осподи... Лилипут спрыгнул с крыши. -- Пока все нормально, -- сказал он, пролетая мимо Кишки. -- О, господи... Сержант Кишка поднял глаза и посмотрел в пару красных глаза над ним. -- Пока все нормально, -- повторил голос с эффектом Доплера. Кишка обхватил ногами трубу, отпустил руки, чуть пролетел, схватился за верхушку трубы, уклонился от удара глиняного кулака, услышал противный скрип прощания ржавых болтов со стенной, еще раз ухватился за падающую вместе с ним чугунную трубу, как будто она могла ему помочь, и пропал в тумане. Мистер Хук повернулся на звук открывающейся двери и тут же спрятался за аппарат изготавливающий сосиски. -- Ты? -- прошептал он. -- Тебе нельзя возвращаться! Я продал тебя! Дорфл несколько секунд изучающе смотрел на него, потом прошел за ним, и взял с залитой кровью полки самый большой нож. Хук начал дрожать. -- Я-я-я всегда был д-д-добр к тебе, -- сказал он. -- В-в-всегда д-д-давал тебе в-в-выходные... Дорфл смотрел на него. "Это просто красный цвет", -- пробормотал себе под нос Хук... Но сейчас взгляд голема казался более осмысленным. Он как будто проникал вовнутрь и изучал его душу. Голем отодвинул его в сторону, вышел из бойни и направился к загону со скотом. Хук пришел в себя. Они никогда не сопротивляются. Они не могут. Так эти проклятые големы устроены. Он уставился на остальных работников, и людей и троллей. -- Чего вы стоите! Остановите его! Пара работников заколебалось. В руках у голема был большой нож. А когда Дорфл остановился и оглянулся на них, в его взгляде сквозило что-то новое. Не было похоже, что он не будет сопротивляться. Но Хук не нанимал работников за их мозги. Кроме того, никто здесь не любил голема. Тролль запустил в него топором. Дорфл, не поворачивая головы, поймал топор одной рукой и пальцами поломал его дубовое топорище. Он вырвал молот из рук другого человека и запустил его в стену с такой силой, что проломил ее насквозь. После этого они пошли за ним на почтительном расстоянии. Дорфл перестал обращать на них внимание. Пар над загоном скота перемешивался с туманом. Тысячи пар глаз с подозрением наблюдали за идущим между заграждениями Дорфлом. Они всегда умолкали, если голем был поблизости. Дорфл остановился у самого большого загона. Позади него раздались крики. -- Только не говори мне, что он собирается их всех перерубать! Мы не сможем их всех обработать за день! -- Я слышал, как у одного плотника голем сошел с ума и изготовил пять тысяч столов за ночь. Потерял счет или что-то такое... -- Да он просто смотрит на них... Дорфл ударил ножом и разбил замок на калитке. Весь скот наблюдал за големом, обычным терпеливым взглядом скота, в ожидании, что будет дальше. Затем он подошел к загону с овцами и открыл его. Следующим был загон со свиньями. -- Всех их? -- воскликнул мистер Хук. Голем не обращая внимания на наблюдателей, медленно прошел назад вдоль всех загонов, и зашел на бойню. Через некоторое время он вернулся, ведя за собой на веревочке старого бородатого козла. Он прошел мимо ожидающих животных к главным воротам на улицу, и распахнул их. Потом отпустил козла. Козел понюхал воздух и закатил глаза. Потом, вероятно решив, что далекий аромат от капустных полей за городской стенной лучше запахов окружающих его, выбежал на улицу. Все животные, с обычным стуком копыт и блеяньем, бросились за ним. Их поток обтекал неподвижную фигуру Дорфла, который сверху наблюдал за их ними. Взволнованная суматохой курица приземлилась на голове голема и начала кудахтать. Злость, наконец, победила в Хуке страх. -- Какого черта ты это делаешь? -- заорал он, стараясь перекрыть загон с овцами. -- За эти деньги, что убегают из ворот ты... Неожиданно Дорфл обхватил его рукой за горло. Он поднял дергающегося Хука на вытянутой руке, вертя головой в разные стороны, будто в поисках решения, что ему делать дальше. Наконец он отбросил в сторону нож, подсунул руку под курицу, которая устроила гнездо у него на голове, вытащил маленькое коричневое яйцо. С величественной грацией голем медленно раздавил яйцо об макушку Хука и бросил его. Бывшие коллеги голема отскочили, освобождая ему дорогу через бойню. На входе стояла высокая доска. Дорфл какое-то время изучал ее, потом взял мел и написал: Нет хозяина... Мел рассыпался у него в руках. Дорфл повернулся и исчез в тумане. Веселина вышла из-за лабораторного стола. -- Фитиль насквозь пропитан мышьяковой кислотой, -- сказала она. -- Неплохо, сэр! Эта свеча даже весит немного больше чем остальные! -- Что за ужасный способ убивать, -- сказала Ангуа. -- Конечно, и очень умный, -- сказал Ваймз. -- Ветинари сидит полночи со своей работой, и до утра свечи прогорают. Отравление светом. Никто не видит свет. Кто обращает внимание на свет? По крайней мере, не отупевший старый