ь, так... "Это сделал ты, сознавайся, все видеть тебя, у нас много людей говорят что ты делать это, ты делать это хорошо не так ли, сознавайся". В общем, я думаю это все. А потом, когда я сказал, что это был не я, кажется, поставил в тупик Вашего офицера. Барабаностук деликатно облизнул палец и перелистнул страницу. Ваймз посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Звук пил оживлял утренний воздух. Капитан Кэррот постучал в ворота лесопилки, которые почти сразу же открыли. -- Доброе утро, сэр! -- сказал он. -- Насколько я знаю, у Вас есть здесь голем? -- Был, -- ответил владелец лесосклада. -- О боже, еще один, -- сказала Ангуа. Теперь уже стало четыре. Голем в кузне положил голову под паровой молот, голем из бригады каменщиков был уже десятью пальцев ног торчащих из под двух-тонного блока известняка, голема работающего в порту видели плывущим по реке в сторону моря, а теперь этот... -- Это ужасно, -- сказал владелец, ударяя по груди голема. -- Сидни сказала, что он пилил все время, а потом взял и отпилил себе голову. А мне надо напилить доски ясеня к полудню. Спрашивается, кто теперь будет пилить? Ангуа взяла голову голема. Если в лице и было какое-нибудь выражение, то только глубокой сосредоточенности. -- Да, между прочим, -- сказал владелец. -- Альф сказал мне, что он слышал в "Барабане", что големы убивали людей... -- Вопросы продолжаются, -- сказал Кэррот. -- А теперь, мистер... э, Пребл Скинк, не так ли? У Вашего брата магазин осветительного масла на Кебл-стрит? А Ваша дочь работает в университете? Владелец был поражен... Но Кэррот знал всех. -- Да... -- Ваш голем уходил вчера вечером? -- Ну, да, рано... что-то насчет святого дня, -- он нервно переводил взгляд с Кэррота на Ангуа. -- Им позволяется уходить, иначе слова у них в голове... -- А потом он пришел и работал всю ночь? -- Да. А что же еще ему делать? А затем Альф пришел и сказал, что он отошел о пилы, постоял немного, а затем... -- Вы вчера распиливали сосновые бревна? -- спросила Ангуа. -- Правильно. Где мне сейчас достать нового голема, могу я спросить? -- Что это? -- спросила Ангуа, поднимая дощечку из пыли. -- Это его грифельная доска, не так ли? -- Она передала ее Кэрроту. -- "Не убий", -- медленно прочел Кэррот. -- "Глина от глины моей. Позор". Вы догадываетесь, зачем он это написал? -- Шутить изволите? -- спросил Скинк. -- Они всегда делают глупости, -- он немного повеселел. -- Эй, может у него чайник треснул? Уловили? Глина... чайник... треснул... двинулся? -- Очень смешно, -- мрачно сказал Кэррот. -- Я забираю это как вещественное доказательство. Доброго Вам утра. -- Почему ты спросила о сосновых бревнах? -- спросил он у Ангуа, когда они вышли. -- Там был запах той же сосновой смолы. -- Сосновая смола -- это просто сосновая смола. -- Нет. Не для меня. Этот голем был там. -- Они все там были, -- вздохнул Кэррот. -- А теперь они совершают самоубийства. -- Нельзя отнять жизнь у того, у кого ее нет, -- сказала Ангуа. -- Как тогда это назвать? "Разрушение собственности"? -- спросил Кэррот. -- Все равно мы не можем их теперь спросить. Он постучал по дощечке. -- Они дали нам ответ, -- сказал он. -- Наверно теперь мы сможем узнать какой вопрос надо задать. -- Как это понять "ничего"? -- сказал Ваймз. -- Он должен быть в книге! Он облизывает пальцы, когда ее листает, и каждый день получает маленькую дозу мышьяка. Чертовски хитро. -- Извините, сэр, -- отступая, сказала Веселинка. -- Нет ни единого следа. Проверенно всеми известными способами. -- Точно? -- Можно послать книгу в Невидимый Университет. Они построили новый резонатор запахов в здании Высокоэнергетической Магии. Магия легко... -- Нет, -- сказал Ваймз. -- Сюда нельзя допускать волшебников. Черт! Полчаса назад я действительно подумал, что я узнал, в чем дело... Он сел за свой стол. Что-то еще странное появилось в гноме, но опять он не мог понять что. -- Мы что-то упускаем, Малопопка, -- сказал он. -- Да, сэр. -- Давай посмотрим на факты. Если ты хочешь кого-то медленно отравить, то надо или постоянно давать яд в малых дозах или хотя бы раз в день. Мы проверили все, что делает патриций. Это не может быть воздухом в комнате. Ты и я находимся там каждый день. Это не еда, мы практически уверены в этом. Что-то жалит его? Можно ли начинить ядом осу? Что нам надо... -- Звините, сэр. Ваймз повернулся. -- Камнелом? Я думал ты уже отдыхаешь. -- Я выбил из энтих адрес той служанки зовущейся Изи, как Вы приказали, -- стоически сказал Камнелом. -- Я пошел туда, а тама туда все люди идут. -- Что ты имеешь в виду? -- Тама соседи и все. Женщины плакают в энтих дверях. А я помнить, что вы сказали о том слове "дупло"... -- "Дипломатичность", -- сказал Ваймз. -- Да. Не кричать на людей и энто. Я подумкал, энто похоже на