ановлена и предупреждена в Бейкере ДПК... потом неожиданно исчезла... Я интуитивно чувствовал, что последнее место, где они будут ее искать, - стоянка проката автомобилей в аэропорту. В любом случае мне нужно было туда заехать, чтобы встретить своего адвоката. Он должен был прилететь из Лос-Анджелеса во второй половине дня. Я довольно тихо ехал по фривэю, мобилизовав все мои нормальные инстинкты для обуздания нестерпимого желания врубить дикую скорость и ни с того ни с сего изменить маршрут, пытаясь при этом оставаться незаметным. А когда я добрался до места, то припарковал Акулу между двумя старыми автобусами Военно-воздушных сил на "вспомогательной" стоянке за полмили от терминала. Очень высокие автобусы. Делай так, чтобы как можно сильнее затруднить поиски этим скотам. Небольшая прогулка на свежем воздухе еще никому не вредила. Добираясь до терминала, я успел вспотеть как свинья. Но ничего ненормального. У меня есть склонность изрядно потеть в теплом климате. Моя одежда промокала насквозь от рассвета до заката. Сначала это меня беспокоило, но, когда я пришел на прием к доктору и описал ему мои обычные ежедневные возлияния, прием отравы и наркотиков, он сказал, чтобы я пришел к нему снова - в том случае, если потовыделение прекратится. А это, по его словам, будет очень опасным симптомом - признаком того, что мое тело безнадежно переутомилось, и абсорбирующий аппарат совершенно вышел из строя. "Я глубоко верю в естественный процесс, - заявил он. - Однако в вашем случае... хм... Я не нахожу никакого прецедента. Мы просто должны подождать, посмотреть, а затем поработать над тем, что осталось". Два часа я провел в баре, запивая чередой "Кровавой Мэри" Ви-8, транквилизатор-релаксант диетологического свойства, и наблюдая за прилетом самолетов из Лос-Анджелеса. За последние двадцать часов я не ел ничего, кроме грейпфрутов, и моя голова, сорвавшись с мертвого якоря, дрейфовала в океане бушующего хаоса. "Следи за собой получше, - убеждал я себя. - Ведь на самом деле существуют пределы нагрузок, которые может выдерживать человеческое тело. Ты же не хочешь свалиться с копыт прямо здесь в терминале, с хлынувшей из ушей кровью. Только не в этом городе. В Лас-Вегасе принято убивать слабых и душевнобольных". Я осознал это, и оставался спокойным даже тогда, когда в глазах появились потные кровавые мальчики, означавшие каюк. Но это прошло. Я увидел, что официантка, разносящая коктейли, начинает нервничать, заставил себя подняться и задыхаясь вышел из бара. Никаких признаков моего адвоката. Теперь вниз к ВИПовской конторе по прокату автомобилей, где я обменял Красную Акулу на белый кадиллак с откидным верхом. "Этот проклятый Шевро доставил Мне слишком много неприятностей, - заявил я им. - У меня такое чувство, что люди начинают меня опускать, особенно на бензозаправках, когда я должен выйти из машины и открыть вручную капот". - Ну... разумеется, - сказал человек за столом. - По-моему, вам нужен один из наших 600-ых Мерседесов "Таун-Круизер Спешиал" с кондиционером. Вы даже можете заправлять ее собственным бензином, если хотите; мы предоставляем такую возможность... -- Что я, по-вашему, выгляжу, как чертов Наци?! - взорвался я. - Или я возьму настоящую Американскую машину, или я вообще ничего не возьму! Они тут же вызвали белый "Коупа да Вилле". Все пошло как по маслу. Я сидел на красном водительском сидении и, касаясь соответствующих кнопок, чувствовал малейший рывок машины, сливаясь с ней воедино. Она была замечательной: на десять штук хитроумных примочек, дорогих Спецэффектов, стекла выскакивали от одного только легкого прикосновения, как лягушки из пруда, в который кинули динамит. Белый верх поднимался и опускался словно на американских горках. Приборная доска была полна эзотерических лампочек, циферблатов и расходомеров, назначения которых я так и не понял. Однако я совершенно не сомневался в одном: в том, что я сижу в исключительной тачке. Этот Кадди не снимался быстро с места, как Красная Акула, но уж тронувшись - на скорости около восьмидесяти - чистая чума "на мази", и полет на этой элегантной, роскошной громадине, рассекающей пустыню, был сравним лишь с полуночной гонкой на старом "Калифорнийском Зефире". Я уладил всю сделку с помощью кредитной карточки, которая, как позже выяснилось, была "аннулирована", - стопроцентное мошенничество. Но Большой Компьютер меня еще не засек, и я по-прежнему оставался рисковым толстосумом с золотой кредиткой. Позднее, возвращаясь к этой авантюре, я почти слово в слово восстановил беседу, почти тотчас же последовавшую за этой операцией. - Добрый день. Вас беспокоят из проката автомобилей для ВИП в Лас-Вегасе. Мы звоним вам, чтобы проверить номер 875-045-616-Б. Просто обычная проверка кредита, ничего срочного... (Длинная пауза на другом конце. Затем: ) - Ах, блядь! - Что? - Ради Бога, извините... Да, у нас есть этот номер. Он занесен в экстренный черный список. Срочно вызывайте полицию и не упустите его! Снова долгая пауза.... - Ну... ах... видите ли. этот номер не значился в нашем сегодняшнем Черном списке и... ох... номер 875-045-616-Б просто покинул нашу стоянку в новом Кадиллаке с откидным верхом. - Не может быть! - Он уехал уже давно; полностью застраховавшись. - А куда? - Кажется, он сказал, что в Сент-Луис. Да, ВОТ ЧТО написано в карточке - Рауль Дьюк, левый крайний и подающий из чемпионского состава "Сент-Луис Браунз"; Пять дней по 25 долларов, плюс двадцать пять центов за милю. Его карточка была действительна, так что у нас не оставалось выбора... Это была правда. У агентства по прокату автомобилей не было законной причины задержать меня, до тех пор пока моя карточка технически действовала. В течение следующих четырех дней я раскатывал в этой тачке по всему Лас-Вегасу, - неоднократно проезжая главный офис ВИПовского агентства на бульваре Парадайз, - и ни разу меня не потревожили каким бы то ни было грубым образом. Это один из отличительных признаков гостеприимства в Вегасе. Единственное основополагающее правило - Не Кидай Местных. А на остальное всем наплевать. Они могут даже не догадываться. Если бы Чарли Мэнсон зарегистрировался завтра утром в "Сахаре", никто бы и ухом не повел, пока он раскошеливался на чаевые. Взяв напрокат машину, я приехал прямо в отель. Мой адвокат все еще не объявился, так что я решил зарегистрироваться там сам - чтобы только удалось убраться с улицы и избежать нервного срыва в общественном месте. Я оставил "Кита" на парковке для ВИН и, внутренне стремаясь, еле волоча ноги, вошел в холл с небольшой кожаной сумкой ручной работы, сделанной по специальному заказу одним моим приятелем-кожевником в Боулдере. Наш номер был во "Фламинго", в нервном окончании Бульвара: прямо через улицу от "Дворца Цезаря" и "Дюн" - места проведения Наркотической Конференции. Большая часть участников остановилась в "Дюнах", но те из нас, кто вписался, как это принято делать в светских кругах, в самый последний момент, были определены во "Фламинго". Место кишело легавыми, я просек это слету. Большинство из них просто стояли здесь, пытаясь держаться небрежно, без шила в заднице, в абсолютно одинаковых прикидах, продаваемых по сниженным ценам зевакам в Вегасе: клетчатые шорты "бермуда", рубашки для гольфа от Арни Палмер и безволосые, бледные ноги, обутые в прорезиненные "пляжные сандалии". Идти им навстречу - внушающая ужас сцена: супер-полицейский надзор своего рода. Если бы я ничего не знал о конференции, я тронулся бы не отходя от кассы. Создавалось впечатление, что с минуты на минуту кого-то здесь собираются превратить в решето в яростной перестрелке - вероятно, всю Семью Мэнсона.; Момент для своего появления, прямо скажем, я выбрал не лучший. Большинство национальных ОП и других легавообразных типов уже зарегистрировались. Это и были те люди, что толпились в холле. Они сурово пялились на новоприбывших. Знаете, что такое Последняя Полицейская Засада? Около двухсот подыхающих от скуки копов, которым и в голову не приходит, чем же еще можно здесь заняться. Они даже не замечали друг друга. Я дотащился до стойки и встал в очередь. Человек впереди меня был Шефом Полиции из какого-то маленького городка в Мичигане. Его жена, в стиле Эгню, стояла справа от него в трех шагах, ожидая окончания спора с гостиничным администратором: "Послушай, приятель, я же говорил тебе - у меня есть здесь почтовая открытка, в которой говорится, что у нас забронированы места в этом Отеле. Черт, да я прибыл на конференцию Окружных Прокуроров! Я уже заплатил за мой номер! ". - Извините, сэр. Вы были в "листе ожидания". Ваша бронь переведена в... ага... Мотель "Лунный Свет", прямо на Бульваре Парадайз -- отличное место, где можно прекрасно провести время, и всего шестнадцать кварталов отсюда, со своим бассейном и... - Паршивый никчемный пидор! Позови менеджера! Я уже устал от всего этого собачьего дерьма! Появился менеджер и предложил вызвать такси. Несомненно это был уже второй или третий акт мучительной драмы, начавшейся задолго до моего появления. Жена шефа полиции рыдала; стадо друзей, которых он мобилизовал для поддержки, пребывало в смятении и было не в состоянии ему помочь, - даже сейчас, в этом беспределе у стойки, когда маленький злой легавый делал свой финальный и лучший выстрел. Они знали, что он облажался и был послан: он пошел против ПРАВИЛ, и люди, нанятые, чтобы соблюдать эти правила, говорили ему: "мест нет". Через десять минут стояния в очереди рядом с этим шумным пидорасом и его друзьями я почувствовал прилив раздражения. Где этот легавый - из всех людей - набрался наглости спорить с кем-нибудь в рамках Закона и