полицай. -- О, сэр, Вы совсем не стары, -- весело сказал Кэррот. -- А как насчет отупевшего? -- И не отупевший, -- быстро добавил Кэррот. -- Я всегда говорил людям, что у Вас многозначительная походка. Ваймз внимательно посмотрел на него, но не увидел ничего кроме страстного и невинного желания служить. -- Мы не смотрим на свет, потому что мы видим светом, -- сказал Ваймз. -- Хорошо. А теперь я думаю нам пора пойти и заглянуть в гости на фабрику свечей, не так ли? И Вы пойдете, Малопопка и захватите Ваш... Вы стали выше, Малопопка? -- Ботинки на шпильках, -- сказала Веселина. -- Я думал, гномы носят только железные ботинки... -- Да, сэр. Но у меня они на шпильках, сэр. Мне пришлось их приварить, сэр. -- О. Хорошо. Правильно, -- Ваймз собрался. -- Ну, раз Вы стали выше, захватите Ваши алхимические препараты. Сейчас должен прийти Камнелом с дежурства во дворце. Когда дело доходит до запертых дверей, нет никого лучше Камнелома. Он ходячая отмычка. Мы перехватим его по пути. Он зарядил свой арбалет и зажег спичку. -- Хорошо, -- сказал он. -- Мы все сделали современным способом, теперь займемся делом как наши деды делали. Настало время... -- Надавать по ягодицам, сэр? -- торопливо сказал Кэррот. -- Близко, -- сказал Ваймз, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма, -- но, никаких сигар. Взгляд на мир у сержанта Кишки несомненно менялся. Как только какое-то событие в его памяти откладывалось как наихудшее за всю его жизнь, как его тут же вытесняло что-то еще более ужасное. Сначала водосточная труба, на которой он висел, ударилась об стену здания напротив. В хорошо организованном мире он бы приземлился на пожарной лестнице, но пожарные лестницы были неизвестны в Анх-Морпорке, и пожару приходилось выбираться из здания безо всякой лестницы, например через крышу. Он обнаружил, что съезжает по диагонали по наклонной трубе куда-то вниз. Даже это не было бы так уж плохо, если бы не тот факт, что у сержант Кишка был повышенный вес, и, когда он достиг середины неподдерживаемой ничем трубы, последняя прогнулась, а чугун очень плохо прогибается, потому-то она, чуть прогнувшись, тут же переломилась. Кишка полетел вниз и приземлился на чем-то мягком, по меньшей мере, более мягком, чем плитка мостовой, и это издало "му-у-у-о-о-р-р-м!". Он скатился с этого на что-то более низкое и еще более мягкое, которое издало: "бе-е-е-е-е-е!", и скатился с этого на еще более низкое и мягкое, на ощупь сделанное из перьев, которое сошло с ума. И клюнуло его. Улица была полна животных, которые бегали туда-сюда. Когда животные не понимают что происходит, они начинают нервничать, и улица уже была вымощена следами их волнения. Единственным преимуществом для сержанта Кишки было то, что от этого она стала чуточку мягче, чем обычно. Копыта топтали его руки. Очень большие слюнявные носы обнюхивали его. До сих пор у сержанта Кишки не было большого опыта контактов с животными, за исключением в нарезанном виде. Когда он был маленьким, у него был розовенький душистый поросеночек по кличке мистер Ужас, и он дошел до главы шестой в "Содержании домашних животных". В ней были красивые гравюры. Но там ничего не говорилось про горячее, наполненное всякими запахами дыхание и не было огромных ног с копытами размером в суповую тарелку. В книге сержанта Кишки коровы издавали "му". Это знает каждый ребенок. Они не должны издавать "му-у-у-о-о-р-р-м!" как какое-то морское чудовище и обливать тебя душем из навоза. Он попытался встать, поскользнулся на свидетельстве кризиса у какой-то коровы, и уселся на овцу. Та издала "бе-е-е-а-а!" Какие звуки должны издаваться овцами? Он встал опять и попытался пробиться к тротуару. -- Кыш! Пошел прочь, чертов баран! Кыш! На него зашипел гусь, и, вытянув слишком длинную шею, медленно пошел на него. Кишка начал отступать, пока кто-то легонько не ткнул его в спину. Это была свинья. Она совсем не была похожа на мистера Ужаса. Она не была похожа на маленького поросенка, что продают на рынке, на маленького поросенка, что держат дома. Трудно было представить, что у свиней могут быть такие ноги, но у этой свиньи еще были волосы, щетина и копыта как кокосовые орехи. Эта свинка была размером с пони. У этой свинки были клыки. И она не было розового цвета. Она была иссиня-черного цвета, была покрыта какой-то острой щетиной и имела -- "давайте быть честными", -- подумал Кишка -- маленькие свиные глазки. Эта маленькая свинка была похожа на маленькую свинку, которая убила гончих, выпотрошила лошадь и съела охотника. Кишка развернулся и столкнулся нос к носу с быком, похожим на куб говядины на ногах. Тот поворачивал свою огромную голову из стороны в сторону, чтобы каждый налитый кровью глаз мог разглядеть сержанта, и было совершенно ясно, что обоим