и попытаются отыскать достаточное количество меня для аутопсии. Мои проблемы с печенью - не их собачье дело. Равно как и то, что мои селезенка и желчный пузырь увеличились под действием гормонов роста. Как будто они сами не вкололи бы себе что-то извлеченное из гипофиза трупа, если бы считали, что смогут выглядеть так же хорошо, как я выглядел на телевидении. Когда ты известен, ты рискуешь, принимая левотироксин натрия, чтобы оставаться худым. Да, ты должен беспокоиться о своей центральной нервной системе. У тебя бессонница. Твой метаболизм резко возрастает. Твое сердце стучит. Ты потеешь. Ты нервничаешь все время, но выглядишь потрясающе. Помни, что твое сердце бьется только ради того, чтобы ты мог быть гостем на ужине в Белом Доме. Твоя центральная нервная система нужна для того, чтобы ты мог обратиться к Генеральной Ассамблее ООН. Амфетамины - это самый американский наркотик. Ты делаешь так много. Ты выглядишь потрясающе, и твое второе имя - Достижение. "Твое тело, - кричит агент, - это лишь манекен для показа дизайнерской линии спортивной одежды!" Твоя щитовидная железа прекращает производить натуральный тироксин. Но ты все еще выглядишь потрясающе. И ты, ты Американская Мечта. Ты - источник постоянно растущих доходов. По словам агента, людям, которые ищут лидера, нужна энергичность. Им нужна массовость. Им нужна динамичность. Никому не нужен маленький щупленький бог. Им нужен перепад в 76 сантиметров между размерами твоей грудной клетки и талии. Большая грудная клетка. Длинные ноги. Подбородок с ямочкой. Большие икры. Им нужен больше, чем человек. Им нужны размеры больше, чем в жизни. Никого уже не интересует анатомическая правильность. Людям нужно анатомическое усовершенствование. С хирургическим вмешательством. Новое и улучшенное. С силиконовыми имплантантами. С инъекциями коллагена. К слову, после первых трех месяцев приема Дека-Дюраболина я не мог нагнуться достаточно низко, чтобы завязать себе шнурки; такие у меня накачанные руки. Не проблема, говорит агент и нанимает кого-то, кто завязывал бы мне шнурки. После приема в течение семнадцати недель какого-то сделанного в России Метахапоктехосича, все мои волосы выпали, и агент купил мне парик. "Мы должны пойти на взаимные уступки, - говорит мне агент. - Никто не захочет поклоняться Богу, который сам завязывает себе шнурки". Никто не захочет поклоняться, если у тебя такие же проблемы, такой же запах изо рта и грязные волосы и заусеницы, как у обычного человека. Ты должен быть всем, чем обычные люди не являются. Там, где они терпят неудачу, ты должен пройти весь путь. Будь тем, чем люди очень боятся быть. Стань тем, кем они восхищаются. Людям, разыскивающим мессию, нужно качество. Никто не захочет следовать за неудачником. А когда дело доходит до выбора спасителя, они не удовлетворятся простым человеком. "Для тебя парик лучше, - сказал агент. - Это новый уровень в последовательном совершенствовании, которому мы можем доверять. Выход из вертолета, воздушные потоки от пропеллера, каждую минуту на людях ты не можешь контролировать, как выглядят твои настоящие волосы". Как агент объяснил мне свой план, мы не нацеливаемся на самых умных людей, только на большинство. Он сказал: "С этого момента думай, что ты - диетическая кола". Он сказал: "Думай о тех молодых людях в мире, которые борются с устаревшими религиями или вообще без религий, думай о них, как о своей целевой аудитории". Люди ищут, как свести всё воедино. Им нужна единая теория поля, объединяющая очарование и святость, моду и духовность. Людям нужно устаренение противоречий между "быть хорошим" и "хорошо выглядеть". День за днем никакой твердой пищи, ограниченный сон, подъем по тысячам лестниц, и агент, выкрикивающий мне свои идеи снова и снова, - все это начинает обретать смысл. Команда композиторов занималась написанием гимнов еще до того, как я подписал контракт. Команда авторов трудилась над моей автобиографией. Команда по работе с прессой организовывала пресс-релизы, лицензионные соглашения, шоу Трагедия Правоверческой Смерти На Льду, спутниковые соединения, сеансы загорания. Команда имиджмейкеров отвечала за мою внешность. Команда авторов контролировала каждое слово, выходящее из моего рта. Чтобы скрыть прыщи, которые я получил от приема Лаураболина, я начал носить грим. Чтобы убрать прыщи, кто-то из команды обеспечения достал мне рецепт на Ретин-А. После потери волос команда поддержки стала вкалывать мне Рогаин. Все, что мы делали для исправления меня, имело побочные эффекты, которые также надо было исправлять. Эти исправления тоже имели побочные эффекты, которые надо было исправлять, и так далее, и так далее. Представь сказку о Золушке, где