нахмурясь, приложила ладошку к его лбу. - Жара нет, - пробормотала она и уже вполне отчетливо добавила: - Ты поедешь в Эмондов Луг. Там есть Айз Седай, и одна из них тебя Исцелит. Я не позволю тебе, на собственную погибель, скакать в горы со стрелой в боку. Слышишь меня? Скажешь еще хоть слово о горах или Путевых Вратах, и я попрошу Илу дать тебе такого снадобья, что тебя отнесут в Эмондов Луг на носилках. Сдается мне, без этого не обойтись. - Троллоки, Фэйли! Путевые Врата снова открыты! Я должен остановить троллоков. Девушка сердито покачала головой: - Ну кого ты можешь остановить в таком состоянии? Тебе надо в Эмондов Луг. - Но!.. - Никаких "но", Перрин Айбара. Довольно об этом. Он заскрипел зубами. Самое ужасное, что Фэйли права. Если он и подняться-то сам не в состоянии, куда ему доехать верхом до Манетерена. - Эмондов Луг так Эмондов Луг, - примирительно сказал он, но Фэйли продолжала презрительно фыркать и бормотать что-то вроде "кабан безмозглый". Что ей еще надо? Вроде говорю я ласково и уважительно. До чего упряма, чтоб ей сгореть! - Стало быть, троллоков прибавится, - задумчиво произнес Айвон. Он не спросил, откуда Перрину это известно, только покачал головой, будто отгоняя мысль об Отродьях Тени, и сказал: - Пойду скажу всем, что ты проснулся. - Он выскользнул из фургона и закрыл за собой дверь. - Неужто я один вижу опасность? - пробормотал Перрин. - Я вижу в твоем боку стрелу, - отрезала Фэйли. Напоминание вызвало новый приступ боли. Перрин с трудом подавил стон, и Фэйли удовлетворенно кивнула. Удовлетворенно! Теперь ему хотелось встать и поскорее отправиться в Эмондов Луг. Чем раньше его Исцелят, тем скорее он сможет вернуться к Вратам, чтобы снова закрыть их - теперь уж навсегда. Однако Фэйли настояла, чтобы он позавтракал. Кормила его с ложечки протертым овощным супом, словно младенца, да еще и вытирала подбородок. Он, конечно, возражал, да без толку - в ответ на каждое слово она совала ему в рот ложку. Даже умыться самому и то не позволила. К тому времени, когда она принялась расчесывать ему волосы и бороду, Перрин сдался и погрузился в исполненное достоинства молчание. - Ты такой симпатичный, когда дуешься, - проворковала Фэйли. И ущипнула его за нос! Ила, одетая на сей раз в зеленую блузку и синюю юбку, поднялась в фургон с рубахой и кафтаном Перрина - выстиранными и заштопанными. Хоть это и раздражало, юноше пришлось позволить женщинам одеть его. Да что там одеть, он и сел-то с их помощью. Кафтан застегивать не стали, и он топорщился на боку, где торчала стрела. - Спасибо, Ила, - произнес Перрин, ощупывая аккуратную штопку. - Прекрасная работа. - Верно, - согласилась Ила. - Фэйли - настоящая мастерица в шитье. Фэйли залилась краской, а он усмехнулся, вспомнив, как она твердила, будто ни за что не станет чинить ему одежду. Глаза девушки вспыхнули, и он попридержал язык. Иногда разумнее промолчать. - Спасибо, Фэйли, - серьезно сказал он. Девушка покраснела еще гуще. Когда Перрина поставили на ноги, он довольно бодро дошел до двери, правда, по ступенькам спускаться пришлось все же с помощью женщин. Все кони были уже оседланы, и двуреченские парни дожидались его с закинутыми за спины луками. Умывшись и приведя в порядок одежду, они выглядели не так уж плохо. Многих даже не пришлось перевязывать. Ночь у Туата'ан явно благотворно сказалась на ребятах. Они приободрились, даже у тех, кто с виду и сотни шагов пройти не в силах, просветлели лица. От вчерашней изможденности осталась разве что тень. Вил стоял в обнимку с хорошенькой большеглазой девчонкой, да и носатый Бан Левин, хотя голова его была перевязана и темные волосы топорщились, как щетина, держал за руки смущенно улыбавшуюся девушку. В руках у большинства остальных были миски и ложки. Они с аппетитом уминали овощное рагу. - Ну и вкуснятина, Перрин, - промолвил Даниил, отдавая пустую миску Лудильщице. Та посмотрела на него, будто спрашивая долговязого парня, не хочет ли он добавки. Даниил покачал головой и пояснил: - Я и так ел-ел, чуть не лопнул, все наесться не мог. А ты? - Я наелся до отвала, - с кислой миной ответил Перрин, - протертым овощным супчиком. - Прошлым вечером здешние девчонки так здорово танцевали, - поделился своим восхищением кузен Даниила Телл. - Все девушки и даже некоторые замужние женщины. Жаль, Перрин, что ты этого не видел, было на что посмотреть. - Мне раньше случалось видеть танец Лудильщиц, Телл. Видимо, он не сумел скрыть, какое впечатление произвело некогда на него это зрелище, ибо Фэйли, покосившись на него, сухо сказала: - Ты, надо думать, видел, как танцуют тиганзу. Это что! Вот будешь вести себя хорошо, я когда-нибудь станцую для тебя ca'capy. Тогда ты узнаешь, что такое настоящий танец. Услышав слово ca'capa. Ила ахнула, а Фэйли снова залилась румянцем. Перрин поджал губы. Если от этой са'сары сердце