глазам он совершенно не понравился. Бык наклонил голову. Для разгона абсолютно не было места, но можно же просто нажать. Так как животные обступили его со всех сторон, Кишка выбрал единственный путь к спасению. По всей улице валялись люди. -- Здрасте, здрасте, здрасте, что случилось? -- сказал Кэррот. Человек со стоном схватил его за руку, сообщил. -- Нас жестоко атаковали! -- У нас нет на это времени! -- сказал Ваймз. -- Можем найти, -- сказала Ангуа. Она похлопала его по плечу и показала на стену, напротив, на которой было написано знакомым почерком: Нет хозяина... Кэррот нагнулся к пострадавшему и спросил: -- Вы были атакованы големом, не так ли? -- Точно! Жестокий ублюдок! Вышел из тумана и пошел на нас, Вы знаете, на что они похожи! Кэррот ободряюще улыбнулся ему. Потом его взгляд опустился вниз по телу пострадавшего до большого молота, который лежал на мостовой, потом увидел другие инструменты валяющиеся повсюду на поле битвы. У некоторых были поломаны ручки. Там был длинный лом, скрученный почти в кольцо. -- Какое счастье, что вы все были хорошо вооружены, -- сказал он. -- Он повернулся к нам, -- сказал человек. Он попытался щелкнуть пальцами. -- Вот так -- аарх! -- Похоже, что Вы поранили пальцы... -- Вы правы! -- Я немного не понимаю, как он мог повернуться к Вам и просто выйти из тумана, -- сказал Кэррот. -- Все знают, что им не дозволенно обороняться! -- "Обороняться", -- повторил Кэррот. -- Так нельзя, чтобы они вот так запросто разгуливали по улицам, -- пробормотал человек пряча глаза. Сзади послышался шум, и пара человек в окровавленных фартуках подбежали к ним. -- Он пошел в ту сторону! -- завопил один. -- Вы сможете его догнать, если поторопитесь! -- Быстрее, не торчите тут! Чего ради мы платим налоги? -- сказал другой. -- Он обходит все загоны и выпускает всех животных. Всех! На свином холме все улицы забиты свиньями. -- Голем выпускает скот? -- сказал Ваймз. -- Зачем? -- Откуда я знаю? Он выпустил козла-вожака из бойни Хука, и теперь половина этих проклятых животных бегают здесь за ним! А потом он пошел и засунул старого Фосдайка в сосисочный аппарат... -- Что? -- Нет, он не включил аппарат. Он набил ему рот петрушкой, насыпал лука ему в штаны, посыпал его овсянкой и бросил его в воронку! У Ангуа начали трястись плечи. Даже Ваймз улыбнулся. -- А затем он пошел на птицефабрику, схватил мистера Тервилли, и..., -- человек замолчал, увидев что рядом стоит дама, хоть она и приглушенно фыркала, пытаясь сдержать смех, и продолжил шепотом, -- использовал немного шалфея и лука. Если вы понимаете, о чем я... -- Вы хотите сказать что он...? -- начал Ваймз. -- Да! Его компаньон кивнул. -- Я думаю, бедный старый Тервилли не сможет больше смотреть на шалфей и лук. -- Похоже, что он его возненавидит, -- сказал Ваймз. Ангуа пришлось отвернуться. -- Расскажи ему, что случилось, когда он зашел на свиную бойню, -- сказал его товарищ. -- Наверно не стоит, -- сказал Ваймз. -- У меня пример перед глазами. -- Правильно! А бедный юный Сид еще только подмастерье и не решается рассказать, что он сделал с ним! -- О, боже, -- сказал Кэррот. -- Э... я думаю, у меня есть мазь, которая поможет... -- Поможет ли она от яблок? -- возразил человек. -- Она напихал ему яблок в рот? -- Не совсем туда! Ваймз содрогнулся. -- Ой-е... -- Что же теперь делать, а? -- воскликнул мясник, вплотную, нос к носу наседая на Ваймза. -- Ну, если взяться покрепче за ножку яблока... -- Я серьезно! Что вы собираетесь сделать? Я -- налогоплательщик, и я знаю свои права! Он тыкнул пальцем Ваймза в нагрудник. Лицо Ваймза окаменело. Он посмотрел на палец, потом на большой красный нос наседавшего. -- В таком случае, -- сказал Ваймз, -- я думаю Вам надо взять еще яблоко и... -- Э, извините, -- громко вмешался Кэррот. -- Вы будете мистером Максилоттом, не так ли? У Вас магазин в квартале боен. -- Да, правильно. И что из этого? -- Просто я что-то не могу припомнить Вашу фамилию в списке налогоплательщиков, что очень странно, потому что Вы сказали, что Вы налогоплательщик, но конечно Вы бы не стали лгать на сей счет, и в любом случае, когда Вы заплатили налог, Вам по закону должны были выдать квитанцию, и я уверен, что если Вы ее поищите, то обязательно найдете... Мясник опустил палец. -- Э..., да... -- Если хотите, я пойду с Вами и помогу ее найти, -- сказал Кэррот. Мясник бросил отчаянный взгляд на Ваймза. -- Он действительно прочитывает все это, -- сказал Ваймз. -- Ради удовольствия. Кэррот, почему бы Вам...? Боже мой, это что за черт? До них донеслось мычание, больше похожее на рев. Что-то большое и грязное приближалось к ним на угрожающей скорости. В сумерках это смутно напоминало очень жирного кентавра, получеловека, полу... фактически это был, когда чудище подбежало