи. Этот корабль оборудован малым электронным
микроскопом, и если бы это были какие-то микроорганизмы, я не мог не найти
их. Но на этом микроскопе нельзя увидеть вирусы. Я уверен, что инфекция, с
которой мы боремся, является вирусной, но я не имею понятия, что это за
вирус. Сейчас я сообщу вам некоторые факты о природе вирусов, которые вы,
возможно, не знаете. Они являются мельчайшими формами жизни и расположены на
границе между живой и неживой материей. Многие ученые вообще не считают их
живыми организмами. Их можно создать в лаборатории из обычных химикатов, и
было доказано, что искусственно созданные формы идентичны природным.
Некоторые из них, будучи высушенными становятся очень устойчивыми и их можно
вернуть к жизни после многих лет пребывания в этом состоянии. Мы знаем, что
они могут храниться так сотни лет, так может быть в нейтральных условиях они
могут сохранять свою силу и тысячи, а то и миллионы лет.
-- Не удивительно, что эту болезнь не смогли идентифицировать. Хотя
она, возможно, существует дольше, чем мы можем представить себе это. Но для
Земли она является новой. Если мое предположение верно, что скорее всего
именно так, то мы стали жертвами чумы другого мира. Болезнь, против которой
мы не обладаем никаким иммунитетом, а наши медикаменты совершенно не
эффективны.
Дженнет выдохнул слова, которые громко прозвучали в нависшей тишине
рубки:
-- Значит, мы обречены...
-- Нет! -- выкрикнул Дон, пытаясь разбить установившееся в рубке
гнетущее молчание.-- У нас есть шанс. У меня имеется достаточно
оборудования, чтобы собрать генератор РНК и дубликатор. Я не думал об этом
раньше, потому что для этого необходим чистый вирус. А в крови заболевших,
так же как и в нашей, имеется множество их типов. Я не имел возможности
выделить тот, который ответственен за болезнь, так как эта процедура очень
длительна и возможна только в лабораторных условиях. Но сейчас у меня
появился шанс приготовить антивирус. Старшина, насколько я помню, вы
говорили, что ударивший нас метеорит до сих пор находится здесь, где-то
внутри корабля. Не так ли?
-- Да, где-то здесь, в негерметичном трюме,-- он указал на пятно на
плане.-- Здесь, в центре колеса, расположены открытые в космос трюмы, где
расположены сыпучие грузы, контейнеры и все прочее. Он где-то здесь.
-- Сможем ли мы его найти?
-- Полагаю, что да. Но зачем?
-- Чтобы заполучить образец этого вируса в сухой форме. Если частицы
этой штуки, пролетевшей через корабль, смогли восстановиться сами по себе и
вызвать заболевание, то я не вижу причин, по которым я не мог бы проделать
то же самое в лаборатории. А если мне это удастся, то появится хороший шанс
создать средство против этой болезни. Это рискованно, но я не вижу другого
шанса остановить эпидемию.
-- Мне это нравится,-- сказал Курикка,-- я возьму скафандр и отправлюсь
за этой штукой. Если она все еще там, я принесу ее.
- Возьмите два скафандра, так как я пойду с вами. Я хочу быть там, где
мы ее возьмем, чтобы осмотреть все на месте. Я должен удостовериться, что
притащив ее сюда, мы не вызовем новых неприятностей.
- Вы -
капитан и не должны рисковать.
- Сейчас куда важнее то, что я врач. Полет проходит достаточно гладко.
Но я -- единственный, кто может что-то сделать с этим вирусом, если он
только существует. Я пойду с вами, старшина.
Пока они беседовали, дверь рубки открылась, но никто не заметил этого.
Они обернулись только тогда, когда раздался голос.
- Никто никуда не пойдет!
В проеме двери стоял генерал Бриге с револьвером в руке, Дойле и еще
двое человек полезли за ним, не выпуская из рук полосы металла.
- Сейчас я вступаю в командование этим судном, а вы, док, вернетесь в
лазарет, где вам и надлежит находиться. Своим самонадеянным командованием вы
наделали массу глупостей, и я могу вас заверить, что все пассажиры чувствуют
то же самое, что и я. Они согласны, что капитаном может быть только человек,
умеющий командовать. А именно я. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям
и забудьте этот дикий план и любую другую идею, которая может прийти к вам в
голову. Вы снова просто врач, а я командир "Иогана Кеплера".
Все были настолько шокированы этим заявлением, что в наступившей тишине
никто не помешал генералу и его спутникам протиснуться в рубку. Очнувшийся
первым главстаршина Курикка шагнул вперед, не обращая внимания на следующий
за ним ствол пистолета.
- То, что вы пытаетесь совершить, является пиратством,-- произнес он
суровым, привыкшим к подаче команд, голосом.-- Согласно Всемирной конвенции,
пиратство в космосе является столь же суровым преступлением, как и пиратство
в воздухе, и карается даже более сурово. Минимальное наказание --
пожизненное заключение. Вам его не избежать. Сложите оружие сейчас, пока вы
не зашли очень далеко. Я заберу этот ваш револьвер.
Он почти что достиг успеха. Некоторые из стоящих позади Бригса людей
опустили свои импровизированные дубины и обменялись встревоженными
взглядами. Курикка решительно шагнул вперед, протягивая руки к оружию.
Генерал отступил перед его напором.
- Если вы попытаетесь отнять этот пистолет, я буду вынужден застрелить
вас,-- произнес генерал не менее решительно, чем Курикка.
-- Тогда вас будут судить не только за пиратство, но и за безжалостное
убийство, и вы проведете остаток своей жизни в тюрьме. Давайте его сюда.
Бригс снова отступил.
-- Дойле, убери его,-- приказал он, даже не повернув головы.
Дойле тут же опустил свой брусок на плечо старшине, припечатав его к
полу.
-- Мы решительные люди,-- сказал Бригс,-- нас не остановить.
Сопротивление кончилось. Старшина лежал на полу, не будучи в состоянии
подняться. Все больше вооруженных пассажиров вливалось в рубку.