герой смотрит в зеркало и видит в нем полностью незнакомого человека. Каждое слово, которое он произносит, написано для него командой профессионалов. Все, что он носит, выбрано или создано командой дизайнеров. Каждая минута каждого дня распланирована его агентом по рекламе. Может, теперь до вас начнет доходить. К тому же, ваш герой колет себе лекарства, которые можно достать только в Швеции или в Мексике, и в итоге он не может посмотреть вниз из-за своей выступающей грудной клетки. Он в парике, загорелый, выбритый, и живет по графику, потому что люди в Таксоне, люди в Сиэттле, в Чикаго или в Бэйтон Руж не хотят божества с волосатой спиной. К двухсотому этажу ты проникаешься высшими тайнами. Ты становишься анаэробом, ты сжигаешь мускулы вместо жира, но твой разум кристально чист. Правда в том, что все это было лишь частью процесса самоубийства. Потому что загорание и стероиды являются проблемой только если ты планируешь жить долго. Потому что на самом деле единственная разница между самоубийством и мученичеством состоит в том, как это освещается прессой. Если дерево падает в лесу, и нет никого, кто бы это услышал, разве оно не будет просто лежать там и гнить? А если бы Христос умер от передозировки барбитуратов, один, на полу в ванной, разве попал бы Он в Рай? Вопрос так не стоял: собираюсь я убить себя или нет. Это, эти усилия, эти деньги и это время, команда авторов, лекарства, диета, агент, взбегание по лестнице, идущей в никуда, все это было для того, чтобы я мог покончить с собой на глазах у всех. 25 Как-то раз агент спросил меня, кем я вижу себя через пять лет. Трупом, сказал я. Я вижу себя гниющим трупом. Или пеплом; я могу представить, что меня сожгут. У меня был заряженный пистолет в кармане, я помню. Мы стояли вдвоем перед входом в переполненную темную аудиторию. Я помню, что это был вечер моего первого большого появления на публике. Я вижу себя мертвым и в Аду, сказал я. Я помню, что собирался убить себя в тот вечер. Я сказал агенту, что планирую провести первую тысячу лет на каком-то из низших уровней Ада, но затем я хочу продвинуться в руководство. Быть настоящим командным игроком. Рыночная доля Ада невероятно вырастет в следующем тысячелетии. Я хочу оказаться на вершине. Агент сказал, что это звучит очень реалистично. Мы курили сигареты, я помню. На сцене какой-то местный проповедник открывал представление. Во время разогрева нужно вызвать у публики гипервентиляцию легких. Громкое пение тут вполне подойдет. Так же как и монотонное пение. По словам агента, когда люди так орут или поют "Изумительную Благодать" на пределе своих легких, они очень часто дышат. Людская кровь - это кислота. При гипервентиляции уровень диоксида углерода падает, и их кровь становится щелочной. "Респираторный алкалоз," - говорит он. У людей кружится голова. Они падают на пол от звона в ушах, пальцы на руках и ногах немеют, у них появляются боли в груди и потоотделение. Это должно восприниматься как исступление. Люди мечутся по полу, их руки превращаются в застывшие клешни. Это сойдет за экстаз. "Люди в религиозном бизнесе называют это "промывкой мозгов", - говорит агент. - Они называют это ораторством". Повторяющиеся движения усиливают эффект, и представление на сцене продолжается по обычному сценарию. Зрители дружно хлопают. Длинные ряды людей поднимают руки и раскачивают ими в бреду. Волнующееся поле рук. Кто бы не изобрел эту процедуру, говорит мне агент, они, должно быть, не последние люди в Аду. Я помню, что нашим спонсором был Старый Добрый Летний Растворимый Лимонад. Мой выход тогда, когда проповедник вызовет меня на сцену. Моя работа - заворожить каждого. "Настоящее состояние транса," - говорит агент. Агент достает коричневую бутылочку из кармана своего блейзера. Он говорит: "Съешь парочку Эндорфинолов, если почувствуешь прилив эмоций". Я говорю, чтобы он дал мне горсть. Чтобы подготовить сегодняшний вечер, наши работники ходили по местным домам и раздавали людям бесплатные билеты на шоу. Агент говорит мне все это уже в сотый раз. Во время этих визитов они просились в туалет и записывали всё, что находили в аптечке. По словам агента, так делал Преподобный Джим Джонс, и это творило чудеса для его Народного Храма. Хотя "чудеса", возможно, не совсем подходящее слово. У меня на кафедре список людей, которых я никогда не встречал, и их смертельные болячки. Миссис Стивен Брэндон, должен выкрикнуть я. Подойдите сюда, и пусть Бог прикоснется к вашим больным почкам. Мистер Уильям Докси, подойдите и вручите свое болящее сердце в руки Божьи. Часть моего обучения состояла в том, как прижать пальцы к чьим-то глазам так резко и быстро, чтобы зрительный нерв воспринял это, как