ближе, полу-Кишка -- полу-бык. Сержант Кишка потерял свой шлем и у него был задумчивый взгляд, свидетельствующий, что он близок к тому, чтобы испачкаться. Когда массивный бык как бабочка прогалопировал мимо, сержант закатил глаза и крикнул: -- Я боюсь с него спрыгнуть! Я боюсь с него спрыгнуть! -- Как ты на него забрался? -- крикнул Ваймз. -- Это было не сложно, сэр! Я просто схватился за рога, сэр, и в следующую секунду я оказался у него на спине! -- Хорошо, держись! -- Да, сэр! Крепчайше держусь, сэр! Быки Роджеры были сердиты и озадачены, что вообще-то является обычным состоянием всех взрослых быков[16]. Но у них была и другая причина. У крупного рогатого скота есть своя религия. Они глубоко религиозны. Они верят, что крупный рогатый скот уходит через волшебную дверь в мир лучший, когда умирает. Они не знают, что случается дальше, но они слышали, что это связано с отличным кормлением, по каким-то причинам, хреном. Роджеры ожидали наступление этого дня очень скоро. Они стали более неповоротливыми, коровы казалось, стали бегать быстрее, чем когда они были юными. Они предвкушали тот небесный хрен... И вместо этого их загнали в какой-то переполненный загон, продержали там день, а потом ворота распахнулись и теперь вокруг бегали животные и это не было похоже на обещанный рай. И кто-то сидел на их спине. Они несколько раз пытались сбросить его. В лучшие дни от этого дерзкого человека давно бы не осталось и мокрого места, но, в конце концов, страдающие артритом быки сдались и сейчас искали подходящее дерево, об которое можно было бы содрать его. Сейчас они страстно желали, чтобы этот неудачник прекратил бы так вопить. Ваймз пробежал несколько шагов за быком, остановился и повернулся назад. -- Кэррот. Ангуа. Вы идите к жирфабрике Керри. Просто следите за ней, пока мы не придем, хорошо? Следите за местом и не входите, хорошо? Ясно? Ни при каких обстоятельствах не входите. Я ясно выразился? Просто оставайтесь на месте. Понятно? -- Да, сэр, -- сказал Кэррот. -- Камнелом, пойдем снимем Фреда с быка. Толпа таяла перед быком. Тонна откормленного быка не была знакома с проблемой уличных пробок, пусть даже самых кратковременных. -- Фред, ты не можешь спрыгнуть? -- крикнул Ваймз, когда догнал быка. -- Мне не хотелось бы, и пробовать, сэр! -- Ты не можешь им управлять? -- Как, сэр? -- Мужик, держи его за рога! Кишка осторожно потянулся и взял в руки по рогу. Быки Роджеры качнули головой и чуть не скинули его. -- Сэр, он немножко сильнее меня! Точнее, намного сильнее, сэр! -- Я мочь прострелить ему голову арбалетом, мистер Ваймз, -- сказал Камнелом, размахивая своим переделанным под арбалет осадным оружием. -- На улице полно народу, сержант. Ты можешь пристрелить невинного человека даже в Анх-Морпорке. -- Извините, сэр, -- Камнелом улыбнулся. -- Но мы же могем сказать, что они был в чем-то виноват. -- Нет, это... Куда несется этот петух? Маленький петух-бентамка несся по улице, пробежал между бычьих ног и начал притормаживать перед носом Роджеров. Маленький человечек спрыгнул с его спины, подскочил, ухватил за кольцо продетое через нос быка, подскочил дальше до массивного кудрявого лба быка, и крепко ухватился руками за волосы. -- Похоже на Крошку Безумного Артура, лу-лупута, сэр, -- сказал Камнелом. -- Он... пытается долбануть энтого быка... Раздался звук как если бы ленивый дятел долбил очень крепкое дерево, прерываемое выкриками откуда-то между глаз животного. -- Получай, тя громадный ягненок, тя тебя так... Быки остановились. Они попытались повернуть голову так, чтобы хоть один из Роджеров мог увидеть, что это так колотит их по лбу, но с тем же успехом они могли попытаться увидеть собственные уши. Они начали пятиться. -- Фред, -- прошептал Ваймз. -- Сползай с его спины, пока он занят. С испуганным лицом сержант Кишка перекинул ногу через огромную спину быка и сполз на землю. Ваймз схватил его и нырнул в ближайшую подворотню. И тут же вытолкнул его обратно, там было слишком мало пространства, чтобы держаться на расстоянии от Фреда Кишки. -- Фред, почему ты весь в дерьме? -- Ну, сэр, Вы же знаете ту речку, в которую ныряешь без всплеска? Она начинается там, и становится все хуже, сэр? -- Ничего себе. Хуже чего? -- Разрешите пойти и принять ванную, сэр? -- Нет, но отойди еще на пару шагов. Что случилось с твоим шлемом? -- В последний раз я видел его на овце, сэр. Сэр, меня связали и бросили в подвале, но я героически выбрался на свободу, сэр! И меня преследовал какой-то голем, сэр! -- Где это было? Кишке не хотелось, чтоб его не спросили об этом. -- Это было в районе боен, -- сказал он. -- Был туман, сэр, поэтому я... Ваймз схватил Кишку за запястье. -- Что это? -- Меня связали струнами, сэр! Но с большим риском для жизни и здоровья