Порядка? Я торчал здесь в компании с бухими ничтожными говнюками - и так же, по моему мнению, чувствовал себя администратор. У него было выражение лица человека, которого в свое время ебали по полной программе все эти подлые поборники справедливости, профили помешанных на защите своего убогого Закона легавых... И сейчас он просто отплачивал им той же монетой - не имеет значения, кто прав, а кто - нет, мужик... И кто оплатил по счетам, а кто - нет... Важно только то, что я в первый раз в своей жизни могу послать полицейскую свинью: "Пошел на хуй, офицер, здесь распоряжаюсь я и говорю тебе в сотый раз, что для тебя у нас свободных номеров нет". Я наслаждался этой песней без слов, но через некоторое время почувствовал подступающую к горлу дурноту, нервное напряжение подошло к критической отметке, и моя нетерпимость взяла вверх над желанием наслаждаться происходящим. Так что я обошел Свинью и обратился прямо к администратору: "Послушайте, терпеть не могу вмешиваться, но у меня забронирован номер, и я желаю знать, если возможно, могу ли я каким-то образом проскочить и избавить вас от своего присутствия". Я улыбнулся, дав ему понять, что оценил по достоинству его танец змеи перед быком на этом празднике легавых, висевших у него над душой. Психологически выведенные из равновесия, они уставились на меня так, как будто я был какой-то водяной крысой, пробравшейся к стойке. Бесспорно, выглядел я несолидно: прикинутый в старый "Левайс" и белые баскетбольные сникерсы от "Всех Звезд Чака Тейлора"... и моя рубашка из Акапулько за десять песо давно уже поехала по швам на плечах из-за порывов ветра на дороге. Трехдневная щетина окаймляла обычную похмельную припухлость физиономии, а глаза были надежно спрятаны за Сайгонскими зеркальными очками от Сэнди Булла. Но в моем голосе звучали уверенные интонации человека, который твердо знает, что у него забронирован номер. Я разыгрывал карту, предусмотренную моим адвокатом... но не мог же я упустить шанс вставить пистон легавому и поставить его на место: ... и я оказался прав. Номер был забронирован на имя адвоката. Администратор позвонил в колокольчик, подзывая носильщика. "Это все, что у меня при себе, - сказал я. - Остальное находится в том белом кадиллаке с откидным верхом". Я указал на машину, припаркованную прямо напротив входной двери и выставленную на всеобщее обозрение. "Есть ли у вас человек, который доставил бы все это в номер? " Администратор был сама любезность. - Ни о чем не беспокойтесь, сэр. Просто наслаждайтесь пребыванием у нас и, если вам что-то потребуется, звоните непосредственно мне сюда. Я кивнул и улыбнулся, украдкой наблюдая за сногсшибательной реакцией полицейской толпы, стоявшей за мной. Они просто одурели от шока. Они здесь оспаривали каждую мелочь, использовали любую возможность зацепиться, выбивая номер, за который они уже заплатили, - и неожиданно весь их спектакль разбит вдребезги каким-то грубым бродягой, выглядевшим как нечто несуразное, выбравшееся из ночлежки для бродяг и безработных в Верхнем Мичигане. И он регистрируется с ворохом кредитных карточек! Господи! Куда катится этот мир? 3. Отмороженная Люси... "Зубы как бейсбольные мячи, глаза как сгустки огня" Я дал свою сумку суетливо подбежавшему Мальчику и попросил его принести кварту "Дикого Индюка", два пятерика "Бакарди Аньехо" с бочонком, полным льда. Наш номер был в самом отдаленном крыле "Фламинго". Это место - не просто отель: это нечто вроде громадного, щедро финансируемого "Клуба Плейбой" в центре пустыни. Это нечто с девятью отдельными зданиями, связанными пешеходными дорожками и бассейнами - огромный комплекс, начиненный лабиринтом автостоянок и подъездных аллей. Путь от стойки регистрации до дальнего крыла, где нам отвели номер, занял у меня около двадцати минут. Я собирался зайти в номер, принять бухло и доставленный багаж, покурить мой последний большой кусок Сингапурского Серого, посмотреть Уолтера Кронкайта и дождаться прибытия моего адвоката. Мне нужна была эта передышка, момент спокойствия и безопасности, до того как мы займемся Наркотической Конференцией. Это мероприятие довольно здорово отличалось от "Минт 400". Последняя была тусовкой наблюдателей, а для первой требовалось участие - и особая установка: на "Минт 400" мы имели дело изначательно с людьми симпатичными, и если там наше поведение было просто непристойным и возмутительным... что ж, оставалось только определить степень виновности. Но на этот раз само наше непосредственное присутствие является личным оскорблением и надругательством над святая святых. Мы будем обманным путем посещать конференцию и иметь с самого начала дело, с толпой, созванной для выполнения поставленной государством задачи - отправить всех нам подобных в тюрьму. Мы представляли из себя Угрозу, не скрытую под фальшивыми