отом на Форда. Вдруг по нему пробежала дрожь: бармен испытал мгновенное ощущение, которого не понял, поскольку никто на Земле до того не испытывал подобного. В мгновения сильного потрясения любое живое существо, из всех существующих, посылает слабый подпороговый сигнал. Сигнал просто сообщает, точно и почти патетически, как далеко это существо находится от места своего рождения. На Земле невозможно находиться далее шестнадцати тысяч миль от места своего рождения, а это не очень много. Потому такие сигналы слишком незначительны, чтобы их замечали. Форд Префект испытывал сильный стресс, а рожден в 600 световых годах от Земли, рядом с Бетельгейзе. Бармен испытал мгновенное головокружение, пораженный шоком от невыразимого ощущения расстояния. Он не понял, что это значило, но посмотрел на Форда Префекта с новым чувством уважения, граничившего с благоговейным страхом. -- Вы серьезно, сэр? -- спросил он глухим шепотом, прозвучавшим так, что публика в пивной притихла. -- Вы считаете, что приближается конец света? -- Да, -- ответил Форд. -- Но... сегодня днем? Форд уже пришел в себя и стал сама легкомысленность. -- Да! И я бы сказал, что не позднее, чем через две минуты, -- радостно заявил он. Бармен не мог поверить тому, что услышал, и не мог не поверить ощущению, которое только что испытал. -- А можем ли мы что-нибудь предпринять? -- спросил он. -- Нет, ничего, -- ответил Форд, засовывая орешки в карман. В затихшем баре кто-то вдруг хрипло рассмеялся над тем, как глупо все выходило. Человек, сидевший рядом с Фордом, теперь был чуть-чуть вдрызг пьян. Его глаза, блуждая, поднялись от стакана к Форду. -- Я думаю, -- произнес он, -- что, если мир приходит к концу, то нам следует лечь, или надеть на голову бумажный пакет, или что-нибудь еще в таком духе. -- Если вам это нравится, то, пожалуйста, -- ответил Форд. -- Так нам говорили в армии, -- сказал человек, и его глаза начали долгий обратный путь к стакану. -- Это поможет? -- спросил бармен. -- Нет. Простите, мне пора идти, -- сказал Форд, одарив его дружелюбной улыбкой. И, помахав рукой, удалился. Еще несколько мгновений в пивной стояла тишина, а потом тот человек, который хрипло смеялся, всех ошеломив, снова захохотал. Девушка, которую он приволок в пивную вместе с собой, испытывала к нему отвращение, нараставшее в течение последнего часа. Она должна была, наверное, чувствовать величайшее удовлетворение от сознания, что через полторы минуты, или около того, ее спутник вмиг испарится, испустив облачко водорода, озона и окиси углерода. Правда, в тот самый миг, она сама будет, пожалуй, слишком занята, испаряясь, чтобы это заметить. Бармен прочистил горло. Он, как бы со стороны, услышал собственный голос: "Последние заказы, пожалуйста". 4 Громадные желтые машины начали снижаться и двигаться быстрее. Форд знал, что они делали. Совсем не то, чего бы он мог пожелать. 5 Взбегая по склону, Артур почти добрался до своего дома. Он не замечал, что внезапно похолодало, не замечал порывов ветра и необъяснимого шквала дождя. Он не замечал ничего, кроме бульдозеров, ползающих по руинам, бывшим его домом. -- Вы, варвары! -- истошно закричал Артур. -- Я отсужу у совета каждый пенни, которого он стоил! Я вас повешу, утоплю и четвертую! И высеку! И сварю... пока... пока... пока с вас не хватит. Форд очень быстро бежал следом. Очень, очень быстро. -- А потом я начну сначала! -- вопил Артур. -- А когда я закончу, то соберу все оставшиеся кусочки и попрыгаю на них! Он не заметил людей, которые повыскакивали из бульдозеров, не заметил, что мистер Проссер с лихорадочным беспокойством оглядывал небо. Что мистер Проссер увидел, так это громадные желтые нечто, ревущие над облаками. Невозможно громадные желтые нечто. -- А я буду прыгать на них, -- вопил Артур, -- пока не придумаю что-нибудь еще более неприятное, и тогда... Артур споткнулся, упал головой вперед, перекувырнулся и совершил мягкую посадку на свой зад. И, наконец, заметил: что-то происходит. И показал пальцем в небо. И истерически взвизгнул. -- Что это за чертовщина? Чем бы оно ни было, оно пронеслось через небо в своей чудовищной желтизне, разорвав небеса на части сводящим с ума ревом, и скрылось, оставляя за собою дыры в воздухе, схлопывавшиеся с бабахом, от которого уши отлетали от черепа на шесть футов. Проследовало еще одно нечто и сделало в точности то же самое, что и первое, только еще громче. Трудно определенно сказать, чем занимались люди на поверхности планеты, поскольку они сами не понимали, что творят. Ничто не имело смысла -- ни выбегать из домов, ни забегать в дома, бесшумно завывая среди грохота. Улицы всех городов мира затопили люди. Машины врезались друг в друга, когда рев накрывал их и катился дальше, как приливная волна, через холмы и ущелья, пустыни