деликатный ситуация. Они также бросаются всякими вещами в меня. Поэтому я вернулся. Я записать энтот адрес. А теперь я идти домой. -- Он отсалютовал, немного качнувшись от удара ладонью по собственной голове, и пошел прочь. -- Спасибо Камнелом, -- сказал Ваймз. Он посмотрел на бумагу исписанную огромными буквами тролля. -- 1-ый этаж, сзади, Кокбилл-стрит, 27, -- сказал он. -- Хорошие дела! -- Вы знаете этот адрес, сэр? -- Должен знать. Я родился на этой улице, -- сказал Ваймз. -- Сразу за Тенями. Изи... Изи... Да... Теперь я вспомнил. Там жила миссис Изи, неподалеку. Худенькая такая. Много шила. Большая семья. Ну, у нас у всех были большие семьи, это был единственный способ сохранять тепло... Он нахмурился. Не похоже, что этот след куда-то вел. Служанки всегда уходят проведать матерей, они всегда думают о семьях. Что там моя бабушка говорила по этому поводу? "Сын остается сыном пока не вырастет, но дочь остается дочерью всю жизнь". Послать туда полицейского означает потерю его времени... -- Ну, ну... Кокбилл-стрит, -- сказал он. Он опять посмотрел на бумагу. "Ее надо переименовать в улицу Памяти. Нет, нельзя тратить время полиции на это. Но я могу посмотреть сам. На обратном пути. Как-нибудь сегодня". -- Э... Веселинка? -- Да, сэр? -- У тебя на... губах. Красное. Э... У тебя на губах... -- Губная помада, сэр. -- А... э... Губная помада? Ясно. Губная помада. -- Констебль Ангуа дала ее мне, сэр. -- Как мило с ее стороны, -- сказал Ваймз. Зал назывался крысиным. Его так называли из-за оформления; некоторые из предыдущих резидентов дворца думали, что зал будет очень хорошо смотреться с фресками из танцующих крыс. На ковре были вытканы узоры из крыс. На потолке водили хоровод танцующие крысы с переплетенными в центре хвостами. После получасового пребывания в этом зале большинство людей испытывали жгучее желание вымыться. Видимо скоро будет большой расход горячей воды. Зал быстро заполнялся. По общему согласию лидер одной из основных гильдий -- гильдии Швей[15], в кресло председателя уселась и полностью его заполнила миссис Роузмари Пальм. -- Тишина, пожалуйста! Джентльмены! Шум немного уменьшился. -- Доктор Доуни? -- сказала она. Глава гильдии наемных убийц кивнул. -- Друзья мои, я думаю, мы все знаем о сложившейся ситуации..., -- начал он. -- Да, тебе уже проплатили деньги? -- выкрикнул голос из толпы. Пронеслась легкая волна нервного смеха, но быстро утихла, потому-что неуютно смеяться слишком громко в лицо тому, кто знает точно, сколько стоит твоя смерть. Доктор Доуни улыбнулся. -- Я могу еще уверить вас джентльмены... и леди... что мне не известно ни о каких контрактах касательно лорда Ветинари. В любом случае, я не могу себе представить, что член нашей гильдии будет использовать яд в подобном случае. Его превосходительство провел некоторое время в школе наемных убийц, он знает меры предосторожностей. Я не сомневаюсь, что он выздоровеет. -- А если нет? -- спросила миссис Пальм. -- Никто не живет вечно, -- ответил доктор Доуни, спокойным голосом человека, который лично знает, что это правда. -- Тогда, нет никаких сомнений, мы изберем нового правителя. В зале наступила тишина. Слово "Кого?" бесшумно пронеслось в голове у каждого. -- Дело в том... дело в том..., -- сказал Герхард Хук, глава гильдии Мясников, -- уже ясно, и вы должны согласиться с этим... было... ну, подумайте об остальных... Слова "Лорд Снапкейз, сейчас... по крайней мере, он не совсем сумасшедший" пронеслись в толпе. -- Я должна согласиться, -- сказала миссис Пальм, -- что во время Ветинари, на улицах стало заметно безопасней... -- Вам лучше знать, мадам, -- сказал мистер Хук. Миссис Пальм окатила его ледяным взглядом. Кто-то захихикал. -- Я имею в виду, что за умеренную плату гильдия Воров гарантирует полную безопасность, -- закончила она. -- И, конечно, человек может пойти в дом прос... -- Договорного гостеприимства, -- быстро поправила миссис Пальм. -- Точно, и может быть уверен, что не выйдет оттуда раздетым догола и избитый до синевы, -- сказал Хук. -- Если только его предпочтения не такие, -- сказала миссис Пальм. -- Наша цель -- обеспечение удовлетворения. Очень аккуратного, если требуется. -- Жизнь при Ветинари стала заметно более спокойной, -- сказал мистер Горшок из гильдии Хлебопеков. -- Он убрал всех уличных актеров и мимов к черту на рога, -- сказал мистер Боггис из гильдии Воров. -- Правда. Но давайте не забывать и о его отрицательных сторонах. Он очень капризен. -- Вы так думаете? По сравнению с теми, что были до него, он надежен как скала. -- Снапкейз был надежен, -- угрюмо сказал мистер Хук. -- Помните, как он назначил своего коня городским советником? -- Вы должны согласиться, что его конь не был плохим консультантом. По сравнению с другими. -- Насколько я