и лицемерными масками, - очевидными даже для олигофренов наркозлоумышленниками с вопиющим пакостным представлением, которое мы намеревались пробивать до последнего... Не доказывая какую-либо конечную общественную точку зрения... и не издеваясь над чем-либо сознательно: в основном, это был вопрос образа жизни, чувства ответственности и даже долга. Если Свиньи собрались со всей страны в Вегас на Нарко-Конференцию высшего уровня, то мы остро чувствовали, что Наркокультура тоже должна быть там представлена. А забирая еще выше - я уже так долго был без башни, что присутствие на такой тусовке выглядело вполне логично. Учитывая все обстоятельства, я чувствовал, что полностью запутался в сетях собственной кармы. По крайней мере, я так считал, пока не добрался до большой серой двери в Мини-Люкс 1150 в Дальнем Крыле. Я вставил ключ в шарообразную ручку двери, распахнул ее, думая: "Ох, наконец-то я дома! "... но дверь уперлась во что-то мягкое, тотчас же определенное мною как человеческая плоть: девушки неопределенного возраста с лицом, телом и фигурой Питбуля. Она была одета в бесформенную, безобразную голубую сорочку, и в ее глазах царила злоба... Каким-то образом я понял, что попал по адресу. Мне бы хотелось думать по-другому, но вибрации были безнадежно правильными.... И она, похоже, это тоже понимала, потому что она не сделала никакой попытки остановить меня, когда я проскользнул мимо нее в номер. Я бросил свою кожаную сумку на одну из кроватей и огляделся вокруг, ища того, кого я ожидал увидеть... моего адвоката... стоящего совершенно голым в ванной комнате с самодовольной тупой усмешкой обдолбанного человека., - Дегенерировавшая свинья, - пробормотал я. - Безнадежный случай, - сказал он, указывая на девушку-бульдога. - Это Люси, - он неловко засмеялся. - Ну ты знаешь: как Люси в небесах с Алмазами... Я кивнул Люси, с явной злобой пожиравшей меня глазами. Я несомненно казался ей каким-то врагом, неким уродливым вторжением в ее мирок... и это было ясно по тому, как она расхаживала по комнате - очень возбужденно, мускулы ног напряжены, - как она оценивала меня взглядом. Из девицы так и перло насилие, и сомневаться в этом не приходилось. Даже мой адвокат обратил внимание.,. "Люси! - резко бросил он ей. - Люси! Успокойся, черт тебя возьми! Помни, что случилось в аэропорту... Не надо этого больше, о'кей? " - он нервно улыбнулся ей. У нее был взгляд хищного зверя, только что попавшего в яму-ловушку, покрытую древесными опилками, и собиравшегося дорого отдать свою жизнь... - Люси... Это мой клиент; это мистер Дьюк, знаменитый журналист. Он платит за этот номер, Люси. Он на нашей стороне. Она ничего не сказала. Я заметил, что она совершенно не владеет собой. Здоровые бабские плечи, подбородок - как у Оскара Бонавены. Я сел на кровать и небрежно пошарил в своей сумке, нащупывая рукой газовый баллончик Мэйс... И когда почувствовал свой большой палец на кнопке "Пуск", меня охватило желание резким движением выхватить эту штуковину и припудрить ей носик - из общих соображений: я отчаянно хотел мира, покоя, уюта. Последнее, что я хотел, - иметь схватку со смертельным исходом в моем гостиничном номере с каким-то монстром, взбесившимся от наркотиков и гормонального психоза. Мой адвокат, судя по всему, это понял; он знал, почему моя рука оказалась в сумке. - Нет! - закричал он. - Не здесь! Мы должны выйти! Я пожал плечами. Он удолбан. Это очевидно. Так же, как и Люси. Ее глаза были бредовыми и сумасшедшими. Она пялилась на меня так, как если бы я оказался тем. кто может вытащить ее из беспомощного состояния, до того, как жизнь сможет вернуться в любую хуйню, которую она считает нормальной. Мой адвокат лениво подошел к Люси и положил свою руку ей на плечо: "Мистер Дьюк - мой друг, - сказал он нежно. -- Он любит художников. Давай покажем ему твои рисунки". И тут я впервые заметил, что номер завален живописью - может быть, сорок или пятьдесят портретов, некоторые из них сделаны маслом, некоторые углем, все более или менее одного размера. И на всех одно и то же лицо. Они были расставлены повсюду. Лицо было смутно знакомым, но я никак не мог сосредоточиться. Девушка с широким ртом, большим носом и подозрительно блестящими глазами - демонически чувственное лицо; образец надуманного, неуклюжего драматического исполнения, который можно найти в спальнях молодых девушек из артколледжей, помешанных на лошадях. - Люси рисует портреты Барбры Стрейзанд, - объяснил мой адвокат. - Она - художник, прямо из Монтаны... - Он повернулся к девушке: "Как называется город, в котором ты живешь? ". Она посмотрела на него, потом на меня, затем снова на моего адвоката, помолчала и ответила; "Калиспел. Это на север надо ехать. А вот эти я нарисовала с телевизора". Мой адвокат нетерпеливо кивнул: "Фантастика. Она