-- У вас ничего не выйдет,-- заявил Дон,-- вы ничего не смыслите ни в
пилотировании, ни в обслуживании корабля. И вы не можете рассчитывать даже
на малейшую помощь со стороны экипажа.
Губы Бригса искривились в холодной усмешке.
-- Наоборот, у нас есть, по крайней мере, один человек, который знает,
как управлять этим судном. Матросы, свободные от вахты, будут заперты, а
рядом с каждым стоящим на вахте, по крайней мере, неотлучно будут находиться
по два охранника. Они не откажутся выполнять наши приказания, так как этот
отказ столь же угрожает их жизням, как и нашим. Я думаю, с этим не будет
никаких неприятностей, доктор. Особенно с моим первым помощником. Вы
встречались с доктором Угалде? Угалде пробился сквозь толпу, не выпуская из
рук хорошо наточенный кухонный нож.
Он коротко кивнул, подошел к капитанскому креслу и опустился в него.
Дон был потрясен. Он никак не мог подумать, что мексиканец-математик
способен предать их. Ощущение крушения сломило его, и он снова повернулся в
сторону генерала.
-- Ладно, Бригс, вы захватили корабль. Но зачем вы это сделали?
-- Для того чтобы безопасно добраться до Марса.
-- Этот путь приведет вас в тюрьму,-- вмешался Курикка, с трудом
поднимаясь на ноги.-- Тайный пронос оружия на борт космического корабля --
серьезное преступление.
-- Я всегда вооружен несмотря ни на какие мелочные постановления.
-- Меня не заботит ваше оружие и даже ваша дурацкая выходка,-- гневно
выкрикнул Дон.-- Но я беспокоюсь о жизни всех людей на борту. Я должен
разыскать этот метеорит.
-- Нет. Отправляйтесь к своим пациентам, доктор. Я не стану повторять
вам это еще раз.
-- Вы не понимаете, я не могу их вылечить, если мы не сможем
исследовать метеорит. Но если мы это сделаем, я, возможно, сумею найти...
-- Уберите его,-- приказал Бригс двум стоящим впереди людям.-- Я вполне
достаточно услышал из вашей дурацкой теории, чтобы понять, что она столь же
сумасшедша, как и другие планы. Первое, что я сделаю, когда мы прибудем на
Марс, так это предложу, чтобы вас обследовала психиатрическая комиссия. А
пока попытайтесь быстро стать врачом, если вы еще способны на это.
Оцепеневший от крушения всех своих планов Дон не сопротивлялся, когда
двое дородных пассажиров вытолкали его в коридор. Пока он шел в лазарет, они
осмотрительно следовали за ним и остались снаружи, когда он вошел внутрь.
-- Что случилось? -- спросил Рама, испугавшийся при одном взгляде на
лицо Дона. Он испугался еще больше, когда Дон ввел его в курс дела.
-- Мы должны сопротивляться, драться! Вы спасли им жизнь несколько раз,
и вот награда! Как может существовать в мире подобная неблагодарность? --
Рама начал перерывать содержимое шкафов в поисках самых больших скальпелей.
Дон попытался утихомирить его.
-- Это не поможет. Эти люди начеку и вооружены. И они сильно напуганы,
иначе никогда бы не позволили Бригсу втянуть их в этот мятеж, фактически,
имеет очень малое значение то, кто командует судном, если мы благополучно
доберемся до Марса. Что важно, так это то, что я думаю о том, что нашел
средство создать лекарство от этой болезни, но Бригс не позволяет мне
осуществить эту попытку. Мы должны что-то сделать!
Но они были бессильны. Охранники снаружи сменялись через регулярные
промежутки времени и были постоянно начеку. Первые несколько часов телефоны
не работали. Генерал, пока не захватил весь корабль, отключил их. Как только
он надежно захватил корабль, он, видимо, почувствовал себя уверенным, так
как телефонная связь снова заработала. Дон попытался вызвать машинное
отделение, но ему ответил кто-то из людей Бригса. То же самое произошло,
когда он попытался вызвать рефмеханика и все остальные места, где находились
на вахте члены экипажа. Члены экипажа были заперты, а все те, кто находился
на вахте, были под надежным присмотром по крайней мере двух охранников.
С глубоким чувством крушения всех надежд Дон попытался помочь своим
пациентам. Сейчас их было уже четырнадцать, и те, кто заболел первым, быстро
угасали. Он испробовал все мыслимые комбинации лекарств и антибиотиков в
тщетной попытке натолкнуться на требуемое лекарство. Ничто не сработало.
Измученный физическим и нервным потрясением, он наконец не раздеваясь
лег и попытался уснуть. Была как раз середина корабельной ночи. Это не
только давало возможность установить четкий распорядок в приеме пищи и
общественных мероприятий, но и было необходимо для здоровья людей на борту.
Хотя вокруг корабля был непрерывный день с постоянно светившим солнцем, на
корабле регулярно чередовались дни и ночи. Человеческое тело требовало
четкого режима, чередования дня и ночи, и его нарушение порождало
определенные трудности. Поэтому-то весь корабль спал "ночью" и бодрствовал
днем. Ночью не спали только члены экипажа, стоящие на посту.
Дон уснул, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил
настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране
появилось лицо Дойле, секретаря генерала.
-- Позовите сюда охранников,-- произнес он.-- Я хочу поговорить с ними.
Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить им передавать
сообщения -- нет, он не думал помогать им. Но он от этого ничего не
выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. Так что он направился к
двери. Охранники были настороже, и один из них пристально следил за Доном,
пока другой беседовал по телефону. Он все выслушал и повесил трубку.
-- Они приказали доставить доктора в рубку,-- сказал он.-- Я доставлю
его туда, а ты останешься здесь.
-- Они не назвали причину? -- спросил второй.
-- Кто-то заболел. Берите свой маленький черный чемодан и пошли.
Дон промыл свои глаза и взял со стола аварийный комплект. Еще один
случай лихорадки? Он задал себе вопрос, кто бы это мог быть, хотя и отдавал
себе отчет, что это противоречит профессиональной этике, но он надеялся, что
это генерал. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон
зашагал в рубку с охранником, следующим за ним по пятам.