вспышку белого света. "Божественного света," - говорит агент. Часть моего обучения состояла в том, как зажать руками чьи-то уши так сильно, чтобы человек услышал гудение, которое, как я ему потом говорил, и есть вечный Ом. "Пошел," - говорит агент. Я прозевал свой выход. На сцене открывающий проповедник кричит в микрофон: Тендер Брэнсон. Единственный, неповторимый, последний уцелевший, великий Тендер Брэнсон. Агент говорит мне: "Подожди". Он выдергивает сигарету из моего рта и выталкивает меня в проход. "Теперь иди," - говорит он. Все руки тянутся к проходу, чтобы прикоснуться ко мне. Передо мной на сцене яркие прожектора. В темноте вокруг меня улыбки тысячи безумных людей, которые думают, что любят меня. Все, что мне нужно - это встать в лучах прожекторов. Это умирание с неконтролируемым исходом. Пистолет тяжелый, и он бьет меня по бедру в кармане брюк. Это семья без семейственности. Отношения с людьми, которые не имеют к тебе никакого отношения. На сцене тепло от прожекторов. Это когда тебя любят, и не обязательно любить кого-то в ответ. Я помню, что это был отличный момент для смерти. Это не был Рай, но ближе к нему мне уже не подобраться. Я поднял руки, и люди захлопали. Я опустил руки, и люди затихли. Текст лежал на кафедре, чтобы я мог его прочесть. Машинописная страница говорила мне, кто в этой темноте от чего страдал. У всех была щелочная кровь. Все сердца были распахнуты. Такое же ощущение, как от воровства в магазинах. Такое же ощущение, как от прослушивания исповедей по моему телефону доверия. Такое же ощущение, как от секса, как я его себе представлял. С Фертилити в мыслях, я начал читать текст. Все мы божественные создания Творца. Все мы частицы, из которых складывается целостная и прекрасная картина. Каждый раз, когда я делал паузу, люди задерживали дыхание. Дар жизни, читаю я текст, бесценен. Я кладу руку на заряженный пистолет, лежащий в кармане. Драгоценный дар жизни должен быть сохранен, независимо от того, каким болезненным и бессмысленным это может показаться. Покой, говорю я им, это настолько совершенный дар, что лишь Бог может даровать его. Я говорю людям: лишь самые эгоистичные дети Божьи способны украсть самый великий дар Бога. Более великий дар, чем жизнь. Дар смерти. Это урок для убийцы, говорю я. Для самоубийцы. Для творителя абортов. Для страждущих и больных. Только Бог имеет право даровать Своим детям смерть. Я не соображаю, что говорю, а затем уже слишком поздно. И может это было совпадение, или агент знал, что у меня на уме, когда я попросил у него пистолет и патроны, но случилось так, что текст поломал весь мой план. Было невозможно прочесть этот текст, а затем убить себя. Я бы выглядел попросту глупо. Поэтому я так никогда и не убил себя. Остаток вечера прошел по плану. Люди разошлись по домам, чувствуя себя спасенными, а я сказал себе, что убью себя как-нибудь в другой раз. Время еще не пришло. Я медлил, и выбор времени стал для меня всем. Кроме того. Загробная жизнь начала мне казаться вечностью. Все эти толпы улыбчивых людей, улыбающихся мне из темноты, мне, который потратил жизнь на чистку ванн и стрижку газонов. Я говорю себе: зачем спешить? Я отступался раньше, отступлюсь и сейчас. Практика приводит к совершенству. Если можно это так назвать. Я решил, что еще несколько грехов удачно дополнят мое резюме. Это преимущество того, кто уже навечно проклят. Я решил: Ад может подождать. 24 Перед тем, как этот самолет упадет, перед тем, как пленка бортового самописца закончится, одна из вещей, за которые я хочу извиниться - это книга Молитвы На Все Случаи Жизни. Люди должны знать, что Молитвы На Все Случаи Жизни не были моей идеей. Да, было продано двести миллионов экземпляров по всему миру. Так было. Да, я позволил им разместить мое имя на обложке, но книга была детищем агента. А перед этим она была идеей у кого-то из команды авторов. У какого-то составителя рекламных проспектов, который пытался выбиться в люди, я уже не помню. Самое главное, что книга была не моей идеей. Случилось так, что однажды агент подошел ко мне с этим пляшущим огоньком в карих глазах, который означает дело. По словам рекламщицы, заказов на меня масса. Это было после того, как мы изготовили тот тираж Библий, которые я подписывал в книжных магазинах. У нас был миллион с лишним гарантированных книгомест в магазинах, а я отправился в турне. "Не жди от книжного турне какой-то развлекухи," - говорит мне агент. С подписыванием книг штука такая, - говорит агент. - Это абсолютно то же самое, как последний день в школе, когда все хотят, чтобы ты написал что-то в их альбомы, только книжный тур может длиться весь остаток твоей жизни. Согласно моему плану маршрута, я