помню, остальные консультанты были вазой с цветами, мешком с песком и три человека которым до того отрубили головы. -- А помните ту борьбу? Все эти драки между бандитами и воришками? Похоже, что не оставалось сил на настоящее воровство, -- сказал мистер Боггис. -- Сейчас дела идут более... стабильно. Опять наступила тишина. В том то и дело. Сейчас дела шли стабильно. Что бы ни говорили о Ветинари, он создал уверенность в завтрашнем дне. Даже если тебя убьют в постели, это значит, что убийство было правильно организованно. -- С лордом Снапкейзом дела шли веселее, -- вывернулся кто-то. -- Особенно когда он рубил головы направо и налево. -- Проблема в том, -- сказал мистер Боггис, -- что эта работа сводит людей с ума. Берешь парня ничем не хуже нас, и через несколько месяцев он разговаривает с травой и сдирает с живых людей кожу. -- Ветинари не сумасшедший. -- Это смотря как посмотреть. Никто не может быть умным как он, не сойдя до этого с ума. -- Я просто слабая женщина, -- сказала миссис Пальм, вызвав резонное недоверие многих из присутствующих, -- но мне не кажется, что у нас есть выход. Или у нас будет долгая борьба за власть или мы решим вопрос сейчас. Правильно? Лидеры гильдий посмотрели друг на друга, одновременно стараясь не встречаться взглядами. Кто теперь будет патрицием? Однажды уже была большая борьба за власть с участием многих сторон, но сейчас... Получаешь власть, но и получаешь проблемы. Времена изменились. В наши дни, приходится балансировать и сводить между собой все конфликтующие интересы. Годами ни один разумный человек не пытался убить Ветинари, потому-что жизнь с ним была лучше, чем без него. Кроме того... Ветинари приручил Анх-Морпорк. Приручил как собаку. Он взял слабенькую дворнягу из своры дворняг, удлинил ее зубы и усилил челюсти, нарастил мускулы, застегнул ошейник, накормил постным мясом и натравил на горло всего мира. Он собрал все банды и группировки и показал им, что маленькие кусочки торта ежедневно, лучше, чем один большой кусок с гвоздем внутри. Он показал им, что лучше брать понемногу, но зато увеличить торт. Анх-Морпорк, единственный из городов на равнинах открыл ворота для гномов и троллей ("Сплавы всегда крепче", -- как сказал Ветинари). И это сработало. Они производили товар. Часто они создавали проблемы, но еще чаще они создавали богатство. И как результат, хотя до сих пор Анх-Морпорк имел много врагов, эти враги были вынуждены финансировать свои армии на занятые деньги. Большинство этих денег занималось в Анх-Морпорке, под грабительские проценты. Много лет уже не было больших войн. Анх-Морпорк сделал их нерентабельными. Тысячи лет назад старая империя была захвачена Миром Морпоркия, который сказал миру: "Не воюй, или я уничтожу тебя". Мир Морпокия пришел опять, но теперь он сказал: "Если будешь воевать, мы отзовем закладные. И, между прочим, ты направил на меня мою пику. Я заплатил за щит, что ты держишь. И сними мой шлем, когда разговариваешь со мной, ты маленький вонючий должник". И теперь вся эта машина, которая работала так тихо, что люди забыли, что это просто машина, и просто думали, что так устроен мир, начала барахлить. Лидеры гильдий обдумали свои мысли и решили, что чего они не хотят так это власти. Что они действительно хотели, так это то -- чтобы завтра будет очень похоже на сегодня. -- Есть гномы, -- сказал мистер Боггис. -- Если даже кто-нибудь из нас, конечно, я не говорю, что это будет один из нас, даже если кто-то выиграет, что насчет гномов? Если это опять будет кто-то вроде Снапкейза, на улицах будут валяться отрубленные коленные чашечки. -- Ты думаешь, что нам нужно что-то типа... голосования? Что-то популярное? -- О, нет. Сейчас просто... просто... все гораздо сложнее. А власть бьет людям в голову. -- А потом отрубают головы другим. -- Мне хотелось бы, чтобы Вы прекратили говорить об этом, кто бы Вы не были, -- сказала миссис Пальм. -- Все могут подумать, что Вам отрубили голову. -- У... -- О, это Вы, мистер Косой. Я очень извиняюсь. -- Как президент гильдии Адвокатов, -- сказал мистер Косой, самый уважаемый зомби в Анх-Морпорке, -- я должен рекомендовать стабильность в этом вопросе. Могу я предложить уважаемому собранию один совет. -- Сколько он будет стоить? -- спросил мистер Хук. -- Стабильность, -- сказал мистер Косой, -- равнозначна монархии. -- О, пожалуйста, только не говорите нам... -- Посмотрите на Клатч, -- упрямо продолжил мистер Косой, -- династия Серифов. Результат -- политическая стабильность. Возьмите Псевдополис. Или Столат. Или даже Агатинскую империю... -- Да хватит, -- сказал мистер Доуни. -- Все знают, что короли... -- О, монархи приходят и уходят, они свергают друг друга, и так далее и тому подобное, -- сказал мистер Косой. -- Но строй сохраняется. Кроме