я... -- Мне не кажется что это струны, -- сказал Ваймз. -- Правда, сэр? -- Да, это больше похоже на... фитили для свечей. Кишка вытянулся. -- Это улика, сэр? -- спросил с надеждой он. Ваймз с хлюпаньем похлопал по мокрой спине Кишки. -- Неплохо, Фред, -- сказал он, вытирая руку об брюки. -- Это конечно же доказательство. -- Я так и думал, сэр! -- быстро ответил Кишка. -- Это доказательство и мне надо было как можно скорее добраться до коммандера Ваймза несмотря на... -- Почему лилипут остановил быка, Фред? -- Это Крошка Безумный Артур, сэр. Мы должны ему доллар. Он нам... немного помог, сэр. Быки Роджеры опустились на колени, удивленные и озадаченные. Крошка Безумный Артур не мог нанести смертельный удар, но он не останавливался. Через некоторое время стук начал действовать всем на нервы. -- Ему нужна помощь? -- спросил Ваймз. -- Похоже, что он сам неплохо справляется, сэр, -- сказал Кишка. Крошка Безумный Артур взглянул на них и улыбнулся. -- Один доллар, так? -- крикнул он. -- Никакой дуриловки, или я займусь вами! Однажды один из этих ублюдков наступил на моего дедушку! -- Покалечил его? -- Он ему открутил за это рог! Ваймз крепко схватил Кишку за руку. -- Давай Фред, этот запах заполоняет всю улицу! -- Да, сэр! И еще брызгается в разные стороны! -- Слышите! Эй, ты! ты же полицейский! Иди сюда! Ваймз повернулся. Сквозь толпу к ним проталкивался человек. В этот момент Кишка подумал, что самый худший момент еще не настал. Ваймз чуть было не прыгнул на говорящего в ответ на слова "Эй, ты!", выкрикиваемые подобным грубым тоном. У кричащего был аристократический вид, и к тому же он производил человека, не привыкшего к суровости жизни и вдруг столкнувшийся с ней. Ваймз весело отсалютовал. -- Да, сэр! Я -- полицейский, сэр! -- Хорошо, сейчас же следуй за мной и арестуй эту штуковину. Он мешает рабочим. -- Какую штуковину, сэр? -- Голема, мужик! Зашел, такой же крутой как и ты, на фабрику и начал малевать на чертовых стенах. -- Какую фабрику? -- Иди за мной, по-хорошему! Ты знаешь, я очень близкий друг твоего коммандера и я не могу сказать, что твой вид мне понравился. -- Примите мои извинения, сэр, -- веселясь, сказал Ваймз, у сержанта Кишки от его улыбки мурашки пробежали по коже. На другой стороне улицы стояла неприметная фабрика. Человек повел всех туда. -- Э... он сказал "голем", сэр, -- пробормотал Кишка. Ваймз уже давно знал Фреда Кишка. -- Да, Фред, у тебя важное задание -- оставаться здесь для прикрытия, -- сказал он. От облегчения Кишка чуть не выпустил пар. -- Отлично, сэр! -- воскликнул он. Фабрика была полна ткацких станков. Перед ними кротко сидели люди. Гильдии обычно ненавидели такое положение вещей, но так как гильдия швей не обращала внимания на швейное дело, никто не протестовал. От каждой машины отходили бесконечные ремни к шкивам на длинном валу под потолком, который в свою очередь приводился в движение... Ваймз проследил взглядом в дальний конец цеха... к машине, которая сейчас не работала, и была, по всей видимости, сломана. Пара големов с потерянным видом стояла рядом с ней. Рядом в стене была дыра, а над ней кто-то написал красной краской: Рабочие! Никаких хозяев кроме вас самих! Ваймз улыбнулся. -- Он проломился сквозь стену, сломал мельницу, оттащил в сторону моих големов, намалевал эту глупую надпись, и опять вылез! -- сказал хозяин за его спиной. -- Хм, да, я вижу. Большинство использует волов на мельницах, -- безразлично сказал Ваймз. -- Ну и что из этого? Все равно, скот не может работать двадцать четыре часа в сутки. Ваймз окинул взглядом ряды рабочих. Лица у всех были нахмурены, хмурым взглядом Кокбилл-стрит, который бывает у бедного человека, когда его еще и унижают. -- Да, действительно, -- сказал он. -- Большинство швейных мастерских находится на Нэп-хилл, но цены здесь значительно ниже, не так ли? -- Люди рады, что они получили работу! -- Да, -- сказал Ваймз, еще раз посмотрев на лица. -- Счастливы. -- Он заметил, как на дальнем конце цеха големы пытаются починить мельницу. -- А теперь слушай меня, что я хочу, чтобы ты сделал..., -- начал владелец фабрики. Ваймз схватил его за ворот и потянул его к себе, пока лицо владельца фабрики не оказалось в нескольких дюймах от его лица. -- Нет, ты слушай меня, -- прошипел он. -- Я целыми днями общаюсь с жуликами, ворами и бандитами, и меня это не трогает, но после двух минут общения с тобой меня тянет принять ванну. И если я найду этого чертова голема, я пожму его чертову руку, ты понял меня? К удивлению Ваймза, у владельца хватило смелости ответить: -- Как Вы смеете! Вы представляете закон! Ваймз свирепо чуть не воткнул ему палец в нос. -- С чего начать? -- завопил он. Он свирепо уставился на двух големов. -- А вы клоуны, у вас что нет никаких мозгов от