Стоящий на часах охранник распахнул двери рубки и жестом велел им
войти. Первым, кого увидел войдя в рубку Дон, был Спаркс. Он лежал на полу,
глаза его были закрыты, и он стонал, обхватив рукой живот. Доктор Угалде
находился в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, находился у
противоположной стены.
-- Позаботьтесь о нем,-- приказал Дойле.-- Он болен. Он вдруг сложился
и рухнул на пол. Я коснулся его лба и обнаружил, что у него жар.
Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все
было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, открыв застежки своего
саквояжа. Достав датчик анализатора, он провел тыльной стороной ладони по
лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, а температура совершенно
нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс открыл глаз и
подмигнул Дону. В этот момент открылась дверь, и Дон опознал голос Курикки:
-- Бросайте оружие, Дойле, и никому не будет причинено вреда.
Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на
театральной сцене.
Курикка остановился в дверном проеме, толкая перед собой обезоруженного
охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический
пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял сейчас за спиной второго
охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.
-- Бросай оружие! -- прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от
того, каким он обычно разговаривал.-- Или я загоню нож тебе в глотку, и ты
мгновенно умрешь.
Брусок лязгнул о палубу.
Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем
поднял пистолет.
Пистолет старшины тут же выстрелил, и Дойле завыл от боли. Пистолет
выпал из его пальцев, и он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь
медленно сочилась у него между пальцами.
Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с
пола оружие.
Дон был потрясен.
-- Курикка, как это ты устроил? -- спросил он.
Старшина улыбнулся и опустил автомат.
-- Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил
контрзаговором.
Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех
присутствующих обратились на него,
-- В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в
заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за
помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю
контрреволюции на моей родине.
Намного легче работать изнутри злонамеренной организации. Я
присоединился и вошел к нему в доверие, а затем дождался ночи. Всегда
следует учитывать, что любые движения всегда легче разрушить в самом начале,
пока они еще не успели окрепнуть. Ну, а в этом случае нужно было, если вы
извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только
генерал ушел и оставил с оружием своего приближенного -- Дойле, я понял, что
нам пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, чтобы
поделиться со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие.
Хорошо хоть, что не все знают, что на борту любого космического корабля
всегда имеется некоторое количество оружия на случай непредвиденных
осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно,
знаете. Затем раз, два, три -- Спаркс по сигналу падает и вас вызывают сюда.
Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.
-- Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.
В дверях с побледневшим от гнева лицом стоял генерал Бригс.
Он шагнул в комнату и хладнокровно стал оглядываться по сторонам.
-- Вы оказались неспособными скрыть этот маленький заговор,-- сказал
он.-- Меня проинформировали о нем сразу же, как только доктор покинул
лазарет. Всегда имелся шанс, что этот сумасшедший в припадке безумия
попытается снова вернуть власть над судном. Этого не должно произойти.
Он указал назад на дверь, где ждало множество людей, вооруженных
дубинами и стальными полосами.
-- А теперь сложите свое оружие, и не будет никакого насилия.-- Бригс
даже снисходительно улыбнулся.-- Сделайте это сразу, и не будет никакого
кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас -- руки прочь от этого ружья!
Он поднял руку и двинулся к Курикке. Сразу же старшина поднял свой
автомат и уставил ствол прямо в лоб генералу.
-- Еще один шаг, и вы умрете.
Генерал остановился.
-- Я хочу избежать кровопролития,-- сказал он.-- Это ваш последний
шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, и мы
решительные люди.
Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя людьми,
вставшими один против другого.
-- Этого не произойдет, Бригс,-- сказал Дон властным и твердым тоном.--
Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко и
неуклюжий пират, к тому же. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан
этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к лицам, если они тут же
бросят оружие.
-- Не слушайте его,-- закричал трескучим от ярости голосом Бригс. Лицо
его залила краска.-- Хватайте их! Атакуйте!
Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы
дрались за свои жизни, если бы от этого что-то изменилось. Если бы они могли
выиграть. Но они не могли встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из
дула автомата Курикки. Они обеспокоенно переступали с ноги на ногу,
поглядывая друг на друга, но никто из них не решался выступить вперед.
-- Трусы! -- прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальную
плиту, брошенную ранее охранником.-- Нет мужчин среди вас! Следуйте за мной,
он не станет стрелять, хладнокровно убивая вас. Он еще больший трус, чем
вы.-- Генерал начал продвигаться вперед.
-- Не стал бы, если бы был вами,-- резко ответил старшина и взвел
затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.
-- Вы не выстрелите,-- прохрипел Бригс.
-- В кого-нибудь другого, но не в вас,-- ответил старшина, опуская
автомат.-- Я хочу видеть вас стоящим перед судом.
Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную
дубину на голову старшине.
Для такого крупного парня, старшина двигался весьма и весьма проворно.
Что-то в нем было от большой кошки. Он сделал всего один шаг назад и
сблокировал этот сокрушительный удар своей поднятой рукой, позволяя
предплечью генерала врезаться в рукоять автомата. Раздался вопль, и полоса
выскользнула из разжавшихся парализованных пальцев генерала. Развернувшись
на носках, Курикка нанес короткий, свирепый удар кулаком в солнечное
сплетение. Генерал сложился пополам и рухнул на палубу. Курикка, больше не
обращая на него внимания, навел свой автомат на стоящих в коридоре людей.
-- Сейчас я пристрелю каждого, кто не бросит оружия! Ну!
Не было никакого сомнения, что он выполнит свою угрозу. Полосы и дубины
лязгнули о пол, и с бунтом было покончено. Курикка перевел взгляд на то, что
еще было генералом, и его лицо искривила насмешливая улыбка.
-- Вы не представляете, какое удовольствие мне доставили,-- сказал он.
Дон подошел к скрюченному в кресле Дойле и заметил аккуратное пулевое
ранение у него в предплечье.
-- Я чемпион страны по стрельбе из пистолета,-- заявил Курикка,-- и
никогда не промахивался.
Дон насыпал на рану антибиотик и вскрыл перевязочный пакет. Как только
пальцы его коснулись кожи Дойле, он резко отпрянул и натянул на его запястье
анализатор.