забьется еще сильнее, чем от танца Лудильщиц, которые эдак покачивают бедрами - значит, это называется тиганза? - он не прочь взглянуть, как танцует Фэйли. Перрин старательно избегал смотреть на девушку. Подошел Раин. Он был в том же ярко-зеленом кафтане, что и вчера, но штаны натянул такого невероятного ослепительно-алого цвета, какого Перрин отродясь не видывал, - у него аж голова разболелась. - Дважды ты гостил у наших костров, Перрин, и уже второй раз покидаешь нас без прощального пира. Ты должен обязательно наведаться к нам снова, да поскорее, и уж тогда мы наверстаем упущенное. Отстранившись от Илы и Фэйли - уж стоять-то он во всяком случае мог и сам, - Перрин положил руку на плечо Махди: - Пойдем с нами. Раин. В Эмондовом Лугу никто не причинит вам зла, и там всяко будет безопаснее, чем среди троллоков. Раин, поколебавшись, покачал головой: - Понять не могу, как это тебе удается заставить меня хотя бы обдумывать подобные предложения? - Он обернулся и громко объявил: - Люди, Перрин предлагает нам отправиться в его деревню. Там нам не надо будет бояться троллоков. Кто хочет пойти? Лудильщики изумленно уставились на него. Некоторые женщины притянули к себе детей, и те попрятались в материнских юбках, будто сама подобная мысль внушала им ужас. - Видишь, Перрин, - промолвил Раин. - Безопасность для нас не в деревнях, а в движении. Уверяю тебя, мы и двух ночей не задерживаемся на одном месте и сегодня, прежде чем остановимся снова, будем в пути весь день. - Боюсь, Раин, этого может оказаться недостаточно. Махди пожал плечами: - Мне приятна твоя забота, Перрин, но если будет на то воля Света, с нами не случится ничего дурного. - Пойми, Путь Листа не только в том, чтобы не творить насилия, - мягко промолвила Ила, - но и в том, чтобы не ропща принимать свою судьбу. Лист опадает, когда приходит время, и не сетует на это. Свет охранит нас, пока не придет наш час. Перрин хотел было возразить, но сдержался. Эти люди были добры, участливы, но тверды, как камень. Пожалуй, легче заставить Байн и Чиад - даже Гаула! - забросить копья и переодеться в женское платье, чем подвигнуть этих людей хоть на дюйм уклониться от избранного пути. Раин пожал Перрину руку, и, словно по сигналу. Лудильщики принялись прощаться с гостями. Женщины обнимали двуреченских парней, мужчины жали им руки. Все желали отъезжавшим счастливого пути и выражали надежду на скорую встречу. Только Айрам стоял в стороне с кислой физиономией, сунув руки в карманы. Когда Перрин встречался с ним в прошлый раз, этот малый тоже смотрел исподлобья. Для Лудильщика у него слишком угрюмый нрав. Мужчины не только пожимали Фэйли руку, но и обнимали ее - чуть вконец не затискали. Перрин стоял с непроницаемым лицом, даже когда объятия молодых Лудильщиков казались ему не в меру ретивыми. Зато его самого не обняла ни одна женщина моложе Илы. Фэйли караулила Перрина, как мастифф, хотя в эти минуты ее и прижимали к себе крепкие руки кричаще разодетых Лудильщиков, и, взглянув на нее, молоденькие Туата'ан тут же направлялись к другим парням. Зато Вил, похоже, перецеловал всех девчонок в лагере, да и носатый Бан не ударил в грязь лицом. Айвон и то не отставал от других. Наконец Туата'ан отступили, оставив возле двуреченцев только Раина и Илу. Седовласый Махди чинно поклонился, прижав руки к груди: - С миром пришли вы и уходите с миром. Знайте, что у наших костров вы всегда будете желанными гостями. Путь Листа есть путь мира. - Мир да пребудет с вами всегда, - отозвался Перрин, - с вами и со всем Народом. О Свет! Как это было бы прекрасно. - Отыщу песню я или кто другой, она непременно будет пропета, не в этом году, так в следующем. Интересно, размышлял Перрин, существует ли вообще эта песня? Возможно, Туата'ан пустились в свое нескончаемое странствие с какой-то другой, ныне уже позабытой целью. Илайас говорил, что они понятия не имеют, какова эта песня, но верят, будто узнают ее, как только услышат. Если не песню, то пусть хоть безопасность обретут, хотя бы ее. - Так было прежде, и так будет снова, - завершил Перрин ритуал прощания. - Да пребудет мир вечно. - Да пребудет вечно, - отозвался глава Туата'ан. - Да не будет миру конца, как нет конца времени. Пока Айвон и Фэйли помогали Перрину взобраться на Ходока, двуреченцы вновь обменивались со Странствующим Народом прощальными рукопожатиями и объятиями. Вил сорвал еще несколько поцелуев, так же как и Бан. И как он только целуется, с эдаким-то носищем. Серьезно раненным помогли подняться в седла. Лудильщики махали двуреченцам вслед, как старым добрым друзьям. Раин пожал Перрину руку. - Может, все-таки передумаете? - спросил Перрин. - Я помню, вы как-то раз сказали, что зло блуждает повсюду. Поверьте, сейчас стало гораздо хуже, и здесь, у нас, тоже. - Мир да пребудет с тобой, Перрин, - с улыбкой отозвался Раин. - И с