рожд... Вы что вообще не соображаете? И сметая все на пути вышел из здания. Сержант Кишка прекратил попытки почиститься, и подбежал к нему. -- Я слышал, как люди говорят, что они видели, как голем вышел через другую дверь, сэр, -- сказал он. -- Он был красного цвета. Понимаете, из красной глины. А тот, что гнался за мной, был белым, сэр. Вы рассержены, Сэм? -- Кто владелец этой фабрики? -- Мистер Каттерейл, сэр. Вы помните, он всегда пишет Вам письма о том, что в полиции слишком много представителей как он называет "низших рас". Понимаете... троллей и гномов... Сержанту чуть не бежал, чтобы не отстать от него. -- Наберите зомби, -- сказал Ваймз. -- Вы всегда смертельно ненавидели зомби, извините за каламбур, -- сказал Кишка. -- Есть желающие работать? -- О да, сэр. Парочка неплохих ребят, сэр, но у них свисает серая кожа, и Вы поклялись, что похороните их через пять минут. -- Завтра утром примите у них присягу. -- Хорошо, сэр. Хорошая идея. И конечно хорошая экономия, потому что за них не надо платить пенсионный фонд. -- Пусть патрулируют Кингсдаун. Прежде всего, они -- люди. -- Хорошо, сэр. -- "Когда Сэм в таком настроении, -- подумал Кишка, -- лучше соглашаться со всем". -- Вам действительно надоел все это добропорядочное дерьмо, да сэр? -- Сейчас я бы принял присягу у горгоны! -- Есть еще мистер Бликли, сэр, он работает у кошерного мясника и питается... -- Но никаких вампиров. Никогда не принимать вампиров. Пошли быстрей, Фред. Нобби Ноббс должен был знать. Так он говорил себе, убегая по улицам. Все это насчет королей, и насчет того... чего они хотели от него. Какая ужасная мысль... Доброволец. Нобби Ноббс всю свою жизнь провел в разных униформах. И основной урок который он выучил, был в том, что все эти люди с красными рожами и ласковыми голосами никогда не предлагают легкую и доходную работу, которой хотелось бы Нобби. Они приглашают добровольцев на что-то "большое и чистое" и в конце концов ты чистишь чертов огромный мост; они спрашивают: "Кто-нибудь хочет хорошей еды?", и ты сидишь и чистишь картошку всю неделю. Никогда не вызывайся добровольцем. Даже если сержант стоит и говорит: "Нам нужен кто-то, чтобы пить спиртное, бутылками, и заниматься любовью, постоянно, с женщинами, все готово". Всегда будет какая-нибудь загвоздка. Если хор ангелов просит добровольцев в рай сделать шаг вперед, Нобби знает что лучше сделать шаг назад. Если пригласят капрала Ноббса, он не будет рад приглашению. Его вообще не найдут. Нобби обошел стаю свиней на середине улицы. Даже мистер Ваймз никогда не приглашал его добровольцем. Голова Нобби раскалывалась. Он был уверен, что это из-за перепелиных яиц. Только больные птицы могут откладывать такие маленькие яйца. Он обошел корову, которая стояла, всунув голову в чье-то окно. Нобби в короли? О, да. Никто никогда ничего не давал Нобби кроме кожных болезней или шестидесяти плетей. Это был собачий мир Ноббса. Если бы был мировой чемпионат неудачников, то Ноббс был бы перв... последним. Он прекратил бег и улегся в подворотне. В гостеприимной тени он достал из-за уха очень маленький бычок и закурил. Теперь он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы подумать обо всех этих животных, которые заполонили улицы. В отличие от фамильного древа, плодом которого был Кишка, стелющаяся виноградная лоза Ноббсов цвела только внутри городской стены. Нобби был твердо уверен, что животные это еда, и ничего более. И он был уверен, что они не должны так свободно разгуливать по улицам. Целые толпы людей пытались загнать животных. Но из-за того, что люди устали, а животные были голодные и запуганные, все это приводило к тому, что на улицах появлялось все больше грязи. Нобби понял, что он совсем не один занимает подворотню. Он присмотрелся. В тени прятался козел. Он был взлохмачен и дурно пахнул, но он повернул голову и одарил Нобби самым осмысленным взглядом из тех, что видел Нобби у животных. Неожиданно и совершенно неестественно для Нобби он вдруг почувствовал прилив дружеских чувств. Он вытащил бычок изо рта и протянул его козлу, который тут же сожрал его. -- Ты да я, и мы с тобой, -- сказал Нобби. Разнообразные животные в панике разбегались перед идущими Кэрротом, Ангуа и Веселиной. Больше всего они шарахались от Ангуа. Веселине казалось, что перед ними находится невидимый щит. Некоторые животные пытались залезть на стены или шарахались в безумном испуге в боковые улицы. -- Почему они так испуганны? -- спросила Веселина. -- Не могу понять, -- сказала Ангуа. Несколько испуганных овец убежали от них, когда они подошли к свечной фабрике. Свет в высоких окнах говорил, что изготовление свечей продолжается и ночью. -- Они производят почти полмиллиона свечей в сутки, -- сказал Кэррот. -- Я слышал, что у них