проделала весь этот путь просто для того, чтобы подарить все эти портреты Барбре. Мы собираемся сегодня вечером отправиться в отель "Американа" и встретиться с ней за кулисами". Люси застенчиво улыбнулась. В ней не было больше враждебности. Я опустил газовый баллончик и поднялся. У нас на руках, безусловно, была серьезная проблема. У меня в голове не укладывалось: найти моего адвоката, закинутого кислотой и ввергнутого в какое-то противоестественное ухаживание за девицей. - Ладно, - сказал я. - Думаю, что они уже загнали сюда машину. Давай заберем наше барахло из багажника. Адвокат рьяно закивал головой: "Абсолютно, давай заберем барахло". Он улыбнулся Люси: "Мы скоро вернемся. Не подходи к телефону, если кто позвонит". Та расплылась в нелепой улыбке и сделала одним пальцем знак Одержимых Иисусом. "Да хранит вас Господь", - сказала она. Мой адвокат натянул на себя рассчитанные на слона штаны, матово-черную рубашку, и мы выскочили из комнаты. Я видел, что он начинает постигать всю степень опасности, свалившейся на нас, но потакать ему решительно отказался. - Ну... - протянул я. - Каковы твой планы? - Планы? Мы ждали лифта. Люси, - сказал я. Адвокат пару раз тряхнул головой, изо всех сил пытаясь уловить суть вопроса. - Вот дерьмо, - произнес он наконец. - Я встретился с ней в самолете, и у меня была с собой вся эта кислота. - он пожал плечами. - Ну ты знаешь, те маленькие голубые таблетки. Господи, да она помешана на религии. Сбегает из дома уже в пятый раз за шесть месяцев. Чудовищно. Я дал ей облатку, прежде чем понял... Черт, она даже не пила никогда! - Да ну... вероятно, это сработает. Мы можем держать ее бухой или под кайфом и торговать ее задницей на этом наркоконвенте. Он уставился на меня. - Она отлично подходит для такой роли, - продолжал я. - Эти легавые будут давать пятьдесят баксов с рыла, чтобы сначала избить ее до покорности, а потом устроить ей "трамвай". Мы можем поместить ее в один из тех мотелей на глухих улицах, развесить повсюду в номере портреты Иисуса, а затем напустить на нее всех этих свиней... Черт, она сильная, она все выдержит.; Его лицо жутко задергалось. Мы находились уже в лифте, опускаясь в холл. - Господи Иисусе, - пробормотал он. - Я знал, что ты болен, но никогда не думал, что на самом деле услышу от тебя такое. Он выглядел потрясенным. Я рассмеялся. - Чистая экономика. Эта девушка ниспослана Богом! - я одарил его настоящей улыбкой Хэмфри Богарта, обнажив все 32 зуба... - Блядь, да наши финансы поют романсы! И неожиданно ты цепляешь какую-то мускулистую придурочную телку, с помощью которой мы можем делать штуку в день. - Нет! - закричал он. - Прекрати так говорить! - дверь лифта открылась, и мы зашагали по направлению к стоянке. - По моим подсчетам, она сможет обслужить четырех за раз. Боже, да если мы будем держать ее все время под кислотой, то это больше, чем две штуки в день: может, три. - Гнусный ублюдок! - брызгая слюной, завопил Он. - Да я тебе проломлю твою сраную черепушку! Он косился на меня, прикрыв от солнца глаза. Я вычислил "Кита" за пятьдесят шагов от двери. - А вот и тачка, - сказал я, - Не так плохо для сутенера... Адвокат застонал. На его лице отражалась мучительная борьба, которую он вел в своем мозгу со спорадическими кислотными вспышками: жуткие волны болезненного напряжения, сопровождаемые общим замешательством! Когда я открыл багажник "Кита", чтобы достать сумки, он рассвирепел: - Какого черта ты здесь делаешь? - зарычал он. - Это не машина Люси. - Знаю, - ответил я. - Это мой багаж. - Да на хуй его, - заорал он. - То, что я адвокат хренов, вовсе не означает, что ты можешь слоняться по стоянке и тырить вещи прямо в моем присутствии! - он сделал шаг назад. -- Что за хуйня с тобой стряслась? Нам не удастся отпереться от такого обвинения. После продолжительного препирательства мы вернулись обратно в номер и попытались серьезно поговорить с Люси. Я чувствовал себя как Наци, но это необходимо было сделать. Она не подходила нам - во всяком случае, не в этой двусмысленной ситуации. Очень плохо, если она действительно окажется той, кто она есть, - странной молодой девушкой в судорогах кошмарного психотического опыта, - но меня еще больше беспокоило предчувствие того, что она сможет через несколько часов оказаться достаточно вменяемой и в неистовой ярости, завязанной на Иисусе, начнет копаться в своих туманных воспоминаниях, как ее подцепил и совратил в Международном аэропорту Лос-Анджелеса некий жестокий Самоанец, накачал ее ликером и ЛСД, а потом затащил ее в номер отеля Вегаса и безжалостно осквернил каждое отверстие на ее теле своим трепещущим необрезанным членом. У меня было страшное видение Люси, которая вламывается в гримерку Барбры Стрейзанд и выкладывает ей свою брутальную поучительную историю. Что покончит с нами. Они