вами, - грустно промолвил юноша. Лишь когда отряд отъехал от лагеря Лудильщиков на добрую милю, появились айильцы. Байн и Чиад внимательно посмотрели на Фэйли, после чего заняли свое прежнее место впереди колонны. Перрин терялся в догадках, что же, по их разумению, могло случиться у лагеря Туата'ан. Гаул пристроился рядом с Ходоком, легко поспевая за конем. Впрочем, отряд двигался не слишком быстро, ведь больше половины двуреченцев шло пешком. Как обычно, Гаул окинул оценивающим взглядом Айвона и лишь потом обратился к Перрину: - Как твоя рана, не очень болит? Рана болела страшно, каждый шаг Ходока отдавался в боку. - Чувствую себя превосходно, - ответил юноша, стараясь не скрипеть зубами от боли, - надеюсь, вечерком в Эмондовом Лугу мы еще спляшем. А ты как провел вечерок? Весело сыграл в "Поцелуй Девы"? Гаул запнулся, да так, что чуть не упал. - Что такое? - От кого ты слышал про "Поцелуй Девы"? - спросил айилец, глядя прямо перед собой. - От Чиад. А что? - Чиад, - пробормотал Гаул. - Эта женщина - Гошиен. Гошиен! Мне следует отвести ее в Горячие Ключи как гай'шайн. - Слова были сердитыми, но тон каким-то странным. - Чиад... - Может, объяснишь мне, в чем дело? - Даже у Мурддраала меньше хитрости, чем у женщины, - пробурчал Гаул, - у троллока больше понятия о чести... а у козы больше разума, - закончил он яростным шепотом и, ускорив шаг, устремился вдогонку за Девами. Однако, как заметил Перрин, поравнявшись с ними, Гаул замедлил шаг и в разговор вступать не стал. - Ты что-нибудь понял? - спросил Перрин Айвона. Страж покачал головой. Фэйли фыркнула: - Если он вздумает к ним цепляться, они подвесят его за ноги на дерево, чтоб малость поостыл. - А ты поняла? - спросил Перрин девушку. Она шла рядом, не глядя на него и ничего не отвечая. Может, не расслышала вопроса? - Пожалуй, мне стоит еще разок наведаться к фургонам Раина. Давненько я не видел тиганзы. Это... занятное зрелище. Фэйли что-то сердито буркнула. "Чтоб ты сам себя за ноги подвесил", - удалось расслышать Перрину. Он улыбнулся, глядя с высоты седла на ее макушку: - Стоило бы, но не придется. Ты ведь обещала станцевать для меня эту ca'capy... Фэйли залилась краской. - А этот танец похож на тиганзу? Я имею в виду, что иначе не имеет смысла... - Ах ты, дурья башка! - Фэйли метнула на него яростный взгляд. - Мужчины бросали свои сердца и состояния к ногам женщин, танцевавших ca'capy! Если бы матушка только заподозрила, что я умею... Фэйли осеклась, будто сказала слишком много, и вскинула голову, глядя прямо перед собой. Она покраснела от ушей до выреза платья. - Коли так, тебе незачем танцевать, - спокойно сказал Перрин. - Мое сердце, так же как и состояние - уж какое есть, - давно у твоих ног. Фэйли сбилась с шага, тихонько рассмеялась и прижалась щекой к его ноге. - Уж больно ты умен, - промурлыкала она. - В один прекрасный день я все же станцую, чтобы взыграла кровь в твоих жилах. - Она и так кипит, - сказал Перрин, и девушка снова тихонько рассмеялась, а потом просунула руку под стремя и подтянула ногу юноши к себе. Но как ни занимал его мысли образ танцующей Фэйли - он представлял себе нечто похожее на танец Туата'ан, но более зажигательное, - боль в боку скоро его вытеснила. Каждый шаг Ходока отдавался невыносимой мукой. Но держался он прямо - так казалось менее больно, к тому же пребывание у Странствующего Народа изрядно всех приободрило, и он не хотел сбивать этот настрой. Даже тяжелораненые, вчера падавшие на гривы своих лошадей, сегодня старались держаться молодцом. Бан, Даниил и прочие вышагивали, высоко подняв головы. Уж во всяком случае он, Перрин, первым не расклеится. Вил принялся насвистывать "Возвращение от Тарвинского Ущелья". Трое или четверо подхватили мелодию, а через несколько так-тов звонким, глубоким голосом вступил Бан: Там ждет меня родимый дом И славная девчонка, Ее глаза горят огнем, Она смеется звонко. Так ножка девичья стройна, А губки словно мед, Всего дороже мне она, Мое сокровище - она, Она, что дома ждет. Второй куплет подхватили многие, и наконец запели все, даже Айвон. И Фэйли. Все, кроме Перрина, - он с детства только и слышал, что ему медведь на ухо наступил, да и поет он, что басовитая лягушка квакает. Некоторые даже зашагали в такт мелодии. В Ущелье Тарвинском на бой С троллоков дикою ордой Я вышел не робея. Меня ужасный Мурддраал Могильным холодом объял, Но знал всегда, везде я, Что встретит милая моя Меня горячим поцелуем И мы вдвоем, она и я, Что снова мы, она и я, Под яблоней станцуем. Перрин покачал головой. Позавчера готовы были разбежаться и попрятаться кто куда, а сегодня поют. Поют песню о битве, которая произошла так давно, что, кроме этой песни, в Двуречье не осталось о ней никаких воспоминаний. Может быть, эти деревенские парни становились воинами? Что ж, им придется быть воинами, во всяком случае до тех