-- О, Дойле заразился,-- сказал он,-- температура 41 градус.
-- Я не удивлен,-- сказал доктор Угалде.-- Я не хотел говорить этого
раньше, так как это могло быть вызвано только волнением. Но теперь я
вынужден признаться, что моя температура в последние часы несколько выше
нормы, и я ощущаю явные боли неприятного свойства.
-- Курикка,-- быстро произнес Дон,-- нам нужно как можно скорее найти
этот метеорит. Время уходит.
Они посмотрели Друг на Друга, и каждый мог увидеть в глазах другого
отражение собственных страхов.
-- Еще одна самоделка,-- заметил Спаркс.-- Как вы думаете, это будет
работать?
-- Она ведь собрана тщательно, не так ли? -- заметил Дон, стараясь не
падать духом, взирая на коллекцию набранного отовсюду оборудования, небрежно
расставленного вокруг крошечного верстака в большой лаборатории.-- В теории
все верно, и ее схема одобрена в госпитале Марсианского центра. Они собрали
дубликат, и она прекрасно сработала на контрольном прогоне. Если мы будем
следовать инструкции, то сможем размножить любое ДНК, которое найдем, и
приготовим сыворотку. Если мы что-нибудь найдем,-- добавил он про себя.
Вся лихорадочная деятельность последних десяти часов окажется
бесполезной, если на корабле не будет найден метеорит. Или если его теория
окажется ошибочной, и этот кусок скалы не имеет к его болезни ни малейшего
отношения. Здесь было слишком много если...
Но это был их единственный шанс. Когда вошел Курикка, Дон уже всовывал
ногу в скафандр. Курикка, одетый в скафандр с открытым шлемом, держал в
руках стальную канистру.
-- Надеюсь, она достаточно велика,-- сказал он.
-- Должно быть. Она больше входного отверстия, проделанного метеоритом,
так что бы мы ни нашли, это должно уместиться в ней. Как она действует?
Курикка отщелкнул плоскую металлическую крышку, прикрепленную на
размещенных сбоку шарнирах.
-- Достаточно просто. Мы поместим метеорит внутрь, а затем покроем
поверхность крышки биоэпоксидным клеем. Это вещество прекрасно работает в
вакууме. Через две минуты канистра станет совершенно герметична. Чтобы
достать из нее метеорит, нам придется ее разрезать. Но это не проблема.
-- Как только мы найдем метеорит, все перестанет быть проблемой.-- Дон
загерметизировал скафандр и потянулся к шлему.-- Пошли.
-- Сколько сейчас больных? -- спросил Курикка.
-- Я бросил счет на шестидесяти. Больше половины людей на борту. Трое
уже умерли.
Весь путь до лифта, ведущего к центральной трубе, они проделали молча.
Послышался скрип ведущих шестерен, и лифт начал двигаться к центру корабля.
Вес их все уменьшался, и когда лифт остановился, они просто выплыли из него.
Дон следовал сзади, так как двигался намного медленнее, чем привычный к
условиям невесомости старшина, легко плывущий по воздуху с помощью редких
прикосновений к направляющим поручням. Когда Дон настиг его, старшина уже
открыл воздушный люк шлюза..
-- Мы войдем в трюм как можно ближе к точке, где в него попал метеорит.
Всего в тридцати футах отсюда мы наварили заплату на С-палубу. Но мы ни разу
не входили в трюм. Мы проследили путь метеорита изнутри судна. Я понятия не
имею, на какую глубину он проник в трюм. Мы только знаем, что он оттуда не
вылетел.
-- Внутри корабля, если он вылетел вбок, не пронзая палубы, разве мы
могли бы узнать об этом?
-- Нет,-- мрачно ответил Курикка.-- Мы можем только надеяться, что
этого не произошло. Герметизируйте скафандр. Я начинаю откачку воздуха.
Они защелкнули щитки лицевых линз и начали молча ждать, пока закроется
дверь и из шлюза будет откачан воздух. Когда это произошло, вспыхнул зеленый
сигнал и автоматически открылась вторая дверь. Он вплыл в темноту громадного
люка.
Это был кошмарный мир света и тени, когда они отошли на несколько футов
от края двери. В лишенном воздуха и веса трюме любое темное пятно могло
оказаться и тенью, и жидкостью, и не было возможности определить это, пока
не прикоснешься ладонью, либо не направишь на него луч света. В их шлемы
были вделаны фонари, но Дон обнаружил, что ими трудно пользоваться. И он,
ухватившись за стальную скобу, попытался вернуть себе чувство ориентации.
Старшина поплыл вверх, и его фонарь давал узкий луч света. Голос его
загремел в наушниках Дона.
-- Вначале это трудно, но вы скоро освоитесь.
-- Здесь нет ни верха, ни низа, и как только я начинаю двигаться, сразу
же теряю ориентацию.
-- В этом вы не одиноки, сэр. Со всеми в первый раз происходит то же
самое. Вам следует сконцентрировать свое внимание на каком-либо предмете и
игнорировать все остальное. Сейчас я медленно двинусь в заданном
направлении, а вы следуйте за мной. Сфокусируйте свой взгляд на мне, на моей
спине. Если вы захотите на что-то взглянуть, поворачивайте глаза, а не всю
голову. Готовы?
-- Готов. Поехали.
Курикка двинулся вдоль балки, направляя свое движение легкими
прикосновениями к ней. Здесь было очень тесно, и по обе стороны теснились
большие контейнеры неясной из-за тьмы формы. Старшина добрался до поперечной
балки и, развернувшись, последовал вдоль нее. Над его головой тянулась
ровная плоскость, и он все время освещал ее лучом фонаря.
-- Взгляните сюда,-- сказал он, показывая на разрыв в металле,
заделанный с обратной стороны блестящей плитой.-- Вот здесь он и прошел. Это
та заплата, что мы наложили на палубу.
Они повернули головы, и лучи света пересекались на поверхности стоящего
перед ними алюминиевого контейнера. В нем виднелась черная дыра в виде
диска.
-- Что это? -- спросил Дон.