в большом денверском магазине, подписываю книги, а агент объясняет мне свою идею насчет крошечной книжечки размышлений, которые люди могли бы использовать в повседневной жизни. Ему она видится как книжка в бумажной обложке с маленькими стихами в прозе. Пятьдесят страниц, не более. Понемногу об окружающей среде, детях, безопасности. Матерях. Пандах. Темы, которые не затрагивают ничьих интересов. Повседневные проблемы. На корешке поставим мое имя, скажем, что я написал это, и все пойдет, как по маслу. Еще люди должны знать, что я ни разу не видел эту книгу до выпуска второго тиража, до того, как было продано более пятидесяти тысяч экземпляров. К тому времени люди были достаточно разъярены, но вся эта суета только увеличивала продажи. Случилось так, что однажды я ждал в гримерке, когда придет время вести на пару какое-то дневное ток-шоу. Это случилось, перемотаем вперед, сразу после книжного тура, где я подписывал Библии. Вся штука в том, что если после моего прихода увеличится аудитория, у меня появится собственное шоу. Поэтому я в гримерке, делюсь секретами ухода за ногтями с кем-то, с актрисой Уэнди Дэниэлс или еще с кем-то, и она просит меня подписать книжку. Молитвы На Все Случаи Жизни. Тогда я впервые увидел эту книжку, клянусь. Клянусь на всей куче подписанных мной Библий. По словам Уэнди Дэниэлс, я могу разгладить припухлости под глазами, втирая крем от геморроя. Затем она подает мне их, Молитвы На Все Случаи Жизни, и мое имя действительно там на корешке. Я, я, я. Там я. Внутри - молитвы, которые, как считают люди, написал я: Молитва, чтобы Продлить Оргазм Молитва, чтобы Похудеть Ощущение такое же, как у лабораторных подопытных животных, когда их перемалывают, чтобы сделать хот-доги, вот так болезненно я это воспринял. Молитва, чтобы Бросить Курить Наш Святейший Отец, Избавь меня от свободы воли, которую Ты даровал. Возьми под контроль мои желания и привычки. Вырви у меня власть над моим собственным поведением. Пусть это будут Твои решения, как мне поступать. Пусть каждая моя неудача будет делом Твоих рук. Если после этого я продолжу курить, то я буду знать, что мое курение - это Твоя воля. Аминь. Молитва, чтобы Удалить Следы Плесени Молитва, чтобы Предотвратить Потерю Волос Бог абсолютной власти, Пастух стад твоих, Так же, как Ты снял бы остаток Твоих обвинений, Так же, как Ты спас бы большинство заблудших агнцев Твоих, Восстанови в полной мере мою славу. Сохрани мне остаток моей юности. Всё в Твоей власти, чтобы помочь. Всё в Твоей власти, чтобы отказать. Бог безграничной щедрости, Услышь мои страдания. Аминь. Молитва, чтобы Стимулировать Эрекцию Молитва, чтобы Сохранить Эрекцию Молитва, чтобы Замолкли Лающие Собаки Молитва, чтобы Замолкли Автомобильные Сигнализации Из-за этого состояния я ужасно выглядел по ящику. Мое доходное телешоу, что ж, я должен был с ним навеки распрощаться. Через минуту после эфира я уже названивал агенту в Нью-Йорк. Моя трубка раскалилась от бешенства. Все, о чем он заботился, это деньги. "Что такое молитва? - спрашивает он. - Это заклинание, - говорит он и орет мне в трубку. - Это способ для фокусировки людьми своей энергии вокруг отдельной потребности. Людям надо прояснить свое намерение и выполнить его". Молитва, чтобы Не Платить За Парковку Молитва, чтобы Остановить Протечки Труб "Люди молятся о том, чтобы решить проблемы, и, слава Богу, есть такие проблемы, о которых они беспокоятся," - агент все еще кричит на меня. Молитва для Увеличения Влагалищной Чувствительности "Молитва - это смазка для скрипящего колеса," - говорит он. "Ты молишься, чтобы сделать свои потебности известными". Молитва Против Шума Поезда Молитва, чтобы На Парковке Нашлось Место О, наш благий и милостивый Бог, Не будет предела моему обожанию Тебя, если Ты дашь мне сегодня место для парковки. Ты наш кормилец. И Ты первопричина всего. От Тебя исходит все добро. Все сущее в тебе. Твоими заботами пусть я получу передышку. С Твоим руководством, пусть я обрету мир. Остановлюсь, отдохну, найду свободное место, припаркуюсь. Вот что Ты должен дать мне. Вот что я прошу. Аминь. Понимая, что я здесь собираюсь умереть, люди должны знать, что всю свою жизнь я хотел служить во славу Божью. Более или менее. Не то чтобы вы могли найти это среди моих высказываний, но это мой наиглавнейший общий план. Я хочу хотя бы сделать усилие. А эта новая книжка выглядела ну совсем не набожной. Ни капельки. Молитва Против Чрезмерной Потливости Подмышек Молитва для Повторного Собеседования Молитва, чтобы Обнаружить Пропавшие Контактные Линзы Впрочем, даже Фертилити говорила, что это безбашенная книга. Фертилити хотела второй том. Фертилити сказала, что когда я стою посреди