выследят нас и, поймав с поличным, скорее всего кастрируют... Я объяснил все это моему адвокату, расплакавшемуся от мысли, что придется отделаться от Люси. Она все еще была в глухой отключке, и я чувствовал: единственно возможным решением будет отправить ее из Фламинго как можно дальше, пока она не успела прийти в себя и вспомнить, где она была и что с ней произошло. Люси, пока мы спорили, сидела на тахте; делая угольным карандашом уродливый рисунок Барбры Стрейзанд. На этот раз по памяти. Это было изображение в фас: зубы - как бейсбольные мячи и глаза - как сгустки огня. Полнейший напряг этой ситуации заставил меня нервничать. Эта девочка была ходячей бомбой замедленного действия. Бог его знает, что она могла прямо сейчас натворить со всей этой бьющей через край энергией, если бы она не занималась наброском этого отвратного скетча. И что она соберется сделать, когда придет в себя: достаточно прочитать "The Vegas Visitor", который я притащил, и выяснить, что выступление Стрейзанд не ожидается в "Амерйкане" в ближайшие три недели? Мой адвокат наконец согласился, что Люси должна наспокинуть. Перспектива получить приговор по Закону Мэнка, за которым последует процедура исключения из корпорации адвокатов и потеря всех средств к существованию, сыграла для него решающую роль. В глазах федерального суда это была гнусная уголовщина. Особенно если ее совершил Самоанский монстроид, встретившийся лицом к лицус типичным белым судом присяжных из среднего класса вЮжной Калифорнии. - Они могут пришить тебе еще похищение, -- убеждал я его. - Прямой путь в газовую камеру, как в деле Чессмэна. И, даже если удастся это опровергнуть, они пошлют тебя назад в Неваду за изнасилование и Консенсуальную содомию. - Нет! - кричал он. - Мне жаль эту девочку, и я хочу помочь ей! Я улыбнулся.? - Это то, что говорил Толстый Арбэкль, и ты знаешь, что они с ним сделали. - Кто? - Неважно. Просто представь себе картину: ты говоришь присяжным, что ты пытался помочь этой бедной девочке, дав ей ЛСД, а затем заманив в Вегас для своих злодейских, в чем мать родила, телодвижений в жопу. Он печально покачал головой. - Ты прав. Они, вероятно, сожгут меня заживо у позорного столба... Или предадут огню прямо на скамье подсудимых. Блядь, вот и пытайся кому-нибудь помочь в наши дни... Мы уговорили Люси спуститься к машине, сказав ей, что пришло время "ехать встречаться с Барброй". У нас не было никаких проблем в том, чтобы убедить ее забрать с собой все рисунки, но она никак не могла понять; зачем мой адвокат захотел взять ее чемодан. "Я не хочу смутить её, - протестовала она. - Она будет думать, что я пытаюсь навязаться к ней в гости или еще что-нибудь в этом роде". - Нет, она не такая, - быстро сказал я... Но это было все, что я мог сообразить. Я чувствовал себя как Мартин Борман. Что произойдет с этой бедной идиотиной, когда мы от нее избавимся? Тюрьма? Проституция? Что бы сказал в этой ситуации Доктор Дарвин? (Естественный, как его... Отброс? Какое правильное слово? Рассматривал ли Дарвин идею временной непригодности? Липа "временного помешательства"? Мог бы Доктор отвести в своей теории место для такой штуки, как ЛСД? ) Все это, конечно, академично. Люси зависла над нами дамокловым мечом, который вполне мог бы рубануть по нашим шеям. Другого выбора у нас абсолютно не было, -- оставалось только бросить ее на произвол судьбы и надеяться, что память у нее ебнулась. Впрочем, некоторые кислотные жертвы - особенно психованные монголоиды - имеют странную, известную идиотской науке склонность вспоминать случайные детали, и ничего больше. Возможно, что Люси проведет еще два дня в тисках полной амнезии, а затем выскочит из нее, не помня ничего, кроме нашего гостиничного номера во "Фламинго"... Я подумал об этом... Но оставалось все-таки одно - увезти Люси в пустыню и скормить ее останки ящерицам. К такому я не был готов; пожалуй, подобный вариант был несколько тяжеловат для той хуйни, которую мы пытались обезопасить. Для моего адвоката. К этому все и сводилось. Так что проблема заключалась в том, чтобы выработать золотую середину и направить Люси в том направлении, где она не захочет взяться за ум и спровоцировать роковой ответный удар. Деньги у нее были. Мой адвокат убедился в этом. "По меньшей мере 200 долларов, - сообщил он. - И мы всегда можем позвонить легавым в Монтану, где она живет, и сдать ее". Я не горел желанием это делать. "Послать ее на фиг в Вегасе нехорошо, но передать ее властям будет еще хуже", - чувствовал я... В любом случае не обсуждается. Не сейчас. "Какой же ты чертов монстр, оказывается? - заметил я. - Сначала похитил девочку, затем изнасиловал, и сейчас ты хочешь отправить ее за решетку". Он пожал плечами: "Просто мне пришло в голову, что у нее нет свидетелей. Все, что она скажет о нас, будет