и океаны, казалось, расплющивая все на своем пути. Только один человек спокойно стоял и смотрел в небо, стоял с ужасающей печалью в глазах и резиновыми затычками в ушах. Он точно знал, что происходило. Знал с той минуты, когда во мраке ночи его разбудил "Суб-Эта Сенс-О-Матик", замигавший рядом с подушкой. Он ждал этого все прошедшие годы. Но когда он, такой одинокий в своей маленькой темной комнате, расшифровал сигнал, холод охватил его и сжал сердце. Он подумал, что нужно ведь было такому случиться, чтобы из всех рас, населявших Галактику, которые могли появиться и передать планете Земля "Большой привет!", пришельцы оказались именно вогонами. Все же, он знал, что должен делать. Когда высоко вверху вогонский корабль рвал воздух, Форд открыл сумку. Потом выбросил из нее пьесу "Джозеф и удивительное покрывало мечты Техниколор", выбросил молитвенник, который был не нужен там, куда лежал путь. Все готово, все в порядке. Он знал, где его полотенце. 6 Внезапная тишина поразила Землю. Ничто другое не было бы хуже грохота. Некоторое время ничего не происходило. Грандиозные корабли неподвижно повисли в небе над каждым народом Земли. Они висели неподвижные, громадные, тяжелые, приготовившиеся -- богохульственно неестественные. Многие люди прямо впали в оцепенение, пока их умы пытались вместить то, на что глядели глаза. Корабли висели в небе именно так, как того не могут делать кирпичи. И все еще ничего не случилось. Потом послышался легкий шепот, внезапный космический шепот мирового эфира. По всей Земле тихо, сама по себе, включилась каждая модная стереосистема, каждый радиоприемник, каждый телевизор, каждый магнитофон, каждый басовый динамик, каждый среднечастотный динамик, каждый высокочастотный динамик. Каждая жестяная банка, каждый мусорный бак, каждое окно, каждый автомобиль, каждый бокал, каждый ржавый металлический лист превратились в совершенные акустические системы. Перед тем, как исчезнуть, Земле было суждено превратиться в непревзойденный репродуктор, величайшую из когда-либо существовавших широковещательную систему. Но зазвучал ни концерт, ни легкая музыка, ни фанфары -- только простое сообщение. -- Люди Земли, внимание, пожалуйста, -- произнес голос, а был он прекрасен. Чудесный, совершенный квадрофонический звук с таким низким уровнем искажений, какой мог заставить разрыдаться и бравого мужчину. -- Я -- Простетник Вогон Джелтс из Галактического комитета надпространственного планирования, -- продолжил голос. -- Как вы, без сомнения, убедитесь, планы развития внешних областей Галактики требуют прокладки ветки надпространственного экспресса через вашу звездную систему. К сожалению, ваша планета входит в число запланированных к сносу. Весь процесс займет немного менее двух ваших земных минут. Спасибо за внимание. Звук умер. Необъятный ужас охватил людей Земли. Ужас медленно шевелил сбившиеся толпы, как будто они были железными опилками на листе картона, под которым водили магнитом. Паника и отчаянное стремление к бегству все нарастали, только бежать было некуда. Наблюдая за людьми, вогоны снова включили свою трансляцию. -- Не имеет смысла вести себя так, будто вы удивлены. Все чертежи, планы и распоряжения о сносе висели на доске объявлений в местном отделении по планированию на Альфе Центавра в течение пятидесяти земных лет. Так что у вас было достаточно времени для подачи любых официальных жалоб, а теперь слишком поздно поднимать шум. Транслятор смолк, и только эхо уносил ветер. Громадные корабли в небе перевернулись, изящно и мощно. Внизу каждого открылся люк -- пустой черный квадрат. В это время кто-то где-то, наверное, запустил радиопередатчик, запеленговал волну и послал сообщение вогонским кораблям, выступая в защиту планеты. Никто не слышал этого послания, только ответ на него. Транслятор снова ожил. -- Что вы имеете в виду, говоря, будто никогда не были на Альфа Центавра? Святые небеса, люди, вы же знаете -- это всего в четырех световых годах отсюда. Извините, но если вы не желаете побеспокоиться и проявить интерес к местным делам, то это и есть ваше истинное лицо. -- Включить разрушающие лучи. Из люков брызнул свет. -- Не знаю, -- сказал голос из транслятора, -- апатичная, гнусная планета; вообще не вызывает никакой симпатии. Голос оборвался. Была ужасающая, страшная тишина. Был ужасающий, страшный шум. Была ужасающая, страшная тишина. Вогонский Строительный Флот отчалил в чернильную звездную пустоту. Глава 4 1 Далеко в противоположном спиральном рукаве Галактики, в пяти тысячах световых лет от звезды Солнце, президент Имперского Галактического Совета Зафод Библброкс спешил через моря Дамограна. Его катер с ионным дельта-двигателем мерцал и вспыхивал на солнце. Жаркий Дамогран, далекий Дамогран, почти никому не известный Дамогран. Дамогран -- секретное жилище Золотого Сердца. Катер несся по водам. Требовалось некоторое время, чтобы достичь цели, поскольку так уж неудобно устроена планета Дамогран. На ней нет ничего, кроме пустынных островов всех размеров: больших и малых, которые разделены очень симпатичными, но раздражающе широкими пространствами океана. Катер спешил. Вследствие топографического неудобства Дамогран всегда оставался пустынной планетой. Вот почему Имперское Галактическое правительство выбрало его для проекта Золотое Сердце: потому, что Дамогран был таким пустынным, а проект Золотое Сердце -- таким секретным. Катер энергично скакал через море, лежавшее между главными островами единственного на всей планете архипелага, имевшего сколько-нибудь подходящие размеры. Зафод Библброкс держал путь от крохотного космопорта на острове Восточном (это название -- результат совершенно бессмысленного совпадения: на галактизыке восточный означает "небольшой, плоский и светло-коричневый") к острову Золотого Сердца, который, по другому бессмысленному совпадению, назывался Францией. Одним из побочных следствий работ по Золотому Сердцу была целая череда абсолютно бессмысленных совпадений. Но никоим образом не было совпадением то, что сегодняшний день, кульминационный для проекта, великий день падения покровов, когда Золотое Сердце должно было предстать перед изумленной Галактикой, был великим решающим днем также для Зафода Библброкса. Именно ради этого дня он когда-то решил баллотироваться в президенты. Его решение подняло ударную волну удивления по всей Имперской части Галактики, -- Зафод Библброкс? Президент? Нет, тот самый Зафод Библброкс? Нет, нашим президентом? Многие увидели в этом неопровержимое доказательство того, что все изведанное мироздание, в конце концов, оказалось чепухой. Зафод ухмыльнулся и поддал катеру еще скорости. Зафод Библброкс, авантюрист, бывший хиппи, расчетливый игрок, (мошенник? -- весьма вероятно), маниакально приверженный саморекламе, ужасно скверный в личной жизни, часто считавшийся совершенно недостойным приглашения на обед. Президент? Нет, это не было сумасшествием. По крайней мере, сумасшествие было не в этом. Во всей Галактике только шесть человек понимали принципы, в соответствии с которыми она управлялась. А они знали, что однажды Зафод Библброкс объявит о своем намерении быть президентом, и его президентство сразу же станет более или менее fait accompli, свершившимся фактом: Библброкс был идеальным президентским материалом*. А вот чего эта шестерка не смогла уразуметь, так зачем Зафоду это понадобилось. Библброкс заложил крутой вираж, выбросив к солнцу стену неукротимой волны. Сегодня наступил тот самый день. Сегодня они должны были понять, что замышлял Зафод. Сегодня происходило то, на что было нацелено президентство Зафода Библброкса. Сегодня также был его двухсотый день рождения, но это всего только очередное бессмысленное совпадение. Ведя подпрыгивавший катер через моря Дамограна, Зафод чуть улыбался чудесному, волнующему дню, каким тот обещал быть. Он расслабился и лениво закинул две руки на спинку сиденья, управляя добавочной рукою, которую недавно прирастил пониже правой, -- для улучшения спортивных результатов в боксе на лыжах. -- Эй, ты и впрямь сегодня великолепен, -- проворковал он самому себе. Но нервы звенели пронзительнее, чем судейский свисток. Остров Франция имел форму песчаного полумесяца около двадцати миль в длину и пяти миль в поперечнике. Правду сказать, казалось, он существовал не как полноправный остров, а как средство для обозначения простора и границ громадного залива. Такое впечатление усиливалось тем, что почти весь внутренний край полумесяца слагали крутые утесы. На протяжении всех пяти миль от края обрыва до противоположного берега поверхность острова постепенно понижалась. На вершине обрыва стояла комиссия по встрече. Она по большей части состояла из инженеров и ученых, построивших Золотое Сердце, -- главным образом гуманоидов, но тут и там виднелись рептилоподобные атомшахеры, было двое или трое зеленых сильфообразных максимегалактиков, осьминогий фисуктуралист или два и Хулуву (Хулуву -- это сверхразумный оттенок синего цвета). Все, за исключением Хулуву, разрядились в парадные разноцветные лабораторные халаты, а Хулуву для такого случая временно рефрактировал в одиноко стоявшую призму. Чувство огромного волнения охватило всех собравшихся. Все вместе и поодиночке они вплотную приблизились к самым дальним пределам физических законов, затем вышли за них, перестроили основу ткани материи, разогнули, согнули и, наконец, поломали законы вероятности и невероятности. Но все они, пожалуй, все-таки чрезвычайно волновались, встречая человека с оранжевой сумкой через плечо. (Оранжевая сумка -- предмет, традиционно носимый