стадиона и славлю Бога, я похож на актера, наряженного Микки Маусом или банкой Кока-Колы. Я имею в виду, что всё очень просто. Тебе не нужно работать над образом. Ты не можешь ошибиться. Фертилити говорит, что славить Бога - очень безопасное занятие. Тебе даже думать ни о чем не надо. "Плодитесь и размножайтесь, - говорит мне Фертилити. - Славьте бога. Здесь нет настоящего риска. Это наши базовые установки". Спасло Молитвы На Все Случаи Жизни то, что люди использовали каждую молитву. Часть людей была разозлена, все эти религиозные люди возмущались появлением конкуренции, но с этого момента поток денег начал иссякать. Наши общие доходы неуклонно снижались. Это перенасыщение рынка. Люди запомнили эти молитвы. Люди стояли в пробках, повторяя Молитву, чтобы Автомобильные Пробки Рассосались. Мужчины повторяли Молитву, чтобы Продлить Оргазм, и это действовало не хуже, чем таблица умножения. В моем положении оставалось лишь держать язык за зубами и улыбаться. Кроме того, количество посетителей на моих персональных выступлениях снизилось, и это казалось началом конца. Со времени моего появления на обложке журнала Люди прошло уже три месяца. И не существует такой вещи, как Трудоустройство Уволенных Знаменитостей. Ты не увидишь, как вышедшие в тираж кинозвезды и иже с ними возвращаются в муниципальный колледж для переподготовки. Единственным выходом для меня оставалось собственное игровое шоу, но я не настолько умен. Я достиг потолка, и вот оно то время, вот еще одно отличное окно для самоубийства, и я уже почти сделал это. Пилюли были у меня в руке. Вот как близко я подошел. Я собирался устроить передозняк мета-тестостерона. Затем позвонил агент, кричал, действительно кричал, так же, как миллион орущих христиан орут твое имя в Канзас-Сити, вот какое возбуждение было в его голосе. Сидя у себя в гостиничном номере, я слушаю, как агент говорит мне по телефону о лучшем ангажементе за всю мою карьеру. Это на следующей неделе. Это тридцатисекундный промежуток между рекламой теннисных туфель и ресторана национальной кухни тахо. Прайм-тайм на протяжении всей рейтинговой недели. [[прим.9]] Теперь мне странно даже думать, что пилюли чуть не оказались у меня во рту. Всё, теперь никакой скуки. Кабельное телевидение, миллионы и миллионы зрителей, это будет подходящий момент, мой последний шанс взять пистолет и застрелиться на глазах у большой аудитории. Вот это уж точно будет воспринято как мученичество. "Одна загвоздка," - говорит мне агент по телефону. Он кричит: "Загвоздка в том, что я пообещал им, что ты сотворишь чудо". Чудо. "Ничего грандиозного. Тебе не придется делать так, чтобы расступились воды Красного моря, или что-то в этом роде, - говорит он. - Превращения воды в вино будет достаточно, но помни, что без чуда ты не попадешь в эфир". 23 Фертилити Холлис вновь появилась в моей жизни в Спокэйне, Вашингтон, когда я ел пирог с кофе, инкогнито, в ресторане Шана. Она вошла через входную дверь и направилась прямо к моему столику. Назвать Фертилити Холлис доброй феей язык не повернется, но места, где она появляется, вас точно удивили бы. Но в большинстве случаев вы не удивляетесь. Фертилити с ее старомодными серыми глазами, такими же тоскливыми, как океан. Фертилити со всеми ее измученными вздохами. Она - пресыщенный эпицентр урагана, каковым является мир вокруг нее. Фертилити с ее безвольными руками и лицом, как у какого-то утомленного уцелевшего, какого-то бессмертного, Египетского вампира после миллиона лет просмотра телевизионных повторов, которые мы называем историей, она плюхается на стул напротив меня, и я рад, поскольку она нужна мне, чтобы раздобыть какое-нибудь чудо. Это было тогда, когда я все еще мог ускользнуть от своего окружения. Я еще не стал никем, но это был переломный момент. Благодаря спаду активности в прессе. Депрессивности рекламной кампании. То как Фертилити сутулится, ставит локти на стол и подпирает голову руками, как ее скучные рыжие волосы безвольно висят у нее перед глазами, заставляет вас думать, что она только что прибыла с какой-то планеты, где притяжение меньше, чем на Земле. И после появления здесь, несмотря на то, что она тощая, она весит двести пятьдесят килограммов. Ее одежда - это просто не сочетающиеся друг с другом вещи: штаны и топ, туфли, в руках - большая хозяйственная сумка. Кондиционер работает, и чувствуется запах смягчителя ткани, сладкий и фальшивый. Она выглядит размытой. Она выглядит исчезающей. Она выглядит стертой. "Не волнуйся, - говорит она. - Это я, только без косметики. Я тут по работе". Ее работа. "Правильно, - говорит она. - Моя дьявольская работа". Я спрашиваю: Как там моя рыбка? Она отвечает: "Хорошо". Ни в коем случае