того, я думаю, мы найдем возможность все... устроить. Он почувствовал почву под ногами. Он рассеянно теребил нити, которыми была пришита его голова. Много лет назад он отказался умереть, пока ему не заплатят как адвокату за защиту самого себя на суде. -- Что Вы имеете в виду? -- спросил мистер Горшок. -- Примите к сведенью, что вопрос о восстановлении монархии в Анх-Морпорке уже поднимался несколько раз в последнее время, -- сказал мистер Косой. -- Да. Сумасшедшими, -- сказал мистер Боггис. -- Один из симптомов. Надень трусы на голову, поговори с деревьями, пускай слюни, доказывай всем, что Анх-Морпорку нужен король, и тебя... -- Правильно. Предположим, разумные люди решили рассмотреть этот вопрос? -- Продолжайте, -- сказал мистер Доуни. -- Уже были прецеденты, -- сказал мистер Косой. -- Монархии, которые обнаруживали, что у них нет подходящего монарха, ... находили другого. Кого-то с подходящим происхождением из другой королевской линии. Просто-напросто, все что нужно, это кто-нибудь кто, м-м, будет хорошей марионеткой, если можно так выразиться. -- Извините? Вы говорите искать короля? -- воскликнул мистер Боггис. -- Повесим что-то вроде объявления? "Есть вакантный трон, претендентам приходить с собственной короной"? -- Фактически, -- проигнорировал его мистер Косой, -- насколько я помню, во время первой империи Генуа написала в Анх-Морпорк и попросила прислать одного из наших генералов на место их короля, их королевская линия вымерла из-за столь интенсивного кровосмешения, что их последний король попытался скреститься сам с собой. В исторических книгах описано, что мы послали нашего лояльного генерала Тактикуса, и его первым актом после коронации было объявление войны Анх-Морпорку. Королей можно... менять. -- Вы что-то говорили о том, что все можно устроить, -- сказал мистер Боггис. -- Вы имели в виду, что мы сможем говорить королю что делать? -- Мне нравится Ваша формулировка, -- сказала миссис Пальм. -- Мне нравится Ваша поддержка, -- сказал мистер Доуни. -- Мы не будем говорить, -- сказал мистер Косой. -- Мы будем... соглашаться. Вообще, в качестве короля, он будет занят традиционными делами королей... -- Махать рукой, -- сказал мистер Хук. -- Следить за осанкой, -- сказал миссис Пальм. -- Принимать послов иностранных государств, -- сказал мистер Горшок. -- Пожимать руки. -- Отрубать головы... -- Нет! Нет. Нет, это не будет входить в его обязанности. Малые государственные дела будут решаться... -- Его советниками? -- сказал доктор Доуни. Он откинулся на спинку стула. -- Мне кажется, я все понял, мистер Косой, -- сказал он. -- Но короли, заняв трон, становятся чертовски трудными в управлении. -- На это тоже есть прецеденты, -- сказал мистер Косой. Глава гильдии Наемных Убийц сощурился. -- Я заинтригован, мистер Косой, как только лорд Ветинари серьезно заболел, выскочили Вы с такими решениями. Это похоже на... странное совпадение. -- Нет ничего загадочного, уверяю Вас. Это судьба. Конечно, до многих из Вас уже дошли слухи, что в нашем городе есть кое-кто, чье происхождение можно проследить к последней королевской семье. Кое-кто, кто работает в этом самом городе на сравнительно низкой должности. Фактически, простым полицейским. Последовали кивки, но не сказать, чтобы очень уж определенные. Им было так же далеко до кивков, как хрюканью до пения. Все гильдии собирали информацию. Никто не хотел показать как много, или как мало, они знали, на случай того, что они знали слишком мало или, что даже хуже, знали слишком много. Однако, Док Псевдополис из гильдии Шулеров скорчил физиономию покера и заявил: -- Да, но момент наступает. И через несколько лет будет век Крысы. Говорят, что этот век приносит что-то вроде лихорадки. -- И все же это человек существует, -- сказал мистер Косой. -- Кто ищет, тот всегда найдет, если правильно искать. -- Очень хорошо, -- сказал мистер Боггис. -- Назовите имя этого капитана. -- В картах он всегда проигрывал большие суммы. -- Капитана? -- переспросил мистер Косой. -- С прискорбием должен сообщить, что его природные данные далеки до этого звания. Он капрал. Капрал С. В. Ст. Дж. Ноббс. Наступила тишина. Потом послышалось сдерживаемое бульканье, как если бы вода пыталась пробиться сквозь перекрытую трубу. Его издавала королева Молли из гильдии Попрошаек, которая все это время пыталась не цыкать теми самыми штуками, которые до сих пор остались у нее во рту, между которыми застряли кусочки обеда, и которые технически назывались зубами. Сейчас она смеялась. Смеялась так, что на всех ее бородавках тряслись волосы. -- Нобби Ноббс? -- смеялась она. -- Вы говорите о Нобби Ноббсе? -- Он последний известный потомок графа Анхского, который может предъявить свое происхождение к дальнему кузену последнего короля, -- сказал