совершенно неубедительно". - О нас? - переспросил я. Он удивленно воззрился на меня. Я видел, что его мозги прочищаются. Кислота почти полностью отпустила. Это означало, что Люси тоже, по возможности, скоро оклемается. Пора рубить концы. Люси ожидала нас в машине, слушая радио с шалой улыбкой на лице. Мы стояли от нее в десяти ярдах. Если кто-нибудь видел нас со стороны, то, наверное, предположил, что мы ведем какой-то омерзительный, беспредельный спор относительно того, у кого "права на девочку". Обычная сцена для автостоянки в Вегасе. Наконец мы решили, забронировать ей номер в "Американе". Мой адвокат гуляючи подошел к машине и выяснил под каким-то предлогом ее фамилию, а затем я заскочил внутрь и позвонил в отель, сказав, что я ее дядя и хочу, чтобы с ней обращались очень бережно и предупредительно, потому что она художник, и поэтому выглядит немного нервной, раздраженной и легко возбудимой. Гостиничный клерк заверил меняете они окажут ей должное внимание. Затем мы довезли ее до аэропорта, сказав, что мы собираемся обменять "Белого Кита" на шестисотый "Мерседес", и мой адвокат поведшее в холл со всем барахлом. Люси по-прежнему находилась в прострации и невнятно бормотала, когда он волок ее за собой. Я заехал за угол и стал ждать. Спустя десять минут он вразвалку дошел до машины и забрался внутрь. "Трогайся медленно, - сказал адвокат, - Не привлекай внимания". Когда мы выбрались на Бульвар Лас-Вегаса, он рассказал, что дал одному из носильщиков в аэропорту 10 баксов - проследить,, как его пьяная подружка доберется до "Американы", где у неё забронирован номер. - Я сказал ему, чтобы он убедился, что она туда действительно добралась, - пояснил он. - Думаешь, доберется? Он кивнул. - Чувак сказал, что еще за пять долларов, которые я ему дал, он оплатит проезд и попросит таксиста развлекать ее всякими анекдотами. Я втюхал ему, что у меня неотложное важное дело, но я прибуду туда через час - и если эта девочка не будет зарегистрирована, я вернусь в аэропорт и вырву ему легкие. - Это хорошо, - сказал я. - В таком городе трудно щеголять утонченными манерами. Он усмехнулся. - Как твой адвокат я советую, тебе сообщить, куда ты подевал чертов мескалин. Я подъехал к тротуару. Саквояж был в багажнике. Он вытащил две пилюли, и мы съели по одной - солнце опускалось за поросшие кустарником холмы на северо-западе города- По радио доносилась хорошая мелодия Кристофферсона. Мы проехали назад в город сквозь теплые сумерки, расслабившись на красных кожаных сиденьях нашего электрического белого "Коупа да Вилле". - Может, отдохнем сегодня вечером, -- . предложил я, как только мы пронеслись мимо "Тропиканы". - Правильно, - сказал он. - Давай найдем хороший ресторан с дарами моря и отведаем немного красной рыбы. Меня гложет сильнейшая тоска по красной рыбе. Я согласился. - Но сначала мы должны вернуться в отель и освоиться на новом месте. На скорую руку искупаемся и выпьем немного рома. Он кивнул, откинувшись назад на сиденье и уставившись в небо. Ночь опускалась в замедленном темпе. 4. Никакого спасения дегенератам... Порицание кровожадного джанки Мы миновали стоянку во "Фламинго" и проехали вдоль задней стены, через лабиринт, к нашему крылу. Никаких проблем с парковкой, никаких неприятностей в лифте, и в номере, когда мы зашли, стояла мертвая тишина: полумрак, мирная идиллия, высокие гладкие стены, окна, выходившие на лужайку с подстриженной травой и бассейн. Признаки жизни в комнате подавал лишь красный мигающий свет на индикаторе сообщений. "Наверное, обслуга номеров, - предположил я. - Заказал немного льда и выпивки. Думаю, что их приносили, пока нас не было". Мой адвокат всплеснул руками. "У нас и так этого добра полным-полно, - сказал он. - Но мы могли бы получить еще больше. Да, черт возьми, скажи им, чтобы присылали". Я поднял трубку телефона и связался с администратором. "Что за сообщение? - спросил я. - Тут мигает огонек индикатора". Клерк, похоже, замешкался. Я слышал шелест бумаг. - Ах да, - сказал он, наконец. - Мистер Дьюк? Да, для вас есть два сообщения. Первое: "Добро пожаловать в Лас-Вегас, от Национальной Ассоциации Окружных Прокуроров". - Прекрасно, - сказал я. - ... и еще одно, - продолжил он. - Позвоните Люси в "Американу", номер 1600. - Что? Он повторил сообщение. Ошибки не было. - Вот дерьмо! - пробормотал я. - Прошу прощения? - переспросил клерк. Я бросил трубку. Мой адвокат снова осуществлял в ванной Большой Проблев. Я вышел на балкон и уставился на бассейн, эту почкообразную плоскость яркой воды, мерцавшей под нашим номером. Я чувствовал себя как Отелло. Я успел провести в этом городе всего несколько часов, а мы уже положили основу классической трагедии. Герой был обречен, он только что посеял семена своего собственного падения.... Но кто был Героем этой похабной драмы? Я