президентом Галактики.) Наверное, они вели бы себя точно также, знай точно, какой властью обладает на самом деле президент Галактики: вообще никакой. Только шестерым в Галактике было известно, что работа галактического президента -- не обладать властью, а отвлекать от нее внимание. Зафод Библброкс был изумительно хорош на своем посту. Толпа, залитая и ослепленная солнцем, задыхалась, а президентский катер с шумом огибал мыс, входя в бухту. Он сверкал и сиял, закладывая на морской глади крутые повороты с заносом и выписывая широкие зигзаги. На деле катеру вовсе не было нужды касаться воды, потому что его поддерживала туманная дымка ионизированных атомов. Только для вида его оснастили тонкими погружными лезвиями, срезавшими полотнища воды, с шипением распадавшиеся в воздухе, и прорубавшими в море глубокие колеблющиеся расщелины, тотчас заполнявшиеся пеной. Зафод обожал производить впечатление: это удавалось ему лучше всего. Он резко повернул штурвал, катер завертелся в убийственном заносе перед самой гранью утеса, -- и остановился, легко покачиваясь на пляшущих волнах. В один миг Зафод взбежал на палубу, помахал рукою и просиял улыбкой, обращенной к трехмиллиардной аудитории. Конечно, трех миллиардов встречавших не было, но столько зрителей следило за каждым его жестом глазами небольшой стереоскопической камеры-робота, услужливо парившей неподалеку в воздухе. Шалости президента всегда вызывали прилив популярности стерео, -- на что и были рассчитаны. Зафод еще раз ухмыльнулся. Три миллиарда и шесть человек того не знали, но на сегодня намечалась шалость большая, чем кто-либо предполагал. Камера-робот нацелилась подобраться поближе к более популярной из его двух голов, и Зафод опять помахал публике. По своему внешнему виду он напоминал гуманоида, не считая второй головы и третьей руки. Его светлые взъерошенные волосы торчали во все стороны, голубые глаза как-то совершенно неописуемо сверкали, а подбородки почти никогда не были гладко выбриты. Блистая в сиянии солнца, рядом с катером плавал, вертясь и покачиваясь, прозрачный двадцатифутовый шар. Внутри шара парил полукруглый диван, обитый великолепной красной кожей. И чем больше шар подпрыгивал и раскачивался, тем более неподвижным казался диван, -- словно абсолютно неколебимая скала в красной коже. Это было рассчитано на эффект не более, чем все остальное. Зафод шагнул через стенку шара внутрь и раскинулся на диване: распростер две руки на спинке, третьей смахнул какую-то пылинку с колена и закинул ногу на ногу. Его головы оглядывались, улыбаясь. Зафод подумал, что в любой момент готов расхохотаться. Вода под пузырем закипела, забурлила и взметнулась вверх. Вертящийся и раскачивающийся пузырь взметнулся ввысь на водяном столбе. Он поднимался выше и выше, отбрасывая блики на скалу. Шар возносился реактивным двигателем, вода из которого обрушивалась в море с высоты сотен футов. Зафод улыбнулся, представив самого себя со стороны. Нелепейшее, но совершенно неотразимое средство передвижения. На вершине утеса шар покачнулся, лег на рельсы, скатился на небольшую высеченную в горе платформу и, как по волшебству, замер. Зафод сверкнул оранжевой сумкой и вышел из пузыря под бурные аплодисменты. Президент Галактики прибыл. Подождав, пока утихнет овация, Зафод вскинул руку в приветствии и сказал: -- Привет! Правительственный паук, подобравшись бочком, попытался втиснуть ему в руки копии приготовленных речей. Страницы оригинала, с третьей по седьмую, плавали, набрякнув в дамогранском море, в пяти милях от залива. Первую и вторую страницы спас дамогранский пальмовый хохлатый орел. Они уже были вделаны в гнездо выдающейся по новизне конструкции, изобретенной орлом. Гнездо большей частью строилось из папье-маше, а вновь вылупившиеся орлята практически не могли оттуда вывалиться. Дамогранский пальмовый хохлатый орел слыхал о концепции эволюции видов путем естественного отбора, но не желал ей следовать. Зная, что ему не понадобится приготовленная речь, Зафод Библброкс мягко отклонил экземпляр, предлагаемый пауком. -- Привет! -- повторил он. Все взгляды были устремлены на Зафода. Ну... почти все. Библброкс различил в толпе Триллиан. Триллиан -- девушка, которую он не так давно подобрал на одной планете во время чисто развлекательного визита инкогнито. Девушка была стройной, смуглой, человекообразной, с длинными волнистыми черными волосами, пухлым ротиком, вздернутым кнопкой-носиком и насмешливыми коричневыми глазами. С красным шарфом, завязанным по-особому, и в длинном коричневом платье струящегося шелка она чем-то смутно напоминала арабскую принцессу. Не то, чтобы кто-нибудь в тех местах слыхал об арабах, -- само собою разумеется, что нет. Арабы совсем недавно прекратили существовать, а когда существовали, то находились