мистер Косой. -- Так говорят в городе. -- Кажется я припоминаю, -- сказал доктор Доуни. -- Маленький такой паренек, похожий на макаку, постоянно курит бычки. Рябой. Постоянно выпрашивает бычки. -- Это он! -- хихикала королева Молли. -- Морда как мозоль у плотника! -- Он? Да он же идиот! -- У него вид как у мусорки, -- сказал мистер Боггис. -- Я не понимаю, почему... Неожиданно он остановился, и присоединился к созерцательной тишине, которая охватила всех сидящих за столом. -- Не понимаю, почему бы... нам не рассмотреть этот вопрос, -- после паузы добавил он. Заседающие лидеры посмотрели на стол. Потом на потолок. Потом прилежно стали избегать взглядов друг друга. -- А кровь себя покажет, -- сказал мистер Керри. -- Всегда когда я видела его, я думала: "Есть же человек, который может ходить с величием", -- сказала миссис Пальм. -- Он выпрашивал бычки с очень царственным видом, очень грациозно. Опять наступила тишина. Но это была тишина занятости, как бывает тишина занятости на муравейнике. -- Должна напомнить вам, леди и джентльмены, что бедный мистер Ветинари все еще жив, -- сказала миссис Пальм. -- Конечно, конечно, -- сказал мистер Косой. -- И пусть предолго останется таковым. Я просто показал вам одну из возможностей, которая встанет перед нами когда-нибудь, я надеюсь не очень скоро, когда нам надо будет подыскивать... наследника. -- В любом случае, -- сказал мистер Доуни, -- нет никаких сомнений, что Ветинари лучше. Если он выживет, на что мы все очень надеемся, конечно, мне кажется, мы должны потребовать от него, что бы он отказался от поста ради здоровья. Спасибо за хорошую службу и все такое. Купим ему хороший домик где-нибудь за городом. Дадим пенсию. Обеспечим местом на официальных обедах. Очевидно, если его так легко отравить, он будет рад освободиться от пут официальной должности... -- А как насчет волшебников? -- спросил мистер Боггис. -- Они никогда не вмешиваются в гражданские вопросы, -- сказал доктор Доуни. -- Кормите их четыре раза в день, приветствуйте их поднятием шляпы, и они счастливы. Они не знают ничего о политике. Наставшая тишина была нарушена королевой Молли из гильдии Попрошаек. -- А как насчет Ваймза? Доктор Доуни пожал плечами. -- Он слуга города. -- Я об этом и говорю. -- Мы же представители города! -- Ха! У него другое мнение. И вы знаете, что Ваймз думает о королях. Последнему королю отрубил голову именно Ваймз. Ему по наследству передались мысли что, размахивая топором можно решить все. -- Подумай, Молли, ты же знаешь, что Ваймз возможно отрубил бы сам голову Ветинари, если бы он знал, что он выберется из этого. Уверяю, он не питает к нему никакой любви. -- Ему это не понравится. Это все что я могу сказать. Ветинари постоянно заводит Ваймза. Никто не знает, что произойдет, если он однажды отпустит сразу весь завод Ваймза... -- Он -- слуга народа! -- отрезал доктор Доуни. Королева Молли скорчила рожу, что было совсем не сложно сделать с ее способностями, и откинулась на спинку стула. -- Времена меняются, не так ли? -- пробормотала она. -- Группа обычных людей садится за стол, беседует, и неожиданно мир меняется? Овца перекувыркнулась и изменила овчарню. -- Сегодня вечером в доме у леди Селачи будет вечеринка, -- сказал доктор Доуни, игнорируя ее. -- Я думаю, Ноббс будет в числе приглашенных. Возможно мы сможем... встретиться с ним. Ваймз объяснил себе, что ему действительно надо проверить, как идут дела в новом доме стражи на Читтлинг-стрит. Кокбилл-стрит начиналась сразу за углом. Туда он и пойдет, неофициально. Нет смысла посылать сюда кого-нибудь, когда они так заняты со всеми этими убийствами, делом Ветинари и анти-слэбовой компанией Камнелома. Он завернул за угол и остановился. Почти ничего не изменилось. Это шокировало. После... о, стольких лет... улица не имела права не измениться. Но вымытые полосы мостовой между домами все еще пересекали улицы. Старая покраска так же была нанесена на стены, дерево которых было слишком старо и источено для нормальной покраски. Жители Кокбилл-стрит обычно были слишком бедны, чтобы купить достойную краску, но всегда слишком горды, чтобы использовать побелку. И все стало немного меньше, чем он помнил. На этом все. Когда он был здесь в последний раз? Он не помнил. Эта улица находилась за кварталом Теней, и до последнего времени полиция оставляла этот район управляться своими неписаными правилами. В отличие от квартала Теней на Кокбилл-стрит было чисто, обычной, пустой чистотой, когда у людей не хватает средств даже на грязь. Обитатели Кокбилл-стрит были хуже, чем бедны, потому-что они даже не знали, что такое бедность. Если их об этом спросить, они наверно ответят что-то вроде " брюзжать нехорошо", или "некоторые живут гораздо хуже", или "мы завсегда держимся на