встреча с ней не может быть случайностью. Вероятно, она следовала за мной. "Ты забыл, что я знаю всё," - говорит Фертилити. Она спрашивает: "Сколько времени?" Я говорю ей: Тринадцать пятьдесят три. "Через одиннадцать минут официантка принесет тебе еще один кусок пирога. На этот раз, с лимонными мерингами. Позже, всего шестьдесят людей посмотрят тебя по телевизору сегодня. Затем, завтра утром, что-то, что называется Мостом Реки Уокер, обрушится в Шривпорте. Где бы это ни было". Я сказал, что она угадала. "И, - говорит она и ухмыляется, - тебе нужно чудо. Тебе нужно чудо, позарез". Может быть, говорю я. В наши дни кому не нужно чудо? И откуда она так много знает? "Оттуда же, откуда знаю, - говорит она и кивает в сторону другого конца столовой, - что у той официантки рак. Я знаю, что пирог, который ты ешь, вызовет у тебя несварение. Какой-то кинотеатр в Китае сгорит за пару минут, прибавь или убавь время, чтобы узнать, сколько сейчас в Азии. Прямо сейчас в Финляндии лыжник вызывает лавину, которая похоронит дюжину людей". Фертилити подает знак, и официантка с раком подходит к нам. Фертилити наклоняется поперек стола и говорит: "Я знаю всё это, потому что я знаю всё". Официантка молодая, у нее есть волосы, зубы, всё, то есть ничего, что говорило бы о ее дефективности или болезни, и Фертилити заказывает цыпленка, поджаренного с овощами и кунжутными семечками. "А можно с рисом?" - спрашивает она. Спокэйн все еще за окнами. Здания. Река Спокэйн. Солнце, которое у нас одно на всех. Автостоянка. Окурки сигарет. Я спрашиваю, почему она не предупредила официантку? "А как бы ты реагировал, если бы незнакомец сообщил тебе подобные новости? Это только разрушило бы ее день, - говорит Фертилити. - И из-за ее личной драмы я еще не скоро смогу поесть". Вишневый пирог, который я ем, вызовет у меня расстройство желудка. Сила внушения. "Все, что тебе надо делать - это обращать внимание на закономерности, - говорит Фертилити. - Как только ты увидишь закономерности, ты сможешь экстраполировать будущее". По словам Фертилити, нет никакого хаоса. Есть лишь закономерности, закономерности, правящие закономерностями, закономерности, влияющие на другие закономерности. Закономерности, скрываемые закономерностями. Закономерности внутри закономерностей. Если ты присмотришься поближе, история лишь повторяет сама себя. То, что мы называем хаосом - это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями - это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной. Нет никакой свободы воли. Нет никаких переменных. "Есть только неизбежность, - говорит Фертилити. - Есть только одно будущее. У тебя нет выбора". Плохие новости: у нас нет никакой власти. Хорошие новости: ты не можешь совершить ни одной ошибки. Официантка в другом конце зала выглядит молодой, симпатичной и обреченной. "Я обращаю внимание на закономерности," - говорит Фертилити. Она говорит, что не может не обращать на них внимания. "В моих снах с каждой ночью их всё больше и больше, - говорит она. - Всё. Это всё равно что читать учебник истории будущего, каждую ночь". Поэтому она знает всё. "Поэтому я знаю, что тебе нужно чудо, чтобы тебя показали по телевизору". То, что мне нужно - это хорошее предсказание. "Поэтому я здесь, - говорит она и достает толстый ежедневник из своей большой хозяйственной сумки. - Назови мне временной промежуток. Назови мне дату своего предсказания". Я говорю: В любое время в неделю после следующей. "Как насчет большой автомобильной аварии?" - спрашивает она, заглядывая в ежедневник. Я спрашиваю: Сколько машин? "Шестнадцать машин, - говорит она. - Десять погибших. Восемь раненых". А нет у нее чего-нибудь помощнее? "Как насчет пожара в казино в Лас-Вегасе, - говорит она. - Девушки из шоу, топлес, в больших головных уборах из перьев в огне, ну и все такое". Погибшие? "Нет. Небольшие ожоги. Хотя многие пострадают от дыма". Что-нибудь большее. "Взрыв в солярии". Что-то яркое. "Бешенство в национальном парке". Скука. "Столкновение поездов в метро". Она собирается меня усыпить. "Защитник животных, обвязавший себя бомбами в Париже". Проехали. "Разлив нефтяного танкера". Кому это надо? "Выкидыш у кинозвезды". Здорово, говорю я. Моя аудитория решит, что я настоящее чудовище, когда все окажется правдой. Фертилити листает ежедневник. "Очнись, сейчас лето, - говорит она. - У нас не такой большой выбор катастроф". Я говорю, чтобы она продолжала искать. "На следующей неделе у Хо-Хо, большой панды в Национальном Зоопарке, случка, и она подцепит венерическое заболевание от привезенного самца". Я никогда не произнесу такое по телевизору. "Как насчет вспышки туберкулеза?" Скучища. "Снайпер на автостраде?" Скучища. "Нападение