а, козью ножку, несколько куропаток или рябчиков, которые водятся
в прерии, а на закуску выловим двух-трех пресноводных и несколько морских
рыб.
- Не торопитесь, Тартелетт, - заметил Годфри, чье настроение заметно
улучшилось от такого обильного меню. - Не стоит рисковать желудками и
сразу накидываться на пищу после длительного недоедания! Кроме того, нужно
приберечь кое-что и про запас! Остановимся пока на паре цыплят. Каждому по
штуке. Ведь это совсем неплохо! А вместо хлеба используем корни камаса.
При умелом приготовлении они вполне его могут заменить.
Этот разговор стоил жизни двум ни в чем не повинным курам, которых
учитель танцев старательно ощипал, выпотрошил, насадил на вертел и зажарил
на слабом огне.
А тем временем Годфри приготовлял корни камаса, припасенные для первого
настоящего завтрака на острове Фины. Чтобы сделать их съедобными, он
применил индейский способ, известный также американцам в прериях Западной
Америки.
Вот что придумал Годфри.
Сначала он набрал на отмели мелких и плоских камней и бросил их в
горящие угли, чтобы сильно раскалить. Быть может, Тартелетт находил, что
незачем жарить камни на таком добром огне, но поскольку это не мешало
приготовлению кур, он не стал выражать недовольства.
Пока камни раскалялись, Годфри наметил участок приблизительно в
квадратный ярд и вырвал оттуда всю траву; затем с помощью больших раковин
он сделал выемку дюймов десять глубиной, положил на дно сухих веток и
зажег их; таким образом земля под ними должна была сильно нагреться.
Когда сучья прогорели, Годфри удалил пепел и принес в углубление
очищенные корни камаса, прикрыл их травой, положил на нее раскаленные
камни, а сверху развел новый костер.
Получилось нечто вроде хлебной печи. Довольно скоро - не прошло и
получаса - все было готово.
Корни, испеченные под слоем камней и дерна, приобрели новые свойства.
Теперь их можно было превратить в муку, пригодную для выпечки хлеба, либо
употреблять вместо картофеля.
Мы предоставляем читателю самому вообразить, с каким восторгом наши
Робинзоны уселись за завтрак, состоявший из двух жареных цыплят, которых
они проглотили чуть ли не с костями, и чудесных камасов, заменивших гарнир
из картофеля. Природа о них позаботилась: луг, где росли камасы, находился
совсем недалеко и стоило только нагнуться, чтобы собирать их сотнями.
Покончив с завтраком, Годфри занялся приготовлением муки, которая могла
очень долго сохраняться. Теперь в любую минуту легко было при желании
испечь из нее хлеб.
День прошел в непрерывных трудах. Костер все время заботливо
поддерживался. Особенно много топлива положили на ночь. Тем не менее
Тартелетт несколько раз срывался со своего ложа, чтобы помешать угли,
потом снова укладывался спать, но затем ему начинало казаться, что огонь
все-таки погас, и опять он в страхе вскакивал и начинал шевелить угли. И
так до самого утра.
Ночь прошла спокойно.
Треск костра и пение петуха разбудили Годфри и его спутника.
Проснувшись, юноша очень удивился, почувствовав сильную струю воздуха. Это
навело его на мысль, что дупло доходит до первого разветвления, а может
быть, тянется еще выше, и что где-то там, наверху, образовалось отверстие.
"Отверстие непременно нужно заделать, - подумал Годфри. - Но почему же
я не чувствовал тока воздуха в прошлые ночи? Неужели это произошло из-за
молнии?"
И он решил внимательно осмотреть со всех сторон ствол секвойи.
Обследование показало, что ударом молнии расщепило всю нижнюю часть ствола
Вильтри от веток до корней. Если бы электрическая искра проникла внутрь
дерева, то Годфри и Тартелетта не было бы уже в живых. Лишь благодаря
счастливой случайности они избежали верной смерти.
"Во время грозы, - продолжал размышлять Годфри, - не рекомендуется
спать под деревьями. Эти советы хороши для тех, кто может укрыться под
надежной кровлей. Но как избежать опасности тем, кому дерево служит домом?
Посмотрим!"
Он оглядел длинный след, оставленный на стволе молнией.
- По-видимому, самый сильный удар все же пришелся по верхушке, где
могло образоваться отверстие, - сказал Годфри. - Но раз через него
возникла тяга, значит, дерево насквозь пустое и живет только корой? Так ли
это, нужно проверить!
Выбрав сосновую ветку, покрытую просочившейся смолой, он тут же зажег
ее, и она загорелась ярким пламенем.
С факелом в руке, Годфри вошел в свое жилище. Темноту внезапно сменил
яркий свет и теперь легко было рассмотреть, как далеко простирается дупло.
Футах в пятнадцати над землей внутри дерева образовалось нечто вроде
свода. Приподняв факел, Годфри разглядывал узкое трубчатое отверстие,
уходящее до самого верха. Значит, сердцевина дерева была пустой от
основания до верхушки, если только местами не сохранилась еще
неповрежденная древесина. В таком случае можно будет, цепляясь за эти
уцелевшие куски заболони, подняться по ступеням до первого разветвления
или даже еще выше.