поверхности, и ниче никому не должны". Он почти слышал, как его бабушка говорила: "Бедность не оправдание, чтобы не покупать мыло". Конечно, многие не покупали. Но на Кокбилл-стрит все покупали как один. На столе могло не быть никакой еды, но боже, он должен быть чисто выскоблен. Такова была Кокбилл-стрит, где чаще всего питаются собственной гордостью. Как ужасен мир, подумал Ваймз. Констебль Посети однажды сказал ему что кротость будет вознаграждена, но чем эти бедняги заслужили такое? Обитатели Кокбилл-стрит смогли бы уступить дорогу даже кротости. Неясное понимание, что есть правила, удерживало, физически и духовно, людей на этой улице. И они проходили по жизни с тихим, сковывающим страхом, что они живут не совсем по этим правилам. Люди говорят, что существует один закон и для бедных и для богатых. Это не правда. Все законы и правила существуют для тех людей, которые достаточно глупы, чтобы думать как обитатели Кокбилл-стрит. Стояла странная тишина. Обычно здесь носились толпы детишек, телеги направлялись в порт, но сегодня здесь было очень тихо. Посреди улицы была расчерчена мелом таблица для игры в классики. Ваймз почувствовал слабость в ногах. Эта таблица все еще здесь. Когда он в последний раз видел ее? Тридцать пять лет назад? Сорок? Ее наверно перерисовывали тысячи раз. Он довольно хорошо играл в нее. Конечно, они играли в нее по Анх-Морпоркским правилам. Они пинали не гальку, а Вильяма Скаггинза. Это была одна из многих изобретательных игр, в которые они играли, где надо было скакать, прыгать и пинать Вильяма Скаггинза, до тех пор, пока он не впадал в один из своих припадков, пускать слюни и жестоко биться головой об мостовую. Ваймз мог попасть Вильямом девять раз из десяти. На десятый раз Вильям кусал его за ногу. В те дни, жизнь была простой и прямой и состояла из издевательств над Вильямом и поисками еды. Не было никаких вопросов, на которые надо искать ответы, за исключением может быть, как залечить болячку на ноге. Сэр Самуэль оглянулся на пустую улицу, и выкатил ногой камень из канавы. Затем он толкнул его в один из квадратов, подтянул свой плащ, и поскакал по клеткам... Что там надо кричать, когда скачешь? "Шишли-мышли, сопли вышли!"? Нет? Или что-то типа "Вильям Скаггинз -- ду-ра-чок!"? Теперь он весь день будет думать над этим. В доме напротив открылась дверь. Ваймз замер с одной поджатой ногой. Оттуда, медленно и неуклюже, вышли двое в черном. Это потому, что они несли гроб. Необходимая торжественность была нарушена их суетой, вытягиванием застрявшего в дверях гроба, помогая двум другим носильщикам тоже выбраться на свежий воздух. Ваймз вовремя опомнился, опустил поджатую ногу, затем еще больше опомнился, и снял головной убор в знак уважения и скорби. Вынесли еще один гроб. Он был значительно меньше. Его несли только двое, хотя, наверно, хватило бы и одного. Пока скорбная процессия выбиралась из дома, Ваймз шарил по карману в поисках бумажки с написанным Камнеломом адресом. Вид процессии с одной стороны был забавен, как цирковая сцена, когда карета останавливается, и дюжина клоунов начинает из нее выбираться. Места было слишком мало для такой толпы соседей. Он нашел бумажку и развернул ее. Первый этаж, Кокбилл-стрит, 27. Именно здесь. Он пришел точно на похороны. Двойные похороны. -- Похоже, настало тяжелое время для големов, -- сказала Ангуа. В канаве лежала глиняная рука. -- Это уже третий разбитый на улице голем. Впереди послышался треск, и из окна более или менее горизонтально вылетел гном. Он треснулся железным шлемом об мостовую, выбив фонтан искр, но тут же вскочил и бросился обратно через дверь. Через секунду он опять вылетел в окно, но был остановлен Кэрротом, который поставил его на ноги. -- Здравствуйте, мистер Рудокоп! С Вами все в порядке? И что здесь происходит? -- Этот чертов Буравчик, капитан Кэррот! Вы должны арестовать его! -- Почему, что случилось? -- Он отравляет людей, вот почему! Кэррот бросил взгляд на Ангуа и переспросил Рудокопа: -- Отравляет? Это очень серьезное обвинение. -- Да что Вы говорите?! Да мы вместе с миссис Рудокоп всю ночь не спали! Я ничего об этом ничего такого и не думал, пока не пришел сюда и не увидел, что сюда и другие пришли жаловаться... Он попытался вырваться из рук Кэррота. -- Знаете что? -- закричал он. -- Знаете что? Мы заглянули в его ледник и знаете что? Вы знаете что? Знаете, что он продавал нам под видом мяса? -- Скажите мне, -- сказал Кэррот. -- Свинину и говядину! -- О, господи. -- И баранину! -- Вах, вах. -- Почти никакой крысятины! Кэррот покачал головой с двуличностью торговцев. -- А Храпун Глодссонсанклессон сказал, что он ел Крысиный Сюрприз вчера вечером и он клянется, что там были куриные косточки! Кэррот отпустил гнома. -- Стой здесь, -- сказал он