пор, пока он не закроет Путевые Врата. Местность становилась все более обжитой, фермы встречались чаще, и наконец отряд вышел на утрамбованную дорогу, тянувшуюся между полями, обнесенными низкими каменными оградами. Все фермы были покинуты. Здешний народ не цеплялся за насиженные места. Они вышли к Старому Тракту, ведущему на север от Белой Реки, Манетерендрелле, через Дивен Райд к Эмондову Лугу.. Вскоре начали попадаться стада овец - непривычно большие. Не иначе как отары дюжины семей собирались вместе, причем вместо одного мальчугана с хворостиной их сторожили группы человек по десять - многие взрослые, и все с луками. Завидя горланящий отряд, вооруженные луками пастухи провожали его недоуменными взглядами. Завидев Эмондов Луг, Перрин не знал, что и думать о произошедших в родной деревне переменах. Похоже, его спутников это зрелище тоже смутило, во всяком случае песня скоро стихла. Ближайшие к деревне изгороди, кусты и деревья исчезли, как и дома, стоявшие прежде на отшибе, у опушки. Теперь и сама опушка отодвинулась от края деревни шагов на пятьсот - расстояние, на которое бьет двуреченский длинный лук. Стук топоров указывал на то, что лес продолжали вырубать, расширяя открытое пространство. Деревня была опоясана рядами заостренных кольев, вбитых под углом в землю. В частоколе имелся только один проход, куда и вела дорога. А за частоколом на равном расстоянии друг от друга были расставлены часовые. Некоторые из них облачились в старые, проржавевшие панцири или кожаные куртки с нашитыми на них железными бляхами. Кое на ком были древние, с вмятинами от ударов шлемы. Вооружено это воинство было охотничьими рогатинами, с какими ходят на кабанов, откопанными на чердаках прадедовскими алебардами, а то и насаженными на шесты косами. На соломенных крышах сидели дозорные - мужчины и мальчишки с луками. Завидя приближающийся отряд, они подняли крик. За частоколом возле прохода Перрин увидел странное приспособление - не то лук, не то рогатку из брусьев, бревен и толстого крученого каната. Подле нее громоздилась куча камней с человеческую голову и больше. Приметив, что он удивленно сдвинул брови, Айвон пояснил: - Это катапульта. Пока изготовлено всего шесть. Мы с Томасом только объяснили, как они устроены, а смастерили их ваши плотники. А эти колья помогут сдержать натиск троллоков или Белоплащников. - Голос его звучал невозмутимо, словно он говорил о погоде. - Я же сказала, что твоя деревня готова обороняться своими силами, - промолвила Фэйли с такой гордостью, словно речь шла о ее родной деревне. - Земля здесь мягкая, - размышляла вслух девушка, - а народ словно кремень. Почти как в Салдэйе. Недаром Морейн говорила, что манетеренская кровь по-прежнему сильна в этих краях. Перрин лишь головой покачал. Утоптанные, пыльные деревенские улочки были запружены народом - впору и городу, а проходы между домами забиты подводами и фургонами. Из распахнутых окон и дверей выглядывали люди. Толпа раздалась, давая дорогу шедшим впереди Айвону, Гаулу и Девам. По пути следования отряда слышался гул голосов: - Перрин! Смотрите, это Перрин Златоокий! - Перрин Златоокий! - Перрин Златоокий! Перрину стало не по себе. Ну к чему все это? Ведь они знают его с самого детства. Вот, например, Нейса Айеллин с лошадиной физиономией; она, помнится, задала ему отменную трепку, когда он десятилетним мальчишкой по наущению Мэта стащил у нее кусок пирога с крыжовником. Тут же и розовощекая, большеглазая Силия Коул - первая девушка, которую он поцеловал, и Пэл Айдар со своей лысиной и неизменной трубочкой, учивший Перрина ловить руками форель, и рослая Дейз Конгар собственной персоной, со своим муженьком - подкаблучником Витом. А уж когда старый Кенн Буйе, посадив себе на плечо какого-то мальчугана, принялся что-то возбужденно ему втолковывать, указывая на Перрина, он, Перрин, застонал. Не иначе как они все с ума посходили. Люди облепили отряд Перрина со всех сторон, улицы полнились гомоном. Из-под ног с кудахтаньем выскакивали куры, в хлевах, перекрывая голоса людей, мычали телята и визжали свиньи. Черно-белые коровы, овцы и гуси, запрудив лужайку, пощипывали на ней травку. А в центре лужайки на высоченном шесте лениво колыхался белый, с красной каймой и красным же изображением волчьей головы, стяг. Перрин глянул на Фэйли, но та лишь покачала головой - она была удивлена не меньше его. - Это символ. Перрин не заметил, как подошла Верин, но заслышал сопровождавший ее шепот: "Айз Седай, Айз Седай". Селяне смотрели на Верин с благоговейным трепетом. - Людям нужны символы, - продолжила Верин, опершись рукой о холку Ходока. - Когда Аланна сказала твоим землякам, что троллоки боятся волков, они решили поднять такое знамя, чтобы нагнать на Отродья Тени страху. А ты что об этом думаешь? - Голос Айз Седай звучал суховато - или ему это только почудилось? Она