Помышляя о будущем, Годфри решил, что ни в коем случае нельзя медлить.
У него была двойная цель: прежде-всего - как можно плотнее закрыть
отверстие, благодаря которому дупло Вильтри, подвергаясь действию дождя и
ветра, становилось непригодным для жилья; затем - разведать, нельзя ли
добраться до верхних ветвей, которые послужили бы убежищем при нападении
животных или дикарей. Мало ли что могло случиться?
Попытка - не пытка. Если во время подъема в этой узкой трубе встретится
какое-нибудь препятствие, он всегда сможет спуститься вниз - только и
всего.
Укрепив свои факел между двумя толстыми корневищами, Годфри стал
взбираться по внутренним выступам еще не прогнившей древесины. Легкий,
сильный и ловкий, привыкший, как все американцы, к гимнастике, он делал
это без всякого напряжения и вскоре достиг узкой части отверстия.
Согнувшись в дугу, Годфри полз на манер трубочиста, опасаясь, как бы
дальнейшее сужение дупла не заставило его вернуться назад. Но пока еще
можно было продвигаться вперед, задерживаясь на ступенчатых выступах,
чтобы перевести дыхание. Через три минуты он был уже на высоте шестидесяти
футов. Еще каких-нибудь двадцать футов - и он у цели!
Годфри чувствовал уже дуновение свежего воздуха и жадно вдыхал его из
своего душного дупла.
Переведя дух и отряхнув труху, падавшую со стенок дупла, Годфри
продолжал подниматься; между тем отверстие все больше сужалось.
Вдруг его внимание привлек подозрительный шум. В верхней части дупла
слышалось царапанье, а затем раздался свист.
Годфри замер.
"Что бы это могло быть? - подумал он. - Какое-нибудь животное,
укрывшееся в пустом стволе? А может быть, это змея?.. Нет! Змеи здесь не
попадались... Должно быть, залетела сюда какая-нибудь птица..."
Годфри не ошибся. Продолжая подниматься, он услышал сердитый клекот и
хлопанье крыльев. Очевидно, он нарушил покой какой-то ночной птицы,
гнездившейся в этом дереве.
Громогласные: "Кыш! Кыш!" вспугнули незаконно вторгшееся существо,
которое оказалось всего-навсего огромной галкой, не замедлившей вылететь
через отверстие и скрыться в зеленой чаще Вильтри.
Через несколько минут голова Годфри показалась из того же отверстия, и
вскоре он удобно устроился у начала главного разветвления секвойи, в
восьмидесяти футах над землей.
Громадные ветви простирались на этой высоте наподобие настоящего леса,
поддерживаемого снизу гигантским стволом. Причудливо ветвящиеся поперечные
стволы образовывали непроницаемую чащу. Густая хвоя почти не пропускала
света. Было такое впечатление, будто ты находишься в дремучем бору.
Годфри, хотя и не без труда, удалось, перелезая с ветки на ветку,
добраться до верхушки этого феноменального дерева. Стаи птиц с криками
поднимались при его приближении, перелетая на соседние деревья, намного
уступавшие по высоте гиганту Вильтри.
Годфри поднимался все выше и выше - до тех пор, пока верхние ветви не
стали прогибаться под его тяжестью.
С высоты, точно на рельефной карте, перед ним расстилался широкий
водный горизонт, окружавший остров Фины.
Годфри жадно всматривался в морскую даль. Увы, все вокруг по-прежнему
оставалось пустынным!
Он мог только лишний раз убедиться, что остров лежал в стороне от
торговых путей Тихого океана.
Годфри глубоко вздохнул и опустил глаза на ту землю, где судьба
предназначила ему жить, вероятно, очень долго, а может быть, и до конца
дней.
Но каково же было его удивление, когда он снова заметил дым, правда, на
этот раз не в южной, а в северной части острова. Годфри стал пристально
вглядываться.
Тонкий, темно-синий дымок спокойно струился в тихом, прозрачном
воздухе.
- Нет! Двух мнений тут быть не может! - вскричал Годфри. - Я вижу дым.
Но недаром же говорится - нет дыма без огня! Только откуда ему взяться?
Кто мог его зажечь?..
Годфри старался точнее определить положение места, откуда поднимался
дым.
Он поднимался с северо-востока, из-за высоких скал, окаймлявших берег,
приблизительно в пяти милях от Вильтри. Ошибки здесь быть не могло! Чтобы
добраться до этих скал, нужно было пересечь прерию по направлению к
северо-востоку, а потом пройти еще по берегу... Это совсем недалеко!..
Дрожа от волнения, Годфри стал спускаться. Добравшись до нижнего
разветвления, он на минутку остановился, набрал мху и хвои, затем,
спустившись в отверстие, тщательно, как только мог, заткнул его.
Добравшись, наконец, до земли, Годфри бросил на ходу несколько слов
Тартелетту, чтобы тот не беспокоился, и быстрым шагом направился к
побережью.
Сначала он шел по зеленеющей прерии, среди разбросанных групп деревьев
и длинных живых изгородей из дрока, потом вдоль берега и, наконец, через
два часа достиг последней цепи скал.
Напрасно искал он дымок, который отчетливо видел с верхушки дерева.