Ангуа, и, пригнувшись, зашел в "Нору Съедобных Деликатесов Буравчика". В него полетел топор. Он почти рассеянно поймал его и небрежно отбросил его в сторону. -- Ой! Рядом с прилавком была куча-мала из гномов. Насущная тема ссоры уже давно была забыта и, это были гномы, шли разборки по важнейшим вопросам, таким как, чей дед у чьего деда стащил право на разработку шахты триста лет назад, и чей топор сейчас торчит в чьем-то горле. Но с появлением Кэррота ситуация изменилась. Борьба, в общем, прекратилась. Драчуны попытались придать себе вид, что они просто стоят там. Послышались неожиданные и общие возгласы: -- Топор? Какой топор? А, этот топор? Я его просто показывал своему давнишнему приятелю Бьерну, старому доброму Бьерну стало что-то душно здесь. -- Хорошо, -- сказал Кэррот. -- Что тут говорят о яде? Сначала мистер Буравчик. -- Бесстыжая ложь! -- закричал Буравчик, откуда-то из-под кучи-малы. -- У меня отличный ресторан! У меня такие чистые столы, что с них можно кушать! Кэррот поднял руку, чтобы остановить этот поток оправданий. -- Тут кто-то что-то сказал о крысах, -- сказал он. -- Я сказал им, я использую только лучших крыс! -- заорал Буравчик. Отличных упитанных крыс из самых лучших мест! Никаких крыс с мусорок! И их очень тяжело достать, уж поверьте мне! -- А когда Вы их не можете достать? -- спросил Кэррот. Буравчик замолчал. Трудно лгать Кэрроту. -- Хорошо, -- промямлил он. -- Наверно когда их не хватает я добавляю немного курятины, может чуть говядины... -- Ха! Чуть? -- заорали со всех сторон. -- Да посмотрите его ледник, мистер Кэррот! -- Да, он использует вырезку и вырезает из нее ножки и заливает соусом из крыс! -- Я не знаю, стараешься, как можешь, чтобы все было по приемлемой цене, и что получаешь вместо спасибо? -- горячо воскликнул Буравчик. -- Ноги беготней до мяса сбиваешь. -- Ты сбиваешь их до поддельного мяса! Кэррот вздохнул. В Анх-Морпорке не было законов по охране здоровья. Все равно, что устанавливать детекторы дыма в аду. -- Хорошо, -- сказал он. -- Но нельзя же отравиться говяжьей вырезкой. Честно, нет. Нет. Нет, заткнитесь вы все. Нет, мне все равно, что вам говорили ваши мамы. А теперь, я хочу узнать об этом отравлении, Буравчик. Буравчик, наконец, встал на ноги. -- Мы приготовили вчера вечером Крысиный Сюрприз на ежегодный ужин Сыновей Кровавого Топора, -- сказал он. Вокруг зарычали. -- И это были крысы, -- повысил он голос, заглушая жалобы. -- Больше ничего нельзя использовать, слушайте, там обязательно надо запекать крысиные носы в булочки, понятно? Лучшие и жирные крысы пошли на это, позвольте мне сказать! -- И вы все заболели после этого? -- спросил Кэррот, доставая блокнот. -- Потели всю ночь! -- Не могли видеть! -- Я клянусь, что знаю каждую закорючку на двери туалета! -- Я запишу это как "определенно", -- сказал Кэррот. -- Что еще было в праздничном меню? -- Грызун-аля-гриль в крысином креме, -- сказал Буравчик. -- Все приготовлено согласно правилам гигиены. -- Что Вы имеете в виду "согласно правилам гигиены"? -- спросил Кэррот. -- Повару надо обязательно вымыть руки после приготовления пищи. Все гномы закивали. Конечно, это отвечает правилам гигиены. Нельзя чтобы люди ходили с окрысиными руками. -- Все равно, вы же ели здесь годами, -- сказал Буравчик, чувствуя что инициатива переходит на его сторону. -- Это же первый раз, когда возникла какая-то проблема, не так ли? Мои крысы всем известны! -- Ваши цыплята теперь тоже будут известны, -- сказал Кэррот. Вокруг засмеялись. Даже Буравчик присоединился. -- Хорошо, я извиняюсь за цыплят. Но дело не в них, или плохих крысах, вы же знаете, я покупаю их у Крошки Безумного Артура. Ему можно доверять, что бы там еще о нем не говорили. Ни у кого нет крыс лучше. Все это знают. -- Это Крошка Безумный Артур с Глим-стрит? -- спросил Кэррот. -- Да. Почти никаких замечаний по ним. -- У Вас остались еще крысы? -- Одна или две, -- выражение Буравчика изменилось. -- Уж не думаете ли Вы, что он их травит? Я никогда не доверял этому маленькому сволочуге! -- Я проведу расследование, -- сказал Кэррот, пряча блокнот. -- Я бы хотел взять немного крысятины, пожалуйста. Тех крыс. С собой, -- он посмотрел на меню, пошарил по карману и вопросительно посмотрел через дверь на Ангуа. -- Совершенно не обязательно их покупать, -- слабо сказала она. -- Это улики. -- Нельзя обманывать невиновного торговца, который попал, может быть, в неудачные обстоятельства, -- возразил Кэррот. -- Вам с кетчупом? -- спросил Буравчик. -- Они изумительны с кетчупом. Катафалк медленно катился по улицам. Выглядел он довольно дорого, но это же была Кокбилл-стрит. Люди откладывали деньги. Ваймз прекрасно помнил это. На Кокбилл-стрит всегда откладывают деньги. Откладывают деньги на черный день, даже если и так темно. И