отвернулся от бассейна и встретился лицом к лицу со своим адвокатом, выползшим из ванны и обтирающим свой рот полотенцем. Его глаза были стеклянными, прозрачными как хрусталь. - Этот проклятый мескалин, - промычал он. - Какого хуя они не могут делать его не таким чистым? Может быть, смешать его с "Роллейдс" или еще чем-нибудь? Отелло закидывался Драмамином, - сказал я. Он кивнул, обернув полотенце вокруг своей шеи, и потянулся включить телевизор. - Да-а, я слышал об этих лекарствах. Твой парень, Толстый Арбэкль использовал оливковое масло. - Звонила Люси,; - сказал я. - Что? - он заметно дернулся, как простреленное навылет животное. - Я только что получил сообщение от администратора. Она в "Американе", номер 1600... и хочет, чтобы мы позвонили. Он уставился на меня... И тут же зазвонил телефон. Меня словно электрическим током прошило, но я взял трубку. Прятаться бесполезно. Она нашла нас, и этого было достаточно. - Алло, - сказал я. Снова гостиничный клерк из обслуги номеров. - Мистер Дьюк? - Да. - Здравствуйте, мистер Дьюк. Сожалею, наш разговор прервался минуту назад... но я полагал, что должен позвонить снова, потому что у меня возникли кое-какие сомнения... - Что? - я почувствовал, как над нами сгущаются тучи. Этот мудак собирался меня чем-то ошеломить. Что же эта сумасшедшая сука ему наплела? Я пытался сохранять хладнокровие. - Мы смотрим эти проклятые новости! - завопил я. - Какого хрена вы мне мешаете, вашу мать? Молчание. - Чего вам надо? Где чертов лед, который я заказывал? Где выпивка? Здесь война происходит, парень! Здесь людей убивают! - Убивают? - он почти прошептал это слово. - Во Вьетнаме! - орал я. - По этому проклятому телевизору! - О... да... да..., - залепетал он. - Эта ужасная война. Когда же она кончится? - Скажите мне, - сказал я спокойно. - Чего вы хотите? - Ах да, - спохватился он, возвращаясь к своему обычному тону гостиничного администратора. - Я считаю своим долгом сказать вам... потому что знаю, что вы находитесь здесь на полицейском съезде... Голос женщины, оставившей это сообщение для вас, звучал очень встревоженно. Он помолчал мгновение, но я ничего не сказал. - Я думаю, вы должны это знать... - Что вы ей сказали? - спросил я. - Ничего. Абсолютно ничего, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение. - Он сделал паузу. - Но говорить с этой женщиной было не так просто. Она была... как бы это сказать... слишком нервной. Полагаю, что она плакала. - Плакала? - мой мозг заклинило. Я не мог думать. Меня накрыло. - Почему она плакала? - Ну... ох... она не сказала, мистер Дьюк. Но с того момента, как я узнал, чем вы занимаетесь, я подумал... - Понимаю, - быстро сказал я. - Послушайте, вы должны очень вежливо обращаться с этой женщиной, если она позвонит снова. Она - предмет нашего изучения, - я чувствовал, что меня понесло: слова приходили легко и. просто. - Она практически безобидна, конечно... не будет никаких неприятностей... Эта женщина приняла лауданум - подконтрольный эксперимент, но я подозреваю, что, до того как все это закончится, нам потребуется ваше содействие. - Ну... естественно, - сказал он. - Мы всегда рады сотрудничать с полицией... до тех пор, пока это не доставляет неприятностей... для нас, я имею в виду. - Не беспокойтесь, - сказал я. - Вы под надежной охраной. Просто обращайтесь с этой бедной женщиной, как если бы имели дело с любым человеком, попавшим в беду. - Что? - он, кажется, начал тормозить. -- Ах, да, да, я понимаю, что вы имеете в виду, да... так ответственность в конечном счете ложится на вас? - Конечно. А сейчас я должен вернуться обратно к новостям. - Спасибо, - пробормотал он. - Принесите лед, - сказал я и повесил трубку. Мой адвокат умиротворенно улыбался телевизору. "Хорошая работа, - заметил он. - После этого они будут обращаться с нами, как с проклятыми прокаженными". Я кивнул, наполнив высокий бокал "Чивас Регаль". - По ящику последние три часа не: было никаких новостей, - рассеянно продолжал он. - Этот несчастный идиот, наверное, думает, что мы подключились к какому-то специальному полицейскому каналу. Ты должен позвонить ему опять и попросить его прислать 3000-ваттный чувствительный конденсатор, в качестве приложения ко льду. Скажи ему, что наш только что перегорел... - Ты забыл о Люси. Она тебя ищет. Он засмеялся - Нет, это она тебя ищет. - Меня? - Да. На самом деле она домогается тебя. Единственный способ, с помощью которого я мог избавиться от нее там, в аэропорту, так это сказать, что ты забираешь меня в пустыню для разборки и что ты хочешь избавиться от меня, чтобы обладать ею, - он пожал плечами. - Блядь, я должен был ей что-то сказать. Я сказал, что она отправится в "Американу" и подождет, пока кто-нибудь из нас не вернется, - он снова заржал. - Догадываюсь, что она считает тебя победите