Однако он не сомневался, что определил ориентиры правильно и что ошибки не
могло произойти. Тогда Годфри начал поиски. Он тщательно обследовал эту
часть побережья, кричал, звал... Но тщетно. Никто ему не ответил. Ни одно
живое существо не появилось на отмели. Среди скал не видно было никаких
следов погасшего костра или пепла сгоревших водорослей.
- Нет, я не мог ошибиться, - повторил Годфри. - Я отчетливо видел дым.
Я видел. Это не обман зрения!
Оставалось предположить, что на острове существовал гейзер с горячей
водой и что действие его не было постоянным.
В самом деле, разве на острове не могли быть естественные источники? В
таком случае появление дыма - обычный геологический феномен.
Годфри пошел обратно. По дороге он внимательно разглядывал местность,
на которую почти не обращал внимания, когда шел к берегу, движимый
желанием побыстрее найти тех, кто зажег этот таинственный огонь. Несколько
раз перед ним промелькнули животные из породы жвачных, среди них - вапити,
называемые иначе канадскими оленями. Но мчались они с такой быстротой, что
их нельзя было даже внимательно разглядеть.
Когда Годфри к четырем часам подходил к Вильтри, до него донеслись
нежные звуки карманной скрипки, а затем он увидел и самого учителя танцев.
Славный Тартелетт в позе весталки бережно охранял священный огонь, который
ему был поручен.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой Годфри находит подарок, выброшенный морем,
и принимает его с большой радостью
Стойко переносить лишения, когда это неизбежно - принцип практической
философии, которая, правда, не вдохновляет на подвиги, но для жизни весьма
полезна. Годфри решил следовать этому принципу: раз уж он очутился на
необитаемом острове, то сделает все возможное, чтобы прожить как можно
лучше, пока не представится случая его покинуть.
Поэтому он прежде всего занялся благоустройством жилища в дупле
Вильтри. При отсутствии элементарных удобств приходилось особенно
заботиться о гигиене: часто менять подстилки из травы и следить за тем,
чтобы раковины, которые служили посудой, мылись не менее тщательно, чем
блюда и тарелки в лучших американских ресторанах. Справедливости ради
следует заметить, что Тартелетт справлялся с этой задачей безупречно. С
помощью своего ножа Годфри сделал настоящий стол: вбил в землю четыре
ножки и покрыл их широким плоским куском коры, затем приволок чурбаки,
вполне заменившие табуретки. Таким образом, если погода мешала устраивать
трапезы на открытом воздухе, обитатели Вильтри могли обедать у себя в
дупле с полным комфортом.
Еще предстояло решить не менее важный вопрос - как быть с одеждой.
Конечно, под этими широтами смело можно было расхаживать в легких штанах и
рубахе. Но ведь такая одежда недолговечна! Чем же заменить ее, когда она
совсем износится? Можно будет по примеру Робинзона Крузо сшить штаны и
куртки из козьих и бараньих шкур, предварительно воспользовавшись мясом.
Это вполне реально. А пока была еще старая одежда, Тартелетт с не меньшим
успехом справлялся с обязанностями прачки.
Годфри же занимался хозяйством и добыванием пищи. Каждый день по
нескольку часов уходило у него на сбор съедобных корней и плодов
манзаниллы, затем на ловлю рыбы с помощью верш, сплетенных из тростника,
которые он устанавливал либо поперек ручья, либо между вдававшимися в море
скалами. Но даже и при таких примитивных средствах на столе у наших героев
нередко появлялись разные виды ракообразных, а иногда и крупные рыбы, не
говоря уже о моллюсках, которые сами шли в руки.
Однако Годфри и Тартелетт все еще были лишены самой необходимой вещи -
обыкновенного котелка, - и его ничем нельзя было заменить. Ведь без него
не приготовишь ни бульона, ни вареного мяса, ни рыбы! Приходилось есть
одно только жареное. Тартелетт горько жаловался, что даже забыл вкус
настоящего супа. Но как ему можно было помочь?
Кроме добывания пищи у Годфри были и другие заботы. Внимательно
осмотрев соседние деревья, он обнаружил еще одну исполинскую секвойю с
таким же большим дуплом и решил устроить там курятник. Куры быстро
привыкли к новому жилищу, исправно неслись и высиживали цыплят. По вечерам
дупло тщательно закладывалось, чтобы оградить курятник от нападения хищных
птиц, которые, сидя на деревьях, подстерегали добычу и легко могли
уничтожить весь выводок.
Домашние животные паслись на воле и до наступления сезона дождей в
крове не нуждались. Корма у них было вдоволь, и самого отборного -
эспарцета [многолетнее кормовое растение семейства бобовых], и сочных
трав, которыми изобиловала прерия.
Несколько коз успели уже принести потомство, и теперь их нельзя было
доить: молоко требовалось козлятам.
Одним словом, в окрестностях Вильтри жизнь била ключом. В часы сильного
зноя домашние животные укрывались от солнца в тени секвойи. Далеко от
Вильтри они не удалялись, так что Годфри мог о них не беспокоиться, да и
хищные звери на острове Фины как будто не водились.
Так проходило время. Настоящее начинало казаться довольно сносным, но
будущее внушало опасения. И вдруг случилось одно неожиданное событие,
благодаря которому жизнь наших Робинзонов заметно скрасилась.