очень современное оборудование. Было бы очень интересно посмотреть. В тумане светились нечеткие круги света. В подъезжающие телеги грузили связки свечей. -- Все выглядит довольно нормально, -- сказал Кэррот, когда они проскользнули подходящую темную подворотню. -- Все очень заняты. -- Мне кажется, что все бесполезно, -- сказала Ангуа. -- Как только они увидят нас, они тут же уничтожат доказательства. И даже если мы найдем мышьяк, что из этого? Законом не запрещено владеть мышьяком, не так ли? -- Э... законом не запрещено владеть этим? -- прошептал Кэррот. По улице медленно брел голем. Он очень отличался от других големов. Остальные были очень древними и чинили сами себя уже столько раз, что они были так же бесформенны как детские пряники в форме человека, но этот был очень похож на человека, по меньшей мере, на то, как люди хотят выглядеть. Он был похож на статую из белой глины. Вокруг головы, как часть дизайна была вылеплена корона. -- Я был прав, -- пробормотал Кэррот. -- Они сами сделали голема. Бедолаги. Они думали, что король освободит их. -- Посмотрите на его ноги, -- сказала Ангуа. На ногах шагающего голема то появлялись то исчезали красные линии, такие же линии появлялись и на его руках и теле. -- Он трескается, -- сказала она. -- Я знала, что нельзя обжигать глину в старой печи для хлеба! -- сказала Веселина. -- Она неправильной формы! Голем толкнул дверь и вошел в фабрику. -- Пошли, -- сказал Кэррот. -- Коммандер Ваймз приказал нам ждать его здесь, -- сказала Ангуа. -- Да, но мы не знаем, что там может сейчас происходить, -- сказал Кэррот. -- Кроме того, ему нравится, когда мы проявляем инициативу. Мы не можем просто торчать здесь. Он перебежал улицу и открыл дверь. Внутри все было заставлено связками свечей, между ними были оставлены узкие проходы. Со всех сторон доносились постукивания и позвякивания фабрики, немного приглушенные связками. В воздухе пахло горячим воском. Веселинка услышала спор шепотом, который доносился чуть выше и позади ее маленького круглого шлема. -- Было бы лучше, если мистер Ваймз не приказал бы ее взять с собой. А вдруг с ней что-нибудь случится? -- О чем ты говоришь? -- Ну... ты знаешь... она же девушка. -- Ну и что? У нас полиции, по меньшей мере, три гнома женского пола и ты не беспокоишься за них. -- О, не надо... назови хоть кого-нибудь. -- Ларс Черепушка, для начала. -- Нет! Правда? -- Ты хочешь сказать, что мой нюх обманывает? -- Но он на прошлой неделе выиграл борьбу в соревнованиях на звание лучшего в шахтах! -- Ну и что? Ты хочешь сказать, что женщины слабее мужчин? Ты не боишься за меня, когда я сама успокаиваю драку в переполненном баре. -- Я помогаю, если это необходимо. -- Мне или им? -- Так нечестно. -- Правда? -- Я бы не помогал им, если бы ты не была слишком жестока. -- Ах, так? А еще говорят, что рыцарство вымерло... -- Все равно, Веселина... другое дело. Я уверен, что он... она хороший алхимик, но лучше все же прикрывать ее спину в драке. Держись... Они вошли в цех. Над ними проносились свечи -- сотнями, тысячами, они висели зацепленные за фитили на бесконечном ремне сделанным из деревянных платформ связанным вместе лентой, которая висела на блоках по всему длинному залу. -- Я слышал об этом, -- сказал Кэррот. -- Это называется конвейер. Таким образом изготавливаются тысячи одинаковый вещей. Но посмотрите на скорость. Удивительно, что машина может... Ангуа показала пальцем. Рядом с ней скрипела машина, но не было видно, что приводит ее в движение. -- Что-то должно приводить все это в движение, -- сказала Ангуа. Теперь Кэррот показал пальцем. На дальнем конце, куда уходил конвейер. Там стояла фигура, и ее руки двигались настолько быстро, что вокруг фигуры был мутный ореол. Прямо рядом с Кэрротом стояла большая деревянная вагонетка. В нее каскадом сыпались свечи. Ее никто не заменял и они, переполнив вагонетку, ссыпались через край и катились по полу. -- Веселина, -- сказал Кэррот. -- Вы владеете каким-нибудь оружием? -- Э... нет, капитан Кэррот. -- Хорошо. Тогда подождите на улице. Я не хочу, чтобы Вам был нанесен какой-нибудь вред. Она с облегчением убежала. Ангуа принюхалась. -- Здесь только что был вампир, -- сказала она. -- Я думаю, мы... -- начал Кэррот. -- Я был уверен, что вы узнаете! Зачем я только купил эту чертову штуковину! У меня арбалет! Я предупреждаю вас, у меня арбалет! Они обернулись. -- А, мистер Керри, -- радостно воскликнул Кэррот. Он вытащил свой значок. -- Капитан Кэррот, городская полиция Анх-Морпорка... -- Я знаю кто вы такие! Я знаю кто вы такие! Я знал, что вы придете! У меня арбалет и я не побоюсь его использовать! -- дрожание кончика арбалета выдавало его ложь. -- Правда? -- сказала Ангуа. -- И кто мы такие? -- Я даже не хотел в этом