в пяти тысячах световых лет от Дамограна. Триллиан была особенной и отличалась от остальных, -- или так считал Зафод. Просто ей пришлось довольно долго с ним путешествовать и она высказала ему все, что о нем думала. -- Привет, сладкая, -- обратился Зафод к девушке. Она ответила короткой напряженной улыбкой и отвела взгляд. Потом взглянула на него снова, улыбнувшись теплее, но на этот раз он глядел куда-то в сторону. -- Привет, -- сказал Библброкс кучке созданий из прессы, стоявших рядом и желавших, чтобы он перестал твердить "Привет" и начал поставлять им цитаты. Зафод специально им осклабился, так как знал, что через несколько секунд выдаст чертову прорву новостей. То, что он сказал потом, тоже не принесло прессе много поживы. Одно из официальных лиц собрания пришло в раздражение, поняв, что президент совершенно не в настроении читать написанную для него изящную речь. Тогда оно щелкнуло в своем кармане рычажком пульта дистанционного управления. На глазах у толпы отдаленный громадный белый купол, выпятившийся до небес, треснул посередине, раскололся и медленно сложился, уходя в землю. У всех перехватило дыхание, хотя присутствовавшим было очень хорошо известно, как все должно было произойти, поскольку они сами все именно так и построили. На месте купола лежал огромный звездолет в форме кроссовки ста пятидесяти метров длиной, абсолютно белый и головокружительно очаровательный. В самом его сердце, невидимый снаружи, располагался золотой ящичек, содержавший в себе самое умопомрачительное устройство, из всех когда-либо придуманных. Устройство, которое делало звездолет единственным в истории Галактики, и по имени которого назвали корабль -- Золотое Сердце. -- Ух ты, -- вымолвил Зафод Библброкс при виде Золотого Сердца. Правду сказать, он не много мог бы добавить к своим словам, если бы захотел. Он нарочно повторил, зная, что оскорбляет тем самым прессу. -- Ух ты! Лица в толпе снова ожидающе повернулись к Зафоду. Он подмигнул Триллиан, поднявшей брови и глядевшей расширившимися глазами, гадая, что собирается сказать этот ужасный фанфарон. -- Это действительно изумительно. Это, в самом деле, действительно изумительно. Это до того удивительно изумительно, что я, пожалуй, его украл бы. Очаровательная президентская цитата, абсолютно точно воспроизведенная. Толпа признательно засмеялась, репортеры с ликованием застучали по клавишам своих Суб-Эта-Репорт-Матиков, а президент просиял улыбкой. Он улыбался, а его сердце невыносимо рвалось из груди, когда рука нащупывала незаметно лежащую в кармане небольшую парализоматическую бомбу. Все, не осталось сил терпеть дольше. Зафод запрокинул свои головы к небу, испустил дикий переливчатый вопль, швырнул бомбу на землю и бросился вперед, через море внезапно замерзших лучезарных улыбок. Глава 5 1 Простетник Вогон Джелтс был непривлекательным даже с точки зрения вогонов. Его вздернутый нос высоко поднимался над узким поросячьим лбом. Его темно-зеленая резиноватая кожа была достаточно толстой, чтобы проводить в жизнь политику вогонской коммунальной службы, и неплохо с этим справляться, а также достаточно водонепроницаемой, чтобы без неудобств выживать в морских пучинах до тысячи футов глубиной. Не сказать, чтобы Простетник Вогон Джелтс когда-нибудь ходил купаться, -- вовсе нет. Напряженное расписание того не позволяло. Он был таким, каким был, потому, что миллиарды лет назад вогоны впервые выползли на сушу из слизистых первичных морей Вогосферы и распластались, задыхаясь, на девственных берегах планеты. А на следующее утро, когда на вогонов упали первые лучи юного и яркого Вогсолнца, то дух эволюции покинул их, с отвращением отвернулся, вычеркнул, словно неприглядную ошибку. Вогоны никогда больше не эволюционировали. Им не суждено было выжить. То, что они выжили, -- своего рода дань несгибаемому тупоголовому упрямству этих созданий. "Эволюция?" -- спрашивали себя вогоны, -- "Да кому она нужна?" И просто-напросто сами сделали то, что отказалась для них сделать природа. В конце концов, пробил час, когда они научились исправлять большинство анатомических недостатков хирургическим путем. Тем временем природные силы планетарной вогосферы работали сверхурочно, заглаживая свою давнюю вину. Появились прямобегущие драгоценно-искристые крабы, которых вогоны ели, раскалывая панцири железными колотушками. Появились стройные деревца, от цвета и скудости побегов которых перехватывало дыхание. И вогоны стали жарить крабье мясо на кострах. Появились элегантные газелеподобные создания в шелковистых шубках и с влажными глазами. Они не годились под седло, -- их хрупкие спины легко переламывались, но вогоны все равно на них ездили. Вот так планета Вогон коротала свой жалкий золотой век, пока не были вдруг открыты принципы межзвездных