вскинула на него глаза, словно птица, разглядывающая червяка. - Интересно, что подумает об этом Королева Моргейз, - заметила Фэйли. - Это ведь андорская земля. Королевам не всегда нравится, когда в их владениях поднимают чужие знамена. - Да эти границы не более чем линии на карте, - возразил Перрин. Пульсирующая боль в боку, кажется, чуточку унялась. - Я, например, узнал, что Двуречье - часть Андора, только когда побывал в Кэймлине, а многие у нас и до сих пор об этом не слыхивали. - Правители, Перрин, склонны верить картам. - На сей раз голос Фэйли прозвучал суховато. - В годы моего детства у нас в Салдэйе тоже были края, где на протяжении пяти поколений в глаза не видели сборщика налогов. Но как только отец смог ненадолго отвлечься от обороны рубежей Запустения, Тенобия заставила тамошних жителей вспомнить, что у них есть королева. - Здесь Двуречье, а не Салдэйя, - усмехнулся Перрин, но, повернувшись к Верин, снова нахмурился: - Я-то думал, вы таитесь, раз вы... те, кто вы есть. Он и сам не знал, что внушало большую тревогу: Айз Седай, действующие тайно, или они же, выступающие открыто. Рука Верин парила в дюйме от торчавшего из его бока обломка стрелы. Вокруг раны покалывало. - Не нравится мне это, - проворчала Верин. - Стрела застряла в ребре, да и заражение началось, несмотря на примочку. Пожалуй, здесь без Аланны не обойтись. - Поморгав, она отвела руку, и покалывание прекратилось. - Так что ты говорил? Таимся? Где уж тут таиться, когда такое началось! Возможно, нам следовало убраться подобру-поздорову, но ведь ты этого не хочешь, верно? - Она снова посмотрела на него тем же птичьим взглядом - пристальным, оценивающим. Подумав, Перрин со вздохом ответил: - Пожалуй, верно. - Приятно слышать, - с улыбкой отозвалась она. - А почему вы вообще здесь оказались, Верин? Похоже, Айз Седай не услышала вопроса. Или не захотела услышать. - А сейчас нам надо заняться твоей стрелой. Да и о твоих ребятах тоже следует позаботиться. Мы с Аланной поможем самым тяжелым, но... Парни из его отряда были ошарашены. Бан в недоумении поскреб макушку. Некоторые уставились на знамя, другие удивленно озирались по сторонам, но внимание большинства, бесспорно, привлекала Верин - на нее таращились широко раскрытыми глазами: шепоток "Айз Седай" дошел и до их ушей. Да и на Перрина поглядывали почти так же, ведь он разговаривал с настоящей Айз Седай запросто, словно с какой-нибудь деревенской кумушкой. Верин обвела взглядом собравшихся и неожиданно, будто и не глядя, вытянула из толпы зевак девчушку лет десяти-двенадцати. Девочка с темными волосами, перевитыми голубыми лентами, замерла от испуга. - Ты знаешь Дейз Конгар, девочка? - спросила Верин. - Так вот, найди ее и скажи, что раненым нужны травы Мудрой. И пусть поторопится. Передай еще, что мне надоело ее вздорное упрямство. Все поняла? Беги! Перрин не знал эту девочку, зато она, очевидно, знала нрав Дейз и даже вздрогнула, услышав, что ей ведено делать. Но Верин - Айз Седай! Поразмыслив, девочка пришла к заключению, что Айз Седай всяко будет поважнее, чем Дейз Конгар, и припустила со всех ног. - А о тебе позаботится Аланна, - сказала Верин и вновь пристально посмотрела на Перрина. Ему показалось, что эти слова таили в себе и какой-то иной смысл. Глава 43. ЗАБОТА О ЖИВЫХ Взяв Ходока за узду, Верин сама повела коня к гостинице. Толпа расступилась, давая ей дорогу, и снова сомкнулась. Отряд раздробился - пешие и конные соратники Перрина смешались со своими друзьями и родичами. Хоть парней и удивили произошедшие в Эмондовом Лугу перемены, вид у них был горделивый. Верховые старались держаться в седлах попрямее, пешие, хоть и прихрамывали, но вышагивали с высоко поднятыми головами. Еще бы - они вернулись домой, померившись силами с троллоками. Правда, женщины встречали израненных сыновей и внуков охами, ахами да слезами. Мужчины гордо улыбались, стараясь скрыть волнение, подшучивали над бородками своих отпрысков и заключали их в крепкие мужские объятия, отчего зачастую потом приходилось подставлять плечо для опоры. Девушки бросались навстречу возлюбленным с радостными возгласами и слезами на глазах. Мальчишки льнули к старшим братьям, вернувшимся домой героями. Но в толпе раздавались и восклицания, которых Перрин предпочел бы не слышать. - Где Кенли? - дрожащим голосом спрашивала госпожа Ахан, миловидная женщина с легкой проседью в черной косе. Парни отводили глаза, стараясь не встречаться с ней взглядом. - Где мой Кенли? - Били! - неуверенно позвал старый Хью ал'Дэй. - Кто-нибудь видел Били ал'Дэй? - Хью!.. - Джаред!.. - Каулли!.. - Тим!.. Возле постоялого двора Перрин вывалился из седла. Кто-то подхватил его, он даже не заметил кто. Только бы не слышать этих горестных восклицаний! - Проводите меня внутрь, - простонал он. - Тивен!.. - Харал!.. - Хэд!.. За захлопнутой дверью