акулы?" Должно быть, она соскребает это со дна бочки. "Сломанная нога у скаковой лошади?" "Порезанная картина в Лувре?" "Грыжа у премьер-министра?" "Упавший метеорит?" "Зараженные замороженные индейки?" "Лесной пожар?" Нет, говорю я ей. Слишком грустно. Слишком вычурно. Слишком политизированно. Слишком эзотерично. Слишком грубо. Ничего притягательного. "Извержение вулкана?" - спрашивает Фертилити. Слишком медленно. Нет настоящей драмы. В основном повреждение имущества. Проблема в том, что после фильмов о катастрофах все ждут от природы слишком многого. Официантка приносит жареного цыпленка и мой лимонный пирог с меренгами и наполняет наши кофейные чашки. Затем она улыбается и уходит умирать. Фертилити листает страницы ежедневника туда-сюда. В моих кишках вишневый пирог начинает сражение. Спокэйн за окнами. Кондиционер внутри. Ничто даже близко не выглядит как закономерность. Фертилити Холлис говорит: "Как насчет пчел-убийц?" Я спрашиваю: Где? "Они прилетят в Даллас, Техас". Когда? "Утром следующего воскресенья, в восемь десять". Несколько? Рой? Сколько? "Тучи". Я говорю ей: Отлично. Фертилити испускает вздох и начинает ковыряться в своем жареном цыпленке. "Дерьмо, - говорит она. - Я с самого начала знала, что ты выберешь именно это". 22 Итак, тучи пчел-убийц прибыли в Даллас, Техас, в десять минут девятого в воскресенье утром, точно по графику. И это несмотря на то, что мое выступление видели только пятнадцать процентов телезрителей. Через неделю сеть выделила мне целую минуту, и какие-то крупные воротилы, фармацевтические компании, автозаводы, нефтяные и табачные компании выстроились в очередь вероятных спонсоров, ожидая, что я сотворю еще большее чудо. По своим грязным причинам мной очень заинтересовались страховые компании. Между этой передачей и следующей я путешествую по Флориде, устраивая вечера. Турне Джексонвиль-Тампа-Орландо-Майами. Это Чудесный Крестовый Поход Тендера Брэнсона. Каждый вечер по одному городу. Моя Минута Чуда, так захотели это назвать агент и телесеть, в общем, она не требует почти никаких усилий по созданию. Кто-то направляет камеру на твои причесанные волосы и галстук на твоей шее, и ты выглядишь мрачно и говоришь прямо в камеру: Маяк на мысе Ипсвич рухнет завтра. Через неделю - ледник Мэннингтон на Аляске обрушится и опрокинет туристический корабль, который подплывет слишком близко. Еще через неделю - мыши, разносящие смертоносный вирус в Чикаго, Такоме и Грин Бэй. Это все равно что сообщать новости по телевизору, только до того, как они произошли. Я вижу этот процесс так: я скажу, чтобы Фертилити дала мне сразу пару дюжин предсказаний, и я просто запишу Минуты Чуда на сезон вперед. Имея в запасе год, я смогу свободно делать выходы на публику, рекламировать товары, подписывать книги. Возможно, немного заниматься консультированием. Эпизодически появляться в кино и на телевидении. Не спрашивайте меня, когда, потому что я не помню, но на какое-то время я забыл о том, что хотел совершить самоубийство. Если бы рекламщица поставила самоубийство в мой график, я был бы мертв. Семь вечера, четверг, выпей жидкость для прочистки труб. Никаких проблем. Но из-за всех этих пчел-убийц и спроса на мое время я постоянно беспокоюсь о том, что будет, если я больше не смогу найти Фертилити. Это, а также мое окружение, постоянно со мной. Команда постоянно меня достает - рекламщица, составители графика, личный фитнесс-тренер, ортодонт, дерматолог, диетолог. Пчелы-убийцы дали меньший эффект, чем можно было ожидать. Они никого не убили, но приковали к себе много внимания. Теперь мне был нужен вызов на бис. Крушение стадиона. Обвал в шахте. Сход поезда с рельс. Один я остаюсь лишь тогда, когда сижу в туалете, да и там я окружен. Фертилити нет нигде. Почти во всех общественных мужских туалетах в стене между одной кабинкой и другой проделана дырка. Эти дырки проделаны в твердом дереве толщиной сантиметра три всего лишь чьими-то ногтями. В каждом случае работа шла днями или месяцами. Ты видишь, как эти дырки проходят через мрамор, через сталь. Как будто кто-то пытался сбежать из тюрьмы. Дырка такой величины, чтобы смотреть через нее или общаться. Или просунуть туда палец, или язык, или член и выбраться оттуда хотя бы этой небольшой частью тела. Люди называют эти отверстия "дырками славы". Все равно что ты нашел бы золотую жилу. Где ты еще найдешь славу. Я в туалете в аэропорту Майами, и прямо возле моего локтя дырка в стене кабинки, а вокруг дырки надписи, оставленные мужчинами, которые сидели здесь до меня. Джон М был здесь 14.03.64 Карл Б был здесь 8 янв. 1976 г. Эпитафии. Некоторые из них нацарапаны здесь недавно. Некоторые закрашены, но процарапаны столь глубоко, что они все еще читабельны под десятками слоев краски. Здесь тени, оставленные тысячами мгновений, тысячами капризов, потребностей, запечатленных на стене людьми, которые ушли. Это записи о том, что они были здесь. Их визит. Проездом. Здесь то, что соц.