путешествий. В течение нескольких коротких вогонских лет все вогоны, вплоть до самого завалящего, перебрались в скопление Мегабрантис, политический центр Галактики, где они составили неописуемо могучий хребет галактической коммунальной службы. Вогоны пробовали получить образование, они пытались овладеть стилем и непринужденностью манер, но современные вогоны почти во всех отношениях очень мало отличались от своих примитивных прародителей. Каждый год они импортировали со своей родной планеты двадцать семь тысяч прямобегущих драгоценно-искристых крабов и проводили счастливую хмельную ночь, дробя их на кусочки железными колотушками. В своей отвратительности Простетник Вогон Джелтс был совершенно типичным вогоном. К тому же, он не выносил бродяг, путешествующих автостопом. 2 Глубоко в недрах флагманского корабля Вогона Джелтса, таилась небольшая темная кабинка. Там робко мерцало пламя маленькой спички. Обладатель спички не был вогоном, но все знал и нервничал совершенно обоснованно. Его звали Форд Префект*. Форд оглядел кабинку, но смог рассмотреть очень мало: странные, похожие на чудовищ тени вырастали и скакали по стенам от трепета огонька. Вокруг было тихо. Форд неслышно выдохнул хвалу дентрассисам. Дентрассисы -- это племя необузданных гурманоидов, дикая, но приятная компания. Вогоны недавно наняли их на флоты дальнего радиуса действия маркитантами, предпочитая, тем не менее, держаться особняком. Это вполне устраивало дентрассисов, любивших вогонские деньги, одну из самых твердых валют в космосе, но питавших отвращение к самим вогонам. Им нравилось смотреть только на раздраженных, выведенных из себя вогонов. Только благодаря знанию этого незначительного факта Форд Префект не являлся облачком водорода, озона и окиси углерода. Послышался негромкий стон. На полу едва шевельнулась распластанная фигура. Быстро затушив спичку, Форд залез в карман, нашел и вытащил искомое. Открыл, разорвал и потряс. Припал к полу. Фигура снова пошевелилась. -- Я купил немного арахиса, -- сказал Форд Префект. Артур Дент шевельнулся и опять простонал, неразборчиво бормоча. -- Вот, съешь немного, -- настаивал Форд, потряхивая пакетиком. -- Если ты никогда еще не проходил по лучу преобразователя материи, то наверняка потерял часть солей и протеинов. Пиво, которое ты выпил, должно было немного помочь. -- Вввыхххррр... -- ответил Артур Дент и открыл глаза. -- Темно, -- сказал он. -- Да, -- подтвердил Форд, -- темно. -- Нет света, -- сказал Артур Дент. -- Темно, нет света. Одной из самых трудных для понимания Форд Префект всегда находил человеческую привычку постоянно утверждать и повторять весьма и весьма очевидные вещи, например, "Приятный денек", или "Вы очень рослый", или "О, дорогой, ты, кажется, свалился в тридцатифутовый колодец? С тобою все в порядке?" Форд было составил теорию для объяснения этого странного поведения. Если человеческие существа не будут постоянно упражнять губы, предположил он, то у них, наверное, начнут заедать челюсти. После нескольких месяцев наблюдений и раздумий он отказался от этой теории в пользу новой. Если человеческие существа не будут постоянно упражнять губы, предположил он, то у них, наверное, заработают мозги. Позже Форд пожертвовал и этой теорией, как непродуктивной и циничной. Он решил, что человеческие существа, в конечном счете, ему нравятся, хотя он всегда будет отчаянно сокрушаться, об ужасном множестве вещей, которые им недоступны. -- Да, -- согласился он с Артуром, -- нет света. И помог съесть ему несколько орешков. -- Как ты себя чувствуешь? -- Как военная академия: все частички во мне маршируют, -- ответил Артур Форд уставился на него непонимающим взглядом. -- Если бы я тебя спросил, где мы, черт возьми, находимся, я бы пожалел, что спросил? -- слабым голосом произнес Артур. -- Мы в безопасности, -- Форд встал. -- А, хорошо. -- Мы в каюте одного из кораблей Вогонского Строительного Флота. -- А! Пожалуй, это немного иной смысл слова безопасность, по сравнению с тем, в котором я был уверен, -- вздохнул Артур. Форд чиркнул еще одной спичкой, чтобы найти, как включается освещение. Снова запрыгали и задрожали тени, напоминающие чудовищ. Артур с трудом поднялся на ноги и в тревоге охватил себя руками. Казалось, отвратительные чуждые создания столпились вокруг него. Воздух был наполнен плесневелыми запахами, которые проникали в легкие, но не узнавались, а слабый раздражающий гул не давал сосредоточиться. -- Как мы сюда попали? -- спросил Артур, слегка поеживаясь. -- Мы проголосовали, -- ответил Форд. -- Прошу прощения? Ты что, пытаешься мне объяснить, будто мы выставили руки, оттопырили большие пальцы, и какое-то зеленое чудище с глазами жука высунуло голову в окошко, сказав: "Эй, старички, запрыгивайте, могу подбросить вас до бейсинстокской окружной"? -- Ну, вместо большого пальца -- электронное суб-эта сигнальное устройство, окружная -- это звезда Барнарда в шести световых годах отсюда, но в остальном все более-менее верно. -- И чудище с большими глазами? -- Верно, зеленое. -- Отлично! Когда я могу пойти домой? -- Не можешь, -- ответил Форд, и, наконец, нашел выключатель. -- Прикрой глаза... -- сказал он и включил свет. Даже Форд удивился. -- Горе мне, -- выдохнул Артур. -- Это что, действительно внутренности летающей тарелки? 