остались рыдания матери Дайла ал'Тарона, умолявшей сказать, где ее сын. В троллоковом котле, вот где, подумал Перрин, тяжело садясь в кресло. В троллоковом брюхе, госпожа ал'Тарон, и угодил он туда по моей вине. По моей вине! Фэйли поддерживала руками голову Перрина и с тревогой всматривалась в его лицо. Надо заботиться о живых, сказал он себе. Оплакивать мертвых я буду позже. Позже! - Со мной все в порядке, только голова закружилась, когда с коня слезал. Ездок из меня нынче неважный, - пробормотал юноша. Но Фэйли, похоже, не очень ему поверила. - Неужто вы не можете ему помочь? - спросила она у Верин. Айз Седай невозмутимо покачала головой: - По-моему, дитя, лучше мне за это не браться. Жаль, что ни я, ни Аланна не принадлежим к Желтой Айя, но, так или иначе, Аланна Исцеляет гораздо лучше меня. Вооружись терпением, дитя. Большой общий зал, где жители Эмондова Луга сиживали вечерами за кубком вина или кружечкой зля, превратился в оружейную палату. Все стены были уставлены самыми разнообразными копьями, среди которых порой попадались секиры, алебарды и совни с причудливой формы навершиями, иногда тронутыми ржавчиной. А стоявшая у подножия лестницы бочка была - что уж и вовсе удивительно - полна мечей, среди которых не нашлось бы и двух одинаковых. Почти все они были без ножен, у большей части не осталось и обмоток на рукоятях. Надо полагать, здешний люд переворошил все чердаки на пять миль окрест и вытащил на свет реликвии, хранившиеся на протяжении многих поколений. Перрин был готов поклясться, что до появления троллоков и Белоплащников во всем Двуречье не насчиталось бы и пяти мечей. Гаул занял место рядом с лестницей, которая вела наверх, к комнатам, предназначенным для постояльцев, и к собственной спальне хозяев. Он не спускал глаз с Верин, но в то же время поглядывал и на Перрина. С другой стороны от камина устроились Девы - поглядывая на Фэйли и прочих, уложив короткие копья на сгиб локтя, в непринужденных позах, но в любой миг готовые к действию. Трое молодых парней, те самые, что внесли Перрина, переминались у дверей с ноги на ногу, широко раскрытыми глазами глядя на него, Айз Седай и айильцев. - Другие раненые, - начал было Перрин. - Они нуждаются в... - О них позаботятся, - обтекаемо отозвалась Верин, усаживаясь за соседний стол. - Они сейчас в кругу своих родных и близких, и это для них, пожалуй, самое лучшее. У Перрина сжалось сердце - перед его мысленным взором предстали могилы под яблонями, но усилием воли он отогнал эту тягостную картину. Я обязан заботиться о живых, сурово напомнил себе юноша. Айз Седай достала перо и чернильницу и принялась записывать что-то в свою книжицу аккуратным, убористым почерком. Хотелось бы знать, есть ли ей дело до того, сколько полегло двуреченцев, коли он остался жив и может быть использован Белой Башней в ее планах, касающихся Ранда. Фэйли сжала его руку, но обратилась к Айз Седай: - Разве не надо уложить его в постель? - Пока нет! - раздраженно буркнул Перрин. Верин подняла глаза и уже открыла было рот, но он повторил еще более решительно: - Пока нет! Айз Седай пожала плечами и вернулась к своим записям. - Кто знает, где Лойал? - поинтересовался Перрин. - Огир? - переспросил один из стоявших у порога парней. Дэв Айеллин был поплотнее Мэта, но с таким же озорным блеском в темных глазах. В прежние времена по части проказ и шалостей он не уступал разве что тому же Мэту. - Огир пошел с лесорубами в Западный Лес расширять защитную полосу. Видел бы ты его - для него срубить дерево все одно что брата родного убить, но на каждое срубленное нами он рубит три, тем здоровенным топором, что сделал для него мастер Лухан. Я видел, как Джайм Тэйн побежал в лес сообщить о твоем приезде, так что, если тебе нужен Лойал, он скоро будет здесь. Думаю, все они прибегут взглянуть на тебя. - Взгляд паренька упал на обломок стрелы. Он вздрогнул, сочувственно покачав головой, и непроизвольно потер свой бок: - Небось сильно болит? - Не без того, - отозвался Перрин. Прибегут взглянуть на него, надо же. Я же не менестрель, чего на меня глазеть! - А что слышно о Люке? - спросил Перрин. - Не то чтобы мне очень хотелось его видеть, но знать, где он сейчас, думаю, не помешает. Здесь он? - Боюсь, что нет, - ответил второй парень, Элам Даутри, потирая свой длинный нос. Меч у его пояса совсем не вязался с грубошерстным, деревенского покроя кафтаном и мальчишеским чубом. Рукоять меча была заново обмотана невыделанной кожей, старые ножны шелушились. - Я думаю, что лорд Люк охотится за Рогом Валир. А может быть, и за троллоками. Дэв и Элам были друзьями Перрина, во всяком случае раньше, постоянными спутниками на охоте и рыбной ловле. Оба приходились ему почти ровесниками, но сейчас казались совсем мальчишками. Мэт с Рандом выглядели самое малое лет на пять старше их. Возможно, что и он сам