Это произошло 29 июля.
Годфри бродил по отмели, прилегающей к заливу, названному им в память о
погибшем корабле - Дримбей [Dream-Bay - бухта "Дрима" (англ.)]. Ему
хотелось узнать, так же ли богата эта бухта моллюсками, как северная, но
втайне он надеялся встретить тут какие-нибудь следы крушения "Дрима",
пусть даже обломки, выброшенные прибоем.
И вот, когда он дошел до песчаного мыса, образуемого отмелью с северной
стороны, его внимание вдруг привлек большой камень очень странной формы,
лежащий среди водорослей и морских трав.
Необъяснимое предчувствие заставило Годфри ускорить шаг. Каково же было
его удивление и радость, когда он обнаружил, что это вовсе не камень, а
наполовину занесенный песком сундук!
Был ли это один из сундуков, находившихся на "Дриме"? Неужели он тут
лежал с самого кораблекрушения? А может быть, это след другой, более
поздней катастрофы? Трудно было ответить определенно. Во всяком случае,
откуда бы он ни взялся и каково бы ни было его содержимое, от такого
подарка отказываться не приходилось.
Годфри внимательно осмотрел сундук. Снаружи на нем не было ничего
похожего на металлическую пластинку с именем владельца, фамилией или
инициалами адресата. Такие пластинки обычно прикрепляются к чемоданам
американцев. А не найдутся ли какие-нибудь указания внутри? Если окажутся
бумаги, которые позволяют определить, откуда взялся сундук и кто его
владелец, то можно надеяться, что эти документы, как и все остальное,
будут в хорошем состоянии. Ведь сундук закрывается герметически и не
должен пропускать воды! Он был крепкий, деревянный, обитый толстой кожей,
с металлическими уголками и затягивался широкими толстыми ремнями.
Как ни велико было желание Годфри узнать, что находится в сундуке, он
все же решил, что не стоит его взламывать, а лучше попытаться открыть. О
том, чтобы перенести такую тяжесть из Дримбея в Вильтри - не могло быть и
речи. Сундук был слишком громоздким.
"Хорошо, - подумал Годфри, - откроем его здесь, а потом перенесем
содержимое по частям".
От этой бухты до группы секвой расстояние было не менее четырех миль.
Переноска потребует много времени и будет очень утомительной. Но на
отсутствие свободного времени жаловаться не приходилось, а усталость в
таком деле не помеха.
"Что же все-таки в нем лежит?" - ломал себе голову Годфри.
Перед тем, как пуститься в обратный путь и порадовать учителя танцев,
он решил попытаться открыть сундук.
Сначала юноша развязал ремни, затем, расстегнув пряжку, стащил с замка
кожаный клапан. Теперь оставалось только отомкнуть замок. Но как?
Задача оказалась нелегкой. Что бы использовать в качестве рычага? Нож?
Нет, Годфри ни за что не рискнул бы испортить свое единственное орудие,
неоценимое в жизни Робинзона. Быть может, поискать камень потяжелее и
сбить скобу?
Годфри так и сделал. Выбрав на отмели крепкий булыжник величиной с
кулак, он ударил им изо всей силы по медной скобе.
И вдруг, оттого ли, что сломалась скоба, или замок не был заперт на
ключ, к великому удовольствию Годфри, задвижка сама отскочила.
С бьющимся от волнения сердцем он поднял крышку сундука и тотчас
убедился, что если бы его пришлось ломать, это стоило бы громадных усилий.
То был даже не сундук, а настоящий сейф, обитый изнутри листами цинка,
предохраняющими содержимое от влаги. Следовательно, все, что там
находилось, было в полной сохранности.
И что это были за вещи! При виде их Годфри не мог удержать крика
радости. Без сомнения, этот сундук или сейф, как его ни назови,
принадлежал очень практичному путешественнику, который, должно быть,
отправлялся в такую страну, где нельзя приобрести даже самых необходимых
вещей.
Прежде всего, там было белье: рубашки, полотенца, простыни и одеяла.
Затем одежда: шерстяные куртки, шерстяные и нитяные носки, полотняные
панталоны, бархатные брюки, трикотажные жилеты, прекрасные сюртуки, две
пары ботинок, охотничьи сапоги с высокими голенищами и в придачу ко всему
две фетровые шляпы.
Во-вторых, там оказались предметы, необходимые для хозяйства и
туалетные принадлежности: котелок - да, да! вожделенный котелок! чайник,
кофейник, несколько ложек, ножей и вилок, маленькое зеркальце, щетки всех
видов, три фляги с водкой вместимостью по пятнадцать пинт [единица объема
в системе английских мер, равняется приблизительно 0,5 л], набор
всевозможных гвоздей, лопаты, топор, молоток, долото, железные крючки.
В-третьих - оружие: два охотничьих ножа в кожаных футлярах, карабин,
два пистонных ружья, три шестизарядных револьвера, фунтов десять пороху,
несколько тысяч патронов, порядочный запас свинца и пуль - все,
по-видимому, американского происхождения.
Наконец, в сундуке имелась небольшая дорожная аптечка, подзорная труба,
компас, хронометр, несколько английских книг, писчая бумага, карандаш,
чернила, перья, календарь. Библия нью-йоркского издания и вдобавок ко
всему - "Руководство по кулинарному искусству".