-- Неважно. Но прежде чем перерывать этот контейнер, давайте убедимся,
что он внутри. Оставайтесь здесь, в одиночку я смогу двигаться немного
быстрее. Я хочу осмотреть всю оболочку этой штуки.
Старшина был прав, так будет быстрее. Дон осветил дыру, но внутри была
лишь тьма.
-- Я обнаружил выходное отверстие,--
признался голос у него в
наушниках.-- Сейчас я приведу вас сюда.
Метеорит вылетел из контейнера и нырнул в соседний люк, плотно
упакованный в сеть из пластиковых нитей.
-- Одежда,-- произнес старшина, прочитав этикетку.-- Нам повезло.
Внутренние слои замедлят, а возможно и вовсе остановят эту штуку.
Воспользуйтесь своим ножом, разрежем сеть и вытащим этот тюк.
Разрезать пластик оказалось несложно, но вытащить тюк, плотно
запакованный среди других, оказалось практически невозможным делом.
-- Нам придется освободить все тюки,-- сказал Курикка, разрезая
канат,-- а потом растащить их в разные стороны.
Тюки, по мере ослабления стягивающих их канатов, начали двигаться
самостоятельно, наползая один на другой и сталкиваясь друг с другом. Вскоре
вокруг них, мешая им и нанося удары в спину, плавали тюки. Когда давление
ослабло, Курикка и Дон ухватились за нужный тюк и вытащили его из
контейнера.
В тюке имелось выходное отверстие.
-- Метеорит прошел в соседний трюм,-- констатировал Курикка.
Мешающие тюки летали вокруг, замедляя движение. Второй слой был
упакован еще более плотно.
-- Нам никогда не освободить его,-- сказал Дон.
-- Возможно, нам это и не потребуется,-- сказал старшина,-- Взгляните!
-- он направил в отверстие луч фонаря, и свет отразился от шероховатой
поверхности.-- Он здесь, внутри!
Резким ударом ножа он раскроил тюк, и тяжелое обмундирование потекло
вниз. Роясь словно мыши в зерне, они разбрасывали обмундирование по
сторонам, зарываясь все глубже и глубже, пока не добрались до метеорита.
-- Вот он! -- произнес Дон. Он был совершенно опустошенный и ничего не
чувствовал.
Метеорит выглядел совершенно банально. Грязный обломок скалы. Дон
оценивающе ткнул его своим ножом, и он тут же всплыл вверх, поворачиваясь
при подъеме. Когда метеорит повернулся, стала видна его обратная сторона.
Она была вогнута и покрыта линиями белесых кристаллов.
-- Банку, быстро,-- приказал Дон, отпрянув назад.-- И не касайтесь его
своими перчатками.
-- Эти кристаллы, они как раз вам и нужны? -- спросил старшина, ткнув
ножом метеорит так, чтобы он вплыл в контейнер.
-- Я думаю и надеюсь на это,-- Дон был залит потом, голова кружилась.--
Запечатывайте контейнер.
Слегка надавив на тюбик с биоэпоксидным клеем, старшина выдавил на
кружку кружок клея и с легким хлопком закрыл ее. Затем с силой прижал крышку
и проверил, заполнил ли клей щель по окружности.
-- Всего через две минуты он станет тверже стали,-- пообещал он.
-- Хорошо. Давайте оставим здесь наши ножи, так как они могут оказаться
зараженными. И будем осторожны при снятии наших скафандров, они наверняка
касались зараженных ранее материалов.
-- Верно. Следуйте за мной. Эта штука застынет раньше, чем мы доберемся
до шлюза.
И он начал продираться сквозь плавающие тюки с одеждой, и Дон
последовал за ним.
-- На что похож этот смертельный вирус? -- спросил старшина, когда они
уже находились в шлюзе и воздух начал заполнять его.
-- Понятия не имею. Он может не походить ни на что известное нам.
Возможно -- эти кристаллы,-- Дон провел перчаткой по всему шлему, пытаясь
удалить пленку воды, сконденсировавшуюся на нем, когда в камеру был впущен
воздух.-- Когда мы сможем открыть скафандры?
-- Не раньше, чем вспыхнет зеленый сигнал. Мы сделаем это после выхода
из шлюза. Сейчас металл холодный и может обжечь нас.
Как только открылся внутренний шлюз и они выплыли в центральную трубу,
Дон протянул руку.
-- Давайте контейнер мне,-- сказал он.-- Затем отплывите в сторону и
снимите скафандр, не касаясь его внешних стенок. Если вам потребуется
помощь, я просто стяну его. Затем покиньте это место и возвращайтесь в
рубку. Я последую за вами, как только вы уйдете.
-- Вам потребуется помощь, чтобы снять свой скафандр,-- запротестовал
Курикка.
-- Нет, не нужна. Я не боюсь заражения. Я достаточно опытный врач,
чтобы установить симптомы. И я не боюсь подхватить эту болезнь, потому что я
уже подхватил ее.
Они могли бы наполовину достигнуть своей цели днем раньше, когда они
собирались изолировать незараженных людей от зараженных, а сейчас уже
четверо из каждых пяти лежали внизу с большой температурой.
Марс был всего в двух днях полета. Там уже стояли наготове ракеты с
добровольцами: врачами и медицинскими сестрами. Никому не будет позволено
покинуть "Иоган Кеплер". Он был зачумленным кораблем и будет заперт в
карантине до тех пор, пока не будет найдено средство -- если когда-нибудь
будет найдено -- лекарство от этой болезни. На его борт можно доставить все,
что угодно: пищу, лекарство, оборудование. Но ничего нельзя будет вывезти.
На борту уже двадцать два мертвеца.
Дон принял еще одну обезболивающую таблетку и влажным полотенцем вытер
лицо. Он уже принял намного больше таблеток, чем это было позволено, но
отдавал себе отчет в том, что ему нельзя свалиться. Не сейчас. Оборудование
расплылось у него в глазах, и Дон, прищурясь, вернул резкость в окуляре
микроскопа.
-- Доктор, давайте это сделаю я,-- предложил Рама.
-- Если вы еще не заразились, то не имеете никакого права находиться
здесь.
-- Это не важно, сэр. В любом случае один-единственный человек,
способный мало-мальски помочь вам -- это я. Каковы сейчас условия
дублирования?