тоже. - Надеюсь, Люк скоро вернется, - продолжал Элам. - Он учил меня сражаться мечом. А ты знаешь, что он - Охотник за Рогом? И может стать королем. Он имеет право на престол, кажется... Андора. - В Андоре правят королевы, а не короли, - рассеянно отозвался Перрин, встретившись взглядом с Фэйли. - Во всяком случае, здесь его нет, - сказала она. Гаул слегка шевельнулся, словно выражая готовность отправиться на поиски Люка. Глаза айильца были как голубой лед. Перрин не удивился бы, вздумай Байн и Чиад тут же закрыть лица вуалями. - Нет, - пробормотала Верин, явно больше занятая своими записями, чем разговором, - я бы не стала утверждать, что от него нет решительно никакой пользы, но он обладает удивительной способностью накликать неприятности. Вот, например, вчера: никто и сообразить ничего не успел, а он вышел с представителями деревни навстречу патрулю Белоплащников и заявил, что въезд в Эмондов Луг им заказан. Кажется, даже велел им не приближаться к деревне ближе чем на десять миль. Я не больно-то жалую Белоплащников, но, по-моему, им все это весьма не понравилось, а раздражать их без надобности не слишком разумно. - Нахмурясь, она пробежала глазами написанное и потерла нос, не заметив, что при этом перепачкала его чернилами. Перрина не особо волновало, как воспринимают что бы то ни было Белоплащники. - Вчера, - со вздохом повторил он за Верин. Если вчера Люк находился в деревне, то вряд ли он имеет отношение к внезапному нападению троллоков. Но чем больше Перрин размышлял о той засаде, тем сильнее крепла в нем уверенность, что троллоки были кем-то предупреждены. И все сильнее становилось предубеждение против Люка. Перрину хотелось обвинить во всем именно его. - Хоти не хоти, - пробормотал вполголоса юноша, - камень сыром не станет. Но уж больно он, на мой взгляд, сыром попахивает. Парни у порога недоуменно переглянулись, не понимая, что он имеет в виду. - В основном, - сказал третий, молодой человек с удивительно звучным, глубоким голосом, - там были Коплины: Дарл, Хари, Даг и Эвал. И Вит Конгар к ним примазался - Дейз потом устроила ему за это выволочку. - А я слышал, что они, наоборот, якшались с Белоплащниками. - Перрину этот худощавый, но широкоплечий парень, годами тремя моложе, но на добрый дюйм выше ростом, чем Элам или Дэв, казался очень знакомым. - Это верно, - рассмеялся молодой человек. - Сам ведь знаешь, что это за народ, вечно их тянет туда, где пахнет неприятностями для других. Как-то раз Люк сказал, что они призывали отправиться в Сторожевой Холм и велеть Белоплащникам убираться из Двуречья. Правда, сами они наверняка туда не сунутся, для такого дела пусть других дураков ищут. Эта компания всегда останется в сторонке. Перрин уставился на паренька: будь тот лицом покруглее да росточком на полфута пониже... - Ивин Финнгар! - ахнул Перрин. Быть того не могло. Неужто это Ивин - крепенький писклявый надоеда, вечно вертевшийся под ногами у ребят постарше? Надо же, вымахал с Перрина, а то и повыше. - Это ты?! Ивин расплылся в довольной улыбке. - Мы о тебе все слышали, Перрин, - произнес он своим поразительным басом, - знаем, что ты сражался с троллоками и побывал в дальних краях. Можно я буду называть тебя просто Перрином, как раньше? - О Свет, конечно, можно, - рявкнул Перрин, которого с души воротило, когда его называли Златооким. - Эх, жаль, что я не удрал с тобой в прошлом году, - промолвил Дэв, возбужденно потирая руки. - Подумать только, ты вернулся домой с Айз Седай, Стражами и огир. - Он перечислял их словно трофеи. - А вот я только и делаю, что овец пасу да мотыгой в земле ковыряюсь, дрова рублю да коров дою. Не то что ты! Везет же людям! - Ну и как там, а? - с замиранием сердца спросил Элам. - Аланна Седай говорила, что ты добрался до самого Великого Запустения, а еще видел Кэймлин и Тир. Какие они - города? Правда, что любой из них раз в десять больше Эмондова Луга? А дворцы ты тоже видел? А в городах есть Приспешники Темного? А правда, что в Запустении кишмя кишат троллоки и Исчезающие? С которыми Стражи бьются? - А твой шрам - троллокова работа? - Голосище у Ивина был точно у быка, но от волнения в нем все же проскальзывали прежние высокие нотки. - Эх, вот бы мне такой шрам! А ты видел настоящую королеву? Или короля? Мне бы очень хотелось взглянуть на королеву! Небось важная, а король еще важнее. А какова с виду Белая Башня? Большущая, как дворец, да? Фэйли, распотешенная этим водопадом вопросов, заулыбалась, а Перрин прямо-таки растерялся от подобного напора. Неужто они уже позабыли о налете в Ночь Зимы или о том, что нынче и в окрестностях Эмондова Луга троллоков хоть пруд пруди? Элам вцепился в рукоять меча, будто собирался прямо сейчас двинуться в Запустение. Дэв аж привстал на цыпочки, глаза у него горели. Ивин, кажется, готов был схватить Перрина за ворот. Приключений им