3 Простетник Вогон Джелтс таскал свое непривлекательное зеленое тело по капитанскому мостику. Он всегда чувствовал неподдельное раздражение после уничтожения населенных планет. Капитану хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и заявил, что такое непозволительно, тогда можно было бы наорать на наглеца и испытать облегчение. Изо всех сил, со всего размаха, Простетник Вогон Джелтс хлопнулся на свое командирское кресло, от души надеясь, что оно сломается и даст повод рассердиться по-настоящему, но кресло лишь жалобно крякнуло. -- Пошел вон! -- заорал он на юного вогона-охранника, вошедшего было на мостик. Охранник немедленно испарился, почувствовав облегчение. Он обрадовался, что последнее донесение придется доставлять кому-нибудь другому. Донесение было официальным сообщением, говорившим о чудесном новом виде звездолетного двигателя, торжественная приемка которого в настоящий момент проходила на правительственной исследовательской базе Дамограна, и который, в конечном счете, сделает ненужными надпространственные экспрессы. Другая дверь скользнула, открывшись, но на этот раз капитан вогонов не кричал, поскольку дверь вела к служебным помещениям, где дентрассисы готовили пищу. Поесть -- вот, что было бы лучше всего. Громадное создание, покрытое мехом, протиснулось через дверь с обеденным подносом. Оно ухмылялось, как ненормальное. Простетник Вогон Джелтс был удручен. Он знал, что когда дентрассис выглядел таким довольным, то где-то на корабле происходили события, способные не на шутку его разъярить. 4 Форд с Артуром осмотрелись. -- Ну, что ты думаешь? -- спросил Форд. -- Тут немного запущено, верно? Форд неодобрительно оглядел грязные тюфяки, немытые чашки и неописуемые дурно пахнущие предметы инопланетного исподнего, разбросанные по тесной каюте. -- Ну, как видишь, это рабочий корабль, -- сказал Форд. -- Здесь спальня дентрассисов. -- Мне показалось, ты называл их вогонами, или как-то так. -- Вогоны ведут корабль, а дентрассисы -- коки. Они нас и пустили. -- Я не понимаю, -- признался Артур. -- Вот, взгляни, -- предложил Форд. Он присел на один из тюфяков и стал копаться в своей сумке. Артур нервно потыкал тюфяк и сел сам. На деле нервничать было не из-за чего: все матрацы, выращиваемые в топях Скорншеллос Зета, очень тщательно убиваются и высушиваются. Чрезвычайно немногие из них когда-либо оживают снова. Форд вручил Артуру книгу. -- Что это? -- спросил Артур. --Путеводитель "Автостопом по Млечному пути". Это электронная книга. Она объяснит тебе все, что требуется, о чем угодно. Для того она и нужна. Артур неуверенно повертел книгу в руках. -- Мне нравится чехол, -- сказал он. -- Не пугайся. Это первые разумные, несущие облегчение слова из всех, что я услышал за весь день от кого бы то ни было. -- Я покажу тебе, как она работает, -- предложил Форд. Он отобрал книгу у Артура, все еще державшего ее так, словно та была дохлым жаворонком двухнедельной давности, и вытащил из чехла. -- Нажимаешь здесь вот эту кнопку, видишь? Экран загорается и показывает оглавление. Экран, размером примерно три на четыре дюйма, зажегся и на всей его поверхности замигали буквы. -- Ты хочешь узнать о вогонах, поэтому я набираю это название: вот так, -- пальцы Форда нажали еще несколько клавиш. -- Пожалуйста. Зеленые слова Вогонский Строительный Флот горели на экране. Форд нажал большую красную кнопку пониже экрана и по нему поплыли слова. Одновременно книга начала проговаривать текст тихим, невыразительным и размеренным голосом. Вот, что она рассказала. Вогонские Строительные Флоты. Ниже описывается, что вам следует предпринять, если хотите, чтобы вас подвезли вогоны: забудьте о том и думать. Вогоны -- одна из самых неприятных рас в Галактике: не сами дьяволы во плоти, но раздражительные и черствые казенные бюрократы. Они не шевельнут пальцем ради спасения собственной бабушки от траальского Неистового жукотрепача без приказов, трижды подписанных, посланных туда, посланных обратно, вылежавшихся под сукном, потерянных, найденных, подвергнутых общественному обсуждению, снова потерянных и, наконец, похороненных на три месяца в макулатуре, а потом пущенных на растопку. Лучший способ добиться, чтобы вогона стошнило -- засунуть палец ему в горло, а лучший способ вывести