-- Не знаю, я уже давно не уверен, идет ли вообще этот процесс, и есть
ли вирус в этом растворе. У нас нет подопытных кроликов, кроме самих себя,
чтобы проверить это. Но я растворил эти кристаллы в питательных растворах,
причем в разных и при разных температурах. Я отфильтровал их, смешал и
пропустил полученную жидкость сквозь эти аппараты. Не знаю, может, это
просто чистая вода.-- Он захрипел и закашлялся, затем снова потрогал свой
лоб.-- Как дела в рубке?
-- Я только что беседовал с ними. Там главстаршина Курикка и
вычислитель Бойд. Ни один из них пока не заболел. Так что они уверены, что
доведут корабль. К несчастью, я должен сообщить, что доктор Угалде в коме,
так что он не сможет помочь. Но Марсианский центр заверил, что они могут
действовать через наш компьютер. Они проведут финишное маневрирование даже в
том случае, если в рубке вообще никого не останется. Оставшаяся у нас
реактивная масса будет использована, чтобы вывести корабль на возможно более
низкую орбиту.
Зазвонил таймер, и Дон двинулся через лабораторию к ультрацентрифуге.
Внезапно, совершенно неожиданно для себя, он растянулся на палубе. У него
просто отказали ноги. Рама обхватил его руками и посадил в кресло.
-- Рама, через секунду я буду в полном порядке. Выключи центрифугу.
По мере того, как машина замедляла свое вращение, пронзительный вой
перешел в глубокий стон.
-- При некотором везении,-- сказал Дон,-- это может оказаться как раз
тем, что мы ищем. Это результат первой возгонки.
-- Мы сразу воспользуемся тем, что получилось? -- взволнованно спросил
Рама.
Дон отрицательно покачал головой.
-- Но очень скоро. Сначала помогите мне с этим супом из других банок,--
он приподнял флягу и посмотрел на плещущуюся внутри мутную жидкость.-- Здесь
большинство кристаллов в питательном растворе. Я бросил их сюда тогда, когда
использовал первые. Если в первом прогоне ничего не окажется, то вирусы
просто еще могли и не ожить, и мы можем обнаружить их здесь. Мы ищем
вслепую.
Он тщательно отрегулировал дубликатор ДНК, влил в него жидкость и начал
второй прогон. Только после этого он вернулся к центрифуге и хлопком открыл
крышку. Затем достал одну из ампул и поднес ее к свету. На дне виднелся
коричневый осадок, а над ним прозрачная жидкость.
-- Подайте мне шприц с иглой двенадцатого размера.
Вставив острие иглы в ампулу, он, отводя свой большой палец, наполнил
цилиндр.
-- Возьми,-- сказал он Раме,-- и введи его тем, кто наиболее плох.
-- Доза?
-- Не знаю. Это концентрированный раствор. Думаю, не больше двух-трех
кубиков. По крайней мере этого хватит. Сначала тем, кто в наиболее тяжелом
состоянии. Затем остальным. Того, что в центрифуге, вполне хватит на всех. Я
должен проследить за вторым прогоном.
Звонок. Что теперь? Что делать? Холодную воду на лицо, голову под душ.
Это всегда помогало. Это я в зеркале? Давно не брился, а, док? С таким лицом
можно перепугать пациентов. А теперь что же дальше?
Звонок. Теперь температура 42 градуса. Фильтрация. Осторожно, если
разольешь, то больше этого раствора у тебя нет. Было бы легче, если бы не
тряслись руки. Но они трясутся, как их ни удерживай. Перелить раствор, не
разлить его.
Лежу на полу, соленый привкус крови во рту. Лицо смотрит вверх. Что-то
жжет щеку.
-- Рама?..
-- Вы упали, сэр. Небольшой порез. Я перевязал рану. Страх! -- Приборы!
Я не разбил их?
-- Нет, вы словно чувствовали, где они. Вы отбросили свое тело в
сторону и упали на спину. Я услышал, как звонок звенит не переставая. Что
делать дальше?
-- Помоги мне подняться, и я тебе покажу.
Тяжело думать, серая мгла, бывшая раньше лишь в голове, теперь стоит
перед глазами. Очень трудно глядеть через нее. Очень трудно думать.
Пациенты!
-- Давно ли была сделана инъекция?
-- Прошло более восьми часов, сэр. Я сделал ее вам, когда...
-- Как больные? Последовало долгое молчание, а лицо Рамы Дон смог
разглядеть только в виде кляксы.
-- Никаких изменений,-- наконец ответил Рама.-- Совсем никаких
изменений. Двое умерли. Главстаршина Курикка почувствовал себя в рубке плохо
и пришел сюда.
-- Неужели конец? Неужели мы все умрем? -- охрипшим голосом произнес
Дон, обращаясь сам к себе.-- Неужели все кончится подобным образом? Другого
ответа быть не может.
Это был подходящий момент, чтобы сдаться, рухнуть и умереть. Но он не
сделал этого. Усилием воли, одной лишь воли, он выпрямился, так как это его
тело предало его. Его глаза могут видеть, они ДОЛЖНЫ видеть! Он яростно тер
их кулаком до тех пор, пока не почувствовал боль даже сквозь окутывавшую его
мозг дымку, вызванную наркотиками. Слезы потекли по его щекам, и он снова,
правда смутно, стал видеть.
Затем он проковылял к верстаку.
-- Выключи звонок. Здесь. Отведи сюда эти пробирки. Охлади их. Затем
помести на центрифугу. Четыре минуты вращения. Затем используй.
-- Это будет уже лекарство?
Дон думал, что он улыбается, но его губы лишь запали назад, как у
больной лошади, обнажив зубы. Каждое слово требовало огромных усилий.
-- Получится прозрачная жидкость. Точь-в-точь, как дистиллированная
вода. Мы должны, мы должны...
Тьма, и он падает в ней. Это конец.
Во тьме Вселенной имелись лишь два черных холма, каждый величиной с
целый мир. Хотя они двигались то туда, то сюда, их движение было трудно
разглядеть на фоне течения несущихся мимо чернильно-черных потоков. И они
разговаривали -- на неизвестном языке неизвестные слова -- это не могло быть
интересным. Холмы бормотали что-то, укачивая своим бесконечным движением...