Нельзя не согласиться, что в данных обстоятельствах это были неоценимые
сокровища.
Годфри прыгал от радости. Если бы понадобилось специально подобрать
предметы, необходимые для потерпевших кораблекрушение, трудно было бы
составить более полный список.
Годфри не мог отказать себе в удовольствии разложить все эти сокровища
на песке и рассмотреть каждую вещь в отдельности. Но никаких бумаг,
которые помогли бы установить имя владельца или название корабля, там не
оказалось.
На берегу вокруг никаких других обломков кораблекрушения заметить тоже
не удалось. Ни на песке, ни среди камней ничего не было видно. Должно
быть, сундук довольно долго держался на воде, прежде чем прилив выбросил
его на берег.
Теперь обоим жителям острова Фины надолго были обеспечены все средства
к существованию. Счастливый случай подарил им орудия и необходимую одежду,
оружие и домашнюю утварь.
Само собой разумеется, Годфри и помышлять не мог о том, чтобы
немедленно перенести все эти богатства к Вильтри. Сделать это можно было
вместе с Тартелеттом, да и то в несколько приемов. Однако следовало
торопиться. Ведь в любой день мог хлынуть тропический ливень.
Уложив большую часть вещей обратно в сундук, Годфри решил захватить с
собой только ружье, револьвер, немного пороху и пуль, котелок и подзорную
трубу.
Затем, тщательно закрыв сундук и затянув ремни, он пустился в путь к
своему жилью.
С каким восторгом встретил его час спустя Тартелетт! Как был счастлив
учитель танцев, когда ученик рассказал ему о всех богатствах, найденных в
сундуке! Один только котелок доставил ему такую радость, что маэстро тут
же проделал целую серию сногсшибательных па, завершившихся эффектным
прыжком.
Было только двенадцать часов дня. Годфри решил сразу же после обеда
снова отправиться в Дримбей. Ему не терпелось перенести в Вильтри все
подаренные судьбой сокровища.
На этот раз Тартелетт без всяких возражений согласился отправиться
вместе с ним. Теперь незачем было сторожить огонь. В любую минуту его
можно было получить с помощью пороха. Но все же, для большей уверенности,
учитель танцев решил оставить маленький огонек и заодно сварить на нем
бульон.
В одну минуту славный Тартелетт налил в котелок воды, положил туда мясо
агути и дюжину корешков ямса, заменивших овощи, всыпал щепотку соли,
которую добыл из щелей в прибрежных камнях.
- Он сварится и без меня! - торжественно изрек Тартелетт, видимо, очень
довольный своей идеей.
Затем оба направились в Дримбей, выбрав самый короткий путь.
Сундук стоял на прежнем месте. Осторожно откинув крышку, Годфри стал
сортировать содержимое под радостные возгласы Тартелетта.
По первому заходу Годфри и Тартелетт, нагрузившись, как вьючные мулы,
перенесли оружие, боеприпасы и часть одежды.
Вернувшись к Вильтри, усталые и измученные, они присели отдохнуть перед
столом, на котором дымился бульон из агути. Наши герои нашли его
великолепным, а что касается мяса, то, по словам учителя танцев, это была
пища богов. Вот до чего могут довести лишения!
На другой день, 30 июля, Годфри и Тартелетт, поднявшись на рассвете,
тут же отправились в путь и в три приема перенесли все содержимое сундука.
Еще до наступления сумерек вся утварь, одежда, орудия я оружие находились
в дупле Вильтри.
Наконец, 31 июля, хоть и не без труда, они перетащили и самый сундук,
который предназначался для хранения белья.
Тартелетт, теперь видевший все в розовом свете, взял карманную скрипку,
подозвал своего ученика и сказал ему самым серьезным тоном, как если бы
они находились на Монтгомери-стрит, в доме богача Кольдерупа:
- А что, дорогой Годфри, не возобновить ли нам уроки танцев?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой происходит то, что, по крайней мере, хоть раз должно
произойти в жизни настоящего или воображаемого Робинзона
Итак, будущее становилось менее безотрадным. Но если Тартелетт, живя
только сегодняшним днем, надеялся с помощью всех этих инструментов, орудий
и оружия скрасить одинокое существование, то Годфри уже подумывал о
возможности покинуть остров Фины. Нельзя ли будет построить достаточно
прочное судно, чтобы добраться до ближайшей земли или встретить
какой-нибудь проходящий корабль?
Но прежде чем приступить к реализации этого плана, юноша в течение
нескольких недель действовал по программе, намеченной Тартелеттом.
Теперь гардероб квартирантов Вильтри был в полном порядке, но не зная,
как еще сложатся обстоятельства, они решили менять одежду только по мере
необходимости. Впрочем, так решил Годфри, а Тартелетт недовольно ворчал:
- К чему такая бережливость? Мы ведь не дикари, чтобы ходить
полуголыми!
- Простите меня, Тартелетт, но чем мы отличаемся от дикарей?
- Ну, это уж слишком! Вы увидите, что ко времени отъезда у нас
останется еще не ношенная одежда.