его из себя -- скормить его бабушку траальскому Неистовому жукотрепачу. Ни в коем случае не допускайте, чтобы вогон читал вам стихи. Артур удивленно замигал. -- Какая необычная книга. Как же нас подобрали? -- В том-то и дело, что книга устарела, -- сказал Форд, пряча путеводитель в чехол. -- Я провожу полевые исследования для нового переработанного издания. И среди прочего должен буду уточнить, что теперь вогоны нанимают коков из дентрассисов, что дает нам полезненькую лазеечку. Выражение боли исказило лицо Артура. -- Но кто такие дентрассисы? -- Отличные парни. Они лучшие повара и лучше всех смешивают коктейли, а в остальном не стоят и сырой оладьи. А еще они всегда помогают автостопщикам забраться на корабль. Отчасти потому, что любят компанию, но главным образом, чтобы досадить вогонам. Эта вещь как раз из тех, которые следует знать, если ты нищий бродяга и хочешь увидеть чудеса Вселенной дешевле, чем за тридцать альтаирских долларов в день. Вот это и есть моя работа. Здорово, правда? Артур выглядел потерянным. -- Это удивительно, -- сказал он и хмуро уставился на какой-то тюфяк. -- К несчастью, я провел на Земле гораздо больше времени, чем собирался. Прибыл на неделю, а застрял на пятнадцать лет, -- продолжал Форд. -- Ну и как же тогда ты добрался до Земли в первый раз? -- Легко: меня подвез плакса. -- Плакса? -- Ага. -- Э... что такое... -- Плакса? Обычно так называют богатых деток, которым нечего делать. Они летают, выискивая планеты, еще не установившие межзвездных контактов, и дурачат их. -- Дурачат? -- Артур начал подозревать, что Форд испытывает удовольствие, озадачивая его. -- Ага, -- подтвердил Форд, -- они их дурачат. Находят какое-нибудь глухое место, где живет всего несколько человек. Потом неожиданно приземляются прямо перед каким-нибудь бедолагой, которому потом ни одна душа не поверит, и ну перед ним расхаживать, нацепив антеннки на головы и бибикая, как бы переговариваясь. Сущее ребячество, конечно. Форд откинулся на тюфяк, заложил руки за голову, и принял возмутительно самодовольный вид. -- Форд, -- настаивал Артур, -- не знаю, может быть, это звучит и глупо, но я-то что здесь делаю? -- Ты это хорошо знаешь: я спас тебя с Земли. -- А что случилось с Землей? -- Ах, ее уничтожили. -- Она...? -- произнес Артур упавшим голосом. -- Да. Она просто испарилась в пространство. -- Слушай, меня это немного расстроило, -- сказал Артур. Форд сдвинул брови, и, казалось, покатал эту мысль вдоль своих извилин. -- Да, я могу тебя понять, -- произнес он, в конце концов. -- Понять меня! -- закричал Артур. -- Понять это! Форд вскочил, как подброшенный пружиной. -- Продолжай смотреть на книгу, -- настойчиво зашипел он. -- Что? -- Не пугайся! -- Я не боюсь! -- Нет, боишься! -- Ладно, я в ужасе, а что еще остается делать? -- Просто держись меня и живи в свое удовольствие. Галактика -- презанятное место. Тебе нужно вставить эту рыбу в ухо. -- Прошу вашего прощения? -- переспросил Артур гораздо вежливее, чем подумал. Форд держал маленький стеклянный сосудик, в котором была отчетливо видна желтая рыбка, плававшая внутри. Артур оторопело заморгал. Ему хотелось бы чего-нибудь знакомого, за что можно было бы ухватиться. Он бы почувствовал себя в безопасности, если бы рядом с бельем дентрассисов, горами скорншелловских матрасов, человеком с Бетельгейзе с желтой рыбкой в руках, предлагающим вставить ее в ухо, можно было увидеть хотя бы пакетик кукурузных хлопьев. Увидеть было нельзя, и Артур не чувствовал себя в безопасности. Внезапно на них с Фордом обрушился неистовый шум, исходивший из невидимого источника. Звучало это так, будто человек пытался полоскать горло, отбиваясь от стаи волков. У Артура от ужаса перехватило дыхание. -- Ша! -- сказал Форд. -- Слушай, это может оказаться важным. -- Ва... важным? -- Это вогонский капитан делает объявление по тихокричателю. -- Значит, вогоны так разговаривают? -- Слушай! -- Но я не понимаю вогонского! -- И не нужно. Просто вставь рыбу в ухо. Форд молниеносным движением ткнул Артура в ухо, и тот немедленно испытал болезненное ощущение, когда рыба проскользнула глубоко в слуховые каналы. Задыхаясь от ужаса, Артур секунду или две царапал ухо, а потом медленно выпучил глаза от удивления. То, что он испытывал на слух, походило на рассматривание картинки с двумя черными профилями, когда внезапно видишь белый подсвечник между ними. Или на рассматривание множества цветных точек на листе бумаги, которые вдруг складываются в шестерку, означающую, что окулист собирается содрать с тебя как следует за новую пару очков. Артур осознавал, что все еще слышит бульканье и завыванье, только теперь они каким-то образом преобразились в совершенно понятный английский язык. Вот, что он услышал... Глава 6 1 -- Вау вау буль вау буль вау ва