работница назвала бы документальным первоисточником. История неприемлемости. Будь здесь сегодня вечером для бесплатного отсоса. Суббота, 18 июня 1973 г. Все это нацарапано на стене. Здесь слова без картинок. Секс без имен. Картинки без слов. Здесь нацарапана голая женщина с широко разведенными длинными ногами, круглыми, бросающимися в глаза грудями, длинными вьющимися волосами и без лица. Роняющий огромные слезы к ее волосатому влагалищу мощный член размером с человека. Рай, гласят слова, это блюдо, на котором столько кисок, сколько ты можешь съесть. Рай - это траханье в жопу. Отправляйся в Ад, пидор. Был там. Иди жрать дерьмо. Делал это. Вокруг меня эти несколько голосов, когда настоящий голос, женский голос, шепчет: "Тебе нужна еще одна катастрофа, не так ли?" Голос доносится через дырку, но когда я смотрю, то вижу лишь накрашенные губы. Красные губы, белые зубы, вспышка влажного языка говорит: "Я знала, что ты будешь здесь. Я знаю всё". Фертилити. Теперь в дырке простой серый глаз, увеличенный при помощи синих теней и карандаша, и мигающие ресницы, тяжелые от туши. Зрачок расширяется, затем сужается. Затем появляется рот, чтобы сказать: "Не волнуйся. Твой самолет задержат еще на пару часов". На стене рядом со ртом написано: Я сосу и глотаю. Рядом с этим написано: Я лишь хочу любить ее, если она даст мне шанс. Там стих, который начинается так: Теплое в тебе - любовь ... Остаток стиха смыт со стены и стерт спермой. Рот говорит: "Я здесь по работе". Должно быть, это ее дьявольская работа. "Это моя дьявольская работа, - говорит она. - Это жар". Это то, о чем мы не говорили. Она говорит: "Я просто не хочу об этом говорить". Поздравляю, шепчу я. В смысле, насчет пчел-убийц. На стене нацарапано: Как ты назовешь Правоверческую девушку, которая у тебя отсасывает? Мертвячка. Как ты назовешь Правоверца-шестерку, который дает трахнуть себя в зад? Рот говорит: "Тебе нужна еще одна катастрофа, не так ли?" Лучше штук пятнадцать или двадцать, шепчу я. "Нет," - говорит рот. "Ты оказался таким же, как все парни, которым я когда-либо доверяла, - говорит она. - Ты жадный". Я просто хочу спасти людей. "Ты жадная свинья". Я хочу спасти людей от катастроф. "Ты просто собачка, делающая трюки". Только так я могу убить себя. "Я не хочу, чтобы ты умер". Почему? "Что почему?" Почему она хочет, чтобы я жил? Это потому что я ей нравлюсь? "Нет, - говорит рот. - Я тебя не ненавижу, и ты мне нужен". Но разве я ей не нравлюсь? Рот говорит: "Ты хоть представляешь, как скучно быть мной? Знать всё? Видеть приход всего за миллион миль до этого? Это становится непереносимо. И это не только я". Рот говорит: "Все мы скучаем". На стене написано: Я трахнул Сэнди Мур. Вокруг этого десять других надписей: Я тоже. Еще кто-то нацарапал: А есть здесь кто-нибудь, кто не трахал Сэнди Мур? Рядом с этим нацарапано: Я. Рядом с этим нацарапано: Пидор. "Мы все смотрим одни и те же телепрограммы, - говорит рот. - Все мы слышим одни и те же вещи по радио, мы все повторяем одни и те же разговоры друг с другом. Не осталось никаких неожиданностей. Всё одно и то же. Повторы". Красные губы в дырке говорят: "Все мы выросли на одних и тех же телешоу. Все равно что нам всем имплантировали одинаковую искусственную память. Мы не помним почти ничего из нашего настоящего детства, но мы помним всё, что случилось с семьями из сериалов. У нас одинаковые цели. У нас у всех одни и те же страхи". Губы говорят: "Будущее не безоблачно". "Очень скоро у нас будут одинаковые мысли в одно и то же время. Мы будет жить в унисон. Синхронизированно. В единстве. Одинаково. Точно. Так же, как муравьи. Насекомые. Овцы". Всё такое производное. Ссылка на ссылку на ссылку. "Большой вопрос, который задают люди, это не "В чем природа бытия?", - говорит рот. - Большой вопрос, который задают люди, "Откуда это?" Я слушал через дырку так же, как я слушал людей, исповедовавшихся мне по телефону, также, как я прослушивал склепы в поисках признаков жизни. Я спросил: ну и зачем я ей нужен? "Затем, что ты вырос в другом мире," - говорит рот. "Потому что если кто-то и сможет удивить меня, то только ты. Ты не часть массовой культуры, пока нет. Ты моя единственная надежда увидеть что-то новое. Ты волшебный принц, который может разрушить заклятие скуки. Транс от похожести одного дня на другой. Был там. Делал это. Ты - контрольная группа из одного человека". Нет, шепчу я, я не настолько другой.