- В этом я не уверен, - возражал Годфри. - Пусть лучше будет лишнее,
чем совсем ничего!
- Но по воскресеньям-то, я думаю, мы можем хоть немножечко
принарядиться?
- Ну, это другое дело. По воскресеньям и в праздничные дни -
пожалуйста! - отвечал Годфри, не желая слишком огорчать своего
легкомысленного спутника. - Но так как сегодня только понедельник, то
впереди у нас целая неделя.
Следует сказать, что со времени своего появления на острове, Годфри
аккуратно отсчитывал день за днем, и теперь, найдя в сундуке календарь,
убедился, что сегодня действительно был понедельник.
Теперь, когда положение несколько улучшилось, наши Робинзоны поделили
между собой по способностям ежедневные работы. Тартелетт, которому больше
не нужно было приглядывать за огнем, без особого сожаления расстался со
своими обязанностями весталки, поглощавшими все его внимание. На его долю
выпало другое занятие, с которым он справлялся, впрочем, с не меньшим
успехом: собирание корней ямса и камаса, особенно последних, служивших,
как мы знаем, для выпечки хлеба. Учителю танцев ежедневно приходилось
проделывать путь до кустарников, окаймлявших прерию, что составляло не
менее двух миль. Сначала он жаловался на усталость, но вскоре привык и
преодолевал это расстояние без труда. В свободное время Тартелетт
занимался также сбором устриц и других моллюсков, которые по-прежнему,
несмотря на прибавление пищевых ресурсов, потреблялись в большом
количестве.
Годфри взял на себя заботы о домашнем скоте и птице. Обязанности
мясника были ему совсем не по душе, но пришлось перебороть отвращение, и
теперь, благодаря его усердию, нередко подавались к столу бульон и жареное
мясо. Что же касается охоты на лесную дичь, которая здесь водилась в
изобилии, то Годфри решил с этим немного повременить. Когда будут
выполнены первоочередные работы, он сможет бродить по лесам и с успехом
использовать имеющиеся в его арсенале ружья, порох и дробь.
С помощью ниспосланных ему судьбой орудий он сколотил несколько скамеек
и поставил их внутрь дупла и возле дерева. Хорошо обструганный стол также
приобрел более приличный вид, вполне подходящий для настоящих тарелок и
столовых приборов, которые расставлял на нем Тартелетт. Вместо кроватей
были сделаны деревянные лежаки, а покрытая одеялом травяная подстилка
стала больше походить на обычную постель. Кухонная утварь уже не валялась
на полу: для нее была прибита полка. Кроме деревянного сундука в дупле
Вильтри появился и самодельный стенной шкаф, а на больших гвоздях
развесили инструменты и оружие, украсившие стены наподобие рыцарских
доспехов.
Теперь Годфри задумал сделать настоящую дверь, опасаясь, как бы
домашние животные не нарушили по ночам их покой. Но как он мог изготовить
доски единственной ручной пилой? Поэтому вместо досок он воспользовался
большими кусками древесной коры. Дверь получилась достаточно прочной и
плотно закрывала вход в Вильтри. В то же время в двух противоположных
частях внутренней стенки дупла Годфри прорубил два маленьких окошка и
приделал к ним ставни. В комнату поступало теперь достаточно света и
воздуха. На ночь ставни закрывались, а днем было так светло, что наши
Робинзоны перестали зажигать факел, от которого в жилище всегда стоял
сильный чад.
Каким будет освещение в длинные зимние вечера, Годфри еще не решил.
Быть может, удастся изготовить несколько свечей из бараньего сала или, что
гораздо проще, приспособить древесную смолу? Об этом придется подумать.
Предстояло решить и другой, не менее важный вопрос - как построить
дымовую трубу. Пока стояла хорошая погода, для приготовления пищи во всех
отношениях был удобен очаг, устроенный снаружи, в щели одной из секвой. Но
что делать, когда начнется сезон дождей и наступят холода? Очевидно,
придется разводить огонь в самом жилище, а дым выпускать наружу. Впрочем,
и с этим еще можно повременить!
Сейчас у Годфри были другие заботы. Прежде всего он занялся постройкой
моста, чтобы соединить оба берега речки, протекавшей неподалеку от
гигантских секвой. Ему удалось, правда не без труда, забить в песчаное
русло несколько свай и настелить на них бревна. Благодаря мосту легко было
теперь добираться до северного побережья кратчайшим путем, тогда как
прежде приходилось делать обход в две мили вверх по течению, чтобы перейти
речку вброд.
Всеми силами стараясь скрасить существование на затерянном островке
Тихого океана, - на тот случай, если им придется жить здесь очень долго
или даже всегда, - Годфри, однако, не терял надежды на спасение.
Теперь им было ясно, что остров Фины лежал в стороне от морских путей.
На острове не было промежуточного порта, он не мог снабжать проходящие
пароходы провизией. Однако мог же какой-нибудь военный или торговый
корабль пройти когда-нибудь ввиду его берегов? Поэтому надо было подумать,
как привлечь к себе его внимание, дать ему знать, что на острове находятся
люди.