легче было умереть, чем дать людям повод думать, что ты в состоянии организовать только дешевые похороны. Полдюжины плакальщиц в черном медленно шла за катафалком, за ними следовало примерно двадцать человек, которые старились, по меньшей мере, выглядеть респектабельно. Ваймз шел позади процессии до самого кладбища, которое находилось за храмом малых богов, и там, пока священник что-то мямлил, он неуклюже прятался за надгробными камнями и мрачными кладбищенскими деревьями. "Боги создали обитателей Кокбилл-стрит бедными, честными, и бережливыми", -- подумал Ваймз. "Они также могли повесить себе на спину табличку "Отвесь мне пендаль", и так же жили бы с этим. Все же обитатели Кокбилл-стрит тянулись к религии, хотя и не выставляли это напоказ. Они всегда откладывали немного жизни на черную вечность". Наконец толпа рядом с могилами начала расходиться, люди потянулись потихоньку к выходу с отсутствующими взглядами людей которых ждали огромные окорока на столе дома. Ваймз отметил заплаканную молодую женщину в основной группе и осторожно подошел. -- Э... Вы будете Милдред Изи? -- спросил он. Она кивнула. -- Кто Вы? -- она взяла его за рукав и добавила: -- Сэр? -- Это была та самая миссис Изи, которая занималась шитьем? -- спросил Ваймз, тактично отводя ее в сторону. -- Да, она... -- А... маленький гроб? -- Это был наш Вильям... Девушка была, похоже, готова разрыдаться опять. -- Можно с Вами поговорить? -- спросил Ваймз. -- Я надеюсь, Вы можете сказать несколько важных вещей. Он ненавидел себя за это. Достойный человек выразил бы сочувствие и тихонько ушел. Но, пока он стоял среди холодных надгробий, дурацкое понимание, что сейчас можно узнать все ответы, если суметь задать правильные вопросы, охватило его. Она оглянулась на остальных. Все уже дошли до ворот, и стояли там с любопытством рассматривая их. -- Э... я понимаю, что сейчас не подходящее время, -- сказал Ваймз. -- Но когда дети играют в классики на улице, какая у них считалка? "Шишли-мышли, сопли вышли"? Правильно? Она уставилась на его застывшую улыбку. -- Эту считалку уже забыли, -- холодно сказала она. -- У них сейчас другая считалка: "Билли Скаггинз -- и-ди-о-тик". Кто Вы такой? -- Меня зовут Ваймз, я коммандер городской стражи, -- сказал Ваймз. "Значит... Вилли Скаггинз остался жить здесь, в мишуре и блеске... А старик Каменолицый был просто кем-то на костре..." Девушка заплакала. -- Не волнуйтесь, не волнуйтесь, -- сказал Ваймз, как можно мягче. -- Мне нужно было на Кокбилл-стрит, поэтому я... я хочу сказать что я... я здесь не для того... я пошел сюда не для того что... слушайте, я знаю, что Вы брали домой еду из дворца. В этом нет ничего такого. Я здесь не для того чтобы... о, черт, возьмите, пожалуйста, мой платочек, Ваш уже весь мокрый. -- Все так поступают! -- Да, я знаю. -- Все равно, повар никогда ничего не говорил..., -- она опять начала всхлипывать. -- Да, да. -- Все берут понемногу, -- сказала Милдред Изи. -- Это не воровство. "Нет, воровство", -- мелькнула предательская мысль. "Но мне нет дела до этого". А теперь... он схватился за медный шест и полез на высоту, туда где бушевала гроза. -- Э... в последний раз, какую еду Вы сво... принесли домой? -- спросил он. -- Что это было? -- Только немного сладкого желе и немного, Вы знаете, что-то типа джема сделанного из мяса... -- Паштет? -- Да. Я хотела немного побаловать... Ваймз кивнул. Мягкая и калорийная еда. Как раз для слабого ребенка и для беззубой бабушки. Ладно, он уже стоял на крыше, над головой висят черные и грозные тучи, с тем же успехом можно раскачивать громоотводом в грозу. Время задавать... Как оказалось, неправильный вопрос. -- Скажите, -- спросил он, -- от чего умерла миссис Изи? -- Можно объяснить по другому, -- сказала Веселинка. -- Если бы крысы отравились бы свинцом вместо мышьяка, то их носы можно было бы точить как карандаши. Она опустила мензурку. -- Вы уверены? -- спросил Кэррот. -- Да. -- Крошка Безумный Артур не стал бы отравлять крыс. Особенно крыс, которые предназначены для еды. -- Я слышала, что он не очень любит гномов, -- сказала Ангуа. -- Да, но бизнес есть бизнес. Никто, кто ведет бизнес с гномами, не любит их, а он снабжает все кафе и рестораны гномов в городе. -- Может, они наелись мышьяка до того, как он поймал их? -- сказала Ангуа. -- Прежде всего, люди используют его, чтобы травить крыс... -- Да, -- сказал Кэррот, очень совещательным голосом. -- Его для этого используют. -- Я надеюсь, ты не думаешь, что Ветинари каждый день тыкает вилкой в толстую крысу? -- сказала Ангуа. -- Я слышал, что он использует крыс для шпионажа, поэтому я не думаю, что он ест их на обед, -- сказал Кэррот. -- Но было бы неплохо узнать, где Крошка Безумный Артур их достает, ты так не думаешь? -- Коммандер Ваймз