захотелось! Вот болваны! Времена ведь наступают тяжкие, таких Двуречье и не припомнит. Но, пожалуй, не стоит раньше времени выкладывать этим парням всю правду. Несмотря на боль в боку, Перрин постарался удовлетворить любопытство своих земляков. Похоже, они были разочарованы, услышав, что он не видел ни Белой Башни, ни короля с королевой. Вообще-то Берелейн вполне могла бы сойти за королеву, но в присутствии Фэйли Перрин и заикнуться бы о ней не осмелился. Кое о чем он предпочел умолчать: о Фалме, Оке Мира, Отрекшихся и Калландоре. Эти опасные темы затрагивать не стоило: они могли бы навести на разговор о Возрожденном Драконе. Правда, он рассказал им немного о Кэймлине, Тире, Порубежье и Запустении. Как ни странно, их поразило не столько описание искаженного порчей Запустения или огирского стеддинга, где Айз Седай не могут направлять Силу и куда опасаются проникать Исчезающие, сколько величина городов и размеры Твердыни... О своих приключениях он поведал следующее: - Главным образом, я заботился о том, чтобы голова уцелела. Ну а также о том, как раздобыть еды и найти место для ночлега. Вот и все приключения. Они сводятся к тому, что ты вечно голоден и ночуешь то в холоде, то в сырости, а чаще всего в холоде и сырости сразу. Парням все это не очень-то понравилось, а многому они, наверное, не поверили: ну как можно поверить, что Твердыня величиной с небольшую гору? Перрин припомнил, что, покидая Двуречье, он сам знал о мире так же мало, да и то, что знал, не слишком пригодилось ему впоследствии. Но он никогда ничему не удивлялся так, как они. Или все же удивлялся? Перрину будто стало теплее. - А как там Ранд с Мэтом? - допытывался Ивин. - Если приходится голодать да мокнуть под дождем, почему бы им не вернуться домой? Перрин с удовольствием снял бы кафтан, будь это ему по силам. В зал вошли Тэм и Абелл. У Тэма на поясе висел меч, и оба держали в руках луки. Как ни странно, хотя куртка Тэма была обычного сельского покроя, меч на его поясе вовсе не выглядел неуместным. Перрин рассказал о своих друзьях столько, сколько счел нужным: - Мэт играет в кости да карты, бражничает в тавернах да волочится за девчонками, а Ранд щеголяет в расшитом кафтане под руку с золотоволосой молодой леди. Он представил Илэйн как леди, полагая, что, если скажет правду, ему все равно не поверят. Ранд и Дочь-Наследница! Их и его слова о леди несколько смутили, но в конце концов парни восприняли это как должное. Что-то в этом роде они и хотели услышать. К тому же Элам заметил, что Фэйли тоже настоящая леди, однако же вертится вокруг Перрина. Перрин только усмехнулся - интересно, что бы они сказали, узнав, что Фэйли - кузина королевы? Зато у Фэйли благодушное настроение почему-то пропало. Она устремила на собравшихся холодный, надменный взгляд - под стать Илэйн - и ледяным тоном промолвила: - Хватит его мучить. Он ранен. Ступайте. К удивлению Перрина, парни неловко поклонились, Дэв даже выставил вперед ногу, отчего выглядел полнейшим дураком, и, бормоча торопливые извинения - ей, а не ему! - направились к выходу. Однако им пришлось задержаться, поскольку в дверях они чуть не столкнулись с переступавшим порог Лойалом. Хотя огир и склонил голову, его шевелюра задевала за притолоку. Парни уставились на Лойала, будто видели его в первый раз, потом глянули на Фэйли - и заторопились. Надменный взгляд настоящей леди сделал свое дело. Когда Лойал выпрямился, он едва не стукнулся макушкой о потолок. Карманы его просторной куртки, как обычно, были набиты книгами, но в руках огир держал огромный топор. По форме это был обычный топор дровосека, однако с лезвием побольше, чем у секиры Перрина, да и насажен он был на рукоять длиной в рост самого огир. - Ты ранен, - прогрохотал Лойал, как только его глаза остановились на Перрине. - Мне сказали, что ты вернулся, но умолчали о ране, не то я пришел бы скорее. Топор заставил Перрина встрепенуться. У огир даже поговорка была: насадить топор на длинную рукоять, что означало торопиться или сердиться. Впрочем, для огир особой разницы между этими понятиями не было. Лойал и впрямь выглядел рассерженным - уши с кисточками оттянуты назад, густые брови опали на широкие щеки. Наверное, он расстроен из-за того, что пришлось рубить деревья. Перрину хотелось поговорить с Лойалом наедине и выяснить, не узнал ли тот что-нибудь новое об Аланне. Или о Верин. Юноша провел ладонью по лбу и удивился. Пота не было, а он-то думал, что весь взмок. - Он не только ранен, но и упрям, - заявила Фэйли и обратила на Перрина такой же властный взгляд, каким только что смутила его земляков: - Тебе надо лечь в постель! Верин, где же Аланна? Раз она собралась его Исцелить, то почему не приходит? - Придет, придет, - заверила ее Айз Седай, не поднимая глаз от своих записей. - И тем не менее ему нужно в постель! - Успею еще належаться, - твердо зая