участвовать! -- крикнул Керри. -- Это он убил тех стариков, не так ли? -- Да, -- сказал Кэррот. -- Но почему? Я не говорил ему этого делать! -- Я думаю, потому что они помогали его изготовить, -- сказал Кэррот. -- Он понимал, кто виноват. -- Големы продали его мне! -- сказал Керри. -- Я думал он поможет мне поставить дело, но эта чертова фиговина не хочет останавливаться... Он бросил взгляд на цепочку свечей проплывающих над головой, но тут же опять направил арбалет на полицейских, до того как Ангуа могла хоть что-то предпринять. -- Упорно работает, не так ли? -- Ха! -- но Керри не был похож на человека, который любил шутить. Он был похож на человека с личными проблемами. -- Я уволил всех, кроме девушек в цехе упаковки, и они работают в три смены с переработкой! У меня четыре человека ищут сало для свечей, два человека скупают фитильные нити и трое пытаются найти дополнительные складские помещения! -- Тогда запрети ему изготавливать свечи, -- сказал Кэррот. -- Когда у нас кончается сало, он уходит на улицу! Вы хотите, чтобы он бродил по улицам и искал чем ему заняться? Эй, вы оба, не двигайтесь! -- торопливо добавил Кэррот, размахивая арбалетом. -- Слушай, все, что надо сделать, это поменять слова в его голове, -- сказал Кэррот. -- Он не позволяет этого делать! Думаете, я не пробовал? -- Он не может не позволить Вам, -- сказал Кэррот. -- Големы должны подчиняться... -- Я сказал, что он не позволяет мне! -- А как насчет отравленных свечей? -- сказал Кэррот. -- Это была не моя идея! -- А чья это была идея? Арбалет в руках Керри раскачивался в разные стороны. Он облизнул губы. -- Все зашло слишком далеко, -- сказал он. -- Я выхожу из игры. -- Чья идея, мистер Керри? -- Я не хочу кончить где-нибудь на улице с кровью не больше чем у высушенного банана! -- Тогда, не делайте ничего такого, -- сказал Кэррот. Мистер Керри переполнялся страхом. Ангуа чувствовала как запах страха исходящий от него. В панике он может спустить курок. От него шел еще другой запах. -- Что за вампир? -- спросила она. В какой-то момент ей показалось, что он выстрелит из арбалета. -- Я ничего не говорил о вампире! -- У Вас в кармане лежит чеснок, -- сказала Ангуа. -- И здесь все пропахло запахом вампира. -- Он сказал, что мы можем заставить голема делать что угодно, -- пробормотал Керри. -- Например, изготовлять отравленные свечи? -- спросил Кэррот. -- Да, но он сказал, что только для того чтобы обезвредить Ветинари, -- сказал Керри. Казалось, он немного взял себя в руки. -- И он не умер, насколько я слышал, -- сказал он. -- Я не думаю, что это является преступлением, сделать его немного больным, поэтому вы не можете... -- Свечи убили двух других людей, -- сказал Кэррот. Керри опять начал паниковать. -- Кого? -- Старую женщину и ребенка с Кокбилл-стрит. -- Они что, так важны? -- сказал Керри. Кэррот вздохнул. -- Я почти жалел Вас, -- сказал он. -- Вплоть до Вашей последней фразы. Вам повезло, мистер Керри. -- Вы так думаете? -- О, да. Мы пришли к Вам до коммандера Ваймза. А теперь положите арбалет, и давайте поговорим о... Послышался шум. Или скорее, внезапное прекращение шума, к которому уже так привыкли, что перестали слышать. Конвейер остановился. Было слышно глухое восковое постукивание друг об друга подвешенных свечей, и потом наступила тишина. Последняя свеча упала с конвейера, прокатилась по скату кучи в вагонетке, и скатилась на пол. И в тишине, стук шагов. Кэррот и Ангуа вместе увидели, как его палец дернулся. Когда крюк отпустил струну, Ангуа оттолкнула в сторону Кэррота, но он опередил ее, и загородил рукой. Она услышала тошнотворный звук разрываемой плоти кисти руки, которая мелькнула перед ее лицом, и как Кэррот вскрикнул, когда энергия стрелы арбалета заставила его крутануться на месте. Кэррот тяжело упал на пол, держась за левую руку. Стела от арбалета торчала из его кисти. Ангуа нагнулась над ним. -- Похоже, что она без крюков, давай я вытяну... Кэррот схватил ее за руку. -- У нее серебряный наконечник! Не трогай! Они оба взглянули на фигуру вышедшую из тени. Король-голем смотрел на нее сверху. Она почувствовала как ее зубы и ногти начали вытягиваться. Потом она увидела круглое личико Веселины, осторожно выглядывающей из-за связок свечей. Ангуа отозвала свои инстинкты волка и крикнула гному и растущим волосам: -- Не двигаться! -- и попыталась решить, броситься ли за убегающим Керри или оттащить Кэррота в безопасное место. Она еще раз сказала своему телу, что форма волка сейчас не подойдет. Слишком много запахов, слишком много огня... Голем лоснился от сала и воска. Она отступила назад. За големом она увидела как Веселина посмотрела на стонущего Кэррота и потом на топор висящий на пожарном щите. Веселина взяла его в руку и неуверенно взвесила его в р