Но слова можно понять. Для чего же тогда существуют слова...
-- ...может начаться...
-- ...или...
-- ...это выше...
Фрагменты. Не связанные друг с другом слова. От холмов? Нет, не только
от холмов, привидений. И они разговаривали.
Долго, бесконечно долго Дон придерживался этой мысли и, наконец, она
ему надоела. Она уплыла, и он забыл о ней, а голоса остались и должны были
что-то значить.
В какой-то момент этого периода он обнаружил, что его глаза закрыты.
Его память представляла собой сплошное белое пятно, а тело оцепенело и
совершенно не повиновалось мозгу. Глаза были первыми, потому что эти холмы
были людьми, приведшими его в сознание, и он хотел увидеть, кто они. С
огромным трудом он открыл глаза и уставился на окружающую его дымку. Белое
сновидение.
-- Доктор, его глаза открыты.
Голос помог ему сосредоточиться, и в поле зрения всплыло девичье лицо и
белая униформа медсестры. Он ни разу в жизни не видел эту девушку раньше.
Как мог оказаться на корабле человек, которого он никогда раньше не видел?
И тот, другой, в белом -- еще один врач. Дону захотелось рассказать,
что он видит их, но язык не повиновался ему.
-- С вами еще не все в порядке, но главное, что вы живы и скоро
поправитесь. Я хочу, чтобы вы думали об этом, прежде, чем вы снова уснете.
Он снова, словно ребенок, подчинившийся приказанию, закрыл глаза и
погрузился в сон.
Проснувшись в следующий раз, Дон понял, что он в полном сознании. Его
мутило, он был словно выжатый лимон, но с полной ясностью в голове. На сей
раз вместо незнакомца он увидел перед собой знакомые черты Рамы Кизима,
склонившегося над ним.
-- Старшина! -- закричал он,-- Идите сюда! Он проснулся! Раздались
тяжелые шаги, и Дон увидел улыбающегося Курикку.
-- Мы сделали свое дело, капитан. Вы спасли всех нас!
Именно эти слова Дону хотелось услышать больше всего. Они в
безопасности, все остальное не в счет. Дон попытался заговорить, но кашель
прервал его слова. Рама поднес к его губам стакан с водой.
Вода была прохладной, и Дон почувствовал себя значительно лучше. На
этот раз ему удалось заговорить.
-- Что произошло? Расскажите мне все,-- он говорил лишь хриплым
шепотом, но тем не менее его понимали.
-- Мы были на волоске от гибели -- это уже точно,-- Рама серьезно
кивнул при этих словах старшины.
-- Когда вы свалились, Рама сразу же позвал меня. Я находился уже в
лазарете и чувствовал себя весьма скверно. К тому времени заразились уже
все, находившиеся на корабле. Мы уложили вас на койку, и Рама показал мне
второй приготовленный вами раствор. Когда кончила работать центрифуга, Рама
первый укол сделал вам, а затем я помог ему с пациентами. Один из них был
уже мертв. Я помню это совершенно точно, потому что этот человек умер
последним. Это был, верите или нет, тот самый Дойле, так что теперь, когда
настанет день суда, он не будет сидеть рядом с генералом на скамье
подсудимых.
-- Генерал?
-- Жив и здоров,-- Курикка холодно улыбнулся.-- Находится в прекрасной
форме для трибунала. Но сейчас важно не это. День и ночь мы беспокоились о
вас, капитан. Никогда не поверил бы, если бы не видел все собственными
глазами. Мы опустошили свои шприцы и вернулись за новыми. Рама зашел
взглянуть на вас, и я услышал, как он испустил вздох облегчения. Могу вас
заверить, что я не медлил.
-- Несколько минут,-- вставил Рама,-- всего лишь несколько минут. Жар
спал, и вы лежали спокойно и даже похрапывали в обыкновенном сне. Хотя
разрушительное действие болезни кончилось не сразу, жар исчез мгновенно.
-- Вторая партия приготовленного вами раствора была именно тем, чем
надо. Да, люди, которых этот микроб уже свалил, поднимались с кроватей тут
же после инъекций. Прекратились смертельные случаи. Мы сделали инъекцию всем
бывшим на борту на следующий день, когда корабль выходил на орбиту. И мы
сами управляли судном. Не Марс вывел нас на орбиту, "Большой Джо" сделал это
сам.
-- Вы утомляете его,-- произнес новый голос,-- вам следует удалиться.
Дон посмотрел на стоявшего в дверном проеме врача и улыбнулся,
отрицательно покачав головой на подушке.
-- Это действует лучше любой вакцины, доктор.
-- Уверен в этом, но думаю, на сегодня достаточно. Когда вы поспите,
они смогут прийти сюда еще раз.
Когда они вышли, врач взял с прикроватного столика шприц. Когда Дон
повернулся, чтобы взглянуть на него, он впервые заметил, что лежит не на
своей койке. Кровать была большой, так же как и комната. Когда он увидел на
стене большое фото "Иогана Кеплера" и приборы, повторяющие приборы пилотской
рубки, он понял, что это была каюта капитана.
-- Всего лишь несколько вопросов, прежде чем я усну? -- спросил Дон, и
врач согласно кивнул головой.-- Как мои пациенты?
-- Все лучше, чем вы. И все до сих пор на борту. Ваше чудесное
лекарство действует отлично, но корабль все еще на карантине до тех пор,
пока мы не сделаем необходимые анализы и не убедимся окончательно. Вы в
наихудшем из всех состоянии. Вы напичкали себя наркотиками, перегрузили свой
организм и, буду откровенен, все это сейчас сказывается на вашем состоянии.
-- Но я был вынужден так поступить, не так ли?
Врач открыл было рот, чтобы ответить, но ничего не сказал, а только
улыбнулся.
-- Полагаю, что да. Я рад, что на борту были именно вы, потому что
сильно сомневаюсь, что смог бы проделать все это самостоятельно. А сейчас --
укол.