С этой целью Годфри решил поставить на вершине северного мыса мачту, а
для флага пожертвовать одной из простыней, найденных в сундуке. Но так как
белый флаг мог оказаться на большом расстоянии незаметным, то пришлось
окрасить его соком росших у подножья дюн алых ягод. Вскоре на мачте уже
развевался ярко-красный флаг. Правда, окрашен он был примитивно, без
помощи стойких химикалий, и легко мог выгореть на солнце или вылинять от
дождя. Но это не беда! Его всегда можно будет перекрасить заново!
В таких работах незаметно пролетело время до 15 августа; обе недели
небо было безоблачным, если не считать двух или трех сильных гроз,
проливших на иссохшую землю целые потоки воды.
Теперь Годфри решил заняться охотой. Однако если сам он стрелял
довольно хорошо, то никак не мог рассчитывать на Тартелетта, который
никогда не брал в руки ружья.
Отныне несколько дней в неделю Годфри посвящал охоте за четвероногой и
пернатой дичью, которой тут было вполне достаточно, чтобы обеспечить
жителей Вильтри. Куропатки и бекасы внесли некоторое разнообразие в
обычное меню. Кроме того, пулями юного охотника были убиты две антилопы, и
учитель танцев, хоть и не принимал никакого участия в их добыче, с большим
аппетитом уничтожал их в виде бифштексов или котлет.
Во время охоты Годфри все больше и больше знакомился с островом. Он
исходил вдоль и поперек весь лес, занимавший центральную часть острова,
поднимался вверх по течению речки до самого ее истока - ручейка у
западного склона, снова взбирался на вершину конуса и спускался оттуда с
противоположной стороны, которую еще не исследовал.
"Изо всех моих разведок, - рассуждал про себя Годфри, - можно сделать
вывод, что на острове Фины нет ни хищных зверей, ни ядовитых змей, ни
других пресмыкающихся! Будь они здесь, их, без сомнения, вспугнули бы
ружейные выстрелы, и я бы их заметил. Нам просто посчастливилось! Не знаю,
как бы мы с ними справились, если бы им вздумалось напасть на Вильтри?"
На ходу он продолжал размышлять:
"Можно также заключить, что остров Фины необитаем. Иначе туземцы или
потерпевшие крушение давно бы прибежали на выстрелы. Только вот этот
непонятный дым, который, как мне кажется, я видел дважды!.."
В самом деле, это было непонятно. Ведь Годфри до сих пор не обнаружил
следов разведенного кем-либо костра. Что же касается теплых источников, за
счет которых он пытался было объяснить появление дыма, то остров Фины, не
будучи вулканическим по происхождению, едва ли мог их иметь. Очевидно, в
обоих случаях это было оптической иллюзией.
Впрочем, дым больше не показывался. Годфри снова поднимался на вершину
конуса, опять влезал на верхушку Вильтри, но ни разу больше не заметил
никакого подобия дыма. Мало-помалу он вовсе перестал об этом думать.
За домашними работами и охотой прошло еще несколько недель. Каждый день
приносил хоть какое-нибудь улучшение, делая жизнь наших Робинзонов менее
однообразной.
По воскресеньям Тартелетт наряжался, как индейский петух, и
прогуливался под деревьями, наигрывая на своей карманной скрипке. При этом
он выделывал самые замысловатые па, давая уроки самому себе, так как его
ученик решительно от них отказался.
- А к чему они? - отвечал Годфри на настойчивые просьбы танцмейстера. -
Неужели вы можете себе представить Робинзона, берущего уроки танцев и
изящных манер?
- А почему бы и нет? - серьезно возражал Тартелетт. - Разве Робинзону
помешают хорошие манеры? Ведь нужны они не для других, а для себя!
Хотя Годфри и не знал, что на это ответить, он все же не сдавался, и
бедный Тартелетт только зря терял время на уговоры. Тринадцатого сентября
Годфри испытал самое тяжелое разочарование, какое только может испытать
человек, выброшенный кораблекрушением на необитаемый остров.
В этот день, около трех часов, когда он прогуливался возле "Флагпункта"
- так был назван мыс, на котором возвышалась мачта с флагом, - внимание
его вдруг привлекла длинная полоска дыма на горизонте. Посмотрев в
подзорную трубу, Годфри убедился, что это действительно дымок, относимый к
острову западным ветром.
Сердце учащенно забилось.
- Корабль! - воскликнул юноша.
Но пройдет ли он так близко от острова Фины, чтобы заметить или
услышать сигналы с берега? Неужели этот дым, едва появившись, исчезнет
вместе с судном на северо- или юго-западе?
В течение двух часов Годфри находился во власти самых противоречивых
чувств и мыслей.
Дым увеличивался, сгущался - очевидно, судно набирало скорость, - потом
вдруг почти совсем исчез. Однако пароход заметно приближался, и к четырем
часам на границе неба и моря показался корпус большого судна, шедшего на
северо-восток. Годфри это точно определил. Если бы оно продолжало
двигаться в этом направлении, то непременно приблизилось бы к острову
Фины.
Сначала Годфри решил бежать к Вильтри и предупредить Тартелетта, но
передумал. Ведь на таком расстоянии один человек, дающий сигналы, будет не
менее заметен, чем двое. Потому он остался на месте с подзорной трубой
перед глазами, боясь пропустить малейшее движение корабля.
Пароход медленно приближался к острову, хотя и не успел еще повернуться
к нему носом. К пяти часам линия горизонта была уже выше его корпуса, и
можно было заметить три мачты. Годфри даже разглядел цвета флага,
развевавшегося на гафеле [наклонный рей, укрепляемый нижним концом к мачте
судна и служащий для крепления верхней кромки косого паруса - триселя].
Флаг был американским.
"Но если я различаю флаг корабля, - подумал Годфри, - то и оттуда
должны были заметить мой флаг, который при таком ветре, как сейчас,
нетрудно увидеть в подзорную трубу! Может быть, надо им помахать, и тогда
они поймут, что жители острова хотят установить с ними контакт? К делу!
Нельзя терять ни минуты!"
Он подбежал к мачте и, раскачивая шест, стал размахивать флагом, как бы
для приветствия, потом приспустил флаг, что у моряков означает просьбу о
помощи.
Пароход приблизился еще мили на три, но флаг на борту оставался
неподвижным и не отвечал на сигналы с берега.
Годфри почувствовал, как его сердце сжалось... Очевидно, его не
заметили.
Шел уже седьмой час. Пароход был не более чем в двух милях от берега,
когда солнце стало скрываться за горизонтом и начали сгущаться сумерки. С
наступлением темноты пришлось оставить всякую надежду быть замеченными.
Годфри снова принялся поднимать и опускать свой флаг, но безуспешно...
Тогда он выстрелил несколько раз из ружья. Ответных выстрелов не
последовало. Расстояние было слишком велико, да и ветер дул с моря.
Между тем опускалась ночь. Скоро нельзя будет разглядеть даже корпуса
корабля. Не пройдет и часа, и он начнет удаляться от острова Фины.
В волнении Годфри стал зажигать ветки смолистых деревьев, росших позади
флагпункта. Сухая сосновая хвоя скоро запылала огромным пламенем.
Но так и не дождавшись ответных сигналов с корабля, Годфри грустно
поплелся в Вильтри, чувствуя, как никогда прежде, всю тяжесть одиночества.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой рассказывается об одном неожиданном происшествии
Эта неудача потрясла Годфри. Да как тут было не огорчаться! Когда еще
может представиться подобный шанс на спасение! С таким же равнодушием
будут проходить мимо острова и другие суда, если они случайно окажутся в
этой части Тихого океана. К чему бы и другим кораблям поступать иначе,
если остров не является ни портом, ни просто надежным и нужным для них
убежищем?
Годфри провел тревожную ночь, просыпаясь каждую минуту. Ему чудилось,
что он слышит в море пушечные выстрелы, и он начинал надеяться, что
корабль все же заметил еще не погасший огонь на берегу и отвечает на
сигнал.
Годфри напрягал слух и убеждался, что все это было только игрой
больного воображения. А с наступлением дня он почти убедил себя, что
никакого корабля вообще не было, что все это сон, начавшийся накануне в
три часа дня.
Но нет! Он же отчетливо помнил, что пароход был в двух милях от острова
и прошел мимо, не обратив внимания на сигналы.
О постигшем его разочаровании Годфри ни слова не сказал Тартелетту. Да
и незачем было рассказывать! Беспечный ум учителя танцев не в состоянии,
был рассчитывать дальше двадцати четырех часов. Тартелетт даже не
задумывался о случайностях, которые помогли бы им покинуть остров.
Сан-Франциско стал постепенно стираться из его памяти. У него не осталось
там ни невесты, которая дожидалась его с нетерпением, ни дяди Виля,
которого он хотел бы снова увидеть. Если бы здесь, на краю света,
Тартелетт мог открыть танцкласс хотя бы для одного ученика, он был бы на
верху блаженства.
Однако, не помышляя ни о каких опасностях, могущих помешать его
спокойной жизни на острове, где не было ни хищных зверей, ни туземцев,
танцмейстер делал большую ошибку. Скоро его оптимизму пришлось выдержать
суровое испытание.
Было четыре часа пополудни. Тартелетт, как обычно, отправился собирать
устриц и моллюсков на берегу близ флагпункта, но тут же прибежал обратно,
испуганный, с развевающимися по ветру волосами. При этом было видно, что
он боится оглянуться назад.
- Что случилось? - вскричал обеспокоенный Годфри, выбежав навстречу
своему спутнику.
- Там... Там... - ответил Тартелетт, показывая пальцем на северную
часть моря, видневшуюся между гигантскими секвойями.
- Что там? - спросил Годфри, уже готовый броситься к лужайке.
- Лодка!
- Лодка?
- Да... Дикари... Целая флотилия дикарей!.. Должно быть, людоеды...
Годфри посмотрел в ту сторону.
Это была, однако, не флотилия, как показалось обезумевшему от страха
Тартелетту, а всего лишь небольшая лодка, тихо скользившая по морю в
полумиле от берега. Казалось, она огибала флагпункт.
- Почему вы думаете, что это людоеды? - обратился Годфри к учителю
танцев.
- Потому что рано или поздно, но только на острова всех Робинзонов
обязательно являлись людоеды.
- Быть может, это шлюпка с торгового судна?
- С торгового судна?
- Да... С парохода, который вчера прошел близ нашего острова.
- И вы мне ничего об этом не сказали! - воск