-- Секунду, пожалуйста. Насчет так называемого бунта. Что правительство
собирается сделать с этими людьми? Вы должны объяснить, что они были
спровоцированы...
-- Правительство знает это и, сомневаюсь, чтобы кто-то еще, кроме
генерала Бригса, конечно, предстал перед судом. Это мое личное мнение, но я
знаю, и люди наверху чувствуют это. Это был пиратский шаг. Вы -- корабельный
офицер и командовали этим судном по праву. Вы все еще пребываете в этом
качестве, так как новый командующий еще не прибыл. Так что не знаю, называть
ли вас врачом или капитаном -- в любом случае сейчас вы будете спать.
Дон уснул улыбаясь.
На следующее утро, после того, как он поел, сестра натерла его лицо
волосоудаляющей пастой, чтобы снять отросшую бороду, и приподняла его с
помощью дополнительных подушек.
-- Зачем это? -- с подозрением спросил Дон.
-- У вас будут гости, и вы должны выглядеть как можно получше.
-- Какие могут быть сейчас гости? Я думал, что я все еще болен для
официальных визитов. По крайней мере именно это вы и должны были мне
сказать. А взамен это должен говорить вам я...
-- Врач, который берется предписывать сам себе, становится посмешищем
для пациентов,-- ответила сестра и выскочила из палаты. Дон улыбнулся ей
вслед.
-- Позвольте войти, сэр? -- раздался с порога голос Курикки.
-- Что? Старшина? Входите же. Но почему?
Он осекся, когда увидел, что старшина одет в серый мундир. Это была
форменная одежда космонавтов. Погоны были отделаны золотым шнуром, а высокий
воротник врезался в шею. Дон подумал, что старшина, видимо, одолжил мундир
на другом корабле, так как его собственная одежда была выброшена за борт в
космос. Старшина вошел строевым шагом, и за ним вошли все остальные.
Они были все в сером. Рама Кизим, помощник инженера и будущий врач.
Каптенармус Дженнет и вычислитель Бойд, Спаркс и инженер Трублевский,
рефмеханик Хансен. А позади всех, тоже в форменной одежде, высоко подняв
голову, шествовал, как и все остальные, строевым шагом доктор Угалде. Когда
все остальные остановились и отдали честь, он приложил руку к сердцу.
-- Они не смогли все прийти сюда. То есть, я хочу сказать, вся команда.
Но мы их представители. И доктор Угалде здесь потому, что он сейчас
представитель нашей команды.
-- Несомненно,-- ответил твердо Дон, вспомнив все происшедшее. И
коррекцию курса, и историю с контрпереворотом.
-- Мы чувствовали то же самое, и потому он сейчас находится здесь,
когда я, то есть мы, представляем всю команду. Вашу команду, капитан.
Курикка ослабил свою стойку и взглянул вниз, на Дона.
-- Я знаю все надлежащие торжественные церемонии, которые есть в
уставе. Не то чтобы эта церемония была надлежащей, но ее просто нет в
уставе. То, что я пытаюсь сказать, это то, что карантин будет снят через
несколько дней. И они хотят перевести вас в госпиталь Марсианского центра.
Командор Доправа сейчас находится на базе и прибудет скоро, чтобы перегнать
"Большой Джо" на доки для капитального ремонта. Но пока он не принял
командование,-- капитан все еще вы,-- он щелкнул пальцами, и сейчас же была
подана прямо в его руки какая-то коробка.
-- Они никогда не смогут отнять это у вас. Космонавты хорошо знают, что
на корабле нет никого выше капитана. Не многие люди были на этом посту. А вы
-- да, сэр, вы и вытащили нас, а только это и считается. --Курикка открыл
коробку и вытащил оттуда форменную фуражку с золотой ракетой над козырьком.
-- Это капитанская фуражка. Теперь ваша, так как мы купили ее у
командора орбитальной станции. Это от команды, капитан. Все мы приняли в
этом участие,
Дон взял фуражку в обе руки, повернул козырьком к себе и обнаружил, что
не может произнести ни слова. Моряки отсалютовали ему. С эмоциями, которые
он никогда раньше не испытывал, он отсалютовал им в ответ.
Не существовало слов, которыми можно было выразить то, что он
чувствовал, и они поняли это по его лицу. Это был и их момент тоже, и теперь
их скрепляли узы, которые невозможно было разорвать. Молча, по одному, они
ушли. Старшина Курикка шел последним и уже на пороге он, слегка помявшись,
заставил себя задать один вопрос:
-- Капитан, сэр, не можете ли вы сказать мне, каковы ваши планы? Я имею
в виду после госпиталя. Большинство врачей начинают свою карьеру в космосе,
но потом становятся изменниками, принимая должности на планетах, то есть
переходят в разряд наземников. Я полагаю, ничто их не может удержать в
пространстве. И я хотел бы знать ваши планы... я имею в виду...
Дон планировал работать на одной из планет, в этом не могло быть
никаких сомнений. Однако в одно мгновение он обнаружил, что об этом даже
подумать невозможно. Наземники -- единственно подходящее для них слово. Что
значили эти пылевые глобусы по сравнению с кристальной чистотой космоса?
Служба на дальних лайнерах, орбитальных научных станциях -- бесконечные
возможности, если хоть раз задуматься над этим. Однако он ответил еще до
того, как эта мысль успела оформиться.
-- Не верьте старым сплетням, старшина. Я имею желание работать
наземником не больше, чем, скажем, вы.
-- Не может быть более определенного ответа, чем этот! -- широко
улыбаясь, произнес Курикка. Он щелкнул каблуками и удалился.
Дверь закрылась, и Дон остался один.
Он развернул фуражку и провел пальцем по гладкому цилиндрику эмблемы.
Он почти сожалел, что этот полет окончился.
Будет немного скучно снова стать просто врачом.
-- Трудный полет, и я рад, что он уже позади,-- грустно сказал он сам
себе.-- Я очень рад, что мы достигли, наконец, безопасной гавани. Но я
обладаю этой фуражкой и помню, что она означает. Они никогда не смогут
отнять это у меня.
Last-modified: Tue, 19 Sep 2000 20:20:05 GMT